stopf-blog

[stopf-blog]

05.06.1980 [30] • слизерин'1998 • чистокровен • пожиратели смерти (министерство магии) член совета, глава отдела международного магического сотрудничества, частный девелопер

Пятилетний мальчишка приоткрывает дверь своей спальной комнаты, вздрагивая и жмурясь от резкого громкого мужского голоса — в ночном Мэноре бурная дискуссия касательно обсуждения будущего магической Британии и его отец — взбешен. Он слышит незнакомое "Cruciatus!", а следом раздается невозможный, безудержный вопль, который заставляет закрыть уши и ощутить пронизывающий ток по позвоночнику. Его первое непростительное в жизни наступило раньше, чем Драко успел прочесть о нем в книгах. Все, что он помнит дальше — это робкие шаги по коридору вперед и желание увидеть, что происходит, которое пересиливает собственный страх. Драко вытягивает шею вперед, смотря сквозь изящные балясины, отчаянно пытаясь увидеть, кто же является источником криков. Женская рука резко дергает его из-за лестницы на втором этаже — Нарцисса прижимает сына к плечу и шепчет "не вздумай тревожить отца сейчас, мой мальчик, пожалуйста". По ее щекам катятся слезы, когда она возвращается по коридору с Драко обратно — открывая дверь спальной комнаты сына, леди Малфой сталкивается с ледяным потоком воды, что мгновенно обрушается на нее лавиной. Первый выброс магии и первое правило жизни, как аксиома — держи свое любопытство под контролем, Малфой.

Он помнит расписание, которое менялось ежеквартально и фамилии, что врезаются в память день за днем — с этими важно дружить и общаться, с другими — общаться не только нежелательно, но и черевато последствиями. Нотт — ровесник, с кем можно говорить о большем, чем с другими, а Паркинсон — девочка, которой важно дарить белоснежные каллы, ведь аристократы любят чистоту не только в плане крови. Еще важно научиться летать на метле раньше других и показать остальным ровесникам, что он — не просто один из 28 чистокровных, что он — лучший из них. Драко выводит левой рукой свою фамилию и учится ставить подпись в девять лет. Он получает от отца одобрительный кивок и вздергивает подбородок, когда побеждает в детском матче по квиддичу среди детей выпускников слизерина — Малфой учится ощущать свою исключительность и считывает мимику семьи как копировальная бумага. Серебристый снитч делает круг по его комнате, напоминая о своей первой, но не последней победе и по сей день — ему важно побеждать.

Письмо из Хогвартса не удивляет — он спокойно откладывает его в сторону во время обеда в июньский день, потому что знает содержание наизусть — по письмам, которые видел у деда, отца и матери. Мать оставляет заботливый поцелуй на виске, сам Драко тем временем думает о том, что меньше всего хотел бы видеть в школе тех, кто не знал о существовании магии до этого лета. — Почему меня нельзя отдать в Дурмстранг, мам? — фыркает Драко, недовольно отводя взгляд от еды, — Все эти неотесанные дети с грязной кровью.. рядом со мной, от них можно заболеть чем-то? Младший Малфой брезгливо отодвигает конверт подальше, ощущая, что в горло не лезет еда. Он искренне не понимает, почему должен делить один стол с теми, кто должен знать свое место. — Письмо из Хогвартса точно не заразит тебя, Драко, — с легким укором произносит Нарцисса. — Наберись терпения, Драко, — снисходительно перебивает Люциус, — не забывай о том, что именно в Хогвартсе учились Мраксы и Блэки, Малфои и Нотты, в этой же академии учился наш Лорд. — его последние слова звучат как нерушимая аргументация, которую нельзя оспорить. Драко и не собирается — он впитывает слова отца с жадностью и этим же вечером открывает "Историю Хогвартса".

Хогвартс встречает водопадом нового — только в этот раз это не его первый всплеск магии в виде воды, которая могла утопить, в этот раз это нефильтрованная речь его ровесников. Кричащие и смеющиеся, заляпанные шоколадом от лягушек, с перештопанными брюками, а кто-то и вовсе в одежде, что он до этого никогда не видел и не встречал — все они (безликие, словно серая масса в этом поезде) были как бесконечная усталость, когда ты бродишь по волшебным лавкам с родителями целый день. Малфой протягивает руку Поттеру и делает свою самую большую ошибку в жизни — боль по самооценке становится новым ощущением, которое он до этого не встречал. Драко щурит глаза, недоверчиво реагируя на то, что ему отказали и запоминает, что теперь мальчик-который-выжил не друг, а враг. Он цедит сквозь зубы двум мальчишкам "в соседнее купе", а после отвешивает подзатыльник Гойлу, добавляя "мог бы и не лезть к сладостям". Хогвартс — как живой механизм, только ярче. Он не может совладать со своими эмоциями и зачарованно смотрит на убранство залов, которое поражает даже искушенных волшебников. Большой зал ровно такой же, каким Драко видел его в книгах, но величие — не передается сквозь страницы, история вершится в стенах замка здесь и сейчас,  где магия струится не дозированно, а безостановочно. Драко слышит "Слизерин!" и не может не улыбаться, когда следом раздаются апплодисменты от представителей его факультета — те, кто старше и те, кто только что присоединился за его стол, все они жмут руки и стараются отодвинуть пространство рядом с собой, чтобы Драко сел вместе с ними. Малфой садится между Ноттом и Паркинсон и невольно переводит взгляд на Поттера за столом гриффиндора, понимая, что теперь их разделяет не только отказ в дружбе — между ними вражда факультетов, что строилась годами.

Он быстро завооевывает расположение преподавателей, а если не завоевывает — то оставляет за собой репутацию ученика, который делает все не хуже, чем все те магглорожденные зубрилы вроде Грейнджер. Несколько дисциплин остается проигнорированы, но лишь потому что сам Малфой находит их не достойными того, чтобы тратить дополнительное время на изучение ухода за магическими существами. Драко держит фокус на себе и своем окружении — он взрослеет раньше, чем остальные и совсем не удивлен тому, что часть друзей оказываются старше, чем его однокурсники. В свои 12 он становится ловцом факультета Слизерин и ловит не только снитчи, но и взгляды девушек с других факультетов — он снисходительно отказывает хаффлпаффке в возможности посмотреть тренировку по квиддичу, советует подумать о том, зачем вообще учиться в Хогвартсе какой-то студентке рейвенкло и предпочитает видеть в поле зрения только тех, кто относится к его ро��ному факультету. Голос отца звучит в голове с одобрительной интонацией. Драко отмахивается от этого и пытается не думать о том, что все его амбиции — это попытка показать отцу, что он чего-то стоит.

Холод подземелий отрезвляет голову, когда тебе четырнадцать лет — Малфой хрипло выдыхает, когда ссаживает с колен шестнадцатилетнюю слизеринку, которая смущенно улыбается распухшими от поцелуев губами, в его брюках тесно. Он морщится получасом позже, когда Пэнси Паркинсон закатывает истерику и истошно вопит на всю гостинную факультета о том, что "ты совсем не чтишь наших традиций, Драко!" — он не желает слушать этот театр и прекращает ссору собственным молчаливым уходом копируя собственного отца в отношении эмоций женщин. Когда тебе четырнадцать, все, чего тебе хочется от женщин — это ощутить их изгиб тела в собственных руках, а не слушать крики.

— Почему ты мне не сказала сразу?! — Драко влетает в Мэнор, сбиваясь в собственном дыхании, ослабляя узел галстука на шее. Он невидяще смотрит на то, как его мать плачет и внутри его расползается тошнотворный ком, который подступает к горлу. Сегодня утром полосы газет осветила новость "Люциус Малфой в тюрьме" — все его чувство собственной важности рушится, словно карточный домик, и он впервые понимает, что чистота крови не спасает от Азкабана. Малфой закладывает руки в карманы брюк и молча смотрит в окно — его первый серебристый волос на виске появился в шестнадцать. — А почему ты мне не сказал о том, что Темный Лорд дал тебе задание, Драко? Кривая усмешка трогает губы Драко. Он разворачивается к матери лицом к лицу, когда чувствует ее дыхание за спиной — Нарцисса видит залежи темных кругов под глазами и даже не скрывает ужаса на лице. — Тебя уже посвятили, ma chère mère? Зря. Драко отрезает этот диалог последним словом и поднимается по лестнице вверх. Коридор на пути в спальную комнату напоминает ему о своем детстве, но разница в том, что в свои пять лет он только слышал непростительные, теперь это придется произносить. Ночи на летних каникулах проходят с липким потом, когда Малфой просыпается от очередного смертельного в спину во сне, раз за разом проваливая задание по убийству Дамблдора. Нарцисса почти не появляется на втором этаже, оставляя его в распоряжении сына — он замыкается в себе, упираясь в панцирь собственных идей, храбрясь перед самим собой.

Быть нормальным в Хогвартсе на шестом курсе — это надменно смотреть на Грейнджер, отпуская ей в спину едкие замечания по поводу внешности. Это советовать Лонгботтому вернуть к себе в карман напоминалку, потому что "твоя память хуже памяти твоей матери, Невилл". Это огрызаться на преподавателей, срываясь и давая пробрешины в собственной репутации. Он становится злее, агрессивнее, давясь собственной яростью в отношении самого себя и других.

— Почему ты так себя ведешь, Драко? — Панси застегивает юбку, пытаясь восстановить дыхание. Ее ладонь касается скулы Малфоя, сам Драко тут же сбивает этот ��ест своей рукой поверх, отстраняя. — Потому что я занят, Пэнси, у меня есть дела поважнее свиданий с тобой, — его тон не терпит возражений, но ей достаточно и секса. — А что за дел.. — Паркинсон не договаривает, Малфой целует ее, втягивая в жадный поцелуй, который заставляет девушку забыть о собственных любопытных мыслях. Оторвавшись спустя три минуты он добавляет: — Будешь крепче спать, слизеринская принцесса. Малфой знает, что она сейчас растает.

Он так и не произносит заветное "Avada Kedavra" — Северус делает все за Малфоя, дамоклов меч нависает быстрее, чем Драко успел сказать "я хотел..". В его собственном сознании рушится целый мир, когда Драко понимает, что не может убить. Голубые глаза Дамблдора и его предсмертная маска теперь находят место в каждом сне — выбор есть всегда, как там говорится? Его выбор был предпределен с рождения, когда он родился в семье Малфоев. Они триумфально празднуют победу над Альбусом, годом позже празднуют победу над Поттером — другого мира больше нет. Все магглорожденные подчинены новым законам, а те, кто не чтит новые традиции — будут угнетены и подавлены. Драко воспринимают как одного из лидеров будущего поколения — Паркинсон салютует, звонко смеясь, словно не было этих двух лет ада, Нотт бойко хлопает по плечу и говорит "за новый мир!", младший Макнейр пафосно делится с бывшими слизеринцами новостью о том, что он женится на хорошенькой выпускнице из Дурмстранга.  Его собственный мир и мечтания о том, что все будет так, как рассказывал отец в детстве — сбылись.

— Ты никуда не поедешь, сын. Драко смотрит на отца, который невозмутимо оставляет подписи на очередных бумагах. Младший ассистент министра магии даже не поднимает головы, стараясь сделать вид, что его не существует в кабинете Люциуса. — Оставь нас двоих, Грегори. Он дожидается, пока останется с отцом вдвоем: — Акцио. Пергамент вылетает из под руки Люциуса и Малфой-старший изумленно поднимает глаза на Драко. — Что это было? Его голос спокойный, но Драко становится не по себе. Перед глазами глаза Дамблдора. Снова. — Мне не нужно твое разрешение, чтобы уехать, я решил оповестить тебя из вежливости и я хочу, чтобы ты уважал мои решения. — А ты дорос до того, чтобы тебя уважали? Желваки на скулах Малфоя-младшего играют. Драко сжимает зубы, но берет себя в руки и спокойно отвечает: — Мое желание можно свести на нет, светские паттерны поведения играют, mon cher père. И эта фраза — последнее, что было за два последующих года формата диалога с отцом. Он уезжает во Францию и обрывает связи с семьей, открывая адрес собственного местоположения только матери. Кошмары отступают, заставляя Драко задуматься о том, чего именно ему хочется от жизни без войны — он отвлекается на светских вечерах с Делакурами и погружается в изучение алхимии, общаясь с последователями Николаса Фламеля. Спустя год Малфой чувствует себя предельно живым — таким, каким не ощущал себя уже очень давно. Пророк освещает его появление в Лондоне в день, когда Драко заключает инвестиционную сделку по строительству уникального для чистокровных волшебников жилья премиум-класса — французская роскошь, которой до этого не видел консервативный Лондон, расходится за неделю. 5 исключительных лотов для самых избирательных и искушенных — кажется, Британия создана не только для войн.

— Чего ты хочешь, Драко? Люциус появляется на летней веранде любимого ресторана Драко в Париже. Сам Малфой-младший неспешно приспускает солнцезащитные очки с глаз, игнорируя яркий солнечный свет. — И тебе доброго дня, отец, — губы трогает едва заметная улыбка, — что же такого произошло, что ты решил найти меня и уточнить о моих желаниях? Я, насколько помню, еще не вырос и играю в магические башенки, кажется, так сказала мама? Сейчас поищу ее письмо, минуту. Драко картинно медлит, доставая из внутреннего кармана пиджака последнее письмо от Нарциссы. — Точно. Именно так ты и сказал — предпочитает играть в магические башенки и игнорирует проблемы страны. — Не паясничай, — Люциус морщится, стараясь не показывать раздражения, — девелопмент никогда не навредит, хороший проект вышел.. и вообще — я не об этом, Драко, ты мне нужен. — Я тебе нужен? — Драко сделал акцент на первом слове и продолжил, — Все так плохо, что решил послушать, чего хочет твой сын? Неужели поджимает второй срок Совета? Ко мне заезжала моя драгоценная тетушка, уже упоминала об этом. Люциус отмахнулся и нетерпеливо произнес: — Неужели я бы опустился до такого уровня, третий совет тоже будет под моим контролем, даже не сомневайся. Я просто, — он замедлил со словами. Ощущалось, что Люциусу это дается с трудом, — я горжусь тем, кем ты стал, Драко. Возвращайся домой. По спине Малфоя-младшего пробежал столб мурашек. Сложно совладать с собой, когда произносят то, чего ты ждал всю свою жизнь — вот она, мечта любого сына чистокровного волшебника — чтобы отец тобой гордился. Драко убрал очки в сторону и хмуро посмотрел на отца, недоверчиво щурясь. — Я провалил миссию Темного Лорда, уехал из родного дома, игнорировал тебя два года и ты сейчас мне говоришь, что гордишься мной? — Я ошибся, когда не дал тебе свободы в собственном выборе дальнейшей жизни, Драко, я просто не заметил, как ты вырос.

Он цепляется на крючок и не замечает — ему подливают воды, но держат, чтобы жабры дышали. Малфой сохраняет связи во Франции, но возвращается в Лондон, начиная строить карьеру с "0" в департаменте международных отношений, параллельно — делает выбор своей жизни, естественно, самый верный из всех возможных вариантов. Астория молода и красива, выверена в собственной статности длинных ног — Малфой делает ей предложение и слышит от отца "как же ты повзрослел". Нарцисса дарит им виллу во Франции — кажется, еще немного и свобода будет совсем не мнимой. За его спиной теперь не призраки, а фраза отца "Ты сделаешь это для меня? Ты будешь новым членом Совета?" — и Драко делает этот выбор, а после избрания впервые за долгие годы вновь видит голубые глаза Дамблдора во сне.

[stopf-blog]

АГНИЯ ЛЕТОВА, 26

АГНИЯ ЛЕТОВА, 26 нина кравиц

13.08.1992 » москва » сценарист

действующие лица: — агния летова, 26 лет, главный сценарист кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — марта кац, точный возраст неизвестен, оператор-постановщик кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — валентин кот, 32 года, режиссер кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — снежана орлова, 30 лет, продюсер кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — варвара гончарова, 23 года, ассистент сценариста кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — антон разумовских, 27 лет, младший оператор кинематографического проекта под рабочим названием "рейв" — кристина белая, 28 лет, знаком��я из тиндера, проживает в городе вольный — игорь летов, 50 лет, отец агнии летовой, проживает в москве — светлана летова, 49 лет, мать агнии летовой, проживает в москве — хантер "ханни", 26 лет, партнер агнии летовой по ролевым играм — маяк, 2 года, домашнее животное агнии летовой, доберман — нур и султан, домашние животные марты кац, беспородные кошки

ost: [1] meg myers — heart heart head [2] duran duran — what a happens tomorrow [3] bedouin soundclash — brutal hearts [4] tom waits — sea of love [5] tricky — the love cats

— а можно не ставить такие ранние летучки в график, валентин? — агния возмущенно говорит по телефону и едва ли не рычит от того, что в этом незнакомом городе практически все начинают свой рабочий день с 8 утра. сама она, привыкшая к бесконечному ритму москвы, (где все просыпаются по-разному, но большинство все же начинают первую рабочую минуту в 10) теперь опаздывает на добрых полчаса. пунктуальность никогда не была ее сильной чертой. в голове множество мыслей, в сумке — контракт на ближайшие "два-три года в зависимости от того, как быстро вы справитесь", в заднем кармане джинсов в обтяжку — зажим для денег в котором небрежно валяются пару пятитысячных купюр. в ее сердце — конкретный ахуй от происходящего и того, что она согласилась променять свой любимый город на Вольный. "черт бы побрал мои авантюры", она расплачивается наличными в ближайшем магазине за фруктовое пюре, выслушивая бесконечный монолог продавщицы о том, что "мы временно не принимаем кредитные карты, но сдачи с 5 тысяч у меня тоже нет, девушка", практически кладет большой болт на то, что все это, вполне возможно, будет повторяться раз за разом и придется перестроиться и как-то жить по законом нового для нее города.

«Вольный на пару лет? Снежана, это звучит как приговор, но я слишком люблю деньги и любой движ.»

— осветительный цех — улица ленина, 27; костюмерный цех — улица октябрьская, 4; актерский состав — лесная, 8, режиссерская группа — площад.. — а можно мне сперва познакомиться с людьми, а потом уже решить комфортно мне с ними будет жить или нет, cнежан? агния летова разрывает контакт руки и тяжеловесной сумки, заходя в полуподвальное помещение, где собралась вся съемочная группа их проекта "Рейв". вес сумки создает оглушительный звук падающего мешка с кирпичами — все глаза устремляются на нее, сама агния улыбается чеширским котом, не испытывая вины за то, что она опаздала на тридцать пять минут. — летова, ты могла бы быть более пунктуальной в свой первый рабочий или правила тебя не касаются? — орлова поправляет очки, поджимая губы, — мы здесь не в детские игры играем, если ты в нашей команде — ты должна следовать нашим дедлайнам, даже если их еще не ставили. — а валентин не передавал о том, что я застряла в пробке, когда ехала из аэропорта? — глаза летовой нашаривают круглолицего валю и пристально сверлят в нем дырки, заставляя краснеть, — валя, как ты мог. режиссер закашливается и летова понимает, что этим режиссером точно можно будет управлять — ее первая ложь, которую она сочиняет на ходу, в дальнейшем весьма удобно заструится во всех причинах ее не появления на рабочих площадках. — п-п-прости, агния, — далее режиссер выправляет свою речь, поспешно добавляя, — снежана, я забыл тебе сказать об этом. она предупреждала... агния, давай я тебе помогу с сумкой, мы все приехали в Вольный еще вчера, — слишком быстро подходит к сумке, утаскивая ее на лавки в углу. — окей. раз уж все в сборе, я могу продолжить? мне некогда заниматься всем этим, через два часа — встреча со спонсорами проекта, я хочу раздать вам ключи и на этом зэтс алл, — подтянутый продюссер небрежно перелистывает пару страниц в своем ежедневнике и едко добавляет: — летова, если ты у нас самая умная и привередливая в плане жилья — оставляю тебя под пристальное внимание коту и кац. валентин роняет сумку себе на ногу, шумно засопев. где-то за спиной летовой раздается усмешка: — я думала, что три кота в нашей квартире — это потолок. агния разворачивается, словив фокус на незнакомой девушке, что скрестила руки на груди, игнорируя взгляд летовой. все ее внимание было приковано к оксане. — господи, у нас что — детский сад? вы получаете за это деньги, я не буду делать рокировки по проживанию, это последняя хрень, что я меняла. так. остальные можете найти себя в списках и давайте без давайте. валентин — с тебя организация на месяц вперед, агния — с тебя синопсис на всех. с этими словами оксана покидает помещение, оставляя свой блокнот со списком проживания на 50 человек. в кармане агнии вибрирует телефон — она вскользь читает сообщение в телеграмм и улыбается, мгновенно отключая внешнее внимание, быстро печатая свайпом.

hunter:"ты пост мне написала?"

letova: "я тут в новом городе ахаха, напишу, когда увижу дыру в которой меня поселили."

hunter: "я скучаю по тебе"

letova "я тоже по тебе скучаю, перестань, я на рабочем месте и не хочу улыбаться впустую))))"

hunter: "все мои персонажи скучают между прочим))0 /тянет к себе/"

letova: "/задевает губами висок/ ну все, эй. я итак как всегда проебалась, напишу вечером"

hunter: "/нехотя выпускает/ ладно, спишемся <3

летова поднимает глаза от телефона и слышит: — может ты отдашь посерийный синопсис и вернешься в москву? — прости что? — агния раздраженно смотрит на незнакомку, задвигая телефон в задний карман джинсов. та невозмутимо молчит, на что агния обращается к валентину: — я только что приехала в этот город, а мне нельзя ответить на сообщения? — девочки, давайте успокоимся... — валентин робко отвечает, пытаясь умиротворить обеих, он отходит с ними в сторону, добавляя: — вам еще жить вместе. агния — это марта кац, наш оператор-постановщик. в ее подчинении вся операторская группа, марта — это агния летова, наш главный сценарист. — охуенно, что тут сказать, — прерывисто выдыхая, летова тянется за сигаретами. но, видя предостерегающий взгляд кота, тут же обрывает движение ладони, услышав: — здесь нельзя курить, здание в аварийном состоянии, стараются предупредить все возможные риски, которые могут быть связаны с пожарами. — господи, валя, — глаза взлетают в район грязного потолка, — окей. кац, надеюсь твои коты не против компании добермана, — на губах летовой усмешка, когда она демонстрирует марте дисплей телефона с заставкой своего домашнего животного. — агния, ну хватит. давай я тебя.. вас отвезу в нашу квартиру. заодно и познакомимся. похоже сегодня мне точно не до рабочих процессов, всем бы расселиться и адекватно познакомиться друг с другом. хорошо, что пилот будет только через два дня, — валентин безостановочно бубнит что-то под нос, подхватывая обеих девушек за талии, уводя из помещения в сторону такси. — мы успеем до заката, валентин? — летова еще ни о чем не знает, когда слышит слова кац. летова еще ни о чем не знает в своих взглядах агностика.

«Нур и Султан? Серьезно? Маяк, фас.»

— это твоя комната, если тебе хочется — можем поменяться, марта уже там заняла и едва ли сдвинется, да и ей нужны лучшие виды из окна, все же работа оператора подразумевает вдохновение и верный настрой, — валентин снова мешкается, распахивая дверь комнаты летовой. — вообще-то, мне тоже необходимо вдохновение валя, — летова морщится, когда чувствует в воздухе запах сырости, позже понимает, что это скорее запах пустоты, ведь здесь никто не жил года три. их квартира — это высокие потолки подобия тех, что располагаются в сталинках Москвы. ее комната — это несколько метров в которых большинство занимает огромная кровать, стол, упирающийся в батарею под окном, гардеробный шкаф и нелепая елка, которую похоже когда-то забыли забрать (ну или просто поленились). — что мне с этим дерьмом вообще делать.. — летова подпинывает игрушку, которая валяется на полу, затем падает на постель, проверяя ее на прочность, и продолжает, — не хочу тебя напрягать, останусь здесь. и можно я побуду наедине с собой? спасибо за то, что прикрыл меня утром, — она улыбается валентину, потягиваясь на постели, тонкий отрезок водолазки задирается, приоткрывая коту изгиб талии. валентин поспешно выходит. последующие два часа марта проводит в разборе комнаты, не удосужившись познакомиться поближе с новоиспеченными соседями. елка летит в мусор. вся непонятная хрень, что она в последствии находит в комнате — тоже. кусок отодранных обоев беспощадно сдирается, поверх она клеит собственную карту с персонажами, что написала за последние лет 5. это — ее личные миры. персональные, выверенные и совершенно интимные, не для чужих глаз и работы. это — ее эмоции, что она обнажает только для соигроков, которых и видела-то через одного. это — ее ролевые проекты на которых она играла, которые администрировала, проебывая пары в университете. это все — ее вторая жизнь, которая идет в параллель с реальной. и агния летова в ней — не агния, а тысячи других ников, логинов и так далее. агния летова в ней — мужские персонажи, играющие слэш, брутальные парни, которые осаждают девушек. агния летова в ней — женские персонажи, играющие фемслэш, тонкие аристократки, которые поддаются парням.

мама:"ты доехала?"

letova: "да, правда здесь уныло, но разберусь, мам"

мама:"не забудь поесть, а то я тебя знаю"

letova: "да поем я.... люблю, теплых снов"

быстрые касания клавиш, она выхватывает свой лэптоп, включая его, быстро набирая знакомый адрес проекта. параллельно отвечает хантеру, думает над постом, но ничего не выходит. агния летова — смесь эмоций, которые сложно контролировать. это постоянные "я напишу", но все слишком зависит от настроения/окружающей обстановки/чего-то еще и так далее. сейчас она слышит непонятный шум за стенкой и думает о том, что пост она, конечно же, не напишет. за окном садится солнце — еще немного и этот первый день подойдет к концу. агния выходит из своей комнаты и прислоняется к косяку дверного проема кухни, рассматривая ее — слишком светло. — зачем эти свечи, вы что интим здесь решили устроить? — электрический свет смотрится комично вместе со свечками. агния гасит их, а минутой позже слышит оглушительное возмущение за спиной, едва ли не сталкиваясь губами с кац, которая, судя по всему, летела к свечам. — ты что ебнутая? брови летовой удивленно взлетают вверх, когда она соотносит происходящую реакцию с фамилией марты. пытается сдержаться, но вместо этого слова слетают с губ раньше, чем успевает заткнуться: — ты что еврейка? кац раздражена и это видно. это ее первое возмущение и первое проявление эмоций. "господи какой-то пиздец и сумасшедший дом" думает летова, но не испытывает никакой вины за то, что судя по всему обрушила какой-то традиционный ритуал. два кота бесшумно заходят на кухню, ластясь у ног летовой, кац перехватывает одного, забирая себе на руки, процеживая: — это нур и султан. и они очень домашние, не привыкшие к другим животным. — упс. ну тогда им придется потесниться, маяк уже в пути. крик вали раздается неожиданно и громко. судя по его напуганному голосу и шумному пыхтению — собака агнии уже здесь. она не заставляет себя ждать, влетая с разбегу на кухню, оглушая шумным лаем всех присутствующих. — маяк, сидеть. маяк, СИДЕТЬ. — агния щурится, пытаясь усмирить возбужденную собаку, которая, впрочем, слушается команду, не сводя жадных глаз с котов. кац подхватывает второго, делая шаг назад. — он не ест кошек и очень любит свинину, — делает ударение на последнее слово, напрягая извилины в сторону общего кругозора и еврейских традиций, — но мы же с тобой не кошка и собака, чтобы рамситься и включать ненависть, не правда ли марта? пес реагирует на интонации хозяйки, капля с его морды слетает на пол — агния машинально отмечает то, как марта едва заметно поморщилась. не дождавшись ответа и нужной реакции, агния продолжает: — ладно, я пойду его выгуляю, валентин, спасибо, что доставил моего пса домой, если это вообще можно назвать домом. подцепляя поводок на ошейник, летова быстро накидывает кожанку на плечи и выходит из квартиры вместе с маяком. на часах — уже 8 часов, но фонари здесь работают через одного. "сколько мне еще придется узнать о тебе сегодня, Вольный?" во время ежедневных прогулок с псом она замечает то, как сильно город отличается от родной Москвы. блуждает по улицам, наблюдая футуризм, менталитет окружающих, поведенческие аспекты в очередях магазинов, отмечает то, что время работы торговых центров заканчивается на в 22-23, а раньше. проводит возможные локации пеших маршрутов и понимает, что в них невозможно найти то, что она находила в Москве каждый день, а именно: бесконечный поток новых баров, что только-только открылись, андеграундных клубов, нестандартных мест и прочего-прочего-прочего. редкие звонки маме, еще более редкие — друзьям, которые отчаянно зовут обратно, заставляя сердце разрываться. она не находит здесь ничего интересного, но понимает, что проект слишком важен, чтобы променять его на минуты слабости. она итак слишком много прокрастинировала в своей жизни. слишком много.

«Это не тот ракурс, здесь их лица должны быть крупным планом, ты серьезно не понимаешь, что это очень важный момент?»

— в смысле у вас нет абсента? — агния удивленно смотрит на сомелье одного из крупных гипермаркетов Вольного. — извините, но это так. у нас было несколько коллекционных вариантов, но их все разобрали еще пару месяцев. — и что дальше?... — летова раздражается все больше, она ехала в этот гипермаркет через весь город и конкретно за абсентом, — и что вы мне предлагаете сделать?

hunter:"покупаешь?"

letova: "у меня сложности блять.. абсента нет))0 "

hunter:"не выебывайся и бери то, что есть"

— не выебывайся говоришь... — летова не замечает, что сказала это вслух. виновато смотрит на сотрудника магазина и, словно бы исправляясь, произносит следом, — хорошо, что вы мне можете предложить?

часом позже она плотно закрывает дверь своей комнаты, опускаясь на постель с бутылкой джина. ей хватает тридцати минут, чтобы ощутить то, как тело расслабляется. еще десяти на то, чтобы создать нужную атмосферу. летова смотрит на дисплей и делает шумный вдох, когда читает входящее

hunter:"я хочу, чтобы ты сняла с себя белье и опустила ладонь вниз по животу"

letova: "черт..."

letova: "окей.."

она прикрывает глаза — лишь на секунду, чтобы представить, как ее ладонь — вовсе не ее, прогибается в спине выше, подставляясь собственным пальцам, а затем отдается собственным желаниям. летова кончает три раза, зажимая ребро ладони зубами — жить с соседями она еще не научилась, а нехватка секса дала о себе знать уже через одну неделю после переезда.

на следующее утро на работу приезжает помятой. спать легла почти под утро, а валентин придумал снимать в 8 утра. — да ты что серьезно? на летовой легкое платье, которое заставляет мерзнуть, кожанка не спасает. она наблюдает за ходом съемочного процесса, лениво смотря на то, как кац направляет камеру, затем смотрит на дисплей — как все выходит. все чертовски не нравится. не то. не так. это не нарезки сцен. не та раскадровка. — кац, ��лять, ты понимаешь, что они не должны стоять так далеко от камеры? летова не выдерживает, стремительно сокращая расстояние между ними, обрывая игру актеров. марта испепеляет ее глазами, лишь потом отвечает: — они должны стоять именно так. — ты писала сценарий? ты вообще понимаешь, что это ключевой диалог? — я не пишу сценарий, я делаю гораздо более важные вещи для фильма. — дай мне камеру, я сама все сделаю. — нет. — кац. — нет. — перестань выводить меня из себя, ВАЛЕНТИН, это нихуя не то, что я писала, тебе не кажется? летова злится, пытаясь вырвать камеру. ее ассистент робко трогает ее за плечо, на что агния выплевывает: — варвара, не лезь. валя. я к херам сожгу весь сценарий, если вы не прислушаетесь и не будете снимать этот диалог крупным планом. здесь очень важна мимика актеров. у них отссылки к этому моменту должны быть в дальнейшем. НУ ЧТО ЗА ХУЙНЯ. кот обеспокоенно снует везде, но не спешит с ответом, пытаясь понять как бы угадать обеим. — девочки, ну смотрите, если чуть ближе, но найти какую-то золотую середину? сечение. давайте, да? он встает между кац и летовой, пытаясь отгородить агнию от камеры. сама летова внутри уже давно посылает все нахуй. вместо этого ловит касания гончаровой и отворачивается: — варя, а у тебя работы мало? ты правки внесла в сюжетные линии? я зачем тебя взяла на стажировку, чтобы ты встревала у меня на работе в мои диалоги? слова сыплются быстрее, чем летова их контролирует. в конце-концов она не выдерживает и уходит с площадки. домой она не возвращается — слистывает в тиндере стройные ряды девушек вправо. ей абсолютно плевать уволят ее или нет — главное сейчас снять напряжение. быстрый клик по клавишам в знакомом режиме свайп. найти локацию, где встретиться. найти сам бар.

белая появляется в нем так же резко, как исчезает раздражение агнии. кристина протягивает ладонь, задерживая рукопожатие явно дольше, чем планировала. летова ловит этот флирт быстрее, чем хотела бы и ведется на провокации больше, чем могла бы. сегодня у нее есть оправдание. — и на сколько ты в нашем городе? расскажи мне о себе. летова мысленно закатывает глаза и прокручивает в голове возможные сценарии ответов. — ну вот я ролевик. ты знаешь что это такое? — ммм... — кристина проходит языком по губам, едва заметно усмехнувшись, — тебе нравятся ролевые игры в постели? — я литературный ролевик. это значит, что я занимаюсь практически своей прямой работой в свободное время. это недоделанные сценаристы, которые создают воображаемых персонажей и играют за них вместе с другими людьми. создают общие сюжетные линии, придумывают ситуации и прописывают их. и я не ебу как еще конкретизировать тебе об этом. чем занимаешься ты? — спорт, хожу в кино, вижусь с друзьями, — она перечисляет стандартный набор увлечений любого среднестатистического человека, пока агния отвечает на входящее

hunter:"ну как ты там? я придумала нам новый отыгрыш"

letova: "да? и какой? в баре сижу с какой-то девушкой"

letova: "если честно — она скучная, поясняю что такое ролевые)))00"

— как интересно, — летова врет и не краснеет, делая очередной глоток джина (а что еще остается здесь пить), ладонь на столике задевает ладонь кристины — та не отодвигается. — знаешь, здесь слишком шумно, может быть, покажешь мне у себя дома свои... — сама агния думает что вообще ей может показать такой обывательский человек, господи, чсв зашкаливает, — гантели или диски с фильмами или что там еще у тебя есть? а еще здесь слишком жарко. летова отбрасывает волосы с плеч, обнажая их, смотрит на кристину пристально, рассматривая, отмечая то, что ей нравится россыпь родинок над ключицами белой. девочка оказывается догадливой. спустя полчаса они уже у нее в квартире — агния не медлит, практически на пороге квартиры задевая губами чужие, сама мысленно произносит "пожалуйста, не влюбись в меня. мне так не нужно это дерьмо", а следом — захлопывает дверь, вжимая собой в стенку. она не возвращается в квартиру этой ночью. не приезжает на работу следующим утром.

«Так больше не может продолжаться. Ты или соблюдаешь правила или покидаешь съемочную группу»

— валя, да, я проебалась. да не приехала. да-да-да, — она ловит на себе взгляд кац и машинально опускает ладонь на засос, что виднеется на шее, прикрывая его. валентин изо всех сил пытается быть строгим, но его домашние тапочки розового цвета на кухне не соответствуют. — я вчера предупреждала, что мне была важна данная сцена? вы меня послушали? летова трет виски, пытаясь отойти от похмелья. плевать на то, что засосы видны — словно школьница, не иначе. валентин не доволен. кац вообще заебала собой. летова не замечает за собой, что марта слишком выводит из себя и это становится запредельным наваждением. — ты сценарист, а не оператор. ты не можешь диктовать всем и все бесконечно. — блять, валя... окей. я поняла. завтра буду на работе и прочее. можно мне сейчас в комнату? — она выжидающе смотрит на валентина, тот молчит, — я не слышу. никто на кухне не реагирует, зато сама летова цедит сквозь зубы: — я всю ночь занималась сексом и не спала, я могу пойти в комнату и поспать, как человек, который проявлял особую физическую активность? — иди. голос кац раздается громче, чем она ожидала. от этого агния вздрагивает и молча выходит из кухни в свою комнату. она сходит с ума от того, что это — первый месяц нахождения в Вольном, а в квартире напряжение выше, чем в штанах в 14-летнего подростка, впервые увидевшего порно-фильм.

letova: "я устала и хочу в Москву"

hunter: "ты тут еще месяца не пробыла, а уже в Москву?"

letova: "да. меня бесит моя соседка и этот безвольный режиссер"

letova: "/стикер грустной кошки/

hunter: "ну потерпи. лучше напиши мне пост, ты совсем пропала с проекта — смотри, так тебя и удалить могут))0"

letova: "да напишу я напишу..... просто очень сложно дается релокация. как хорошо, что ты у меня есть"

она отключает сеть и закрывает глаза, пытаясь заснуть. сказать, что она ждала этого месяц назад — не сказать ничего. сказать, что она думала, что Вольный принесет ей что-то позитивное — нет. сказать еще что-то? пожалуй нет. агния летова видит яркие сны, где она снова в Москве и снова проебывает свои дни, подрабатывая фрилансером. систематизация процессов — не для нее, пунктуальность — тоже. смогла ли она отточить в себе это и усмирить собственную безудержную схему прожигания жизни — не известно. впереди два года жизни в городе под названием Вольный. впереди два года совместного проживания с соседями, которые были недоделанными мечтателями в русскоязычной версии. а пока она засыпает и, наконец-то, не думает ни о чем кроме собственного комфорта и благополучия. первая зарплата сможет залечить все стрессы, что вообще можно было словить в этом сумасшедшем доме.

[stopf-blog]

Grace Bole-Pratchett, 24 y.o

ost: siouxsie and the banshees — cities in dust

[1] the stooges — i wanna be your dog [2] amy winehouse — in my bed [3] pj harvey — good fortune [4] chicks on speed — love life [5] meg myers — desire

[6] pj harvey — oh my lover [7] pj harvey — the dancer (acoustic) [8] interpol — my blue supreme [9] deftones — sextape [10] yeah yeah yeahs — heads will roll

— хантер, я даже не знаю стоит ли тебя знакомить с моей семьей, — я затягиваюсь сигаретой и задумчиво щурюсь, поглядывая на то, как ханни бросает шмотки в наш общий чемодан, словно баскетболист. он пожимает плечами и с глупой улыбкой отвечает: — да что там такого? мы поженились около года назад, тебе не кажется, что надо порадовать твою мамашу? кстати, она такая же горячая, как ты? — хантер падает на пол и умудряется захватить меня за бедро своей рукой. разумеется, я падаю, удержаться от этого невозможно — его хватка крепче, чем у всей моей семьи вместе взятой. и это одна из причин, почему я не хочу знакомить его со своей семьей. — ханни, — я смеюсь, пытаясь захватить пальцами его короткие волосы на затылке, пока он кусает меня за бедро, заползая под тесную юбку свободной ладонью, — если бы ты увидел мою мать — ты не задавал бы такие вопросы.. — я пытаюсь сконцентрироваться на нашем диалоге, но он какого-то хрена мешает мне это сделать. — вот и решено. мне нужно увидеть твою мать хотя бы потому что я задаю слишком много вопросов, которые мог бы не задавать. — хантер боул, ты пожалеешь об этом..

сколько себя помню — моя семья казалась мне самой приебнутой из всех семей, что вообще существовали. мой отец — психотерапевт. (по членам нашей семьи этого совсем не заметно, если честно) наверное, именно поэтому, мне, как самой адекватной здесь досталась сова с приглашением в ильвермони. ну как досталась — моя сестра хоуп перекрестилась и пошла молиться, а моя мать подумала, что у нее галлюцинации.

привет, меня зовут грейс пратчетт и я хочу показать вам свою комнату;

 эта комната — единственная, где все вещи в порядке и на своих местах, вне этой локации у нас происходит, мягко говоря, пиздец. над моей кроватью находятся десятки моих набросков, под кроватью, кстати, тоже. где-то напротив кровати находится камин, который ничерта не работает, но добавляет моей обители определенный гротеск. слева — просторное окно в пол, справа — дверь. на столе валяется самодельная тату-машинка — я свято верю в то, что через пару лет, когда мне стукнет 17, я стану знаменитой. таких партаков, какие я бью в ильвермони, не бьют нигде. я ж, блять, открыла магам новый взгляд на их магическую жизнь, совместила статику маггловских татуировок с их колдографиями (надо сказать это приносит мне определенные плоды) — теперь стайки малолетних девочек бегают ко мне для того, чтобы набить сердечки на лопатке, а брутальные парни заходят, чтобы я сделала им наколки на лобке. замечательная жизнь скажу я. определенно лучше, чем в моем доме. к слову о моем доме. — грейс, утренний завтрак, мы ждем тебя, — я слышу голос хоуп и молча приставляю два пальца к шее, когда смотрюсь на свое отражение в зеркале. моя сестра — моя полная противоположность, ей 27 и она, кстати, не представляет как это, когда член засовывают хоть куда-то. "библейское погружение" задай богу вопрос, грейс. наш утренний ритуал, когда моя сумасшедшая сестра гадает по библии. это вообще серьезно? седьмой год подряд вся семья потакает ей в этом и задает абсолютно бредовые вопросы. — пап, и ты туда же?! — я возмущенно смотрю на отца, который произносит "будет ли у меня приток пациентов в этом месяце, хоуп?", — весь мир сошел с ума или только моя семья? — грейс, ты просто не хочешь поверить в бога и поверить в то, что я — любимица бога и нашего отца, — хоуп насмешливо и подчеркнуто величественно смотрит на меня, затем поворачивается к отцу, слыша: — хоуп, ты, несомненно, моя любимая дочь. я давлюсь злостью и слышу: — грейс, прекрати на меня так смотреть и подавлять свою скрытую агрессию. может тебе сходить к отцу на прием? — может тебе заткнуться и пойти подрочить на свою библию, хоуп? я раздраженно отталкиваю от себя тарелку с едой и смотрю на мать. ах да, похоже сегодня я упущу ее ежедневное чтение за ужином. велика потеря. вот уже десять лет, как я слышу эти бездарные строки ее нелепых рассказов. моя мать — нереализованный писатель. она категорически отказывается заниматься земными делами по типу "готовить ужин" или "прибираться по дому". — для таких как я отведена особая миссия в жизни. вы должны гордиться своей матерью, — ванесса гордо вскидывает нос и поправляет прическу, напоминая детям о том, что за очередной покупкой продуктов двинется либо хоуп, либо я. — ладно, на сегодня хватит, я поужинала. лимит моего общения с семьей исчерпан. мне 15, но уже в этом возрасте я одергиваю темно-бордовую кожаную юбку, которая едва доходит мне до середины бедра. бледно-желтые каблуки сильно контрастируют с ней, но у меня нет альтернативы, а поэтому я, фыркнув в сторону семьи, взлетаю по лестнице в свою комнату. здесь гораздо легче и ничего не давит. это лето выдалось жарким. я откидываюсь на середину постели и смотрю в потолок, надевая накладные наушники в которых играет "the stooges". я подхватываю пепельницу с тумбочки рядом с кроватью и кладу ее прямо на живот — короткий топ едва ли прикрывает бледный отрезок кожи и я ощущаю холод от стекла. это радует. температура в комнате слишком высокая. я прикрываю глаза, затягиваясь сигаретой, пропуская дым через себя прямо в легкие. тело охватывает расслабление. я лежу и думаю о том, что когда-нибудь в моей жизни появится тот самый человек, "который захочет быть моим псом", я лежу и мечтаю о том, что мои татуировки будут разлетаться на страницах всех альтернативных журналов, я лежу и наслаждаюсь тем, что я могу себе позволить все, что я захочу (даже если моя семья — самая ебанутая в этом мире). пепел слетает на мою кожу — я практически не ощущаю его, приоткрывая глаза и прищурено наблюдая за тем, как закат догорает. через полчаса нужно будет собираться. через полчаса у меня самолет в великобританию. чертовы магглы, почему мне нет 17, чтобы я могла свободно перемещаться через порт-ключи или волшебные камины? я не знаю. и я кидаю свои шмотки в чемодан точно так же, как их кидал хантер девятью годами позже.

солнцезащитные очки оказываются совершенно не нужными в этой стране. я выбрасываю их в первую попавшуюся урну, задумчиво вспоминая все, что слышала про англию. люди зануды и снобы, которые всегда держат себя в руках (это вообще как), любители чая, которые всегда завтракают овсянкой, при этом отвешивая сарказмом в сторону любого прохожего. ах да, еще там на каждом углу красные будки, точно. а в хогвартсе постоянные битвы и игры в злой-хороший. какой же бред.. я сижу на мокрой лавке и жду человека, которого никогда не видела в своей жизни, но который абсолютно точно является мне родным дядей. просматриваю прохожих людей — их воротники на тренчкотах наглухо застегнуты, поверх еще шарфы и сверху — зонт. в америке дождей не боятся — в америке на дожди абсолютно похер. я поднимаюсь с лавки, с интересом наблюдая за тем, как ко мне подходит мужчина — даже не церемонюсь, обнимая его за плечи, слово мы видимся каждый день и по меньшей мере близкие родственники. — так вот какой бристоль, да? а где же твой бар, тайлер? я хочу попасть туда прямо сейчас, — тайлер молчит. несколько секунд на то, чтобы осмотреть меня и, мягко говоря, охренеть. он медленно съезжает с моих красных губ на тишотку, с тишотки на юбку, которая успела чуть задраться, затем переводит взгляд на туфли, которые светятся неоном в этом вечернем и пасмурном дне. я ж, блять, заколдовала их. такого нигде нет. — что я собирался тут портить вообще? скорее, ты испортишь ребят в нашем баре.. — и я выдыхаю, понимая, что моя дядя — именно такой, каким его описывал мой отец. тайлер пратчетт — сумасшедший брат с комплексом бога, он не различает людей по возрасту, спит с малолетками и курит траву сутками напролет. ах да, еще он ��оит людей таким пойлом, что после зачастую увозят на скорой. у тайлера — вечный фанк. тайлер никогда не повзрослеет, хотя ему 40 лет. — а выпить что для меня найдется? — на моих губах сумасшедшая улыбка, настолько мне нравится тот факт, что здесь — не дома. занудная англия оказалась вовсе не той, что я представляла. тайлер пратчетт оказался лучшим дядей о котором я только могла мечтать. а еще тайлер пратчетт умеет читать мысли. он протягивает мне косяк, мельком заглядывая в паспорт и произносит: — я покажу тебе, какой может быть европа. ты, небось, считаешь, что немцы — ебаные фашики, так вот, такой ебли, как там — я не встречал нигде. я чуть ли не кричу от восторга. я ослышалась? после утренних завтраков в родительском доме под звуки органной музыки я едва ли не ссу кипятком от того, что слышу. он говорит со мной на одном языке. — мы сделаем из тебя звезду. я сделаю из тебя звезду. — только не порно-фильмов, окей? набиваю себе цену к свадьбе, тай, — я подмигиваю дяде и закидываю свой чемодан в багажник автомобиля на котором он приехал. тайлер качает головой, перехватывая багаж прежде, чем он опускается на дно. — крошка, это такси. настоящая тачка стоит воон там, — он незаметно уменьшает размер моего чемодана — я без п��нятия как, тут же, блять, магглы — и запихивает к себе в нагрудный карман. и разворачивает меня в сторону ��овенького харли-дэвидсона. — ты серьезно?.. — если в моей жизни и были лучшие дни, то сегодняшний — самый-самый лучший из всех, что вообще существовали, — ты сантой подрабатываешь или как? — я хреново бегаю на каблуках, но сегодняшний забег как по маслу. прохожие оборачиваются на меня — блондинка в короткой юбке, которая летит к мотоциклу, словно это по меньшей мере чемодан с деньгами. да, это я. я прохожусь пальцами по блестящему покрытию, едва ли не кончаю от кожи на сидении, смотрю в собственное отражение в зеркале и.. бросаюсь на шею тайлеру. — ильвермони подождет, я посылаю все к черту и остаюсь с тобой до конца каникул, тайлер! — а теперь накинь шлем. твой дядя любит брать разгон во всех смыслах, — мое дыхание перехватывает, когда мы рассекаем ночную трассу, пускаясь на высшей скорости тольк вперед. уши закладывает — с непривычки, рев мотора вклинивается в мое сердце и душу. великобритания вклинивается в мою душу.

— ты должна полюбить всю европу так, как ее полюбил я, грация, — я та самая грация тайлера, которая висит над барной стойкой самого нашумевшего бара в бристоле. мы сидим с дядей в пустом баре и болтаем о жизни. я задумчиво набиваю ему портак на бицухе, закинув ногу на ногу, — скажешь, что я старый придурок, который держит бар для магглов, будучи волшебником? грейси, лучше тебе не ввязываться в политику — ты ее заебешь и не получишь при этом оргазма. ну никакого. поттеры здесь правят всем. они дрочат на маггловскую технику, предпочитая давать по затылку тем, кто произнесет вслух "чистокровный". поэтому я — не, — он качает головой, потягивая виски, — точно не ввяжусь в эту херню. лучше я буду окучивать цыпочек из простого мира, спаивать молодых звезд в стиле гранж, угощать молодые рок-группы бесплатным пивом и жить в свое удовольствие. посмотри на меня — у меня куча долларов, но совершенно нет галеонов. — эти поттеры.. что-то типа Хуакога у нас в Америке? — это вообще кто?.. — что-то типа вашего Министра Магии, только у нас это Магический Конгресс. — хм.. нет. это живая легенда, которая похоже собирается поставить себе памятник при жизни. черт бы побрал их. а вообще мне похрен. добивай свою татуировку, нам открываться через час, Грейс. честно говоря, мне абсолютно плевать на семьи в Британии. а тем более — в магической. гораздо больше меня заботит собственный имидж. мы с тайлером работаем над ним — совмещаем бар с тату-салоном, делая его универсальным для людей, которые после пары-тройки шотов загораются идеей "а не набить ли мне вот ту телочку в стиле пин-ап?" и тогда к ним подкатываю я — заранее обрабатывая весь зал на то, чтобы слышать их голоса, если они произносят слово "тату". я подплываю к ним с самой очаровательной улыбкой, вся в неоне, в лучших традициях нашего бара. я подплываю к ним и танцую, нашептывая на ухо живописные арты, как мощно может выглядеть запястье, когда его обвивает змея. как потрясающе может выглядеть бицепс на котором располагается рисунок. они в восторге от меня. я в восторге от себя. тайлер в восторге от своей племянницы. меня зовут грейс пратчетт и я — самая счастливая этим летом.

— не хочешь заглянуть в мою комнату неподалеку? в двух кварталах отсюда, — незнакомый брюнет обдает меня горьковатым запахом парфюма. меня ведет от него. а, если честно, больше ведет от того, что я впервые закинулась mdma. все звуки обостряются и становятся такими объемными, что меня накидывает дежавю — очередной самый счастливый день в моей жизни после прилета в европу. я совсем себя не контролирую, когда задеваю влажными губами его шею, прильнув теснее — каблуки не держат, он хватает меня на руки, опуская в машину за углом. отец бы меня убил. влажная ладонь съезжает по запотевшему стеклу его тачки, когда я впервые оседаю на член, улыбаясь — тормозов нет совсем. только не этой ночью. только не с ним — я даже не знаю, как его зовут, но точно знаю, что в первый раз оргазмы не ловят. должно быть больно и все такое, должно быть море крови и всякие жуткие приходы, когда ты загибаешься. я оседаю на его члене и с силой сжимаю, чувствуя, что меня накрывает оргазм. влажная ладонь съезжает по запотевшему стеклу его тачки, когда я впервые ощущаю себя женщиной. каблук ломается, когда я ступаю на ровную поверхность асфальта — этот чувак курит в машине, довольный собой, думая, что заполучил в коллекцию еще одну малолетку. я веду угол губ, когда отворачиваюсь от него и устремляюсь в бар, снимая босоножки — он просто не знает, что избавил меня от последних границ, которые значительно мешали наслаждаться полной жизнью. — тайлер пратчетт! — я кричу на верхнем этаже бара, заглядывая в его комнату, где он с кем-то разговаривал, — завтра едем в Германию, уже можно. я устремляюсь по этажу дальше — в свою спальную комнату, медленно стягивая с себя рубашку, опуская ее на пол, протаскивая по нему так, словно я героиня всех фильмов, вместе взятых. в комнате на меня находит вдохновение и я рисую так, как не рисовала никогда. каждый раз, когда я кончаю в последствии — я рисую.

— это наши корни, пратчетт, наша бабка жила именно здесь, — тайлер проводит меня по "red square". — о-ху-еть, — мне пятнадцать. я могла ожидать того, что в этой жизни что-то может меня удивить, но не могла удивиться настолько. — в этих мрачных красных стенах — вот здесь, где такая уродливая архитектура, жила моя прабабка? — честно говоря, после жизни в америке и пары месяцев, которые я провела в европе, россия оказалась слишком.. старой. нет, это точно не то слово. я даже не знаю, как подобрать его. мы уходим из этого места, который тайлер зовет странным "мавзолей" и меня немного отпускает. центральные улицы вне православных церквей, которые напоминали католичку хоуп, были гораздо ближе. — я надеюсь, что она жила в приличном доме, а не в этой серой девятиэтажке, — мы забредаем в спальный район, а тайлер отвечает мне: — в этих спальных районах страны оз тоже есть свое очарование. самые красивые девушки в моей жизни были именно from russia, — он пинает обшарпанный мусорный бак и смотрит на проходящих старух. мне становится не по себе. после неонового бристоля москва кажется чем-то кошмарным. после нового орлеана москва кажется комичной. — давай уедем отсюда в амстердам? я честно прониклась корнями моей прабабки.. — грейс вдыхает запах сероводорода и думает о том, что никогда больше не захочет устраивать трип-поездки по европе с этой страной мед��едей. 30 августа. я лениво отрываю календарь над кроватью и рывком соскальзываю с кровати. это последний день лета в 2017. тайлер где-то спит — похоже на барной стойке. я старательно собираю все эскизы в гостевой комате, которая стала моей. осторожно складываю чемодан — личный дневник, скетчбук, нижнее белье, которое было на мне в мой первый раз, осколок зеркала с первого этажа бара, несколько записок от мужчин, любимые шоколадки из европы, косяк, который не пропустят при посадке в самолет, новую библию для хоуп — только бы от меня отъебалась. я спускаюсь на первый этаж. тайлер, конечно же, храпит. тем лучше. я выхожу на улицу и вижу редкое солнце. на губах улыбка. в груди так свободно — я понимаю, что бристоль стал для меня настоящим домом. утренняя трасса пустынна в своем рассвете. я много чему научилась в эти 15. водить мотоцикл, готовить, лучше бить татуировки, больше и качественнее рисовать эскизы, глубже целоваться, собирать вокруг себя людей, создавать порт-ключи, играть в покер, не верить в стереотипы. я так много всего обрела. люди, краски, множество городов и нового отца. мы прощаемся в людном зале аэропорта. кажется, он попытался смахнуть слезу, которой нет. чертов драматик. — пообещай мне, что вернешься ко мне, грейс. кто будет справляться с этими мужиками без тебя? — его кривая улыбка зеркалит мою. я тронута. я впервые не знаю, что мне сказать, а точнее, как справиться с натиском эмоций. я на умею выражать свои чувства, черт возьми. — тайлер, — я хлопаю его по плечу своей тонкой ладонью, пытаясь сделать это на манер его друзей-байкеров, — я ну.. я никогда себя не ощущала так свободно, как ощущаю себя рядом с тобой. спасибо тебе за это. я вкладываю в ладонь тая свои розовые очки, которые завалялись во внутреннем кармане джинсовки и нехотя разворачиваюсь к нему спиной, чтобы не выдать то, что на моих глазах видны слезы.

мне не хочется показываться родителям и уж тем более не хочется показываться долбанутой сестре. хоуп хоронит своего кота раньше времени. — он сказал, что умрет через неделю. — он сдохнет от того, что ты держишь его в клетке и не кормишь 4 дня, хоуп, — я бросаю ей раздраженное замечание и поднимаюсь по лестнице вверх, слыша вслед: — я буду с ним до его последних секунд! — проклятая садистка, которая прикидывается, что любит животных.. — я потираю переносицу, бросая чемодан на кровать. в комнате все покрылось толстым слоем пыли. я решительно думаю о том, что следующее лето — последнее, прежде чем я вновь окажусь у тайлера. и в этот раз навсегда. пытаюсь собрать учебники, тетради и перья — все книги, которые мне задали на лето, я благополучно проебала и не прочитала даже страницы. закидываю блок маггловских сигарет в соседний чемодан. сверху пергамент. после европы все это напоминает старинную академию примерных девиц. неужели нельзя переделать правила академий и купить нормальные автоматические ручки? и это моя-то школа является самой демократичной. в хогвартсе что, все в средневековой одежде ходят?

ильвермони — моя отдушина до временного отрезка в три месяца лета семнадцатого. то место, где я могла быть собой, то место, которое оставляло для меня восторг, как для представительницы семьи магглорожденных. я вновь ступаю по знакомым коридорам замка, приветствую знакомые лица, непринужденно разговариваю обо всем на свете, делюсь с подругами своими трип-поездками (одна из них безумно хочет познакомиться с моим дядей, хах, я-то знаю, что она та еще шлюшка и это не просто так), я произношу то, что "мой цветок уже сорван" и они едва ли не кричат от восторга и уважения. ну что за академия, честное слово, туман спадает с плеч и я как прежде обожаю свою родную обитель. со внутренним удовлетворением я даже лучше учусь — прилежно и относительно долго, пока не сдаю экзамены. тай может мной гордиться, хотя, он бы гордился мной, даже если бы я завалила все на свете. я заканчиваю ильвермони с положительными отметками. мне отдают палочку и я наконец-то могу ей пользоваться полноценно — как приличный маг северной америки.

— и ты вот так берешь и уезжаешь? оставляешь мать на пороге ее величия? — я потираю виски, скрестив руки на груди, смотря на всех членов своей семьи, которые собрались в гостиной. рождественская елка стоит здесь уже два года — никто не удостоился ее убрать, а мне просто надоело. эти придурки вырядились в черный цвет по случаю моего отъезда — больше всего постаралась хоуп, облачаясь в средневековое платье до пят (вот бы кто точно попал в хогвартс, думаю я). — твое стремление покинуть родной дом напоминает мне о нескольких депрессивных расстройствах. напомни мне, грейс, где я упустил твое воспитание? — отец задумчиво смотрит в окно с меланхоличным выражением лица. я понимаю, что все, что здесь происходит — какой-то фарс. — хоуп, тебе там боженька сверху не предсказал, что я скоро умру? может предсказал, а? посидите под моей дверью неделю, а потом похороните меня так же, как кота там, к примеру, — я закатываю глаза, одергивая черное платье — даже я умудрилась втянуться в этот дурацкий цирк. еще немного и я точно сойду с ума. отсюда нужно решительно сваливать. — я взрослая. мне нужно уехать. по работе. к дяде тайлеру; — к этому извращенцу, который поит алкоголем юных дам, — ворчит хоуп, не сдерживаясь. все молчат, не опровергая это. и тут я, наконец, понимаю, что если я не сделаю это сейчас — я не сделаю это никогда. — я уезжаю. я так решила. навсегда. гадайте на своей библии. живите в бардаке. занимайтесь своим призванием — каждый по отдельности. все. мне честно надоело. до свиданья. пошлю сову, когда выйду замуж, — я захватываю чемодан, который был спрятан под диваном в гостинной, — и да, черт возьми, хоуп, я выйду замуж не девственницей. прикинь? я хлопаю дверью и набираю дяде голосовое. он обещал мне новую тату-машинку.

привет, меня зовут грейс пратчетт и мне семнадцать лет. 

я самый свободный человек в северной америке — я улетаю к себе домой. с наслаждением накидываю на плечи тренчкот. я планирую поразить тайлера своим новым образом — длинные светлые волосы уложены, на глазах черные матовые очки, я в маленьком черном платье, в чулках и на каблуках, словно я тайный агент. это совсем не мой стиль, но сегодня мне хочется его удивить. он встречает меня все там же — только теперь делано удивляется и восклицает: — какая леди к нам пожаловала, кто же это? я не узнаю вас в гриме, грейс пратчетт! — я касаюсь его щеки своими губами, ломаюсь, но меня хватает лишь на несколько секунд, после чего я звонко смеюсь, громко отвечая ему: — тайлер пратчетт, я тайный агент в лучших традициях синематографа, хочу вас похитить и рассказать величайший план по захвату бристоля! мы смеемся, словно всегда жили вместе. я заметно вытянулась за эти два года — практически одного роста. моя фигура приобрела женственные очертания — окончательно и бесповоротно. я готова сворачивать мужчинам шеи. — с женщинами ты еще не экспериментировала, да, грейс? у меня новая помощница в баре, — тай мне подмигивает, я оглядываюсь по сторонам в поисках ближайшего туалета. наигравшись, мне хочется одеться во что-то более удобное. я захожу в тесную кабинку — черт возьми, неон даже здесь, в колонках играет игги поп. мгновение и на мне узкие джинсы и белая футболка. поверх накинута кожанка, на ногах ковбойские разбитые ботинки - сегодня я его королева в байк-стиле. нас встречают под громкие возгласы, пьют едва ли не в синхроне прямо на пороге родного бара. я снимаю шлем и ослепительно улыбаюсь — такая повзрослевшая, решительно настроенная перебить собственные партаки новыми, более свежими. — за два года мы немного разрослись.. я выкупил соседнее крыло — теперь у тебя собственное крыло на 2 этаже, грейс. оно твое, — тайлер запускает ладонь в свои темные волосы, подернутые проседью, он старается не придавать этому значение, но все равно выходит как-то торжественно. я второй раз в жизни не знаю, что ответить. — я не могу ловить дежавю каждый раз, когда я с тобой рядом.. но, черт возьми, я это делаю, — я криво усмехаюсь, подхватывая его сигарету из рук и делаю глубокую затяжку, выпуская струи дыма через нос — несколько мужчин засматриваются на то, как я картинно опускаю локоть на сидение мотоцикла, — мне же теперь работать на тебя всю жизнь, тайлер, ну а если честно, то ты для меня значишь больше, чем вся моя семья, вместе взятая. я корчу гримасу и после протягиваю ему небольшой сверток. в этом альбоме зарисовки наших путешествий с 17 года. максимальное количество. — черт, грейс.. твою ж мать, ты все же растрогала своего дядю, ну кто так делает, а! — здоровяк бросается мне на встречу и буквально захватывает меня, кружа на месте, — все видели, а?! — его громкий рев слышится на весь квартал, — это моя племянница и она, черт побери, такой талант, что вы все сквиртать будете от нее!

мы развиваемся за все это время. разрастаемся и превращаемся в бар "pratchett", который держит отдельный тату-салон; нам не нужны наши юные шалости в виде подкатов к мужчинам — они сами идут, когда видят две вывески рядом. я пытаюсь быть предпринимателем, но выхожу какой-то ебанутой, выдаю концепт определенной аудитории — привлечение волшебников в отдельном зале; отдельные волшебные татуировки. к тому времени я уже успеваю выучить знаменитые фамилии в магической британии — поттеры, уизли, альбус дамблдор, всякие томы реддлы.. все они наконец-то воспринимаются мной. я говорю тайлеру о том, что поттер был бы рад узнать, что в нашем баре есть место для всех — для магглов и для волшебников. тайлер отвечает, что послал бы этого поттера в задницу. я не спорю и довольно хмыкаю. меня все больше узнают в округе. я не успеваю справиться с потоком заказов — постепенно разделяю две функции и разграничиваю свои дни. вдох — белый порошок через левую ноздрю, я откидываюсь назад и смотрю в свое отражение; я рисую в своей комнате и это ночь после секса. выдох — белый порошок через правую ноздрю, я откидываюсь назад и смотрю в свое отражение; я помогаю бару оклематься после бурной ночи и это день. сглатываю — по моему телу проходят нервные импульсы, я смотрю в свои зрачки и не узнаю саму себя; я набиваю на лобке какому-то мужику похабную фразу и едко произношу: накидываешь сверху за то, что я пишу такую пошлость. я разрываюсь между тем и другим и понимаю, что я не справляюсь. меня одной — мало. мне не тесно, но мне определенно нужно успевать дышать, рассекать по трассе, наслаждаться тем, что в моей жизни тоже есть личная жизнь. я говорю "тайлер, давай возьмем пару художниц ко мне"; я говорю "тайлер, ты же хочешь, чтобы я тоже отдыхала?"; я говорю "тайлер, ты же хочешь, чтобы мы расширялись?"; и тай верит мне. безоговорочно и всепоглощающе. мы набираем новых людей в ближайшую неделю и я впервые могу себе позволить расслабиться.

это первая ночь, когда я не работаю, не думаю о том, чтобы что-то делать — я потягиваю коктейль, покачивая ногой под барной стойкой. в ближайшие полгода я буду принимать лишь редких вип-клиентов моего дяди, я даю себе отдых, отпуск — называйте как хотите. но я даю себе отдых впервые за пять лет. приятный трип-хоп разливается по залу — я сижу в пространстве для волшебников, прикидываясь милой ведьмой. меня выдает мой же оскал, но я стараюсь расслабиться. — да пойми же ты, мне нужен эскиз именно от тебя, — он осаждает ее уже третий день и порядком надоел. ей хочется зарядить томасу в лицо кровавой мери, — ну что тебе стоит?? — 125 галлеонов и я набью тебе хоть тролля, без обид, чувак, но ты — вылитый он, — я усмехаюсь и откидываю с лица волосы, опрокидывая шот с абсентом; я смеюсь и наклоняюсь через барную стойку вперед, шепотом произнося бармену свои желания касательно следующей порции. сегодня только алкоголь и море музыки, которой ей так не хватало. сегодня только смех, пьяные танцы и чьи-то руки на ее заднице (если честно, то похуй чьи) он выкатывает к ней непонятно откуда — в белой футболке и рваной джинсовке с орлом на спине. незнакомое лицо в алых бликах отчетливо выделяется сквозь толпу тех, кого она отлично знала и знает по сей день. хозяйка в собственном баре. но он об этом совсем не знает. "типа рок-звезда? ну-ну" она небрежно окидывает его взглядом и возвращается к диалогу с майклом, обсуждая то, что ей хотелось бы попробовать. — файервиски, а вот если еще магически как-то сделать и так, чтобы я потом улетела? — такая охуенная и без сопровождения? не хочешь улететь со мной, детка? — он вклинивается в ее диалог внезапно и получает вскинутую бровь в ответ. я даже не смотрю в его сторону — молча протягиваю средний палец на источник шума, затем делаю жадный глоток до дна. — брось, что ты ломаешься, сколько ты стоишь на одну ночь? я веду угол губ и подмигиваю бармену (тот наблюдает — сейчас будет очередной разрыв молнии и шоу "грейс снова отшила"), затем разворачиваюсь на барном стуле навстречу этой "звезде" и произношу: — да тебе, в принципе, за всю жизнь не заработать даже на час со мной, чувак, — я вытягиваю изо рта мятную жевательную резинку и вставляю ее в рот татуированному, который, впрочем, не теряется — кладет ладонь на мое бедро и ведет вверх; — и руку убери, а то сломаю, — я сдергиваю его пятерню и поднимаюсь со стула, насмешливо наблюдая за мимикой парня; — да эти руки обычно доводят до сквирта, ты просто не знаешь, кто я, — он ухмыляется в ответ, пытаясь поймать меня за руку — я легко уворачиваюсь, устремляясь вглубь танцола. в спину летит: — подрочи на моем концерте, визитка в твоем заднем кармане, — я по инерции нащупываю это подобие визитки. там название какой-то непонятной группы и номер телефона. "он серьезно думает, что я приду?" визитка летит кому-то под ноги. рев мотора заглушает звуки музыки. бармен протягивает незнакомцу: — обычно сквиртают от нее, чувак, — хлопает по плечу татуированного.

— грейс, да давай съездим? чисто ради прикола, что тебе стоит? — мои подруги смотрят на меня, едва ли не умоляющим взглядом — я вспоминаю кота хоуп и закатываю глаза. — по-жа-луй-ста, по-жа-луй-ста! — они скандируют едва ли не хором, — там же будут хантер и джонни! они чертовски сексуальные, неужели ты не понимаешь, как тебе повезло, если тебе дал визитку сам хантер боул? — представьте себе, сам хантер боул! — я прикладываю ладони к щекам, пытаясь изобразить восторг, подпинывая колесо мотоцикла, — ну серьезно, вам что по 15? — будем работать без выходных всю будущую неделю. — сучки.. уговорили, ладно, что с вас взять. но если мне не понравится и этот хуянтер будет петь хреново — я уйду сразу же. джез — садись ко мне на заднее, триша поедет на чем-нибудь другом, — я подхватываю одну из подруг с собой и рассекаю этот ночной воздух.

— вот здесь они будут петь?.. — скрестив руки на груди, я подпираю кирпичную стену здания напротив полуподвального клуба. судя по разбитым бутылкам в округе — вход сюда разрешен даже малолеткам. мда, вспоминая свои 15, понимаю уровень музыки, что будет звучать внутри.

привет, меня зовут грейс пратчетт и внутри меня скепсис.

мы оказываемся в подвале, который наполнен дымом и пьяным смехом девочек, что визжат, когда на разогреве читает рэп какой-то малолетний блондин. я цепляю за рукав триш и шиплю ей на ухо: — вам что по 15? вы интеллект аудитории видели? — меня едва ли не сшибают несколько амбалов, которые проталкиваются на передний ряд. раздраженно передернув плечом, я расталкиваю центральных и встаю ровно посредине сцены. и нет, мудак, не для того, чтобы ты увидел мое лицо, а потому что эти уроды слишком много себе позволяют. — эй, детка, какая ты горячая, про��то хот! — кто-то уже навеселе, я слащаво улыбаюсь через плечо и через мгновение заезжаю ему локтем по носу со всей силы. я забыла сказать о том, что за несколько лет рядом с тайлером я вполне управляю собственным телом? разбитых носов на моей памяти уже больше двадцати. наконец, зал заполняет темнотой и все затыкаются. рев толпы тут же встречает четырех человек — в расфокусе различаю только одну девушку, а остальные — то ли мужчины, то ли непонятно кто, не берусь ответить. — а эту песню я посвящаю вам, мои прекрасные королевы ночи.. — хриплый басист приглушенно отвешивает самые пошлые фразы, что я только слышала, а эти девчонки едва ли не ссут кипяток. испанский стыд, черт возьми. стройные ритмы музыки окутывают всех, я забыла имя солиста, триш, словно читает мысли, кричит рядом со мной: — хантер, ты лучший!! — волшебницы пускают сноп искр в воздух. у них флэш-моб? кто-то сзади раздвигает плакаты. хантер начинает петь. вся толпа движется. я делаю несколько движений, чтобы он заметил меня чуть позже, чем мог бы заметить, если бы я стояла недвижно. сейчас играет какой-то медленный проигрыш — что за херня, это для того, чтобы вам стриптиз танцевали? я широко ухмыляюсь, разворачиваясь к нему спиной — я чувствую его взгляд на мне и начинаю двигаться, покачивая задницей, проезжаясь руками по бедрам, приподнимая платье чуть выше. я слышу, как голос немного меняется. неуловимо, но я это слышу. я медленно поднимаю палочку вверх, не оборачиваясь и запускаю в воздух файер шоу из снопа искр с надписью "и это все, на что ты способен, ханни?" толпа, мягко говоря, охреневает. я слышу визжание фанаток, которые возмущенно орут в мой адрес. мне плевать. толпа медленно раздвигается, но тут же смыкается за мной с каждым моим шагом. он поет дальше — я чувствую, что на этот раз с откровенной злостью, я улыбаюсь и понимаю, что вот это — интереснее, чем его тупые подкаты.

— грейс, я о многом тебя просил в своей жизни? — тайлер подходит издалека. у меня дико болит голова. я сталкиваю своего бойфренда этой недели со своей постели и натягиваю на себя его мужскую рубашку, вылезая из постели. голова тайлера деликатно спрятана за стеной, но рука машет в проеме двери. — тай..и тебе доброе утро, что случилось? — он резко делает шаг в сторону и складывает руки в жесте типа "аминь", — я знаю, что тебя уже достали триш и джез. — они достают на многие темы, ты о чем? — я сонно потягиваюсь, корча гримасы самой себе в зеркале. парень все еще не шевелится и не подает признаков жизни — понимаете, мы не спали до утра, а теперь из-за него на моей шее красуются засосы — я не люблю такое, — хочу врезать ему как следует вот за это, — я выразительно показываю на свою шею. тай, ну он что малолетка что ли так делать? — давай я вымету его отсюда, а ты выполнишь мою единственную просьбу? я знаком с боулами. я хорошо знаю его семью, он действительно славный малый, даже если и немного самовлюбленное быдло. что тебе стоит забить ему пару участков тела? — я замираю, переводя взгляд на тайлера. — ты же великодушная и великолепная грейс, моя любимая племянница, не отказывай дяде, — тайлер пользуется своим положением и я сдаюсь. — ладно. но только пару. я не собираюсь доставлять ему удовольствие своим видом. на меня итак слишком много извращенцев дрочат, тай. я умываюсь и чищу зубы, затем кое-как привожу себя в порядок. проходит где-то полтора часа, прежде чем я, сытая и одетая, спускаюсь в соседнее крыло на первый этаж тату-салона. он уже сидит здесь — со своим дружком, который зачем-то тоже пришел. — это твоя моральная поддержка? — скалюсь, листая свои эскизы. — чего тебе? — а к тебе часто приходят с тем, чтобы ты оприходовала чей член своими эсказами? — сейчас вылетишь отсюда. на твоем хуе бить не буду ни за какие деньги. — а если я хочу надпись в виде твоего имени? — парочка мужиков уже вылетало отсюда с надписями в виде моего имени, — я опускаю жалюзи на окнах, разворачиваясь к ним, — там еще приписка была "мистер ХУЕвые подкаты". не порти мне настроение и лучше выбери что-нибудь из своей памяти — слей в омут и я что-нибудь с этим сделаю. разворачиваюсь к ним спиной, подтягиваясь на носках на верхнюю полку — короткое платье с джинсовой жилеткой поверх задирается. я слышу свист его друга. едва ли не рычу. над моим ухом раздается: — тебе помочь? я явно выше тебя. — сейчас урежу. практически рывком разворачиваюсь к нему лицом к лицу — в моих руках ножницы. — лучше соблюдай дистанцию, если хочешь остаться в живых, — я тру виски, — вы оба меня утомили. по поводу эскизов я сказала. пузырек в нижнем ящике на столе. через неделю в семь.

— ты всегда такая хот и типа злая при этом, грейс? — я дергаю машинкой и вскидываю на него испепеляющий взгляд. мы забиваемся уже второй час, жутко хочется есть, а еще пить, потому что жарко. в перчатках жарко. в этом помещении жарко. я стаскиваю майку через голову и остаюсь в одном кружевном лифе. — дыру не прожги на мне, ханни, — усмехаюсь, когда понимаю, что собственные соски передернуты эрекцией. еще больше улыбаюсь от того, что этот придурок похоже думает, что она от него. — пойдешь со мной на тачке кататься вечером? я слышу это уже в третий раз. за последние несколько дней это слишком много, а я, знаете ли, слишком не люблю однообразие. эта фраза становится именно этим словом. — твою ж мать, боул, ты меня заебал своим вопросом, — я откладываю машинку в сторону и смотрю на него прямо. задумчиво гуляю по лбу, упираясь ступней в ножку стола. — покатаюсь с тобой, если ммм.. привезешь мне из россии матрешку. купленную в гуме, — если честно, я не уверена, что его интеллект позволяет знать эту страну вообще, — порт-ключами не пользоваться, каминной сетью тоже. и да, метлой тоже нет, — я опережаю его мысли, довольно улыбаясь, — если тебе, конечно, действительно хочется со мной покататься, хантер. я открыто манипулирую им, понимая, что процентное соотношения пятьдесят на пятьдесят и оба варианта оставляют меня в выигрышном положении. первый — отстанет от меня и скроется с глаз, а второй — повидает россию и мягко говоря охуеет так, что потом еще неделю будет отходить. он скрывается с моих глаз и с этого момента наша игра начинается. — поеду с тобой на пляж, если ты — пройдусь по улицам бристоля, если ты — окей, я поцелую тебя, если ты — ты можешь снять с меня платье, если ты май, июнь, июль — мне жарко. лето выдалось засушливым и изнуряющим. я не помню, когда последний раз ощущала такой жар.

— нам не хватает одного человека в покер, грейс. как мы будем играть, — тайлер кричит мне, когда я добиваю последний участок татуировки, — у тебя там некому присоединиться? смешок с моих губ слетает прежде, чем я отвечаю. секундой позже кричу в ответ: — да тут достойных игроков точно нет, только хантер и джонни, — передергиваю плечами, отстраняясь и натыкаюсь на возмущенный взгляд темных глаз хантера, — чего уставился? — я охуенно играю в покер. — ты? охуенно играешь? ахахаха, хантер, первая твоя смешная шутка за квартал, — мне действительно смешно, потому что он не производит впечатление подобного человека, — ну и во что же? ммм, может быть в дурака? как тебе, понравилась русская атмосфера в москве? — на желание, пратчетт, — за пару-тройку месяцев этот мудак успел немного меня узнать. я чертыхаюсь про себя и понимаю, что не могу соскочить, когда тут такое. — если я выигрываю — я загадываю все, что угодно, ну а если ты — на желание, да, но без секса. а то я тебя знаю. — идет. я напрягаюсь, когда понимаю, что ничерта не понимаю блеф это с его стороны или нет. шикаю на тайлера, когда он пытается определить раньше меня, вся изнываю от того, что теряюсь. впервые за все мои игры в покер я теряюсь. откидываю пряди волос со лба и кидаю поверхностный взгляд на боула. тот сидит спокойно и неуловимо, словно мститель. я ��ижу его таким впервые. ни-чер-та не понятно. я так и не узнала его желание. — я озвучу позже. у нас еще будет время.

у нас еще есть время. я продолжаю, когда превращаюсь в принеси-то-не-знаю-что — он приносит; я продолжаю, когда перехожу все рамки приличия и ставлю условия жестче — он принимает их; я продолжаю, когда я понимаю, что черту уже перешла, но мне же скучно — он посылает меня нахуй и уходит.

я занимаюсь своими делами. наслаждаюсь тем, что его, наконец-то, боже, какое счастье, нет. я снова посвящаю самой себе очередной отпуск, умудряюсь съездить в пару ближайших стран на своем харлее, возвращаюсь домой и понимаю, что ощущаю пустоту. никто меня не доебывает таким образом, никто не осаждает подобной настойчивостью — они падают у моих ног, одни, другие, третьи. они безропотно кивают, когда я их отшиваю. они ложатся валом у моей постели, когда я говорю пойти вон из моей кровати. они не делают так, как хантер.

осень ложится на плечи незаметно — рука джонни делает это так же незаметно, как сентябрь. — а тебе чего еще нужно? татуировок больше бить не буду, — я сегодня улыбаюсь. накачана до предела. алкоголь и наркотики вновь смешиваются во мне — совсем как в 15 лет. я смеюсь и понимаю, что даже несмешные шутки в понимании тупых пезд сегодня кажутся мне такими заливистыми, что смеяться не насмеяться. джонни видит это и совсем охуевает, касаясь между бедер своей ладонью — я раздвигаю ноги шире, произнося шепотом (в зале шумно): — смелее. он и не думал робеть. в его глазах вспыхивают черти, что до этого не зажигались. он заползает пальцами под шелк белья, подходя вплотную. честно говоря, мне немного похуй на то, что тут вокруг снуют люди — ощущения накалены так, что мне кажется будто касаются по меньшей мере десяток пальцев. он старательно заслоняет собой меня ото всех, когда проникает в меня указательным и средним. я кусаю свою нижнюю губу, едва не рыча: — чего ты, блять, ждешь, — каждый слог сквозь зубы. каждый слог выцеживая через себя. сметаю его руку от себя, тут же перехватывая и обхватывая своими губами; втягиваю, чувствуя собственный вкус на языке. меня ломает от нехватки секса. увлекаю за собой на второй этаж — обычно сюда доступ запрещен, но, если честно, здесь побывало множество мужчин, просто каждый в свой определенный отрезок времени. отрезок времени по имени джонни начинается сейчас.

я сама не замечаю, как втягиваюсь во все эти интриги, точнее. он хочет меня, я хочу его, но, вроде как думаю о его лучшем друге, фронтмене их общей группе. мы спим в одной кровати, я свободно интересуюсь: — джонни, ты не думаешь, что нам пора раскрыться? боишься получить удар в челюсть от хантера? — да успею, какая разница когда. это не мешает нам с тобой трахаться. кстати, пойдем сегодня в клуб. там будет охренительно, лучшая тусовка этого года накануне хеллоуина. — да я не отмечаю этот праздник, джонни. это вы дрочите на него, как на непонятно что, — поднимаюсь с постели и вываливаю все шмотки на пол из платяного шкафа. задумчиво примеряю одну, вторую, третью. нахожу свою кожаную юбку, которая едва прикрывает зад, нацепляю бархатный топ. — угадай, кто я, джонни, — я застегиваю босоножки на щиколотках и подхожу к сидящему джонни вплотную, останавливаясь напротив его лица. его губы касаются моих бедер, когда он произносит: — моя шлюшка. конечно же моя шлюшка пратчетт. резкий звон пощечины летит на всю комнату, когда я смеюсь, увлекаясь поцелуем вместе с джонни. я позволяю и не позволяю ему одновременно. оставляю грань приличия, не поощряя подобное. но я знаю, что это мне нравится. я знаю, что это заводит меня. мы уезжаем на его тачке и припарковываемся.

— tick-tack, tick-tack, tick-tack, — джонни обдолбан до предела, я смеюсь ему прямо в губы. тут бешеный ритм и техно, а мы медленно покачиваемся под него, не замечая никого вокруг. — джонни?! — наш маленький мир к хуям раздолбан незнакомым голосом. чуть позже я поняла, кто это, но не сейчас. — хантер?! блять, дружище, я все объясню, — я охреневаю с поведения обоих. не понимаю ничерта, возможно, потому что я пьяна до предела и едва ли что понимаю вообще. единственное, что я понимаю — это то, что я осталась одна в этом клубе здесь и сейчас.

тайлеру повезло, что он уехал в германию на пару дней. тайлеру крупно повезло. — ебаный мудак, да ты мне нахуй не нужен был! — в комнате летают электрические импульсы, я кричу на джонни и запускаю в него все острые предметы — он едва успевает отражать их заклинаниями, — тебе нормально было сваливать из клуба, словно трусливая собака? — ты похерила нашу дружбу! ты — телка, похерила нашу дружбу! ты думаешь, что я останусь с тобой после этого?! — джонни кричит не меньше (как девушка, думаю я и закатываю глаза), — да ты просто сука, которая пользуется положением! — да пошел ты, джонни! — я выбрасываю его гитару раньше, чем он успевает ее левитировать, я зло добавляю: — выметайся из этого дома, пока тайлер не отрезал тебе член.

я провожу последующий месяц в америке — мне нужно отвлечься. явно нужно. мысли про этих ебучих мужиков после разрыва с джонни окончательно мне надоели. я путешествую по америке, даже не удосужившись навестить собственную семью. мне это не нужно. тайлер все понимает и не вмешивается. я сижу на крыше передвижного автобуса и смотрю на то, как "закат догорал в огне", как сказал какой-то чувак из маминых книжек. мне приходит оповещение с перископа. боже мой, что за бред. я забыла отписаться от прямых трансляций группы хантера. лениво сбрасываю сигарету щелчком пальцев и, откинувшись на крышу спиной, включаю ее. мне хватает двух секунд, чтобы оливковый оттенок кожи приобрел красный цвет, а я аппарировала к ближайшей каминной сети. блядский хантер. посвятил мне песню о том, какая я шлюха? я заламываюсь в знакомое подвальное помещение с такой яростью, что от меня отшатываются люди, потягивающие содовую. гневный взгляд во все стороны — я ищу глазами этого мудака и накидываю на плечи кожанку — я была на пляже и я действительно в одном купальнике. хорошо хоть прихватила первую попавшуюся вещь. я вышибаю тонкую защелку их гримерки с ноги. рычу сквозь зубы джонни: — пошел вон. и я не шучу, когда в моих глазах не остается ничего, кроме черного цвета. джонни, конечно, все понимает. он ретируется за пару мгновений. телка с еще одним хуесосом уходят следом. хантер сидит в глубоком кресле и самодовольно улыбается. я скалюсь и понимаю, что меня трясет от гнева. — тебе не каже��ся, что в любом поведении должен быть предел, мать твою?! ты совсем охуел, самовлюбленный мудила, да мне всегда было на тебя плевать и я никогда не была твоей даже в постели, не говоря уже о том, что я тебе с какого-то хера изменила, судя по твоей говно-песне. поток слов льется не останавливаясь, я цепляю его за его футболку, но эта тупая гора мышц даже не смещается с места — вместо этого ткань тишотки рвется. — встань, когда с тобой разговаривают, ебучий мудак! забыть меня не можешь и пытаешься унизить своими тупейшими песенками?! и вообще ты медведь и петь ничерта не умеешь! я пылаю гневом так, что мне кажется, будто сейчас вокруг взорвутся все звезды, все лампочки в этом помещении, все источники света — природные и искусственные. кажется, он тоже злится, я не понимаю, чем конкретно его пробило, но явно пробило, потому как он подрывается с кресла и разраженно потирая переносицу, выпаливает мне: — да ты блять реально шлюха.. еще и истеричная. чего ты сюда приехала, уебывай из моей гримерки! — он показывает мне средний палец и направляет ладонь в сторону выхода, но меня не остановить. — бесишь меня своими глупыми выходками, что тебе от меня надо?! чего ты хочешь добиться своими хреновыми лириксами?! он касается моего плеча, что-то крича в ответ — я сбрасываю его руки, едва ли не срывая себе связки: — и не трогай меня блять, я никогда тебе не дам и не дала бы! — да заткнись ты уже, нако��ец, — он рычит это едва ли не на весь зал, мне кажется, будто меня оглушает (я не совсем понимаю чем — его голосом или его губами, которые внезапно накрывают мои, сминая в жадном, поглощающем поцелуе), мне кажется, будто все звуки мира внезапно исчезают. я злюсь на себя, потому что так хочу тишины, что отвечаю на его поцелуй, подаваясь вперед ближе, когда его руки сжимают меня и подгребают к себе вплотную. я упираюсь руками в его грудь — больше для приличия, чем этого бы хотелась, кусая и прорывая нижнюю губу до крови. я пытаюсь отрезвить себя хоть чем-то, отрываясь от его губ. — ты.. ты идиот. она вылетает из этого помещения и зарекается больше никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не сталкиваться с хантером боулом.

мне это удается. мы сталкиваемся с ним лишь однажды — спустя два месяца, на совместной вечеринке. я отхожу от последнего столкновения и принимаю нейтральную позицию, равнодушно пробегая по нему взглядом, теряясь среди других, наслаждаясь тем, какая годная музыка звучит в этот вечер. над моим ухом раздрается: — я хочу свое желание, — и я смотрю на него ненавидящим взглядом, потому что нерушимый обет может стоить слишком дорого, — станцуй мне, холли. меня передергивает от злости, когда я слышу свое второе имя, которого он, в принципе, не мог нигде узнать. (неужели тайлер проболтался). меня передергивает вдвойне, когда он тащит меня по лестнице на третий этаж — в чью-то спальную комнату, садится в глубокое кресло и ждет. в нашу комнату вовсе не пролетают посторонние звуки. он включает "plastic stress" у terranova. я мысленно хочу убить тайлера за компанию, а у самой внутри — влажно. я слишком люблю эту песню. я слишком люблю танцевать под нее. знакомый голос касается моего сознания, когда я поворачиваюсь к нему спиной и начинаю двигаться под тягучий и липкий трип. я чувствую — подкожно и на уровне тел, которые слишком близко друг к другу, как он смотрит на меня, буравя взглядом каждый позвонок, который скрыт под топом. музыка расслабляет. я практически не думаю ни о чем, делая глоток водки со льдом, который стоял на столе. я остаюсь без белья и в одной юбке, когда он входит в меня в первый раз. мы оставляем этот элемент белым флагом, который простилается между нами с сегодняшней ночи.

привет, меня зовут грейс пратчетт и я скоро сменю фамилию.

я так хочу рассказать о нем. много и долго. медленно или быстро, но с деталями. я хочу поделиться с тобой всем, что произошло в моей жизни за этот год, но вместо этого отбрасываю карты в сторону и задаю тебе один вопрос "ты сыграешь со мной в покер на желание?"

— в детстве до 10 лет постоянно переезжали с семьей из штата в штат — отец не мог найти "свое кармическое место", а мать не могла найти "свое вдохновение для нового рассказа". в силу переездов и вечной смены маггловских школ грейс абсолютно неприхотлива к местам обитания. легко адаптируется в новых коллективах и не тушуется перед толпой незнакомцев. — собственная среда, в которой она выросла, настолько раздражает грейс, насколько вообще может раздражать хоть что-то в этой жизни. аллергия на сестру, непонимание матери и возмущение в адрес отца. наверное, именно поэтому, грейс не рассказала семье о своей свадьбе и не написала ни одного письма за последние три года. — несмотря на то, что смена мест жительств эйс дается свободно и ей абсолютно посрать какой беспорядок у кого на вписке и какой слой пыли в чужой квартире — к своему пространству относится очень бережно и внимательно (кроме шкафа — там полный хаос), старается делать уборку два раза в неделю и не допускать попадания пыли в месте, где она зачастую спит. — у холли аллергия на пыль. благодаря магическим подколкам все свелось к минимуму — к легкому кашлю, но так или иначе вещь весьма неприятная. — отлично готовит и знает классический набор базовых коктейлей за барной стойкой. научилась этому не из-за того, что ей это нравится, а потому что мать просто ничерта не готовила в этой жизни. — стерильно относится к своему телу, если речь заходит о татуировках. как там говорится? сапожник без сапог. на ее теле вы не найдете ни одной наколки, максимум — письмена на теле, сделанные чернилами. — к слову о татуировках. набила на нескольких сумасшедших надпись "хантер — ты лучший!" и сделала это едва ли не с закрытыми глазами с сигаретой в зубах. насколько сильно и ревностно относятся к ханни его поклонницы, настолько похуистично и равнодушна грейс к тому, кто и где хочет у него отсосать и кто это, в принципе, делает. — бешеный фанат сгущенного молока. да, того самого, именно из россии. другие версии не приемлет. — почти не выползает из маггловских магазинов и в косой переулок ездит только из-за хантера, когда тому что-то нужно или еще хз что. — преданна ильвермони до мозга костей. считает хогвартсом "адом консерваторов" и абсолютно не приемлет их разбор на факультеты. — в академии любила травологию и заклинания — ее конек; — к слову, в политику британии вообще не ввязывается, так как тайлер в 15 еще на пальцах разъяснил, кто такой поттер и что им нужно от этого магического мира. к счастью, ей от поттера не нужно ничего. одинаково равно считает фашистами как "старых пожирателей смерти", так и "фанатов нового строя" с грейнджер во главе. — не курит, не употребляет, пока не выпьет. когда выпьет, лучше держать ее при себе, иначе пустится во все тяжкие. — хреново и очень-очень-очень хреново с самоконтролем. если разозлится — наорет так, что будут слышать все, если находится в состоянии эйфории — будет проявлять это максимально шумно и эмоционально. кстати, во время секса заткнуться тоже не может. — фетиш на dirty talk; до брака весьма любила "пообщаться парочками вон с теми" и подцепить "вон того чувака, он может тебе отсосать, хантер". живо реагирует на весь движ и вещи, которые еще не перепробовала в постели. к сексу относится как к необходимой потребности в которой нельзя себе отказывать. — на самом деле, вполне понимает, почему ее мужем оказался именно боул — они оба лишены романтики и до сих пор не сходили ни на одно человеческое и традиционное свидание, каким бы его могла охарактеризовать ебанутая хоуп. — вечно провоцирует мужа на всякий кипиш, правда теперь уже не перегибает и понимает тот "стоп", когда нужно остановиться. — обожает хантера настолько, насколько она об этом ему не говорит. и если у ханни стояк на нее возник с первого дня, то у нее на него — углубляется и развивается все больше с каждым новым днем. — не любит тупых людей. угадайте кто исключение. — стопроцентная гетеросексуалка. к женщинам относится с интересом лишь с точки зрения интереса. в сексе — за компанию, если муж захочет тройничок. зато течет от геев и при каждом удобном случае говорит хантеру устроить ей шоу с фейерверками в компании какого-нибудь слащавого паренька. — не умеет в мягкость. резковатая по характеру, вспыльчивая, впрочем, быстро отходит и не имеет привычки держать обиду долго. тупо забывает причину. — не умеет в мать. допускает рождение детей в будущем, но пока лишь с опаской смотрит на проходящих мимо детей и думает, как такая пара как "я и ханни" могут стать родителями. — умеет в любовницу. обожает ролевые игры с переодеваниями. — в феврале 2026 хантер боул сделал самое ебанутое и тупое предложение, которое только мог сделать. согласилась сразу же, принимая это за очередную авантюру. — с начале 2027 года планируют поездку к родителям грейс. сама грейс весьма нехотя относится к этой авантюре, но если хантер хочет — так и быть. хоть поймет, что на мать передернуть точно не получится. — ну и немного стереотипов — лантентная жучара по соционике.

[stopf-blog]

— хантер боул, — она раздраженно отпихивает его от себя, разворачиваясь лицом к лицу, отставляя в сторону скалку. мука нервно взлетает от столешницы, когда предмет кухоной утвари оглушительно приземляется на не_раскатанное тесто, — ты думаешь это смешно и можно меня отвлекать щипками за задницу, когда я готовлю ужин для твоей мамы? грейс злится. между бровей залегает упрямая морщина-вертикаль. фартук криво съезжает правее, обнажая эрекцию сосков, куда боул красноречиво смотрит. она накрывает своей ладонью его глаза, возводя свой взгляд к потолку — чувствуя укус ребра ладони, тут же отдергивает. — хантер, это не смешно блядь. отвали и займись чем-то полезным. решительно разворачивается к нему спиной, но саму — уже заметно ведет и она ухмыляется, понимая, что хантер это прекрасно чувствует.

он не может не ощущать, когда сидит за кухонным столиком, рассматривая то, как грейс раскатывает тесто, внимательно отмеряя необходимую толщину

она не может не реагировать, прекрасно зная то, насколько вразвалку он сейчас сидит, как пытливо пробегает по каждому изгибу тела

— боул, считаешь, что созерцание моей задницы лучший выход за два часа до приезда мамы?

ее желание — это прерывистый вздох, который раздается на кухне, когда она не слышит ответа. она не разворачивается, хотя ей так хочется это сделать

его желание — это шумный выдох, взгляд на то, как она вжимается ладонью в бок и отставляет бедро, рассматривая все ли сделано верно в ее кулинарном шедевре.

— считаю, что твоя задница — лучшее, чем можно заняться в любой период времени, грейс.

он нависает где-то над ухом, оглушая своим неожиданно тихим голосом [вечно громким, звонким в повседневности, он кажется сейчас совершенно другим]. сердце внутри делает переворот. грейс пратчетт передергивает и она героически выслушивает его фразу до конца, понимая, что что-то внутри ломается. — чего ты хочешь, хантер? ее голос сменяется со злости на более спокойный тон, она разворачивается к нему лицом к лицу — снова, встречаясь глазами, бросая прямой взгляд. большой палец в муке опускается на его губы — рассекает вертикаль, оставляя след, грейс задумчиво смотрит на то, как мука оседает на коже, пытаясь сосредточиться только на этом. [я же не глупая фанатка, что думает только о члене, грейс очнись] — я хочу любить тебя, грейс пратчетт — хантер, ты итак любишь меня

— я хочу любить тебя еще сильнее, — она нервно смеется, когда слышит это. чувствует его руки на своей талии — и ничего [ничего черт возьми] не может с собой поделать — обнимает в ответ, приподнимаясь на носки, чтобы хоть немного дотягивать до его роста. домашних тапочек на каблуках ханни ей еще не придумал. сама пробегает пальцами по заметно отросшим волосам хантера — когда-то это был практически выбритый затылок.

— не говори мне таких громких слов, хантер. выдыхает это одними губами, а сама умирает от того, что слышит. она готова была услышать что угодно — что ее задница самая охуенная в мире. что ее сосками можно резать стекло — сущую пошлость, но не этого. и она корит себя за то, что она позволяет ему это произносить, за то, что она сейчас — она, сотканная из татуировок, мира скоростных мотоциклов, из тысячи отказов в виде вторых свиданий и никаких-браков-ты-что-ебанутый — рассыпается перед ним, реагируя на его слова больше, чем на предложения всех других мужчин вместе взятых. — не говори мне таких громких слов, слышишь? ее севший голос неожиданно подводит в решительности именно в тот момент, когда она была так нужна. грейс снова ругает себя внутри, сама лишь ближе приникает, пачкая его спину своими пальцами в пыльной муке, губами слепо проезжаясь по плечу. глаза уже давно ничего не видят — в них слепая пелена, которую она категорично не хотела бы ощущать. а он проходится пальцами по ее позвонкам, а он по-хозяйски загребает ее бедро своей размашистой ладонью, он целует ее в изгиб шеи, размашисто и без границ — только он умеет так. и она понимает, что она попала. находит его губы своими вслепую. и не открывает глаз. страшно. грейс пратчетт впервые чего-то страшно. она сорванно выдыхает в его губы: — я тоже люблю тебя, хантер боул, — и он впервые ощущает соленый привкус от слез грейс пратчетт. но этот вкус соли честнее, чем любой ее смех за все месяцы их знакомства.

выдержка из личного дневника грейс пратчетт: что я ощущала в тот момент? мне хотелось убежать. спрятаться. никогда его больше не видеть рядом. мне хотелось сказать ему "хантер, все это сплошной кошмар, эта сцена, где я готовлю ужин для твоей мамы — все это не для меня". мне хотелось сказать ему "я не готова для встречи с твоей мамой" мне хотелось сказать ему "давай подождем, это все слишком серьезно, и вообще все слишком серьезно". и я правда почти ему это сказала. почти. ему казалось, что он делает меня счастливой ровно в тот момент, когда говорит эти слова, напирая своими фразами, которые я слышала не один раз от других - но никогда не слышала вот так, как от него — я упрямо молчала все эти дни и месяцы до. я не знала что такое любить. а потом он сказал любить сильнее. и мой мир внезапно осыпался, как карточный домик. пепел. превратился в фальшивый дешевый глиттер из магазинов hm. и я впервые в жизни заплакала от осознания того, что я могу кого-то любить больше, чем саму себя. и вот это было самое страшное и самое прекрасное, что я вообще ощущала когда-либо — потому что я понимала, что его ладонь не отпустит меня даже если он ощутит вкус моих слез. его ладонь не отпустит меня даже если я скажу ему в ответ "я тоже тебя люблю".

[stopf-blog]

[stopf-blog]

[stopf-blog]

[stopf-blog]

подозрение, что мир несовершенен, крепнет благодаря воспоминанию - его породило письмо, брошенное между    зеркалом и грязной посудой. сознание того, что солнце пропитано отравой, что внутри каждого пшеничного зерна - адская машина, все сильнее из-за недосказанности наших последних часов: ей следовало стать ясностью - стать молчанием, и то, что осталось сказать, было бы сказано без обиняков. но вышло иначе; мы расстались - да, именно так, как того заслужили: в убогом кафе, полном тараканов и окурков ц.

[stopf-blog]

Я ушел, как уходят люди в иной мир. Так кончается «Дон Сегундо Сомбра», так кончается гнев человеческий: оставьте меня, обмытого и вместе с тем грязного, наедине с другими небесами. Да, словно Орфей, я столько раз оглядывался назад и расплачивался за это. Я и поныне распла- чиваюсь; и все смотрю и смотреть буду на тебя, Эвридика-Аргентина.

[stopf-blog]

[stopf-blog]

Ann & Rita