#РепрессированныеПоэты

[libkmv]

Литературный некрополь: Даниил Хармс…

В уходящем феврале трагически оборвались жизни сразу нескольких поэтов и писателей России. Толпой религиозных фанатиков в Тегеране был убит Александр Грибоедов. Никчёмным и мелким прожигателем жизни Дантесом-Геккерном был смертельно ранен на дуэли Александр Пушкин… Уже в советский период, в 1938 году, был арестован, обвинён в шпионаже и позже расстрелян журналист, писатель, публицист Михаил Кольцов. Умерщвление Даниила Хармса стало одной из самых невосполнимых потерь отечественной литературы, случившихся по злой воле людей и созданных ими обстоятельст��…

Обстоятельства смерти поэта, прозаика, драматурга, одного из лучших детских писателей XX века Даниила Ювачёва, писавшего под псевдонимом Хармс, арестованного в август�� 1941-го на по изощрённейшему доносу, до конца не ясны. Обвинение, построенное только на доносе, бросило чёрную тень на имя Хармса, якобы он распространял клеветнические и упаднические «пронемецкие» настроения, что по свидетельствам многих, кто его близко знал, было ложью, т. к. писатель, хоть и испытывал ужас от начавшейся войны, но верил в победу советского народа и желал её.

По одной из версий, Хармс умер от голода в тюремной больнице печально знаменитых «Крестов» в тяжёлый период блокады Ленинграда в феврале 1942 года… Что случилось на самом деле, сегодня не скажет никто. Может, всё было именно так. Но то, что его довели до такого состояния, когда он вынужден был симулировать сумасшествие, чтобы избежать расстрела, это печальный факт. Так он и оказался в психиатрическом отделении тюрьмы, где свет для него, необыкновенного и жизнерадостного человека, померк навсегда…

Читать произведения последних лет и месяцев жизни Хармса тяжело: как многие настоящие поэты и писатели, он предчувствовал надвигающуюся беду и, прибегая к эзопову языку, писал об ужасах репрессий. В сюжеты вторгаются темы исчезновения людей, ареста, насильственной смерти… Это и некоторые стихи Хармса, как, например, «Из дома вышел человек…» 1937 года, где главный герой выходит из дома с дубинкой и мешком, не ест, не пьёт, входит в «тёмный лес» и исчезает в нём. Или стихотворение того же периода «Шёл Петров однажды в лес…», в котором исчезает в лесу Петров, а потом во рву – Бергсон, искавший Петрова, оба задающиеся вопросом «Сон ли это?» и сами отвечающие на него: «Нет, не сон». Это его рассказы «Помеха», «Реабилитация», «Рыцарь», «Упадание», наполненные атмосферой тревоги…

Посмертно писатель был реабилитирован… Но вот что ��асается людской благодарности за те чудеса, которые в этот мир привнёс своим творчеством Хармс, которого самого считали чудаком: его тело в лучшем случае погребено в одной из братских могил Пискарёвского кладбища. Без креста, без плиты, без имени… Остались его книги…

Геннадий Дубров, фрагмент очерка «Мои герои» lib.kmv.ru/ocherki/

[libkmv]

«СОХРАНИ МОЮ РЕЧЬ ЗА ПРИВКУС НЕСЧАСТЬЯ И ДЫМА…»

27 декабря 1938 года в пересыльном лагере обрывается трудная, наполненная до краёв Поэзией, только ею одной жизнь Осипа Мандельштама, в последние годы уже не живущего, а существующего… Обрывается в возрасте 47 лет по прихоти людской – по злой человече��кой воле тех, кто если и мог оценить по достоинству невероятный божественный дар этого творца, то по большому счёту, плевать на него хотел… Всесильный и злопамятный адресат его стихотворения потрясающей сатирической мощи «Мы живём, под собою не чуя страны…», выведенный в образе «кремлёвского горца», чьи «пальцы как черви жирны» и у которого «тараканьи смеются усища», не смог простить поэту нанесённой им обиды…

Не секрет, что других «од» ждал Сталин от поэтов и писателей, пристально следивший за литературой и приставлявший к некоторым из самых одарённых (Есенин, Маяковский, Горький...) «своих людей» из печально известных ведомств ОГПУ-НКВД. А тут вдруг такой «подарок» от «какого-то Мандельштама»:

                        *   *   *

Мы живём, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы как черви жирны,

А слова как пудовые гири верны –

Тараканьи смеются усища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей –

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подкову, куёт за указом указ – 

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него, то малина.

И широкая грудь осетина.

Ноябрь 1933

Можно представить себе реакцию главного любителя литературы страны!..

Арест, ссылка, новый арест, лишения и издевательства сломили, довели до безумия, а в итоге стали причиной смерти бесстрашного «воина слова», а телесно – хрупчайшего из всех поэтов – его современников. До того, как попасть в жернова карательной чёртовой «человекодавильни» , он, прекрасно понимая, что может грозить ему за сатиру на Сталина, читал и читал это стихотворение про страшного кремлёвского горца, сыгравшее роковую роль в его судьбе. Читал сначала знакомым – к их ужасу, не удивительному в условиях кровавой круговерти начавшегося тотального террора власти против своих же граждан и панического страха, обезволившего большую часть целой нации. Потом, невзирая на просьбы и уговоры близких не делать этого, читал практически всем подряд…

И понять смелость этого только внешне маленького человека можно. Разве не должен Поэт писать и говорить всей правды, часто во всей её неприглядности, если ему Богом дан Великий Дар Слова, а не просто бренчать на «арфе», издавая пустые звуки, осознавая, что этим принесёт мало пользы?..

P. S. Обратите внимание на взгляд, каким смотрит арестованный во второй раз п��эт (на нижнем снимке) на своих плачей. Он смотрит сверху вниз. Время превратило их в безвестную пыль, и ту развеяло без следа. А его так жестоко терзаемое в последние 5 лет жизни сердце бьётся в Слове и будет живо в Вечности!

Геннадий Дубров,

фрагмент очерка «Мои герои. Осип Мандельштам»

В Центральной городской библиотеке им. М. Горького и в библиотеках-филиалах Вы сможете найти книги Осипа Мандельштама, писавшего, кстати, и стихи для детей...