#ильф и петров

[books-things]

17 июня 1929 года под заголовком «Книга, о которой не пишут» в «Литературной газете» опубликована рецензия  на книгу «Двенадцать стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова, которая за прошедший с момента издания год совершенно не была замечена критиками

Любопытные факты из истории создания романа:

Хотя принято считать, будто сюжет «Двенадцати стульев» был придуман Валентином Катаевым и великодушно подарен им начинающей паре авторов, на деле он был частично заимствован из рассказа Конан-Дойля «Шесть Наполеонов»: Наполеонами в нем называются гипсовые бюстики, внутри одного из которых спрятана драгоценная жемчужина. За бюстиками охотятся двое бандитов, один из которых в конце концов перерезает другому горло. Друзья-писатели оценили сходство двух этих сюжетов, подарив тандему после выхода книги «Двенадцать стульев» коробку с шестью пирожными «наполеон».  

По мнению краеведов, Старгород «списан» с города Старобельска Луганской области, возле которого расположены еще двое «тезок» — деревня Чмыровка и Лучанск, он же Луганск. Осенью 1926 года Ильф и Петров побывали здесь в служебной командировке, почерпнув из местной жизни ряд деталей для будущего романа.  

По распространенному мнению, которое поддержал сам Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец», прототипом Остапа Бендера стал Осип (Остап) Беньяминович Шор, одесский авантюрист, а затем инспектор уголовного розыска, также имевший «атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер». Согласно изысканиям журналистов, в 1918–1919 годах Осип, возвращаясь из Петрограда в Одессу, проворачивал разные комбинации: представился художником и устроился на агитационный волжский пароход, слабо умея играть в шахматы, назвался гроссмейстером, выдал себя за агента подпольной антисоветской организации и провел зиму у пухленькой женщины, обнадеживая ее скорой женитьбой. В 1937 году Шор по��ал на пять лет в лагерь, а под конец жизни работал проводником поездов дальнего следования и умер в 1978 году. Однако есть мнение, что прототипом Бендера был сам Катаев. «Катаев примерно так выглядел, примерно так шутил. Кстати, на портрете в первом книжном издании портрет Остапа Бендера – портрет Валентина Катаева», - отмечает комментатор первого полного варианта романа Давид Фельдман.  

Валентин Катаев утверждал, что «все без исключения персонажи написаны с натуры, со знакомых и друзей, а один даже с меня самого», имея в виду инженера Брунса с «голосом шаловливого карапуза» и его жену Мусика. Как рассказала племянница первой жены Катаева Людмила Коваленко, прототипом Эллочки-людоедки была ее тетя – Тамара Сергеевна, работавшая ретушером, а прототип Фимы Собак – подруга Тамары Раиса Аркадьевна Сокол, впоследствии фронтовая медсестра: обе они обожали вещи и разговоры о них. А для образа Воробьянинова пригодились черты двоюродного дяди Евгения Петрова и Валентина Катаева – некогда председателя уездной управы.  

Шуточную идею «межпланетного шахматного конгресса» на самом деле выдвинул журнал «Метрополитэн ревю», выходивший в Англии в 1892 году. Тогда журналисты предлагали организовать в Сахаре матч по шахматам Земля — Марс. А в шахматном клубе ирландского города Корк был организован сеанс одновременной игры на 50 досках, который дал «знаменитый русский гроссмейстер Царицын». Уже во время сеанса местный библиотекарь установил, что такого человека не существует, а под его именем скрывается некий безработный по имени Дерек Леман, в ходе игры успевший проиграть 14 партий. Что было дальше с незадачливым гроссмейстером, история молчит.  

Уже после выхода романа история в Васюках стала основой юмористического рассказа на спортивную тему, опубликованного в австралийском «Сидней Джорнал». Авторский коллектив редакции точно воспроизвел сюжет главы, переместив действие в Австралию и незатейливо переименовав Остапа Бендера в Остина Бенда.  

Состав «Двенадцати стульев» с течением времени менялся: при первой публикации в журнале «30 дней» в романе было тридцать семь глав, в первом отдельном издании 1928 года — сорок одна, и во втором, выпущенном в 1929 году, осталось сорок. Во втором книжном издании, помимо выпущенной главы, авторы внесли ряд изменений и существенных сокращений - вероятно, по требованиям цензуры. Две главы, исключенные из канонического текста, были напечатаны в октябрьском номере журнала «30 дней» за 1929 год под общим названием «Прошлое регистратора загса»: как нетрудно было догадаться, они посвящены дореволюционному прошлому Ипполита Матвеевича.

Кроме того, первый вариант романа был предельно злободневен, изобиловал общепонятными политическими аллюзиями, шутками по поводу фракционной борьбы в руководстве ВКП(б) и газетно-журнальной полемики, пародиями на именитых литераторов (включая пародию на Катаева и на его известную тогда повесть «Растратчики»). В последующих изданиях многое из этого было «вычищено»: первый полный вариант романа был издан только в 1997 году издательством «Вагриус».  

Сравнивая «канонический» текст романа с полным, приходится признать, что чистка пошла ему на пользу: помимо устаревших реалий, из текста были исключены в том числе сомнительные шутки и не слишком существенные подробности, отчего роман стал более динамичным. Однако как минимум один «баг» в окончательном тексте остался. «Но предупреждаю, если вы вовремя не вступите со своей арией!.. Это вам не Экспериментальный театр! Голову оторву». Фраза великого комбинатора кажется не вполне понятной, если не знать, что в одной из выпущенных глав, действие которой происходит до эпопеи с пароходом, Остап и Ипполит Матвеевич решаются выкрасть стулья из самого театра «Колумб», однако из-за нерасторопности предводителя дворянства терпят фиаско.  

Несмотря на явно «советский» пафос первой книги, ее оценили в том числе и русские писатели-эмигранты. «Большевистская, но очень смешная. Что-то про дюжину стульев», - приводила один из откликов Нина Берберова. «Ильф и Петров, два необычайно одаренных писателя, решили, что если взять в герои проходимца авантюрной складки, то, что бы они не написали о его похождениях, критиковать их с политической точки зрения все равно будет невозможно, поскольку <...> героя плутовского романа нельзя обвинять в том, что он плохой коммунист или коммунист недостаточно хороший», - отмечал в интервью прид��рчивый к советской литературе Набоков. Еще раньше герой романа «Бледный огонь» Джон Шейд называет авторов дилогии не иначе как «эти гениальные близнецы». Кстати, и в СССР они воспринимались настолько неразрывно, что дочь Ильфа Александра называла себя рожденной Ильфом и Петровым.

Роман выдержал множество экранизаций, одну из которых поставил небезызвестный Мэл Брукс, сам сыгравший дворника Тихона. Еще более примечательным оказался фильм, снятый в нацистской Германии в 1938 году - действие в нем происходило в Австрии, Воробьянинов был переименован в Феликса Рабе, Остап Бендер в Алоиса Хофбауэра, а стульев стало 13. Кроме того, фамилия Ильфа не попала в титры по причине его явно неарийского происхождения.  

[vesnaflora]

[casualbos-bir]

Урок литературы

"Красная Шапочка " в стиле разных писателей.

1. Эрих Мария Ремарк.

— Иди ко мне, — сказал Волк.

Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.

— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.

Волк молчал. Он был с ней согласен.

2. Джек Лондон.

Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.

3. Габриэль Гарсиа Маркес.

Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот дал��кий вечер, когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеялом.

4. Харуки Мураками.

Когда я проснулся, Красная Шапочка еще спала. Я выкурил семь сигарет подряд и отправился на кухню, где начал готовить лапшу. Я готовлю лапшу всегда очень тщательно, и не люблю, когда меня что-то отвлекает от этого процесса. По радио передавали Пинк Флойд. Когда я заправлял лапшу соусом, в дверь раздался звонок. Я подошел к двери, заглянув по пути в комнату. Красная Шапочка еще спала. Я полюбовался ее ушами, одно ухо было подсвечено утренним солнцем. Я в жизни не видел таких ушей... Открыв дверь, я увидел Волка. На память сразу пришла Овца...

5. Ильф и Петров.

В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошла молодая особа лет двадцати восьми. За ней бежал беспризорный Серый Волк. — Тетя! — весело кричал он. — Дай пирожок! Девушка вынула из кармана налитое яблоко и подала его беспризорному, но тот не отставал. Тогда девушка остановилась, иронически посмотрела на

Волка и воскликнула:

- Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где бабушка спит?

Зарвавшийся Волк понял всю беспочвенность своих претензий и немедленно отстал.

6. Виктор Гюго.

Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнамбула в печке...

7. Эдгар По.

На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фата��ьный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.

8. Патрик Зюскинд.

Запах Волка был омерзителен. Он пах, как пахнет каморка дубильщика, в которой разлагались трупы. От его грязной, серой шкуры, исходил непередаваемый запах мертвечины, сладко-горький, вызывавщей тошноту и омерзение. Сам Волк не чувствовал этого, он был полностью сосредоточен, он любовался Красной Шапочкой. Она пахла фиалкой на рассвете, тем непередаваемым запахом, который бывает у цветов лишь за пару минут до рассвета, когда еще бутон не полностью раскрылся.

9. Оноре де Бальзак.

Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.

©️via Ольга Гесс

Продолжение

Ги Де Мопассан.

Волк её встретил. Он осмотрел её тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая всё ещё старается выдать себя за невинную. Но он верит в её невинность не более её самой и будто видит уже, как она раздевается, как её юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы её тела.

Уильям Шекспир.

Съесть или не съесть, вот в чем вопрос?

Редьярд Киплинг

— Мы с тобой одной крови! — крикнула Красная Шапочка вслед волку. — Доброй охоты!

Оскар Уайльд.

Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но...

Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?

Волк. Видите ли... Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.

Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.

Волк. Но я говорю серьезно.

Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.

Волк. Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что вам сообщил.

Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам — это проявление дурного вкуса.

Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?

Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.

Волк. Когда же Волк бывает несносным?

Бабушка. Когда надоедает вопросами.

Волк. А женщина?

Бабушка. Когда никто не может поставить её на место.

Волк. Вы очень строги к себе.

Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.

Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает её).

Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что собиралась рассказать вам одну поучительную историю.

[goshminherz]

Стучали пионерские барабаны. Допризывники выгибали груди и старались идти в ногу. Было тесно, шумно и жарко. Ежеминутно образовывались заторы и ежеминутно же рассасывались. Чтобы скоротать время в заторе, качали старичков и активистов. Старички причитали бабьими голосами. Активисты летали молча, с серьезными лицами...

Понесли чучело английского министра Чемберлена, которого рабочий с анатомической мускулатурой бил картонным молотом по цилиндру. Проехали на автомобиле три комсомольца во фраках и белых перчатках. Они сконфуженно поглядывали на толпу.

ИЛЬЯ ИЛЬФ, ЕВГЕНИЙ ПЕТРОВ, "Двенадцать стульев"

[markpetrikov]

Ипполит Матвеевич хотел сказать какую-нибудь гадость и даже открыл для этой цели рот, но выдумать ничего не смог и рассерженно проследовал в свой номер. Через минуту оттуда вышел сын турецкого подданного – Остап Бендер, в голубом жилете, и, наступая на шнурки от своих ботинок, направился к Вострикову. Розы на щеках отца Федора увяли и обратились в пепел.

… Дверь за служителем культа закрылась.

Удовлетворенный Остап, хлопая шнурками по ковру, медленно пошел назад. Когда его массивная фигура отдалилась достаточно далеко, отец Федор быстро высунул голову за дверь и с долго сдерживаемым негодованием пискнул:

– Сам ты дурак!

– Что? – крикнул Остап, бросаясь обратно, но дверь была уже заперта, и только щелкнул замок. … В эту же секунду из замочной скважины выскочил и заерзал карандаш, острием которого отец Федор пытался ужалить врага. Концессионер вовремя отпрянул и ухватился за карандаш. Враги, разделенные дверью, молча стали тянуть карандаш к себе. Победила молодость, и карандаш, упираясь, как заноза, медленно выполз из скважины. С этим трофеем Остап возвратился в свой номер. Компаньоны еще больше развеселились. … На ребре карандаша он вырезал перочинным ножиком оскорбительное слово, выбежал в коридор и, опустив карандаш в замочную амбразуру, сейчас же вернулся. … – Как бы он за нами не пошел! – испугался Ипполит Матвеевич.

– После сегодняшнего свидания министров на яхте никакое сближение не возможно. Он меня боится. … "Ужасный человек! И с ним ездит какой-то уголовный преступник – нанял себе бандита. Они на меня прямо набросились, сжить со свету хотели. Да я не такой, мне пальца в рот не клади, не дался."

Ильф и Петров "Двенадцать стульев"

[haxyr3]

Classics on Death Idioms

Someone in our club on Telegram (feel free to join us) reminded me of a brilliant piece from "Twelve Chairs" by I. Ilf and E. Petrov, in which an undertaker classifies death idioms according to who the deceased was:

— Ну, царствие небесное, — согласился Безенчук. — Преставилась, значит, старушка… Старушки, они всегда преставляются… Или богу душу отдают, — это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в теле, — значит преставилась. А, например, которая покрупнее да похудее — та, считается, богу душу отдаёт… — То есть как это считается? У кого это считается? — У нас и считается. У мастеров. Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой. Вы считается, ежели, не дай бог, помрёте, что в ящик сыграли. А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, приказал долго жить. А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят: перекинулся или ноги протянул. Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что дуба дают. Так про них и говорят: «А наш-то, слышали, дуба дал». Потрясённый этой классификацией человеческих смертей, Ипполит Матвеевич спросил: — Ну, а когда ты помрёшь, как про тебя мастера скажут? — Я — человек маленький, скажут: «гигнулся Безенчук». А больше ничего не скажут. И строго добавил: — Мне дуба дать или сыграть в ящик — невозможно: у меня комплекция мелкая… (И. Ильф, Е. Петров. "12 стульев")

[alnikvar]

Ильф и Петров. Тайны двенадцати стульев

[georgy-stuff]

Талант не спрячешь? Зеленский артист разговорного жанра? Ильф и Петров, ...

[the-world-of-books2]

🌍КНИГИ ПРО ПУТЕШЕСТВИЯ

Грегори Дэвид Робертс "Шантарам"

Грег Мортенсон "Три чашки чая"

Гилл Адриан Антони "На все четыре сторо��ы"

Джон Кракауэр "В диких условиях"

Илья Ильф и Евгений Петров "Одноэтажная Америка"

Элизабет Гилберт "Ешь, молись, люби!"

Алекс Гарланд "Пляж"

Орхан Памук “Стамбул. Город воспоминаний”

Дэвид Бирн "Весь мир. Записки велосипедиста"

Питер Мейл “Франция. Год в Провансе”

Дэн Браун “Инферно”

Макс Фрай “Большая Телега”

Ален де Боттон “Искусство путешествовать”

[domknig]

На каждую хорошую мысль неизбежно находится свой дурак, аккуратно доводящий ее до абсурда. И. Ильф и Е. Петров Ещё главу и спать 📚 (https://t.me/+Gasx_IIKR6BlYjdi)

Источник: https://t.me/dom_kn/2585

[mdigger]

Петров не бывает один. Он обязательно Ильф и Петров, Петров и Васечкин, Петров и Баширов. А если он один, то Петров-Водкин.

[books-things]

Лучшие начальные фразы из книг

“Мастер и Маргарита” Михаил Булгаков

♥“Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина”.

♥“В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат”.

“Анна Каренина” Лев Толстой

♥“Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских”.

“Гарри Поттер и философский камень” Джоан К. Ролинг

♥“Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди”.

“Евгений Онегин”. Александр Пушкин

♥“Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог”.

“Двенадцать стульев” Илья Ильф, Евгений Петров

♥“В уездном городе N* было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем* и сразу же умереть”.

“Лолита” Владимир Набоков

♥“Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, что бы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та”.

“Гордость и предубеждение” Джейн Остен

♥“Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть как на законную добычу той или другой соседской дочки”.

“Хоббит, или Туда и Обратно” Дж. Р. Р. Толкин

♥“Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит - благоустроенная”.

“Сто лет одиночества” Габриэль Гарсиа Маркес

♥“Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед. Макондо было тогда небольшим селением с двумя десятками хижин, выстроенных из ��лины и бамбука на берегу реки, которая мчала свои прозрачные воды по ложу из белых отполированных камней, огромных, как доисторические яйца”.

“Божественная комедия” Данте Алигьери

♥"Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу".

“Унесенные ветром” Маргарет Митчелл

♥“Скарлетт О’Хара не была красавицей, но мужчины вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно близнецам Тарлтонам, становились жертвами ее чар. Очень уж причудливо сочетались в ее лице утонченные черты матери — местной аристократки французского происхождения — и крупные, выразительные черты отца — пышущего здоровьем ирландца. Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза — чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу — ах, эта белая кожа, которой так гордятся женщины американского Юга, бережно охраняя ее шляпками, вуалетками и митенками от жаркого солнца Джорджии! — две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх — от переносицы к вискам”.

“Цветы для Элджернона” Дэниэл Киз

♥“Док Штраус сказал што я должен писать всё што я думаю и помню и всё што случаеца со мной с севодня. Я не знаю пачему но он гаварит што это важно штобы они могли увидить што я падхажу им”.

“Парфюмер История одного убийцы” Патрик Зюскинд

♥“В восемнадцатом столетии во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и отвратительными фигурами. О нем и пойдет речь. Его звали Жан-Батист Гренуй, и если это имя, в отличие от других гениальных чудовищ вроде де Сада, Сен-Жюста, Фуше, Бана��арта и т.д., ныне предано забвению, то отнюдь не потому, что Гренуй уступал знаменитым исчадиям тьмы в высокомерии, презрении к людям, аморальности, короче, в безбожии, но потому, что его гениальность и его феноменальное тщеславие ограничивалось сферой, не оставляющей следов в истории, - летучим царством запахов”.

“Трое в лодке, не считая собаки” Джером К. Джером

♥“Нас было четверо - Джордж, Уильям Сэмюэль Гаррис, я и Монморенси. Мы сидели в моей комнате, курили и рассуждали о том, как мы плохи, - плохи с точки зрения медицины, конечно”.

“Милые кости” Элис Сиболд

♥"Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет".

“Властелин Колец. Братство кольца” Джон Рональд Руэл Толкиен

♥“Три Кольца - для царственных эльфов в небесных шатрах, Семь - для властителей гномов, гранильщиков в каменном лоне, Девять - для Девятерых, облеченных в могильный прах, Одно наденет Владыка на черном троне, В стране по имени Мордор, где распростерся мрак. Одно Кольцо покорит их, одно соберет их, Одно их притянет и в черную цепь скует их В стране по имени Мордор, где распростерся мрак”.

“Белая гвардия”. Михаил Булгаков

♥“Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.“

“Превращение”. Франц Кафка

♥“Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое”.

“Ромео и Джульетта” Уильям Шекспир

♥“Две равно уважаемых семьи

В Вероне, где встречают нас событья,

Ведут междоусобные бои

И не хотят унять кровопролитья.

Друг друга любят дети главарей,

Но им судьба подстраивает козни,

И гибель их у гробовых дверей

Кладет конец непримиримой розни.

Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,

Мир их родителей на их могиле

На два часа составят существо

Разыгрываемой перед вами были.

Помилостивей к слабостям пера -

Их скрасить постарается игра”.

 “Чужак” (Лабиринт) Макс Фрай

♥“Никогда не знаешь, где тебе повезет”.

[tuntematon-marsalkka]

10 самых экранизируемых в мире российских и советских писателей

Часто говорят, что из великой литературы не может получиться великого кино – уж слишком разные виды искусства. Однако режиссеры не могут побороть соблазн. 10. Илья Ильф и Евгений Петров – 36 экранизаций Кадр из фильма «Двенадцать стульев»Марк Захаров/ТО «Экран», 1976 Сатирики Ильф и Петров, вероятно, самые остроумные советские писатели. Многие их фразы (вроде бессмертного афоризма «спасение…

[koobaudio]

Илья Ильф, Евгений Петров - Одноэтажная Америка

Америка 1930-х глазами двух прославленных писателей-сатириков. Роскошный Голливуд «золотого века», богемные Сан-Франциско и Новый Орлеан, колыбель гангстерских кланов – лихой Чикаго, несравненный Нью-Йорк во всем его блеске и нищете, экзотические индейские резервации, тихие провинциальные городки… Ильфу и Петрову казалось новым и нез... Читать дальше »

[goshminherz]

- Я вижу вы за границей были?

- Да, был.

-Как далеко?

- В Риме был.

- Макароны?

- Да, ел.

- Кьянти?

- Пил…

Владимир Басов и Иннокентий Смоктуновский в фильме «Ехали в трамвае Ильф и Петров», 1972

[tamgdenettebya]

Вся цена европейской дипломатии была сформулирована... Всю важность Европы для Америки в мировой дипломатии сформулировала небезызвестная Виктория Нуланд, которая четко сказала во время украинского майдана. И тогда Байден звонил лидерам Европы и заставил их ввести санкции. И он после об этом с гордостью и с радостью написал и заявил. Европа начинает напоминать И. М. Воробьянинова. «Не протянешь руку — протянешь ноги, старый осел». Ильф и Петров это четко обрисовали.