#напоенными

[otclone]

"Слова излишни, мысли тоже" — Сказал, сижу с довольной рожей.

«Снятие занятий» Рукава дворовых извилин, Пожираемые граффити, Записались на накопитель. В цифровое окно пропилен Снова шаг, но одними глазами, Где – пускай понарошку, – но замер Нерешительно гаснущий, сбивчивый ТАНЕЦ Кислорода в речах и щебечущих шторах. Дуновения пьющих его вздутых пьяниц, Что ведут за собой, как фату, разговор их. В кружевах их скрывающих теней от веток, Ты услышишь полслова, додумав ответ им. Невесомая, юркая искра затвора, На мгновенье открыла глазо�� у прибора. Фотокарточка шлёпнется крышкой в колоде – Запятая в немыслимо длинном полёте.

«Вспокой» Подумай о сомнамбулах, Они такие сонные, Они такие нервные В часы, когда не спят Подвешенные мускулы Клонящие конструкции, Они несут, по облаку Влача уставший взгляд. Шипящими антеннами Напоенными волнами, Они вбирают сведения, В мерцании сидят. Истошно безучастные Рельефы для проекции. Их миражи настенные В тени всегда молчат. «Черты чего-то» Я нашел тебя в нигде – От нуля до бесконечности пройдя, всё позабыл я. Был ли я? И если этот путь и мой, То есть ли значимость В пути, что равен точке по величине?  Я нашел тебя в нигде, Где нечего искать и никому не сбыться. Где смысла нет и в слове "где" И слово "я" смолкает в вакууме, Беззвучное, пустое... Не отзывается где шаг, И пустота простерлась в вечность, повторяясь. Я повторяю слово "я", Но от него не появляюсь. А всё же здравствуй, дорогая, Как признак, что я здесь, Скажи хоть что-нибудь, я умоляю. «Другая дальность» Пейзаж лежал из гор одних И дня гудок пред ним утих. Как штрих от целой жизни, день — Он холст, что носит мою тень. Пейзаж из гор меня убил И я забыл о том, что был. «Жмурки» Разбился о земь,  Я виртуозен.  Теку и таю Внизу моста я.  «Пустообразие» В комнате пахнет печеньем. Утром, разбужен хождением, Светом включённым и сахара Ложечки звоном…  Метафора: Видишь лицо своё в донышке Всё безотчётнее, тонешь в нём.

Кто и куда собирается – Может и мне это знается… Может быть, даже уходит кто. Лишь оглянулся – моё пальто, Брюки, ботинки и зонт ничей, Собой прерываючи столб лучей, Повисли, как в них кислород одет. Уходят уже, и меня в них нет.

«Небо мышей» Ночь беспокойная небо ворочит, Мышь острозубая сны ей подточит. Каждую томную искорку сложит В свой такой тëплый пушистый мешочек. Рваная ширма грозу подытожит, Ясностью всей расступишейся кожи. Звëзды – кружащие крошки от хлеба, Мышка сегодня достанет до неба.

«Написанное сквозь» Пишу своë "сейчас". Теперь оно у вас В ушах, на языке... Синяк на потолке – Включëнный телефон, Переключëнный сон.

Молчит единый рот, Он как единорог На спичке свет несëт, Что наспор съел вчера. В гирлянде штор дыра, Как ушко от иглы, В ней первый писк утра, Как треск сухой метлы. «Здесь, в ловушке» Пойманный                 в сетку                                Застрявший                                                волан (для) игры в бадминтон Я в промежутке истории "Наличие себя"

Ты только нутро. Что знаешь о нëм? Наколько старо? И пламенным днëм С ним вместе молчишь, Глотая эфир, Налитый до крыш.

Зыбь листьев в дыму Тебе одному Несëт непокой. Ты прячешь собой Шумящий проëм.

Другим отдана Кривая спина. В клумбах зрачки – Плывут мотыльки.

Частичек двух стук, Фотонный испуг: Мысли и те Лишь здесь, в лоскуте.

Сбегая, горят, Сложены в ряд, Как дикие дни. Слова как слова, А всё же мои.

Растаяв, плывут, В чашке с утра. Они где-то тут, Почудившись, лгут

Тем, что уже При монтаже Их породив, Гаснет мотив

«Генерация я»

Распятый у себя в кровати, Мальчишку прячет образ дяди, Что образу икон подобен.                 Полезен и трудоспособен,                 Он жив в чужих мечтах о мире,                 Как рыбка в золотом сортире. "Иосиф Бро"

Смотрит изнанкой кожи Внутрь себя погожий                                День, Где, качелью водит                                Тень, И вот-вот поглотит                                Сень                 Птиц Единиц немного След песка больного Слепотой глубокой Помнит много ног он. На мою сетчатку Свет явил площадку, Где гуляю телом, Не придя к пределам, Но истлев на йоту, Глядя точно в рот им: Пустотелой яви,                 Где мираж лукавит                 Полотнище пола; Тишине глагола,                 Коего не сыщешь,                 На свету в пылище                 И на прочих дюнах,                 Сарафанах, лунах.

«Уро-ды го-рода»

Городские клопы, Уходя от тропы, В тупики лупят лбы. Это способ уйти От маршрутной сети.

Наименьший субъект – Насекомый режим, Городской спецэффект: Стать как будто чужим, Словно вылезший винт Для резьбы недружи́м. Левый опыт ноги́, Правый фланг от балды, Так заводят в кишки Пустоты нас следы. «Ходики-глазики» Стая кирпичей, Ожерелье клумбы. На цветник ничей Глянули из тумбы Взгляды муляжей С шитыми губами. Ловят ворожей – Бабочек глазами Пуговиц их лиц Из пятиэтажек – Виселиц рубашек. Щели их глазниц Мимо солнца мажут, Щурясь, и текут, Но всегда в домах ждут И всегда бегут. Стоит свету кануть В щели кладовой, Куклы тут же встанут К небу головой

«Постжизнь» "Это пугало погибнет Против стаи воронья" (Егор П.) Желтоцветный ил Пробежал волной И, скребясь, топил Всё в сухой настил. К солнцу встав спиной, Мой погасший дух Суетой проткнут, Между тостов двух. Свет. И тень его  Мной провалена. И в тюленьевых Глазках спалено Всё вокруг плывёт, Как раскисший лёд. Подойдя к краям Света вечера Вижу, в контур дня Дверь отмечена. Набекрень любить Что растерзано  Пастью ночь велит, Скоро съест меня. «Муховор» Вмазан в пазл Косого забора Раскосый, Белëсый Набросок – паук.

Сине-винный Монстр Остр, Выцвев, тонет В ацетоне.

Спетый где-то, Где мы Дети, Пилки ширше Тонкий звук. Жилки пише�� Вон из рук Плохо Мой хороший друг. «Нинген» В белой ванне плывëт по морю Уставший чудак. Гребëт кукольной ногой, Смотря в достоверно синий, Испуганный мир перед собой.

Перед тем как Выпотрошить солнце, Граница стакана на горизонте, Вздрогнув, явила Лицу чудака Мираж, Где он сам как бы падает Навстречу самому себе.

Беззвучный удар Солнца об воду, Обозначил границы Розовых кишков.

Чудак, плывущий �� ванне, Щëлкнул тв-пультом в сторону Заострëнно-плоских чаек. Банка газировки, стуча, перекатывалась по дну.

Кульминация             Прошедшего времени Уже достойна того, чтобы Открыть чипсы,                         Болтая ногами В мягких, пушистых тапочках. «Снегокинез» Мясо по всем осям Носит – Люди, что кольче трухи Хлеба. Крошит по чешуям О земь Тучу сребристой ухи Снега. Ступор забитой в стакан Рыбки. Глянешь в окно на метель В шаре. Капли поплывший обман Гибкий Новую жизнь огонькам Дарит. «Мутный белый» Пробитый в местах Куда нужен свет, На всех этажах, Стеклопакет. Сквозной кислород. Щетинится рот Каскадом зубов: Людей и дворов. Внутри суеты Наружней среды Физический мир, Как плотный кефир. Сбегающий снег В стакане на дне. Боится зубов, Как свет потолков. 

[mysololaki]

#новости | "Животные имеют право быть накормленными и напоенными". Запашная объяснила свою критику "Росгосцирка"

#новости | “Животные имеют право быть накормленными и напоенными”. Запашная объяснила свою критику “Росгосцирка”

Заслуженная артистка и дрессировщица Марица Запашная пояснила Лайфу своё скандальное заявление, в котором упрекнула руководство “Росгосцирка” в слишком высоких зарплатах и бесчеловечном отношении к животным.

— Я со своими собаками отработала более 30 лет. Они были приобретены за на�� общий счёт с цирком. Животные стояли на довольствии в компании “Росгосцирк”, а на сегодняшний день, когда они…

[journaltimes]

КАКАЯ БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ, КАКОЕ ЧУВСТВО СВЕТА...

“Куинджи – художник света” – подчеркнул Репин.

Данной фразой Илья Ефимович, как нельзя лучше, описал творчество знаменитого живописца, его порывы и моменты вдохновения.

Архип Иванович Куинджи - русский художник, мастер пейзажной живописи.

Каждая работа сочетает в себе дивную красоту и удивительную гармонию.

“Днепр утром”. 1881, холст, масло

Картина написана мягкими и легкими цветами, в ней нет беспокойства и смятения, только нотки импрессионизма сладко пробираются в воздушное пространство картины.

Леонид Волынский писал: “И не в ошеломляющих эффектах была главная сила Куинджи. В его прощальной картине «Днепр утром» (последней показанной на выставке при его жизни) нет ни луны, ни багрового заходящего солнца — ничего, кроме поросшего выгоревшей травой, полевыми цветами и чертополохом берега да заречных далей, окутанных мглистой дымкой. Куда уж проще! И однако, остановясь перед этой картиной, испытываешь особую радость — так бывает, когда очутишься ранним утром на высоком берегу над рекой, над неоглядными просторами, напоенными мягким светом, и стоишь в счастливом молчании…”

“Эльбрус вечером”. Бумага на холсте, масло

Я бы сказала, что картина представляет собой светлую тропу на пути к чистому, легкому, воздушному. Дорога извивается в крутом поворе, зовет и манит в неизведанное.

“После дождя”. 1879, холст, масло

Что привлекает? Что манит? Конечно, освещенная солнцем трава, после недавней грозы. Кажется, что она настолько зеленая, что окутывает собой все степные домики и близлежащие холмы, тем временем, как темные тучи на заднем фоне усиливают это ощущение.

“Забытая деревня”. 1874, холст, масло

Съездив летом 1873 года на юг Куинджи настолько вдохновился местными пейзажами, что решил их запечатлеть в своих работах.

“Дарьяльское ущелье. Лунная ночь”. 1890-189, бумага, масло

Яркий лунный свет освещает водную гладь реки Терек. На картине четко видна плановость, а неуловимая свежесть легко кружит хоровод с капелькой грусти.

Пьянящие шедевры?

Автор: @lherbesainte

TUMBLR TIMES MENU