#прочной | Explore Tumblr posts and blogs

ri-with-tea · 2 months ago

Text

От Мира Мертвых и не ждёшь особо радостной атмосферы. Покой – это, наверное, лучшее, что может быть в подобном месте. Но даже этот покой сейчас какой-то тревожный и навязчивый, совсем не похожий на обычную невозмутимость своего правителя – Гето.

А еще Нанами отлично знал шебутную натуру Годжо – Бога Света, который не мог и минуту просидеть на месте спокойно, чтобы не присмотреть себе какой-то праздник. Или не устроить его самому.

И если он, будучи в Мире Мертвых уже полгода, не превратил это место в цветущий сад полный фестивалей, значит все очень и очень плохо. Тем более, что под ногами иногда встречаются пучки травы и полуистлевшие листья.

– Он просил никого сюда не пускать, – Суда Манами, одна из служительниц Мира Мертвых, открывает перед Нанами все двери в покои своего хозяина. – И если что…

– Скажешь, что я заставил, – кивает ей Нанами. Его храмов больше, ему молятся практически все торговцы, все сделки посвящены ему – Богу Торговли. Что ему может возразить Провожающая души несчастных влюбленных? Тем более, за скромную плату в виде помощи одной милой паре. Нанами это ничего не стоит, тот смертный итак ему исправно молился о больших деньгах, чтобы свататься к любимой не с пустыми руками.

В покоях Бога Смерти тепло, почти жарко; душно от обилия цветов и влаги. Пахнет чем-то сладким, журчат фонтаны и, кажется, где-то в дали, в глубине пытается петь птица.

Годжо лежит на кушетке посреди этого сада сломанной куклой. Тихо и неподвижно, не реагируя на чужое присутствие. На секунду Нанами кажется, что он даже не дышит, но наконец-то тот с усилием разлепляет глаза и с трудом фокусируется на Нанами.

– Ты жёлтый как солнце, – глупо улыбается он. Нанами вздрагивает от того, насколько больные у него глаза и тихий голос. Годжо Сатору не такой. Он не должен быть таким.

У него ясные лучистые голубые глаза, чище ясного неба.

У него громкий и сильный голос, которым поются песни и рассказываются без перерыва глупые истории.

У него порывистые стремительные движения, он не может и секунды усидеть на месте.

Годжо Сатору не устаёт после одной простой фразы. Просто не может.

Нанами замечает рядом с кушеткой крошечную пиалу с остатками воды. Мутной, белесой. Как одна из рек подземного мира.

Что же ты натворил, Гето?

– Как посмел ты сюда пробраться?! – стоит только о нем вспомнить, как хозяин этого места врывается в покои, как ураган. За его спиной клубится тьма, обретая очертания древних чудовищ. – Отойди от него, немедленно!

Гето сам почти похож на своих чудовищ. И, как это ни странно, на лежащего без сил Сатору.

Нанами вздрагивает. Любовь – самое страшное п��оклятье.

Божественная любовь, даже взаимная, убивает их обоих и убьет мир.

– Чтобы ты продолжил поить его Водой забвения? – Бог Торговли неровня Богу Смерти, но Нанами встаёт между Гето и Годжо, закрывая спиной второго. И даже не вздрагивает, когда к шее прижимается острый клинок. Меч, даже древний и хтонический, его не убьет, пока есть люди.

Проблема в том, что без солнца, тепла и света, людей все меньше.

– Пошёл вон, торгаш, – шипит Гето. В его глазах горит фиолетовое пламя, чёрные волосы стоят дыбом, на руках когти не меньше, чем клинок. – Здесь нечего продавать и некому покупать. Здесь моя власть!

– Твоя власть держится на людях, как и любая другая, – парирует Нанами. Годжо за его спиной пытается пошевелится. – И на земле все меньше тех, кто может верить.

– Плевать! – клинок давит на шею, оставляя царапину на прочной коже. – Пусть умрут хоть все, мне плевать, места хватит! Он останется здесь!

– Он не сможет жить здесь, – вздыхает Нанами. – Он не сможет жить без воздуха и света, в твоём мраке. И без веры. Ты и сам это знаешь.

Рука с мечом дрожит, похоже, что разум борется с жаждой обладания.

– Суга, – раздаётся слабый голос Годжо. Нанами чувствует, как он пытается встать, цепляясь за его одежду. Вот теперь торговца пробирает дрожь.

– Тору, лежи, ты ещё не отдохнул, – звенящий от злости голос Бога Смерти сменяется на нежный и тихий. – Он больше тебя не потревожит, он сейчас уйдёт.

– Я не вижу, кто это, – с трудом произносит Сатору. В комнате горят ��ножество лампад и светло почти как от солнца.

Бог Света пытается создать в руке светящийся шарик, один из тех, которыми он любил играться. Выходит крошечный, тусклый, еле видный огонек.

Меч выпадает из руки Гето.

Годжо бормочет что-то извиняющееся, что он сейчас отдохнет и все получится. Но два бога знают, что это просто отдыхом не решить.

Сама божественная суть покидала его.

– Ты говоришь, тут некому торговаться, – произносит Нанами, подхватывая упавшего Бога Света на руки. Тело кажется невесомым, словно он уже стал одной из душ Мира Мертвых. – Что ты хочешь за его жизнь?

– Я не могу его отпустить, – тихо шепчет Бог Смерти. – Не могу, хотя должен. Я не смогу без него. А он меня забудет, как только Вода забвения перестанет действовать.

– Я не допущу, – обещает Нанами. Он не представляет, как это устроить и это не совсем честная сделка, он такие терпеть не может. Но как говорят люди…

– Не обманешь – не продашь, – усмехается Сугуру. С усилием выпрямляет поникшие плечи, успокаивает тени за спиной. – Хорошо, я согласен.

Он провожает Нанами и Сатору до границы своих владений лично.

Чем больше улыбается бессознательный Бог Света, чувствуя воздух, тем больше мрачнеет Бог Смерти.

– Я не имею привычки нарушать сделки, – говорит на прощание Нанами. – Я сделаю все, что смогу.

Гето смеётся.

Абсолютно не весело, беззвучно, больше похоже на плач.

И уходит обратно во тьму.

– Светло, – выдыхает Сатору на руках Нанами. Не открывает глаза, не приходит в сознание, но зовёт. – Сугуру, смотри как светло… я же говорил, я смогу выжить у тебя.

Нанами на это только печально закрывает глаза.

В Небесной столице их встречает хаос.

Все бегают, суетятся, кричат.

Юджи и Нобара, чья очередь была сегодня тащить негреющее светило, чуть не бросают его посреди неба.

Богиня Медицины, Иери Секо, перетряхивает свои запасы и трактаты, грузит всех в своём дворце, гоняет служащих дворца Света.

Нанами не лезет под руку, тихо и незаметно покидает Небеса и отправляется обратно к входу в Мир Мертвых.

Его встречает рослый страж, Мигель.

– Я лишь передать, его лечением занялись, – Нанами не подходит близко к границе. – Секо говорит, шансы ещё есть и вполне хорошие.

– Думаешь, ему станет легче, зная это? – усмехается страж. – Зная, что его скоро забудут?

– Я обещал. И обещания выполняю.

Ещё месяц к Годжо Сатору не пускают никого, но просто присутствия Бога Света в Мире Живых хватает, чтобы воздух стал теплеть, а земля начала прогреваться.

Однако, Секо почему-то не выглядит особо довольной.

– Обычно мое зелье выводит из организма бога Воду забвения за пару дней, – говорит она, раскурив длинную тонкую трубку. – Потому что вода конфликтует с памятью и волей. А он лежит уже которую неделю и только начал соображать, где он и кто.

– Что это может значить? – спрашивает Кенто, предполагая ответ.

– Что либо её было очень много за раз, либо он сделал это по своей воле, – подтверждает его опасения Секо. Однако, стоит все-таки уточнить.

На этот раз его встречают личные ученицы Гето, Мимико и Нанако, Богини погребальных обрядов. В отличие от старших, они эмоции не сдерживают. Швыряют в него заклинания и проклятья, натравливают какого-то мелкого монстра и в один момент Нанами почти чувствует себя человеческим героем.

– Я лишь хочу поговорить! – кричит он девочкам. Они с молчаливой мрачной решимостью продолжают атаку, пока не появляется Суда и не оттаскивает их буквально за ворот.

– Я поговорю с ними, а ты иди, – говорит она. Чувствует, что сейчас они союзники. – Попробуй достучаться.

Гето сидит в полутьме в своих покоях, в изножье кушетки и перебирает засохшие цветы и листья. Нанами кажется, что он уже это видел. Если бы он не знал точно, что на Бога Смерти не действует вода Забвения, то был бы уверен – тот осушил пол реки.

– Расскажи мне, как он пил воду, – сходу просит Кенто. Сейчас точно не время и не место подводить осторожно. – Её не взять без твоего ведома.

– Он мог, я разрешил, – шелестит Гето чуть громче сухой листвы в своих руках. – Он так хотел устроить тут праздник, что я разрешил ему делать что хочет и брать что хочет. Я не думал, что он сунется к реке.

Праздник. Это похоже на Сатору, это объясняет остатки листьев и цветов.

Но зачем забывать?

– Вы, наверное, думаете, что это я его похитил, – голос Гето становится громче. – Я ведь злой и жестокий Бог Смерти, постоянно забираю то, что дорого. Но Сатору сам пришел!

– Знаю, – кивает Нанами, устраиваясь на полу напротив. С Годжо сложно сделать что-то против его воли. Но кто, как не торговец может убедить кого-то в чем угодно.

– Я не хотел, чтобы он оказался в том состоянии, – продолжает Гето. – Я видел, как Сатору гаснет, но думал, это потому, что я отдаю мало сердца взамен. Когда я понял, что он выжигает свою суть, он уже четыре раза выпил из реки. Я запретил, но он успел припрятать немного воды. Пятый раз я чуть снова не пропустил, и все равно не успел остановить. Шестой ты видел.

Это объясняет, почему зелье Секо действует плохо. Выпить добровольно шесть глотков. Хорошо хоть, лечение вообще работает.

– Что, не очень хорошо история ложится в образ коварного Бога Смерти, похитившего Солнце? – как-то по-своему трактует Гето задумчивое лицо Нанами. Кенто молча достаёт из внутреннего кармана небольшой кривой фонарик.

– Такое не делают для похитителей, – просто отвечает он, протягивая вещь Гето. Тот принимает кривую поделку с трепетом, словно это священная реликвия. Вчитывается в написанные дрожащей рукой пожелания, пока игрушка медленно разгорается, освещая комнату тёплым жёлтым светом.

– Он ещё помнит, – наконец улыбается Сугуру, – Это хорошая оплата, торгаш.

– Это не оплата, – открещивается Нанами. – Я лишь доставляю.

Гето смотрит на него странным взглядом, встаёт чуть пошатываясь, набрав охапку засохших цветов, и идёт куда-то вглубь покоев. Нанами продолжает сидеть на полу, опершись спиной на ближайший предмет – вазу.

В комнате до сих пор чувствуется присутствие Годжо. Сапог где-то под кушеткой, другой в противоположном углу комнаты, из соседнего горшка торчит шпилька, на растении подальше видно край яркого рукава, на краю прячущегося между горшков пуфика длинный развернутый свиток.

Всё в хаосе, ничего на месте.

– Я думал, ты уйдёшь, – чуть удивлённо роняет Гето. И следом в руки Кенто падает букет перевязанный ярко голубой лентой. – Сколько плата за передачу ответа?

– Нисколько, я все еще тебе должен, – отмахивается Нанами, вставая с пола. – Спасибо, что рассказал. Я вернусь с новостями о его состоянии.

Сатору радуется букету, как ребёнок. Секо качает головой на новую информацию.

Мир прогревается все сильнее. Колесницей Солнца все ещё чаще правят Юджи или Юта, но Годжо тоже сидит в ней, пусть и с помощью Нобары. Только постоянно шутит что им теперь нужна тележка, а то на столько народу не ��ватает запасов сладостей.

Нанами спускается в Мир Мертвых раз в семь дней, рассказывает все новости Гето, безотрывно смотрящему на фонарик.

– Если ты не перестанешь носить ему эти штуки, он никогда не сможет вылечиться, – однажды говорит Секо. – Ты же знаешь, у богов есть лишь половина сердца, другая половина отдана нашему призванию, как твоя торговля, моя медицина, свет Сатору. Это у сердец людей две части, и они могут обменяться половинками. Боги так не могут, нам нечего обменивать. Ему нужно восстановить половину своей сути, а то пошёл третий месяц, а он все ещё не может в полной мере выполнять обязанности.

– Я обещал Гето, что о нем не забудут, – отвечает Нанами, пытаясь обойти Богиню, но Секо так просто не сдаётся. – И я выполняю свои обещания.

– Я могу заплатить тебе? – спрашивает она, встав на пороге покоев Годжо. – Чтобы ты перестал бередить ему душу и дал спокойно зажить половине сердца?

– Придумай цену выше, чем мир, – отвечает Нанами и наконец-то отодвигает с прохода замершую Иери. У него не так много времени, прежде чем Годжо вернётся, а попадаться ему на глаза совсем не хочется. Потому что тогда придётся отвечать на вопросы уже о состоянии Гето, а оно не впечатляет.

Как бы Годжо не сорвался обратно в Мир Мертвых. Как сказала Секо, пока из его организма окончательно не выйдет Вода забвения, ему нельзя даже спускаться в Мир Людей, потому что есть шанс, что река притянет его к себе.

– Кенто, стой! – Сатору все-таки приходит до того, как Нанами уходит. Он потратил слишком много времени, чтобы найти в этом бардаке место под шкатулку. – Пожалуйста, не уходи. Расскажи, как он.

Это лишь часть договора. Это поможет не забыть.

Нужно просто обходить некоторые моменты. Не обязательно врать, лишь чуть сместить акценты, тут умолчать, там недоговорить.

– Он справляется. Скучает, но справляется.

Как таковой лжи в словах Нанами нет. С обязанностями Гето ещё справлялся.

Он рассказывает еще какие-то мелочи, скорее быта свиты Бога Смерти, чем его самого. Вспоминает пару историй, где Гето участвовал не только наблюдателем.

– Кенто, я могу попросить передать… кое-что? – спрашивает Сатору, когда Нанами заканчивает рассказывать.

– Я торговец, а не вестник, – отнекивается Нанами. Хотя, учитывая, как часто он носит подарки от Гето, в этом уже есть сомнения. А ведь никто не отменял и прямые обязанности.

– Я заплачу, – поспешно добавляет Годжо, срывается с места, чуть шатаясь, но уже не путаясь в длинных конечностях. Хороший знак, думает Нанами. – Ты только погоди, пожалуйста, не уходи, я сейчас найду штуку. Только подожди чуть-чуть!

Смотреть как Годжо бегает по своим покоям, перерывая свой же бардак, забавно. Он ругается сам с собой, спорит, перекидывает вещи из одной кучи в другую.

Замечает шкатулку.

Бережно открывает, словно внутри пугливая живая птица или чужое сердце. Нанами, в принципе, не удивился бы.

Ракурс не позволяет увидеть, что в шкатулке, но Сатору бледнеет и чуть не падает, так что Нанами срывается с места, чтобы его подхватить.

– Я в порядке, – отмахивается Годжо и захлопывает шкатулку быстро, но аккуратно, кладя её обратно. За его рукой тянется тонкая полоска света, что в прежние времена свидетельствовало о крайнем раздражении. Сейчас он скорее не контролирует это от удивления. – Просто… я не… не важно, я сейчас найду то кольцо, помнишь тебе оно как-то понравилось? Или это был браслет? Голова ещё путается, но увижу вспомню, уверен.

– Не надо, – одергивает его Нанами. У Бога Света слишком много всяких безделушек, чтобы их помнить, какие-то магические, какие-то не больше, чем красивая вещица. – Скажи, что хочешь передать и я назначу цену.

Если это снова фонарик, то он не возьмет ничего. Если какая-то слезливая речь, то попросит Годжо самого записать ее на бумагу.

Сатору почему-то смущается, опускает глаза в пол на секунду. А затем оказывается неожиданно близко, охватывает голову Кенто руками и целует.

Сладко, трепетно, явно представляя не его. И по-хорошему разорвать бы поцелуй, отказаться от сделки, послать хотя бы одно из поехавших Богов в Бездну, не влезать в чужое безумие и не кормить чужих демонов.

Бог Торговли проигрывает в сделке с собственным здравым смыслом.

Он открывает рот на встречу, отвечает, углубляет поцелуй. Единственного, на что хватает остатков разума, это сжать кулаки и не прикасаться к Годжо. Не делать все ещё запутаннее.

– Что в шкатулке? – хрипло спрашивает Нанами, как только они разрывают поцелуй. Сатору непонимающе моргает, то ли не слышит вопрос, то ли мысленно не здесь. Приходится пояснить. – Цена. Покажи, что в шкатулке.

Годжо чуть опускает плечи, но показывает.

На подушке из дорогой погребальной ткани лежит крошечная куколка какого-то насекомого.

– Я пытался поселить у него светлячков, – тихо начинает Годжо. – Чтобы было… не так мрачно, но и не особо тревожить тени. Мегуми говорил, они живут в темноте, и я подумал, что и в… ну, у Гето тоже смогут выжить. А они вот что, свернулись почти все в это.

– Это ��уколка, – поясняет Нанами, забирая шкатулку из чужих трясущихся рук. – Насекомые так переживают неблагоприятные условия.

– Так они не умерли? – в голосе Годжо столько надежды, словно от жизни этих светлячков зависит судьба мира.

– Я не знаю, – разводит руками Нанами.

Надежда в глазах Сатору чуть меркнет.

Нанами позорно сбегает.

В Мир Мертв… к Гето он приходит по обычному расписанию.

Ларри и Тосихиса, бледные и уставшие, практически с порога тащат его к своему мастеру, на ходу жалуясь, что тот разбирает дела душ только после визитов Нанами и они уже не справляются, а чудища Гето начинают приглядываться не только к мертвым, но и к ним. Сам Бог Смерти с этим ничего не делает, только сидит и тоскует.

– Мне хватало, когда на Сатору жаловались его ученики, – с порога возмущается Нанами. Тогда, кажется вечность, а не всего полгода назад, он и не понял, что это грозит проблемами. Думал, Годжо сбежал на очередной фестиваль. С Гето проще, он не может уйти далеко от своих владений, по крайней мере физически. Мысленно он похоже в Небесной столице.

– Они справятся, – Бог Смерти отвечает уверенно, но не сразу. На осознание вопроса уходит полминуты. И наваливается с вопросами сам, как пьяница пытающийся добраться до вина. – Как он? Он ещё помнит? Расскажи! Даже здесь чувствуется как на верху теплеет, он, наверное, уже и забыл меня… А ты ведь обещал, торговец!

У Сугуру обожжена рука и медленно заживает глаз. Похоже, что он пытался выйти на дневной свет, губительный для него и его чудовищ… Если только Бог Света не сдерживает свою силу или сам не спускается во тьму.

– Он помнит, – Нанами подходит к Богу Смерти вплотную, радуясь, что тот сидит на кушетке и получится передать практически в точности. Гето моргает как потревоженная сова и это почти забавно.

Один из главных принципов торговли, доставка товара в целостности. Нанами очень старается.

Возможно даже слишком.

Гето тянет его на себя, не размыкая поцелуй. Наоборот, он пытается прижаться ближе, хотя кажется ближе уже некуда. Целует голодно и отчаянно.

Кенто приходится постоянно напоминать себе, что Сугуру целует не его.

Но даже так, оторваться выходит с трудом. Гето смотрит совершенно несчастным взглядом, почти как когда выводил Сатору и Нанами из своих владений.

Бог Торговли сбегает, не выдерживает этой тоски.

Решение даётся на удивление легко, но он торопится, чтобы утром не понять какая это плохая идея.

– Мне нужна ваша помощь.

Тоджи Фушигуро, Бог Ночи и – неофициально, само собой – покровитель преступников, удивлённо вс��идывает брови. Действительно, к нему стараются обращаться не чаще чем к Богу Смерти, решая вопросы в основном через его сына, Бога Луны, Мегуми.

– И что же тебе нужно? – приятно общаться с деловым человеком, ни вопросов, ни дурачества. Лишь небольшое удивление от просьбы провести его к одному тёмному богу, который умеет, по слухам, изменять даже божественную суть.

Махито смеётся, паясничает, подначивает, и Нанами даже не пытается понять почему такое же поведение у Годжо его забавляет, а не раздражает, как сейчас.

– И что же тебе нужно? – второй раз за вечер звучит этот вопрос.

– Ты можешь создать для Бога сердце, способное любить? – Нанами смотрит в стену, спрашивает будто бы скучающе.

– Ого, кто же так заинтересовал невозмутимого торговца? Неужели какая-то девушка оказалась тебе дороже денег? – продолжает гримасничать Махито. Нанами даже не морщится на это. Многие, даже среди богов, не понимают сути Торговли. Если бы дело было только в деньгах, то самой старшей и сильной была бы Мей Мей.

Но суть Торговли – обмен и помощь, а не накопление.

– Ты можешь сделать или нет? – давит Нанами.

– Могу, конечно, – Махито безумно улыбается, предвкушая интересную задачку.

– А два таких сердца?

Тёмный бог замирает.

– А я думал враки людские, – тянет Махито. Лицо его становится серьёзным и это впечатляет Нанами на целых две секунды. – Ты так хочешь помочь им? Почему?

– Потому что в этом суть сделки, – Нанами отвечает несколько расплывчато, но тёмный бог оказывается на удивление проницательным. Смотрит тяжело и чуть насмешливо, и Бог Торговли добавляет какой-то воды про долг, лишь бы разбить неловкую тишину.

– Я не смогу создать такие мощные сердца из ничего, – говорит Махито, подходя вплотную. – Готов ли ты ради этого долга отдать свое сердце полностью? Отказаться от сущности и жизни? Стоит ли того эта сделка?

– Да.

Он мог бы сказать, что без Торговли люди справятся, а без Солнца нет. Мог бы сказать, что души без возможности уйти и забыться погубят все живое. Мог бы придумать тысячи и сотни фраз почему любовь и самочувствие богов Смерти и Солнца важнее для мира, чем он.

Но он молчит.

Это не важно для Махито, а Нанами не любит врать несмотря на репутацию.

Тот правда, явно понимает все без слов.

Запускает пальцы прямо под ребра Нанами и вытаскивает светящееся сердце Бога.

– Этого едва хватит, но я сделаю все, что смогу. Приходи через месяц.

– Плата?

Махито смеётся безумно, прижимает к себе сердце Нанами и смотрит на него горящими энтузиазмом глазами.

– Под��бная работа уже награда. Приходи через месяц.

Месяца, как ни странно, идеально хватает на разбор дел и организации всего так, чтобы ближайшие несколько лет все работало и без Бога Торговли. А ещё занятые руки помогали отвлечься от мысли, что Махито мог и соврать.

Сатору наконец-то сам встаёт в Колесницу Солнца, лихо катается по небу, но не сбегает, как раньше, на все видимые по пути фестивали.

Нанами смотрит на тихого и задумчивого Бога, который все больше лишь светит, но не греет, и думает, что принял правильное решение. Как бы на не орала за это Секо.

Проходит месяц. По иронии, это тот же день, в который в прошлом году Сатору сбежал в мир мертвых.

Сердца сделанные Махито прекрасны, под стать их новым владельцам.

А старому они уже ни к чему.

Наверное, Сатору что-то замечает в его поведении. Возможно, Сугуру что-то понимает по его рассказам.

Или оба чувствуют, как гаснет его суть. Все-таки, не часто боги умирают.

Потому что, на романтично защищенной лунным светом поляне, около пещеры, они почему-то смотрят не друг на друга, а на Нанами. Смотрят с беспокойством, зачем-то тянутся к нему.

– Я выполнил свою часть сделки, – говорит Кенто и сам поражает, как хрипло и ломко звучит его голос. Ну, до Мира Мертвых недалеко, мысленно смеётся он.

Реакцию на божественные сердца способные любить он не видит.

Сделка выполнена. Больше его ничего не держит.

***

По потолку полз светлячок.

Очень деловой и целеустремленный. Другой вопрос, что на потолке было куча всяких выщерблен и барьеров из чего-то похожего на лепнину, которые приходилось огибать или взбираться на них, что было не очень понятно почему насекомое просто не пролетит куда ему надо.

Нанами моргнул.

Потолок казался знакомым.

С одной стороны ощущалась тяжесть и жар, с другой тяжесть и прохлада.

За стенами слышались какой-то шум.

Для забвения и пустоты слишком много ощущений.

Он что… жив? Какую глупость эти двое повернули?!

– Не большую, чем ты, – раздалось ворчливое с одной стороны.

– Не пугай нас так больше, – мягко добавили с другой.

Чужие руки сомкнулись над его бьющимся сердцем.

#nanasatosugu #jujutsu kaisen #nanageto #nanami kento #geto suguru #gojo satoru #satosugu #au greek mythology

10 notes · View notes

cassgecs · 8 months ago

Text

а ты правда хочешь это знать?

семьдесят шестой ведь, кажется, и сам всё прекрасно знал и видел, когда-то даже сам чувствовал, но так давно, что, верно, даже не вспомнится, нечего ворошить помутившиеся на детали островки памяти. и былое вяжет, сплетается в груди тугими узлами: всё происходило так скоро, так близко, но словно за призмой, барьером, пропускающим лишь половину правды и, увы, почти столько же лжи.

он болезненно бледен, прячется под капюшоном и глушит свет в кабинете – от вспышек бестеневых флуоресцентных ламп лишь сильнее болела голова. яд, точно заместо крови, бежит по витиеватым дорожкам практически ссохшихся сосудов, прожигает язвы в клапанах сердца, регенерируемые клетки скапливаются в лимфоузлах и те болезненно воспаляются – вот его личный эликсир бессмертия, панацея от смерти и ран, состоявшая из набора химикатов, названия которых он вряд ли бы выговорил без чужой помощи, тело, трепетно составленное по кирпичикам, сначала одобрившим программу по улучшению бывшим министром обороны, его послушными выб��ядками в белых халатах, а после и самим командиром, чередой его гнусных, как думал он, но вынужденных решений.

его вечная ломота – цена веры в недостижимо-неосязаемое и контрольный выстрел в незримого врага.

и лишь захлестнувший его с головой ураган гнева смог притупить эту тупую, изнуряющую тело и душу боль, пусть лишь на мгновение, на смену агонии и зудящему, такому надоедливому, свербящему раздражению пришла первобытная и слепящая злоба, расслабились забитые ноющие мышцы и распрямилась спина, и он, так никогда и никому в том не признавшись, чуть не захлебнулся в этом экстазе.

хотя рейес все чаще думает, что умереть, пожалуй, было бы проще.

ты правда хочешь это знать?

от его огрубевших ладоней по прежнему пахло порохом, запах такой резкий, что ничем не перебьёшь и не выведешь, впитывается в волокна и остаётся там до конца. шрамы, затянутые тугими швами, борозды прорезающих плоть ран, свинец оставит сквозные прорехи даже в самой прочной броне: его вотчина – полигон, жизнь – нескончаемое стрельбище. герои, ветераны, с губ титулы слетают гадко, противно, оставляют металлический привкус и тонкими струйками стекают по горлу, а ведь ещё с полгода назад они не имена, не люди – номера, даже не боевые единицы.

так, пушечное мясо. неприятная статистика. низкий процент успеха. братская могила во имя мира и бога.

человечность бесславна.

у каждого из павших, которым габриэль так отчаянно мстил за каждый заколоченный гроб, тоже было имя. они и не знали, за что полегли, они шли по приказу, но отчего глубже прорастал корнями раздор, оттого больше рейесу было плевать.

яд, медленно стирающий его человечность, опустошая изнутри – джек не хотел, а может просто не успел, не заметил, как от рейеса осталась лишь полая хрупкая оболочка, так же смеется, пьёт такой же отвратительный горький чёрный кофе, даже мешается и пристаёт всё так же, он не обратил внимания, когда гейб стал лишь очередной проблемой.

ты правда хочешь это знать?

отчего же, с какого момента, с вины и облегчения, с доверия, нео��равданных надежд, веры, долга, чести? помнят ли они эти слова, скребёт ли на душе, болит ли, если болело вообще.

каждый рецидивист видит себя героем, каждый праведен, кто идёт во имя правосудия, плохо, что справедливость оказалась у каждого своя. то был путь, где один не смог бы последовать за вторым.

но чёрно-белое сменяется алым, ни серости, ни закона, в тенях не разобрать ни друзей, ни врагов, в призраках нет ни правды, ни лжи, только смерть, лишь отголоски забытой мечты и мираж потерянной цели, идеальный мир, к которому каждый тянется, но отчего-то в разные стороны.

делая то, что он верил, будет правильным, так сильно заплутав в искажённой морали, моррисон совсем забыл спросить его: зачем?

а ты правда хочешь это знать?

…ну, джек, это та еще история.

каирское солнце палит нещадно, к духоте не привыкнуть, сколько ни старайся, и на секунду он думает – нет, мираж, галлюцинация, что угодно, только не он, лишь бы не он.

он уходил тихо – растворялся в сизой дымке, терялся в тенях, бесшумно, незаметно, и явился не громче, достаточно беззвучно, чтобы ��збежать чужих глаз, но одного только шелеста плаща и натужного рваного вздоха достаточно, чтобы пробиться сквозь вязкую пьяную дремоту, и вскоре от сна не остается и следа.

но наваждение не исчезает, всё так же стоит, но совсем не так смирно, точно ссутулившись, согнувшись – уставше, думает джек.

и чем дольше он на него смотрит, тем меньше в нём ему видится жнец и всё больше – габриэль. моррисон ждёт, терпеливо, когда давно забытая радость наконец заклокочет в груди, когда развеется скука, спадёт с плеч надуманный долг и пробудится жизнь, но почему-то джек не чувствует ничего, кроме щемящей душу тоски.

всё таки гейб ему только привиделся.

– не смотри в глаза мёртвым, солдат.

на тембр ниже и на полтона тише, чем обычно, но рейес говорит всё так же, и голос его множится, отражаясь от стен, и заполняет собой всё, но конца той фразы джек уже не слышит, один только противный звон в ушах, прежде чем вновь упасть в свой извечный бессознательный омут.

жнец уходит, не оставляя следов: сам он давно похоронил рейеса под тяжелыми бетонными плитами и руинами, но последнюю часть его той, прежней жизни – габриэля – он оставил шрапнелью и точно в сердце, в темном закоулке душного некрополя. там, где ему самое место.

– упрямец.

их лица давно исказила старость. это больше не их война, но отчего-то ни один не готов отпустить.

так тебе будет проще.

picture credits: @ sortaferal (tumblr; gabriel reyes), me (i made a matching one with jack because duh)

──★──

тгк: @ maepeia (все новые тексты в первую очередь публикуются там)

#overwatch #overwatch 2 #ow #gabriel reyes #jack morrison #reaper #soldier 76 #r76 #reaper76 #marfel said i made her worried about the gays she doesn't know about and i love it #finally some deep ahh angst #i love gabriel reyes raaaah

19 notes · View notes

simmingwithira · 6 months ago

Text

Новое хобби Эдуарда.

"Одним из самых необходимых навыков для любого сима является навык механики. Техника ломается достаточно часто, и ее замена может обойтись вашему подопечному слишком дорого. К чему тратить лишние симолеоны, когда ваш персонаж может не только чинить и улучшать домашнюю технику, чтобы сделать ее более прочной и самоочищающейся, но и создавать деревянные скульптуры на столярном верстаке."

"Чтобы предотвратить выгорание, нужно заниматься деятельностью, отличной от той, которая вызывает умственные или творческие блоки."

10 notes · View notes

nebrizkiy · 2 months ago

Text

Гляжу я за окно и от того грущу,

Так серо за окном, дождливо.

Проходят шансы, все их пропущу,

И от того мне на душе тоскливо.

У жизненной обочины сижу,

Той жизни, что проходит быстро мимо,

Идут года мои, я все в окно гляжу,

Все в клетке, где я есть, неизменимо.

А помнится, как раньше волен был.

Пусть я в тот час был молод, гол, наивен,

Имел я будущее, и немного сил.

Но прошлое за горизонтом сгинет.

Гляжу в окно, где накрапает дождь,

И тесно мне в той прочной клетке черной,

Чьи прутья не смогу я превозмочь.

Сидя в ней и тоскуя за свободой.

#на вашей орбите #поэзия #поэт #грусть #русский поэт #русский тамблер #русский автор

2 notes · View notes

shahlohurshed · 3 months ago

Text

Вечная дружба: прочные узы братства таджиков,

Киргизов и Узбеков

"Мы в Таджикистане высоко ценим отношения с Кыргызстаном и Узбекистаном, основанные на принципах добрососедства, равноправия, взаимного уважения и учёта интересов друг друга" Лидер нации уважаемый Эмомали Рахмон.

31 марта 2025 года в городе Худжанд, Таджикистан, состоялся первый в истории трёхсторонний саммит с участием президентов Республики Таджикистан Эмомали Рахмона, Республики Кыргызстан Садыра Жапарова и Республики Узбекистан Шавката Мирзиёева. Эта встреча стала важным шагом в укреплении регионального сотрудничества и интеграции между соседними государствами.

В начале трехсторонней встречи Президент нашей страны, Лидер нации уважаемый Эмомали Рахмон, приветствуя глав соседних государств, ещё раз поздравил высоких гостей с Международным праздником Навруз и заявил, что «этот праздник на протяжении тысячелетий служит делу укрепления высоких идеалов гуманизма и взаимного уважения, гармонии и согласия». Лидер нации уважаемый Эмомали Рахмон подчеркнул, что «наши страны и народы связаны прочными узами многолетней дружбы, добрососедства и совместного развития.

Главной темой саммита стало обсуждение вопросов, связанных с окончательной делимитацией и демаркацией государственных границ между тремя странами. Лидеры выразили удовлетворение достигнутыми ранее договорённостями и подчеркнули важность завершения процесса описания оставшихся участков границы между Кыргызстаном и Таджикистаном. Было поручено рабочим группам ускорить подготовку итоговых документов по этому вопросу.

Помимо пограничных вопросов, президенты обсудили перспективы расширения сотрудничества в ключевых сферах:

. Торговля и логистика: Стороны отметили необходимость создания благоприятных условий для увеличения товарооборота и развития транспортных коридоров, соединяющих три страны.

• Водно-энергетический сектор: Было подчеркнуто значение совместного использования водных ресурсов и реализации проектов в области гидроэнергетики, учитывая интересы всех сторон.

• Культурно-гуманитарные связи: Лидеры договорились о проведении совместных культурных мероприятий, обмене студентами и учёными, а также о развитии туризма между странами.

Особое внимание было уделено вопросам безопасности и стабильности в регионе. Президенты подтвердили приверженность совместной борьбе с трансграничной преступностью, терроризмом и экстремизмом, а также подчеркнули важность обмена информацией и координации действий правоохранительных органов.

По итогам саммита была подписана совместная декларация, отражающая стремление сторон к углублению сотрудничества и укреплению добрососедских отношений. Лидеры выразили уверенность, что результаты встречи послужат прочной основой для дальнейшего развития многогранного партнёрства между Таджикистаном, Кыргызстаном и Узбекистаном, способствуя процветанию и стабильности в Центрально-Азиатском регионе.

После завершения трехсторонних переговоров состоялась церемония подписания Договора между Республикой Таджикистан, Республикой Кыргызстан и Республикой Узбекистан о точке стыка государственных границ трёх стран.

Важные исторические документы – Договор между Республикой Таджикистан, Республикой Кыргызстан и Республикой Узбекистан о точке стыка государственных границ трёх стран и Худжандская декларатсия о вечной дружбе были подписаны в торжественной обстановке главами государств уважаемыми Эмомали Рахмоном, Садыром Жапаровым и Шавкатом Мирзиёевым.

Трёхсторонняя встреча лидеров Таджикистана, Кыргызстана и Узбек��стана стала важным шагом на пути к укреплению дружбы, стабильности и сотрудничества в регионе. Обсуждённые вопросы и достигнутые договорённости показывают стремление стран к мирному разрешению споров, развитию экономических и гуманитарных связей, а также совместному решению ключевых вызовов.

Подписанная декларация символизирует общий настрой на ��остроение прочных и долгосрочных отношений, основанных на взаимном уважении и доверии. Эта встреча стала ещё одним подтверждением того, что братские народы Центральной Азии готовы вместе идти вперёд, преодолевая любые преграды.

Пусть дружба и братство таджиков, киргизов и узбеков будут вечными, служа прочным фундаментом для процветания всего региона!

Мубирхони Муминпур - предпадавател

#Вечная дружба: прочные узы братства таджиков #Киргизов и Узбеков

2 notes · View notes

jren-kistocka70 · 2 years ago

Text

Почему обижают люди???

Разве в мире не мало боли

Ты им сердце своё на блюде

А они в это блюдо - соли...

Научиться бы шить одежды

Не из шёлка, а прочной стали

Чтобы циники и невежды

До души твоей не достали

Почему обижают люди???

На улыбку, вдруг скаля зубы

И себя записав в ваши судьи

Рубят чувства, как лесорубы...

Что из этого выйдет и будет

Если злобой себя же и губят

Почему обижают нас люди???

Может просто их мало любят???

#жизненно #стихиожизни

24 notes · View notes

marinakrinicina · 2 years ago

Text

ИРИНА СНЕГОВА

Всё приходит слишком поздно:

Мудрость — к дряхлым, слава — к мертвым,

Белой ночи дым беззвездный

В небе, низко распростертом, —

К нам с тобой, идущим розно.

Все приходит слишком поздно:

Исполнение — к желанью,

Облегчение — к недугу.

Опозданья, опозданья

Громоздятся друг на друга...

Сизый свет течет на лица,

Купола, ограды, шпили...

Снится, может? Нет, не снится.

Вот он, город-небылица,

Мы одни из прочной были —

Взгляды тусклы, лица постны.

Все приходит слишком поздно:

К невиновным — оправданье,

Осуждение — к убийце.

Опозданья, опозданья,

Век за них не расплатиться.

А мечтали! Жадно, слезно

Здесь, вдвоем — сквозь все запреты...

Все приходит слишком поздно,

Как пришло и это лето.

Грустно невских вод теченье,

Время дышит грузно, грозно.

Слишком позднее прощенье...

Все приходит слишком поздно.

14 notes · View notes

aaronmichaellminyard · 2 years ago

Text

Если вы однажды спросите у Аарона предпочел он быть оставленным в детском доме или же расти с Тильдой, он бы не колеблясь выбрал смерть. Да, безусловно, он любит её, но… давайте будем честными, она была отвратительной матерью. И книги не хватит, чтобы рассказать о том, что пережил парень. Да, он не Эндрю, его не так жизнь помотала, но парень тоже повидал многое. И, как брат, он имеет свои способы причинять себе боль, чтобы избавиться от камня, что привязан к его шее прочной веревкой. Он рос рядом с женщиной, что не любила своих детей, не заботилась даже о том, кого решила оставить, и срывала на нем свой гнев, обиду, разочарование и чувство вины. Аарон испытывает к ней одновременно и любовь, и ненависть. Она дала ему жизнь, но нанесла ему тяжелые душевные раны, в виде психологических травм и фобий, первы�� из которых появились, когда парню было три.

#spotify #aaron minyard #andrew joseph minyard #andrew minyard #minyard #minyard twins #аарон кевин #кеваарон #миньярды #ври

8 notes · View notes

books-things · 1 year ago

Text

Книги о путешествиях

1. Владимир Александрович Соллогуб «Тарантас. Путевые впечатления» (1845)

Владимир Соллогуб, в 19 веке видный автор «светских» повестей, очерков, водевилей, сегодня известен именно повестью «Тарантас». Сюжет «Тарантаса», как и многих других книг о путешествиях, прост и бессобытиен. Герои едут из Москвы в Казань, а их имена иронически вторят друг другу: пожилой, практичный, хозяйственный Василий Иванович и молодой, восторженный, порывистый Иван Васильевич. Тёзки-наоборот проезжают разные города, размышляя об увиденном, а автор с юмором и иронией комментирует происходящее. Последняя глава «Сон» и вовсе оказывается утопией: тарантас птицей взмывает в небеса и несёт путешественников над идеальной Россией. Но всё обрывается очень прозаично: крушением тарантаса. Эта повесть – один из лучших образцов русской классики, где можно найти действительно интересные размышления о земле русской: «Пороки петербургские происходят от напряжённой деятельности, от желания высказаться, от тщеславия и честолюбия. Пороки московские происходят от отсутствия деятельности, от недостатка живой цели и жизни, от скуки и тяжёлой барской лени».

2. Иван Александрович Гончаров «Фрегат «Паллада» (1858)

Имя Ивана Гончарова у каждого, кто в школе ходил на уроки литературы, прочно связано с романом «Обломов». Но знаете ли вы, что однажды Гончаров в качестве секретаря отправился в кругосветное путешествие аж на три года? В 1852 году писатель в составе команды адмирала Е. Ф. Путятина отправляется в дипломатическую поездку из Петербурга в Японию. На протяжении всего плавания Гончаров ведёт путевой дневник, в который вносит всё, что видел и чувствовал: начиная тем, как он сомневался в поездке, заканчивая описанием традиций и внешнего вида японцев. Собрав все свои очерки, писатель выпустил двухтомное произведение «Фрегат «Паллада», на долгие годы ставшее образцом путевой прозы. «Фрегат «Паллада» строится на сопоставлении чужого со своим, утверждая мысль о том, что нельзя понять свою домашнюю жизнь, не получив возможности посмотреть на неё со стороны, через призму сравнения. А ещё здесь самые красивые описания моря, сравнимые разве что с пейзажами Айвазовского: «Океан в золоте или золото в океане, багровый пламень, чистый, ясный, прозрачный, вечный, непрерывный пожар без дыма, без малейшей былинки, напоминающий землю. Покой неба и моря – не мертвый, не сонный покой: это покой как будто удовлетворенной страсти, в котором небо и море, отдыхая от ее сладостных мучений, любуются взаимно в объятиях друг друга. Солнце уходит, как осчастливленный любовник, оставивший долгий, задумчивый след счастья на любимом лице».

3. Джеймс Джойс «Улисс» (1922)

Каждый год 16 июня в Дублине устраивается праздник Блумсдей, на котором собираются поклонники романа, чтобы повторить прогулку Блума. Леопольд Блум – главный герой произведения Джойса «Улисс», в котором описывает всего один день из жизни героя. Всего один день, длинной более 800 страниц! «Улисс» – полистилистический роман «потока сознания» окутан прочной паутиной из легенд, загадок, аллюзий, теоретических работ, высказываний самого автора, мнений исследователей и впечатлений читателей. Это произведение по своему масштабу и влиянию едва ли сопоставимо с каким-либо другим. О легендарном романе-путешествии можно писать много (благо, есть о чём!), но в рамка�� данного топа упомяну лишь то, что это современная одиссея, где город разворачивается до размеров мира, где время приобретает иной измерение, где герой выступает Одиссеем нового времени. В заключение разговора об «Улиссе»: честное признание о том, что так и не прочла его до конца, (но не теряю надежды на то, что это моё путешествие будет когда-то завершено), а также пожелание к читателям – не забывайте заглядывать в обширный комментарий, дабы в полной мере прочувствовать многослойность и насыщенность романа. И хоть немного понять. «Каждая жизнь — множество дней, чередой один за другим. Мы бредём сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, юношей, жён, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя».

4. Эрнесто Че Гевара «Дневник мотоциклиста. Заметки о путешествии по Латинской Америке» (1952)

«Это не рассказ о впечатляющих подвигах, но и не просто «байки»; по крайней мере, мне не хотелось бы, чтобы мои заметки воспринимались именно так. Это кусок двух жизней, запечатлённых в тот момент, когда они вместе двигались по избранному пути с общими устремлениями и единым багажом мечтаний. За девять месяцев человек успевает передумать много всякого, его посещают самые разные мысли — от самых возвышенных философских размышлений до низменных помыслов о том, как бы разжиться тарелкой супа…», — так начинает свой путевой дневник Че Гевара. Кубинский революционер 20 века в представлении не нуждается, да и его автобиографический роман прочитан не одним поколением. Че Гевара написал это произведение, задолго до того, как стать культовой фигурой. Ещё не окончив медицинский университет, Гевара и его друг отправляются в путешествие на мотоцикле по дорогам Чили, Перу, Венесуэллы. У каждого достойная цель поездки: Че Гевара жаждет авантюрных приключений, а его друг – одарить любовью каждую женщину Латинской Америки. «Дневник мотоциклиста» — не только роман-путешествие, но и роман-воспитание: на протяжении пути мы видим, как меняется 23-летний студент, как дорога питает его идеологию, как зарождаются революционные мысли. Проза Че Гевары искрометна, точна, бескомпромиссна, она покоряет своей искренностью, летучестью, духом свободы.

5. Джек Керуак «В дороге» (1957)

Этот список был бы неполным без главного «��орожного» романа 20 века. Книга повествует об автомобильном путешествии Сала Парадайза (читай «Джека Керуака») и Дина Мориарти, по территории Америки и Мексики. Керуак был уверен, что лучшее произведение может родиться только из личного опыта, поэтому почти все события и герои этого романа реальны. Друзья ездят из города в город, от знакомых к знакомым, ведут философские разговоры на самые разные темы, находят новых друзей, влюбляются, женятся и убегают от супругов, принимают запрещённые препараты, слушают музыку и наслаждаются скоростью. Герои предпринимают попытку вырваться из рутины, поставить всё с ног на голову, но не дать погибнуть романтикам внутри себя. Это очень американское чтение, одно из лучших произведений поколения битников, написанное по законам импровизации: «Рябь на перевернутом вверх тормашками озере пустоты – вот что мне следовало бы сказать. Донышко мира – из золота, а сам мир перевёрнут». Керуак, изобретатель «спонтанной прозы», полностью завладевает сознанием читателя, превращая его в своего попутчика и верного товарища. Со мной это всегда работает.

6. Роберт Пёрсиг «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» (1974)

Событийная канва этого «мотоциклетного» романа проста: главный герой вместе со своим одиннадцатилетним сыном и двумя друзьями, отправляется на северо-запад Америки, через поля, болота, леса и степи в Сан-Франциско. У каждого своя причина поездки, но для читателя через некоторое время становится ясно, зачем начал этот путь главный герой. Он отправляется в путешествие, для того чтобы составить свой шатокуа. Выстроить для себя свою философию. Шатокуа, зародившееся в Америке в 70-х годах 19-го века, представляет собой определённый формат обучения, собрание, на котором встречались разные лекторы, чтобы обсуждать и «творить» культуру. «Мы черпаем горсть песка в безбрежной пустыне ощущений вокруг нас и называем её миром...», – размышляет по пути герой-рассказчик. «Дзен…» – книга, которую автор прожил на себе. Герои и события этого романа во многом автобиографичны. Но это произведение – не просто передвижение в реальном пространстве Америки, это путь метафизический, совершаемый внутри конкретного человека. Такое философское путешествие оказывается непростым, как едва ли лёгким может оказаться долгая поездка на мотоцикле. Но, проезжая этот путь вслед за героем, вы обретаете новые истины, новые ответы и новые вопросы, которые предстоит решить уже самостоятельно, за пределами этого путешествия.

7. Джон Кракауэр «В диких условиях» («Навстречу дикой природе») (1996)

Еще одна книга о пути, по мотивам которой снят одноименный фильм. Автор этого романа – американский писатель-альпинист. Джон Кракауэр написал ряд книг, статей, посвящённых экстремальному спорту, альпинизму, собственному восхождению на Эверест. В 1996 году он опубликовал роман, на многие годы ставший абсолютным бестселлером. Роман-биография рассказывает о жизни Кристофера Маккендлесса, американского подростка, который в 22 года уходит из дома, отказавшись от будущей карьеры и благополучия. Под именем «Александр Супербродяга» он два года путешествует по США. Но его мечтой было отправиться на Аляску, где бы он мог заниматься работой над собой, сталкиваясь в борьбе за жизнь в диких условиях. Во время своих странствий Кристофер вёл дневник. Именно на основе этих записей была создана книга Кракауэра.Роман-борьба, рассказывающий о неравном бое одинокого подростка с необъятной дикой природой Аляски. Эта история для тех, кто не раз порывался всё бросить и уехать далеко и в одиночестве: «Так много людей несчастны и при этом не в состоянии изменить ситуацию, поскольку слишком привыкли жить в безопасности, комфорте и консерватизме, что, на первый взгляд, умиротворяет, но на самом деле нет ничего вреднее для ищущего человеческого духа, чем обеспеченное будущее. Основой жизненных сил человека является его страсть к приключениям. Удовольствие от жизни черпается из наших встреч с новым, а потому нет большего счастья, чем постоянно менять свои горизонты, встречая каждый день под иным солнцем».

8. Элизабет Гилберт «Есть, молиться, любить» (2006)

Книга, сделавшая Гилберт всемирно известной; книга, заставившая мою подругу совсем по-новому взглянуть на себя и свою жизнь; книга, породившая на свет ещё одну великолепную роль Хавьера Бардема; книга, которой Опра Уинфри посвятила два выпуска своей передачи. И это только несколько фактов, объясняющих, почему роман попал в этот топ. Как и другие лучшие романы о путешествии, эта книга автобиографична. У главной героини, казалось бы, есть всё: работа, приносящая ей доход и популярность, любящий муж, прекрасный дом, светлые планы на будущее. «А я прячусь в ванной, по��алуй, уже сорок седьмую ночь подряд и, как и все предыдущие ночи, плачу. Плачу так гор��ко, что наплакала уже лужу слёз, которая разлилась передо мной на кафельной плитке резервуаром душевных радиоактивных отходов, – тут и стыд, и страх, и растерянность, и печаль», — рассказывает героиня. Чтобы понять, что с ней случилось (или просто сбежать?), она отправляется в долгое путешествие. Название книги составляют три глагола-занятия, которым героиня предаётся в разных точках планеты, пытаясь найти/понять/возродить себя: пробует великолепную традиционную кухню в Италии («Есть»), изучает духовные практики в Индии («Молиться»), обретает новую любовь на Бали («Любить»).И как после такого путешествия не обновиться вслед за героиней?

9. Дэвид Бирн «Весь мир. Записки велосипедиста» (2009)

Музыкант и композитор, основатель легендарных Talking Heads, Дэвид Бирноткрывается перед читателями в совершенно новом амплуа – как велосипедист со стажем и талантливый рассказчик. Бирн освоил этот вид транспорта в начале 80-х годов и с тех пор, как он сам рассказывает в «записках», велосипед стал его основным средством передвижения. Книга родилась из блога, который музыкант вёл, путешествуя по разным местам, чтобы упорядочить свои впечатления от поездок, зафиксировать мысли, которые приходят ему в пути буквально по всему миру. Выбрав для себя верного «железного коня», Дэвид Бирн постигает культурную жизнь разных городов, городской пейзаж, архитектуру, размышляет, насколько тот или иной город «удобен» для велосипедиста. И везде он находит пищу для размышлений, которыми щедро делится с читателем. Это идеальное чтение для поклонников Talking Heads, абсолютное погружение в мир музыканта, в его окружение. Но эта книга будет интересна и велосипедистам, путешественникам (особенно неравнодушным к Нью-Йорку) и просто тем, кто любит насыщенную, хорошую и умную прозу, не без доли авторской философии: «Выполнение привычной задачи, вроде вождения машины или езды на велосипеде, погружает человека в более расслабленное состояние. Повторяющаяся механическая работа занимает сознание (по крайней мере, немалую его часть), хотя не чересчур: случись что, впросак не попадешь. И тогда, пусть и не слишком часто, к поверхности начинают подниматься этакие пузыри подсознания. Для меня, чья работа и творчество немало черпают из подобных «пузырей», езда на велосипеде — надежный способ настройки восприятия на то, что мне нужно. Точно так же к кому-то приходят во сне готовые решения сложных проблем, изводящих человека наяву: когда сознание чем-то отвлечено, подсознание берётся спасти положение».

10. Шерил Стрэйд «Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя» (2012)

4268 километров от Южной Калифорнии до Орегона вдоль Тихоокеанского хребта прошла пешком Шерил Стрэйд, героиня романа «Дикая», чтобы простить и обрести новую себя:«Передвижение пешком в корне отличалось от остальных способов перемещения по миру, к которым я привыкла прежде. Километры перестали быть скучными вехами, мелькавшими мимо. Они превратились в длинные россыпи глубоко личных деталей — островки сорняков и наплывы глины, стебли травы и цветы, которые гнулись под ветром, деревья, которые трещали и скрипели. Они превратились в звуки моего дыхания, моих ног, ступающих по тропе шаг за шагом, в цоканье лыжной палки». Нашумевшая история о девушке, отправившейся в одинокий и тяжёлый путь, чтобы найти себя настоящую, долетела до вас если не через книгу, то через одноименный фильм.Но почему стоит прочитать этот «путевой» роман? На самом деле, это действительное вдумчивое и неторопливое чтение. Ведь путь теряет смысл, если за ногами или взглядом не поспевает твой разум. Эта одна из тех книг, которые, если не переворачивают сознание, то хотя бы заставляют вас по-новому посмотреть на мир вокруг и на самого себя. После прочтения вы определённо захотите стать лучше и почувствуете силы сделать это. Хотя бы на какое-то время.

#книги #список #что почитать #путешествие #тамблер #блог #books #traveling #tumblr #the list #read

1 note · View note