#саша филипенко красный крест

[ayanos-pl]

サーシャ・フィリペンコ、奈倉有里訳『赤い十字』（集英社、2021）

第二次大戦時、ソ連は捕虜になった者を国家の裏切り者と見なし、赤十字が呼びかけた捕虜交換を拒絶し、自国民を見捨てた（こうした方針は日本軍とも共通する）。現存する資料に基づいた苦い小説。

装画：ササキエイコ、装丁：川名潤

[gutherzig-2014]

Саша Филипенко – Красный крест

Две истории, которые переплетаясь словно образуют тот красный крест из названия:

история (несколько надуманная) мужчины из наших дней, который пытается справиться с потерей

и история пожилой женщины, из которой мы узнаём о жизни в СССР от революции до начала войны:

- о постепенном нарастании напряжения: в ожидании, что за тобой придут и заберут;

- об изменении поведения людей в первые дни войны.

Которые героиня резюмирует так: «ностальгируют по советским временам те, кому не живётся без страха».

И страха в этой книге хватает.

 Сотрудница НКИД (теперь МИД) в 1941м году не верит, что война - это надолго – ведь вон сколько работы и бюрократических писем.

А затем она видит в списке военнопленных фамилию своего мужа – и..

вычёркивает его имя, чтобы не быть женой врага народа.

В книге приводятся архивные письма от послов различных государств, в т.ч. и Красного креста, в СССР о военнопленных: 

давайте обменяемся списками,

или мы готовы выдать советских пленных в обмен на информацию (!) о пленных европейцах.

И резолюция советского правительства:

ответа не давать, не реагировать.

Эту ненужную жестокость, по отношению к своим же, плохо получается осмыслить (несмотря на то, что она как будто привычна и ожидаема).

А на фоне до жути актуально звучит стихотворение Петра Вяземского «Русский бог» из 1828 (!) года.

Героиня всё же попадает в советский лагерь и выживает, ставя себе цель: запомнить все ужасы (см. фото) и предъявить их богу.

И ирония: «перед смертью бог посылает мне альцгеймер – чтобы я всё забыла».

 Автор показывает, как иллюзия главной героини: её фантомная боль и вина за содеянное, которую она несла всю жизнь – оказались надуманными.

Для меня это история ещё и про то, что не нужно брать на себя чужой грех и ответственность.

Ведь тогда страдают не те, кто заслуживает наказания, а те, кто не может выдержать несправедливости и выбирает покарать даже самого себя, лишь бы снять с себя грех.

Не нужно взваливать на себя вину за всё – у каждого своя доля ответственности. Не стоит её не увеличивать ни уменьшать.

 И последние слова романа - эпитафия главной героини: «не стойте над душой»

как выражение непрожитой жизни, которой сначала лишает враг внешний, а потом лишает враг внутренний, не позволяющий двигаться дальше.

 Слушал в озвучке Анатолия Белого – хорошо

P.S: для того чтобы проникнуться атмосферой того времени можно посетить музей ГУЛАГа – во вторник третьей недели каждого месяца вход свободный

[bereckletik]

– О чем ты думаешь? – О покорении Марса. – Сколько туда лететь? – Девять месяцев. – Девять месяцев… ого… за это время можно родить ребенка. – Иногда получается быстрее… – Родить? – Долететь. – И что там делать, на этом Марсе? – Строить новую жизнь. – Почему бы тебе не заняться этим здесь? – Здесь это уже невозможно. – Отчего? – Не позволит прошлое. – Но ведь человек, который полетит на Марс, не сможет отправиться туда без прошлого. Невозможно колонизировать новую планету, не применив накопленные знания… – И в этом наша главная проблема. Мы должны придумать, как поступить с человеком, который полностью себя исчерпал. – Исчерпал? Не говори глупости! Мы только узнаём друг друга. – Мы узнаём, а человек давно закончился. Ничего нового с нами уже не случится. Экспедиция на Марс провалится, если мы отправим туда старого человека. – Нельзя начинать новую жизнь, позабыв о прежней. – Нельзя, но только так возможно.

Саша Филипенко, “Красный крест”

[publikhouse]

Свой читатель появился у Саши Филипенко сразу – после успеха «Бывшего сына» и двух следующих романов. «Травля», еще до выхода книгой опубликованная «Знаменем», по данным электронно��о портала «Журнальный зал», стала в 2016 году самым популярным текстом всех российских толстых литературных журналов. Значит, свой читатель понимает, чего ему ожидать и от «Красного Креста». Он не обманется: есть в романе и шокирующая, на грани правдоподобия, история молодого героя; и сжатый, как пружина, сюжет; и кинематографический стык времен; и парадоксальная развязка. Но есть и новость: всю эту фирменную Сашину «беллетристику» напрочь перешибает добытый им и введенный в роман документальный ряд – история контактов Наркомата иностранных дел СССР и Международного Красного Креста в годы войны. Саша Филипенко – мастер создавать настроение ассоциативным монтажом. Представляя читателю «Красный Крест», воспользуемся его приемом, процитируем Иосифа Бродского: «От любви бывают дети. / Ты теперь один на свете. / Помнишь песню, что, бывало, / я в потемках напевала? / Это – кошка, это – мышка. / Это – лагерь, это – вышка. / Это – время тихой сапой / убивает маму с папой».

[bereckletik]

Я помню, как мы сидели в этой квартире в апреле 1961 года. Человек только что вернулся из космоса. Юрий Гагарин заявил, что никакого бога там не видал, и, услышав эти его слова, Ядвига съязвила: «Не обязательно было лететь для этого в космос – мог бы просто отправиться в любой лагерь».

Саша Филипенко, “Красный крест”

[bereckletik]

– Быстро парни работают. Я даже понять ничего не успел. За что они арестовали нас? – За то, что вы приехали почтить память репрессированных. – Вы как, целы? – По сравнению с советскими конвоирами, эти ребята – милые щенята. – Что теперь? На нас будут оформлять протокол? – Ага. Думаю, обвинят в сопротивлении силам правопорядка.

Саша Филипенко, “Красный крест”

[bereckletik]

Лана сжала мою руку, и я замолчал. В моей жизни были только университет и судейские курсы. Таких ситуаций мы не разбирали.

Саша Филипенко, “Красный крест”

[bereckletik]

«Ну… наверное, там, на небесах, сложно разминуться…» «Нет-нет! Так нельзя! Неужели ты не понимаешь, что нужно точное место?!» «Ты же помнишь – я не мастер выбирать места…» «Может быть, Марс, а? Что скажешь?» «Да, кажется, неплохая идея. Почему бы и нет?» «И еще мы должны подумать про имя… Ты хочешь, чтобы мы выбрали его вместе или ты уже потом, сам?» «Я бы, наверное, хотел, чтобы ты выбрала имя». «Может быть, Надя, а? Что, если ее будут звать Надежда?» «Лан, ты издеваешься?! Хватит так шутить!» «Ну ладно-ладно, а чего ты у меня такой серьезный?! У тебя что – жена умирает?» «Лан, иди в задницу!»

Саша Филипенко, “Красный крест”

[bereckletik]

В голове своей я обязана была выдумать бога, к которому однажды смогу прийти и потребовать объяснений. Я видела, как надзиратели получали удовольствие от наших страданий, и чувствовала, что где-то там, высоко-высоко, должен быть поощряющий это зло бог. Только выдуманный мною создатель, только необходимый мне демиург мог стать оправданием этих чудовищных конструкций. Там, в лагере, нас не хотели уничтожать, но нас хотели мучать. Нас испытывали, как испытывают на прочность ткань. Женщин здесь убивали не по приказу, но по случайности. И в этом не было великого эксперимента, но была мука, и в этом не было человека, но был бог. Набирая списки «простудившихся», я понимала, что мне нужен кто-то, кого я смогу призвать к ответу. И я не делала дубликаты документов, но сохраняла в памяти все, что смогу предъявить ему в день самого главного, страшнее Страшного, суда. Ни начальник лагеря, ни даже этот жалкий проворовавшийся разбойник Сталин не волновали меня. Мне нужен был бог, потому что я понимала, что только он сможет по-настоящему ответить за все. Я знала, что не доберусь до Сталина, и мысль о мести вождю ни в коем случае не успокаивала меня, но возможность мести самому богу, безусловно, придавала сил. И я мечтала дать ему пощечину! Я желала взять его за горло и, сжимая свои закостеневшие пальцы, слушать, как он хрипит. Поверьте, Саша, во мне было столько обиды и злости, что я задушила бы любого божка. В моем сердце было столько ярости, что сила эта могла остановить мир, и, чтобы этого не случилось, я обязана была выдумать могущественное существо – существо, способное принять на себя удар…

Саша Филипенко, “Красный крест”

[bereckletik]

Ловушка. В одно мгновение жизнь перевернулась с ног на голову. Западня, прекрасно выстроенный судьбой капкан. Алексей оказался в плену… Ее муж стал врагом народа, и, значит, врагом народа тотчас стала она. «Надо идти! Немедленно нужно бежать на работу!» – вставая со скамейки, повторяла Татьяна Алексеевна. Возвращаясь в НКИД, она думала, что должна действовать. Поразительно, с какой скоростью может работать голова. Миллион комбинаций в секунду. Мгновенное осознание. Несмотря на туман, что затапливал глаза, мозг ее работал блестяще. Словно самый лучший на свете шахматист, она просчитывала всевозможные комбинации… – Не подумайте, что я сейчас хочу оправдаться. Нет! Все, что на мне лежит, я знаю. Интересно другое. Удивительно, как быстро, в миг буквально, может схлопнуться совесть. Пшик! Расчеловечивание происходит в доли секунды… Сколько раз во время застолий, после бокала-другого, мы спорили с друзьями о тех или иных шагах? «Нет, этого я никогда не сделаю! Нет, даже под страхом смерти я так не поступлю! Предать? Вы что! Оклеветать? Никогда! У всего же есть границы! А как же мораль? А как же честь? Вы слышали, что тот-то и тот-то написали донос? Написала бы донос я? О, нет! Конечно никогда! Оболгать другого? Ерунда! Я не сделала бы этого даже под пыткой. А если бы от этого зависела жизнь моих детей? Ничто бы не заставило меня перестать быть человеком!» Как бы не так! На деле все оказалось гораздо сложнее… Если человек в чем-то по-настоящему и преуспел, так только в умении договариваться с самим собой…

Саша Филипенко, “Красный крест”