#хорошая кровать

[kiev-mebel]

Видеообзор кроватей | Аврора, Агата, Валери, Эстела, Санни | Кровати Константа

[hoteldreamss]

King Arthur || imagine

Метки: сцена 18+ (не основная сюжетная часть); политический союз - вынужденный брак.

Слов: 2 802

Артур не привык не нравиться женщинам. Это не то, с чем он мог легко смириться. Особенно, когда он не нравится своей жене. На самом деле, пока что ты не его жена, но в скором времени, это произойдёт, и меньше всего он хочет насиловать тебя в вашу брачную ночь. Артур не хочет быть ужасным мужем, ненавистным своей женой. Не хочет рано или поздно найти утешение в другой женщине, или узнать что его жена нашла привлекательным другого мужчину. Уж тем более даже мысль о бастарде в его семье не должна существовать.

Ты выглядишь не выспавшейся, хотя это немного умилительно, Артур всё же задаётся вопросом, почему ты не легла спать вовремя. Тебе были предоставлены отдельные покои, хорошая комната, лучшая, из свободных. Артур надеялся, ты оценишь это.

В большом зале только вы двое и пара слуг, крутящихся вокруг стола, желая всё организовать для завтрака.

— Вы не выспались, моя леди? — интересуется Артур, следя за тобой с другого конца стола.

— Кровать была не удобной, мой король, — произносишь ты, не упоминая, что сначала не могла заснуть из-за переживаний, потом из-за чтения. Сон никак не приходил.

Твоя кожа до сих пор покрывалась мурашками от мысли, что тебе придётся выйти замуж за новоиспечённого короля Артура. Безусловно, он был привлекателен внешне. Но слава о нём распространилась в далёкие уголки. Уж тем более дошла до твоего дома. Твой отец не смутился, узнав о прошлом короля, в отличие от тебя. Но ты женщина, и у тебя не много выбора.

— После свадьбы вы можете жить со мной, — произносит он так спокойно, будто это не нарушает традиций. — Я знаю, что супруги живут в разных спальнях, но мне кажется это не всегда идёт пользу браку.

Ты глубоко вздыхаешь. Артур видит, как твоя стянутая корсетом грудь вздымается, а затем ты выдыхаешь, чувствуя себя потерянной. У тебя нет права грубить ему, он король, и будущий супруг. У тебя нет возможности сбежать, у тебя нет ничего, чтобы облегчить собственную участь.

— Как скажете, мой король.

Ты почти не притрагиваешься к еде. Аппетит покинул тебя с момента прибытия на эти земли.

— Вам не нравится еда, моя леди? — интересуется Артур.

— Нет! Еда очень вкусная, — произносишь ты, встречаясь взглядом со слугой, также кинувшим на тебя взгляд, думая, что будут указания по изменённую рациона.

Твоя улыбка сдержанная, но натянутая. Твои глаза лишены тепла, когда ты смотришь на Артура.

— Но вы не едите.

— Я не чувствую себя голодной, — произносишь ты.

Артур глубоко вздыхает, в лёгком раздражение. Он не может заставить тебя дружелюбно к нему относиться или любить его, но он полагал, что ты тоже будешь пытаться, наладить отношения с ним. Но вместо этого, ты просто тихо ненавидишь его по всей видимости.

***

Охота была просто смешной. Артур п��нимал, что это глупо, брать с собой слуг и женщин, но этого требовали королевские традиции и необходимости. Поэтому ты едешь рядом с ним на лошади, уверенно держась в седле, но не позволяя себе большего, чем простая прогулка. Артур может лишь подозревать, что твои навыки езды не настолько отточены, чтобы ты могла приказать лошади скакать. Он мог бы идти со своими друзьями. Мог бы позволить им вырваться вперёд, чтобы ты плелась чуть позади, не дальше слуг, а с другими двумя женщинами. Но ему хотелось быть уверенным, что он будет рядом, если что-то произойдёт, если тебе понадобится быстрая реакция и помощь.

Ты не произносишь ни слова, даже когда вы разбиваете лагерь, даже когда другие дамы пытаются общаться с тобой, ты кажется не воспеваешь желанием обсудить недавние громкие события произошедшие при дворе. Артур однако замечает, что ты всегда поблизости с ним. Может, он выдаёт реальное за действительное, но стоит ему перевести взгляд со своего друга, поднять свои глаза, отвлекаясь от орудия, он видит тебя.

Когда один из шатров установлен, Артуру не сложно тебя найти, чтобы обрадовать.

— Мы должны спать в одном шатре, — произносит он, остановившись рядом с тобой.

Ты хмуришься на его слова, стоя перед столом с закусками. Немного ягод, сыров и вина.

— Мы же ещё не женаты. Как мы можем спать вместе?

— Это не осуждается, если это из-за безопасности. Где ты ещё хочешь быть ночью, кроме как в объятиях мужчины, способного защитить тебя от ночного холода, диких животных и в худшем случае разбойников? — он пытается быть обаятельным, пытается растопить твои ледяные стены, даже если и сам не рад быть твоим мужем.

— Действительно? Может быть я хотела бы просто не быть на природе?

Он хмыкает наблюдая за тем, как ты тянешься к винограду. Взяв одну, ты пробуешь, кисло-сладкий и сочный плод.

— Увидимся за ужином, после охоты. — Артур покидает шатер, оставляя тебя одну в тишине и скуке.

***

Ты не знала, что тебе делать. Весь день ты шаталась из стороны в сторону, не способная найти себе достойное занятие. Наконец, твой будущий муж и его люди вернулись, с м��сом, а значит скоро будет ужин.

Ты засыпаешь до того, как мясо будет готово. Поразительно, но постель кажется уютной, треск дров очага успокаивает, а шум листвы за тонкими мнимыми стенами шатр�� убаюкивает. Голоса людей снаружи, даже если доносятся до тебя, не мешают закрыть глаза и погрузиться в сон.

Ты зарываешься в мягкую постель. Принимая объятия сна, пока кто-то не будет тебя.

Открыв глаза ты видишь Артура, сидящего на корточках, рассматривающего тебя спящей. Свет позади него тёплый, играющее пламя за спиной твоего будущего мужа создаёт для него весьма выигрышное освещение. И ты почти теряешься на мгновение. Но прейдя в себя, ты отодвигаешься, недовольно морщась, когда выходишь из сна, умиротворение покидает твой разум.

Артур замечает твою переменчивость. Может быть это заставляет его чувствовать себя немного самодовольно.

— Ужин, принцесса.

Ты переворачиваешься на спину, прикрыв глаза рукой, и пытаясь прийти в себя. Странно, что Артур становится менее раздражающим для тебя, но он совершенно не влияет на твоё поведение. К счастью, сонливость тебя не покидает и этого достаточно, чтобы ты перевернулась на другой бок с уверенностью, что сможешь заснуть снова.

— Я обойдусь. Поем утром.

— Утром уже ничего не будет, красавица, — произносит Артур.

Но он не толкает тебя и когда не получает ответа всё же уходит. А ты снова погружаешься в сон.

Артур скользит по тебе взглядом. Ты его будущая жена, даже если он не был так рад жениться на принцессе, особенно когда он мог обойтись без брака и уж тем более не жениться на избалованной девушке. Артур был уверен, что из-за того, как он стал королём, ему дадут право выбора, никто не скажет ему на ком он должен жениться. Но они сказали и даже предоставили. Даже его друзья говорили, что это правильное решение и обязательное. Он теперь король, больше не мальчишка с улицы, это его необходимость, держать долг перед королевством.

Что-то в тебе кажется не таким отталкивающим с самого начала, может быть если бы ты была расположена к нему с первой встречи, Артур мог стараться больше, вы оба могли бы не вести себя порой слишком ребячески. Потому что на самом деле ты не кажешься избалованной, ты определённо красива и интересна в чём-то, он хотел бы узнать тебя лучше, если бы ты не отталкивала его.

Погладив тебя по мягким волосам, пока твои глаза закрыты, Артур надеется, что со временем вы сможете растопить лёд и недоверие между вами.

***

Ты просыпаешься в тепле, несмотря на прохладное утро, проникающее в шатёр. Рука Артура на твоём теле, он прижимает тебя к себе, пока ты прижимаешься к его груди спиной. Он отдаёт тебе своё тепло, заставив спать дольше, чем ты могла бы, учитывая холод природы.

Но ты не хочешь позволять себе наслаждаться вашей близостью. Он не тот человек, который должен был бы стать твоим мужем, мальчишка с улицы, самодовольный и ничего не знающий о правлении, не знающий как быть королём. Тебя готовили стать женой настоящего правителя, а не такого человека как Артур.

Аккуратно выскальзывая из постели, ты игнорируешь, как холод сразу же пытается проникнуть тебе под кожу. Ты также не пялишься на тело своего мужа, даже если тебе хочется разглядеть его лучше, воспользовавшись моментом. Ты не позволяешь себе, зная, что предашь так саму себя.

Быстро одевшись в привычное и более подходящее для появления на публике, ты замечаешь на небольшом столе тарелки. Фрукты, вино, мясо, оно всё выглядит нетронутым.

— Я попросил принести это тебе утром, можешь позавтракать прежде, чем мы уйдём от сюда.

Ты не знала, что он уже проснулся. Может, если бы ты была сыта, то не съела бы предложенное, но ты голодна, и ты не ужинала, а мясо не считая того, что наверняка остыло, кажется аппетитным.

— Спасибо.

Ты садишься за стол, и когда приступаешь к завтраку, понимаешь, что мясо разогрето. Должно быть его и впрямь принесли недавно.

***

Артур чувствует себя нервным. Он не думал, что будет таким в день свадьбы. Но он переживает, когда священник объявляет вас мужем и женой, и когда он накрывает твои губы своими, ему кажется, что именно так ощущается рай, должно быть это чувствуют мужчины целую женщину не достойную их, заслуживающую чего-то лучшего, чем они. Но Артур знает, что ему крупно повезло, оказаться истинным королём, и получить тебя в жёны. Даже если он не говорил тебе, о том, что рад увидеть тебя его спутницей и королевой.

После свадьбы, тебя коронуют. Но сейчас ты возвращаешься в свои покои, куда должен прийти король. Это кажется слишком волнительным. Безусловно твой муж привлекателен, и он твой супруг, но ты всё равно нервничаешь, потому что ты не знаешь его. Учитывая прошлое Артура, тебе кажется, что это может быть не совсем тем, что должно было бы быть.

Он мальчик выросший в борделе, что если он сделает что-то не подобающее.

Стража открывает тебе дверь и закрывает, когда ты входишь в собственные покои. Артур сидит на кровати. Он одет, тебя частично это успокаивает. Его колени слегка разведены в сторону, пальцы переплетены, играют друг с другом, а голова немного опущена.

Как только он слышит, что ты пришла, то переводит взгляд на тебя. Ты по-прежнему прекрасно выглядишь, в своём кружевном платье и фате. Артур поднимается со своего места. Твоя невинность очевидна и это разрывает его душу. Как он должен сделать то, что обязует церемония, если ты смотришь на него с трепетом, волнением и кажется, даже страхом.

— Мы можем не делать этого, — произносит Артур. — Пока что от нас не требуют наследников, поэтому можно повременить.

Ты отрицательно качаешь головой.

— Я не думаю, что стоит затягивать с этим. Чем раньше у тебя будет наследник, тем лучше...

Он понимает. Это не даст гнусным слухам распространяться о вас. Но Артур не хочет подвергать тебя чему-то тяжёлому и травмирующему. Он знает, как женщина может отнестись к близости, которой не желает.

Ты смиренно стоишь перед ним, когда он подходит ближе. Его ладонь тёплая и мозолистая от тренировок с оружием. Он кладёт её на твою шею, и щёку, поглаживая мягкую кожу большим пальцем. Его глаза заглядывают в твои, когда ты стоишь перед ним.

Вы уже целовались, там при всех, во время церемонии, поэтому ты уже знаешь каковы его губы на вкус, но ты не знала, что поцелуй будет приятнее, может дело в отсутствии зрителей.

Он кладёт другую руку на твою талию, притягивая тебя ближе к себе, чтобы вы чувствовали тела друг друга.

— Хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно, — произносит Артур, отстранившись от тебя.

Ты можешь его понять. Ничего не получив в ответ, он ведёт тебя к постели, отходя назад. Как только вы оказываетесь у кровати, Артур садится на неё.

— Тебе нужно развернуться, чтобы я расстегнул твоё платье.

Ты делаешь это, слушаешься его, давая ему возможность справиться со шнуровкой и пуговицами. Когда платье больше не касается твоего тела вплотную, и ты чувствуешь, как воздух ласкает твою кожу, паника постепенно подкрадывается вместе с ним.

Артур касается пальцами твоей обнажённой спины, скользя по гладкой коже вниз. Ты разворачиваешься к нему, придерживая платье, прикрывая себя и чувствуя, как щёки обдаёт жаром собственной неуверенность.

Ты смотришь в глаза своего мужа, не находят там ничего, кроме восхищения. Он замечает твоё смущение, когда его руки на твоей талии, а ты стоишь между его раздвинутых ног.

— Не отпустишь платье?

— Разве ты, как мужчина, не должен первый раздеться? — интересуешься ты, смотря на Артура.

Он усмехается, но приступает к тому, чтобы снять с себя одежду. Ты внимательно смотришь за ним, наслаждаясь зрелищем в виде идеального мужского тела, он подтянутый, будто вылеплен богами, может быть именно по этому он такой заманчивый, потому что невозможно поверить, что Бог сотворил его, или Дьявол, должно быть он порождение других, порождён теми, в кого вам нельзя верить, чтобы вас не сочли язычниками.

— Так лучше? — он интересуется, отбросив свою одежду.

— Полагаю.

Ты стесняясь, отпускаешь платье, которое падает у твоих ног, заставляя тебя нервничать, но ты стараешься не выглядеть смущённой. Что-то внутри тебя говорит, о прошлом Артура, о богатом опыте, который даже если мог заставить его понимать, как обращаться с женским телом, заставлял тебя казаться более без опытной и глупой от этого. Но ты знаешь, ты и не должна уметь большинство вещей сводящих мужчин с ума. Однако ты всё равно чувствуешь себя уязвимой от незнания.

— Тебе нужно лечь на кровать. — Артур подталкивает тебя, когда ты смотришь на него с ожиданием.

У тебя нет повода сопротивляться, поэтому ты слушаешься его, ложась на кровать. Артур развязывает шнурки своих брюк, смотря на тебя, обнажённую, в одних плотных бежевых чулках, на кровати, его жена и будущая королева.

— Ты не должна нервничать. — Полностью обнажённый он залезает на кровать, гладит тебя по икрам, ведя ладони к согнутым и сведённым вместе коленям. Поддевая ткань чулок, он тянет их вниз, снимая один, затем второй.

— Сложно этого не делать, — произносишь ты, прикрывая свои груди.

Артур склоняется к тебе, накрывая твои губы своими, это нежный и ласковый поцелуй, почти говорящий о том, что тебе не стоит переживать и бояться, он искренне надеется, что сможет расслабить тебя, заставить ему довериться.

— Я не сделаю тебе больно, — он обещает, даже если сам не совсем уверен в собственных словах.

Его поцелуи переходят на твою шею, спускаясь ниже и ниже, он не убирает твои руки с груди, а лишь оставляет несколько поцелуев на предплечьях и кистях, после переходит к твоему животу, и ниже.

Ты чувствуешь, как он кладёт ладони на твои бёдра, утешительно поглаживая тебя.

— Всё в порядке. Доверься мне.

Ты раздвигаешь их, даже если всё ещё чувствуешь себя уязвимой. Артур, когда ты чувствуешь себя не совсем уверенно, видит это.

Ты не совсем успеваешь осознать, что он делает, пока Артур не наклоняется слишком низко и его язык не касается тебя между ног. Это странно приятно, и ты вздрагиваешь.

Твой муж даёт тебе мгновения, прежде чем сделать это снова. И когда ты немного расслабляешься, он продолжает. Его язык отправляет тебя на небеса, ты уверена, что именно так они и чувствуются. Тихий чавкающий звук разносится по всей спальне, смешиваясь с твоим глубоким дыханием и скулежом. Пока ты не чувствуешь, как верёвка затягивается.

— Я сейчас описаюсь, — ты пытаешься отползти от Артура, боясь неизбежного унижения, но он хватает тебя за щиколотку и только сильнее и активнее работает языком.

— Ты этого не сделаешь, просто отпусти, — он говорит, когда отрывается от тебя на некоторое мгновение.

Ты наверное должна довериться ему. Он наверняка знает лучше.

И тебе на самом деле хочется отпустить. Поэтому ты позволяешь узлу внизу твоего живота разорваться. Сок выплёскивается из тебя на язык Артура, и он продолжает пить тебя, пока может.

— Ты в порядке? — Твой муж приподнимается, пододвигаясь к тебе ближе. Его член кажется более твёрдым и прижимается к низу его подтянутого, идеального живота. Он кажется стал больше, чем был, и это немного пугает тебя, неужели это могло поместиться в тебе.

— Да, — произносишь ты. — Наверное, да.

Артур склоняется над тобой, одной рукой опираясь в кровать, другую держа на своём члене. Он входит в тебя медленно, внимательно следя за твоим выражением лица. Твои брови немного хмурятся, когда ты чувствуешь лёгкий дискомфорт. Артур двигается медленно, давая тебе время привыкнуть.

Это не больно, но ты и не можешь сказать, что это неприятно.

Артур знает, что тебе не нужно много времени сейчас, ты наверняка получаешь от этого не такое уж и удовольствие, поэтому ему не стыдно, что он никак не может сдержаться.

Его пальцы касаются твоей сердцевины, пучка нервов, заставляя тебя сильнее сжиматься. И тогда ты снова чувствуешь, как что-то затягивается внизу живота. И через мгновения проливаешься на Артура, который заполняет тебя своим семенем.

Тяжело дыша, приживаясь друг к другу, никто из вас не решается сказать что-то первым. Хотя ты на самом деле просто не можешь найти в себе силы что-то выдать, ты никогда не чувствовала себя такой слабой, будто тело даже не будет слушаться, если ты захочешь встать.

— Всё хорошо? Ты нормально себя чувствуешь?

— Да, я в порядке.

— Хорошо.

Он поднимается с постели, натягивая брюки, попутно подходя к небольшому столику в твоей спальне. Взяв кубок, Артур наливает воды. Пока он отворачивается, ты тянешься к ночной сорочке, заботливо оставленной прислугой у кровати. Они полагали, что твой муж снимет её, а не платье с тебя. Лениво двигаясь и не достаточно быстро, ты не успеваешь накинуть её, пока Артур не повернулся. Когда он подходил к тебе, ты сидишь на кровати, расправляя тонкую, приятную телу ткань.

— Я останусь с тобой до утра, ты не против?

Ему не нужен ответ. Он останется независимо от твоего ответа, но ты признаться, рада этому. Тебе кажется, если бы он ушёл после произошедшего, это могло заставить тебя чувствовать себя одинокой.

— Не против. — Ты убираешь кубок от губ, после того, как сделала пару глотков воды, заботливо предоставленных твоим мужем.

Он забирает его, пока ты укладываешься в постель.

Артур ложится с тобой.

Ты сразу же засыпаешь, лёжа на боку, лицом к лицу со своим мужем.

[anshiva2]

Diabolik Lovers: More, Blood. Руки. Heaven 02

(Внимание: В переводе могут быть ошибки.)

Коридор дома Муками *открывается дверь* *схватили*

Коу: Поймал. Юи: АА! А... К-Коу? Коу: М-кошечка, приглашаю тебя к себе в комнату. Юи: П-подожди! *закрылась дверь* Комната Коу *посадил на кровать* Коу: Так, ты готова? Юи: Коу, остановись! Если Руки застукает нас здесь... Коу: ...у нас будут большие проблемы? Юи: В-верно... Коу: Всё хорошо, всё хорошо! ???: Ясно. Значит, это и есть твой ответ, Коу? Коу: Хн! Руки! Юи: (Ру... ки?)

Руки: Коу, я в тебе сильно разочаровался. Я думал, что ты более рассудительный парень... Коу: Эх... Прости, Руки. Но запах был таким приятным. Руки: Господи... Ну что за человек. Юи: (Я-я спасена...) Руки: Тогда я покажу тебе... её лицо, переполненное удовольствием... Юи: А?! Коу: Ха-ха, я хочу это увидеть! Если покажешь, то я уже не буду к ней приставать! Обещаю. Руки: Хм... Юи: С-стой! Руки, я не хочу этого! Руки: Почему? Просто наслаждайся моими клыками, как ты это всегда делаешь... Руки: Покажи это Коу... Покажи удовольствие на своём лице, когда у тебя пьют кровь... Юи: А... Руки... Руки: Давай... Смотри сюда. Руки: Подними лицо... Вот так... *Руки целует Юи* Юи: Ах, Руки... Хм... Юи: (Он... целует меня... так нежно...) Руки: Сосредоточься только на мне, Юи. Юи: Ру... ки... Руки: *целует* Коу: Ого! Это так возбуждает. Юи: Ха... Юи: (Я стесняюсь!) Руки: Итак... Дай мне выпить крови, Юи... Юи: Ай... Руки: *кусает и пьёт* Юи: Хм!.. Коу: О... Ты делаешь такое лицо, М-кошечка... Юи: (Клыки Руки... горячее, чем обычно...) Руки: Ты... принадлежишь мне? Скажи это Коу... Сама. Юи: Руки!.. Я-я... Руки: Скажи. Коу: Да, скажи мне это. Если не скажешь... я опять к тебе буду приставать. Юи: Я-я не могу... Руки: Давай... Быстро! *кусает и пьёт* Юи: Ааах... Юи: Я... принадлежу... Ру...ки! Руки: Да, верно... Хорошая девочка... Коу: Хм-хм, у тебя такое милое выражение лица. Ты по уши влюбленна в Руки. Я увидел интересное выражение лица, так что теперь я доволен. Руки: Хм... Коу: Можете воспользоваться моей комнатой! Я тоже пойду немного попью крови. Я проголодался! *закрыл двери*

Руки: Юи... Только я твой хозяин. Думай только обо мне. Юи: Ру... ки... Руки: Поняла? Юи: Д-да... Руки: Хорошая девочка... Вот твоя награда... *кусает и пьёт кровь* Юи: Аах!

[simonovagalina]

Где остановиться в Мытищах?

Иногда я приезжаю в Мытищи по работе. Это занимает всего день-два, а напрягать знакомых из столицы своих присутствием в их квартирах не хочется. Поэтому останавливаюсь в отелях.

Если говорить конкретно про Мытищи, то мне особенно нравится этот https://renvills-hotel.ru/gostinica-mytishhi-na-sutki/ Удобно снимать номер на сутки, там есть все необходимое для жизни. Кровать хорошая, высыпаюсь. А некоторые номера отлично подходят для свиданий, потому что там и балкон есть и джакузи. В плане расположения гостиница тоже выигрышная. Недалеко от остановки общественного транспорта. И продуктовый в шаговой доступности, чтобы перекусить вечером или утром.

[vitaliianimol]

Всё упирается в недостаток безграничного времени, между марш-бросками за быстрым дофамином и сладостным упоением надеждой бросить курить.

Тайна в халате и - пока что - ты не убедил ее раздеться - проиграл в дурака, в шашки тоже. Игрок...*смех тайны*.

Вечно-молодая пиксельная кожа, однажды сделаный прекрасный маникюр, "..в неё трудно не влюбиться, должен я вам доложить..", а может, "заявить" или как там было в той песне...

Она манит тебя сыграть еще одну партию, а ты снова, недоверчиво, но приближаешься, как зверёк, которого приручают впервые; сколько раз ты будешь убегать? Поверь, клеток у неё дома втрое больше и они не пустуют.

Если раскодировать это - будет не интересно.

Словил подсечку реальности, рухнул на кровать и жалеешь себя. Не можешь заставить собственный зад посрать. Ты даже не плевок вселенной, молодой человек. Уж тем более не плевок во вселенную. Уж - это забавная хладнокровная колбаска, которая старательно ползает по своим делам, в отличии от некоторых. Впрочем, сегодня тебе повезло, лежи пока. Но не забывай, что мы плебсы...

В особенности, в те секунды, когда растворяешь живых людей своей шизой. Может они и не блещут добродетелью, но такого отношения точно не заслуживают.

В нашем, гетеросексуально-обособленном мире, любые другие ориентации являются чем-то мифическим. Способным проникать в реальность только через телевизор. Жизнь уберегает от возможности убедится в правдивости этой информации.

Как-то раз, изрядно напившись, заходишь в бар, хотя следовало бы выходить, однако... И как на зло, именно в тот самый бар, про который они говорили...где еще, могут оказаться... наркотики! Ужас!

В трезвом виде, ты бы поправил воротник и сплюнул, точно как твой тренер в качалке. Но сейчас, когда рассудок мягче пластилина, никто и ничего не заметил. Они делают это каждый день, ты знаешь их всех, потому что они работают как шпионы.

Они вот нажужжат своего чего-попало, так называемый, гул средних частот, а потом и привидится на синюю! Толи мираж, толи взаправду?

— Хорошая музыка, кажется здесь весело!

— Дорожку будешь?

— Не слышу! Повтори!

Повторять не обязательно, но неизбежно. Повторять бесплатно никто не будет. Повторение - мать учения, но мало кто сразу это понимает.

А среди прочего толерантность берет своё по всем фронтам. Позиции уплотняются далеко не в твою пользу. Как говорили Василий Иванович: "Нюансы..."

Нюансы... да. И этот злополучный бар... Официант разливает шот, горючее растекается по столу, капает на брюки, чиркает спичка... феерверк перед глазами, когда он закончит в тебя рывками, в туателе, куда вы вошли по очереди, но выйдете вместе... телевизор проникает в тебя, эти нюансы, наркотики в трезвом виде, толерантность ждет тебя в туалете как шпион, выходим по очереди, не подавай виду, поправь воротник, что-то капает на брюки, дорожки в качалке... —Хорошая музыка! Кажется здесь весело!... дорожку обязательно, неизбежно в туалете, жалеешь что без тренера, на кровати... —Эй, ты новичёк?... сплюнул как шпион, мягкий гул средних наркотиков, жужжит как хорошая музыка, недостаток халата становится преимуществом, молодой человек, жизнь уберегает... хладнокровная колбаска, чтоб не забыть что мы...

Но кто мы такие! Чтоб вообще говорить! Про - правду!

[about-r-and-other]

At the End of the Road ч. 2

Я много размышляла над происходящим. Не знаю почему, но прочитав несколько раз, всё больше проникалась мотивами Уджина и всё сильнее понимала его. Пусть и больная, но логика в его поступках есть. Конечно, многое не одобряю, но и я в своей жизни успела наделать дел, о которых позже сожалела. Никто не идеален и не застрахован от ошибок. Размышления так увлекли меня, что в один из дней я даже набросала примерный план происходящего от лица Уджина. В канонной истории мы лишены взгляда с двух сторон, лишь в конце, вспоминая прожитые годы, Уджин открывается нам и становится понятно, почему всё произошло так. Но, мне этого оказалось мало, и я начала писать. Или, поселившийся в моём сердце образ Уджина, таким образом дал знать, что чувствовал. Жалко, что не хватила запала, могла выйти хорошая история. Вообще мы с Ллеур обсуждали, что работе на самом деле не столько стороны Уджина не хватает, сколько адекватного финала, где читатели могли убедиться, что с героями всё хорошо и теперь они живут так, как хотели. И тогда у меня буквально родился образ: позднее дождливое утро. Вода мерным потоком омывает панорамные окна, тонкий тюль едва шевелится.

Тэмин просыпается и понимает, что постель пуста. Погода не располагает к хорошему настроению, хотя обычно это на него не влияет. Но, иногда, воспоминания о прошлом накатывают в самый неподходящий момент. Сознание ещё туманное, а голова ватная, он не сразу понимает, что находится дома. На ощупь находит тапки, берёт халат со стула и медленно бредёт умываться. В ванной всё тоже, как в тумане, Тэмин приоткрывает балконную дверь, чтобы впустить свежий воздух.

Вроде бы и всматривается за стену дождя, но на самом деле находится где-то внутри себя. Тем временем Уджин переживает небольшой стресс – обычно он читает новостную ленту, город-страна-мир. А здесь громкий заголовок и все только об этом и говорят. Бывшие одноклассники, которые взяли в аренду пароход, чтобы с размахом отметить десятилетие выпуска, потерпели крушение. Большую часть удалось спасти, но были и погибшие. Тэмин уговорил его не плыть, сам он не стремился общаться с людьми, которых и знать не знал, а Уджина одного отправлять не хотел, было неприятное предчувствие. А Уджин уже давно понял, что лучше в такие моменты к нему прислушиваться. Справившись с первой волной тревоги, он решил проверить, проснулся ли Тэмин, но того в комнате не оказалось. И вот теперь Уджин был близок к панической атаке. Да, они уже долгое время вместе, и позади не только непростая история взаимоотношений, но и тревога, которая постепенно начинала ослаблять когти. По крайней мере он так думал. И его терапевт поддерживал эти мысли. Но вот стоило промелькнуть мысли, что они тоже могли погибнуть, или… мог погибнуть кто-то один и внутри Уджина всё заледенело, как тогда, когда Тэмин умер в своём родном теле. В таком состоянии его находит Тэмин, вышедший с балкона. Не сразу, но ему удаётся достучаться до Уджина. Они ложатся в кровать, просто объятия и тихие разговоры. Попытки утешить. Уджин расскажет, что прочёл.В итоге, измученные переживаниями, оба уснут. Как когда-то в детстве – судорожно вцепившись друг в друга. * Как-то так. Я просто хотела показать, что несмотря на все «но», они вместе. И при этом, прошлое всё ещё гнетёт и имеет на них влияние. И только поддержка и открытость, решение проблем, а не их замалчивание – действительно помогают. Мне нравится размышлять об этом. Наверно потому, что я сама хорошо знакома с этими чувствами. Может быть, когда-нибудь сделаю из этой задумки художественную форму.

Chelsea Wolfe - The Storm End of You - September Sun

[ovcharko]

У нас новенькое горюшко🐾 01.10.2023 в Москве на ул. Южнобутовская-101 была найдена пожилая сука немецкой овчарки. Клейма и чипа при осмотре не обнаружено. Недавно кормила щенят. На левом ухе нет кончика. Была в коричневом кожаном старом ошейнике. Ходила за людьми и пыталась войти в подъезд. Спокойная, адекватная, по здоровью на первый взгляд все неплохо, только худая, шерсть хорошая, но грязная. Лифта не знает, но кровать знает отлично. Сейчас находится у нас на передержке. Ищем прежнего хозяина! Телефон для связи: 8-903-120-81-96 #овчарка #gsd #потеряшка #Бутово #немецкаяовчарка #пропаласобака #пропалаовчарка #найденасобака #найденаовчарка

[goshminherz]

Валерий Зеленогорский.

27 июль 2015 г.

Письмо брату.

Здорово, братуха! Я вернулся из ссылки, был на Мальдивах. Как говорится, понедельник начинается в субботу, ты не поверишь, там все через жопу. Океан без конца и без края, в бунгало моем 19 (девятнадцать) полотенец, Карл!!! Я вырос с одним вафельным, размером в носовой платок, им вытиралась вся семья, ну ты помнишь. В туалете, в полу окно, невозможно справить нужду, постоянно подплывают рыбы и прочие морепродукты и стопорят процесс. Извращения в мире потребления зашли так глубоко, что в бунгало моем, за две штуки в день, туалетная бумага "Кензо" с нашим фамильным гербом "Пузиковы Интернейшнл", но самое противное, что на крылечке постоянно сидит мелкий островитянин, смотрит на тебя шоколадными глазами и ловит любое твое желание, Я с ним разговорился на языке жестов, он мечтает сбежать с этого острова невезения на материк, жить нормально хочет, где-нибудь в Братеево, где постоянная движуха (это правда, брат, я не шучу). А как тут жить, постоянно 25 градусов по Цельсию, солнце палит нещадно, из леса - одни пальмы.

Хавчик так себе, одна экзотика, никто не умеет делать холодец, Карл (это я так шучу). Лексическая форма такая, уже заебала, это я тебе, как филолог словеснику говорю.

Тишина тут, как на Ореховском кладбище. Рыба есть, врать не буду, я марлина поймал метра четыре, помнишь, как у Хэма в "Старик и море". Теперь я понял, почему он застрелился, версия, что у него не стоял, несостоятельна, он жахнул в себя от отсутствия движухи, типа каждый день одно и то же, один пейзаж, восход-закат и ничего более, чисто тюрьма за твое кровное бабло, отжатое у трудового народа (это я так шучу).

Баб нормальных нет, одни... ну, эти, переделанные ни пойми кто из стран третьего мира, но я нашел-таки одну харьковчанку, у нас на ресепшн сидит. Хорошая девка, скрасила досуг, борщ мне варила в бунгало, так и у них даже сметаны нет, заправляла йогуртом, Карл! Борщ на мясе буйволицы с йогуртом, Карл! Еб жеж твою мать!

Если бы не эта Оксана, точно бы повесился.

Военкому скажи, чтобы не мечтал о пенсии в домике у моря на экваторе. Сдохнет он здесь, как в тюрьме "Белый лебедь"! Я его в хоспис пошлю в Сан-Сити для богатых стариков, там теперь все умирают, в атмосфере предбанника рая.

Знаешь, Коля, лучше пансионата для ветеранов МВД в Звенигороде ничего нет, это я тебе как брат говорю.

Все, как в песне "Не нужен нам берег турецкий и Африка мне не нужна." Правильно поэт сказал.

Всё. Улетаю завтра, журавлиным клином лечу в классе сьют "Сингапурских авиалиний" за 23 700 бакинских. Ну, там все как мы любим: кровать, девушки перед сном делают массаж ступней, тапки "Кензо", суши, сашими...

Мы теперь частные борта не берем, бюджет надо экономить, затянем пояса, как все. Помнишь, как у Ахматовой: "Я была тогда с моим народом. Там, где мой народ, к несчастью, был."

Ну как-то так, я по памяти процитировал, так что не ругай меня, если что, это я тебе, как филолог словеснику говорю...

P.S. Совсем забыл, я там Никишина видел из Счетной палаты, он с двумя японками был. Вот же, сука, под санкциями ходит, так приехал по чужому паспорту, как татарин, совсем берега попутали слуги народа.

[ssanianks]

Нам удалось поспать, ура!!!

Правда я проснулся лицом в сиськаэ малознакомой женщины хорошо хоть не между ее ног хотя как малознакомой, это хорошая подруга Раса, просто когда у меня с ней общение сводится максимально к привет как дела, то)))) в этом доме есть одна нормальная кровать и видимо я за нее боролся и уснул как уже есть, я надеюсь, ибо нихуя не помню что как засыпал. Но в принципе ей вообще поебать, друзья Раса все такие, но все же неловко, мне надо или привыкнуть, или начать контролировать где я засыпаю. А вот Растику повезло, он все ещё спит и вот его уже по полной используют как подушку. Но ему похуй, он только обнимает)))

[dandelion-astoria]

Несколько часов перелета и здравствуй, новая жизнь! По пути в отель, который она забронировала на пару дней, девушка не удержалась и заехала в магазин - обновить гардероб. Все верно, новая жизнь - новый гардероб. К сожалению, бунгало, которое она обычно снимала, было занято и пришлось раскошелиться на домик побольше, а значит нужно искать жилье быстрее.

"Сулани, я скучала..." Летта была очень рада вернуться сюда. Налани не знала о том, что ей готовится сюрприз, что заставляло Вайолет периодически злобно хихикать в предвкушении удивленного лица подруги. Благодаря современным технологиям, в частности социальным сетям, девушка знала где сейчас ее подруга и когда освободится.

Примерно в пять часов вечера Налани должна прийти на пляж, поэтому Вайолет решила подождать ее на месте. "Хм.. Кто это там?"

Силуэт парня казался знакомым. Она пыталась вспомнить где могла видеть его, но воспоминания словно ускользали от нее. "А не тот ли это незнакомец, который пытался успокоить меня тогда?.." Да, она таки смогла вспомнить.

- Эй! "Хм, как то грубо.." - Привет, я... Я хотела спросить, ты меня помнишь? Мы встречались всего один раз и я так и не сказала тебе спасибо. - О! Здравствуй, если честно не думал что мы еще встретимся. Ты была так взволнованна, надеюсь сейчас у тебя все хорошо.

- Я начинаю новую жизнь, так что можно сказать что да. Твои слова мне помогли, правда немного позже. - Правда рад за тебя. Приехала отдохнуть? - Нет, решила переехать сюда жить. Правда надо срочно искать дом, потому что денег на съем у меня почти нет. - И за сколько дней ты планируешь его найти? - Ну.. У меня бунгало снято на два дня, думаю вряд ли что то найду за такой короткий срок. Но надеюсь, Налани сможет меня приютить.

- Налани? Интересно, это та Налани, о которой я думаю? - Не знаю, наверное да. Она моя лучшая подруга, мы дружим уже лет 6 наверно... - Точно! Она рассказывала мне о своей подруге - актрисе! Я вспомнил, она да��е показывала мне фильмы с твоим участием. - Вы тоже друзья? - С самого моего детства. О, а вот и она.

*кричат вместе* - Налани! Налани, иди сюда! - Посмотри кто приехал! Н - Боже мой, Вайолет! Когда ты успела приехать? Почему не сказала? В - Хотела сделать тебе сюрприз. Н - У тебя получилось. Ты здесь надолго?

- Надолго. Навсегда если быть точной. - Правда? Вайолет, это же здорово! - Да и... Раз уж зашла тема, я хотела у тебя спросить кое-что. - Не пугай меня. - Да ничего страшного. Хотела попросить у тебя временное убежище так сказать, денег на съемное жилье у меня не так много, я хочу сразу купить себе дом, но на это нужно время. - Летта... Прости, но мне негде тебя приютить... У меня Дома совсем мало места... - А... жаль... - Не подумай, я правда с радостью бы приютила тебя, но не могу..

- Кхм.. Может я могу помочь? В - Тоесть? - Ты можешь пожить у меня какое-то время. В - Это безумие! Я ведь даже не знаю твоего имени. Действительно. Какое упущение. А - Оу.. Я Адриан. В - Все равно идея так себе... Н - Да нет же! Это хорошая идея! Я знаю Адриана с пеленок, на него можно положиться и место в доме есть. А - Кровать, конечно, одна, но я могу спать на диване. Мне не трудно, я всегда рад помочь.

В - Как то неудобно. Н - Брось, соглашайся. Лучшего варианта не найдешь. Было бы странно согласиться жить с человеком, которого видишь второй раз в жизни, особенно после пережитого кошмара. А - Я тебя ничем не обижу, клянусь. А если обижу, то Налани меня утопит! Н - Дурак.. Значит так, решено. Завтра же переезжаешь к Адриану, а он сегодня наведет дома порядок. *обиженное бурчание* - У меня вообще то чисто... *вздох* В - Видимо правда другого варианта нет. Хорошо, я согласна. Н - Вот и замечательно! Мне пора, а вы тут познакомьтесь поближе. Пока!

К черту. Никаких больше сомнений, только действия. Тем более Налани сказала что все будет хорошо, а уж ей то точно можно верить. - Может искупаемся? - А знаешь? Давай. Только мне нужно переодеться. *10 минут спустя* Прохладная вода приятно ласкала кожу. Сегодня океан был спокойным, а значит можно плавать сколько угодно и ничего не бояться. Парень и девушка болтали на отвлеченные темы и обсуждали интересы. К слову, у них оказалось много общего - оба любят океан и его жителей, вкусы в кино тоже совпадали, как и в еде.

(сорян, тут косяк с глазами) А - Знаешь, хорошо что мы снова встретились. Ты оказывается очень интересная. - А ты думал что я скучная чтоли? - Ну не то чтобы.. Я думал ты такая же, как в том фильме, не помню как называется... - Это котором? - Где у тебя главная роль, твоя первая. Там ты такая самоуверенная, независимая, иногда занудная, слегка заносчивая..

- Ах вот так значит, да? Думал обо мне так не хорошо. Получай! Девушка обрызгала Адриана так сильно, как могла. У нее и в мыслях не было обижаться, в свое время она тоже совершала такую ошибку. *смех*

- Ну знаешь, я в долгу не останусь! *брызгает* Они резвились, брызгались и играли в воде как дети. Давно Вайолет не ощущала такой легкости в общении, не смеялась до боли в животе.

Солнце близилось к закату. Вода еще была теплой, но "парочка" накупалась и болтала на берегу. - ...и тут страховка не сработала и я чуть было не упала с трехметровой высоты! Но все обошлось к счастью. А вообще, наверно это единственная интересная история из моего актерского опыта. - Уверен их больше. Тебе не было страшно дальше сниматься в кино? - Было немного, но я поборола свой страх. - Я тут подумал.. Может переедешь сегодня? У меня чисто, честно. - Да ладно тебе, мне доводилось видеть бардак... Не знаю что ты сделал, но я готова согласиться. Но только если можно вернуть деньги за бунгало. - Пойдем, тут вроде не далеко?

[kiev-mebel]

Кровать Стелла 💛 Кровати "Металл Дизайн" 💙 Обзор металлической кровати Киев

[hoteldreamss]

Bucky Barnes || imagine

Метки: средневековье AU; немного юмора/сатиры(?)

Слов: 1 146

Ты не желала быть выданной замуж за неизвестного мужчину или молодого человека. На твоей памяти не было хороших браков, заключённых без любви и только ради политической или материальной выгоды. Твоё положение принцессы обязывало тебя подчиняться законам твоего королевства.

Увы, ты безрассудно и не осознавая всей серьёзности сбежала.

Направляясь в неизвестные земли, ты надеялась не быть убитой, изнасилованной и ограбленной. Твои украшения стоят достаточно, и несколько золотых монет должны будут помочь тебе добраться до безопасного и комфортного места.

Заходя в очередную таверну, желая взять самую дешёвую комнату, ты ловишь на себе несколько заинтересованных взглядов. Это стала привычным, после стольких посещений сомнительных мест. Ты подходишь к барной стойке, за ней только двое мужчин, крупные, но кажутся не представляют для тебя опасности. Женщина разливающая эль и пиво за стойкой выглядит не очень дружелюбно, даже если её формы большие и мягкие на вид, а волосы забавно завиты.

— Мне нужна комната, на одного, самая дешёвая, — произносишь ты, сразу привлекая внимание двух мужчин.

— Дорогуша, самая дешёвая со слабым замком.

— Сколько? — интересуешься ты, стараясь игнорировать её противную наигранную улыбку.

— Две золотых, — произносит она и ты понимаешь, что это многовато за ночь.

— За ночь? — интересуешься ты, и твоё лицо естественно искажается от шока и пренебрежение.

— На улице всегда бесплатно.

Ты сомневаешься. Может тебе и впрямь следовало найти что-то безопасное, тихий уголок где-нибудь возле моста, чужой сарай или ангар.

Почувствовав прожигающий взгляд с боку от себя, ты поворачиваешь голову и встречаешься с голубыми, слегка потухшими глазами. Мужчина перед тобой симпатичный, удивительно, что рядом с ним и с его другом не крутятся девушки. Его тёмные волосы собраны сзади, они не сильно отросшие, как и его щетина. Одежда не похожа на простую или простолюдин. Он хорошо одет, хотя и сдержанно. Ты отворачиваешься от него, и протягиваешь женщине монеты.

***

Кровать ужасно неудобная, и ты скучаешь по своей большой королевской комнате.

Это кошмар. Вся твоя жизнь в него превратилась. Теперь побег не кажется такой хорошей затеей. Но и вернуться ты не можешь. Страх, что тебя отругают, преследовал ещё с момента побега. Но ты думаешь, что твой суженный из другого королевства ещё не был разочарован твоим побегом. Поэтому, ты могла бы вернуться как раз к его приезду. Это заставляет тебя мучиться на этой кровати, надеясь, что никто не вломиться к тебе, и что ты не заболеешь от того холода, забирающегося тебе под кожу.

***

Раньше ты выглядела лучше. Отсутствие нормальной ванны огорчало тебя больше всего.

Идя по умиротворённому лесу, в надежде побыстрее добраться до реки, ты прислушиваешься к обстановке вокруг себя. Птицы напевают или перекликаются, заставляя тебя думать, что быть птицей было бы намного лучше, чем сбежавшей принцессой.

Шелест листвы ты списываешь на дикую живность, продвигаясь дальше.

Добравшись до водоёма, ты оставляешь свою сумку и начинаешь раздеваться, предварительно оглядевшись, чтобы убедиться в отсутствии посторонних.

Джеймс не мог избавиться от образа девушки, которая встретилась ему в таверне. Она слишком хорошенькая, слишком милая для той, кто может жить в обычном месте и просить самую дешёвую комнату на одну ночь. Он знает, что через пару недель ему нужно будет быть в замке будущего союзника королевства Роджерса. Он готов жениться на девушке, которая может испугаться его шрамов войны и битв. Он готов быть хорошим мужем и отцом, стать правильным лордом, после всего пережитого. Принцесса из небольшого королевства описывалась как хорошая девушка, с манерами, но немного с непростым характером.

Он был готов ко всему, даже если страх не покидал его всё время с объявления новости. Меньше всего он хотел разочаровать всех, кто зависел от него.

Наблюдая за незнакомкой, он хочет просто убедиться, что она будет в безопасности. Её тело выглядит слишком слабым для той, кто мог жить среди горожан, её кожа нежная и бархатная, а изгибы так и просят прикоснуться к ним. Барнс опускает взгляд, зная, что не должен вовсе здесь быть. Стив должно быть ищет его, пока он следит за купаниями незнакомки в лесу. Ему стыдно, но он всё равно остаётся, прячется и не понимает, как ты могла быть такой беззаботной, если очевидно кочевала из города в город.

***

Он ��абывается, когда идёт за тобой, стоит ему на мгновение отвести взгляд, ты ускользаешь. Джеймс оглядывается, пытаясь среди зелени найти копну знакомых волос.

— Ты следил за мной? — на твоём лице написано лёгкое отвращение, будто он грёбаный извращенец.

— Нет, конечно нет. — Он чувствует, как щёки горят от стыда. — Я просто хотел убедиться, что ты не пострадаешь. — Барнс пытается выглядеть не так, будто его застали врасплох. Он замечает, как в твоей руке, что-то поблёскивает, и приглядевшись видит кинжал, небольшой, на вид лёгкий. — Ты... ты ведь не местная, и городок не самый безопасный. Просто хотел убедиться, что ты не пострадаешь.

— У тебя дел своих нет? — твоя злость и гнев сразу отражаются на лице. Ты даже не замечаешь, как легко сделала шаг в его сторону.

— Перестань, я просто хотел помочь.

— Мне не нужна помощь, извращенца, — произносишь ты.

Вода до сих пор капает с кончиков твоих волос. Твой взгляд блестит от возмущения и гнева. Ты поразительным образом напоминаешь разъярённого сурка и Джеймс даже не думает бояться. Он не может сдержаться от улыбки, которая так давно не появлялась на его лице. Особенно искренняя.

Ты замечаешь, что он делает и злишься ещё больше.

— Что смешного?

— Ничего. Давай я провожу тебя до города. — Он делает всего два шага, чтобы приблизиться к тебе.

Подняв кинжал, ты указываешь остриём на Джеймса.

— Я не знаю тебя, и ты подглядывал за мной! Зачем мне подпускать тебя к себе.

Барнс глубоко вздыхает. Он не уверен, что ты не пострадаешь, скорее от своей глупости, нежели от его движений, но всё же решается. Быстро отведя твою руку в сторону, он выхватывает твой клинок, а затем перебрасывает тебя через своё плечо. Ты вскрикиваешь, когда оказываешься вниз головой, и твоя сумка падает.

— Не переживай, крольчонок, я не собираюсь делать ничего предосудительного.

Убрав твой клинок к себе и подняв твою сумку, он направляется дальше по лесу.

Звуки леса единственное, что разрушает тишину между вами. В какой-то момент Джеймс думает, что ты уснула или может отключилась, из-за крови, прилившей к твоей голове.

— Как тебя зовут? — твой тон спокойней и тише, но всё равно требовательный.

— Джеймс. Тебя?

Раньше твоё имя не спрашивали, поэтому ты медлишь. Не стоило говорить настоящее имя, но и придумать что-то нормальное ты не удосужилась. Поэтому говоришь первое, что приходит и слышишь смешок. Джеймс не верит, это очевидно, но он ничего не говорит.

— От кого ты бежишь? — интересуется он.

Тишина в ответ, заставляет Барнса понять, что ты не желаешь делиться историями из своей жизни. Он знает, какого это не доверять, но твои действия — это скорее осторожность.

— Ладно. Я путешествую ни один. Среди нас есть женщины, ты можешь поехать с нами. Мы довезём тебя. У тебя ведь нет лошади.

Тяжело вздохнув, ты расцениваешь его предложение. Он мог помочь. Твои ноги ужасно болели, а каждый раз доверяя незнакомцам тебя куда-то довести, ты надеялась, что останешься живой.

— Я не решила, куда направляюсь. — Твоё признание легко срывается с твоих губ.

— Тогда поехали с нами.

— Куда вы едете? — твой вопрос заставляет Барнса надеяться, что ты составишь компанию ему и его товарищам.

[tarrazortea]

Now or never — Age of days

Поцелуй.

Такой медленный и нерешительный.

Лукас облизал свои губы, как только слегка отстранился от Джу.

Смотрели друг на друга, касаясь носами.

Полумрак.

Снова поцелуй.

«Господи, в следующий раз напомни мне купить кассет на барахолке сюда. Мы всё смотрели» — минутами ранее сетовала девушка, сидя на его временной кровати на ферме, поджав под себя одну ногу. «Что, если мы снова просто поговорим?», — пожала плечами блондинка, улыбнувшись.

Несмотря на то, что их родители уже давно не общались, двое всё ещё часто ездили на каникулах на ферму. На которой, к слову, они когда-то впервые и встретили друг-друга.

Когда она успела так вырасти?

Всегда смотрел на неё, как на малую, хоть Джу и была младше него всего на два года.

Сейчас он почти что совершеннолетний, поэтому нормально, наверное, считать себя немного стариком?

Стоял у шкафа, облокотившись о стену. Держал руки скрещенными на груди. Был достаточно высокий для того, чтобы вытянуть ладонь вверх и коснуться потолка.

Как вообще это случилось?

Поцелуй?

Они ведь находились так далеко друг от друга.

Поцелуй.

И ещё.

Двое почувствовали, как внутри живота что-то щекочет. Это чувство опускалось всё ниже и ниже, пока оба не почувствовали огромное желание. Друг-друга.

Снова поцеловались.

Привстали на колени.

Чёрт, зачем он это сделал? Уже стягивал с неё короткую футболку. Так, словно всегда это делал.

Джу даже и не противилась. Помогла ему.

Смотрел на её обнаженную небольшую грудь.

Как же стеснялась его. И почему? Знала ведь об этом парне всё от и до. Сколько лет они уже дружат?

Что он думает о ней? Ему нравится то, что он видит сейчас?

Нравится её тело?

Джульетт была очень красивая. Слишком для него. Наверное, Лукасу не хватило бы и всех слов в мире, чтобы это описать. Он просто сидел перед ней не в силах что-то сказать. Лу ведь уже спал ни раз с девушками из колледжа. И что? Почему сейчас то так тупит и не продолжает?

Ему не нравится грудь. Точно. Джули запереживала от собственных мыслей и это стало видно по её лицу.

От этого занервничал и парень. Он что-то не так делал, да? Зачем он вообще себе столько позволил?..

Взял её футболку и прикрыл оголённое тело блондинки:

— Извини. Джу, извини меня, — старался не смотреть на неё рыжий. Всегда был такой серьёзный, а сейчас просто терялся.

— Тебе они не нравятся, да?

— Что? Нет, — нахмурился парень. Потом улыбнулся. Что? Как ему может не нравиться её тело?

— Ты уже ведь с кем-то был, да? — ��близала свои сухие губы Джу.

Молча смотрел ей в глаза. Она ведь и так знала, зачем ему было повторять?

— С кем-то спал? — перефразировала девушка, как будто и с первого раза было не ясно. — Чёрт, я настолько сильно чувствую это всё внутри, — зажмурилась она.

— Я тоже, Джу. Это нормально. Но не думаю, что это хорошая идея сейчас, — нашёл в себе силы произнести это парень. Он так за неё беспокоился. Это ведь её первый раз? И с кем, с ним? Могла бы найти кого получше. Подобные мысли метались в его голове со скоростью света. Очухался от них парень только тогда, когда понял, что девушка смотрит на его член, силуэт которого отлично виднелся в этих шортах. Занервничал.

— Я могу?.. — пододвинулась к Лукасу блондинка.

А что он, блять, мог ответить?!

Аж вздрогнул, когда она тепло его коснулась.

Быстро дышал. Сердце колотилось, как бешеное.

Лу просто наблюдал за тем, как она гладит его ниже пояса и ничего не мог с собой поделать. Тоже облизал губы.

Поцеловала рыжего, обхватив за шею. И тут, как с цепи сорвался. Так сильно прижал её к себе.

Чёрт, почему у них это всё выходило так, словно они действительно делали это раньше и ни раз друг с другом?

Так технично и чувственно.

Аккуратно положил её на кровать спиной. Целовал в шею.

Чувствовал, как она хочет его и уже только одно это ощущение сводило парня с ума. Однако при этом он ясно ощущал и её волнение.

— Джули, я не причиню тебе вреда, хорошо? — говорил он ей, аккуратно нависнув над девушкой. Смотрел прямо в глаза. — Ты можешь остановить всё в любой момент. Ладно?

Кивнула, переминаясь ногами.

Спустился ниже.

Так долго он не целовал ещё ни одну грудь. Кажется, что на первый раз, Джу хватило бы и этого, ведь она просто не знала, куда себя деть. Вся извилась под ним, как змея.

Опускался всё ниже и ниже.

— Лу, — остановила его девушка, когда парень был у неё уже под юбкой. Сжала его руку и Гейл сразу же поднялся. Снова навис над ней. К несчастью (или счастью) так, что Джули могла его чувствовать… всего.

— Извини. Это правда лишнее. Вообще не знаю, как это всё случилось…

— Нет, Лукас, я не хочу, чтобы ты останавливался, — еле прошептала Батлер, тоже пытаясь найти в себе на это силы. — Может быть, мы просто для начала…

Да. Трогали друг-друга руками, глядя друг-другу в глаза. Целовались.

Именно тогда Джу смогла испытать свой первый оргазм в жизни. А вот Лу, хоть и не первый, но просто не успел.

В самый ответственный момент в комнату ввалилась одна из родственниц Джульетт.

Чёрт, настолько громко, наверное, здесь ещё никто не орал.

Живо поднялись и начали одеваться. Благо, Лукасу просто стоило лишь застегнуть ширинку.

[ev-v-vamerkel]

Сегодняшний день лучше, чем прочие. Проснулась я в 13:40, слава богу, что не вечером. Готовила еду, поскольку живу только с отцом (сами понимаете, человек работает, это я тильтую вторую неделю).

Пришла подруга. Я заправила кровать, потому что до этого лежала тупо на голом матрасе, даже постирала свои шмотки, а вечером приняла душ. Экое возрождение. Без неё мне тяжело, я не люблю быть с любым родственником на одной территории, а такой друг, как эта сволочь, способен перевернуть мир ради тебя. (Только если не палить рпп, ибо тогда мир перевёрнут на тебя).

Дрочила гитару до белого каления, из-за длинных ногтей пришлось вставить под них вату и замотать пластырем. Сигареты закончились. Через 2,5 часа двину за новой пачкой. Нахуй поды - даёшь органику!!!

Убиваюсь по парню на курс старше. Очень хочу к нему подкатить, но безумно этого боюсь, ибо крайний раз всё ещё не зажил. Буквально только что увидела, очищая галерею те фотографии, которые брала для набросков, чтобы написать полноценный портрет. Сердце всё ещё воет. Я понимаю, что люблю того, кто был тогда, но не того, кто есть сейчас. Хорошая обманка. Смотришь на лицо - оно всё то же. И ведь он говорил мне, -

Однажды я изменюсь так, что ты меня не узнаешь.

Он, смешно, но никогда не ошибался. Подсознательно я всё равно в меньшей степени, но всё же худею, чтобы быть красивой в его глазах. И я стану, если, что чрезвычайно печально, не его малышкой, то кого-нибудь замечательного уж точно.

А для этого нужно вернуть форму. Сегодня - 2 км; два подхода на пресс по три минуты; жопа - три минуты; бицепс + трицепс, вес примерно пятерка-четверка по 4 минуты на все; спина - 3; боковые выпады - 3; подъем ноги из положения лёжа на боку, на каждую по 2 минуты.

Из еды:

300 гр. замороженных слив.

20 гр. сыра

80 гр. хлеба

350 гр. тушёной индейки с овощами

70 гр. хурмы

80 гр. банана.

Такие дела. Всём спасибо. это всё.

P. S. Любимой речушки вам.

[fuckinshitsstuff]

О переменчивости.

Всего.

Решила утром по дороге в поликлинику за результатами анализов заодно и мусор вынести. Но сестра попросила еще опохмел купить. Я взяла денег, посмотрела на то, что осталось и решила, что нужно пойти с карты снять.

Купила, отдала, мусор вынесла. Результаты ОАК забрала (все в норме, если что). И пошла я, значит, на банкомат. А там очередь здоровая. Стою и думаю, что лучше я не буду сейчас ждать/задерживать очередь. Пойду в другой. Поеду, где папа работает.

Купила пошла сигарет, энергетик и обратно по дороге. Ехать передумала. И думаю, надо было не так идти, а иначе, т.к. хотела купить пару сумок клетчатых для шмоток. Достала термокружку с кофе, закурила и пошла на рыночек. Но подумала, что лучше в банкомат пойду туда, где мама работает. Не пошла. Пошла на рыночек. И это все решалось в голове, пока я просто шла прямо. В сторону и дома, и рынка, и работы мамы. Сумок нет. Решила домой идти.

Но проходила мимо магазина, в котором год назад покупала конфеты для своей психологини и решила опять купить и поехать к ней. Как раз очень хотелось прогуляться, поездить/походить с музыкой. Вернулась в магазин, зашла, а там очередина. Передумала. Решила ехать к папе и зайти к банкомату.

Но это все решалось, пока я просто бесцельно шла, куда ноги несут. В какой-то момент, наверное, я остановилась бы совсем посреди дороги и просто стояла бы, не зная, что делать.

Но поехала, купила там кофе, покурила, пришла к папе, а он говорит, что банкомат не работает. Ыыы((

Поехали домой.

Справилась с некоторыми делами и решила вот эти все мои мысленные метания рассказать кому-нибудь. Да и на улице хорошая погода, значит, можно выйти и посидеть. Оделась, взяла кофе, сигареты и вышла.

Решила, что сделаю истории в инсте, но в одну я не умещусь, значит, надо делать прямой эфир. Закурила. Передумала делать прямой эфир, т.к. не хочу, чтобы видели все, да и сидеть на улице неудобно стало. Зашла и решила в историях в инсте это написать. Передумала, пока раздевалась. Решила, что писать если, то уже лучше в тамблер. Села на кровать, взяла телефон. Передумала писать в тамблер. Смотрела видео. Потом пришли соседи, вышла к ним разбираться. Вернулась и подумала, а ведь так всегда происходит. Я хочу что-то сделать, но постоянно, пока собираюсь это воплотить, передумываю по ходу. И поэтому ничего нигде не пишу, не снимаю.

Решила все-таки написать.

Вот. Спасибо, если кто-нибудь увидит, прочтет и посочувствует.

Бесит блять.

Ибо сейчас, набирая это послание, я снова передумала и решила идти и сидеть на улице. Потому что хорошая погода. Очень хорошая. Нельзя пропустить.

[amatue2121]

Синего озера хозяйка

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, но встать сразу нет сил, я долго лежу, смотрю, как комната наполняется светом.

Солнце проходит сквозь цветастый ситец занавесок, как сыворотка сквозь сито, когда творог откидываешь, в комнате одна лишь водянистая муть, а все остальное солнечное - запах реки, радость цветов и листьев, бриллиантовый блеск бесчисленных капель росы - все остается снаружи, не доходит до меня.

Я поднимаюсь с трудом, ковыляю по крохотной комнатке полусогнутая, пытаюсь размять поясницу. Дом спит, я слышу храп мужчин, да и невестка, Параша, последние пару лет не хуже заливается. Стареет красавица, раздалась сильно, характер у нее испортился, уж как Петеньке нашему с женой повезло, а все Параше не по нраву. Аглая старается-старается, а никак свекрови не угодит.

Маленькие спят на чердаке, прямо над моей каморкой, я слышу, как они начинают вертеться на своих лежанках, еще крепко спящие, но уже плывущие к поверхности сна. Свет солнечный ведь первыми будит старых да малых, тянет из сна золотым неводом, зовет "открой глаза, посмотри на меня, впусти меня в себя". Старым добавляет "сколько уж их осталось-то тебе, этих рассветов, вставай, не пропускай, скоро отоспишься". Малым смеется "сколько их у тебя ни будет, а и меня не пропусти, торопись, беги, все впитывай, ничего не отпускай".

Я открываю деревянную дверь, стараясь, чтобы не скрипнула, иду мимо кухни, где Параша вчера с вечера ставила сдобное, пряно и широко пахнущее тесто, мимо стола, сколоченного еще моим Семёном, выглаженного до блеска телами всех, кто долгие годы за ним ел и пил. Бывали и скудные годы, когда одну кашу неделями да щи пустые, а бывали и довольные, сытые, с курицей, маслом да салом. От работы мы никогда не бегали, даст бог урожай хороший, так и мы расстараемся.

Старое потемневшее зеркало отражает меня - тоже старую, потемневшую, с трудом ковыляющую там, где раньше проходила быстро, красиво, заглядывая в блестящее серебро на миг - косу поправить или хитро подмигнуть сама себе. Веселая я была, радостная, очень счастливая почти всегда.

В сенях ждет кошка, маленькие подобрали, выкормили, хорошая выросла, ласковая. Работы ей у нас немного - у нас в дому ни мышей, ни крыс никогда не водилось из-за меня. Кошка мяукает приветственно, хвост трубой, но близко не подходит, тоже не любит. Мы ведь с Семёном моим даже коров�� не держали, пока Василёк не женился и не привел в дом Парашу. Семёну когда было заниматься, и так все хозяйство на нем, а от меня вся скотина всегда шарахалась. Зато Параша сразу хлев собрала - свиней, двух телок, овечек с десяток, работящая она была молодуха, а уж красавица - мне молодой ровня.

- Не ровня, - говорил Семён, опрокидывая меня на перину и щекоча своими усами, длинными и пушистыми, как у бравого кавалериста, хотя и почти уже седыми. - Не было тебе ровни ни тогда, ни сейчас.

Я запрокидывала голову, смеялась, а сама вспоминала, каким его впервые увидела у озера - худеньким и хрупким черноволосым мальчиком с дудочкой. Как полюбила его с первого взгляда, как будто расцвела душа в одно мгновение. Вот еще только что не было ничего, а один взгляд в его лицо - и я совсем иная, и мир иной, и обратно не повернуть.

Мой Семён целовал меня, я летела в небесах, счастливая, и всё мне казалось, будто я...

...бессмертна, во веки веков", - говорит отец Григорий. Я чуть качаюсь от усталости - давно не была у заутрени, забыла, как ее тяжело выстаивать, да после долгой дороги, да после девяноста семи лет.

Церквей много позакрывала Советская власть, приходится теперь добираться за тридевять земель. Я давно не была, меня не сильно и тянет, да сегодня Василёк настоял, езжай, говорит, мама, постой службу, вот, Аглаю с собой возьми и девочек, я телегу заложу.

Лошадь была новая, норовистая, Аглая едва справлялась, пока доехали, я видела, у нее уже руки тряслись. А может, тоже чувствовала, что неспроста нас сегодня со двора сбагрили, что затеяли что-то делать без наших лишних глаз. Опасное, наверное. Время сейчас такое - много опасного, чуть не так ступил - и провалишься в беду, как в болото.

Девочки сидели, хихикали, им-то, маленьким, что - солома на телеге щекочется, да букашка проползла, да мама сказала, что пряник заветный уже можно разворачивать и ломать. Славные удались маленькие, умные да ловкие, любопытные, резвые, а уж хорошенькие, как с открытки. Аглая-то мне мила, но далеко она не красавица - бесцветная, тонкая, конопатая, да и Петенька, мой внучок любимый, тоже собой нехорош. Стёпа вот был лицом и статью весь в Семёна моего, красавец писаный.

Девочкам скучна длинная служба, они толкают друг друга локтями, показывают на попа, на строгие темные лица святых мучеников, на блюдечко с молоком для кошки на полу у амвона. Глядя на них и я блуждаю мыслями, пока кланяюсь и крещусь, не думая, на каждом "господи помилуй".

Думаю - что же там Василёк с Парашей затеяли сегодня, уж не собрались ли зерно прятать от продразвёрстки, а если собрались, то куда. Опасно, но если Параша решила, то сделает.

Четыре раза рожала моя невестка, всё мальчиков. Первенец родами умер, второй маленький от скарлатины за ночь сгорел, года два ему было. Параша потом долго не рожала, потемнела вся, красоту растеряла. А потом двоих, одного за другим, Степан да Петя, и все легко, без единого крика, здоровеньких, расцвела краше прежнего, а потом больше и не тяжелела. Вышло ей за страдания такое женское послабление.

Аглая вот девочек трудно рожала, мучилась, смерть звала. Разрешилась к утру, а на следующий день война началась. Двое у нас в призывном возрасте были - Степан да Петя. Петя прихрамывал с детства, его не тронули, а Степана сразу забрали, да и убили почти сразу. Вот он прыгает на телегу ехать на станцию, в глазах веселье над страхом плещется, а усы бравые топорщатся, как у Семёна моего. А вот уже и похоронку несут, и Параша воет, и Василёк темнеет лицом, а я оседаю на кровать, рук поднять не могу, смотрю на липу за окном и не вижу ни липы ни света белого, только пелену слез.

Таким, как я, плакать очень больно - слезы льются горячие, едкие, глаза разъедают, потом долго взгляд не свести. Всего трижды я и плакала за эту свою долгую-долгую жизнь - раз после той скарлатины, забравшей внучка моего маленького, имени уже не упомню. Когда Семёна моего схоронила, неделю слезы сами текли, все глаза выжгли, почти год потом читать не могла, Парашенька мне читала, хорошо, я ее выучила. И вот тогда, в пятнадцатом году, когда Стёпин полк бросили через заснеженное поле на немецкие пулеметы.

Служба кончается, народ начинает расходиться. Аглая подходит ко мне, поддерживает за локоть.

- Устали вы, наверное, бабушка. Присядьте на лавку тут, отдохните. Маша, Варя, посидите с бабушкой. Я пойду свечки поставлю - маме с папой, дедушке Семёну, дяде Степану.

Маленькие садятся рядом, крутятся беспокойно, вот уже тянут меня за рукав.

- Бабушка, бабушка, а сколько тебе лет? А ты правда Пушкина видела? А правда у него была нянька, а у няньки - ученая белка с хвостом, как у черта? А кто такой был дядя Степан? А еще ты кого видела? А царя? А Ленина? А жирафу?

- Отстаньте от бабушки, - говорит Аглая, но улыбается. Любит она сильно маленьких, потакает им, да и Петя их баловать горазд. Светлые они девочки, как удержаться, даже строгая Параша нет-нет, да и порадует внучек лакомством или сказкой.

- Пора домой возвращаться, - говорит Аглая, а у самой беспокойство в глазах неприкрытое. - Чую беду, бабушка, неспокойно на сердце. Думала, помолюсь, развеется, но не уходит, не отпускает.

Она кусает губы, очень бледная, конопушки кажутся темнее, чем обычно. Придерживает маленьких за плечи, сжимает пальцы, никак не справится с волнением.

- Лишь бы все обошлось, зачем они все это задумали, господи, с голоду бы чай не померли, да пропади бы оно пропадом это...

...зерно!" - крики и ругань такие громкие, что мы их слышим, еще не доехав до двора. Потом выстрелы - раз, другой, третий. Крик Параши - дикий, нутряной. Кровь стынет в жилах, сердце подступает к горлу. Аглая что-то кричит маленьким, прыгает с телеги, мчится к дому. Я слезаю неловко, трудно, долго, слишком долго. Падаю, с трудом поднимаюсь, ковыляю быстро, как могу - сквозь боль в коленях, негнущуюся спину, слабость в ногах и страх, черный страх.

Звук удара, крик Аглаи. Корявым колобком вкатываюсь в ворота, в свой двор, знакомый до кочки, до листочка. У хлева кучей свалены мешки с зерном - собирались, видно, под соломой прятать. Посреди двора лежит мой Василёк с дырой во лбу, возле мертвой руки выпавший топор. Он на спине, совсем седой, совсем уже старый. Рядом еще мертвец, этот лежит лицом вниз, на нем серая рубаха, по спине расплывается бурое пятно. Нет, не Петенька, не может быть Петенька, так почему же Аглая смотрит на него, закусив руку и глаза у нее не синие, а черные от страха и горя?

- О, вот и бабка Черногорова подоспела!

Красноармейцев пятеро, двое стоят с оружием наизготовке, один с винтовкой, другой с ��аганом. Еще один, помоложе, держит за плечо Аглаю, очень крепко, ей должно быть больно.

Она поворачивается к нему, говорит, как во сне: "Федя, это ты что ли?"

Он резко дергает ее за руку.

- Нету тут для тебя Феди. Есть товарищ Кренов. Ты знала, что они собираются зерно прятать? Отвечай, знала?

Аглая молчит.

- Ууу, контра! - цедит красномордый толстяк, здоровый, как бык. - Знала она, как не знать. Не понимают, твари жадные, что для них же стараемся, себя не жалеем, новое общество строим.

Он машет наганом. Он пьян. Я верчу головой. Парашенька, где девочка моя? Фёдор, товарищ Кренов, опять дергает Аглаю.

- Очень ты мне девкой нравилась, помнишь? Не сговорили бы тебя за Черногорова, я б тебя взял. Ждала б меня сейчас дома, была бы женой, а не врагом республики. Пойдем-ка, - он тянет ее к двери. Она внезапно понимает, вырывается, кричит. Он бьет ее по лицу, хватает косу из-под платка, наматывает на кулак.

- Пойдем, говорю!

Рысью из-за угла на него бросается Параша, седые волосы растрепаны, рот перекошен.

- Оставь дочку, гад!

Она в ярости, она пытается вцепиться ему в лицо, но он слишком высок и силен, он легко уворачивается от нее, толкает ее с крыльца.

- Вот она где, - смеются остальные бойцы. - Ух и боевитая баба!

Тот, что с винтовкой, подходит и бьет Парашу прикладом по голове раз, другой, третий. Она издает какой-то странный хрюкающий звук, простирается в пыли.

Красномордый оборачивается ко мне.

- Ну вот, бабка, и разобрались мы с вашим гнездом аспидов. И молву разнесем , чтоб больше никому неповадно было. Тебя не тронем, не бойся. Ты тут начинай прибираться, сколько силенок хватит. У нас в избе дело есть, важное.

Он хохочет, все они идут вслед за Фёдором, уже уволокшим Аглаю внутрь. Дверь захлопывается. Изнутри слышен надсадный крик Аглаи, гогот, удар, треск рвущейся ткани.

Я дохожу до Параши, падаю на колени рядом. Она еще жива, еще дышит, хотя глаза уже закатываются.

- Мама, - шепчет она хрипло. - Простите, мама. Я как лучше хотела.

- Ничего, доченька, - говорю я медленно. - Ничего. Все уже случилось. Отпускай. Отдыхай, Парашенька, девочка моя любимая, спасибо тебе за всё.

- Вася... - говорит она, трясется мелко, выгибается дугой, потом тело расслабляется, мертвеет. Я закрываю ей глаза. Смотрю вокруг, медленно переводя взгляд с одного на другое. Один мешок зерна лопнул, пшеница подсыпается в пыль, желтая в серое. На лицо моего мертвого сына садится муха, начинает умывать лапки. Из головы Параши подтекает липкая черная кровь. Красное пятно на спине Петеньки расползлось до подмышек.

Я стою на коленях в пыли среди мертвецов, которых так любила - старая, дряхлая, немощная, слишком ничтожная, чтобы меня убивать или принимать во внимание. Слез нет, ничто не печет огнем моих сухих глаз.

Я жду не шевелясь и даже не моргая.

Ненависть раскаляется сначала докрасна, потом добела. Она поднимается из древнего устья мощным потоком, сметающим все на своем пути, она выжигает мою изношенную, морщинистую, слабую плоть, взятую восемьдесят лет назад. Больше нет тела, которое так любил мой Семён, которое родило и вскормило Василька. Нет рук с ловкими пальцами, нет быстрых ног, полных грудей, густых волос.

Да и давно их нет, давно надо было плоть сбросить, вернуться к себе в бездонную синеву, уснуть в студеной тиши, глубоко, глубже корней земли, у жерла древнего вулкана. Да все было, ради кого оставаться, кому каждый день радоваться, за кем смотреть, кого любить из этого стареющего тела.

Я ставлю в пыль тяжелую чешуйчатую лапу. Солнце блестит на металле когтей. Скотина в хлеву ревет, ополоумев от страха - теперь они чувствуют меня всю, не скрытую слоями человеческой плоти. Сильный хвост расправляется по земле, бьет из стороны в сторону резко, почти весело. Я поднимаюсь на крыльцо, доски прогибаются под моим весом. Я слышу в доме, в котором прожила столько счастливых лет, тяжелый, пьяный хохот незнакомцев, только что убивших мою семью. Я толкаю дверь, ощериваясь. Сейчас я буду убив...

...ать твою, стреляй, Васька, стреляй же!"

Двоих в сенях я убиваю слишком быстро, быстрее, чем мне хотелось бы. Но я тороплюсь найти Аглаю, мне не до них, вот так им повезло.

Серая кошка, отчаянно мяукнув, перепрыгивает через лужу крови, исчезает в дверях. Я скольжу дальше, черной тенью, сырой мощью, чистой ненавистью. Зеркало даже не успевает толком поймать моего отражения - лишь свирепую, стремительную темноту.

Они насилуют ее на столе в кухне, в лице Аглаи - ни кровинки, голова запрокинута, она выглядит неживой. Двое смотрят от печки, а над нею пыхтит тот самый, красномордый.

Я бью его лапой с выпущенными когтями, полосуя ему спину. Он ревет, как раненый хряк, отлетает к окну, глаза выпучены, рот раззявлен, как у лягушки, штаны спущены, мокрый срам свисает между ног. Я отрываю его первым, потом голову, кровь ударяет в потолок. Эти, у печки, выдернули свои наганы и палят, я поворачиваюсь к ним, пули скользят по моей чешуйчатой броне, высекая искры. Еще несколько ударов когтистых лап и мощных челюстей, и все стихает.

Я пожираю свою добычу - высоко поднимая узкую голову и вытягивая длинную шею, чтобы легче проглатывалось. Ибо испокон веку такие, как я, пожирают сердца злодеев, поглощая их силу и стирая из бытия их души.

Позади меня вздыхает Аглая. Я оборачиваюсь к ней - она лежит на столе, нарядное церковное платье задрано до пупа, на губах надуваются и лопаются красные пузыри, в груди красная дыра. Одна из пуль срикошетила от меня или от печки, вошла ей в бок, из груди вышла.

Я наклоняюсь над ней, змеиная голова покачивается на длинной шее, с клыков капает кровь, глаза жжет горячими, ядовитыми слезами виверны - не смогла, не успела, не уберегла.

Аглая смотрит мне в рыжие глаза своими синими, смотрит без страха, с предсмертным принятием, и вдруг узнаёт, вопреки разуму и здравому смыслу, узнаёт меня в кровавом чудови��е. Рот у нее распух, пара зубов выбита, да и дышать ей тяжело, трудно говорить.

- Аушка, - говорит она разбитым ртом. - Аушка, ети. Ети, леге. Паси ашу, аю. Паси.

Дыхание все труднее.

- Аушка. Жаста. Паси ачек. Мих ачек. Жаста.

Я киваю, что поняла. Наклоняю длинную шею, шиплю, она уже не слышит. Челюсть у Аглаи отваливается, изо рта подтекает кровь со слизью.

Дети в телеге. Спаси Машу и Варю, бабушка. Пожалуйста, спаси моих девочек.

Всей своей сутью я хочу одного - выскользнуть отсюда, из этого дома, полного смерти, из моей ненависти, оставить их позади, сбросить, как сбросила плоть.

Мой древний разум кричит мне, что я уже заплатила полной мерой за свою любовь к мальчику с дудочкой, что восемьдесят лет человеческой жизни и человеческой плоти - этого хватит, что моя Синяя Бездонка, мое ледяное озеро, ждет меня и сладок будет сон в его глубинах.

Но человеческая жизнь зацепила меня глубоко, замотала тонкими шелковыми путами любви, чуть из них дернешься - режут наживую.

Я помню, как впервые легла с моим Семёном, как мне на живот положили Василька, красного, сморщенного, смешного, как учила его плавать и читать, как плясали с Семёном на его свадьбе. Помню первые роды Парашеньки и первые шаги моего первого внука - Ваня, вот как его звали, маленького моего, Ванечка! Кровь и любовь держат меня крепко, не убежать, не раствориться в синей воде, не уснуть, как бы ни хотелось.

Виверна вздыхает, тяжелые чешуйчатые веки опускаются на рыжие глаза с вертикальными зрачками.

Я смиряюсь. Надо остаться. Надо спасти. Надо снова взять плоть.

Стол, впитывающий кровь Аглаи, помнит руки и пот моего Семёна, срубившего дерево, располосовавшего его на доски, сбившего их в эту форму. На этом столе я годами месила тесто, рубила капусту, разделывала мясо. Я прижимаюсь к Аглаиной стынущей щеке своей холодной, ложусь с ней прямо на столе, как с возлюбленной, обвиваю ее тугими кольцами, забираю, перетягиваю на себя.

Так я брала плоть восемьдесят лет назад, когда в моем озере утопилась молоденькая крестьянка, жестоко обманутая заезжим студентом, так обвивала ее холодное тело в синей воде, чтобы выйти летней ночью к моему Семёну, качнуть крутым бедром, рассмеяться звонким смехом. Чтобы дотронуться, познать, полюбить.

Если бы в доме билось хоть одно сердце, оно бы успело ударить пару сотен раз. Потом оно начинает биться - мое, новое. Я встаю со стола Аглаей, молодой, крепкой, простоволосой, голой. Прохожу по дому, стараясь не наступать в кровь.

Серебряное поведенное зеркало опять отражает меня - уже в третьей личине с тех пор, как взошло солнце. Светлые волосы, белая кожа в крапинку, высокие острые груди, синие глаза в белесых ресницах. Я иду в комнату Аглаи, переворачиваю сундук, выбираю теплое и немаркое. Отрываю половицу - вот кубышка с золотыми десятками, надо еще Парашину не забыть. Выкидываю белье из двух плетеных ларей, небольших, но глубоких. Сила пяти здоровых мужиков бьется в моей груди, я пальцами рву крепкие веревки, обвязываю лари, сплетаю петли.

Лесами пойдем, болотами, дорогами нехожеными, что же маленьким мучиться, ноги сбивать, когда у матери силы немерено. В кладовой насыпаю сумку сушеными яблоками, солеными баранками Парашиными, беру головку овечьего сыра, нож, бутыль молока, крепкой бечевы силки ставить.

На лавке в кухне стоит бутыль самогона ржаного, Петенька его любил иногда с устатку. Красноармейцы-то его первым делом разыскали и в дело пустили. Я разбиваю бутыль о стол, лью на пол, на скамьи, на стены. Пусть тут начнётся.

Затаскиваю со двора и усаживаю рядком в коридоре сына своего, Василька, любимого седого мальчика, всегда серьезного, всегда в раздумьях. Рядом - Парашу, доченьку мою золотую, свекровь мою суровую. Последним - Петеньку, внучка моего последнего, мужа моего любимого. Прощайте, дважды любимые, я чиркаю спичкой, роняю огонек, белое пламя спешит по луже самогона, мчится безудержное, дикое, как виверна сквозь воду.

На крыльце я прикрываю дверь осторожно, медленно, тихо, как будто боюсь разбудить тех, кто спит в доме. Снимаю со стены короткое крепкое коромысло, подвешиваю лари. Ухожу со двора, не оглядываясь.

Тяжело будет девочкам, не объяснить ведь, но главное, что есть у них...

...мама, мамочка моя! - маленькие кидаются ко мне из телеги, едва завидев.

Рты перекошены, мордочки распухли от слез, в волосах солома - Аглая им велела под рогожей укрыться, они и сидели, тряслись.

Варя сразу на шею кидается, принимается горячим тельцем, плачет от облегчения. А Маша смотрит строго, будто чувствует что-то чужое, неправильное. Они совсем одинаковые, худенькие, светловолосые, синеглазые. Только если на Машу долго смотреть пристально, начинает казаться, что левый глаз у нее рыжиной отливает. Я смотрю ей прямо в глаза, не моргая. Наконец она решается, подходит, тоже обнимает.

- А нам можно уже домой идти? - говорит она.

Я мотаю головой. Мы уйдем далеко, туда, где безопасно, там будет нам новый дом. Сажаю их в лари, там на дне одежда, постель, куклы, что Параша им шила - у Вари царевна, у Маши зайчиха.

Маленькие плачут, сердятся, не понимают. А папа, бабушка с дедушкой, прабабушка? А лежанки на чердаке, цветное стеклышко, зарытое под смородиной, бусики в шкатулке, потрепанные сказки Пушкина, кошка Мурка?

Кошка выходит из-за телеги, мяучит пронзительно, смотрит на меня вызывающе, потом прыгает в ларь к Варе, поди-ка, выброси.

- Книжка у тебя в корзине, под одеждой, - говорю Маше. - Вечером остановимся, костер разведем, орехов накалим, почитаю вам про Петушка Золотого.

- А ты разве умеешь? - удивляется Маша, опять смотрит с сомнением.

- Бабушка научила, - киваю я важно.

Оглядываюсь на дом за деревьями - над крышей начинает собираться черный дым. Лошадь беспокоится в упряжи телеги, прядет ушами. Я рву на ней уздечку, разрываю вожжи, ломаю упряжь - беги. Шлепок по крупу, только ее и видели.

Поднимаю коромысло, корзины качаются, маленькие хохочут, визжат, потом успокаиваются.

- Спой нам, мамочка, - просит Варя. Я запеваю, отчего бы не спеть. У Аглаи приятный голос.

Ивушки, вы, ивушки,

Деревца зелёные,

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

Без дороги пересекаю поле, без тропинки вхожу в лес. Такие, как я, всегда путь чувствуют, не заблудимся. Далеко уйдем, но сперва пройдем мимо моего озера, пусть Маша с Варей посмотрят в бездонную синеву да воды напьются.

Силы мне хватит надолго, еще лет на пятьдесят. Унесу, охраню, сберегу, костьми лягу, а не дам беде к маленьким моим подступиться.

Над деревьями парит небольшой сокол, где-то кричит кукушка, пахнет солнцем, мхом, грибами, зверобоем.

Я иду, смотрю прямо на солнце, не щурясь, и пою.

У крыльца высокого

Встретила я сокола,

Встретила, поверила,

На любовь ответила...