yurmail - Tumblr blog

yurmail · 5 months ago

Text

ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ

МОШЕННИЧЕСКОГО ОБМАНА СУДА*

Слушатели факультетов повышения квалификации Университета прокуратуры

РФ и Российского государственного университета правосудия не раз ставили

вопрос о толковании абз. 3 п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ

от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве,

присвоении и растрате» (далее – постановление Пленума № 48) и применении

его к различным случаям имущественных посягательств, в частности, связан-

ных с мошенническим введением в заблуждение суда1.

В качестве примеров приводи-

лись случаи, в обобщённом виде

могущие быть представленными так:

в судебный процесс, где рассматрива-

ется иск к ответчику (фирме или физи-

ческому лицу, далее именуемому «Б»),

в действительности не имеющему не-

исполненных обязательств перед ист-

цом (фирмой «А»), входит в качестве

третьего лица кредитор истца (фирма

«В», представляемая «Д», руководите-

лем или, скажем, бенефициаром, дей-

ствующим по доверенности), причём

использует для этого представляемые

суду поддельные документы о якобы

имеющейся перед ним, третьим лицом

(фирмой «В»), у истца «А» задолженно-

сти. В заявлении о такой задолженности

и соответствующей заинтересованности

фирмы «В» в решении суда в пользу «А»

только и состоят, помимо подделки на-

званных документов, действия «Д»2.

Вопрос состоит в том, можно ли рас-

сматривать действия «Д» как мошен-

ничество в отношении имущества «Б»,

совершённое путём обмана суда, ког-

да обман состоит в умолчании о том,

что истец, фирма «А», в действительно-

сти не имеет обязательств перед фир-

мой «В»?

1. Обман (злоупотребление довери-

ем) как способ изъятия имущества и как

способ доступа к имуществу. Обман от-

носительно оснований имущественных

требований как способ введения в за-

блуждение суда.

1.1. Изложенное в абз. 3 п. 2 поста-

новления Пленума № 48 правило ква-

лификации ��редназначено для дезавуи-

рования разъяснений, содержавшихся в

п. 17 (утратившего силу) постановления

Пленума Верховного Суда РФ от 27 де-

кабря 2007 г. № 51 «О судебной практи-

ке по делам о мошенничестве, присво-

ении и растрате» и состоявших в том,

что «в случаях, когда обман использу-

ется лицом для облегчения доступа к

чужому имуществу, в ходе изъятия ко-

торого его действия обнаруживаются

собственником или иным владельцем

этого имущества либо другими лицами,

однако лицо, сознавая это, продолжа-

ет совершать незаконное изъятие иму-

щества или его удержание против воли

владельца имущества, содеянное сле-

дует квалифицировать как грабеж (на-

пример, когда лицо просит у владельца

мобильный телефон для временного ис-

пользования, а затем скрывается с по-

хищенным телефоном)».

Этот пункт завершал в постановлении

2007 г. обсуждение вопросов квалифи-

кации мошенничества, в следующем

пункте говорилось уже о квалификации

присвоения и растраты. Поэтому пра-

воприменитель воспринял фразу «ког-

да обман используется лицом для об-

легчения доступа к чужому имуществу»

как характеристику именно мошенниче-

ства, тем самым рассудив, что обман-

ный способ доступа к имуществу может

определять форму хищения. Это поро-

* Статья первая.

1 О проблемах квалификации мошенничества, совершаемого посредством введения в за-

блуждение суда, см.: Яни П. Значение решений по гражданскому (арбитражному) делу для

квалификации мошенничества. – Законность, 2022, № 5–6. Если не оговорено иное, ссылка

сделана на источники (нормативные и научные, а также на судебные решения), опублико-

ванные в СПС «КонсультантПлюс». 2 Хотя в обсуждаемом примере используются термины «истец» и «ответчик», в юриди-

ческой действительности роль этих лиц иная, это – виновное (либо невиновное лицо, по-

средством которого другим лицом, например бенефициаром, выполняется состав мошен-

ничества) и потерпевшее лица, см. об этом: Яни П. Мошенничество, прикрытое договором,

порождает внедоговорное обязательство. – Законность, 2022, № 8–9.

дило путаницу в судебной и следствен-

ной практике несмотря на попытки ис-

толковать данный пункт так: «То, что

Пленум называет использованием об-

мана для облегчения доступа к чужому

имуществу, не обязательно требует ква-

лификации содеянного как мошенниче-

ства и в том случае, если замысел ви-

новного не был раскрыт до завершения

посягательства присутствующими при

этом лицами… Представим, что лицо,

находясь в ка��е, предполагает похитить

телефон и просит аппарат для того, что-

бы якобы только позвонить. Затем это

лицо находится рядом с будущим по-

терпевшим до момента, когда тот на

время забудет о нём, отвернётся и т.п.,

а лицо получает возможность распоря-

диться имуществом, т.е. завершить хи-

щение, лишь тайно для окружающих,

включая собственника, покинув указан-

ное помещение вместе с телефоном.

В данном случае передача ве��и из рук

в руки не означает окончания хищения,

а утрата собственником возможности

владения, равно как и получение по-

сягателем возможности распорядиться

вещью, происходит не в результате об-

мана. Поэтому содеянное заслуживает

квалификации как кража»3.

Исправив ситуацию, Пленум в абз. 3

п. 2 постановления № 48 разъяснил:

«Если обман не направлен непосред-

ственно на завладение чужим имуще-

ством, а используется только для об-

легчения доступа к нему, действия

виновного в зависимости от способа хи-

щения образуют состав кражи или гра-

бежа». Этому подходу соответствуют и

правила, приведённые в п. 17 постанов-

ления Пленума № 48, а также в п. 21

того же документа4.

1.2. Со ссылкой на п. 2 постановле-

ния Пленума № 48 вышестоящие су-

дебные инстанции, в том числе при из-

менении решений нижестоящих судов,

заключают, что обман при мошенни-

честве должен быть направлен непо-

средственно на завладение чужим

имуществом.

Так, отменяя апелляционное опреде-

ление судебной коллегии, президиум

республиканского суда отметил: «Об-

ман как способ совершения хищения

или приобретения права на чужое иму-

щество может состоять в сознательном

сообщении (представлении) заведомо

ложных, не соответствующих действи-

тельности сведений, либо в умолчании

об истинных фактах, либо в умышлен-

ных действиях, направленных на вве-

дение владельца имущества или иного

лица в заблуждение. Если обман не на-

правлен непосредственно на завладе-

ние чужим имуществом, а используется

только для облегчения доступа к нему,

действия виновного в зависимости от

способа хищения образуют состав ино-

го преступления»5.

Таким образом, мошеннический об-

ман всегда направлен на непосред-

ственное введение в заблуждение вла-

дельца имущества или иного лица,

которые в результате принимают реше-

ние (если говорить о соответствующем

судебном акте) о передаче имущества

виновному или иным лицам: «Обман

как способ совершения хищения или

приобретения права на чужое имуще-

ство может состоять в сознательном

3 Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, при-

своения и растраты. – Законность, 2008, № 6. 4 Пункт 17: «В случаях когда лицо похитило безналичные денежные средства, восполь-

зовавшись необходимой для получения доступа к ним конфиденциальной информацией

держателя платежной карты (например, персональными данными владельца, данными пла-

тежной карты, контрольной информацией, паролями), переданной злоумышленнику самим

держателем платежной карты под воздействием обмана или злоупотребления доверием,

действия виновного квалифицируются как кража»; пункт 21: «в тех случаях, когда хищение

совершается путем использования учетных данных собственника или иного владельца иму-

щества независимо от способа получения доступа к таким данным (тайно либо путем об-

мана воспользовался телефоном потерпевшего, подключенным к услуге «мобильный банк»,

авторизовался в системе интернет-платежей под известными ему данными другого лица и

т.п.), такие действия подлежат квалификации как кража, если виновным не было оказано

незаконного воздействия на программное обеспечение серверов, компьютеров или на сами

информационно-телекоммуникационные сети». 5 Постановление президиума Верховного суда Республики Тыва от 18 июля 2019 г. по

делу № 44У-22/2019. См.: Яни П. Кредитор владельца похищенного имущества – не потер-

певший. – Законность, 2023, № 12. См. также: Кассационное определение Второго касса-

ционного суда общей юрисдикции от 25 января 2022 г. № 77–286/2022.

сообщении (представлении) заведомо

ложных, не соответствующих действи-

тельности сведений, либо в умолчании

об истинных фактах, либо в умышлен-

ных действиях… направленных на вве-

дение владельца имущества или иного

лица в заблуждение»6.

Если виновный избрал обман в ка-

честве способа введения в заблуж-

дение суда, этот обман представляет

собой фальсификацию именно мате-

риально-правовых оснований имуще-

ственных требований истца. Об этом

Пленум Верховного Суда РФ говорит

так: «Если мошенничество соверше-

но в форме приобретения права на чу-

жое имущество, преступление считается

оконченным с момента возникновения

у виновного юридически закрепленной

возможности вступить во владение или

распорядиться чужим имуществом как

своим собственным… в частности… со

дня вступления в силу принятого упол-

номоченным органом или лицом, вве-

денными в заблуждение относитель-

но наличия у виновного или иных лиц

законных оснований для владения,

пользования или распоряжения иму-

ществом, правоустанавливающего

решения (выделено мной. – П.Я.)»7.

Если же суд не усматривает – даже

при вменении лицу состава фальсифи-

кации доказательств – того, что дей-

ствия лица были направлены на ложное

создание оснований для истребования

в судебном порядке денежных средств,

он оправдывает лицо по обвинению в

мошенничестве.

Так, суд апелляционной инстанции

мотивировал своё согласие с оправда-

нием подсудимого в части обвинения в

мошенничестве (при согласии с осуж-

дением по ч. 1 ст. 303 УК РФ) следую-

щим образом: «Оправдывая С. в поку-

шении на мошенничество, суд первой

инстанции на основании исследованных

в судебном заседании доказательств

пришел к обоснованному выводу об

отсутствии в его действиях состава

преступления, предусмотренного ч. 3

ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, правильно

указав, что обращение С. за защитой

предполагаемого права и последу-

ющий отказ в удовлетворении граж-

данского иска не может свидетель-

ствовать о его намерении совершить

хищение денежных средств Общества

(выделено мной. – П.Я.)»8.

Таким образом, если использование,

как в приведённом примере действий

«Д», подложных документов направле-

но лишь на, так сказать, доступ в граж-

данский процесс, а также, допустим,

на инициирование иска, т.е. на нача-

ло процедуры судебного рассмотрения

исковых требований, такие действия не

создают материальных оснований ожи-

даемого судебного решения в пользу

истца. Другое дело, если, помимо это-

го, участник процесса, скажем, тот же

«Д», фальсифицирует доказательства,

даёт ложные показания о наличии за-

конных оснований для удовлетворения

требований истца, вот тогда его дей-

ствия, подлежащие квалификации по ст.

303 либо 307 УК, становятся способом

введения в заблуждение суда относи-

тельно оснований имущественных тре-

бований, т.е. образуют, помимо соста-

вов преступлений против правосудия,

ещё и состав мошенничества9.

Само же по себе исковое заявление

представляет собой лишь адресован-

ное уполномоченному органу власти

обращение, содержащее утверждения,

которые в отрыве от прочего не могут

рассматриваться, что будет обоснова-

но далее со ссылкой на позицию одного

из высших судов, как непосредственное

введение названного органа в заблуж-

дение относительно наличия оснований

для обращения взыскания на имуще-

ство истца.

2. Виды обмана, умолчание как само-

стоятельный способ введения в заблуж-

дение путём обмана.

В упомянутом п. 2 постановления

Пленума № 48 названы три вида об-

мана как способа введения владельца

имущества или иного лица в заблужде-

6 Пункт 2 постановления Пленума № 48.

7 Пункт 6 постановления Пленума № 48.

8 Апелляционное определение Верховного суда Республики Карелия от 5 октября 2020 г.

№ 22–1252/2020. См. также: Апелляционное определение Верховного суда Республики Та-

тарстан от 15 января 2021 г. № 22-167/2021, 22-9903/2020. 9 См.: Яни П. Значение решений по гражданскому (арбитражному) делу для квалификации ние для совершения хищения или при-

обретения права на чужое имущество:

1) сознательное сообщение (представ-

ление) заведомо ложных, не соответству-

ющих действительности сведений,

2) умолчание об истинных фактах,

3) умышленные действия.

Как показано выше, использование

«Д» поддельных документов не было на-

правлено на введение суда в заблужде-

ние относительно наличия у истца ос-

нований для требований к ответчику,

а потому не может расцениваться как

способ мошеннического обмана суда.

Что же касается умолчания, то и для

вменения этого признака оснований не

усматривается.

2.1. Так, Г. Борзенков, один из наи-

более авторитетных исследователей

проблем квалификации хищений, про-

фессор юридического факультета МГУ

им. М.В. Ломоносова, писал, что «умол-

чание об истине как одна из форм мо-

шеннического обмана является бездей-

ствием, поэтому оно возможно, лишь

когда потерпевший находился в состоя-

нии заблуждения, которое возникло по-

мимо деятельности обманщика»10. Ил-

люстрацией мошеннического обмана

путём умолчания является описание в

ст. 1592 УК одного из признаков объек-

тивной стороны мошенничества при по-

лучении выплат – это умолчание о фак-

тах, влекущих прекращение указанных

выплат. Орган, осуществляющий такие

выплаты (уполномоченные сотрудники

данного органа), к моменту наступле-

ния неизвестных ему фактов, влекущих

прекращение указанных выплат, нахо-

дится в заблуждении относительно со-

хранения оснований для производства

выплат, тогда как обязанность инфор-

мировать этот орган об отпадении на-

званных оснований лежит на получате-

ле выплат.

Суд, рассматривая иск фирмы «А» к

ответчику «Б», не находился в заблужде-

нии относительно наличия у ответчика

задолженности, поскольку, во-первых,

собственно обращение с иском не мо-

жет рассматриваться согласно анализи-

руемой далее позиции Конституционно-

го Суда РФ как введение в заблуждение

органа, наделённого полномочиями по

принятию соответствующего реше-

ния, и, во-вторых, «суд, сохраняя не-

зависимость, объективность и бес-

пристрастность… создает условия для

всестороннего и полного исследования

доказательств, установления фактиче-

ских обстоятельств и правильного при-

менения законодательства при рассмо-

трении и разрешении гражданских дел»

(ст. 12 ГПК РФ), т.е. ни изначально, ни

в процессе судебного разбирательства

не находится и, по самому определению

судебной деятельности, не может нахо-

диться в состоянии заблуждения, кото-

рое возникло помимо деятельности об-

манщика.

2.2. Приведённые обстоятельства

смоделированного исходя из вопросов

слушателей – прокуроров и судей – слу-

чая расценивались некоторыми участни-

ками дискуссии как введение «Д» в за-

блуждение суда относительно наличия у

ответчика задолженности перед истцом

путём умолчания «Д» о характере юри-

дических отношений не между истцом

и ответчиком, а между истцом (фирмой

«А») и его кредитором – фирмой «В»,

которую представлял в судебном раз-

бирательстве «Д».

Однако предметом судебного разби-

рательства в нашем примере является

не задолженность истца перед своими

кредиторами, а возможная задолжен-

ность «Б» перед истцом (фирмой «А»).

Соответственно, у «Д» не было обя-

занности сообщать суду сведения, не

имеющие отношения к предмету раз-

бирательства, т.е. сведения о разме-

ре задолженности истца перед фирмой

«В». Следовательно, отсутствие подоб-

ной обязанности лишает оснований ут-

верждение о том, что её невыполнение

представляет собой юридическое без-

действие (умолчание), направленное на

введение суда, рассматривавшего тре-

бование истца к ответчику, в заблужде-

ние относительно наличия у ответчика

задолженности перед истцом.

Сказанное означает, что анализиру-

емые действия «Д» не являются частью

объективной стороны мошеннического

обмана суда.

3. Приобретение права на имущество

как форма мошенничества.

Понятие указанной формы мошенни-

чества связано с пониманием Пленумом

10 Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество (вопросы квалификации). М., 1971,

с. 64.

Верховного Суда РФ момента окончания

данного преступления, совершаемого пу-

тём не хищения, а приобретения права

на чужое имущество. Согласно п. 6 по-

становления Пленума № 48, если мо-

шенничество совершено в форме при-

обретения права на чужое имущество,

преступление считается оконченным

с момента возникновения у виновного

юридически закреплённой возможности

вступить во владение или распорядиться

чужим имуществом как своим собствен-

ным, в частности, со дня вступления в

силу принятого уполномоченным орга-

ном, введённым в заблуждение относи-

тельно наличия у виновного или иных

лиц законных оснований для владения,

пользования или распоряжения имуще-

ством, правоустанавливающего решения.

Как указано выше, приобретение

права на имущество, равно как и хище-

ние, совершается путём непосредствен-

ного обмана (злоупотребления довери-

ем) того лица, которое уполномочено

решать вопрос о передаче имущества

другим лицам11. Соответственно, в ре-

зультате такого обмана виновный при-

обретает юридически закреплённую

возможность вступить во владение или

распорядиться чужим имуществом как

своим собственным.

Но может ли рассматриваться в ис-

следуемом нами случае право фир-

мы «В» на исполнение перед ней обя-

зательств должником, фирмой «А», как

право на имущество «Б», которое до

этого фирма «А» намеревалась полу-

чить от «Б» в результате мошенническо-

го обмана суда? Представляется оче-

видным, что нет, не может, поскольку

в состав мошенничества, завершением

объективной стороны которого должна

была стать передача по судебному ре-

шению имущества «Б» в пользу фирмы

«А», нельзя включать дальнейшие дей-

ствия с этим имуществом, в том числе

реализаци�� фирмой «В» прав креди-

тора по отношению к фирме «А». Ины-

ми словами, право на имущество фир-

мы «А» у фирмы «В» возникло бы не

по отношению к имуществу, которое

при удовлетворении иска, маскирую-

щего мошенничество, было бы переда-

но «Б», ответчиком, фирме «А», т.е. не

по отношению к имуществу (праву на

имущество), которое при обсуждаемых

обстоятельствах рассматривается как

предмет мошенничества.

Фирма «В» не выступает в данном

случае и в качестве так называемого

третьего лица, в пользу которого мо-

жет быть при хищении обращено чу-

жое имущество, поскольку имущество

в рамках состава хищения, в том чис-

ле мошенничества, передаётся третье-

му лицу непосредственно тем, кто вве-

дён в заблуждение, что следует из п. 1

постановления Пленума № 48, согласно

��оторому «способами хищения чужого

имущества или приобретения права на

чужое имущество при мошенничестве,

ответственность за которое наступает

в соответствии со статьями 1581, 159,

1591, 1592, 1593, 1595 УК РФ, являются

обман или злоупотребление доверием,

под воздействием которых владелец

имущества или иное лицо передают

имущество или право на него другому

лицу либо не препятствуют изъятию

этого имущества или приобретению

права на него другим лицом (выделе-

но мной. – П.Я.)».

В анализируемом же случае передача

имущества ответчика по судебному ре-

шению истцу, фирме «А», завершила бы

объективную сторону мошенничества.

Поэтому дальнейшие действия «Д» по

получению денежных средств в пользу

фирмы «В» от фирмы «А» к составу мо-

шенничества относиться не могут.

Таким образом, наличие у фирмы «В»

права требования к фирме «А» не озна-

чает, что полученное до того фирмой

«А» путём мошенничества имущество

«Б» определяет форму такого мошен-

ничества: деяние, аналогичное анали-

зируемому, в судебных решениях ква-

лифицируется и как хищение, и как

приобретение права на чужое имуще-

ство. Однако и при оценке деяния как

приобретения права на имущество пу-

тём введения в заблуждение суда ис-

следуемые действия «Д» к составу тако-

го мошенничества отношения не имеют.

П. ЯНИ,

профессор юридического факультета

МГУ имени М.В. Ломоносова, научный

руководитель Научно-образовательного

центра «Уголовно-правовая экспертиза»,

доктор юридических наук, профессор.

11 См. подробней: Яни П. Мошенничество: момент возникновения умысла. – Законность,

2017, № 2–5.

0 notes

yurmail · 5 months ago

Text

ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ

МОШЕННИЧЕСКОГО ОБМАНА СУДА*

Решая вопрос о возможности вменения обмана суда при квалификации мо-

шенничества в форме хищения или приобретения права, нельзя игнорировать

позицию Конституционного Суда РФ, по сути, исключившего при определён-

ных обстоятельствах оценку содеянного как обмана в случае заведомо без-

основательного имущественного требования, адресованного суду или иному

органу, уполномоченному юридически закреплять возможность вступить во

владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным.

И хотя как юридическое закрепление

возможности вступить во владение

или распорядиться чужим имуществом

как своим собственным Пленум Верхов-

ного Суда РФ определяет существо мо-

шенничества, совершаемого в форме

приобретения права1, подобный подход

следует применить и к мошенничеству в

форме хищения, если речь идёт о право-

устанавливающем решении – даже выс-

ший судебный орган зачастую не видит

больших различий между этими форма-

ми мошенничества, когда рассматрива-

ет случаи вменения в качестве признака

этого преступления юридическое закре-

пление права на чужое имущество (далее

текст в извлечении выделен мной. – П.Я.):

«Рыночная стоимость земельного участка

составляла 375340 рублей. Согласно до-

говору купли-продажи Конкин В.А. при-

обрел право собственности на земель-

ный участок за 3525 рублей 30 копеек,

в результате чего он причинил админи-

страции Предгорного муниципального

района Ставропольского края ущерб в

размере 371814 рублей 70 копеек. При

таких обстоятельствах довод адвоката

о приобретении его подзащитным пра-

ва собственности на земельный участок

на возмездной основе не соответствует

действительности. Земельный участок

выбыл из собственности муниципально-

го образования незаконно. Эти данные

свидетельствуют о наличии признаков,

характерных для хищения»2.

Ценным для обсуждения проблемы

являются суждения Конституционного

Суда в той части, где он требует уста-

новления для вменения мошеннического

обмана уполномоченного органа не про-

сто факта передачи адресованного это-

му органу заявления о наличии у лица

имущественного права, в том числе пра-

ва требования истца к ответчику3 (или,

стало быть, о поддержке такого заяв-

ления третьей стороной в процессе), а

совершения дополнительных действий,

которые будут направлены на введение

уполномоченного органа в заблуждение.

Попутно замечу, что, когда лицу вме-

няется состав мошенничества в виде

обмана уполномоченного государствен-

ного органа, в том числе суда4 или, ска-

жем, Росреестра5, правоприменитель,

* Статья вторая.

1 Пункт 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48

«О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». Если не ого-

ворено иное, ссылка сделана на источники (нормативные и научные, а также на судебные

решения), опубликованные в СПС «КонсультантПлюс». 2 Определение судебной коллегии по ��головным делам Верховного Суда РФ от 6 апреля

2021 г. по делу № 19-УД20-31-К5. 3 Как и в первой статье, подчеркну, что, хотя в обсуждаемом примере используются

термины «истец» и «ответчик», в юридической действительности роль этих лиц иная, это –

виновное (либо невиновное лицо, посредством которого другим лицом, например бене-

фициаром, выполняется состав мошенничества) и потерпевшее лица, см. об этом: Яни П.

Мошенничество, прикрытое договором, порождает внедоговорное обязательство. – Закон-

ность, 2022, № 8–9. 4 См., в частности: «обман суда», «обман судебного органа» (кассационные определения

Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 19 мая 2021 г. № 77-784/2021, Восьмого

кассационного суда общей юрисдикции от 7 сентября 2022 г. по делу № 77-4047/2022; опре-

деления Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 28 мая 2021 г. № 77-2150/2021,

Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 20 октября 2021 г. № 77-5179/2021). 5 См., в частности: «обман в виде предоставления в Росреестр подложных документов»,

«обманывая его (Росреестра. – П.Я.) сотрудников о легитимности своих действий, в ре-

зультате чего право собственности…», «…целью незаконного приобретения права на чужое казалось бы, формально, т.е. в тексте

обвинения, отходит от того правила,

что обмануть можно только физическое

лицо, и не указывает конкретное вве-

дённое в заблуждение лицо, например

судью или сотрудника Росреестра (со-

ответствующего отдела Управления фе-

деральной с��ужбы государственной ре-

гистрации, кадастра и картографии по

республике, краю, области), посколь-

ку подразумевается, что в отсутствие

физического лица, которое может быть

введено в заблуждение, состав мошен-

ничества вменён быть не может, тогда

как из обвинения следует, что вводит-

ся в заблуждение путём обмана (злоу-

потребления доверием) пусть и «безы-

мянное», но именно физическое лицо.

Некоторые выводы Конституционного

Суда, сопутствующие его генеральной,

так сказать, идее, как представляется, не-

бесспорны, что, однако, сейчас не обсуж-

дается. Вместе с тем, даже не соглашаясь

с некоторыми суждениями этого высше-

го судебного органа, невозможно игно-

рировать принцип правовой определён-

ности (res judicata), согласно которому

«суды общей юрисдикции, арбитражные

суды при рассмотрении дел после всту-

пления в силу постановления Конститу-

ционного Суда Российской Федерации...

не вправе… применять нормативный акт

или отдельные его положения в истолко-

вании, расходящемся с данным Конститу-

ционным Судом Российской Федерации

в этом постановлении истолкованием»6.

Какие же утверждения Конституцион-

ного Суда значимы для уголовно-пра-

вовой оценки анализируемого деяния?

Напомню, нами обсуждается тот слу-

чай, когда в судебный процесс, где рас-

сматривается иск к ответчику (фирме

или физическому лицу, далее именуемо-

му «Б»), в действительности не имеюще-

му неисполненных обязательств перед

истцом (фирмой «А»), входит в качестве

третьего лица кредитор истца (фирма

«В», представляемая «Д», руководите-

лем или, скажем, бенефициаром, дей-

ствующим по доверенности), причём ис-

пользует для этого представляемые суду

поддельные документы о якобы имею-

щейся перед ним, третьим лицом (фир-

мой «В»), у истца «А» задолженности.

В заявлении о такой задолженности и

соответствующей заинтересованности

фирмы «В» в решении суда в пользу «А»

только и состоят, помимо подделки на-

званных документов, действия «Д»7.

В нескольких документах Конституци-

онный Суд запрещает расценивать как

мошенничество действия, содержащие

ложное утверждение при обращении в

уполномоченный орган о наличии у лица

имущественного права, если иными дей-

ствиями данное лицо не намеревается

вводить этот орган в заблуждение отно-

сительно наличия у лица такого права.

Обстоятельства, отражённые в двух

постановлениях Конституционного Суда,

состояли в том, что лица, обратившиеся

в Суд, были осуждены по ст. 159 УК РФ

за то, что, приобретя квартиру за счёт

средств федерального бюджета, пред-

ставили в налоговые органы налоговые

декларации по налогу на доходы физи-

ческих лиц с заявлением о предостав-

лении имущественных налоговых выче-

тов, на получение которых они не имели

права, будучи участниками накопитель-

но-ипотечной системы жилищного обе-

спечения военнослужащих.

Конституционный Суд без всяких ого-

ворок заключил, что «не только нало-

гоплательщики, но и налоговые орга-

ны могут ошибочно оценить наличие у

налогоплательщика права на соответ-

ствующий налоговый вычет» и «такое

имущество в особо крупном размере путем обмана работников Тукаевского отдела Управ-

ления Росреестра по Республике Татарстан совершили незаконное приобретение прав на

земельный участок…», «обман государственного органа в лице Росреестра», «совершение в

отношении должностных лиц Росреестра обманных действий», «обманывая сотрудников» Рос-

реестра, «путем обмана сотрудников» Росреестра (кассационные определения Пятого касса-

ционного суда общей юрисдикции от 10 августа 2021 г. № 77-1459/2021, Седьмого кассаци-

онного суда общей юрисдикции от 27 июня 2022 г. № 77-2764/2022, Второго кассационного

суда общей юрисдикции от 19 июля 2022 г. № 77-2554/2022; определения Четвёртого касса-

ционного суда общей юрисдикции от 22 сентября 2020 г. по делу № 88-17939/2020, Первого

кассационного суда общей юрисдикции от 27 января 2021 г. № 77-288/2021 (77-3226/2020),

Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 7 сентября 2021 г. № 88-17786/2021). 6 Статья 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Кон-

ституционном Суде Российской Федерации». 7 См.: Яни П. Вопросы квалификации мошеннического обмана суда. – Законность, 2024, № 1.

шибочное разрешение налоговым ор-

ганом вопроса об этом праве, основан-

ное в том числе на выборе одного из

нескольких вариантов толкования норм

налогового законодательства, само по

себе не говорит об обмане должност-

ных лиц налогового органа или о злоу-

потреблении доверием при обращении

к ним за разрешением данного вопро-

са, притом что налогоплательщик пред-

ставил в налоговый орган документы,

не содержащие признаков подделки

или подлога, и не совершил других

намеренных действий, специально

направленных на создание условий

для принятия должностными лицами

противоправного решения (текст в из-

влечении выделен мной. – П.Я.)»8.

Кроме того, в других документах на

основе высказанной в упомянутых поста-

новлениях позиции Суд сформулировал

приведённое правило как содержащее

общий для всех случаев квалифика-

ции мошенничества запрет на вмене-

ние данного состава. Так, он заключает:

«По смыслу Постановления Конститу-

ционного Суда Российской Федерации

от 22 июля 2020 года № 38-П, не со-

держит объективных признаков престу-

пления, предусмотренного статьей 159

данного Кодекса, обращение лица в го-

сударственный орган для разреше-

ния вопроса о праве, если при этом

представлены документы, необходи-

мые для разрешения данного вопро-

са и достаточные для его правильно-

го разрешения, тем более когда эти

документы не содержат признаков

подделки или подлога либо их пред-

ставление не сопряжено с соверше-

нием других намеренных действий,

специально направленных на созда-

ние условий для принятия органом

или должностным лицом ошибочно-

го решения (выделено мной. – П.Я.).

Не придается иной смысл оспаривае-

мой норме уголовного закона и в по-

становлении Пленума Верховного Суда

Российской Федерации от 30 ноября

2017 г. № 48 «О судебной практике по

делам о мошенничестве, присвоении и

растрате», где указывается, что спосо-

бами хищения чужого имущества или

приобретения права на чужое имуще-

ство при мошенничестве являются об-

ман или злоупотребление доверием, под

воздействием которых владелец иму-

щества или иное лицо передают иму-

щество или право на него другому лицу

либо не препятствуют изъятию этого

имущества или приобретению права на

него другим лицом (пункт 1); обман как

способ совершения хищения или при-

обретения права на чужое имущество

может состоять в сознательном сооб-

щении (представлении) заведомо лож-

ных, не соответствующих действитель-

ности сведений, либо в умолчании об

истинных фактах, либо в умышленных

действиях, направленных на введение

владельца имущества или иного лица в

заблуждение (абзац первый пункта 2)»9.

Следуя приведённой ранее позиции

Конституционного Суда, суды, рассма-

тривающие уголовные дела о мошенни-

честве, оправдывают подсудимых, ссы-

лаясь на отсутствие у лица умысла на

хищение: «Суд обоснованно посчитал

установленным, что Ш. представил в на-

логовый орган предусмотренные зако-

нодательством документы, не содержа-

щие признаков подделки или подлога,

достаточные при обычной вниматель-

ности и осмотрительности сотрудников

налогового органа для отказа в предо-

ставлении соответствующего налогово-

го вычета, не совершил каких-либо дру-

гих действий (бездействия), специально

направленных на создание условий для

принятия налоговым органом неверного

8 Постановление Конституционного Суда РФ от 4 марта 2021 г. № 5-П «По делу о проверке

конституционности части первой статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи

с жалобой гражданина В.В. Калугарова». См. также постановление Конституционного Суда РФ

от 22 июля 2020 г. № 38-П «По делу о проверке конституционности части третьей статьи 159

Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина М.А. Литвинова». 9 Определение Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2021 г. № 368-О «Об отказе

в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Харитоновой Елены Александровны на на-

рушение ее конституционных прав частью четвертой статьи 159 Уголовного кодекса Рос-

сийской Федерации». См. также: определения Конституционного Суда РФ от 26 октября

2021 г. № 2161-О, от 26 октября 2021 г. № 2179-О, от 24 февраля 2022 № 272-О, касса-

ционное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 23 мая 2022 г.

№ 77-1494/2022, кассационное определение судебной коллегии по делам военнослужащих

Верховного Суда РФ от 13 апреля 2021 г. № 211-УД21-1-К10 и др.

решения в его пользу. Сведений о том,

за счет каких средств приобреталось

указанное жилое помещение, сотрудни-

ки налогового органа от Ш. не требова-

ли, а обязанности предоставлять такие

сведения закон на налогоплательщиков

не возлагает. При изложенных обстоя-

тельствах, суд пришел к верному выво-

ду об отсутствии доказательств, свиде-

тельствующих о наличии у Ш. умысла на

хищение денежных средств путем обма-

на сотрудников налогового органа и со-

вершения им действий (бездействия),

специально направленных на создание

условий для принятия налоговым орга-

ном неверного решения в его пользу»10.

Оспаривая обоснованность распро-

странения предложенной Конституцион-

ным Судом оценки как во всех случаях

исключающей квалификацию содеян-

ного как хищения, я предлож��л отно-

сить к мошенничеству тот случай, когда

«лицу известно, что а) оно не облада-

ет правом на получение соответству-

ющих выплат и б) его не основанное

на законе требование будет удовлет-

ворено ввиду неправильной трактовки

должностными лицами положений по-

зитивного законодательства (например,

когда ему уже неоднократно предостав-

ляли при тех же условиях вычеты). Ви-

новный обращается в уполномоченный

орган с соответствующим требованием,

представляя вместе с заявлением до-

кументы, в которых отражены соответ-

ствующие действительности сведения,

однако с расчётом на очередную ошиб-

ку сотрудников уполномоченного орга-

на. В этом случае лицо самим фактом

представления заявления и прилагае-

мых к нему документов начинает проце-

дуру, которая в результате заведомого

для него дефекта11 должна по замыслу

заявителя привести к тому, что сотруд-

ник органа в итоге примет решение о

начислении выплаты... в обсуждаемом

нами примере заблуждение сотрудни-

ка налогового органа, оценивающего

содержащиеся в представляемых ли-

цом документах сведения, неоднородно:

во-первых, должностное лицо заведомо

для заявителя уже находится в заблуж-

дении относительно наличия оснований

для выплат при условиях, изложенных в

представляемых заявителем докумен-

тах (сотрудники ведомства при оценке

ошибались уже не раз, о чём заявителю

известно и на что он рассчитывает и в

этом случае), а во-вторых, самим фак-

том представления заявления, содер-

жащего утверждение о том, что выпла-

ты ему положены, заявитель порождает

юридический факт обращения в упол-

номоченные органы, который благодаря

отмеченному дефекту соответствующей

процедуры «автоматически» приводит к

его преступному обогащению за счёт

незаконной выплаты. И все эти этапы

объективной стороны деяния охваты-

ваются прямым умыслом виновного»12.

В анализируемом же в настоящей ста-

тье случае поданное фирмой «А» исковое

заявление представляло собой имуще-

ственное требование, содержащее лож-

ные утверждения относительно размера

задолженности «Б». Аналогичные дей-

ствия были совершены упомянутыми ли-

цами: Литвиновым и Калугаровым, пусть

их адресатом был иной – не судебный –

государственный орган, уполномоченный

на проверку обоснованности требований

в рамках соответствующей процедуры и

в намного большей степени, нежели суд,

подверженный риску «дефектной» дея-

тельности. Но даже в этом случае Кон-

ституционный Суд исключил возможность

признания содеянного мошенничеством.

Тем более данный подход применим

к анализируемым в настоящей статье

обстоятельствам, поскольку в силу кон-

ституционных законов о судебной си-

стеме и судах общей юрисдикции, про-

цессуальных законов суды наделены

необходимыми полномочиями с целью

проверки действительности сообщае-

мых участниками процесса сведений в

ходе рассмот��ения дела и установления

обстоятельств, о которых истец может

10 Апелляционное определение Пензенского областного суда от 10 ноября 2021 г. по

делу № 22-1250/2021. См. также: апелляционное определение Приморского краевого суда

от 22 декабря 2021 г. по делу № 22-4829/2021, кассационное определение кассационного

военного суда от 24 ноября 2021 г. № 77-385/2021. 11 Дефекта в виде неправильной, не основанной на законе оценки проверяющим докумен-

ты сотрудником органа содержащихся в них сведений. 12 Яни П. Значение запрета злоупотребления правом участниками гражданского оборота

для квалификации хищений. – Законность, 2021, № 11 и 12.

умалчивать. Рассмотрение дела в суде

в рамках искового производства не яв-

ляется «автоматическим» процессом, а

решения судов первой инстанции под-

лежат проверке судами вышестоящих

инстанций, в том числе с учётом дово-

дов, которые заявляют иные лица, уча-

ствующие в деле, а не только истец.

Конечно, если помимо изложенного

в заявлении утверждения истца отно-

сительно наличия у него права требова-

ния к ответчику он, истец, а равно иные

лица совершают в процессе судебного

разбирательства иные действия, кото-

рые, в определениях Конституционного

Суда, можно описать как представле-

ние документов, содержащих призна-

ки подделки или подлога, а равно со-

вершение других намеренных действий,

специально направленных на создание

условий для принятия судом неверного

решения, то такие действия, подлежа-

щие квалификации по ст. 303 либо 307

УК, становятся способом введения в за-

блуждение суда относительно матери-

ально-правовых оснований имуществен-

ных требований, т.е. образуют, помимо

составов преступлений против право-

судия, ещё и состав мошенничества13.

Однако действия «Д» согласно усло-

виям решаемой нами квалификационной

задачи заведомо для него не состояли –

и не были на это направлены! – в том,

чтобы создать у суда ложное впечатле-

ние относительно наличия материально-

правовых оснований требований истца к

ответчику. Следовательно, даже если ис-

тец (представитель фирмы «А»), помимо

собственно искового заявления, содер-

жащего ложное утверждение относи-

тельно наличия у ответчика «Б» соответ-

ствующих обязательств перед истцом,

обманывал рассматривавший исковое

заявление суд посредством дачи ложных

показаний, путём фальсификации дока-

зательств, то действия «Д» ни объектив-

но, ни субъективно не были включены в

процесс введения в заблуждение суда,

т.е., как об этом говорит Конституцион-

ный Суд, не были «специально направ-

лены на создание условий для принятия

органом или должностным лицом оши-

бочного решения», а значит, действия

«Д» не содержат состава мошенничества

в отношении имущества «Б».

Рассмотренные в настоящей статье

проблемы, равно как вопрос о допусти-

мости признания потерпевшими креди-

торов лица, которому имущественный

вред в результате хищения причинён

непосредственно14, порождены совре-

менной правоприменительной практи-

кой, в которой обнаруживается тенден-

ция к расширению пределов действия

норм об ответственности за хищение.

Причём речь в проанализированных слу-

чаях идёт о расширении неоснователь-

ном, когда в состав преступного дея-

ния включаются действия, не могущие

быть признаками объективной сторо-

ны этого деяния, поскольку они непо-

средственно не направлены на введе-

ние лица в заблуждение относительно

законных (материально-правовых) ос-

нований имущественных требований и/

или непосредственно не причиняют лицу

(кредитору потерпевшего) прямого дей-

ствительного ущерба.

Вместе с тем исследованные част-

ные, казалось бы, вопросы квалифика-

ции, вызванные неосновательным рас-

ширением пределов действия норм об

уголовной ответственности за хище-

ния, ставят вопрос и о тех границах,

в которых судебная практика, ведомая

высшим судебным органом, вправе ис-

толковывать состав посягательств на

собственность. Такое расширение, в це-

лом, как представляется, правомерное,

касающееся раскрытых в постановле-

ниях Пленума признаков, в частности

безвозмездности15 и корыстной цели16,

должно стать предметом дальнейше-

го научного интереса исследователей.

П. ЯНИ,

профессор юридического факультета

МГУ имени М.В. Ломоносова, научный

руководитель Научно-образовательного

центра «Уголовно-правовая экспертиза»,

доктор юридических наук, профессор.

13 См.: Яни П. Значение решений по гражданскому (арбитражному) делу для квалификации

мошенничества. – Законность, 2022, № 5–6. 14 См.: Яни П. Кредитор владельца похищенного имущества – не потерпевший. – Закон-

ность, 2023, № 12. 15 См.: Яни П. Соотношение размера хищения и суммы гражданского иска по уголовному

делу. – Законность, 2020, № 7. 16 См.: Яни П. Корысть как признак хищения. – Законность, 2019, № 2–3.

#Павел Яни #МГУ #Уголовное право

0 notes

yurmail · 5 months ago

Text

КС вынес по жалобам адвоката на Закон об адвокатуре три отказных определения подряд

https://www.advgazeta.ru/novosti/ks-vynes-po-zhalobam-advokata-na-zakon-ob-advokature-tri-otkaznykh-opredeleniya-podryad/

#yuristat #александр козлов #юристат

0 notes

yurmail · 6 months ago

Text

Что будет, если не сообщить налоговому органу о зарубежном счете?

За неуведомление налоговых органов об открытии и закрытии зарубежных счетов предусмотрен штраф в размере от 4 тыс. до 5 тыс. руб. А если такое уведомление составлено не по утвержденной форме или направлено с нарушением срока, то налагается штраф в размере от 1 тыс. до 1,5 тыс. руб. (ч. 2, 2.1 ст. 15.25 КоАП РФ).

К тому же ФНС России разъяснила, что будут считаться незаконными валютные операции с использованием средств на счетах или во вкладах в банках за границей, если резидент не представил в налоговые органы уведомления и отчеты. Размер штрафа в таком случае может составить от 20% до 40% суммы незаконной валютной операции (Письмо Федеральной налоговой службы от 16 июля 2017 г. № ЗН-3-17/5523@).

#yuristat #александр козлов #юристат

0 notes

yurmail · 6 months ago

Text

Нужно ли уведомлять налоговые органы о счетах за границей?

Резиденты РФ обязаны сообщать налоговым органам об открытии и закрытии зарубежных счетов (ч. 2 ст. 12, ч. 10 ст. 28 Закона «О валютном регулировании и валютном контроле»).

Резидент РФ – физическое лицо уведомляет об этом:

налоговый орган по месту своего жительства на территории РФ;

налоговый орган по месту своего пребывания – при отсутствии места жительства на территории РФ;

налоговый орган по месту учета – для крупнейших налогоплательщиков;

налоговый орган по месту нахождения объекта недвижимого имущества, принадлежащего налогоплательщику, – при отсутствии места жительства и места пребывания на территории РФ;

налоговый орган по выбору налогоплательщика по месту нахождения одного из его объектов недвижимости – при отсутствии места жительства и места пребывания на территории РФ;

любой налоговый орган по выбору налогоплательщика – при отсутствии у него места жительства, места пребывания и недвижимости на территории РФ.

Форма уведомления и форматы утверждены Приказом ФНС России от 24 апреля 2020 г. № ЕД-7-14/272@.

#yuristat #александр козлов #юристат

0 notes

yurmail · 6 months ago

Text

Возобновление производства по делу по вновь открывшимся обстоятельствам... | YURISTAT | Дзен

#yuristat

0 notes

yurmail · 6 months ago

Text

Нарушения в анализе доказательств, допускаемые судом при постановлении приговора

29 августа 2017

Предусмотренное в ст. 240 УПК РФ непосредственное исследование доказательств в судебном разбирательстве предполагает их анализ для познания, уяснения сути, содержания, свойств, порядка их получения и процессуальной формы закрепления через призму предписаний уголовно-процессуального закона.

Но, предусмотрев требование о непосредственности исследования доказательств в ходе судебного разбирательства, УПК РФ не раскрывает его понятие, раскрывая лишь процессуальные способы исследования доказательств. Анализ положений данной нормы ст. 240 УПК РФ позволяет указать на следующее. Во-первых, непосредственность требует, чтобы суд без каких-либо посредствующих звеньев анализировал доказательства по уголовному делу. Во-вторых, доказательства должны быть рассмотрены в ходе судебного разбирательства, для чего они именно в этой стадии уголовного судопроизводства подлежат осмотру, оглашению, заслушиванию или получению при производстве предусмотренных в УПК РФ судебных действий с предоставлением сторонам возможности принять участие в их обсуждении путем заявлений, ходатайств, постановки вопросов. В-третьих, рассмотрение доказательств в судебном заседании должно происходить при строгом и неукоснительном соблюдении всех предписаний УПК РФ.

Читайте на тему

Доказательства и доказывание по делам о военных преступлениях, совершаемых сторонами конфликта

Когда суд признает протокол допроса недопустимым доказательством

Оценка доказательств при составлении обвинительного заключения

Проверка доказательств по делам, связанным с незаконным оборотом наркотиков

Коттеджный посёлок VISION. Всё для счастья.

Формальный подход к анализу доказательств

Согласно ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. При этом, как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ, «судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены».

В соответствии со ст. 380 УПК РФ несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела образует кассационное основание для его отмены или изменения. Выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, поскольку они либо не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, либо содержат существенные противоречия, либо основаны на противоречивых доказательствах. В частности, возвращение уголовного дела на повторное судебное рассмотрение на практике происходит в силу того, что суд первой инстанции в ходе первоначального производства не вникает в содержание конкретных и непосредственно в суде рассмотренных доказательств, не уясняя их смысла и не раскрывая сути в судебном решении, не устанавливает непосредственную причинную связь между исследованными в судебном заседании доказательствами и теми обстоятельствами, которые подлежали доказыванию и были описаны судом в установочной (описательной) части судебного решения.

Эта ситуация - следствие формалистского подхода к исследованию доказательств и установлению лишь исключительно на их основе круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, и свидетельство поверхностно-пренебрежительного отношения к назначению уголовного судопроизводства. В этом таится огромная опасность, поскольку под видом подтверждения выводов суда совокупностью доказательств творится произвол: в судебном решении приводятся доказательства, смысловой и содержательный анализ которых никак не позволяет согласиться с тем, что утверждается в выводах суда.

Например, в обвинительном приговоре Ковылкинского районного суда Республики Мордовия в отношении Я. и III. в качестве доказательств виновности осужденных в совершении вымогательства организованной группой в отношении ряда лиц суд сослался на показания свидетелей С. и М. Однако в показаниях данных свидетелей, приводимых в указанном приговоре в качестве доказательств виновности Я. и Ш. в совершении вменяемых им в вину преступлений, отсутствуют какие-либо сведения об их причастности. Так, свидетель С. в суде однозначно показал, что ни подсудимых, ни потерпевших не знает, ему ничего не известно. То же самое в судебном следствии утверждала и свидетель М., показавшая, что подсудимых не знает, потерпевших тоже не знает.

Между тем, несмотря на подобный характер показаний данных свидетелей, которые самим судом приводятся в обжалуемом приговоре, их показаниями суд в приговоре обосновывал виновность подсудимых Я. и Ш3. Это как раз один из тех случаев, когда указанными доказательствами, рассмотренными в судебном разбирательстве, не подтверждаются выводы суда (уголовное дело № 25 112).

«Аналогичные» показания свидетелей

На практике нередки случаи, когда суд в приговоре указывает на показания свидетелей, которые якобы аналогичны показаниям других свидетелей, без раскрытия того, в чем же суть, смысл и содержание этих показаний. Между тем, ознакомление с содержанием «аналогичных» показаний по протоколу судебного заседания позволяет утверждать либо об их смысловом различии, либо о том, что сведения в них никоим образом не связаны с тем, что установлено судом в том или ином судебном решении.

Например, в обвинительном приговоре Пролетарского районного суда г. Саранска от 8 февраля 2005 года в отношении Р., признанного виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 158, ч. 2 ст. 327 УК РФ, при изложении доказательств в подтверждение выводов о его виновности суд в целом ряде случаев не раскрывает существо приводимых им в приговоре доказательств. В частности, не раскрыто в приговоре существо следующих доказательств: показания свидетелей К, М., Ц., Г., Д., Л., А., С, 3, И, заявление генерального директора ОАО «Завод «Сарансккабель», протокол осмотра документов, протоколы выемки и осмотра журнала учета погрузочно-разгрузочных работ, а также других доказательств, лишь наименования которых указаны в данном приговоре (уголовное дело № 22-510/2005).

На недопустимость такого отношения к исследованию, анализу доказательств в приговоре указывал и Пленум ВС РФ в п.3. названного выше постановления №1. «Ссылаясь в приговоре на показания допрошенных по делу лиц, заключение эксперта, протоколы следственных и судебных действий и иные документы, подтверждающие, по мнению суда, те или иные фактические обстоятельства, необходимо раскрыть их содержание. Например, не только перечислить фамилии потерпевших, свидетелей, но и изложить существо их показаний».

Отсутствие конкретизации доказательной базы по каждому подсудимому

Неподтверждение выводов суда доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, происходит нередко и тогда, когда, например, в приговоре доказательства приводятся без их конкретизации применительно к каждому подсудимому и к каждому эпизоду обвинения. Между тем смысловой анализ не конкретизированных доказательств позволяет подчас заключить о другом характере обстоятельств, подлежавших доказыванию по уголовному делу, отвергая то, что утверждается в приговоре суда относительно них и относительно того, что ими подтверждаются выводы суда в приговоре, в частности, вывод о причастности лица к совершению того или иного преступления.

В том же п.3 постановления Пленума ВС РФ № 1 судам разъяснено, что «по делу в отношении нескольких подсудимых или по делу, по которому подсудимый обвиняется в совершении нескольких преступлений, приговор должен содержать анализ доказательств в отношении каждого подсудимого и по каждому обвинению».

Например, в обвинительном приговоре Верховного суда Республики Мордовия от 15 марта 2010 года в отношении Р., Г., М., Б., не считаясь с данным разъяснением, нарушая предписания п. 2 ч. 1 ст. 307 УПК РФ, не дает анализа доказательств в отношении каждого подсудимого.

Несмотря на то, что суд обязан вникнуть в суть, содержание доказательств, уясняя их смысл, значение, устанавливая на их основе обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, к сожаленью, по указанному выше приговору этого не произошло. Хотя в ходе судебного заседания судом были непосредственно исследованы доказательства, приведенные в приговоре, однако выводы по ним судом сделаны такие, которые не обусловлены их содержанием. Поскольку из сути и смысла доказательств не вытекают те выводы, которые сделаны судом в обжалуемом приговоре, то такие выводы суда, не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании. Такое произошло в силу тог��, что суд не вникал в содержание конкретных и непосредственно в суде рассмотренных доказательств, не уясняя их смысла и не раскрывая их содержания применительно к каждому осужденному, не установил непосредственную причинную связь между исследованными в судебном заседании доказательствами и теми выводами, которые были сделаны в описательной части обжалуемого приговора (уголовное дело № 19657).

Кроме того, конкретный анализ доказательств в приговоре должен быть и по квалифицирующим признакам. Так, согласно п. 2 ст. 307 УПК РФ в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора должны содержаться и доказательства, на которых основаны выводы суда о виновности подсудимого в совершении преступления по предварительному сговору группой лиц. Подобную позицию неизменно в своих решениях в кассационном порядке занимает Верховный суд РФ и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Мордовия.

Противоречивые выводы суда

Неверная юридическая и фактическая оценка свойств, содержания доказательств, рассмотренных в ходе судебного следствия, нередко также порождает неправильные выводы суда. Иногда стремление обосновать виновность порождает на практике абсурдный анализ и оценку доказательств в судебных решениях.

Примечательными в этом отношении являются результаты оценки показаний ряда свидетелей в обвинительном приговоре Чамзинского районного суда Республики Мордовия от 10.03.2006 в отношении В., признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 163 УК РФ. Отвергая показания ряда свидетелей, суд в приговоре указал дословно следующее: «Нельзя принять за основу показания свидетелей С, К., Р., которые при встрече с П. (потерпевшим) в разное время в период с 8 по 10 июня 2004 года не видели у последнего каких-либо телесных повреждений по тем основаниям, что они, не обладая специальными познаниями в области медицины, на лице у П. телесные повреждения могли принять за нормальное анатомическое строение и физиологический процесс, в то время как в этой части их показания опровергнуты в судебном заседании показаниями экспертов Л. и X., наделенных специальными познаниями в области проводимых ими по делу исследований и выводами данных ими заключений».

В кассационной жалобе осужденный В., руководствуясь законом и логикой, оценивая доводы суда, исходя из сути и содержания показаний свидетелей, сделал совершенно обоснованный вывод о том, что показания свидетелей отвергнуты надуманными доводами судьи. Осужденный В. указал следующее:

«Суд не может предполагать, тем более суд не может предполагать за свидетелей и за тех свидетелей, которые в своих показаниях однозначно, определенно и без каких-либо колебаний утверждали, что телесных повреждений у П. не было. В частности, на стр. 38-39 протокола судебного заседания изложены показания свидетеля С., в соответствии с которыми С. не предполагал и не сомневался в своем ответе о том, что у П. не было телесных повреждений, а на его лице - припухлостей. Свой категорический ответ в этой части объяснил тем, что П. стоял с ним рядом, было утро 10 июня 2006 года, лицо П. было освещено солнцем».

Определенностью в суде отличались и показания свидетеля К., изложенные на страницах 40 - 41 протокола судебного заседания. Так, в суде он показал, что телесных повреждений у П. не видел, когда с ним встречался 10 июня 2006 года. Категоричным в своих показаниях был и свидетель Р., который показал, что у П. в день ареста В. не было никаких телесных повреждений.

Опровергать указанные показания свидетелей с помощью судейских предположений о нормальном анатомическом строении и физиологическом процессе есть произвольные судейские фантазии о том, почему нормальные люди не могли увидеть синяк, царапину, припухлость. При этом суд вроде как всерьез пытается доказать, что для того чтобы увидеть синяк, царапину, припухлость, другие повреждения на лице, нужно обладать специальными медицинскими познаниями экспертов. У суда получается, что X. и Л. - эксперты, такими познаниями обладающие и в силу этого они могут различить, где синяк, припухлость, другое телесное повреждение, а где нормальный физиологический процесс и нормальное анатомическое строение, а вот свидетели С, К, Р. отличить телесные повреждения от этого самого нормального анатомического строения и физиологического процесса не могут, так как у них специальных медицинских познаний нет. При этом суд отвергает не только показания указанных свидетелей с помощью предположений, но и по сути положение ч. 4 ст. 302 УПК РФ о том, что «обвинительный приговор не может быть основан на предположениях» (уголовное дело № 22 - 1163/04).

Игнорирование противоречий в доказательствах

Существенное значение для дела имеют все исследованные в суде доказательства, относящиеся к обстоятельствам, подлежащим доказыванию по уголовному делу. Например, в судебном заседании исследуются доказательства стороны защиты и стороны обвинения, одним из которых суд дает анализ и оценку, а другие даже не упоминает в приговоре, хотя для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, и оценки доводов сторон они значимы, поскольку на них основывается их позиция по делу.

Истинными не могут быть оба противоречивых доказательства. В любом случае при противоречивости показаний одного и того же лица об одном и том же только одни из них могут быть истинными, другие же не истинны, т. е. являются ложными. Это вытекает не только из положений норм УПК РФ, требующих указать, почему суд отвергает одни доказательства и принимает во внимание другие, но из сути логического закона - закона исключенного третьего: или-или, третьего не дано. Если сведения, сообщаемые тем или иным свидетелем на всем протяжении производства по делу были разными, вплоть до диаметрально противоположных, то они все не могут быть признаны истинными.

В приговоре или ином судебном решении при анализе доказательств мотивы должны приводиться не ради мотивов. Они должны явиться результатом сущностной и содержательной оценки доказательств.

Когда в приговоре излагаются противоречивые доказательства или разные показания одного и того же лица без указания на то, какие из них судом отвергаются, а какие положены в основу принятого судебного решения, то в этом случае нарушаются требования уголовно-процессуального закона о непосредственности исследования доказательств, важной составляющей которого является не только рассмотрение доказательств, но еще и их оценка по правилам свободной оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ).

Отсутствие доказательств

Не соответствуют требованиям УПК РФ и те случаи, когда в приговоре не только не анализируются существенные противоречия в доказательствах, но и отсутствуют эти доказательства. «Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства» (п. 2 ч. 1 ст. 307 УПК РФ).

На необходимость соблюдения указанных предписаний норм УПК РФ неоднократно указывала и Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Мордовия в своих решениях, выносимых в кассационном порядке и отменяющих состоявшиеся приговоры в связи с несоблюдением требований ст. 307 УПК РФ.

Несоблюдение указанных требований ст. 307 УПК РФ при составлении Ленинским районным судом обвинительного приговора в отношении С. привело к тому, что в нем виновность С. обосновывается показаниями другого обвиняемого К., который давал их в ходе предварительного следствия и оглашенными в ходе судебного следствия. При этом суд не приводит никаких мотивов того, почему им отвергнуты показания К., данные им в ходе судебного следствия. Больше того, данные показания даже не приводятся в приговоре. Таким же образом суд поступил и при изложении в приговоре показаний свидетелей И., И., М., И., Г., М., П., И., А. Положив в основу приговора их показания, данные в ходе предварительного следствия и оглашенные в ходе судебного следствия, суд не приводит мотивы того, почему отвергнуты показания указанных свидетелей, данных ими в ходе судебного следствия.

Нарушение непосредственности оценки доказательств

Правила свободы оценки доказательств суду предоставляют простор, при этом в основе свободы судейского усмотрения по оценке доказательств должна лежать непосредственность их исследования в судебном разбирательстве. Чтобы суд имел возможность вникнуть в их смысл, уяснить их суть и содержание, взвешивая свойства доказательств, сопоставляя их друг с другом, чтобы только на их основе формулировать все выводы относительно обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

По уголовному делу в отношении С. Ленинским районным судом г. Саранска нарушение требований ст. 240 УПК РФ о непосредственности исследования доказательств в суде выразилось в том, что суд, при отсутствии предусмотренных в ст. 281 УПК РФ оснований, огласил данные в ходе предварительного следствия показания свидетелей М.. М., К, Т. Основанием для оглашения показаний указанных свидетелей данных в ходе предварительного расследования для суда послужили такие причины их неявки, как служебная командировка, командировка, занятость на работе, заболевание, подтвержденное справкой. Между тем, ни одно из указанных оснований не предусмотрено в ч. 2 ст. 281 УПК РФ для оглашения в суде показаний свидетелей, данных ими на предварительном следствии.

Нарушение принципа состязательности в ходе данного судебного разбирательства выразилось и в том, что вопреки требованиям ст. 15 УПК РФ о равноправии перед судом сторон обвинения и защиты и о том, что суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, суд отказал стороне защиты в праве представить доказательства.

Например, в ходе судебного заседания 30.05.2007 стороной защиты заявлялось ходатайство о вызове и допросе в суде в качестве свидетелей стороны защиты М., А., Н., Р., К., 3., У., Ш., Б., М. При этом было заявлено, что данные этих свидетелей указаны в приложении к обвинительному заключению. Игнорируя грубо принцип состязательности и равенства прав сторон, суд в удовлетворении данного ходатайства отказал по надуманному основанию с формулировкой: «В удовлетворении ходатайства отказать. Разбирательство дела продолжается уже 3-й год, за это время сторона защиты могла сформировать список свидетелей защиты, который суду представлен не был. Защитник К. не указала, какие обстоятельства в интересах защиты могут пояснить перечисленные свидетели».

Согласно ст. 243 УПК РФ председательствующий руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные УПК РФ меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон. Равенство прав сторон в соответствии со ст. 244 УПК РФ означает равные права стороны обвинения и стороны защиты на их участие в исследовании доказательств.

В нарушение данных норм УПК РФ по указанному выше уголовному делу председательствующий в судебном заседании не создал равноценных условий стороне защиты для ее участия в исследовании письменных доказательств. Все исследование письменных доказательств по данному уголовному делу свелось лишь к их оглашению. Так, согласно данным протокола судебного заседания от 17.05.2007 – 13.06.2007 государственный обвинитель только огласил представленные им документы в качестве доказательств стороны обвинения.

При этом председательствующим в судебном заседании не предоставлялась возможность стороне защиты заявлять какие-либо ходатайства и делать заявления по оглашенным документам. Ни разу председательствующий не выяснял у участников процесса, нет ли у них каких-либо заявлений, ходатайств по оглашенным документам. Таким отношением к исследованию доказательств были нарушены положения ч. 1 ст. 248 УПК РФ относительно предоставлении защитнику реальной возможности участвовать в исследовании доказательств, заявлять ходатайства.

Были нарушены также требования УПК РФ относительно непосредственности исследования письменных доказательств, представленных стороной обвинения. Несмотря на то, что данная норма УПК РФ предписывает, что «все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию», по данному уголовному делу письменные доказательства непосредственно не исследовались. Созданная видимость такого их исследования в суде выразилась в том, что в большинстве своем текст содержания документов в суде прокурором не был даже оглашен. То, что в протоколе судебного заседания названо оглашением документов, свелось лишь к чтению их названия и не более того. В частности, подтверждением данного обстоятельства служит следующая запись на обороте листа 11 протокола судебного заседания от 17.05.2007 – 13.06.2007, сделанная после оглашения, как указано в протоколе судебного заседания, в полном объеме документов на 132 листах дела тома № 2:

«Подсудимый С. заявил: на изучение 2 тома ушло 5 минут и 30 секунд. Это поверхностное изучение материалов дела. Прошу детально подойти к изучению».

В таком же порядке, без оглашения содержания документов, ограничиваясь лишь чтением их названия, были «исследованы» документы и в другие дни. Так, 22.05.2007 года с 14 часов и до конца рабочего дня поспешно, формально, поверхностно и в ускоренном режиме в судебном заседании были допрошены три свидетеля и «исследованы» 302 листа уголовного дела тома № 7 и 151 лист уголовного дела томов №№ 9,11,12. Получается, что в общей сложности за столь короткий промежуток времени были исследованы 453 листа, многие из которых являлись бухгалтерскими документами и требовали к себе пристального внимания уже при их оглашении» (уголовное дело № 1-254/07).

Выводы

Изложенные выше примеры судебных ошибок и нарушений, разумеется, можно продолжить, и ситуация из года в год не становится лучше. Возможно, с учетом этого было бы правильным дополнить ст. 380 УПК РФ о несоответствии выводов суда, содержащихся в судебном решении, фактическим обстоятельствам дела, пунктом 5 следующего содержания: «Суд в судебном решении не раскрыл существо и содержание непосредственно в суде рассмотренных доказательств, не дал анализ непосредственной причинной связи между исследованными в судебном заседании доказательствами и теми обстоятельствами, которые подлежали доказыванию и были описаны судом в установочной (описательной) части судебного решения».

КС: норма об удалении подсудимого из зала заседания за нарушение порядка не лишает его права на...

За нарушение порядка в судебном заседании судья удалил подсудимого до окончания прений сторон. Обвинительный приговор высшие инстанции оставили в силе. Осужденный обратился в КС с жалобой на неконстит...

29 февраля 2024

Читать полностью

Что нового разъяснил Пленум ВС по уголовным делам об уклонении от службы в армии

Пленум ВС внес поправки в действующее с 2008 года постановление об уклонении от призыва на военную службу. Теперь это постановление касается только призывников, уклоняющихся от военной или альтернатив...

18 мая 2023

Читать полностью

Характерные ошибки при определении рецидива как отягчающего наказание обстоятельства

Разобрали судебные ошибки при определении рецидива как отягчающего наказание обстоятельства, которые встречаются наиболее часто.

5 ноября 2024

Читать полностью

Суд вынес приговор экс-сотрудникам Мособлсуда за неправомерный доступ к ГАС «Правосудие»

В результате преступных действий была нарушена нормальная работа Мособлсуда и подорван авторитет органа госвласти, осуществляющего правосудие.

10 июня 2024

Читать полностью

Суд наказал подсудимого за кражу тома уголовного дела

Подсудимого доставили в суд для ознакомления с 14 томами уголовного дела по статье о сбыте наркотиков. Он решил украсть один из томов, чтобы помешать правосудию. Пропажу обнаружили, когда подсудимого...

25 ноября 2024

Читать полностью

Кассация не исследовала материалы уголовного дела — ВС направил дело на новое кассационное...

Верховный суд установил, что в момент рассмотрения кассационного представления прокурора материалов обжалуемого уголовного дела в суде кассационной инстанции не было.

20 февраля 2024

Читать полностью

ВС напомнил: в отношении умершего можно вынести только оправдательный приговор или решение...

Обвиняемый С. умер после вынесения оправдательного приговора до направления дела в кассацию. Но это не помешало заместителю прокурора вынести кассационное представление. А суду округа назначить судебн...

10 декабря 2024

Читать полностью

Можно ли прекратить уголовное дело в связи с примирением с невменяемым обвиняемым

На этот ответил почетный адвокат России Алексей Анатольевич Куприянов в материале из свежего номера журнала «Уголовный процесс».

7 ноября 2024

Читать полностью

ВС разъяснил, когда в уголовном деле может быть два приговора

Выйдя из совещательной комнаты суд огласил вводную и резолютивную части приговора. А в материалах дела было два документа: с вводной и резолютивной частями приговора, и его полный текст. Кассация посч...

19 июля 2024

Читать полностью

При постановлении приговора по делу о взятке суд не разрешил вопрос о судьбе арестованного...

Суды не приняли решения об обращении взыскания на автомобиль в счет исполнения наказания в виде штрафа, ограничился лишь указанием на сохранение ареста, не разрешил судьбу арестованного автомобиля.

5 февраля 2024

Читать полностью

0 notes