cooperchronicle

[cooperchronicle]

Пеле, Златан, Черчесов

Год назад Россия в серии пенальти выбила Испанию и вышла в четвертьфинал домашнего Чемпионата мира, а я не без некоторых мучений добивал свой редкий лонгрид — портрет Станислава Черчесова, который за две с половиной недели превратился из самого ненавидимого в России футбольного функционера (кажется, в тот момент даже Мутко так не раздражал общественность) в национального героя.

Стоит добавить, что где-то за два года до того я оказался в необычной роли рецензента фильмов о футболе (спасибо GQ) и написал про документалку о молодом Златане Ибрагимовиче (неожиданно хорошую) и байопика Пеле (героически ужасное зрелище).

2018. Медуза

Едва ли наставник немецкой сборной счел явление к нему тренера-призрака дурным предзнаменованием. Тогда метафора считывалась иначе. В кресле справа — полнокровный тренер, чемпион мира, гордость отлаженной немецкой системы подготовки игроков, специалист, при котором сборная на крупных турнирах если и проигрывала, то не раньше стадии полуфиналов. В кресле слева — «виртуальный» тренер сборной, которая на тот момент казалась уже ни хорошей, ни плохой — а буквально несуществующей. Через три недели после той пресс-конференции команда Черчесова опустится на 70-е место в рейтинге ФИФА — самое низкое в своей истории — и будет покушаться на антирекорд: восемь матчей без побед подряд (такое уже случалось в истории сборной России, но не под руководством одного тренера).

2016. GQ

О Златане можно рассказывать по-разному. Как о провинциальном аутсайдере, который, по собственному признанию, воровал бы велосипеды в родном Мальме, если бы не футбол. Как о сыне югославских эмигрантов, вынужденном перебарывать ксенофобию. Как об амбициозном спортсмене, жадном до титулов (что, кстати, чистая правда – за последние 14 сезонов Ибра всего два раза не становился чемпионом в своем клубе). Как о законченном эгоманьяке, не переступившем через себя даже в чемпионской «Барселоне» Пепа Гвардиолы – на тот момент безоговорочно лучшей команде мира. Наконец, через призму его агента Мино Райолы, виртуозно продававшего своего клиента из клуба в клуб и выбивавшего для игрока королевские условия, несмотря на противоречивую репутацию. 

2016. GQ

Безжалостно перевирая детали, «Пеле» тем не менее правдив в главном. Это касается и родовой травмы бразильского футбола – проигранного Уругваю домашнего финала ЧМ 1950 (пропустившему роковой гол вратарю Барбозе до самой смерти припоминали, как он «заставил рыдать всю страну»). И особого, почти религиозного отношения к игре (другая бразильская легенда, Сократеш, объясняя землякам принципы демократии, прибег к самому наглядному примеру – устроил демократический режим в родном футбольном клубе «Коринтианс»). И жесточайшего давления, в условиях которого тренеру Висенте Феоле в 1958-м пришлось ставить игру одаренным, но еще не обстрелянным новичкам сборной. И бразильского стиля джинга как продолжения национальной идеи о том, что законы и дисциплина не писаны для того, кто достаточно сноровист и талантлив, чтобы эти законы обходить. 

[cooperchronicle]

Из Норвегии в КНДР

В Москву на Beat Film Festival свою новую ленту привозит Мортен Тровик, человек, наладивший маловероятный культурный обмен между Норвегией и КНДР (и в ходе этого обмена отправивший к Кымсусанскому дворцу Солнца группу Laibach). С Тровиком я беседовал в 2018 году в Киркенесе на фестивале Barents Spektakel —  Laibach там тоже были.

2018. Звуки

https://www.zvuki.ru/R/P/78013/

Человек, устроивший первый рок-концерт западной группы в КНДР (все тех же Laibach, разумеется), Тровик начинал наводить культурные связи с “самой закрытой страной мира” именно в Киркенесе. Несколько лет назад он пригласил в город пару северокорейских инструкторов массовой гимнастики, а поскольку в самом Киркенесе волонтеров нашлось не слишком много, массовку пополнил гарнизон квартировавших неподалеку пограничных войск. На следующее утро высоким чинам из минобороны Норвегии пришлось объясняться, как так получилось, что солдаты НАТО пляшут под дудку представителей глубоко враждебного им государства.

Тровика, который любит ставить неудобные вопросы о тоталитаризме и массовом сознании, такие казусы только раззадоривают. В то время, как официальная западная риторика дегуманизирует КНДР как абсолютный Мордор, режиссер, наоборот, старается очеловечить если не режим, то по крайней мере, людей, оказавшихся под режимом. Результатом чего и стал дружественный визит Laibach, группы, обвиняемой в “пропаганде фашизма”, в страну, которую регулярно сравнивают с нацистской диктатурой. Подготовка исторического концерта легла в основу фильма “День освобождения”, которые показывают здесь же, на Barents Spektakel.

2018. КРОТ

— Какую самую большую чушь вы о себе читали? — Что я наивный человек. Мало что настолько далеко от истины. Остальное было просто грубостью, но такое я не воспринимаю близко к сердцу. Чем больше на тебя нападают, тем больше это говорит о том, что людям не все равно. Они реагируют, это провоцирует споры и вопросы, которые, по-моему, необходимо задавать.

[cooperchronicle]

Теоретики

С теоретиками от музыки беседовать одновременно проще и сложнее, чем с музыкантами (два эти подмножества пересекаются, конечно, но тут будут именно профессиональные критики и историки). Сложнее, потому что это путешествие с очень неявным маршрутом и “о чем будет ваш следующий альбом”, “вот тут про вас в Википедии написали - врут люди али правду говорят” и другие приемы ленивой журналистики заведомо не работают. Проще, потому что этим людям привычно изъясняться о музыке (а не создавать ее интуитивно, на невербальном уровне), рассуждать о ней и задавать вопросы.

Пару лет назад мне выпало несколько возможностей побеседовать с Полом Морли, Саймоном Рейнолдсом и Джоном Роббом (за возможности эти спасибо Британскому совету, который всех их привозил в Москву) и обсудить с ними, в числе прочего, миссию музыкальной критики, ретроманию и наследие панка.

2015. Пол Морли (”The Age of Bowie”, “Joy Division: Piece by Piece”, “Words and Music: A History of Pop in the Shape of a City”):

В какой-то мере, демократизация интернета предполагает, что это хорошо, когда нет судьи, нет фильтра, нет арбитра, который решает за тебя. Но я совсем не уверен, что это хорошо, потому что арбитры никуда не делись, они просто ушли в тень, стали скрытнее и хитрее. Мы их не видим, но это не значит, что их нет. И потом, мне нравятся мифы, нравятся иконы. Я - фанат Иисуса, а он самая настоящая суперзвезда. Я не хочу, чтобы "все были как все", нам нужны мифические фигуры, которые будут выделяться на общем фоне, будут что-то рассказывать мне о жизни, о мире, об истории и о будущем. Будут удивлять, словом. И будут биться за свое право быть услышанным. Демократизация сети этому не способствует.

2016. Саймон Рейнолдс (”Energy Flash”, “Retromania”, “Rip It Up and Start Again”, “Shock and Awe”, “Bring the Noise”):

Ведь ностальгия никуда не денется. Люди среднего возраста, неплохо зарабатывающие, начинают вспоминать молодость и хотят, чтобы все повторилось заново. И если вы не ходите слушать музыку живьем каждую неделю, вы, скорее всего, будете готовы отдать приличные деньги за билет на концерт любимой группы - а у вас будут эти деньги, потому что вы зарабатываете больше, чем в молодости. Промоутеры сообразили, что они могут неплохо зарабатывать на таких концертах, группам это тоже выгодно, потому что им хорошо платят за реюнионы. Но есть и другие причины, по которым группы воссоединяются. Я обсуждал это в книге с промоутером Полом Смитом, который многими реюнионами занимался, и он рассказал, что для многих музыкантов это было сродни психологической терапии. Ты много лет назад разругался с коллегами по группе, но все же это люди, с которыми ты через многое прошел - в таком случае воссоединение может стать эмоциональным исцелением. Бывает, что после распада одной группы ты пытаешься продолжать карьеру в других, но обнаруживаешь, что помнят-то тебя все равно из-за первой. И это, на самом деле, здорово - ты сотворил что-то такое, до чего людям до сих пор есть дело. Поэтому процесс воссоединений может продолжаться бесконечно. Всегда будет ностальгия, всегда будут музыканты, которым нужно чем-то себя занять, вновь почувствовать свою важность, и всегда будут промоутеры, готовые соединить ностальгирующую публику с неустроенными музыкантами.

2016. Джон Робб (”Punk: An Oral History“, “The Stone Roses and the Resurrection of British Pop“):

панк никуда не уходил. Это мощная андеграундная сцена, которая до сих пор активна во всем мире. Что касается "Брекзита", то он в какой-то степени был результатом панк-рока, заложенного в нем цинизма и неверия в какую бы то ни было систему. Думаю, что сейчас британцы не верят ни в одного политика, и это неудивительно. Я-то вижу хороших политиков, но сегодня они далеко не на вершине пирамиды. Так вот, всеобщий цинизм - это одна из искр панк-рока. До него люди действительно верили в то, что система работает, и даже если она иногда сбоит, на то есть свои причины. Джон Севидж в книге "England's Dreaming" показывает, какой была Британия до панк-рока: это была страна, грезившая наяву, питавшая иллюзию, что она все еще остается империей (смеется). И "Брекзит" - это результат того, что мы проснулись и поняли, что мы не настолько важны в современном мире, как нам казалось. И пусть многие из тех, кто голосовали за выход из ЕС, никогда не были панками - идеи, которыми панк заразил британское общество, все равно глубоко в нем сидят. Что с одной стороны, прекрасно. Но с другой стороны, нам надо уже определиться, чего мы хотим (смеется). Для Британии сейчас настал интересный момент - она как курица без головы: никто не контролирует ситуацию, никто не берет на себя ответственность и никто до конца не понимает, что происходит.

[cooperchronicle]

Ведьмак

Когда тебя собираются вешать, попроси стакан воды. Никогда не известно, что может произойти, пока его принесут.

Netflix наконец объявил время выхода первых серий "Ведьмака”: четвертая четверть года, с октября по декабрь. А значит самое время вспомнить, что я сам писал о саге Сапковского (и еще чуточку об играх по мотивам его книг). Для “Медузы” короткий FAQ, объясняющий, что это вообще такое и как написанная забавы ради сказка на ночь разрослась до важнейшей статьи культурного экспорта Польши и мощного и актуального антивоенного высказывания. А уже для “Кинопоиска” развернул историю, попытавшись посмотреть на нее глазами автора (спасибо сайту Eurogamer за отличное интервью с Сапковским) и прикинув перспективы адаптации, которая станет либо большим событием, либо оглушительным провалом.

500 часов, потраченных на игры серии, и еще добрая сотня, потраченная на аудиокниги и чтение - все здесь, не пропали даром.

2017. Медуза

Несмотря на фантастический сюжет и антураж, это сага и о вполне реальных проблемах: природе власти и ксенофобии. В этом мире люди конфликтуют с «нелюдями», то есть всеми остальными разумными антропоморфами вроде эльфов, краснолюдов, низушков и ведьмаков. К этому добавляются размышления о мизогинии и прочих вопросах, свойственных «нашему» миру. К тому же книги о ведьмаке — это еще и мощное антивоенное высказывание. Уроженец страны, оказавшейся в XX веке между молотом и наковальней, Сапковский изображает войну во всех отвратительных подробностях, постоянно напоминая, что от кровавых междоусобиц выигрывают только правители, а не простолюдины. И все это со свойственным автору метким невеселым юмором.

2018. Кинопоиск

За основу Сапковский взял сказку о хитром подмастерье сапожника, одолевшем дракона. Сюжет показался начинающему автору настолько вздорным и нереалистичным, что он расправился с ним особо циничным способом. «Чушь полная. Бедные сапожники делают обувь, а не убивают монстров. Солдаты и рыцари? Эти в основном идиоты. Священники? Им только и надо, что грести деньги да совращать детей. Так кто должен убивать монстров? Профессионалы!»

[cooperchronicle]

The Orb + Ninja Tune

Блаженная эпоха, когда люди вдруг поняли, что новую музыку можно создавать из старой целиком или почти целиком, ни у кого не спрашивая разрешения, долго не продлилась, но подарила нам нескольких прекрасных анархистов, выведших цитирование на какой-то запредельный уровень. Среди них погодки и, в общем, идеологически близкие люди, умеющие думать, что называется, outside the box — не только в смысле нарезания сэмплов (кого этим сейчас удивишь), но и в смысле больших идей и выбора подходящих и совершенно неожиданных соучастников: Алекс Патерсон из The Orb и Мэтт Блэк из Coldcut. С первым я поговорил недавно, в канун его очередного приезда в Москву и Питер, со вторым побеседовал по случаю 30-летнего юбилея его группы.

Бонусом: их совместный 70-минутный микс.

2019. Звуки

Самая невероятная коллаборация, которую вам удалось провернуть? Алекс Патерсон: Легко! Кавер на Bee Gees, записанный вместе с Робби Уильямсом (“I Started a Joke” вышла на трибьют-сборнике “Gotta Get a Message to You” в 1998 году; стоит упомянуть, что многие поклонники Bee Gees люто ненавидят этот кавер — прим.). Вот это чемпион с большим отрывом, вряд ли я смогу сделать что-то еще более странное (смеется). На самом деле, хорошо же получилось, такой крепкий даб вышел, и Робби в нем звучит как регги-певец. Робби вообще славный малый, он как комик-пародист, может изобразить кого угодно, хоть Джонни Роттена, хоть Боба Марли. Поэтому с ним было легко работать, ему просто нужно было дать регги, а все остальное уже сделал я (смеется). И это трек, который можно в регги-клубах играть: никто и не подумает, что это Робби Уильямс, перепевающий Bee Gees.

2017. Mixed News

Хоть это и давняя история, не могу не с��росить: каково было сотрудничать с Марком Э. Смитом из The Fall?

Мэтт Блэк: В конце 80-х мы попытались найти в Британии хип-хоп, и выяснили, что по-настоящему британского рэпера днем с огнем не сыскать. И тут нас осенила догадка: Марк — это и есть британская версия рэпа! Он не пытался звучать как американец. Тут надо сказать спасибо Джону Пилу, который знакомил мир с очень разной музыкой. Думаю, что у него в эфире я и услышал The Fall первый раз (Пил был известным фанатом The Fall, в его радиошоу группа выступала 24 раза, больше, чем кто-то либо другой — прим.).

Смит, конечно, интересный персонаж, со своей темной стороной, но мы отлично сработались. Я попросил его записать вокал для “I’m In Deep”, и этот трек стал чем-то вроде указательной стрелы. Мы часто таким стрелки расставляем, мол, будущее — это в ту сторону. Хотя совсем не обязательно сами идем в указанном направлении. И вот трек оказался таким указателем: хип-хоп + рок + панк + эйсид-хаус. Многие артисты потом пошли в этом направлении. Кто-то из них, разумеется, независимо от нас до этого додумался. Получился интересный сплав инди-рока и танцевальной музыки, “I’m In Deep“ был нашим вкладом в этот жанр.

Solid Steel: Colcut meets The Orb

[cooperchronicle]

Music Documentaries

Пару лет назад составлял для дружественного телеграм-канала список любимых музыкальных документалок, за это время он едва ли претерпел изменения и, в общем, почему бы его не продублировать со ссылками на трейлеры. Большинство из этих фильмов новые, и это неслучайно: за последние лет деть жанр правда шагнул далеко вперед. Не только в смысле статуса (хотя за последние десять лет “Оскар” за лучшую полнометражную документалку трижды доставался фильмам о музыкантах — два из трех лауреатов в списке ниже), но, прежде всего, в смысле понимания очень простой истины: лучшие музыкальные документалки — всегда о чем угодно, только не о музыке. О личной драме, о семье, среде и обществе, о цене славы и цене бесславия, о болезни и исцелении, о поиске идентичности и восстании против безнадеги. 

20 Feet from Stardom

Pulp: A Film About Life, Death & Supermarkets

One More Time With Feeling

Amy

The Decline of Western Civilisation 

The Great Hip Hop Hoax

The Possibilites Are Endless

Shut Up and Play the Hits

The Ecstasy of Wilko Johnson

Northern Disco Lights

Кроме того я успел побеседовать с режиссерами-документалистами, в том числе с Джини Финлей, чье умение выбирать героев и энтузиазм не перестает удивлять меня (выбрать один ее фильма для личного топа было трудно, они все хорошие).

2013. Джини Финлей:

Когда я начала снимать "Sound It Out”, магазин был в очень плохом состоянии. Дневная выручка могла составить 5 фунтов. Или вообще ничего. Единственное, что удерживало магазин на плаву, — онлайн-продажи. После того, как фильм вышел на Record Store Day, дела у магазина пошли в гору. Множество туристов приезжает посмотреть на магазин. Один американец проделал путь в 40 тысяч миль, просто потому, что узнал про магазин из фильма.

2017. Даг Прэй:

Концертный фильм я точно делать не хотел. Меня интересовало, что происходит с сиэттлской сценой, что меняется. Она умирает? Ее убивают понаехавшие? Было очевидно, что случился еще один поп-цикл из числа тех, которые происходят всегда и по всему миру: появляется что-то очень аутентичное, настоящее, на него навешивают ярлык, его замечают, о нем говорят, она становится феноменом — и это его убивает. Оно становится игрушкой на час. И быть частью игрушки на час очень печально.

2017. Роан Томас:

Для австралийских групп, в том числе не очень популярных, возможность поиграть за пределами страны выпадает нечасто. И когда тебя зовут куда-то, где можно поиграть не для австралийцев, ты над таким предложением долго не раздумываешь. Ну и да, туда просто добраться, рейсы дешевые. И еще с 1990-х, когда австралийские панки только начали ездить в Азию, сохранилось множество рассказов о ярых азиатских панках, которым не важно, что ты играешь, которые готовы обсуждать с тобой общество и политику и которые устраивают концерты на совершенно сумасшедших площадках. Все эти рассказы тоже произвели на меня впечатление. Кто же откажется от таких приключений.

[cooperchronicle]

The National

The National анонсировали новый альбом при помощи Алисии Викандер (теперь они могут себе это позволить), выйдет уже через пару месяцев, как раз перед фестивальным сезоном. Говоря о The National, я рискую провалиться в кроличью нору ностальгии, поэтому скажем так. Несколько лет назад я сидел в Шереметьево и очень злился: у меня был отличный шанс побывать на концертах группы в пяти разных странах, но Аэрофлот все испортил. После этого я год не летал Аэрофлотом.

Поговорить с ними оказалось труднее, но пару лет назад, в канун выхода предыдущего альбома, и такая возможность предоставилась.

2017. Союз

В прежних интервью вы довольно честно рассказывали о том, что студийные будни бывают напряженными (гитарист Брайс Десснер обычно выступает мировым судьей для своего брата-близнеца Аарона и вокалиста Мэтта Бернингера, за что получил прозвище «Швейцария» - прим. Soyuz.Ru). Эти моменты по-прежнему возникают или вы с годами научили тушить пожар?

Скотт Девендорф: Они как были, так и остались. Но мы все-таки научились не доводить дело до драк (смеется). Если серьезно, то я думаю, что мы поняли важную вещь: от конфликтов не надо бежать, не надо заталкивать их еще глубже, это только усугубляет проблему. Нужно сесть и попытаться преодолеть разногласия, какими бы они ни были. Что касается “Sleep Well Beast”, то на нем мы как раз сознательно пытались работать вместе, а не просто обмениваться файлами по почте.

С братом вы работаете с раннего возраста, и братские отношения могут быть очень разными. У вас что преобладает: «заканчивать предложения друг за друга» или «Ноэл против Лиама»?

Скотт Девендорф: Заканчивать предложения - это больше про Аарона с Брайсом, они же близнецы. А мы с Брайаном все-таки не настолько похожи. Я бы сказал, что мы две сильных личности, и мы уважаем друг друга за это. И мы всегда ладили, еще до группы (хотя сейчас уже кажется, что группа была всегда), так что такого раздрая как между братьями Галлахер у нас точно не было (смеется).

[cooperchronicle]

Sonic Attack pt. 1: Kevin Martin, Justin Broadrick, Alec Empire

Интервью с шумовиками делать обычно одно удовольствие, и потому что их редко нужно тянуть за язык, и потому что нойз — априори политическое и культурное заявление (наверное, есть и те, кто пишет и играет его просто в кайф, без какой-либо привязки к контексту, но я таких точно не встречал). Тут напрашивается цикл тематических постов, и я, его, конечно, сделаю. 

В первом выпуске — гениальные умы, которые и мыслят похоже, и записываются друг с другом регулярно: Джастин Броудрик, Кевин Мартин и Алек Эмпайр.

2013. Звуки

Джастин Броудрик (Godflesh, Jesu, GOD, Techno Animal, Napalm Death, Head of David): 

Бирмингем - второй по величине город Британии, и основу его населения составлял рабочий класс, люди, трудившиеся на местных заводах. Прокат стали и так далее. В 70-е и 80-е он был промышленным центром. И как бы иронично это ни звучало, его индустриальная атмосфера серьезно отразилась на моей — да, индустриальной! — музыке. Думаю, мои сверстники не чувствовали этого давления, они просто не понимали, что может быть по-другому. А я ощущал очень остро, особенно, после того, как выезжал на природу вместе с родителями. Моя семья, мать и приемный отец, они принадлежали к творческим кругам, и это тоже наложило отпечаток на меня как на творческого человека. В середине 90-х я переселился в пригороды, в сельскую местность, подальше от промышленного центра. До той поры Бирмингем давил на меня сильно.

То, как звучит моя музыка, это с одной стороны попытка убежать от этого гнета, а с другой как бы зеркало окружающей среды. Карл еще ведь и любитель детройтского техно, а, как вы наверное, знаете Детройт — промышленный город. Он как американский Бирмингем. Когда я первый раз приехал туда, я изумился тому, насколько он похож на мой родной город. Так что нет, все это не случайно.

2016. Звуки

Алек Эмпайр (Atari Teenage Riot):

Году в 95-м или 96-м я играл диджей-сет на Филиппинах. Первый раз туда прилетел, меня везут из аэропорта на гигантский рейв и показывают флайеры и постеры: мое имя, мое фото и под ними - картинки, которые они скопировали из каких-то нацистских журналов времен второй мировой войны. Они явно были довольным собой: "Во, смотри, немецкое все!" И я такой: "Эээ, ребята, вы что-то напутали!" Приезжаем на рейв, и выясняется, что многие не совсем понимают, что я играю очень агрессивную музыку. Дальше — больше: это был многотысячный рейв, но в нем была отдельная VIP-зона для филиппинских знаменитостей. И в какой-то момент люди, недовольные тем, что их не пускают к звездам, начали стрелять. Полное ощущение уличного бунта. С рейва меня выводили под конвоем. В общем, тогда я оценил силу музыки (смеется). Еще как-то раз я диджеил в CBGB вместе с японским шумовиком Merzbow, и мы играли настолько громко, что людей в зале по-настоящему тошнило. Легендарный сет!

2017. Афиша.Daily

Кевин Мартин (The Bug, King Midas Sound, GOD, Techno Animal)

Мне вообще нравится экстремальное искусство, не важно — экстремально прекрасное оно или экстремально уродливое. Экстремально громкое или экстремально тихое. Я хочу, чтобы искусство по-настоящему цепляло, чтобы музыка не была простым фоном. Повседневная жизнь может быть очень скучной, поэтому искусство должно быть электрошоком, которое выдергивает человека из этого сомнамбулического состояния. Моя цель — установить связь с людьми, эмоциональную и физическую. Это, наверное, банально прозвучит, но музыка изменила мою жизнь. И потому я верю в музыку, верю, что она может перестраивать аллели в мозгу. Может быть терапией.

[cooperchronicle]

David Lynch

Линча во плоти я первый и пока единственный раз видел на мультимедийной выставке “The Air is On Fire”, которую он в 2009 году привез в Москву (о чем я напрочь забыл, так это о том, что вместе с ним тогда приехал Дин Херли, музыкальный медиум Линча, на протяжении последних лет пятнадцати превращающий его пространные инструкции в звук). Режиссер тогда был где-то в поиске новых форм самовыражения, а его культ хоть и был активным, и близко не полыхал такими разноцветными огнями, как сегодня. Зато потом бахнул полноценный ренессанс, и повод написать о Линче подвернулся не однажды. Три года назад я составлял к его 70-летию плейлист, который сейчас кажется мне более чем скромным — длиннее раза в два его точно было сделать. А два года подъехала документалка о ранних годах художника, в каком-то смысле тизер к вышедшей в прошлом году отличной биографии “Room to Dream”.

2016. Звуки

Сценарий полнометражного дебюта Линча, черно-белого сюрреалистического кошмара об индустриальной бытовухе, занимал всего два десятка страниц, но даже в них Леди из Радиатора не было. Ее режиссер "нашел" уже по ходу съемок — "как будто она всегда там была". Единственное светлое пятно в жизни главного героя, по-детски наивное, почти блейковское видение рая в фильме работает на контрасте и не столько служит разрядкой, сколько еще больше нагоняет жути. Впоследствии Линч не раз пользовался этим приемом, заставляя простенькие и оптимистичные поп-шлягеры прошлых лет светиться демоническим светом.

2017. GQ

Детство в послевоенной Америке Линч, старший из трех детей сотрудника Минсельхоза и учительницы английского, вспоминает с большой теплотой. «Мой мир в Бойси (штат Айдахо) ограничивался парой кварталов, но для меня это была огромная вселенная»,  — рассказывает режиссер. Мать всячески подстегивала воображение сына и — на этом Дэвид останавливается отдельно — не покупала ему книжки-раскраски, с ранних лет воспитав в нем отвращение к шаблонам.

Впрочем, родители далеко не всегда благосклонно относились к пристрастиям сына. Позднее, навестив Дэвида в Филадельфии, Линч-старший настолько впечатлился собранными в мрачном подвале арт-объектами – гниющими фруктами и тушками мышей и птиц, — что посоветовал сыну не заводить детей.

[cooperchronicle]

Foals

С музыкантами Foals я беседовал дважды, и оба раза пытался проверить одну и ту же легенду, рассказанную некогда Оксимироном — о том, как они побудили его завязать с жизнью “унылого офисного клерка” и начать запустить карьеру рэпера (”когда я выехал из этого дома, и через месяц вспомнил, что забыл там спальный мешок, вернулся вечером, позвонил в дверь, мне долго никто не открывал, я начал стучать — и наконец на пороге появился солист, грек такой маленький, не помню, как его звали. Появился он, держа в руках бейсбольную биту. Дверь открывается, он замахивается на меня этой битой, а через секунду говорит “А, блять, это ты, ну заходи”). Но увы, ни про какого русского по имени Мирон ни Яннис Филиппакис (тот самый маленький грек с битой), ни Джимми Смит не вспомнили. Зато вспомнили много чего еще.

2014. Звуки

— Вы учились в той же школе в Оксфорде, куда до вас ходили Radiohead. Там сложился какой-нибудь местный культ группы? Джимми Смит: Это вряд ли. Radiohead никогда не скрывали, что ненавидят свою школу и ее директора. Кажется, Колин Гринвуд потом сыграл там несколько концертов с оркестром, но он ходил в местную музыкальную школу, а она правда очень хорошая. А так — нет, не похоже, что школа Эбиндгон повесит у себя табличку в память о группе (смеется).

2017. Афиша. Daily

Яннис Филиппакис: Гастроли в целом безумная вещь. Мы зачастую не знаем, где находится сцена, или опаздываем по каким-то причинам. И то, что происходит на афтепати, — гедонизм, который помогает тебе расслабиться, чтобы вообще выдержать гастрольный график. Потом у нас были свои битловские эпизоды, когда люди в России или в Южной Америке дежурят под окнами отеля. То есть это довольно напряженные ситуации, хотя к ним надо с юмором относиться. Если подумать, гастроли сами по себе — абсурдная штука. Потому что в обычной жизни всего этого не происходит.