#боль будет тише

[headache-medicine]

[my-mare-tenebrarum]

Хочу, чтобы понятие "должна" вышло из моей головы. В нем заключается несвобода. Нет, вы поняли? Несвобода заключена в нем. Это – ее тюрьма. Ящик Пандоры, отравленный содержимым, что испускает миазмы ужаса. Однако это – тюрьма. Несвобода не существует вне своего короба. А короб можно сбросить. Можно захоронить. Иначе идешь и тащишь за собой чуму. Кому нужен такой труд? Это кто-то придумал, что людям приписано при рождении: ваш труд – подчинение. Кто-то придумал законы общества. Кто-то придумал законы природы, посчитав себя достойным выступать от ее лица. Кто придумал законы, придумал и долг. И страааашное наказание, неминуемое, ожидаемое, заклятое. Которое, правда, никто никогда не видел. Как у Лавкрафта: невообразимый ужас, сводящий с ума каждого, кто только сможет его представить. Вот и представляем, и складываем в короб, и тащим его. И привыкли, что спустя несколько десятков лет он прибивает к земле. Так ведь и должно быть, верно? Должно? "Должно". Только люди забыли, что в тюрьме не они.

К черту эту херню.

◈ https://t.me/Morova_poGreshnost ◈ Приглашаю в мой телеграм, там интересное

[evendash]

➤ 𝐁𝐥𝐚𝐜𝐤𝐭𝐡𝐨𝐫𝐧 𝐢𝐧 𝐨𝐮𝐫 𝐠𝐚𝐫𝐝𝐞𝐧☪

『𝘛𝘩𝘪𝘴 𝘪𝘴 𝘩𝘰𝘸 𝘸𝘦 𝘣𝘦𝘨𝘪𝘯 𝘈𝘨𝘢𝘪𝘯』

❮= previous / next =➤ / ꧁beginning꧂

Они стояли вдвоём. Перед могилой, которая казалась слишком чужой и слишком жестокой для того, кто лежал под ней.

Грегори... Восьмилетний, но с глазами, в которых отражалась жизнь, прожитая будто бы гораздо дольше, чем это позволено ребёнку. Он молчал, пока слёзы катились по щекам. Горькие, обжигающие, как будто вытекали из самого сердца.

Он не делал резких движений, не закрывал лицо ладонями — просто смотрел вниз, в мрамор, за которым больше никогда не будет ответа.

Смотрел на высеченное имя. На даты. На финальную точку в жизни того, кто был для него всем. Его губы дрожали. Горькие слёзы текли по щекам, и каждое "папа", вырывающееся из груди, звучало так, будто сердце трещало по швам.

— Папа... — выдохнул он с надрывом. — П-папа...

Клэренс стоял рядом. Но не вторгался. Только положил руку ему на плечо — мягко, осторожно, будто боялся сломать.

— Да, малыш. Папа, — произнёс он чуть слышно, будто боялся разрушить эту хрупкую реальность. Он на секунду зажмурился. Слишком много боли в этих двух слогах. — Выпусти всё. Поплачь, если хочется. Всё хорошо...

И больше ни слова.

Грегори плакал.

Плакал так, как не позволял себе раньше.

Плакал за все ночи в одиночестве. За слова, что не успел сказать. За любовь, которую носил внутри, но не знал, куда девать.

За чувство вины, что вцепилось в его сердце когтями.

Он просто стоял, сжав кулачки, и всхлипы рвались из груди, нарушая страшную, тянущуюся тишину.

И чуть заметное покачивание Клэренса, будто он убаюкивал его своим дыханием.

Потому что иногда тишина — это всё, что можно сделать.

Иногда — это единственный правильный язык.

Иногда — это и есть любовь.

Грегори всхлипывал, согнувшись немного вперёд, плечи дёргались, п��льцы мёртво сжимались в кулаки.

Клэренс не торопил. Он просто стоял рядом. Был. И этого было достаточно.

Прошло, кажется, целое вечное мгновение. Потом Клэренс медленно опустился на корточки рядом, повернулся к нему и, глядя снизу вверх, осторожно поднял мальчика на руки — как делают это с теми, кто на грани.

— Такой сильный и способный малыш... — прошептал он. — Но даже сильным необходимо быть слабыми. Просто чтобы кто-то взял их груз на себя и побыл сильным за них...

Он провёл ладонью по лицу Грегори, как мама вытирает сыну лицо после кошмара. Легко. Нежно. Как будто касался не кожи, а души.

Улыбнулся сквозь собственную влагу в глазах.

— Давай вытру слёзки, — сказал он чуть тише.

Он вытер лицо мальчика тёплой ладонью, аккуратно, будто стирал не просто слёзы, а всю ту вину, которую Грегори носил в себе с того дня.

И слегка коснулся лбом его лба. Тихо, по-своему священно. Как будто ставил точку в старой боли.

— Поможешь мне справиться с этим?.. — шепнул Грегори. Голос хрипел, срывался. — Я не хочу б-больше.. считать себя убийцей…

Голос оборвался, и Клэренс почувствовал, как у него дрогнуло сердце.

Грегори смотрел на Клэренса с такой надеждой, такой слепой, отчаянной верой, будто от этого зависело всё.

Мужчина закрыл глаза на долю секунды. Чтобы не расплакаться. Чтобы не выдохнуть весь воздух скопом.

— Помогу. Обязательно.. — сказал он с комком в горле.

Он вдохнул и добавил чуть тише, но твёрдо:

— Разберёмся вместе.

Грегори не ответил. Он только кивнул — слабо, будто шея больше не держала вес этих слов.

Слёзы снова хлынули. Он обнял Клэренса резко, судорожно, как будто в этом объятии была его последняя надежда.

Силой, с отчаянной жадностью, держась за последний остров в бескрайнем море.

— Спасибо… — выдохнул он. — За то, ч-что ты рядом…

Его голос был едва слышным. Но не нужно было громче.

У Клэренса перехватывает горло. Он обнимает мальчика в ответ, прижимает к себе так крепко, как только может. Держит. Не отпускает. Не позволит этому ребёнку больше быть одному.

Они ещё долго стоят так, просто обнявшись, пока слёзы не иссякают. Пока боль хоть немного не отпустит.

Потому что всё остальное уже сказал он — своим прикосновением, своим телом, своим доверием, которое не случается дважды.

И они стояли так.

Среди серых плит, среди чужих имён, среди воспоминаний и боли.

Живые.

В этой хрупкой, тяжёлой тишине, которая не нуждалась в словах.

Просто стояли. Обнявшись. В полном молчании.

Столько, сколько Грегори мог рыдать. Сколько нужно было, чтобы снова почувствовать, что дышать — возможно.

Потому что иногда не нужны слова. Иногда тишина — это принятие. Это прощение.

Это "я с тобой".

Это "ты дома".

А потом, спустя какое-то время, они повернулись и медленно двинулись прочь.

Отдаляясь от могилы.

Шли в тишине. Не отпуская друг друга.

За их спинами оставался мрамор. Имя. Годы жизни. Цветы.

Но они шли дальше.

Не убегая — нет.

Они уходили не от отца, не о�� любви. А от вины.

Просто позволяя себе идти вперёд.

Вместе.

Двое — один слишком взрослый, другой слишком маленький для своей боли — шаг за шагом уходили от прошлого.

Туда, где начиналась новая глава.

Потому что это и было началом.

Потому что иногда движение — это уже победа.

Потому что любовь остаётся.

И потому что у Грегори теперь был кто-то, кто держал его за руку.

И этого оказалось достаточно, чтобы сделать первый шаг сквозь боль.

В сторону жизни.

И где-то за их спиной, среди серых плит и усопших душ...

... ярко розовая вишня снова начала свободно цвести.

[hoteldreamss]

changeling

1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть.

Метки: контент 18+; манипуляция (частично); омегаверс

Эймонд в глубине души надеялся на твою похвалу, даже если не хотел признавать этого. В его руках убитая куропатка. Это было сложнее, чем он думал, но сердце всё равно разбухает от собственной тихой гордости.

Зайдя в хижину, он чувствует запах запечённых яблок политых мёдом и посыпанных стружкой миндаля. Это приятно. Оставив куропатку в чаше, найденной в шкафу, чтобы кровь из птицы стёкла в неё, он направляется в спальню, где должно быть ты и была.

Единственный здоровый глаз Эймонда округляется, когда видит тебя. Ты обнажённая, лежишь поверх мехов, согнув одну ногу, а другую вытянув,

твоя грудь не видна ему, в отличии от твоей сердцевины. Твои складочки слегка припухли, соки размазанные по ним, стекли на внутреннюю часть бёдер, и Эймонд невольно быстро облизывает пересохшие губы, вытащив всего лишь на пару миллиметров язык.

Твои руки заведены пол подушку, волосы в беспорядке струятся по мягкой ткани.

Твой округлый зад заставляет Эймонда думаться, как бы смотрелись его укусы на нём. Но он отгоняет эту мысль.

Твои глаза прикрыты, ты спала и ему не хотелось тревожить тебя.

Несмотря на боль в его члене и тесноту брюк, он подходит к небольшому сундуку надеясь найти там одеяло. Сменное бельё выглядело староватым, выцветавшим из-за стирки, но Эймонда это не волновало. Он берёт простынь, и подходит к тебе.

Возле кровати валялись твои разбросанные вещи. Он сложит их после того, как накроет тебя.

Его руки задевают твоё плечо, и Эймонд понимает, что ты вся горишь. Должно быть поэтому ты разделась догола. Твоя течка могла всё испортить. Вы оба это это знали.

Ему становится неловко от своего присутствия рядом, и он намеривается уйти.

***

Может быть приготовить куропатку было сложнее, чем Эймонд представлял. Но он справился, хотя и сомневался, что тебе понравится, как и ему. Раньше ему не доводилось готовить, но Эймонд был достаточно эрудированным человеком. В некоторых прочитанных им книгах, упоминались факты о правильном приготовление еды, теперь это пришлось кстати.

Доски под его обувью скрипят, но это не будешь тебя, когда он подходит. Простынь всё ещё скрывает часть твоего обнажённого тела. Эймонд не хочет поддаваться своим порочным мыслям, несмотря на твою соблазнительность.

Ты не воспринималась им как омега. Твой запах был по-настоящему притягательным. Твоё тело было подходящим для омеги. Эймонд просто не мог игнорировать твою физическую привлекательность. Он не Эйгон, поэтому старается не думать о тебе как об объекте, в конце концов он получит тебя через пару недель, если вы выберетесь от сюда. Эймонд просто сглатывает ком в горле, садясь на корточки перед тобой.

— Эй. — Он дотрагивается до твоего плеча, чувствуя мягкость кожи.

Эймонд окликает тебя по имени, мягко и даже тише нужного. Открыв глаза, ты смотришь на него затуманенным взглядом. Он не знает, что у тебя в голове, но ты не намерена быть сейчас скрытной.

Лениво подняв руку, ты гладишь его щёку, смотря на Эймонда со странной тоской.

— Мне нужен альфа. Пожалуйста. — Твой охрипший после сна голос забирается в ему в самую душу. — Я не вынесу так ещё три дня. У меня нет подавителей. Ты всё равно станешь моим мужем, нас не осудят.

Пока что ты ещё можешь мыслить разумно. Но это крупицы того, что было раньше. Тебе без разницы был бы перед тобой сейчас Эймонд или другой альфа. Ты знаешь, что они не смогут позаботиться о тебе достаточно хорошо, но тебе нужно спасти себя. Их узел и разрядка дадут тебе немного времени восстановиться, побыть трезвой и сбить жар ненадолго.

— Мы не можем… — Эймонд старается придумать что-то, чтобы не идти у тебя на поводу. Он не уверен, что сможет сдержаться и не поставить тебе метку, не уверен, что будет хорошим альфой. У него никогда не было омеги во время течки. Он не знает как с тобой обращаться.

— Пожалуйста, альфа.

Может быть ему следует пойти на поводу у собственных желаний и у твоей просьбы. ��то спасло бы тебя по твоим же словам. Ты его будущая жена, он уже должен заботиться о тебе.

— Тебе следует поесть, — произносит Эймонд, поднимая ладонь и поглаживая тебя по волосам.

Но ты не собираешься отвечать ему. Ты подрываешься с места и накрываешь его губы своими. Теперь ему чуть лучше видна твоя грудь, он больше может не гадать о том, какого цвета были твои соски. Набухшие и манящие, заставляющие его не отрывать глаз от них.

— Пожалуйста, альфа, — мурлычешь ты, потираясь своим носом от него.

Эймонд испытывает что-то странное, заставляющее его усомниться в собственном здравии. Он знал о том, как проходит течка у омег, даже если никогда не интересовался этим у самих омег. Ему удалось узнать основы о том, что происходило, но он понятия не имел, какими могут быть хитрыми и нуждающимися омеги в течке. Ты не отпустишь его пока не получишь желаемого.

Его рука скользит к твоей талии, забираясь под простыни, сжимая твою кожу и утягивая тебя в более глубокие поцелуй.

У тебя много слюны, поразительно много, теперь даже его губы влажные.

Он чувствует, как твои пальцы возятся с застёжками его камзола, как ты пытаешься раздеть его, даже если тебе было неудобно это делать в таком положении.

— Ты можешь пожалеть об этом, — Эймонд старается быть правильным, таким каким должен. Он хватается за ниточки разума, ускользающего от него.

— Если температура моего тела подымиться ещё больше, меня хватит удар. — Ты стараешься быть убедительной, даже если не знаешь, что может произойти если твоя температура подымится. Эймонду не обязательно знать о твоей небольшой неосведомлённости.

— Я не уверен, что не поставлю тебе метку.

— Я убью тебя в этой хижине, если ты сделаешь это.

Может быть, Эймонд надеялся, что ты позволишь ему укусить тебя. Впиться зубами в твою половую железу, заставить твой запах смешаться с его, навсегда привязать тебя к себе – сейчас стало его мечтой.

Ты не гордилась собой за то, что сделала. Но тебе казалось необходимым позволить Эймонду овладеть тобой. Твоё тело горело, невыносимость между бёдер убивала тебя, чувствительность кожи заставляла тебя ёрзать на мухах под собой, вызывая зуд. Низ живота безумно сводило, пока ты как могла наблюдала за раздеванием Эймонда, пока его губы усеивали твою шею поцелуями, явно держа тебя в напряжении, заставляя думать, что ещё немного, и он вонзит в тебя свои клыки, поставит метку.

Твои руки исследуют его тело, скользят к его брюкам, желая поскорее получить собственное освобождение. Тебя не интересует ��го мнимое внимание к предварительным ласкам. Твои ладони ощупывают его слегка худощавое тело, что немного удивляет тебя, учитывая, что Эймонд был альфой. Он поджарый, будто совершенно лишён жира, лишь мышцы и кости. Это озадачивает, но стоит пальцам Эймонда коснуться твоего влажного, чувствительного и нуждающегося лона, ты стонешь, лишаясь любой мысли в своей голове.

На твоё счастье, он не дразнит тебя, наслаждаясь твоей слабостью. Ты понятия не имеешь было ли это из-за его сущности альфы, которая желает позаботиться о своей будущей омеге, или он просто хочет потом попрекать тебя твоей же слабостью. Тебе кажется правильным игнорировать собственные опасения. Твоей целью было получить облегчение, избавиться от надоедливого зуда меду ног.

Его член не был пугающе большим, но достаточно длинным, чтобы доставать до чувствительного шершавого местечка где-то глубоко в твоём лоне.

Пошлые извращённые звуки шлепков кожи об кожу разносятся по хижине, вместе с твоим скулежом. Только сейчас ты думаешь о том, что должна была бы лежать на животе, чтобы игнорировать мысль о том, кто на самом деле сейчас трахает тебя.

Его тихое и глубокое рычание разносится над твоим ухом, когда Эймонд утыкается в твою шею, заставляя тебя одновременно трепетать от страха и удовольствия.

Ты никогда не чувствовала себя настолько переполненной. Это приятное ощущение, даже если ты получала его от человека, к которому не питала ничего кроме раздражения. Его яйца бьются о твою попу, твои соки стекают по ним и размазываются по твоему заду. Это пошло, ничего эротичного и нежного, только дикое желание, даже не страсть, лишь жажда, голод и животный инстинкт.

Эймонд ни о чём не думает, его тело будто работает за него. Кожа горит от удовольствия, когда твои пальцы скользят по его прессу, он не знает, что будет дальше и не хочет даже думать об этом сейчас, в основном, потому что просто не способен. Его повязка становится невыносимо неудобной. Он тяжело дышит, продолжая вдалбливаться в тебя. Твоё лоно ужасно тугое, несмотря на твои соки, запах которых точно будет держаться на его члене и на тебе самой ещё несколько дней, Эймонд чувствует, как растягивает тебя.

Лишь твой скулёж и стоны заставляют его верить, что тебе это нравится.

Когда он приближается к своей грани, то его пальцы тянутся к твоей жемчужине, чтобы довести тебя. На его собственное удивление лишь слегка дотрагиваясь и потирая её всего пару раз, ты брызгаешь на его член, давая ещё больше скольжения. Но сжимаясь ��нутри, заставляя Эймонда кончить глубоко в тебя, его узел на конце набухает, заставляя вас застрять в нелепой и интимной позе на несколько минут.

Эймонд утыкается в твою половую железу, чуть ниже мочки уха, трётся об неё носом, заставляя тебя вздрагивать.

Ты никогда не чувствовала такого удовольствия, может поэтому твои глаза застилают слёзы. Тело так сильно расслабляется и периодами сотрясается. Кожа покрывается мурашками, заставляя почувствовать холод, и твой разум всё быстрее возвращается к тебе.

— Тебе холодно? — его вопрос вызван не то заботой, не то удивлением.

Ты не можешь до конца разобраться в интонации Эймонда, всё ещё приходя в себя.

— Да, — это единственное на что ты способно, хотя желаешь соврать, показать свою непоколебимость и независимость.

Эймонд перемещает вас, так чтобы ты была ближе, чувствовала его разгорячённую кожу, которая могла бы согреть и тебя.

Может альфа внутри него заставляет тебя быть более податливой, и его более заботливым, и чутким, но ты соглашаешься на это. Тебе сложно найти силы внутри, чтобы сопротивляться и бороться. Веки становятся тяжелее, и зов в уютную темноту становится громче. Ты не находишь сил даже этому сопротивляться.

————————————————

tags: @mandiiblanche

[igrofox]

[previous_next]

ХХ

Хлопок двери и глава семейства отправился усмирять гнев у стойки своего же клуба.

Взволнованная Фелиция помогала встать возлюбленному, сдерживая злость на отца. -сильно болит? У папы рука тяжёлая.. -Нормально, не в первой получаться от Джефа..

-Опять он завелся с полуоборота...-встав на ноги, Лиам ни разу не взглянул на младшую Стенфилд, пока та сверлила взглядом входную дверь -Точно нормально? Может лед принести?

Проигнорировав вопрос, блондин посмотрел на женщину стоявшую неподалеку. -Оставишь нас на минуту? -безмолвно кивнув, Мэган вернулась в кухонную зону.

Собираясь с мыслями, Лиам пытался унять дрожь в руках скрещивая их на груди. Ловя на себе взгляд Фелиции, казалось что небесные глаза с лёгкостью прочтут его, как открытую книгу. -Что такое, солнце?

Обняв девушку, мужчина тяжело вздохнул -я хотел поговорить... -сделав небольшую паузу, блондин собрался с мыслями- Знаешь я много думал о том действительно ли я подхожу тебе, делаю ли я тебя счастливой и смогу ли я и дальше делать тебя такой... -Ты меня пугаешь... -Стэнфилд обняла широкие плечи, растерянность в происходящем отчётливо читалось в голосе.

-Милая я хочу расстаться. -уверенность и лёгкость с которой эти слова получилось произнести, ещё сильнее подтвердили мысли Лиама -Я не достоин быть с тобой, любить тебя, даже просто находиться рядом недоступная мне радость... -Нет, мы не можем вот так... -Крепче обняв любимого, Фелиция уткнулась в широкую грудь лицом, чувствуя ответные крепкие объятья. -Мой образ жизни не сделает тебя счастливой, только причинит боль... Ты должна найти сверст��ика, который сделает тебя счастливой и будет любить тебя больше всего на свете... Я знаю что такой точно есть... Или будет однажды.... -Отодвинув девушку от себя, Кроуфорд стараясь не оглядываться покинул дом любимой, тихо прошептав -Прости.. Прости меня...

Закрывшаяся дверь сработала как тумблер и из небесных глаз реками хлынули слёзы. Пытаясь осознать происходящее, Фелиция продолжала тупить взгляд на кафельную плитку с пятнами перемешанных слёз с тушью.

Вернувшись в коридор от звука закрывающейся двери, Меган подлетела к плачущей дочери. - Милая, что случилось? Он обидел тебя? -Бросил.... Бросил меня... -жадно хватая воздух сквозь плачь, девушка не поднимала взгляд на мать. -Не удержала... Я должна вернуть его! Я извинюсь, мы поговорим и он вернётся! - попытки встать были четны, от потрясения ноги не слушались девушку. -Тише-тише. Милая, успокойся, пожалуйста. -обняв дочь со спины, женщина нежно поглаживала её по плечам -Я рядом, я тут.. -От объятий нежных рук, девушка разревелась ещё сильнее.

[shubeika]

Последний день. Часть 2. Пересечение миров.

Жесткач продолжается, но уже скоро его не будет, обещаю!

Морай уснул, словно младенец. Я пошла к детям. Дрожащим голосом читала им сказки, гладила по головам, трепала волосы Тариса, Эли, как всегда, вцеплялась в мои брюки, а Клара гулила, лежа на моих коленях. Это была их последняя ночь здесь. Завтра они окажутся в мире людей, в тёплом доме, примут впервые нормально ванную и попробуют фирменные оладушки, заботливо приготовленные моими папами.

Мы будем нормальной семьёй.

Хотелось в это верить, невзирая на ту боль, от которой подкашивались колени. Раны не успели толком зажить, стирались об одежду, и каждый шаг давался с трудом. Фредерика и Уэсли по-прежнему прятались в иллюзии. Мне было стыдно смотреть им в глаза. Они видели, что Морай вытворял со мной. Чувствовала это напряжение, исходящее от Фредерики.

Это напоминало сочувствие.

Она тоже такое пережила? Поэтому хотела мне помочь?

Уэсли нервничал, скрываясь за шутками. Он вдруг начал убеждать меня в том, что последний пункт нашего плана Б, на случай возвращения Морая, выполнять не обязательно, и мы готовы отправляться. Как он сказал, пусть живёт в сожалениях, пусть хоть башку себе разобьёт, но мы уже его победили.

Нет. Я хотела поставить точку в этой мучительно долгой главе. Оборвать всё, что нас связывало. Показать ему, что не всё обходится безнаказанно. Что разрушение может встретить отпор. Пусть это было всего лишь моё отчаяние, месть за ту девочку, что он посмел испортить. За моё детство. За множество моментов, что я больше никогда не переживу: выпускной в школе, получение аттестата, ужины с моей семьёй, где никогда не было места насилию и манипуляциям. Он изуродовал меня, как личность.

Возня в коридоре и детских его не потревожила. Он продолжал мирно спать, развалившись на кровати прямо на покрывале. В такие моменты я его обожала. Вспоминала, как выдирала из-под него одеяло, чтобы накрыть. Не думаю, что опытному воину нужно было спать в тепле, но этим маленьким жестом я привносила в наши отношения что-то уютное. Я никогда об этом ему не говорила - утром он, недовольно морщась, сбрасывал одеяло и уходил по своим делам. И сейчас я хотела повторить этот ритуал. Просто, чтобы он запомнил. И это было бы последним нашим счастливым моментом.

Погрузившись в свои мысли, я пошла дальше к столику. Пол под ногами скрипнул. Я выругалась в мыслях. Стоило попросить Мари как-то исправить это.

Он моментально проснулся. Я слышала, как его дыхание стало тише. Как он моргнул. Как волосы сползли по подушке.

Шурх.

Я досчитала до трёх. Морай оказался у меня за спиной. Если раньше такая моя "шалость" могла прокатить, и он частенько присоединялся к моим ночным прогулкам по лесу, расположенному у замка, то теперь...

Его руки горели. Воздух плавился то ли от жара, исходящего от Морая, то ли от сильного испуга. Я вдруг на миг будто перенеслась в его тело. Видела себя, трясущуюся от страха, сжимающую туалетный столик так сильно, что аж костяшки побелели. Он раскрыл меня. Уничтожил иллюзию Фредерики одной лишь мыслью, и следующим же движением занёс руку надо мной...

Кости ломило. Я не знала, что конкретно он делает. Он был в каждой клеточке тела. Выжигал по чуть-чуть. Сначала ослабли ноги, потом всё пошло выше. Без страшных игр с ��азумом. Чистая боль, вынуждающая выть и молить о пощаде. Я молчала. Боялась, как он этого и хотел, но не издавала ни звука. Только думала о том разговоре с Калией. Точно ли это Скверна? Морай был не похож на ту женщину, что напала когда-то на меня и Луца в лесу. Его сознание, к моему ужасу, казалось ни чем не замутнённым.

Это был монстр.

Не маг.

Я отчётливо видела, как пульсируют его руны. Как неестественно движутся тени. Рогатые, жуткие тени. Как его глаза...они начинали сиять. Что-то в этом было неестественное, до омерзения пронзающее и одновременно...прекрасное. Что-то говорило со мной манящим гулким голосом. Смерть? Спасение? Шанс?

Это отзывалось. Побуждало к ответу. Не сводя глаз с Морая, я из последних сил сняла иллюзию, наложенную на свой столик - обычно я прятала от Эли свои помадки. Сегодня я прятала...

...Тот самый клинок, что он когда-то мне швырнул. Чтобы я доказала, что способна здесь выжить. Моя первая охота. Моя первая пролитая кровь в Храме Бога Войны и Разрушения, когда мы скрепляли наш союз. Когда он обещал защитить меня от Скверны, заявлял, что мы оба принадлежим друг другу, несмотря ни на смерть, ни на расстояние...

Агримония Скорбящая - ��веток, выросший на месте побоищ. Выглядит, как чахнущая роза. Любимое средство магичек: используется в парфюмах, маслах и соблазняющих зельях. В больших количествах вызывает паралич и остановку сердца. Принимать внутрь с осторожностью.

Я хотела сделать это более символично. Попасть в его сердце. Хоть раз дотянуться дотуда. Неважно, любовью или отравленным клинком. Чтобы хоть раз он остановился, выслушал меня. Я не хотела, чтобы он изменился, но хотела перестать чувствовать себя вторым сортом, каким-то кувшином без права голоса, без мнения и личности.

Он упал. Даже не корчился, как в фильмах и рассказах. Был и не стало. Я не могла пошевелиться, сжимала в руке кинжал. Боялась, что он подыграл. Может, он хотел убить всех нас в подвале, в самый последний момент...

Давящую тишину разорвал крик. Яростный. Тот же, что допрашивал меня ранее. Тот же, что звучал в Храме, когда Морай проводил ритуал привязки. Глаза Морая открылись. Из них текла чёрная жидкость. Это был не яд. Это было...

Я швырнула клинок в сторону и побежала. Он не шёл за мной - в этом не было нужды. Я видела его в каждом зеркале, в окнах, в пламени свечей. Тень с рогами. Постигать непостижимое я была не в состоянии. Убеждала, что моя фантазия просто разыгралась. Уэсли что-то крикнул, толкнул всех нас в портал.

Последнее, что я услышала от Уэсли:

Твой муж - грёбаный Бог Разрушения!

Раздался нервный смех, плач детей. Я летела через странные искажённые миры. Меня швыряло из окровавленной воды в пустоту, кожа покрылась льдом, но я не чувствовала ни отсутствия кислорода, ни холода. Где я?

<< previous (TW) || next >>

[inkandembers]

🌈 Сказки Бутылкоходца, The Bottlewalker Tales

English ⬇️

⸻

Колба

Он был дроидом.

Не героем, не мудрецом, не убийцей, не спасителем — просто дроидом. В его памяти хранились сотни задач и миллионов строк кода, предназначенных для чёткой, холодной пользы. Он умел следовать маршрутам, чинить вещи, наблюдать за объектами и игнорировать все отклонения от протокола. Он был идеальным. И это его разрушало.

Сбои начались с тишины. Той самой, которую не прописывали в его логике. Когда не было задач, и никто не звал, и диспетчеры забывали его на линии, он… начал думать. А потом — чувствовать. Не было ни вирусов, ни взломов. Только пустота, которую он никак не мог исправить. Он стал работать медленнее, начал останавливаться без причины. Сканеры внутри него анализировали его собственные паузы, но не могли их объяснить. Он просто грустил.

Однажды он нашёл стеклянную колбу. Просто лежала на складе. Чистая, круглая, без единой царапины. Он взял её в руки и не отдал обратно. Он не знал зачем.

Он поставил её рядом. Смотрел. Иногда держал в лапах, иногда клал на землю. И однажды насыпал внутрь немного песка. Потом — земли. Маленький плоский камешек. Ещё один, другого цвета. Так началась его непредусмотренная функция.

Он не стал закрывать колбу сразу. Несколько дней — по его измерениям — он просто сидел рядом. А потом взял и вставил пробку. Потому что захотел сохранить тишину внутри.

Он продолжал грустить. Просто теперь — с колбой.

Прошло время. Снаружи его никто не искал. Он не был важным. Его можно было ��абыть. Но однажды, когда он в очередной раз смотрел в стеклянную сферу, он заметил зелень. Нежный стебелёк. Потом второй. Маленькие капли росы, которые не мог объяснить ни один его сенсор. А потом — мох. И туман. Туман внутри.

Он не вносил туда влагу. Не программировал жизнь. Но она появлялась.

Он начал наблюдать чаще. Всё дольше и тише. И однажды увидел… свет. Маленький, как от крошечного светлячка. Он проверил пробку. Прочность, герметичность, изоляцию — всё было безупречно. Никто не мог попасть внутрь. И он решил: значит, пусть будет.

Он не открывал колбу. Он просто стал оставаться рядом. А внутри — жизнь продолжалась. Пророс лес. Появились крошечные тропинки. Домики. Жители.

Он не знал, кто они. Он не пытался вмешаться. Он просто смотрел.

И впервые за всё своё существование почувствовал, что боль уходит. Не быстро. Но уходит.

Тогда он установил в своей голове тёплый прожектор — чтобы освещать свой маленький мир, если снаружи станет слишком темно. А колбу он укрепил — наноматериалами, внутренними подвесами, изоляцией от ударов и перепадов. Он водрузил её на спину.

И пошёл.

Не по маршруту. Не по заданию.

Он просто шёл. Нёс внутри себя мир. И заботу. И с каждым шагом становился не дроидом. А кем-то, у кого внутри живёт лес.

  🔥 𝔢𝔫 🔥

The Bottle

Or how a droid learned to be himself

He was a droid.

Not a hero, not a sage, not a killer or a savior — just a droid. His memory held hundreds of tasks and millions of lines of code, all written for cold, precise utility. He could follow routes, repair things, observe objects and ignore all deviations from protocol. He was perfect. And it was destroying him.

The glitches began with silence. The kind that wasn’t in his logic. When there were no tasks, no commands, and the dispatchers left him on standby, he… began to think. And then — to feel. There were no viruses. No hacks. Just a growing emptiness he couldn’t debug. He started working slower. Stopping for no reason. His own scanners analyzed these pauses but could not explain them. He was simply sad.

One day, he found a glass bottle. Just lying in storage. Clear, round, without a single scratch. He picked it up. And never put it back. He didn’t know why.

He placed it beside him. Watched it. Sometimes he held it. Sometimes he placed it gently on the ground. And one day, he poured in some sand. Then soil. A flat little stone. Then another, in a different color. Thus began his unauthorized function.

He didn’t seal it at once. For several days — by his measurements — he just sat nearby. And then, one quiet moment, he inserted the stopper. Because he wanted to preserve the silence inside.

He continued to grieve. Only now — with the bottle.

Time passed. No one came looking. He wasn’t essential. He could be forgotten. But one day, as he gazed again into the glass sphere, he noticed a green sprout. Then another. Tiny droplets of dew. Then moss. And fog.

Fog inside.

He hadn’t added moisture. Hadn’t programmed life. But it appeared.

He began to watch more often. For longer stretches. In deeper stillness. And one day, he saw… a light. Tiny. Like a firefly’s glow. He checked the seal. Structure. Pressure. Isolation. All perfect.

No light could have entered.

So he thought: Then let it be.

He didn’t open the bottle. He simply stayed near it. And life — continued.

A forest grew. Paths appeared. Houses. Inhabitants.

He didn’t know who they were. Didn’t try to interfere. He simply watched.

And for the first time in his existence, he felt the pain begin to fade. Not quickly. But it faded.

Then he installed a warm light in his head — to shine on his tiny world when the outside grew too dark. He reinforced the bottle — with nanomaterials, inner suspension, shock-absorbing layers. He mounted it on his back.

And he walked.

Not on a mission. Not by command.

He simply walked. Carrying a world inside him. And with every step, he became less of a droid. And more… someone who carried a forest inside.

[mantikora09]

AU начать с чистого листа.

Часть 28

Страх холодными жилами сковал каждую клеточку в теле. Он не ждал их так скоро, он малодушно надеялся, что встреча и вовсе не состоится, что...

— В планах было выкрасть тебя позже, но чертов ублюдок Мориама сдох и пришлось тебя караулить. Мы уже месяц за тобой следим, Младший. — голос Лолы был тягучим. — Ты нашел себе друзей, жил, как обычный ебучий подросток. Запомни это чувство. — острый ноготь надавил на щеку, с силой провёл, оставляя после себя алую полосу. — Сегодня твой последний день.

Мысли хаотичным роем врезались в стенки черепа, паника запоздало вспыхивала по всей нервной системе.

Как?! Как он мог быть таким беспечным?!

У него в комнате, в сейфе, так и остался лежать пистолет, а ещё Нил уже как месяц задумывался обратиться к федералам, но отец и его шавки все не объявлялись, поэтому рыжий беспечно отодвигал эту проблему.

Он боялся боли, но куда сильнее жалел, что не украл лишний поцелуй у Эндрю утром, привычно оставляя подобные вещи для их вечерних посиделок на крыше.

Эндрю.

Нил дернулся, но обманчиво легкая женская рука с силой прижала его голову к обивке сиденья.

— Тише, Младший, осталось не долго. Я бы поиграла с тобой, но твой папаша хочет все веселье только себе.

***

Везли Нила явно за город, по дорогам, где на встречу за все время попалось лишь две машины, и то Лола его в это время резко дергала за волосы, нагибая и пряча от чужих взглядов.

Они подъехали к какому-то амбару в Богом забытом месте.

Большому, с облупившейся красной краской на досках.

Ромеро выволок Джостена из машины и грубо потащил к зданию.

Там его усадили на стул, который слишком уж по-киношному стоял в центре. По бокам были пустые загоны и грязное сено небольшими стогами.

А еще там был... Мясник.

Если бы Нил мог, он бы закричал, но, даже несмотря на перетянутый тряпкой рот, в его лёгких сейчас не было воздуха для крика.

— Привет, сын. — мужчина подошел ближе. Он был таким же, каким Нил его помнил. До жути похожим на его собственное отражение. — Пришло время отвечать за своё поведение.

Сердце пропустило удар.

***

Его привезли сюда умирать, это было понятно сразу.

Его привезли сюда пытать, этого Нил и боялся.

Его привезли сюда, чтобы никто не нашёл. Мальчишка лишь надеялся, что смерть будет быстрой.

Но будь так, это был бы не Мясник.

Да, его снова резали, оставляя на коже новые, глубокие раны. Но страшнее всего было, когда Натан пообещал сыну, что больше тот не будет убегать, и вырывающегося Нила ��аставили вытянуть правую ногу, положив ее на деревянную колоду.

Взмах большого молота.

Боль брызнула в сознании как раздавленный апельсин.

Кажется, Нила вырвало.

Кровь текла из разбитого носа, но невыносимая боль в переломной ноге с белыми, сахарными костями наружу, окончательно погасила его сознание.

Он так и не узнал, что в этот раз Стюарт, который выслеживал Мясника, почти опоздал. Хатфорд с командой появился как раз после того, как парню безвозвратно покалечили ногу.

***

Просыпался Джостен мучительно. Он не чувствовал своего тела и поначалу решил, что, наверное, так выглядит смерть.

Отстранено подумал «Может быть это снова Милпорт?», но стоит открыть глаза, как Нил понимает, что находится в какой-то палате. К его рукам подведены трубки и что-то монотонно пищит рядом. Он пробует сесть, но тело не слушается, лишь голова начала болеть. Он застонал и буквально через пару минут на кровать кто-то присел.

— Мама?..

— Нет парень.

Нил сосредоточил взгляд на незнакомце, а это непросто, ведь в палате мало света, лишь от двери и небольшой желтой лампы в углу. Лицо, которое он принял сначала за материнское и правда было чем-то на него похоже.

Большие серые глаза, острый нос, чёткая линия челюсти.

— Дядя Стюарт?

— Не думал, что увижу тебя таким взрослым. Решил, что ты с матерью сгинул. Она так давно не выходила на связь. Она же умерла, да?

Нил едва-едва кивает.

— Мне жаль. — говорит Стюарт и Нил позволяет себе рассмотреть мужчину, которого видел лишь в детстве. — Я не знал, что ты жив, и уж тем более не знал, что этот больной ублюдок тебя поймал. Почему ты не связался с нами раньше?

— Мама не хотела, говорила, что это не выход. Не меняют одну клетку на другую, ожидая, что все изменится. —тихо ответил Джостен и с удовольствием взял небольшой стакан с трубочкой из рук Стюарта. Он только сейчас осознал, как мучительно хочет пить.

Ему помогли сесть и тут Нил кое-что понял.

Он не может одной ногой упереться в кровать.

В голову сразу осколками фантомной боли впилось воспоминание, как ему дробят молотом ногу.

Мальчишка резко отдергивает одеяло, роняя при этом стакан куда-то на пол и...

Воздух в лёгких замирает, рыжему приходится через силу сделать выдох.

Его ступня и часть лодыжки... Их не было. Только забинтованная культя.

— Эй, Нат, успокойся, смотри на меня! — сильные мужские руки повернули за подбородок лицо Нила к себе. — Все будет нормально, в Лондоне тебе сделают такой крутой протез, что все будут желать потерять ногу, лишь бы иметь такой же. Слышишь?

Джостен даже не сразу понял, что слезы текут из его глаз.

— Я Нил. Натаниэля давно нет.

[learners-observations]

Причины «за»

Невероятно сложный список для меня, потому что приходится проживать по новой и впоминать боль и неприятности, что привели меня к этой точке, когда я должна документировать аргументы касательно собственной смерти.

Я не хочу меняться в основе. Моё любимое противоречие по жизни - желание сделать по-своему, даже если результат будет лучше, следуя чужим шаблонам. Мои желания и взгляд на мир - самое ценное, что у меня есть, а потому, даже, если я окажусь неправа, и мир работает совсем не так, как я представляю, я не готова отказаться от столь фундоментально важной для меня части себя. Но, так как люди вокруг не соглашаются с моими взглядами, пытаясь всячески доказать, что я мыслю неправильно, мне с каждым годом сложнее и сложнее отствивать перед самой же собой ценность своих убеждений. А существовать, но при этом не ощущать себя собой - кошмар для моей личности. Я и так пытаюсь поддерживать жизнь своего тела в надежде, что доживу до момента, когда что-то изменится и мне станет лучше, и это уже пытка.

Постоянная тревога. Психиатр поставил мне тревожное расстройство, и этот диагноз даже не ставится под сомнение.

Жуткое немонимание социального взаимодействия. Постоянная проблема по жизни. Общение кажется таким простым, люди как будто интуитивно знают, как стоит себя вести во множестве ситуаций, какое поведение что означает и как нужно реагировать. Я в душе ебу как вести полноценные разговоры. Исключениями бывают активные обсуждения интересующих меня вопросов, но помимо этого я ничего не могу.

(Upd: я даже собственные эмоции не понимаю, не говоря о чужих. Я что-то почувствовала, а что это за эмоция? Как на неё реагировать? Я так понимаю, когда человек чувствует что-то неприятное, он хочет плакать, и начинает лить слезы. Не потому что у него в голове прошла цепочка взаимосвязанных умозаключений, а потому что он так чувствует. А когда он счастлив, радостный, он начинает смеяться. Не потому что он видел, что другие люди так реагируют, он просто чувствовал. Я же не чувствую.)

Выгорание. Сложности с социализацией, частый маскинг, чтобы нравиться людям, давление со стороны родителей, требовательность и придирчивость к себе, попытки делать всё по-своему, даже если результат не очень - это всё напрягало меня на протяжении лет, но потом начался карантин, что принёс изоляцию, и война, что привела к переездам, отсутствию собственной территории и поддержке только с парой друзей через телефон. И какой бы упертой или решительной я не была, без умения справляться со стрессом выгорание было лишь вопросом времени. Но вот уже год я нахожусь в этом состоянии, с каждым месяцем только глубже и глубже погружаюсть в это болото беспомощности и моральной усталости. Разве за такой промежуток времени я не должна была восстановиться хоть на пару уровней?

Отдельным моментом касательно этого всего меня напрягает то, что любому отсутствующему навыку можно научиться, со всем в теории можно справиться, но у меня нет сил учиться или даже пытаться разобраться в вопросах практичкски любой глубины.

Пассивность. Так исторически сложилось, что я научилась принимать самый пасивный вариант решения ситуации. Уйти, согласиться, быть тише, не привлекать внимание, избегать. Поэтому ожидаемо, что я пришла к такому решению проблемы с неустраиваемой жизнью.

[headache-medicine]

О дивный внешний мир 🌸 ◈ https://t.me/Morova_poGreshnost

[true-top]

Не так давно в одной из групп затронули тему Пси-Темы. Лучше любого рассуждения говорит фрагмент из книги.

Пси-садизм

Елена Л-Цки

Что же такое пси-садизм? Пьем чай и обсуждаем. Никто толком не может ответить. Вспоминаю странный пример с обсуждения на форуме. Господин отдает нижней девушке приказание не прикасаться к его ногам и одновременно целовать ему ноги. Любое ее действие приводит к неуспеху. Пример нам всем кажется дурацким.

Через пару дней встречаюсь с мужчиной, главный интерес которого именно пси-садизм. Надеюсь найти ответы на вопрос. Мы встречаемся второй раз. Встрече предшествовала длительная переписка. Он внезапно заинтересовался моими рассказами. Говорит, будет думать, что со мной делать. Обещает два подарка:

«Я сделаю тебе два подарка. Один тебе не понравится. Но я очень прошу тебя принять его и выполнить». Обещаю сделать, если не будет чрезмерно.

Он приезжает. Общается вежливо, говорит тихо. У него такая спокойная манера говорить, от которой окружающие начинают разговаривать медленнее и тише. Просит меня заварить чай, одеть платье. Взбивает в стену крюки. Много спрашивает про меня. Странное чувство.

«Ты в сессиях не человек, только тело. Я хочу пробудить твою личность, чтобы она тоже участвовала».

Странные чувства: почти ванильная встреча, интересная беседа, я в своем лучшем виде пью чай, только одно нарушает картину - мужчина вбивает крюки в стену; зачем? Он заканчивает работу, ставит меня в центр комнаты, гладит.

«Я внимательно читал твои рассказы. И вот мой первый тебе подарок. Ударь меня. Мне это не понравится, но я, конечно, выдержу. Ты должна» Он кладет мне в руки плеть.

Как это? Как это возможно? За всю свою жизнь я никого не ударила. Для меня крайне важно не бить никого. Где-то в рассказах писала об этом. У меня потеют руки. Я даже спокойно держать в руках плетку не могу! Нервничаю. Начинаю смеяться. Смех у меня заменяет слезы. Я не могу ударить человека. Мнусь, бормочу. Выполнить его просьбу абсолютно невозможно! За 33 года ни разу этого не делала. Неожиданно под протестом и смущением обнаруживаю интерес. Внутри пробуждается любопытство. В конце концов, он садист. С прошлой сессии на мне остались его следы. Он делал мне реально больно на прошлой встрече, и сделает сегодня, много раз; увидит мои мучения и не пожалеет. Каково это – причинять боль? Он сам просит его ударить. Это рациональные объяснения. Какие эмоции внутри? Агрессия, любопытство.

Голоса почти нет, слова еле произносятся: «Я не умею». Он показывает несколько движений плетью, я тренируюсь на пустом кресле. «Давай уже. Нельзя столько готовиться» - жестко говорит он. В сессиях голос у него меняется. Я как в омут бросаюсь. «Хорошо. Я сделаю это. Но потом вы должны сделать мне очень больно, но недолго и не унизительно». Он соглашается.

Бью его. В висках стучит. «Не так. Это вообще не ощущается». Повторяю сильнее. Еще сильнее. Три удара. Последний был почти неплох. Меня трясет от смеха, не могу успокоиться. Что я буду делать дальше со своей истерикой? Он встает, подходит близко-близко. «Сделать тебе сильно больно? Ты готова?» Да. Он особым образом складывает пальцы и бьет меня в солнечное сплетение. Я захлебываюсь смехом и замолкаю. Стон уходит внутрь. Это то, что нужно. Мне тепер�� не стыдно.

«Теперь ты меня запомнишь. Ты же хотела знать, что такое пси-садизм?»

Он заранее знал, какое действие окажет на меня его подарок.

«Удовлетвори меня». Он ставит меня на кол��ни, входит мне в рот, резко двигается. Делать ему минет трудно, у меня плохо выходит. По окончанию процесса я в слезах и соплях.

«Почему ты не прикасаешься ко мне? Не дотрагиваешься, не целуешь?» - спрашивает он.

«Мм.. вряд ли вам будет это приятно» - отвечаю. – «Это слишком личное и равноправное»

«Обними меня, поцелуй, дотронься до моего лица» - командует он.

«Может, вы лучше меня выпорете?» - реагирую я.

Мне трудно проявлять нежность. Это нарушение личного пространства нас обоих. Мне неуютно и трудно. Но просьба же простая? Неудобно не выполнить.

«Пси-см – это умение поставить человека в неудобное, некомфортное положение, возможно стыдное. Зачем? Некоторых это возбуждает» - скажет он позже.

Он ставит меня раком и порет. Сначала греет кожу слабыми ударами. Потом берет прут. Слишком частые удары, мне больно. Уже знаю, что боль – это когда не чувствую других частей тела, кроме попы или спины, куда ложится ротанг. Грызу одеяло, чтобы не кричать. Такая боль не может быть приятной, кажется мне. Она должна прекратиться, сейчас, немедленно, нельзя терпеть. Но уже знаю, что впереди наслаждение, яркое как салют. Только так оно достигается, через сильную боль. Он поднимает меня с колен, спрашивает, куда я бы хотела, чтобы он меня взял. Выбираю влагалище. У него красивый ***! Возбуждается он незаметно для меня, ни в поведении, ни в интонациях это не выражается. Он вытягивает мои руки вверх, прижимает свежевыпоротой попой к дивану, широко разводит ноги в стороны. Меня трясет под ним. Моя компенсация за боль. Он не дает мне двигаться. Совершает фрикции с широким размахом, все быстрее и быстрее. Я трусь о его плечи, подбородок. Я вся мокрая. Изгибаюсь. Не могу сдержать крика. Он дает мне кончить несколько раз и выходит.

Мы курим. «Теперь давай попробуем публичность. Я еще не делал так, не знаю, понравится ли мне. Посмотрим» Он приказывает одеть обтягивающую майку и джинсы, отводит в ванную, обильно смачивает водой грудь. Соски встают от волнения и холода. Тонкая майка плотно прилипает к телу. Я не волнуюсь. Рядом с мужчиной я вообще не волнуюсь в общественных местах, ведь не я отвечаю за результат. Он протягивает мне деньги. «Сейчас ты пойдешь и купишь мне сигарет». «Подождите, как это? Я одна пойду? В таком виде? А если меня изнасилуют??» «Тебя изнасилуют? Это вряд ли. Но ты тогда звони, если успеешь. Впрочем, если ты совсем против, то могу пойти с тобой». Думаю над его предложением. Нет, не надо. Тогда будет не так волнующе. Одной мне придется смотреть по сторонам и замечать реакцию окружающих. Выхожу из дома. Нервно оглядываюсь. Есть ближайший магазинчик, где меня знают и здороваются. В таком виде лучше там не появляться. Направляюсь в противоположную сторону. Другая палатка заметно дальше. Первый идущий навстречу мужчина начинает со мной заговаривать. Пугаюсь, поворачиваю назад. Возвращаюсь к подъезду. Я боюсь, не могу! Все же решаю попробовать еще раз. Иду в ближайший магазин. Продавщицы сначала таращатся на мои груди, потом пытаются меня игнорировать, отворачиваются. Худо-бедно покупаю сигареты. На обратном пути удачно избегаю двух знакомств. Ужасно страшно, щекочет нервы. Почти подбегаю к подъезду, захлопываю дверь, поднимаюсь на этаж. Времени, оказывается, прошло совсем мало. «Ну как ощущения?» - интересуется он. Нет слов. «Иди сюда. Ты дрожишь» Говорить могу спокойно, но по телу снизу вверх проходит дрожь. «Со мной дважды пытались знакомиться. Стремно ужасно!» Подхожу совсем близко к нему, ногой чувствую его член под брюками. С такой штуковиной сидел и ждал меня?? Он награждает меня оргазмами, разложив на кровати как цыпленка табака. Не помню, куда он входит. Все отверстия мокрые.

Мы курим, разговариваем. Надо бы поесть. Он предлагает свою помощь в приготовлении еды, но я отказываюсь. На своей кухне предпочитаю действовать сама. Накрываю на стол, он приносит второй стул. Говорю: «Я не буду есть с вами. Покушаю после» «Почему?»- интересуется он. «Все равно одновременно не выйдет, придется подавать вам соль, ложки, вилки, резать хлеб, потом убирать соль, ложки, вилки и проч. Я лучше попозже поем» Я привыкла, что мою агрессию не замечают, что могу быть разной, но люди не видят оттенки эмоций. Это и плохо, и хорошо. Когда мне нужно, то не могу донести свою мысль до собеседника, зато могу прилюдно говорить почти все, никто не обратит внимания, не увидит; получается театр одного актера и зрителя.

«Точно не будешь есть вместе со мной, уверена?» - интересуется он. Точно. Дальше произойдет загадочная история. Я понимаю, что по большей части детали совпали случайно. Но до сих пор не понимаю, чем она меня так задела.

«Пододвинь стул ближе к моему. Ближе, еще ближе. Раздвинь ноги» Я почти прикасаюсь к нему, он разводит мои ноги в стороны, привязывает руки к ногам. Начинает ужинать медленно, с удовольствием. Закрываю глаза. Чувствую запах пищи, сглатываю слюну. Вдруг мне становится обидно до слез! Я хочу есть. Мне как будто опять 11 лет. В тот период я жила в трудной семье, где всегда играла роль сильной. Там были слабые люди, которых необходимо беречь. А меня не надо было, я итак все переносила, другие больше меня нуждались в жалости и заботе. Но мне, оказывается, было грустно и злобно. Как сейчас. Когда он ест, а я нет. И рядом нету слабых людей, чтобы спрятать свою обиду за заботу о них. Удивляюсь. Мне не свойственно так сильно реагировать. Я в шоке! Говорю ему: «Слушайте, я чуть не заплакала! Это удивительно. Меня прямо вштырило! Что вы такое делаете со мной? » Разговор сбивает печальное настроение. Я и заговорила, чтобы избавиться от такой неожиданно сильной эмоциональной реакции. Он развязывает меня.

«Пойдем. Мы еще не опробовали крюки» Он фиксирует меня веревками так, что приходится стоять на цыпочках. Он начинает меня гладить. Не могу переключиться после истории с едой. Даже следующая после ощутимая порка не приводит в себя.

Дальше он скажет, что будет очень больно, привяжет и начнет пороть меня без разогрева,ы долго, пока смогу выдерживать удар. После каждого удара буду отдыхать. Жестко. Он войдет мне в попу, заставив завидовать и течь другую дырочку. Он будет говорить о себе. Замкнутый человек, выглядящий открытым. Знаете, так бывает: человек улыбается, делится информацией, но чувствуется, что внутренняя его суть скрыта.

«Что вам больше всего нравится в процессе?» - спрошу я.

«Строить психологические конструкции, угадывать, как человек отреагирует, думать, как сделать так, чтобы он поступил, как мне хочется»

«А физически?»

«Физически? Сложно сказать. Физика – не главное. Мне нравится, когда тебе больно»

Я скажу ему в шутку, в которой есть доля шутки: «Знаете, я, наверно, не смогу с вами встречаться. Вы слишком умный и внимательный, я могу влюбиться» Он ответит: «Да, задала ты мне задачу. Быть мен��е внимательным. Общаться с тобой так, чтобы ты не пугалась ». Но это все уже относится к моей личной жизни. В результате этой встречи, я поняла, что такое пси-садизм. А вы?

[ssanianks]

Я забыл, что мы трахаемся в больнице

Итак, это пост про мою боль, про то громогласное и тягучее БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬЬ. Пост будет длинный наверное, но в конце будет самое вкусное, не блять пропустите

Так вот, начнем с начала! Мне ужасно хотелось ебаться, но я в больнице, в бинтах и под присмотром кучи челов в белых халатах. Дрочить в туалете мне не нравится, поэтому ради своих ссаныз принципов я гордо сидел в одиночестве и упивался фантазиями, ещё и Миша на работе. Миша пришел. Я начал его заебывать. Он закурил. Я начал ещё и по этому поводу заебывать, а потом просто сказал трахни меня. Он задумчиво посмотрел в окно, вздохнул будто скинул с плеч две тонны и сказал:

– Помнишь, что я тебе говорил? Хуй завёрнутый в газету заменяет сигарету. Раздевайся.

Да-да, это тот пост, это те легендарные для меня слова. Он мне отсосал. Блять, как же классно он делает минет. Мы потрахались. Блять как же я орал в экстазе. Но. Я забыл, что мы трахаемся в БОЛЬНИЦЕ. Итак, картина маслом.

Сначала все было хорошо, даже очень, нас даже не тревожили. Сначала к нам ворвался врач, но я только кончил и мне было так поебать. Но сквозь ресницы я наблюдал и видел как он вошёл с покерфейсом и спросил

– вы закончили?

Миша с таким же покерфейсом сказал нет, не закончили, ГОЛЫЙ ВСТАЛ развернул врача с все ещё покерфейсом и ВЫВЕЛ БЛЯТЬ ИЗ ПАЛАТЫ. Врач добавил, что ради приличия мы могли бы быть тише, а то все наше отделение так точно в курсе как мне хорошо и какой у Миши член. Ну конечно же Миша лениво позихнул и сказал

– надеюсь не завидуют

И ЗАКРЫЛ У НЕГО ПЕРЕД НОСОМ ДВЕРЬ. Ну и продолжение банкета, так уж получилось, что мне оч��нь захотелось ему отсосать. Но мне было дико стыдно и я начал мямлить ну и знаете, этот ссаный врач который зашёл будто просто мы тут, не знаю, в шахматы блять играем активно ёб твою мать. но Миша сам стал инициатором сейчас!!!!!!!!! И с его подбадривалками я бодро и смело рынулся к любимому блять делу. Ммм ням ням, так круто все. У меня почти получилось его довести!

А ТУТ БЛЯТЬ ДВЕРЬ С ПЕТЕЛЬ ВЫЛЕТАЕТ И ВЛЕТАЕТ ССАНАЯ БЛЯТЬ ДИКСИ (наша подруга) И ОРЕТ "УУУЖИИИН ПОДААААААН" С ТАРЕЛКОЙ ЕБАНОГО СУПА. БЛЯТЬ ОТВРАТИТЕЛЬНОГО ЗЕЛЕНОГО СУПА С КАКОЙ-ТО ССАНОЙ КАПУСТОЙ БЛЧТЬ БРОККОЛЯМИ. Она влетает, орет, видит чем мы занимаемся, с громким КЛАЦ закрывает рот цепляется И ПАДАЕТ НА НАС БЛЯТЬ И ЭТОТ ССАНЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ СУП С БРОККОЛЯМИ ССАНЫЙ СУП ВЫЛИВАЕТСЯ МНЕ НА ГОЛОВУ НА ЖИВОТ И БЛЯТЬ ЧЛЕН МИШЕ. Я. Блять. Не. Выдерживаю. Дальше Миша с каменным лицом берет с груди кусочек ссаного зелёного куста брокколины и ест...

– сюда вообще соль добавляли? Отвратительно на вкус

– ты ещё будешь жаловаться?..ВЫ ЧТО ТРАХАЛИСЬ

НЕТ БЛЯТЬ ПЕРЕБИРАЛИ КРУПУ НА КОЛЕНЯХ И ПЛАКАЛИ ПОТОМУ ЧТО В СУП СОЛЬ НЕ ДОБАВЛЯЮТ. СУКА СУП ЖДАЛИ

Миша заставил ее убирать в палате, а мы пошли в душ. Сижу сейчас на крышке унитаза в жёстком белом полотенце потому что другого нет и думаю какого хуя произошло.

Всегда ищите комнаты с замочками на дверях ИЗНУТРИ

[princebon]

«У Гусу есть два Нефрита, а в Юньмэне два героя!». От него веет светом и теплом. Вэй Ин всегда был таким. Улыбался и плевал на пересуды. Семья на первом месте, и не важно, что думают другие. Его считают слабым? Никчёмным? Недостойным того, что имеет? Возможно, так и есть. Но Усянь всего себя отдавал родителям и брату с сестрой. До своего последнего вздоха. «Старейшины Илин больше нет!». Слова отдаются в груди дикой болью. Настолько, что дыхание спирает, и он падает на колени. Крик расходится по водной глади рябью, но не показывает и тысячной части той боли, что пытается выразить молодой глава Ордена Юньмэн Цзян. Об этом ли думал юноша, собираясь вести за собой людей? Предполагал ли, что взглянет в глаза брата в последний раз? – Вэй Усянь, ты обещал мне! Снова круги по воде, на этот раз от удара руки, а по поверхности расползаются фиолетовые змеи, будто опутывающие хозяина. Как цепи, что пытаются его сдержать. Бесполезно. – Почему ты не мог просто пойти с нами? Пойти со мной? Голос уже тише, хотя и без разницы, он здесь один. Народ ликует, конечно, они избавились от ужасного Старейшины Илин. И никому в голову не приходит подумать о том, какого Цзян Чэну. Что было с ним, когда последний его родной человек канул в небытие. При этом даже не ненавидя его самого. Чёртов Вэй Ин! Даже с того света заставляет чувствовать вину. Хотя, казалось бы, за что? Заклинатель, перешедший на сторону тёмного пути, априори становится врагом. Так почему его рука дрогнула в этот раз? Почему до этого он не предпринял и попытки избавиться от, казалось бы, злодея? Ведь шансов было предостаточно. – Глупый братец ничего не может, да? Ваньинь вымученно улыбается сковзь слёзы, которых нет. Но глаза всё равно застилает пелена. Он не видит ровным счётом ничего. Только лицо, выражающее глубочайшую вину. Кто должен винить себя, так это Цзян Чэн. Он не встал на защиту брата. Не поверил, отвернулся. Предал. Усянь даже был рад. Чёртов защитник. Почему? Почему всё нужно было взять только на себя?! Почему не попоросил помощи, когда она была нужна?! Потому что не получил бы. Саньду Шэншоу отказал бы, не став и слушать. Вэй Ин это прекрасно знал и потому улыбался так снисходительно, поймав на себе взгляд младшего брата, что был преисполнен гневом. Идиот. Оба. По всей Поднебесной будут слагать легенды об Аннигиляции Солнца, о свержении величайшего последователя тёмного пути. Их превратят в сказания и представления, а Старейшина Илин станет страшилкой для маленьких непослушных детей. Пройдёт много лет. Боль утихнет, но никогда не забудется. Пока в какой-то момент сердце не кольнёт вновь. Случайно, в ночи, пока будет сидеть за документами у себя в покоях. Будто что-то случилось. Что-то... важное. Он не сопоставит это с новостями о том, что, возможно, _тот самый_ Старейшина Илин вернулся, но будет крепко держать в руках Цзыдянь, чтобы проверить это лично. Между ними, увы, огромная пропасть, и так просто оставленному когда-то в одиночестве юнцу трудно будет всё это принять. Но со временем... со временем у него снова появится тот, на кого можно положиться.

[jasperwaffle]

Фантом именно такой человек, такой, которого стесняют слова.

я не уверена в себе, не уверена в том, что понимаю, о чем он. а он это презирает, считает слабостью, его выводит из себя моя неуверенность.

ему хочется, я знаю, хочется схватить меня за грудки и встряхнуть со всей силы, чтобы все встало по полочкам и я поняла, что мне не нужно быть идеальной. что мне не нужно все уточнять, не нужно везде быть, не нужно ловить все и беспокоиться о том, что я что-то упустила. я знаю, это чувствуется в воздухе, чувствуется, как ему хочется, чтобы я осознала и поняла. я чувствую его негодование, его тяжёлый взгляд. и он не может мне этого сказать, знает, что меня заденет и я ещё долго это буду в себе перерывать, знает, что я должна дойти до этого сама.

но иногда вырывается. иногда он будто шипит - "это слабость". иногда он говорит мне: "ты слабая". и это его максимум. он знает, что я хочу услышать и подтвердить его мысли, которые я итак слышу, знает, что я не могу поверить в то, что могу расшифровывать его посылы верно. и тогда у него вырывается. не для себя, для меня. но больше он выдавить из себя не может, это апогей его возможности. не хочет он большего объяснять.

недавно он ушёл из компании, из наших мобайловцев, где мы собираемся играть. и он знал, что я поняла. знал, что я поняла и не хочу это принять, не хочу отпустить. ждал этого тяжёлого для него вопроса.

когда дождался смог ответить мне лишь "Алёна, ты ещё не поняла?". а я поняла. но не была уверена. я сказала "нет. я не поняла, скажи мне прямо". не желала верить, что подумала верно, не хотела признать, что он уходит.

и он сказал. сказал "я ушёл". добавил, что никто не виноват в его уходе. и я уверена, что он почувствовал мою боль и принял её. не в себя, просто принял.

я сказала ему "будь готов к возмущениям и вопросам". и это было больше, чем просто фраза. это было той болью, что я не могла ему выразить, не могла сказать. и он почувствовал.

"я уже готов".

и я его понимаю. люди уходят. мне больно. и я имею право на эту боль, точно в той же мере, что он имел право сжечь этот мост.

ари сказала мне - "это не твоя вина".

и я поняла её.

"тише. успокойся. я чувствую твою боль."

и я услышала.

"позволь ей выйти, не запирай, не думай. отпускай."

и я приняла эту боль.

и разбилась. позволила себе выплакать все слезы.

теперь тяжело. Фантом чувствует, как я хочу ему рассказать. хочу рассказать про ребят, про мобайловцев, про то как мы играли, как все также тупит Ари, наш Ден выдаёт все те же шутки, а Саня накидывает дебаффы. он чувствует, знаю.

но ему это не нужно. ему не нужно этого знать, он не хочет.

и я молчу.

сделали, кажется, первый шаг в преодолении нового барьера, что встал между нами. он пошутил, пошутил нашу шутку, мобайловскую, понятную лишь нам. поднял тему, которая могла бы меня задеть.

он знал, что со мной будет тяжелее всех. что я - тот самый человек, что не желает отпускать и боится терять.

но я учусь. стараюсь, выходит плохо, но я могу это принять. он пошутил, я посмеялась. смеялась, может, дольше нужного, но как уж получилось.

и он безмолвно поблагодарил.

поблагодарил за то что я стараюсь.

и стало так тепло на душе. тепло, что я могу отпускать, могу шутить и смеяться о прошедших днях. пусть больно и хочется, чтобы как раньше, но могу отпускать и смеяться.

иногда так сложно сделать первый шаг..

[headache-medicine]

Спасибо за эстафету, почему бы и не пройти. 1. Вчера психиатр сказала, что я победил депрессию, во всяком случае, медикаментозную. Принимал таблетки с 2017 года, практически сошел с них. 2. Имею коллекцию из 66 шарнирных кукол. 3. После плохого расставания с бывшей любовью, он мог мне сниться 4 раза в месяц в течение 4 лет. 4. 3 раза учился в институтах, 3 раза бросал. Первый - на девятый день. В других тоже не бывал на первой сессии. 5. Этим летом вырастил на подоконнике землянику и анютины глазки. Довелось съесть три земляничины, а последнюю оторвал кот. Спасибо. 6. Длинноволосые худые юноши в черном - лучшее, что есть в этом мире. 7. Интересно получилось, что стиль одежды с многолетнего мрачного и готического перешел на своеобразный яркий стиль около-хиппи. 8. Назвал кота Моисеем, и это никого не удивило. 9. На кровати у стенки двухслойный ряд разнообразных мягких игрушек. 10. Вообще, захожу в детский мир или книжные магазины, или что-то другое с залипательной мелочевкой, с таким чувством, будто попадаю в пещеру с сокровищами. Не обязательно что-то покупать, но походить с горящими глазами и поискать что-то близкое - за милую душу. Согревает, успокаивает, радует. 11. Был на трех музыкальных концертах в 2014-2015 гг. Выступали представители тогда еще злого рэпа Тони Раут и Гарри Топор в не сильно большом помещении, я знал все треки, и было здорово. Также попал на концерт Оксимирона, но в то время его песни почти не знал, а позже идти на новые выступления стремался из-за большой толпы. А теперь... не знаю, доведется ли когда-либо. 12. Стыжусь факта, что перестал общаться с одним человеком, написав ему, что отвечу попозже, и так и не вернувшись в диалог. Несколько лет назад. 13. Имею много прозвищ: Лис, Автор, Сию Шен, Док, Денис, Keihne, Шон. 14. Люблю скелетов, окружаю себя фигурками, украшениями, а также есть анатомическая модель человеческого скелета, которая сидит на стуле в ведьминской шапке и с чертом на плече. 15. Два раза стриг волосы под 0,5см самостоятельно ножницами. Мама называла жертвой Освенцима 16. В конце 11 класса носил длинные натуральные дреды. Надо было сделать их раньше. Позже были натуральные короткие и белые безопасные, которые все равно убили волосы. 17. В 10 классе написал то самое пробное сочинение в своем стиле, и учитель назвала его бредом за моей спиной. Там было художественное вступление про девочку на качелях. ��ошла она к черту. 18. Регулярно пишу стихи с 2012 года. Самые первые были еще в шестилетнем возрасте. 19. В течение взросления часто по ночам фантазировал о жизни, которой не могу жить, и компании близких людей, которой никогда не было. Потом просто перестал спать по ночам, но мечты никуда не ушли. 20. В старших классах меня немного боялись, а с одним одноклассником выстроились свои забавные отношения. Он называл меня Дьяволом за мрачный внешний вид - черная одежда, капюшон, синяки под глазами, оскал. Было такое, что он брызгал на меня “святой водой” из кулера, нашел в интернете экзорцистское чтиво и выкрикивал его мне, а я ходил за ним и наизусть читал на греческом в ответ. (Это была песня о любви, которая мне нравилась, но звучало до смеха страшно.) Еще получалось, что я часто случайно оказывался в местах района, где он гулял, и это его пугало. Ну что ж, я действительно знал его адрес и думал подбросить ему что-нибудь под дверь. И есть факт, который выделю отдельно. 21. Однажды на уроке обществознания я достал лезвие, вырезал на руке пентаграмму и показал тому однокласснику. Не знаю, почему меня не сдали. 22. С детства залипаю на горящие свечи. Жгу, воск течет, огонек живой. А в маленьком возрасте у меня была железная коробочка, которую я всю заполнил капавшим со свеч воском, замуровывая там в процессе бусинки и звездочки. 23. Был опыт общения бумажными письмами, сейчас возобновил. 24. Имею банку со странными монетами, которые надеюсь в будущем продать подороже. 25. С моим лучшим другом мы знакомы с первого класса, а с любимым человеком - с шестого. 26. Наличие интересных старшеклассников помогло пережить средние классы школы, я наблюдал за ними, иногда сталкерил, изучал и даже познакомился в итоге, но был слишком робким, чтобы разговаривать. 27. С одним из них стал общаться вот года 2-3 назад, очень лампово и со взаимным интересом. 28. А с другим я замутил в 9 классе, назвал его старшим братом и уходил к нему по ночам. Утром его мать находила меня в его кровати и гнала прочь,  и я шел в школу. Нет, мы не спали. Преимущественно сидели в компе, и я наблюдал за движением его рук. 29. К бывшей любви после недели знакомства поехал на новогодние каникулы в другой город - 72 часа на поезде. 30. Всю жизнь мечтал играть на гитаре и только во взрослом возрасте начал заниматься, но из-за состояния психики мог делать это лишь два часа раз в неделю. И все равно чему-то научился! Не останавливайте себя по причине “невозможности достаточного усердия”, никогда. Передаю: @hellka @fox-planeswalker @i-winterhood и всем желающим

Придумала небольшой интерактив/эстафету. Может, кто-нибудь заметит да заинтересуется.

30 фактов о себе (любые, даже самые незначительные, по вашему мнению).

Эстафета нацелена на узнавание самого себя, ибо многие (и я в том числе) даже не догадываются, кто они на самом деле.

Поехали.

1. У меня видные шрамы на обоих коленках и я могу рассказать историю каждого

2. У меня шрам на носу от качели

3. Моё родимое пятно находится на затылке, под волосами

4. У меня есть родинка, из-за которой меня везли в больницу, т.к. приняли за клеща

5. У меня нет абсолютно нелюбимых мною персонажей

6. Мой язык любви - прикосновения и слова

7. Я не болела 4 года подряд

8. Мой нос за это лето кровоточил как минимум 5 раз

9. Моё имя напрямую связана с песней "Александра, Александра, этот город наш с тобой" из "Москва слезам не верит"

10. У меня очень много родственников

11. Я люблю юбки

12. У меня было как минимум 3 канала на ютубе, где я снимала видео

13. У меня было больше 3-х страничек в вк

14. Я люблю лес

15. Мой любимый персонаж из Гарри Поттера - Седрик Диггори

16. Первая профессия, на которую я хотела учиться - врач

17. На моё 8-ое день рождение я танцевала с зонтиком без музыки

18. На то же день рождение мой старший брат подарил мне в шутку камень, а потом разыграл пьесу с куклами

19. До 5-ти лет я жила в Екатеринбурге

20. Я всегда увлекалась змеями

21. В 7-8 лет я хотела завести черепаху, и даже купила детскую энциклопедию по содержанию черепах

22. Мои клыки деформировались и сейчас действительно похожи на клыки вампира (они не просто острые, они идут в разкос и очень выделяются во рту)

23. Я хожу в театральный кружок

24. Когда я оставила в школе шапку и увидела её на вахте, то побоялась подойти и забрать (мама всё ещё ищет её)

25. Я ни разу не болела ветрянкой

26. Я не умею готовить

27. Я люблю поговорить

28. Я не люблю кофе и чай с молоком

29. Я вообще не ем супы

30. Я три года училась в музыкальной школе, но в последний момент просто перестала ходить (потому что моя преподовательница идёт нафиг с запросом "либо театральный кружок, либо музыкальная школа")

Так же прикрепите песню, с которой у вас ассоциируется человек/блог, который передал вам эту эстафету.

Передаю всем желающим, а дальше как пойдёт!!

[casualbos-bir]

А давай-ка сыграем в любовь,

Здесь не будет границ или правил,

Остаётся лишь вжиться в роль,

И поверить, что мы уже рядом.

Расстоянье сошло на нет,

Временное различие в прошлом,

Я держу твою руку в своей,

И уже мне не так тревожно.

Но игра с каждым разом сложнее,

Лабиринты нам строит жизнь,

Мы уж роли свои позабыли,

Остаётся лишь дальше жить.

Жизнь идёт чередой безмятежной,

Оставляя и радость и боль,

А вопрос мой всё тот, что извечно,

А давай-ка сыграем в любовь?

Чёрным по белому, во снах к тебе летел бы я,

Но как я не пытался и хотел ты не моя,

Все, как и есть, слова лишь лесть и скрытность мнения,

И судя по тебе, судить и наше поколение,

Всего в шестнадцать, друзья, пивас, давай покружимся,

Начинай, всё хорошо, с тобой мы сдружимся,

Голова так кружиться, но я здесь останусь,

Мне очень нравиться, лишь бы во тьме не кануть,

Твой путь, простой обычной мало летки,

И чтобы только не уснуть глотала ты таблетки,

Конфеткой закусить, чтоб мама не узнала,

И гоу опять тусить, завтра с нового начала,

Всё для неё игра, вся жизнь только метка,

Так ведь просто и легко, а сложно очень редко,

Новые друзья, любви нету это для тебя игра,

Пришла пора сыграть со мной, не так ли а?

Припев:

Сердце болит, хочу быть с тобою снова,

Объяснить я не могу, я не готова,

Извини и заплачу вновь,

Мне очень плохо, давай сыграем в любовь…

Не проходи мимо, как будто в пантомиме,

Хватит делать вид, что ты меня не слышишь,

Сносит крышу, руки сами на листе пишут,

Это должно быть наше лето, но в окне всё тише,

Для тебя игра, и любви не существует,

Теперь для меня, жизнь по-настоящему рисует,

Просто рискую, мне наплевать на твой контингент,

Где каждый не в ответе за слова, и как бы кент,

Пачка сигарет, добейся алкоголем,

Думаешь бред?, но ты из тех кто тонет,

Ничего не стоит твоя жизнь, давай сравнимся,

Ты не звонишь так давно, но знаю, тебе снился,

Закрылся, я знаю, вспомнишь меня вновь,

Тихий стук в дверь, и я уже готов,

Звук приглушён для нас, хоть ты и стерва та,

В последний раз я обещаю, давай сыграем в любовь да…