#космическая музыка для сна | Explore Tumblr posts and blogs

wolf-359-rus · 7 years ago

Text

Вольф-359, Эпизод 2 - Маленькая Революция

Добро пожаловать на Вольф-359

[вступление из “Ночи на Лысой Горе” Римского-Корсакова]

[спустя примерно 20 секунд музыка обрывается и остаётся только белый шум]

Эйфель: Хмммм.... Интересно.

[белый шум продолжается]

Эйфель: Что ж, прошла неделя с тех пор, как я впервые поймал эти сигналы и, похоже, они не думают прекращаться. Вчера у нас было что-то типа ду-воп, и вот теперь какая-то классическая музыка, которая, похоже, очень злится на меня.

[после щелчка какого-то выключателя шум прерывается и прибор замолкает]

И все 13 перехваченных мелодий были предельно информативны! Происхождение: неизвестно. Пункт назначения: неизвестен. Частота: непредсказуемая. Качество звука... ну, можно смело заключить, что операция “Чокнутая...Космическая Музыка” продолжается. Операция “Придумать для операции название покруче” то же в начальной стадии. В любом случае, это бортовой журнал офицера связи Дугласа Эйфеля на борту АКС Гефест. Сегодня четыреста пятьдесят пятый день на орбите. Впереди ещё один спокойный оборот вокруг красного карлика Вольф-359. Агась. Абсолютно спокойный. Никаких происшествий сегодня. Как по маслу.

Минковски (по внутренней связи): Эйфель. Недисциплинированная ты гиена, это возмутительно даже по твоим смехотворно низким меркам. Как ты вообще мог подумать, что это сойдёт тебе с р...

[пока она произносит последнее предложение, Эйфель убавляет звук динамика: её голос становится тише и замолкает посреди слова]

Эйфель: [нервно смеётся].

Эйфель: Не то чтобы было что-то примечательное в том, что Минкауски орёт на меня, хотя я совершенно ни при чём и ничего не знаю, так что по-прежнему, ну знаете... Простой, скучный день без каких-либо последствий для-

Гильберт [по внутренней связи]: Офицер Эйфель, это совершенно непрофессионально. Такое бездумное поведение подрывает жизненно важное равновесие между членами команды станции. Должен настаивать, чтобы вы вернули...

[как и с Минковски, громкость ВСС Гильберта снижается, и он затихает]

Эйфель: Ух блин, что-то все сегодня так и несут всякую несуразицу. Их, должно быть, достала эта абсолютная... нормальность сегодняшнего дня. Но в любом случае, дорогие радиослушатели, поскольку доложить мне не о чем, это был Офицер Коммуникации станции Гефест-

Гера: Офицер Эйфель?

Эйфель: Оох.

Гера: У вас найдётся минутка?

Эйфель: Что такое, Гера?

Гера: Всё в порядке? Командир Минковски и Доктор Гильберт, кажется, вами очень недовольны.

Эйфель: Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

Гера: Я просто подумала, что это, возможно, как-то связано с тем, что вы заперлись в комнате связи.

Эйфель: Ох... это.

Гера: Да. Прямо перед тем, как вы заблокировали дверную ручку сви��цовой трубой.

Эйфель: Да... а что... ну... да, знаешь ли, полагаю, я действительно это сделал. Правда, забавно, Гера?

Гера: [неестественно смеётся]Вообще-то, это больше похоже на преднамеренную ��сторожность.

Эйфель: Эй, погоди-ка, здесь нет ничего преднамеренного! Само предположение того, что я стал бы планировать что-то... Это же смешно. Ха-ха. Ха-ха. Ха...ха...ха?

Эйфель: Да пошло оно.

[жужжание/звонок по ВСС]

Эйфель: Ладно, так и быть: в рамках моего бессрочного наказания за сохранение человечности перед лицом липового военного протокола Минкауски заставила меня помочь ей с инвентаризацией на складе снабжения. Оказалось, что у нас остался целый один тюбик зубной пасты. Один. Один лакомый мятный тюбик свежего дыхания на оставшиеся двести семьдесят пять дней миссии. И, ну, понимаете, конфликты здесь неизбежно становятся... бюрократическими, так что я решил, что необходимым и, ээ, предусмотрительным поступком будет заполучить мою справедливую долю. Ради... равенства и, ээ, морали.

[три громких гулких удара по металлической двери]

Эйфель: В общем, я забрал весь тюбик

Минковски: Эйфель! Сейчас же открой дверь!

Эйфель[на одном дыхании]: Добрый вечерочек командир тут ничего интересного спасибо что зашли увидимся пока!

Минковски: Ты понимаешь, что это более чем безрассудно, правда? Ты же понимаешь, что тебе придётся-

Эйфель: Что ж, полагаю, это мы можем обсудить. “Заложник” звучит как-то вульгарно, командир.

Минковски: Я не говорила “заложник”.

Эйфель: Да, я просто стараюсь быть на шаг впереди. Подождите немного, мне нужно сделать объявление.

[Эйфель возится с консолью. Теперь его голос усилен через внутреннюю связь и транслируется по всей станции, вместе с лёгкой ритмичной мелодией на заднем плане.]

Эйфель: Леди и джентльмен, говорит ваш офицер связи. Вы уже заметили, что я недавно захватил рынок некоторого жизненно важного средства гигиены. Что ж, прежде чем кто-нибудь решит тут умничать или геройствовать, вам стоит знать, что я не выше всяких глупостей, ага? Попробуете вломиться сюда, чуть-чуть поцарапаете дверь этой комнаты, я почувствую малейшее возмущение Силы –и я выдавлю весь наш запас зубной пасты в эту банку ��асла, которую я взял в ангаре. Так что, если вы хотите избежать эдакой турбулентности, пожалуйста, держите свои руки и ноги при себе на протяжении следующей части полёта. Капиш? Давайте, командир Минкауски, я хочу услышать вербальное подтверждение. Рыкните один раз, если«да», два раза, если «нет».

Минковски: Да я тебя брошу в карцер за нарушение субординации.

Эйфель: У нас нет карцера.

Минковски: Уж что-нибудь придумаю.

Эйфель: Ммм. А вы что думаете, доктор Гильберт? Как слышно?

Гильберт[по всс]: Эйфель, это плохой план.Не можете провести остаток миссии, закрывшись в комнате связи. У вас серьёзная сила воли, но голод будет ещё серьёзнее.

Эйфель: Это мы ещё посмотрим. У меня есть старые журналы, окно, и развлекательные радиопередачи, похоже, снова входят в моду. Плюс сегодня днём я запасся едой достаточно, чтобы дотянуть до следующего орбитального витка. Гера, скажи этим неудачникам, что контейнер с белковым концентратом загадочным образом похудел.

Гера: Сканирование действительно показывает снижение содержимого контейнера, сравнимое с объёмом, который офицер Эйфель мог бы затолкать в вещевой мешок.

Минковски: Послушай, Даг. Ты раздуваешь из мухи слона. Просто выйди наружу и отдай нам зубную пасту. Я уверена, что доктор Гильберт сможет синтезировать прекрасно подходящую замену!

Эйфель: Ну нет, на это я больше ну куплюсь. Вы так говорили, когда у нас закончился кофе, и теперь мне приходится начинать каждое утро со славного глотка перемолотых водорослей. Вы так говорили, когда у нас закончилось мыло, и теперь, если повезёт, я выхожу из душа без химических ожогов первой степени. Мне надоели Гильбертовы домашние заменители повседневных удобств. Мне всё равно, как далеко мы от Земли, у меня всё ещё есть права! У меня все ещё есть право на зубную пасту.

Минковски: Ладно, разговор окончен. Гера, не могла бы ты запустить протокол «Эйфель М», пожалуйста?

[музыка замедляется и прекращается, всё затихает]

Эйфель: Что? Алло? Командир? Гера, что Минкауски имела в виду под протоколом «М»? Сколько вообще у вас этих протоколов «Эйфель»?Ээ, подождите минуточку.

[по станции разносятся странные звуки]

Эйфель: Что ж, народ, должен признать: Минкауски и Гильберт показали более... творческий подход, чем я ожидал.Эйфель: Одно дело вырубить электричество, но они отключили отопление. Я... я не уверен, насколько тут холодно, но мои запасы воды замёрзли полчаса назад, так что по моим догадкам тут... холодно. Мне кажется, они даже прикрутили к воздуховоду какой-то вентилятор, чтобы добавить сквозняков. Ухх.Но я посмеюсь последний, потому что у меня уже почти получилось подключить мой коммуникатор к питанию системы жизнеобеспечения. Осталась всего парочка соединений и -[разряд электричества]

Эйфель: Ай. Окей, это не то. Давайте попробуем -

[разряд тока, и система начинает пиликать]

Эйфель: Ай! В смысле, о! Отлично! У меня снова есть уши. Как насчёт послушать, чем заняты наши местные фашистский диктатор и безумный учёный, а?

[стук клавиатуры]

Эйфель: Хм... окей, они в лаборатории. Наверняка что-то замышляют. Ну-ка посмотрим.

[голоса Гильберта и Минковски немного пригушены, но слышны через ВСС]

Гильберт: ... несколько военизированная производная паров галотана. Грубо, но эффективно как баю-бай средство.

Минковски: И вы уверены, что это его вырубит?

Гильберт: О, стопроцентная уверенность. Мы надеваем противогазы, говорим Гере прогнать газ через центральную вентиляцию. Эйфелю на секунду кажется, что пахнет патокой, и спокойной ночи на 16-20 часов. Очень быстро, очень эффективно, как Песочный Человек, только трихлорэтиленовый.

Минковски: Ладно, допустим, что это хорошо. Но ему это не повредит?Гильберт: Нет, нет, нет. Очень мягкий. Никакой боли. Минимальные повреждения мозга.

Минковски: А можно..? Чтобы боль была? Мы можем использовать газ, который сделает ему немного больно, а потом его вырубит?

Гильберт: Ну. Хм. Да, да, наверное. Вообще-то хороший случай проверить теорию насчёт паров брома. Мог бы приготовить раствор, который вызовет очень болезненное раздражение эпидермиса -

[Даг убавляет звук пока они совсем не затихнут]

Эйфель: Знаете, мне кажется, я буду счастливее, если не узнаю, чем закончится этот разговор. Господи, какая неблагодарность! Казалось бы, после всего, что я для них делаю, они могли бы уступить мне всего одну малюсенькую мелочь. Но нет. Боже упаси у Дага будет несколько лишних дней с малейшими остатками телесного комфорта, прежде чем ему придётся смириться с несвежим, пахнущим невыкуренными сигаретами дыханием на сотни дней вперёд. Нет, этого нельзя допустить, самим надо,видите ли,зубы чистить. Какая алчность!Но я посмеюсь последний. У меня есть противогаз, и я почти уверен, что он работает, и я попробую разморозить себе еды на панели коммуникатора. Да. Еда –это хорошо. Продолжение Великой Осады Зубной Пасты дня четыреста пятьдесят пять следует.

[на бесконечном повторе каждые пару секунд душераздирающе визжит очень странная сирена]

Эйфель:Добро пожаловать обратно, народ, к семнадцатому часу нашего маленького приключения... который, благодаря нашему самому недавнему развитию событий, стал тридцать первым часом без сна для Дага Эйфеля.Так что да, дорогие слушатели, между холодом и замороженной едой, и нехваткой сна, и кусками льда, которые я продолжаю вытаскивать из волос, и тем тревожным фактом, что я учуял патоку, но после меня не вырубило, и я не знаю, что это было, и редкими моментами, когда я вполне блин уверен, что вижу Питера Селлера, играющего в геймбой на стуле вон там, что... объективно неверно... Я думаю, что начинаю сходить с ума.Только не думайте, что это значит, что вы побеждаете! То, что я начал понемногу сдавать, не значит, что я сдался! Может, я и съеду с катушек в конце концов, но я буду единственным сумасшедшим с трижды отбеливающей, освежающей дыхание защитой от кариеса на этой станции! Я не боюсь тебя, сигнализация из ада, так что давай, покажи, на что ты способна!

[сирена замолкает]

Эйфель: О господи. Это сработало?

Гера: Офицер Эйфель?

Эйфель: Аа! Гера! Как это ты говоришь со мной? Вся связь до сих пор отключена.

Гера: Мой интерфейс напрямую установлен в колонки станции независимо от любой из ваших систем. Вы не смогли бы заставить меня замолчать, даже если бы хотели.

Эйфель: Ну, это... утешительная мысль, полагаю. Что тебе нужно?

Гера: Командир Минковски попросила меня выступить в этом конфликте в роли независимого эксперта. Я здесь, чтобы обсудить условия вашей капитуляции.

Эйфель: Капитуляции? Нет, к чёрту это. Я здесь побеждаю.

Гера: Ваша ситуация неприемлема. Вы не спали больше суток, большая часть еды, что у вас осталась, несъедобна, и вы провели последние шестнадцать часов при минус сорока градусах.

Эйфель: По Фаренгейту или по Цельсию?

Гера: Минус сорок -это точка, где разницы нет. Вам грозит остановка дыхания и сердечной деятельности, острая гипотермия или потеря контакта с реальностью, любое из которых или все были бы вредны для цели нашей миссии. Это касается вашего здоровья.

Эйфель: Это касается чести, Гера. Чести и прав человека. Ты, может, и не очень-то много о них знаешь, поскольку ты проводишь всё своё время, не выходя из дома, но я не собираюсь сдаваться до тех пор, пока не отстою свои убеждения и [кричит]почищу зубы хотя бы раз, напевая “Mercedes Benz” бессмертной Дженис Джоплин!

Гера: Согласно моей базе данных, Дженис Джоплин умерла в-

Эйфель: Это неважно!

Гера: Может, вы хоть послушаете условия Командира Минковски? Они очень великодушны. Она запрёт вас в карцере всего-то дней на десять.

Эйфель: У нас нет карцера.

Гера: Она что-нибудь придумает.

Эйфель: Слушай, нет, я не сдамся. Иди скажи Её Императорскому Величеству Минкауски, что она может засунуть свою тактику запугивания Патриотического Акта туда, где красный карлик не сияет. Мы будем сражаться на замёрзших пляжах.

Гера: Офицер Эйфель, не могли бы вы посмотреть в окно, пожалуйста?

Эйфель: Что? Зачем?

Гера: Просто сделайте это, пожалуйста.

Эйфель: Ээ, ну ладно.Гера: Что вы видите?

Эйфель: Ничего особенного. Сплошная тьма, немного звёзд тут и там. Ээм, Вольф-359, разумеется.

Гера: И что вы видите, когда смотрите на него?

Эйфель: Ну, он... больше оранжевый, чем красный, вообще-то. И довольно большой. Не такой большой, как солнце, но всё-таки порядочного размера. И... там какие-то вспышки.

Гера: И как они выглядят?

Эйфель: Иисусе, Гера, не знаю, это просто вроде как... яркие пятна. Вроде загорающихся крохотных фотовспышек. Это значит, что-то не так со звездой?

Гера: Нет, со звездой всё нормально. Это значит, что наверняка прошло достаточно времени, чтоб Доктор Гильберт расплавил петли, держащие дверь центра связи.

Эйфель: ЧТО?

Гильберт: Никогда не подводит! Лучше синица в руке, чем журавль в небе, и под “синицей” я имею ввиду соляную кислоту!

Эйфель: Не подходите ближе ни на шаг, иначе зубной пасте не поздоровится!

Минковски: Она замёрзла в своём тюбике, Эйфель. Эта маленькая революция окончена. Нам всем будет проще если ты добровольно сдашься.

Эйфель: Что хотите делайте, командир! Живым вам меня не взя-!

[удар]

[звон ключей]

Минковски: Не забудь записать свой бесценный урок в бортовой журнал, Эйфель.

[с громким грохотом она запахивает дверь]

Эйфель: Ой.. Ау.. Либо я всё ещё без сознания, либо меня запихнули в кладовку.

Минковски [по системе связи]: Мы теперь её называем "Карцер".

Эйфель: До чего же... находчиво с вашей стороны, ��омандир.

Минковски: Да, я тоже так думаю.

Эйфель: Вы не в курсе как скоро мы сможем вспоминать об этом инциденте с нежностью и смеяться над ним? Желательно в местах которые... не внутри кладовки.?

Минковски: Ох, времени должно пройти прилично. Как минимум чтоб Гильберт и я успели истратить до конца наш последний тюбик пасты.

Эйфель: Деваться некуда. Я догадываюсь что я особо ничего не добьюсь, если скажу что мне очень жаль? Эй? Командир? Алло?Что ж, вот кажется и одиночная часть моего заключения. Не уверен как долго меня не будет, дорогие слушатели, так что попрощаюсь с вами здесь.

Это был Офицер Коммуникаций АКС Гефест Дуглас Эйфель, из кладовк-эээ из карцера. Спокойной ночи.

[финальные титры]

(Зак Валенти): Это был Вольф-359

Сценарист и режисёр -Габриэль Урбина

В ролях:Эйфель и Гильберт –Зак Валенти

Минковски –Эмма Шер-Жарко

Гера –Микейла Суи

Оригинальная музыка –Алан Роди

Аудиозапись –Джаред Пол

Сегодняшняя космическая радиопередача -"Ночь на лысой горе" Модеста Мусоргского. Хотите ещё примеров того, что не стоит делать когда устраиваешь революцию? Посетите наш вэб-сайт www.wolf359.fm

Перевод на русский язык: vk.com/wolf359radio

#wolf 359 #wolf359 #podcast

0 notes