#маленький ярче

[goliath-bird3at3r]

Я люблю русскую музыку ❤️❤️❤️

[hoteldreamss]

Bucky Barnes || imagine

Метки: 18+, контент для взрослых; омегаверс.

Слов: 1 780

Баки чувствовал лёгкий трепет от предстоящего вечера. Он старается держать себя в руках, но это нелегко, когда одна из самых важных вещей в жизни происходит с тобой. Любой нормальный альфа будет взволнован. Барнс предполагает, что тебе сегодня не легче, должно быть ты могла даже переживать больше, и он сожалеет, что не остался с тобой на весь день, работа супергероем не терпела отлагательств, а ты сказала, что так будет даже лучше, ты сможешь подготовиться.

Закрыв дверь, Джеймс кидает ключи на маленький столик в коридоре. Он чувствует твой запах, пропитавший вашу квартиру, конечно, ваши запахи смешались, но для него твой чувствовался ярче. Ужин уже был на столе, и Баки только сейчас понял, насколько был голоден.

— Привет, — ты выходишь из вашей спальни, тебе потребовалось время, чтобы выглядеть так привлекательно и маняще.

— Привет, — про��зносит он, обнимая тебя за талию, получая поцелуй в щёку от тебя. — Скучал по тебе.

Ты мурлычешь на его признание. В преддверии течки, ты становишься более ласковой и нуждающейся, хотя лёгкие перепады настроения и гнездование без своего альфы, огорчало Баки. Его хорошенькая омега должна была бы уже пустить его в своё гнездо, твоя течка должна быть со дня на день, и сегодня должен настать день, когда вы поставите метки друг другу. Ваши циклы синхронизировались бы, конечно, без вмешательства мед препаратов не обошлось. Баки взял это на себя, ускорить свой гон, подогнать под твой жар. Хотя ты не была уверена, что это хорошая идея, тебе пришлось с этим согласиться.

— Как моя миленькая омега? — интересуется Барнс, пока его руки скользят к твоей попе, легко сжимая плоть через ткань платья.

— Соскучилась по своему альфе, — ты мурлычешь, утыкаясь в его шею, стоя на носочках и вдыхая его запах.

Он дарит тебе несколько поцелуев, оставляя их на местах куда может дотянуться.

— Я приготовила ужин. — Ты отстраняешься от него. — Помой руки. Я буду ждать на кухне.

Барнса брала гордость за то, что ты делала. Его милая омега, теперь не пытается цапнуть его, стоило протянуть к ней руку. Он скучал по контакту с тобой, по прикосновениям. И сегодня ты будешь полностью его, Баки ждал этого момента дольше, чем он может признаться тебе.

— Всё выглядит чудесно. — Джеймс садится рядом с тобой за круглый стол.

— На вкус должно быть также.

— Я уверен, что это так, — произносит он, поглаживая тебя по ноге под столом.

Иногда, раньше, когда ты не была его омегой и уж тем более знакомой, он думал о том, что пропустил. В глубине души он не мог перестать размышлять о сороковых и пятидесятых, представлять какой была бы его жизнь вернись он с войны, выжив, не попав в Гидру, будь та ручка на поезде крепче. У него была бы миленькая жена омега, ждущая его с тёплым ужином и киской, позволяющая ему слишком много? Может у них были бы славные щенки, Барнс всегда хотел двое детей, скорее потому что именно это казалось ему успехом, конечно, он думал о мальчишках, это было личным пунктом, очевидно склонного к патриархату и токсичной маскули��ности, альфы. Он предполагал, что купит дом в приличном районе, останется с Нью-Йорком. Сейчас он понимает, что желал бы другого.

Мир сильно изменился. Теперь Баки не нужно быть "настоящим" альфой, ему не нужно быть придурком, в попытке заполучить хорошенькую омегу или бету. В большинстве своём, он изменился сам, весь опыт с Гидрой не прошёл бесследно, даже если он посещал специалиста и провёл немало времени в Ваканде. Барнс считал, что ему по-настоящему повезло с тобой. Конечно, ты была современной девушкой, и ему нравилось это. Хотя омега в тебе была в восторге от его внутреннего альфы, вы не сразу нашли общий язык. Но это было в прошлом. Теперь вы жили вместе, и сегодня ты позволишь ему поставить тебе метку. В его время омеги не могли ставить метки альфам, это считалось чем-то неприличным и слишком странным. И ты знала, как Баки может отнестись к этому, поэтому лишь вскользь упоминала о твоих пожеланиях. Он долго думал об этом. Ему даже показалось, что вы могли бы сделать это в следующий раз, когда у него будет гон, даже если такого ещё не было при ваших отношениях и даже если Баки мог предположить что и не будет, Гидра могла позаботиться об этом. В Ваканде сказали, что это не до конца известно, что со временем может стать более ясно, есть ли у Баки возможность испытать гон на себе или нет. Он ещё не входил в такое состояние за всё своё время в трезвом разуме и что-то говорило о том, что и не войдёт.

— Ты трогала себя? — его вопрос мягкий, проскальзывает сквозь ваши поцелуи, когда он подводит тебя к кровати.

— Нет. — Твои ладони на его талии, но ты ведёшь их выше, к его шее, затем снова вниз. Тебе сложно игнорировать то насколько он в хорошей форме, и раз этот мужчина полностью в твоём распоряжении, ты решаешь, что не обязана сдерживать себя.

— Ты была послушной омегой?

— Да, альфа.

— Послушным омегам предназначается награда.

Ты чуть ли не мурлычешь, льнёшь к нему, желая получить больше ласки. Но Баки толкает тебя на кровать, ты садишься на неё, забавно и слабо отскакивая всего пару раз, на пружинах матраса, пока следишь за ним. Признаться, он уже был твоей наградой. Мужчина был не просто хорошо одарён, он просто был хорош, может он единственный мужчина, который возбуждает тебя одним своим видом. Поэтому тебе не важно, что он делает, главное, чтобы с тобой.

Его губы терзают твои в мягкой ��асковой пытке, пока правая рука на твоей шее, а вторая задирает твоё платье. Отстранившись от твоих губ, Баки хватается указательными пальцами за кромку твоего нижнего белья. Он тянет ��х вниз, сам садясь перед тобой на корточки и смотря на тебя снизу. Узел внизу твоего живота затягивается.

Помогая тебе выскользнуть из твоей промокшей кружевной ткани, Барнс прячет их в карман джинс. Он не был извращенцем или помешанным, но ты заметила, что иногда он сходит с ума от каких-то маленьких грязных или слишком интимных вещей. Мужчина с ума сходил от деталей, делавших вашу сексуальную жизнь красочней.

Он становится на колени перед тобой. Твои руки поднимаются к его волосам, поглаживая по голове и смотря на своего альфу с невероятным желанием.

— Закинь ногу мне на плечо, — Баки утыкается носом в низ твоего живота, держа ткань платья задранной до твоей талии.

Ты делаешь как он говорит, и тогда его язык проходится по твоему лону. Тебе казалось, он будет это смаковать, делать всё медленно, но, когда ты чувствуешь, как жадно он зарывается в тебя, земля из-под ног уходит быстрее, чем ты успеваешь моргнуть.

— Кажется это мой рекорд, — произносит Барнс, отстраняясь от тебя, поглаживая ладонью твоё бедро. Он довольно улыбается. Ты тяжело дышишь, слегка ошеломлённая от произошедшего. Он только дотронулся до тебя языком пару раз и вот, ты уже брызнула ему на язык, даже не заметив, как приблизилась к этому.

— Ты же не собираешься просто оставить это?

— Ну, моя работа уже сделана. — Он поднимается, держа руки по бокам от тебя, нависая над тобой.

Ты ловишь его наглую улыбку и только подозрительно щуришься, не веря в то, что он закончил.

— Теперь на четвереньки, омеги, — несмотря на его строгий тон, ты видишь блеск игривости и нежности в его глазах.

— Да, сержант.

Твои слова делают его член ещё более твёрдым, хотя казалось больше уже некуда. Джинсы болезненно продолжают давить на его эрекцию, пока он снова поедает тебя, будто ты единственная капля воды после его путешествия в пустыни, или самый вкусный десерт после пятимесячной строгой диеты. Баки заставляет тебя приходить и приходить, пока ты стонешь под ним, даже толкаешься попой в его лицо, в надежде почувствовать его больше, сильнее. Ты до безумия жадна и эгоистична. Твои оргазмы один за другим переносятся тобой намного проще, чем могло бы быть без твоей течки.

Баки тяжело дышит, кладя свои ладони на твой зад и наклоняясь к тебе. Теперь ты чувствуешь грубую джинсовую ткань и его твёрдый член через неё, дотрагивающийся до твоей киски, пока губы Барнса оставляют сладкие поцелуи на твоей шее и скользят к щеке.

— Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно, — в пол голоса произносишь ты, потянув руку назад и зарывшись пальцами в его короткие тёмные волосы.

— Можешь снять платье?

Его рука проскальзывает к твоей груди, сжимая одну и играясь с твоим набухшим соском.

Ты киваешь, прикрыв глаза от удовольствия. Он только сейчас коснулся твоей груди.

Отстранившись от тебя, Баки снимает с себя свою кофту и расстёгивает джинсы. Ты, его милая омега, снимаешь с себя всё, оставаясь совершенно обнажённая. Хотя ты медлишь, не то в силу своей расслабленности, не то, потому что возбуждение твоего альфы начинает становиться невыносимым.

Он снова одаривает твоё тело поцелуями, пробираясь правой рукой к твоему жару. Ты всё ещё мокрая и нуждающаяся.

Когда Баки слабо давит на твою спину, между лопаток, чтобы ты снова заняла прежнее положение, ты делаешь это, снова выставляя свою сердцевину на его обозрение, прижимаясь грудью к матрасу.

Его член болезненно твёрдый, из почти красной головки выделяется прозрачные капельки, предварительная смазка. Баки берётся за свой член, проходясь по нему пару раз, позволяя крайней плоти обнажить его головку полностью. Он подстраивается перед твоим входом. Плавно и не торопясь, Барнс проникает в тебя, и бесстыдно стонет, прикрывая глаза.

Его движения нарастают постепенно. Ты поддаёшься бёдрами к нему навстречу, когда твоя грудь касается покрывала, соски приятно утрутся об ткань. Ты стонешь его имя. Баки не может поверить, что ему так повезло с тобой. После всех тех вещей в его жизни, ты стала отдушиной для его сердца и души. Только твоё тело было для него чем-то комфортным и правильным. Только твой голос был для него мелодией. Только ты заставляла его чувствовать себя живым и правильным.

Очередной толчок и узел Баки разбухает. Он цепляется за тебя. Ты замираешь, тяжело дыша и чувствуешь, как Барнс облизывает твою шею, идя ближе к её изгибу, переходящему в плечо.

— Ты готова? — он обжигает твою кожу дыханием.

— Да.

Тогда его зубы впиваются в тебя. Но это поразительно не больно. Может дело в том, как Баки позаботился о тебе, может дело в твоей лёгкой усталости, заставляющей тебя быть к своим ощущениям снисходительной. Ты не рыпаешься, хорошая омега хорошо принимает своего альфу и правильно ведёт себя во время метки.

Баки отрывается. Несколько ниточек слюны тянутся от его рта к твоему плечу. Он снова опускает голову, теперь ты чувствуешь его влажный и тёплый язык. Облизыванием он успокаивает твою кожу.

Его узел всё ещё в тебе, когда ты ёрзаешь. Тебе хочется лечь, прижаться к Баки, почувствовать его объятия и мирно заснуть сладким сном. Но ваша поза тебе этого не позволит.

Будто слыша твои мысли, Барнс хватает тебя за талию, он шипит, когда вы меняете позу. Но прижимая тебя к себе, со своим членом внутри, полусонную, Барнс чувствует себя лучше. Ты его омега, о которой он хочет как следует позаботиться, и он старается делать это.

— Ты хорошо справилась. — Он подбадривает тебя, зная, что похвала влияет на тебя, как солнце на цветы. – Самая лучшая, хорошенькая и сладкая омега.

Ты улыбаешься, постепенно засыпая. Сегодня у тебя нет сил поставить метку своему альфе, но завтра ты займёшься этим. Баки ждёт этого намного больше, чем может признаться.

[whatsgoingonthistime]

Сегодня я смотрю Shangri-La Frontier: Kusoge Hunter, Kamige ni Idoman to su 2nd Season

Аниме, которое возвращает меня в период детского увления мморпг, в котором они были больше, чем игрой. Только тут всё ярче, герои правда добиваются чего-то крутого, и всё выглядит действительно как игра, которая может быть только в аниме. Но один раз я  все-таки видела размытые текстуры на фоне в одной из игр второстепенных! Может это и правда кто-то поленился, но в итоге я всё равно была преисполнена восхищения! 

Да, еще одна милая мне мелочь -  тут есть не только одна игра. Наконец-то кто-то вспомнил, что геймеры не задротят в один и тот же сюжет всю жизнь. Там есть другие люди и другие сеттинги. А иногда от даже от своей зависимости хочется отдохнуть, чуточку сменив род гейм��лея.

Главное отличие от мморпг моего детства - тут у игры действительно интересный лор. Вот на счёт сюжета я сомневаюсь, так как не видела пока что ни одной попытки пройти основной сюжет или какое-то присутствие банальных побочных заданий. Ведь главные герои на то и главные, что охотятся только за уникальными сценариями и хотят завалить самых крутых боссов. Ну хоть бы побольше нпс-торговцев показывали что ли!

Второй сезон, по ощущениям, прорисован красивее первого, хотя меня и так всё устраивало. 

Но, вот если честно, вот есть такой момент, моментик даже...

я не люблю роботов так, как любят их некоторые герои, да и японцы в целом.

Но пока оплот фэнтезийного мира всё ещё держится, вздыхаем спокойно!

Вощем аниме с первого сезона в самый мой маленький романтизированный геймерский кусочек души. Даже захотелось посмотреть начало всего этого - .hack//Sign

[evendash]

Я только что пришла к одной мысли.

Каждый лайк/комментарий/реблог - это несколько секунд или минут потраченного времени человека. Он тратит на это немного своего времени, и поставив лайк/реблог/написав коммент, сразу же забывает об этом и идёт дальше заниматься своими делами.

Но этот лайк/комментарий/реблог дарит приятные эмоции автору на целый день, месяца и даже года. Просто несколько потраченных секунд/минут, этот маленький промежуточек времени, делает целую жизнь одного человека из другого уголка мира ярче, красочнее и счастливее. Для читателя это несколько секунд/минут, а для автора - целое счастливое событие дня.

Это ещё раз доказывает, что даже миллисекунда способна повлиять и изменить многое.

Это то, что я ощущаю. Поэтому благодарна каждому, кто активничает по�� моими постами 🥹 Для вас это несколько секунд/минут, а для меня - целый мир. Стимул не опускать руки и продолжать вести блог.

[tatibunnymoon]

Ana Olgica — Atoms

18 апреля (3 года с *нп)

Около 5 утра. Местами город стал наполняться молчаливым маршем, так как первая партия сонных рабочих направлялась на работу в отдалённые части суетливого Сан-Мишуно. Эти томные путники, встречая себе подобных, одаривали друг друга понимающими и сочувствующими взглядами. Но среди них иногда затесывалась и совершенно иные особи. Их яркая аура могла ослепить. Это шумные любители ночной жизни, медленно разбредались в стороны своих квартир где их ожидают уютные постели. Само собой первые не особо рады были видеть других, а вторые же, напротив, совсем не замечали первых.

Медленно шагали в сторону стоянки. Мягко подбросив вверх, Ичиро чуть более удобно расположил сидящую у него на спине девушку.

Теа: (Заметив это) Тяжело? Ичиро: Нет, просто поправил. Теа: Ну я серьезно! Мы же пошутили. Не настолько я пьяна, чтобы не суметь самой дойти до машины.

Опустил глаза на ее покрывшуюся мурашками кожу ног. Пройдясь взглядом чуть ниже обратил внимание на ее стопы.

Ичиро: (Констатировал факт) Ногу натерла. Теа: (Неловко) Есть такое… С дуру надела новые босоножки, а мы что-то так растанцевались… Ичиро: Красиво, но не практично. (Заметив что девушка снова пытается соскочить, добавил:) Сиди смирно, а то новых мозолей натопчешь.

Не став спорить, Теа удобнее обхватила шею парня. Так аккуратно ее держал, медленно передвигаясь по пустующей улице.

Теа: Ичи… Ичиро: М? Теа: Я красивая?

На момент даже остановился.

Ичиро: (Оторопев) Странный вопрос… Теа: (Резко перебила) Почему это? Ичиро: (С легким смехом в голосе, попытался унять нараставшее недовольство девушки) Потому что ответ очевиден. Теа: (Отстраняясь) Ну?

Не смог сдержать смех. Теа зачастую была либо очень серьёзной, либо в моменты отдыха расслабленно веселой. Но вот эту ее сторону неуверенного с себе ребёнка парень давно не встречал.

Ичиро: (Поднимая голову вверх) Смотри как красиво. Теа: Интересно так, несмотря на то что вокруг столько иллюминации звёзды так ярко видны. (Уточняющей добавила:) Видимо из-за ясной погоды, и то что мы достаточно высоко расположены от нижних улиц города.

Дослушав ее замечания, дождался что девушка снова обратит внимание на него.

Ичиро: Всегда любил именно такое ночное небо. Куда не глянь, в каждой малой его точке можно найти что-то неповторимо прекрасное. А каждая звездочка кажется ярче и краше предыдущей. (Вмиг его голос стал звучать глубже прежнего) Так вот ты в сотни тысяч раз красивее этого неба…

Теперь уже заливистый смех Теи отдавался эхом от окружающих пару высоток. Так звонко хохотала, и так сильно прижимала к себе парня. Спустя минуту, не сумев сдержаться, уже и Ичиро смеялся вместе с девушкой.

Ичиро: Н-да, романтик из меня паршивый. Так банально, но… Теа: (Серьезно:) Но ведь ты так чувствуешь? Ичиро: Мне кажется, чувствую я больше чем могут описать все слова мира…

Теперь они в унисон смеялись на всю улицу. Взрослые люди, но такие милые сравнения им до сих пор казались чем-то стеснительным.

Пускай так, но услышанное полностью удовлетворило любопытство Теи.

32

☚31 / 33☛

P.S Маленький, такой же банальный как и предыдущие посты)

P.S.2 Все больше себя ловлю на мысли, что после такой милоты хочется замутить максимально жесткое стекло... =_="

[arhiopea]

если честно, то мне хочется, как с ней, ощутить дзинь и сразу полюбить. но разойтись не как с ней, услышав, что мы слишком разные и разбить мне сердце. хочется дзинь и навсегда. в ту ночь мои слезы вытирала другая девушка, я лежала у ее колен и ревела. а она говорила мне толковые вещи. после того дня я больше не плакала по этому поводу, мне не стало все равно на нее саму, ее жизнь, мне не обидно, я рада, что разошлись раньше, чем спустя много лет. я не удаляю фотографии с ней, а любуюсь, если случайно нахожу. сразу улыбка при виде ее лица. да, она была в моей жизни, она мой маленький лучик, самое дорогое тоже уходит и тоже ранит в самые глубины сердца. но жизнь не останавливается, правда, жизнь ярче, чем кажется. и, может быть, я больше никогда никого так не полюблю, как ее, но это неважно. моей любви хватит, чтобы и дальше жить для самой себя.

[goshminherz]

Маленький винный бокал вмещает ровно столько вина, сколько может вместить, ни каплей больше, даром что все бочки в винных погребах Бургундии наполнены до краев вином, а давильщики винограда, собранного на каменистых плато Испании, по колени утопают в виноградном соку.

Думать, будто те, кто стал причиной трагедии в жизни других людей, разделяют с ними их скорбь, или ждать от них этого – это самое большое и в то же время самое распространенное заблуждение. Быть может, мученику, объятому «плащом из языков пламени», и дано узреть лик Божий, но для того, кто подбрасывает хворост в костер или пошевеливает поленья, чтобы ярче разгорелось пламя, страдания мученика так же безразличны, как для мясника смерть быка, которого он убил, для лесоруба – уничтожение дерева, которое он срубил, а для косаря – гибель цветка, который он скосил вместе с травой. Великие чувства могут испытывать только те, кто велик душой, а великие события могут увидеть только те, кто дорос до их уровня.

Во всей драматургии не найти ничего более совершенного с эстетической точки зрения и более психологически точного, чем созданные гением Шекспира образы Розенкранца и Гильденстерна. Они университетские товарищи Гамлета. Они всегда были его друзьями. Они дорожат воспоминаниями о счастливых днях, проведенных вместе. По ходу действия пьесы они встречаются с Гамлетом в ту минуту, когда тот ошеломлен внезапно обрушившейся на него ношей, непосильной для человека с его тонкой душевной организацией.

Восставший из мертвых король, его отец, взвалил на него миссию, столь же сложную, сколь и тягостную для юноши. Гамлет по природе своей – мечтатель, а его призывают к действию. Он по складу души – поэт, а от него требуют распутать коварные хитросплетения причин и следствий, для чего ему придется столкнуться с реальным миром, о котором он ничего не знает, ибо живет в нереальном мире, о котором знает так много. Он не представляет себе, что делать, и в безрассудстве своем ведет себя так, будто лишился рассудка. Притворявшийся помешанным Брут скрывал под плащом безумия острый меч своего вероломного замысла, кинжал своей несокрушимой воли, но для Гамлета безумие – всего лишь маска, скрывающая слабость его духа.

В паясничанье и фиглярстве он видит возможность уйти от не��бходимости решительных действий.

Уклоняясь от них, он играет с ними, подобно тому как художник играет с новомодными эстетическими теориями. Он оценивает правильность своих собственных действий, как бы шпионя за самим собой; он прислушивается к своим собственным словам, понимая, что это всего лишь «слова, слова, слова». Вместо того чтобы попытаться стать героем своей собственной истории, он удовлетворяется ролью зрителя своей собственной трагедии. Он никому и ничему не верит, в том числе самому себе, но его неверие не помогает ему, ибо порождено оно не скептицизмом, а нерешительностью.

Розенкранц и Гильденстерн даже не догадываются обо всем этом. Они только и делают, что раскланиваются со всеми, всем расточают улыбки, любезничают со всеми, и то, что произносит один из них, тут же повторяет другой, только с еще более слащавыми интонациями. И когда Гамлет, разыграв с помощью бродячих актеров спектакль внутри спектакля, ловит наконец в «мышеловку» совесть короля (своего дяди и отчима), и несчастный в ужасе отрекается от трона, Гильденстерн и Розенкранц усматривают в поведении Гамлета всего лишь досадное нарушение придворного этикета. Это предел «проницательности», которую они способны проявить, присутствуя на «спектакле жизни» и реагируя на происходящее подобающими эмоциями.

Тайна Гамлета – под самым их носом, но они даже не догадываются о ней. Да и открывать ее этой парочке было бы бесполезно – они все равно ничего бы не поняли. Их можно уподобить маленьким винным бокалам, вмещающим ровно столько вина, сколько они могут вместить, – ни каплей больше.

Из книги Оскара Уайльда «De Profundis» (Тюремная исповедь)

Письмо-исповедь Оскара Уайльда, обращённое к лорду Альфреду Дугласу, написано в Редингской тюрьме в период с января по март 1897 года.

Розенкранц («венок из роз») и Гильденстьерне («золотая звезда») — датские аристократические семейства. Существует предположение, что Шекспир дал своим персонажам имена в честь Фредерика Розенкранца и Кнуда Гильденстьерна, двоюродных братьев Тихо Браге, посетивших Англию в 1592 году.

[sputnik-112]

Из чего состоит человек?

Эгоцентризм. Это идёт с самого детства. Как только мы рождаемся, сразу появляется куча потребностей: нам нужна мама, которая должна быть всегда рядом, нам нужно молоко, которое должны подавать по первому плачу, нам нужно вечное внимание, чтобы в один момент не оказалось, что нас бросили одного, голодного и холодного... В раннем возрасте ребёнку кажется, что всё в этом мире делается для него. С возрастом, конечно, эта особенность уходит вглубь души, скрючивается, прячется за зеркало, под кровать, в шкаф или ещё куда-нибудь. Но не уходит.

Вера. По крайней мере, из нее состоят те, у кого она дожила до нынешних времён. Опять-таки, вспомним детство. Изначально вера похожа на маленький огонёк. Как у спички. Такое пламя легко просто взять и — фух! — задуть. Но с раннего возраста эти глупые взрослые начинают рассказывать нам сказки про храбрых принцев и прекрасных принцесс, приносят подарки от Деда Мороза, Зайчика и прочей лесной живности, пугают Бабайкой, который в любой момент нас может утащить под кровать за плохое поведение. Мы верим, глазея своими восторженными глазками и широко раскрывая ротик от удивления. Пламя веры раздувается, оно становится больше, ярче, и веселее! А потом — бац! Словно выстрел в спину! Мы открываем кладовку, играя в искателей сокровищ, усердно протискиваемся мимо пуховиков, санок, детской коляски, добираемся до самой последней полки... И вместо клада находим наше последнее письмо Деду Морозу. Пыльное, с пятнами от чая и помятое, словно корова жевала. Наверное, пока прятали, нечаянно помяли... А ещё через год мы видим, что это не Зайчик подкладывает нам в карманы конфеты, а обычный отец. Сонный, в старой застиранной футболке, с синяками под глазами и измотанный после долгой трудной работы. Так начинает гаснуть наше пламя веры. Огорчившись, мы запихиваем Деда Мороза в ящике с детскими игрушками, Зайчика ружьём гоним обратно в лес, а принцев и принцесс запираем в подземелье за ложь и провокацию... Или просто улыбаемся и находим другую сказку, �� которую будем играть. Или начинаем верить, что наши родители — супергерои. Каждый поддерживает свой огонь веры по-разному.

Сердце. Самое важное, что есть в нашем теле. Оно качает ту красную жидкость по нашему организму, переносит кучу полезных веществ по венам. Оно болезненно сжимается в груди, когда мы видим несправедливость. Оно начинает биться быстрее, когда мы смотрим на самого дорогого человека. Именно оно с жутко громким и до ужаса тихим треском раскалывается, когда нас бросают одних, словно маленьких детей. Каждый день мы решаем, чем же заполнить этот маленький сосуд: радостью, грустью, гневом или завистью. Сердце может стать тёплым светлым очагом, а может стать личным адом.

Всё. Остальная человеческая набивка зависит только от нас.

[astel-moon]

-Я. - Причмокивая губами, словно выплюнув, издался звук.

-Я. - Ответила мне комната эхом. Люминесцентный свет временами вздрагивал, как бы пугаясь и немного тускнел, после чего возвращался в норму, а может наоборот он становился ярче, а когда тускнел, то возвращался в норму? Мысли, словно стая мух, кружащими над трупом, искали возможность засесть в этот больной мозг и отложить своих, пожирающих мое спокойствие, личинок. -Я это я? Но кто ты? Почему ты молчишь? Или ты тоже я? - Отойдя от созерцания мигающей лампы в комнате, мне вспомнилась девушка, что мирно лежала рядом еле дыша. Она была бледная, как мел и до жути костлявая, напоминающая куклу в этом черном платье. Быть может свет моргал, потому что знал, что в этом, объедающим личинками мыслей, мозге? Слышалось тиканье часов. Унылое, предсказуемое тик-так, раз за разом. Тик-так вот снова. Даже если тут никого не будет, или произойдет нечто зверское, они все так же будут равнодушно тикать. Пока не умрут, Эти часы нагоняли ужасную скуку и мне не осталось ничего, кроме как будить эту полуживую куклу. На каждый мой толчок, ее тело забавно реагировало, немного шевелилось, словно желе и не смотря на костлявость, она была весьма мягкой. Вся эта забава вызывала невольный смешок.

Прошло около 100 тик-так, прежде чем незнакомка зашевелилась. Уставши открывая веки, полупустым взглядом она лицезрела пот��лок. 5 тик-так, она смотрит на меня. Она лежала в позе, в которой лежат покойники и был в этом некий протест устоявшимся традициям, от чего перепугавшиеся лампы, снова заморгали под аккомпанемент моего смеха.

-Привет. - Сказала я.

-Привет. - Угрюмо и холодно, ответила она.

-Кто ты? Ты тоже я? - С детским любопытством я ждала ответа.

-Я Фия. Нет я не ты, и ты тоже не я, ты - это ты, а я - это я. Как тебя зовут? - Она глядела на меня как на умалишенную. Этот лед в ее тоне, разогревал азарт.

-А я это я! - Вся комната озарилась ярким смехом. Таким обычно смеются, когда говорят нечто очевидное, тем, кто совсем глуп.

-Как тебя зовут? - Казалось, что с каждым новым тик, она все больше превращается в ледышку, поди так скоро и вовсе застынет.

-Меня зовут.. - Мысль, так уверенно и грубо несущаяся к моему рту, столкнулась с непреодолимой преградой, отчего отныне становится без вести пропавшей и забытой. Нужно было выкручиваться. - Астель.

-Зачем ты меня разбудила, Астель? - Разочарованно спросила она.

-Тут, ну в этой комнате, очень скучно, часы вгоняют в тоску и кажется мой мозг скоро съедят, так что я скоро умру. - Нервный и грустный смешок, непроиз��ольно вырвался из уст, как маленький голодный мальчик, своровавший хлеб, уносящийся прочь от преследователей.

-Кто съест? Скажи ты знаешь, что это за место?

-Мысли, они стаей мух, кружжжат и жжжжужат под светом, а потом лезут в голову и хотят меня убить. Мне ужасно страшно, я проснулась в этой комнате, а тут они, меня словно в жертву приносят или подвергают пыткам. Раньше людей медом обмазывали и привязывая к лодке оставляли на озере, пока тех не сожрут насекомые или что-то в этом роде. - Слезы начали наворачиваться на моих глазах. В миг все стало таким страшным и пугающим. Эти бежевые потрепанные стены, решетка на окнах и свет, а часы, словно бы обратный таймер, по истечению которого у меня остановится сердце или что-то в этом роде.

-Астель. - Тяжело выдохнула Фия. - Ты находишься в больнице, как и я. Вот только я тут уже давно, а ты появилась лишь недавно. И то что твой мозг едят, лишь твое воображение. Ты больна, как и я, мы тут, потому что потом нам станет лучше, слышишь? - Неуклюже и медленно, она потянулась меня обнять.

-Ты хочешь сказать то, что никаких червей нет? и мух тоже? - На душе стало спокойнее, казалось, даже та головная боль исчезла тоже.

-Да. А еще меня тоже нет. - Девушка начала истерически смеяться. Я моргнула, она действительно исчезла без следа.

Тик-так. Сердце успокаивало свой бешенный ритм в такт часам. На глаза попалось зеркало, ныне прятавшееся, за той самой Фией.

-Наверное Фия это я? Я - это я,Она, это тоже я. Так как же меня зовут? Фия или Астель? Фия это кто? - в воздухе повис немой вопрос. О чем я думаю, ведь нужно посмотреть в зеркало и я все узнаю. Окинув взгляд в отражение, на меня напало оцепенение. Там была не Фия и не, возможная, Астель, а парень, что с каменным выражением лица, абсолютно не моргая, смотрел на меня. -Я это она, и я в отражении, это ты. Мы все это я?? Или мы все, это ты? - Парень в отражении оставался непоколебим. Истерический смех одолевал меня. Тиканье замедлялось, растворяясь в полной глухоте, темнело в глазах. Последнее, что отпечаталось в памяти, слово "пиздец" и звук отворяющейся двери.

[mamasvetlanushka]

23:43 нужно идти заниматься остались персонажей снизу.

Некая дама играющая на пианино, куст цветочный, дама сидящая за столом рядом с кроватью.

Три важных момента и они уже тоже у меня раскрыты как карты на столе.

Меч или туз мечей - это штора. Умеренность фортепиано и стул десятка жезлов. Кто есть это дама? Олицетворение перевёрнутого слова Judgement XX.

Подделка. Я например и пианино не люблю

У нас дети играли в пианино изучая звуки. То есть полноценно музыкальном инструментом пианино быть не может в более развитой цивилизации. Звук должен быть ярче и громче, более чёткий. А это кладка не по клавишам скорее вызывает блевотные ощущения.. только лишь в сочетании с какими-то инструментами пианино может играть уместно.

Поделка под вторую десятку к x. Это есть парень сидящий на двух стульях и его колесница. Тот который притворяется семьянином, Но им не является точка в его руках свой туз мечей А это управление дамой на козле. То есть это тот самый руководитель которого олицетворяет дьявол Дурова, руководитель пытающийся использовать меня в качестве удобной картинки для этого шоу точка основными сюжетными линиями представляется или представляются дуальная реальность. Хочется сказать реальность дурака или шута.

W дабл ю. У нас магазин открыли в торговом центре с этим названием, где продаются дорогие кожаные сумки. Я не знаю кто надоумил открыть такой магазин в нашем торговом центре.. но это тоже самое что вы под руки Илона маска и одежда читы Трамп. Просто вас заставляют тратиться и тратить на то что просто являются частью шоу.

Вы же никто и звать вас никак сколько бы денег не было И сколько бы вы не имели, в том числе и власти.

При этом руководитель проекта уверен что создавать лживые предложения для всех остальных, А меня держать словно просящую милостыню у некой королевы.. который вообще-то и не существует, быть такой вехой как на любом кустарнике цветы, А козёл тем временем везёт не даму, а дитя. И вот это никому не нравится.

Мой маленький Иса пока наслаждается маминым обществом и очень счастлив. Хорошо было бы его родиться, но вы почему-то решили что этому не быть.

[smolbite]

17.08.24 12:54

Все стало потихоньку налаживаться. Я снова высыпаюсь, мы с Севой разгоняем всякую хуйню, пока она лежит у меня на коленях, вчера вот я сняла все открытки и рисунки со стен, они теперь такие непривычно пустые… но это меня немного успокоило, будто я сделала маленький шаг к переезду. А ведь до отлета осталось 20 ДНЕЙ. Как раз я вчера ехала в метро и тревожилась о будущем и использовала свой любимый прием: сказала себе, что уже через месяц все будет абсолютно по-другому. Ярче всего мне запомнился тот раз, когда я так подумала, и после этого встретила Барда…

Кстати о вчера, я гуляла с Настей К. Мы так давно не виделись. Но я снова чувствовала себя опустошенной, как обычно после подобных встреч. У моих ровесников перспективы в дальнейшем обучении и карьере, жизнь устроена, а у меня только неизлечимое заболевание, которое отбирает все силы. Вот и всё. Ладно, хуй с ним. Мы прошлись по Александровскому саду, Арбату, посидели в Калифорнии и уже совсем в темноте дошли до нового Арбата, где такая подсветка классная. Живописно это все. Москва красивая, жаль, я в ней не живу. Может, Гюмри станет для меня более родным местом?

Ах да, я в новой юбке, получила ее прямо вчера :D ну красавица жеж

[genealogyrus]

Хлебный магнат и коллекционер: какую роль сыграл в истории Самары купец Павел Шихобалов. Купеческая династия Шихобаловых сыграла большую роль в развитии Самары. Благодаря ей в нашем городе появились мощное мукомольное производство, знаменитые церкви и храмы, а также живописная коллекция русского искусства. Семья предпринимателей и благотворителей Павел Шихобалов — представитель пятого поколения одной из известнейших купеческих семей уездной Самары. Во многом будущее этой личности предопределили его предки. Чтобы понять, в какой среде рос Павел Иванович, следует познакомиться с его родственниками. Родоначальником семьи Шихобаловых был Иван Андреевич, который родился в 1764 году в селе Наченалы Ардатовского уезда Симбирской губернии. У него было три сына — Николай, Осип и Лаврентий. Шихобаловы имели маленький салотопенный завод, занимались земледелием и пользовались большим уважением односельчан. В 1833 году семья, состоящая из 23 человек, лишилась всего имущества из-за пожара и переехала в Самару. Мужчины пешком пошли за Урал для закупки дешевого скота. Пока гнали его в город на прода��у, животные нагуливали вес и следовательно возрастали в цене. Дела шли в гору и 16 ноября 1834 года решением Симбирской Казенной палаты семейство было зачислено в самарское купечество. Среди сыновей Ивана Андреевича талант предпринимателя ярче всех проявил Николай. Он продолжил семейные традиции и открыл в Самаре собственное дело по закупке гуртов скота и перетопке сала. Николай Иванович был трудолюбивым и глубоко религиозным человеком, имел здравый ум и хозяйственный талант. У него было четыре сына — Михей, Матвей, Емельян и Антон. Именно они начали новую страницу в истории семейного бизнеса — хлебное производство. В южных уездах братья купили дешево землю и занялись сельским хозяйством, а в начале 80-х годов XIX века — помолом муки и хлеботорговлей. В 1885 году Антон, а в 1889 году Емельян построили по большой паровой мельнице. По мере развития это дело стало составлять основную часть доходов купцов. Братья Шихобаловы играли активную роль в общественной жизни Самары, были почитаемыми людьми. Антон Николаевич занимал пост гласного в городской думе, был членом комитетов в Госбанке и Волжско-Камском коммерческом банке, состоял в Самарском биржевом обществе, являлся участником многих благотворительных и просветительских организаций. За свой труд на благо города он был награжден золотыми медалями всех степеней, орденами Станислава и Анны, знаком Красного Креста, заслужил звание почетного гражданина города Самары. Емельян Николаевич до преобразования Самары в губернию являлся городским головой, занимал посты почетного мирового судьи и гласного городской думы. Семейной традицией Шихобаловых стала постройка различных храмов и церквей, учебных и лечебных учреждений. Благотворительность еще больше увеличила уважение к купеческой династии в Самаре. В 1893 году Антон Николаевич основал богадельню, здание которой сохранилось до наших дней на пересечении Красноармейской и Братьев Коростелевых. Туда отправляли безработных и престарелых, кто не мог самостоятельно обеспечить себе существование. Также вместе с братьями он построил много церквей, самые известные — Покровская (сейчас Кафедральный собор Покрова Божьей Матери на Ленинской, 75а) и Ильинская (располагалась на перекрестке Красноармейской и Арцыбушевской, взорвана в 1932 году). В течение 50 лет являлся церковным старостой в разных соборах, которые по факту сам и содержал. В 1866 году Антон и Емельян предложили воздвигнуть в Самаре новый кафедральный собор во имя Воскресения Христа Спасителя (располагался на площади Куйбышева, разобран в 1935 году). Братья организовали и возглавили попечительский комитет по его строительству. Кроме того, Антон Николаевич выделял деньги на постройку Константиновской богадельни (здание сохранилось на пересечении Красноармейской и Братьев Коростелевых), каменного здания Дома трудолюбия и ремесленной школы с приютом для крестьянских детей-сирот (не сохранились). В 1908 году при содействии мецената была открыта Народная больница, которая позже получила название Шихобаловской (здание сохранилось на Ленинской, 75). Третье поколение Шихобаловых оставило после себя много потомков, в числе которых был Иван Емельянович. Он являлся купцом I гильдии, продолжал развивать семейное хлебное дело. У него было пять сыновей — Павел, Петр, Александр, Николай и Иван. О первом из них дальше расскажем подробнее. Павел Иванович Шихобалов родился 2 января 1870 года. Отец Иван умер, когда сыну исполнилось два года. Матери, Александре Дмитриевне, в воспитании осиротевших детей помогал дед Емельян Николаевич. Мальчики должны были наследовать семейный бизнес, который был весьма разнообразным. Павел, которого дед воспитывал до 18 лет, унаследовал его купеческую хватку. Он много путешествовал и узнавал новшества в ведении сельского хозяйства, мукомольного дела, животноводства. Используя новейшие достижения мукомольного производства, Павел Иванович построил шестиэтажную мельницу. Высокосортная мука нового помола завоевала известность по всей России и в Средней Азии. Также в Самаре купец открыл общегородской элеватор, где хранилось зерно. Со временем Павел Шихобалов стал одним из крупнейших самарских купцов-мукомолов, достойно продолжив дело семьи. В 22 года Павел Иванович женился на Вере Аржанове, дочери купца 1-й гильдии, потомственного почетного гражданина Самары Лаврентия Семеновича Аржанова. Венчание состоялось в самарской церкви Святой Троицы 25 января 1892 года. Брак Павла и Веры оказался счастливым и многодетным. В конце мая 1893-го в семье появилась дочь Вера, а через год сын Лаврентий, названный в честь деда по материнской линии. Потом еще родились Надежда, Галина и Семен. Вера Лаврентьевна была заботливой матерью. Также она занималась самообразованием, много читала, учила английский и французский языки. В дальнейшем это пригодилось семье во время многочисленных заграничных путешествий. Новые горизонты Чтобы восполнить пробелы образования, Павел Иванович вместе с женой много путешествовал. С 1895 по 1912 годы Шихобаловы посетили Францию, Италию, Бельгию, Испанию, Португалию, Венгрию, Финляндию, страны Балканского полуострова, Грецию, Кубу, Мексику, Северную и Южную Америку, Египет, Иерусалим, Мальту, Индию, Японию, Китай, Тасманию, Новую Зеландию и Филиппины. Во время поездок Павел Иванович изучал архивы, музеи, быт стран. Семья привозила в Самару сувениры и экспонаты в дар Публичному музею. В 1902 году Шихобаловы совершили путешествие в Египет в честь 10-летней годовщины свадьбы. Чтобы добраться в эту восточную страну, они проехали через Северную Америку, Испанию и Португалию. В своих «записках» Вера Лаврентьевна писала: «Мы ездили к большим пирамидам Хеопса, Хефрена и Микерина, верстах в 4-5 от Каира, куда вела хорошо асфальтированная дорога. Ходили внутрь пирамиды Хеопса, помнится, там много залов и переходов. Ходили с какими-то факелами в сопровождении нашего гида и также других, специально приставленных к пирамидам. Туда мы как раз поехали в день десятилетия нашей свадьбы. Снялись там на верблюдах». Потом в 1918 году Шихобаловы передадут в коллекцию Самарского городского музея привезенные из Египта плакат с 32-мя фотографиями Панамского канала и рельефную его карту. Павел Иванович и Вера Лаврентьевна были очень религиозными людьми, поэтому из Египта они отправились познакомиться со знаменитыми христианскими святынями в Палестину и Иерусалим. Из-за сильного волнения пара не сразу решилась войти в Храм Господень. Только на следующий день, как вспоминала Шихобалова, они оказались в состоянии начать осмотр и молиться. В 1904 году случилось большое путешествие Шихобаловых в Индию. Они проехали ее всю, посетили города Бенарес, Калькутту, Тричинапому, Хайдарабад, Бомбей, Агру и другие. В Хайдарабаде путешественникам, как и всем европейцам, бесплатно прислали из канцелярии раджи слона для прогулки. Вера Лаврентьевна описала свои впечатления от такого развлечения: «Слон нам был подан в полном роскошном убранстве: покрыт красной попоной, вожак сидел на голове и управлял с помощью палочки… На спине было поставлено что-то вроде саней на два места, можно было удобно сидеть. Чтобы сесть на него, слон становился на все четыре колена, а по маленькой лестнице надо было взобраться на место. Вас предупреждают, чтобы держались крепче: слон становится сперва на одну пару ног, а потом на другую. Если не держаться, то легко свалиться. Слон идет довольно медленно, спокойно сидеть, но когда бежит трусцой, то ощущается тряска». Из этой поездки Шихобаловы привезли миниатюры на слоновой кости с изображением Тадж-Махала. В Москве Вера Лаврентьевна в ювелирной фирме Фаберже заказала рамку для одной из миниатюр и запонки из двух остальных миниатюр. В конце 1908 — начале 1909 годов Павел и Вера вместе со старшим сыном Лаврентием посетили дальневосточные страны — Японию, Корею и Китай. В этих поездках Шихобаловы приобрели много сувениров, часть которых позднее передали в самарский Публичный музей. В 1912 году из своего последнего путешествия в Австралию они привезли чучело утконоса, которое каким-то образом оказалось в одной из самарских школ. Дом с Атлантами и коллекция искусства Павел и Вера Шихобаловы оставили после себя в Самаре значимое архитектурное и культурное наследие. К первому относится их дом, который был построен в 1905 году на улице Заводской (нынешняя Венцека) при содействии знаменитого архитектора Александра Щербачева. Сейчас он нам известен как Дом с Атлантами. Семья поселилась там в 1906 году, когда вернулась из Ниццы. Дом Шихобаловых представлял собой двухэтажное здание, парадный фасад которого вытянут вдоль Заводской. Под аркой с фигурами атлантов, поддерживающих выступающий балкон, находился въезд во двор с хозяйственными постройками. Справа от арки — вход в особняк, который вел в небольшую прихожую с камином и лестницей на второй этаж. Стены там были облицованы панелями из темного «мореного» дуба. Перила лестницы украшала резьба в стиле модерн — крупные цветы подсолнухов и гроздья винограда. Стены лестничного пролета были расписаны травами и цветами на длинных изогнутых стеблях. Освещали лестницу несколько пучковых светильников. Слева от лестницы находилась большая контора из нескольких помещений, а справа — парадные комнаты. Прямо с лестницы был вход в кабинет Павла Ивановича, в котором пряталась комната-сейф для ценных бумаг и денег. Оттуда можно было пройти в гостиную, главным украшением которой был рояль и лежащая на полу шкура белого медведя. Далее по ходу — изысканно обставленный будуар Веры Лаврентьевны, справа от него — большая столовая. Позднее был сделан пристрой во двор, в который перевели детские комнаты и спальню родителей. В правой части первого этажа расп��ложились торговые залы, где продавали знаменитую «шихобаловскую» муку. Культурное наследие Шихобаловых составила уникальная коллекция современного русского искусства, которая располагалась в самом особняке семьи. В начале XX века купеческая чета владела значительным состоянием, поэтому могла позволить себе дорогие произведения искусства, в отличие от обедневшего дворянства и чиновников. Доходы Павла Ивановича складывались из мукомольного бизнеса и владения недвижимостью. Он сдавал квартиры внаем в той части города, где располагался их Дом с атлантами. Как вспоминала Вера Лаврентьевна, в заграничных поездках они с мужем если и покупали художественные произведения, то преимущественно украшательского и экзотического характера, еще не думая о собственной коллекции. Шихобалова признавалась, что в произведениях искусства они тогда разбирались мало. Приобщение к отечественной художественной культуре и настоящее коллекционирование началось по совету художника Василия Гундобина после постройки собственного дома. Шихобаловы покупали только то, что им самим нравилось — реалистические картины известных русских художников. Среди них были работы Ильи Репина, Владимира Маковского, Николая Дубовского, Михаила Нестерова, Василия Поленова, Константина Крыжицкого и других. Со многими авторами Павел Иванович был знаком лично и состоял в переписке. В архиве Самарского художественного музея хранится единственный лист описи коллекции за 1917 год. По нему можно предположить, как были расположены картины в парадных залах и жилых комнатах особняка Шихобалова. Над лестницей были помещены «Король Альберт» и «Портрет Рубинштейна» Репина. Темные стены вишневого цвета в кабинете Павла Ивановича оживляли яркие картины художников Лебедева, Поленова и купленная в комиссионном магазине большая картина Ярошенко «Слепцы». В гостиной находились самые большие полотна Маковского, Крыжицкого, Сурикова. Будуар Веры Лаврентьевны был завешан и заставлен разными рисунками и картинами, японскими гобеленами, статуэтками резной кости и семейными фотографиями. Среди произведений выделяется небольшой рисунок Левитана «Охотник». Больше всего — 22 картины — было в столовой. В 1918 году сын Павла Ивановича Лаврентий передал коллекцию картин Самарскому публичному музею. Впоследствии дочь Вера Павловна оставит несколько воспоминаний об увлечении родителей: «Покупали картины непосредственно у художников, в их мастерских, реже на выставках. Мама всегда поддерживала начинания отца и была его верным консультантом при покупке картин. Она не имела специального искусствоведческого образования, но любила живопись и кое в чем разбиралась. Много книг читала по этим вопросам. Коллекция создавалась постепенно, и еще многое собирались приобрести. Но как только почувствовали, что коллекция, оставаясь в квартире, может оказаться под угрозой, то и поторопились передать ее в музей». С 1920-х годов шихобаловское собрание картин становится основой живописной коллекции русского искусства второй половины XIX — начала XX века художественного отдела Самарского музея. Послереволюционная судьба После возвращения в Самару большевиков в октябре 1918 года Шихобаловых выселили из Дома с атлантами, а Павла Ивановича сразу арестовали. Сын Лаврентий к тому времени успел уехать в Среднюю Азию, где работал бухгалтером и умер в 1931 году от сыпного тифа. После выхода из тюрьмы Павла Ивановича Шихобаловы жили в маленьком доме на территории психиатрической больницы. После смерти главы семьи в 1929 году арестовали Веру Лаврентьевну с дочерью, которая училась тогда в Самарском государственном университете. После освобождения из бузулукской тюрьмы женщины переехали в Ленинград. Перед отъездом они попросили выдать им из самарского музея только портрет отца Веры — купца Аржанова — кисти Маковского. В 1973 году дочь вернула его в коллекцию вместе с другими памятными вещами матери: семейным фотоархивом, черной кружевной мантильей бабушки и несколькими сувенирами из поездок в страны Дальнего Востока. В Ленинграде мать и дочь смогли купить только 16-метровую комнату в большой коммунальной квартире на Моховой. Там их навещал друг семьи Гундобин. Вера Павловна р��ботала в Эрмитаже научным сотрудником, получала небольшую зарплату в 78 рублей. Ее пенсия составила всего 56 рублей и увеличилась до 81 рубля после исполнения 91 года. Вера Лаврентьевна пенсии от государства вообще не получала. Им постоянно помогали младшие дети — Семен и Надежда, ставшая в советские годы крупным ученым-гельминтологом. В 1955 году Шихобаловых разыскала в Ленинграде сотрудник Куйбышевского художественного музея Аннета Басс. Этот случай помог восстановить картину собирательства одной из крупнейших самарских коллекций. Когда Куйбышев стал «запасной столицей» особняк Шихобаловых был подготовлен для семьи Иосифа Сталина. В 1941-1942 годах в нем жила Светлана Сталина. В 1990 году Дом с атлантами передали на баланс Самарского художественного музея. Фотографии и коллажи: «Самарская газета» https://sgpress.ru ПРОШЛОЕ - РЯДОМ! 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 ✅Услуги составления родословной, генеалогического древа. 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте: www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК: https://vk.com/app5619682_-66437473 ✉Или напишите нам: arhrodoslov@yandex.ru ⚠Работаем с 2008 года.

[olivcoedd]

Вчера уснуть так и не удалось, нужно было срочно придумывать занятие. Я встретился с Апри, мы прошлись чуток, а потом он уехал. Я стоял на той самой остановке, ждал автобус, но мне резко сделалось так тоскливо и блекло, что я уже было хотел идти пешком. Остановилась пустая маршрутка, на которой я возвращался домой раньше, когда жил в нижней части города. Я смотрел на открытые двери долго, размышлял, тревожился, но вот уже забежал почти на ходу и сел у окна. У меня в запасе всё равно было два лишних часа.

Каждый раз когда я еду вниз я чувствую себя счастливым, будто я сейчас вернусь домой и лягу на кровать прямо в одежде, уткнусь глазами в потолок, думая о своём. Пусть живу я давно не там, от этого чувства избавиться не могу. Те места для меня пугающе привычны, но чужие одновременно, я помню запахи, дни, цвета и воспоминания, но само место в моей памяти давно превратилось в яркое, весеннее пятно. Даже оказавшись там пару месяцев назад, зайдя в подъезд, я не узнал его. А когда-то я возвращался домой. Не смотря на всё, что случилось со мной там, эти воспоминания ярче и беззаботнее, а времена были тяжёлые. Денег не было, родители тонули в проблемах и игнорировали меня, а в школе травили сверстники, но был дом.

Квартира была развалиной, захламленная и никем не любимая. Кроме меня. Отходят обои? Я оторву кусок и закрашу гуашью. Сломался дверной проем? Я буду закрывать дверь чуть иначе и повешу украшения. На двери в мамину комнату слезает краска? Я приклею все свои наклейки, что бы ей не было грустно. Родители проклинали ее на чем свет стоит, а я не понимал почему. Она по-особенному пахнет, пол не ровный и можно прощупывать его ногами, на кухне большое окно, а напротив входной двери ещё одна, дверь в волшебный мир. В мою комнату. Комнату, которая может не была особенной, была уродлива и мала, скрипела и вздыхала пылью, но ожила, когда в ней появился я. Маленький мальчик, полный решимости и энергии, заполнил её. В комнате стояла чужая мебель, её тут же нужно было сделать своей. Я раскрасил стену. Стол. Шкаф, тумбочку и кровать. А на двери красовалась россыпь наклеек, лист бумаги, с неровно выведенным моим именем. Мой внутренний мир переплелся с пространством в котором я жил, стал маленьким королевством пятилетнего принца-з��творника, который целыми днями строил новые здания из конструктора и рисовал картины для местной галереи, шил одежду для плюшевых жителей и сам создавал беспорядки на улице, для поддержания вида. В ней жили мои воображаемые друзья, в воздухе летали идеи, под столом был портал в волшебный мир, из которого вместо меня всегда возвращался кто-нибудь другой, игра у меня была такая. Я залезал под стол, сидел несколько минут, а вылезал Питер Пэн, например. И я целый день был Питером Пэном, может и два, даже в детском саду. Родители удивлялись этому, а я думал что так им нравится больше, по крайней мере мне точно больше нравилось быть храбрым персонажем сказки, чем собой. С каждым годом она приобретала все больше моих отпечатков, я жил в ней, выходить из неё почти не имело смысла. Всё вокруг было пропитано фантазией и работой, которую я ежедневно вёл. Мама ругалась, проклиная день моего рождения, при виде "творческого беспорядка", ожидавшего её в дни уборки. Комната была собственницей, она любила меня, а я её, поэтому гостей ждали случайные неприятности, когда я приводил их к себе. Только меня она впускала без ворчания и падающих предметов, а если что-то и падало там отныне было место этой вещи, я всё равно всё находил в нужный момент. Когда я начал взрослеть и стал мерзким подростком она перестала быть волшебной, я старался избавиться от "ребячества" как мог. Снял наклейки с двери и повесил плакат, перекрыл рисунки на стенах, завалил её мусором. Под стол я больше не залезал, пространство под ним было заставленно как и сам стол. Во всей этой горе виднелась только кровать, на ней я и жил. В карантин я окончательно её возненавидел, мечтал оказаться где угодно, только не в ней, уехал в деревню. Вернулся с удовольствием, скучал. Но только однажды папа, пока вёл машину, сказал что квартиру продают и мы переедем. Мне стало обидно и больно, я не понимал зачем её продавать, чувствовал себя брошенным. У меня оставалось пол года и за эти пол года комната обрела почти прежний вид, я снова оставался в ней чаще и старался присвоить её себе. Когда все вещи были собраны в коробки, а в комнате остались только те следы, что невозможно было забрать с собой, я подумал: что такого я могу сделать, что бы будущий жилец любил мое опустошенное королевство столь же сильно? Конечно, я не мог заставить родителей этого ребёнка забыть о нем, что бы он спасался от одиночества властвуя в своем пространстве, но мог оставить намёк. Я оставил в ящике мою любимую детскую книгу, а внутри записку с пожеланиями будущим хозяевам и рассказами о предыдущих жильцах. Я просто попросил любить её, что бы моя тоска не была напрасной. До сих пор не знаю живет ли там кто-нибудь, как ни позвоню в домофон - молчание. Искренне надеюсь вернуться туда однажды, по случайности познакомиться с кем-нибудь, кто пригласит меня в гости в мой дом. Пока могу только садиться в маршрутку и обманчиво ждать.

Вчера понастольгировать так и не удалось, я сел не с той стороны и понял это почти сразу, но выходить не стал. Ехал до понравившейся мне улицы. Раз уж "вернуться домой" не вышло, я решил зайти в магазин. Купил конфет, сока, теперь можно было ехать назад. И о чудо! Я почувствовал что еду домой, когда увидел знакомые места. Ощутил радость, захотел прогуляться пешком и с удовольствием вернуться домой, увидеть маму на кухне и рассказать о маленьком путешествии не знаю куда. Впервые за всё это время "новая" квартира стала домом, любимым и тёплым. Возможно потому что тут мне тоже осталось всего пол года, но даже так это незабываемое чувство. Я потрачу время с пользой, ведь так радостно когда есть дом. Каждому нужен дом, как хорошо когда можешь его найти, дорогой человек.

[jerrykosblog]

Writober 2022. Форма

(новый рассказ. Второй! Это на два больше, чем за прошедшие два года. Кто бы мог подумать, что я буду пропускать Лигу Чемпионов ради писательства. Надеюсь, не в последний раз)

---

- Ой, а это похоже на кота, - вскрикнула она с восторгом и показала пальцем на облако, которое медленно ползло над нами.

Она сделала рукой козырек, чтобы дольше полюбоваться котом. Второй рукой она опиралась о теплую землю, на которой мы сидели. Её изящная ладонь утопала в траве. Она любовалась облаками, я - ею.

Сейчас, когда она запрокинула голову, её недлинные светлые волосы падали на голубую вязаную футболку. В ухе висела небольшая голубая рыбка. Её скулы и шея были идеальными, а маленький изящный нос морщился, потому что несмотря на "ручной козырек", ей все равно приходилось щуриться, чтобы смотреть на яркое небо.

"Молодец. Котёнка придумал. Ты знаешь что надо на самом деле, но боишься. Всегда был трусом"

Она положила мой телефон рядом собой. В нём отразилось летнее солнце и блеснуло мне прямо в глаза. Она повернулась ко мне, по-прежнему щурясь и улыбаясь. Мне показалось, что редкие веснушки на её лице стали ещё ярче.

- Соберись! Теперь ты отгадываешь, - неожиданный порыв ветра задул волосы ей на лицо, и часть из них приклеились к темно-красной помаде на её губах. Она судорожно принялась убирать волосы со рта.

- Ладно, попробуем, - сказал я и посмотрел наверх. Бейсболка избавляла меня от необходимости строить домики из рук, чтобы защититься от солнца. Это было облако средних размеров, слегка вытянутое и на первый взгляд напоминало какую-то ракету. Но по мере движения оно медленно изменялось, и уже пролетая над нами, в нём угадывался силуэт мотоцикла. Мотоцикла? Ну нет, точно. Вот условные отростки, которые я сначала принял за рога насекомого, точно напоминали руль. И колеса вроде вырисовывались.

- Похоже на мотоцикл, - осторожно произнес я.

- Да? - она снова приложила руку ко лбу и наклонилась ближе ко мне, потому что облако, отдаваясь своей форме, плыло весьма стремительно и уже убегало от нас. Когда её рука случайно коснулась моей, моё сердце забилось чаще, а воздух, не смотря на всю свою легкость, стал тяжелым и теперь с трудом проникал в легкие. Я почувствовал легкий флёр её духов. Что-то неуловимо ванильное теперь волновало меня.

- И правда, мотоцикл, - она вернулась на свою позицию и всё также солнечно улыбалась. Можно было смело предполагать, что её день сегодня удался и точно можно было радоваться, что я часть её хорошего дня.

- А это весело, - сказала она.

Чтобы всё время не пялиться на неё, как дурак, я посмотрел в сторону.

Мы сидели на пригорке, а дальше простиралась большая зеленая поляна, по которой ползли разнообразные тени причудливых облаков, что лениво плыли по небу. Чуть дальше слева высились красно-белые трубы бывшей ТЭЦ, которую закрыли два года назад. И сделали из неё генератор облаков. Теперь каждый у кого есть допуск мог через специальное приложение в телефоне генерировать себе облако любой формы. Допуск я получал почти месяц и как только дело было сделано сразу позвал её побаловаться.

"Давай. Сейчас тот самый момент. Другого уже не будет. Решайся. Соберись."

У меня не очень получалось себя подбадривать. Никогда этого не умел.

- Ну что, теперь моя очередь? - кажется мой голос задрожал. - Давай, - встрепенулась она, - и посложнее.

Она заерзала джинсовыми шортами по траве и посмотрела в сторону труб, ежеминутно выплёвывавших облака.

Телефон ещё хранил тепло её руки. Или мне просто хотелось, чтобы так было. Дрожащей рукой я выбрал в приложении нужную форму и нажал пуск.

Секунд через тридцать из трубы вылетело небольшое облачко округлой формы и двинулось в нашу сторону. О том, что это мой заказ можно было понять по вибрации телефона. Таким же образом и она поняла, что это то самое облако.

Чем ближе оно подлетало к нам, тем сильнее меня начинало трясти изнутри от волнения. Голова налилась тяжестью, а сердце перешло на какой-то прединфарктный ритм.

Вот оно уже было почти над нами и начало медленно менять форму. Продолжалось это недолго, потому что форма этого облака была простая - сердце.

"Ну всё это конец. Какая банальность. Какой позор".

Она, улыбаясь под своим козырьком, внимательно следила за изменением этого облака. И когда оно окончательно сформировалось, она перестала улыбаться и просто смотрела на него. Её лицо стало серьезным и каким-то взрослым, а оттого ещё более красивым. Я же к тому моменту оцепенел и готов был умереть от сердечного приступа прямо на этой поляне.

Наконец, она оторвалась от разглядывания моего странного подарка и посмотрела на меня своими серьезными серыми глазами. Всего несколько секунд, которые она на меня смотрела, показались мне вечностью. Я перестал дышать.

Она слегка наклонила голову и улыбнулась. Но уже как-то иначе.

[mary-daisy]

распускать волосы в жутком тумане по дороге домой

Мир и я рождаемся вместе, и вся тьма вещей составляет единое со мной.

они не понимают, что их поступки существуют вне зависимости от их мотивов и причин

серебристые облака

Наши мысли словно птицы. Вы не можете запретить птице пролетать над вами, но несомненно, вы можете помешать ей свить гнездо у вас на голове.

I am soft and warm, but I am a fire.

Ныне вдруг обретем великое пробуждение, только тогда узнаем, что все, что было до этого, был долгий сон.

Обожаю эти ощущения, когда дома чисто, тихо, в печке горит огонь, кот сидит на подоконнике, тихо падает снег, а вечером будет баня...

друзья, приносите свои свитера, одеяла и чайные чашки; встретимся в домике на берегу моря, чтобы посидеть на большой куче подушек на полу у камина, рассказывая старые моряцкие истории, пока снаружи над водой гремит гром

«я верю, что моя душа сейчас подобна подсолнуху в темноте, терпеливо ожидает восхода солнца».

Если ваше сознание открыто, вы можете учиться даже у шума ветра.

самые красивые глаза - это те, которые смотрят на тебя с любовью.

«если мы не будем тихо жить внутри момента, будет ли смысл в смерти? остановись, мгновение»

Поистине, в этом мире всё суета. Люди постоянно забывают об этом.

Твоё лицо - прекраснейшая из икон в разрушенном храме моей памяти..

Возвысь своё сердце и вернись к обыденному.

Когда отсутствуют заблуждения, ум является страной Будд. Когда заблуждения присутствуют – ум это ад.

Отпустите гнев. Отпустите гордость. Когда вы ничем не связаны, вы выходите за пределы печали

я не мог думать, что еще больше влюблюсь в тебя, но каждый маленький поцелуй, который ты оставляешь на моем лице, наполняет мое сердце.

Реальность существует до возникновения мира и сохранится неповрежденной после того, как мир исчезнет…

есть что-то глубоко интимное в том, чтобы быть в одиночестве на улице ранним утром и видеть мир таким, какой он есть.

‘однажды мы встретимся, я буду ждать тебя во снах’

В нужное время двигайся то как дракон, то как тигр, и устремляйся вперёд как молния. Но если необходимо — будь покоен и не выказывай себя, будь незыблем, как гора. Когда ты покоен, пусть всё в тебе до последней частицы покоится. Когда ты движешься, пусть в тебе не будет ничего, что не двигалось бы. Будь подобен воде, неудержимо стремящейся вниз. Будь подобен огню, который стремительно распространяется вокруг и не поддаётся тушению. Не поддавайся праздным мыслям, не обременяй себя заботами, искренне действуй, как велит обстановка — и только.

слышно, как песок под водой шуршит

я буду социализироваться, я вырасту, я откроюсь новым людям, я расщеплю атом зубами, я поеду на красный свет, я буду говорить о своих чувствах, я заплачу на работе, я прочитаю заданные материалы, я позвоню маме, я буду бродить по своей комнате, я отвечу на электронное письмо, я накрашу ногти красным, я использую большой кухонный нож, я буду кричать

Реальность невозможно постичь рассудком, и ее нельзя выразить языком.

почему я на земле? чтобы оставить здесь больше, чем я взял.

вся жизнь – это любовь и ужас! и их пересечение! любить что-то значит быть в ужасе от того, что ты потеряешь это или уничтожишь. ужас рождается из любви, и мы любим на глазах у ужаса

прежде я думал, что мы рабы воспоминаний. но они исчезают. и мы исчезнем. нужно просто жить

Будьте счастливы здесь и сейчас, иначе это никогда не случится.

Вечер придет, И сердце в груди запылает Ярче любых светлячков. Но никто его света не видит.

ich bin dein mensch

[letsoksi]

Чем ты хочешь заняться, когда к нам вернётся снег?

Я, наверно, отправлюсь к соседу: "Привет, сосед!"

Сяду в угол на кучу подушек, спиной к стене.

Зимы — самое время для сказочек и бесед.

Я пожалуюсь другу, что лето опять прошло

и оставило дырочки в сердце и кошельке.

А сосед улыбнется: "Тебе просто нужен слон.

Очень маленький, с хоботом, в спичечном коробке".

У соседа в карманах — отвёртка, игла и нить.

Он не слушает рок, никогда не терзает дрель.

Вероятно, я должен вам кое-что объяснить.

Мой сосед сочиняет прекрасных чудных зверей.

Он из тех мастеров, что легко подкуют блоху,

на комоде — жираф, в умывальнике синий кит.

Летом в небе катается огненный хулахуп, а за дверью соседа прохладно как у реки.

Джигу-дрыгу танцует осиновый табурет,

вместо тюля сквозняк попадает в желе медуз.

У меня день рождения в пасмурном ноябре.

Каждый год мне вручает подарки, и я смеюсь.

В позапрошлом году это, кажется, был геккон.

В том году я нашёл механического щенка.

Когда улицы станут замерзшее молоко, я пойду и нажму на пластмассовый нос звонка.

И сосед мне откроет, сперва поглядев в глазок.

Он не любит чужих, но ведь я не чужой ему.

Без царя в голове, перманентно без тормозов,

вот однажды бы взять да и сделать всё по уму,

а то вечно ломлюсь в неизвестность как в бой берсерк.

У соседа плетёт марсианские сны гамак.

Я открою вам страшную тайну: я человек, а сосед мой — машина и робот, но добрый маг.

Он не знает заклятий, и гаечный ключ в плаще,

плащ пропах канифолью, и маслом, и пылью звёзд,

но зато мой сосед создаёт из любых вещей волшебство, до которого я пока не дорос.

И летают по комнате мыльные пузыри.

И цветы распускаются ярче, чем на Бали.

А ведь я никогда ничего ему не дарил,

приходил со своими проблемами и скулил.

Когда станет земля как крупинчатый творожок,

Я соседу скажу, что я понял, кто человек.

И зима будет славной, не длинной и не чужой.

И мы будем пить чай и смотреть на парящий снег.

(с) автор нам неведом