#неделя полетов | Explore Tumblr posts and blogs

nysmef · 8 years ago

Text

С того момента, когда Диего впервые познакомился с Лейлой, прошло что-то около месяца. На Портсайд уверенно надвигался холодный фронт, или, проще говоря, настоящие заморозки. Погода стремительно менялась, с каждым днем преподнося все новые и новые сюрпризы, то в виде штормового ветра, сметающего все на своем пути, то в виде раннего снега и минусовой температуры. От теплого октябрьского солнышка не осталось и следа, и с этим, увы, ничего не поделать: время идет, зима плавно сменяет собой осень, да и жизнь не стоит на месте.

За этот неполный месяц произошло столько всего: например то, что Диего наконец-то смог окончательно влиться в коллектив, или то, что до завершения испытательного срока ему осталась всего неделя, и за то время, что он проработал в редакции, он успел выгодно себя подать. Хотя бы чего стоит та статья с исполнительным директором одной крупной фирмы по переработке древесины, имеющей свой офис в Портсайде. И мало того, что само интервью прошло без происшествий, несмотря даже на то, что парень невероятно сильно волновался как перед встречей, так и в процессе написания, слова будто сами ложились в предложения, как по мановению волшебной палочки, и ему не пришлось, словно клещами, вытаскивать их из себя. Но и после того, как он поставил последнюю точку в этой статье, чудеса не закончились. Статья так сильно пришлась по вкусу Смиту-старшему, для отдела которого, собственно, она и делалась, а позже и их общему другу Оскару Алендеру, что поднявшая вокруг нее шумиха уже не смогла бы улечься так просто. Да и действительно: где бы это было видано, чтобы из-за одной статьи новичка такой шум поднялся? Выводов в таком случае напрашивалось два: либо там что-то воистину гениальное, либо что-то не менее ужасное. К счастью для Диего, в его ситуации верен был скорее первый вариант, но сам он никогда бы не признался, что написал что-то действительно достойное. Благодарно улыбнулся бы в ответ на похвалу и пожал руку восхищенному его трудом человеку, что он в итоге и сделал, когда Смит двумя днями позже лично пришел «выразить ему свою признательность».

В тот день он был относительно свободен от дедлайнов и дел, требующих незамедлительных действий, и большую часть рабочего времени переговаривался с коллегами в оупенспейсе, поедая круассаны с джемом, которые принесла одна из девушек. А потому, когда на пороге появился один из начальников, напряженно высматривающий кого-то среди работников, все присутствующие вдруг заволновались. Ну с��ми посудите, не хватало только, чтобы сейчас тебя вяли и публично словесно освежевали, например, за невыполненное задание или отсутствие на рабочем месте. И хотя обычно редакторы отделов предпочитали разбираться с прошляпившимся работником тет-а-тет, все знали о том, какой замечательной особенностью в этом плане обладает главный редактор. Железная Леди редакции, как звали ее за глаза некоторые старожилы газеты, многоуважаемая мисс Уолетт не стеснялась прилюдно отчитывать народ за их грехи, устраивать разборы полетов прямо на рабочем месте с участием многочисленных свидетелей, или, как молодняк редакции, и Диего в том числе, их часто называли, «публичные казни онлайн». И вообще в своем желании «навести тут порядок» она была непоколебима и для достижения этой цели использовала любые доступные методы. Ну, пожалуй, кроме самых абсурдных. По крайней мере, как шутил тот же Оскар, в угол не ставит – уже хорошо.

Так вот, появление Смита вызвало у всех явный мандраж. Он и так довольно редко был настолько чем-то недоволен, чтобы вызывать кого-либо к себе на ковер, а уж о том, чтобы отчитывать кого-то при всех, и речи идти не могло. Так все думали до сегодняшнего дня. Хотя, что уж там, все до сих пор продолжают так думать, ведь тревога оказалась ложной. Заметив в толпе парня и остановив на нем свой взгляд, он вразвалку подошел к нему. У Диего аж в горле пересохло, когда он вдруг понял, к кому направляется этот человек. Им завладела такая паника, что он даже никак не мог сообразить, за что это ему сейчас придется выслушивать.

– Диего, – совершенно серьезно начал мужчина, поправляя подол пиджака, – от имени всего своего отдела хочу поблагодарить вас за проделанную работу и выразить вам свою признательность.

Парень медленно поднял на него взгляд. И вправду, Смит буквально светился от счастья и выглядел совсем не злобно, так что вид его вполне соответствовал тем словам, что он только что сказал.

– Ваша статья, не побоюсь этого слова, идеальна. Практически. Все же нет в подлунном мире ничего идеального, – он рассмеялся, а Диего, ощущая на себе десятки взглядов порядком удивленных коллег, почувствовал себя настолько неуютно, что даже не смог найтись, что сказать.

– Примите мои глубочайшие поздравления с первым профессиональным триумфом, – он протянул парню руку, и тот, неловко улыбаясь, протянул свою. – Полагаю, мисс Уолетт все же не ошиблась, приняв тебя в наш дружный коллектив.

– Э-э, спасибо, я рад, что вы так думаете, – выдавил из себя Диего и тут же прикусил язык. Боже, что за ерунду он сморозил. Смит же все никак не желал останавливаться, хотя разговор, по сути, давно уже приобрел оттенок личного характера.

– Кстати, насколько я помню, скоро у тебя заканчивается испытательный срок, так? – будто бы невзначай спросил он. – В таком случае, считай, что ты заимел себе, так сказать, спонсора, который окажет необходимую поддержку в нужный момент.

На этом он наконец-то закончил разговор и, похлопав парня по плечу, довольный собой покинул оупенспейс.

После этого момента редакция словно раскололась. Внезапно с Диего перестала контактировать добрая половина его коллег, аргументируя это тем, что им не очень интересно общаться с человеком, который изо всех сил пытается примазаться к начальству, порой даже и не самыми честными методами. Парень понимал, почему они так думают: многие из присутствующих тогда в офисе могли превратно понять фразу про «поддержку». Но на самом деле ничего такого за ней не стояло, просто Смит таким образом дал ему понять, что поддерживает его нахождение в редакции и, в случае чего, будет настаивать на том, чтобы его взяли на постоянных условиях. Диего не мог винить их: все же его история успеха раскрутилась как-то слишком быстро и в какой-то момент начала опережать необходимые темпы роста. Ему самому это было, безусловно, на руку, все же на кону стояла его дальнейшая судьба на этой, уже полюбившейся работе, но вот у других такой энтузиазм зачастую вызывал подозрения.

Но если не брать эту ситуацию, то в целом все было относительно спокойно, да и те, кто вдруг стали холодны к нему, со временем все же оттаивали до состояния стабильного пофигизма, понимая, что им все же еще предстоит под одной крышей вместе работать.

Но окромя успехов профессиональных он делал еще и успехи в личной жизни. Причем, надо сказать, успехи весьма солидные.

Все началось с записки. Точнее, конечно же, все началось с той встречи в кафе, а запиской уже продолжилось. Распрощавшись с Лейлой, Диего в полном беспамятстве зашел домой и, даже не включая свет, прошел в гостиную, где и плюхнулся, будто без сил, на диван. В ночной темноте и полной тишине он, замерев, сидел и смотрел невидящим взглядом перед собой, целиком и полностью погрузившись в свои мысли, причем мысли явно приятные, так как с лица его не сходила улыбка. Если бы его прямо сейчас кто-нибудь окликнул, то он бы со стопроцентной вероятностью даже не услышал этого, а если бы на пороге вдруг ни с того ни с сего появилась бы его мать, то он бы далеко не сразу признал ее. Да, впрочем, Людмила бы и не особенно расстроилась. Ей всегда достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, в чем дело.

Уже наутро, на свежую голову, парень вспомнил, что Лейла прицепила что-то к ветровке. Пулей метнувшись к дивану, на котором он и оставил все вещи, он схватил ветровку и принялся осматривать ее со всех сторон. Поиски успехом не увенчались, и он принялся потрошить карманы, где и нашел заветную бумажку. К счастью, вчера ему хватило ума спрятать ее в более надежное место, иначе сейчас он был бы очень близок к состоянию «рвать на себе волосы». Бережно разгладив записку, он дважды прочитал цифры, написанные на ней, прежде чем до него дошло, что это номер телефона. И снова его губы растянулись в глупой улыбке. Оставалось самое сложное – позвонить.

Повесив записку над рабочим столом, где он обычно оставлял для себя различные заметки, списки, задания на день и прочие важные бумажки, Диего буквально дал сам себе обещание, что в ближайшее время он обязательно позвонит. Как только, так сразу. Так записка провисела неполную неделю, каждый раз доводя парня до пота и нервного тика при одном только взгляде на нее. Нужно было действовать. Определенно. Если не сейчас, то тогда он не решится вообще никогда. Однако сказать что-то, или тем более подумать, всегда проще, чем взять и сделать. Почему-то одна лишь мысль о том, чтобы взять телефон и набрать номер вгоняла его в какой-то иррациональный страх. И получалось так, что он одновременно и хотел это сделать, и ужасно боялся. «В общем-то, довольно банальная ситуация», – скажете вы и будете правы, но от осознания того, что ты стал заложником банальной ситуации, обычно легче не становится. От осознания того, что ты стал заложником чего-либо, в принципе никогда легче не становится.

Так проходили дни. Ему становилось все тяжелее. Записка давила на него, ему уже даже не надо было оглядываться на нее, чтобы чувствовать себя мерзким трусом. Он видел ее везде. Во всем. Видел именно ту комбинацию цифр там, где ее не могло быть даже теоретически. И с каждым новым днем все только ухудшалось: по��вились головные боли, навязчивые мысли достигли такой стадии, что он уже ненароком начал их озвучивать. Например, отнекивался от похода в бар тем, что ему нужно дописать статью, которую он вдруг назвал «записка», или диктовал тот самый номер вместо своего, но потом, сразу же опомнившись, извинялся за ошибку, ссылаясь на то, что это якобы его старый, нерабочий нынче номер, и диктовал свой настоящий. А в один из рабочих дней у него и вовсе пошла носом кровь. В общем, честно говоря, все это становилось похоже на какую-то манию, усугубляющуюся чуть ли не с каждым часом, поэтому Диего, понимая, что либо он прямо сейчас сделает то, чего так боится, либо продолжает страдать и дальше, вызывая недоумение и волнение у коллег, взял в руки злополучную записку, айфон и начал набирать заученные наизусть цифры. Единственная мысль, которая крутилась в голове – хуже уже не будет. Будет так же, только теперь он будет страдать от того, что его пошлют далеко и надолго за его тормознутость. Ожидать, когда трубку снимут, не пришлось, Лейла ответила ему практически сразу.

– Привет, как дела? – выдал первое, что пришло в голову, парень и тут же приложил руку к лицу. Замечательно, что тут скажешь. Надо было еще спросить «что делаешь?», чтобы прослыть идиотом наверняка.

– Хорошо, спасибо, – многозначительная заминка на том конце провода заставила Диего понервничать, – а кто вы?

И, как оказалось, было из-за чего. Он так заморочился, что забыл представиться.

– Диего. Диего Карлос. Ну, помнишь, тот парень из «Розовой лагуны».

Лейла засмеялась. Интересно, над чем? Над дурацкой интонацией в его голосе, над его прерывистой речью или над ним самим?

– Да-да, конечно, помню, я уже, если честно, и не надеялась, что ты мне позвонишь. Ну, мало ли, номер потерялся или еще что.

Такой ответ для Диего стал сродни оплеухе. Пока он тут с ума от страха сходил, боясь о себе заявить, девушка-то, оказывается, все-таки ждала его звонка. Идиот. Он точно полный идиот. Как же хорошо, что он все же взял себя в руки и не проморгал свой шанс.

– Н-нет, к счастью, я его нашел, – едва смог выговорить он. Щеки горели как радиаторы. – Извини, что заставил ждать.

– Не переживай, все нормально, – и что-то в ее звонком голосе не давало даже усомниться в том, что так и есть. – Кстати, я сегодня собираюсь в город, нужно купить закрепитель и новые карандаши, так что мы могли бы встретиться где-нибудь �� торговом центре, если ты не против, конечно…

– Не против, – мгновенно отозвался парень. – Только скажи, когда именно подъехать?

– Примерно через час, – в трубке послышались шорохи и смешок. – Если что, я тебе позвоню, теперь-то я знаю куда звонить.

– Хорошо, – усмехнулся в ответ Диего. – До встречи.

Так они впервые, на сей раз без сторонней помощи, договорились о встрече, которая в итоге успешно состоялась, прошла без каких-либо происшествий и послужила началом их дружбы. Лейла была весела и общительна, Диего относительно спокоен и доброжелателен – ничего лишнего. Да и что лишнего может быть в простой беседе? Зато вот полезных и интересных фактов о собеседнике в ее ходе можно услышать довольно много. Так парень за то некоторое количество времени, что они пробыли вместе, узнал, что Лейле девятнадцать, она учится на дизайнера интерьера в одном из нью-йоркских художественных колледжей, а потому скорее все же живет там, лишь изредка на выходные или по редакционным делам приезжая сюда. Абсолютное большинство ее хобби и, соответственно, как она предполагала, будущая работа, связаны с творчеством, беспрерывной генерацией самых невозможных и безумных идей и, конечно же, самовыражением. Как она сама сказала: «Рисование, фотография, танцы – все это позволяет мне выпустить свое настоящее, многогранное «я» на волю хотя бы на пару часов». И Диего просто не смог с ней не согласиться: он и сам когда-то давно, еще в школьные времена чувствовал что-то подобное, записывая в одну из своих тетра��ей стихи собственного сочинения. А учитывая, что Лейла как раз без пяти минут бывшая школьница, то все идеально сходилось. Вообще парень отметил, что за всю прогулку он сам так почти ничего и не рассказал о себе. Максимум, он позволил себе вставлять редкие ремарки в стиле «О да, знакомо, у меня так же было», за которыми и следовал небольшой экскурс в его прошлое. Но все равно большую часть времени он все же слушал. И, судя по всему, Лейлу, которая явно любила перетянуть одеяло на себя в разговоре, такое положение дел вполне устраивало. Диего, который по сути своей все же был скорее интровертом, в общем-то, тоже.

– Спасибо, что составил компанию, – сказала в тот день Лейла, перед тем, как распрощаться. – Будет клево, если мы потом как-нибудь еще раз увидимся.

– Обязательно увидимся, – с улыбкой ответил ей Диего. – В конце концов, ты так и недорассказала ту историю про попкорн и соседку. Интересно, догадалась ли она, что это вы сделали, или нет. Жажду услышать концовку.

Девушка рассмеялась так, что склянки с только что купленной художественной утварью в ее руках угрожающе зазвенели.

– Аккуратнее, – на автомате подался вперед Диего, в случае чего готовясь ловить их. – А то эти товары для художников, оказывается, жутко дорогое удовольствие.

– Не то слово, но при этом в Портсайде они куда дешевле, чем в Нью-Йорке, именно поэтому я и езжу сюда закупаться.

– Мне ли не знать, я после того, как сюда переехал практически перестал себе в чем-либо отказывать.

И они снова засмеялись.

– Ну, да… А насчет истории, обязательно расскажу. Специально оставила ее на следующий раз… – тут она вдруг осеклась, и на ее щеках показался румянец. – Знаешь, я могла бы показать тебе, чем я обычно занимаюсь и над чем работаю прямо сейчас, мне был бы интересен взгляд со стороны, – она на секунду призадумалась, – нет, даже не так, он мне чрезвычайно нужен.

– Почему бы и нет? – согласился на предложение Диего. – Только тогда в выходные, не хочется ехать в Нью-Йорк посреди рабочей недели.

– Так а разве я что-то сказала про Нью-Йорк? – недоуменно переспросила она, будто бы сама не помнила своих слов. – Нет-нет, мы никуда не едем, я говорю про дом в Портсайде.

– То есть дом, в котором живут твои родители? А ты уверена, что они будут… кхм… мне рады?

Вопрос попал прямо в точку. По искривившемуся лицу Лейлы это было особенно заметно.

– Уверена, – сказала она, но, парень мог поклясться, что на деле это не так. – В крайнем случае, я просто покажу тебе то, над чем работаю, и мы тут же уйдем.

– Как скажешь, – спорить Диего не хотел. А потому, договорившись с Лейлой на вечер субботы, он пожелал ей удачи, после чего они разошлись.

Всю следующую неделю парень провел в ожидании субботы. Постоянные поглядывания на календарь не укрылись и от Оскара, который тут же непременно посчитал своим долгом осведомиться у друга, что происходит. И Диего не удержался и выложил ему все, что произошло за последнее время, умолчав лишь о том, как он все не мог решиться на звонок. Алендер же, прознав наконец подробности, разошелся в смехе так, что остановить его уже не представлялось возможным.

– Ну, поздравляю, – по-дружески толкнув его в плечо кулаком, произнес он, ухахатываясь, – теперь тут только один я без девушки остался. Ну и немудрено, всех молодых разобрали!

– Ну да, жена-то у тебя, конечно, не девушка, – хмыкнув, ответил Диего.

– Обижаешь. Она женщина, причем женщина с большой буквы «Ж»!

– И как же я мог забыть, – подыгрывая ему, сказал парень и вдруг осекся. – Стоп, а почему только у тебя. А Джи-Джей?

На лице Оскара вдруг появилась хитрая ухмылочка.

– А ты еще не знаешь? Он в Нью-Йорке себе походу цыпочку подцепил. Да еще какую, судя по фоткам. Ты не видел?

Диего покачал головой.

– Зайди в его аккаунт в Инстаграме и наслаждайся, – отрапортовал Оскар, а когда парень сказал, что не знает, как его там найти, пообещал дать ссылку. – Но довольно о Йоханссоне, не люблю обсуждать друзей за их спиной, ты-то что теперь делать будешь? Готов к субботнему свиданию?

От такого вопроса Диего закашлялся. Стараясь успокоить кашель, он набрал в рот воздуха, но это не только не помогло, но и наоборот – усугубило ситуацию, теперь он зашелся им еще сильнее.

– Это не свидание, мы друзья.

– Да-да, конечно, – Оскар улыбнулся. – Я знаю.

Диего такая реакция откровенно не понравилась.

– Нет, я серьезно. Это просто дружеская встреча, хорошо? Ничего больше. Ей всего девятнадцать, она еще ребенок.

– Девятнадцать уже не ребенок, – безмятежно протянул Алендер.

– Но при этом она еще несовершеннолетняя, – говоря это, Диего наконец-то почувствовал, как с его души будто падает тяжелый груз. Это было именно то, что смущало его больше всего, но, видя, что Оскар не видит в этом ничего предосудительного, ему стало легче. – Понимаешь, мне и самому совсем недавно было девятнадцать, и я еще помню, что это за возраст. Это самое безумное время. Когда хочется всего и сразу. Я боюсь, у меня нет права на ошибку.

Оскар, сначала не особенно уделявший, как ему казалось, этим пустым переживаниям внимания, теперь слушал его чрезвычайно внимательно и почесывал подбородок, будто продумывая план.

– Ну, в таком случае, могу лишь пожелать тебе не терять голову. И подруге твоей тоже не позволять ее терять, – задумавшись, он перевел взгляд на телефон в руках парня. – А еще, Бога ради, смени этот ужасный голубой задник. Зачем он тебе такой вообще сдался?

Рассмеявшись и послав Алендера куда подальше со своими советами, Диего, тем не менее, почувствовал себя чуть более уверенно, хотя все еще и боялся, что все вдруг в какой-то момент пойдет не по плану, выйдет из-под контроля и… что тогда? Если честно, ему даже думать об этом не хотелось, а потому он просто понадеялся, что в итоге все пройдет отлично.

Этими же мыслями он и успокаивал себя, как только мог, выходя из своей машины. Адрес, который назвала Лейла, привел его к небольшому уютному дому с темно-красной черепицей и резной калиткой. Во всех видимых с его ракурса окнах горел свет, и парень, нервно сглотнув, побрел к двери. Перед тем, как выехать из дома, он хотел было позвонить Лейле и сообщить ей, что он будет уже через несколько минут, но тогда трубку никто не взял. Так же происходило и сейчас. Он звонил ей прямо здесь и сейчас, боясь дотронуться до дверного звонка, и надеясь, что если это ее дом, то она откроет ему дверь и тихонечко впустит. Но нет, она будто не слышала звонка, и все сводилось к тому, что ему все же придется действовать самостоятельно. Как бы он ни желал, чтобы все прошло как нельзя лучше, сложно было отрицать тот факт, что уже сейчас сложенный в голове образ идеального вечера неумолимо рушился.

Громкий звон неприятно ударил по ушам. Сообразив, что у него есть буквально пару секунд, чтобы привести себя в порядок перед тем, как дверь откроется, Диего пригладил волосы, отряхнул парку и, потоптавшись, скинул с ботинок налипший снег. В этот же момент за дверью послышалось какое-то шевеление и детский мальчишеский голос:

– Кто там?

– Привет, меня зовут Диего, и я пришел к Лейле.

За дверью стало тихо. Правда звуков шагов он не услышал, то есть ребенок вряд ли ушел.

– Какая еще Лейла? Тут нет никакой Лейлы, – снова донеслось из-за двери, и парень почувствовал, как по его спине прошел холодок. Это не тот дом; он ошибся. Случилось то, чего он так боялся. Ужасно неловко… И ему повезет, если этот инцидент получится замять, а вот если у ребенка спросят, не приходил ли кто, и он ответит что-то вроде: «Какой-то дядя по имени Диего», то ему несдобровать. И ведь вряд ли в Портсайде найдется еще как минимум один человек с таким же именем, так что все подозрения со стопроцентной вероятностью падут на него. Плохая идея. Это была чрезвычайно плохая идея с самого начала.

Он уже собирался вернуться к своей машине и уехать отсюда как можно быстрее, но дверь дома вдруг отворилась. На пороге показалась Лейла, в широкой футболке, и домашних штанах и тапочках в виде кролика, с забранными в хвост волосами. Без косметики и обычного лоска, но это все равно была она.

– Диего! Подожди! – крикнула она, хотя парень и так стоял как вкопанный. – Проходи, пожалуйста, если хочешь, но только побыстрее, а то холодно открытой дверь держать.

И он, встрепенувшись, тут же кинулся к дому. Оказавшись внутри, он в упор посмотрел на девушку, словно не в��рил, что это действительно она.

– Извини за то, что пришлось стоять на пороге, и за моего братца. Он тот еще любитель пошутить, – Лейла, опустив взгляд, улыбнулась и обхватила себя руками. – И за то, что тебе приходится лицезреть меня в таком виде. Я просто совсем забыла о встрече, �� когда вспомнила, было уже поздно.

– Дай угадаю, ты вспомнила, когда я позвонил в дверь? – спросил Диего, стягивая с себя верхнюю одежду, и Лейла закивала. – Впрочем, не переживай, нормальный у тебя вид, такой домашний и уютный, то, что надо. Это я скорее выгляжу странно, – он уставился в небольшое зеркало, висевшее при входе, и поправил галстук, – вырядился как на собеседование.

– И правда, ты бы сейчас смотрелся куда органичнее, будь ты в таких же растянутых трениках, как у меня.

Смеясь, Диего наклонился, чтобы стянуть с себя ботинки, как вдруг резко отпрянул. Прямо перед его лицом маячили два ярко-зеленых глаза, обрамленные густой рыжей шерстью и с торчащими из этой шерсти солидными усами.

– А ты что еще за чудо такое? – произнес он, протягивая руку к пушистому коту, чтобы погладить его, но тот был настроен к чужаку, появившемуся в доме, крайне скептично и не только не дал до себя дотронуться, но и задом попятился назад. Оказавшись вне зоны досягаемости, кот снова уселся и продолжил, не моргая, смотреть на парня.

– Это самый уважаемый, не считая моей матери, член нашей семьи! Диего, знакомься, это Хьюстон, – ответила Лейла, а кот, будто поняв, что говорят о нем, перевел свой взгляд на нее.

– Хьюстон? Вы назвали кота Хьюстоном? – кот, снова услышав свое имя, посмотрел на удивленно поднявшего бровь Диего.

– Ага, потому что от этого существа столько проблем, что ты даже и представить себе не можешь. А кличка должна быть говорящей, я считаю, – она попыталась взять животное на руки, но оно не далось и вместо этого зашипело, после чего развернулось задом и под смех Диего и Лейлы гордо удалилось на кухню.

– Ну и иди отсюда, рыжий бесеныш, и без тебя тошно! – махнула на него рукой девушка. – А вообще знаешь, странно, что он не цапнул тебя и даже не зашипел. Обычно он куда агрессивнее реагирует на гостей, даже если они не проявляют к нему никакого интереса, не говоря уже о намерении погладить.

Диего усмехнулся.

– Он просто чувствует, что я тоже умею кусаться и…

Однако свою остроумную реплику ему договорить не удалось. В коридоре показался женский силуэт. Высокий, строго очерченный; жен��ина, которая приближалась к ним была идеальной моделью для любого художника. Идеально симметричные черты лица и тела, высокие скулы, ровный нос, глубоко посаженные глаза, идеальная осанка, крутые бедра и стройные ноги. Если бы Диего был модельером, он без каких-либо сомнений пригласил эту божественную женщину на свой показ для демонстрации новой коллекции, если бы фотографом – с удовольствием устроил бы для нее фотосет. Вообще складывалось ощущение, что это с нее древние скульпторы лепили свои скульптуры и фрески, и что именно ее черты скрывались в знаменитой Моне Лизе.

– Лейла, дорогая, почему ты не сказала, что у нас будут гости? – строгим, слегка грубоватым голосом спросила она, осматривая девушку с ног до головы. – И почему ты в таком случае в пижаме? А ну-ка переоденься сейчас же! Ангелы небесные, какая стыдоба.

Лейла опустила голову, и Диего вдруг показалось, что он услышал вполне четкий стон. Судя по всему, такие сцены у них случаются по несколько раз на дню. Тем временем, женщина перевела взгляд на самого парня, и он моментально почувствовал, как его всего обдало жаром. Вынести укоряющий взгляд этих полуприкрытых глаз было очень сложно.

– Вот лучше бери пример с этого интеллигентного молодого человека, – произнесла она максимально поучающим тоном и вздернула вверх тонкий, как у пианистки, указательный палец. – Кстати, как вас зовут?

– Д-диего, – выпрямившись как по струнке и прокашлявшись, отрапортовал он. – Диего Карлос.

– Диего… – она пожевала губами, словно пробуя имя на вкус. – Диего, скажите, вы мексиканец?

– Нет, не совсем… У меня американское гражданство.

Он чувствовал себя ужасно неловко. Мало того, что допросы с пристрастием сами по себе были малоприятным явлением, так еще и вопросы про национальность вечно загоняли его в полный ступор. Однако женщина, видимо сполна удовлетворилась этим ответом, а потому сама поспешила закрыть тему и начать другую, более нейтральную.

– Что ж, Диего, тогда позвольте и мне представиться. Мэг Райан, мать Лейлы, которая даже одеться прилично при гостях не может, извините ее за это, – она снова собрала в своем взгляде всю свою строгость и обрушила ее на девушку. Та, наблюдавшая за всем со стороны, нахмурилась и, демонстративно отвернувшись, направилась к лестнице, специально громко топая ногами. Мэг же, заведя руки за спину, проводила ее взглядом, не сказав ни слова.

– ��ока Лейла занята, пройдемте в зал. Мы как раз собирались ужинать, и вы можете присоединиться к нам и подождать ее там.

Диего ничего не оставалось, как улыбнуться, кивнуть и проследовать следом за этой непрошибаемой леди. Он не уставал с каждой секундой все больше поражаться, как сильно они с Лейлой отличались характерами. Да и внешностью, впрочем, тоже, ибо схожи они были только цветом волос. Дочь была человеком-эмоцией, живущая моментом, здесь и сейчас, и иногда, похоже, что не особенно задумывалась о результатах и последствиях; мать же была консерваторшей, типичным представителем человека прошлого века, с незыблемыми устоями, традициями и ригидным взглядом на жизнь. Тут приходило на ум лишь одно слово – система. Устоявшаяся система, не подвергающаяся сомнению. Надо сказать, Диего всегда поражался таким людям, которые могут грамотно взвесить все «за» и «против», хладнокровно действовать несмотря ни на что и умеют отключать свои эмоции, словно по щелчку пальцев, даже когда речь идет об их родственниках.

Оказавшись в просторном зале, Диего не смог не сдержать восторга. Дом снаружи, хоть и казался, простым и в чем-то даже неказистым, внутри оказался похож на дворец. Ламинат на полу был уложен в причудливые фигуры и сверкал, как если бы по нему вообще никто не ходил, на окнах висели тяжелые бархатные портьеры, похожие на кулисы в театре, посередине потолка красовалась хрустальная люстра. Стены украшали картины в рамах, и, когда парень остановился перед одной из них, чтобы рассмотреть ее получше, Мэг спросила:

– О, вам нравятся наши картины?

– Безумно, – честно признался Диего, вглядываясь в каждую деталь.

– В таком случае, вам стоит сказать об этом лично Лейле, – Мэг дежурно улыбнулась. – Я думаю, ей будет приятно, ведь это ее работы.

Парень опешил. Нет, он, конечно, подозревал, что она должна хорошо рисовать, но чтобы настолько.

– Обязательно скажу, – оторвавшись наконец от картин, заверил он Мэг. – Ваша дочь гений, а ее картины удивительны.

– Вы правы, она определенно показывает неплохие результаты, но вы делаете слишком громкие заявления.

– Ах, Мэгги, ты вечно ее недооцениваешь, – донеслось вдруг откуда сбоку, и Диего, развернувшись, увидел сидящего в кресле-качалке мужчину. Он, закинув ногу на ногу, деловито прикуривал трубку и листал новый номер Вестника. Лицо у мужчины было круглым и добрым, глаза его словно улыбались, а сам он постоянно отбивал по подлокотнику ритм какой-то несуществующей мелодии. – Нам надо быть к ней более снисходительными. Это ее жизнь, она хочет рисовать, и не стоит давить на нее.

– Стивен, ради Бога, – процедила женщина, пряча лицо в своей ладони. – Не начинай хотя бы сейчас. У нас гости.

– Молчу-молчу, – он отложил газету и только со второй попытки смог подняться с кресла. Поднявшись, он поправил свитер и подошел к Диего, протянув ему руку. – Стивен Джонс к вашим услугам. Вы к нам по какому поводу?

– А-а, – протянул парень, завершая рукопожатие, – я пришел к Лейле. Она меня позвала. Давно. Еще неделю назад.

– О, это так похоже на нашу дочь. Сделать что-то и не предупредить остальных, – всплеснула руками Мэг, после чего, извинившись за излишнюю эмоциональность, сослалась на неотложные дела и поспешила скрыться за дверью. Стивен же только уткнулся глазами в пол.

– Мне так жаль, – вдруг сказал парень, будто бы оправдываясь. – Мне не стоило приходить.

– Не переживайте, Диего, – ответил ему Стивен, снова садясь в кресло. – Лучше присаживайтесь, а то вы все стоите да стоите. А это большая ошибка: Лейлу можно ждать бесконечно.

Он рассмеялся, а Диего, натянуто улыбнувшись в ответ, сел в другое кресло, стоявшее рядом.

– Будьте добры, расскажите, где вы познакомились с Лейлой? Вы ее сокурсник? – раскуривая трубку, спросил его Стивен таким непринужденным тоном, словно они были давними друзьями.

– Нет, что вы, я уже давно отучился, – сказал Диего, стараясь выглядеть расслабленно. Однако подрагивающие пальцы на руках выдавали его с потрохами. – Мы познакомились благодаря редакции. Дело в том, что я, как и Лейла, работаю в Портсайдском Вестнике.

Лицо мужчины вытянулось.

– Правда? Тоже журналист?

– Именно, – подтвердил парень. – Правда, я пишу в газету, а не фотографирую для нее.

– Ага, – протянул Стивен. – Знаете, мне очень нравится тот раздел, где отвечают на вопросы читателей. Весьма познавательно.

Диего слушал его и, не переставая, улыбался. Чувствовал он себя как на иголках.

– А еще люблю анекдоты. Особенно с политическим подтекстом. Программа партии выполняется в срок, – он подмигнул парню и залился прерывистым глухим смехом. Диего уже просто не знал, что ответить, когда дверь вдруг распахнулась, и в комнате показалась рыжая шевелюра Лейлы. Парень тут же вскочил с места. Появление девушки спасло его от неудобного разговора и он, решив воспользоваться ситуацией, поблагодарил Стивена за гостеприимность и вышел из комнаты.

– Выглядишь очень взволновано, – это было первым, что сказала Лейла, когда за ними закрылась дверь. – Что они там тебе наговорили?

– Ничего, это скорее я наговорил, – попытался отшутиться он, вышагивая по коридору. – Боюсь, я создал у них неправильное впечатление о себе.

– Не волнуйся, это абсолютно нормально. По сравнению с ними любой человек кажется неправильным.

Дойдя до входной двери, Диего застопорился. Ему упорно казалось, что он что-то забыл…

– Черт, ты же так и не показала мне то, что хотела, – вспомнив о цели своего визита, стукнул себя по лбу он. – Твое предложение ведь еще в силе?

– Естественно! – радостно отозвалась девушка и махнула рукой, приглашая его следовать за ней. Они поднялись на второй этаж, прошли по еще одному недлинному коридору и в итоге вышли к лестнице, ведущей на чердак. Не останавливаясь, Лейла разом преодолела парочку железных ступенек и, в мгновение ока оказавшись наверху, помогла подняться и Диего.

– Ну я и неуклюжий, – смутившись, пробурчал тогда он, на что Лейла лишь рассмеялась. Только окончательно забравшись на чердак, парень наконец поднял голову, чтобы осмотреться, и потерял дар речи. Все пространство вокруг было самым настоящим арт-объектом: с потолка на него смотрели ренессансные ангелочки и до жути знакомые сцены из библии, такие же, как на расписных потолках в Сикстинской капелле. Плинтуса были покрыты искусственным золотом, а стены… стены ничуть не уступали потолку, но на них уже были картины явно придуманные самой Лейлой, а не нарисованные по образцу. Вот у самого входа виднеется сцена, на которой маленькая девочка выпускает из рук голубя, эта же картина по мере движения взгляда плавно перетекала в самый настоящий фэнтезийный пейзаж с волшебными зверями, изображенными на нем. Еще чуть далее было что-то похожее на цветочную композицию. После композиции шла стена, полностью исписанная какими-то фразами, словами, цитатами, цифрами с мини-дудлами по краям. Она была похожа на огромный лист блокнота, в котором обычно люди записывают какие-то важные для себя или просто интересные вещи, а также рисуют на полях. Третья стена была посвящена большой работе, на которой Лейла решила изобразить силуэты известных городов в ночи. И завершал все это великолепие небольшой портрет другой девочки с пышной рыжей шевелюрой, держащей на руках не менее пушистого рыже��о кота.

– Да это же ты, – воскликнул Диего, наткнувшись на портрет взглядом. – Это просто великолепно! У меня нет слов, а у тебя явный талант!

Девушка зарделась.

– Ты меня переоцениваешь, – смущенно пропела она и уставилась себе под ноги.

– Я? Переоцениваю?! – парень оторвался от разглядывания чердачного антуража и, уперев руки в бока, посмотрел на нее. – А ведь твоя мать сказала то же самое. Что я тебя переоцениваю. Но, знаешь, мне кажется, она глубоко заблуждается. Потому что, клянусь, я не видел ничего шикарнее этого в своей жизни, ну, разве что только в Мете. [4]

Лейла закусила губу и убрала упавшую на лицо прядь.

– Если честно, я вообще не понимаю, как можно так красиво рисовать, это что-то невообразимое, – меж тем Диего все не унимался. Складывалось впечатление, что он вообще забыл о том, что находится в помещении не один, а потому парень без зазрения совести ходил по чердаку, размахивая руками, и вещал во все горло. – Нечто превосходное. Если бы я мог творить такие шедевры, я бы, пожалуй, ни секунды не сомневался и не думал бы о том, чем мне заниматься по жизни. Но пока я всего лишь бесталантное ничтожество, и мне приходится думать. И вот, что я думаю прямо сейчас – это точно твое призвание. Писать картины – это о тебе и про тебя.

Слушая его, Лейла улыбалась. А потом вдруг ни с того ни с сего резко сорвалась с места, и уже через пару секунд Диего оказался в плену ее объятий. Столь неожиданный поворот событий в момент заставил его замолчать, и в воздухе повисла тишина.

– Спасибо большое за такие слова и поддержку, мне очень приятно это слышать, – едва слышно сказала она, после того, как отпустила его и отошла к окну. – И ты не бесталантное ничтожество, неправда! Ты смог поразить Смита своей статьей. Такое не каждому удается.

– Я смотрю, ты тоже в курсе… – делая над собой усилие, протянул парень. План сегодняшнего вечера трещал по швам. Летели в щепки. Ему стоило это предвидеть.

– Так уже все в Вестнике давно в курсе. Новость разлетелась довольно быстро. Ты стал местной сенсацией.

– Я стал козлом отпущения и объектом для ненависти, – пробурчал в ответ он. – По крайней мере, на время, сейчас вроде все вернулось на круги своя.

– Ну вот видишь, все устаканилось, – радостно сказала Лейла и опустилась на один из пуфиков, стоявших на полу прямо перед окном. Устроившись поудобнее, она обхватила ладонями колени. – Сейчас-то все хорошо.

– Да уж, пожалуй, ты права, – согласился с ней Диего и примостился рядом. За окном виднелись неяркие звезды на грязно-коричневом небе. В голову ему тут же пришла мысль о том, что уже достаточно поздно, и задерживаться здесь дольше просто нельзя. – Все хорошо.

***

– Карлос… Карлос!

Услышав зовущий его голос, Диего неохотно повернулся и увидел, как к нему на всех парах бежит Оскар. Тот явно выбился из сил и сбился с дыхания, но упорно не сбавлял скорости. Поравнявшись с парнем, он облокотился на его стол и, придерживаясь, хрипло произнес:

– Новости!.. Есть, уф, важные новости!

Напустив на себя ауру пофигизма и сделав максимально саркастическое выражение лица, парень молча взял со стола свой телефон и указал на него.

– Для чрезвычайно важных новостей есть телефон. Ты мог бы позвонить мне вместо того, чтобы бежать через всю редакцию.

Оскар насупился.

– А то ж я не знал, – для наглядной демонстрации всего своего «фи» он даже выпрямился и скрестил руки на груди. – Телефон у меня разрядился, а дело, уф, такое, что отлагательств не терпит. Понял? Ноги в руки и вперед!

Не став спорить с Алендером, Диего поднялся с места, взял с собой телефон, накинул на шею бейдж и пошел следом за своим куратором.

– Что за дело-то? – первым заговорил он, когда они вышли за пределы офиса.

– Помнишь тему с форумом? – начал было он, но по лицу парня тут же понял, что тот совсем не в курсе. – Ясно, тогда начнем с самого начала.

Он набрал в грудь побольше воздуха и прокашлялся.

– Короче, еще до того, как ты к нам пришел, Уолетт подала заявку от лица редакции на участие в ежегодном нью-йоркском форуме, посвященном журналистике, инновациям и технологиям и всему такому, связанному с развитием, прогрессом и новомодными штучками, ну ты знаешь, – парень кивнул. – И каждый год на нем выступают представители различных газетных и не только изданий, презентуют свои наработки, идеи, стартапы, проекты, устраивают конференции по теме и обсуждают тенденции. То есть мероприятие серьезное.

– Я слышал о нем, – воодушевленно откликнулся Диего, – когда я учился на курсах, то посещал некоторые семинары в рамках форума.

– Вот и замечательно, значит, тебе разъяснять ничего не нужно! – радостно воскликнул Оскар, подталкивая парня к дверям кафешки, к которой они в итоге пришли. Он дождался, когда Оскар закажет себе ланч, после чего они вдвоем пошли к дальнему столику, за который они всегда и садились.

– Не нужно, – подтвердил он, садясь на привычное место, – но зачем ты мне все это рассказываешь? Каким образом меня это касается?

– Тебе ��равилось на тех семинарах? – уклончиво продолжил задавать вопросы Алендер.

– Э-э, ну да, но какое это имеет отношение…

Он не успел договорить, так как его перебили.

– А такое, что в этом году ты, возможно, сможешь собственнолично выступить на одном из них.

И в этот момент Диего мысленно очень обрадовался, что не стал брать себе чего-нибудь на перекус, иначе прямо сейчас он бы ст��процентно подавился и, задыхаясь, кашлял бы на всю столовую. А так он просто задыхался, что, конечно, было немногим лучше, но так он хотя бы не привлекал чужого внимания.

– Ты шутишь? – только и смог выдавить он. – С чего бы это вдруг? Меня ведь и вовсе не было, когда мисс Уолетт подала заявку. Будь добр, объясни, пожалуйста, иначе я изведусь и сам, и тебя вопросами достану.

– Хе-хе, минуточку, – сказал Оскар, отправляя в рот обед. – Расклад такой: изначально планировалось, что от нас поедут на форум двое парней: Тернер, который работает в отделе культуры, и Маккензи, подопечный Блэка. Но, ты же знаешь Блэка, этому товарищу лишь бы подгадить, и он отклонил кандидатуру Маккензи, заявив, что тот на постоянной основе нужен ему в отделе. Ну разве не засранец, а?

– Погоди, а Тернер, это который кудрявый и который постоянно здоровается со всеми подряд по сто раз на дню? – задумчиво спросил Диего, воспользовавшись паузой. Оскар кивнул. – А, тогда я его знаю. Забавный парень… – он снова задумался. – Так, а что там в итоге-то? Кто поедет?

– Заявка в итоге на одного человека, и изначально это должен был быть Тернер…

– Но?

– Но делом в том, – продолжил Алендер, – что буквально на днях он угодил в больницу с аппендицитом. Вовремя, да? Парень знает, когда пришло время заболевать.

– И что теперь? – не обращая внимания на иронию Оскара, продолжал заваливать его вопросами Диего. – Кто поедет вместо него?

Куратор усмехнулся.

– В точку. Это и есть наиболее актуальный нынче вопрос, – он пригнулся и жестом дал понять, чтобы парень сделал то же самое. – Фишка в том, что об этом еще никто не знает. Нашей Железной Леди об этом сообщили только утром, а до открытия форума осталось три дня. Сечешь?

– Едва ли, – смутившись, честно признался Диего. Что-то в последнее время он стал совсем медленно соображать.

– В общем, доподлинно известно, что Уолетт станет искать кого-нибудь, кем можно было бы его заменить. Кого-нибудь, кто поехал бы на форум вместо Тернера, понимаешь? И я бы хотел, чтобы это был именно ты.

Закончив говорить, он удовлетворенно о��кинулся на спинку стула, пока парень пытался прийти в себя. Все только что услышанное казалось ему безумием.

– Откуда ты это знаешь?

– Инсайдерская информация, – серьезным тоном ответил ему Оскар. – Я не раскрываю свои источники. Потому что так я хотя бы узнаю новости первым, а если раскрою – то от меня в редакции вообще никакого толку не будет.

– Ну, допустим, но какой мне резон участвовать во всей этой чехарде с форумом? Ты же понимаешь, что мне сейчас нужно быть максимально осторожным: тише воды, ниже травы. У меня на днях вот-вот испытательный срок заканчивается, я не хочу рисковать и все испортить!

Вдруг на плечо Диего опустилась чужая рука, и из-за спины выплыл Джи-Джей.

– Чего это ты тут портить собрался? – протянул он, ставя на стол поднос с едой, и оглянулся на друзей. Судя по их напряженным лицам, происходило что-то нетипичное. – Ого, я не вовремя?

– Он знает? – все еще в упор глядя на Оскара, спросил Диего, указывая рукой на Георга.

– Йоханссон, ты в курсе, что стряслось со стариной Тернером?

Джи-Джей вновь обвел их взглядом.

– А кто такой этот Тернер? – выдал спустя секунду он, и Оскар щелкнул пальцами, прикрывая глаза.

– Как видишь, не знает, – сказал он в пустоту. – Если хочешь, Карлос, можешь рассказать. Но постарайся сделать так, чтобы случайно не известить об этом весь кафетерий.

Диего нахмурился, а Оскар, не замечая этого, как ни в чем не бывало продолжил:

– Хотя, конечно, только тебе решать, но лично я считаю, что эффект неожиданности нам только на руку.

Диего продолжал молчать, Оскар, похоже, что тоже не собирался больше нарушать тишину, и только лишь окончательно растерявшийся Джи-Джей осмелился озвучить свой вопрос вслух:

– Слушайте, что-то я ничего не понимаю, кто-нибудь из вас, мне все равно кто, может вкратце ввести меня в курс дела?

– С удовольствием, – сказал вдруг Диего, подрываясь с места. – Но взамен ты кое-что сделаешь для меня.

***

Они вдвоем стояли перед кабинетом Уильяма Блэка, редактора отдела политики. Именно это парень и попросил Джи-Джея сделать: привести сюда. Сам он видел это крыло впервые: в самом начале Оскар его сюда не водил, а по делам здесь бывать еще не приходилось. Он, конечно, и самостоятельно мог найти нужный ему кабинет, но он ведь обещал Джи-Джею рассказать, о чем они с Оскаром говорили до того, как он явился. Да и рядом с ним он чувствовал себя много лучше, чем без него.

– Ты уверен? – спросил его Георг, когда они пришли в место назначения, и парень аж передернулся. Ах, как его бесили подобные вопросы. ��о самых прожилок.

– Абсолютно.

Пока они шли, он поделился с Джи-Джеем последними новостями. В частности рассказал о том, что Оскар хочет, чтобы именно он поехал на этот чертов форум, на что получил такой ответ: «А почему бы и нет?» На все последующие объяснения и доводы, связанные с испытательным сроком он продолжал отвечать примерно то же: «Почему нет?»

– Думаю, тут дело не в том, что у тебя скоро заканчивается испытательный срок, сколько в том, что ты просто боишься, – сказал он в одном из коридоров, отчего Диего тут же остановился. Такой прямолинейности он не ожидал.

– Ну да, я боюсь упустить отличную возможность получить постоянную работу.

– Не только, – спокойно продолжил Георг, повернувшись к нему вполоборота. – Ты боишься бросить себе вызов, думаешь, что не справишься с такой ответственностью, а потому прикрываешься мнимыми сроками и проблемами.

Диего удивленно вскинул бровь.

– С каких это пор ты стал моим личным психологом, Джи-Джей?

Тот рассмеялся.

– Ни с каких, просто будь у меня такой шанс блеснуть, я бы его ни за что не упустил.

– Ну так, а что если я не блесну, а провалюсь? – задал парень самый пугающий его вопрос. – С треском?

– В таком случае, это будет замечательный опыт, – со своей фирменной загадочной полуулыбкой ответил ему Джи-Джей. – Пойми, как бы не закончился форум, чтобы там ни произошло, для тебя это лишь возможность проверить свои силы. Ну, и как приятный бонус, поддержать редакцию в трудные времена, благодаря чему заработать уважение со стороны коллег и начальства.

– В этом-то и проблема! – в тысячный, как ему казалось, раз повторил парень. – Уважение и благосклонность только в случае успеха, а в случае провала?

– Аналогично, на самом деле, – невозмутимо произнес Георг, отчего Диего снова опешил. – Ты в любом случае покажешь, что готов взять ситуацию в свои руки и не пустишь все на самотек, что в экстренных ситуациях ты не спрячешься за чужую спину и не побежишь первым с корабля, как крыса какая-то, а попробуешь исправить положение, что ты инициативный, исполнительный и все в таком духе.

Диего не знал, что сказать. Под таким углом на ситуацию он еще не смотрел, и что самое интересное, даже не пытался.

– Конечно, неприятный осадок из-за поражения останется, возможно, даже вычтут из зарплаты или что-то в этом духе, – сказал вдруг Джи-Джей, и мимолетное ощущение воодушевленности моментально исчезло. – Но после такого тебя в любом случае примут к нам окончательно и бесповоротно. Как раз из-за того, о чем я только что говорил. А еще из-за того, что далеко не каждый, толком и не являясь частью коллектива, пойдет ради него на риск.

Парень уставился в пол.

– В общем, я вполне согласен с Оскаром, – раздались над его ухом слова Джи-Джея. – Ты должен попробовать. Я бы и сам поехал, но я всего лишь скромный сисадмин, а не журналист, вторая скрипка, наблюдатель, фоновый персонаж, побуждающий остальных действовать.

И вот теперь журналист и скромный сисадмин стояли под дверью чужого кабинета и смотрели на нее, не решаясь что-либо сделать.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Джи-Джей поднял на него взгляд.

– В таком случае, удачи, но имей в виду, Блэк не самый приятный человек, будь заранее готов к тому, что он даже слушать тебя не станет, – он замолчал было, но тут же спохватился о том, что забыл сказать еще кое-что важное. – И… кхм… постарайся никак не упоминать Оскара во время разговора, хорошо? Они, насколько я знаю, терпеть друг друга не могут.

Парень кивнул, и Джи-Джей, еще раз пожелав ему удачи, показал ему большой палец и удалился. Диего же подошел к двери вплотную и постучал. Из-за двери послышалось приглашение, после чего он вошел внутрь. Кабинет был таким же мрачным и холодным, как и его обладатель. От холода хотелось съежиться и надеть на себя теплый свитер как можно скорее. Непонятно было, как Блэк может находиться в таком дубильнике дни напролет.

– Добрый день, – начал разговор Диего, неуверенно делая шаг к столу. – Я бы хотел обсудить с вами кое-что.

Уильям Блэк, до того, как Диего отвлек его от дел, подписывавший какие-то бумаги, поднял голову. За темной густой шевелюрой, послушно разошедшейся по контуру лица, стоило мужчине, встряхнуть головой, скрывалось бледное худощавое лицо. И на лице этом особенно сильно выделялись впалые глаза, сверкавшие на свету, как маленькие льдинки. С этого момента Диего наконец-то по-настоящему понял, что значит «острый взгляд». Да таким взглядом, как у Блэка, можно было резать даже металл. Находиться под ним было практически невыносимо, создавалось ощущение, будто тебя препарируют заживо.

– У вас есть ровно пять минут, после чего я перестаю слушать, – сухим и холодным, как жидкий азот, голосом отчеканил он и вернулся к бумагам.

Ошеломленный парень, пытаясь прогнать неловкость, потоптался на месте, прокашлялся и, собравшись с духом, выдал:

– В таком случае, не буду тянуть. Я хотел бы узнать, почему Джек Маккензи не может поехать на форум?

В кабинете повисла угрожающая тишина. Диего, боясь даже пошевельнуться, поднял взгляд на Блэка. Тот сжимал ручку так, что у него побелели костяшки пальцев.

– К сожалению, мистер Маккензи сейчас очень занят, а потому не может принимать участие в сторонних мероприятиях. Если это все, что вас интересует, то до свидания. Дверь прямо за вами.

– Так же вы ответили несколько месяцев, когда мисс Уолетт собиралась подавать заявку?

Напряжение тяжелым валуном повисло в воздухе. Диего ощущал, что одно неверное движение или слово, и он покатится прямо на него.

– Молодой человек, я не знаю, кто вы и что вы от меня хотите, но я еще раз повторяю, если вам больше нечего сказать, то попрошу покинуть кабинет.

Диего опустил взгляд вниз.

– Извините, – сказал он, ковыряя носком туфли дырку в полу. – Я просто хотел узнать, чем конкретно прямо сейчас занимается Маккензи.

Блэк прищурился, и его взгляд тут же стал в разы страшнее.

– И я вам еще раз повторяю: он занят своими делами. Он лучший журналист моего отдела, у него каждый день на повестке миллион дел, а потому ни ему, ни мне некогда растрачивать драгоценное время на второстепенные дела.

– Но при этом он ведь проявлял интерес к форуму? Не правда ли? Он пытался записаться, но позже снял свою кандидатуру под вашим давлением, разве нет?

Стул заскрипел. Блэк медленно поднялся с места.

– Это его работа – проявлять интерес ко всему подряд. Но первостепенные задачи всегда важнее, чем дополнительные бонусы, к слову, то же можно сказать и о субординации, – его голос резал как скальпель. – Однако, судя по некоторым в этой газете, это слово знакомо далеко не всем.

– Хорошо, – Диего из последних сил заставлял себя говорить. – Но должно быть, вы уже знаете о Тернере. Он не сможет поехать на форум. И кроме Маккензи подходящих кандидатур больше нет.

Блэк шумно выдохнул и медленно подошел к едва живому парню.

– Я понятия не имею, кто такой Тернер. Это раз. Мне совершенно все равно, что его некому заменить, это не мои проблемы. Это два. Маккензи никуда не поедет, так как он нужен мне здесь. Это три. И вон из моего кабинета, – он, не отводя своего дьявольского взгляда, поднял руку и указал на дверь. – Это четыре.

И Диего, понимая, что окончательно перегнул палку, кивнул и пулей вылетел из кабинета. Джи-Джей был прав – это было плохой идеей. Попытки достучаться до Блэка и уговорить его отпустить Маккензи не увенчались успехом; вопрос с форумом все еще оставался открытым.

Смотря себе под ноги и думая о том, что теперь ему лучше не попадаться в ближайшее время Блэку на глаза, парень вышел к уже знакомому главному коридору, когда внезапно к нему пришло предчувствие. И странное ощущение, что что-то не так. Он пока не мог понять что, но к своему рабочему месту он пошел в ускоренном темпе. Уже на финальном рубеже, он наконец понял, что было не так – люди. Точнее их отсутствие. Обычно в коридоре на протяжении всего дня постоянно туда-сюда ходил народ, а сейчас он был пуст, что могло означать лишь одно...

Парень, не разбирая дороги, метнулся к оупенспейсу. Там точно что-то происходило. Что-то важное. Когда он явился, все уже расселись и успокоились, а потому он слегка наделал шуму. Зардевшись, он на цыпочках пробрался к ближайшему свободному месту и остановился там. В самом центре помещения стояла мисс Уолетт. Выражение ее лица не говорило ни о чем хорошем, и Диего мысленно уже приготовился к возможному коллективному выговору. Хотя сегодня это было маловероятно, ведь в отличие от всех тут присутствующих он-то знал, к чему весь этот разговор.

– Добрый день, коллеги, – начала она по обычаю в своем стиле, – сегодня утром до меня дошли весьма печальные новости.

Народ зашумел, нестандартные ситуации в редакции случались не то, чтобы часто.

– С сожалением сообщаю вам, что Джо Тернер…

– Умер?! – внезапно с придыханием проронила девушка в очках, сидевшая впереди, и все обернулись к ней.

– Нет, к счастью, всего лишь госпитализирован. Его жизни ничего не угрожает.

Девушка шумно выдохнула, успокоившись, как и все остальные.

– А что с Тернером? – послышался голос из дальнего угла.

– Да, что случилось-то? – вторил ему другой.

– Еще в пятницу вроде бодрячком был, – говорил третий.

– Я слышала, что он отравился, – вынес свою версию четвертый.

– А еще он в последнее время часто чихал, вдруг подхватил какую заразу, – высказался пятый.

– Ни то, ни другое, – внезапно перебила разговоры мисс Уолетт. – У него аппендицит. Ничего сверхсерьезного. Он вернется на работу сразу же, как только его выпишут из больницы.

Оглядев толпу, она продолжила:

– Но у нас экстренная ситуация, уже в эту среду стартует нью-йоркский журналистский форум, и Джо Тернер как раз должен был там выступить с презентацией. Как вы понимаете, ситуация непростая: нам нужно найти ему замену в рекордные сроки, подготовить этого человека к выступлению и постараться не ударить в грязь лицом перед коллегами из других изданий. Я понимаю, что решение должно быть принято сегодня же, и желательно так, чтобы оно устраивало всех: и нас, и вас. А потому я выношу этот вопрос на публичное обсуждение. Итак, пожалуйста, нам нужен доброволец, который готов съездить на форум на два дня вместо Тернера, поучаствовать в конференциях, семинарах в качестве эксперта и представить его проект в конкурсе.

Диего слушал ее поверхностно, так как все равно еще раньше узнал все от Оскара, но вот слово «конкурс» сильно резануло его слух. Ранее ничего про конкурс сказано не было. То ли Алендер специально утаил это от него, то ли и сам не знал всех подробностей. В любом случае теперь парень слушал ее куда внимательней.

– Итак, кто готов вызваться волонтером? – еще раз поставила вопрос ребром мисс Уолетт, и он бросил мимолетный взгляд на нее. На ее лице теперь помимо тяжелой печати раздраженности читалась еще и просьба. Диего закусил губу. В принципе, что он теряет? К тому же, глубоко в душе он был согласен с Джи-Джеем, он действительно просто боится. Боится, как когда-то давно боялся сдавать сессию в колледже, писать экзамены, представлять проекты. Как и боялся записаться на курсы журналистики. Те самые курсы, благодаря которым он сейчас здесь. И раз тогда он смог бросить себе вызов, то почему не может сейчас? Конечно, внезапно вылезший конкурс слегка подпортил ситуацию, но попробовать, наверное, все равно стоило.

Внезапно взглядом он уперся в один из плакатов, висевших на стенах помещения. На знаменитом по всему миру плакате значилось «We Can Do It!», и это было как нельзя кстати. Сам того не замечая, Диего подался вперед и громко заявил:

– Я. Я хотел бы.

В этот раз все присутствующие обернулись к нему, а сам парень запоздало отметил, что еще чуть-чуть, и он бы не успел. Как минимум трое других его коллег, кажется, собирались встать со своих мест, а еще один парень протянул вперед руку.

– А я тоже поеду, – внезапно раздался тонкий девичий голос, и Диего почувствовал, как ухает вниз его сердце. Практически сбоку от него стояла Лейла и улыбалась самой приветливой из своих улыбок. – Полагаю, вам там нужен будет кто-то, кто будет фотографировать происходящее?

Она изобразила, будто держит в руках камеру и жмет на кнопку спуска затвора, и мисс Уолетт кротко кивнула.

– Что ж, решено, – подытожила она, складывая руки вместе. – Вы вдвоем едете на форум. Диего, благодарю за проявленную инициативу и прошу вас прийти завтра в офис пораньше. Нам с вами предстоит очень много работы.

[4] Метрополитен-музей – художественный музей в Нью-Йорке.

#дпвп #стокгольмский синдром #книга фанфиков #ориджинал #фанфик #приквел #2 сезон #джен #гет #юмор

0 notes

katesdaily · 8 years ago

Text

Кристин Ньюман - Что я делала, пока вы рожали детей

“На довольно раннем этапе своих путешествий я сделала два жизненно важных открытия. Во-первых, в дороге я становлюсь немного другой - и такое дистанцирование от меня домашней похоже на прекрасный долгий сон после тяжелого рабочего дня. Во-вторых, ты можешь получить и любовь, и свободу одновременно, если влюбляешься в необыкновенного местного жителя в экзотической стране, особенно когда в прикроватной тумбочке лежит обратный билет.

Хоуп всегда умудрялась делать сотню дел одновременно, поэтому она отучилась семестр в Эквадоре и выпустилась с двумя степенями - по бизнесу и по испанской литературе, получив два высших образования за четыре года. К 26 годам она выросла в любящую приключения, вечно жизнерадостную женщину, которая много работала и много кутила.

Когда-то отец дал мне один из лучших своих советов, который заключается всего в одном слове - подожди. Он не просил меня воздерживаться от запретных подростковых равзлечений, иначе, я уверена, мне захотелось бы немедленно всё попробовать. Отец лишь просил меня немного подождать, посмотреть на реакцию моих друзей и понять, проанализировав их ошибки, что допустимо делать, а что - нет.

Я тогда ехала домой с ощущением, что со мной случилось настоящее приключение - только со мной, без парня. Я поняла, что билет на самолет может поднять настроение и что я все-таки была девчонкой, которая может зависнуть одна в Париже.

Мои родители встретились, будучи молодыми загорелыми светловолосыми спасателями в одном и том же бассейне на юге Калифорнии, в 1967 году. Они быстро поженились, очень молодыми, им было 20 и 24, и я выросла, окруженная их любовью - ко мне и друг к другу. Они вместе принимали душ, танцевали на кухне, запирали дверь спальни по утрам субботы. Но спустя 18 лет они стали совершенно разными людьми. 19-летняя спасательница, на которой женился мой отец, превратилась в корпоративного юриста-трудоголика, для которой мир расширялся с каждым городом. Молодой красивый морской офицен, возивший свою молодую невесту в Ньюпорт и Неаполь, стал полицейским, работающим с малолетними преступниками в режиме с 9.00 до 17.00, что считалось в нашем доме неполной занятостью. Отец оказался жизнерадостным домоседом, чувствующим себя наиболее счастливым, сидя на диване со мной, мамой и бутылкой вина. Он был недоволен помощницей по дому, которую наняла моя мать, чтобы не проводить свободные часы, оттирая полы. Она возмущалась тем, что вынуждена работать и зарабатывать деньги для семьи, и надеялась хотя бы иметь возможность посмотреть мир. А он настаивал на том, чтобы каждый год отправляться на Мауи, где мы могли бы жевать бутерброды и плавать в бассейнах рядом с пляжем. Она дарила ему на дни рождения сертификаты на уроки полетов, потому что молодым парнем он мечтал стать пилотом, а он чувствовал, что она критикует его за то, что он недостаточно ��орош для нее. Она хотела, чтобы он имел какую-то жизнь кроме нас, он хотел, чтобы она больше жила для нас. Всё разрушилось.

Вот какие уроки относительно семейной жизни я усвоила, основываясь на браке своих родителей: 1) Рано жениться означает делать ставку в игре, правил которой ты не знаешь. Ты не в курсе, кем вы оба станете. Если вы женитесь до того, как полностью повзрослеете, вы понятия не имеете, подойдет ли вам этот человек позже. 2) Брак - это границы. Он ограничивает вашу свободу, вашу возможность двигатсья за своей мечтой. Если вы совершите ошибку и изменитесь, будучи в браке, ваша семейная жизнь закончится. 3) Не важно, насколько влюбленными вы начинаете ваши отношения, неважно, как много вы танцуете на кухне и как часто закрываете дверь в спальню, ваша любовь умрет.

Но сейчас Саша превратилась в красивую 29-летнюю с дорогой стрижкой женщину, которая провела последние два года в постелях с королями индустрий и детьми мировых лидеров в юридической школе Йеля. Ничто не успокаивало Сашу так, как поход в магазин Neiman Marcus, потому что он, пожалуй, олицетворял собой полную противоположность запаху кабачков из дома её детства, который отпечатался в её памяти. Она рассказала мне всё о дорогих туфлях, когда еще ни одна из нас не могла себе их позволить, и мы купили одну пару Manolo Blahnik на двоих - и возили их туда-сюда из Лос-Анджелеса в Нью-Хэвн по особым случаям.

Весь предыдущий день я провела, размышляя о том, как буду изменять своему бойфренду. Я фантазировала об Олеге. В моих мечтах он учил меня произносить названия всех частей тела на русском, целуя каждую из них и говоря название, а я бы старалась повторять. Затем я бы проделывала то же самое с ним на английском. Меня очень захватила эта фантазия.

Вечер быстро набирал обороты и превращался в воплощение стереотипов о России - было много водки, много шампанского и танцев под смесь плохого техно со странными американскими песнями, которые почему-то очень нравились русским. К примеру, песня "Mambo No.5" пользовалась большим успехом.

Кстати, о русских женщинах. В 18 лет они выглядят как богини. У всех девчонок в том клубе были ноги от ушей и модельные скулы, пухлые губки и огромные выразительные глаза. Но, что очень грустно, многие женщины в России старше сорока похожи на крошечных древних гномов. Эта холодная, нередко полная водки и сигарет жизнь тяжела, и она проходится по лицам женщин подобно танку. А поскольку Саша в свои 40 выглядит просто фантастически, я с уверенностью утверждаю, что такие изменения не связаны с генами.

Почти никто в России не живет меньше, чем с двумя-тремя поколениями в одной квартире, и почти у всех есть дача - такой летний дом. Мы поражались тому, как столь бедные люди (часто кандидаты наук), которым иногда приходилось жить в комнате, полной народу, могли позволить себе содержать летние дома, пока не увидели сами эти домики - крошечные деревянные сарайчики вдоль шоссе. Это и есть дачи. Наверное, когда проведешь русскую зиму с многочисленными родственниками в одной комнате, спокойная одинокая неделя в сарае рядом с шоссе покажется райским отпуском.

Следующие лет десять я провела, сосредоточившись на этой другой себе, на той части меня, которая лежала на диване в России и ужинала в Москве. Хотя описываемые события случились не в самое подходящее с моральной точки зрения время, у меня появилась первая собственная история в стиле "Секса в большом городе". Так я стала тем, кто я есть. Девчонкой, которой её забавная депрессивная подруга сказала: "Ты веселишься больше, чем все, кого я знаю. Девчонкой". Девчонкой, которая набирает больше всех голосов, когда на вечеринках мы играем в игру "Выбери, с кем бы ты поменялся жизнями". Девчонкой, которая очень боялась потерять запал.

Поскольку я уже однажды расходилась с ним, я составила список правил, следуя которым мне следовало увериться, что именно то самое чувство я имею в виду, когда произношу в первый раз "Я люблю тебя": 1) Не следует говорить ничего такого по пьяни. 2) Не следует произносить это в любой гиперромантичной ситуации - например, в отпуске или на свадьбе. 3) Нельзя признаваться в любви во время секса. Что и требовалось доказать: три волшебных слова выскочили из меня однажды ночью, когда мы возвращались с вечеринки одного миллиардера, где мы напились и предались разврату в одном из помещений дома. В итоге я в один момент махнула рукой на все три упомянутые мной правила.

Итак, вкратце вот мой список отличий хорошего путешественника от плохого. Рекомендую воспользоваться им при поиске нового попутчика: 1) Вы открыты. Вы говорите "да", что бы ни появилось у вас на пути, будь то пахнущий гнилью чай с молоком яка или предложение облизать вам пальцы в Албании (а как еще вы избавитесь от вулканического пепла?). Вы говорите "да", потому что это единственный способ полностью прочувствовать место, дать ему изменить вас. Что, на мой взгляд, является знаком отличного путешествия. 2) помимо посещения списка основных достопримечательностей, вы отправляетесь в места, куда другие туристы не добираются. Если вы побывали только там, где группа из 50 китайцев ходит за говорящей в рупор женщиной, вы все сделали неправильно. 3) Вы легко относитесь к вопросам ночевки, еды и комфорта Вы не меняете по три раза комнату, если нужно, поспите в ночном автобусе, можете обходиться без мяса в Индии и без веганских безглютеновых продуктов в Боливии и не будете постоянно ныть об этом. 4) Вы знаете своих попутчиков и не станете противостоять их желаниям/нуждам/расписанию чаще, чем того требуют обстоятельства. Если вы решите, что хотите делать что-то другое, то вы просто скажете об этом в очень простой форме, чтобы ваши слова не прозвучали как угроза или проверка ваших отношений. 5) Вы способны преодолевать трудности. Разобраться с картой, заказать блюдо в меню на совершенно непонятном вам языке, найти туалет, поезд или замок. 6) Вы знаете, во сколько вам обойдется поездка и можете ее себе позволить. В противном случае ехать не стоит. И наоборот, если ваши попутчики более стеснены в средствах, вы можете пожертвовать своим комфортом ради того, чтобы быть вместе с ними. P.S. Симпатичные одинокие путешественники практически всегда останавливаются в самых простых местах. Если вы ищете таких людей, то шиковать не стоит. 7) Вы в курсе культурных различий и хотите в них погрузиться. Вы не станете разгуливать в коротеньких шортах в Шаббат возле Стены Плача. А на пляже в Бразилии вы наденете купальник, открывающий вашу попы, зная, тем не менее, какую ее часть уместно демонстрировать. 8) Вы ведете себя прилично, взаимодействуя с местными служащими отеля, проводниками в поезде, гидами и прочим персоналом. Улыбайтесь, даже столкнувшись с неприятной ситуацией. 9) И последнее правило, самое важное для меня: вам следует чаще отдаваться на волю случая и отказываться от запланированного расписания, чтобы пережить нечто невероятное. Да, вы пропустите водопад, но если вас пригласили в гости к багамской семье на построждественское барбекю, где вы будете танцевать с тремя поколениями местных жителей во дворе старинного дома, оно того стоит.

Во многих важных смыслах Аргентина стала моей первой любовью. Это первое место, куда я отправилась совсем одна, и я влюбилась в него всей душой. В чем-то моя симпатия объясняется тем, что Аргентина позволила мне посмотреть на себя иначе, как будто я была в летнем лагере и впервые встречалась с человеком, который мной восхищался. Аргентина заставила меня чувствовать себя как будто освещенной, девчонкой, ради которой снимает камера и играет музыка, девчонкой, способной впервые разбить тебе сердце.

"Кристин, такая пустота - это хорошо,- сказала мне мать.- Ты всегда бежишь вперед, чтобы наполнить свою жизнь сплошным весельем. Но ничего нового или хорошего не случится, пока не будет свободного места, куда его можно втиснуть. Такие пустоты необходимы и прекрасны."

Когда выросли её дети, они начали кампанию "отправь маму в Париж" и пытались подарить ей поездку на Рождество или день рождения. Но бабушка отказалась. Она не хотела ехать в Париж. Однажды я спросила её об этом, почему она не хотела поехать в место, которое называет своим любимым? "Я боялась, что оно не оправдает ожиданий",- ответила бабушка.

Перед нашим первым свиданием я спросила Кейс, тихую и немного нелепую американку, жившую в Аргентине уже пять лет, каково это - встречаться с аргентинцем. - Ну, они думают, что ты переспишь с ними на первом же свидании, потому что так поступают местные женщины,- ответила она. - Ха-ха. А что они делают, если ты не спишь с ними? Кейт покраснела: - Я не знаю.

Когда ты добираешься до вершины Эвереста, ты хочешь, чтобы тому остались доказательства. Я не видела, как он одевается в темноте, поэтому просто направила камеру в его сторону и начала снимать.

Вернувшись к своей нормальной скорости жизни, я снова влюбилась - в работу, в коллег и в своих друзей. Я очень любила Аргентину, но она заставила меня ценить дом так, как я раньше не умела. И когда я начинала грустить, что вот я опять сижу в Лос-Анджелесе, а не нахожусь в каком-нибудь экзотическом уголке, я применяла всякие хитрости, чтобы вытащить себя из этого состояния. Например, я начала писать в лобби отелей, потому что там можно представить, что ты в каком-то очень необычном и сексуальном месте. Я стала гулять по городу, пытаясь вообразить, будто вижу знакомые улочки в первый раз, как девчонка, которая приехала в очень экзотический город - Лос-Анджелес, Калифорния, США. Это похоже на то, как давно женатые люди представляют себе кого-то другого на месте своего партнера в постели, подогревая таким образом свою сексуальную жизнь. Подобные хитрости вливали в меня глоток новой любви к жизни.

"Знаешь, Кристин, если счастье - твоя цель, то ты скорее всего никогда не будешь счастлива. Желать чего-то достижимого - вот что делает тебя счастливой."

"Кристин так всегда и происходит. Ты устанавливаешь чересчур высокую планку и ждешь слишком многого, а потом сходишь с ума, когда все не столь идеально."

Ты не можешь контролировать всё. Просто наслаждайся тем, что тебе дает мир. И это послание очень расслабляло.

Я читала "Ешь, молись, люби" и ненавидела автора за то, что она так сосредоточена на своих несчастьях, хотя у нее довольно приятная жизнь. С другой стороны, я глубоко сочувствовала ей, потому что и сама имела склонность сосредотачиваться на своих несчастьях, хотя у меня тоже довольно приятная жизнь.

Но я поняла, что я...всё. Не в смысле готова умереть, сменить профессию или навсегда покинуть Лос-Анджелес. Нет, но в конце того прекрасного дня, сидя на пляже, я поняла, что у меня уже было достаточно таких прекрасных дней для себя. Я доказала себе, что я - настоящий писатель, и я доказала себе, что могу быть счастливой и храброй в любом уголке планеты - сама с собой. Поэтому... мне больше не нужно ничего себе доказывать. Я могла остановиться.

В жизни каждого человека бывают моменты, когда он понимает, что мог бы принимать и лучшие решения. Этот момент для меня наступил, когда я обнаружила себя, 35-летнюю женщину, спящей на полу в ванной, в Австралии. В течение недели.

На пляже в Новой Зеландии я была готова ко всему тому, чего раньше боялась, - и это было страшно. Я была нормальной. И я стеснялась быть 35-летней женщиной, которая ищет настоящую любовь и хочет завести семью. Это было так чертовски обычно. Но в то же время я испытывала невероятное облегчение от того, что наконец-то пришла к такому состоянию.

Таким образом, в данной поездке я доказывала, что не потеряла себя. Но давайте будем честными - если ты никогда не теряешь себя, значит, ты не играешь в полную силу.

На самом деле Паркер не хотела встретить своего будущего мужа в то время, когда встретила. Она всего год отдыхала от шестилетних отношений, и мы только-только начали исследовать с ней неизведанные дали, лежащие у ног одиноких девушек. Когда она поняла, что видит перед собой любой всей своей жизни, то испытала горьковато-сладкое чувство: Паркер была счастлива, что встретила такого прекрасного парня, но она действительно рассчитывала вступить в отношения с кем-нибудь через год или два.

В пути мы много разговаривали о времени. Она и я были женщинами, которые очень хорошо умели ставить цели, идти к ним и реализовывать их. И неспособность Паркер забеременеть, когда она этого хотела, воспринималась ею очень болезненно. Ее муж появился раньше, че�� она надеялась, поэтому она не смогла сама решить, сколько ей быть одинокой. Я хотела сделать паузу в своих отношениях с Беном, а затем начать их, когда мне будет удобно. Но жизнь Бена не стояла на месте. Он двигался вперед, и любви, к которой я хотела вернуться, уже там не наблюдалось. Между нами существовала связь, но время вышло, и его сердце закрылось для меня. Может быть, он был другим, а может, влияние времени и произошедших событий сделали меня менее привлекательной в его глазах. Но жизни продолжалась. Более того, время не замедляло свой ход. Хороших парней расхватали, как мне всегда и говорили. Я обычно чихала на такие предупреждения, потому что знала множество прекрасных мужчин, которые в свои 30 или 40 лет были одиноки. Но общение с этими прекрасными одиночками показало мне, о чем все говорят, когда имеют в виду "хороших". Речь шла о мужчинах, которые не боятся ответственности, хотят создавать семью и жить по-взрослому. Этих парней уже не было. Я не сожалела о своем пути веселья и свободы и не терзалась о том, что не остепенилась раньше, но мой выбор дорого мне стоил.

Некоторые вещи неизбежны. Все наши действия имеют последствия, логические причинно-следственные связи вроде того, что если едешь в Исландию, то увидишь Бьорк. Или как если ты разбил чье-то сердце и бросил человека, чтобы годами искать себя в потоке одиноких приключений, то этот человек изменится и будет недоступен, когда ты вернешься.

Рейчел показала мне свою книгу о чистоте семьи для ортодоксальных евреек и сказала, что многие женщины за ужином стараются подсесть к ней поближе, чтобы задать вопрос только об одном - о сексе. Поэтому я тоже подсела к ней поближе, и пока ее супруг рассуждал о Торе на мужской половине стола, попросила рассказать ее о любви и сексе. Я поведала ей о своей жизни, о странных списках "за и против", которые все время мысленно составляла (а иногда и писала) относительно всех мужчин, с кем я встречалась, и спросила, что ортодоксальное сообщество думает об этом.

Рейчел ответила мне, что у них принято встречаться только с намерением жениться и, следовательно, в их отношениях с самого начала нет недосказанности. Вы не сидите молча рядышком в кино, думая, сможете ли снять со своего спутника его ужасную рубашку. Вы задаете вопросы. И с первого свидания вы фокусируетесь на трех вопросах:

Мы хотим одного и того же от жизни?

Мы помогаем друг другу стать лучше?

Мы нравимся друг другу?

И все. В таком порядке. Нельзя выйти за кого-то просто потому, что он тебе нравится, это третий пункт в списке. И Рейчел сказала, что, поскольку вы не сближаетесь физически, а это "изматывает тебя эмоционально настолько, что ты не знаешь, правильно все или нет", вопрос очень быстро решается. Часто вас знакомят друзья или профессиональная сваха, так что ты многое узнаешь о потенциальном партнере еще до встречи с ним, расспрашивая его раввина и соседей, учителей и друзей - узнавая всё. И затем, если он кажется тебе привлекательным и вспыхивает искра, то ты уже знаешь к тому моменту, что он хороший, надежный человек.

"Иначе же получается, что ты прыгаешь в постель с симпатичным парнем, с которым познакомилась на вечеринке, а на следующий день вдруг узнаешь, что для него главное - деньги, а для тебя - спасение мира, но так как ты смешиваешь в одно его взгляды и секс, то продолжаешь встречаться с ним, несмотря ни на что, год или два, прежде чем расстанешься, поскольку для него главное - деньги," - объяснила Рейчел.

Я спросила ее о любви, ведь если вы женитесь спустя несколько свиданий после первой встречи, ты определенно еще не любишь человека. Ты лишь делаешь ставку, что когда-нибудь полюбишь. Я рассказала ей, как всю свою взрослую жизнь говорила себе: Я не ищу конкретного человека, я ищу конкретное чувство. Я хотела почувствовать, что поднимаюсь до небес от любви к кому-то. Я думала, что без труда пойму, что это правильный человек. Поэтому меня поразила идея, что пары обещают друг другу прожить жизнь вместе до того, как узнают друг друга поближе и поймут, смогут ли любить друг друга.

"В иудаизме ты учишься любить кого-то, отдавая, - ответила Рейчел.- Чем больше ты даешь человеку, тем ше ты в итоге его полюбишь. Если любовь - всего лишь чувство, а чувства меняются, тогда что? Любовь должна быть чем-то, что ты сама решила создать."

Еще она говорила о том, почему, на ее взгляд, процент счастливых браков выше в религиозных парах, чем в нерелигиозных: первым необходимо соблюдать столько правил, что это заставляет их действительно работать над своим браком. Начнем с того, что иудеи должны всю жизнь стремиться стать лучше, чтобы приблизиться к Богу настолько, насколько это возможно. И кроме того, мужчины обязаны удовлетворять своих жен сексуально. Таково повеление главных мудрецов. И еще они говорят, что мужчины должны удовлетворять своих жен до того, как получат удовлетворение сами. Кроме того, ты не можешь плохо говорить о своем супруге. Вы обязаны относиться друг к другу по-доброму, и вы обязаны помогать своей женщине, и вы не можете ругаться друг на друга, даже в компании своих друзей за бокалом вина. Бог это запрещает.

"Кроме того, мужчинам не позволено дотрагиваться до нас две недели в месяц, так что, когда у вас есть всего две недели в одной постели, это всегда прекрасно, - добавила она.- А другие две недели ты должен найти способ быть близким не в сексуальном смысле, что тоже очень важно."

"Глубокое ощущение единства, которое возникает, когда ты заканчиваешь работать на себя и начинаешь работать над браком, не отнимает твою независимость. Оно освобождает тебя и позволяет быть тем человеком, каким ты являешься на самом деле. Оно стирает всё эгоистичное и позволяет твоей душе сиять."

Но и я была не его. Я постоянно крутилась, как юла, а он двигался очень медленно, мне нравилось отпускать саркастические шуточки, критиковать и судить, а от него действительно исходил какой-то свет добра. Моим паролем было имя моего кота, а у него - имя любимого святого.

Курортные романы бывают столь приятны потому, что быстро кончаются. Каждая минута вместе - одна из последних. Они похожи на первый укус десерта, который вам разрешили съесть в середине долгой диеты, или на 15-минутный сон, выпавший на долю молодых родителей. Мир словно существует только для того, чтобы разделить вас, заставляя вас в итоге еще сильнее сплачиваться. И тот факт, что вы нашли друг друга на этой огромной планете, в бедуинской пещере или на корабле посередине Большого Барьерного рифа, кажется чудом. Но обычные отношения тоже заканчиваются... пусть даже и в сто лет. Более того, жизнь заканчивается. И если вы способны помнить о том, что и жизнь, и отношения заканчиваются, то каждое мгновение становится прекрасным. Каждый поцелуй может оказаться последним, даже после 30 лет брака, даже если ваш супруг намного моложе и может пережить вас, даже если вы замужем за Мистером "Достаточно хорош", который, вы уверены, никогда не покинет вас. Долговременные отношения могут быть похожи на единственный в жизнь уик-енд на экзотическом острове. Самое главное - не забывать об этом.

Таким образом, в итоге я выбрала не один укус запрещенного десерта, который оставляет вас не только голодной, но и немного больной, а также разочарованной в себе, потому что вы не можете нормально позаботиться о своем теле. Я в итоге отдала предпочтение здоровому, вкусному, трехразовому питанию.”

#Книги #приключения #биография #трэвел #психология #отношения

0 notes