#от хозяина

[lisa-purrisa]

Позируем с Котеем на фоне драконов, фениксов и геральдики 😁

В прошлые выходные решили сходить в один из музеев нашего города под названием "Дом Машарова". Когда я училась в школе, нас ни разу не возили сюда, но вот на мамонта из "Городской думы" мы глазели стабильно раз в год. Несправедливо, как мне кажется, пусть мамонта здесь и нет, зато экскурсовод поведал нам историю семьи этого дома, рассказал о том, как жили богатые тюменцы на рубеже XIX – XX веков и показал интерьеры тех времен.

От интерьера я была в восторге, ведь в этом месте нашлось все, что я так люблю в старине: настенные часы с боем, зеркала в резных рамах, лепнина с растительным орнаментом на потолке.

Красотаа 🥰

Жаль только, что история жильцов закончилась совсем не красиво.

Хозяина этого дома, Николая Дмитриевича Машарова, расстреляли из-за доносов в 1920 году, а его чугунолитейный завод национализировали.

Поэтому из музея мы вышли не в лучшем расположении духа. Осмотрели флигель, где жили старшие дети, конюшню, остатки сада и побрели гулять по городу.

Зато в процессе прогулки я вспомнила, что у меня есть книга-фотоальбом, про старую Тюмень, которую я когда-то полистала, но не прочла полностью.

Надо бы взяться за нее на днях 😌

[whalemleck]

привет, у меня есть вопрос (точнее небольшое рассуждение) по поводу Телохранителя Бамблби.

какого он размера? Судя по тому как вы его рисуете, примерно такого же роста что и в фильме. А раз так, то когда безшестереночные получат свои шестеренки, то окажется что их бывший(?) начальник даже меньше их самих. (Почему-то мне пришла мысль о том, что Клифа и Би т.к. они достаточно мелкие могут поднимать как котов и собак. Только Клиф будет собакой в большинстве случаев ибо скорее всего он будет просить поднять его. А Би будет кошкой. А коты это жидкость, поэтому будет казаться что он тянется вверх бесконечность не отрываясь от пола задними лапами. А на деле Би от неожиданности примагнитил себя к полу что не отодрать)

И ещё - почему-то я не могу не воспринимать Ретчета в этой ау как Любимчика Би. Кошачья система в лице Би выбрала его как счастливчика чтобы попытаться его приручить. Удачи в том чтобы научить этого жёлтого травмированного кошко-мальчика вести здоровый режим сна, Ретчет! Да хранит тебя Праймус. (Но вообще, если бы Би реально был бы котом, то Ретчет был бы гостем которого он любит больше хозяина. )

Я все ждал, когда кто-то спросит про рост.

Изначально я хотел сделать рост Би на много выше. (Он военный бот и все такое) В процессе прописание AU я решил, что лучше оставить каноничный рост. Он всегда был маленьким, и это его изюминка

я обожаю котиков

[vestaignis]

Наутилус (лат. Nautilus) — род головоногих моллюсков, которых относят к «живым ископаемым». Самый распространенный вид — Nautilus pompilius. Наутилусы относятся к единственному современному роду подкласса наутилоидей. Первые представители наутилоидей появились в кембрии, а его развитие пришлось на палеозой. Наутилиды почти вымерли на границе триаса и юры, но все же дожили до наших дней, в отличие от своих родственников аммонитов. Некоторые виды древних наутилусов достигали размера в 3,5 м. Представители самого крупного вида современных наутилусов достигают максимального размера в 25 см.

Спиральный «домик» моллюска состоит из 38 камер и «построен» по сложному математическому принципу (закон логарифмической прогрессии). Все камеры, кроме последней и самой большой, где размещается тело наутилуса с девятью десятками «ног», соединяются через отверстия между собой сифоном.  Раковина наутилуса двухслойная: верхний (наружный) слой – фарфоровидный – действительно напоминает хрупкий фарфор, а внутренний, с перламутровым блеском – перламутровый. «Домик» наутилуса растет вместе с хозяином, который перемещается по мере роста раковины в камеру попросторней. Пустое жилище моллюска после его гибели можно встретить далеко от его места обитания – после гибели «хозяина» их раковины остаются на плаву и перемещаются по воле волн, ветров и течений.

Интересно, что двигается наутилус ��в слепую», задом наперед, не видя и не представляя препятствий, которые могут оказаться на его пути.И еще одно удивительное качество этих древних обитателей Земли – у них потрясающая регенерация: буквально через несколько часов раны на их телах затягиваются, а в случае потери щупальца быстро отрастает новое.

Nautilus is a genus of cephalopods, which are classified as "living fossils". The most common species is Nautilus pompilius. Nautilus belong to the only modern genus of the Nautiloid subclass. The first representatives of the Nautiloids appeared in the Cambrian, and its development took place during the Paleozoic. The Nautilids almost died out on the border of the Triassic and Jurassic, but still survived to the present day, unlike their Ammonite relatives. Some species of ancient Nautilus reached a size of 3.5 m. Representatives of the largest species of modern nautilus reach a maximum size of 25 cm.

The spiral "house" of the mollusk consists of 38 chambers and is "built" according to a complex mathematical principle (the law of logarithmic progression). All chambers, except the last and largest, where the nautilus body with nine dozen "legs" is located, are connected through holes with a siphon. The nautilus shell is two–layered: the upper (outer) layer – porcelain–like - really resembles fragile porcelain, and the inner, with a mother-of-pearl luster - mother-of-pearl. The nautilus's "house" grows with its owner, who moves as the shell grows into a larger chamber. The empty dwelling of a mollusk after its death can be found far from its habitat – after the death of the "owner", their shells remain afloat and move at the will of waves, winds and currents.

Interestingly, the Nautilus moves "blindly", backwards, without seeing or imagining the obstacles that may be in its path.And another amazing quality of these ancient inhabitants of the Earth is that they have amazing regeneration: in just a few hours, the wounds on their bodies heal, and in case of loss of tentacles, a new one grows quickly.

Источник:://t.me/+t0G9OYaBjn9kNTBi, /sevaquarium.ru/nautilus/, /habr.com/ru/articles/369547/, //wallpapers.com/nautilus, poknok.art/6613-nautilus-molljusk.html, //wildfauna.ru/nautilus-pompilius, /www.artfile.ru/i.php?i=536090.

[pluhich]

............................WELL.....................

Honestly, I really admire their height difference, etc.

Besides, I have a thought that's stuck in my head. Imagine that Asterix's wings are sensitive.

Well, you've seen for yourself that they adapt to their master's emotions............I can imagine how Setautomatics can pull, stroke, and scratch Asterix's wing as they pass by and elicit an appropriate reaction.

I just can't, I'm shaking from thinking about it.

Even if it's impossible, "impossible things don't exist until you try."

These wings are literally like cat ears, you know, when you touch the tip of an animal's ear, it twitches in an attempt to remove the source of the stimulus. So are the wings of Asterix. Setautomatics once grabbed the longest feather with two fingers and thoughtfully watched the wing flutter, trying to get out. As a result, the blacksmith got a painful kick in the knee, but it was worth it.

Честно, меня искренне восхищает эта их разница в росте и т.д

К тому же у меня есть мысль, которая плотно засела в голове. Вот представьте, что крылья Астерикса чувствительны.

Ну вы сами видели, что они подстраиваются под эмоции своего хозяина............Представляю как Сетавтоматикс может, проходя мимо, потянуть, погладить, почесать крыло Астерикса и вызвать соответствующую реакцию.

Я прям не могу, меня бьет дрожь от этих размышлений.

Даже если такое невозможно, то "невозможного не существует, пока не попробуешь"

Эти крылья буквально как кошачьи уши, знаете же, когда притрагиваешься к кончику уха животного, то оно дёргается, в попытке убрать источник раздражителя. Так и крылья Астерикса. Сетавтоматикс один раз схватил двумя пальцами самое длинное перо и задумчиво наблюдал, как трепыхается крыло, пытаясь выбраться. В итоге кузнец получил болезненный пинок в колено, но это того стоило.

[goshminherz]

Столовая для вампиров. Почему Европа не считает убитых советских детей?

Я объяснил европейцам всё, и показал фото из лагеря Красный Берег - того самого, где нацисты отбирали малышей для выкачки крови. Что мне сказали в ответ?

…Если обойти, и зайти не с центрального входа, а со стороны яблонь, это покажется милой детской площадкой. Всюду – рисунки в виде витражей: лев и дрессировщик, сказочный рыцарь, египетские пирамиды с верблюдами. В центре – скульптура бумажного кораблика, с именами на парусе – Аркаша, Игнат, Петя, Настя, Арина, Ева. Однако, стоит пойти дальше, выйти на Площадь Солнца – и на тебя словно падает тьма. Ты видишь Мёртвый класс с пустыми партами и школьную доску, где написано послание отцу на фронт от 15-летней Кати Сусаниной – школьницы, угнанной на работу в Германию, не выдержавшей издевательств «хозяина» и покончившей с собой. На другой стороне – карта нацистских лагерей в Белорусской ССР, где содержались дети: 16 названий. И, наконец, ты подходишь к фигуре худенькой девочки-подростка, стоящей босиком на камнях красного цвета, символизирующих кровь. Она заслоняется руками. От кого – уже и так понятно. В начале июня 1944 года немецкая оккупационная армия оборудовала здесь концлагерь для детей от 8 до 14 лет, поместив за колючую проволоку 1 990 человек. Подавляющее большинство из них уже никогда не вернулись домой…

Умри или стань рабом

…Казалось бы, лагерь у деревни Красный Берег (Жлобинский район Белоруссии) не столь масштабен, как Берген-Бельзен или Треблинка. Здесь немцы не погубили безумное количество людей, не привозили сюда «душегубки», не ставили печи и газовые камеры. Но от этого «сборный донорский пункт» не становится менее ужасным. Немецкие солдаты отбирали детей у родителей сразу из нескольких областей Белоруссии, и везли сюда – к усадьбе Гатовских и Козелл-Поклевских: там оборудовали госпиталь для раненых солдат вермахта. Германская армия несла огромные потери на Восточном фронте, тысячам военнослужащих требовалось срочное переливание крови. Её решили взять у белорусских детей. Перепуганных мальчиков и девочек обследовали, делали анализ, и прикрепляли к одежде бумажную табличку с группой крови. А затем отправляли на поездах дальше – неизвестно куда. Белорусские исследователи полагают, что тех, у кого кровь подходила по группе, отсылали в Германию, как доноров для высших офицеров с тяжёлыми ранениями. Остальных ждала участь бат��аков в деревнях рейха, использовавших рабский труд маленьких пленников из СССР. Хуже всего, что судьба большинства детей, которых немцы вывезли из Красного Берега за сутки до освобождения деревни Красной Армией, неизвестна. Многие исчезли, не оставив никаких следов.

Сваливали в яму

…К колючей проволоке сборного пункта подходили матери, выкрикивали имена своих детей, и рыдали. Немцы стреляли им под ноги из автоматов, требуя отойти. Женщины не уходили. Наиболее смекалистые, по рассказам свидетелей, кидали через ограду свёртки с ядовитой травой. Если натереть ей кожу, она краснела и покрывалась волдырями. Немецкие врачи сначала, не понимая причину, выпускали детей из лагеря, но затем, выяснив обман, прекратили это делать: солдаты отогнали матерей на дальнее расстояние. Сотни женщин больше не увидели своих сыновей и дочерей – их взяли из совсем дальних деревень, и семьи так и не узнали, что с ними стало. Как указывают документы Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецких захватчиков, выяснив группу крови, детей увозили в Кёнигсберг и Позен. Несколько девочек и мальчиков матерям удалось выкупить, отдав охранникам золотые кольца, сало и кур. Но не у всех в неоднократно ограбленных оккупантами деревнях нашлось с собой такое богатство. С местными врачами немцы не секретничали, признавались прямо – детей собрали в пункте в качестве «резерва» крови для раненых. Тут уже остаётся лишь предполагать, сколько пленников выжили: по свидетельствам маленьких узников концлагеря Саласпилс, нацистов не заботило ни питание, ни состояние доноров. Если дети умирали после взятия крови, крохотные тельца попросту сваливали в братскую могилу, и ехали за новыми.

Среди фильма ужасов

…Это какая-то другая реальность, страшная сказка, фильм ужасов. Ты ходишь под солнцем по площади с детскими рисунками посреди яблонь, что скоро должны зацвести. Но стоит закрыть глаза – слышишь плач детей и стоны матерей, хохот охранников. В мире детей не должно быть зла, но зло со свастикой разъело милый пейзаж с яблонями и рисунки с принцессами, как кислота. Оно уничтожило возможность малышей учиться и жить дальше. Несчастная Катя Сусанина написала перед смертью – «Моё сердце ��ерит – письмо дойдё��». Её отец не увидел этих строк – он к тому времени уже погиб на фронте. Что это вообще за мир такой, где можно украсть детей у родителей, силой брать у них анализы, затем выкачать кровь из жил, а тела свалить в яму, даже без обозначения, что это могила? Какой же бездушной сволочью нужно быть для этого? А ведь у немецких солдат тоже были свои дети. Только их они обнимали и прижимали к сердцу, а к советскому ребёнку относились, как к скотине. Рисунки на витражах мемориала Красного Берега сделаны в 1946 году детьми из Дома пионеров - тогда советский художник Сергей Катков, прошедший и штурм Восточной Пруссии, и бои с японцами в Китае, учил послевоенную детвору рисовать с обязательным условием – не творите войну, изображайте светлое, красивое, сказочное. Вот потому красочные витражи и видятся чем-то совершенно инородным здесь, и из-за этого они так пугают. Тем детям, вырванным солдатами вермахта из рук матерей, больше ничего в жизни не осталось. Ни льва нарисовать, ни искупаться в речке, ни яблоком из ближайшего сада похрустеть. Никого не удивляют, если на фронте гибнут солдаты – цинично, но это так. Однако, дети не должны умирать.

Твари в форме

…Я переслал фото мемориала своим давним знакомым - гражданам Австрии, Германии, Франции. Неудивительно, но они ничего не знали про Красный Берег. А ведь это даже толком не лагерь – пункт, куда собрали детей, словно телят на ферму, чтобы кормить их кровью вампиров, тварей в форме вермахта. Европейцы впали в шок от моего рассказа. «Как подобное могло твориться?!» – говорили они мне. «Спросите себя сами, - отвечал я. – А ведь немецких концлагерей было СОРОК ДВЕ ТЫСЯЧИ. Среди них затерялись 1 990 маленьких узников Красного Берега, о которых вы теперь ничего не помните. И сколько существовало таких вот пунктов? У скольких тысяч малышей взяли кровь, и они после этого погибли? Господи, да их вообще никто не считал!». После моих слов люди заплакали. Случай с уничтоженными детскими судьбами Белорусской ССР – прямое доказательство, что Красная Армия боролась с воплощением химически чистого зла. И давно следует задуматься – а что всего через несколько лет случилось бы с вашим народом, с вашей страной, с вашим городом, если бы красноармейцы не повергли в пра�� Третий рейх? Но, как мы видим, в Европе такое очень мало кому приходит в голову. Им трудно, практически невозможно нас понять. Ведь из их-то детей кровь не выкачивали.

(с) Zотов

[watermellonfizz]

Тони пыталась влиться в свои будни на новом месте. И пока ей точно всё более чем нравилось. Район оказался спокойным, и даже живописным. Люди живущие рядом были воспитанные и точно дружелюбные. Даже внезапный визит хозяина жилья не расстроил. Главное чтобы он не часто такие вот визиты совершал. Потому что если сейчас она была еще относительно свободной, чтобы его встречать, то дальше дни обещали стать гораздо загруженнее.

От автора: Постепенно раскрываю для себя ее как персонажа. Что ей нравится, а что не очень. Очень хочется привязаться к ней.

[jren-kistocka70]

Ефим был одинокий, по характеру добрый, рукастый мужик, жил с мамой. Мамы не стало, а Ефиму уже под 50 лет. В гостях случайно познакомился с Виолой.

Эффектная темноволосая женщина с темными глазами сразила наповал. Влюбился, сколько нерастраченной любви-то в нем было!

Ему от мамы досталась "трешка". Виола жила в однокомнатной. Поэтому планировала, чтобы будущий супруг перебрался к ней, а его квартиру заняла ее дочка Лена с мужем и внучкой Катей (те пока жили на съемной). Ефим не возражал. Зачем ему столько лишних метров? А тут хоть и однокомнатная, но с просторной кухней, да и любимая женщина рядом.

Переездом решили заняться осенью. Тогда же и свадьбу сыграть, чтобы все через ЗАГС, по закону. А пока наслаждались жизнью на даче. Ефим баню строил. Все вскопал, сам посадил. Виола только подругам говорила, до чего ��ада, что теперь-то сможет отдохнуть, а уж работой есть кому заняться!

- Я дачу люблю. Свежий воздух, ягодки да зелень своя. Вот только напрягало грядки копать. И не сажала особо ничего. Так, набегами. Я же женщина! Мне нельзя надрываться. Но теперь все по-другому. Ефим мужик работящий, все у него кипит. Не сад, а конфетка будет! - хвасталась Виола.

Внучка Катя с ними за городом жила. И попросила у бабушки подарок на день рождения - щеночка.

И Виола Викторовна подсуетилась, как раз объявление увидела. Приехали с Ефимом. Забрали. Просто так отдавали, что хорошо, подумала Виола. Щенок пах молочком. Залез Ефиму под сердце, когда тот его в ветровку положил, за пазуху. Потом выполз и лизнул. И мужчина растаял. Он, никогда не державший животных, прикипел к собачонку. Кормил его, гулял. Играл с ним вместе с Катей.

- Мякиш, Мякиш! Родненький! - кричал Ефим и щенок несся к нему со всех ног.

- Ты бы его хоть на чужих учил лаять. Бестолковый пес какой, бесполезный! Думала, его на зиму тут оставить, да куда там! Лизун такой! С таким охранником можно все имущество выносить, он еще воров расцелует за это! - вздыхала Виола.

Но Ефим ее не слушал. Высокий, крепкий мужчина с крупными чертами лица, он просто таял, когда мокрый носик тыкался ему в щеку. Когда лапки цокали по полу. Когда доверчивое теплое создание безмятежно засыпало рядом.

Сезон прошел. Зарядили дожди. Катя уже давно была дома, с родителями.

В сентябре-октябре на даче они еще жили. Сад готовили к следующему сезону. Ефим все что-то строгал, копал, а Мякиш беззаботно бегал за ним, переваливаясь. Потом решили сворачиваться.

И тут Ефиму срочный заказ подвернулся. Он печи умел в домах устанавливать. Уехал на несколько дней.

- Ты не спеши. Мне зять поможет все вывезти. Занимайся там своими делами! - напутствовала Виола.

С зятем и приехали добро домой паковать.

- Так, горшки взяли, одежду сложили. Ничего не забыли? - говорила женщина, уезжая с дачи.

А Мякиш из последних сил бежал следом...

Он не мог понять, почему эта железная штука, называемая людьми машиной, уезжает без него. Но сил не было Мякиш отстал. Вздохнул. Было холодно. И он пошел тихонько назад, к дому. Его же надо охранять! И ждать хозяина. Он скоро приедет. И похвалит, какой Мякиш молодец.

- Мать! Собаку-то, может, хоть до города надо было довезти? Куда он там? - спрашивал зять Виолу Викторовну дорогой.

- Да больно надо! Сам дойдет, если приспичит. Там, может, подберет кто. Или накормит. Кате мы котенка купили. А этого куда? Я собак не люблю. Ефиму скажу, что вам отдала, а вы уж выкрутитесь как нибудь.

Ефим вернулся через неделю. Долго шуршал пакетами в прихожей. Потом стал звать щенка. Не с пустыми руками приехал - телятинки ему привез, люди добрые дали. Но дома стояла тишина.

- Виолочка, а Мякиш-то где? - недоуменно спросил он жену.

- Кате отдала. Зять забрал. Она это... скучала по нему. Что тебе, жалко? Жену бы лучше обнял! Виола Викторовна принялась обнимать мужа.

А Ефим стоял грустный такой...

- Все, Фима! Закрыли вопрос! Нам еще к празднику готовиться, дел полно! - улыбнулась Виола Викторовна.

С утра она унеслась на прическу. А Ефим не выдержал. Поехал к ее дочери и зятю. Что уж они, издалека на Мякиша поглядеть на дадут? Во двор к качели как раз вышла Катя.

- Катюша! Золотце! Здравствуй! А Мякиш дома, да? Ты бы мне его хоть из окошка показала. Я же тоскую. Или может, погулять с ним вместе сходим? - спросил Ефим.

Вокруг кружились снежинки.

- Мякиша нету у нас. Только котик, - ответила Катя.

Внутри сразу стало холодно. Ефим, закусив губу, стал беспомощно оглядываться по сторонам. И тут из подъезда вышел зять Виолы Викторовны.

- Где моя собака? Где? Говори, что вы с ней сделали? - мужчина подбежал и схватил его за воротник.

- Дядь Фим, ты чего? Да кому она нужна, твоя собака? Мать сказала, на даче оставить. Да он, поди, ушел уже куда. Ну ты чего, дядь Фим? Пошли, приезд твой отметим! - отнекивался тот.

Но Ефим его уже не слышал. Дрожащими руками он завел машину и поехал.

- Успеть бы. Снег. Как же так... - думал он дорогой, вытирая лицо рукавом.

Что-то родное, дорогое уходило вновь.

Открыв калитку, Ефим вбежал внутрь. Сердце подпрыгнуло вверх и словно замерло. Он увидел запорошенный снегом маленький пушистый комок возле крылечка.

- Не успел... Не успел, дурак. Не уберег! - Ефим упал на колени и обхватив голову руками заплакал навзрыд.

Очнулся от того, что что-то шевелилось у ног. Поднял глаза. Мякиш. Его трясло от холода, шерсть была в инее, но из глаз лилась все та же любовь, он хотел тявкнуть от радости, но из горла вырывался только хрип. Ефим взял его на руки, снял куртку, завернул. Сам остался в футболке, не замечая снега и ветра.

- Ничего, брат! Сейчас, выкарабкаемся. Я там тебе мяса принес. Вкусного, как ты любишь. Согреешься. Молочка с медом можно. Меня мама в детстве так отпаивала. Потерпи. Прости меня. Родной, прости, - шептал Ефим, а щенок все облизывал его щеку. Вошел в квартиру, не глядя на опостылевшую в одночасье бабу собрал вещи...

Виола Викторовна сочиняла вначале, что щенок сам потерялся и прочее. Только Ефим ее слушать не стал.

- Ты и меня потом также... Как Мякиша. Выкинула бы и забыла.

Привыкла использовать, а сердца у тебя нет - только и сказал Ефим на прощание.

Мякиш простыл сильно, долго болел. Пришлось Ефиму помыкаться по ветлечебницам, но щенка удалось спасти.

Так они и гуляют теперь: угрюмый на вид мужчина с золотым сердцем и мохнатый добряк- пес, похожий на медвежонка. Ефим и Мякиш!

Татьяна Пахоменко

[heghogsblog]

золотой браслет в форме змеи с выгравированной надписью: dom(i)nus ancillae suae, «от хозяина его рабыне»

найден в 2000 году недалеко от Помпеи, на руке женщины, которая погибла во время извержения. устан��влено, что на момент смерти женщине было около 30 лет. кроме браслета при ней было ещё 11 прекрасных золотых украшений на ней самой и в сумке. неизвестно подарил ли ей её богатый поклонник или же она просто стырила их во время бегства из Помпеи, когда начались сотрясения, первые выбросы, и паника, при начале извержения вулкана.

[serge-la-fou]

Теряюсь во тьме подсознания.

Во мраке собственных порочных желаний.

Манящий…

Дразнит воображение.

Подстёгивает.

Провоцирует.

Побуждает сделать шаг вперёд.

Он умел oбращаться со мной.

Моё тело любило его силу,

а душа улетала в нирвану от нежности.

С ним я переставала быть упрямой и властной,

а становилась кошкой, умиротворенно мурлыкающей

на коленях любящего хозяина.

С ним я была счастлива.

[kisakk002]

Так в реале выглядят мои выходные, я дошла максимум до перекрёстка купила там всяких штук и пивка, перед пятью рабочими днями надо координально отдыхать я считаю. заказала какие-то кроссы с медузой на вб, надеюсь не развалятся на следующий день

купила милую кружечку с лисичкой и наконец попробовала эти лейс чипсоны мексиканские ( напоминают те чипсы блекстар лейс с лаймом )

свои два выходных я проведу максимально комфортно, странная хуйня но когда я сняла серебреную цепочку, которую привезла мне моя тётя охотница из Швеции, моя жизнь стала лучше ( не сглазить бы ) как будто эта цепочка, от другого хозяина передавала какую-то свою энергию, которая передавалась на мою жизнь ( или я брежу, долбаеб )

В выходные 24/7 смотрю стримы или записи стомов дани кашина, хочу в конце мая снова на его концертик

[131313lllll]

сегодня на хорни вайбах. И снова на повестке дня Касадор, потому что я могу. Это часть 4 моих хэдканонов.

Очевидно, у него есть кинк на доминирование. Можно сказать, об этом даже говорилось в самой игре. Он получает дикое удовольствие от власти и контроля над своими отродьями, всячески демонстрирует свое превосходство и ему это доставляет удовольствие (потому что он наконец в роли хищника, а не жертвы. Логичная трансформация из пострадавшего в абьюзера) Но. Поговорим немного о том, что стремление к тотальному контролю имеет и обратную сторону. Думаю, Касадор также наслаждается и подчинением, но это его секрет на уровне Веллиота - своим отродьям он никогда не покажет этого и даже не намекнет. Иногда ему хочется отпустить себя и просто слушаться, чтоб не думать ни о чем и не брать на себя ответственность, от которой он иногда устает. В услужении у Веллиота он всегда мог обвинить своего хозяина в своих проблемах, но когда ты хозяин сам себе - все неудачи только твоих рук дело. Возможно, у него были интрижки/он покупал себе услуги тех, кто мог бы доминировать над ним на вечер. Скорее всего, он бы предпочел в этом плане услуги женщин, так как они безопаснее психологически и не ассоциируются с Веллиотом. Каждый раз после такой ночной «слабости», Касадор пытается забыть о ней, делая вид, что никогда у него никаких желаний и не было.

У него кинк на кровь. Любит сам пускать её своим отродьям и слизывать, слизывать, слизывать. А затем снова пускать. Чтоб полакомиться и поиздеваться.

Кинк на запахи. Учитывая, что он вампир и его чувства обострены, думаю, он любит играть с запахами - духи, масла, просто естественный запах кожи и возбуждения. Ему нравится чувствовать, как запахи смешиваются или меняются.

Он очень любит, когда ему мнут и ласкают ножки + он обожает поглаживания по чувствительным ушам. Возможно, его эльфийские ушки могут даже задрожать от удовольствия, если погладить особенно хорошо. От возбуждения они у него краснеют всегда первыми.

Отдельный кинк на элементы одежды на «партнерах» на ночь (если отродий, которые не имеют возможности отказаться, можно так назвать) - он аристократ и он искренне считает, что легкая эротика лучше вульгарной и скучной наготы. Поэтому обычно часть одежды он оставляет - так красивей.

какой кинк вы бы хотели, чтоб я расписала отдельным постом художественным стилем, а не просто почеркушками размышлений?

[commissarabel]

У меня есть единственная эмоциональная реакция на любого рода доброту: истерика.

В детстве у меня было три игрушки с добрыми лицами, и я всегда смотрел на них и ревел от переполняющей меня нежности.

Когда я устраивался на свою первую работу, я был очень удивлён, что директор сказала, что она просто хочет работать со мной, а не с кем-то другим. Тогда я прорыдал весь вечер: мне всегда казалось, что если есть выбор между мной и другим человеком, то меня не выберут никогда.

Я всегда плачу от хороших новостей.

И я в ущерб себе стану помогать тем, кто был добр со мной или с другими двадцать лет назад.

…Сейчас по возможности стараюсь заниматься социально ориентированным волонтёрством. Состою в поисково-спасательном отряде и в добровольческой организации, которая помогает пенсионерам. И каждый раз, когда вижу, как кто-то тоже жертвует своим временем, чтобы помочь другим, у меня снова ком в горле.

У меня какое-то глубокое разочарование в человечестве, и когда я вижу опровержения этому разочарованию, я просто не могу поверить, что я, слава Вселенной, ошибаюсь и ещё не всё потеряно.

Я всегда говорю: меня лучше ненавидеть, гнобить, насмехаться надо мной, но только не быть со мной добрыми. Я эмоционально не выдерживаю этого наплыва благодарности просто за то, что кто-то уступил мне место в транспорте.

Сразу предвосхищаю все психологические вопросы и могу на них ответить: я родился в девяностых в более чем преуспевающей семье и воспитывали меня как хозяина жизни, я не могу пожаловаться на то, что моя семья меня не любила. Наоборот.

А я оказался каким-то таким.

[djinik0w0]

А кем является Виви в ау, где Артур-ангел, а Льюис-демон? И есть ли там какой-либо сюжет? Как с ау Льюисом вампиром?

Долго думала кем же может быть Виви 🤔

Без помощи так и не разобралась 😶

Но какая красотка получилась

Она у нас жнец 😈 смерть с бейсбольной битой

(дап . . .примерно так вижу жнецов 👀 с серенькими крылышками и с оружием которое может менять свою форму в зависимости от ситуации и пожеланий хозяина )

Надо бы потом в цвете сделать зарисовочки

А вот про сюжет как-то и не думала :^

Может просто будут скейтчевые зарисовки и мини комиксы. Ну, как всегда

[marnasid]

Какая была бы жизнь у Роше в столице Нильфгаарда?

Ох и долго же я рисовала арт к этому вопросу: мне очень хотелось показать Нильфгаард во всей его красе

Так. Давайте будем рассматривать позитивный вариант развития событий, где Роше не убили наемники Эмгыра, который хотел бы избавится от подозрительного союзника

Думаю Эмгыр бы щедро отблагодарил Роше за его поступок: дал бы звание, нового скакуна, мундир, может даже подарил бы поместье недалеко от столицы Нильфгаарда. Но не думаю что Вернон был бы ему благодарен за это. Скорее наоборот: это выглядело бы как издёвка. Как объедки брошенные собаке, лишь для того чтобы она перестала лаять. Собака не понимает что в этом жесте хозяина нет искренности, а лишь демонстрация собственной власти. Но в отличии от животного, Роше видит полную картину

Темерцы никогда не станут братьями нильфгаарцев, как и другие королевства завоёванные империей не стали. И именно Вернон орбек Темерию на долгие годы принижения со стороны Нильфгаарда. Именно он поставил ее в одно из наихудших положений в которое она могла попасть. Уверена, он думает что это был единственный выход, но в глубине души чувствует себя предателем и это чувство непрерывно грызет его изнутри

Но Роше не из тех кто теряет надежду. Он не сдался когда убили Фольтеста, а после когда убили его друзей и захватили его страну в первые же месяцы войны. Так что уверена, что он продолжит искать способы снова сделать Темерию свободной

К примеру, подрастает принцесса Анаис, и оказав должное влияние на нее и на власти Империи, лет через 10 на темерском троне может оказаться независимая королева и прямая наследница Фольтеста, активно борющаяся за свободу своей страны

What would Roche's life be like in the capital of Nilfgaard?

Oh, it took me a long time to draw art for this question: I really wanted to show Nilfgaard in all glory

Ok. Let's consider a positive scenario, where Roche was not killed by Emgyr's mercenaries, who would like to get rid of a suspicious ally

I think Emhyr would have generously thanked Roche for his action: he would have given him a title, a new horse, a uniform, maybe even given him an estate not far from the capital of Nilfgaard. But I don't think Vernon would be grateful to him for that. Quite the contrary: it would look like a mockery. Like throwing leftovers to a dog so that it stops barking. The dog does not understand that there is no sincerity in this gesture of the owner, but only a demonstration of his own power. But unlike an animal, Roche sees the full picture

The Temerians will never become brothers of the Nilfgaarians, just as the other kingdoms conquered by the empire did not. And it was Vernon who orbecked Temeria for many years of humiliation by Nilfgaard. It was he who put her in one of the worst situations she could find herself in. I’m sure he thinks that this was the only way out, but deep down he feels like a traitor and this feeling constantly gnaws at him from the inside

But Roche is not one to lose hope. He did not give up when Foltest was killed, and then when his friends were killed and his country was conquered in the first months of the war. So I'm sure he will continue to look for ways to make Temeria free again

For example, Princess Anais is growing up, and having exerted the necessary influence on her and on the authorities of the Empire, in 10 years an independent queen and direct heir to Foltest, actively fighting for the freedom of her country, may appear on the Temerian throne

[ri-with-tea]

От Мира Мертвых и не ждёшь особо радостной атмосферы. Покой – это, наверное, лучшее, что может быть в подобном месте. Но даже этот покой сейчас какой-то тревож��ый и навязчивый, совсем не похожий на обычную невозмутимость своего правителя – Гето.

А еще Нанами отлично знал шебутную натуру Годжо – Бога Света, который не мог и минуту просидеть на месте спокойно, чтобы не присмотреть себе какой-то праздник. Или не устроить его самому.

И если он, будучи в Мире Мертвых уже полгода, не превратил это место в цветущий сад полный фестивалей, значит все очень и очень плохо. Тем более, что под ногами иногда встречаются пучки травы и полуистлевшие листья.

– Он просил никого сюда не пускать, – Суда Манами, одна из служительниц Мира Мертвых, открывает перед Нанами все двери в покои своего хозяина. – И если что…

– Скажешь, что я заставил, – кивает ей Нанами. Его храмов больше, ему молятся практически все торговцы, все сделки посвящены ему – Богу Торговли. Что ему может возразить Провожающая души несчастных влюбленных? Тем более, за скромную плату в виде помощи одной милой паре. Нанами это ничего не стоит, тот смертный итак ему исправно молился о больших деньгах, чтобы свататься к любимой не с пустыми руками.

В покоях Бога Смерти тепло, почти жарко; душно от обилия цветов и влаги. Пахнет чем-то сладким, журчат фонтаны и, кажется, где-то в дали, в глубине пытается петь птица.

Годжо лежит на кушетке посреди этого сада сломанной куклой. Тихо и неподвижно, не реагируя на чужое присутствие. На секунду Нанами кажется, что он даже не дышит, но наконец-то тот с усилием разлепляет глаза и с трудом фокусируется на Нанами.

– Ты жёлтый как солнце, – глупо улыбается он. Нанами вздрагивает от того, насколько больные у него глаза и тихий голос. Годжо Сатору не такой. Он не должен быть таким.

У него ясные лучистые голубые глаза, чище ясного неба.

У него громкий и сильный голос, которым поются песни и рассказываются без перерыва глупые истории.

У него порывистые стремительные движения, он не может и секунды усидеть на месте.

Годжо Сатору не устаёт после одной простой фразы. Просто не может.

Нанами замечает рядом с кушеткой крошечную пиалу с остатками воды. Мутной, белесой. Как одна из рек подземного мира.

Что же ты натворил, Гето?

– Как посмел ты сюда пробраться?! – стоит только о нем вспомнить, как хозяин этого места врывается в покои, как ураган. За его спиной клубится тьма, обретая очертания древних чудовищ. – Отойди от него, немедленно!

Гето сам почти похож на своих чудовищ. И, как это ни странно, на лежащего без сил Сатору.

Нанами вздрагивает. Любовь – самое страшное проклятье.

Божественная любовь, даже взаимная, убивает их обоих и убьет мир.

– Чтобы ты продолжил поить его Водой забвения? – Бог Торговли неровня Богу Смерти, но Нанами встаёт между Гето и Годжо, закрывая спиной второго. И даже не вздрагивает, когда к шее прижимается острый клинок. Меч, даже древний и хтонический, его не убьет, пока есть люди.

Проблема в том, что без солнца, тепла и света, людей все меньше.

– Пошёл вон, торгаш, – шипит Гето. В его глазах горит фиолетовое пламя, чёрные волосы стоят дыбом, на руках когти не меньше, чем клинок. – Здесь нечего продавать и некому покупать. Здесь моя власть!

– Твоя власть держится на людях, как и любая другая, – парирует Нанами. Годжо за его спиной пытается пошевелится. – И на земле все меньше тех, кто может верить.

– Плевать! – клинок давит на шею, оставляя царапину на прочной коже. – Пусть умрут хоть все, мне плевать, места хватит! Он останется здесь!

– Он не сможет жить здесь, – вздыхает Нанами. – Он не сможет жить без воздуха и света, в твоём мраке. И без веры. Ты и сам это знаешь.

Рука с мечом дрожит, похоже, что разум борется с жаждой обладания.

– Суга, – раздаётся слабый голос Годжо. Нанами чувствует, как он пытается встать, цепляясь за его одежду. Вот теперь торговца пробирает дрожь.

– Тору, лежи, ты ещё не отдохнул, – звенящий от злости голос Бога Смерти сменяется на нежный и тихий. – Он больше тебя не потревожит, он сейчас уйдёт.

– Я не вижу, кто это, – с трудом произносит Сатору. В комнате горят множество лампад и светло почти как от солнца.

Бог Света пытается создать в руке светящийся шарик, один из тех, которыми он любил играться. Выходит крошечный, тусклый, еле видный огонек.

Меч выпадает из руки Гето.

Годжо бормочет что-то извиняющееся, что он сейчас отдохнет и все получится. Но два бога знают, что это просто отдыхом не решить.

Сама божественная суть покидала его.

– Ты говоришь, тут некому торговаться, – произносит Нанами, подхватывая упавшего Бога Света на руки. Тело кажется невесомым, словно он уже стал одной из душ Мира Мертвых. – Что ты хочешь за его жизнь?

– Я не могу его отпустить, – тихо шепчет Бог Смерти. – Не могу, хотя должен. Я не смогу без него. А он меня забудет, как только Вода забвения перестанет действовать.

– Я не допущу, – обещает Нанами. Он не представляет, как это устроить и это не совсем честная сделка, он такие терпеть не может. Но как говорят люди…

– Не обманешь – не продашь, – усмехается Сугуру. С усилием выпрямляет поникшие плечи, успокаивает тени за спиной. – Хорошо, я согласен.

Он провожает Нанами и Сатору до границы своих владений лично.

Чем больше улыбается бессознательный Бог Света, чувствуя воздух, тем больше мрачнеет Бог Смерти.

– Я не имею привычки нарушать сделки, – говорит на прощание Нанами. – Я сделаю все, что смогу.

Гето смеётся.

Абсолютно не весело, беззвучно, больше похоже на плач.

И уходит обратно во тьму.

– Светло, – выдыхает Сатору на руках Нанами. Не открывает глаза, не приходит в сознание, но зовёт. – Сугуру, смотри как светло… я же говорил, я смогу выжить у тебя.

Нанами на это только печально закрывает глаза.

В Небесной столице их встречает хаос.

Все бегают, суетятся, кричат.

Юджи и Нобара, чья очередь была сегодня тащить негреющее светило, чуть не бросают его посреди неба.

Богиня Медицины, Иери Секо, перетряхивает свои запасы и трактаты, грузит всех в своём дворце, гоняет служащих дворца Света.

Нанами не лезет под руку, тихо и незаметно покидает Небеса и отправляется обратно к входу в Мир Мертвых.

Его встречает рослый страж, Мигель.

– Я лишь передать, его лечением занялись, – Нанами не подходит близко к границе. – Секо говорит, шансы ещё есть и вполне хорошие.

– Думаешь, ему станет легче, зная это? – усмехается страж. – Зная, что его скоро забудут?

– Я обещал. И обещания выполняю.

Ещё месяц к Годжо Сатору не пускают никого, но просто присутствия Бога Света в Мире Живых хватает, чтобы воздух стал теплеть, а земля начала прогреваться.

Однако, Секо почему-то не выглядит особо довольной.

– Обычно мое зелье выводит из организма бога Воду забвения за пару дней, – говорит она, раскурив длинную тонкую трубку. – Потому что вода конфликтует с памятью и волей. А он лежит уже которую неделю и только начал соображать, где он и кто.

– Что это может значить? – спрашивает Кенто, предполагая ответ.

– Что либо её было очень много за раз, либо он сделал это по своей воле, – ��одтверждает его опасения Секо. Однако, стоит все-таки уточнить.

На этот раз его встречают личные ученицы Гето, Мимико и Нанако, Богини погребальных обрядов. В отличие от старших, они эмоции не сдерживают. Швыряют в него заклинания и проклятья, натравливают какого-то мелкого монстра и в один момент Нанами почти чувствует себя человеческим героем.

– Я лишь хочу поговорить! – кричит он девочкам. Они с молчаливой мрачной решимостью продолжают атаку, пока не появляется Суда и не оттаскивает их буквально за ворот.

– Я поговорю с ними, а ты иди, – говорит она. Чувствует, что сейчас они союзники. – Попробуй достучаться.

Гето сидит в полутьме в своих покоях, в изножье кушетки и перебирает засохшие цветы и листья. Нанами кажется, что он уже это видел. Если бы он не знал точно, что на Бога Смерти не действует вода Забвения, то был бы уверен – тот осушил пол реки.

– Расскажи мне, как он пил воду, – сходу просит Кенто. Сейчас точно не время и не место подводить осторожно. – Её не взять без твоего ведома.

– Он мог, я разрешил, – шелестит Гето чуть громче сухой листвы в своих руках. – Он так хотел устроить тут праздник, что я разрешил ему делать что хочет и брать что хочет. Я не думал, что он сунется к реке.

Праздник. Это похоже на Сатору, это объясняет остатки листьев и цветов.

Но зачем забывать?

– Вы, наверное, думаете, что это я его похитил, – голос Гето становится громче. – Я ведь злой и жестокий Бог Смерти, постоянно забираю то, что дорого. Но Сатору сам пришел!

– Знаю, – кивает Нанами, устраиваясь на полу напротив. С Годжо сложно сделать что-то против его воли. Но кто, как не торговец может убедить кого-то в чем угодно.

– Я не хотел, чтобы он оказался в том состоянии, – продолжает Гето. – Я видел, как Сатору гаснет, но думал, это потому, что я отдаю мало сердца взамен. Когда я понял, что он выжигает свою суть, он уже четыре раза выпил из реки. Я запретил, но он успел припрятать немного воды. Пятый раз я чуть снова не пропустил, и все равно не успел остановить. Шестой ты видел.

Это объясняет, почему зелье Секо действует плохо. Выпить добровольно шесть глотков. Хорошо хоть, лечение вообще работает.

– Что, не очень хорошо история ложится в образ коварного Бога Смерти, похитившего Солнце? – как-то по-своему трактует Гето задумчивое лицо Нанами. Кенто молча достаёт из внутреннего кармана небольшой кривой фонарик.

– Такое не делают для похитителей, – просто отвечает он, протягивая вещь Гето. Тот принимает кривую поделку с трепетом, словно это священная реликвия. Вчитывается в написанные дрожащей рукой пожелания, пока игрушка медленно разгорается, освещая комнату тёплым жёлтым светом.

– Он ещё помнит, – наконец улыбается Сугуру, – Это хорошая оплата, торгаш.

– Это не оплата, – открещивается Нанами. – Я лишь доставляю.

Гето смотрит на него странным взглядом, встаёт чуть пошатываясь, набрав охапку засохших цветов, и идёт куда-то вглубь покоев. Нанами продолжает сидеть на полу, опершись спиной на ближайший предмет – вазу.

В комнате до сих пор чувствуется присутствие Годжо. Сапог где-то под кушеткой, другой в противоположном углу комнаты, из соседнего горшка торчит шпилька, на растении подальше видно край яркого рукава, на краю прячущегося между горшков пуфика длинный развернутый свиток.

Всё в хаосе, ничего на месте.

– Я думал, ты уйдёшь, – чуть удивлённо роняет Гето. И следом в руки Кенто падает букет перевязанный ярко голубой лентой. – Сколько плата за передачу ответа?

– Нисколько, я все еще тебе должен, – отмахивается Нанами, вставая с пола. – Спасибо, что рассказал. Я вернусь с новостями о его состоянии.

Сатору радуется букету, как ребёнок. Секо качает головой на новую информацию.

Мир прогревается все сильнее. Колесницей Солнца все ещё чаще правят Юджи или Юта, но Годжо тоже сидит в ней, пусть и с помощью Нобары. Только постоянно шутит что им теперь нужна тележка, а то на столько народу не хватает запасов сладостей.

Нанами спускается в Мир Мертвых раз в семь дней, рассказывает все новости Гето, безотрывно смотрящему на фонарик.

– Если ты не перестанешь носить ему эти штуки, он никогда не сможет вылечиться, – однажды говорит Секо. – Ты же знаешь, у богов есть лишь половина сердца, другая половина отдана нашему призванию, как твоя торговля, моя медицина, свет Сатору. Это у сердец людей две части, и они могут обменяться половинками. Боги так не могут, нам нечего обменивать. Ему нужно восстановить половину своей сути, а то пошёл третий месяц, а он все ещё не может в полной мере выполнять обязанности.

– Я обещал Гето, что о нем не забудут, – отвечает Нанами, пытаясь обойти Богиню, но Секо так просто не сдаётся. – И я выполняю свои обещания.

– Я могу заплатить тебе? – спрашивает она, встав на пороге покоев Годжо. – Чтобы ты перестал бередить ему душу и дал спокойно зажить половине сердца?

– Придумай цену выше, чем мир, – отвечает Нанами и наконец-то отодвигает с прохода замершую Иери. У него не так много времени, прежде чем Годжо вернётся, а попадаться ему на глаза совсем не хочется. Потому что тогда придётся отвечать на вопросы уже о состоянии Гето, а оно не впечатляет.

Как бы Годжо не сорвался обратно в Мир Мертвых. Как сказала Секо, пока из его организма окончательно не выйдет Вода забвения, ему нельзя даже спускаться в Мир Людей, потому что есть шанс, что река притянет его к себе.

– Кенто, стой! – Сатору все-таки приходит до того, как Нанами уходит. Он потратил слишком много времени, чтобы найти в этом бардаке место под шкатулку. – Пожалуйста, не уходи. Расскажи, как он.

Это лишь часть договора. Это поможет не забыть.

Нужно просто обходить некоторые моменты. Не обязательно врать, лишь чуть сместить акценты, тут умолчать, там недоговорить.

– Он справляется. Скучает, но справляется.

Как таковой лжи в словах Нанами нет. С обязанностями Гето ещё справлялся.

Он рассказывает еще какие-то мелочи, скорее быта свиты Бога Смерти, чем его самого. Вспоминает пару историй, где Гето участвовал не только наблюдателем.

– Кенто, я могу попросить передать… кое-что? – спрашивает Сатору, когда Нанами заканчивает рассказывать.

– Я торговец, а не вестник, – отнекивается Нанами. Хотя, учитывая, как часто он носит подарки от Гето, в этом уже есть сомнения. А ведь никто не отменял и прямые обязанности.

– Я заплачу, – поспешно добавляет Годжо, срывается с места, чуть шатаясь, но уже не путаясь в длинных конечностях. Хороший знак, думает Нанами. – Ты только погоди, пожалуйста, не уходи, я сейчас найду штуку. Только подожди чуть-чуть!

Смотреть как Годжо бегает по своим покоям, перерывая свой же бардак, забавно. Он ругается сам с собой, спорит, перекидывает вещи из одной кучи в другую.

Замечает шкатулку.

Бережно открывает, словно внутри пугливая живая птица или чужое сердце. Нанами, в принципе, не удивился бы.

Ракурс не позволяет увидеть, что в шкатулке, но Сатору бледнеет и чуть не падает, так что Нанами срывается с места, чтобы его подхватить.

– Я в порядке, – отмахивается Годжо и захлопывает шкатулку быстро, но аккуратно, кладя её обратно. За его рукой тянется тонкая полоска света, что в прежние времена свидетельствовало о крайнем раздражении. Сейчас он скорее не контролирует это от удивления. – Просто… я не… не важно, я сейчас найду то кольцо, помнишь тебе оно как-то понравилось? Или это был браслет? Голова ещё путается, но увижу вспомню, уверен.

– Не надо, – одергивает его Нанами. У Бога Света слишком много всяких безделушек, чтобы их помнить, какие-то магические, какие-то не больше, чем красивая вещица. – Скажи, что хочешь передать и я назначу цену.

Если это снова фонарик, то он не возьмет ничего. Если какая-то слезливая речь, то попросит Годжо самого записать ее на бумагу.

Сатору почему-то смущается, опускает глаза в пол на секунду. А затем оказывается неожиданно близко, охватывает голову Кенто руками и целует.

Сладко, трепетно, явно представляя не его. И по-хорошему разорвать бы поцелуй, отказаться от сделки, послать хотя бы одно из поехавших Богов в Бездну, не влезать в чужое безумие и не кормить чужих демонов.

Бог Торговли проигрывает в сделке с собственным здравым смыслом.

Он открывает рот на встречу, отвечает, углубляет поцелуй. Единственного, на что хватает остатков разума, это сжать кулаки и не прикасаться к Годжо. Не делать все ещё запутаннее.

– Что в шкатулке? – хрипло спрашивает Нанами, как только они разрывают поцелуй. Сатору непонимающе моргает, то ли не слышит вопрос, то ли мысленно не здесь. Приходится пояснить. – Цена. Покажи, что в шкатулке.

Годжо чуть опускает плечи, но показывает.

На подушке из дорогой погребальной ткани лежит крошечная куколка какого-то насекомого.

– Я пытался поселить у него светлячков, – тихо начинает Годжо. – Чтобы было… не так мрачно, но и не особо тревожить тени. Мегуми говорил, они живут в темноте, и я подумал, что и в… ну, у Гето тоже смогут выжить. А они вот что, свернулись почти все в это.

– Это куколка, – поясняет Нанами, забирая шкатулку из чужих трясущихся рук. – Насекомые так переживают неблагоприятные условия.

– Так они не умерли? – в голосе Годжо столько надежды, словно от жизни этих светлячков зависит судьба мира.

– Я не знаю, – разводит руками Нанами.

Надежда в глазах Сатору чуть меркнет.

Нанами позорно сбегает.

В Мир Мертв… к Гето он приходит по обычному расписанию.

Ларри и Тосихиса, бледные и уставшие, практически с порога тащат его к своему мастеру, на ходу жалуясь, что тот разбирает дела душ только после визитов Нанами и они уже не справляются, а чудища Гето начинают приглядываться не только к мертвым, но и к ним. Сам Бог Смерти с этим ничего не делает, только сидит и тоскует.

– Мне хватало, когда на Сатору жаловались его ученики, – с порога возмущается Нанами. Тогда, кажется вечность, а не всего полгода назад, он и не понял, что это грозит проблемами. Думал, Годжо сбежал на очередной фестиваль. С Гето проще, он не может уйти далеко от своих владений, по крайней мере физически. Мысленно он похоже в Небесной столице.

– Они справятся, – Бог Смерти отвечает уверенно, но не сразу. На осознание вопроса уходит полминуты. И наваливается с вопросами сам, как пьяница пытающийся добраться до вина. – Как он? Он ещё помнит? Расскажи! Даже здесь чувствуется как на верху теплеет, он, наверное, уже и забыл меня… А ты ведь обещал, торговец!

У Сугуру обожжена рука и медленно заживает глаз. Похоже, что он пытался выйти на дневной свет, губительный для него и его чудовищ… Если только Бог Света не сдерживает свою силу или сам не спускается во тьму.

– Он помнит, – Нанами подходит к Богу Смерти вплотную, радуясь, что тот сидит на кушетке и получится передать практически в точности. Гето моргает как потревоженная сова и это почти забавно.

Один из главных принципов торговли, доставка товара в целостности. Нанами очень старается.

Возможно даже слишком.

Гето тянет его на себя, не размыкая поцелуй. Наоборот, он пытается прижаться ближе, хотя кажется ближе уже некуда. Целует голодно и отчаянно.

Кенто приходится постоянно напоминать себе, что Сугуру целует не его.

Но даже так, оторваться выходит с трудом. Гето смотрит совершенно несчастным взглядом, почти как когда выводил Сатору и Нанами из своих владений.

Бог Торговли сбегает, не выдерживает этой тоски.

Решение даётся на удивление легко, но он торопится, чтобы утром не понять какая это плохая идея.

– Мне нужна ваша помощь.

Тоджи Фушигуро, Бог Ночи и – неофициально, само собой – покровитель преступников, удивлённо вскидывает брови. Действительно, к нему стараются обращаться не чаще чем к Богу Смерти, решая вопросы в основном через его сына, Бога Луны, Мегуми.

– И что же тебе нужно? – приятно общаться с деловым человеком, ни вопросов, ни дурачества. Лишь небольшое удивление от просьбы провести его к одному тёмному богу, который умеет, по слухам, изменять даже божественную суть.

Махито смеётся, паясничает, подначивает, и Нанами даже не пытается понять почему такое же поведение у Годжо его забавляет, а не раздражает, как сейчас.

– И что же тебе нужно? – второй раз за вечер звучит этот вопрос.

– Ты можешь создать для Бога сердце, способное любить? – Нанами смотрит в стену, спрашивает будто бы скучающе.

– Ого, кто же так заинтересовал невозмутимого торговца? Неужели какая-то девушка оказалась тебе дороже денег? – продолжает гримасничать Махито. Нанами даже не морщится на это. Многие, даже среди богов, не понимают сути Торговли. Если бы дело было только в деньгах, то самой старшей и сильной была бы Мей Мей.

Но суть Торговли – обмен и помощь, а не накопление.

– Ты можешь сделать или нет? – давит Нанами.

– Могу, конечно, – Махито безумно улыбается, предвкушая интересную задачку.

– А два таких сердца?

Тёмный бог замирает.

– А я думал враки людские, – тянет Махито. Лицо его становится серьёзным и это впечатляет Нанами на целых две секунды. – Ты так хочешь помочь им? Почему?

– Потому что в этом суть сделки, – Нанами отвечает несколько расплывчато, но тёмный бог оказывается на удивление проницательным. Смотрит тяжело и чуть насмешливо, и Бог Торговли добавляет какой-то воды про долг, лишь бы разбить неловкую тишину.

– Я не смогу создать такие мощные сердца из ничего, – говорит Махито, подходя вплотную. – Готов ли ты ради этого долга отдать свое сердце полностью? Отказаться от сущности и жизни? Стоит ли того эта сделка?

– Да.

Он мог бы сказать, что без Торговли люди справятся, а без Солнца нет. Мог бы сказать, что души без возможности уйти и забыться погубят все живое. Мог бы придумать тысячи и сотни фраз почему любовь и самочувствие богов Смерти и Солнца важнее для мира, чем он.

Но он молчит.

Это не важно для Махито, а Нанами не любит врать несмотря на репутацию.

Тот правда, явно понимает все без слов.

Запускает пальцы прямо под ребра Нанами и вытаскивает светящееся сердце Бога.

– Этого едва хватит, но я сделаю все, что смогу. Приходи через месяц.

– Плата?

Махито смеётся безумно, прижимает к себе сердце Нанами и смотрит на него горящими энтузиазмом глазами.

– Подобная работа уже награда. Приходи через месяц.

Месяца, как ни странно, идеально хватает на разбор дел и организации всего так, чтобы ближайшие несколько лет все работало и без Бога Торговли. А ещё занятые руки помогали отвлечься от мысли, что Махито мог и соврать.

Сатору наконец-то сам встаёт в Колесницу Солнца, лихо катается по небу, но не сбегает, как раньше, на все видимые по пути фестивали.

Нанами смотрит на тихого и задумчивого Бога, который все больше лишь светит, но не греет, и думает, что принял правильное решение. Как бы на не орала за это Секо.

Проходит месяц. По иронии, это тот же день, в который в прошлом году Сатору сбежал в мир мертвых.

Сердца сделанные Махито прекрасны, под стать их новым владельцам.

А старому они уже ни к чему.

Наверное, Сатору что-то замечает в его поведении. Возможно, Сугуру что-то понимает по его рассказам.

Или оба чувствуют, как гаснет его суть. Все-таки, не часто боги умирают.

Потому что, на романтично защищенной лунным светом поляне, около пещеры, они почему-то смотрят не друг на друга, а на Нанами. Смотрят с беспокойством, зачем-то тянутся к нему.

– Я выполнил свою часть сделки, – говорит Кенто и сам поражает, как хрипло и ломко звучит его голос. Ну, до Мира Мертвых недалеко, мысленно смеётся он.

Реакцию на божественные сердца способные любить он ��е видит.

Сделка выполнена. Больше его ничего не держит.

***

По потолку полз светлячок.

Очень деловой и целеустремленный. Другой вопрос, что на потолке было куча всяких выщерблен и барьеров из чего-то похожего на лепнину, которые приходилось огибать или взбираться на них, что было не очень понятно почему насекомое просто не пролетит куда ему надо.

Нанами моргнул.

Потолок казался знакомым.

С одной стороны ощущалась тяжесть и жар, с другой тяжесть и прохлада.

За стенами слышались какой-то шум.

Для забвения и пустоты слишком много ощущений.

Он что… жив? Какую глупость эти двое повернули?!

– Не большую, чем ты, – раздалось ворчливое с одной стороны.

– Не пугай нас так больше, – мягко добавили с другой.

Чужие руки сомкнулись над его бьющимся сердцем.

[casualbos-bir]

Более всего изумляет вот что: человек уже предал, уже за спиной сделал пакость, но оставался рядом, улыбался, общался, как ни в чем не бывало. Даже ещё теплее улыбался и проявлял самые лучшие чувства. А потом выяснилось, что он уже предал, изменил, присвоил, сподличал… Но почему он продолжал имитировать дружбу или даже любовь?

Разумнее же отбежать на безопасное расстояние? И оттуда наблюдать за последствиями и страданиями того, кого предал.

Вот это странное поведение предателя удивляет. Зачем остался рядом, звонил, писал, встречался, болтал и продолжал изображать дружбу? Имитировать добрые отношения?

А это как в истории про варана. Который укусил хозяина и ходил за ним по пятам. Хозяин ошибочно думал, что варан выражает любовь и раскаяние. Переживает!

Ничуть не бывало. Варан ждал, когда яд укуса подействует. Чтобы полакомиться телом жертвы.

Это старая байка, но в ней ответ. Предателю мало предать. Ему хочется полакомиться плодами своего деяния.

Дама соблазнила мужа своей подруги. И проявляла необычайное тепло и внимание к обманутой жене. Обсуждала личные проблемы, приходила в гости, улыбалась. От удовольствия. Лакомилась ситуацией. Это больше всего поразило жертву обмана.

Коллега оболгал другого сотрудника. Доносил начальнику неправду, жаловался, искажал факты. А сам прямо лез обниматься и проявлял самое доброе внимание к тому, против кого совершил зло. Лакомился. И ждал падения, чтобы на славу подкрепиться.

Они хотят дождаться конца пьесы. Вообще - дождаться конца. Чтобы попировать на славу. Укусить - это начало. Главное - насытиться, насладиться результатом. Это самое главное.

Но ещё приятно обманывать, хитрить, чувствовать себя умнее глупой жертвы. Насколько я умнее, как я управляю ситуацией! Предатель наслаждается своей властью над вами

Потому и остаются рядом до последнего, даже рискуя. Предателю важен результат. В нем - смысл деяния.

Вот простой ответ на вопрос: зачем. Теперь ясно.

Анна Кирьянова