#рыжий лес чернобыль | Explore Tumblr posts and blogs

gadskipapa · 2 months ago

Text

"Рыжий лес". Первая разведка

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/04/24/ryzhij-les-pervaya-razvedka/

"Рыжий лес". Первая разведка

Мне часто задают вопрос – чувствует ли человек радиацию?

Человек радиацию не чувствует, абсолютно! Даже запредельные поля в десятки тысяч рентген в час, где выходила из строя электроника роботов. Может быть, при “смерти под лучом” что-нибудь чувствует… Но их уже не спросишь…

Все рассказы о том, что человек “почувствовал радиацию” либо неправда, либо пример типичного самовнушения.

В июле 1986 г. в городе Припяти мы были свидетелями такого случая. Автобусом привезли жителей в Припять за вещами из квартир. В Чернобыле фон – миллирентгены в час, а в Припяти десятки миллирентген в час, во многих местах сотни миллирентген в час, а кое-где рентгены в час, т. е. на порядки больше, чем Чернобыле (как отмечалось, Припять находится на расстоянии около трех километров от взорвавшегося реактора, а Чернобыль – в 14 км.). Но про Припять все СМИ тогда молчали, а Чернобыль был уже в центре внимания. И водитель успокаивает напуганных радиацией жителей, что Припять – это ерунда, а вот когда он через Чернобыль проезжал, его два раза вырвало по дороге. Вот что значит сила самовнушения! Не хочу никого обидеть, но я уверен, что многие смерти ликвидатор��в связаны именно с самовнушением – либо напрямую, либо косвенно, когда в какой-то степени теряет себя человек.

Вместе с тем, нельзя не отметить очень интересное явление. Через какое-то время нашей работы в Зоне незаменимый ДП-5В, который был с каждым из разведчиков-дозиметристов всегда и постоянно (разве что в постель и в столовую его с собой не брали, но и тогда он был рядом), по ощущениям превращался в новый орган чувств. Особенно это проявлялось в сверхвысоких полях на кровле. К примеру, я, еще не видя стрелки, мог ощущать, что “она пошла”, т. е. чувствовать ее показания. В какой-то степени это можно объяснить тем, что в сознании в деталях “отпечатывалась” радиационная обстановка в конкретных местах, но это не полностью объясняет происходившее. Без прибора-то мы ее не чувствовали! Вообще, оказываясь там где-либо даже на короткое время без прибора, возникало ощущение, что чего-то сильно не хватает. Так что, возможно, здесь есть и еще что-то, не исследованное современной наукой.

Шоссейная дорога от Чернобыля на подъезде к Припяти пересекала западный след взрыва, направленный от эпицентра в точности на стелу с факелом и крупной надписью “ЧАЭС им. В. И. Ленина”, стоявшую на повороте шоссе на расстоянии около полутора километров от взорвавшегося реактора. На этом месте, в районе поворота примерно на 120 градусов, по обе стороны дороги стояли рыжие погибшие сосны. Это и был “Рыжий лес”. Когда мы проезжали это место, стрелки включенных приборов резко шарахались вправо, фиксируя мощный прострел “Рыжего”, и возникало почти физическое ощущение мощного дыхания страшной опасности… Если на шоссе до этого места уровень измерялся миллирентгенами в час, максимум десятками миллирентген в отдельных местах, то в этом месте счет шел уже на рентгены в час. Проезжать это место старались быстро, и прибор не успевал точно уровень измерить – ДП-5В достаточно инерционен. Но стрелка вправо шарахалась быстро…

“Рыжий лес” задержал значительную часть западного выброса, который бы в противном случае обрушился на близлежащие деревни и села… И погиб.

Детальной наземной разведки “Рыжего леса” до нас никто не проводил, никто не знал точно, сколько там. Хотя спустя два с лишним десятилетия один из участников тех событий рассказывал мне, что силами Министерства обороны наземная разведка “Рыжего леса” проводилась и ранее, в мае 1986 года. Однако в 1986 году этой информацией мы не располага��и; более того, данные майской разведки отсутствовали и в разведотделе Особой группы войск в Чернобыле, по крайней мере, у начальника разведотдела никаких данных по “Рыжему лесу” не было… А осенью 86-го уже планировалось развертывание широкомасштабных работ по дезактивации города Припяти. Никто не знал, как скажется на результатах дезактивации близость такого опасного соседа. И нам была поручена его детальная разведка.

Стела с факелом на повороте шоссе. В 1986 г. точка максимального уровня излучения на шоссе Чернобыль – Припять

Мы собирались идти можно сказать к черту в зубы, совершенно не представляя себе, какие там уровни. Нам предстояло углубиться в мощный западный след и пройти по нему до самого эпицентра, составляя точную карту с уровнями полей в погибшем лесу по центральной линии следа и по обеим его сторонам. Участие в этой операции было добровольным. Из группы вызвались несколько человек. Я сказал честно, что не знаю, сколько там. Спросил, есть ли у кого хотя бы слабенькие недомогания (при малейшем недомогании мы человека на операцию не брали, так как сопротивляемость организма при недомоганиях падает). В этот раз ни у кого недомоганий не было.

Нужны были два БРДМа (БРДМ – боевая разведывательно-дозорная машина) для страховки, на случай выхода из строя одной машины в высоких полях. Нашей группе давно уже был придан один БТР, но, во-первых, он был один, а во-вторых, по обговоренным с командиром той в/ч условиям мы могли его использовать только в Припяти и близлежащих окрестностях. Позже нам выделили два БРДМ-2М для постоянного использования в пределах всей десятикилометровой зоны отчуждения, в том числе в “Рыжем лесу” при уточнении карты. Но это позже. А для этой разведки нам должен был выделить два БРДМа с водителями-“партизанами” (так там называли призванных из запаса) разведотдел Особой группы войск в Чернобыле.

Для решения вопроса, после звонка зам. директора ЧАЭС В. И. Горохова в штаб Особой группы войск в Чернобыле, я поднялся в разведотдел штаба. Начальник разведотдела, подполковник средних лет, посмотрел на меня долгим взглядом…

– Дадим, конечно… Только… Вы нам карту дадите потом? Она очень нужна нам, а у нас – ничего…

– Конечно дадим! Зачем Вы с��рашиваете? Мы ж не для себя ее делаем!

– А какие людям дозы запишете?

Я посмотрел ему прямо в глаза. Дело в том, что с дозами “партизан” там был жуткий бардак. За большие суточные дозы командиров наказывали и людям часто занижали полученные дозы, а то и вообще наобум их писали. Только что не торговали “дозами”…

– Я запишу людям РЕАЛЬНЫЕ дозы! А какие они будут, не знаю. Но обещаю, что не переоблучу людей. Я веду речь о 25 рентгенах, максимальной официально дозе ликвидаторов. Выходить из машин водители не будут. Только людей выделяйте мне “незасвеченных”.

… Примерно месяц спустя мы уточняли карту радиационной обстановки в районе примыкающей к “Рыжему лесу” промплощадки ЧАЭС (это была одна карта с “Рыжим лесом”, с обоими следами – северным и западным) – там было больше ста рентген в час… И мы с моим замом – покойным Володей Кузнецовым, оставив наш БРДМ-2М с водителем в относительно “чистом” месте (несколько рентген в час), отправились туда пешком, чтобы “не засветить” водителя – “партизана”… Когда делали замеры, над нами завис вертолет – долго висел, видно экипаж пытался понять, кто мы такие и что делаем в этом жутком месте… А мы спокойно ходили с приборами и картой. Только за эту операцию мы с Володей взяли по 80 рентген (по показаниям прямопоказывающих накопительных дозиметров – карандашей со стрелкой, которые привезли с собой из Горького…).

Предел этих накопительных дозиметров был 50 рентген. Но стрелка сильно уехала за край шкалы примерно на двух третях всего времени операции. И мы прикинули, что за всю операцию примерно 80 рентген получилось.

Он понял, что говорить со мной о том, чтобы записать сниженные дозы, бесполезно. Снова посмотрел мне в глаза:

– Ну что ж, удачи вам, ребята. По стакану спирта только жахните – и вперед…

…Спирт мы не пили – у нас его еще не было тогда… А элеутерококк уже кончился.

Отсутствие какой-либо предварительной информации о возможных уровнях полей фактически не позволяло должным образом спланировать проведение операции, и это обстоятельство сильно беспокоило. В конце концов, для предварительной оценки обстановки я вышел из освинцованного автобуса поблизости от пересечения шоссейной дорогой западного следа и пешком углубился в погибший лес метров на сто, фиксируя изменение уровня излучения. Беспокойство только усилилось, поскольку уровень по направлению к эпицентру быстро возрастал. Оценив насколько возможно вероятные риски, мы приняли решение сократить при первой разведке количество участников до минимума, в связи с чем использовать все же не два, а один БРДМ, но с двумя (на случай непредвиденных обстоятельств) водителями, оставив вторую из выделенных машин у нашего штаба в Припяти. В состав первого экипажа, помимо водителей и меня, вошли братья Владимир и Николай Дремучевы. Резервный экипаж второй машины также был сформирован.

… БРДМ-2М через лес с погибшими соснами идет легко, ломая даже относительно толстые стволы. Правда, только если погода сухая. Даже на слегка мокрой почве машина уже упирается в ствол и буксует. Но при той первой разведке очень сухо было. Приходилось только внимательно следить за глушителями машин – на них попадали сухие хвойные иголки и загорались… Хорошо, что у нас огнетушители были. Вообще, и БТР, и БРДМ – уникальные машины. Рассказывали, как они появились. Не знаю, правда или байка. Никите Хрущеву захотелось сделать хороший то ли комбайн, то ли трактор. Он поставил задачу. Сделали. А военные посмотрели и настояли на том, что это не комбайн-трактор будет, а для них машина.

Мы с Владимиром, расположившись сверху на броне, замеряли уровни по направлению движения, а Николай работал с навигационной системой БРДМ и фиксировал результаты наших измерений. Исходя из складывающейся картины радиационной обстановки, мы на ходу периодически намечали контрольные точки, в которых останавливали машину и, спрыгивая с брони, бегом углублялись в лес по обе стороны от БРДМ, производя по ходу дополнительные измерения.

Впечатления того первого дня, когда мы почти приблизились к эпицентру, отразил в своих воспоминаниях Николай Дремучев: “Судя по уродливой стене четвертого энергоблока, мы почти в промзоне… Андрюха с Вовкой вылетают на замеры. Я ещё не знаю, что на земле “шкалит”, а в метре – 60 рентген в час, включаю свою “ДП-шку”, не вынимая датчика. Вах-ж-ж!!! На моих, пардон, гонадах, внутри БРДМа, прибора и практически меня 12 рентген в час. Что же за бортом?!…”.

За несколько дней мы составили точную карту радиационной обстановки в “Рыжем лесу”. Уровни полей начинались от половины-одного рентгена в час (там уже встречались живые деревья, а дальше от эпицентра, где поля были ниже, мы уже разведку не проводили, так как нам была поручена разведка именно “Рыжего леса”, где была высокая активность) и достигали ста и выше рентген в час при приближении к промплощадке ЧАЭС.

Впоследст��ии мы неоднократно уточняли эту карту радиационной обстановки “Рыжего леса”, каждый раз убеждаясь в надежности советской военной техники. Единственно, где БТР, и БРДМ могут подвести, так это на болотистой почве. Однажды во время очередной разведки в примыкающем к “Рыжему лесу” районе мы увидели застрявший в заболоченном месте трактор “Беларусь”. Будучи весьма высокого мнения о проходимости двух наших машин, подъехали, зацепили одной БРДМ-2М, стали тащить, и в итоге сели сами. Выпускаемые с боков катки не помогают (БРДМ-2М, в отличие от четырехосного БТР, двухосные, но дополнительно с каждой стороны могут выпускаться по два гладких колеса-катка, которые помогают поднять машину, если она застряла). Стали опускать эти четыре катка по бокам, еще глубже увязли. Подъехали на втором БРДМ, зацепились тросами обеих машин за дерево, включили обе лебедки (спереди каждой из машин). Первый БРДМ вытащили, но второй сел. Мы продолжили эксперимент: “Беларусь” вытащили, а сами сидим! Хорошо, что рядом проезжал маленький гусеничный трактор. Он оба БРДМ из болота вытащил.

Еще случалось использовать БТР, специально сделанный для радиационной разведки. Там снаружи датчик, то есть можно видеть мощность излучения, не выходя из машины. Этот БТР настолько тяжелый, что дорожный просвет в два раза ниже, чем у обычного БТР, настолько тяжелый из-за дополнительной защиты. Внутри – ширина отсека около сантиметров семидесяти-восьмидесяти, остальное справа и слева – защита тяжеленная. Высота отсека из-за защиты снизу тоже небольшая.

Поскольку они (и БТР, и БРДМ) “водоплавающие”, Володя Кузнецов как- то решил на БРДМ в реке Припять поплавать. Но хорошо, что предварительно обследовал пол – днище БРДМ. Там оказалось много незакрытых отверстий. Поплавал бы… Машины в Чернобыль отправляли старые, зная что там их и оставят из-за радиации.

Во время одной из разведок произошел забавный случай. Я тогда остался в штабе в Припяти, а ребята поехали на разведку на БРДМ-2М. Возвращаются, а у меня форточка открыта в штабе. Они подъехали к штабу, люк открыли, и на меня через форточку как пахнет первачом! Я обалдел просто – это же надо столько “радиопротектора” принять, чтобы еще вылезти не успели, а уже так шибает! А оказалось, они по лесу крутились и раздавили сарай какой-то. Сарай рухнул, как карточный домик, пыль поднялась. И вот эта пыль рассеивается, и они видят посередине рухнувшего сарая большую, литров на тридцать, по меньшей мере, бутыль стеклянную, в лучах солнца сверкающую. Ребята подошли, пробку вынули – самогонка! Один взял эту бутыль бережно, несет в БРДМ – радиопротектор все-таки! А второй из люка с БРДМ свесился, принимает у него бутыль. Взял за пробку, пробка у него в руках осталась, а бутыль рухнула в БРДМ через люк, разбилась, естественно. Месяц потом БРДМ мыли, открывали снизу все заглушки, спускали шланг из АРСа (военная авторазливочная станция на базе ЗИЛа), и мыли армейским дезактивирующим спецраствором СФ-2У), но так и не смогли полностью отмыть, долго вонял…

Сейчас “Рыжего леса” нет. Силами армейских подразделений его спилили и выкорчевали зимой 1986 г. – начала 1987 г., когда уже слегка снизились уровни радиации. Оставили как памятник одну сосну – недалеко от развилки дорог… Про нее потом напишет Ю. Н. Щербак в своей книге “Чернобыль”:

“От “Рыжего леса” осталось только одно дерево недалеко от развилки дорог – странная многоствольная сосна, похожая на подсвечник. Под сосной – памятные знаки из нержавейки, напоминающие надгробья: здесь, на этой сосне, оккупанты во время войны вешали партизан. Знак народной беды годов 40-х…”.

С этим спиливанием зимой была грустная история. Еду я со станции и вижу, что “партизаны” из спиленных деревьев костер развели и греются рядом, курят. Я остановился, подбегаю, объясняю что смерть же в воздух и в легкие летит! Затушили костер, а через день смотрю – снова развели и греются. Им полевых печек не придали, а морозы стояли больше двадцати градусов…

Была связанная с “Рыжим лесом” и анекдотичная история. Перед приездом иностранной комиссии МАГАТЭ, с целью скрыть истинную картину, один из высокопоставленных военных предлагал его весь выкрасить зеленой краской с вертолетов…

Памятная сосна

Надо сказать, что несмотря на весь ужас тех событий смешные истории там случались нередко. Нам почти не приходилось бывать за пределами 30- километровой Зоны, и своего “чистого” транспорта у нас не было. Однажды находясь в Термаховке, я, чтобы поймать попутку, спросил у проходившей бабули, где дорога на Чернобыль? А у меня вид специфический: одежда, как у зэка, рука на перевязи из-за сломанной ключицы, на груди пропуск “ВСЮДУ” болтается – видно, что из Зоны. Бабка прыгнула от меня на полтора метра, не меньше, и ��бежала – боится облучиться. А в Зоне как-то ребята наши видели – идет по обочине бабушка, ведет корову. Корова вся в полиэтилене, и бабушка тоже – чтобы радиация не попала… Корова идет и жует траву радиоактивную…

Взято из книги – ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА: ВОСПОМИНАНИЯ О ГРУППЕ РАДИАЦИОННОЙ РАЗВЕДКИ, А. Ф. МИТЕНКОВ

#Андрей Митенков #Рыжий лес

0 notes

gadskipapa · 4 months ago

Text

Чернобыльская Зона. Брошенные научные полигоны

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/02/23/chernobylskaya-zona-broshennye-nauchnye-poligony/

��ернобыльская Зона. Брошенные научные полигоны

Rate this post

Чернобыльская зона отчуждения имеет несколько наборов руин, которые можно отнести к разным «культурным слоям» — традиционная культура Полесья (села чернобыльской зоны и сакральные сооружения), советская цивилизация (города Припять и Чернобыль, военный комплекс «Чернобыль-2»).

Все это понятно и легко объяснимо. Больше специфических черт имеет «культурный слой», который оставила после себя ликвидация аварии – брошенные воинские части, ПуСО, КПП, километры колючей проволоки, площадки специальной техники. Эти руины и их характеристики могут объяснить специалисты, но, в целом, логика и назначение всей этой системы не представляются особо сложной для понимания. Другое дело руины науки. Они в большинстве своём вызывают вопрос «Что это было?» не только у посетителей чернобыльской зоны, но и у основной массы персонала. Следы зоновской науки представляют реальную проблему для понимания и идентификации у местных археологов-краеведов.

Ниже представлена карта и схема расположения «руин науки в чернобыльской зоне». Сегодня экспериментальных лабораторий уже не существует, вернее сказать, остались только брошенные корпуса зданий и остались некоторые элементы разбитых научных приборов и инструментов в разграбленных помещениях. Хаотично разбросанные емкости с пробами и образцами, на сбор которых в свое время учеными были потрачены годы, напоминают о существовавшем здесь научном поиске. Для большинства современных работников зоны отчуждения и ядерных туристов эти «останки науки» уже сегодня являются загадкой.

Брошенные научные полигоны в зоне отчуждения

Схема брошенных научных полигонов в зоне отчуждения

Метеонаблюдения в Рыжем лесу

Ученые лесоводы на участке Рыжий Лес – посадка саженцев на могильнике

Научная инфраструктура чернобыльской зоны отчуждения

Производство научных знаний, как и любое другое производство, требует инфраструктуры, которая обеспечивает саму возможность проведения научных исследований. Исходя из того, что объектом исследовательского интереса учёных была вся зона отчуждения, то научная инфраструктура была представлена на её территории довольно широко и разнообразно. По своим пространственным масштабам она вполне могла быть соотнесена с производственной инфраструктурой лесников и водников или наблюдательной сетью радиационно-экологического мониторинга.

Можно выделить следующие типы элементов чернобыльской научной инфраструктуры:

1. Административно-лабораторный комплекс – центральный элемент, где проводилась большая часть работ. Здесь проводилась камеральная обработка материала, располагались аналитические лаборатории (радиохимия, спектрометрия и другие), велась «кабинетная работа».

2. Экспериментальное хозяйство – производственная площадь для испытания технологий получения «чистой» продукции в «грязных» условиях. Как правило, имела свой обслуживающий персонал.

3. Стационар — отдельные объекты (лаборатории, базы) на которых проводятся профильные исследовательские работы.

4. Полигон с выделением на местности – участок местности, который используется для натурных экспериментов и наблюдений. Определённым образом маркируется или огораживается с целью ограничить доступ посторонних лиц или животных.

5. Полигон без выделения на местности – тоже самое, но без необходимости выделения на местности.

Отдел радиологии и рекультивации в городе Припять

Отдел радиологии и рекультивации, находится в городе Припять в детском саду на северной окраине. В этом дошкольном воспитательном учреждении мало, что напоминает о его прямом назначении. В помещениях разбросаны бумаги, которые при ближайшем рассмотрении оказываются журналами записей результатов измерений, методиками проведения радиохимических работ, статьями из «Агрохимии» и «Радиобиологии и радиоэкологии». На втором этаже находится «хранилище проб». На каждом из них ряды проб в пакетах с надписями типа пробы (почва, сено, пшеница и др.) и места отбора (Копачи, Чистогаловка, Новые Шепеличи). География отбора проб довольно характерна – 10-км зона. Во дворе можно увидеть остатки теплиц и технические помещения. Вот, пожалуй, и всё, что можно увидеть сегодня. Но в 90-х это был крупный комплекс, центр научных и научно-прикладных работ, которые проводились в зоне отчуждения.

В начале 90-х ОРиР занимался восстановлением тепличного хозяйства города Припять, а также выращивали огурцы с целью получения экологически чистых семян. В результате работы было доказано, что теплицы возможно использовать для семеноводства овощных культур в условиях радиоактивного загрязнения. Сейчас эксперты считают технологии «закрытого грунта» перспективными для экономики районов пострадавших от аварии на ЧАЭС. Они соединяют в себе минимизацию радиационных рисков и высокую рентабельность продукции на протяжении всего года.

Тепличное хозяйство в городе Припять в 90-х годах

Вместе с восстановлением тепличного хозяйства учеными проводились научно-исследовательские работы и производственные работы по залесению и задернению ближней зоны ЧАЭС. Выращивались сеянцы сосны и засевались могильники рыжего леса. Высевались травосмеси и испытывались разные технологии восстановления травяного покрова после дезактивации территории. Задание очень важное – оно должно было решить проблему вторичного загрязнения связанного с подъемом пыли на площадях, которые подверглись дезактивации.

В ОРиР также существовала лаборатория, которая занималась поиском технологий получения чистой пшеницы, кукурузы, овса, кормовых трав и прочего в условиях радионуклидного загрязнения. Благодаря экспериментальным полигонам, созданным возле села Чистогаловка было установлено, что с помощью внесения удобрений и специальных веществ (сорбентов) можно снизить загрязнение растений в 2-4 раза. Полученные результаты были использованы для выработки рекомендаций по выращиванию сельхоз культур на территориях подвергшихся радионуклидному загрязнению.

Экспериментальная ферма в селе Новошепеличи

Село Новошепеличи р��сположено в 8 км от ЧАЭС и в 1,5 км от города Припять. До аварии здесь проживало 1683 жителя. Действовали средняя школа, школа-интернат, Дом культуры, библиотека, больница и деревообрабатывающий комбинат. В 20-30-е годы это село было центром одноименного района.

Близость села к городу Припять и загрязнение (через эту территорию прошёл северный след радиоактивных выпадений) определили его судьбу после аварии. На базе брошенной колхозной фермы была создана научно-экспериментальная ферма. На ферме содержали крупный рогатый скот, овец и даже американское чудо – калифорнийского червя, с помощью которого хотели очищать землю от радионуклидов.

Основатели стада крупного рогатого скота — три коровы и бык — были взяты из естественной среды чернобыльской зоны. Эти животные были брошены хозяевами при эвакуации в 1986 году и около 2-х лет прожили на вольном выпасе и, что удивительно, выжили. Отметим, что все время до поимки животные находились в ближней зоне ЧАЭС – в районе сел Копачи и Чистогаловка. Выловленные животные стали основателями уникального стада экспериментальных животных. Коров назвали в честь основных типов излучений – Альфа, Бета и Гамма. Бык производитель, котор��му ученые дали кличку «Уран», стал отцом около 140 телят. Позже к ним добавили ещё 16 коров из Полесского района. Так появился уникальный материал для оценки последствий облучения животных в ряде поколений, условиях с крайне высоким радиоактивным загрязнением.

Кроме этого здесь разрабатывались и тестировались технологии получения чистой продукции животноводства – мяса и молока.

Экспериментальное хозяйство в селе Куповатое

Село расположено в юго-восточной части зоны отчуждения. Расстояние до ЧАЭС – 32 км, до южной границы зоны отчуждения – 8 км.

В селе на протяжении 15 послеаварийных лет находилось крупное экспериментальное хозяйство, сильно напоминавшее советский колхоз. Сотрудники это хозяйство прямо так и называли — колхоз. В отличие от хозяйства в Новошепеличах, которое специализировалось на животноводстве, здесь профиль был несколько шире. Основной акцент ставился на растениеводстве. В Куповатом были свои фермы, свои поля и солидный гараж, парк сельскохозяйственной техники, в котором были даже комбайны.

Экспериментальное хозяйство несло определённую социальную функцию — обеспечивало полную или сезонную занятость местных «самосёлов», а также оказывало им разную помощь.

С 2002 года, когда научная деятельность в зоне отчуждения была свернута, хозяйство законсервировано – техника поставлена под охрану в гараж, а крупный рогатый скот переданы колхозам, находящимся за зоной отчуждения. В 2005 г., по проекту создания регионального ландшафтного парка, хозяйство должно было быть передано этому парку и стать его центральной усадьбой. В 2010 г. хозяйство передали на баланс специализированному предприятию «Чернобыльская пуща».

Экспериментальная база гидробиологов на водоёме-охладителе ЧАЭС

Лаборатория гидробилогии на пруду-охладителе ЧАЭС один из последних, рухнувших от рук мародеров, брошенный научный объект в чернобыльской зоне.

Научные исследования экологии пруда-охладителя ЧАЭС

База находится на берегу пруда-охладителя возле сбросного канала ЧАЭС. Особенности расположения – база была окружена водой (отводным каналом и водоёмом) почти со всех сторон – дали ей неофициальное название «остров». Она занимала довольно большую площадь — 3 гектара. Включала в себя двухэтажный лабораторно-бытовой корпус, инкубационный цех, склада кормов и ряд хозяйственных построек. С севера находятся мегалитические сооружения градирен третей очереди ЧАЭС. На западе – кладбище и мемориал советским воинам. Это всё, что осталось от села Нагорцы, которое было затоплено в ходе сооружения водоёма-охладителя ста��ции.

До аварии этот комплекс был рыбным хозяйством. После аварии — экспериментальное хозяйство звероводческого и рыбного профиля. Там разводили пушных зверей, откармливая рыбой из пруда-охладителя. Получали посадочный материал ценных видов рыб, выращенный в пруде-охладителе — белый амур, карп, толстолобик. Кроме этого велось изучение уникальной, в радиоэкологическом плане, экосистемы пруда. В 90-х база принадлежала Чернобыльскому центру международных исследований, с 2000 года — Чернобыльскому радиоэкологическому центру (ГСНПП Экоцентр). Со временем объём работ и исследований сокращался – а в 2008 году базу законсервировали.

База была устроена так, что в полевой сезон на ней можно было жить безвыездно. На втором этаже находились «каюты» персонала. На первом была кухня-трапезная. Не было своей питьевой воды и отопления. Первую проблему решали завозом питьевой воды в бидонах, вторую – установкой двух электрообогревателей, благо в холодное время года работы на базе ограничивалось простым дежурством и несложными наблюдениями. Для работы тут тоже было всё что нужно – лаборатория, два кабинета, мастерская, склады инструментов и оборудования. Для работ на водоёме-охладителе имелась своя лодочная флотилия.

Сейчас база стоит разбомбленная в прямом смысле этого слова. После её закрытия освоение ничейной собственности заняло несколько этапов: первый, когда вынесли всё самоё ценное – металл и инструменты, вынесли, замечу, аккуратно ничего не портя; второй, когда всё выворачивали и переворачивали в поисках чего-то нужного; третий, это сейчас, когда всё что можно крушат и ломают из простого интереса. Кроме объекта материального интереса база уже более года является туристическим объектом. В сети можно найти десяток отчётов о её посещении туристами. По этим репортажам можно оценить динамику растаскивания объекта.

Экспериментальная пасека

Экспериментальная пасека была создана в середине 90-х, располагалась на территории лабораторного комплекса в городе Припять, возле теплиц. Часть ульев находилась на полигонах «Рыжий лес» и «Чистогаловка». Кроме этого, в сеть наблюдения были включены пасеки самосёлов в селах Ильинцы, Лубянка, Опачичи.

Экспериментальная пасека возле теплиц в городе Припять

Цель исследований заключалось в изучении радиоактивного загрязнения продуктов пчеловодства – мёда, воска, пыльцы и других. Так же тестировался метод оценки загрязнения радионуклидами окружающей среды с помощью пчел.

Эти работы велись до начала 2000-х. Позже, на фоне сокращения финансирования исследований, работы были свёрнуты и пасеку перенесли в село Залесье. Что бы сохранить пчелиные семьи и инвентарь, было занято брошенное подворье частного дома на восточной околице села.

Почти десятилетнее существование пасеки на энтузиазме и пустых обещаниях окончилось в 2009 году. Пасеку банально разграбили. За несколько дней отсутствия ученых, были украдены все ульи, инвентарь, взломаны двери в дом-лабораторию. Мародеры унесли все, что могло представлять хоть какую-то материальную ценность, даже белые халаты.

Полигоны без выделения на местности

Эти полигоны и наблюдательные площадки использовались для регулярных наблюдений естественных процессов и отбора проб объектов окружающей среды. По каждому направлению исследований были созданы десятки таких полигонов по всей зоне отчуждения. Специфика и масштаб работ, проводимых на них, не требовали их маркировки и выделения на местности. Персонал их называл очень просто – точки, площадки для наблюдений за миграцией радионуклидов в профиле почв чернобыльской зоны.

Для оценки миграции радионуклидов в растения, было создано около 50 пробоотборных площадок. Несколько десятков пунктов отбора проб (р. Припять и водоём-охладитель ЧАЭС) существовало в системе радиоэкологических исследований водных экосистем. До 10 площадок наблюдения включали в себя исследования модельных видов животных (птицы и мышевидные грызуны) и фитосанитарный мониторинг.

По материалам сайта chornobyl.in.ua

#научный полигон #полигон #Чернобыльская Зона Отчуждения #ЧЗО

0 notes