#яшмовый | Explore Tumblr posts and blogs

blagodarynya · 3 years ago

Text

НИКТО НЕ ИЗБЕГНЕТ БЛАЖЕНСТВА

Роман-антиутопия

Глаза 23 (отрывки)

Поляна, на которую мы ступили в момент прибытия на Божественные небеса, выделялась ярким пятном среди сплошной густой кроны деревьев, окаймлённой горной грядой. Все отроги были примерно одинаковые: узкие и высокие зубья с грубо оттяпанными вершинами. Подошва каждого отрога плавно переходила в отвесную стену цилиндрической башни с витой каменной лестницей, пущенной по наружной стене, и зубчатым парапетом. Но остальные отроги были сравнительно ниже и тоньше нашего, а в центре каждой плоской вершины вместо дворца наличествовал только кратер, откуда извергалось пламя, напоминавшее огненный рубин в каменной оправе.

- Почему я не почувствовала, как мы приземлялись, - проговорила Наташа с нотками недоумения в голосе, - ведь мы вначале поднимались, так? Но потом должны были пролететь горизонтально некоторое время и опуститься?

- Мне не просто поднимались, - тихо возразила ей Цветана Руса, - мы сменили реальность. И в этом мире попали прямо на поверхность грунта, покрытую густой зелёной растительностью.

- Странно, но я даже ничего не ощутила…

- И хорошо, - ответил ей Буривой, - поэтому ты до сих пор жива и даже не ранена.

Снова резкий подземный толчок заставил нас пошатнуться. Следом за ним послышался громкий вздох.

- Хей, Буривой! Да ты, я смотрю, целую компанию привёл, - эхом прозвучал низкий скрипучий голос, идущий точно из глубины каменного колодца.

Тут уж невежливо было не обернуться. Мы робко и почтительно посмотрели на косматого богатыря с тёмной кудрявой головой и золотистыми бычьими рожками. Велес стоял, глядя на нас сверху вниз, положив правую руку на огромный костяной рог, торчащий из-под земли.

«Индрик», - догадалась я. Выползти наружу он, конечно же, не может, иначе тотчас окаменеет.

Земля под Индриком заметно топорщилась. Могучий пастырь постучал рукой по рогу, и, нырнув глубже, зверь повернул в обратном направлении, раскидывая песок по сторонам и оставляя глубокие борозды.

- Здесь, среди навьих гор иного мира, жизни Индрика ничего не угрожает – даже солнце, - словно читая мои мысли, прогудел младший брат Перуна, - а ведь, чертяка, всё ж таки не любит появляться наверху! – рассмеялся он, и всем почудились отзвуки камнепада в этом дребезжащем смехе. – Ну что ж, пойдёмте в мою каменную хоромину, коль уж пришли, а лобызаться будем после. Дома воздух свежее, и в горле не так першит. Хотя, взаправду сказать, я ожидал, что Буривой доставит сюда с ветерком одну только Конкордию. Но, как ни крути, а я рад, когда есть, с кем закатить пирушку.

И проваливаясь по щиколотку в горячий песок, мы побрели в мрачный с виду чертог вслед за хозяином здешнего мира.

Яшмовый терем со стрельчатыми янтарными окнами правильнее бы было назвать крепостью или твердыней. Цвета сырого мяса, монолитный, он свидетельствовал о грубой силе и простом незатейливом характере его владельца. Пройдя сквозь веранду и прохладные сени, миновав хрустально-радужную переднюю, отделанную серебром, мы попали в просторную гостиную, красно-золотистые прозрачные стены которой слабо мерцали из-за трепетного свечения факелов. Гладкий полированный пол, отражающий колеблющееся пламя, был сделан из того же минерала, что и стены, но только чёрного цвета. Из той же породы был выполнен и голубой сводчатый потолок.

- Мадонна мия, вы только посмотрите! Что это за… – взволнованный голос Марсело оборвался, не в силах противостоять нахлынувшему изумлению.

Мы повернули головы в направлении его взгляда и увидели двухметровый скелет динозавра, вмурованный в стену.

- А вон ещё, - указала Наташа на череп какого-то крупного животного, - и ещё.

- Ну да, тут таких останков целая кунсткамера, - важно проговорил владыка Велес, польщённый тем, что ему запросто удалось нас удивить, - ведь вы попали в…

- Янтарную комнату! – не удержавшись, воскликнула я и смутилась от того, как невежливо перебила хозяина.

- Именно, - широко ощерился Велес, как бы намеренно поощряя мою несдержанность, - вначале остовы сгоревших во время лесного пожара животных затопили тонны сосновой смолы. А потом весь фиорд с кострищем ушёл под воду, и смола окаменела, образуя толстые янтарные плиты.

- Но ведь одни историки считают, что Янтарная комната – это сундуки с сокровищами, а другие – что это панели для обшивки, - растерянно вымолвила Наташа.

- И те, и другие ошибаются, - отрезал Велес, - это не панели, и не содержимое контейнера, а сам контейнер. То есть целое помещение, сооружённое из янтарных монолитов, возникших ещё в кайнозое, и поднятое со дна океана в шестом веке нашей эры. Комната, как вы, думаю, заметили, восьмигранная, с симметричным куполом. А значит, тут есть Средоточие Силы. Эта светлица обладает целебными свойствами: например, один час сна, проведённый здесь, полностью убивает рак щитовидной железы! Впрочем, вы пришли не спать, а бодрствовать!.. Ах да, мы ж так и не поздоровались. Итак, начнём сначала: приветствую вас, дорогие гости!

Последние слова Велес почти прокричал, и, махнув рукой, повёл нас сквозь врата к сервированному сапфировому столу, стоящему в середине следующей, алмазной светлицы. Зачерпнув ковшом из каменного сосуда чистой родниковой воды, он принялся разливать её по янтарным кубкам. Протянув каждому его кубок, Велес учтиво произнёс: «Да будут твои кости крепкими, как эти стены, но никогда не окаменеет твоё животрепещущее сердце».

Мы, звонко ударились своими кубками о чарку хозяина и с наслаждением испили диковинной водицы, присев на мраморное возвышение рядом с длинным столом. Казалось, жидкость кипела, однако рта не обжигала.

- В этом чудотворном кувшине бьёт газированный ключ веселящей минеральной воды, - пояснил Велес, указывая на тёмный бесформенный сосуд, - той, что поднимает настроение и обостряет разум. А рядом на блюде – кедровые орешки, жаренные на каменном масле. Милости прошу, угощайтесь.

Мы вежливо испробовали необычное кушанье, весьма сладкое и питательное, немного отдающее ароматом земляники.

Пора было идти дальше.

И Велес, не заставив себя ждать, поманил нас за собой, отворяя дверь в другую светлицу. Когда мы вошли туда, то нам сперва почудилось, будто мы попали в какую-то изрядно заросшую разнотравьем пещеру – настолько тёмным и прохладным оказалось неограниченное пространство, окружающее нас. Присмотревшись, мы поняли, в чём загвоздка: здесь всё из малахита – стены и колонны, сводчатые потолки и арки, изящные резные деревья, кустарники и огромные дизайнерские цветы. В центре зала светилась широкая круглая шахта, ограждённая коваными перилами. Из неё – вероятно, от самого подножия горы – тянулась вверх толстая полупрозрачная нефритовая труба, представляющая собой искусной резьбы ствол широченного кряжистого дуба. Внутри этого стилизованного дерева бушевало пламя, вырастающее огненной кроной вровень с потолком и далее вырывающееся наружу сквозь дымоход. Струи тяжёлой расплавленной магмы, сопровождающие огонь и имеющие форму дубовых листьев, стекали вниз, в шахту. Однако же ни единого раскалённого листочка не попадало за перила – то есть в зал, к нам.

- Добрый Велесе, а почему рядом с Вулканом так прохладно? – вежливо поинтересовалась Наташа.

- Ну, видишь ли, дочка, Индрик плохо переносит тепло, и пришлось разработать систему охлаждения, - играючи ответил хозяин.

- Индрик… – нахмурившись, она повторила диковинное имя, впервые услышанное сегодня от Буривоя. – Это тот, который под землёю ползал, что ли?

- Он самый, - улыбнулся в бороду Велес.

- Кстати, о великий Владыка скота, - тотчас нашлась я, - коль не секрет, а Индрик принимает посетителей? Где его загон… ой, прости, я хотела сказать, личные апартаменты? Кажется, он мн�� зачем-то нужен – по крайней мере, так считает Буривой…

- Да вон же ж, зверюга, разлёгся, бесполезная рептилия, лясы точит со старым приятелем, - насмешливо бря��нул Велес в ответ, поглядев в сторону, - всё ждёт, Конкордия, когда ты к нему обратишься.

Я удивлённо повела глазами направо, куда указывал Велес, и увидела, наконец, Индрика, которого по ошибке вначале приняла за декоративный элемент интерьера. Он лежал, свернувшись калачиком, и разговаривал как раз с Буривоем, стоявшим подле и слегка наклонившимся. Пухлая ручища Архангела Огня покоилась на инкрустированной самоцветами выгнутой шее красавца ящера.

Вальяжен, ничего не скажешь. Да вот только какой с него толк?

- Добрый Велесе, вообще-то, на самом деле, в моём задании говорилось не об Индрике Дыевиче, а о храме Свентовида, - добавила я, думая про себя, что ни отец, ни Этьен ничего не сообщали про ящера, но зато упоминали это главное святилище древнего города Арконы.

- Так ведь храм Свентовида – или, правильнее будет сказать, один из его четырёх храмов, наиболее известный народам Севера Руси – прямо перед тобой, - с достоинством ответствовал Велес, - кивнув косматой головой на светящийся нефритовый дуб, низвергающий фонтан огня, - разве ты не узнала его по рисункам? Он, конечно, немного видоизменился со временем, стал оправой для Вулкана, но суть-то духовная осталась прежней.

Я с недоумением уставилась на причудливое древо.

Ствол дуба, а точнее будет теперь сказать, стены храма, украшал барельеф, в изгибах которого, присмотревшись, я заметила Мерцану – Зарю-Зареницу, которую змей Горыныч уносит за Рипейные горы. Следом отыскала борьбу Велеса с Перуном, а затем и корову Земун, и Мировую Уточку, держащую в клюве Землю…

- Вулкан – одна из ипостасей Бога Свентовида, представляющая Огненное Начало, - продолжал Велес, - в целом же Свентовид есть Старик-Годовик, символизирующий вечное коловращение четырёх Стихий посолонь и смену времён года, а потому он может находиться во всех своих четырёх храмах одновременно.

- Но для чего он мне нужен, этот ваш храм, если он собой представляет прибежище Вулкана? - пробормотала я, изумлённая увиденным. – Я думала, что храм – это обычный терем или беседка… Дело в том, - собралась я с духом и выпалила, - что мне на самом деле нужен Каменный цветок. А где ж ему ещё храниться, как не во дворце, служа украшением?

И ещё я в толк не возьму, батюшка Велесе, - каким образом Индрик может мне помочь с Каменным цветком? - добавила я, окончательно осмелев. - Вероятно, Буривой попросту ошибся, когда упомянул про ящера. Или же он вообще не задумывался над этим всерьёз и глубоко. Ведь что бы было, если бы, к примеру, сей высокородный зверь, ваш племянничек и сын Яги, решил сегодня с утра отправиться куда-нибудь в леса – скажем, поохотиться, и мы бы с ним сейчас разминулись? В конце концов, ведь никто из Архангелов заранее не взывал к Индрику в своих мыслях – даже его закадычный друг Буривой.

- Ты и в самом деле думаешь, что всё так просто, Конкордия, дочь Арсения? – усмехнулся Велес. – Не спорю, тебе, конечно, здорово повезло, что Индрик сейчас на месте, ибо встретить его удаётся не всегда: лишь когда он приползает полакомиться каменным маслом, которое пеной собирается на лаве и стекает в подготовленный сосуд. Удача улыбнулась тебе, несомненно, но к чему на этом заострять внимание? Коли племянничка на месте не оказалось бы, вам пришлось бы погостить с недельку у меня, покуда гадёныш не объявится. Да и Буривой, к твоему сведению, абсолютно прав в том, что тебе нужно переговорить именно с Индриком: этот пройдоха, старая рептилия, мудр, ибо многое повидал, многое знает. Словом, только он один может тебе помочь. Ступай к нему прямо сейчас, да попроси у него Каменный цветок, так надобный твоему другу Этьену. Индрик уже пообедал и пребывает в хорошем расположении духа.

Я покорно кивнула Велесу и на сей раз послушно, без колебаний направилась прямиком к Индрику, смутно чувствуя, что мне не удастся заполучить важный артефакт столь скоро, отделавшись лишь примитивным оглашением своей просьбы: наверняка, придётся отгадывать загадки, ну, или, на худой конец, выполнять особые сложные задания. Мои товарищи последовали за мной.

При моём приближении ящер перестал разговаривать с Буривоем, повернул голову и посмотрел на меня немигающим стеклянным взором из-под полуопущенных век. Глубокие глаза-черешни завораживали не менее сильно, чем геометрический узор, украшающий драгоценную чешую и гладкий витой рог, отливающий хрустальным блеском. Я поклонилась зверю и поздоровалась.

- Очень мило, - сладким бархатным голосом процедил Индрик, почти не раскрывая рта, - я знаю, зачем ты пришла, Конкордия, но помощь моя, к сожалению, будет мизерной. Тот цветок, что тебе нужен, был посажен несколько тысячелетий назад и успел до такой степени разрастись, обзаведясь братьями и сёстрами, что найти оригинал среди множества ему подобных копий будет затруднительно. А вырывать и губить все растения подряд я не дам. У тебя есть только три попытки.

- А какие-нибудь отличительные приметы у нужного Каменного цветка имеются, Индрик Дыевич? – вкрадчиво спросила я у ящера.

- Разумеется. Но сперва я преподам тебе немного истории, ибо начало своё сей цветок ведёт из далёкого прошлого. Как-то раз владыка Пекельного мира Озем отдыхал здесь, прячась от неугомонных гостей своей супруги Сумерлы, которые напились зелен-воды и захотели вовлечь его в шумные игрища на пиру – подумать только: трапезничать с мертвецами! Словом, прилёг захмелевший от питья и еды Озем на малахитовую травушку, для удобства расстегнул мешающийся тугой пояс-портупею, вынул из ножен кинжал и воткнул стоймя в головах – дабы случайно не пораниться, коли приспичит сходить до ветру во сне. Сумерла с гостями немедля отыскала мужа, растрясла и схватила за руку: пойдём, дескать, дальше танцевать да играть в лапту. Пришлось снова удирать от неё – уже с ослабленным ремнём и пустыми ножнами: понятное дело, не до кинжала было. Опосля случилось солнечное затмение, понадобилось срочно идти особо впечатлительных трупов успокаивать, потом – лунное. Словом, всё само собой так и пошло-поехало наперекосяк: одна забота суетнее другой, то да сё, пятое-десятое. В общем, Озем и думать забыл про любимую вещицу. А она как стояла себе в горячем песке, да так и продолжила стоять, пока, по истечении двух недель, не дала всходов – а ручка у кинжала, надо сказать, была не просто каменная, а малахитовая, с янтарными вкраплениями, похожими на одуванчики. Не сразу спохватился хозяин Пекла о своей пропаже. А покамест он раскачивался да собирался с силами, дабы явиться сюда – прошёл ещё один месяц: но что толку – здесь уже было целое море каменных ��ветов! Ну и отговорили мы с Велесом родича от вандализма лютого: не истребляй красоту, друже, будет тебе новая заточка, лучше прежней! С тех пор минули века, а каменные цветы всё продолжают расти да радовать глаз золотистыми венчиками, которые постепенно превращаются в агатовый пух и опадают. Точь-в-точь, как всамделишные одуванчики. Нынче отыскать очаг, откуда всё зародилось, весьма трудно: теперь зелёные стебли и стрелки листьев тянутся со всех сторон. Однако у нужного тебе цветка есть одно отличие: вместо корневища у него так и осталось вольфрамовое чудо-лезвие. Остальные же цветы имеют стандартный корневой набор – то бишь янтарный стержень да отходящие от него отростки, поглощающие каменное масло из почвы. Итак, вот тебе задачка: коли добудешь с трёх попыток одуван с корнем-лезвием – он твой!

- Но как же мне определить нужный цветок, если все корни спрятаны в земле, Индрик Дыевич? - взволнованно спросила я у ящера.

- Увы, дочка, знал – да забыл, - и зверь, словно от стыда, понурил свою прекрасную головушку, прикрыв при этом глаза кончиком хвоста и едва не ударив им же Буривоя, - Перун мне что-то говорил, кажись... Не помню! – добавил он спустя минуту убитым голосом.

- Дык не казнись ты так, - потрепал по колючей спине друга Буривой, - поиск через разгадывание загадок и выполнение заданий только усиливает мощь найденных артефактов.

Но Индрик упрямо свернулся кольцом и всё продолжал бормотать: «Увы!»

Мы коротко поблагодарили ящера и побрели по малахитовой рощице, на ходу обдумывая план. Самым невообразимым нам показалось то, что драгоценные листья и трава были абсолютно мягкими, как обычные живые растения. Однако прочностью своей они не уступали настоящим самоцветам, и материал, из которого были сотворены их на удивление живые ткани, узнавался сразу, по сверкающему виду и звенящему шелесту. Может быть, мелкие частички малахита соединяют многочисленные невидимые шарнирчики? А как ещё объяснить такое чудо?

В высокой траве обнаружились прежде сокрытые от глаз сапфировые колокольчики, рубиновые ягоды земляники, бирюзовые незабудки, чароитовые фиалки. «Этажом» выше, на кустарниках, светились прозрачным огнём гранатовые гроздья смородины. Но нам нужны были, как поняли мы из рассказа Индрика, лишь простоватые одуванчики. Их оказалось до одури много, и кучковались они там да сям – с виду самые обычные, похожие друг на друга, словно пары глаз. Ни одной зацепки, ни одной подсказки в виде какого-нибудь необычного утолщения или шипа, торчащего из рыжей землицы, не оказалось. Мы прохаживались среди растений уже приблизительно пятнадцать минут.

- Ничего подходящего в голову не лезет! – отчаянно воскликнула Наташа и сердито притопнула ногой.

Это действие не осталось незамеченным Цветаной Русой.

«Вот оно!» – приподняла вещунья палец, словно её только что осенило, и суетливо зашелестела своим тихим потусторонним голосом:

- Протаптывание земли – это как раз то, что нам нужно! Я сейчас быстро пройдусь по траве и хорошенько протопчу почву у корней одуванчиков. Мои ноги достаточно чувствительны к перемене плотности, они изучат локации и поймут, где лезвие. И тогда я вас позову! – при последних словах глаза Цветаны Русы на мгновение расширились, как будто она узрела в воздухе нечто, не совсем обычное.

- Отличная задумка, - одобрительно сказал Буривой, - у меня была идея продуть траву своими лёгкими, но ты обмозговала всё куда лучше. Пойду, расскажу твой план старине Индрику.

Буривой удалился, а мы притулились к кряжистому яблоневому стволу и притихли, задумавшись над услышанным. В конце концов, что поделаешь: другого способа отыскать Каменный цветок для Этьена не представляется, остаётся лишь принять помощь Цветаны Русы. Тем самым исчерпав первую попытку.

- Если это вам не подходит, то я… - начала вещунья, уловив наши настроения.

- Нет-нет, ты молодец, действуй! – быстро ответила я.

- И мы с Наташей тоже в тебя верим, - поддакнул Марсело Морелли.

Буривой вернулся, вместе с ним приполз и Индрик, одобривший нашу затею.

- Друзья мои, не угодно ли дать ногам отдых? Устроимся под сенью буков, - предложил ящер, вытянув узкий конец хвоста и указав им на невысокую гряду у дальней стены, - дабы не мешаться. А то тут служительница Начала Воды, понимаешь, начнёт кандибоберы замысловатые ступнями выписывать, и через нас спотыкнётся.

Мы уселись под буками на заросшие мхом кочки. Индрик же обвил крепкий ствол одного из древ. А Цветана Руса, небрежно стряхнув подле нас вещмешок, стянула ботфорты и быстро двинулась в попятном направлении весьма необычной походкой: то ступая плавно, едва касаясь травы, то поднимаясь на «пуанты», то размахивая руками и вставая в пятую позицию, точно канатоходец. Потом предсказательница повернула вбок, и мы заметили, что глаза у неё прикрыты – очевидно, так легче сосредоточиться. Высохшие губы что-то бормочут. Пропальпировала носками один участочек, принялась за другой…

- Только бы получилось, только бы получилось! – нервно причитала Наташа, складывая маленькие кулачки и тряся ими у груди. – Дана, дева речная, помоги! Додолушка-матушка, помоги!..

- Успокойся, - шикнул на неё Марсик, - своим нытьём ты нас всех только ещё больше будоражишь.

Наташа обиженно замолчала.

- Волнуйся – не волнуйся, погоды это не изменит, - философски заметил Индрик.

- Уверен, что задачку мы выполним – просто стопудово чую! - бодрящим голосом произнёс Буривой. – По-другому и быть не может.

- Трава мягкая, нежная на ощупь, - тихо пропищала Наташа, опасливо покосившись на Марсело: ни обижаться, ни молчать она долго не могла.

Проведя по траве рукой, я мысленно согласилась с Наташей. И, не сговариваясь, мы с ней одновременно скинули берцы и принялись бесцельно фланировать туда-сюда. Несколько десятков бесшумных шажков по густым кучковатым порослям... Приятный, расслабляющий и успокаивающий массаж стоп…

Чёрта с два расслабляющий! Релакса – ноль, ибо ноль толку от фортелей Цветаны Русы! А между тем прошло уже целых десять минут. Я достала из рюкзака фляжку с водой и, шумно втягивая воздух, ополовинила. Нервы мои были на пределе. Нет, надо всё-таки пытаться думать о хорошем. Я принялась рисовать картинку в голове: вот я встречаю Этьена, вот передаю ему Каменный цветок... И тотчас почувствовала сквозь расстояние исходящий от него всплеск эмоций невиданной силы! Принц Грозы, определённо, пытается что-то до меня донести... телепатически. Ну конечно! Он же хотел подпитать мой мозг собственными электрическими импульсами! Вот и ниспослал на меня прямо-таки божественную инспирацию...

- Сюда! – вдруг донёсся до нас объёмистый голос Цветаны Русы. – Это здесь!

Мы вскочили и бегом бросились на зов. Индрик зазмеился вп��реди, огибая кусты. Миновав три раскидистых дерева, все, наконец, узрели Цветану Русу, стоявшую по колено в густой траве. Кругом обильно желтели головки одуванчиков.

- Вот он, этот цветок, - носком босой ступни указала вещунья на венчик, - я чувствую: металл под ним разогрелся, наэлектризовался и дрожит, словно кроличья сопатка. А другие одуванчики, растущие вокруг, остаются холодными.

- Тащи всё растение, вместе с листьями, - разрешил Индрик, - но только осторожно.

Цветана Руса ухватила цветок у самого корня и медленно потянула на себя. Одуванчик вырвался из земли, вспоров дёрн и зацепив соседние кустики – раскидистую фиалку и пару земляничных отводов, уже основательно разросшихся. Мы все по очереди осмотрели наше растеньице и один за другим издали досадные восклицания: увы, корень оказался самым обычным для этих мест – янтарным.

- Ничего, у вас ещё две попытки, - бодрящим голосом заметил Индрик, - а случайно выдернутые кустики заберите с собой. Они вскоре засохнут и распадутся на гранёные бусины. Вам от этого – только радость будет, а мне – будто выполотый сорняк, мусор на клумбе.

- Как странно, что я ошиблась, - растерянно оправдываясь, произнесла Цветана Руса, - простите меня, пожалуйста! Я же ясно ощущала… но тогда что вот это?

А ведь и правда! На месте цветка в углублении светился серебряный предмет. Не дожидаясь разрешения Индрика, вещунья протянула руку и вытащила находку из земли. Это было изящное девичье зеркальце на длинной ручке.

- Волшебное зеркало Даны! – медленно и восторженно проговорил ящер. – А мы-то вообразили, будто оно давным-давно сгинуло в глубине Вулкана, куда речная дева нечаянно выронила его из кармашка, когда полоскала свой белый передничек. Теперь зеркало по праву твоё, Цветана Руса. Потому как открывает будущее повелителям Водной Стихии. И, стало быть, ты нашла его неспроста.

Прорицательница взволнованно поблагодарила зверя и осторожно положила находку в боковое отделение вещмешка.

- Не бойся, не разобьётся, - сказал Индрик. – Основа стальная, а амальгама сделана по особому рецепту Сварога. Через это зеркало можно не только общаться с людьми на расстоянии, но и передавать мелкие предметы.

Возникла небольшая заминка. Надо было принимать решение и действовать дальше.

- Послушай, твоей ошибки здесь нет, ты не виновата, - подбодрила я Цветану Русу, - может, ещё попробуешь?

- Пусть лучше Буривой, - печально проронила та, - мой способ оказался менее полезным, чем я предполагала. Вдруг снова наткнусь на что-нибудь... не совсем то, что надо? Да и устала я сильно, не смогу более сосредоточиться.

- В некотором отношении мой способ �� вправду надёжнее, - отозвался Буривой, - хотя металлы я вовсе не чувствую. Но зато аэродинамику – распознаю, так что сумею определить кинжал по форме.

- Действуй, друже, - одобрил Индрик, - надо бы поторапливаться. А то ваши собратья, небось, уже заждались вас.

- Угу! – проронил себе под нос Буривой.

Выражение его лица переменилось, стало напряжённым, сосредоточенным. Толстяк принялся вбирать воздух в лёгкие. Мы сочли нужным поскорее убраться назад, под буковые заросли, и дать возможность нашему товарищу спокойно делать своё дело. Цветана Руса уселась поверх объёмистого вещмешка, вытянула покрасневшие ступни, расправила смятые ботфорты и начала медленно обуваться.

- Чтобы не потерять чувствительность стоп, - пояснила она, - да и вам советую защитить ноги. Я успела узреть в зеркале Даны, что на «Глорию» мы возвратимся иным путём, и потому скажу: лучше экипироваться заранее.

Что мы незамедлительно и сделали. Впрочем, не особо-таки приятно было натягивать носки на грязные пятки.

- Дома постираешься, - ворчливо заметил Марсело Морелли.

- До дома ещё дожить надо. Не представляю, как покажусь Этьену с пустыми руками, - угрюмо промолвила я в ответ.

- Да ну тебя с такими мыслями! – не сдержалась Наташа. – Цветок почти что у тебя, прибавь к нему чуток терпения!

Мы умолкли, но было очевидно: каждый остался при своём мнении.

- Чего носы повесили? - вставил своё слово рассудительный ящер. - Вот увидите, всё образуется.

Я достала из рюкзака ноутбук и решила связаться с Этьеном через web-камеру. Пусть лучше он видит воочию, online, что у нас творится. И опять у меня возникло странное ощущение, будто мой возлюбленный посылает мне мысленный импульс. Но что же такого важного он хочет сообщить?

Закрой глаза, расслабься, слушай своё сознание…

Помедлив немного, я отбросила дурацкую попытку стать телепатом, и решительно нажала кнопку видеозвонка.

- Ну, наконец-то! – весело ответил Этьен, глядя на меня из монитора. - А я, знаешь ли, всё время пытаюсь стимулировать твой мозг, чтобы заставить тебя вспомнить про сеть и выйти на связь через ноутбук.

- У тебя получилось, - улыбнулась я.

- Вы где сейчас находитесь?

Я развернула монитор глазком камеры к кипящему лавой храму Свентовида.

- Вижу! – бодрящим тоном воскликнул Этьен и осклабился, всем своим видом изображая оптимизм и деланную беззаботность. - Вулкан. А если быть точным, то од��о из воплощений Свентовида четырёхликого, Годовика. Случалось, в былые времена сие Божество принимало облик мудрого и грозного старца – в основном, когда приходило на вече, дабы вершить праведный суд. Правой рукой судья Свентовид брал раскалённый добела кусок металла и протягивал обвиняемому. Говоривший правду перед советом старейшин и Богами не должен был бояться прикоснуться к лезвию – потому как не получил бы он и следа ожога от заговорённой стали. А преступник и лжец оставался без руки, поскольку она чернела и отваливалась, если злодеяние по тяжести оказывалось сопоставимым с убийством брата родного, или сына, или отца…

- Стоп-стоп-стоп, подожди, Этьен, кажется, в этом что-то есть! - перебила я друга, смутно почувствовав в его словах нечто важное, какой-то особый подтекст.

Но сын Лилианы даже не обратил внимания на мою ремарку:

- Размеры малахитового зала, - продолжал он, - могут меняться в зависимости от количества народа… ого! Гляди, Коко, похоже, Буривой вам сигналит! – внезапно воскликнул Принц Грозы.

В ту же секунду мы услышали возглас Насоса:

- Все сюда!

Осторожно опустив ноутбук на землю, я поспешила к товарищам, которые до этого момента наблюдали наш с Этьеном видеомост, а теперь со всех ног неслись в центр зала – в реденький дубовый молодняк.

Едва мы подоспели, как Буривой, не спросив соизволения своего закадычного приятеля Индрика, уверенно выдернул куст из земли:

-Вот он каменный цветок! Лезвие видите? – и гордо поднял одуванчик кверху корнем, демонстрируя нам свою находку.

Пережатые листья так и спрятались в могучем кулаке.

- Да что у тебя в голове, солома что ли? – внезапно расхохотался ящер хрипловатым смехом. – Это же детская игрушка маленького Перуна, вырезанная из клёна и покрытая серебряным напылением. Цветы проросли сквозь неё, да и только.

Буривой уставился на лезвие с абсолютно расстроенным видом – оно и в самом деле выглядит деревянным. Верно подметил ящер, это никакой не кинжал, а игрушечный меч для трёхлетки. А я, уж, было, намылилась похвастаться перед Этьеном. Ну и что мне теперь делать? Вторая попытка загублена.

Не понимаю, какого лешего эта ехидна Индрик смеётся? Впрочем, весёлым его смех не назовёшь. Скорее, ядовитым каким-то…

Обратная дорога до Принца Грозы, взирающего на нас из ноутбука, показалась мне слишком короткой, хотя я и старалась идти как можно медленнее, чтобы успеть подобрать нужные слова, которые почему-то не шли на ум. Но мой друг всё отлично видел и слышал на расстоянии, а потому заговорил первым:

- Ну и каков твой план, родная?

#русский tumblr #русские блоги #русский писатель #фантастика #фэнтези #дизельпанк #антиутопия #проза #киберпанк

2 notes · View notes

philosopher-of-freedom · 7 years ago

Text

9. Наше «Лето»

Не хочу зиму. Не хочу, чтобы с севера налетели холодные ветра и принесли с собой колючие хлопья снега. Не хочу, чтобы холодная длинная ночь замела все, что мне дорого. Не хочу просыпаться во мраке и возвращаться во мрак. Не хочу прятаться в шерстяной шарф и поправлять шапку, вечно налезающую на глаза. Не хочу греть замерзшие руки так, словно собираюсь трением вызвать огонь. Не хочу надевать теплые носки, и все равно активно перепрыгивать с одной ноги на другую в ожидании автобуса. Не хочу, чтобы зелень сменила мертвая белизна, чтобы деревья ушли в сон и цветы свернули свои бутоны, чтобы мое сердце замерзло и разбилось в осколки. Я ��очу, чтобы этот июнь жил вечно. Чтобы солнце никогда не остыло в моих глазах, а в волосах не потускнел венок голубых незабудок. Я хочу, чтобы в звездном небе плавали бумажные фонарики, а фермеры собирали урожай сладкого винограда. Хочу сидеть на песочном берегу и наблюдать за тем, как медленно догорает закат, окрашивая горизонт в алый цвет. Я хочу слышать пение морской волны и вдыхать её соленый запах. Хочу, чтобы это длилось вечно. Не хочу, чтобы пришла зима. Тогда мне казалось, что все так и будет. Эти восемь дней в Крыму никогда не закончатся, и мне не придется смотреть, как плачет пасмурное небо декабря, лишенное чувств и ласки. Не придется перелистывать страницы календаря, ожидая вновь увидеть разворот с летними фотографиями. Мы просто мчались по узким серпантинам Крыма, увлеченные предстоящими открытиями навстречу новым впечатлениям. Такие беззаботные и счастливые.

От Севастополя до Балаклавы рукой подать. Буквально. Территориально населенные пункты разделяют всего лишь несколько километров. Настолько близко, что мой брат мог бы решиться отправить меня прогуляться по полуострову пешком. Но пронесло. Ему такая идея в голову не пришла, а я подсказывать не стал. Каких-то полчаса - и мы переместились из греческой колонии Херсонес в балаклавскую бухту. Стояла пасмурная погода, и первое впечатление от Балаклавы было каким-то серым и непонятным. Узкие улочки, сползающие с холма, невысокие двух-трех этажные здания с красной черепицей. Над головой сушатся чьи-то брюки и рубашки. Дорогу перебегают упитанные коты, бросающие недовольный взгляд в сторону мопедов и велосипедов. Чем-то это напоминало провинциальный городок на юге Италии. Мы остановились прямо у выхода на главную набережную города (она же и единственная). Гостиница называлась несколько претенциозно - «Гомер». Уж не знаю, останавливался ли великий грек здесь лично или был лишь проездом. Но по крайней мере вкус у него не плохой: внутри номера были очень комфортабельными. Одно замечание: в нашей двухместной с Азатом комнате была единственная кровать. Да, мне пришлось делить ложе с ним, хотя хотелось подвинуть его одним ��легантным движением ноги. Боюсь, что Азат лелеял аналогичные замыслы, но никто не решился на превентивный удар и мы наслаждались статусом-кво. От нас все важнейшие достопримечательности находились в шаговой доступности (звучит глупо для города с населением в 20 тысяч). И мы, забросив вещи, отправились за самым главным. За едой, конечно! Не поверите, но рестораны, в которых посетителям Балаклавы предлагалось отобедать, представляли собой разных видов корабли, стоящие у причала. Вот так неожиданность для города-бухты, подумаете вы. Первый - двухэтажный довольно старой конструкции лайнер, какие плавают по Москве-реке с советских времен. Рядом пришвартовался еще более примечательный плавучий ресторан - в виде деревянного корабля, кажется, времен испанской Армады, но без мачты и парусов. Не хватало только подводной лодки по соседству. Мы сошлись во мнении, что оба плавучих средства скоро пойдут ко дну, но у первого больше шансов остаться на плаву до конца нашего обеда. Мы поднялись на палубу и обнаружили, что из посетителей мы сегодня почти единственные гости, что, впрочем, не помешало обслуживающему персоналу действовать так, словно у них куча забот, то есть вовсе забыть про нас. Когда же нам принесли меню и мы сделали заказ, окончательно стало понятно - народ в Балаклаве живет очень размеренно и спокойно. «Поспешай медленно» - это при них, про официантов и поваров нашего ресторана, особенно если убрать первое слово в фразе. Складывалось впечатление, что местные жители продолжали мыслить генуэзскими категориями времени, то есть узнавали об его изменении дважды в день: во время восхода и заката. Слава богу, ждать захода солнца нам не пришлось. Пока готовились наши кулинарные шедевры (на меньшее мы были не согласны), мы внимательно изучали вид на бухту, открывавшийся со второго этажа нашего лайнера. - Столько катеров, лодок, парусников пришвартовано к набережной. Точно в Монако отдыхаем. - Ну ты сказал, Костя. Точно в Монако! - усмехнулся брат. - Ты посмотри на качество судов, а не на количество. Да, Макс был прав. По большей части всё, что попадало в поле нашего зрения, можно было смело называть посудинами, но никак не роскошными яхтами. Это были рыбацкие шхуны, потрепанные моторные лодки с малой осадкой - никаких свидетельств плавучей скромности олигархов. Забавно, но ответ на плаву. Балаклава - это место, где свое последнее пристанище находят многие безнадежные романтики. Поседевшие, но не утратившие дух авантюризма, те, кто с детства мечтал покорять морскую стихию и вести простой, но вольный образ жизни, - все они под старость лет перебираются поближе к Балаклаве, выкупают небольшую моторную лодку и становятся свободными капитанами, живущими морем и для моря. Эти романтики чаще всего неудавшиеся семьянины и холостяки, уставшие от суеты сует и отчаянные мечтатели, которым нечего терять. Почти безрассудство - разорвать прежние узы, бросить всё и стать рыбаком, чтобы каждый день обдуваемым всеми ветрами на свете встречать утро с сетью в руках. Еще можно возить туристов вдоль побережья, рассказывая с серьезным видом экскурсовода Третьяковской галереи о местных достопримечательностях и легендах. Одним словом, ничего привлекательного для простого горожанина, который ценит тепло, уют и спокойствие. «А он, мятежный, просит бури, / Как будто в бурях есть покой!»

- А вон вход в легендарную штольню подземной базы подводных лодок в Балаклаве, - с интересом начал Азат. - Ты что-нибудь о ней знаешь? - Ну конечно! Я ведь в свое время был там в музее, организованном вместо военной базы. - То есть сейчас там нет подводных лодок? - Есть, но только в виде экспонатов. Там огромная пещера, где могли одновременно прятаться несколько подводных лодок. Говорят, что эта гора могла бы выдержать ядерный удар. - В советские времена это место наверняка было засекречено? - А как же. Балаклавы даже не было на картах, прям как Озерска. - Круто! Было бы у нас больше свободного времени, мы бы сходили в музей. - Да ну, ребят. Вы что на фотографиях не видели эти подлодки? - скептически отнеслась к нашей затеи Настя. - Видели, конечно. Только оценить их масштабность можно исключительно вживую. Мы немного помолчали. - А ты хотел бы быть моряком на подлодке? А, Азат? - Вы что хотите избавиться от меня на целый год, отправив в дальнее плавание? - Какой ты догадливый! - улыбнулись мы с братом. - Да ну вас. Ешьте лучше свою рыбу.

Спустя целую вечность, как мы поднялись на палубу, нам удалось хорошенько подкрепиться местными морепродуктами, и мы были готовы к новым путешествиям. А план у нашего руководителя был следующий: присоединиться к группе туристов и отправиться в морское плавание из бухты Балаклавы. Нам очень понравилась эта идея: все-таки что-то новенькое. Со стороны Черного моря мы полуостров еще не видели. Покинув плавучий ресторан, наша компания отправилась на поиски подходящего для прогулки судна. В длинный ряд выстроились однотипные двух-трех местные лодки, многие даже на веслах. Макс, конечно, мог оставить меня наблюдать за происходящим с берега, Азата посадить за весла, а сам с Настей наслаждаться жизнью, но униженные и оскорбленные могли бы оказать сопротивление. Пассивное по большей части. - Вот этот вариант нас устраивает, - сказал Макс, указывая на табличку с расписание рейсов довольно вместительного корабля. С виду здесь могли поместиться человек 30-50. Настоящий круизный лайнер, на котором не грех и Тихий океан пересечь! - Это ты самостоятельно решил, что такой вариант нас всех устраивает? - Нет, я просто опередил ваше желание и теперь собираюсь воплотить его в жизнь. - А, отлично. Так спокойнее. А то мы испугались, что ты с нами не посовещался. - Маршрут только скучноватый, - продолжил Максим, - нас всех доставят на Яшмовый пляж, где мы были вчера. Дадут нам возможность поплавать, и через полчаса заберут обратно. - О, классно! А может снова поднимемся по ступенькам тогда? Еще 800 вверх и столько же вниз, - вставил я, и тут же поймал на себе гневный взгляд Насти. - Приглашаются все желающие посетить самые волшебные пляжи Черноморского побережья! - кричал стоящий рядом парень, одетый в тельняшку. - С нами вы сможете побывать на чарующих пляжах мыса Фиолент, сможете увидеть уютные дикие пляжи мыса Айя и урочища Инжир! - Извините, а когда отправляется следующий рейс? - спросил брат у зазывалы. - На табличке вот здесь все написано, - не очень тактично отрезал морячок. - Получается, что через 45 минут? - хотел уточнить Макс. - Получается, что через 45 минут, - повторил собеседник, давая всем видом понять, что мы ему мешаем.

- Ага, я к ним с таким отношением никогда не сяду, - обиженно сказал нам брат. - Будем искать другой вариант. Мы пошли дальше по длинной мостовой. На набережной нам встретилась небольшая бронзовая фигура Куприна. Оказывается, писатель очень любил отдыхать в Балаклаве и среди его произведений имеется целый цикл рассказов, посвященных здешним местам. Мы посчитали эту статую одной из главных достопримечательностей города, собирающую толпу зевак. Посчитали её таковой ошибочно. При сближении с шумной группой оказалось, что это вовсе не туристы и не поклонники Куприна. Это были те самые свободные капитаны, промышляющие морскими прогулками для туристов. Мы решили пройти мимо, уж слишком шумно они себя вели. Добравшись до самого конца причала и так не обнаружив яхту своей мечты, мы подошли к самой крайней лодке. С виду этот неуклюжий и беспорядочный набор дерева, брезента и пластмассы напоминал реликт. Реликт чего именно я не знаю, скорее всего, плавучего гроба. В лодке сидел мужчина средних лет, свободного места могло бы хватить на четверых-пятерых пассажиров. - За сколько вы могли бы взять нас с собой на морскую прогулку? - Вас четверо? За 3,5 тысячи рублей. - Дороговато. - Если поплывем сейчас, то снижу цену до трех тысяч. - С такой ценой можно подумать. - Может, еще посмотрим, Макс, - одернула нашего парламентера Настя. Нам совсем не нравился прогнивший и ржавый вид лодки. И не нравилась перспектива затонуть у берегов Крыма. - Хорошо, мы еще пройдемся и вернемся. - Давайте. Только побыстрее. Все равно дешевле, чем я предлагаю, никто вас не прокатит. Мы вернулись к тому месту, где пять минут назад шумно переговаривались капитаны. Теперь их стало меньше. Макс подошел к одному из них, к тому, что был громче всех остальных, и кажется шире других тоже. Содержание разговора я не слышал из-за болтовни окружающих. Но могу восстановить его по долетавшим до меня отрывочным фразам. - 4000 рублей?! - воскликнул Макс. - Да это никуда не годится. - А что ты хотел? Ты мой катер видел? - фамильярно и самоуверенно отвечал капитан. - Нам только что предлагали прогулку за три тысячи. - Кто вам такую фигню сказал? - и брат попытался объяснить ему, с кем мы минуту назад успели договориться. - Малёк что ли? Этот пройдоха? Да я сейчас пойду и засуну его в… Следующее слово я не слышал, но сказано оно было с большой экспрессией. Было видно, что перед нами стоит настоящий морской волк, который за словом в карман не лезет. - Запрыгивайте в катер и поедем за три с половиной тысячи. Можете не благодарить, что делаю такую скидку. В нем ощущалась такая сила воли, что не принять предложение было невозможно. Макс с капитаном пожали друг другу руки. - Как к вам обращаться? - спросил брат. - Петрович. Зовите меня Петровичем. Ко мне все так обращаются. Удивительно, но для меня сразу же все встало на свои места. Бывает такое, что человек называет свое имя и его образ обретает окончательную целостность. Петрович. Ну вылитый Петрович! Большой, громогласный, болтливый, пользующийся авторитетом. Ему было лет за пятьдесят, но судя по энергичной жестикуляции, сил хоть отбавляй. Очень бойкий мужик. Он носил очки на веревочке и его лицо украшали пушистые усы, местами окрасившиеся в желтый цвет. На нем была свободная рубашка, застегнутая наполовину и шорты чуть длиннее колена - все выдавало в нем человека, не очень заботащегося о своей внешней притягательности. Нет, его нельзя было назвать капитаном-мечтой для любой девушки. Это был какой-то бюджетный вариант, но неприкрытая харизма влекла к нему. - Плавание займет три часа. Верну вас обратно в восемь. Осторожно. Ступайте на коврик, а потом прыгайте в кабину. Не свалитесь только, а то не хочу вытаскивать вас из-под соседних катеров. И тут он показал на длинный шест, нужный для того, чтобы отталкиваться от причала. Я посмотрел в воду. Там плавали мертвые медузы, куча противных водорослей темно-зеленого цвета. Нет, купаться здесь я совсем не собирался, да потом еще получать по голове палкой. Игра явно не стоила свеч. Мы все благополучно расположились в катере. Катер был довольно симпатичный: белого цвета, метров пять в длину, полтора в ширину (не разбежишься), на носу находился воображаемый капитанский мостик, состоящий из штурвала, по бокам катера располагались скамейки, представляющие собой обычный выступ пластмассового корпуса, смягченный кожаной подушкой для сидения. На каждой из скамеек могли уместиться до трех пассажиров. Итого максимум 7 человек с капитаном. На корме было написано небольшое стихотворение, посвященное морю. Мне не запомнилось его содержание - лишь то, что в нем было две пунктуационных и одна орфографическая ошибки. Больше всего привлекло внимание название катера - «Лето». Было в этом что-то символичное - мой июнь, Черное море, Крым и маленький катер, воплотивший в одном слове всю прелесть этого путешествия. Лето. В этом слове есть что-то магическое. Оно пахнет цветочной пыльцой, костром и свободой. Оно цвета раннего рассвета, голубого неба и молодых глаз. На вкус оно как спелая черешня, лимонное мороженное, сладкая вата и долгожданная любовь. На ощупь лето как шёлк женских волос, как мягкий ковер из свежескошенной травы и теплое, как солнечный зайчик. Лето - это когда убегаешь из дома навстречу несбыточным мечтам, когда не знаешь усталости, когда засыпаешь с друзьями под звездами. Лето всегда с нами.

- Вы первый раз в Балаклаве, так? - завел разговор капитан. - Да, до этого были в Севастополе и Бахчисарае. - И как вам наш город после Севастополя? - Ну… Поспокойнее и меньше. - Это точно, - засмеялся Петрович, - тут вся жизнь начинает кипеть ночью, когда народ собирается на набережной. В каждом ресторане громко играет музыка, танцуют взрослые и дети, везде горят яркие фонари. Очень весело. Тут отчего-то на меня налетели детские воспоминания вечерней Анапы. Счастливые, загорелые люди гуляют по освещенным улицам и наслаждаются теплым южным воздухом. Вокруг замечательные артисты: кто жонглирует, кто предлагает сфотографировать с обезьянкой. Не знаю, как передать эти чувства пятилетнего Кости. - Вам повезло, что вы попали ко мне. Лучше меня никто не расскажет про историю и достопримечательности Балаклавы. Как думаете, какова глубина бухты? - Метров десять-пятнадцать? - Местами доходит до 37 метров. Сама природа сделал всё для того, чтобы подводные лодки могли без проблем проходить в штольню. - 37 метров?! Это же высота нескольких многоэтажек. - Это не всё, что делает эту бухту идеальной для секретной базы. Когда смотришь на скалистый берег бухты с моря, то вход в нее совершенно не заметен. Благодаря узкому извилистому входу в гавань, его трудно обнаружить с моря, если о нем не знаешь. Бывали курьёзные случаи. - Какие например? - Отправляться в плавание в нетрезвом состоянии вообще глупая затея, но особенно здесь. Я знаю парней, которые пьяные вышли из бухты. Когда погода резко ухудшилась и налетел шторм, они поспешили вернуться в Балаклаву. Но вот незадача. Быстро стемнело и увидеть вход в гавань стало гораздо сложнее. Они раза три прошли мимо нужного поворота, пока случайно все-таки не заплыли в бухту. - Как хорошо, что у нас все трезвые, - Азат внимательно посмотрел на Петровича. Он кажется заметил этот испытывающий взгляд, но ничего не ответил. - Что еще интересно, когда на Черном море стоит самая суровая погода, шторм гуляет в 4-6 балов, в бухте царит штиль или легкое покачивание воды. Подобной естественной гавани на Черном море больше нет. - А вы давно живете в Балаклаве? - Нет, я переехал сюда из Ялты лет семь назад. Был раньше военнослужащим, ушел на пенсию, купил на скопленные деньги катер и теперь вожу туристов по окрестностям. - А во сколько обошелся катер? - 50 тысяч долларов. По сегодняшнему курсу довольно дорого. - Ага. Вряд ли эта бизнес-затея окупится до скончания времен, - усомнился Азат. Петрович отвязал катер от причала и очень аккуратно оттолкнулся от понтонного моста. - Вас, наверное, мучает вопрос, откуда у города такое необычное название. - Да, очень, - съехидничал Азат. - Название «Балаклава» с татарского языка переводится как «рыбный мешок». Скоро вы поймете почему. Мы на тихом ходу обошли все остальные пришвартованные катера и двинулись в сторону выхода из бухты. Гавань, стоит сказать, не такая уж большая: 1,5 километра в длину и метров 400 в ширину. Учитывая, что по обе стороны стоят другие суда, места совсем мало. По пути Петрович рассказывал про необычную конструкцию штольни, про модели подводных лодок и ядерный апокалипсис, который не потревожил бы местных военнослужащих.

- Эй, Петрович! Едешь показывать новичкам красоты наших пейзажей? - окрикнул капитана «Лета» такой же моряк на катере. - Ага. А ты все бездельничаешь? - Да. Сегодня без улова, - и товарищ Петровича показал рыбацкую сеть, полностью набитую пойманной рыбой. - Это считается скудным результатом для местных рыбаков, - пояснил нам Петрович. - Вау! - внезапно воскликнула Настя. - Там только что проплыл дельфин! Вон еще один! Такой большой. Мы сразу же бросились к правому борту нашего катера, где сидела Настя. - Ах да, - спокойно отреагировал наш капитан, - дельфины наши лучшие друзья. Вон там, на 3 часа. Мы не сразу сообразили, о каких часах идет речь. - Ну направо, - уточнил Петрович. Мы повернули головы и увидели, как совсем рядом с нашим катером плыл блестящий плавник. - Они здесь частые гости. Совсем не боятся людей. - Вон! Вон! Смотрите! Там целая семейка дельфинов. Какие они хорошенькие! - Настя снимала видео. - Я уже насчитал семь дельфинов. Столько в жизни не видел. Даже в дельфинарии. - Вот вам и ответ, почему «Балаклава» значит «рыбный мешок». Ближе к концу лета дельфины с моря загоняют в Балаклавскую бухту рыбные косяки, которые становятся легкой добычей для них. Местные рыбаки еще с незапамятных времен, зная эту особенность, умело расставляют сети и в сотрудничестве с дельфинами обеспечивают себя едой. - Как здорово! Они действительно умнее тебя, Костя, - восхищенно заметил брат. - Ну спасибо. Пускай они тогда за тебя таскают сумки, - обиделся я. Представление, устроенное для нас дельфинами, действительно было впечатляющим. Казалось, они пытались перещеголять друг друга, красуясь перед нами. Замечательные создания. Добрые. - А вот меня всегда интересовал вопрос. Почему вязанная шапка называется балаклава? Это как-то отно��ится к городу? - Да, история, связанная с Балаклавой, подарила миру этот головной убор. Маленький повод для гордости. - И кто придумал эту зимнюю маску? - Англичане. Во время Крымско-Турецкой войны английские войска захватили Балаклаву и остались здесь на зимние квартиры. Зима выдалась очень суровая, аномальные морозы и сильный морской ветер часто приводили к обморожению ушей и носа. - Да уж, не привыкли эти изнеженные чопорные британцы даже к крымской зиме. - Вот англичане и придумали вязанную шапку с прорезями для глаз, ее они назвали в честь города.

Петрович сидел за штурвалом и, надев очки, вещал с видом профессора истории. Он говорил очень быстро, как будто заучил каждое слово, но слушать его было интересно. В это же время капитан внимательно следил за ситуацией за бортом и на медленном ходу выруливал катер из бухты. Проплыв по извилистому пути, мы наконец-то вышли из гавани. Небо успело рассеяться и над нашими головами сияло яркое солнце, неспешно клонившееся к закату. - Видите тот мыс вдалеке? Туда мы и отправимся. Сначала будем держаться ближе к берегу, а на обратном пути выйдем в открытое море. Мыс находился на весьма почтительном расстоянии от нас и казался крошечным выступом. Берег на протяжении всего нашего пути представлял собой резкий скалистый обрыв высотой в несколько десятков метров. Настоящая стена из камня. Петрович попросил нас распределиться поровну по обе стороны лодки, объяснив, что хоть катер и устойчивый, но стоит быть осторожным. - Если кто захочет поменять сторону катера, нужно обменяться местами, чтобы сохранять баланс. И держитесь за поручни. Вы ведь не хотите вылететь за борт? Капитан включил мотор лодки на полную мощность, и тот без пререканий послушался своего хозяина. На лице Петровича засияла счастливая улыбка. Было видно, какое удовольствие он каждый раз получал, выходя в море. Это была его стихия. Наш катер помчался по невысоким волнам, рассекая воду и щедро поливая нас, пассажиров, холодными брызгами. Ветер задувал в лицо, и капитану пришлось повысить голос, чтобы докричаться до нас. - Видите ту высокую скалу? Вам ничего не напоминает её вид? - Он кажется мне знакомым, - задумавшись, ответил Азат. - Ах да! Я ж видел такую же скалу пять минут назад. - Здесь снимали знаменитую сцену из советского фильма «Человек-амфибия», - пояснил Петрович. - Когда он прыгнул в воду за жемчужиной, которую уронила девушка? - спросил Макс. - Да, именно с этой скалы он и прыгнул. А вон там снимался эпизод из кинокартины «Пираты XX века». - Ничего себе, какое популярное место. - Слева вы можете видеть пляжи Золотой и Серебряный. Очень популярные места. - Отчего же? - Это нудисткие пляжи. Мы понимающе замолчали. Я подумал, хорошо, что сейчас там никто не отдыхает. - А вот мой любимый объект. Видите те два огромных валуна, разделенные трещиной? Когда-то это была большущая глыба, а теперь это произведение искусства. - Потерянное восьмое чудо света? - Можно и так сказать. Издалека камни напоминают кое-что. Знаете песню Глюкозы? - и он попытался спеть «а у меня самая, самая красивая опа». - Вот валун так и называется. В общем, читатель понял, каким простым был наш собеседник. Это вам не великосветская беседа. - Дальше начинается природный заказник. Нам запрещено даже подплывать к берегу, иначе сразу лишат капитанской лицензии. - Там природно-охранная зона? - Якобы да. Но поговаривают, что здесь просто строилась резиденция Януковича, и лишняя пара глаз ни к чему. - А как называется мыс, к которому мы плывем? - Это мыс Айя. - Это какие-то ацтеки придумали? - поинтересовался я. - Неуч. Это греческое слово. «Айос» значит «святой». - Макс включил режим ходячей энциклопедии. Вообще брат с легкостью ответил на половину заковыристых вопросов Петровича о местной истории. - Вот, вы все знаете. Греки считали эти места святыми и хоронили здесь своих предков. - «Айос» он же IOS. Значит «святой». Запомню, - сказал я про себя. - Вот это тоже примечательная скала. Смотрите, какая она ровная. Только если присмотреться, можно увидеть на ней вмятины примерно тридцать сантиметров в диаметре. - И кто их оставил? - Есть небезынтересная история. Говорят, что адмирал Ушаков именно здесь учил своих моряков стрелять из пушек. А те отверстия оставлены пушечными ядрами. Я посмотрел на эту скалу и улыбнулся. Вокруг нас почти ничего не напоминало о двадцать первом веке. Глядя на голубое море, залитое вечерними лучами солнца, нам нетрудно было вообразить, как пару столетий назад на этом же месте стоял линейный корабль «Святой Павел». За штурвалом с гордым видом красовался сам Ушаков, а вокруг суетилась его команда. И мы, молодые матросы, в домотканой одежде, с порохом за поясом, ждем приказа адмирала открыть огонь по несчастной скале. Ух! Сейчас ей достанется. Но вместо похвалы, Ушаков сыплет нас упреками в нерасторопности и неточности ведения огня. И мы с Максом снова заряжаем пушки и стреляем по камню. И так до тех пор, пока не научимся попадать в ту же пробоину, куда выстрелили минуту назад. А Азат в это время натирает тряпкой палубу. А потом будут героические победы в Керченском сражении, при мысе Тендра и Калиакрия и много других славных свершений нашего флота. Тяжело в учении, легко в бою. - А вот здесь во время второй мировой войны пряталась советская подлодка, - Петрович указал пальцем на узкую щель в скале. - Там небольшая пещера, где после рейдов на немецкие корабли скрывались наши моряки. - Кажется, куда ни ткни, обязательно попадешь в какой-нибудь булыжник, обладающий исторической ценностью, - буркнул Азат.

Мыс Айя вблизи представляет собой грандиозное зрелище. Такая суровая монументальность. Словно голова окаменелого гиганта, наклонившегося испить воду. Вот-вот он встанет, осыплются камни, испуганно вспорхнут птицы и он перешагнет через море. Но великан молчит - он застыл навсегда.

- Теперь мы можем возвращаться обратно в Балаклаву. В этот раз мы отплывем подальше от берега. Наш катер развернулся, и мы вышли в открытое море. Погода заметно ухудшилась: чем дальше мы отплывали от скал, тем выше становились встречные волны. Нашему кораблику было тяжело с ними бороться. Нос сильно задирался вверх, когда мы налетали на очередную волну. Поэтому Петровичу приходилось постоянно глушить мотор, чтобы нас не опрокинуло. - Да уж! - кричал наш капитан, который, кажется, тоже занервничал. - Представьте, если бы мы плавали на веслах. Такое путешествие - настоящая мечта для энергичных и молодых. Все время плыть по течению скучно и не полезно, - продолжал говорить Петрович, крепко вцепившись в штурвал. - Гораздо больше удовольствия — бороться с течением, распрямляя спину, и наперекор всему прокладывать дорогу вперед. Особенно когда гребут вместо тебя, а ты сидишь за рулем. - Как бы нам не пришлось грести воду из катера! - говорил Азат, уворачиваясь от очередной волны, решившей обнять его. В конце концов мы решили, что у нас нет ни сил, ни желания бороться со стихией, и мы вернулись к прежнему курсу - ближе к берегу, где волны были спокойнее. На обратном пути Петрович остановился и предложил нам искупаться в открытом море. Макс с Азатом через секунду уже стояли в плавках, готовые прыгнуть в воду. А как же я? По правде говоря, я боюсь воды. Боюсь всматриваться в морскую пучину, пугающе неизвестную �� глубокую. Непонятно, что там водится, и мое воображение самостоятельно заселяет этот мир. Нет, не единорогами и русалками. В этой черной бездне первородных страхов мерещатся невиданные чудовища, огромные водоросли и всякая другая дрянь, которая только и ждет, чтобы вцепиться в мою ногу и утащить на дно. Я взрослый человек и понимаю, что там нет никаких акул и осьминогов размером с грузовик, но страх настолько сросся со мной, что я не могу побороть его. Немудрено, что я предпочел остаться в катере и фотографировать энтузиастов с безопасного расстоянии от воды. - Ух! Холодненькая! - Класс! - Зря ты, Костя, отказался! - Да ладно, я как-нибудь здесь подожду. Мне нежарко, зачем купаться? Азат даже успел немного пообследовать подводный мир с помощью маски аквалангиста. Одним словом, все были счастливы: ребята, что искупались в открытом море, я - что остался стоять на прочном дне катера.

Ровно три часа спустя начала нашей морской прогулки мы пришвартовались к набережной Балаклавы. Уставшие, но довольные мы поблагодарили Петровича за устроенный круиз и сделали совместную фотографию на память. Нам так не хотелось прощаться с «Летом», к которому мы успели привыкнуть. Каждый из нас понимал, что мы покидаем не простой катер, что мы оставляем что-то большее. Увы, всё когда-нибудь кончается. Аккуратно ступая по понтонному мосту, мы шли вчетвером, продолжая покачиваться в такт морским волнам. - Сейчас приму горячий душ и упаду в кровать, - говорил брат. - А когда мы будем ужинать? - поддержал разговор Азат. - Как только отдохнем. Как говорится, поспал - можно и поесть. Поел - можно и поспать. - Мне нравится такой настрой. Мое жизненное кредо без прикрас, - улыбнулся Азат. - Эй! Вы что сейчас в номера? - возмутился я. - Да. А ты что собрался делать? - Мы же собирались поднятьс�� на ту гору, где находится генуэзская крепость, чтобы посмотреть от туда на бухту. - Давай завтра, Костя. - Ну уж нет. Через двадцать минут солнце будет садиться и мы сможем насладиться восхитительным видом. Я посмотрел на своих попутчиков и не увидел ни капли участия и поддержки. - Тогда я пойду один. - Я не могу отпустить тебя одного, - настаивал Макс. - Да что со мной может случиться? Тут подниматься-то десять минут. Обратно дорогу я знаю. Макс постоял, подумал. - Ладно, только осторожно там. Внутри я услышал чей-то крик «Ура!». Я чувствовал, что обязан подняться туда сейчас, что я не пожалею. Я вскинул портфель с фотоаппаратом на плечо и побежал вверх по улицам в сторону видневшихся разрушенных башен. Времени оставалось немного, нужно было успеть подняться до заката солнца. Как я уже говорил, бухта окружена со всех сторон довольно высокими возвышенностями, на одной из которых когда-то находился форпост генуэзцев. Крепость, вернее то, что от нее осталось, называется Чембало. По сути это несколько сторожевых башен, соединенных между собой стеной. Но местоположение выбрано очень удачно, от туда просматривается вся Балаклава и виден морской горизонт, что позволяло следить за приближением вражеского флота. Если вы когда-нибудь держали в руках открытки с изображением Балаклавы, то скорее всего эти фотографии были сделаны именно с той горы, на которую я спешно взбирался. Закат обещал быть выдающимся. Небо и редкие облака приобрели розоватые оттенки, которые становились все насыщеннее. За соседний холм, не торопясь, прятался солнечный диск, окрашивая скалы, дома, бухту и лица попадавшихся мне по пути людей в приятный красный цвет. Я уже представлял, какими красивыми выйдут мои кадры, но тогда еще не знал на сколько. Главное не опоздать. Тропинка, ведущая на верх, оказалась не самой безопасной. Из под ног постоянно выскальзывали маленькие камни. Сухая земля срывалась с места, и я пару раз чуть не потерял равновесие. Преодолев первую башню, расположенную у подножья холма, я ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег. Немногие прохожие, в большинстве своем уже спускавшиеся с крепости, удивленно смотрели мне вслед. Наконец-то широкими прыжками я взобрался на самый верх горы. Я остановился, чтобы восстановить дыхание, а когда поднял голову, ахнул. Мне никакими словами не передать тот завораживающий вид, открывшийся передо мной. Этот живописный пейзаж нужно было видеть. Я стоял с широко раскрытыми глазами, потеряв дар речи, и даже не сразу вспомнил, что нужно достать фотоаппарат. Со всех сторон меня окружала какой-то невероятной красоты картина. Вся Балаклава была как на ладони, укрывшись в уютной бухте. Местами уже горели уличные огни, у набережной заманчиво блестели яхты, и снизу доносилась музыка веселых песен. По другую стороны пролива висела раскалившаяся лампа - июньское солнце в полной своей красе. А прямо передо мной до самого края горизонта, до куда только мог видеть человеческий глаз, шумело море. Голубая вода встречалась с небесным огнем. Ночь встречалась с вечером. А я встречался с жизнью - о большем и нельзя мечтать. Я присел на камень и снова огляделся. Вокруг меня росли красные маки и разноцветные полевые цветы, которые манили своим ароматом. Я медленно дышал, наслаждаясь каждым моментом. От подобного впечатления у меня даже закружилась голова, наверное, от того, что я так быстро взбежал на холм. В эту секунду так хотелось разделить чудо с другим человеком. Теперь я нисколько не жалел, что не пошел с остальным в номер. Я бы никогда себе этого не простил. И еще я понял, что был бы плохим сторожевым на службе у генуэзцев. Я просто не смог бы налюбоваться местными закатами и пропустил бы мимо целый флот. Да, это лучшее из природных творений, что я когда-либо видел.

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким бодрым. Я и забыл, что несколько дней подряд просыпался с рассветом, забыл, сколько километров мы сегодня прошли и проплыли. Я ощущал невероятный прилив сил и умиротворение. Мне хотелось, чтобы этот миг длился вечно, чтобы солнце замерло и время остановилось. Я хотел, чтобы зима никогда не настала.

Я медленно спустился с вершины холма и отправился по узким улочкам Балаклавы в гостиницу «Гомер». Что ж, если бы я был столь же великим писателем, то моя «Одиссея» поведала бы миру о прекрасных днях и открытиях, сделанных мной в Крыму. Четвертый день нашего пребывания на полуострове подходил к концу, и я был счастлив осознавать, что впереди нас ждет столько же. Тут я остановился у овощного ларька, который уже не работал. «Сегодня 20-ое? Значит, завтра наступит 21-ое июня?», - вдруг спросил я себя. «Так скоро! Я ведь совсем не готов». Я посмотрел на небо, где начали загораться южные звезды. «Что-то будет…» - и с большими надеждами отравился навстречу своему двадцатилетию.

1 note · View note