#ivan bunin

[mournfulroses]

Ivan Bunin, from Sunstroke: The Selected Stories of Ivan Bunin; "Cold Fall,"

[petaltexturedskies]

Find me, dearest, in the darkened garden now, while everyone's asleep and only stars look down on us

Ivan Bunin, from "Mitya's Love" in The Collected Stories of Ivan Bunin

[abatelunare]

- Tu vuoi fare il lupo, ed hai una coda da cagnolino. (Ivan Bunin, Il villaggio).

[lairreparablefugadeltiempo]

Lato miłości (Feliks Falk, 1994)

[a-h-mad-hish]

"Again those glassy rose stars in the evening twilight looked like something from the bottom of the sea."

- Ivan Bunin (1870-1953), a diary note of June 2 / 15, 1919, Odessa, from “Cursed Days. A Diary Of Revolution”

[vestalevelata]

Ivan Bunin

[books-things]

10 апреля 1916 года в газете “Русское слово” опубликован рассказ Ивана Бунина “Легкое дыхание”

В основе сюжета рассказа “Легкое дыхание” — история гимназистки Оли Мещерской, застреленной казачьим офицером на вокзале среди толпы народа. Произведение, названное критиками «самым знамениты��» и «самым чувственным» рассказом Бунина, вызвало интерес исследователей как с художественной, так и с социально-психологической точки зрения. Рассказ (наряду с другими произведениями Бунина) лёг в основу снятого в 1994 году фильма «Посвящение в любовь».

По свидетельству Бунина, «Лёгкое дыхание» он написал во время пребывания в имении Васильевском Орловской губернии. В марте 1916 года к писателю обратились из московской газеты «Русское слово», выпускаемой Иваном Сытиным, и попросили предоставить редакции какое-либо произведение для публикации в пасхальном номере. Иван Алексеевич дорожил отношениями с этим изданием, платившим неплохие гонорары, однако сочинений, готовых к печати, у него в ту пору не было.

Замысел нового рассказа, получившего название «Лёгкое дыхание», родился почти мгновенно: писатель вспомнил, как во время прогулок по Капри он попал на небольшое кладбище. Внимание Бунина привлёк могильный крест с медальоном, на котором была изображена жизнерадостная девушка со смеющимися глазами. Её история возникла в сознании прозаика моментально: «Девушку эту я тотчас же сделал мысленно русской, Олей Мещерской, и, обмакнув перо в чернильницу, стал выдумывать рассказ с той восхитительной быстротой, которая бывала в некоторые счастливейшие минуты моего писательства». Произведение было опубликовано в «Русском слове» 10 апреля 1916 года.

Рассказ, композицию которого литературовед Александр Жолковский сравнил с кинематографическим монтажом, построен таким образом, что хронология событий в нём перемешана. Если бы Бунин описывал их в той последовательности, как они происходили, то история Оли Мещерской, по мнению Льва Выготского, выглядела бы так: детство → юность → эпизод с гимназистом Шеншиным → разговор с подругой о лёгком дыхании → приезд Алексея Михайловича Малютина → связь с Малютиным → изложение впечатлений в дневнике → последняя зима и каток в саду → связь с безымянным казачьим офицером → диалог с начальницей гимназии → роковой выстрел на вокзале → похороны → признания офицера следователю → могила. Автор, перемешав эпизоды, создал рассказ из восьми частей, каждая из которых, как писал литературовед Семён Вайман, сродни отдельному разделу моцартовского «Реквиема»: «Здесь и гнев, и отчаяние, и картины Страшного суда, и светопреставление, и торжественная высота финала». Эта сложная композиция позволяет вслед за рассказчиком двигаться к «каким-то потаённым пружинам Олиной жизни».

Сам рассказчик на протяжении долгого времени выглядит предельно отстранённым от происходящего — он ведёт повествование ровным тоном, без эмоций и оценок; порой история Мещерской в его изложении напоминает документальную хронику. Отношение рассказчика к героине проявляется лишь в финале, когда он упоминает про «лёгкое дыхание» погибшей гимназистки. Бунин, начав рассказ с описания кладбища и ветреного апрельского дня, закольцовывает сюжет: в последних строчках произведения упоминается про то, как лёгкое Олино дыхание «снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном осеннем ветре».

И все прежде данные автором описания могилы, и апрельской погоды, и серых дней, и холодного ветра, — все это вдруг объединяется, как бы собирается в одну точку, включается и вводится в рассказ; рассказ получает вдруг новый смысл… это не просто русский уездный пейзаж, — это все рассеянное в мире легкое дыхание.

[beautiful-contrast]

From The Collected Stories by Ivan Bunin,

[ahmetcumhur-blog]

[bracketsoffear]

The Appointment in Samarra (Somerset Maugham) "It's literally only a page long, just read it."

The Gentleman from San Francisco (Ivan Bunin) "A 58-year-old American from San Francisco, having acquired a great fortune, sets off with his wife and daughter on a world tour. After a luxurious cruise, they arrive in Naples, where he is dismayed by the unusually bad winter weather and finds that the city does not meet his expectations. They then go to Capri, where he abruptly dies in the lobby of his fancy hotel, causing a stir among the rich clientele. The second half of the story is concerned with the change in the once-deferential staff's attitude towards the gentleman, and in the dehumanizing way in which his body is treated as it makes its journey out of Italy.

The Gentleman From San Francisco is a great reminder that death can come anytime, anyplace. The Gentleman could be anyone, which is why I believe the character remains unnamed throughout the story."

[mournfulroses]

Ivan Bunin, from Sunstroke: The Selected Stories of Ivan Bunin; "Zoyka and Valeriya,"

[petaltexturedskies]

Ivan Bunin, from "Mitya's Love" in The Collected Short Stories wr. c. 1925

[abatelunare]

- Quel ch'è tuo non occorre che me lo regali: non ne ho bisogno; ma ricordati ciò che ti dico: quello ch'è mio non lo cedo, neppure se è un ravanello! (Ivan Bunin, Il villaggio).

[lairreparablefugadeltiempo]

Lato miłości (Feliks Falk, 1994)

[beigepear]

"I can't stand all those deranged Kirillovs, Svidrigailovs, Ivan Karamazovs, Lyadashchenkos or Ferdyshenkos. Let the whole world tell me that it's genius, I can't stand it, period. And I'm convinced that I'm right… But something about [Dostoevsky] is astonishing. This beggarly, soggy, dark St. Petersburg, rain, slush, worn-out overshoes, cats on the stairs, this hungry Raskolnikov, with burning eyes and an axe behind his back, going up to the old pawnbroker…. it's astonishing. Pushkin's St. Petersburg is shiny, ceremonial, "I love thee, Peter's bold creation", but [Dostoevsky] was the first to show something quite different, the underside of Pushkin…" "Wasn't it Gogol?" "Yes, Gogol, that's right. Akaky Akakievich and all that... that's right! But Gogol's a cartoon writer. Glorious, marvelous, extraordinary, but still a cartoon." This definition of Gogol as a cartoon, Adamovich writes, I heard from Bunin several times and several times asked him to clarify where he sees cartoonishness. But I did not succeed. "Well, cartoon… don't you know what a cartoon is? Gogol is a cartoon, too."

Ivan Bunin on Dostoevsky and Gogol, from the memoirs of Georgy Adamovich, 1988

[books-things]

9 ноября 1933 года в Грассе Иван Бунин узнал по телефону о присуждении ему Нобелевской премии по литературе

Иван Бунин стал первым русским писателем, удостоившимся этой престижной награды. На Нобелевскую премию его номинировали четыре раза. И только 1933-й год, когда Бунин уже и не надеялся, стал для него счастливым.

О присуждении премии было объявлен�� месяцем ранее, 10 ноября. В официальном документе, полученным Буниным из Нобелевского комитета, говорилось: «Решением Шведской академии от 9 ноября 1933 года Нобелевская премия за этот год присуждена Ивану Бунину за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер».

Сам же Иван Алексеевич полагал, что такой чести удостоен за автобиографический роман «Жизнь Арсеньева», который он писал в эмиграции и закончил только к 1930 году.

6 декабря Бунин в компании жены и близких друзей прибыл в Стокгольм, где проходила церемония награждения. Поэтесса Галина Кузнецова, сопровождавшая писателя, оставила воспоминания об этом дне.

(Из воспоминаний Галины Кузнецовой) «На вокзале в Стокгольме встретила уже толпа – русская и шведская. Какой-то русский произнёс речь, поднёс хлеб-соль на серебряном блюде с вышитым полотенцем».

Все шведские газеты опубликовали фотографию Ивана Бунина с караваем хлеба и солонкой на подносе, покрытым белым полотенцем с красной вышивкой.

Много лет спустя все эти вещи вместе с чемоданом, с которым Бунин ездил в Стокгольм, были показаны на первой выставке даров Российского фонда культуры. Их вместе с коллекцией книг, портретов и личных вещей писателя в 1988 году передала в Россию профессор Эдинбургского университета Милица Эдуардовна Грин. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, лично ездивший за коллекцией в Шотландию, в интервью газете «Известия» говорил:

(Из интервью Д.С. Лихачёва) «Недавно я встречался с Милицей Грин в Эдинбурге, и она передала личные вещи Бунина для Орловского музея. Среди даров – серебряный поднос с солонкой. На нём в декабре 1933 года в честь присуждения Нобелевской премии русские в Стокгольме преподнесли писателю хлеб-соль».

На лицевой стороне солонки выгравирована монограмма «ИБ», на обороте гравировка «От русских в Стокгольме в память 10.12.1933». Сегодня реликвии хранятся в бунинской коллекции в музеях Орла и Ельца.

Но вернёмся в Стокгольм 1933 года. Раздача премий лауреатам ежегодно происходит всегда 10 декабря и начинается ровно в пять часов вечера.

(Из воспоминаний И.А. Бунина) «В этот день стук в дверь моей спальни раздаётся рано, с вечера было приказано разбудить меня не позднее восьми с половиной. Вскакиваю и тотчас же вспоминаю, что за день нынче: день самый главный. На часах всего восемь, северное утро едва брезжит, ещё горят фонари. 10 декабря – дата смерти Альфреда Нобеля, и потому я с утра должен быть в цилиндре и ехать за город, на кладбище, где надо возложить венки и на его могилу, и на могилу недавно умершего племянника его, Эммануила Нобеля. Официальное приглашение на торжество рассылается лауреатам за несколько дней до него. Оно составлено (на французском языке) в полном соответствии с той точностью, которой отличаются все шведские ритуалы».

Вот дословный текст той телеграммы: «Господа лауреаты приглашаются прибыть в Концертный зал для получения Нобелевских премий 10 декабря 1933 г., не позднее 4 ч. 50 м. дня. Его Величество в сопровождении Королевского дома и всего Двора пожалует в Зал, дабы присутствовать на торжестве и лично вручить каждому из них надлежащую премию, ровно в 5 ч., после чего двери Зала будут закрыты и начнётся само торжество».

В Концертный зал надо было приехать ровно в назначенное время – шведы никогда не опаздывают, но и слишком рано приезжать тоже не полагается.

(Андрей Седых, секретарь И.А. Бунина) «Мы поднимались по монументальной лестнице при красноватом, неровном свете дымных факелов, зажжённых на перроне. Зал в это время был уже переполнен… За несколько минут до начала церемонии, на эстраде, убранной цветами и задрапированной флагами, заняли места члены Шведской академии. По другой стороне эстрады стояли четыре кресла, заготовленные для лауреатов. Ровно в 5 ч. с хоров грянули фанфары, и церемониймейстер, ударив жезлом о пол, провозгласил: «Его Величество король!»

В зал вошёл король Густав V – высокий, худощавый, элегантный. За ним шли попарно члены королевской семьи, Двор. Снова зазвучали фанфары – на этот раз для лауреатов. Бунин вошёл последний, какой-то особенно бледный, медлительный и торжественный.

Первый ряд кресел заняли члены королевской семьи. Король – в центре. Во втором – дипломаты. В следующем семья Нобель, Олейниковы. В четвёртом ряду – Вера, Галя, старушка-мать физика-лауреата, как вспоминал потом Иван Алексеевич.

(Из воспоминаний И.А. Бунина) «Я иду к королю. Шёл я медленно. Спускаюсь по лестнице, подхожу к королю, который меня поражает в этот момент своим ростом. Он протягивает мне картон и футляр, где лежит медаль, затем пожимает мне руку и говорит несколько слов. Я отвечаю ему».

Звучат аплодисменты. Начинаются поздравления.

(Из воспоминаний И.А. Бунина) «Король уходит, и мы все в том же порядке уходим с эстрады в артистическую, где уже нас ждут друзья, знакомые, журналисты. Я не успеваю даже взглянуть на то, что у меня в руках. Кто-то выхватывает у меня папку и медаль и говорит, что это нужно где-то выставить. Затем мы уезжаем, еду я с этой милой старушкой-матерью. Она большая поклонница русской литературы, читала в подлиннике наших лучших писателей».

Лауреатов повезли в Гранд-отель, где должен был состояться банкет, даваемый Нобелевским комитетом. На торжестве присутствовали кронпринц, многие принцы и принцессы, перед которыми лауреатов и их близких представили королевской семье, и на котором каждый лауреат произнёс речь.

(Из воспоминаний И.А. Бунина) «Мой диплом отличался от других. Во-первых тем, что папка была не синяя, а светло-коричневая, а во-вторых, что в ней в красках написаны в русском билибинском стиле две картины, – особое внимание со стороны Нобелевского комитета. Никогда, никому этого ещё не делалось».

Ивану Алексеевичу Бунину вручена папка с Нобелевским дипломом, медаль и чек на 715 тысяч французских франков. Сегодня оригинал диплома находится в университете в Лидсе.

Популярность и авторитет Ивана Бунина после присуждения ему Нобелевской премии невероятно возросли. Со страниц русских эмигрантских газет долго не сходили фотографии лауреата и материалы о нём. Как сообщала передавица газеты «Последние новости», всероссийская известность Бунина превратилась в мировую славу. И это стало большой моральной победой русской литературы

В Российском фонде культуры хранятся уникальные кадры фотохроники, которые, казалось, уже утрачены навсегда. Плёнка донесла пышное торжество, банкет и само получение премии. Неповторимый облик Бунина, его царственная осанка, лицо Веры Николаевны Муромцевой-Буниной, шведского короля и принцессы ��ибиллы. Здесь же редкая фотография, на которой Бунин улыбается. Обычно он был серьёзным и даже мрачным.