viktoriyajl

[viktoriyajl]

Примечания к прогнозам погоды.

Аллея со статуями из затвердевшей грязи, похожими на срубленные деревья. Многих я знал в лицо. Других вижу впервые. Видимо, это – боги местных рек и лесов, хранители тишины, либо – сгустки чужих, мне невнятных воспоминаний. Что до женских фигур – нимф и т. п. – они выглядят незаконченными, точно мысли; каждая пытается сохранить даже здесь, в наступившем будущем, статус гостьи. Суслик не выскочит и не перебежит тропы. Не слышно ни птицы, ни тем более автомобиля: будущее суть панацея от того, чему свойственно повторяться. И по небу разбросаны, как вещи холостяка, тучи, вывернутые наизнанку и разглаженные. Пахнет хвоей, этой колкой субстанцией малознакомых мест. Изваяния высятся в темноте, чернея от соседства друг с дружкой, от безразличья к ним окружающего ландшафта. Заговори любое из них, и ты скорей вздохнул бы, чем содрогнулся, услышав знакомые голоса, услышав что-нибудь вроде «Ребенок не от тебя» или: «Я показал на него, но от страха, а не из ревности» – мелкие, двадцатилетней давности тайны слепых сердец, одержимых нелепым стремлением к власти над себе подобными и не замечавших тавтологии. Лучшие среди них были и жертвами и палачами. Хорошо, что чужие воспоминанья вмешиваются в твои. Хорошо, что некоторые из этих фигур тебе кажутся посторонними. Их присутствие намекает на другие событья, на другой вариант судьбы – возможно, не лучший, но безусловно тобою упущенный. Это освобождает – не столько воображение, сколько память – и надолго, если не навсегда. Узнать, что тебя обманули, что совершенно о тебе позабыли или – наоборот – что тебя до сих пор ненавидят – крайне неприятно. Но воображать себя центром даже невзрачного мирозданья непристойно и невыносимо. Редкий, возможно, единственный посетитель этих мест, я думаю, я имею право описывать без прикрас увиденное. Вот она, наша маленькая Валгалла, наше сильно запущенное именье во времени, с горсткой ревизских душ, с угодьями, где отточенному серпу, пожалуй, особенно не разгуляться, и где снежинки медленно кружатся, как пример поведения в вакууме.

И.А.Бродский. 1986

[viktoriyajl]

Прекрасная вещь — довольство, безболезненность, эти сносные, смирные дни, когда ни боль, ни радость не осмеливаются вскрикнуть, когда они говорят шепотом и ходят на цыпочках.

Герман Гессе. Степной волк.

[viktoriyajl]

Падучая звезда, тем паче — астероид на резкость без труда твой праздный взгляд настроит. Взгляни, взгляни туда, куда смотреть не стоит.

Иосиф Бродский.  Пятая годовщина (4 июня 1977 года)

[viktoriyajl]

... именно благодаря идеям одежда становятся неподвластной времени. Важной. С ней что-то связано. Это как ностальгия. Или понимание, что всегда любил Париж. Ностальгия по чему-то, что ты уже и так знаешь. И когда ты встречаешь это что-то в жизни, тебе сразу все ясно. Это что-то ты понимаешь узнаешь. И если у меня есть талант, я думаю, он заключается в этом.

Вивьен Вествуд.

[viktoriyajl]

Chill Wall Hook

[viktoriyajl]

...и ... туда тоже не надо! Между прочим нежно все там.

E.R.Kim.

[viktoriyajl]

...воспитанная наукой привычка верить только в то, что можно удостоверить, — не должна мешать вам ценить работу самой высокой способности человеческого духа — воображения, когда оно трудится над такими предметами, к которым неприменимы никакие другие способности.

Джон Рёскин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

[viktoriyajl]

С математической точностью, не знающей ни отклонений, ни исключений, искусство нации всегда является показателем ее нравственного уровня.

Джон Рёскин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

...главный недостаток воспитания вытекает из великого заблуждения — из предположения, что благородный язык есть предмет легко доступной сноровки, грамматики или акцента, а не тщательное выражение правильных мыслей.

Джон Рёскин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

Раз мы учимся изящно писать по образцу древнего автора, то склонны думать, что и он писал по образцу ещё более раннего.

На самом же деле никогда возвышенный и правильный стиль не имел другой основы, кроме искреннего сердца.

Джон Рёскин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

Повторяю, то, что нам приходится оплакивать, не есть ни порочность, ни эгоизм, ни тупоумие, а безнадёжное школьническое легкомыслие, отличающееся от легкомыслия настоящих школьников только тем, что не подлежит исправлению, потому что не признает никаких учителей.

Джон Рескин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

Законы могут быть полезны юной нации, как ортопедический корсет полезен слабому ребёнку, но не выпрямить ему сгорбленной спины старой нации.

Джон Рёскин. Сезам и Лилии. Лекции об искусстве.

[viktoriyajl]

Как странно понимать, что это чьё-то, не ваше дело... А вы-то так почувствовали, так полюбили, так поняли! А это — зависть.

Вы так бескорыстно, так всем сердцем восхищены, что на вас начинают смотреть косо, подозревать в задней мысли. А какая — задняя, когда она впереди и вы гоните её перед собой, боясь отстать.

Андрей Битов. Книга путешествий. Выбор натуры. Грузинский альбом.

[viktoriyajl]

... он живет, а не выживает, они как бы не упорны. Выжить можно лишь в новом качестве, а прежнее качество — это ваша душа, а другой у вас нет.

Верность обрекается на умирание, измена на жизнь.

Андрей Битов. Книга путешествий. Грузинский альбом. Выбор натуры.

[viktoriyajl]

Вряд ли ещё где-нибудь можно найти такие уютные переходы для обветшалой или изношенной психики, как в этом городе. В нем вы не сойдёте с ума, в него поместится и ваше сумашествие. В этом городе ещё сохранилось место для городского сумасшедшего, всеобщего любимца и баловня.

Этот огромный город бесконечно сбудется для вас.

Он будет сбываться, как пожелание, как сон,—за каждым поворотцем. ... И этот постоянный выход в новое, чуть в то же время прежнее, пространство успокоит, утешит, умиротворит.

Андрей Битов. Книга путешествий. Выбор натуры. Грузинский альбом.

[viktoriyajl]

Пытаясь доказать, что что-то является чем-то, ты теряешь это всецело.

Сюжет обладает той особенностью, что должен оказаться исчерпанным. Вступив в него, другим лабиринтом не выйдешь. Стоит сделать что-либо один раз, как ты уже приобрёл опыт; стоит приобрести опыт, как он тут же окажется неупотребимым, зато тебя призовут если не в специалисты, то в свидетели: «Иванов умер на ваших глазах? — Так вот Сидорову нехорошо». В этом смысле специализироваться — это подчиниться первому случаю: стоит сказать «раз», потребуется считать до трёх.

Стоит решиться — само пойдёт в руки...

Андрей Битов. Выбор натуры. Грузинский альбом. Покойся с миром 3.12.2018