aenebloede

[aenebloede]

Металл&Пластик

Шаткое здание выглядело лишним на окружающем фоне. Деревянные перекрытия давно накренились, облицовка стен была содрана беспощадными когтями времени. Настоящий рудимент в эпоху стальных монстров, одновременно нелепый и трагичный.

Может, поэтому меня сюда так и тянет? В этом мире, который отторгает все живое, даже мертвая деревянная хибара кажется ближе, чем все остальное. Наверное, я привязан к этому месту, ведь только в нем я вижу связь с тем, чем являюсь. Нет, это уже давно не про меня.

Этот заброшенный бар напоминает мне о том, чем я когда-то был.

На полу лежала листовка. Одна из тысяч листовок, которые попадались мне вокруг за столетие. «Больше не нужно страдать, больше не нужно превозмогать. Ваше будущее начинается с вас - так примите же его! Импланты, бионика, кибернетика. Наш век пройдет под эгидой слова «Интеграция»!».

Я пнул эту лживую тварь, чтобы ветер унес ее куда подальше. «Интеграция», мать всех бед. Сколько лет назад люди начали уродовать свое тело железом?Пластиком?

Сейчас уже невозможно встретить человека, который жил бы всего сто лет. Страдал катарактой, гипертонией, да чем угодно. Отвратительно стерильное, «правильное» человечество. Неживое.

Да, эта мысль может показаться невероятно глупой в наше время. Как можно отвергать то, что позволит тебе преодолеть ограничения природы? Никакой старости, никаких болезней - ах, какие сладкие речи! Только вот они явно перестарались.

Видите ли, я являюсь чем-то вроде реликта своего времени. Сопротивлялся всему этому, пока только мог. Знаменитая революция кибернетики обернулась тотальным порабощением. Я сбежал, когда количество модификаций в моем организме вызвало у меня настоящий личностный кризис. Они поддерживают мое тело, но большего я не хочу. Я хочу остаться человеком.

Я хочу себя тешить мыслью о том, что я им еще являюсь. Хоть это они не смогли забрать у меня.

Прогнившие половицы заскрипели, выдавая вошедшего. Я повернулся ко входу, отчего стул подо мной жалобно скрипнул. В перекошенных дверях стояла фигура, закутанная в плащ-пыльник. О��мотрев помещение, прибывший остановил взгляд на мне. Во взгляде я прочел глубоко закопанную грусть, но он явно удивился мне.

Только вот есть одно но - глаза были явно механические, и ничего там нельзя было прочесть. Моя фантазия сама дорисовала эти детали, будто пытаясь очеловечить гостя.

Взгляд рассекал пыльную комнату, словно две тусклые фары. Старые ламповые глаза, надо же! Не видел таких десятки лет, ведь это одна из первых моделей искусственных глаз, настоящий раритет. Пластиковая кожа - ранние попытки заменить биологическое более совершенным - была изношена. Старик выглядел довольно нелепо, но что-то в его древних глазах привлекало меня, будто магнит.

«Я не ожидал увидеть тут…кого-то.» - слова прозвучали чуждо в этом затхлом могильнике.

Я удивился не меньше. Раньше тут находился бар, еще в прошлом столетии. В голове роились смутные воспоминания: когда-то я тут был. Сидел вот за этой стойкой, в компании обычных людей. Это было так давно.. Сейчас это не более чем символ минувших лет, ведь люди перестали пить. Нет, не из гражданской ответственности. У людей банально отпала нужда в пищеварении.

Я встал и медленно прошел к нему, вздымая клубы пыли. Протянул руку.

Он ее пожал. Ощущение, словно тебе сжали руку тисками. Значит, мой гость тоже интегрирован. Но, очевидно, не полностью. Эти глаза…Да и общее впечатление было очень необычное. Поверьте, в эпоху глянца и слепящей чистоты, старость воспринимается как нечто ненормальное.

А ведь всего сотню лет назад старость была так же естественна, как ветер или свет солнца. Нормальный этап в жизни человека.

«Скажи мне, с каких пор старость воспринимается как нечто ненормальное?»

Вопрос, кажется, нисколько не удивил моего собеседника.

«Друг мой, а что в этом мире считается нормальным? Вот эти пародии на людей, которые имеют больше общего с холодильником, чем с живым существом, они нормальны?”

На последних словах он засмеялся скрипучим, но отнюдь не злым смехом. Была в его голосе удивительная для такого возраста мягкость. И затаенная грусть.

Эта шутка сблизила нас, заставила проникнуться ситуацией. От того, что тут был человек, рот сам растянулся в глупой улыбке.

Старик ��аметил её и похлопал меня по плечу, словно отец. Даже не помню, какие были у меня родители. Они умерли ещё до “революции над смертью”, как любят говорить. И хоть их сейчас нет, порой я спрашиваю себя: “лучше ли смерть, чем существование сегодняшнего человека?”

Я повернулся к потрескавшейся барной стойке. На дереве еще были видны следы от тысяч стаканов, которые путешествовали от одного человека к другому.

"Прошли те времена, когда людям нужно было все это," — его голос прервал мои мысли, и он широким жестом охватил взглядом зал вокруг нас.

«Что для тебя такое человек? Чем дольше я живу, тем слабее понимаю. Биологически мы уже даже на гибрид не смахиваем, но никого это не волнует. Что вообще такое человек? Почему мы отходим все дальше от самих себя?»

Прошло несколько минут, во время которых старик сидел, сгорбившись. Он будто пробовал этот вопрос на вкус, выбирая для себя ингредиенты, прислушиваясь к ощущениям. Его глаза при этом едва заметно мигали.

Было что-то магическое в этом моменте. Два отщепенца, сидящие в богом забытом баре, размышляющие о фундаментальных вопросах мироздания.

Казалось, его размышление заняли вечность. Сперва он говорил медленно, словно взвешивая слова, но голос его сделался плавнее, глубже.

-Раньше такой вопрос приписывали к гуманизму. Есть лагерь людей, добрых и порядочных, а всякие изверги не имеют права называться людьми. Это была чисто общественная оценка “человечности”. С ростом технологий, человеку стали приписывать обязательную тягу к совершенствованию своего тела, желание разорвать цепи природы. Человек всегда стремился побороть природу, выбить свое место под солнцем любой ценой. Но затем прогресс стал выше морали.

Оборвав свою речь, он обернулся ко мне. Сквозь его взгляд на меня будто смотрело само Время. Пыльное, покинутое, тоскливое.

-Вот посмотри на мои глаза. Они передают даже больше спектров цвета, чем обычные глаза. Но являются ли они *моими?*

На этих словах он закрыл глаза руками, отчего я ужаснулся. “Неужели собирается их вырвать? Господи, он хочет от них избавиться!”

Я инстинктивно протянул руку, положил её старику на плечо. Тот вздрогнул, но руки опустил. Глаза по прежнему мигали.

-Хотел бы я услышать запах этого места. Пыль, старое дерево.. Запах настоящего мира.

-Но у тебя же..

Я остановился на полуслове. Нет у него нормального носа, ни один орган бы не прожил столько же, сколько он живет. Точно не знаю, сколько ему лет, да и значения это не имеет. Выглядел он по меньшей мере древним, но дело не в состоянии его тела, а в психике. Хоть он и живой, и функционирует нормально, но уже ничто не поможет психике, которая состарилась.

-Я хотел бы *почувствовать этот запах сам. Своим телом.*

Мои рецепторы(механические, естественно) улавливали запах металла, сгоревшего пластика и машинного масла вперемешку с пылью, которая оседала здесь годами.

-Есть ли в нашем мире хоть что-то настоящее, сынок? Я вижу не своими глазами, слышу не своим носом. Я двигаю ртом, но это лишь имитация, ведь наши голоса давно синтезированы, ведь так “удобнее, прочнее, долговечнее”,да? Любимое трио компании Интеграции, чтоб их. Ты не лучше. Современнее, прочнее, но ведь ты тоже всего лишь машина, как и я.

Тут я просто не мог смолчать.

-А разве имеет значение, из чего я сделан? Металл ли, или кровь и плоть? Что это, в конце концов, меняет?

-Ты по-своему прав. Только эти аргументы разбиваются одним простым фактом: ты сидишь здесь. Зачем?

А ведь действительно. Зачем я приходил в это место несчетное количество раз, сидел тут часами, размышляя? Если я считаю современных людей людьми, то меня не должно тянуть сюда, я не должен задаваться подобными вопросами.

Старик сидел, ухмыляясь.

Разговор неспешно протекал, словно стирая само понятие времени. Раньше тут лилось рекой пиво или виски, сейчас же - тоска, непонимание, злость. Чем больше мы говорили, тем больше крепло во мне сознание, одна простая истина - человеком есть тот, кто задает себе вопрос. Животные не спрашивают себя ни о чем, современные гибриды не размениваются на такие архаичные вопросы. Что я такое? Что определяет меня, как вид? Как личность? Мне кажется, только человек способен спрашивать себя о подобном.

Долго, очень долго мы двое сидели там. Магия этого места, этого момента полностью захватила нас, ведь как нужен человеку душевный разговор!

Наша эпоха стала настолько стерильной, чистой, броской и яркой, что потеряла свою суть. Нету никакой живости, нету души. Лишь оболочки, пустые тела, погруженные в море неона и искусственного света. Уже не осталось ничего по-настоящему живого.

И посреди всего этого сидим мы двое. Покосившийся бар, который приютил два памятника ушедшей эпохи. Он и я. И сотни вопросов, ответы на которые мы сможем вместе найти. Бар укроет нас от прожекторов, от нестерпимого света новой эпохи. Позволит нам остаться тем, что мы так давно потеряли.

[aenebloede]

Урочище

Глубинка встретила меня кусающим морозом и унылыми цветами. Серый горизонт, кривые деревья, бурая земля - и звенящая тишина. Признаюсь, от этого даже самый опытный путешественник бы содрогнулся. Уже давно я люблю бродить в одиночку там, где не встретишь других, но пока остальные взбираются на горы или путешествуют лесами, я исследую дикие земли, которых вы не найдете в путеводителях.

Эти места отзываются тихим шорохом, легкой дрожью в коленях. Тишина, от которой закладывает уши, редко прерываемая случайным зверем или звуком леса. Невероятный простор, от желания охватить взглядом который кружится голова. Ощущение пустоты и абсолютного одиночества - прекрасный антидот от городской жизни, поэтому я иногда позволяю себе такие затяжные походы. И все эти леса, реки, поля - только мои!

Пробираясь по склону, я заметил блик впереди. Там, в роще деревьев, что-то едва отражало солнечный свет. С замиранием сердца я двинулся вперед, одолеваемый смутной тревогой. Отблеск был совсем тусклый, однако он так сильно выбивался от пейзажа вокруг, что я сразу зацепился за него взглядом. После многих дней пути это было чем-то действительно новым.

Оказалось, что это какая-то покосившаяся хибара, а блеск исходил от гнилого ведра, стоявшего на краю поросшего колодца. Я задумчиво почесал затылок и достал карту, которой меня снабдил один старик в городке пяти дней ходу отсюда. Сверившись с картой и компасом, я задумался еще глубже. Никакого дома тут быть явно не должно, об этом старик сказал несколько раз.

Я вспомнил старика, с которым изучал окрестности. Тогда я пришел к нему домой по совету жителей городка, в надежде узнать о местности, куда мне предстояло отправиться. Как сейчас помню эту встречу: перед глазами стоит его хмурое, рассеченное морщинами лицо, узловатые руки держат карту. “Сроду тут никто не жил, “ - покивал он головой, будто соглашаясь сам с собой, - “Я об этом точно знал бы, все-таки охочусь с малых лет”. Однако что-то в его взгляде заставило меня напрячься, и он это заметил.

-Что, мороз пробрал? Да еще бы. Дурные эти места, вот что я тебе скажу. Паршивые.

Он снова покивал себе, бормоча что-то под нос. Мне стало интересно.

-Что-то страшное, отец? Кажется, довольно обычная глушь.

Старик посмотрел на меня из-под кустистых бровей, презрительно хмыкнул.

-Нашел бы ты себе другое увлечение, парень. А к этому урочищу не лезь, понял? Нечего тебе там делать!

Он с силой захлопнул карту и швырнул мне ее. Откуда такая злость? Я постоял еще немного, но гнев не проходил. Тогда я вышел, слыша, как старик чертыхается вслух. Видимо, место действительно паршивое.

И я, конечно же, туда пошел. Ну а что вы хотели? Такой случай только разжег мой интерес, да и что там может быть, кроме болот да лесов? Уже тогда я ощутил странное, буквально осязаемое притяжение на карте. Этот участок будто шептал мне с карты, чтобы я пришел. Я не могу передать этого, но шел туда словно по ниточке, которая тянула меня, медленно, но верно.

И вот теперь я разглядываю эти остатки дома, которого тут и не должно быть вовсе.

Медленно подойдя к нему, я заметил больше деталей: когда-то ярко-выбеленные бревна теперь были цвета болотной тины, гладкие доски поросли какой-то зеленой гадостью. Дом смотрел на меня черными провала��и окон, будто глазами. Рот был перекошен в немой мольбе, а остатки двери выглядывали изнутри, словно язык. От этой картины я ощутимо поежился, и решил держаться подальше. Обычное для меня желание забрать какой-то сувенир разом прошло, стоило мне подойти. Вро��е бы обычный заброшенный дом, однако от него веяло чем-то холодным. Конечно, он пах плесенью и от него тянуло запахом тлена, но этот мороз по коже…я решил двигаться дальше.

Кажется, прошел уже не один час с тех пор, как я ушел прочь от этого дома. Правда ли? Я не знаю почему, но местность тут выглядит странно. Конечно, это пустошь и она везде примерно одинакова, но не могу же я часами идти по одному же маршруту?

Я иду и иду. Только вот этот гребаный дом не отдаляется от меня. Совсем. Будто я двигаюсь против эскалатора. Да, это полный бред, но факты говорят сами за себя - этот дом всегда где-то в поле зрения. Час назад я видел его у себя за спиной, теперь он “держится” слева. Уверен, что через час он будет спереди или справа. Судя по компасу, я точно двигаюсь в одну сторону, но вот ориентиров, которые мне указывали, тут нет. Я будто попал с совершенно иное место.

Пытался возвращаться по своим следам, но это было еще более путано. Вы часто видели свои следы, которые ходят кругами, хоть вы и часами идете строго вперед? То-то и оно.

Признаться честно, это все пугает до чертиков. Я, опытный путешественник, буквально заблудился в трех соснах. Тут не работают привычные законы, ориентиры. Мои метки на одних деревьях пропадают, на других словно перемещаются. Мои следы не имеют никакого смысла. Горизонт и детали вокруг как будто проворачиваются вокруг меня, словно в калейдоскопе. И этот проклятый дом. Я бы никогда не подумал, что меня будет преследовать развалившийся дом.

Темнеет. Если днем я мог хотя бы утешать себя постоянным движением, то сейчас и это не сработает. Я просто сломаю себе ногу или в темноте набреду на Дом, от чего у меня потеряется всякий рассудок. Придется тут заночевать.

Наскоро приготовив стоянку, разжег костер. Дерево тут будто насквозь прогнило, хоть это и не болото. От горящих веток дико смердит падалью.

Вместе с темнотой пришли и звуки. Лес будто ожил мириадой голосов, скрипов, стонов веток и воем. Да и сам лес будто подступил ближе. Вот я разводил костер на голом участке, а теперь деревья всего в паре метров. После Дома я уже ничему не удивляюсь.

Прошел не один час, а я не могу сомкнуть глаз. От тревоги меня постоянно мутит, а полная дезориентация не дает вдохнуть полной грудью. Меня как будто кинули в коробку с декорациями, которую постоянно перемешивают. Так просто не может быть. И тем не менее так оно и есть.

И вот, когда я думал что меня ждет до ужаса паршивая ночь, я провалился в тревожный, чуткий сон.

Не знаю, сколько минут такого сна я смог урвать у этого Богом забытого места. Сердце бешено стучало, норовя вырваться из впалой груди. Все еще ночь. Звезды над головой непривычно яркие, я даже узнаю созвездия. По крайней мере, я где-то на нужном полушарии Земли. Я усмехнулся этой жалкой попытке себя утешить, как вдруг различил звуки, разглядел вдали свет.

Стойкое ощущение, что этого не должно быть. Это все неправильно! Из-за леса доносится…музыка? Это музыка! Там кто-то празднует. Потрясающе. Я нахожусь в гребаном заколдованном лесу, и среди ночи слышу звуки праздника.

Ошарашенный, я медленно двинулся на источник звука и света. Сквозь ветви и кусты пробивался свет огромного костра, который ясно горел на фоне звездного неба. Тут и там этот свет застилали фигуры людей. Какая-то бешеная пляска вокруг костра, сопровождаемая целым хором инструментов. Я пригнулся как можно ниже, стараясь не издать ни звука. Прополз вперед, где я смог видеть все происходящее.

От происходящего вокруг у меня буквально отвисла челюсть. Да, это был праздник, какое-то буйное старинное торжество, вроде праздников урожая. Только вот ощущался он…неправильно. Фигуры у костра танцевали и прыгали исступленно, отчаянно. Среди фигур я видел довольно странные… Рога, копыта, хвосты. Я протер глаза, чтобы убедиться, что мне не привиделось.

Вокруг костра так же плясали какие-то рогатые твари, ростом с человека. Мохнатые полу-люди, скорее похожие на чертов из сказок. Эти плясали лучше всех, жадно вглядываясь в бушующее пламя. Капала слюна, стеклянные глаза будто были в трансе. Вдали я видел рогатых, кривых музыкантов, которые отчаянно драли струны цимбал, били, дудели, свистели. Эта агония звуков ударила меня, словно молот.

Я уже развернулся, чтобы бежать, мчаться прочь от этого безумия, как уткнулся лицом в холодную сталь ружья.

Это же тот самый охотник, который говорил мне про это место. Его лицо оставалось в тени, но одежда была та же! Боже, как я был рад видеть тут человека! Эти твари у костра, эти безумные люди - это все просто неправильно, я не мог такое видеть. Не мог, не должен..

Ствол прижал меня к земле. Я протянул руку, и охотник ухватился за нее крепкой хваткой. Обрадованный, я встал на ноги, чтобы нестись прочь.

-Я тебе говорил, что место это паршивое, друг. Я хотел тебя завернуть. как других зевак. Но ты не слушал, о нет… Вы никогда не слушаете. Паршивое место, чтоб его…

-Пожалуйста, давайте…

Мощный удар оборвал меня на полуслове, швырнув вперед. Сквозь сполохи костра я успел увидеть, как он ухмыляется. И делает это просто отвратительно.

От ужаса я не смог передвинуть ноги и упал прямо в круг танцующих. Музыка с протяжным стоном резко остановилась, будто отрезали. Танцующие у костра разом встали, как вкопанные. Их фигуры на фоне костра казались кривыми, уродливыми. И очень голодными.

Из темноты вышло..что-то. Я не могу назвать ЭТО человеком. Может, оно когда-то им было. Когда-то очень, очень давно. Но сейчас на меня смотрело существо трех метров росту. Лохмотья покрывали не все тело, открывая серую, маслянистую кожу, из которой торчали какие-то гнилые ветки и отростки. Лицо прикрывала искусно сделанная деревянная маска, с кровавыми потеками возле глазниц. Но оттуда ничто не смотрело, будто маску надели на существо без лица. Оно подхватило меня под руки, обдав смрадом гниения. Я бы бился, визжал, орал что есть мочи, только шок от происходящего меня просто парализовал. Оно поставило меня на ноги, будто детскую куклу. Прошипев что-то из-под спутанных волос, оно махнуло рукой. Заиграла музыка, люди и нелюди у костра будто очнулись. Кто-то взял меня за руку, я подхватил бешеный ритм шабаша.

Шабаш. Безумие. Кровь.

Люди падали от изнеможения, но их тут же топтали другие. Бешено звенели инструменты, костер и лица мелькали перед глазами. Слюна, голод, и полный хаос отражались в лице каждого. Я и сам не заметил, как закружился, чувствуя себя частью всего вокруг. Музыка ревела и грохотала, очертания вокруг смазывались. Последней моей мыслью было единственное слово.

Шабаш.

Старый охотник лишь покачал головой, опустившись на колено перед Госпожой Леса. Его семья веками знала об этой древней легенде, бережно пронося предания из поколения в поколения. Он дрожал перед этой высокой фигурой, но Она была довольна. Ласково подняв голову старика, фигура проскрипела приказ. Он медленно поднялся, будто очнувшись ото сна. Ушел прочь, ломая ветки и слепо бредя по ночному лесу.

Ибо этот праздник никогда не остановится. Ему просто нужно пригласить новых гостей.

[aenebloede]

Гонка всей моей жизни.

Я шел к этому моменту, сколько себя помню.

Репортеры суетятся вокруг, комментаторы обьявляют участников. Водитель в машине справа от меня нервно ерзает на кресле, сжимая и разжимая руки на руле. Нет, даже не мечтай. Я не позволю твоему напряжению передаться мне.

Я спокоен. Вот-вот начнется отсчет, после которого исполнится то, чему суждено быть. Это - моя ставка. Я ставлю на кон все, что у меня есть. Все заработанные деньги сейчас надрывно хрипят под капотом, словно конь, который вот-вот бросится в галоп.

3 секунды.

Нервный облизывает губы и лихорадочно вертит глазами.

2 секунды.

Впереди и сзади меня - такие же отбитые гонщики, как и я. Сейчас они боятся, переживают, молятся, успокаивают сами себя. Через считанные секунды это перестанет иметь значение.

1 секунда.

Я готов, как никогда.

Черно-белый клетчатый флажок вертится в воздухе и наконец опускается. Казалось, что этот жест занял вечность. Вот человек поднимает флаг, медленно-медленно. Я вглядываюсь в его лицо. Он тоже переживает. Будто его задавит этот поток железа, который по его воле ринется вперед.

Флажок опускается. Кажется, будто у тебя были заложены уши, и сейчас ты наконец-то можешь слышать звуки вокруг так же отчетливо, как и раньше.

Флажок опустился.

Гонка началась.

Каждый пытается вырваться вперед сразу. Толкается, орет, впадает в ярость. Подрезает, тормозит и разгоняется.

Гонка напоминает настоящий хаос. Хотя чего тут врать, это и есть сущий хаос: черт ногу сломит, что и как тут происходит. Но суть гонщика в том, чтобы обуздать хаос.

Вырваться вперед.

Дилетанты вдавливают педали в пол с остервенением, будто от этого их машины разгонятся быстрее положенного. Нужно быть нежнее.

Нужно действовать по-другому.

Плавно обхожу один корпус за другим. Лица водителей мелькают справа и слева, в зеркале заднего вида �� прямо у меня перед глазами.

Гонка продолжается. Спереди меня остались считанные машины.

Я не могу их догнать.

Слишком медленно.

Водители вокруг лишь мешают мне, то и дело пытаясь обойти или загородить дорогу.

Что ж, будем играть по-другому.

Назойливый водитель спереди. Толчок в самый угол его корпуса. Разворот, занос, кувырок. Удивительная грация для такого тяжелого куска металла.

Сзади меня начинается полнейший хаос. Еще хуже, чем в начале гонки. Подрезанная мною машина продолжает цепочку жертв.

Тем лучше.

Больше не остается места для спокойствия. Спокойствие хорошо в спокойной обстановке, но не здесь. На дороге понимают лишь две вещи: ярость и скорость.

Я буду совмещать в себе их обе.

В гоночном искусстве очень важно уметь чувствовать свою машину. Не просто знать предел ее возможностей, технические качества. Нужно ощущать холодный металл под собой как нечто живое. Будто бы у механизмов под тобой есть своя воля.

С моей машиной у нас общая воля и общая цель. Мы хотим нестись вперед.

Передо мной всего две машины. Первый номер отрывается все дальше и дальше, второй пытается идти с ним вровень.

Давай же, вперед!

Выжимаю ногой педаль так сильно, что бедро сводит судорогой. Упс, ногу теперь не убрать с педали. Да кому это нужно?!

Передо мной внезапно возникает третья машина, засыпая меня градом щебня. Я ничего не вижу из-за этого идиота! Прочь.С.Дороги.

Он уходит с моей дороги. Пришлось ему немного помочь. Теперь сзади целая туча щебня, металла, стекла и бог знает чего еще. Я не смотрю назад. Все, что сзади, не имеет для меня значения.

Иду бок о бок со вторым номером. Мельком вижу его искаженное испугом лицо в окне. Тем лучше.

Машина, кажется, ощущает страх, ибо разгоняется еще сильнее. Стрелка вот-вот дойдет до своей крайней точки, вот оно! Сейчас начинается самое интересное.

Поворот, трус под вторым номером не решается держать со мной один темп. Тормозит, чтобы пройти безопаснее.

Глупец! Разве можно дрейфить перед лицом гонки?

Публика восхищенно провожает меня взглядом. Смотрите, запоминайте меня хорошенько! Рев толпы провожает мой поворот, а вместе с ним и второго.

Остался лишь один.

Я настигну его.

Либо он, либо я. Финишная черта близко, я не могу подвести себя так близко к провалу. Не могу!

Двигатель подо мной согласно взревел. Да, машинка чувствует настроение водителя! Блаженство. Н�� такой скорости уже не существует гонщика И машины. Есть просто номер. Я - номер два, корпус из металла, который несется навстречу финальной прямой.

Есть номер один, он уже недалеко. Еще немножко..

Под моей рукой внезапно что-то щелкает. Я слышу перестук механизмов. Скрежет, звук падения чего-то тяжелого. Нет времени смотреть, нельзя отвлекаться, ведь я так близко.

Мы идем с первым номером бок о бок. Он пытается столкнуть меня к ограждению. Я пытаюсь столкнуть его в противоположную стенку. Мне не нужно смотреть в сторону, чтобы видеть его лицо.

Все, что я вижу - линия неподалеку.

Линия.

Момент, ради которого я существовал.

Скрежет металла о металл. Мой соперник ждет, пока я испугаюсь и уйду назад. Не дождется.

Я почти соприкасаюсь со стенкой. Слышу звук трения. Плевать я хотел.

Мотор уже давно работает как не в себя. С ним что-то не то. Он рычит, хрипит, задыхается. Я не жалею себя, так прояви немного уважения, мой железный друг!

Номер первый резко уходит влево, его закручивает на месте. Лопнула шина? Здорово!

Опьяненный успехом, я мчусь вперед. Вот оно, ну же!

Бывало ли у вас такое странное ощущение, когда вы пропускаете ступеньку на лестнице? Умножьте это ощущение на сто, прибавьте себе несколько тонн веса, увеличьте свои габариты, доведите себя до скорости, на которой спидометр начинает дергаться....и вы поймете, что летите.

Моя машина кувыркается в воздухе. Я не знаю, что произошло. Возможно, та поломка ранее. Не знаю. Не хочу знать.

Моя нога все еще спазматически жмет на тормоз, хоть у колес давно нет опоры внизу. Где низ, где верх?

Не имеет значения. Краем глаза я вижу заветную черту. Финиш. Я добрался.

Добрался ли?

Оглушительный скрежет металла о бетон. Кажется, это была крыша моей машины.

Жаль.

Перед моими глазами лишь полоса. Я улыбаюсь.

Выживу я или нет?

Забавно, но меня это не волнует.

Вот нисколечки.

В глазах пролегает широкая полоса. Даже если закрыть глаза, то картинка останется прежней.

Финиш.

Это все, что имеет значение.

Я пересеку финишную линию.

В любом состоянии, в любом положении.

Финиш.

[aenebloede]

Сокрытая далеко-далеко в снегах, деревушка торопливо готовилась к наступлению полярной ночи. Поселенцы, в бесчисленных мехах и одеждах напоминающие скорее медведей, чем людей, суетились вокруг домов, ведь сегодняшняя ночь обещала быть особенно суровой.

Нет, поселенцы этой богом забытой деревушки, чьим единственным промыслом была рыбная ловля (в то недолгое время, когда маленькая пристань не была скована толстым льдом), не боялись холода настолько сильно: было бы странно панически бояться холода, когда ты всю жизнь прожил бок о бок с мерзлотой. Но ведь холод таит в себе не только жестокие погодные условия...

По крайней мере так говорили старцы, которые уже не могли работать. По вечерам они собирали вокруг себя толпы зевак, особенно тех, что помладше, и травили байки о всевозможных сущностях, которые того и ждут, пока солнце окончательно спрячется за горными вершинами.

Старик сидел возле примитивной печки, разгребая палкой угли. Да, сегодняшняя ночь будет особенно суровой..

Сморщив и без того морщинистый лоб, старик посмотрел в окно, за которым молодые ребята игрались в снегу, несмотря на суету вокруг. Еще немного, и опустится ночь.

А с ��очью...От этой мысли дряхлые плечи старика передернуло.

Ребята играли в сугробах, как ни в чем не бывало. Внезапно один из них поднял голову, прислушиваясь к чему-то.

-Вы это слышали?

-Что слышали?

Другие дети, казалось, ничего не заметили.

-Свист...Я слышал какой-то свист вдалеке.

-Ветер завывает, или ты впервые услышал ветер?

-Нет, это что-то другое...

Другой лишь пожал плечами и продолжил забавы.

Удивительно быстро на деревню опустилась ночь. Родители выбегали из домов и в спешке хватали своих детей, забегали домой и наглухо закрывали двери.

Теперь свист слышали уже все.

На ясное доселе небо внезапно нагрянули тучи, свист все усиливался. Тучи стали приобретать очертания...

-Мам, это что, олени?

-Не смотри на них!

Призрачная упряжка оленей мчалась по небу в головокружительном галопе. Так вот, что вызывало этот свист! Сквозь пустые черепа оленей со свистом проходил ветер, а те все мчались, мчались...

Позади них был и наездник. Вернее сказать - наездница. Трудно было ��азглядеть ее очертания, настолько сильно дул ветер, поднимая вокруг суровую метель.

А потом метель резко стихла. Копыта заскребли по крышам домов, и уж тогда немногочисленные охочие смогли разглядеть Ее.

Тело ее словно было соткано из снега, вернее сказать, снежной метели, которая с бешеной скоростью вертелась вокруг, образуя нечто вроде узкого платья. Руки она расставила в стороны: из них сыпались синие искры, которые разлетались от дома к дому. Лицо ее напоминало жестокую и безпрестрастную маску изо льда: лишь два ясно-синих глаза под длинными белоснежными ресницами взирали на дома .

Искры разлетались от дома к дому, заползая внутрь. Первые двери уже открылись, и наружу выходили люди. Выходили с высоко задранными головами, будто зачарованные представшим небесным зрелищем. Одна за одной хлопали ставни и двери, все больше голов смотрели на наездницу этой ужасающей кавалькады.

Все с тем же беспристрастным лицом она дернула поводья, и олени хрипло втянули в себя воздух, готовясь к новой гонке. Вот они взмыли в небо, но события на этом не закончились: люди нестройной колонной последовали за Ней.

Задрав к небу головы, они шли, спотыкаясь. Тех, кто падал, поднимали или давили другие. Толпа шла.

Шла навстречу ледяным пустошам, слепо возведя очи к небу. Их глаза были пусты и безжизненны, а сердце каждого пронзила синяя искра, которая затем превращалась в вечный лед.

Лишь свист призрачного галопа ознаменовал собой конец этой деревни. Деревни и нестройной толпы поселенцев, которые слепо шли навстречу своей гибели.

-Все выглядит так, словно они просто взяли и разом ушли. Бред какой-то.

Следопыт еще раз окинул взглядом брошенную деревню. Да, дело явно принимало странный оборот: все двери открыты нараспашку, люди не взяли ничего с собой. Видно, что незадолго до ухода люди активно готовились к ночи: возле печек были запасены дрова, на улице не видно брошенного инструмента.

Другой следопыт лишь задумчиво кивнул в ответ. В одном из домов он нашел прикованного к креслу старика. Бездыханное тело было повернуто к давно остывшей печке, в руках он держал обугленную палочку.

Видимо, старик больше не мог ходить, поэтому остался в деревне, когда все ушли. Замерз насмерть, бедняга.

С самой смертью следопыт не испытывал особого ужаса, скорее досаду: эта деревня была важным пунктом на границе с пустошами. Живя в суровых условиях, ты всегда привыкаешь к с��ерти. Твоего соседя может сожрать стая волков, твой друг может провалиться под лед...но здесь даже старый следопыт содрогнулся. Глаза старика в момент смерти были широко открыты, да так и остались. Вот только глаза эти были...странные, что ли? Да, странные. Слово подходящее.

Следопыт наклонился к старику, чтобы рассмотреть зрачки получше. Зрение его не обманывало. В когда-то темно-коричневых глазах старика отчетливо виднелся проблеск синевы, словно вкрапление краски.

Когда следопыт вышел наружу, к нему подбежал один из охотников.

-Мы попытались выследить, куда пошли люди. Но снег...

-Замел следы, да? Черт.

-Неподалеку от деревни мои люди нашли кое-какие вещи. Одежда, подручные инструменты. Ножи, перчатки..

-Одним словом: все то, что было у них при себе?

-Да, именно. Они не брали ничего из домов. Просто взяли и ушли с тем, что было у них в карманах.

-Понятно. И в каком направлении ведут все эти вещи?

-К Пустошам. Я отозвал своих людей, сам понимаешь. В Пустошах нет ничего кроме льда и снега. Зачем им туда понадобилось идти?

-Кажется, я знаю ответ.

Охотник чертыхнулся при виде глаз старика. И без того угловатое лицо еще сильнее обострилось, скулы напряглись.

-Вот оно что... Я думал, это всего лишь сказки. Знаешь, те сказки, которыми пугают непослушных детей у печи, чтобы далеко не уходили.

-Что же, на наших глазах одна из баек оказалась реальностью. Вот только в сказках люди обычно сами находят себе неприятности, а тут неприятности ворвались к ним домой.

-Пора уходить.

-Да, оставаться тут бесполезно.

Небольшой отряд, посланный в деревню, выдвигался в обратный путь. Нужно предупредить остальных. Хотя поможет ли это?

[aenebloede]

Знакомые виды отзывались щемящим чувством ностальгии в груди. Долгое время я не был в родных краях, и вот сейчас я снова здесь. Поезд позади меня спокойно стоял на станции, ожидая своего скорого отправления.

Я вдыхаю запах родного города. Впервые за годы я оказался тут, где прошло мое детство. Пройдя немного, я стал замечать знакомые места: дома друзей, магазинчики, площадки... При виде них я на секунду опешил. Вот он я: уже далеко не тот мальчуган, что раньше. А все-таки стою здесь, и жизнь тут не прекращалась с моим переездом. Странное чувство, да? Кажется, будто места, в которых ты уже давно не бываешь, словно перестают существовать, замирая во времени.

Но стоило пройти еще немного, как до боли знакомые уличные пейзажи стали будто оживать у меня на глазах. Вот здесь мы катались с друзьями на велосипедах, а вот там, чуть дальше - играли в мяч. Надеюсь, хозяин этой квартиры простил меня за разбитое однажды окно..

Я иду дальше, и городок вокруг меня будто пробуждается. Конечно, это всего лишь мои воспоминания, но и что с того?

Брожу тут и там, и в каждом месте меня поджидает очередной эпизод из детства. Везде есть что-то свое, особенное. Да вот только я уже не участник этих событий, а лишь наблюдатель.

Подойдя к небольшому городскому пляжу, я заприметил небольшую горку мусора. Какие-то доски, шины. Даже виднеется палка от швабры. Поковырял носком ботинка эту кучу-малу, и приметил простыню, которая когда-то, видимо, была белой...сейчас же ее цвет не подлежит оценке. Тихий шелест волн, такой успокаивающий и...

-Арр! Посторонись, сухопутная крыса! Иначе прогуляешься по доске!

Хм?

Я оборачиваюсь к куче досок, и вспоминаю.

Ну конечно!

Это же наша пиратская забава...

Я улыбаюсь своим воспоминаниям.

Когда-то эта палка от швабры была мачтой судна, простыня - нашим парусом. Кто-то еще притащил сюда колесо от большой игрушечной машины, которым мы заменяли штурвал.

Эх, пираты...

А, вон на краю пляжа стоят качели. Я подхожу ближе, и смешно становится от того, насколько они теперь маленькие.

Тогда они казались большими-большими. Мы с друзьями игрались здесь в космонавтов. Вот разгонишь качель посильнее, и словно сейчас улетишь в небо! А если еще и получится сделать "солнышко", то вот тебе и опыты с невесомостью...

Сажусь на качели, которые под моим весом жалобно скрипят. Да, я уже взрослый, и сейчас все эти игры кажутся до ужаса нелепыми. Но и что с того?

Я все еще пират и космонавт где-то там, в глубине души. Очень, очень глубоко внутри сидит беззаботный мальчик, для которого счастьем было найти красивую ракушку, ��ли палку, которую можно было представить как ружье. Мальчик, который впервые за долгие годы проснулся, откликнулся на зов давно знакомых мест и прожитых событий. И сейчас этот мальчик как следует повеселится!

Если качели выдержат, конечно...

[aenebloede]

Меня всегда удивляло, насколько человеческое сознание - хрупкая штука. Наша жизнь, наше восприятие мира во многом зависит от того, что происходит в нашей голове. Если представлять наше сознание как материю, как нечто, на что можно повлиять...то можно многого достичь.

Так я считал, в очередной раз просматривая мед.карты душевнобольных пациентов, которые мой знакомый профессор любезно согласился одолжить. Моя практика в психологии не ограничивалась лишь университетскими учебниками и библиотечными пособиями. Мне хотелось познать тайну, которая скрывается у каждого в голове. И начать мне стоило с самого себя.

Любопытный случай представлял собой один из пациентов. Диагноз: шизофрения. Классика. Но врач сделал небольшую приписку рядом с анамнезом: тульпа.Тульпа?

Я пошел искать информацию про такое понятие, как тульпа. Следующие несколько часов провел, внимательно изучая форумы практикантов - "тульповодов". Интересно.

Как я понял, тульпа есть некий осколок сознания человека, который тот осознанно отделил от себя. Как порезать одно яблоко на два. Тульпа создается при помощи долгих и упорных сеансов визуализации желаемой личности, внешности и прочих факторов. Человек буквально создает в своем разуме еще одного...человека. Это пугает.

Но я продолжил изучать эту тему. Не советуют создавать тульпу противоположного пола, заверяют, что в любой момент тульпу можно стереть из сознания.

Что же, это ужасно любопытно.

В тот же вечер я решил создать свою личную тульпу, а эта тетрадка станет моей сводкой записей, ощущений. Начнем.

-Первая неделя-

Очень долго мои потуги не приносили ничего. Я отчаянно пытался визуализировать в своей комнате образ своего двойника, прорабатывал его внешность, запоминал черты своего лица, вертясь перед зеркалом. Никаких результатов.

-Вторая и третья недели-

Гиблое это дело, подумал я. Но создание тульпы занимает от нескольких недель до несколько лет, и все зависит от развитости воображения и прочих факторов. Пытаюсь дальше.

-Четвертая неделя-

Маленький, но успех! Теперь ценой большой концентрации я могу представить силуэт своего будущего двойника. Он выглядит несколько размыто, но человеческие очертания в нем уже видны. Жаль только, что он напоминает какую-то тень. Притом тень странную: словно медленно текущие внутри каких-то границ чернила.

-Пятая неделя-

Вот, уже лучше. Теперь он напоминает размытую копию меня, словно в запотевшем зеркале. Он даже шевелится и пытается что-то сказать, только вот наружу вырывается что-то вроде хрипа.

-Шестая неделя-

Вчера я четко увидел его. Ненадолго, но полностью разглядел его лицо, прежде чем напряжение взяло верх. У него мое лицо, один в один. Вот только глаза другие. Мои глаза темно-карие, у него же они серые. Наш зрительный контакт занял всего пару секунд, но я успел посмотреть прямо в его глаза. Они...странные. Цвет серый, но если приглядеться, то словно смотришь в очень плотный туман. Неприятное ощущение.

-Восьмая неделя-

Теперь его появление дается мне ценой еще меньших усилий. Я могу его "держать" пару часов в день, и изображение стабильное. Как я и думал, он во всем похож на меня (кроме глаз). Очень странно видеть себя со стороны, не в зеркале. Как другого человека. Так вот какой я из чужих глаз, хм.

Еще мы несколько раз говорили. Я задавал ему вопросы, а он как бы неохотно отвечал. По лицу вижу, что он пока слабо понимает, что происходит, и что он вообще такое.

-Десятая неделя-

По вечерам мы с ним разговариваем обо всяком. Я заметил несколько удивительных вещей в нем. Во-первых, он обладает моей памятью, всей. И владеет ей даже лучше, чем я! Пару раз мы обсуждали истории из моего детства, и он умудрялся меня поправлять, мол, у моей соседки была не красная шапка с бубенцом, а вязаная зеленая. Я тогда неслабо удивился, на что он ответил следующее:

-Я ведь часть твоего подсознания, так? Но в силу каких-то причин я помню все досконально.

И он не шутил. С легкостью он цитировал страницы из давно прочтенных книг, подсказывал на экзаменах забытые конспекты, делился неожиданно четкими деталями моего прошлого, которые я и сам едва помнил. Он - нечто вроде моего личного архива памяти, безотказно верного. Я словно открыл доступ к своему мозгу, и мог перебирать хранящиеся в нем сведения, как открытую книгу.

Двойник часто мне помогал по мелочи, за что быстро заслужил мое доверие. Я без труда представлял его, когда и где угодно. Это давалось мне очень легко, и я даже получал от этого процесса удовольствие.

-Тринадцатая неделя-

Мы быстро нашли общий язык, и стали закадычными друзьями. В один из вечеров он в шутку сказал:

-Эй, а ты так и будешь называть меня "ты" да "двойник"? Я все же вполне самостоятельная личность, а? Не пора ли мне обзавестись каким-то именем?

А ведь он прав. Покопавшись в памяти, я вспомнил понятие "alter ego", или же придуманная личность. Звучит красиво, но непрактично. Сократил до Альт.

Альту имя понравилось.

-Пятнадцатая неделя-

Альту интересна моя социальная жизнь. Он внимательно слушает все мои разговоры, порой помогает обходить "острые углы" при разговорах, вовремя подкидывает шутки и прочие полезности. Без него я уже как без рук.

Пару дней назад мы с школьным другом встретились в кафе, где принялись увлеченно о чем-то болтать. Альт сидел рядом, как всегда внимательно слушая. И тут он сделал то, чего я никак не мог ожидать! Когда мой друг отошел в туалет, то Альт передвинул мой стакан. Мелочь, правда? Только вот он этого не может. Невозможно, чтобы он, бестелесная галюцинация, мог взять и передвинуть стакан.

-Альт, как ты это сделал?

-Что сделал? Я отвлекся..

-Ты только что передвинул стакан.

-И что в этом такого особенного? У тебя лицо так вытянулось, как будто я начал дышать огнем и стрелять лазерами из глаз.

-Но ты ведь плод моего воображения, так? Ты же не можешь вот так брать и взаимодействовать с...

В этот момент к столу подошел мой друг.

-С кем ты это тут разговариваешь, старина?

-Я? Да так, под нос себе говорю...

Друг лишь пожал плечами и возобновил разговор. Альт смотрел в окно, более не питая интересу к нам двоим.

Вечером этого же дня Альт был немногословен.

-Альт, что такое?

-Плод воображения, говоришь?

Эти слова ему, видимо, давались с большим трудом.

-Для тебя ведь это не новость.

-Понятное дело, просто...я ведь просто частица, так? Не что-то целое. Просто игрушка твоего разума.

-Альт, я..

Но я не нашелся, что ответить. Альт лишь мрачно смотрел куда-то вдаль.

-Шестнадцатая неделя-

Альт вроде отошел от того случая, снова стал бодрым и охотным до многочасовых бесед. Да, говорили мы с ним много, и обо всем. Ведь это идеальный собеседник! Схожие увлечения, огромные знания...порой мне с ним даже интереснее, чем с другими.

Все чаще я замечаю разные странности. Альт и правда взаимодействует с окружающим миром. Со скуки может подкидывать теннисный мяч, либо вертеть в руках мою любимую чайную кружку. Крутить пальцами карандаш.Я не стал комментировать его действия вслух, но они меня пугают.

-Восемнадцатая неделя-

Однажды я зашел в комнату, а Альт стоял над столом и читал мои записи. Черт, я забыл закрыть тетрадку в прошлый раз. Он никак не отреагировал на меня, а лишь дальше читал. Попытался перелистнуть страницу, но его пальцы лишь прошли сквозь бумагу.

-Перелистни страницу, пожалуйста.

Теперь Альт стоял ко мне вполоборота. Его туманно-серые глаза смотрели на меня с немым укором.

-Зачем тебе это читать?

-Я хочу знать, что ты обо мне думаешь. Зачем создал.

-Это не имеет значения, Альт. Поверь.

-Тебе было скучно, а? Захотелось поиграться в чертогах разума? Какое прекрасное развлечение для будущего психолога - на своей шкуре испытывать расстройство личности. Понимаешь ли ты, что сделал?

-Сделал тульпу. В чем проблема?

-Да хотя бы в том, что мое существование абсурдно. Я привязан к тебе, и ничего без тебя не могу. Я - ничто, лишь тень на стене.

-Спокойнее, Альт. Мы оба прекрасно знаем, что ты уже давно стал личностью, со своим характером и повадками.

И я не преувеличивал. Альт теперь существовал без всяческих усилий с моей стороны. Он...просто был везде, где был я. Я так сильно к нему привык, что даже не замечал этого. А еще он отличался от меня внутренне: со временем он стал как бы отдельным сознанием, которое было другим по сравнению со мной.

-Ладно, хорошо. Я не буду лезть в твои записи, а ты мне скажешь, что собираешься делать со мной дальше. Идет?

Он ставит мне условия? Чего?

-Альт, не забывайся.

Я старался, чтобы мой голос прозвучал как можно более властно и непререкаемо. Но мой двойник лишь засмеялся.

-Забываться - это твоя черта, человек ты наш.

На этом конфликт закончился, Альт ушел в другую комнату, а я сел писать эти записи. Он не подглядывал. Я надеюсь на это.

-Двадцать вторая неделя-

Недавно гулял со своим другом из университета. Обсуждали грядущие выпускные экзамены, диплом, ��редлагали друг другу варианты дальнейшего будущего. Альта нигде не было видно, что странно.

-Профессор просил вернуть ему мед.карты больных. Сказал, что ты несколько затянул.

-Что?Карты? А, конечно, занесу...

Что-то мне стало нехорошо. В голове резко начали стучать молотки, гул расходился в черепной коробке.

-Эй, все в порядке? Да на тебе лица нет..

Обеспокоенное лицо одногрупника вдруг пошатнулось в моих глазах. "Все в порядке. Минутная слабость". Что это сейчас было? Мой голос?

Ощущение, словно я вот-вот потеряю сознание.

Очнулся я уже дома, в своей кровати. Альт нигде не было видно. Достал телефон, там сообщение от друга: "Прекрасно выпили сегодня. Надо как-нибудь еще заскочить в тот бар, повторить. Что думаешь?"

Бар? Выпили? Готов поспорить, что с ним я не пил. И ни в какой бар мы не ходили. Быстро напечатал ему сообщение.

-Бар? Ты о чем? Помню только, что мне резко поплохело, а потом я в своей кровати.

-Ну ты чудишь, дружище! Неуж-то белку поймал?

Спустя некоторое время переписки я понял, что из моей памяти выпало около четырех часов реального времени. Как я был с ним в баре, как добрался домой...этого просто нет.

Еще и Альт нигде не видно. Мне не нравится происходящее.

-Двадцать пятая неделя-

Сегодня в магазине произошел странный случай. Кассир пробивает мои покупки, спрашивает, нужен ли пакет. Рассеянно мотаю головой, и слышу "Да, пожалуйста". Свой голос.

Кассир кивает и пробивает пакет. Я же этого не говорил. Готов поклясться, что ничего ей не отвечал!

-Я не просил пакет, спасибо.

-Но вы же только что...Неважно.

В ее взгляде я четко читал немой вопрос, аля "крыша поехала?". На долю секунды я увидел Альт, но тот сразу же исчез. Мои попытки его призвать не дают никаких результатов. Зато провалы в памяти и прочие странности стали происходить постоянно: иногда я не помню, как проходили часы, а то и дни. Часто нахожу себя не в тех местах, в которых помнил себя до. Что со мной?

-Неделя ?%;

Альт впервые за долгое время появился. Не произнес ни слова, лишь угрюмо смотрел куда-то в сторону. Со мной не контактировал, а все мои попытки поговорить успешно были проигнорированы.

Он меня пугает. Он спокойно берет мои вещи, может писать, печатать, поднимать и передвигать разное. Я хочу, чтобы он исчез. У меня не получается. Я неоднократно пытался его "стереть" из своей головы, убрать, уничтожить.

В одну из таких попыток он сидел в моей комнате и увлеченно ��истал один из огромных больничных справочников. Когда я пытался представить, что его тут нет, Альт внезапно вскинул брови и заговорил:

-Так ты со мной не управишься.

-Альт, ты заговорил! Почему молчал?

-Тебе от меня так просто не избавиться, понял? Слишком долго держал меня при себе, глупышка.

При этих словах его туманно-серые глаза злобно сверкнули.

Я могу его убрать. Я уверен, что способен забыть о нем также, как когда-то создал.

-Ты еще не понял, а?

Спокойно.

Альт отбросил справочник в сторону и встал надо мной. Мне показалось, или его фигура сейчас стала длиннее, чем обычно?

-Думаешь, что сейчас щелкнешь пальцами и я исчезну, как по мановению? Как считаешь, чем вызваны твои провалы в памяти? Незнакомые места, целые "потерянные" дни. Ну? Складывается картинка в голове?

Его голос становился все грубее и громче. Казалось, он вот-вот на меня кинется.

Провалы в памяти. Нет, этого ведь не может быть...

-Может-может. Еще как может. С чего ты взял, что вот так запросто возьмешь, да сотрешь часть самого себя? Да-да, не надо так на меня смотреть. Я - это ты, сечешь? Ты не можешь от меня избавиться, поскольку я и есть часть тебя. Это все равно что пытаться отгрызть себе ногу!

Я молчал, пытался сконцентрироваться. Мне страшно.

-Ну же, давай! Уничтожь меня. Что, не выходит? То-то и оно.

Еще несколько дней я пытался его вытравить из своего сознания. Альт не существует, Альт не существует..

Я..что-то происходит. Я попытался вчера взять в руки дневник, но у меня ничего не получилось. Будь я проклят, если моя рука не прошла сквозь тетрадный лист!

-С чего ты взял, что я - часть тебя?

Альт постоянно задает эти вопросы.

-Я - твоя тульпа? А верно ли это? Может, мы уже две равнозначные части? Или же вовсе ...ты - плод МОЕГО воображения? Ну, как тебе идея?

Я пытаюсь взять в руки книгу. Не получается. Рука проходит сквозь карандаш, пальцы не могут сомкнуться на кружке. Что происходит?!

Изображение Альт становится словно еще четче. Он спокойно берет, что хочет. От скуки полностью прочел мои записи о нем, в некоторые моменты яростно сверкая глазами. Я не понимаю...

-Вот они, твои записи обо мне. О Альт. Взгляни!

Что он от меня хочет?

Я подхожу ближе и всматриваюсь в открытые страницы. Не могу прочесть и слова. Буквы скачут по странице, туда - сюда. Голова кружится.

-Не получается, а?

Во взгляде этого гребаного двойника я вижу нескрываемую издевку.

-Ладно, мне надоело с тобой возиться. Как ты там хотел от меня избавиться? Щелк - и меня нет? Хм, попробуем...

Пока он это говорил, на его лице медленно ��асплывалась отвратительная ухмылка.

Он щелкнул пальцами. Затем еще раз.

В моей голове оглушительно ударил звон, словно тысяча колоколов разом.

Щелк.

В глазах темнеет.

Щелк.

Внутренности словно сжимают стальные тиски.

Альт стоит возле меня, а на лице отчетливо читается триумф победителя.

В моих глазах темнеет.

-Плод твоего воображения, а? Может наоборот?

Его слова доносятся до меня словно откуда-то издалека.

-Что ты..

Но из моего рта вырывается лишь жалкий хрип, от которого Альт становится еще веселее.

-Ну вот, осталось еще совсем немного. Сейчас все закончится.

В глазах рябит, голова идет кругом. На тело словно опустился многотонный груз. Что за?..

-Еще чуть-чуть.

Его голос все дальше.

-Давай же. Я хочу быть целым!

Последнее что я вижу - свои руки. Они, словно песок, сыпятся прямо на пол, разлетаются по воздуху.

-Альт, говоришь? Увы, мне это имя уже не подходит.

Глаза смыкаются. Больше нет сил сопротивляться.

Альт стоит надо мной, а в его руке мои записи. Вот и все, видимо.

Вот и все.

[aenebloede]

Я была там, когда эти двое впервые показались в этом богом забытом месте. Статный отец и обычный мальчишка. Отец рассказывал мальчику про новую жизнь их семьи в месте, неподалеку отсюда. Рассказывал про дом неподалеку, который им еще предстоит привести в порядок, но по блеску в уже немолодых глазах и легкой улыбке можно было представить, сколько теплоты отец отдает, когда произносит слово "Дом".

Мальчик внимательно слушал отца, играясь с воздушным змеем. Завороженно глядя, как эта причудливая игрушка плывет по небу, он тоже улыбался. Он еще не понимал, что такого в этом слове "дом", но то, как это слово произносил отец, вселяло в него чувство неподдельного восторга.

Я была там, когда их Дом был готов. Видела, как утомленный отец гордо озирает окрестности, как в его грубых, поцарапанных руках зажат инструмент. И все тот же огонек в глазах. Он сделал на поляне небольшие качели, подвешенные на одной из моих ветвей.

Мальчик часто прибегает на поляну поиграться. Каждый раз он находит себе новое занятие, будь то исследование муравейника или сооружение шалашей из веток и палок. А еще мальчик обожает свои качели. Они немного тяжелые для меня, но я рада стать частью счастья этого малыша!

Я была там, когда мальчик стал юношей. С зажатой под боком книгой он приходил ко мне, садился рядом и вслух читал. Это были прекрасные часы погружения в иные миры и события, о да! Сперва он читал робко, как бы стесняясь своего голоса. Но чем дальше, тем увереннее он становился, тем сильнее в нем разгорался азарт чтения. Много же мы с ним прошли событий, познали тайн и удивительных вещей. Читать он любил, а я любила слушать его.

Я была там, когда отец медленно обходил окрестности. Он уже был не так молод, как раньше: не мог обойтись без своей изящной трости. Но одно в нем не изменилось от слова совсем: глаза, окруженные морщинами, все так же бодро и восторженно смотрели на места вокруг.

Была я там и тогда, когда юноша впервые привел ко мне гостя. Он явно смущался этой милой девушки, и всячески старался ее развлечь. Усадил на качели и немного покатал, отчего та была в восторге. Затем они сели возле меня и стали читать вместе. А я внимательно слушала его голос и укрывала их от непрошенных гостей. Шелест моих ветвей был прекрасным сопровождением для них двоих.

Я застала день, когда старик пришел на поляну и сел на качели. Вздохнув, он раскачивался взад-вперед, думая о чем-то своем. Мне хотелось ободрить его, сказать многие их тех слов, которые он говорил своему сыну. Но получался у меня лишь шелест да скрип ветвей.

Юноша познакомил старика с этой девушкой. Именно тут, под моими ветвями. Старик видел блеск в глазах этих двоих, и улыбался сам. Да, его сын был по-настоящему счастлив. А что может быть лучше для старика, чем счастливый ребенок?

Я была там, когда юноша менялся, становился статным парнем. Я видела, как он пришел чинить качели. В руках у него был отцовский инструмент, а в глазах почему-то стояли слезы.

Теперь рядом со мной есть небольшой холмик, наверху которого закреплен деревянный крест. Старик теперь не уйдет отсюда. Уже никогда.

Парень стоял над холмиком долго, очень долго. Девушка была рядом, стояла, прижавшись к нему и что-то говоря ему на ухо. Но тот не слышал. Лишь смотрел на холм, ставший последним приста��ищем дорогого ему человека.

У меня появился новый друг. Парень пришел сюда и посадил на холмике новое дерево, говоря при этом:

"Все как ты и хотел. Ты станешь частью новой жизни."

Парень и девушка часто приходили сюда ночью. Лежали на траве, смотрели в небо. Парень играл на гитаре, а девушка восторженно его слушала. Они часто и долго читали вместе.

Я была там, когда парень стал мужчиной, а девушка - женщиной. Они по очереди несли в руках какой-то белый сверток, из которого доносился плач. Когда они подошли ближе, то я увидела внутри белых тканей маленькое личико. Их ребенок.

Пока она успокаивала малыша, мужчина стоял возле качелей, а взгляд его был направлен куда-то вдаль. В его глазах я видела проблеск отцовского запала.

Для меня круг замкнулся. Старик стал источником жизни моего соседа, который теперь гораздо выше и крепче, чем раньше. Еще немного, и его ветви уже начнут сплетаться с моими. И мы будем смотреть за тем, как эта семья приходит и уходит. Будем смотреть вместе.

Ведь я всего-то дерево с качелью на ветви. Старик может гордиться тем, что когда-то сделал. Теперь ребенок его сына уверенно качается на качелях, даже норовит залезть мне в крону. И в любопытных глазах этого ребенка я вижу то же, что приметила у старика с сыном: искорку жизни.