astera-orey

[astera-orey]

Arlathan

Хэдканоны в студии: арт от нейросети wombo.art :)

[astera-orey]

More often than not I’ll crack into a sprawling fantasy series and, while I appreciate the luscious descriptions of furniture, landscapes, and clothing, all I’m focused on is that I don’t actually know how this world works. I only know what it looks like.  

Including some functionality to your universe can add to immersion and give your reader a strong foundation on which to build their mental model of your universe. 

You certainly don’t need to use all of these questions! In fact, I recommend against that, as all of these certainly won’t make it into your final draft. I personally find that starting my worldbuilding off with 5 to 10 functional questions helps pave the way for glittery and elaborate aesthetic development later on.

How is the healthcare funded in your world?

How does healthcare functionally differ between the wealthy and the poor? (i.e. can only the wealthy go to hospitals? do poor families often have to rely on back-alley procedures?)

Where are health centers (i.e. hospitals, small clinics, etc.) organized in your cities?

Does it differ in smaller towns?

How does this affect people’s ability to get healthcare?

Is healthcare magical, and if it is, how does that affect the healthcare system? 

If healing is instantaneous, how does that affect people’s views on injury, illness, and chronic ailments?

If you have both magical and physical healthcare, which one is deemed superior and how does that affect society? 

What illnesses are common in your world? 

How does this affect daily life? 

What do the people in your world think illnesses are? 

Is it a miasma theory? 

Humor theory? 

Demons? 

Do they know about biological viruses and bacteria? 

How does this affect healthcare?

How do people get water? 

Is the water sanitary and if not, how do they sanitize it?

How does agriculture work? 

Is it large corporations or individual farms?

What sort of agricultural technology exists in your world and how does it affect food production?

Are farmers wealthy or poor?

What sort of natural resources does your world/country(ies) have and how are they obtained?

How does this affect the average wealth of the country?

How does this wealth affect the culture? 

What livestock or beasts of burden are most valued? Least valued? Why?

What is considered a luxury good vs. a regular good?

What forms of transportation does your world have?

What classes use what forms of transportation?

How far has the average citizen traveled, given your transportation limitations?

Which cities are the most accessible and which are the least? Why?

How do popular transportation methods change how cities/towns are laid out?

Does your world have public transportation? What is it?

Is there a coming-of-age aspect to travel?

Describe your world’s postal system or whatever equivalent there is. 

Who pays for it? 

How reliable is it? 

Are there emergency methods for transporting information?

How does your world keep time (i.e. watches, sundials, water clock, etc.)?

Does your world have a currency system, barter system, or something else? 

If you have multiple countries, do different currencies have different values across said countries?

How does this affect travel?

Do you have banks in your world and if so, how are they run?

Who owns the banks? Government? Wealthy? How does this affect the economy and/or class system?

How does credit operate in your universe?

Does your world operate more on big corporations or small business? Something in between?

How are workers/labourers treated in your world? 

Are there workers unions and if so, what are common views on unions? 

Describe your tax system. If you don’t have a tax system, explain why and how your world is affected by that. 

Can certain social classes not own property, certain livestock, certain businesses, etc.? Why?

How are business records kept? Are business records kept?

If your world has technology, does your world prioritize developing entertainment tech, communications tech, transportation tech or something else entirely?

What does this say about your world?

How does this affect your economy?

To the closest approximation, what type of government does your world have? 

How are rulers/presidents/nobles put in place? 

How much power does an individual ruler have? 

Is there a veto process? 

If you have multiple countries, do they have different types of rulers?

Describe any large-scale alliances (i.e. countries, factions, etc.) that are present in your world. 

How did they come about and how are they maintained? 

Are they strained or peaceful? 

How does it affect the greater politics of your world?

Describe how wars are fought both internationally and nationally. 

Do methods of war differ between countries/races? 

What about philosophies about war?

If there is a military, what is its hierarchy structure?

How does the military recruit?

Is the military looked upon favourably in your society?

What weapons are used by each country/type of people during warfare, and how does that affect war strategies?

Describe the sentencing system of your world. 

Is your accused innocent until proven guilty, or guilty until proven innocent?

How are lawbreakers punished? 

If you have prisons, describe how they are organized and run, and who owns them. 

Does differing ownership change how the prisons operate?

What are the major ways in which laws between countries vary? 

Do laws between cities vary? If so, how and why?

How does citizenship work in your world? What rights and privileges do citizens have that others do not? 

Can certain classes or races not become citizens?

Are there certain taboo subjects or opinions that artist/authors/musicians are not allowed to depict (i.e. portraying the official religion in a negative light, explicit sexual material, etc.)? What does this say about your society?

How do people get around these censorship laws?

What is the official hierarchy of duty in your world? (i.e. is family the most important, or patriotism? What about clan?)

How many languages are there in your world, and how many languages share a common origin? 

How many people are multilingual? 

Which language is the most common?

How is multilingualism viewed?

How are different languages viewed? (i.e. is one language ugly/barbaric while another is romantic and sensual?)

Feel free to add your own questions in reblogs or in comments!

[astera-orey]

Way of the Sun

"Vir Elgara is a blade."

Mi’nan did not look at me as he spoke, his gaze fixed on something beyond the skyline. Light and shadows danced on the intricate elvhen armor, sparkling haze tracing live lyrium veins.

"It's a ray, burning, thin and sharp. Step away from it and it claims your life. Walk it with no doubts and the reward will exceed your most daring desires. Only two sides, black and white, for Sun doesn't deal in compromises."

"So it's like the vallaslin?" I asked.

"No, shemlen. Vallaslin is just a mark. Sigil of honour or brand of a slave, depending on your perspective, but a mark still. Vir Elgara, same as any Way, is an oath. It is never enforced, only bestowed upon free will. One strong in the Fade can remove the vallaslin, cleanse blood with blood or magic. But the oath cannot be revoked by anyone except the Evanuris themselves."

Brushwood I picked when we set our camp for this night has almost burned out. Fire was gradually turning blue and sea-green like the torches we've seen in old forgotten caverns, it stretched out high and smooth despite the wind. Elvhen magic called for Fade, bending and binding the laws of physical world to the will of the wielder.

I looked up at the sky. As it was from the beginning of all ages, twelve stars joined into Solium - as always distant and as always dispassionate.  

"Ir abelas, shemlen," said Mi’nan, his voice even and low. "I forced you to walk Vir Elgara - anger and pride spoke through me then, not the honour. If ma Evanuris was with us, I would plead to release you from this oath... but it is not in my power to do so without him. Still, if you wish to leave, my sword will not turn against you."

I tilted my head to meet his gaze, sharp and intense as the ray of light.

"I do not," I said; the words came naturally. "You called back then... elgara tel’vallas."

I could barely speak the Old Tongue and could only guess how badly my attempts sounded for true elvhen - but this phrase echoed like a silver bell on the highest tower of Vyranthium. And suddenly even through night's freeze came the etherial fading touch, warm and scalding at the same time, singing promise of protection and thunderous call for vengeance. The Sun has set to here and now, and it was brighter than any gold or treasures I have seen.

How could anyone refuse to follow him?..

I exhaled; all words being nothing more than a noise, a breeze to pass. Closed my eyes for few moments blinking away the tears - for this light was too sharp, too bright to endure. 

"Ma ghilana, ethen. I ask for your guidance." 

Lightest smile touched his lips.

"Elgara tel’vallas."

[astera-orey]

Два квеста ставки командования, вырезанные из DLC The Descent. Credits to Плавник (http://shardcollector.diary.ru/p217698324.htm )

1. Shaper's Progress Inquisition forces aiding Shaper Valta in the Deep Roads report that her behavior has been increasingly erratic since leaving the Titan. Her earth-shaping magic has caused no violence or disruption, but she often conducts lengthy one-sided conversations with the "song" inside her head. Three times in the past week, she has disappeared for hours and returned with no memory of where she went or what she did while she was gone. She was most recently discovered standing beside the ancient mining lift at Heidrun Thaig, humming a melody into the abyss. The Inquisition bodyguards and advisors accompanying her are increasingly concerned that her deterioration may outstrip their ability to monitor her actions, much less influence them.

Решения: 1) It may be time to request Orzammar's aid in moving her to a safer place. We can do so without sharing all of the details. 2) We cannot predict the long-term effects of her exposure to pure lyrium. She should be removed from further contact with it—even if that means bringing her to the surface. 3) Whatever the Shaper's condition, the simplest course of action is moving her to an isolated cavern with only a single passage in and out. Результат: While preparations were underway to move Shaper Valta to a more secure location, her mind cleared on its own. She thanked her Inquisition allies for all their assistance. The next morning, she was gone. She left a brief message addressed to the Inquisitor. A short, handwritten note: I may know where to find the others. Valta

2. Silence from Orzammar Shaper Valta's father, an influential member of the Smith Caste named Harag, sent a message to Skyhold requesting information on his daughter's fate. His repeated attempts to extract answers from the Shaperate and the Assembly have been refused, and the Crown has remained silent since the Inquisitor remanded Valta into Orzammar's custody. It is as if she never existed. The Inquisition may benefit from learning what has happened to Valta and, if possible, sharing this information with her family. Решения: 1) Our dealings with Orzammar are important enough to them to withstand even this sensitive an inquiry. 2) The Inquisition still has forces aiding recovery efforts in the Deep Roads, which gives us leverage for getting answers. 3) If Orzammar is hiding something about the Shaper, I would have the truth, and my agents know where to seek it. Результат: The investigation into Shaper Valta's fate in Orzammar turned up a surprising answer: she is no longer held by the dwarven kingdom's authorities. The exact details of her "release" were muddled by secondhand testimonies, but reports made it clear the Shaper's whereabouts are unknown. Reports that the location where Valta was being held suffered mysterious and unspecified structural damage remain unverified. However, a letter sent to Skyhold may confirm her survival. A handwritten note: Inquisitor, You and the king could not understand, but someday you will. The song calls, and I must answer. The others are waiting. Valta

[astera-orey]

Dalish Tattoos

Mike Laidlaw turned his override key, allowing me to put these up. 

[astera-orey]

Переводчики

Глубинные Тропы менялись.

Двигались.

Сперва Архитектор не придал этому особенного значения: в древних тейгах и штольнях крепления давно ослабли, и даже самые незначительные подземные толчки могли привести к обвалу. Чем глубже уходили шахты, тем опаснее змеились трещины на опорных колоннах и блоках; казалось, любой резкий звук легко обрушит своды. 

Архитектор был осторожен, насколько это было возможно, но несколько раз ему уже приходилось сворачивать, когда очередной обвал преграждал путь. К счастью, неподалеку почти сразу же обнаруживался другой проход — создавалось ощущение, что вся земля здесь была изъедена насквозь. 

Лишь спустя некоторое время Архитектор подумал о том, что, возможно, обвалы происходят не случайно.

Он был уже так далеко от поверхности, что возвращение отняло бы несколько недель. Сюда не забредали ни порождения тьмы, ни гномы, хоть порой он видел врезанные в стены гротов ломаные руны — они едва ощутимо сочились лазурью и силой. Лириумные жилы проходили очень близко; даже лишенный гномьего чутья, Архитектор слышал их пение. 

Но не мог разобрать его смысл.

На поверхности лириум остро и надрывно звенел алым, и скверна тянулась к нему особенно сильно. Архитектор думал, может быть, Корифей, замкнувший алый зов на себе, единственный узнал, о чем на самом деле пели живые кристаллы. Или нет. 

В конце концов, живой не значит разумный и тем более не значит осознанно-разумный. 

Проход позади стремительно зарастал камнем.

Пройдя еще несколько шагов, Архитектор вернулся, с отрешенным любопытством провел ладонью вдоль монолитной скалы, там, где раньше проходила тропа. Когти слегка царапнули камень, но тот не подался, намертво слившись с остальной породой. Не помогла и магия: огненная плеть хлестнула наискось, на мгновение воплотившись чистой силой — и разбилась горячими искрами.

Рядом глухо хрустнуло, и Архитектор торопливо обернулся: по скале пробежала трещина, щель раздалась в стороны, обнажая проход. Достаточной ширины, чтобы по нему без труда мог пройти человек. 

Приглашение было слишком явным.

Пологий спуск вел в небольшой круглый грот, и из него не было выхода. Лишь едва заметно порой вздрагивал камень под ногами, и откуда-то снизу доносился низкий вибрирующий рокот, словно работали огромные кузнечные меха. 

Архитектор остановился в центре, вопросительно склонил голову набок. Скала перед ним взбугрилась, деформируясь, словно что-то стремилось вырваться из нее наружу. Камень изменялся, как под резцом искусного скульптора, лепился податливой глиной: и уже через мгновение от него отделился человеческий силуэт, выступил вперед. Невысокая фигура в гномьих доспехах.

Архитектор молча смотрел, как серая шершавая кожа стремительно обрела краски, как непослушная прядь темных волос упала на лицо.

— Кто ты? — негромко спросил он.

Она подошла ближе, остановилась на расстоянии нескольких шагов и аккуратно улыбнулась ему. Сейчас ее почти можно было принять за одну из исконных жительниц Орзаммара, смертную из плоти и крови. 

— Валта, — ответила она. — Спасибо, что пришел.

Архитектор качнул головой.

— Я имел в виду не имя.

Валта спокойно кивнула. Казалось, ее совершенно не беспокоило то, что она стоит рядом с порождением тьмы.

— Ты слышал о титанах, верно?

Он слышал о титанах. Обрывки записей в заброшенных тейгах; некоторые из них были древними настолько, что даже Ута не могла понять их значения. Кусочки знания, похороненного слишком глубоко под землей, которое невозможно было отличить от легенд, где правда слишком сильно перепуталась с вымыслом. Да разве кто-нибудь мог бы поверить в то, что земная твердь Тедаса — это плоть огромного существа? 

— После Великой Охоты элвен их осталось немного, — сказала Валта. — Нельзя допустить, чтобы погибли последние.

— Или? — спокойно спросил Архитектор.

— Или, когда камень расколется, Тедас погрузится в море. Как думаешь, что раньше было по ту сторону Амарантайнского океана?

Архитектор кивнул. Предположения о том, что где-то должен находиться как минимум еще один массив суши, что уравновешивал бы материк Тедаса, уже не раз встречались ему в летописях и картах. Мир, представленный в форме шара, вряд ли был способен естественным образом сконцентрировать всю земную породу лишь в одном месте.

Разве что тот, другой массив, был позже уничтожен.

— Элвен называли твой народ «детьми камня», — сказал Архитектор.

— Так было раньше, — согласилась Валта. — До Великой Охоты мы были частью одного. Но связь была разорвана, и от нее осталось лишь эхо. Интуиция, говорят гномы. Камень шепчет, камень поет — но они забыли язык и больше не могут разобрать слов. Помнишь хроники на стенах, Архитектор?

Он даже не удивился тому, что ей известно его имя.

— Кто ты? — еще раз спросил Архитектор. Уже, наверное, зная ответ.

Валта спокойно улыбнулась.

— Переводчик.

Лириумные руны проявлялись на стенах вокруг него, наливались синевой и силой, пели настойчиво и тревожно. Архитектор обернулся; ломаные узоры ровными поясами поднимались вверх, наконец замкнувшись последним кольцом на неестественно гладком камне пещерных сводов. 

Синева пульсировала жизнью.

Синева говорила.

— Раньше я не встречал упоминаний о таких, как ты, — негромко сказал Архитектор. 

— Раньше в этом не было нужды, — отозвалась Валта. Протянула руку к стене, и под ее ладонью лириум как будто бы засиял ярче. — После того, как была разорвана связь, о титанах забыли даже те, кто раньше был с ними един. Да и к тому же, убить титана далеко не так просто.

Песня — другая, тягучая и вкрадчивая, обжигающе прекрасный свет — отозвалась внутри него, горячей силой пробежала по венам.

Архитектор медленно наклонил голову.

— Но скверна может и это.

Скверну не остановит ни чары, ни камень — это только вопрос времени. Он помнил, как когда-то сам отыскал Уртемиэля в недрах Глубинных Троп; как послушные его зову порождения тьмы неустанно вгрызались в скалы, как под клыками и сталью начинали крошиться карьер и кварц. Как они умирали от изнеможения, не успев дотянуться до зовущего света, и их тут же сменяли новые, и еще, и еще.

Скверна, которая влилась в лириум, исказила его песню и окрасила его алым.

— Да, камень не остановит красный мор, — подтвердила Валта. — Мы пытались. Но рано или поздно, заражение проникнет глубже, по лириумным жилам дойдет до сердца титана, и Тедас перестанет существовать. 

Архитектор встретил ее взгляд, и в нем не было ничего человеческого. Существо, что было древним, как сам мир, смотрело на него сквозь пустые глазницы.

— Титан хочет понять, зачем она это делает, — сказала Валта. — Но чтобы понять песню, надо быть ее частью; чтобы понять руны, надо быть частью титана. Поэтому он создал переводчика, Архитектор; и поэтому я сейчас говорю с тобой — на языке, что понятен нам обоим. Ответь, чего она хочет?

Он на мгновение прикрыл глаза.

Песня звучала по-прежнему, жадно и горячо, тянулась прикоснуться к лириуму, тянулась к ожившему воплощению камня. Он чувствовал ее эхо далеко за толщей камня; в других порождениях тьмы, в россыпи искаженных кристаллов.

— Ты полагаешь, что скверна разумна, — утвердительно сказал Архитектор.

Валта кивнула.

— В ее действиях есть структура, есть намерение; значит, возможно, есть и разум. И если мы поймем друг друга, нам не будет нужды сражаться.

Это была обманчивая предпосылка, но он не стал исправлять. Даже если отбросить погрешность и шанс неудачи, одна мысль о зарождении иного разума, чуждого сознания, восхищала его. 

Архитектор позвал песню, и ее сила отозвалась послушно и легко, горячо обожгла кончики пальцев. 

— Но намерение еще не значит осознание себя, — сказал он. — Я могу сказать тебе, что слышу; скверна не остановится, потому что она создана пожирать. ��оей воли будет недостаточно, чтобы удержать ее; и даже будь нас семеро, скорее всего, мы не смогли бы этого сделать. Если только она действительно... не обретет сознание.

— О, — задумчиво сказала Валта. 

Лириумные хроники сменились, заросли камнем и тут же ожили вновь, взрезали стены синими росчерками рун. 

— Если бы можно было создать жизнь из самой скверны, некий разумный объект, обладающий волей, это могло бы сработать, — Архитектор задумчиво склонил голову набок. — В те��рии, конечно. Но скверна лишь искажает уже существующее, и я не знаю, как научить ее создавать...

Валта посмотрела куда-то сквозь него — сквозь все существующие пласты камня и земной тверди, словно пространство и материя не были для нее преградой.

И едва заметно улыбнулась.

— Скажи, Архитектор, что ты слышал о работах Каридина?

[astera-orey]

The Elder One’s messenger heading to Redcliffe via the Crossroads, meets captive magister Feynriel. Art for Dragon Age Big Bang - “Свобода выбора“ by Astera Read on ficbook (on russian) - here

[astera-orey]

Проводники снов

«Ты тоже думаешь, что Камень — живой?»

Первое послание Дагна находит в мастерской прямо на рабочем столе; аккуратный листок бумаги и ровный уверенный почерк. Никакой подписи — но так мог бы писать тот, кто часто имеет дело с книгами и пером, и Дагна, по старой привычке торопливо зажмурившись, перебирает по памяти всех знакомых ей магов Скайхолда.

И уже через пару минут понимает, что это крайне неудачная идея — после событий Редклифа те беспрестанно стекаются под крыло Инквизиции, отступники и беглецы со всех краев андрастианского Тедаса. Автором записки мог быть любой из них, и в конце концов Дагна, мысленно пожав плечами, выбрасывает это из головы: сейчас ее намного больше интересует гипотетическая возможность убедить красный лириум не выворачивать носителю мозги наизнанку.

Второе послание настигает ее лишь спустя месяц, и, обнаружив его в лаборатории, опечатанной наглухо на время очередного эксперимента, Дагна впервые задумывается над тем, чтобы показать его Лелиане. Она осматривает нетронутые замки на двери, проверяет лириумные руны — нигде нет ни следа чужого присутствия; кто бы ни оставил записку, он словно бы прошел сквозь стены.

Во всей Икнвизиции на подобные трюки способен лишь Коул, но, прочитав послание, Дагна решает, что это было бы несколько не в его стиле.

«Если Камень живой, почему ты не говоришь с ним?»

И на следующую ночь незыблемые законы Тени и яви, опоры, на которых держится само мироздание и которые известны любому начинающему школяру, рассыпаются мелким крошевом.

На следующую ночь Дагне снится сон.  

Во сне она открывает старые врата старого тейга, идет мимо пустых, застывших в своем мертвенном молчании зданий и по заброшенным тропам спускается ниже. Темнота стекается сюда из лилово-черной глубины, гладкие стены кажутся утробой матери. Дагна ведет ладонью по сколам камней, вслушиваясь в шепот и песню, и разбирает слова — нет, не слова, этих слов нет ни в одном языке, ныне известном смертным. Но знание уже живет с ней; знание о том, что обитает там, за тьмой и бездной, там, куда ни ее соотечественники, ни порождения тьмы не помнят дороги.

Дагна просыпается в поту и вскакивает со сдавленным вскриком, и дрожащими руками натянув на себе первое, что попалось, бросается прочь из замка, не обращая внимания на удивленный оклик Харрита. У нее болезненно кружится голова, и во рту ощущается приторно-кислый привкус рвоты; но сейчас самое главное — это оказаться как можно дальше от стен и камня, и его тихого-тихого шепота. 

ответь, ты же слышишь, он зовет тебя ответь, ты же слышишь ответь

— За время своих путешествий по Тени, — осторожно говорит Дагна, подбирая слова так тщательно, как, наверное, еще никогда в своей жизни, — тебе доводилось когда-нибудь слышать про гномов, которые могли видеть сны?

Она практически уверена в том, что если бы подобное имело место быть где-нибудь в материальном нормальном мире, ей об этом уже было бы известно.

Солас несколько мгновений смотрит на нее молча, словно раздумывая, отвечать или нет. В зыбком свете лампад и свечей со стен щерят пасти черные звери, и огненно-рыжим заревом восходит солнце над обоюдоострым мечом. Дагна невольно ежится и сама не понимает, отчего; Солас, безупречно учтивый и спокойный Солас, никогда не казался ей опасным.

Но словно бы сам камень, обезумев, кричит здесь в мучительной агонии, и эта пытка сильнее любой, что мог бы выдержать человек. 

— Это старое эхо, — наконец негромко произносит Солас. Встречается с Дагной взглядом и почти сразу же отворачивается, но и одного мгновения достаточно для того, чтобы боль настигла ее, вошла под ребра тонкой раскаленной иглой. — Значит, память мира пробуждается. Я не ждал этого так быстро, но, видимо, Якорь уже слишком нестабилен.

Дагна сжимает зубы, тяжело опирается обеими руками на деревянную столешницу. Шепот внутри нее взрывается криком ярости и гнева, она отчаянно встряхивает головой, пытаясь сосредоточиться. Звери и черные башни скалятся на нее со всех сторон.

— Что со мной? — почти беззвучно выдыхает она. — Ты знаешь, что со мной?

Солас, не поворачиваясь, аккуратно отставляет чашку с чаем.

— Ты сама узнаешь это очень скоро. 

Чуть слышно скрипит, отворяясь, дверь.

— Мне жаль, — слышит Дагна и прилагает нечеловеческие усилия, чтобы удержаться на ногах. — В здесь и сейчас я не хочу становиться твоим врагом.

Снова, чудится ей. И она так и не понимает, к кому именно он обращался.

Дагна приходит в себя в лазарете и узнает, что последняя Брешь была запечатана два дня назад, и Корифей, едва не обрушивший их мир в отравленную Тень, наконец-то повержен. И судя по тому, что едва заметно улыбается даже Тайный Канцлер, при всей непредсказуемости мироздания в ближайшем будущем Тедасу вряд ли грозит еще одно возвращение древнего магистра.

А еще Дагна узнает, что Солас покинул Инквизицию.

***

Чернота стекает чернильными кляксами под ноги, стены шепчутся между собой, и шепот их резонирует, отражается и разносится дальше и глубже. Камень передает камню — неощутимой дрожью, неслышной песней, невидимым светом из самого сердца бездны. Сюда опасаются спускаться гномы, сюда не добираются ведомые отравленным зовом порождения тьмы, этой дороги нет — не было несколько мгновений назад, до того, как, подобно воде, расступились скалы.

Дагна идет вперед, и камень расходится перед ней, обнажая свои недра, беззащитно и доверчиво; она, едва касаясь, ведет кончиками пальцев по выжженным на стенах лазурным рунам, слишком похожим на Хроники, и шепот обретает смысл и становится смыслом.

Она вспоминает все, что случилось за тысячи лет ее жизни.

И когда камень обращается почти-не-живой плотью, а лириум — почти-не-текучей кровью, и впереди вырастает ослепительно сияющая, пульсирующая сердцем синева, к Дагне присоединяется другая. У нее темные волосы и острый внимательный взгляд, и в руках она держит небольшой листок бумаги — такой же, как те, что таинственным образом попадали в мастерскую Скайхолда.

«Мы есть Камень, — читает Дагна; буквы и лириумная вязь рун со стен поют в унисон. — Наша связь была разорвана, но исцеление уже близко. Мы станем проводниками снов.»

 ---> рекомендуется к прочтению Codex entry: Veilfire Runes in the Deep Roads 

[astera-orey]

Ignorance is Bliss

У озера было тихо, слишком тихо для того, кто привык к рокочущим живым голосам кузнечных мастерских. Серебристо-лазурная гладь масляно блестела, отражая залитое солнцем небо; растущие у самого берега ивы склонялись низко-низко, деликатно опускали тонкие ветви в воду.

Небольшой тесаный камень все еще выступал из зарослей травы.

— Я до сих пор помню, как он ушел, — отрешенно произнес Лавеллан.

Он никогда теперь не говорил «погиб», только «ушел», неважно, о мертвых ли, о живых. 

Дагна вдруг подумала, что здесь Инквизитор Лавеллан выглядел намного естественнее, чем на массивном золотом троне Скайхолда. Даже не сходившая с его лица нездоровая бледность казалась не такой мертвенной, и болезненную худобу можно было бы списать на присущую его народу утонченную хрупкость.

— Я не знал, что так получится, — сказал Лавеллан. — Я, правда, не знал.

На камне было выбито имя «Коул».

Дагна помнила хорошо — это началось семь месяцев назад.

Хотя, может, и раньше. 

Тогда еще был Корифей, стремившийся к Черному Городу, и небо разрывала ядовитая зелень, выхаркивала из себя ожившую Тень. Они едва успевали латать Бреши — но новые появлялись быстрее, чем исчезали старые, словно за одним узелком разошелся шов, и за ним и все полотно побежало, расползлось обрывками ниток. А Инквизитор был один, и Якорь был один, и... ну, этого просто не хватало, никак не могло хватить на весь Тедас.

А потом они узнали о древних артефактах элвен, которые укрепляли Завесу.

— Это моя вина, — спокойно сказал Лавеллан. Усмехнулся криво, на иссушенном лице остро проступили скулы. — История так любит повторяться, забавно.

Дагна думала, сумеет ли она привести его в чувство и дотащить до лазарета, если вдруг с ним случится один из опасно участившихся приступов. До сих пор помогали травяные настойки, но все понимали — один раз и те окажутся бессильны, а до лагеря с припасами отсюда около часа быстрой ходьбы. Учитывая состояние Инквизитора, их следовало бы помножить как минимум на три.

— На тот момент это было лучшим решением, — ответила Дагна, просто потому что тишина была до отвращения невыносима. 

Лавеллан поморщился и промолчал.

— Единственным известным нам решением, — поправилась она. — Разве лучше было бы, если бы Корифей добился своего?

Дагна говорила эти слова, такие правильные и необходимые, далеко не в первый раз, повторяла снова и снова, но до сих пор ей слышалась в них фальшивая нота неуверенности. Она не знала, что было бы лучше. Никто из них не знал.

Просто была Брешь, и был умирающий мир, и надо было решать.

Сначала все было неплохо, подумала Дагна. Сначала казалось даже, что у них все могло получиться, пробужденные артефакты истекали силой, и рядом с ними больше не появлялись новые Бреши, и даже лириум становился хрупким и ломким, как слюда. И, воодушевленные, они искали все больше сфер, пусть магам уже тогда становилось трудно взывать к Тени, и сны приходили все реже — но все еще был жив Корифей, и с ним оставалась его армия в Теринфале. 

Это потом сферы стали пробуждаться сами.

Цепная реакция, так говорят алхимики и кузнецы. Завеса становилась все плотнее, и они не знали, как это остановить.

Коул ушел одним из первых, и вот этого Дагна точно никогда не забудет. Тогда он уже не мог исчезать и появляться из ниоткуда — и как-то раз просто вдруг подошел и поднял на нее взгляд, чистый и светлый, словно не было вокруг ни боли, ни смерти, ни скорби. Улыбнулся молча — и уже мертвым осел на землю. 

Так не стало больше демонов и духов.

Магов не стало тоже — лишь какие-то оболочки людей, словно всех их разом осенила печать Андрасте. Дагна видела усмиренных в Круге, но тогда тех были единицы.

Сейчас же...

— Будет еще Священный Поход, — бесстрастно сказал Лавеллан. — Влияние Церкви растет с каждым днем. Наверное, еще никогда власть Солнечного Трона не была так сильна.

Дагна кивнула, рассеянно потеребила шнурок на походной сумке.

— Они будут искать виноватых. Так всегда бывает.

А Тевинтер умирает в огне гражданской войны, задыхается от голода Орзаммар, разом лишившийся основного источника дохода — никому теперь не нужна бесполезная лазурная пыль. Корифей так стремился уничтожить веру в ложного бога — и вот она, эта вера, воспрявшая на костях, теперь у нее больше не осталось соперников.

— Солас должен был предупредить об этом, — сердито буркнула Дагна. — Он не мог не знать.

Лавеллан неловко пожал плечами.

— Невозможно предусмотреть все, когда привлекаешь такие силы. Я знал о риске... и выбрал рисковать, так же, как и он когда-то. 

Он прикрыл глаза на мгновение и, отступив назад, опустился на траву, тяжело оперся спиной о ствол дерева. Вдохнул хрипло и словно бы через силу облизал пересохшие губы. Вытянул перед собой руки — истончившиеся, с проступивши��и венами — взглянул задумчиво и устало откинул голову, прислонившись затылком к шершавой теплой коре.

— Фен’Харел превратил элвен в рабов и лесных бродяг, — почти беззвучно произнес Лавеллан. Засмеялся надрывно, в груди его сипело, как в пробитых мехах. — Что же, я более чем превзошел его — я их попросту уничтожил.

Дагна осторожно потянулась к сумке; где-то там лежала фляга с целебной настойкой — вытяжкой из корешков и трав, зыбкое подражание той живительной силе, что раньше могла создать магия. Но ничего другого у них больше не было — и ничто больше не могло спасти эльфов, кровью связанных с Тенью сильнее всех прочих, от медленной и неумолимой агонии смерти.

Тонкие пальцы перехватили ее запястье.

— Не надо, — одними губами попросил Лавеллан. — Незачем... продлевать.

Она упрямо мотнула головой.

— Мы ищем решение. Инквизитор!..

— Не надо, — повторил Лавеллан. Криво усмехнулся. — Я все же не Фен’Харел... я не смогу смотреть, во что превращается мир.

Дагна сморгнула сердито, отвернулась, пальцы ее подрагивали. Старые ивы, неизменные и вечные, тихо шелестели над головой и мягко ласкались к воде, на сверкающее солнцем зеркало озера было невозможно смотреть, не щурясь.

Лавеллан закрыл глаза вновь, вдохнул глубоко и непривычно ровно.

— Если бы я знал заранее... — на свистящем выдохе произнес он. — Что бы решил тогда... не знаю. Он обещал стать богом... дать лучший мир... быть может, правда...

[astera-orey]

Волшебство волшебное, чудо чудесное, просто смотрю и тону в любви, каждый раз как в первый раз... <З

AU, Magisters are well, a Corypheus in a crown like Caesar (mischief of the author) =p Santa-gift for Astera

[astera-orey]