lutael-q

[lutael-q]

—Короли не должны отрекаться, — тоном предостережения произнесли красивые губки.

—Значит, вы хотите, чтобы я стал защитником трона?

—Да.

—Но я провозглашаю истины будущего!

—А я предпочитаю заблуждения настоящего, — отпарировала герцогиня.

—Вы меня обезоруживаете, Глэдис! — воскликнул лорд Генри, заражаясь её настроением.

—Я отбираю у вас щит, но оставляю копьё, Гарри.

—Я не сражаюсь против Красоты, — сказал он с галантливым поклоном.

— Это ошибка, Гарри, поверьте мне. Вы цените красоту слишком сильно.

—Полноте, Глэдис! Правда, я считаю, что лучше быть красивым, чем добродетельным. Но, с другой стороны я первый готов согласиться, что лучше быть добродетельным, чем безобразным.

—Выходит, что некрасивость — один из семи смертных грехов? — воскликнула герцогиня — А как же вы только что сравнивали с ними орхидеи?

—Нет, Глэдис, некрасивость — одна из семи смертных добродетелей. И вам, как стойкой тори, не следует удалять их значения. Пиво, Библия и эти семь смертных добродетелей сделали нашу Англию такой, какая она есть.

—Значит, вы не ��юбите нашу страну?

—Я живу в ней.

—Чтобы можно было усерднее её хулить?

—А вы хотели бы, чтобы я согласился с мнением Европы о ней?

—Что же там о нас говорят?

—Что Тартюф эмигрировал в Англию и открыл здесь торговлю.

—Это ваша острота, Гарри?

—Дарю её вам.

Герцогиня покачала головой.

—Я верю в величие нации.

—Оно – только пережиток предприимчивости и напористости.

—В нём – залог развития.

—Упадок мне милее.

—А как же искусство?—спросила Глэдис.

—Оно – болезнь.

—А любовь?

—Иллюзия.

—А религия?

—Распространенный суррогат веры.

—Вы скептик.

—Ничуть! Ведь скептицизм – начало веры.

—Да кто же вы?

—Определить – значит ограничить.

—Ну, дайте мне хоть нить!..

—Нити обрываются. И вы рискуете заблудиться в лабиринте.

—Вы меня окончательно загнали в угол. Давайте говорить о другом.

Оскар Уальд «Портрет Дориана Грея»

[lutael-q]

Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выражению их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости... Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал... «Батюшки мои! Не соврал ли я, не смеются ли надо мною»,— казалось, говорил этот уторопленный взгляд... Проходило мгновение – и снова восстанавлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем.

Тургенев «Ася»

[lutael-q]

Тридцать спиц соединены одной осью, но именно пустота между ними составляет суть колеса. Горшок лепят из глины, но именно пустота в нём составляет суть горшка. Дом строится из стен, но именно пустота в нём составляет суть дома.

Материальное - полезно, не материальное - суть бытия

Лао Цзы, 6 век до н.э.

[lutael-q]

Столь прозрачное стекло

И прозрачное вино,

Что слились они воедино,

Став неразличимыми.

Словно это просто вино

И нет никакой чаши,

Или словно это просто чаша,

Где нет никакого вина.

Сахиб ибн Аббад, приблизительно 990

[lutael-q]

Весь мир состоит из свисающих покрывал. Воспринимая его, мы видим лишь эти покрывала, оставляющие следы на глазах того, кто на них смотрит.

ибн Араби, 1231

[lutael-q]

Понятие часов свёртывает в себе всю временную последовательность. В замысле шестой час не прежде, чем седьмой или восьмой. Часы звонят в шесть потому, что то так хочет замысел их мастера.

Николай Кузанский, 1450

[lutael-q]

Я взглянул на астрономическую шкалу времени и понял, что человечество лишь начало развиваться. Оно - новорождённое дитя с невероятным потенциалом. И до недавнего времени его интересовали лишь собственная люлька да бутылочка с молоком. Оно только начало осознавать, что вне этой люльки лежит огромный мир. Оно учится фокусировать взор на далёких объектах, а его пробудившийся разум уже начинает рисовать их в воображении, задумываясь об их предназначении. Пока что этот внешний мир мало его заботит, потому что пока все его силы уходят на взаимодействие с люлькой и бутылочкой. И тем не менее где-то в глубине его разума уже зажглась искра неподдельного любопытства.

Джеймс Джинс, 1928