nowadays-sideeffects-blog

[nowadays-sideeffects-blog]

Fe2O3. АРХЕОЛОГИЯ ЛОКАЛЬНОЙ ЭСТЕТИКИ (ФРАГМЕНТЫ)

Сурик (от греч. syrikon — «сирийский краситель») — натуральный пигмент красного цвета, известный уже в античности. Открытие сурика описано римским историком Плинием Старшим в «Естественной истории». Различают две главных разновидности сурика — свинцовый и железный. ��елезный сурик получают из оксида железа (Fe2O3), отличающегося высоким уровнем плотности и ярко-красным цветом с коричневым оттенком.

Наряду с киноварью и охрой, сурик использовался для передачи красной гаммы в византийских, древнерусских и раннеитальянских иконах. Предположительно, слово «сурик» употреблялось в России XVI-XVII вв. как неофициальное именование для художников, занимавшихся росписью икон.

«Колористика допетровских построек является поводом споров лучших представителей исторической науки. Вот редкий случай, когда использование цвета можно проследить по древними документами:

«По указу Великаго Государя подряжен Казенной слободы тяглец Никифор Степанов сын у церкви Григория Неокесарийского прописать колокольню красками разными растески, а где прямая стена прописать в кирпич суриком, а у шатра стрелки перевить, а меж стрелок обелить, а слухи и закаморы и окна прописать разными красками».

Можаев А., «Русский цвет»

Медный сурик активно использовался в палитре Потешного дворца в Кремле (1651).

Если в храмовой и дворцовой архитектуре используется в основном медный сурик, и используется именно в силу своих декоративных свойств, то в деревнях получает распространение железных сурик — он дешевле и практичней, так как одинаково хорошо защищает дерево от влаги и металл от коррозии.

«Один из самых популярных ЛКМ – масляная краска железный сурик. Ее используют для окрашивания оконных рам, дверных блоков и проемов, мебели из дерева, гаражей и различных ограждений. Она способна выдерживать резкую смену температуры и продержится на поверхности несколько лет».

Источник: dockerspb.ru/blog/maslyanaya-kraska-zheleznyj-surik

«Масляная краска хорошо известна бывшим жителям СССР: лишь несколько десятилетий тому назад это был едва ли не единственный доступный лакокрасочный материал (эмали в СССР начали производится лишь в конце 60-х). Наиболее употребляемыми были краски с недорогими натуральными пигментами, в том числе железный сурик. Их применение, особенно в быту, было практически неограниченно: ею окрашивали все, что угодно. Спустя пару-тройку лет поверхностный слой терял привлекательность: на нем могли появиться мелкие трещины, цвет начинал тускнеть. Но вместе с тем срок жизни слоя масляной краски – десятилетия, причем избавление от старого покрытия затруднительно. Поэтому поверхности в жилых и общественных интерьерах, фасады домов, металлические конструкции и малые архитектурные формы покрывали многолетние наслоения масляной краски».

Источник: masterkoff.ru

Федеральный закон от 21.07.2005 N 94-ФЗ (ред. от 02.07.2013) "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" предписывал государственному заказчику ориентироваться, в первую очередь, на цену товара или услуги:

«9. Победителем конкурса признается участник конкурса, который предложил лучшие условия исполнения контракта и заявке на участие в конкурсе которого присвоен первый номер».

Азовский лакокрасочный завод «ДИВО» является бессменным победителем муниципальных конкурсов на поставку лакокрасочных материалов для проведения работ по ремонту и благоустройству. Сурик железный является одним из двух видов масляной краски, выпускаемой ЛКЗ «ДИВО».

« — Бессоница, спал урывками два часа, проснулся с головой на компе и записью в Notes: “СОВЕТСКИЕ ФАКТУРЫ (приснившееся): пыльное макраме/сухое резное дерево/толстое желтое и синее стекло/марля”.

—Жуть. 

— Какая только чушь не приcнится. На самом-то деле все знают, что главная советская фактура — это БУГРИСТЫЙ СЛОЙ НОВОЙ КРАСКИ ПОВЕРХ СТАРОЙ »

Средневековые иконы славятся своими немеркнущими красками, не подвластными разрушающему воздействию времени. В чем секрет этого удивительного свойства? Сама технология иконы, на любом из ее этапов способствует сохранности колорита. Но главным, конечно, является особый способ наслаивания самих красок, при непреложном соблюдении основного условия — наносить каждый последующий слой после полного высыхания предыдущего, не позволяя свежим, не застывшим краскам смешиваться на поверхности иконы.

Яковлева А., «Техника иконы»

[nowadays-sideeffects-blog]

GOLD IS BEST. ALBERTI AND HEGEL ON MERCHANDISING

Originally published at Ramplan.info

.

Typologically speaking, any contemporary market is still an ancient city market square — sometimes open, sometimes covered with a roof. Whether the design is simple or elaborate the result is always the same: the Brownian motion of customers in the labyrinth of counters chaotically stocked with various types of produce. Therefore the only distinct element of the construction – the only truly architectural element – is the ceiling which overlooks the turmoil of trade, dominating over it and quietly organising the chaos.

.

Wherefore our Ancestors in this as in other things acted very laudably, in ascribing so much Honour to the Covering, that they spent their whole Art and Study in adorning and beautifying it. For some of their Coverings we see of Brass, others of Glass, some of Gold with gilded Beams and Rafters, and richly adorned with Cornishes of Flowers and Statues.                                                                                       Leone Battista Alberti,Ten Books of Architecture, Book I, Ch. XI

.

.

The exterior of the building is also organised around the the ceiling with its glowing golden lining that is easily visible from the outside and lures the visitors in.

.

.

The unity and conflict of opposites is the second important subject of this project and this Hegelian dialectic is somehow rooted in the location itself.

.

.

The temple typology of the building (a roof resting on a set of columns) serves the most mundane and pragmatic function: trade. Similarly, the lavish baroque ceiling is made up of the most banal manufactured materials: armstrong and grigliato commercial ceiling panels.

.

Zhukovka is an ordinary Moscow region village that, during the first decade of the 21st century was rapidly transformed into a luxurious gated community with high-end dining facilities and expensive boutiques. However, it is still an oasis of ostentatious luxury in the midst of the common people’s ground, and the consequent contrasts and discrepancies in the village’s landscape are comical yet remarkable.

.

[nowadays-sideeffects-blog]

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ

Что делать со зданием типового советского кинотеатра в изолированном спальном районе Москвы, чтобы превратить его в популярное общественное пространство и функционирующий коммерческий объект?

Трансплантировать в периферийную среду архитектуру городского центра, натягивая парадный фасад на типовую постройку из кирпича, - неадекватная задача: качествами, которые позволили бы такому решению стать органичными, ни здание, ни его окружение никогда не обладали. C другой стороны, гомогенной и одновременно разреженной периферийной среде недостаточно скромной и качественной, «европейской» архитектуры — ей нужна достопримечательность.

И достопримечательности, которых требует однообразная среда, действительно в ней появляются, но в соответствии с другими законами, нежели чем в тщательно курируемых центральных районах города. Возникновение этих достопримечательностей обычно следует логике «коммерческого вернакуляра».

Логика коммерческого вернакуляра формирует облик таких разных мест, как стрип в Лас-Вегасе и территория торгового центра или рынка на окраине Москвы. Чтобы сделать сообщение максимально убедительным и ясным, донести его до потребителя первым, знак увеличивается в размере, его иконография максимально упрощается, чтобы не ускользнуть от внимания потребителя, на каком бы расстоянии от знака и на какой бы скорости тот не перемещался.

И что, если попробовать не бороться с гигантскими слонами, вентфасадами цвета строительной спецовки и огромными вывесками, а учиться у них, как у Лас-Вегаса? Что, если «сотрудничество» с тем, что считается мусором в архитектуре и дизайне, может стать частью метода по созданию проектов, адекватных среде? Что, если адекватное решение для общественного здания можно не только вычислить, но «намыть» из того, что есть под рукой? 

«Архитекторы разучились смотреть вокруг без осуждения», и, в большинстве своем, так и не научились заново. Поиск правильного решения обычно происходит через навязывание собственной воли. Но есть и другой (органический, вернакулярный) способ: попытаться услышать, что говорит среда и затем озвучить это в архитектурной форме.

Гигантские пончики на крышах придорожных кафе, фасады московских торговых центров в спальных районах, плотно завешанные рекламными щитами, созданными без оглядки на правила графического дизайна — все это справедливо считается визуальным мусором. Но иногда простота и прямолинейность, присущая коммерческому сообщению, создает яркий и чистый образ, которым можно взбодрить монотонную и невыразительную среду. Достопримечательности периферии — жанр, в котором яркость и ясноcть высказывания, заимствованные у рекламного образа, важнее утонченной формы, дисциплинированности, контекстуальности и «хорошего вкуса».

Здание типового кинотеатра — идеальный декорируемый сарай. В отличие от центральных кинотеатров (например, «Пушкинского»), спроектированных известными ��оветскими архитекторами, однообразные периферийные кинотеатры занимали совсем другое место в иерархии общественных зданий, олицетворяя собой утилитарность и экономию. 

Глухой фасад, предусмотренный для коммуникативных элементов, позволял регулярно изменять облик здания и содержание сообщения. В продолжение этой традиции, киноафиши меняются на рекламные вывески и другие коммуникативные элементы. Эти знаки, не являясь по сути паблик-артом — искусством в полном смысле слова — берут на себя функцию радикальной эстетической интервенции, допустимой (и необходимой) как раз в периферийной среде. Аскетичная «решетка» внешнего блока, пристроенного к зданию, как кунсткамера, заполняется любопытными экспонатами: знаками, вывесками, медиаэкранами, часами. Разнообразие коммуникативных элементов отражает разнообразие функций, представленных внутри бывшего кинотеатра — коммерческих, образовательных, общественных, культурных. Чтобы разнообразие не превращалось в хаос, на начальном этапе предусмотрено курирование, которое постепенно сменяется на естественный эстетический отбор.

Обновленный кинотеатр «Восход» обрастает знаками, билбордами, медиаэкранами, на крышу опускается десант — отряд фантастических существ, представленных  каркасными и надувными скульптурами, интерактивными обучающими арт-объектами. 

Аттракцион продолжается и днем, и ночью: в светлое время суток жители наблюдают меняющийся ассортимент причудливых силуэтов на фоне неба, с наступлением темноты здание кинотеатра «Восход», оправдывая свое название, загорается огнями рекламных вывесок.

Подробнее о проекте: http://www.nowadaysoffice.com/#/voshod/

[nowadays-sideeffects-blog]

[nowadays-sideeffects-blog]

МЕТАФОРА

«В самом деле, что кроме символов творчества означают все эти паруса, раковины, цветы, рыбы и монахини? Очевидно, наши эмоции возникают самопроизвольно, по своим законам, и нет определенной точки, в которой сходятся все эти значения. Они витают в нашем сознании и пере­секаются где попало, подобно сладостным грезам, следующим за чрезмерным увлечением».

Ч. Дженкс, Язык архитектуры постмодернизма.

«Искусство, если оно не идет дальше формальной цели одного лишь подражания, дает вместо подлинной жизни лишь ее оболочку. Турки, будучи магометанами, и не допускают никаких изображений, портретов и т. д.; когда Джемс Брюс на своем пути в Абиссинию показал турку нарисованных рыб, тот сначала изумился, но скоро ответил: “Когда эта рыба выступит против тебя в день страшного суда и скажет: ты дал мне тело, но не дал живой души, что скажешь ты тогда в свое оправдание?»

Гегель, Эстетика

Бабушка брала маленького Фрэнка на еврейский рынок на окраине Торонто, где покупала живого карпа, чтобы готовить из него традиционное еврейское блюдо гефилте-фиш. Дома карпа пускали плавать в ванну, и маленький Гери, сидя на унитазе, часами играл с большой рыбой.

В. Паперный, Fuck context?

[nowadays-sideeffects-blog]

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ НЕОНОВОГО ЗНАКА

1928 

В 1928 году в полицейский участок в американском городе Миссула, штат Монтана позвонил мужчина и сообщил о страшном пожаре. Когда полицейский стал расспрашивать о подробностях, выяснилось, что то, что звонивший принял за огненное зарево, было светом от неоновой вывески в нескольких кварталах от его дома. Такие звонки были обычным делом.

1927 

Годом раньше в Европе, где неоновых знаков было уже так много, что назрела необходимость в их эстетическом упорядочивании, немецкий архитектор Макс Ландсберг писал: Die Geschäftsstadt hat schon heute bei Tag und bei Nacht ein so verschiedenes Aussehen, daß man von einer Stadtbaukunst für den Tag sprechen kann, und eine solche für die Nacht fordern muß. То есть «город дневной теперь отличается от ночного города настолько, что последний нуждается в отдельном планированичном кодексе». «Необходимо, наконец, призвать к порядоку этот иллюминационный хаос», —  говорил Ландсберг.

1950-е

Век неона оказался не очень долгим. Уже в послевоенные годы рукотворные неоновые знаки начинает вытеснять новая технология: подсвеченные пластиковые коробки массового производства. Неоновая вывеска становится символом стародомодного, угасающего бизнеса и социальной деградации.

  1950–1970-е

Но в Лас-Вегасе все было по-другому: там неоновые знаки переживали настоящий ренессанс, фактически получив статус произведений искусства, пусть даже коммерческого и китчевого. Знаки не просто украшали архитектуру, они сами становились архитектурой, сложными скульптурными монументами.

«Эта архитектура стилей и знаков антипространственна; это архитектура коммуникации “поверх” пространства; коммуникация господствует над пространством как элемент равно архитектуры и ландшафта».

1972

Майкл Уэбб (Archigram): «Неоновые энтузиасты вроде Стерна — часть культурной волны 1970-80-х, которая попыталась вернуть архитектуре цвет, орнамент и лоск».

В 1972 художник Руди Штерн выпускает книгу под названием «Да будет неон». Он называет неоновый знак ценной формой народного искусства (folk art)и одним из первых начинает использовать неоновые трубки для ��оздания скульптур.

2004 

В 2004 году художница Вера Люттер построила на крыше завода по производству Pepsi в Квинсе глухой деревянный сарай, который служил камерой-обскурой: проделав в одной стене отверстие и прикрепив к противоположной стене фотобумагу высокой чувствительности, она запечатлела процесс деконструкции неовой рекламы Pepsi, которая с 1936 года успела стать городской #достопримечательностью. Пока Люттер на крыше создавала произведение современного искусства, внизу нью-йоркцы собирали подписи против сноса дорогого их сердцам знака.

P.S.

Упомянутый Руди Штерн назвал австрийского фотографа, автора книги Neon World (1999) Дасти Шпреннагеля «неоновым археологом», который тщательно задокументировал «электрические Помпеи для будущих туристов с других планет».

Источник: Flickering Light: A History of Neon, Christopher Ribbart.  

[nowadays-sideeffects-blog]

КОММУНИКАТИВНЫЙ ФАСАД

Советские учреждения культуры (например, кинотеатры), построенные по типовым экономичным проектам с глухими аскетичными фасадами, часто все же предусматривали декоративную и коммуникативную функцию, но делегировали ее временным мобильным элементам — афишам и плакатам.

Проект реконструкции к/т  Восход предполагает преемственность и тоже делегирует коммуникативную функцию билбордам и неоновым вывескам, размещенным на «этажерке», приставленной к глухому фасаду.