pri-faci

[pri-faci]

Герман Гессе - abstract

Душа ребенка

У эмоций нет возраста, они одинаковы для всех и что ребенок, что повзрослевший ребенок могут испытывать их с одинаковой силой и интенсивностью. Разные, одинаковые; с возрастом приобретаются только навыки их контроля. И как весь спектр депрессивных проявлений может быть присущ ребенку по пустяку, так и н�� взрослого по кажущемуся ему мегаважному поводу обрушивается этот ее спектр. Но это работает и в обратную сторону - радоваться, веселиться и быть счастливыми мы тоже можем как дети. 

Клейн и Вагнер

Буквальное цитирование, буквально трактуется; пока кажется что не нуждается в дополнительном осмыслении. Но идея первой повести мне тоже открылась внезапно только спустя несколько дней.

"Так вот, в тот раз, когда он впервые в страшной фантазии увидел себя убийцей своих близких и ужаснулся этому видению, ему сразу же пришел на память тот многолетней давности разговор об убившем своих родных В. И странное дело, хотя он мог поклясться, что высказал тогда свои истинные чувства совершенно искренне, теперь в нем возник неприятный внутренний голос, который издевался над ним и твердил: уже тогда, уже тогда, много лет назад, во время разговора об учителе В. его, Клейна, душа понимала этого преступника, а его бурное негодование, его волнение вызывались лишь тем, что сидевший в нем мещанин и ханжа не хотел прислушаться к голосу сердца. Ужасные кары и пытки, которых он желал тому женоубийце, возмущенные ругательства, которыми он поносил его поступок, – все это он, в сущности, обращал против себя, против наверняка уже тогда таившегося в нем зародыша преступления! Великое его волнение во время всего этого разговора и вообще по этому поводу объяснялось лишь тем, что в действительности он видел себя судимым, обвиняемым в кровавом убийстве и пытался спасти свою совесть, взваливая на себя любое обвинение, любой тяжкий приговор. Как будто он мог всеми этими остервенелыми нападками на себя самого наказать или заглушить свою тайную, внутреннюю преступность."

"На секунду его контуженное сознание, его потерянное "я" открыло ему, что всякое возмущение, всякая досада, всякое презрение - ошибка, ребячество и бьют рикошетом по самому презирающему."

"В гостинице он выпил за обедом хорошего легкого вина, которое заказал наудачу и название которого запомнил. Немного на свете вещей, способных помочь, утешить, облегчить жизнь; знать эти немногочисленные вещи важно. Это вино - такая вещь, и южный возду��, и южный пейзаж - тоже. Что еще? Есть ли еще что-нибудь? Да, размышление - это тоже такая отрадная вещь, которая утешает и помогает жить. Но не всякое размышление. О нет, есть такое размышление, что это сущая мука, сущее безумие. Есть размышление, которое мучительно роется в одном и том же и ни к чему, кроме тошноты, страха и отвращения к жизни, не приводит. Надо искать другое размышление, надо учиться другому размышлению. Размышление ли оно вообще? Это состояние, расположение духа, которое всегда длится лишь какие-то мгновения и от усилия размышлять только пропадает. В этом вожделенном состоянии приходят озарения, воспоминания, видения, фантазии, знания особого рода."

"Если провести мелом черту по полу, идти точно по этой черте так же трудно, как по самому тонкому канату. И все же ты по ней преспокойно проходишь, потому что тут нет никакой опасности. Если ты представишь себе, что перед тобой просто проведенная мелом черта, а воздух — это пол, ты уверенно пройдешь по любому канату."

"- Вы думаете, что так хорошо меня понимаете?

- Как вы живете, я не знаю. Но вы живете, как жил я, как живут все, большей частью во мраке и в разладе с собой, ради какой-то цели, какой-то обязанности, какой-то задачи. Так живут почти все люди, этим болен весь мир, от этого он и погибнет. Но иногда, например, когда вы танцуете, задача или обязанность у вас пропадает, и вы живете вдруг совершенно иначе. У вас появляется вдруг такое чувство, будто вы одна в мире или можете завтра умереть, и тогда наружу выходит все, что вы действительно собой представляете."

"Простота событий, по поводу которых не расточали слов, показалась ему замечательной. Поссорились, помучились, поплакали. Теперь прошло, теперь тихо сидели и ждали. Жизнь как-нибудь да продолжится. Как у детей. Как у животных. Только не говорить, только не усложнять простого, только не выворачивать наизнанку душу."

"Борясь и отчаиваясь, сражался Клейн со своим демоном. Все новое, все знание, все избавление, обретенное им за эти поворотные в его судьбе дни, поднялось в пьяной сумятице мыслей, в хмельном ясновидении прошедшего ��ня какой-то волной, высота которой показалась ему обретенной раз навсегда, а он уже опять начал катиться вниз. Теперь он опять лежал в низине и сумраке, еще сопротивляясь, еще втайне надеясь, но с глубокой раной. В течение одного дня, одного короткого, блестящего дня ему дано было владеть простым искусством, знакомым любой травинке. В течение одного бедного дня он любил себя, ощущал себя единым и целым, не расщепленным на враждебные части, он любил себя, а в себе мир и бога, и отовсюду навстречу ему шли только любовь, подтверждение и радость. Напади на него вчера бандит, арестуй его полицейский, это было бы подтверждением, улыбкой, гармонией! А теперь он среди счастья упал и стал маленьким. Он осуждал себя, в глубине души зная, что всякое осуждение неверно и нелепо. Мир, который в течение одного чудесного дня был прозрачен и наполнен богом, опять отвердел и отяжелел, и у каждой вещи был свой собственный смысл, и каждый смысл противоречил любому другому. Восторг этого дня исчез, умер!"

"Часто ли еще? Часто ли еще? Ах нет, уже не часто, уже не много раз, может быть, ни разу больше! Он вздрогнул. Нет, он знал это: ни разу больше.       Он со стоном вдавил большой палец в глазницу, где между глазом и лбом гнездилась эта адская боль. Вагнер тоже, конечно, испытывал эту боль, учитель Вагнер. ..."

Последнее лето Клингзора

"Написав этот флажок, ты оправдал свою жизнь, я считаю его огромной твоей заслугой, этот флажок.      — Да, я знаю, что ты любишь его.      — Ты и сам любишь. Понимаешь, не напиши ты нескольких таких штук, тебе не помогли бы ни хорошие обеды, ни вина, ни бабы, ни кофе, ты был бы бедняком. А так ты богач, парень хоть куда. Знаешь, Луиджи, я часто думаю так же, как ты: все наше искусст��о — всего лишь замена, хлопотная, оплачиваемая в десять раз дороже замена упущенной жизни, упущенной животности, упущенной любви. Но ведь это не так! Все обстоит совершенно иначе. Мы переоцениваем чувственное, считая духовное лишь заменой чувственного за его отсутствием. Чувственное ни на йоту не ценнее, чем дух, и наоборот. Все едино, все одинаково хорошо. Обнимать женщину и писать стихи — одно и то же."

"— Как вы правы, bambina! Если я скажу еще хоть слово о смерти, можете выколоть мне своим зонтиком оба глаза. Но в самом деле, сегодня чудесно, дорогие! Сегодня поет птица, это сказочная птица, я уже слышал ее утром. Сегодня дует ветерок, этот сказочный ветерок, это неба сынок, он будит спящих принцесс и вытряхивает ум из голов. Сегодня цветет цветок, это сказочный цветок, он синий и цветет один раз в жизни, и кто его сорвет, тот блажен.      — Он хочет что–то этим сказать? — спросила Эрсилия доктора. Клингзор услышал ее вопрос.      — Я хочу сказать вот что: этот день никогда не вернется, и кто его не вкусит, не выпьет, не насладится его вкусом и благоуханием, тому его во веки веков не предложат второй раз. ... "

"Армянин налил вина.      — Как хотите, — сказал он. — Можно сказать «да», и можно сказать «нет», это всего лишь детская игра. Гибель, упадок — это нечто не существующее на свете. Чтобы были упадок или подъем, надо, чтобы были низ и верх. Но низа и верха нет, это живет лишь в мозгу человека, в отечестве иллюзий. Все противоречия — это иллюзии: белое и черное — иллюзия, жизнь и смерть — иллюзия, зло и добро — иллюзия. Достаточно часа, одного жгучего часа со стиснутыми зубами, чтобы преодолеть царство иллюзий."

[pri-faci]

subscendence is an unconditional love

(from Elizabeth Gilbert’s letter)

[pri-faci]

Myth #1: Cynicism is clever. What is the opposite of a cynic? That’s easy: a rube, chump, or mark, whose naïve optimism sets them up for betrayal. Most people are wrong. In fact cynics scored less well on tasks that measure cognitive ability, problem-solving, and mathematical skill. Cynics aren’t socially sharp, either, performing worse than non-cynics at identifying liars.

Myth #2: Cynicism is safe.

Myth #3: Cynicism is moral. Isn’t hope a privilege? Not everyone can afford to assume the best about people, especially if they have been harmed by a cruel system.

[pri-faci]

Finishing reading the book in approx. one hour feels like I am the God of time management, the fast-reading Queen and the princess of intelligence, ‘cause already know almost all of the core concepts.

Anyway, I love finding smth accidentally in Canmore Library

[pri-faci]

Spitsbergen (Norway)

Is the only permanently populated island of the archipelago in northern Norway. Longyearbyen is the capital (Лонгьир).

From mid-November through late January island experiences 24-hours of darkness, Aurora borealis is best seen between September and March.

First European whalers was seen here in the early 17th century, but permanent settlers didn't arrive here until the early 20th century, to work coal deposits. Was Russian coal-mining colony (in Soviet days).

Seven national parks around protects island's national treasures. Good to visit all year round.

[pri-faci]

ЭДНА СЕНТ-ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ

(1892–1950)

ВОЗРОЖДЕНИЕ

1

Под зыбкой дымкою жары

Я видел лес и три горы.

Взглянул назад я, – там, дремлив,

Качал три острова залив.

От них, по тонкой грани той,

Где небо чистою чертой

С землей сливалось, я свой взгляд

Повел медлительно назад,

И вновь под дымкою жары

Увидел лес и три горы.

2

Закрыв всю даль, они стеной

Вздымались близко предо мной, –

Казалось, с места не сходя,

Рукою мог их тронуть я.

И так стал тесен мир кругом,

Что грудь дышать могла с трудом.

Но – помнил я – ведь свод живой

Высок, глубок над головой:

Не лучше ль навзничь лечь в траву

И пить глазами синеву.

3

Я лег… смотрел… В конце концов,

Не так высок уж неба кров…

И где-то небу есть предел…

Едва подумал, – вдруг осел

Небесный купол, как шатер…

Я руку к своду вверх простер,

В надежде, что лишь греза он, –

Но вскрикнул, тронув небосклон.

А крикнув, сам себе прозрел

Я Беспредельности предел.

4

В мозгу Безóбразного лик,

Подобный образу, возник;

Я сквозь него, как сквозь кристалл,

Всю Бесконечность созерцал,

Где без��на Вечности несла

Миры без счета и числа.

И Чей-то голос там шепнул

Одно лишь Слово. Сразу гул

Пространств затих: в мирах легло

Безмолвья тихое крыло.

5

И было слуху моему

Дано в молчаньи слушать тьму:

Мне вдруг стал внятен неба треск,

Пучин бессветных мертвый плеск,

И говор горних голосов,

И, точно мерный стук часов,

Эонов ход… И все уму

Открылись «Как» и «Почему»

От века и на век веков…

Так пал с вселенной тайн покров

И жуткой раною до дна

Ее зияла глубина.

6

Над ней томилась мысль моя…

Страшась загадок бытия,

Я отвращал глаза мои…

Но, словно смертный яд змеи

Из раны высосать спеша,

Познанья дар пила душа,

Как чаша, полнясь по края

Отравой страшного питья:

И я Всеведенье купил

Ценою страшной, свыше сил.

7

Всё бремя жизни мировой

Я поднял ношей роковой:

Проклятья, ропот, плач, мольбы,

Ожесточение борьбы,

Тысячеликий грех мирской,

Терзанья совести людской,

Тоска раскаянья и стыд,

Все слезы боли и обид,

И бушеванье всех страстей,

И темный ужас всех смертей, –

Вся бездна горя, мук и зла

Моею чашею была.

8

Как человек, за всех и вся

Один все муки вынося,

Объят, как Бог, я вместе с тем

Был состраданием ко всем…

И, как ни ждал, ни жаждал я,

На миг не ведал забытья,

И каждый миг в немой тиши

Был истязанием души…

Так Вечность мстила мне, давя

Меня, минутного червя.

9

Я изнывал… Мой стон был глух…

Как птица пленная, мой дух

Уже рвался из бренных уз…

Но роковой незримый груз

Душил, как гроб… стеклянный гроб…

Горя в огне, терпя озноб

До мозга ноющих костей,

Я вынес тысячи смертей,

Но, ад их заживо испив,

Был всё для новой пытки жив.

10

Так долго я лежал, моля

О смерти жданной; вдруг земля

Разверзлась: слишком тяжела

Ей ноша Вечности была.

И за вершком вершок, сходил

Всё вглубь я… Там жильца могил

От пытки спас с землей союз, –

Там власть свою утратил груз:

Свалилось бремя… Я легко

Вздохнул всей грудью глубоко.

11

Но в жадном вздохе, как струна,

Порвалось сердце… Тишина

Меня объяла. Свет потух.

А истомившийся мой дух

На волю из тюрьмы плотской

Рванулся с силою такой,

Что надо мною в головах

Столбом взвился могильный прах.

12

Теперь, недвижный и немой,

Я почивал в земле сырой.

Вокруг – таинственная мгла;

Отрадна свежесть для чела,

Благая тишь покоит слух,

А грудь земли нежней, чем пух,

И люб, как отдых, смертный сон

Тому, кто рад, что умер он.

13

Но – чу. Вверху, в стране живых,

Веселых капель дождевых

Звучит так четко частый стук…

Как будто пальцы милых рук

Ко мне стучат, меня будя…

И поступь легкую дождя

По кровле кельи гробовой

Я слушал четко, как живой.

О, никогда при свете дня

Так дождь не радовал меня:

Он, милосердный, вновь, как друг,

О жизни мне напомнил вдруг.

14

Ах, жить бы… Жить, чтоб в мир войдя,

Мне пальцы целовать дождя,

Дышать дождем, и лишний раз

Насытить взоры алчных глаз

Сверканьем серебристых струй…

Благоуханий поцелуй

Сорвать у ветра на лету…

Увидеть яблони в цвету,

Когда, в алмазы их рядя,

По ним бегут струи дождя.

15

Ведь дождь промчится. Солнца шар,

Смеясь, прольет, как светлый дар,

С небес опять живящий свет, –

И засмеется мир в ответ,

Свои мечты омолодя

Студеной влагою дождя.

Поля и лес вольней вздохнут,

В траву деревья отряхнут

Шумливо ливня жемчуга,

Чтоб их дрожащая серьга

На каждом тоненьком стебле

Зажглась, как солнце… на земле.

16

И вдруг… не жить… не быть… Но знать,

Что вечной жизни благодать

Везде кипит, и бьет во всем

Неиссякающим ключом,

И что, рядясь во все цвета,

Природы пышной красота

Дарит земле о счастьи сны…

Наряд серебряной весны,

Осенний золотой убор, –

О, неужели, с этих пор

Для глаз моих ваш блеск угас,

И буду я, вблизи от вас,

Здесь, замурован в тесный склеп,

Лежать, бесстрастен, глух и слеп…

17

Я жить хочу. Отдай, отдай

Мне, Боже, жизнь… В Твой мир, как в рай,

Позволь опять вернуться мне.

Сбери в небесной вышине

Все тучи сонмом… Надо мной

Пусть дождь могучий, проливной

Потоком хлынет, и сорвет

С меня земли могильной гнет.

18

Я смолк. И в мертвой тишине,

Кругом царившей, ясно мне

Моя мольба слышна была:

Казалось, звонких два крыла

Ее умчали от земли,

И обещаньем принесли

Назад, с небесной вышины,

Как звон трепещущей струны.

19

И вмиг, пугая свистом слух,

Внезапный ветер, как пастух,

Бичом сгоняющий стада,

Хлестнул по тучам. Их орда,

Теснясь, идя в смятеньи вспять,

Обволокла весь мир опять,

И хлынул дождь, струясь сплошной

Непроницаемой стеной.

20

Поток потряс мою тюрьму…

И, как случилось – не пойму,

Но в мертвый мир, в мой мир утрат,

Такой проникнул аромат,

Какой лишь редко, лишь тайком

Живым и радостным знаком.

И чудилось так сладко мне,

Что песнь я слышу в полусне:

Так эльф беспечный, жизнь любя,

Поет бездумно, про себя…

Еще мгновенье, – и постиг

Я пробужденья светлый миг.

21

Уж въявь, у самой головы

Я слышал тихий шум травы;

Персты прохладные дождя,

Сухие губы холодя,

Снимали с них запретный знак

Печати смертной… Тяжкий мрак

Упал с очей… И, как мечту,

Я видел яблони в цвету,

Сверканье капель дождевых,

И трепет пятен световых,

И высь, синее бирюзы;

Вдали терялся гул грозы;

И орошенный ливнем сад

Свой благовонный вздох был рад

Прислать к надгробью моему…

И, как случилось, – не пойму, –

Но я, вдохнув тот аромат,

Души почувствовал возврат.

22

Вскочил я… Крикнул… Страстно дик

Был голос мой. Подобный клик

Мог кинуть в дали, до небес

Лишь тот, кто умер… и воскрес.

Я, как безумный, ликовал:

Руками страстно обвивал

Стволы деревьев; бархат трав

Лелеял, вновь к земле припав;

Опять поднявшись, вновь ласкал

Листву кустов и камни скал,

И, руки к небу вознося,

Смеялся я, смеялся я.

23

Смеялся я, пока прилив

Рыданий, горло захватив,

Не стиснул груди. Перебой

Мне сердце сжал… И сам собой

Нежданно хлынул из очей

Горячих слез живой ручей…

А с ним безудержна была

Молитвы пламенной хвала.

24

Ты, Боже, славен и велик.

Ты в жизни мира – многолик, –

Но Образ Твой я обрету

Везде, как свет и красоту.

Пройдешь ли, над травой скользя,

Мне в ней сверкн��т Твоя стезя;

На самый тихий шепот Твой

Я отзовусь мечтой живой;

В глухой ночи и светлым днем,

Идя всегда Твоим путем,

Везде я к сердцу Твоему

Уста молитвенно прижму.

25

Ведь если мир Твой и широк,

Не шире сердца он; высок

Небесный купол, но и тот

Не выше, чем души полет.

И сердце чуткое, горя,

Раздвинет сушу и моря,

А бездну неба рассечет

Души дерзающей полет,

И явит миру – Лик Творца…

Тому ж, кто Божьего Лица

Не отразил, – беда тому…

И сердце тусклое ему,

Соединясь в урочный срок,

Расплющат Запад и Восток,

Его задавит свод небес

За то, что в мире, средь чудес,

Душою мелкой не умел

Постичь он чуда Божьих дел.

[pri-faci]

Here we go round the prickly pear

Prickly pear prickly pear

Here we go round the prickly pear

At five o'clock in the morning.

Between the idea

And the reality

Between the motion

And the act

Falls the Shadow

For Thine is the Kingdom

Between the conception

And the creation

Between the emotion

And the response

Falls the Shadow

Life is very long

Between the desire

And the spasm

Between the potency

And the existence

Between the essence

And the descent

Falls the Shadow

For Thine is the Kingdom

For Thine is

Life is

For Thine is the

This is the way the world ends

This is the way the world ends

This is the way the world ends

Not with a bang but with a whimper.

[pri-faci]

збережи в собі те що ніяк не вдається назвати збережи в собі все що існує як чиста можливість імена вигорають зникають і назви і дати розсипається все що здавалось міцним і важливим збережи в собі вірність на вістрі холодної зради і густі переливи кольорів на райдузі ока збережи своє вміння плисти у сріблястих свічадах і свій дар проростати у мене корінням глибоким хай там чим обернеться цей світ невловимий мов майя хай яка не чекає нас пустка поразка чи згуба збережи в собі те що здається цілком нереальним збережи це ніщо і воно вбереже тебе люба

[pri-faci]

Что вам нужно знать о человеке чтобы решить поможет ли он в беде?

Только 2 аспекта - его характер (совокупность личностных характеристик) и обстоятельства. При чем важно учитывать, что одно часто может подавлять другое. Следует, что говорить о ком-то «честный», «злой» и давать подобные односложные характеристики нет смысла, потому что эта особенность поведения может быть сильно под воздействием обстоятельств. Так же как и обстоятельства бывают влияющими на характер больше, чем мы могли бы подумать. Это, конечно, не стоит делать еще потому что человек существо динамическое и изменяется непрерывно под воздейс��вием буквально всего.

[pri-faci]

Любопытная идея: исследователи выяснили, что связь между эмоциями и событиями, которые по мнению экспериментуемых их вызвали, отсутствует. Каждый склонен переоценивать важность событий.

[pri-faci]

“We can always come back to this”

“This is us”

Еще не было сериала, который бы каждой своей серией трогал меня до слез. Великолепный сценарий, не всякая книга так может.

Он спокойный и успокаивающий, не смотря на динамический сюжет. Я так привыкла видеть преимущественно слабокачественный видеоконтент, что повороты сюжета - жертвенность героев, их доброта, благородство, меня удивляют, тогда как они простые и естественные. Всякий раз думаешь, а ведь и правда, как можно было бы иначе? Это - самый благородный выход. Так - лучше выходит для всех. То, как люди взаимодействуют в семье и друг с другом может быть положительным примером. В самом деле, как писал Ремарк, что может дать человек другому кроме тепла? И что может быть больше этого?

И... “человеку нужен человек”.

Standing at the station We don't know what to say Looking out the window As you're rolling away If I'm gonna be alone Let it be with you

Mother, don't you cry We're gonna be all right Open up your suitcase When you get there tonight You're not alone I'm always Always here with you

No matter where we go from here No matter how the cards were fold I'll pick you up And you hold me, too

So don't give up on me I'll never give up on you Everything's gonna be all right I know you believe it, too If I'm gonna be alone Then let it be with you If I'm gonna be alone Then let it be with you

Look up Not down It all comes around Even when you're gone We can always come back to this Look up Not down It all comes around Even when you're gone

We can always come back to this

We can always come back to this

We can always come back to this

[pri-faci]

МЫР

     Я говорил себе, что я вижу мир. Но весь мир недоступен моему взгляду, и я видел только части мира. И все, что я видел, я называл частями мира. И я наблюдал свойства этих частей, и, наблюдая свойства частей, я делал науку. Я понимал,что есть умные свойства частей и есть не умные свойства в тех же частях. Я делил их и давал им имена. И в зависимости от их свойств, части мира были умные и не умные.

     И были такие части мира, которые могли думать. И эти части смотрели на другие части и на меня. И все части были похожи друг на друга, и я был похож на них.

     Я говорил: части гром.

     Части говорили: пук времени.

     Я говорил: Я тоже часть трех поворотов.

     Части отвечали: Мы же маленькие точки.

     И вдруг я перестал видеть их, а потом и другие части. И я испугался, что рухнет мир.

     Но тут я понял, что я не вижу частей по отдельности, а вижу все зараз. Сначала я думал, что это НИЧТО. Но потом понял, что это мир, а то, что я видел раньше, был не мир.

     И я всегда знал, что такое мир, но, что я видел раньше, я не знаю и сейчас.

     И когда части пропали, то их умные свойства перестали быть умными, и их неумные свойства перестали быть неумными. И весь мир перестал быть умным и неумным.

     Но только я понял, что я вижу мир, как я перестал его видеть. Я испугался, думая, что мир рухнул. Но пока я так думал, я понял,что если бы рухнул мир, то я бы так уже не думал. И я смотрел, ища мир, но не находил его.

     А потом и смотреть стало некуда.

     Тогда я понял, что, покуда было куда смотреть, - вокруг меня был мир. А теперь его нет. Есть только я.

     А потом я понял, что я и есть мир.

     Но мир - это не я.

     Хотя в то же время я мир.

     А мир не я.

     А я мир.

     А мир не я.

     А я мир.

     А мир не я.

     А я мир.

     И больше я ничего не думал.

      Даниил Хармс, 1930 

[pri-faci]

On the road | by Nathan Dumlao

[pri-faci]

кто там

а на третий год меня выпустят, я приду приникнуть к твоим воротам. тебя кликнет охранник, ты выйдешь и спросишь - кто там? мы рискнём говорить, если б говорили ожог и лёд, не молчали бы чёрт и ладан: "есть порядок вещей, увы, он не нами задан; я боюсь тебя, я мертвею внутри, как от ужаса или чуда, столько людей, почему все смотрят, уйдём отсюда. кончилась моя юность, принц дикий лебедь, моя всесильная, огневая, я гляжу на тебя, по контуру выгнивая; здорово, что тебя, не задев и пальцем, обходят годы, здорово, что у тебя, как прежде, нет мне ни милости, ни свободы я не знаю, что вообще любовь, кроме вечной жажды пламенем объятым лицом лечь в снег этих рук однажды, есть ли у меня еще смысл, кроме гибельного блаженства запоминать тебя, чтоб узнать потом по случайной десятой жеста; дай мне напиться воздуха у волос, и я двинусь своей дорогой, чтобы сердце не взорвалось, не касайся меня, не трогай, сделаем вид, как принято у земных, что мы рады встрече, как-то простимся, пожмём плечами, уроним плечи" если тебя спросят, зачем ожог приходил за льдом, не опасна его игра ли, говори, что так собран мир, что не мы его собирали, всякий завоеватель раз в год выходит глядеть с досадой на закат, что ни взять ни хитростью, ни осадой, - люди любят взглянуть за край, обвариться в небесном тигле, - а вообще идите работайте, что это вы притихли. В.Полозкова

[pri-faci]

Коль уж стал ужасным, так будь добр иметь свою собственную манеру.

[pri-faci]

«Shut up and calculate» N.D. Mermin

С точки зрения философии позитивизма разногласия в интерпретациях не влияют на предсказания исходов конкретных экспериментов в рамках квантовой теории, и потому интерпретации являются нефальсифицируемыми (не поддающимися эмпирической верификации), а следовательно, и ненаучными концепциями. Практическая ценность различных интерпретаций усматривается их сторонниками в некотором упрощении хода рассуждений при рассмотрении различных экспериментов, или обосновывается философскими соображениями.

...

Для выбора между конкурирующими научными теориями одного лишь опыта не достаточно. Кроме опыта, важными компонентами научного творчества являются интуиция, психология и философские соображения. Эталон для построения научной теории называется парадигмой. Смысл научных революций заключается не в смене одной фундаментальной теории другой под влиянием новых фактов, а в смене научных парадигм. 

(При этом одной из явных или неявных предпосылок, которые составляют ведущую парадигму в определенный исторический период, могут быть т.н. “новые факты”.)

[pri-faci]

И я бежал когда-то без оглядки От бремени сердечных мук своих; Мечтал, чтоб пламень этой лихорадки Во мне угас, смирился и затих;

Я славил тех, кому хватает воли И резкой беспощадности меча, Кто может, глух к чужой беде и боли, Не сомневаться и рубить сплеча;

И только позже понял: свойства эти - Решимость, сила, как ни назови, - Не часто нам встречаются на свете, Но все же чаще истинной любви.

Маргарита, не надо Уклоняться, мой друг, От моих понапрасну Простираемых рук.

Не дотянутся руки, Ты не будешь со мной - Наше прошлое встало Между нами стеной.

Мэтью Арнольд. 1852