soulsunsh

[soulsunsh]

Зло

Сообщение. Все началось с немного странного сообщения от неизвестного отправителя, чей номер был скрыт. Кажется, это было утро середины недели, уют и тишину которой прервало уведомление о новом сообщении.

«Сяньлэ, как твое самочувствие?»

Ему казалось, что кто-то просто ошибся номер. Правда, такое часто бывает, а потому игнорировать такие сообщения было лучшим решением. Но так казалось лишь вначале.

Фото. Именно они стали ключевым моментом, благодаря которому Се Лянь осознал, что отправитель не ошибся случайно номером, а намеренно ему писал и спрашивал о самочувствии каждый день. Фото были сделаны в самых разных местах: университет, в котором он работал преподавателем, любимое кафе, где он был частым гостем, один из немногочисленных парков города, ночной темный переулок, его квартира. Они были слегка размыты, сделаны в спешке, а на некоторых едва ли не половину закрывали случайные прохожие, но была в них общая деталь: везде виднелась слегка смазанная фигура Се Ляня.

Он начал отвечать на эти странные сообщения. Просил перестать следить за ним, умолял, в ответ лишь получая ненавязчивые угрозы, а также напоминания о не самых приятных эпизодах в его жизни.

Было очень неприятно и боязно выходить на улицу, зная, что в толпе случайных прохожих с ухмылкой на него глядит пугающий незнакомец с телефоном в руках. Блокировка неизвестного отправителя не помогала: тот писал с новых номеров, насмехаясь над попытками избавиться от него.

«Сяньлэ».

Это имя странное.

Кто его так называет?

Кто же?..

В голове крутилось бесчисленное количество вопросов, не давая покоя ни на секунду и порождая ещё больше мрачных мыслей. А может это кто-то из его студентов, что так часто сталкиваются случайно с ним на улице? Или же нет?

В сообщениях проявлялась странная забота, которая могла бы подкупить кого-то другого, но не Се Ляня. Паника нарастала с каждым новым сообщением, не давая вздохнуть полной грудью. Собственная ��вартира не казалась ему безопасным местом, любой мимолётный шорох заставлял вздрагиваться и озираться с широко раскрытыми глазами, а свет в ночное время стал обыденностью и не раздражал его как прежде.

Больше всего писали в дни болезни. Он даже начал немного привыкать к неожиданным звонкам в дверь, за которой пугающий незнакомец оставлял коробки с едой или лекарствами и небольшими записками. Он так и ни разу не притронулся к тем продуктам, что ему с такой невиданной пугающей заботой и щедростью оставили перед квартирой, о чем, естественно, удивительным образом узнавал сам отправитель.

«Ой, кто-то плачет за стеной».

Тщательный обыск квартиры на предмет скрытых видеокамер и(или?) подслушек ничего не дал, что не надолго дало крохотную надежду на надёжность собственной квартиры и безопасность в её стенах. Не надолго, потому что пугающий неизвестный, который узнав о такой проделке, посмеялся над наивностью Се Ляня и дал слово, что тот не сможет ничего найти. Это лишь посеяло ещё большую тревогу в сердце.

Идти в полицию не было смысла. Это он осознал ещё в первый день, когда его фото с улицы засветилось в чате. На предупреждение о том, что он напишет заявление, если это не прекратится, ему любезно сообщили о адресах близких друзей, а также предоставили варианты того, что можно будет сделать с их телами. О полиции с того момента он не пытался и заикнуться.

«Белый цвет тебе идёт».

Се Лянь старался меньше носить белой одежды, смешиваясь с толпой, натягивая капюшон как можно больше.

Это паранойя или он действительно чувствовал долгий взгляд, направлений на его спину?

Чёрт, он сходил с ума. О его состоянии уже начали волноваться коллеги, что говорить о студентах, видящие лучше всего как их любимый преподаватель меняется на глазах.

— Гэгэ, с тобой все хорошо?

Нет, с ним не все в порядке. Правда, об этом он никому не собирается говорить.

Соблазн рассказать Фэн Синю или Му Цину был и очень велик. Желание рассказать Хуа Чэну было ещё больше. Но он может и сам справиться, правда? Он же может?

(Нет, не может)

Его трясло. Панические атаки стали частыми гостями в его жизни, он не мог успокоиться, не мог перестать плакать и умолять оставить его в покое.

На душе было неспокойно.

Их становилось все больше. Каждый шаг сопровождался звуком уведомления о новом сообщении, а каждый выход на улицу — новой серией фото с его участием. Каждый взгляд случайных (или может не случайных?) давил, всё расплывалось перед глазами. Он не мог дышать. Становилось дурно от каждого движения.

О нем беспокоились, да. Каждый день друзья, коллеги и даже студенты писали ему, спрашивали о самочувствии, только он уже давно перестал отвечать на эти сообщения. Он отвечал на сообщение только от одного человека. Он ненавидит этого человека больше жизни.

Кошмар раз за разом снился ему, не давая и избежать реальности во сне. Слезы уже давно не текли, а еда давно перестала приносить удовольствие. Он тускнел и слабел на глазах, перестал быть собой. Оболочка — вот что от осталось от прежнего Се Ляня.

Стоило бы попросить помощи.

Лунный свет не мог проникнуть сквозь плотно закрытые шторы, а дверь была закрыта на семь замков. Се Ляню казалось, что никто не сможет пробраться в дом, если он повесит как можно больше замков. Теплилась надежда где-то глубоко в душе на это.

Света в комнате не было. Нужно было давно заменить лампочку, но выходить за пределы квартиры лишний раз желания не было, а заказать доставку у курьера был не вариант: мало ли кто мог оказаться на месте курьера.

Глаза слипались и Се Лянь с удовольствием провалился в объятия Морфея, но лишь сомкнув на миг глаза перед ним представала картина из далёкого прошлого. Картина из прошлого, о которой в особенно плохие дни ему напоминал человек за телефоном.

Скрип.

Сердце забилось сильнее, а зрачки расширились. Он медленно повернул голову в сторону шума и замер.

Показалось?

Звук уведомления о новом сообщении на телефоне.

«Выходи, Сяньлэ».

Ещё один скрип.

Паника. Се Лянь (или Сяньлэ?) чувствовал нарастающий ужас внутри себя и не мог пошевелить даже кончиками пальцев.

Тело сковал страх.

Ему хотелось сбежать сию же секунду через окно и не важно, что прыжок с шестого этажа будет смертельным для него. Нет, лучше умереть так, чем встретиться со своим страхом в лицо. Через дверь он не сможет пробраться, там наверняка его словят.

В голове возникла мысль написать кому-то о том, что его мучило все это время. Он отмахивается от этой мысли сразу. Слишком поздно.

Тихо встать с насиженного места едва ли удается: все тело ломит, а ноги слушаются его. Ненавистный незнакомец точно услышал как босые ноги стали на пол, но не спешит ��го сразу. Даёт шанс сбежать? Или хочет поиздеваться?

Новое сообщение.

«Я тебя слышу».

Ещё одно.

«Не пытайся спрятаться от меня».

Хочется провалиться на месте. Возможно, это единственный с��особ избежать смерти.

Бежать не было смысла.

Слезы невольно катятся по щеке.

Не спастись. Не спастись.

Слышно шаги сзади и шорох одежды. Он дрожит, содрогаясь в своих слезах и не в сила это терпеть.

— Вот мы и встретились, Сяньлэ.

Спасите.

Он не может ничего сказать. Будто в один момент его лишили дара речи. Впрочем, человек, стоящий позади него, наверняка и на такое способен.

Он надеется, что это лишь кошмар.

Холодные руки касаются его талии, прижимая к себе и самовольно шастая по всему телу, изучая его.

Он дрожит то ли от холода чужих ладоней, то ли от страха, не дающего осознать, что сейчас происходит. Он действительно не знает.

— Даже не сопротивляешься? — в голосе слышатся нескрываемая насмешка над ним, а одна из мерзких рук сдала его плечо. — Прелестно.

Спасите.

Страх окутывает его с ног до головы, а касания аккуратных пальцев порождает очередную волну вздрагивания. Холод проходится по его тощим рукам, по выпирающим ключицам и останавливается на шее, сжимая её плотным кольцом.

— Повернись же ко мне, Сяньлэ.

Ненавистный незнакомец словно и не ждал ответа от него: аккуратно и с какой-то странной нежностью (ему ведь точно это не снится?) обняв за талию одной рукой развернул его к себе лицом.

Се Лянь застыл в ужасе.

На улице человека, что так долго выслеживал его, была маскарадная маска с одновременно плачущим и смеющимся лицом, которая навевала ещё больший ужас. Длинные пальцы коснулись его подбородка, приподнимая вверх. Он вздрогнул от одного лишь касания, но не смог оторваться, продолжая безмолвно глотать слёзы. Лунный свет освещает нависающую над ним фигуру в белых одеяниях. Даже сквозь маску он чувствует холодную ухмылку и самодовольный взгляд.

— Слезы тебе к лицу.

Большим пальцем правой руки проводят по его щеке, а левая прижимает ещё ближе.

Это конец.

Ему не сбежать.

(Спасите)