#панельное небо

[nus-in-am]

Обыденность

[sonia-ugla-blog]

Весь день сегодня были очень тяжёлые, серые облака. Небо давило. Отсюда, кстати, состояние безнадёжности, непонятный приступ апатии. Но к вечеру, после сильного ливня, облака разошлись, выглянуло солнце. А после появилась радуга. Признаюсь, давно я так сильно не радовалась этим вещам. Едва небо очистилось, у меня открылось второе дыхание, я сделала много качественных силовых упражнений, устроила мини-пробежку вокруг дома, и в целом довольна результатом этого дня. Спасибо.

[blagodarynya]

НИКТО НЕ ИЗБЕГНЕТ БЛАЖЕНСТВА

РОМАН, 4-Я ГЛАВА

(В СОКРАЩЕНИИ)

- Уютно тут у Вас, - пошутил Этьен, когда мы спустились с крыши в «мои апартаменты», - надеюсь, я т��бя не потесню?

Площадка была изначально разделена на четыре трёхкомнатные квартиры, однако для самого примитивного обустройства даже одной комнатёнки не хватало не только подвода коммуникаций, но и доработки дверных и оконных блоков. В отличие от красного кирпичного бомжатника, это здание было панельное, и потому плиты стен и потолка внутри были выбелены. Этьен без труда угадал мою обетованную келейку по выметенному полу, и лишь потом заприметил стоящие в углу фанеры, заменяющие мне в ночные часы роскошные царские полати: всё-таки спать на бетоне вредно. Не сразу увидел он и спальные мешки.

- Хочешь, я создам защитный экран? – предложил Этьен

- А что это такое? - поинтересовалась я.

- Это дар, доставшийся мне от матери, - коротко изрёк он, - смотри.

Этьен выставил ладонь вперёд, направив её в сторону окна. Раздался электрический треск, и тотчас оттуда перестало дуть. Я подошла к оконному проёму с опаской.

- Не бойся, - подбодрил меня друг, наблюдая за моими движениями, - я специально сделал купол безопасным изнутри.

Я поднесла палец к той части невидимого экрана, которая заменяла стекло, щёлкнула по ней ногтём, и раздался мелодичный звон, подобный тому, что возникает, когда ударяют по хрустальному бокалу.

- Это защита на тот случай, если вдруг станет холодно, - пояснил Этьен.

- А ты разве озяб? - удивилась я, хотя тонкая и мокрая хлопчатая сорочка гитариста ни у кого бы не вызвала подобного вопроса.

- Нет. Ещё ни разу у меня не получалось замёрзнуть, - признался Этьен, улыбнувшись, - но, говоря о холоде, я имел в виду тебя.

- Благодарю, но на этот случай у меня имеется спальник. Даже два. Ой!.. - я замерла, так и не успев докончить фразы, увидев следующее.

За оком показался знакомый треугольный силуэт ласточки, который начал стремительно расти и увеличиваться в размерах.

- Этьен, - воскликнула я испуганно, - скорей убери…

Но было уже поздно. Ласточка на полной скорости ударилась о невидимую стену и упала вниз. Этьен молниеносно смахнул ладонью экран, и я кинулась смотреть: может быть, птица сейчас заложит вираж и поднимется?

- Бесполезно. Снаружи триста восемьдесят вольт, - тихо произнёс Этьен, крепко сжав мои плечи. Меня всю трясло.

- Ласточки – такие заботливые матери… - вырвалось у меня. Я хотела продолжить: «…и поэтому они не имеют права умирать, ведь их дома всегда ждут птенцы», но от волнения так и не окончила фразы.

Однако Этьен меня понял.

- Ты думаешь, у неё остались голодные детки?

- Уверена. Знаешь, в каждой женщине с ребёнком есть что-то от ласточки.

- Тонко подмечено, - согласился Этьен.

- Такие красивые планирующие птицы – эти мои любимые ласточки! И стрижи…

- Птицы-самолёты…

- Сходи наверх за своей гитарой, - решила я сменить тему, - и заодно захвати мой пакет с электроприборами. Он стоит у причальной мачты.

Этьен проворно помчался на крышу.

- Кстати, Конкордия, а почему ты упорно называешь громоотвод причальной мачтой? - громко спросил меня гитарист, спускаясь по ступенькам вниз. – Ты все громоотводы так зовёшь, или только один?

- Только один. Это причальная мачта для швартовки моего дирижабля, - объяснила я, - ну, типа, то же самое, что прикол – для корабля.

- Какого ещё дирижабля? - воскликнул музыкант, от удивления споткнувшись и лишь благодаря высоким перилам не угодив в пролёт.

- Как какого? Разумеется, моего будущего, - беспечно ответила я.

- И на какие шиши ты собираешься его покупать? - недоверчиво проговорил Этьен. – Ты что, миллионерша? Или, может, угнать думаешь?

- Я построю его сама, - уклончиво и в то же время упрямо сказала я, - когда-нибудь.

- Но каким образом, из чего?

- Из материалов, собранных в личном ангаре моего отца, в Нидерландах – если, конечно, там что-нибудь уцелело. Ещё у меня есть кое-какие заначки из запчастей, разбросанных по всему миру после катаклизмов.

- Ох, ну и фантазёрка же ты, Конкордия! – со снисходительной насмешкой, точно заботливый опекун, сказал Этьен, ставя гитару в угол и ��адясь на сваленные у стены доски, - в твои-то годы быть таким ребёнком…

В душе я сильно надулась на него за эти слова. Чья бы корова мычала! Кто бы говорил о фантазии, когда я только тем и занимаюсь, что стараюсь помочь ему реализовать его самые нелепые проекты. Глория – вот что есть чистой воды вымысел!

Я молча вытащила из чехла спальный мешок и принялась застилать доски. Этьен послушно посторонился, чтоб мне не мешать, встал, а потом, догадавшись, расчехлил второй спальник. И тут его взгляд упал на лежащую между складок одеяла стопку тетрадей и альбомов.

- Ого! Это уже что-то. Создадим атмосферу творческого досуга, - весело проговорил Этьен и пустил электрический разряд из ладони вверх.

Над нашими головами, повис шар дневного света, сияющий, точно комнатная луна.

- А с улицы освещения не заметят, а то уже темнеет? - испугалась я.

- Нет. Но мне вот интересно, что у тебя тут за писанина в спальнике упрятана?

- Это стихи, а это рисунки: вид сверху. Панорама строек века с высоты шестнадцати этажей. И плюс уличные подростковые граффити – наскальные исповеди. Один старичок надоумил сделать зарисовки. А вот это мой личный дневник – туда нельзя. Впрочем, если хочешь, почитай, там про тебя ничего плохого нет, - шутя, сказала я, - ну а здесь фотографии.

Я уселась рядом с другом, чтобы показать ему снимки и рассказать, кто из нашей семьи на каком фото изображен, но музыкант уже схватил общую тетрадь и стал читать вслух:

- Урбанистический блюз.

Всюду плиты, плиты, плиты,

Пыль и тени, пыль и тени,

Слой асфальтовых бисквитов

Обжигающая темень,

Слой асфальтовых бисквитов

Пожирающая темень…

От подвала и до выси,

От мансарды и до сваи,

Где отчаянные крысы

Отбиваются от стаи,

Где оскаленные крысы

Отбиваются от стаи…

Вкус цемента, пот бетона,

Кровью труб глаза залиты.

Жизнь – лишь небо вне закона,

Остальное – плиты, плиты…

Жизнь – лишь небо вне закона,

После смерти – плиты, плиты…

Всюду плиты, всюду плиты…

Стройка века, ипотека…

От Москвы до Сумгаита,

От Кейптауна до Кито,

От надира до зенита –

Всё для счастья человека,

Всё для блага человека…

- Да-а-а, - произнёс Этьен с нескрываемым восхищением, - мне следует обязательно почитать на досуге всю тетрадь целиком, - но именно этот блюз хотелось бы услышать прямо сейчас, - друг указал рукой на раскрытую страницу, - и, разумеется, с той музыкой, которую ты вложила в данный текст. Очень гармоничная композиция получилась!

- Откуда ты можешь знать про мою музыку? - опешила я.

- Про музыку я знаю всё, - поучительно заметил Этьен, - причём, про любую. Но твоя особенная, Конкордия. Когда я гляжу на тебя и читаю твои стихи, то одновременно слышу мотив и вижу, как ты поёшь. Может, исполнишь? - И мужчина протянул мне гитару.

- Да что ты, - испугалась я и покраснела, - я же не умею соляки на грифе лабать, как ты! И потом, у меня примитивный дворовый перебор и простенький голосок.

Этьен пожал плечами и принялся сам, мыча себе под нос, наигрывать мою вещь так непринуждённо, словно исполнял её уже сотни раз. И у него получалась та самая мелодия, что явилась ко мне однажды на закате, под шум крупных дождливых капель на фоне умытого алеющего горизонта и асфальта, пахнущего петрикором. Этьену удалось так красиво чередовать квадраты с интермеццо, что теперь это был уже действительно блюз, и мне не верилось, что написала его я. Вдруг он перелистнул страницу и, перейдя к следующей теме, задекламировал в стиле хип-хоп, отстукивая бит по деке:

Мы хотим глядеть в небо синее –

Нас пугает чёрный цвет,

Нас пугает смерть от бессилия

И от дыма сигарет,

Мы хотим дышать просто инеем,

А не смолью и трубой,

Чтоб фиалки пахли не шинами,

А росою голубой.

Чтоб моря дышали, усталые,

Медленным живым теплом,

Звёздами морскими, кораллами,

Мы без свежести умрём…

Это был уже другой текст, к которому я никак не могла подобрать напев. Но Этьен свёл оба произведения в одно рэпкоровское каприччо, и получилось куда лучше задуманного. От радости я захлопала в ладоши.

Выдохнув последнюю ноту, Этьен отложил гитару, затем тетрадку, и внимательно посмотрел на меня так, словно увидел впервые. Он сыграл мою композицию настолько интимно, словно вывернул наизнанку всю мою душу, и теперь я стояла под его взглядом, как под рентгеновским лучом, голая, а он всё продолжал медленно сканировать и изучать меня.

- А фотографии где? – тихо спросил Этьен.

- Я решила, что старые снимки тебе не интересны, и убрала их с глаз.

- Отнюдь. Покажи, пожалуйста.

Фраза была им произнесена предельно вежливо, но именно в этом и чувствовалась скрытая требовательность.

- Ладно, смотри уж, - ворчливым тоном сказала я, - а я сбегаю в ларёк за снедью на ужин и завтрак. Есть-то ты хоть умеешь?

- Да, - хихикнул друг.

- Вот и хорошо. Я предпочитаю минералку, сухофрукты, хлебцы, буженину, копчёную рыбу и кофе. А ты что?

- Да давай то же самое, - махнул рукой Этьен, - я ведь пока ещё не знаю, что это за зверь такой – еда.

- Скоро узнаешь. Кстати, спиртное тебе в течение суток противопоказано. Иначе ты превратишься в говорящий молотов коктейль.

- Ну что ж, в принципе, догадаться не трудно, - снисходительно улыбнулся Этьен и развёл руками, - а, впрочем, я его и не приветствую.

- Учти, завтра солнечная погода. Тебе – рано вставать. Мы должны… Точнее, ты должен с моею помощью, - поправилась я, - разыскать Глорию до прилёта моего мужа Эрика из командировки. Потом мне уже трудно будет на длительное время вырваться из дому, чтобы помочь тебе...

[nus-in-am]

Скакать и радоваться, потому что, - нет, вы видели?! - какое весеннее небо!

[nus-in-am]

За каждым квадратом жёлтого света ничего, что могло бы меня взволновать

[nus-in-am]

[nus-in-am]

Снова зима, меня везут на санках

Снеговик до утра подождет

А дома тепло и пахнет елкой

В клубок свернулся кот