Когда в сердце человека твёрдо утверждается (غنى) ненужда в других, когда человек понимает свою истинную (فقر) нужду, только тогда он наконец перестаёт мертвой хваткой цепляться за свои желания, страсти, за людей, за имущество, за деньги, за внимание и одобрение.
Ему не нужно заполнять свои сердечные дыры похвалой и признанием людей. Ему не нужно опускать других и пинать, чтобы почувствовать свою силу. Имущество и статус не прибавляют ему достоинства. Он способен ощущать свою ценность и полноту жизни, не заглядывая в чужие глаза, чтобы увидеть там уважение к себе и любовь.
Что бы ни говорили другие, как бы ни поступали по отношению к нему, он не чувствует себя «жертвой». Он не бежит от родителей, родственников и друзей, потому что те «токсики» и «абьюзеры». Ему легче выдерживать вред, от кого бы он не исходил. Терпеть. Не из-за малодушия и трусости. А потому что его выбор — ради Аллаха. Он не чувствует себя «тряпкой», униженным и предавшим себя. Его опора, стержень, достоинство, источник жизни и счастья — внутри него. В его сердце — богатство. И он нуждается лишь в том, чтобы устремить свой взор к Аллаху, любить Его и смириться. И найти в этом свой покой.
Сказал аш-Шинкыти: «Если рассмотреть этот благородный аят в свете другого аята, то станет ясно, что женские козни превышают козни шайтана в величии! Упомянутый аят «Поистине, козни шайтана являются слабыми», суры «ан-Ниса», аят 76. Данный аят в свете аята «Поистине, ваши козни являются великими!» указывает на то, что женские козни более велики, чем козни шайтана.»
I wonder how many times You have protected me, without me even realizing I was in a place of danger. I wonder how many small, seemingly inconsequential things I encounter on a day-to-day basis are actually blessings that I take for granted. I wonder how many times I was lost, and You subtly guided me to where I was supposed to be.
«есть характеры, так сказать, слишком уж обшарканные горем, долго всю жизнь терпевшие, претерпевшие чрезвычайно много и большого горя, и постоянного по мелочам и которых ничем уже не удивишь, никакими внезапными катастрофами и, главное, которые даже перед гробом любимейшего существа не забудут ни единого из столь дорого доставшихся правил искательного обхождения с людь��и. и я не осуждаю; тут не пошлость эгоизма и не грубость развития; в этих сердцах, может быть, найдется даже больше золота, чем у благороднейших на вид героинь, но привычка долгого принижения, инстинкт самосохранения, долгая запуганность и придавленность берут наконец свое.»
«В сердце есть неровность, которую не выравнивает ничто, кроме устремленности к Аллаху.
И в нем есть чувство одиночества, которое не устраняет ничто, кроме ощущения близости к Аллаху в минуты уединения.
И в нем есть грусть, которую не устраняет ничто, кроме радости познания Его и искренности по отношению к Нему.
И в нем есть беспокойство, которое не устраняет ничто, кроме сосредоточенности на Нем.
И есть в нем пламя скорби, которое не погасить ничем, кроме довольства Его велениями, запретами и предопределением, и терпеливым восприятием всего этого до самой встречи с Ним.
И в нем есть стремление, которое не прекращается до тех пор, пока Он не становится единственным объектом этого стремления.
И в нем есть потребность, которую не удовлетворит ничто, кроме любви к Нему, возвращения к покорности Ему, постоянного поминания Его и искренности по отношению к Нему. И если бы ему был дарован этот мир со всем, что есть в нем, это все равно не удовлетворило бы эту его потребность».
«Грех это не когда мы совершаем что-то предосудительное. Грех — это, прежде всего, когда мы вдруг забываем Бога, когда Он оказывается для нас отсутствующим. Все остальные греховные деяния, как следствие, проистека��т из этой забывчивости.
Лишь непрерывное сердечное памятование о присутствии Бога (всегда и везде) освобождает нас от страстных порывов, ведущих к греху».