Глава 1.
Ада шла домой, очарованная красочными огнями города. Уличные фонари освещали улицы, фары машин слепили пешеходов, переходящих дорогу, свет во многих окнах говорил о том, что люди ещё не спят и бодрствуют, рекламные щиты и витрины пестрели красками, привлекая взор — всё в городе жило даже поздним вечером. Ада смотрела в тёмное небо на звезды, они были прекрасны. Она не спеша шла по улице, не замечая ничего вокруг. И в этот момент, девушка понимала, что она хочет дописать свой роман, не для собственной прихоти, а по прихоти её героев; она хотела просто что-то писать, забыв свой покой в бессонных ночах, исписывая все клочки бумаге в доме; ей хотелось придумать новых героев, новый мир, который не будет похож на остальные. Теперь она ярко ощущала нужду в писательстве, она любила выводить диалоги, любила разворачивать поле действий, любила «ковать» из картинок воображения чудесную историю. Она считала своим долгом дать конец своим персонажам, чтобы те не оставались «заброшенными». Сейчас Аде не терпелось вернуться домой и сесть за роман, чётко осознав какой конец она предназначит своим героям. Ада сгорала от нетерпения «взяться за перо». Потому, руководствуясь своим «хочу», девушка свернула в переулок. Он был совсем не тёмным и люди, хоть и в малом количестве, сновали туда-сюда. Они торопились попасть домой. Ада тоже прибавила шагу, чтобы прибыть скорее в свою родную квартирку, где ее давно ждет Жуня. Она почти вышла из переулка во двор своего дома, когда произошло то, чего стоило опасаться. Со стороны послышались гадкие смешки и пьяные выкрики. Рядом с Адой шла компания «перебравших» мужчин. Всё бы ничего, если бы девушка не задержалась на них взглядом. Один из компании, в свою очередь, тоже обратил внимание на нее. Мурашки рассыпались по коже у Ады, и отнюдь не от холода. Предчувствие вопило об опасности. — Девушка, не хотите ли прогуляться с тремя красивыми мужчинами? — еле ворочая языком, спросил мужик в сопровождении еще двух таких же невменяемых мужчин, которые при этом гадко заржали. — Мы бы проводили вас до дома, красавица. Ада, наконец, очнулась от рассуждений о том, что надо бы скорее отходить подальше от компании, и, не подавая виду, прибавила шаг. Сердце вдруг сжалось от страха, словно предчувствуя плохой исход этого вечера. Девушка вскрикнула, когда один из мужчин грубо схватил её за руку и дыхнул ей прямо в лицо сногсшибательным перегаром, от чего Ада закашлялась. Вся компания раскатом басистых голосов вновь рассмеялась. — Не слышала что ли? Прогуляться мы с вами хотим. — мужчина потянул её за собой. Ада, повинуясь страху, со всей силой пнула его. Тот, скорее от неожиданности, выпустил ее руку. Ада тут же ринулась прочь. Она бежала, постоянно оглядываясь, боясь быть схваченной. Пьяные вдруг обрели способность твёрдо стоять на ногах и довольно быстро нагоняли девушку, посылая ей вслед проклятья и нецензурную брань. Они кричали ей какие-то угрозы вслед, которые Ада уже не разбирала (да и не хотелось ей это слушать). Вечер перестал быть прелестным, всё тепло неба, что недавно грело девушке душу, вдруг превратилось в обыденное и холодное. Больше никакие мысли о том, как бы скорее добраться до дома и сесть писать роман не лезли в голову Ады. Теперь она лишь ругала себя за то, что решила срезать путь до дома, свернув в переулок (теперь она, кстати, бежала в противоположную от дома сторону) и молилась о том, чтобы всё закончилось хорошо. Когда она в очередной раз обернулась, чтобы посмотреть насколько далеко её преследователи, Ада была чуть не схвачена за волосы, но успела пригнуться. Однако это стоило ей очень дорого. Девушка споткнулась и, не успев восстановить координацию, упала, но падение оказалось дольше, чем она ожидала… «Девушка была срочно госпитализирована, после того как упала в люк. Как рассказывают очевидцы…» *** Алиса всегда просыпалась рано, на рассвете. Каждое утро она вставала, приводила себя в порядок, прибирала свой маленький домик на окраине города и принималась прясть нити. Сами по себе это были обычные белые нитки и никакой ценности для окружающих они не представляли. Однако они были жизненно-необходимы жителям Клауд-Фроста, ведь из них создавались особые гобелены. Изготовлением нитей Ада и занималась. Это была очень кропотливая и долгая работа, на которую уходило всё ее время. Помимо того, что нити нужно было просто прясть, требовалось ещё вплетать тончайшую серебряную леску, делавшуюся из особых ракушек и серебра. Такие нити были непригодны в обыкновенном обиходе, поэтому техника их изготовления использовалась только для нитей гобелена. Гобелены являлись полотном жизни. Когда проходило сто лет гобелен переставали ткать и начинали новый, на каждом из них были отражены все события, которые происходили за определенный век. Про них ходило много легенд и слухов, народ сочинял разные мистические истории. Популярнейшим из всех был слух о том, что, коснувшись гобелена своего столетия, человек мог увидеть свою жизнь со стороны, а коснувшись гобеленов других столетий, мог увидеть жизнь предков. Так же было поверье о том, что если гобелен перестанет ткаться, то жизнь в стране остановиться и всё просто застынет во времени. Поэтому люди ради своего же блага не трогали ни Алису, ни гобелены, ни нити. Народ не хотел рисковать. Прясть нити было невыносимой рутинной для Алисы, но у девушки просто не было выбора. Её семью с незапамятных времён обязала королевская семья создавать их, и больше никто не имел права это делать, кроме них. Эта работа передавалась по наследству и только потомок клана Стоунов мог заниматься этим. Алису ни капли не прельщала возможность каждый день заниматься созданием нитей, ведь у девушки почти не было свободного времени ни на себя, ни на свою жизнь. Она редко выходила на улицу и редко принимала гостей, да и люди сторонились ее, считая особенной и неприкасаемой. По этой причине у Алисы не было друзей, только несколько знакомых из замка, с которыми она виделась раз в неделю. Алиса привыкла быть одной, такой её воспитала мать. Мать никогда не давала Алисе быть нормальным ребенком, потому что девушка была последним потомком клана Стоунов. Из-за страха быть застывшей во времени (буквально) или наказанной королевской семьей, она заставляла дочь ежедневно сидеть за прялкой и упражняться в этом ремесле. Когда же дальняя родственница Алисы умерла от старости, девушка заняла её место. Так шли годы и месяцы. Итак, Алиса все в том же доме, и все так же в процессе создания ненавистных ей нитей жизни. Вдруг в окно торопливо постучали. Алиса сначала решила, что ей почудилось, но повторившийся стук убедил её в обратном. Она, отчего-то волнуясь, подошла к окну и открыла его. Под окном, скрываясь за кустами, прятался Оувен — кронпринц Клауд-Фроста. Алиса не знала как выглядит сын короля, поэтому не смогла узнать в парне, одетом в одежду простолюдина, принца. Издали стал приближаться гомон голосов. Оувен приложил палец к губам, призывая девушку к тишине. Он легко запрыгнул в окно и скрылся под подоконником. Алиса торопливо закрыла окно. И села рядом со странным юношей. Голоса стали различаться всё чётче. Теперь можно было различить мужские голоса, призывающих женский голос перестать причитать и волноваться. — Офицер… убежал… Я не думала, что он так поступит со мной… — долетали обрывки фраз до наших героев. Охрана обошла дом кругом, заглядывая в окна, проверяя есть ли кто в доме. Один из них постучал в дверь, но дом ответил лишь тишиной. Тогда охранники и обеспокоенная чем-то женщина решили пройти дальше по тропинке, вглубь леса. Голоса стали стихать, а вскоре и вовсе стали не слышны. Тогда Алиса осторожно поднялась из укрытия и выглянула в окно. На улице вновь было тихо и пустынно, как и всегда. — Каким ветром тебя занесло и что ты сделал той женщине? Ты преступник? — Алиса настороженно взглянула на него, стараясь понять каков этот человек на самом деле и не таит ли он в себе злых умыслов. — Тихо-тихо! Я никакой не преступник. Я — принц Оувен, кстати говоря, твой будущий властитель, первый по старшинству на трон после моего отца. — Оувен гордо посмотрел на девушку. — Будь со мной вежлива и гостеприимна, чернь! — Слушай, ты, конечно, и можешь быть большим человеком в Клауд-Фросте, но преклоняться тебе я не буду, ясно? — Алиса решительно посмотрела на него и сложила руки на груди. — Принцы, насколько я знаю, не одеваются в лохмотья «черни», да и вряд ли их можно встретить прячущимися в кустах. Наверняка, ты преступник или мелкий воришка! Оувен дар речи потерял. Такой неслыханной наглости еще никто ему не оказывал, чтобы какая-то девчонка с улицы разговаривала с ним в таком тоне, да еще и оскорбляла? Никогда в жизни он не сталкивался с таким. Ему даже сказать что-то в голову не пришло. Он просто стоял в ступоре. — А сейчас, я хочу, чтобы ты покинул мой дом, потому что я боюсь за сохранность своих вещей. Сию минуту! — внутри Алисы всё сжималось от волнения, и в то же время она негодовала. Алиса явно чувствовала, что от этого человека исходит опасность. Она боялась того, что сейчас парень мог сделать всё, что ему угодно, ведь Алиса не сможет дать отпор. Ей было страшно даже думать, что ее обворуют или изобьют. Парень пронзительно взглянул на неё, читая в её глазах страх, смешанный с упрямой решимостью. Внезапно ему вздумалось отравить жизнь этой девчонки, чтобы она сама приползла к нему, моля оставить её в покое (хотя с мольбой о пощаде он явно переборщил). Оувен обязательно разрушит ее жизнь. Только нужно немного времени. «Она еще пожалеет о своих словах», — сотрясаясь от ярости мелкой дрожью, подумал Оувен. — Да кому нужны твои старые вещи?! Я еще вернусь, так и знай! И тогда ты будешь разговаривать со мной по-другому! — Оувен уверенно пошёл к выходу. Алиса больше не хотела видеть этого человека, что нагло воспользовался ее домом, чтобы убежать от стражи. Она была уверена — этот парень что-то украл у той женщины и, наверняка, он хотел что-то своровать и у Алисы. Девушка, возмущаясь себе под нос, кинулась проверять комнату на наличие пропавших вещей. Однако всё оказалось на месте, и Алиса смогла выдохнуть спокойно, хваля себя за то, что вовремя выпроводила этого ворюгу. Когда Оувен вышел, он чудом удержал с��бя от того, чтобы не хлопнуть дверью незнакомого дома. Он давно не был так зол. И какая-то девчонка могла так его вывести из себя? Она должна была ему подчиниться он же принц, тогда почему же не сделала этого? Почему она не поверила ему на слова, что он будущий король и почему приняла его за вора? «Нет, определенно это странная особа — сумасшедшая!» — Оувен знал множество людей, но все знали кто он такой и подчинялись всем его приказам, даже самым сумбурным. Никакого характера или стержня в Оувене не было и быть не могло, ведь характер закаляется лишь тогда, когда человек преодолевает сложные жизненные ситуации, воспитывает себя, к чему-то стремиться… И холод голубых глаз Оувена лишь подтверждал, что в душе у него лишь пустота. Это не рисовало в нем «сладкого мальчика». Это был бессмысленный человек, и никакая внешность не могла покрыть того, что Оувен абсолютно неинтересен, как личность. Все его друзья не интересовались им как человеком, их волновал лишь престиж быть другом самого принца, а в будущем и короля Клауд-Фроста… Оувен немного остыл и направился по тропинке в лесную чащобу. Это была самая короткая дорога к замку. Парень сам открыл эту тропку, по которой не раз сбегал. Отец Оувена очень злился, когда узнавал о своевольности сына, сажал под домашний арест, но и это не удерживало его отпрыска. Когда парню надоедали высокие и помпезные своды замка, он без проблем сбегал в лес. Король не мог мириться с этим и не оставлял попыток поймать сына с поличным. Неприятный осадок после встречи с девушкой горчил на душе у парня. И плохо ли это или хорошо он не мог понять, потому как сильные чувства в нем бушевали редко. Оувен все никак не мог выкинуть из головы бледную девушку, упрямо дающую ему отпор, несмотря на свой необъяснимый страх. Она словно была до смерти измучена… Что же с ней творится? Почему она живет одна? Что делает эта девушка каждый день? Девушка? Он даже имени ее не знает, а столько мыслей посвятил ей… — Прочь-прочь-прочь! — Оувен похлопал себя по щекам, стараясь отогнать навязчивые мысли. *** Замок встретил принца эхом его шагов, рассыпавшихся в большой зале. Так тихо, словно никого здесь не было и никто здесь не живёт. Хотя на самом деле здесь очень много людей, которых просто не видно, потому что вся прислуга старалась не попадаться на глаза молодому хозяину. Оувен часто не контролировал себя и жестоко наказывал прислугу, по сути, за мелочь, которая ничего не стоит. Принц и понятия не имел, как трудно было этим людям жить в страхе перед ним, получая скромное жалованье. У многих из них были дети, но Оувена это ни сколько не трогало. Ему хорошо — значит, жизнь прекрасна. Оувен не был эгоистом, но и думать о других он был не приучен. Его воспитанием занималась миссис Грит. Это была строгая и справедливая женщина. Когда она была молода и работала в школе, все хулиганы уважали её и не совершали гадостей в её сторону. Однако миссис Грит уже постарела и закалки для воспитания самого непослушного мальчишки уже не хватало. Она уже не могла поставить его на место, застать за очередной шалостью, да и просто передвигаться она стала медленней, как ни крути, а возраст брал своё. Поэтому Оувен рос как беспризорник, только намного богаче, не нуждаясь ни в чем. Самому отцу некогда было заниматься воспитанием сына. Редкие встречи за ужином не могли дать никаких результатов. В итоге, Оувен вырос таким, какой он есть сейчас. Парень направился в свою комнату, чтобы переодеться в подобающий вид. Сегодня должен вечером должен состояться приём. На самом деле король Клауд-Фроста давно начал подбирать невесту своему сыну и почти каждую важную барышню сватал с ним. Оувена это порядком раздражало, но он старался не выходить из себя на глазах у публики или отца. Одно правило он усвоил навсегда — не показывать никаких чувств тем, кто может посмеяться над ними. Комната Оувена находилась на второе этаже в северной башне замка. Рядом находилась большая королевская библиотека, в которой принц часто прятался от нянек, нанятых королём. Стараясь не шуметь, Оувен на цыпочках проходил мимо высоких двойных дверей, арка которых была украшена великолепной резьбой. Парень обошел доску, которая всегда скрипела под его весом, и «опасная зона» почти осталась позади, но массивные двери внезапно распахнулись. Из них выбежал злой, как чёрт, двухметровый широкоплечий человек. Увидев принца, его лицо исказилось от злости и, прежде чем он хотел что-то сказать (скорее прокричать), Оувен перебил его: — Я, негодник, опять сбежал, заставил волноваться всех, расстроил миссис Грит, нарушил твой покой, а самое главное нарушил первое правило поведения в замке — не выходить из него. За это я буду наказан и буду расставлять все книги в библиотеке по алфавиту, пока не издохну от скуки. Я ничего не упустил? — Оувен скучающе взглянул на библиотекаря. — Паршивый юнец! Ты смеешь еще пререкаться мне тут?! Вон отсюда и из комнаты больше не выходи! Чтоб духу твоего рядом с библиотекой не было! Вон! — Оувен быстро начал отступать к своей комнате, пока он неистово кричал на одного из своих помощников. — Какие, к черту, зелья?! Магические книги запрещено ставить рядом с рукописными! Какой идиот решился поставить их вместе?.. Библиотекаря звали Варрук. Он был очень добрым и даже дружелюбным к тем, кто уважал и ценил книги. Библиотека для Варрука была домом, а книги он берег и ценил, словно они были живые. И плохого отношения к ним Варрук не терпел. Он не любил обезьянок-слуг за то, что они были крайне нерасторопны и крайне тупы. Обезьянки могли выполнять приказы, но на собственные размышления они были не способны. Оувена Варрук невзлюбил как раз за пренебрежительное отношение к книгам. До этого Варрук нейтрально относился к принцу, но, увидев, что парень использует книги как подставку под чай, делает из них лестницу, чтобы через окно сбежать из замка, подпирает ими что-нибудь, терпение библиотекаря лопнуло. Оувен зашел в комнату и смог выдохнуть спокойно. Сейчас тишина была лучшим лекарством для его ушей, ведь Варрук был очень голосистым и даже спокойный бас трудно воспринимался людьми. Приём должен был начаться через пару часов, но у Оувена не было ни малейшего желания идти туда. Новые знакомства, громкая музыка, толпы людей, которые мечтали «выбить себе путь наверх» (хотя выше метить — только в короли) уже давно не привлекали его, скорее даже утомляли. *** Оувен лежал на кровати и смотрел в потолок. Мысли о строптивой девице отказывались покидать его. Эта «чудачка» умудрилась задеть его самолюбие и ущемила его гордость, из-за этого парень приходил в ярость. Оувен хотел отомстить ей, сделать так, чтобы она почувствовала то же, что и он сейчас. На самом деле чувства Оувена были смешаны со страхом, ведь никто так не разговаривал и не вел себя рядом с ним. Абсолютно все старались угодить ему и, если что-то шло не так, они боялись гнева молодого хозяина. Принц старался себя убедить, что незнакомка ещё пожалеет о сегодняшнем дне, однако самовнушение не сработало. Парень вскочил с кровати и начал мерить шагами свою комнату. Он думал над тем, как бы разрушить привычный уклад жизни чудачки, как бы заставить её страдать от того, что она несчастна. Оувен мог легко убить девчонку и её родных, мог легко забрать все средства к существованию, выселить из собственного дома… но это было все посредственно и скучно для живого воображения принца. Ему хотелось испортить жизнь чудачки оригинально, чтобы это не было ни на что не похоже, чтобы это жестоко и хлестко ударило по ее душе. В дверь постучали. Оувен молчал. Это пришла служанка, чтобы доставить костюм принца к приёму и сообщить о том, что гости уже прибыли и ждут королевскую семью в большом зале, где и будет проходить торжество. Стука больше не повторилось, так как служанка не решилась постучать ещё раз. Оувен решил, что несколько минут он все же выиграл, но открывшаяся нахрапом дверь доказала обратное. На пороге комнаты стояла фигура миссис Грит. — Живо надевай пиджак, брюки и марш к отцу! — миссис Грит решительно вступила в комнату. — Если ты сейчас же этого не сделаешь, я позову его сюда! Это была ещё одна чудесная женщина в жизни Оувена. Она была воспитателем для принца. С самого детства об Оувене заботилась миссис Грит. Она была строгой и требовательной женщиной, но и она не смогла совладать с ним. Оувен редко слушался её, но уважал миссис Грит за стойкость духа к его выходками. Она — это был единственный человек в замке, который не боялся гнева молодого хозяина и кто мог накричать на него, не боясь быть уничтоженной влиятельной рукой короля. — Миссис Грит, не кричите, я всё понял. Скоро буду в зале. — Оувен лениво зевнул. — И чтобы всегда дверь открывал, когда к тебе стучаться, понял? Всех слуг запугал, а мне бегай к тебе! Чего расселся? Ну-ка, одевайся! И поживее! Время подошло к девяти вечера. Король и принц в тишине шли к большому залу, где пройдёт торжество, устроенное в честь того, что Оувен скоро выберет себе невесту. Церемониймейстер громко, так, чтобы услышал весь зал, объявил короля Винсента и принца Оувена. Оба приветливо улыбались толпе.Отец Оувена спустился в зал к компании знакомых ему герцогов, которые лестно приветствовали его. Оувеном же овладела толпа молодых барышень и юношей. Он был вынужден казаться дружелюбным и доброжелательным, вести с этими глупыми людьми, имевшими в роду знатных герцогинь и герцогов, князей и княгинь, светскую беседу. Все они были такими же как Оувен — избалованными, с чувством превосходства над другими, но от Оувена их отличало то, что они стремились стать богаче, более знатными. Пускай цели у них были не самыми благородными, но они к чему-то стремились. Оувена спрашивали о том, кто станет его избранницей. Он старался как можно более туманно отвечать на этот вопрос, ведь у него не было в планах женится — это была прихоть короля. Вскоре Оувену порядком надоело разговаривать со своими «друзьями», и поэтому он предпринял попытку вырваться из обступившей толпы. — Господа, дамы, мне нужно отлучится, прошу, не загораживайте дорогу. — у Оувена уже прослеживался холодный пот на лбу от того, какие усилия он прилагал для того, чтобы не сорваться и не нагрубить. — Принц Оувен, вы не можете покинуть нас сейчас. Скоро король откроет бал, и вы поведёте первый танец. Ко всему прочему вам нужно выбрать партнершу. — девушка жеманно откинула светлые локоны за плечи. — Полагаю, вы лучше меня знаете, что мне следует делать, а что нет? — девушка начала икать от того, как злобно посмотрел на неё Оувен. — Я хочу выйти из этого душного зала, прошу, не затрудняйте мне путь. Толпа расступилась, и никто больше не решился сказать ни слова. Оувен не содержался и всё-таки нагрубил, пускай и в лёгкой форме. Он терпеть не мог, когда ему диктовали правила. Парень подошёл к одному из официантов и взял хрустальный бокал с красным вином. Скрывшись в тени колонны, он задумчиво глядел на все это торжество. Когда он хотел сделать первый глоток, решив, что сегодня хорошенько напьется, но его руку мягко перехватили и отобрали бокал с вином. Оувен сурово взглянул на человека, сделавшего это. Однако, увидев кто перед ним стоит, хмурые складки, пролегшие между бровями, разгладились, и Оувен еле сдержал улыбку. — Кто тебе разрешал уподобляться всей этой шушере? — возмущенно спросила Луиза. Она вытянута руку с бокалом в сторону и разжала пальцы. Бокал ударился о паркет и рассыпался на мелкие кусочки, а вино, словно кровь, разлилось лужицей по полу. — Это было лучшее вино в нашем погребе, — Оувен наигранно-расстроенно произнёс это. — Отец купил его у лучшего винодела в городе, в *** году. Имей совесть, не разливай деньги моего отца столь жестоким способом. — К твоему сведению, это налоги, взимаемые с народа, а не «деньги твоего отца», — Луиза демонстративно отвернулась. — Забудем этот инцидент. — Оувен не сдержал улыбку. — Значит, ты вернулась из путешествия в Литфорд? И как тебе заморская страна? — О, это было просто чудесно!.. — и Луиза опустилась в рассказ. Девушка начала с того, как ее поразило море: своим просторном, своей, казалось бы, бесконечной необъятностью, сверкающей синевой волн… Луиза была искренне восхищена тем, что окружало её на корабле. Ей казалось, что он был ещё одним организмом «большой воды». От восхищений морем Луиза повела рассказ к тому, как корабль причалил в порт. «Белые чайки стайками окружили над ним и, когда он бросил якорь, расселись кучками на мачтах», — на одном дыхании говорила она. Затем с корабля бросили трап, и Луиза вместе с отцом высадилась на земле Литфорда… Девушка, продолжая увлеченно щебетать о путешествии, рассказывая все в красках и мельчайших деталях, танцевала вместе с Оувеном первый танец. Парень улавливал её рассказ лишь в общих чертах, детали для себя он решил опустить. К первой паре танцующих присоединились множество других и вскоре по залу слаженно окружили вальс кавалеры и их дамы. Рассказ Луизы подошёл к концу на шестом танце. И Оувен уверенно мог сказать, что смертельно устал. Тело ломило от того, что он более двух часов провёл в танце, держа спину ровно и на весу держа руку партнерши. Ему очень хотелось спать, глаза слипались, и принц решил незаметно покинуть вечер. — Что ж я оставлю тебя на этой минуте. Я ужасно устал, поэтому веселись, отдыхай, завтра всё обсудим. — Завтра у нас много дел. Так что разбужу тебя по утру. Они попрощались, и Оувен поднялся к себе в покои и, упав на кровать, заснул.
3 notes
·
View notes
Пролог
Всякая книга начиналась с белого листа... Это был конец. Все мелкие сюжетные линии были завершены и закрыты, и вроде всё уже подходило к разумному завершению, концовка была явна вырисована, но Ада была категорически против нее. Разум бастовал! Ведь те герои, какими Ада их создала, не вписывались в это завершение их «Happy end»'a. Ада в ярости смяла листок, исписанный её почерком, полный её исправлениями и разнообразными пометками. «Похоже роману все-таки не сбыться» — ехидно прошипело сознание. Почти месяц (!) она бьется с этим глупым эпилогом! То забрасывает его писать, то вновь, находя в себе силы, садится и скрипя зубами пишет хоть что-то. Однако сегодня все её силы подошли к концу, и она снова, изнывая от ярости, злилась и рычала. Закрыв глаза, сжав голову в ладонях, она откинулась на спинку стула. «Это просто погода такая. Да, Жуня?» — рыжий матерый кот, привыкший к эмоциональным всплескам хозяйки, замяукал и стал тереться о ноги, услышав своё имя. Раскат грома и вспышка молнии заставили кота зашипеть и вздыбиться. Девушка рассмеялась, ласково погладила любимца и отправилась к холодильнику, чтобы его накормить. Раскаты грома были похожи на утробный рык яростного зверя, и эта беснующаяся погода Аде была приятна. Не сам дождь она любила, сколько грозу, что бывала довольно редко там, где жила Ада. Квартира отзывалась тишиной на любые звуки, воспроизводимые Адой, и только кот отвечал хозяйке нежным мурлыканьем. Ада не была одинока, у неё были и есть друзья, однако её останавливало одно — недописанный роман. Вновь и вновь возвращаясь мыслями к нему, девушку одолевали чувства. Ей впервые хотелось показать своё детище, рассказать о своей работе, проделанной ради этого романа, услышать мнение читателя, увидеть их лица после прочтения. Но не может же она явиться в редакцию с незаконченной историей и выставлять ее на всеобщее обозрение? Аду даже не интересовали деньги, которые ей заплатят за книгу, пускай и жила она бедно в однокомнатной квартире со старым, древним ремонтом. Ей элементарно хотелось завершить свою историю красиво и достойно. Она налила коту воды, затем вылила остатки супа в другую ячейку миски. Сама девушка есть не хотела (да и нечего было). Ада некоторое время наблюдала как Жуня не спеша вылакал суп, а затем, довольный, запрыгнул на диван, улегся и задремал. Гроза закончилась, и шёл только мелкий семенящий дождь, который Ада и за дождь-то не принимала. Однако всё-таки решила выбраться в магазин и, быть может, к подруге. Наумова Лерка была человеком правильным, идеалистом — как она сама говорила. Эта девушка была самых честных правил, бойкая, рассудительная, но (ни в коем случае) не наивная. Для Ады она играла роль духовного наставника. Лера была старше Ады на года два, но это никогда не мешало подругам общаться. Они, как и все, переживали свои взлеты и падения, бывало, что они сцеплялись друг с другом из-за мелочи, но больших ссор у них никогда не было, разве что в детстве… Ада попрощалась с Жуней и вышла на улицу. Шла она не спеша, прогулочно. За короткое время её сборов дождик прекратился и стало проглядывать солнце. Птицы запели, купаясь в оставленных ненастной погодой лужицах, флора словно стала зеленее, бодрее и гуще, чем была, природа вновь счастливо цвела в теплый июньский денек. Люди стали постепенно выходить на улицу, и вскоре жизнь вновь закипела в городе. Девушка дошла до нужного дома и стала звонить в домофон. Дверь открыли, даже не спросив кто пришёл. Ада поднялась и постучала в дверь. Однако её не открывали, даже шагов за ней не было слышно. Тогда Ада надавила на ручку и толкнула дверь. И та поддалась. Писательница, не смущаясь ни капли, прошла внутрь, закрывая за собой дверь и скидывая обувь. Лера оказалась в своей мастерской, сидящей перед холстом. Одной рукой она делала бережные мазки кистью, другой держала палитру. Ада не стала её отвлекать, прекрасно зная, когда художник за работой, себе дороже тревожить ее покой. Ада прошла на кухню, поставила кипятиться чайник и принялась наводить порядок в кухне, ведь «творческая личность» подруги сделать это сама будет не в состоянии. Лера долго «отходила» от своих творений. В свои первые порывы творческой натуры она вкладывала все силы, прилагала все человеческие и нечеловеческие усилия, чтобы сделать стоящий набросок. Она отдавала всю себя этому первому дыханию музы. Затем она прорабатывала все детали наброска и начинала наспех раскрашивать свою работу. Лера всегда ответственно подходила ко всем тонкостям своего творчества. Это были своеобразные тонкие струны её души, на которых сыграть было невообразимо трудно, но Лера справлялась. Ада налила себе чай и достала из пакета печенье, купленное в магазине, встретившимся по пути. Девушка больше часа-двух сидела на кухне и успела найти в квартире ручку и запятнанные листки бумаги. Она (от скуки) писала свой роман, злосчастный конец. Затем она оставила эти попытки, и мысли невольно поплыли в прошлое. Ада была для многих скучна в детстве. Она была застенчивой девочкой, все потому, что она была несколько некрасива. Ада была полненькой, её за это дразнили и обзывали, но она никогда не оставляла попыток найти друзей. Позже, когда она пошла в школу, повторилась та же история. Ада много плакала из-за этого. Первый класс ей дался очень тяжело, он изменил её. Вскоре она подружилась с девочкой из класса. Ада считала её самым лучшим другом, какой есть на свете, но и этому убеждению вскоре пришлось разбиться… В настоящем девушка никогда не жалела себя, да и никто не жалел, слыша эту историю. Разве что родители волновались немного. Когда писательница допивала четвертую кружку крепкого чёрного чая, в кухню ввалилась Лера. Выглядела она несколько помято, но очень счастливо — это было видно по её глазам. С блаженной улыбкой она сказала: — Закончила. Лера присела рядом на стул, нагло забрала кружку чая у Ады и залпом выпила его остатки. Заев это печеньем, она вновь была готова говорить. — Ты должна её увидеть, но сначала я поем и выслушаю тебя, а то больно у тебя лицо кислое. — художник разогревала еду, она попутно пыталась выспросить у подруги, что с ней случилось. Лера не принуждала подругу говорить. Она ждала пока Ада соберется и сама все расскажет. Художник знала, как трудно давалась подруге её карьера писателя, как она все же трепетно относилась к критике, но стойко принимала все замечания, изредка споря с критиком. Лера читала много маленьких историй, автором которых была Ада, и ей они нравились, пускай и пробы подруги были не всегда удачны. — Лера, — Ада как-то отчаянно выдохнула, — я не допишу свой роман. Подруга мягко улыбнулась, села рядом и трепетно обняла её. Ада много раз говорила так, но все же она ведь добралась до конца? Добралась. А значит и эпилог, она сможет написать, нужно только побороть себя. — Ты говорила так на протяжении всего романа раз шесть-семь. Я уверена, что и в этот раз ты сможешь справиться с этим! — Ада была подавлена, но слова Леры приободрили её. — Ада, ты не умеешь сдаваться, я же знаю. Поэтому ты в любом случае его допишешь. — Но как? Если я не могу понять как поступят герои? Сломит ли их то, что описано в романе или же они найдут выход? Я не понимаю их! — Ада, — начала Лера строго, — персонажи — это лишь прототипы людей и самое главное они твои. Это значит, что как ты захочешь развязать концовку, такая она и будет. Твоих персонажей нет в реальности, к тому же, они всегда будут с тобой, ведь ты их создатель. Ада задумалась над словами Леры. И ведь подруга права. Писательница должна принять для себя достойный конец и написать его. Ада и Лера поговорили о том, что произошло в последние дни. Затем девушки пошли смотреть картину. На холсте было изображено небо, в котором, словно в просторах океана, плавали киты. Один из них извергал струю облаков, второй был нарисован с открытым ртом, словно пытался что-то сказать наблюдателю, но другой кит был поразительное всех. Он был розовым. Это смотрелось очень впечатляюще, когда среди обычных синих китов, плавающих средь облаков, находился розовый кит. — Ну, Лерка! Ты превзошла саму себя. Это самая впечатляющая картина среди всех твоих работ. — воскликнула Ада, радуясь удачной работе подруги. — Но почему розовый кит? И почему именно киты? — Кто знает? — пожала плечами Лера. Весь вечер девушки провели вместе, без умолку болтая о всяком. Они виделись на прошлой неделе, но казалось прошла вечность с тех пор. Ада была искренне рада, что заскочила к подруге этим вечером, ведь нет ничего более расслабляющего, чем чашка горячего чая и сердечная беседа с другом. Теперь никакие мысли о незаконченном романе не могли испортить лёгкого и радостного настроения Ады. Она шла, нежно улыбаясь мысли о том, что прониклась настоящей сестринской любовью к Лере.
0 notes