#Политическая философия

[andriibaumeisterschool]

Политическая философия: исследуйте глубокие идеи со Школой Андрея Баумейстера 

Политическая философия является основой понимания управления, справедливости и власти, и в Школе Андрея Баумайстера вы получаете доступ к глубокому, структурированному пониманию этой важной области. Благодаря онлайн-классам, доступным круглый год, студенты могут изучать прошлые курсы с помощью видеозаписей, участвовать в обсуждениях на форуме, отправлять домашние задания на проверку и задавать вопросы непосредственно преподавателям. Будь вы новичком или энтузиастом, школа предлагает гибкий, но всесторонний подход к овладению политической мыслью. Откройте для себя богатство политической философии в удобном для вас темпе под руководством преподавателей высшего уровня и структурированными материалами курса. 

[innabesedina]

📚 Мэн-Цзы / 孟子 / Философия / Внимательное изучение #МэнЦзы #Философия

"ЧУВСТВО МИЛОСЕРДИЯ ПРИСУЩЕ ВСЕМ ЛЮДЯМ; ЧУВСТВО ПРАВИЛЬНОГО И НЕПРАВИЛЬНОГО ПРИСУЩЕ ВСЕМ ЛЮДЯМ".

孟子 / МЭН-ЦЗЫ

[byfortuna]

Поговорим о свободе?

Не о попсовом лозунге: “делай, что хочешь”, которое заканчивается в очереди за антидепрессантами. Не о свободе как продукте — доступной и с инструкцией по применению. А о той, которая жжет и шепчет: “Ты точно живёшь своей жизнью? Или просто хорошо прячешься?”

Философы веками пытались сделать из свободы форму и продукт, а она всегда была паузой между словами:

Сартр. С его “Человек осуждён быть свободным.” У него свобода — это не дар, а приговор. Ты свободен не потому что хочешь — а потому что не можешь не выбирать. Каждый выбор — это отказ от других жизней. Ты — не сумма своих обстоятельств, а результат своих решений. И если ты несчастен — никого не вини. Ну, понятно, здесь не обнимаются — здесь судят молча. Привет, экзистенциализм. Я довольно долго бессознательно придерживалась именно такой философии. В итоге, такое мышление дает тебе бесконечный долг быть собой — но не даёт по-настоящему простить себя за слабость, за неуспех, за страх. Он ставит человека в позицию [почти] божества, а человек… часто просто хочет дышать. Без вины.

Гегель говорит, что “истинная свобода — в осознанной необходимости.” Ты свободен не тогда, когда делаешь что хочешь, а когда понимаешь, почему хочешь именно это. Свобода — не выбор, а способность к разумному самоуправлению. Классно как, да? Логика вместо жизни. Я долго с ним не боролась, просто нахамила и ушла, что сказать человеку прямо утверждающим, что ты свободен, если ты понял, почему ты должен быть винтиком.

Бенжамен Констан: “Свобода древних и свобода современных”. Свобода древних: это политическая свобода, свобода участвовать в управлении государством. Афины, Рим — где гражданин имеет право голосовать, быть избранным, сражаться, решать судьбы. Нужно учесть, что частной жизни почти не было.Человек был погружен в общее. Его существование — для общества. Свобода современных: это личная автономия. Ты сам решаешь, что читать, кого любить, где жить, и как не ��частвовать в политике. Важны не толпа — а твоя неприкосновенность. Констан говорит: мы не хотим управлять — мы хотим, чтобы нас не трогали. Складно, но если мы теряем участие в общественном, если ��вобода сведется лишь к "оставьте меня в покое" — придут те, кому не лень вмешаться. Привет, диктатуры, популизм, скрытые режимы контроля.

Ганди: “Свобода — ничто без дисциплины и любви.”. Свобода — не распущенность. Это умение быть собой, не разрушая других. Свобода без сострадания — это власть. А с ним — служение. Святой в политике. Аскет с революцией в руках. Мужчина, который победил империю без оружия. Ганди верил, что в каждом есть истина. Но его же история смерти доказывает: в некоторых — только страх, злоба и нужда в хищнике. Я уже не говорю о внутренних противоречиях порожденных самоотречением выливавшимся во всякие приколы вроде экспериментов с целибатом, например, спать обнаженным с молодыми женщинами, включая племянницу, чтобы "проверить силу воли". Внутренне, его философия ощущается как свет, но при этом самая далекая философия от меня. Может меня воротит от света и мне лучше жить в бездне?

Фридрих Ницше: “Свобода — это воля к власти.” По Ницше, быть свободным — значит быть сильным настолько, чтобы создавать свои ценности, не жить под копирку, не прятаться в морали общества. Свобода — не уют, а огонь, который выжигает ложь внутри. “Стань тем, кто ты есть”, кричит он, бросая вызов всем богам, включая твоего внутреннего цензора. Ницше не предлагает путь — он выталкивает в пустоту и говорит: “Лети. Или сдохни. Но не ползи.” Он последний, потому что ближе всего ко мне по духу, НО [ну конечно будет но]. Само по себе, то что он говорит абстракция. Он убил Бога, но не дал ничего взамен. Философия, которая не оберегает душу, слабых, любовь, не отвечает на вопрос "а что будет с человеком внутри тебя?"... обречена быть орудием. Я не великая моралистка, но идеи в которых нет души легко становятся лезвием в руках чудовищ. История про то, как ницшеанство стало краеугольным камнем нацизма известная история. Моя философия свободы объединяет Ницше и дрожь в сердце, вышло что-то вроде: Не предай свою страсть. Никогда. Даже если от неё ты сгоришь. Если вы дочитали аж до сюда. Значит в вас тоже щелкает эта тема. Значит, не всё равно. Я могу бесконечно об этом говорить и мне будут действительно интересны ваши размышления на этот счет. Для меня это тема без дна. Расскажите, какая она у вас. Свобода. Где прячется? В выборе? В тишине? В том, чтобы уйти — или остаться? Что она требует — смелости или нежности? Смелее. У меня — уши острые, но сердце мягкое [это знание будет только для дочитавших]

[felixchuycov]

Кучер

Сев на карету верхом,

С Гегелем он не знаком.

Феликс Чуйков

27 января 2024 года

https://life.ru/p/1635556

Что такое "революция" и зачем она нужна российскому обывателю

Современный российский обыватель живёт очень хорошо. Работает, гуляет, ест, пьёт, смотрит телевизор, спит. Когда не спит – гуляет. Когда не гуляет – смотрит телевизор. Когда не смотрит телевизор – работает. Когда не работает – ест и пьёт. А когда не ест и не пьёт – тогда спит. Иногда его будоражат голодные "политики": "Э-ге-гей! Пробуждайся! Разве ты не видишь, какая коррупция?! Разве тебя не волнует, что платная придорожная магистраль пройдёт через сердце бесплатного зоопарка?! Разве ты готов покупать горчичники по цене макарон?! Э-ге-гей! Не спи!! Пробуждайся!!! Выходи на митинг и поддерживай меня!".

Кто хоть раз был на подобном митинге, тот знает, что это такое.

Поиз��ержавшись на митингах р��ди митингов, не приносящих рядовым участникам ничего, кроме протоколов, кандиды удачи выходят на единые дебаты единых двумышленников с едиными скотопротивниками. Начинается захватывающее голышоу под известным ретро-названием "Политическая борьба". Вчерашние приятели, немало узнавшие друг о друге за время застольных тренировок, выходят на аристократический ринг без трусов и пинают своих оппонентов в самые сокровенные места: "Вот! Полюбуйтесь, как этот голый мерзавец, лживый негодяй, беспринципный отброс политических инвестиций жалок и ничтожен! А всё почему? А всё потому, что его миллиарды – это ваши миллиарды! Его плантации – это ваши плантации! Его бордель – это ваш бордель! Голосуйте за меня! Голосуйте!!! И я исполню все ваши желания! Накажете – не забуду! Ставьте галочку! Хотите – птичку! А ещё лучше – крестик! В квадратик! Мой номер – шестнадцатый! Запомните! Шестнадцатый! И я обещаю: буду верным! До конца! До конца! Голосуйте! Родные мои! Голосуйте! Мой номер! Запомните!".

Революция – это не перестановка слагаемых, а смена системы.

Ни одна из нынешних политических партий не заявила российским министерствам и ведомствам о необходимости безотлагательной смены устаревшей системы государственной власти, не отвечающей возросшим изменившимся требованиям современного общества. Наоборот! На пути к трагически пустеющей государственной кормушке они образовали постыдную политическую толкучку в единый регистрационный загон, чтобы за выторгованные души получить клеймо единого суверена и по минутам и щёлкающим секундам хлыста-метронома выводить своих "лидеров" под софиты и прожекторы телестудий на широкое политическое пастбище, дабы блеять только то, что готов снимать и показывать абсолютно не зависимый, и потому неподкупно профессиональный, и, разумеется, широко федеральный телеканал.

Наивный спросит: "Зачем так сложно?"

А вот зачем. Во время Сочинской Олимпиады (кто бы мог подумать!) Мать городов русских прибрали к рукам трезубые бандеровцы. Двуглавые сыновние выводы сделаны? А как же! Молодые российские болельщики и болельщицы после очередного азиатского Сочи, неподалёку от старых покрышек европейского Киева, готовятся не по-детски провести Мировой футбольный чемпионат! Так сказать, с авианесущего крейсера – на спортбал! Надо ли это России? Конечно! Это – очень своевременно! Стадионы – это именно то, что так необходимо во время вооружённых конфликтов! Гибкие полицейские кордоны! Жёсткие антивандальные сидения! Свободные необозримые табло! Большие независимые телекамеры! Мобильные соседи в штатском! Всё – для бизнеса! Всё – для спорта! К миллиарду – миллиард. Если случится гражданская война за недограбленные регионально-национальные просторы – на высосавших последние ресурсы стадионах можно будет устраивать комфортабельные летние госпитали, чтобы свежий воздух оказывал оздоравливающий эффект на раненых законодателей, законобрателей и законопателей. Потому что футбол – это ведь не только спорт, но и философия: или – ты, или – тебе. Держись, Россия! Прощай, Америка! Гуляй, Азия! Давай, Африка! Плыви, Австралия! Молись, Европа! Глубоко по-умному деньги есть!

НАТО рвётся в Россию, Россия рвётся в бизнес, бизнес рвётся в Думу, Дума заряжает электорат, электорат фотографируется возле урн, дети плачут, взрослые смеются, журналисты показывают правду. Правду о непримиримой борьбе с коррупцией. Чем больше коррупционеров, тем больше правды. Чем больше правды, тем больше требуется дубинок, наручников, решёток для несогласованных писков. Чем больше несогласованных писков, тем больше орденов, медалей и грантов у виртуозов семейного маркетинга, гекторов несгибаемых реформ и одиссеев хитроумных карусельных блужданий меж трёх корон маленького дворового победоносца двумя головами клевастого и языкастого.

Осознанная необходимость – это то, к чему каждый приходит после донбасского: "Кто бы мог подумать!.."

Советская власть, то есть власть народа – это то, что излечит человечество от гонки вооружений, автозаков, дубинок, тюрем, инфляции, социального неравенства. Власть народа – это не митинги выходного дня. Это – каждодневные будни с распределением, прежде всего, обязанностей, а не прав. Организованная "лидером" толпа баранов на самоуправление не способна. Для управления государством необходима партия! Одна на всех! Для того, чтобы совместно определить наше общее будущее и помогать друг другу осуществить его! Ведь мы люди, а не звери. Поэтому мы не имеем права губить то, что создано многолетним трудовым и воинским подвигом когда-то действительно единых народов братских республик ещё живого советского союза! Наша правопреемственная обязанность – защитить подвиг от забвения! Сохранить его в нашей памяти, приумножить и передать следующим поколениям нашей планеты! Только так возможно обрести счастье! Потому что счастье каждого – это счастье всех! Только так можно разрешить противоречия надвигающейся катастрофы межнационального кризиса и осуществить самые смелые замыслы очевидно необходимых преобразований!

Товарищи! Берите управление в свои руки! Не выпускайте из рук управление партией, государством и страной! Не ждите, что нашпигованный вчерашними инструкциями купленный "лидер" прочитает вам по гербовой бумажке очередные выхолощенные успокоения о послушании закону. Воля народа – это и есть высший закон! Армия, Флот, правоохранительные и иные органы, спецслужбы призваны служить народу, обеспечивать волю народа, защиту народа, потому что не отделимы от народа, потому что сильны народом! Безграничны возможности народа в каждом уголке бескрайнего Земного шара! Потому что народ – творец жизни! Творец мира!

Слава трудовому народу!

Да здравствует коммунистическая партия!

Да здравствует советская власть!

Феликс Чуйков

07 ноября 2017 года

https://sovietauthority.livejournal.com/361.html

https://www.chitalnya.ru/blogs/10761

[leotechru]

Менциус Молдбаг. Манифест формалиста

В последнее время здесь появилось несколько переводов неореакционных текстов Ника Ланда. В некоторых из них он ссылается на Менциуса Молдбага (настоящее имя Кертис Ярвин). Эта ссылка не случайна, так как Менциус Молдбаг является не только одним из самых известных представителей неореакционного движения, одним из тех кто, как говорится, стоял у самых истоков, но также тем, кто привлек внимание Ланда к неореакции.

Большую часть своих текстов Молдбаг размещал [1] в своем блоге под названием Unqualified Reservations. Его тексты в основном могут быть определены как «политическая философия», хотя на самом деле они не ограничиваются лишь политической тематикой. Публикуемая здесь статья является переводом самой первой записи (23.04.2007) из блога Менциуса Молдбага, которая, в то же время, является программным текстом.

Менциус Молдбаг в 1997

Недавно я возился кое с чем в своем гараже и решил создать новую идеологию.

Что? В смысле, я что, сошел с ума? Во-первых, нельзя просто так создать новую идеологию. Они вынашиваются веками, прямо как рецепты лазаньи. Им нужно выдержаться как бурбону — его нельзя пить прямо из радиатора.

Кроме того, посмотрите, что случается, если вдруг осмелиться на это: что является причиной всех проблем этого мира? Идеологии, вот что. Что общего у Буша и Осамы? Они — идеологизированные идиоты. Неужели нам нужно больше идеологий?

К тому же, создать новую идеологию просто-напросто невозможно. Люди обсуждают идеологии уже с тех пор, как Иисус был мальчишкой. Как минимум! И я собираюсь превзойти их? Какой-то случайный человек из Интернета, вылетевший из магистратуры, который не знает ни греческого, ни латыни? Кем я себя возомнил, Уоллесом Шоном?

Все это — превосходные возражения. Давайте ответим на них, а потом уже поговорим о формализме.

В первую очередь, конечно, у нас имеется парочка хорошо выдержанных традиционных идеологий, которые Интернет преподносит нам в прекрасных подробностях. Они предстают под разными именами, но давайте назовем их прогрессивизмом и консерватизмом.

Моя претензия к прогрессивизму заключается в том, что, по крайней мере, последние 100 лет подавляющее большинство писателей, мыслителей и просто умных людей были, в общем-то, прогрессивистами. Таким образом, любой интеллектуал в 2007 году, который — если только не произошло какого-то искривления Интернет-пространства, и мои слова не стали транслироваться в прямом эфире Fox News — читает этот текст, более или менее насквозь промаринован в прогрессивистской идеологии.

Возможно, это может несколько ослабить способность видеть проблемы, которые могут существовать в прогрессивистском мировоззрении.

Что касается консерватизма, то не все мусульмане — террористы, но большинство террористов — мусульмане. Аналогично, не все консерваторы — кретины, но большинство кретинов —консерваторы. Современное американское консервативное движение — которое, что парадоксально, намного моложе, чем прогрессистское движение (правда, только потому, что ему пришлось переизобретать себя с нуля после диктатуры Рузвельта) — ощутимо пострадало от своей аудитории. Еще одной его проблемой является странное стечение обстоятельств, связанное с выборами, из–за которого ему приходится презирать все то, чем прогрессивизм восхищается, странный врожденный дефект, который, кажется, не поддается лечению.

Большинство людей, которые не считают себя «прогрессивистами» или «консерваторами» являются одним из двух. Либо они «умеренные», либо они «либертарианцы».

По моему опыту большинство здравомыслящих людей определяют себя как «умеренных», «центристов», «независимых», «внеидеологических», «прагматичных, «аполитичных» и т.д. Принимая во внимания множество трагедий, выкованных политикой 20-ого века, такое отношение вполне понятно. Но оно также, по моему мнению, ответственно за большинство смертей и разрушений в современном мире.

Умеренность — это не идеология. Это не мнение. Это не мысль. Это отсутствие мысли. Если вы считаете статус-кво 2007-ого в основном правильным, то вы должны верить в то же самое, если машина времени перенесет вас в Вену 1907-ого. Но если вы, пройдясь по Вене 1907-ого, говорите, что здесь должен быть Европейский союз, что африканцы и арабы должны сами управлять своими странами или даже поселиться в Европе, что любая форма государства кроме парламентской демократии является злом, что бумажные деньги лучше подходят для бизнеса, что все врачи должны работать на государство и т.д., и т.п. — что ж, тогда вам, возможно, еще придется поискать людей, которые с вами согласятся. И они не станут называть себя «умеренными», как, впрочем, и никто другой.

Нет, если вы умеренный в Вене 1907-ого, то вы должны считать, что Франц Иосиф I был величайшим достижением после хлеба в нарезке [2]. Ну так каков ваш ответ? Габсбурги или Еврократы? Довольно сложно пойти на компромисс в таких условиях.

Иными словами, проблема умеренности в том, что «центр» не зафиксирован. Он движется. А раз он движется, а люди остаются людьми, то они попытаются его сдвинуть. Это создает стимул для насилия — то, чего мы, формалисты, пытаемся избежать. Остановимся на этом немного подробней.

Остаются либертарианцы. Сейчас я до смерти люблю либертарианцев. Мой процессор практически перманентно подключен к Mises Institute. На мой взгляд, любой, кто сознательно выбрал оставаться в неведенье относительно либертарианской (и, в особенности, Мизесо-Ротбардинской) мысли в эру, когда несколько кликов мыши могут заправить вас высокооктановым либертарианством так, чтобы можно было утопить лося, не является интеллектуально зрелым человеком. Кроме того, я являюсь программистом, прочитавшим слишком много научной фантастики — два главных фактора риска для либертарианства. Так что я могу сказать: «читайте Ротбарда» и этого будет достаточно.

С другой стороны, тяжело не отметить два важных факта о вселенной. Первый заключается в том, что либертарианство — это невероятно очевидная идея. Другой — оно никогда успешно не претворялось в жизнь.

Это, конечно, ничего не доказывает. Но это предполагает, что либертаринство, как его недоброжелатели всегда готовы заявить, — это по существу непрактичная идеология. Я бы с радостью жил в либертарианском обществе. Но вопрос в том, есть ли путь отсюда, ведущий к нему? И если мы окажемся в нем, останемся ли мы в нем? Если для вас ответ на оба вопроса оказывается очевидным «да», то возможно, что ваше понимание «очевидного» отличается от моего.

Вот почему я решил создать свою идеологию — «формализм».

Конечно, в формализме нет ничего нового. Прогрессивисты, консерваторы, умеренные и либертарианцы легко обнаружат большие куски их собственных неусвоенных реалий. Даже слово «формализм» позаимствовано у легального формализма, который является той же идей, но в более сдержанном наряде.

Я не Виззини. Я просто какой-то чувак, который покупает кучу сложных подержанных книг и не боится размолоть их, добавить приправу и подать результат в качестве какого-то политического сурими. Практически все, что я говорю доступно в более удачной письменной форме, с большими подробностями и от гораздо более эрудированных людей, таких как Жувенель, Кюнель-Лендинг, Леони, Бернхем, Нок, и т.д., и т.п.

Если вы никогда не слышали о ком-либо из этих людей, то знайте, что я тоже о них не знал до того, как начал процедуру. Если вас это пугает, то так и должно быть. Замена собственной идеологии — это как «сделай сам» операция на мозге. Это требует терпения, терпимости, высокого болевого порога и очень твердых рук. Кем бы вы ни были, у вас уже есть идеология и если вы хотите ее извлечь, то придется сделать это самостоятельно.

Так что нет смысла начинать этот грязный эксперимент, чтобы установить какую-то иную идеологию, лишь потому, что кто-то вам это сказал. Формализм, как мы позже увидим, является идеологией разработанной гиками для других гиков. Это не набор инструментов. Он не идет с батарейками в комплекте. Вы не можете просто разогреть его в микроволновке. В лучшем случае это неровная отправная точка, чтобы помочь вам создать свою собственную «сделай сам» идеологию. Если вам не нравится работать с настольной пилой, осциллоскопом и автоклавом, то формализм не для вас.

Формализм говорит:

Главная идея формализма всего лишь в том, что главная проблема человеческих взаимоотношений — это насилие. Целью является разработка ненасильственных способов взаимодействия на планете чрезвычайно ограниченного размера.

Особенно без организованного насилия. Хороший формалист верит, что в сравнении с организованным человек-против-человека насилием все прочие проблемы — бедность, глобальное потепление, упадок нравов и т.д., и т.п., и все прочее — являются в основном незначительными. Пожалуй, раз и навсегда избавившись от насилия, мы можем начать немного волноваться об упадке нравов, но учитывая то, что организованное насилие уничтожило несколько сотен миллионов людей в прошлом веке, в то время как упадок нравов принес нам «Американского Идола», думаю, что приоритеты довольно очевидны.

Ключ в том, чтобы смотреть на это не как на моральную проблему, но как на техническую проблему. Любое решение, которое решает проблему, является приемлемым. Любое решение, которое не решает проблему, не является приемлемым.

Например, есть превосходная идея под названием пацифизм, часть стандартного прогрессивистского комплекта, который претендует быть решением для проблемы насилия. Насколько я понимаю его, идея в том, что если мы с вами не способны на жестокость, то и все прочие тоже не способны быть жестокими.

Нет сомнений, что в моей голове пацифизм является эффективным в некоторых случаях. В Северной Ирландии, например, это как раз то, что нужно. Но имеется своеобразная логика «сотой обезьяны»[3], которая последовательно ускользает от моего линейного западного мышления. Вот что поражает меня: если все стали пацифистами, но потом один человек решает не быть пацифистом, то все закончится тем, что он будет править миром. Хмм.

Следующая трудность заключается в том, что дефиниция слова «насилие» не является такой уж очевидной. Если я аккуратно избавлю вас от вашего кошелька, а вы начнете преследовать меня с пистолем, чтобы заставить меня умолять вас дать мне возможность вернуть вам кошелек обратно, то что из этого будет насилием? Полагаю я скажу: «что ж, это был твой кошелек, но теперь он мой»?

Это, как минимум, наводит на мысль, что нам нужно правило, которое скажет нам, где чей кошелек. Насилие в таком случае — это все, что нарушает правило или заменяет его иным правилом. Если правило прозрачно и все ему следуют, тогда насилия нет.

Иными словами, насилие равно конфликт плюс неопределенность. Пока в мире есть кошельки, конфликт будет существовать. Но если мы можем устранить неопределенность — если есть недвусмысленное, непоколебимое правило, которое заранее говорит нам, кто получает кошелек — у меня нет оснований запускать свою руку в ваш карман, а у вас нет причин гоняться за мной, неистово стреляя в воздух. Согласно определению никакие из этих действий не могут способствовать преодолению конфликта.

Насилие любого масштаба не имеет смысла без неопределенности. Рассмотрим войну. Если армия знает, что проиграет войну, скажем, благодаря совету некого непогрешимого оракула, то нет смысла сражаться. Почему бы не сдаться и не покончить с этим?

Но это лишь умножило наши трудности. Откуда берутся эти правила? Кто делает их непоколебимыми? Кто будет оракулом? Почему кошелек скорее «твой», чем «мой»? Что случится если мы не будем согласны по этому вопросу? А если существуют отдельные правила для каждого кошелька, то как все могут их запомнить? И предположим, что пистолет у меня, а не у вас?

К счастью, великие философы потратили долгие часы, размышляя над этими деталями. Ответы, которые я привожу, даны ими, а не мной.

В первую очередь, разумным способом создания правил является тот, при котором вы связаны правилом тогда и только тогда, когда вы с ним согласны. У нас нет правил, которые где-то создаются богами. То, что у нас реально есть — это вообще не правила, а соглашения. ��онечно, согласиться с чем-то, а затем, для собственной выгоды, нарушить соглашение является хамским поступком. На самом деле, когда вы создаете соглашение, то соглашение само по себе может запросто включать в себя обстоятельства такого рода безответственного поведения.

Если вы дикарь и ни с чем не согласны — даже с тем, что вы не станете убивать случайных прохожих на улице — никаких проблем. Идите и живите в джунглях или в подобном месте. Не ждите, что кто-либо позволит вам шляться по улицам и делать это дольше, чем, скажем, белому медведю. Нет никакого абсолютного морального принципа, который говорит, что белый медведь является злым, но их присутствие просто не сочетается с современной городской жизнью.

Мы обнаруживаем здесь два типа соглашений. Есть соглашения с другими отдельными лицами — я согласен покрасить твой дом, а ты согласен мне заплатить. А есть соглашения вроде «я не стану никого убивать на улицах». Но разве эти соглашения действительно различны? Я так не думаю. Я считаю, что второй тип соглашения — это ваше соглашение с любым владельцем улицы.

Если у кошельков есть владельцы, почему у улиц нет владельцев? У кошельков должны быть владельцы, очевидно потому, что кто-то должен решить, что происходит с кошельком. Должен ли он оказаться в вашем кармане или моем? Улицы остаются на месте, но все еще имеется масса решений, которые необходимо принять — кто создает улицы? Когда и почему? Можно ли убивать людей на улице или эта одна из тех улиц с запретом на убийства? Что насчет уличных торговцев? И так далее.

Очевидно, что если я владею 44-ой улицей, а вы 45-ой и 43-ей, то возможности для сложных взаимодействий между нами становятся нетривиальными. И вот сложность соседствует с неоднозначностью, которая соседствует с неопределенностью, а пистолеты снова расчехлены. Итак, на самом деле, мы, вероятно, говорим больше не о владении улицами, но о владении чем-то большим, более четко определенными единицами — кварталами, наверно, или даже городами.

Владеть городом! А это было бы довольно круто. Но это возвращает нас назад к вопросу, который мы полностью пропустили, кто чем владеет. Как мы это решим? Заслуживаю ли я владеть городом? Заслуживаю ли я такой награды? Я считаю, что да. Пожалуй, вы можете оставить свой кошелек себе, а я мог бы получить, скажем, Балтимор.

Вот та самая идея, называемая социальной справедливостью, в которую верят так многие люди. Понятие, по сути, достаточно универсальное, подходящее для данного текста. Это понятие говорит нам, что Земля маленькая и у нее ограниченный набор ресурсов, таких как города, которых мы хотим настолько много, насколько это возможно. Но мы не можем получить по городу каждый или хотя бы по улице, поэтому мы должны разделить все поровну. Потому что все мы, люди, равны и никто из нас не более равный, чем остальные.

Социальная справедливость звучит очень неплохо. Но с ней связаны три проблемы.

Первая заключается в том, что многие из этих замечательных вещей не могут быть сопоставлены напрямую. Если я получил яблоко, а вам достался апельсин, то мы равны? Кто-то может оспорить это — возможно, с помощью пистолета.

Вторая проблема в том, что даже если все начинают со всем одинаковым, люди имеют разные нужды, способности и т.д., а поскольку концепция владения подразумевает, что если вы чем-то владеете, то вы можете передать это кому-то еще, не похоже, что все могут остаться равными. На самом деле, это в принципе невозможно соединить систему, в которой соглашения остаются в силе, с системой, в которой равенство остается равным.

Это подсказывает нам, что если мы попытаемся обеспечить перманентное равенство, нам, пожалуй, стоит ожидать перманентного насилия. Я не большой фанат «эмпирического свидетельства», но я думаю, что это предсказание довольно неплохо коррелирует с реальностью.

Но третья проблема, вот ��астоящий убийца, так сказать, заключается в том, что мы, по сути, не разрабатываем здесь абстрактную утопию. Мы пытаемся починить реальный мир который, если вы вдруг не заметили, в полной жопе. Во многих случаях, нет никакого внятного соглашения о том, кто чем владеет (Палестина или кто-то другой?), но большая часть стóящих вещей в мире имеют достаточно определенную систему управления.

Если мы начнем с уравнивания распределения товаров или даже с изменения этого распределения в целом, то мы напрасно ставим сами себя в довольно затруднительное положение. Мы говорим, что пришли с миром, мы верим, что все должны быть свободными и равными, так что давайте обнимемся. Обнимите меня. Чувствуете эту выпуклость в моем заднем кармане? Ага, это именно то, о чем вы подумали. И он заряжен. А теперь отдайте ваш город/кошелек/яблоко/апельсин, потому что я знаю кое–кого, кому они нужны больше, чем вам.

Цель формализма в том, чтобы избежать этого маленького неприятного препятствия. Формализм говорит: давайте определим, кто чем владеет прямо сейчас, а потом дадим им маленький разноцветный сертификат. Давайте не связываться с тем, кто что должен иметь. Потому что, нравится вам это или нет, это просто рецепт для увеличения насилия. Очень трудно придумать правило, которое объясняет, почему палестинцы должны получить Хайфу назад, не оправдывая при этом возврат Лондона валлийцам.

Пока что это звучит как либертарианство. Но есть большая разница.

Либертарианцы могут считать, что валлийцы должны получить Лондон обратно. Или нет. Я все еще не уверен, я могу интерпретировать Ротбарда таким образом, а это, как мы видели, само по себе является проблемой.

Но есть кое-что, во что верят все либертарианцы, это то, что американцы должны вернуть Америку. Другими словами, либертарианцы (по крайней мере, настоящие либертарианцы) верят, что Соединенные Штаты в основе своей являются нелегитимным узурпатором власти, что налогообложение — это воровство, что с ними, по существу, обращаются как с пушными животными. Эта странная, вмешивающаяся в чужие дела вооруженная мафия, которая как-то убедила всех остальных жителей страны почитать ее как если бы она была церковью господней или чем-то в этом роде, а не просто кучкой парней с причудливыми значками и большими пушками.

Хорошему формалисту не нужно ничего из этого.

Потому что для формалиста тот факт, что США может предопределить, что случится на североамериканском континенте между 49-ой параллелью и Рио-Гранде, между Аляской и Гавайями и т.д., означает, что это организация, которая владеет территорией. И тот факт, что Соединенные Штаты извлекают регулярную прибыль из вышеупомянутых пушных тварей не значит ничего более чем то, что они имеют на это право. Различные маневры и псевдо-легальность, благодаря которой добываются эти качества, являются всего лишь историей.

Так что если обязанность выплачивать часть вашей зарплаты делает вас крепостным (резонный способ по-новому использовать это слово в наш, несомненно, менее сельскохозяйственный век), то вот чем являются американцы — крепостными.

Корпоративные крепостные, если точнее, так как США есть не что иное, как корпорация. То есть это формальная структура, с помощью которой группа индивидов соглашается действовать вместе, чтобы достичь определенных результатов.

И что с того? Ну да, я корпоративный крепостной. Это что так ужасно? Похоже, что я довольно к этому привык. Два дня в неделю я работаю на Лорда Шути-Шота. Или на Всемирные Безликие Продукты. Или на кого-нибудь еще. Разве имеет значение, кем выписывается чек?

Современное деление на «частные» корпорации и «государственные» на самом деле появилось достаточно недавно. Конечно, США отличаются от, скажем, Microsoft тем, что США сами управляют своей безопасностью. С другой стороны, точно так же как Microsoft почти полностью зависит от США в вопросах обеспечения своей безопасности, США почти полностью зависит от Microsoft в вопросах своего программного обеспечения. Совершенно не понятно, почему это должно сделать одну корпорацию особенной, а другую — неособенной.

Конечно, цель Microsoft не в том, чтобы писать программы, а в том, чтобы делать деньги для своих акционеров. Американское Онкологическое Общество — это тоже корпорация у нее тоже есть цель — лечить рак. Я потерял кучу работы из–за так называемого «программного обеспечения» Microsoft, но его акции, честно говоря, не упали из–за этого. И рак, судя по всему, все еще вокруг нас.

В том случае, если генеральный директор MSFT [Microsoft] или ACS [Affiliated Computer Services] читает это, хотя на самом деле у меня нет для вас сообщения, ребята. Вы знаете, что вы пытаетесь сделать и ваши люди, наверняка, делают свою работу так хорошо, как могут. Если нет, то увольте ублюдков.

Но у меня нет ни малейшего представления о том, в чем цель США.

Я слышал, что есть кто-то, кто ими управляет. Но кажется, что он не может даже уволить своих сотрудников, что, вероятно, хорошо, так как я слышал, что он далеко не Джек Уэлч, если вы понимаете о чем я. На самом деле, если кто-либо может назвать хоть одно важное событие, которое произошло в Северной Америке благодаря тому, что в 2004 году был избран Буш, а не Керри, то я буду рад об этом узнать. Потому что у меня сложилось впечатление, что президент имеет столько же влияния на действия США, сколько Божественный Верховный Император, Божественный Микадо, имел влияния на действия Японии. То есть практически никакого.

Очевидно, что США существуют. Очевидно, что они что-то делают. Но то, как они решают, что именно собираются сделать, является настолько непрозрачным для тех, кто находится не у власти, что это больше напоминает гадание на бычьих внутренностях.

Итак, вот манифест формалиста: США — это просто корпорация. Это не мистическое вверение, переданное нам прошлыми поколениями. Это не вместилище наших надежд и страхов, не голос совести и не карающий меч правосудия. Это просто большая старая компания, которая держит огромную кучу активов, не имея четкого представления о том, что она пытается с ними сделать и мечется вокруг как акула в ковбойской шляпе, держащая ведро на пять галлонов и красными чернилами, бьющими из всех ее бесчисленных жабр.

Для формалиста способ починить США заключается в том, чтобы отказаться от древних мистических корешков (horseradish), корпоративных молитв и военных песнопений, выяснить, кто владеет этим чудовищем и позволить им решить, что, черт побери, они собираются с этим делать. Я не считаю большим безумием сказать, что все мнения — включая реструктурирование и ликвидацию — должны быть на столе.

Говорим ли мы о США, Балтиморе или вашем кошельке, формалист рад, когда право собственности и контроль закреплены раз и навсегда. Для реформализации, поэтому, нам нужно выявить, у кого есть реальная власть в США и присвоить акции таким образом, чтобы воспроизвести это их распределение настолько тщательно, насколько это возможно.

Конечно, если вы верите в волшебные корешки (horseradish), вы, возможно, скажите, что каждый гражданин должен получить одну акцию. Но это довольно мечтальный взгляд на реальную американскую структуру власти. Помните, что наша цель не в выявлении того, кто что должен иметь, а в определении того, кто чем реально владеет.

Например, если New York Times должен будет одобрить наш реформализаторский план, то это, скорее всего, и произойдет. Это предполагает, что New York Times имеет немного власти и, следовательно, должна получить не так уж и много акций.

Но погодите. Мы не ответили на вопрос. Какова цель США? Предположим, исключительно для примера, что мы отдаем все акции в руки New York Times. Что Сульцбергер-старший сделает со своей новехонькой страной?

Многие люди, возможно включая мистера Сульцбергера, похоже, воспринимают США как благотворительное предприятие. Прямо как Американское Онкологическое Общество, только с более широкой миссией. Возможно, что цель США просто в том, чтобы нести миру добро.

Это вполне понятная точка зрения. Конечно, если в мире остается что-то нехорошее, то оно должно быть побеждено гигантской, хорошо вооруженной мега-благотворительной организацией, с термоядерным оружием, флагом и 250 миллионами крепостных. На самом деле, это немного удивительно, что, учитывая умопомрачительные пожертвования этому великому филантропическому учреждению, оно, очевидно, приносит так мало пользы.

Возможно, если бы вы реформализовали США, запустили их как реальный бизнес и распределили их акции среди большого количества благотворительных организаций, каждая со своим особым уставом, созданным для каких-то реальных конкретных целей, то это принесет больше пользы.

Конечно, США имеют не только активы. К сожалению, у них также есть долги. Некоторые из этих долгов, такие как казначейские векселя, уже достаточно хорошо формализованы. Другие, такие как Социальная Безопасность и Медикэр, носят неформальный характер, поэтому подчиняются политической неопределенности. Или, если эти обязательства были реформализованы, то их получатели лишь выиграли от этого. Конечно, они, таким образом, становятся договорными инструментами и могут, например, быть проданы. Возможно в обмен на крэк. Таким образом, реформализация требует от нас проводить различие между собственностью и благотворительностью, это сложная, но важная проблема.

Все это не дает ответа на вопрос: являются ли национальные государства, такие как США, полезными? Если вы реформализуете США, то вопрос останется их акционерам. Возможно, что города работают лучше всего, когда они находятся в независимом владении и управлении. Если так, они, возможно, должны быть разделены на отдельные корпорации.

Существование успешных городов-государств таких как Сингапур, Гонконг, Дубай безусловно предлагает ответ на этот вопрос. Как бы мы их ни называли, эти места примечательны своим процветанием и своим относительным отсутствием политики. По сути, возможно, что единственный способ сделать их более стабильными и безопасными — это трансформировать из эффективных, находящихся в семейном владении (Сингапур и Дубай), или из дочерних (Гонконг) корпораций в анонимную общественную собственность, устраняя, тем самым, долгосрочный риск того, что политическое насилие сможет развиваться.

Разумеется, отсутствие демократии в этих городах-государствах, тем не менее, не делает их сопоставимыми с Нацисткой Германией или Советским Союзом. Любые ограничения личной свободы, кажется, в первую очередь, направлены на предотвращение развития демократии — понятная озабоченность, учитывая историю народовластия. На самом деле, и Третий Рейх, и Коммунистический мир всегда претендовали на выражение истинного духа демократии.

Как это, в частности, демонстрирует Дубай государство (как и любая корпорация) может предоставить превосходный уровень обслуживания клиентов, не владея клиентами и не будучи во владении клиентов. Большинство жителей Дубая даже не являются его гражданами. Если у шейха аль-Мактума есть коварный план захватить их всех, заковать в цепи и заставить работать в шахтах, тогда он идет к этому слишком окольным путем.

Дубай, как место, не имеет ничего, что говорило бы в его пользу. Погода ужасна, достопримечательности отсутствуют, а соседи просто отвратительные. Это крошечное место посреди ничто, окруженное свихнувшимися на Аллахе маньяками, подозрительно напоминающие высокоскоростные центрифуги. Тем не менее, оно имеет четверть мировых нефтевышек и растет как сорняк. Если мы позволим Мактумам править Балтимором, то кто знает, что случится?

Одним из выводов формализма является, что демократия — с чем соглашалась большая часть авторов вплоть до 19-ого века — является неэффективной и деструктивной государственной системой. Концепт демократии без политики вообще не имеет смысла и, как мы видели, политика и война представляют собой единое целое. Демократическая политика лучше всего может быть понята как вид символического насилия, как определение победителя битвы по тому, кто сколько солдат привел.

Формалисты приписывают успехи Европы, Японии и США после Второй мировой войны не демократии, а ее отсутствию. При сохранении символических структур демократии, прямо как римский принципат, сохранивший сенат, поствоенная западная система присвоила почти всю реальную власть принимать решения своим государственным служащим и судьям, которые являются «аполитичными» и «внепартийными», т.е. не-демократическими.

Потому что при отсутствии эффективного внешнего контроля государственные службы более-менее способны управлять собой, прямо как любое не подконтрольное предприятие они всегда, кажется, существуют и расширяются лишь для того, чтобы существовать и расширяться. Но они избегают системы добычи, которая неизменно развивается, когда народные трибуны получают реальную власть. И они выполняют разумную, чуть ли не важнейшую, работу по поддержанию хоть какого-то подобия закона.

Другими словами, «демократии» удается работать потому, что она на самом деле не является демократией, а заурядной реализацией формализма. Эта связь между символизмом и реальностью довольно поучительна на примере удручающего анализа Ирака, где вообще нет законов, зато мы все наделены чистейшей и элегантнейшей формой демократии (пропорциональное представительство), и где министры являются теми, кто на самом деле управляет их министерствами. Пока история не проводит контролируемых экспериментов, несомненно, что сравнение Ирака с Дубаем приводит хороший пример превосходства формализма над демократией.

[1] Начиная с 01.08.2014 в блоге Молдбага перестали появляться новые записи, однако на днях (18.04.2016) в блоге совершенно неожиданно появился новый пост.

[2] Величайшая вещь после хлеба в нарезке — английская идиома, означающая нечто самое лучшее.

[3] Подразумевается эффект сотой обезьяны.

[adelardd]

Studyblr

Ресурсы, которые помогают в расширении своих знаний:

ПостНаука: охватывает почти все научные сферы. Есть небольшие ролики на YouTube. Так же имеются целые курсы, как, например, курс "Политическая философия в современном мире".

Сайт и канал

Арзамас: большой культурно-исторический ресурс. Так же имеются канал на YouTube и даже радио.

Сайт и канал

Nekrasovkalibrary: канал на YouTube, состоящий из лекций, посвещенных различным научным темам. Хочу отметить лекции по литературе, которые меня и привлекли изначально.

Канал

The School of Life: англоязычный канал на YouTube, посвященный философии. Так же есть перевод некоторых видео.

Канал проекта и канал переводчика (так же переводит видео с канала TED Ed)

TED Ed: англоязычный канал, охватывающий многие научные сферы, включая: историю, литературу, медицину и др.

Канал

SciOne: канал на YouTube, посвященный различным научным темам. Думаю, будет интересен прежде всего тем, кто увлекается физикой, химией, биологией.

Канал

Sinus: научно-просветительский канал на YouTube, наполненный лекциями по самым различным темам. Меня привлёк прежде всего лекциями по философии, так как там можно найти темы, которые редко поднимаются на научно-популярных каналах.

Канал

М Е Д Ф И Л Ь М : канал на YouTube, наполненный роликами про различные диагнозы, операции. (Warning: не для слабонервных. Видео, как правило, старые, советского периода). Нашла еще когда хотела пойти учиться в сферу медицины.

Канал

Baumgartner restoration: англоязычный канал, посвященный реставрации картин.

Канал

GARAGEMCA: канал музея современного искусства, который находится в Москве. Наполнен различными лекциями, презентациями и встречами.

Канал

[scienceismywave]

На просторах ВК наткнулся вот на такую картинку с довольно мудрым и правильным (на мой взгляд) изречением.

Пожалуй, философ прав, страдание заключается не столько в происходящем, сколько в оценке происходящего. При этом каждый сам для себя оценивает масштабы и значимость произошедшего и, следовательно, страдает в той мере, которую сам для себя определил. Для кого-то разбитая ваза или ушибленная коленка - целая трагедия со слезами и истериками, а для кого-то и самые беспощадные удары судьбы безразличны. Несомненен тот факт, что большую роль в оценке трагичности ситуации играет наше личное к этой ситуации отношение. Например, человек меньше внимания будет уделять чужим проблемам, но своим, как правило, уделяет внимание в первую очередь.

Ещё можно добавить нечто из категории «а всё это суета, не обращай внимания». Ко мне как-то подошёл молодой человек, предлагал индуистскую философию (а она близка к философии буддизма) и заманивал речами, наподобие: «В наше время люди мало внимания стали уделять духовному развитию, в основном пропадают в суете». И я с этим согласен. Люди сами дают оценку и значимость предметам, сами для себя выбирают ориентиры. Конечно, это всё при условии, если исключить нечто навязываемое свыше (которое будем считать за фундамент, который служит основой для формирования последующих ориентиров и ценностей; в роли навязываемого - воспитание родителей (хорошо) и политическая пропаганда (не очень хорошо). И если посмотреть на эти предметы и ориентиры отрешённо, как бы со стороны, оценивая обстановку критически, то порой может показаться, что всё эти ценности ровным счетом ничего не стоят. Ведь действительно - что такое наша жизнь и какое место в ней, например, играет этикет? Или привычка пить кофе по утрам? Можно взять и глобальней с что в нашей жизни играет выбор профессии и устройство семейных отношений? Важно ли это? Если да, то насколько? И не навязано ли это, случаем? А наше мнение - это вообще наше мнение?

Но я что-то слишком далеко и не туда ушёл. Интересная штука, философия

[lyubomudriye]

Что же такое "философия"?

Слово "философия" имеет греческие корни, и происходит из двух слов:

"филия"-"любовь";

"софия"- "мудрость".

Таким образом его можно перевести как "любомудрие", или "любовь к мудрости".

Согласно современной интерпретации, философия это:

попытка человеком систематически изучить наиболее фундаментальные структуры нашего существования, с целью построения системы убеждений которые были бы, насколько это возможно, концептуально отчетливы, подтверждены экспериментально, и рационально совместимы друг с другом.

При этом, конечно, необходимо иметь ввиду, что мы никогда не сможем считать философские поиски законченными, и даже самые дорогие и близкие для нас фундаментальные идеи остаются, в рамках философского познания, открытыми для изменения и улучшения.

Основные направления философии:

Эпистемология (теория познания)

Метафизика (теория существования)

Этика

Логика

Социальная и политическая философия

Философия религии

Эпистемология

или теория познания, занимается следующими вопросами:

- Что есть истина?

- Что есть знание?

- Можно ли познать мир с помощью разума?

- Каковы границы разума?

- Насколько надежны ощущения как источник знания?

- Есть ли способы достижения истины иным путем, чем при посредстве интеллекта (к примеру, при посредстве веры или интуиции)?

___________________

Метафизика

или теория существования, занимается следующими вопросами:

- Что существует в действительности?

- Есть ли иная реальность, помимо физического мира?

- Сколько существует разновидностей реальности?

- Что такое ум?

- Каковы взаимоотношения ума и тела?

- Свободны ли мы, или же наше поведение предопределено?

_________________

Этика

- По какому критерию действие можно считать правильным или неправильным?

- Существуют ли абсолютные или объективные моральные принципы?

- Базируются ли моральные суждения на знании, чувствах или же интуиции?

- Зависит ли мораль от религии?

__________________

Логика

(наука о принципах суждения)

- Логика: произошло от древнегреческого "логике", или "слово", "нечто сказанное"

- Гегель называл логику "наукой о чистой идее, или идее в абстрактном элементе мышления"

- Основная цель логики сегодня - оценка качества аргументов

______________________________

Социальная и политическая философия

- Каково идеальное политическое государство?

- Каковы принципы, на которых государство должно существовать?

- На чем базируется легитимность власти в государстве?

- Каковы границы власти правительства?

- Может ли быть оправдано ли гражданское сопротивление власти государства? При каких условиях?

_______________________

Философия религии

- Есть ли Бог?

- Можно ли доказать существование Бога? Как?

- Какова сущность Бога?

- Каковы взаимоотношения между верой и разумом?

- Есть ли жизнь после смерти?

Зачем заниматься философией исторически?

Исторический принцип позволяет проследить источник тех или иных воззрений, причины их возникновения, их связь с политической, экономической и культурной традицией человечества.

Изучая философию с исторической точки зрения, мы можем:

Более отчетливо определить границы собственных воззрений

Понять их корни

Увидеть каковы сильные и слабые стороны, обнаруженные в этих воззрениях другими людьми (философами).

Источник: https://ja-va.livejournal.com/329572.html

[infonotes-ru]

Концепция анархизма

  Анархизм - это политическая философия, выступающая за отмену всех форм правления. И создание общества, основанного на добровольных ассоциациях людей. Анархисты считают, что правительство и другие структуры управления, по своей сути деспотичны. И что люди должны иметь свободу управлять собой. И принимать решения коллективно без необходимости в авторитетных фигурах. У анархистов разные взгляды на средства, с помощью которых можно построить анархическое общество. Некоторые анархисты выступают за использование прямых действий. Включая саботаж и другие формы сопротивления. Для подрыва и свержения существующих структур власти. Другие выступают за создание альтернативных институтов, соответствующих анархистским принципам. Таких как рабочие кооперативы, сети взаимопомощи и бесплатные школы. Анархизм часто ассоциировался с антиавторитаризмом, антикапитализмом и антиколониализмом. И оказал важное влияние на широкий спектр социальных движений. Включая рабочие, феминистские и экологические движения. Анархисты также участвовали в многочисленных революционных сражениях на протяжении всей истории.     На практике анархистские сообщества и организации сильно различаются по своей структуре и практике. Но ��асто отдают приоритет принципам прямой демократии, взаимопомощи и коллективного принятия решений. Многие анархисты также подчеркивают важность личной автономии и индивидуальной ответственности в повседневной жизни. Стремясь построить мир, свободный от господства и принуждения.  

Кто дал понятие анархизм?

  Анархизм возник как социальное и политическое движение в 19 веке. Благодаря трудам таких деятелей, как Пьер-Жозеф Прудон и Петр Кропоткин. Прудон был французским философом, которого часто называют первым человеком, назвавшим себя анархистом. Он утверждал, что концепция собственности была формой угнетения. И что общество должно быть основано на взаимном обмене и сотрудничестве, а не на конкуренции.     Кропоткин был русским философом и деятелем, выступавшим за упразднение государства. И создание общества, основанного на добровольном сотрудничестве и взаимопомощи. Он считал, что общества естественным образом сотрудничают. И что государство и другие формы власти не нужны. Михаил Бакунин, русский революционер, также был важной фигурой в развитии анархистской теории и практики. Анархизм сыграл свою роль в крупных исторических событиях, таких как Гражданская война в России и Парижская коммуна. Это также повлияло на социальные движения, такие как рабочее движение и экологическое движение.  

Что такое анархизм? Философия, история и практика

  Анархизм часто ассоциируется с идеей анархии или отсутствия правительства. Однако анархизм - это не просто хаос или отсутствие порядка. Скорее, речь идет о создании общества, в котором власть и власть децентрализованы. А решения принимаются на основе добровольного сотрудничества и взаимопомощи.     Одна из центральных идей анархизма - отказ от государства и всех форм власти. Анархисты утверждают, что государство - это ненужный и репрессивный институт. Который служит интересам правящего класса за счет простых людей. Они считают, что социальные и экономические механизмы должны основываться на добровольном сотрудничестве и взаимопомощи. А не на принуждении и иерархии. Другой ключевой идеей анархизма является акцент на индивидуальной свободе и социальной солидарности. Анархисты считают, что люди должны быть свободны принимать собственные решения. И преследовать свои интересы, если они не причиняют вреда другим. В то же время они также признают важность социальных связей и необходимость совместной работы людей для общего блага. На философию анархизма повлияло множество других философских традиций, таких как либерализм, социализм и индивидуализм. Анархисты опирались на эти идеи, чтобы разработать свои собственные уникальные взгляды на такие вопросы, как собственность, труд и социальная справедливость.    

Критика анархизма

  За прошедшие годы анархизм столкнулся с рядом критических замечаний. Как со стороны тех, кто не согласен с его принципами, так и со стороны самих анархистов. Одно из основных упреков анархизма состоит в том, что он утопичен и нереалистичен. Критики утверждают, что анархизм игнорирует реалии человеческой природы. И не учитывает необходимость порядка и безопасности. Они утверждают, что анархизм приведет к хаосу и беспорядку. И что государство и другие формы власти необходимы для поддержания общественного порядка. Другая критика анархизма заключается в том, что он слишком индивидуалистичен. И игнорирует важность социальных связей и необходимость совместной работы для общего блага. Эти критики утверждают, что анархизм не может обеспечить жизнеспособную альтернативу государству и другим формам власти. И что он не решает должным образом проблемы социальной справедливости и неравенства.    

Заключение

  Анархизм - это философия, ратующая за отмену власти и государства. Он имеет долгую историю и развил различные направления. Такие как индивидуалистический анархизм и социальный анархизм. Хотя анархизм подвергался критике за утопичность и нереалистичность, он также оказывал значительное влияние на социальные и политические движения на протяжении всей истории. И продолжает оставаться актуальным в современном контексте. Понимание анархизма важно для всех, кто интересуется более широкими дебатами о силе, авторитете и социальных изменениях.       Read the full article

[egurovzen]

Филатов Илья Владимирович

Личная страница в системе ИСТИНА

Родился 18 ноября 1974 г. в г. Москве. Окончил экономический факультет МГУ: бакалавриат, магистратуру по программе "Экономическая теория", аспирантуру Кафедры политической экономии.

Кандидат экономических наук (2000). Тема диссертации: "Методология экономической теории: постпозитивистский этап".

В 1998-2006 преподавал в Высшей школе экономики, читал курсы по истории экономической мысли и методологии.

С 2006 г. - доцент кафедры.

Педагогическая деятельность: Программа бакалавров:

Современные экономические институты Микроэкономика Макроэкономика Экономика как система Введение в экономику (филиал МГУ в г. Баку) Экономика для математиков (филиал МГУ в г. Баку) Экономика как система Магистратура:

Научный семинар "Методология современной экономической теории" История и методология экономической науки (Казахстанский филиал МГУ) Спецкурс "Межотраслевой анализ функционирования экономики" Спецкурс "История российской экономико-математической школы" Аспирантура:

Лекции и семинарские занятия по институциональной экономике и методологии экономической теории Область научных интересов: Методология экономической теории Институциональная экономика История экономической мысли (российская экономическая школа, классическая политическая экономия, институционализм) Философия науки и эпистемология Исследовательские проекты и гранты: Грант РГНФ № 14-03-00698 «Социальная история научного сообщества российских экономистов, 1880-1930 гг.» (2014-2015).

Грант РГНФ № 06-02-00165а «Взгляд из будущего на будущее России: социально-экономический аспект» (2006-2008).

«История и философия экономической науки». Проект НФПК «Преподавание теоретических основ экономической политики государства и фирмы» (2003).

Избранные научные работы: Экономика для менеджеров: учебник. В 2-х книгах. Книга II/ под ред. А.А. Пороховского, И.М. Тенякова (член авторского коллектива). М., 2020. Научно-технический прогресс в циклической динамике: российская исследовательская традиция // Вопросы политической экономии. № 2. 2017. Экономика как система: научно-методический подход // Вестник Московского университета. Серия 6: Экономика. № 5. 2017 (в соавторстве). «Мейнстрим» как дисциплинарное и методологическое явление в современной экономической науке // Экономическая система современной России: пути и цели развития. М. :Экономический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, 2015. Homo faber в его истории // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 2014. № 1. Идеологии и ценности в эконо��ической науке // Вестник РГГУ. 2012. №17. Общая экономическая теория: Вводный курс. В 3-х кн. / Под ред. А.А. Пороховского. М., 2010. (член авторского коллектива). Хайек Фридрих: Энциклопедическая статья // Современная западная философия. 3-е изд. М., 2009. Гэлбрейт Дж.К. Новое индустриальное общество. Избранное / Составление, перевод с англ., научное редактирование. М., 2008. Милль Дж.С. Основы политической экономии с некоторыми приложениями к социальной философии / Составление, научное редактирование, статья «О методологии политической экономии Дж.С. Милля». М., 2007. От классической к неклассической методологии экономики // Новые парадигмы прогнозирования будущего. М., 2007. «Хозяйство как кругооборот» В. Леонтьева: методологические основы, преемственность идей // Макромодели Василия Леонтьева и перспективы развития российской и мировой экономики. М., 2006. Методология исследования социально ориентированного хозяйства в работах Н.Д. Кондратьева и В. Леонтьева // Инновационное обновление социального сектора России: перспективы и последствия. М., 2006. Теоретическое наследие С. Кузнеца и проблемы модернизации постсоциалистических стран // Социально-экономическая трансформация в России. М., 2002. Индивидуализм и холизм в экономическом знании // Государство, экономика, общество: аспекты взаимодействия. М., 2000. Экономический либерализм и его перспективы в России // Общество, политика, наука: новые перспективы. М., 2000. О методологическом аспекте проблемы «несоизмеримости» экономических теорий // Содержание, логика и структура современной экономической теории. М., 1999 (Научная конференция «Цаголовские чтения»). Серии статей в энциклопедических изданиях "Большая Российская энциклопедия" (2007), "Философия науки и эпистемология" (2008), "Современная западная философия" (1998, 2009), "Русская философия" (1995). Примерные темы курсовых и дипломных работ: Темы магистерских диссертаций

Метод «затраты-выпуск» и его применение на уровне национальной экономики и корпоративном менеджменте. Модель некапиталистических форм хозяйства (по работам А.В. Чаянова). Вклад Е.Е. Слуцкого в теорию случайных процессов: «ложные циклы» экономической конъюнктуры. Теория человеческой деятельности Е.Е. Слуцкого. Математические теории экономического роста российских экономистов. Темы курсовых и выпускных работ для бакалавров

Экономика:

Долгосрочные перспективы зависимости национальной экономики от экспорта энергоресурсов. Теневая экономика: отрицательные и положительные последствия для развития бизнеса. Инфляционные ожидания. Девальвация национальной валюты. Влияние санкций на денежно-кредитную систему. Скандинавская модель экономического развития. Социалистическая рыночная экономика Китая: новая модель экономической системы. Неформальные институты как фактор экономического развития Менеджмент

Эволюция института частной собственности и перспективы изменений организационных форм предпринимательства. «Техноструктура»: мотивация и модели поведения (на практическом примере крупной компании). Корпоративные слияния и поглощения, рейдерство. Криптовалюты: перспективы денежно-кредитного регулирования. Особенности корпоративной модели управления в китайских компаниях. Поведение фирмы в условиях неопределенности (на практическом примере). Укрепление экономического сотрудничества между Россией и Китаем на современном этапе. Развитие потребительского рынка в Китае.

Аудитория 314

Присутственные часы для консультаций

Понедельник - 17.10-18.00, Четверг - 13.50-17.10

Расписание занятий: http://cacs.econ.msu.ru/index.php?prr=277

E-mail: methodology@yandex.ru, filatov@econ.msu.ru

[smlv]

Общий блок I

Кто победил по итогам 20 века, левые или правые?

Стоит ли интеллектуалам писать в твиттер?

Должны ли государства контролировать свои границы?

Будущее — за вегетарианством?

Должны ли все граждане получать базовый гарантированный доход от государства?

Нужно ли позволить авиакомпаниям устанавливать цену на билет в зависимости от веса пассажира?

«Дерзает тот, кто в безопасности» (девиз шведских социал-демократов — подск. ред). Справедливо ли это высказывание?

Нужно ли разрешать заключенным смотреть телевизор?

Каковы подводные камни использования дронов в боевых действиях?

Зачем нужны университеты?

Общий блок II

Не слишком ли строго в современном образовании проводятся границы между дисциплинами?

Верно ли, что авторы художественной литературы сделали больше, чем историки, для сохранения реалий и исторической канвы прошлого?

Оправдана ли позиция ООН, которая считает языковое разнообразие базовым благом человечества?

Перерос ли финансовый сектор пределы разумного?

Прокомментируйте тезис: «Масштабы изменений, которые якобы происходят в наши дни в отношении к человеческому телу, сильно преувеличены».

Можно ли принудить к свободе?

Прокомментируйте тезис: «Человеческое поведение не меняется, меняются лишь мнения о том, что считать пороком, а что нет».

Что делает слова красивыми?

Должен ли представитель судебного органа быть членом того сообщества, в котором он вершит правосудие?

Может ли политика полагаться на человеческую рациональность?

Экономика

«Развивающиеся экономики могут многое рассказать о бедных странах, но не о процессах развития». Вы согласны?

Есть ли экономическое обоснование существования компаний- конгломератов?

Может ли частная валюта, такая как биткоин, оставаться жизнеспособной в течение длительного периода времени?

Какие проблемы экономики могут быть решены при помощи «Больших данных»?

Должно ли государство ограничивать операции людей с их пенсионными накоплениями?

Можно ли сохранять экономический рост, не увеличивая социальное неравенство?

Существуют ли экономические доводы в пользу запрета коротких продаж?

Каким можно оценить влияние образования на заработки?

Почему страны Еврозоны с сильными фискальными позициями должны давать деньги странам со слабыми?

Является ли построение системы экспорта продукции с низкой себестоимостью предпочтительной стратегией для бедных африканских стран?

Философия

Имеет ли статус-кво моральные привилегии?

Что можно узнать о разуме, изучая его расстройства?

Как работают извинения?

Должна ли эпистемология быть натурализирована?

В чем разница между «я знаю что-то» и «я уверен в чем-то»?

Возможно ли всеведение?

Могут ли осмысленные суждения быть ни истинными, ни ложными?

Что определяет хорошего эмпирика?

Как некто может знать, чем он займется завтра, если он не знает, что доживет до завтра?

Имеет ли гнев легитимную роль в политике?

Социальные науки

Сильно ли врачи повлияли на улучшение здоровья людей с 1870 года?

Кто и почему эмигрировал из Европы между 1880 и 1914?

В каких странах евгеника имела самые сильные позиции?

Как европейский империализм повлиял на гендерные отношения в неевропейских обществах? (приведите как минимум два примера)

Прокомментируйте тезис: «Белые поселенцы в неевропейском мире не столько укрощали природу, сколько уничтожали ее»

Смогли ли европейские движения за права женщин достичь чего-то значительного к 1914 году?

В какой мере советская музыка находилась под влиянием политики?

Преувеличена ли политическая власть СМИ?

Какие технологические инновации оказали наибольший экономический эффект в 19 веке?

Существовало ли этическое измерение во внешней политике римлян?

Политология

Кто должен нести бремя расходов по воспитанию и образованию детей?

Оправдано ли уничтожение гражданских лидеров в военное время?

Почему в одних странах наличие больших запасов нефти мешает установлению демократии, а в других нет?

Всегда ли неправильно привносить религиозные разногласия в политику?

Почему в коммунистическом Китае не случилось военного переворота?

Что в демократическом государстве должен контролировать центр, а что должно регулироваться на местах?

Как можно объяснить разницу между евроскептицизмом и скептицизмом относительно интеграции Северной и Южной Америки?

При каких обстоятельствах, если такие есть, люди должны проходить генетическое тестирование?

При каких обстоятельствах, международные организации обладают легитимной властью?

«Больше всего законов там, где процветает коррупция» (Тацит). Если существует связь между количеством законов и уровнем коррупции, то относится ли это к антикоррупционным законам?

[rfo-ona]

Теория: постмодернистский феминизм

Фрагмент работы Патриции Эллиот и Нэнси Менделл «Теории феминизма», вышедшей в 1998 году. Перевод Яны Боцман. Заключительная глава посвящена постмодернистскому феминизму и полемике вокруг него. Авторки излагают и позицию сторонниц постмодернизма, и позицию их критикесс.

---------

Большая часть дебатов в современном феминизме посвящена тому, должен ли, и если да, то в какой степени, феминизм объединяться с теорией, культурой и политиками постмодерна. Достаточно непросто подвести под эти дебаты общий знаменатель, поскольку существует достаточно много интерпретаций самого термина «постмодерн». Некоторые комментаторки определяют его весьма узко, другие — напротив, достаточно широко, в то время как некоторые вообще воздерживаются от определения! Андреас Хайсен, которая провела детальный анализ этого термина, утверждает, что постмодернизм стал возможен отчасти благодаря тому влиянию, который оказал феминизм на культуру в целом и на стратегии рассуждения о гендере в частности. Другие характеристики постмодернистской культуры, по Хайсен, — вызов империализму, экологическая чувствительность и критика модернистской этноцентрической доминации «других». Как теоретический подход постмодернизм часто путают с «постструктурализмом», который разделяет ряд его критических целей и методов, но который, очевидно, не является постмодернизмом в силу ряда причин. Как бы ни понимался постмодернизм — как культура, как философия или как критический метод, большая часть комментаторов согласна с тем, что он склонен к критическому осмыслению убеждений, идей, ценностей, которые доминировали в эпоху модерна.

С постмодернистской точки зрения, идеи и убеждения, которые доминировали в модерне, означили специфический период истории западного мира. Однако сегодня они неактуальны. Согласно Джейн Флекс, эти модернистские идеалы и убеждения включают идею того, что личности — стабильны, когерентны и рациональны; что разум вместе с законами науки обеспечивает объективный и универсальный базис познания; что рациональное использование научного знания нейтрально и общественно полезно. Эти идеи, связанные с ключевой ролью и важностью «рационального человека», принадлежат к демократической теории и известны как «гуманизм». Одна из тем постмодернистской критики посвящена вопросу о том, что эти гуманистические идеалы и убеждения не только не реализуемы, но также и продуцируют определенные формы подавления. Однако некоторые критикессы-постмодернистки утверждают, что кризис идей и убеждений модерна уже случился (Хайсен). Некоторые полагают, что мы как раз в середине этого кризиса и что многочисленные формы критицизма, включая некоторые феминистские теории, продуцируют другой набор конвенций. Например, Мэри Пуви утверждает, что «феминизм должен помочь <…> исторической трансформации [к постмодернизму] <…> и должен перестать пытаться воскрешать гуманизм». Откладывая в сторону вопрос о том, актуален ли основной корпус идеологии модерна, постмодернистки разделяют альтернативный набор убеждений. Он включает в себя концепцию личности как нестабильной, противоречивой и социально сконструированной; концепцию того, какие формы авторитета или знания легитимны, а именно: множественные, антииерократические или партиципаторные формы; концепцию истории как нелинеарной, непрогрессистской и всегда читающейся через ограниченную перспективу настоящего так же, как и через партикулярный социальный контекст; и концепцию общества как достижения, которое базируется на оценке различий без оппозиций.

С середины 80-х все более увеличивающееся число феминисток, исследующих импликации постмодернизма ради блага феминизма, обсуждают проблему их общего фундамента и даже описывают собственные теории как постмодернистские или постструктуралистские. Линда Николсон в антологии «Феминизм/Постмодернизм», вышедшей под ее редакцией, утверждает, что существует «множество точек пересечения между утверждениями постмодерна и позицией, которую долгое время занимал феминизм», что делает их «естественными союзниками». Она утверждает, что феминизм породил свою собственную критику научной рациональности, объективности и автономной личности как маскулинных конструктов. Более того, цветными женщинами и женщинами из развивающихся стран были подвергнуты критике те тенденции в «белом» феминизме, которые стремились к обобщениям, исходя из ограниченной перспективы. Такая критика, последовавшая также со стороны лесбиянок, женщин с ограниченными возможностями и женщин, принадлежащих к рабочему классу, привела к переопределению основных концептов феминизма, что, в свою очередь, привело к тому, что работа стала выполняться с учетом исторической и культурной специфики. Например, гендер понимается как социально сконструированная, политически ангажированная категория, которая пересекается с другими социально сконструированными категориями, такими как раса, класс и сексуальная ориентация. По мнению Нэнси Фрейзер и Линды Николсон, если феминизм продолжит это движение в сторону более исторической, неуниверсальной, неэссенциалистской теории, такой, которая признает различия между женщинами, тогда феминизм станет «по существу постмодерном». Однако такое движение также означает, что феминизм должен отказаться от универсальных утверждений касательно гендера, патриархата и касательно женщин или «женщины». Для многих феминисток это значит отказ от слишком многого. Те феминистки, которые опираются на теории Сандры Хардинг, базирующиеся на стандартной концепции женщины, или те, которые поддерживают точку зрения Кэрол Гиллиган относительно того, что женщине присущи специфические типы мышления, действия или говорения, находят, что их теория не слишком хорошо сочетается с постмодерной критикой. Многие феминистки враждебны к постмодернизму, называя его патриархатным средством, направленным на то, чтобы заставить женщин молчать, в то время когда они лучше, чем когда-либо прежде, подготовлены к тому, чтобы говорить: «Почему, — спрашивает Нэнси Хартсок, — именно в тот момент западной истории, когда прежде молчавшие пласты населения начали выступать в пользу своей субъективности, концепция субъекта и возможности открытия/сотворения освобождающей “истины” была поставлена под сомнение?».

В своей критике постмодерна Кристина Ди Стефано приводит четыре основных претензии к постмодерну со стороны феминизма. Во-первых, постмодерн выражает позицию и нужды основной части избирателей (белых, привилегированных мужчин индустриализированного Запада), во-вторых, объектом различных видов критических и деконструктивных усилий стала та же специфическая группа избирателей. В-третьих, в своем основном течении постмодерн оказался замечательно слеп и нечувствителен к вопросам гендера; в-четвертых, невозможно представить, чтобы серьезно воспринятый проект постмодерна придал бы очертания политике феминизма. Читатели, знакомые с феминистской мыслью, узнают в такого рода дебатах возвращение к тому, что Энн Снитоу называла неизбежным «центральным феминистским расколом» по вопросу о том, каким образом мы определены гендерно. Фактически Снитоу ссылалась при этом на дебаты между теми, кого она называет «культурными феминистками и постструктуралистками», эти дебаты представляют собой еще один пример того, как гендерная идентичность вытесняется на периферию рассмотрения. Но эти дебаты не исчезают, когда мы обращаемся к вопросу о том, какая теория «наилучшим образом служит интересам женщин в западном обществе», хотя Ди Стефано и другие надеялись, что произойдет именно это. Для постмодернистских феминисток вопрос о том, какая теория наилучшим образом удовлетворяет запросы женщин, является «нерешаемым» потому, что это вопрос, который построен на неправильном утверждении того, что нужды женщин могут быть строго определены в отношении всех женщин. Как только большинство феминисток адаптировало под свои нужды и развило прозрения и методологию постмодернизма, каковое подозрение еще в 1987 году высказала Хартсток, мужское преследование стало значительно менее убедительным. Феминистки-постмодернистки отвечали своим феминистским критикессам, что модернистские концепции гендера, разума, истины и так далее в той же мере играли угнетающую роль по отношению к женщинам (с учетом того, что по отношению к некоторым женщинам это угнетение носило более экстремальный характер), в какой они были полезны мужчинам, что интенсивность занятий гендером со стороны некоторых постмодернистов-мужчин оправдывает полезность вхождения в проект постмодерна, что многие феминистки действительно находят теорию постмодерна весьма продвинутой в отношении выявления механизмов угнетения, что современная феминистская политическая практика далека от того, чтобы оказаться невозможной, и является «уже давно скрыто постмодерной».

Дебаты среди феминисток продолжаются, иногда становясь чрезвычайно острыми. Последним примером может служить полемика между Лорой Ли Даунс и Джоан В. Скотт, чья взаимная критика вылилась в работы «Если женщина всего лишь пустая категория, тогда почему я боюсь гулять одна по ночам? Политика идентичности встречает субъект постмодерна» и «Вершина вулкана». Однако сколь бы ни провокационна была такая полемика, Снитоу, вероятно, оказывается права, утверждая, чт�� нет возможности преодолеть феминистский раскол в вопросе гендера, и поэтому мы можем лишь научиться использовать напряжение, возникающее между двумя позициями.

Феминистки, которые воспринимают постмодернизм как критическое средство, продолжают выдвигать вопросы, которые некоторым из нас видятся важными и требующими ответа. Например, в работе «Практика феминизма и теория постструктурализма» Крис Уидон развивает свою версию «феминистского постструктурализма», которая базируется на том, что она полагает наиболее продуктивными теориями для феминизма; она полагает, что феминистки «нуждаются в теории отношений между субъективностью и смыслом, смыслом и социальными ценностями; ряд возможных нормальных субъективных позиций открыт для женщин, и сила, и бессилие уже инвестированы в них». В работе «Гендер и знание: элементы постмодерного феминизма» Сьюзан Дж. Хекман рекомендует теорию Фуко как феминистскую и как такую, которая «должна объединить теорию и практику», и, судя по популярности других феминистских исследований Фуко, этому совету охотно следуют. Во введении к антологии «Феминистки теоретизируют политическое» Джудит Батлер и Джоан Скотт поднимают 15 вопросов, которые иллюстрируют их собственное видение постструктурализма, не как «позиции, но критическое тестирование исключающих операций, благодаря которым эта “позиция” установлена». Согласно Батлер, когда термин «постмодернизм» появляется как «искусственно сконструированное целое», это говорит больше о желании людей позиционировать себя в или вне какой-либо ясно определенной теории, чем о ясности самой теории. Тем не менее и Батлер, и Шанталь Муфф, которая также представлена в антологии, говорят о том, что феминистская политика улучшается, становится более радикальной и более демократической, когда она подкована в теории постструктурализма. Каким образом это может быть возможно?

Феминистки, враждебные теории постмодерна, говорят о том, что феминистская политика невозможна, когда мы начинаем вдаваться в вопросы природы гендерной идентичности и субъективности. Однако, по мнению Батлер и Муфф, продолжение обсуждения этих концептов, способность проникнуть в процессы, благодаря которым они формируются, и есть то, что приводит к радикальным демократическим феминистским политикам. Батлер, которая стремится к тому, чтобы феминизм стал более самокритичным, спрашивает, «посредством каких исключений феминистский субъект сформировался, и как тем, кто исключили основу субъективности, возвратиться к часто употребляемым “интегральности” и “единству” феминистского “мы”»? Подобно этому Муфф утверждает, что феминистки должны «бороться против форм подчинения, которые существуют во многих социальных отношениях. <…> Подход, который позволяет нам понять, как субъект конструируется через различные дискурсы, и субъективная позиция есть очевидно более адекватная вещь, чем редуцирование наших идентичностей к какой-то одной, одиночной позиции — будет ли это класс, раса или пол». Согласно Батлер, все категории, которые феминизм использует в своей политической борьбе, включая категорию «женщина», должны быть открыты к тому, чтобы оспариваться и переопределяться.

Новички в этой области, возможно, могут сделать вывод, что такая постмодернистская настойчивость в том, чтобы ставить под вопрос все, является чисто академическим упражнением. В некоторых случаях такая точка зрения правомочна. Однако большая часть теоретикесс постмодерна ставит перед собой задачу сделать нас более чувствительными к тому, что мы можем знать и чего мы не можем знать, а также и к природе наших утверждений, особенно когда речь идет об обобщениях по поводу других. Феминистки включаются в проект постмодерна не как во что-то экзотическое, но как в критическое поле, которое они могут использовать для того, чтобы усовершенствовать проект феминизма и осознать, что они должны сделать для того, чтобы сдержать радикальные демократические обещания феминизма.

Источник основы для обложки: fotosearch.com

[rhos-order]

***

"Политическая манипуляция европейскостью и еврофетиш в правой среде"

У расы, как таковой, нет субъектности - субъектность есть у того или иного народа, как и интересы, приоритеты и т.д.

Идеализированные представления о европейцах - такое же фетиш-фентези с восточных территорий. Достаточно просто пообщаться с разными их категориями и слоями. И такая разнородность в поведении в том числе была и раньше.

Уж в период доступа к видео из разных городов говорить про "исключительную чистоту европейских городов", не замечая разных их районов - такое себе.

Кроме того, еще с 19-го века, а то и раньше, любили все то, что им не нравится, списывать на мнимое "влияние Азии" даже тогда, когда речь шла о банальных для людей вещах.

Все эти представления, которые приписывают и приписывали некоторые то европейцам, то азиатам - ходили в той или иной версии на территории Европы, поэтому подобные "классификации" абсурдны. В этом смысле даже какой-нибудь марксизм - такой же продукт "европейскости", только другой ее версии, условно говоря.

Всё это к тому, что это сейчас скорее какой-то абстрактный фетиш - и каждый вкладывает в это нечто своё - хотя и раньше так было.

Само "европейство", как таковое - скорее абстракция, поскольку внутренние различия порой весьма существенны. А уж сегодня - тем более. Пусть конкуренты хоть "марсианами" считают, главное, чтобы общность помнила о своих приоритетах, а не уходила в двойную лояльность и не действовала в ущерб своим интересам. Фетиши же многие устанавливают другим по себе - и это ключевое. Нет смысла принимать на себя вторичную роль в чужой концепции.

Многое зависит и от интерпретации этого термина представителями тех или иных идеологий.

Некоторые вещают о том, что "европеец" - это якобы синоним понятию "белый".

Но расовое понятие - это "европеоид". Это часто путают. Понятие же "европеец" варьируется в зависимости от конкретной концепции, от контекста, от политических прибабахов конкретных лиц, от конкретного набора критериев европейскости у конкретных персонажей и др. В 19-м, 20-м веке и ранее те или иные европейские авторы целые книги писали о том, кого считать европейцем, а кого не считать - культурный код и рассуждения о культуре вообще там играли далеко не последнюю роль - даже в среде политиков и ультрабиологистов, и версий всегда было множество - некоторые привыкли считать, что "вся Европа заканчивается за Рейном", подразумевая не узко-территориальный, а культурный смысл, иные же все сводили к понятию "европейская христианская культура", порой полностью игнорируя происхождение, другие трактовали европейскость в условно-либеральном ключе, кто-то сводил все к формуле раса + культурный код, кто-то говорил о "индивидуализме", как об одном из якобы определяющих факторов, кто-то о гуманизме вещал и о терпимости, кто-то соотносил европейскость с гражданством, с территорией проживания, с подданством и пр., кто-то к поведению все сводил, к своему пониманию свободы и права и т.д. - споров на эту тему, на тему самих критериев "европейства" в том числе, всегда было множество, а в современное время - вообще отдельная история, хотя многих это перестало интересовать.

Про споры на тему антропологии: все еще хлеще - динаристы с нордицистами особенно ��же все клавиатуры сломали, ультрагерманисты всех прочих в "неевропейцы" списывают, фанаты южноевропейских типов северных скопом обгаживают и наоборот, и т.д. - как было это в 90-е и раньше, так до сих пор, и дальше будет. Пустая трата времени, ибо сегодня эта тема по факту - удел меньшинства, которое ни на что не влияет, ресурсов, чего-то прочего не имеет. От виртуальных и чаще по факту воображаемых "союзов" с теми, кто ничем не обладает и не может ни нам, ни себе помочь, повторяя, как патефон, старые тексты и стратегию, которая заведомо неэффективна - толку нет. Учиться у них в этом смысле тоже нечему, а перенимать ту топорность - даже вредно. А в очередной раз спорить с теми, кто вспоминает про "европейскость" восточных территорий только тогда, когда им от местных что-то нужно, уступки и пр., например, тогда как в иных случаях заводят старую шарманку про "славяно-монголов", в очередной раз перерывать старые пасквили их кумиров 19-го и 20-го века с той же пургой, где восточные территории и их жители воспринимались почти всегда как "задворки Европы", либо как вообще не Европа, либо как в лучшем случае "не полностью Европа" - занятие неблагодарное, себя не уважать.

Каких-либо реальных "пр��имуществ" для себя и для общности здесь и сейчас это не дает, конкурентоспособность не повышает тоже - значит и тратить время на это нет смысла. Лучше заниматься своей общностью, не создавая двойной лояльности и не делая фетишей из этой торговой марки. Конкуренция от этого никуда не исчезнет в любом случае. Если общность будет из себя что-то представлять - тогда комплементарные субъекты сами подтянутся.

Да, порой выскакивают какие-то субкультурные кадры и заявляют мне - "ничего ты не понимаешь - речь о белости" и т.п.

На что хочется всегда возразить: то есть европейская же философия, культура, политические концепции и все прочее - это так, писали люди, которые ничего не понимают, а правда-то вот она была - в двух словах.. ну да, куда им. Современным европейцам с их в среднем левыми и либеральными взглядами сказать то же самое про "белость" - чаще всего будет забавная и специфическая реакция. Под общностью же я подразумевал нацию, а не абстрактную "европейскость", единых и универсальных критериев которой вообще нет, особенно сейчас. Европеоидность не синоним этого, европеоидами могут быть и неевропейские персонажи. А каким-нибудь ультра-германистам вообще "белость" славян или прочих жителей восточных территорий доказывать заколебаться можно. Подробнее расписывать и спорить лень.

�� ответ на это обычно идёт старая "шарманка" про "белость".

И хочется спросить: а "белые" - это кто, если нордицисты с динаристами и прочими спорят до предела об этом постоянно? Среди турков есть "белые" европеоиды - они от этого европейцы или нет? Среди множества восточных народов и народов Азии с другими культурами встречается множество европеоидов и с "белым" цветом кожи - они от этого европейцы или нет? Когда Паттон говорил о русских, как о "белых азиатах" (c) - это про "белость кожи" или нет? Южноевропейские народы с более смуглым оттенком, жившие как в период античности, так и сейчас - европейцы или нет? Финно-угорские народы европейцы или нет? Это все наглядные примеры того, что один критерий внешности еще не определяет "европейскость" того или иного человека. А абстракция это потому, что "единого и универсального критерия европейскости", который бы признавали все, не существует - существует множество разных представлений о том, что есть "европейскость". Отождествление "европейскости" с "белыми" в плане расы - лишь одна из множества версий и трактовок "европейскости", только и всего. Множество европейцев-антропологов не считало русских европейцами, например - и не из-за "цвета кожи"...

Именно поэтому я весьма скептически отношусь ко всем этим "панъ-европеизмам" в ущерб русской идентичности и пр.

Ничто не мешает брать и адаптировать что-либо в своих интересах, не создавая при этом фетиш из "европейскости", как таковой.

Мы всегда будем для некоторых конкурентами, хотим мы того или нет - и они всегда на словах будут это отрицать, изредка говоря открыто. Так было не раз в истории - будет и потом. И всегда будут вторичные в плане восприятия персонажи, которые будут фетишизировать "европейцев" (в любом виде) в ущерб нашей общности и нашим интересам, увы.

Да, многие в своё время этой глупостью про "европейский интернационал" переболели (я тоже не исключение - был период), будучи лучшего мнения о людях, пока не поняли ряд ошибок, пока не почитали больше источников и не пообщались с этими персонажами из всяческих "движений"-торможений, "партий", групп и т.д., насмотревшись на чванливость, пафос, самопоклонничество, на истинное отношение подобных к нам и ко всей нашей истории вообще... за редким исключением.

Создаётся впечатление, что единственный тип "русского европейца", к которому они несколько лучше относятся - это такой подражатель во всём, терпящий безропотно все их перлы и оскорбления в адрес себя и своей общности, ловящий их плевки, уступающий во всём, постоянно посыпающий голову пеплом и извиняющийся за всё и вся, за сам факт своего существования, за сам факт своего рождения. Вся эта "смердяковщина" отвратительна любому, в ком ещё жив хоть сколько-нибудь здоровый дух независимости и чести. Как и в период Рейха - подобное привлекает чаще людей с мерзким характером, а не тех, у кого ещё хоть какие-то свои принципы и ценности остались... Спасибо, насмотрелся - хватило.

Тему "европейскости" нередко используют для манипулирования мнением тех или иных групп.

07.02.2021

~Fr. Е.П.~

Орден R.H.O.S.

[felixchuycov]

Сбрендили

Вежливей с терминологией надо,

Чтоб не настал неизбежности срок!

Если народы не люди, а стадо –

Будем делиться на "Запад" – "Восток“ .

Феликс Чуйков

26 мая 2023 года

Что такое "революция" и зачем она нужна российскому обывателю

Современный российский обыватель живёт очень хорошо. Работает, гуляет, ест, пьёт, смотрит телевизор, спит. Когда не спит – гуляет. Когда не гуляет – смотрит телевизор. Когда не смотрит телевизор – работает. Когда не работает – ест и пьёт. А когда не ест и не пьёт – тогда спит. Иногда его будоражат голодные "политики": "Э-ге-гей! Пробуждайся! Разве ты не видишь, какая коррупция?! Разве тебя не волнует, что платная придорожная магистраль пройдёт через сердце бесплатного зоопарка?! Разве ты готов покупать горчичники по цене макарон?! Э-ге-гей! Не спи!! Пробуждайся!!! Выходи на митинг и поддерживай меня!".

Кто хоть раз был на подобном митинге, тот знает, что это такое.

Поиздержавшись на митингах ради митингов, не приносящих рядовым участникам ничего, кроме протоколов, кандиды удачи выходят на единые дебаты единых двумышленников с едиными скотопротивниками. Начинается захватывающее голышоу под известным ретро-названием "Политическая борьба". Вчерашние приятели, немало узнавшие друг о друге за время застольных тренировок, выходят на аристокра��ический ринг без трусов и пинают своих оппонентов в самые сокровенные места: "Вот! Полюбуйтесь, как этот голый мерзавец, лживый негодяй, беспринципный отброс политических инвестиций жалок и ничтожен! А всё почему? А всё потому, что его миллиарды – это ваши миллиарды! Его плантации – это ваши плантации! Его бордель – это ваш бордель! Голосуйте за меня! Голосуйте!!! И я исполню все ваши желания! Накажете – не забуду! Ставьте галочку! Хотите – птичку! А ещё лучше – крестик! В квадратик! Мой номер – шестнадцатый! Запомните! Шестнадцатый! И я обещаю: буду верным! До конца! До конца! Голосуйте! Родные мои! Голосуйте! Мой номер! Запомните!".

Революция – это не перестановка слагаемых, а смена системы.

Ни одна из нынешних политических партий не заявила российским министерствам и ведомствам о необходимости безотлагательной смены устаревшей системы государственной власти, не отвечающей возросшим изменившимся требованиям современного общества. Наоборот! На пути к трагически пустеющей государственной кормушке они образовали постыдную политическую толкучку в единый регистрационный загон, чтобы за выторгованные души получить клеймо единого суверена и по минутам и щёлкающим секундам хлыста-метронома выводить своих "лидеров" под софиты и прожекторы телестудий на широкое политическое пастбище, дабы блеять только то, что готов снимать и показывать абсолютно не зависимый, и потому неподкупно профессиональный, и, разумеется, широко федеральный телеканал.

Наивный спросит: "Зачем так сложно?"

А вот зачем. Во время Сочинской Олимпиады (кто бы мог подумать!) Мать городов русских прибрали к рукам трезубые бандеровцы. Двуглавые сыновние выводы сделаны? А как же! Молодые российские болельщики и болельщицы после очередного азиатского Сочи, неподалёку от старых покрышек европейского Киева, готовятся не по-детски провести Мировой футбольный чемпионат! Так сказать, с авианесущего крейсера – на спортбал! Надо ли это России? Конечно! Это – очень своевременно! Стадионы – это именно то, что так необходимо во время вооружённых конфликтов! Гибкие полицейские кордоны! Жёсткие антивандальные сидения! Свободные необозримые табло! Большие независимые телекамеры! Мобильные соседи в штатском! Всё – для бизнеса! Всё – для спорта! К миллиарду – миллиард. Если случится гражданская война за недограбленные регионально-национальные просторы – на высосавших последние ресурсы стадионах можно будет устраивать комфортабельные летние госпитали, чтобы свежий воздух оказывал оздоравливающий эффект на раненых законодателей, законобрателей и законопателей. Потому что футбол – это ведь не только спорт, но и философия: или – ты, или – тебе. Держись, Россия! Прощай, Америка! Гуляй, Азия! Давай, Африка! Плыви, Австралия! Молись, Европа! Глубоко по-умному деньги есть!

НАТО рвётся в Россию, Россия рвётся в бизнес, бизнес рвётся в Думу, Дума заряжает электорат, электорат фотографируется возле урн, дети плачут, взрослые смеются, журналисты показывают правду. Правду о непримиримой борьбе с коррупцией. Чем больше коррупционеров, тем больше правды. Чем больше правды, тем больше требуется дубинок, наручников, решёток для несогласованных писков. Чем больше несогласованных писков, тем больше орденов, медалей и грантов у виртуозов семейного маркетинга, гекторов несгибаемых реформ и одиссеев хитроумных карусельных блужданий меж трёх корон маленького дворового победоносца двумя головами клевастого и языкастого.

Осознанная необходимость – это то, к чему каждый приходит после донбасского: "Кто бы мог подумать!.."

Советская власть, то есть власть народа – это то, что излечит человечество от гонки вооружений, автозаков, дубинок, тюрем, инфляции, социального неравенства. Власть народа – это не митинги выходного дня. Это – каждодневные будни с распределением, прежде всего, обязанностей, а не прав. Организованная "лидером" толпа баранов на самоуправление не способна. Для управления государством необходима партия! Одна на всех! Для того, чтобы совместно определить наше общее будущее и помогать друг другу осуществить его! Ведь мы люди, а не звери. Поэтому мы не имеем права губить то, что создано многолетним трудовым и воинским подвигом когда-то действительно единых народов братских республик ещё живого советского союза! Наша правопреемственная обязанность – защитить подвиг от забвения! Сохранить его в нашей памяти, приумножить и передать следующим поколениям нашей планеты! Только так возможно обрести счастье! Потому что счастье каждого – это счастье всех! Только так можно разрешить противоречия надвигающейся катастрофы межнационального кризиса и осуществить самые смелые замыслы очевидно необходимых преобразований!

Товарищи! Берите управление в свои руки! Не выпускайте из рук управление партией, государством и страной! Не ждите, что нашпигованный вчерашними инструкциями купленный "лидер" прочитает вам по гербовой бумажке очередные выхолощенные успокоения о послушании закону. Воля народа – это и есть высший закон! Армия, Флот, правоохранительные и иные органы, спецслужбы призваны служить народу, обеспечивать волю народа, защиту народа, потому что не отделимы от народа, потому что сильны народом! Безграничны возможности народа в каждом уголке бескрайнего Земного шара! Потому что народ – творец жизни! Творец мира!

Слава трудовому народу!

Да здравствует коммунистическая партия!

Да здравствует советская власть!

Феликс Чуйков

07 ноября 2017 года

[epakhomov]

***

"Политическая манипуляция европейскостью и еврофетиш в правой среде"

У расы, как таковой, нет субъектности - субъектность есть у того или иного народа, как и интересы, приоритеты и т.д.

Идеализированные представления о европейцах - такое же фетиш-фентези с восточных территорий. Достаточно просто пообщаться с разными их категориями и слоями. И такая разнородность в поведении в том числе была и раньше.

Уж в период доступа к видео из разных городов говорить про "исключительную чистоту европейских городов", не замечая разных их районов - такое себе.

Кроме того, еще с 19-го века, а то и раньше, любили все то, что им не нравится, списывать на мнимое "влияние Азии" даже тогда, когда речь шла о банальных для людей вещах.

Все эти представления, которые приписывают и приписывали некоторые то европейцам, то азиатам - ходили в той или иной версии на территории Европы, поэтому подобные "классификации" абсурдны. В этом смысле даже какой-нибудь марксизм - такой же продукт "европейскости", только другой ее версии, условно говоря.

Всё это к тому, что это сейчас скорее какой-то абстрактный фетиш - и каждый вкладывает в это нечто своё - хотя и раньше так было.

Само "европейство", как таковое - скорее абстракция, поскольку внутренние различия порой весьма существенны. А уж сегодня - тем более. Пусть конкуренты хоть "марсианами" считают, главное, чтобы общность помнила о своих приоритетах, а не уходила в двойную лояльность и не действовала в ущерб своим интересам. Фетиши же многие устанавливают другим по себе - и это ключевое. Нет смысла принимать на себя вторичную роль в чужой концепции.

Многое зависит и от интерпретации этого термина представителями тех или иных идеологий.

Некоторые вещают о том, что "европеец" - это якобы синоним понятию "белый".

Но расовое понятие - это "европеоид". Это часто путают. Понятие же "европеец" варьируется в зависимости от конкретной концепции, от контекста, от политических прибабахов конкретных лиц, от конкретного набора критериев европейскости у конкретных персонажей и др. В 19-м, 20-м веке и ранее те или иные европейские авторы целые книги писали о том, кого считать европейцем, а кого не считать - культурный код и рассуждения о культуре вообще там играли далеко не последнюю роль - даже в среде политиков и ультрабиологистов, и версий всегда было множество - некоторые привыкли считать, что "вся Европа заканчивается за Рейном", подразумевая не узко-территориальный, а культурный смысл, иные же все сводили к понятию "европейская христианская культура", порой полностью игнорируя происхождение, другие трактовали европейскость в условно-либеральном ключе, кто-то сводил все к формуле раса + культурный код, кто-то говорил о "индивидуализме", как об одном из якобы определяющих факторов, кто-то о гуманизме вещал и о терпимости, кто-то соотносил европейскость с гражданством, с территорией проживания, с подданством и пр., кто-то к поведению все сводил, к своему пониманию свободы и права и т.д. - споров на эту тему, на тему самих критериев "европейства" в том числе, всегда было множество, а в современное время - вообще отдельная история, хотя многих это перестало интересовать.

Про споры на тему антропологии: все еще хлеще - динаристы с нордицистами особенно уже все клавиатуры сломали, ультрагерманисты всех прочих в "неевропейцы" списывают, фанаты южноевропейских типов северных скопом обгаживают и наоборот, и т.д. - как было это в 90-е и раньше, так до сих пор, и дальше будет. Пустая трата времени, ибо сегодня эта тема по факту - удел меньшинства, которое ни на что не влияет, ресурсов, чего-то прочего не имеет. От виртуальных и чаще по факту воображаемых "союзов" с теми, кто ничем не обладает и не может ни нам, ни себе помочь, повторяя, как патефон, старые тексты и стратегию, которая заведомо неэффективна - толку нет. Учиться у них в этом смысле тоже нечему, а перенимать ту топорность - даже вредно. А в очередной раз спорить с теми, кто вспоминает про "европейскость" восточных территорий только тогда, когда им от местных что-то нужно, уступки и пр., например, тогда как в иных случаях заводят старую шарманку про "славяно-монголов", в очередной раз перерывать старые пасквили их кумиров 19-го и 20-го века с той же пургой, где восточные территории и их жители воспринимались почти всегда как "задворки Европы", либо как вообще не Европа, либо как в лучшем случае "не полностью Европа" - занятие неблагодарное, себя не уважать.

Каких-либо реальных "преимуществ" для себя и для общности здесь и сейчас это не дает, конкурентоспособность не повышает тоже - значит и тратить время на это нет смысла. Лучше заниматься своей общностью, не создавая двойной лояльности и не делая фетишей из этой торговой марки. Конкуренция от этого никуда не исчезнет в любом случае. Если общность будет из себя что-то представлять - тогда комплементарные субъекты сами подтянутся.

Да, порой выскакивают какие-то субкультурные кадры и заявляют мне - "ничего ты не понимаешь - речь о белости" и т.п.

На что хочется всегда возразить: то есть европейская же философия, культура, политические концепции и все прочее - это так, писали люди, которые ничего не понимают, а правда-то вот она была - в двух словах.. ну да, куда им. Современным европейцам с их в среднем левыми и либеральными взглядами сказать то же самое про "белость" - чаще всего будет забавная и специфическая реакция. Под общностью же я подразумевал нацию, а не абстрактную "европейскость", единых и универсальных критериев которой вообще нет, особенно сейчас. Европеоидность не синоним этого, европеоидами могут быть и неевропейские персонажи. А каким-нибудь ультра-германистам вообще "белость" славян или прочих жителей восточных территорий доказывать заколебаться можно. Подробнее расписывать и спорить лень.

В ответ на это обычно идёт старая "шарманка" про "белость".

И хочется спросить: а "белые" - это кто, если нордицисты с динаристами и прочими спорят до предела об этом постоянно? Среди турков есть "белые" европеоиды - они от этого европейцы или нет? Среди множества восточных народов и народов Азии с другими культурами встречается множество европеоидов и с "белым" цветом кожи - они от этого европейцы или нет? Когда Паттон говорил о русских, как о "белых азиатах" (c) - это про "белость кожи" или нет? Южноевропейские народы с более смуглым оттенком, жившие как в период античности, так и сейчас - европейцы или нет? Финно-угорские народы европейцы или нет? Это все наглядные примеры того, что один критерий внешности еще не определяет "европейскость" того или иного человека. А абстракция это потому, что "единого и универсального критерия европейскости", который бы признавали все, не существует - существует множество разных представлений о том, что есть "европейскость". Отождествление "европейскости" с "белыми" в плане расы - лишь одна из множества версий и трактовок "европейскости", только и всего. Множество европейцев-антропологов не считало русских европейцами, например - и не из-за "цвета кожи"...

Именно поэтому я весьма скептически отношусь ко всем этим "панъ-европеизмам" в ущерб русской идентичности и пр.

Ничто не мешает брать и адаптировать что-либо в своих интересах, не создавая при этом фетиш из "европейскости", как таковой.

Мы всегда будем для некоторых конкурентами, хотим мы того или нет - и они всегда на словах будут это отрицать, изредка говоря открыто. Так было не раз в истории - будет и потом. И всегда будут вторичные в плане восприятия персонажи, которые будут фетишизировать "европейцев" (в любом виде) в ущерб нашей общности и нашим интересам, увы.

Да, многие в своё время этой глупостью про "европейский интернационал" переболели (я тоже не исключение - был период), будучи лучшего мнения о людях, пока не поняли ряд ошибок, пока не почитали больше источников и не пообщались с этими персонажами из всяческих "движений"-торможений, "партий", групп и т.д., насмотревшись на чванливость, пафос, самопоклонничество, на истинное отношение подобных к нам и ко всей нашей истории вообще... за редким исключением.

Создаётся впечатление, что единственный тип "русского европейца", к которому они несколько лучше относятся - это такой подражатель во всём, терпящий безропотно все их перлы и оскорбления в адрес себя и своей общности, ловящий их плевки, уступающий во всём, постоянно посыпающий голову пеплом и извиняющийся за всё и вся, за сам факт своего существования, за сам факт своего рождения. Вся эта "смердяковщина" отвратительна любому, в ком ещё жив хоть сколько-нибудь здоровый дух независимости и чести. Как и в период Рейха - подобное привлекает чаще людей с мерзким характером, а не тех, у кого ещё хоть какие-то свои принципы и ценности остались... Спасибо, насмотрелся - хватило.

Тему "европейскости" нередко используют для манипулирования мнением тех или иных групп.

07 фев. 2021 Евгений Пахомов