#голос совести

[shamskoy]

Страдаю какой-то фигней..

Безумие просто такой: ты это щас серьезно? это ты так издеваешься? не трогай мои волосы, ради бога

Но ладно, мы попробуем ещё.

а вот что каса��тся Ненависти - его шевелюра отныне абсолютно неприкасаема!

[dasynke-jesus]

Прости, Артем. зарисовка by dasynke-jesus

ТВ: насилие, кровь.

В Иркутске началась зима. Холодная, мерзкая зима.

Если бы не школа, я бы вообще никуда не выходил. Радовал только Ануфриев, который жил у меня дома.

Мамка Тёмы выгнала его из дома из-за очередной нелепой ссоры.

Ануфриев не был спокойным соседом — вечно бродил по дому, съедал всю еду из холодильника, подолгу зависал в своей мобилке, что крайне мешало сну. Но в этом всём было что-то до боли родное. Для меня Артём был больше, чем другом, больше, чем возлюбленным, больше, чем семьёй. И я никак не могу это объяснить.

***

Наш район был не самым тихим и благополучным: постоянные драки, ссоры и ругань доносились из-за окна. Но зимой всё наоборот. Слишком тихо, слишком спокойно. Эта тишина в каких-то моментах пугала, а иногда даже раздражала.

Я сидел на полу рядом с Тёмой, смотря на него снизу вверх. Мне нравилось наблюдать, как он усердно что-то печатал в своём ноутбуке, изредка пуская смешок. Хотелось завести разговор. Любой, чтобы нарушить это странное молчание. Но почему-то я не мог выдавить из себя ни слова. Была ли это вина за то, что я всё ещё держался за него? Или что-то другое? В такие моменты хотелось умереть — было мерзко от самого себя.

Я аккуратно встал с пола и поплёлся в сторону ванной. Артём даже не заметил, что я куда-то ушёл. Единственное, что он сделал, — это с протяжным стоном потянулся и плюхнулся на диван.

***

Стены давили на голову, было страшно, мерзко, неприятно от собственной беспомощности. Я проронил пару слезинок, потом ещё, и вот я опять на полу, заливаюсь слезами. Возможно, светловолосый слышал, как я плачу, но он был увлечён очередной гениальной беседой по типу: «Почему "расчленённая пугач0ва" — самая лучшая группа, и всем надо её слушать».

Тихие всхлипы переходили в более громкие и жалкие. Возможно, я хотел, чтобы Артём услышал их. Возможно, я хотел, чтобы он утешил меня, как в старые добрые времена.

Шаги за дверью подтвердили мои ожидания. Его тяжёлая поступь была легко узнаваема, и через пару секунд раздались желанные стуки в дверь.

— Пиздюк, ты чё делаешь? Хули ноешь? — голос был столь безразличным, но в каком-то смысле раздражённым.

Я проигнорировал вопрос, лишь сильнее начал реветь. Было сложно сдерживать слёзы, я даже не понимал, почему плачу.

Удар в дверь немного привёл меня в себя, и я всё-таки открыл её.

Артёму предстала не самая лучшая картина: взъерошенные грязные волосы, красные и мокрые глаза, припухшие губы, из которых потихоньку сочилась кровь, трясущиеся ноги. Ануфриев смерил меня взглядом, в его глазах мелькнула какая-то искра.

— На себя посмотри, Некит. Че с тобой...  — тихо и с лёгкой насмешкой проговорил светловолосый.

Лёгким движением он вытолкнул меня из ванной в коридор. Взяв за волосы, он потащил мою тушку в комнату.

Артём кинул меня на кровать, а сам навис надо мной. Его тёплое дыхание обжигало кожу, стало так жарко. Напряжение росло, внизу живота стало очень тепло, я весь покраснел.

Может, Ануфриев и заметил бугор возле паха, но это он проигнорировал. 

— Эх, Некит, Некит, кем ты стал. Раньше ты вроде нормальным был, а щас размазня какая-то, — я молчал, пытаясь не встречаться с его глазами. 

— Да хули ты молчишь? — с уже явным раздражением прошипел Артём. Взяв меня за волосы, он резко оттянул их, вызывая болезненные ощущения, но всё же выбив хоть слово от меня. 

— Блядь, больно! 

— Неужели ты заговорил? — Тема начал ещё сильнее тягать меня за волосы, оголяя свою кривую ухмылку.

Ему всегда нравилось причинять другим ��оль. Ещё в детстве он мог без угрызений совести пнуть спящую и не очень животинку, мог дернуть за волосы одноклассницу, которая постоянно поправляла свои три волосинки.

Я чувствовал, как его пальцы скользнули от волос вниз, к шее. Он играл со мной, проверяя пределы. Сила в его движениях была почти гипнотической. Мне хотелось остановить его, но в то же время я не мог. Словно каждая новая вспышка боли приносила искру удовольствия: извращённого, отчаянного, но какого-то до безумия настоящего.

— Ты ведь знаешь, Никит, что без меня ты вообще никто, — прошипел он, приблизив лицо к моему.

Я смотрел в его столь глубокие глаза, которые будто высасывали из меня всё человеческое. Но мне это нравилось. Нравилось даже больше, чем "Расчленённая Пугач0ва".

Он прижал меня сильнее к кровати, заставляя моё дыхание сбиться. Я чувствовал, как его колено больно впивается в мой пах, но отводить взгляд не мог. Даже если бы и мог, то нельзя. 

Мне нравилось унижаться перед Артёмом, нравилось делать только то, что говорит он. Если бы Артём сказал вскрыться или скинуться с 10 этажа, то я бы сделал это.

Я не хочу разочаровывать Тему. Если я не сделаю то, что он просит, то будет плохо, и для меня, и для Темы. 

— Никит, блядь, ты только мой. Если кто-то узнает, что ты делал, у тебя будут большие проблемы. Никто тебя не поймёт, кроме меня. Без меня ты сдохнешь нахуй. Скажи это, скажи, ты только мой, — его голос звучал хрипло и раздавался эхом в моей голове.

Это не просто игра. Для него это способ удержать меня как можно дольше, сломать меня, сломать мою личность, чтобы больше никто не смог собрать меня обратно. 

— Да... Тема, я твой... только твой... я больше не огорчу тебя, никогда... — мой голос дрожал, я заикался, путался в мыслях, мне было страшно. Но этот страх был так... приятен? 

— Ну, разве это было так сложно? Теперь... — Артём замолчал и посмотрел на тумбу, где валялся всякий хлам.

Глазами он что-то зацепил и потянулся за ножом-раскладушкой, который был так любезно подарен им же годом ранее. — Сможешь кое-что сделать для меня? 

Я без раздумий кивнул. Может, стоило подумать прежде, чем соглашаться, но мой ответ ни на что бы не повлиял. 

Ануфриев слегка ухмыльнулся, подкатывая рукав моей излюбленной кофты, которую я уже не менял больше месяца. 

Его взору предстало белое полотно, с которым можно было делать всё, что угодно.

На руке были видны белые полосы от старых шрамов, разного размера и длины. Светловолосый провёл пальцами по шрамам, улыбаясь, надавил на самый большой, и относительно других — не до конца заживший.

Рука начала ныть и немного печь в том месте, где только что были его пальцы.

Вскоре Ануфриев убрал руку. Я хотел бы уже выдохнуть, но ощутил резкую боль. Из пореза вдоль руки потекла густая бордовая кровь, медленно стекалась на одеяло. Слёзы на глазах выступили мгновенно, и из-за этого я получил весьма сильную оплеуху. 

— Ты чё опять плачешь, баба что ли? — со смехом протянул Артём. 

Не дождавшись ответа, он сделал ещё один порез, который был глубже предыдущего.

Так каждый порез начал вырисовываться в слово. Не в слово, а в имя. Не очень разборчиво, большими буквами на руке было вырезано "Артём". 

На это ушло, дай бог, меньше 30 минут, но Ануфриев был горд собой. Но не я. Я лежал в полуобмороке, рука ныла и пекла, будто её напрочь отрезали. Хотелось умереть, было мерзко, мерзко, мерзко так страшно... я не хочу... уйди... мне страшно... страшно... мне страшно... помоги мне... страшно... уйди... мерзко... мерзко... не надо больше... я не хочу... я несу бред, изо рта тихонько доносятся слова... мне так мерзко... я не хочу... не надо, пожалуйста. 

Артём с недоумением пялился на меня. Это было похоже на бред психа, чем на слова абсолютно здорового человека.

Артём смотрел на меня с выражением, которое я никогда раньше не видел. В его глазах больше не было того привычного равнодушия или скрытой насмешки. Там было что-то другое — смесь отвращения и скуки. Он будто пытался понять, почему я всё ещё здесь, почему я позволяю ему делать со мной всё это. 

— Пиздец, ты вообще себя слышишь? — произнёс он, наконец, отстраняясь. Его голос был пропитан презрением. — Фу, блядь, мерзость какая-то. Ты не человек, Никит, ты ебаный псих. 

Я хотел что-то сказать, оправдаться, но язык словно примерз к нёбу. В горле встал ком, и я просто смотрел на него, в надежде, что он успокоится, что его взгляд снова станет тёплым. Но этого не случилось. Его глаза бегали по моей фигуре, словно он видел перед собой не друга, а неприятное препятствие, которое нужно убрать с пути. 

— Вот че за нахуй, а? — Артём ухмыльнулся, но �� этой ухмылке не было ни капли тепла. — Я думал, ты хотя бы что-то из себя представляешь, а ты... ничего. Жалкий, сломанный, готовый лизать мне ботинки, чтобы я хоть раз посмотрел на тебя нормально.

Эти слова били сильнее, больше, чем что-либо другое. Я чувствовал, как всё внутри меня сжимается, но сказать что-то в ответ я не мог. Я просто лежал, неподвижно глядя на него. А он? Он уже отвернулся, будто я перестал для него существовать. 

— Никит, ты заебал уже, сука, постоянно ноешь по каждому пустяку, блядь! — бросил он, направляясь к двери. 

С этими словами Ануфриев хлопнул дверью и исчез, оставив меня в комнате, погружённой в гробовую тишину. Моя рука болела, но эта боль казалась ничтожной по сравнению с тем, что творилось внутри. Меня раздирало чувство стыда, пустоты и отчаяния. Но больше всего меня добивало одно: я всё ещё хотел, чтобы он вернулся. Хотел, чтобы он снова посмотрел на меня, даже если его взгляд будет пропитан отвращением.

Я просто не мог понять, что именно я потерял в этот момент — его или самого себя

– Тём...

[bakinochkame]

...СТО ЧАСОВ СЧАСТЬЯ...

Невероятно красивая женщина Вероника Тушнова была и невероятно талантливой. Правда, при жизни поэтессы ее творчество не было мейнстримом, как-то не получалось у нее воспевать коллективный труд и коммунистические идеалы. Но проникновенная лирика Тушновой всегда волновала души людей, и наверняка так будет всегда, пока мы будем читать стихи.

Она не сразу стала на поэтическую тропу, хотя писала стихи с детства. Ее отец, врач, крупный ученый, основатель тканевой терапии и консультант Кремлевской больницы, настоял на том, чтобы дочь поступила в медицинский институт. Конечно, девочка блестяще училась, хорошо говорила на английском и французском, в том числе практиковалась дома с мамой, выпускницей Бестужевких курсов, в институте она тоже была образцовой студенткой и позже поступила в аспирантуру. Но всегда находила время на рисование и поэзию.

Познакомившись с творчеством Вероники, Вера Инбер посоветовала молодой коллеге по цеху поступить в Литературный институт. Она так и сделала. В 1941 году. Поэтому учиться ей не пришлось, все годы войны Вероника Тушнова работала палатным врачом нейрохирургического госпиталя, и иногда читала свои стихи раненым.

В том числе, «Не отрекаются любя», стихотворение, написанное в 1944 году. Она посвятила его своему мужу, врачу-психиатру Юрию Розинскому. Он оставил Веронику, и поэтесса глубоко переживала этот разрыв. Потом был еще один брак, с главным редактором издательства «Детский мир». А главную любовь своей жизни Вероника Тушнова встретила в 47 лет.

Она влюбилась в поэта Александра Яшина сразу и навсегда. Харизматичный, мужественный, фронтовик, человек с чутким сердцем, он стал для Вероники Тушновой счастьем и трагедией. Он тоже любил ее и преклонялся перед ней, но не был свободен и не мог оставить жену и четверых детей. Более того, он любил свою жену Злату, с которой они вместе учились в Литературном институте, и которая посвятила ему жизнь, отказавшись от собств��нных амбиций.

Вероника и Александр встречались тайно. Оба испытывали чувство вины и оба не могли отказаться от этой связи. Когда они вместе ездили по выходным за город, то возвращались разными электричками, чтобы не создавать угрозы репутации Александра, важного литературного чиновника. Но, конечно, мир не без добрых людей:( А они обсуждали и осуждали эту страсть.

Злата тоже узнала и ней. И когда Вероника Тушнова написала знаменитое стихотворение «Сто часов счастья», жена ее любимого ответила сопернице:

Сто часов счастья —

Ни много, ни мало,

Сто часов только — взяла да украла,

…

Вор оказался настырный, умелый:

Сто часов только от глыбы от целой…

Словно задел самолет за вершину

Или вода размыла плотину —

И раскололось, разбилось на части,

Рухнуло оземь глупое счастье.

Александр Яшин, терзаемый любовью и угрызениями совести, принял трудное решение – он сообщил Веронике, что им нужно расстаться. Никто не знает, на что она надеялась в этих отношениях, но когда очень скоро у нее диагностировали рак, друзья говорили, что поэтесса умирает от любви. Любимый мужчина навещал ее больнице, пока подруга не запретила ему приходить. Она хотела, чтобы Александр помнил ее красавицей.

И он помнил до своего последнего дыхания. Когда Вероника ушла, он написал пронзительное стихотворение:

Думалось, все навечно,

Как воздух, вода, свет:

Веры ее беспечной,

Силы ее сердечной

Хватит на сотню лет.

Вот прикажу — И явится,

Ночь или день — не в счет,

Из-под земли явится,

С горем любым справится,

Море переплывет.

….

Думалось да казалось…

Как ты меня подвела!

Вдруг навсегда ушла —

С властью не посчиталась,

Что мне сама дала.

С горем не в силах справиться,

В голос реву, зову.

Нет, ничего не поправится:

Из-под земли не явится,

Разве что не наяву.

Так и живу. Живу?

Александр Яшин пережил свою любимую на три года, он тоже умер от онкологического заболевания.

Но живут стихи Вероники Тушновой. В написанных ею восьми сборниках и в песнях. «Не отрекаются любя» на музыку Марка Минкова Алла Пугачева спела в 1977 году и назвала ее «главной песней в своем репертуаре».

Текст действительно гениальной песни немного отличается от оригинального стихотворения:

Не отрекаются, любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

а ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,

когда в стекло ударит вьюга,

когда припомнишь, как давно

не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,

не полюбившейся когда-то,

что переждать не сможешь ты

трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти

трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути

на дальних подступах к воротам...

А в доме будет грусть и тишь,

хрип счетчика и шорох книжки,

когда ты в двери постучишь,

взбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать,

и до того я в это верю,

что трудно мне тебя не ждать,

весь день не отходя от двери...

[raweni-kuini]

Интересный клинический случай в отделение. Буквально неделю назад к нам поступила девчонка 12 лет, на вид странненькая, но я сначала не вникала особо в неё, поскольку поток пациентов, не всегда взгляд цепляется за каких-то детей.

Я пришла выдавать ей банки, она пока была в палате с матерью, которая пыталась побыстрей свинтить из отделения. Я попыталась её остановить до прихода врача, но мой голос разума до неё не дошёл. Врач у девчонки толком ничего не может узнать, то у неё периодически болит горло, то не болит, то вроде её сейчас тошнит и рвота была( собственно поэтому она в нашем отделение), то вроде она хорошо себя чувствует. Единственное, что непонятно врачу-длительная лихорадка, которая только вечером. Чуть позже прискакала её бабка, ей врач объясняет, что при длительной лихорадке будет множество анализов, но не все сразу, что нам нужно понять куда копать, что длительные лихорадки без других симптомов могут быть и опухолями. Бабка нихера не понимая, что ей размусоливает врач втирает, что та лихорадит, что уже долго, и что уже лечились, и что анализы сдавали. На вопрос "Какие анализы?", отвечает что только общий анализ крови, и то неделю назад. Врач опять объясняет, что то, что было неделю назад может быть не актуально, что будем искать, будем смотреть. Ребёнок воо��ще не тяжёлый, поэтому все мазки и кровь идёт на завтра. Бабке же нужно тут и сейчас. Короче, ругалась она, ругалась, её потихоньку выпроводили. Та не долго думая пошла к глав.врачу, там поплакала, что видете ли ребёнка не лечат, а ребёнок вот какой больной. Главный передал лечащему врачу, конечно, что надо бы заняться девкой.

После вот этого концерта по заявкам нифига особо не изменилось, все кто мог из врачей смотрели её планово, у всех закралось подозрение, что тут больше нервное у девки, что вообще не инфекционный профиль, но отдать её куда-нибудь без снятия инфекции, увы, мы не можем. Ещё бабка выбила МРТ девке, её предупредили, что брекет-система у девочки должна быть из титана тогда, те не зная какой у неё металл, на радостях согласны на всё. Девку не пропустил лаборант, потому что брекеты самые обычные(хотя кто бы сомневался). Наш местный невролог тоже прокрутила девку, ничего за своё не нашла. Тут бабке опять не понравилось это, поэтому её возили в соматический детский стационар по соседству, чтобы и там её невролог посмотрел.

Там невролог без зазрения совести внизу осмотра огромными буквами пишет "РЕКОМЕНДУЕТСЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ ПСИХИАТРА". Боже, сколько в тебе храбрости, мой дорогой. Но есть ощущение, что девочка туда не попадёт, потому что ну вот таких родственников сразу видно, что там делаться ничего не будет. Очень жаль этого ребёнка, потому что с виду видно что в ней что-то не то, есть какая-то зашуганность, есть зажатость рядом с родственниками, даже шугливость что ли...

[nf0xy]

Асмодей, изначальный демон, пробудился в мире, который был одновременно знакомым и чужим. Он обнаружил, что находится в густом древнем лесу, деревья в котором были искривлены, а их листья имели болезненный малиновый оттенок. Воздух был насыщен запахом разложения и отдаленным эхом чего-то... забытого. Он ничего не помнил о том, как попал сюда, только смутные отголоски силы, которая когда-то была, а теперь утрачена для него. Его тело больше не было той высокой, чудовищной фигурой, которую он помнил. Вместо этого он был человеком, хотя и с глазами, горящими, как угли. Его крылья, когда-то огромные и кожистые, теперь были просто обрубками за спиной, бесполезными и причиняющими боль. Он был обнажен, его кожа была испещрена рунами, которые пульсировали слабым, угасающим светом. Асмодей брел по лесу, спотыкаясь, его тело было слабым и непривычным к этому новому обличью. Он нашел ручей, вода в котором была черн��й и вязкой, но он все равно напился. На вкус это было похоже на пепел и отчаяние, но это была пища, и он был голоден. Он смотрел на свое отражение в воде, с трудом узнавая лицо, смотревшее на него из воды. Дни превращались в недели, пока он бродил, а его тело медленно приспосабливалось к этому новому существованию. Он нашел одежду, изодранную в клочья, в заброшенном доме. Жители деревни, которые когда-то жили там, ушли, оставив после себя только пустые дома и холодные очаги. Он взял то, что ему было нужно, чувствуя угрызения совести из-за кражи. Это было странное ощущение, которое он никак не мог объяснить. Однажды ночью, когда он забился в один из заброшенных домов, пытаясь согреться, он услышал голос. Он был тихим, чуть громче шепота, но он был. "Кто ты?" - вопрос эхом отдавался в его голове. Он огляделся, но вокруг никого не было. "Я Асмодей", - ответил он, и его голос эхом разнесся по пустому дому. "А ты кто?" "Я Лилит", - произнес голос, становясь все сильнее. "Я ждала тебя, Асмодей. Я ждала очень долго". Асмодей почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он знал это имя, или, по крайней мере, думал, что знает. Это было имя из далекого прошлого, времен власти и завоеваний. - Где ты, Лилит? - спросил он, и его голос был едва ли похож на рычание. "Я повсюду, Асмодей", - ответила она. "Я - лес, ручей, сам воздух, которым ты дышишь. Я - этот мир, и ты теперь его часть". Асмодей почувствовал прилив гнева. "Я не принадлежу этому миру", - прорычал он. "Я Асмодей, изначальный демон. Я не буду заключен в эту... в эту тюрьму". Лилит рассмеялась, звук был похож на отдаленный раскат грома. "Это не тюрьма, Асмодей", - сказала она. "Это шанс. Шанс вспомнить, кто ты есть, вернуть то, что ты потерял". Асмодей замолчал, ее слова эхом отдавались в его голове. Он подумал о деревенских жителях, о пустых домах и остывших очагах. Он подумал о власти, которой когда-то обладал, а теперь потерял ее. И он принял решение. - Я найду тебя, Лилит, - сказал он ровным и уверенным голосом. - Я найду тебя и верну свою силу. Я вспомню, кто я такой, и заберу то, что принадлежит мне. Итак, Асмодей начал свое путешествие, путешествие, которое проведет его через самые темные глубины этого чуждого мира и в самое сердце его собственного забытого прошлого. Его история только начиналась, история силы, потерь и искупления. История о демоне, который потерял все и теперь боролся за то, чтобы вернуть это обратно.

Древо

[vladimir777sk]

«За последние десять лет нам этой пропагандой так прожужжали уши, что трудно было расслышать что-нибудь другое. А особенно то, что не орёт на площадях: голос сомнения и голос совести».

✍️ Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать»

источник

[hoteldreamss]

Dominic Kearney || imagine

*gif not my*

Слов: 633

Ты отпиваешь пиво, которое тебе принесли. Быть здесь кажется тебе не лучшей идеей. Бар неплох, просто ты не любишь такие заведения. Они шумные, людные и эти люди чаще всего бестактные. Но твоя подруга заставила тебя прийти сюда, говоря, что будут приезжие студенты-музыканты, которые стали твоей приманкой, но на деле, ты сидишь одна в уголке, осматриваясь и думая, как бы ��ихо уйти.

— Ты хорошенькая, — знакомый голос разносится возле тебя, заставляя выйти из своих мыслей и обратить внимание на Доминика, который подошёл к тебе. — Почему ты не сидишь там? — Он указывает на группку девушек подпевающих немного грустной мелодии.

— Не хочу.

— Почему? Ты плохо поёшь?

— Да.

Он хмыкает, думая, что ещё сказать. Доминик опирается на стол, слегка оттягивая воротник своего вязаного свитера, пряча за него часть лица. И в голову лезут одни глупости, которые всё же озвучиваются им.

— Знаешь, даже если ты плохо поёшь, ты хорошенькая, я бы не прочь протискаться с тобой.

Твои глаза округляются. Это было грубо, и ты смотришь на Доминика так, будто он признался в убийстве.

— Если тебя считают местным дураком, это не значит, что ты можешь такое говорить, почти незнакомым тебе людям. Твоё тугодумие не оправдывает тебя.

Ты поднимаешься со своего места и уходишь из паба.

Доминик чувствует себя намного глупее, чем раньше. Он засматривался на тебя раньше, когда ты проходила мимо или когда вы пересекались. И сейчас он подумал, что мог бы попытать удачу.

***

Ты ступаешь по мокрой траве, подошва твоих ботинок немного скользит по ней. Направляясь к знакомому силуэту, ты немного напряженна. Доминик метал камушки по озеру. Ты была уверена, что он тебя не слышал, но стоит тебе подойти достаточно близко, он сразу поворачивает голову в твою сторону.

Ты не выглядишь радостной или довольной.

— Я хотела извиниться.

— За что?

— За то, что сказала в пабе. Прости. Я не должна была так говорить. — Ты смотришь на Доминика, который кажется слегка потерянным, ты на секунду думаешь, что он даже не услышал тебя.

Но он поднимает взгляд на тебя. И тебя удивляют его голубые глаза, странно наивные, щенячьи и растерянные.

— Почему ты извиняешься? Разве я не обидел тебя тогда?

Ты прикусываешь щёку изнутри, задумываясь над ответом. Тебе не удалось познакомиться с Домиником поближе раньше. Ты знала его репутацию и имя, но на этом всё. Тебе просто казалось, что вы никак не можете пресечься в интересах, люди и так были здесь случными, а Доминик имел репутацию первого дурочка, поэтому ты не была в нём заинтересована хотя бы как в друге.

Но из-за странного первого общения и совести, мучившей тебя всю ночь, ты приняла решение извиниться.

К тому же, сейчас разговаривая с ним, он не кажется тебе дураком, скорее мальчиком со странными повадками и излишне прямолинейным. Будто когда-то что-то пошло не так в его жизни, и он изменился.

— Я всё равно не должна была быть грубой. Ты... был честен. И ты не причинил мне боли. Иногда я забываю, какие на самом деле здесь люди. Любой другой с такими же помыслами, как у тебя мог вовсе... облапать меня или ещё что-то похуже, окажись на твоём месте. — Ты вдыхаешь. — К тому же, я просто была излишне груба с тобой, не стоило быть такой.

Доминик хмыкает, поправляя кепку и потирая нос. Он то отводит от тебя взгляд, задумываясь, то снова смотрит на тебя.

— Никто никогда передо мной не извинялся.

Это заставляет тебя нахмуриться, хотя ты и так была в странном настроение.

— Спасибо.

— Ты не должен благодарить меня за это. Это просто... — Ты не знаешь, как ему объяснить и даже не думаешь, что должна. — Это просто извинения, Доминик.

Он кивает, снова отводя от тебя взгляд и играясь с воротником свитера. Ты даже не знаешь, стоит ли тебе уйти отсюда, или он что-то ещё скажет.

— Я и впрямь имел в виду, что ты хорошенькая.

— Я так и поняла.

— И ты не злишься?

— До свидания, Доминик, — произносишь ты, развернувшись и направившись обратно.

Ты снова поднимаешься на холм, оставляя Доминика одного.

[tarrikz]

Болезнь сжирала её. И она это знала.

Ещё месяц назад Гейл начала это чувствовать сильнее. Ощущать, как она становится слаба, элементарные вещи выполняются сложнее, а времени в сутках оказывается всё меньше.

Несмотря на то, что Тереза работала удалённо и недолго по времени в день, она не успевала буквально ничего.

А вчера… секс с Ленни буквально высосал из неё все соки.

Чтобы подняться, ей теперь требовалось облокотиться о прикроватную тумбу.

Может быть, не стоило бросать приём врача и медикаменты? А, с другой стороны, начерта? Она всё равно скоро умрёт, к чему ей очередное напоминание о неминуемой гибели и разведение рук онколога в стороны на каждом приёме?

Пошёл он к чёрту, Зи уже давно всё предопределила.

— Милая? — послышался голос Ленни. Оказывается, он уже не спал. Отложил телефон, вылез из-под одеяла, поднявшись с кровати, и подошёл к ней. Несмотря на то, как женщина упиралась, рыжий всё же помог ей подняться и обуться в тапочки.

Зи снова осела на кровать (только самостоятельно), а мужчина опустился перед ней на корточки.

Смотрел ей в глаза.

— Ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет, — сухо ответила брюнетка.

Хотя, кажется, Леннокс уже давно обо всём догадывался. По крайней мере, предполагал.

— Ты вчера не съела свой ужин.

— Он был пересолёным, — без стеснения соврала женщина, стараясь не слышать внутренний укор совести, ведь мужчина провёл столько времени у плиты, делая это мясо…

— Ты вообще перестала нормально есть, Зи, — указал на факты Ленни.

— А ты что, следишь за мной двадцать четыре на семь? — огрызнулась та.

Рыжий замолчал.

Замолчал, вздохнул и неспешно поднялся.

Протянул ей руку. Женщина сначала принципиально не поддавалась ему, но потом всё же протянула свою в ответ. Ленни нежно сжал её и помог подняться. Потянул к себе, чтобы обнять, но брюнетка не слишком шла на контакт, хоть и не сопротивлялась.

Поцелуй в шею.

Хотел задобрить Терезу и у него это получалось.

— Зи, — сказал между поцелуями он.

— М?

— Что-то серьезное?

Упёрлась в его грудь и резко отвела от себя. Взгляд у неё был злой. Леннокс понимал, что лез не в своё дело, но тема действительно его волновала, и он не мог молчать.

Несмотря на то, что пытался понять всё.

Рыжий понимал, что они уже давно не молоды. И годы постепенно должны брать своё, однако Зи сохла на глазах. И, как человек, который теперь практически жил с ней, он всё видел и осознавал: что-то было не так. Но что? В голову лезли самые ужасные мысли, и почему-то Леннокс очень за это переживал, хотя и пытался скрыть.

Не отвечая на его вопросы, Тереза направилась в детскую.

— Я кормил Ронни, Зи, буквально недавно, не буди её, — перекрыл ей вход Ленни, вытянув свою руку.

— Что? — нахмурилась женщина.

— Ты спала, она заплакала, я её покормил тем, что осталось в бутылочке в холодильнике, а потом…

— Она… плакала?

Вдруг по коже прошёлся озноб. Она не слышала плач собственного ребёнка?

— Давай присядешь, милая, а потом поговорим?

— Хватит, Леннокс. Чем ты её кормил? Там вообще что-то осталось? А если ей не хватило? — вдруг сильно разозлилась женщина, пихнула мужчину в бок и открыла дверь громче, чем рассчитывала на это, а после замерла.

Тихо.

Роннэт мило спала в кроватке, раскинув ручки в стороны.

Зи взглянула на пеленальный столик рядом. Пустая бутылочка молока, которую она вчера сцедила…

Значит, действительно покормил…

На миг ей стало так стыдно.

— Идём поговорим на кухню? — практически одними губами произнёс Ленни, показавшись рядом, и тепло приобнял. — Не стоит её будить сейчас.

[sims4littlebird]

Шерил такая какаха!!! Подставила Джека, поменяв с ним дни визита! Отправив сына домой, Джек поехал к любимому.

Ш.: Джек, там кажется кто-то идет... Дж.: Медсестра, наверное. Я так скучаю по тебе... ты не представляешь как мне тяжело без тебя.

Ш.: Да не похоже на медсестру. Слишком быстрые шаги. Ты не слышишь?

Дж.: А, эт Тесс наверное. Ш.: КТО??!! ТЕСС???!!!

Дж.: Внизу ее видел. Ш.: КАКОГО ХРЕНА???!!!! ДЖЕК!! ОТЛЕПИСЬ ОТ МЕНЯ!!!!

Дж.: Да не панику��! Все слышно же!!! Ш.: ОТЦЕПИСЬ!!!!! Че ты лезешь??!! Она щас запалит!!! Дж.: Да не запалит!!!

Ш.: ПРИДУРОК!!! СРАЗУ СКАЗАТЬ НЕ МОГ ЧТО ОНА ТУТ???!!

Тесс: Оу, Джек. Дж.: Привет. Тесс.

Т.: А ты что тут ��елаешь? Вход в палату только для самых близких людей. Для остальных встречи в холле. Дж.: Эмм... да, точно. Перепутал. Уже выхожу. Ш.: А какого хрена ТЫ пришла не предупредив меня?! Тебе слабо шесть цифр мне набрать?! Или номер забыла?!! Т.: Шон...

Ш.: Это ты мне уже давно никто, а Джека я сам попросил зайти! В отличии от тебя мои друзья меня не бросают в трудностях, и не изменяют! Еще раз попробуешь поуказывать, вылетишь из клиники, поняла?! Иди в коридоре меня подожди, пока я наговорюсь! Т.: Шеннон! Милый! Я переживаю за тебя! Мне больно от мысли, что мой бывший любимый человек, отец моих деток борется с такой ужасной болезнью...

Т.: Я даже не представляю, через что тебе приходится проходить... Я хотела обсудить с тобой вопросы о наших детях. Ш.: Говори здесь и сейчас, Джек итак в курсе в��ех наших срачей. Сорян, я такой болтливый.

Дж.: Это да) Т.: ШОН! Я хотела поговорить с тобой! Лично! Без обид, Джек.

Дж.: Конечно, Тесс. Не переживай, я не буду подслушивать ваши секреты) Т.: Быстрее, если можно. Я ненадолго.

Ш.: Ну. О чем конкретно разговор. Т.: Знаешь, в последнее время у меня не вяжутся отношения с Бриджит. Она меня недолюбливает.

Ш.: Да неужели. Сказать почему? Т.: Это все неважно. Я бы хотела попросить, чтобы ты поговорил с ней обо мне. Убеди ее, чтобы она вела себя с мамой помягче. Ш.: Нет.

Т.: Нет? Ш.: Ты слышала. Нет! Нет и нет! Т.: Ты не хочешь, чтобы дочь хорошо общалась со своей мамой? Как раньше? Что ты с ней сделал? Ты что-то наговорил про меня?

Ш.: Я наговорил?! В отличии от тебя, я исправно привозил их к тебе, я всегда заставляю их звонить тебе! А если ты про тот случай, когда на ее день рождения ты развлекалась за моей спиной - это только на твоей совести! Т.: Боже! Ты до сих пор обижаешься? Ш.: НЕТ! Я просто до сих пор ах.е! Т.: Боже... ну поговори с ней. А я отпущу Алекса к тебе на неделю.

Ш.: Послушай! Во-первых, я попросил, чтобы ее сюда не привозили, мы с ней не видимся, а во-вторых я не вмешиваюсь в ваши отношения. Не думай, что я стану бесконечно прогибаться под твои просьбы. Т.: На месяц! Так и быть! Ш.: Хватит торговаться детьми, Тесс!

Ш.: Посмотри вокруг! ГДЕ Я И ГДЕ ОНИ! Я пытаюсь не сдохнуть, а ты мне накладываешь проблем тарелку! Т.: На месяц, Шон. Когда выпишут, сможешь забрать. Ш.: Нет, Тесс. Я люблю Алекса. Очень. Но нет...

Т.: Ой ну и все. Ну и пошел ты.

Т.: Попросишь у меня еще что-нибудь! Можешь даже не пытаться! И голос у тебя стал ужасный!! Ничего не понятно! Ш.: Ну сорян! Могла бы и не приезжать! Я тебя тут не ждал! Т.: Больше не приеду! Ш.: Вот и спасибо огромное! Ты лучшая! ахах

Дж.: Не переживай. Твой голос остался таким же мужественным.

Дж.: Люблю его, как бы он не менялся. И тебя люблю.

Ш.: *шепотом* И я тебя люблю очень сильно. Я так скучаю без тебя. Я больше не могу. Мне одиноко и страшно. Я хочу домой, Джек.

Дж.: А я хочу, чтобы ты жил. Понятно? Ш.: Не хочу тебя отпускать. Дж.: Слушайся врачей, малыш, я скоро еще приеду. У нас дома три бешеных парня, которые с радостью поубивают друг друга, мне лучше не задерживаться. Ш.: Хочешь скажу тебе кое-что по-тихому? Дж.: М? Что? Ш.: Наклонись поближе.

Дж.: ТВОЮ МАТЬ!!!! С КЕМ Я ЖИВУ!!! МУЖИКУ ПОЧТИ СОРОК ЛЕТ А ВСЕ ТАКОЙ ЖЕ ПРИДУРОК!!! НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ!

Ш.: АХАХАХАХАХАХАХ

П.с. вечно молодой)

[mishkishh]

Сегодня был день, богатый на эмоции: как на хорошие, так и на плохие. Впервые за полгода я смогла пересилить себя и выпить латте, калорийность которого я не знаю и не пыталась узнать. Это было очень волнительно. Возможно, снаружи моё лицо сначала не выражало никаких эмоций, пока внутри разворачивалась кровавая бойня, но позже ураган из переживаний захлестнул меня с новой силой и вылился наружу в виде слёз. Я не знаю, были это слёзы радости или сожаления, а может, всё вместе? Каждый глоток этого тёплого латте с корицей разрушал ещё одну, воздвинутую мною стену, она медленно, по кирпичикам рассыпалась, позволяя мне двигаться вперёд по руинам, оставляя страх и разруху далеко позади.

Вечером мы с сестрой ходили в кино на фильм "Мастер и Маргарита". Я только начала читать эту книгу и, если честно, не очень понимала, о чём там вообще идёт речь, но фильм расставил всё по своим местам. Я в восторге от этой атмосферы, от музыки, костюмов, игры актёров и актрис, всё просто на высшем уровне. Им удалось передать ту гнетущую, мрачную ауру, что окутывает с ног до головы, в какие-то моменты мне казалось, что я практически физически ощущаю этот фильм, пропуская эмоции через себя. Мне понравилась задумка, то, как, казалось бы, приличные советские граждане, коеми они себя преподносят, при первой возможности превращается в алчных жестоких ��юдей, которых интересуют только деньги и собственное благополучие. Это люди, готовые бить и унижать друг друга, не имеющие ни капли совести. Люди, что так громогласно твердят о том, как важен командный дух и совместный труд во благо союза, теперь дружно, в один голос, кричат, чтобы протестущему оторвали голову. Это момент, когда мюзикл прервала нечисть, чтобы показать свое собственное представление, и первая его часть заключалась в том, что на людей, которые мгновение назад поддерживающе аплодировали под представление о патриотизме, из огромного подвешенного шара посыпалось огромное количество денег, а они, словно обезумевшие, набивали все свободные корманы этими разноцветными бумажками, жадно вырывая их друг у друга, сгребая с пола и подпрыгивая, чтобы ловить те, что еще находятся в воздухе, а Воланд, скучающе, свысока наблюдал за разворачивающейся картиной. И пусть, на сцене был он сам, но настоящее представление, с давно известным ему сценарием, происходило за её предалами.

Предложив променять "советскую одежду" на новинку из Франциии и совершенно бесплатно забрать любые вещи с витрин, люди без раздумий бросились это делать, толкая и сбивая друг друга с ног : и все в одно мгновение забыли про бесконечную преданность Советскому Союзу, про лютую ненависть ко всему западному, когда на кону стоит человеческая жадность. Такое ли беспощадное зло — Сатана, как нам говорят? Воланд хотел лишь в очередной раз убедиться, что, пусть время идёт своим чередом, одна эпоха сменяет другую, но люди всё те же. Они имеют те же привычки, пусть и порядком модернизированные, те же потайные желания, надёжно скрытые внутри каждого из нас, о которых позорно рассказывать в приличном обществе.

В книге "Мастер и Маргарита" основное время, в которое разворачиваются события романа — Советский Союз. Совершенно чистый и непорочный Советский Союз, в котором серп и молот измазаны кровью невинно загубленных жизней и сломанных судеб. Мастер — одна из них. Он горит своим делом, живёт ради него, он не боится кричать, пока другие молчат, стыдливо понурив головы и трусливо поджав хвосты, он тот, кто на удар по щеке, не подставит вторую, а ударит в ответ. Мастер — враг для других, заноза в пальце, его мнение отличается, он — несогласная сторона, идущая против системы. В СССР так не принято.

Вторая часть событий разворачивается во времена Римской империи. И пусть, временной промежуток между двумя эпохами огромен, но ситуация до боли знакомая: невиновного человека, идущего против системы, хотят загубить. Никому не нужны нравоучения о добре и зле, никто не последует за праведным, честным человеком, несущей свет в своей деше, когда своя — потёмки, так всегда было, есть и будет. Иешуа Га-Ноцри был распят на кресте добрыми людьми, в которых он до смерти продолжал верить.

Маргарита — глубоко несчастная женщина, замужем за влиятельным, но нелюбимым человеком, она не видит смысла в этой жизни: ежедневно ей приходится носить маску примерной жены, которая всем сердцем любит своего мужа, но каждый раз снимать эту маску становится всё больнее, своими корнями она вростает в живую плоть и снять ее — значит каждый раз разрывать своё тело. Снова и снова. Так от себя не останется ни кусочка.

В день встречи Мастера и Маргариты, от Маргариты уже ничего не осталось, свет в глазах окончательно угас, тело и душу покрывали постоянно кровоточащие, скрытые от посторонних глаз раны, личина убитой горем и внутренними переживаниями стала не просто просачиваться, а огромными волнами, разбиваясь об остатки притворства, вырываться наружу. Первое, что заметил Мастер, были глаза. Бездонные и пустые. Ему хватило лишь мимолетного взгляда, чтобы понять: эта женщина отличается от всех этих, весело размащивающих флажкамм и распевающих заученные до дыр лозунги, людей. Она была белой вороной среди стаи чёрных птиц, лучом света на затянутом грозовыми тучами небе. Она светились без света, в отличие от искусственного доблестного патриотического сияния окружающих. Она была настоящая. Единственная, в ком Мастер нашёл истинную поддержку и понимание. Это позволило Мастеру бесповоротно и по-настоящему её полюбить. Два сломленных человека встретились, чтобы по частям собрать друг друга в единое целое. Она стала его музой, его вдохновением, его смыслом, героиней его романа и жизни. Он отказался от имени, от фамилии, став для неё безликим Мастером, при этом оставаясь ��стинным собой: с обнаженным сердцем и открытой душой. Она была готова бросить всё: старую жизнь, нелюбимого мужа и вместе с ним высокий статус, получить звание любовницы и изменщицы.

Но этим двум людям не суждено обрести долгожданное счастье, история их любви обречена на провал и только на страницах романа, собственноручно записанном Мастером, им удаётся найти покой в своём, скрытом от жестокости и несправедливости реального мира, подвале на Тверской, где больше никто так нагло не отберёт у них счастье. Рукописи не горят, так и их историю не выжжет даже самый яростный огонь времени.

Эта история тяжёлая для понимания, и, возможно, при прочтении книги я сделаю другие умозаключения, но пока это всё, что я думаю.

После сеанса случилось то, чего я боялась: поднявшись, я почувствовала неимоверную слабость, потянувшую меня за собой, меня повело в сторону, но мне хватило сил удержаться. Это напугало сестру, окружающих нас людей и, конечно, меня. Видимо морально изматывающий фильм вкупе с поездкой на машине дали о себе знать, забрав часть моей энергии. После этого я хорошо поела, ведь мой организм этого заслуживает. И завтра я поем ещё лучше! Только вперёд!

[shamskoy]

он угарает надо мной 😡 

Представляю их: грация, мощь, неземная красота 

Рисую их: детская мазня. Одеты так, будто собрались на чертов утренник в детском саду..

[cyharo4ka]

комикс по tankley, 2 часть!

внезапные откровения брэдли 👀💥

надеюсь, вы заметили, что повествование ведётся именно от лица брэдли. да, участвуют оба персонажа, но брэдли предстаёт перед нами жертвой, потому что сам считает себя таковой.

а ещё он не может воспринимать чужие тёплые чувства по отношению к себе, потому что сам их не испытывает. он вырос, чтобы быть идеальным, он привык цепляться за эту идеальность, вырывать её из лап судьбы, и в его картине мира всегда должны быть и будут враги, с которыми ему придется бороться.

к сожалению, может оказаться так, что врагом этим окажется он сам.

и ему, я уверена, было бы мерзко. отвратительна жалость к себе, отвратительны свои поступки по отношению к единственно близким людям, отвратителен голос совести и собственная сердечность...

...ведь «идеальность» означает полное их отстутствие.

[casualbos-bir]

Всегда важно то, что человек делает, а не то, что он хотел сделать. Человек всегда одинок, он рождается один и умирает один. Все остальное - приходящее и уходящее.

Все есть иллюзии и игра разума, привязанности, а все остальные люди - попутчики в определенные моменты. Чтобы жить, а не выживать - нужно думать не о том, что нам может пригодиться и что нам подсовывает система, а только о том, без чего мы не сможем обойтись.

Мудрость не ходит ни в лохмотьях, ни в золотых нарядах, здоровый минимализм - вот девиз современности.

Человек всегда имеет два мотива - один настоящий и второй, который красиво звучит и нравится уму. Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин, голос истины всегда противен слуху ума.

Настоящие советы вопрошающему редко принимаются с благодарностью, а те, кто больше всего в них нуждается - реже всего ими пользуется. Во мнениях сходятся только тогда, когда это удобно или выгодно, а затянувшаяся дискуссия означает, что обе стороны неправы. Нельзя унижать человека, не унижаясь вместе с ним, когда много спорят и спрашивают - мало думают и плохо помнят, но все приходит вовремя для тех, кто умеет ждать и наблюдать.

Дружба, основанная на бизнесе, лучше, чем бизнес, основанный на дружбе. Трудность управления не важно чем - не в том, чтобы самому быть умным, а чтобы находить умных и опираться на них - в этом и мудрость, управлять - это значит предвидеть и уметь принимать решения, приводящие к проявлению в действие. И как безгранична фантазия человека, которому нужны деньги, но у серьезного человека немного идей, потому что человек с множеством идей - никогда не бывает серьезным.

Люди никогда не испытывают угрызений совести от поступков, ставших у них привычкой, а успевает всюду тот, кто никуда не торопится, и каждый слышит то, что понимает и чем озадачен на данный момент, но редко, когда это действительно стоящее. Хорошо, когда есть человек, которого ты больше - чем сильно, а он тебя сильнее - чем очень, и не бывает поздно, бывает уже не надо.

Любой эксперт или мастер - это не теоретик, а человек, который совершил много ошибок в одной теме и теперь готов этим поделиться. Поэтому умейте слушать не ушами, видеть не глазами, не умом, возможно что-то и начнет с вами происходить, а особенно, если вы начнете этому доверять и действовать!

Вы все еще пытаетесь стать кем-то другим, кроме себя самого? Не важно какой ответ - всему свое время, но познавать самого себя не только самая трудная вещь на свете, но и самая неприятная... Поэтому начните с неприятного, что вам не нравится в себе и что не нравится, когда кто-то вам что-то говорит, примите это, сделайте себе признание, с этого все и начинается!

Николай Булгаков

[oladuch]

Помню в наш гуманитарный класс засунули пацана из другой школы. В общем, и школа у нас была непростая де факто, да и чтобы попасть в гуманитарный класс нужно было продемонстрировать способности на внутренних экзаменах. Ну в общем это пацана это все как-то миновало.

При этом сам он был явно человеком, которому нисколько не интересна учеба, учился он довольно хреново и в общем-то во всем читалось то, что ему было на все это до одного места, что шло в разрез с принятыми "обычаями" школы с большой конкуренцией.

При этом пацан еще и не выделялся и внешними данными: он был толстый, он был для девятиклассника даже не особо физически развит как подросток плюс голос вкупе создавали человека, которому, если не повезет - будут гнобить.

Ну и что говорить что вел он себя так, как ведут себя люди, которые никогда получали в своей жизни пиздюлей. И пожалуй, это был самый главный минус. Человек просто вовремя не умел затыкаться. Что даже для мажористой школы было ту мач.

В общем, понимаете, тип довольно неприятный. А самый главный вопрос - а почему его мы терпели?

С одной стороны я уважаю эту непоколебимость юношеского максимализма - это жажда справедливости, выступления против обывательского, против стереотипов - но часто это не так гибко и не всегда удобно для самого же себя.

Потому что не будь юношеского максимализма, будь сильны мысли о собственном комфорте - коллектив из 25 человек не нашел бы с десяток способов вытурить из себя лишний вредный инородный элемент законным способом. Если бы все на него открыто жаловались учителям, классной, завучу, директору еще бы подключили, что этот хуила портит экстерьер/средний балл/хороший пример внутри коллектива - проблема решилась бы быстренько. Еще быстрее, чем его исчезновение через полугодие.

Казалось бы одно полугодие это ни о чем, немного времени. Да и на работе часто приходится сталкиваться с не очень хорошими людьми. Но если его папаше менту хватило бабок впихнуть своего сыначку в лучшую школку, а директору (или кому еще) хватило совести принять взяточку, то почему вдруг за это должны расплачиваться какие-то дети, которые его не звали его сюда и которые ему не рады по валидным причинам?

[randomhuman-blog]

Только в трезвом рассудке может говорить голос совести.

[mamasvetlanushka]

Сколько времени вы шляетесь у меня в квартире и позволяете себе находиться рядом осуществлять аудио видеосъёмку сколько боли я выдержала представьте что вам придется пройти через все 14 моих жизней здесь в одно мгновение у вас не будет никакой переработки у вас не будет никакой обработки данных программа не сможет это сделать А вам не рассказали что при изменении направления пути и отсутствие теперь перезапусков Вы будете просто исчезать надолго настолько надолго что когда вернётесь вас максимум можно поместить будет какого-нибудь робота потому как ваше сознание будет притуплено нет в этом мире способного обработать вас чтобы вы с*** понимали чего лишились ублюдки

22:04

Разговаривать с рыбками намного приятнее. Несмотря на то что были другие посетители, рыбки всё равно со мной были рядышком.

Голос сорвала, потому что мне говорить на улице громко с возмущением сложно. Показывать себя я по вашему должна начинать с криков, А вы будете трусливые твари продолжать играть свои роли, быть насекомыми не так страшно, А вот если вы станете рыбками, которых человек поедает без зазрения совести, не очень хорошо.

По новостям везде говорят такое потепление такая жара.. лето первая неделя проходит и жары никакой нет, климат-контроль, термостаты и прочее поставлены на приемлемый режим.. для резервного копирования. Потому что любому компьютеру необходимо охлаждаться. А сейчас весь мир как один сплошной компьютер.

И там где жара где-то в другом месте холодно так тоже больше не работает. Нужно примерно держать температуру везде приемлемой.

Но рядом со мной тот температурный режим, который подходит для моего мозга.