#документальные фильмы о музыке

[newssocialite]

Музыка, спорт и фотография: Музей музыки представит уникальные выставки в 2025 году

Как музыка связана со спортом, урбанистикой и живописью? Узнать об этом можно будет на 26 новых выставках в Музее музыки Российский национальный музей музыки анонсировал масштабную выставочную программу на 2025 год, в которую войдут 26 проектов – 18 из них пройдут в Москве, 2 в регионах России и 6 за рубежом. Новые выставки предложат необычный взгляд на музыку, интегрируя её в спортивную историю,…

[grrrnge]

От спорта до панка

Последние лет 5 я занимаюсь музыкой, но до этого я 8 лет активно занимался спортом, это было всё, что я делал на тот момент. Моя жизнь была от тренировки до тренировки, постоянное состояние, ожидания соревнований, чувство жжения во всем теле по утрам свежо в памяти до сих пор.

У меня были проблемы в семье, да и школа была далеко не первым местом, где я хотел проводить время. Спорт позволял мне сбегать от окружающей действительности, я ходил на занятия сразу в несколько групп подряд, что позволяло мне как можно меньше проводить времени дома и избегать конфликтов, а когда на фоне общих неудач я начал получать какие-то награды, стал помошником тренера и почувствовал какую-то значимость своих стараний, то я и сам решил в будущем стать тренером и каждый вечер проводить в зале с детьми, как их проводили со мной.

Атмосфера занятий была наиважнейшей причиной, что манила меня в школьный спортзал снова и снова. Философия восточных единоборств запала в мою душу, я чувствовал как воздух начинал чуть ли ни искриться, во время кумитэ, а когда мы делали поклон друг другу я искренне испытывал уважение и благодарность, когда я оттачивал ката мне казалось, что я не в уродливом помещении провинциальной школы, а где-то на одинок��м склоне в горах Японии. Нам постоянно говорили о чести и достоинстве человека и мы сидели возле сенсея с открытыми ртами, боясь пропустить даже самую незначительную его мысль (сенсей, кстати, была женщиной, да такой, что абсолютно для каждого ауе она была примером). У меня были друзья, со мной здоровался каждый второй ребенок в школе, ведь я для них был семпаем. Это не были просто тренировки, это была жизнь в совершенно другом обществе, с другими правилами и идеалами.

А вы когда-нибудь надевали кимоно? Это самая удобная одежда, что придумало человечество, оно всегда прохладно, а на ощупь шершаво и слегка жестковато, ты всегда чувствуешь его небольшой вес на себе и слышишь как оно рассекает воздух во время движений. Эти короткие хлопки, что оно издает во время движений вместе с постоянным топотом от огрубевших босых пяток и пульсация в висках во время перерывов и было всем мной.

Однако из-за абсолютно нелепого случая на остановке, когда я не успевал на пазик, то решил перешагнуть через ограждение между бордюром и дорогой возле остановки (те самые уродливые оранжевые заборчики вдоль дорог), я споткнулся и упал. Результатом был отрыв хряща от кости в суставе правой руки.

Мне месяц не делали операцию, ибо в школе девочка заболела желтухой и нужно было выждать у меня инкубационный период, а снимок не отражал всю серьезность травмы и врачи думали, что у меня просто образовался небольшой рубец, который мешается движению руки. В итоге во время операции все были удивлены, они залезли в локоть, хрящь оторван и скомкан, они его пришили его к кости, но не знали сработает ли это. Мне грозила инвалидность, однако повезло, он прижился, а я восстановил подвижность руки где-то на 70%.

Естественно ни о каком спорте речи быть и не могло, мне теперь нельзя давать на руку никакие серьезные нагрузки, ибо есть риск повтора травмы, а тогда никто не знает, что будет, локтевых протезов не существует.

После снятия гипса я игнорировал все запреты и попытался через какое-то время возобновить тренировки, но безуспешно. Я уже не был способен на те вещи, что был раньше, ты помнишь все движения, ты помнишь чувства, когда ты их исполняешь, но не можешь повторить, хотя делал это тысячи раз. Про спарринги и говорить не стоит, мне было больно от любого резкого движения, не то чтоб от ударов или бл��ков.

Я пытался около года придти в форму, но в какой-то момент понял, что это невозможно, а боли в руке только усиливаются, потом я уже помогал вести занятия, сам не занимаясь, принимал участие в судействе на соревнованиях и в итоге просто заперся дома.

На тот момент все, что я делал большую часть жизни стало для меня невозможным. Единственный выход был найти новое занятие и посвятить себя ему. Я решил собрать группу, мне всегда нравилась музыка, я имел полную дискографию нирваны и сабвейс, билли тейлент и ещё пары каких-то групп. Я подумал раз они смогли, то в чем проблема? Нужно просто делать и я договорился с лучшим другом собрать группу. У меня не было ни инструментов, ни навыка игры, вообще ничего кроме цели, я даже не знал, что в группе может быть ещё и бас-гитара, а факт наличия барабанщика мы просто игнорировали.

Однако я получил новую мечту, все мои мысли были только о музыке. Я читал книги, смотрел документальные фильмы, а свободное время проводил за каждодневным пересмотром живых выступлений. Так я узнал о делении на разные сцены, про панк, райот грррл, независимых исполнителей и DIY. Это все для меня было хоть и притягательным, но далёким, оставшимся где-то в 90ых и в Сиэтле или в Калифорнии, отечественная музыка вызывала у меня отторжение. Такое же отторжение как теперь вызывал спорт, я не мог им заниматься и стал ненавидеть, все мои связи стремительно рвались, а знакомства забывались.

Я отрастил волосы, перестал двигаться, приобрел кучу вредных привычек и теперь могу выступать в качестве соц-рекламы против отказа от ЗОЖа. Когда я забегаю по лестнице у меня отдышка, а из моего окружения никто не поверит, что я когда-то чем-то занимался. Правда иногда мне всё-таки снится зал, его запах и шум, а если по телевизору показывают какие-то фрагменты с соревнований, то я угадываю названия ката, что там исполняют. Не знаю занимался ли бы я сейчас музыкой, если был чуть здоровее, но сейчас я ни о чём не жалею. Хоть и стараюсь не распространяться про тот период своей жизни, как-будто пытаюсь его вычеркнуть.

[111novosti-blog]

New Post has been published on News Today

New Post has been published on http://111novosti.tk/aleksej-ajgi-predstavit-na-berlinale-tri-filma/

Алексей Айги представит на Берлинале три фильма

В программе 67‑го Берлинского кинофестиваля, который открывается 9 февраля, участвуют сразу три картины (не российские), музыку к которым написал композитор, скрипач, руководитель ансамбля «4’33”» Алексей Айги.

В спецпоказах заявлен «Молодой Карл Маркс» Рауля Пека (Франция—Германия—Бельгия). Неигровая картина того же Пека «Я вам не негр» (Франция—США) участвует в «Панораме». Она также выдвинута на соискание премии «Оскар» в номинации «Лучший документальный фильм». Рауль Пек — уроженец Гаити, в 90‑е годы был министром культуры своей страны. В основе его фильма незаконченный роман «Вспомни этот дом» темнокожего писателя Джеймса Болдуина. Третья картина Алексея Айги в берлинском списке — «Андрей — голос вина» Марка Челищева — актера, продюсера, режиссера и двоюродного правнука легендарного винодела. «Отец калифорнийских вин» Андрей Челищев после Октябрьской революции 1917 года уехал из России в Европу, а затем в США. Картина «Андрей — голос вина» включена в кулинарную программу Берлинале. После показа зрители попробуют блюда Себастьяна Франка — шеф-повара берлинского ресторана, увенчанного двумя звездами Мишлен.

«Мысли режиссера никогда нельзя впрямую перевести в язык звуков»

— Сразу два фильма из программы Берлинале сделаны одним режиссером, Раулем Пеком. Как вас свела судьба?

— Рауль Пек много работает во Франции, я тоже. Там мы и познакомились. Он искал композитора на сериал «Школа власти» — о поколении политиков Олланда и Саркози. А я до этого работал с его другом и соавтором, очень известным сценаристом и режиссером Паскалем Боницером, работавшим с Андре Тешине, Жаком Риветтом. Паскаль меня и порекомендовал. Мы встретились c Раулем, поговорили и с тех пор работаем вместе уже на шестом фильме. Все его картины отличаются острой политической направленностью.

— А живет он во Франции?

— Скорее, неизвестно где. Он много ездит, снимает и в Америке, и в Европе. Пек — президент французской киношколы La Femis и, по-моему, первый иностранец, занявший этот пост за всю историю самой престижной французской киношколы. А подготовкой к фильму «Молодой Маркс» он был занят давно, много лет писал сценарий совместно с Паскалем Боницером. Потом долго искали финансирование, все как обычно. Фильм снимался на трех языках — французском, немецком, английском. И все актеры должны были свободно говорить на трех языках, как и их герои. Это копродукция Франции, Германии и Бельгии. Снималась картина в основном в Германии, немного во Франции и Бельгии. Главные роли сыграли немецкие актеры.

— Аугуст Диль имеет отношение к Якобу Дилю, работавшему у Александра Миндадзе в картине «Милый Ханс, дорогой Петр»?

— Это его родной брат. И он в Германии большая звезда. Снимался, кстати, у Тарантино в «Бесславных ублюдках».

— «Я вам не негр» Пека попал в оскаровскую номинацию «Лучший документальный фильм». Это правозащитная картина о темнокожих?

— Фильм основан на так и не дописанной книге Джеймса Болдуина о трех борцах за права чернокожих — Мартине Лютере Кинге, Малкольме Иксе и Медгаре Эверсе. И фильм, и книга затрагивают расовые проблемы Америки. На русском языке выходило очень мало: роман «Другая страна», что-то было издано еще в советское время.

— Сэмюэл Л.Джексон произносит закадровый текст?

— Да, он читает текст от автора.

— А есть разница в работе композитора на игровом и документальном фильмах? Или это не имеет значения?

— Принципиальной разницы нет. Существует изображение, и задача композитора — написать к нему музыку. В документальном кино, наверное, надо больше учитывать звук самого фильма. Документальные съемки имеют свой звук, обычно гораздо более шумно записанный, особенно это касается исторических документов. Ну и время, эпоху надо передавать более аккуратно.

— Как вас судьба свела с Марком Челищевым?

— Он приехал в Москву искать материалы о своем двоюродном деде, Андрее Челищеве, и попутно поинтересовался: «Кто тут у вас самый лучший композитор?» Мои друзья порекомендовали меня (смеется), и мы с Марком встретились. Но эта работа началась еще в 2013 году. Марк не успокоился на достигнутом, решил перемонтировать картину, попросил дописать музыку. Так что работу мы закончили только в ноябре 2016 года.

— Вам дают полную свободу или же музыка в кино — прикладное дело, поскольку режиссер всему голова?

— Если бы режиссер был всему голова, наверное, он бы сам сочинял музыку. Но ему зачем-то нужен человек, который это сделает за него. Мысли режиссера никогда нельзя впрямую перевести в язык звуков. Это всегда очень абстрактно, литературно; естественно, что это только попытка вдохновить композитора. С режиссерами взаимоотношения складываются по-разному. Кто-то дает полную свободу, кто-то скрупулезно объясняет, что ему конкретно нужно, и вмешивается в процесс написания музыки. Я не считаю свою работу прикладной. Это очень интересный вид творчества, а определенные рамки только помогают найти неожиданные идеи. Ну и благодаря разным задачам, возникающим в процессе создания фильма, я все время пишу новую для себя музыку. На «Орде» Андрея Прошкина, например, работал с экзотическими монгольскими инструментами, на картине «Я вам не негр» мы с группой «окунулись» в джазовое звучание.

— Режиссеры, наверное, профаны в музыке?

— Да бывают и композиторы — профаны в музыке. В российском кинемат��графе чего только не услышишь. Ничего нет страшного в том, что режиссеры и продюсеры в каких-то вещах не разбираются. Они и не обязаны быть знатоками в музыке. Важна общая культура, чтобы понимать, из чего, собственно, состоит работа композитора, и умение объяснить, какая нужна стилистика, может быть, сказать, какими инструментами хочется сыграть тему. Но иногда и этого не нужно. Важно знать, чего ты хочешь добиться, и композитор тебя поймет.

— А почему вы постоянно работаете с Владимиром Хотиненко и Андреем Прошкиным, а теперь и с Раулем Пеком?

— Самое простое объяснение — то, что я в первый раз хорошо сделал работу, и меня опять пригласили. Рауль Пек вообще не любит менять людей. Собрал команду и пытается делать все проекты с одними и теми же оператором, композитором, монтажером, которые его понимают и которым не надо все заново объяснять. С Владимиром Хотиненко у нас тоже хорошие отношения. Все дело в доверии. Он считает, что я и сам справлюсь, знаю, что лучше. С Андреем Прошкиным мы дружим, но каждый фильм — это борьба идей, столкновение композитора и режиссера. А уж что получится в итоге — сказать сложно. Будь то полная свобода или диктат режиссера — результат непредсказуем.

«В Берлине я никогда не жил. Я живу в самолете»

— Диапазон у вас международный. Чувствуете себя человеком Земли?

— Я человек. А дальше… Мне интересно работать в разных странах и на разных языках. В России меня в последние два года мало приглашают работать в кино, что мне немного странно. А на Берлинском фестивале три фильма с моей музыкой и ни одного чисто российского фильма, к сожалению. Кстати, впервые в Берлине были представлены две картины с моим участием еще в 90‑е. Это были фильмы отца и сына Тодоровских: «Ретро втроем» в «Панораме» и «Страна глухих» в основном конкурсе. Почти двадцать лет назад. Сейчас похожая ситуация.

— А вы сами-то живете в Москве или в Берлине?

— В Берлине я никогда не жил. Я живу в самолете. Какое-то время я жил между Москвой и Францией.

— Существует миф, что вы обосновались в Берлине.

— Это не так. Во Франции долго жил и сейчас бываю там регулярно.

— Музыка в кино не самое главное для вас?

— Сложный вопрос. Я и просто музыку пишу, и выступаю, играю концерты постоянно. И пишу музыку для кино. Это две важные вещи, в чем-то связанные, а в чем-то нет. Я занимаюсь музыкой, а в каком виде она доходит до людей, не так важно.

— Вы чувствуете конъюнктуру? Что от вас хотят получить?

— Надеюсь, что хотят получить мою музыку. А конъюнктура в российском производстве грустная. Это копирование музыкальных американских образцов, вплоть до плагиата.

— Часто отказываетесь от предложений, потому что они неинтересны?

— Не могу сказать, что часто отказываю, хотя и такое бывает. В России почему-то сложилось мнение, что я пишу сложную авангардную музыку, и в то же время меня называют минималистом, все это как бы не для людей. А во Франции, наоборот, считают, что я мелодист, а сейчас все пишут по-другому.

— На недавнем вручении кинопремии «Белый слон», когда мы вручали награду за лучшую музыку, кто-то выкрикнул из зала: «А где Айги? Почему его нет?» Привыкли, что почти всегда ваше имя среди номинантов.

— Но у меня не было ни одного российского фильма в прошлом году, и в следующем, скорее всего, не будет. Нечего номинировать. Будет американский, но «слонов» и «орлов» за него не дадут.

— Чем вы сегодня живете?

— Я не задумываюсь о том, чем живу. У меня столько всяких дел: то концерт, то что-то надо написать по заказу или для себя. Сложно остановиться и сказать, чем я живу. Музыкой, наверное.

— Понятно, что работа у вас творческая, но, когда ее много, наверное, вырабатывается автоматизм, а хочется чего-то недостижимого?

— Да ничего я не хочу недостижимого. У меня все хорошо. Лишь бы было интересно, лишь бы хотелось играть, выступать и писать музыку. А если этого не будет, то нечего и хотеть.

— В Берлин поедете?

— Поеду. У меня только костюма нет.

— Берлин не Канны. Все демократично.

— Я был однажды на Берлинале.

— С Тодоровскими?

— Нет, в 90‑е сложно было ездить. Я приезжал на фестиваль в 2015 году, когда в «Панораме» у Рауля Пека был фильм «Убийство в Пако». Его показали и в Торонто. «Я вам не негр» тоже участвовал в фестивале в Торонто и даже получил там награду. Из двух зрительских призов — а других там нет — отметили игровую картину «Ла-Ла Лэнд» и нашу документальную.

— На «Оскара» поедете?

— Наверное, если бы я сам был номинирован, то поехал бы. А поскольку выдвинута картина, буду издалека наблюдать за ней. У меня была номинация нью-йоркских критиков или кого-то еще в этом году, но и туда я не поехал — сидел и работал.

Источник