#зеленая зеленая трава...

[motherfucker-unlimited]

Another case of the soviets winning the space race is that music about Cosmonauts is so much better than astronaut music

[margocooper]

Голубянка аргиад, голубянка короткохвостая, или голубянка аргиада (лат. Cupido argiades). Май 25. Cupido argiades, Short-tailed Blue (lat. Cupido argiades). May 25.

[mydearmoonflower]

I decided to publish an old art. If you look at the present day, I accidentally managed to work on my OC (Damn... "the grass is definitely green"?)

And I also have a weakness for women, I won't apologize.

And also, did anyone notice the reference to Freeren?

➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿

Решила опубликовать старый арт. Если смотреть на нынешний день, то я случайно успела проработать своего OC (Капец... "трава точно зеленая"?)

А еще у меня слабость к женщинам, извиняться не буду.

И так-же, кто нибудь то заметил отсылку к Фрирен?

[littlestupidkitten]

Я столько раз за это время начинала что-то сюда писать, но в итоге сохраняла всё в черновиках и не выкладывала... Вы не представляете. 🥲 Пыталась описать и прогулку с отцом, и поездку в Питер к братику, но всё было как-то как-будто не то...🍃

Конкретно сейчас я хочу поделиться ситуацией, которая возникла ✨только что✨.

Давным-давно, когда небо было ещё голубее, а трава более зеленая, я занималась косплеем. 💃🏻 Не то чтобы профессионально, ��о фестивали посещала. И вот в этом году меня петух в голову клюнул и я решила, что нужно вспомнить былое, поучаствовать на epic-con. Тем более, что мы с другом собирались туда ехать вдвоем.🫂 Грех было бы не устроить что-то интересное.👀

С выбором персонажа я долго не мучилась и взяла Джинкс из Аркейн. Лицо у нас довольно похожее, тем более если его скорректировать макияжем. Фигура, в принципе, тоже. 👐🏻

📒Итог:

• Сапоги пришли еще 2 месяца назад;

•Парик заказан, уложен и придет со дня на день вместе с пистолетом;

• Костюм заказала 2 недели назад и заказ только что отменили. 🤡

До фестиваля осталось две недели. На барахолках костюмов нет ни то чтобы моего размера. Даже размерами больше, чтобы я могла его ушить... 🥴

В панике я побежала смотреть еще хоть где-то и нашла на маркетплейсе. Но там только размер XS. 🤡 Я ношу S-ку... Будет ли костюм большимерить или смогу ли я похудеть на столько чтобы за 2 недели втиснуться в XS?

Марафон "Сдохни или умри" объявляется открытыми. 👀

Голод+спорт будет слишком жестоко?

[goshminherz]

ГЛАВНАЯ КНИГА О ВОЙНЕ.

"Война всё спишет".

Фронтовик Леонид Николаевич РАБИЧЕВ (1923-2017) награжден двумя ОРДЕНАМИ Отечественной войны II степени, орденом "Красная Звезда", боевыми медалями. Член Союза художников СССР с 1960 года, член Союза писателей Москвы с 1993 года.

«Пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком – старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.

Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.

ЖЕНЩИНЫ, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.

Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей раsssтреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы ВСЕ их солдаты без исключения поучаствовали.

Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой sssекс.

Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жеsssтокая логика обеzzумевшей толпы.

Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаг��н Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отsssтреливает свидетелей, бьющихся в истерике ДЕТЕЙ и стариков.

– Кончай! По машинам!

А сзади уже следующее подразделение.

И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые ОЧЕРЕДИ. У меня тошнота подступает к горлу.

До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.

Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег.

Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерией, ПВО, политотдел.

Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.

Во всех комнатах трупы ДЕТЕЙ, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.

Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.

Утром разворачиваем рацию, по РСБ связываемся с фронтом. Получаем указание наводить линии связи. Передовые части столкнулись, наконец, с занявшими оборону немецкими корпусами и дивизиями.

Немцы больше не отступают, умирают, но не сдаются. Появляется в воздухе их авиация. Боюсь ошибиться, мне кажется, что по жестокости, бескомпромиссности и количеству потерь с обеих сторон бои эти можно сравнить с боями под Сталинградом. Это вокруг и впереди.

Я не отхожу от телефонов. Получаю приказания, отдаю приказания. Только днем возникает время, чтобы вынести на двор трупы.

Не помню, куда мы их выносили.

На двор? В служебные пристройки? Не могу вспомнить куда, знаю, что ни разу мы их НЕ ХОРОНИЛИ.

Похоронные команды, кажется, были, но это далеко в тылу. Итак, я помогаю выносить трупы. Замираю у стены дома.

Весна, на земле первая зеленая трава, яркое горячее солнце. Дом наш островерхий, с флюгерами, в готическом стиле, крытый красной черепицей, вероятно, ему лет двести, двор, мощенный каменными плитами, которым лет пятьсот.

В Европе мы, в Европе!

Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девоч��и-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.

Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер».

Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью.

Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им:

– Муттер, фатер, брудер – нихт! – и показываю пальцем на вторые дальние ворота – туда, мол. И подталкиваю их.

Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю – хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат.

Бросаюсь к окну. На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные.

– Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!

А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.

Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.

А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.

Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.

Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются пала44и-сержанты.

Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные свиньи начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.

Мне страшно, отвратительно. Внезапно к горлу подкатывает тошнота, и меня выворачивает наизнанку.

Майор А. – боже, какой подлец!

Я не могу работать, выбегаю из дома, не разбирая дороги, иду куда-то, возвращаюсь, я не могу, я должен заглянуть в свинарник.

Передо мной налитые кровью свиные глаза, а среди соломы, свиного помета два черепа, челюсть, несколько позвонков и костей и два золотых крестика – две «спасённые» мной девочки».

[mrs-spleyleman]

Когда ты маленький, ты не умеешь завязывать шнурки. Не умеешь готовить. Считать. Рулить велосипедом, не знаешь, почему трава зеленая и почему солнце светит. Рыдаешь и орешь, когда расстроен, капризничаешь.

Выростаешь. Теперь я знаю, сколько нужно времени, чтобы приготовить тушеное мясо с овощами и грушей. Умею решать сложные уравнения, знаю, как устроен мотор велосипеда, автомобиля и даже ядерный реактор. Знаю, что такое хролопласты и солнечная система. Я даже умею завязывать шнурки. Только вот привычка беспомощно плакать и кричать не ушла

[bonchinchi]

Вообще уважающий себя гражданин в своей повседневной жизни дабы экономить свои силы и время должен понимать что некоторым людям ничего и никогда доказать не получится, про это есть отличная притча про осла и тигра.

Ослик сказал тигру: — Трава синяя. Тигр ответил: — Нет, трава зеленая!

Вспыхнул спор, и они пошли ко льву – лесному царю, чтобы разрешить свои разногласия.

Еще до того, как они добрались до места в лесу, где лев сидел на своем троне, ослик начал кричать: — Ваше Величество, а правда ли, что трава синяя? Лев ответил: — Да, правда, трава синяя. Осёл обрадовался и продолжил: — Тигр со мной не согласен, спорит и раздражает меня. Пожалуйста, накажите его.

Царь зверей объявил: — Тигр будет наказан 5 годами молчания. Осёл радостно подпрыгнул и пошел дальше, довольно повторяя: — Трава синяя, трава синяя…

Тигр, приняв свое наказание, спросил у льва: — Ваше Величество, за что вы меня наказали? Ведь трава зеленая? Лев ответил: — Действительно, трава зеленая. Удивленный тигр спросил: — Тогда почему же вы наказываете меня? Лев ответил: — Это не имеет никакого отношения к тому, какая трава — синяя или зеленая. Наказание ты получил из-за того, что такое храброе и умное животное как Тигр не может тратить свое время на спор с ослом. А потом еще и приходить ко мне с этим вопросом.

А вообще за пределами любой демогогии и полемики, когда время доходит до дела руководствуюсь я ровно одним принципом:

-Каждый бык тянет свои яйца сам.

Потому что сколько раз, казалось бы самые надёжные люди предавали моё и моих близких/товарищей доверие. После громких бровад, когда они были обязаны, по таким пустякам, о которых серьезному человеку будет решительно стыдно подумать.

Да и подленеку будет не по кайфу если его яйца будет кто-то тянуть).

upd: наверное быть таким серьезным, чтобы доказывать кому-то что "трава не синяя" в принципе не стоит, но это уже другая тема.

[starcatcherrus]

О между гор

Забравших ближе к горам я понял всю прелесть этого места, она оказалась здесь на высоте, а вовсе не у побережья. Люди не спешат, машины отражают лучи от натертых капотов, деревья зеленые, клумбы пестрят цветами и запахами. И всё это обрамленное снежными верхушками с каждой из сторон, куда не поверни голову. Вчерашний туман рассеялся к обеду и ещё утром, гуляя у речного вокзала в дымке, сейчас небо развеялось и солнце греет щеки, словно середина лета, и никак не начало весны - особенно, как оказалось, тут на высоте.

Я веду взглядом по изгибам к вершине, где-то там заканчивают ход фуникулеры и лыжники и сноубордисты продолжают путь на том, с чем туда забрались. Зеленая трава и снег, который не тает, в нескольких десятков минут друг от друга. В ободке темной бездны фильтра в бумажном стакане отражаются снежные пики, а в воздухе запах хвои и свежести, хотя море осталось далеко внизу.

Через силу допиваю третий кофе за день, чувствуя начинающуюся дрожь в руках - сам себя растревожил. Но в кофе ли дело. Впереди сутки перелетов, которые смажут часовые пояса до нескольких часов, этот обман сработает и уже завтра я буду думать, что всё еще вчера и в разгар ночи, я буду бодрствовать и играть в игры с сознанием: солнце светит, значит день. Так я снова готовлюсь пересечь атлантический океан. Сам себе не верю, но пора бы поверить.

[leeralim]

Отварные яички

Спокойный, ясный день. Бог в хорошем настроении, трава зеленая, отварные яички в лукошке. Значит день пройдет на славу, без происшествий. Так, как и должно быть. Они так думают, жители одной маленькой деревни на окраине хрючевни-резиденции. Давече жила там бабушка. На ее огороде, обнесённом забором из яичной скорлупы, собранной из отварных яичек, которые поглощаются тоннами, пасутся мокрицы. Мокрицы-то не простые, а отварные, как и яички, кои бабушка-то кушает и кидает в стену да истерически хохочет.

Но не тут-то было! Слон по имени ЯЙЦЕЕБАС потерял кал и вместе с тем рассудок да начал давить бабушкиных мокриц. Бабушка как заорет, истерически зачревовещает: "МОКРИЦЫ БРЫЗЖУТ КАЛОМ!!!!!!!! УТЕЧКА КАЛА!!!!!!!". Собралась вся деревня, сагрилась полиция! Все хором зачревовещали на ЯЙЦЕЕБАСА. Начали закидывать отварными яичками. Попытавшись свалить от позора, поскользнулась туша-то на отварных яичках, кале и кедровых орешках. Сваливание не удалось. Набрал 6 отварных звезд из 6. Начался штурм ушастого урода.

Разгневался Бог. Спустился с небес да как гаркнет, что полопались головы да вылез кал. День не задался. Но тут из-за угла вышел дедушка с огромным лукошком отварных яичек, и все сразу поняли, что это настолько незадачливый день, что сели всей деревней да насрали в это лукошко отварным говном. Теперь все соотнеслось.

[casualbos-bir]

Песнь сия будет о предательстве.

К стыду моему, предателем была я. Случилось это несколько лет назад, поэтому не удастся списать свои поступки на юность, поэтому спишу на дурость, благо она всегда со мной.

Но всё по порядку. Есть у царицы (то есть у меня) три дочери. Две обычные ребёнке, а младшенькая уродилась красавицей трёхцветной, с хвостом и усами, впрочем, как у многих тут. Валлеттой назвали.

Жили мы с ней не тужили, ели по утрам рагу из сочной ягнятины с соусом, а вечерами желе из тунца с кусочками и горя не знали.

Но была у меня подруга N. Хорошая правильная девушка с энергией небольшой электростанции. И всё у неё было самое лучшее, и хозяюшка она отличная, и дети никогда её не раз��ражали, и трава самая зеленая на всей улице.

А ещё у N. Была особенность — она любила причинять добро. Но получалось это у неё немножечко насильно. Это меня сейчас хрен чем одаришь без моей воли, а раньше я всегда терялась. Вроде как человек ко мне со всей душой, любовью и сладкой коврижкой, так сказать, а я на него почему-то за это злюсь.

Отказать N. в её дружеских просьбах было тоже невозможно. Поэтому, когда она позвонила мне с нестандартной идеей, я не сказала вежливо «идите на***», а обещала подумать.

Просьба была проста как 5 копеек. N. с семьёй недавно переехали в новый старый дом и обнаружили, что в этом доме до них сча́стливо жили мыши. Которые однажды вечером и вышли в майках и тапках, почёсывая зады, посмотреть, что, собственно, происходит.

N. не обрадовалась мышам. Она вообще к животным относилась по-простому. Когда-то у неё жила кошка, в тепле и сытая, но ей не разрешалось сидеть на подоконниках. Домашняя кошка, которая никогда не видела мир за окном. Не наблюдала за голубями, не медитировала на колышущиеся листья, не показывала язык бродячим собакам. Вам тоже сейчас стало не по себе?

И теперь N. просила у меня мою хвостатую кровиночку на три дня, чтобы, цитирую, «в доме запахло кошкой и мыши ушли».

Я не разбираюсь в мышиной психологии, хотя мне всегда казалось, что для того, чтобы мыши ушли, нужна дудочка. Ну или крысиный яд. Но, как я уже говорила, N. легче было отдаться, чем объяснить, почему нет.

И после долгих уговоров я, иуда кошачья, собрала свою лапоньку как на фронт: переноска, домик, миски для еды и питья, корм, лоток, наполнитель, когтеточка, любимая игрушка, телефон ветеринара, если нападут дикие мыши, и отвезла всё это добро в чужой дом к чужой тётке. Теперь я знаю, как чувствуют себя матери, когда их дочечки ненаглядные живут с свекровками. Кошка моя по приезду отказалась выходить из переноски. Возможно, она даже плюнула мне вслед, когда я уходила не оглядываясь.

Первую ночь мы спали плохо. Мне мешала совесть, а супругу — мои стенания. Посреди ночи я уже была готов�� ехать и требовать свою пусечку назад. Но муж включил мужика и сказал, что это этап становления кошачьей личности и Валлетта должна обязательно в этой жизни поймать мышь. Ну вы знаете про подобное: не родила— не женщина, не построил дом – не мужчина, не сгрыз дерево – не бобёр.

Через день я уже бегала по потолку. Руки тянулись к телефону. Муж капал мне в коньяк валерьянку и прятал ключи от машины.

Наконец позвонила N.

— Поймала? – схватил муж трубку.

Но N. скучным голосом поведала: киса наша страшная лентяйка, потому что именно сейчас мышь сидит на кухне и жрёт корм из кошачьей мисочки, а Валлетточка лежит рядом в родной переноске и невозмутимо наблюдает за сим процессом. А вот у N. была когда-то кошка – всем кошкам кошка! За ночь по пять крыс приносила, а когда на крыс был неурожай, ловила тараканов и собирала колорадских жуков с куста.…

Она еще не договорила, а я уже летела за своим сокровищем, не замечая светофоров. Забрала, зацеловала во все места, накормила, и залегли мы с ней в спячку на много часов от такого стресса.

А с N. общение как-то не задалось. Хотя человек хороший, до сих пор в гости зовёт.

Пы.Сы. Мораль сей песни проста. Умейте даже самым приятным и настойчивым людям говорить слово «нет» и отказывайтесь ловить мышей, если не хочется. Даже если от этого пострадает ваш имидж и друзей поуменьшится.

Не будьте как я. Будьте как Валлетта.

© Жанна Шульц

[flecky-spring]

Статья об осах - часть 5

А Ворон бежит. О, КАК Ворон бежит! У него вот-вот сгорят легкие, он бросается из мира в мир, с трудом прошибает границы, теряет энергию пачками, а МСБшников за спиной меньше не становится. Как тараканы, которых будто бы уже всех вытравил и выбросил, а они снова полчищами лезут изо всех щелей. У них новомодные индивидуальные гаджеты-леталки, на которых можно передвигаться гораздо быстрее, чем может бежать человек, у них заправлены кристаллами аппараты, на которые не нужно тратить человеческие силы, у них пистолеты, которым энергия живой души не нужна. Щиты, которые ставит Ворон, ломаются за доли секунды.

От страха перед глазами все плывет, тошнит от одной мысли о том, насколько больно может оказаться умирать. Вот если бы умереть быстро - тогда не страшно, но Ворон видел, как умирают те, в кого попадают неудачно, не поражая насмерть сразу. Господи, не думать об этом, просто не думать!

Сирра ему уже не поможет - это понятно. Но Ворон делает последнее, что может вообще сделать: зовет на помощь. Распространяет мысленный вопль во все стороны, не зная, кто и где его услышит и есть ли вообще хоть одна живая душа где-нибудь в окрестных мирах: "ПОМОГИТЕ! АТАКУЕТ МСБ! УМОЛЯЮ, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!". Ему кажется, что если бы этот крик был звуковой волной, то от него лопались бы стекла.

Мир, второй, третий, десятый.  В каком-то из них при переходе он больно цепляется ногой за неразрушенную часть границы миров и падает, стесывая щеку о землю. Ну, пусть и не смертельная, но вот и она - адская боль пульсирует в задетой лодыжке. Это не та травма, отстраненно думает Ворон, отползая от соприкосновения миров, которую он или Хэйден могут залечить за десять минут, здесь его задело чем-то вечным, непонятным человеческому сознанию и бесконечно сильным. Этому можно кое-как помочь зажить со временем. А сразу встать и побежать снова - никак.

Соприкосновение миров съезжает на несколько метров относительно полянки, на которую Ворон упал. Здесь растут огромной высоты деревья (сколько десятков метров?), густая и холодная темно-зеленая трава, темнеет... я здесь умру, думает Ворон. Они бросят мое тело здесь или заберут с собой? Где будет не так страшно лежать мертвым - в темном сказочном лесу или в штабе МСБ, где бы он ни был? Вот бы оставили здесь, тогда Сирра (в самом лучшем из исходов) сможет забрать тело, если его достаточно рано кто-нибудь найдет...

МСБшники высыпаются из портала, закидывают его выстрелами. Ворон ловит их на магические щиты, дрожа всем телом, ловит воздух ртом, пытается уговорить сам себя продержаться еще хоть секунду, выдавить из себя хоть каплю волшебства, которое так неумолимо быстро кончается. Чуть-чуть осталось, чуть-чуть, вот сейчас что-то будет. Либо кто-то, кто услышал зов, поможет - либо он умрет. Пусть только умрет быстро. Еще секундочку, и...

Вдруг ему приходит в голову, что он после смерти попадет в то белое пространство, где видел Колина. И уже теперь это будет по-настоящему. Можно будет подойти, обнять его, поцеловать, расплакаться от облегчения, извиниться в тыся��ный раз. И вдруг думается: а ради такого можно даже и медленно умереть. Только как жаль оставлять Сирру и Хэйден одних...

Поэтому, когда за его спиной какой-то другой мир со смачным скрипом проезжается по местному, и через это соприкосновение в мир врывается кто-то безбашенный и пульсирующий энергией, Ворон почти пугается этого спасения. В реальности, правда, этот некто оказывается одет в бордовое и носит черную маску, но магия у него на вкус и цвет ярко-оранжевая, и он этой магией сносит пол-отряда в один удар так, что у Ворона отвисает челюсть. Вот это да, думает Ворон. Кто этот маг и почему он все еще не в ССВ, если сражается против МСБ? Надо позвать его в отряд. Какое мастерство...

МСБшники теряются: уже предвкушая победу над членом отряда Сирриных наглецов, они совсем не ожидали, что мальчику-магу кто-то придет на помощь. Они пытаются дать ответный бой и не так уж плохо защищаются, но быстро понимают - не выстоят. Путаясь в гаджетах, они ускользают за деревья и бросаются в ближайший мир.

Ворон кое-как поднимается на локтях (он до этого полулежит на спине) и садится. Руки не слушаются, хочется лечь и тихо потерять сознание.

- Спасибо, - говорит он. Хочется сказать еще что-то - может, "без вашей помощи меня бы уже не было в живых", но сил на это просто нет.

Незнакомец поворачивается и снимает маску, и Ворону становится почему-то страшнее, чем когда он решил умирать от пистолетов.

У Колина отросшие волосы собраны в пучок, и наряд в стиле того мира с монастырем ему ужас как идет, и лунный свет на его лице делает кожу настолько белой, что Ворон в какой-то глупой панике решает, что перед ним стоит самый настоящий мертвец. Призрак? Зомби? Господи, а теперь умирать придется, пока тебя это создание тащит в мир иной?

- Привет, - и голос такой мягкий-мягкий, и сбивчивая речь от тяжелого дыхания. - Ты в порядке?

Ворон издает очень глупый вскрик и ставит щит между ними, когда Колин делает шаг к нему навстречу. Колин удивленно отшатывается назад, протянутая вперед рука замирает в неоконченном движении.

- Ты кто? - очень-очень жалобно спрашивает Ворон.

Колин в полной растерянности смотрит на него. Это, видимо, последнее, что он ожидает услышать от человека, о совместном "долго и счастливо" с которым фантазировал последние полтора года. Ему казалось, что это у него здесь проблемы с памятью, и вопросы задавать собирался тоже именно он.

- Я...?

- Ты призрак?

- Что?

- Ты пришел за мной, потому что я умер?

Колин с облегчением выдыхает.

- Нет, нет. Я очень даже живой. И ты тоже! Правда, все в порядке, - Ворону от тепла в его голосе хочется разрыдаться, но стоит ему сделать шаг вперед, как щит вспыхивает снова, и Колину приходится отпрянуть. - Почему ты ставишь между нами барьер?

- Потому что тебя не может быть, Колин, - всхлипывает Ворон. Он чувствует себя так, будто его тянут в объятия, а он говорит "нет",  но физически ничего сделать не может и без возможности вырваться просто поддается нежности, которой так боится. Вот она, нежность, стоит в какой-то небрежно-стильной одежде с набедренной сумкой, сияет в лунном свете, смотрит сверху вниз с надеждой. И этой нежности ничего не стоит разбить слабенький щит одним движением мизинца.  - Ты умер... тебя убили еще год назад, и я с тех пор все не могу перестать о тебе думать, ты мне снишься, ты мне везде видишься, в каждой книжке, в мультиках, в рекламах, на улицах, везде...

Колин наклоняет голову, садится на землю, скрещивая ноги. Кажется, он сам начинает сомневаться в своей реальности.

- Отчего ты так решил?

- Я был в твоем мире. Твой энергетический след исчезал у утеса, где Иттецу погиб...

- Тут так вышло... я настолько хотел с тобой поговорить, что научился передвигаться между мирами.

- Там никогда не было соприкосновений!

- Видимо, в этот день было.

У Ворона кружится голова. Щит мелко подрагивает.

- А как ты...?

- Я приучился понемногу путешествовать. Если честно, я не очень хорошо помню, что было на балу... я в принципе потерял некоторую часть воспоминаний в ту ночь. Удар головой, я полагаю... И мне пришлось в дороге вспоминать, что к чему. Но, как видишь, у меня неплохо получилось, я теперь вот, - не без гордости в голосе зажигает искорки между пальцами, тут же гасит их, - немного продвинулся в магии.

- Но...?

- Я и сонную магию чуть-чуть освоил. Но тебе это, как я понял, не очень понравилось, поэтому я подумал, что вживую будет встретиться лучше... занимался тем, что искал, где можно с тобой пересечься.

Слова сливаются в единое полотно, разбегаются пузырьками, теряют смысл.

- Колин, тебя НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, - голос Ворона звучит жалко, как голос бедняка, которому не достался последний кусок хлеба, и теперь ��лачь не плачь - все равно ничего не достанется. На щеках все не высыхают холодные дорожки слез. - Зачем же ты меня обманываешь? Скажи мне, кто ты? Ты игра воображения? Ты разработка МСБ, чтобы я сошел с ума и сдался? Откуда ты взялся? Скажи - и я сдамся.

Колин смотрит на него своими невыносимыми карими глазами.

- Я тебя люблю, - говорит он.

- Скажи, кто ты такой.

- Я живой и я тебя люблю.

- Нет, я тебя умоляю, скажи.

- Сними щит и убедись.

Ворону кажется, что никогда в жизни ему еще не было так сложно чему-то противостоять. Он на сто процентов уверен, что умрет, когда снимет щит, и от этого безвыходного кошмара хочется проснуться поскорее. А еще хочется застрять в этом сне навсегда, и пусть его утащит этот прекрасный призрак. Правда, пусть он умрет через секунду, пусть успеет запомнить только одну секунду, но если в этой секунде можно будет хотя бы прикоснуться к Колину...

Ворон, стискивая зубы, поднимается, стараясь не касаться земли пострадавшей ногой. Делает нелепый прыжок на здоровой ноге к щиту. Протягивает руку вперед за секунду до того, как силы иссякают, и защита между ними двоими тает в ночном воздухе.

А потом Колин подхватывает его в объятия, и сон превращается в реальность, и выбившиеся из пучка пряди, и руки в перчатках, и запахи, и дыхание - тоже, и Ворон понимает: до этого он не плакал. Вот СЕЙЧАС он плачет по-настоящему. И Колин - тоже.

Ворон просыпается и не может понять, кто он, где он и какой сейчас год, и почему он в дупле гигантского дерева. Если бы он залез в воспоминания Колина о той ночи после бала, то узнал бы, как сильно понимает его, проснувшегося тогда и вообще не разумеющего, что происходит. Вчерашний день тоже собирается по кусочкам - на работе время тянулось очень медленно, Сирра постоянно пил кофе, да, еще потом шарф был мокрый от слез, как же стыдно перед Сиррой - стоп, МСБ? А потом была смерть, пистолеты, густая трава, холод и... Колин!

Еще сонный, Ворон вскакивает с земли, не осознает даже, что сбрасывает с себя его верхнюю одежду, и неловкими прыжками выбирается из огромного деревянного грота, в котором он ночевал - если так вообще можно назвать то место, где он находится. Его затапливает совершенно безрассудный детский страх:

- Колин? Колин, ты где? Колин!!!

- Здесь! - слышится из-за деревьев. Помогая себе оставшимися крохами магии, Ворон прыгает туда, где слышится голос, и видит Колина стоящим в закатанных выше колен�� штанах посреди небольшой речушки. В руках у Колина трепещет живая рыба.

Ворон спрыгивает с берега реки в воду, приземляется неудачно и теряет равновесие, и Колину приходится бежать ловить его, закинув рыбу (не без помощи магии, видимо, потому что слишком метко) на берег.

- Куда же ты с больной ногой, - с нежной укоризной говорит он. Ворон смотрит на него огромными глазами и пытается сдержаться, чтобы не потрогать его лицо руками, не растянуть щеки, не поцеловать в нос, не укусить за что-нибудь, не проверить реальность любым иным способом.

- Привет, - очень глупо звучит.

- Привет, - улыбается Колин.

Ворон стискивает его в объятиях и закапывается носом ему в изгиб шеи.

Они завтракают речной рыбой, жаренной на костре, и Ворон просит Колина рассказать в третий раз то, что он уже и так рассказал, стоя у щита и обнимая измученного засыпающего Ворона в деревянной пещере. О том, как забыл после бала чуть ли не обо всем, что между ними было, о том, как прошлое потом приходило через отдельные флэшбеки, о том, как научился колдовать через свободу, а не через контроль, о том, как скинулся со скалы (дээм ю крейзи мэн) и впервые перешел в другой мир, о том, как больше года странствовал по вселенной, постигал ее особенности, вливался в разные компании и снова уходил в одиночку, зарабатывал деньги, пытался прийти в ССВ, но, как выяснилось, туда даже на кастинг очень тяжело попасть, если ты не знакомый знакомого знакомого и не засветился в цик��истском обществе - все жутко боятся, что шпионы МСБ проберутся в главные штабы циклистов, и тогда всем несдобровать, поэтому берут только по блату. Ворон слушает его с открытым ртом и безбожно краснеет от волнения, но даже не находит в себе сил это скрывать. Ему кажется, что теперь все будет хорошо (как все может быть плохо, когда ЖИВОЙ Колин своими обветренными и исцарапанными руками подает ему разломанную на кусочки рыбу, которую сам поймал), но "все хорошо" заканчивается, когда он обнаруживает, что в аппарате закончились кристаллы.

Колина в принципе удивляет тот факт, что Ворон пользуется аппаратом для переходов. Он, конечно, слышал (и не раз), что у Ворона все не очень радужно с магическими силами после того самого теракта, но в какой мере - не знал. Он выражает сочувствие, предлагает помощь, а Ворон испытывает убийственный стыд за себя. Еще и идти самостоятельно он не может. Часть времени Колин помогает ему держаться на ходу, подставляя плечо, в людных местах оплачивает транспорт на двоих (от тележек с осликами до новомодных машин), а в особо непроходимой чаще подхватывает на руки. С травмой разобраться, несмотря на все высоченные скиллы Колина, не получается - и правда серьезно задело.

Ворон, конечно, очень рад, что Колин жив, тем более что картинка смерти от рук МСБ увязывается с только-что-почти-пережитым, очень личным, и как здорово, что самому любимому-дорогому во всей вселенной этого испытать не пришлось. И даже не то чтобы он фантазировал на тему того, как встретил бы Колина и все от этого наладилось - он о Колине в последний год старался вообще думать поменьше, чтобы не плакать. И тем не менее ему кажется, что эмоции насчет Колина не совсем правильные. Нет сил на радость. Не получается восторженно улыбаться и внимательно вслушиваться в каждое слово. Голову, как и вчера, как и неделю, и месяц назад, заполняют тревожные мысли: надо связаться с Сиррой, надо попросить больничный, а что же делать с ногой, как долго она будет заживать? Надо как-то представить Колина друзьям, это, наверное, будет очень странно и неловко... И еще он обещал Сирре посмотреть кандидатов на должности, а теперь у него совершенно нет на это сил, который раз уже придется отложить работу на потом - какие противные, бесцветные, неправильные мысли, а других совсем нет!

До дома они вдвоем добираются долго, дней пять, потому что Ворон, пока убегал от МСБ, не разбирая дорог, умудрился за полчаса достигн��ть такого мира, который потом улетел неизвестно куда на окраину вселенной. Все это время Ворон пытается найти в самом себе эмоции, которые он-из-прошлого испытал бы, увидев Колина живым, но есть только потрясающий спектр из стыда за отсутствие магии, вины за год разлуки, бессилия от того, что не получается стать тем Вороном, ради которого Колин проделал такой долгий путь. Как будто... какой-то обман получился?

***

В один из вечеров они останавливаются в крошечном гостевом домике в комнате с двумя кроватями, говорят о том, как скоро придут на квартиру к Хэйден и Сирре и что-то будут делать дальше, и Колин безо всякой задней мысли использует формулировку "...мы встречаемся", а Ворон сразу съеживается. Колин настороженно переспрашивает, сказал ли что-то не так.

- Нет, ничего, - мнется Ворон сначала, но потом все-таки сдается и страдальче��ки вздыхает: - Я просто... ну... прости, пожалуйста, но я не знаю, могу ли я... - он замечает, что нервно теребит край рубашки, одергивает себя и наконец собирается с мыслями: - Не знаю, готов ли сказать, что мы встречаемся... Не потому, что я в тебе не уверен - я на сто процентов знаю, что я тебя люблю и хотел бы быть с тобой, но я не знаю, готов ли ты быть со мной сейчас. Я верю, что было бы здорово, если бы я был такой, как раньше, если бы у меня были силы на все. Но я не очень верю в то, что ты до конца понял, кто я теперь такой. Я грустный, вечно уставший, раздражительный, плаксивый потерянный мальчик, который совершает глупые ошибки каждый день и причиняет всем неудобства, с которым совсем не интересно и не весело проводить время. Поэтому... не то чтобы я говорю тебе "нет", но я хотел бы сказать "подожди". Подожди, пока поймешь, хочешь ли ты быть с этим комком серой жижи, или пока увидишь, изменится ли этот комок к лучшему.

От мягкой, едва заметной улыбки Колина на душе становится легче.

- Хорошо, - говорит Колин. - Я подожду. Это не страшно. Но если что, я думаю, что все далеко не так грустно между нами, как тебе может казаться.

Он протягивает руку через крошечное расстояние между их кроватями и накрывает руку Ворона своей ладонью.

- Я знаю, что ты знаешь, но я все равно скажу: я прекрасно понимаю, как можно чувствовать себя после того, что с тобой произошло. Чужая смерть на твоих глазах, внушенная за это вина, еще и разрыв с человеком, который тебе небезразличен - это тяжело, такое просто так не забывается. Но даже если это сломало какую-то часть тебя, новый ты все равно строишься на фундаменте старого себя. А старого тебя я знаю - он самый лучший человек в мире. И я не сомневаюсь, что новый тоже будет замечательным.

Ворон виновато хлюпает носом и наконец-то чувствует, что среди вороха ужасных тяжелых эмоций появляется хорошая. Но от нее сразу хочется позорно плакать. Почему он вообще все время плачет, хотя до этого мог месяцами без единой эмоции существовать? Как это выключить?

- Ты слишком ко мне добр, - шепотом произносит он.

Чудится, что взгляд Колина настолько теплый, что это от него становится менее холодно. А на самом деле, наверное, от обычного волнения.

- Ко мне кто-то тоже однажды был слишком добр. И я тоже когда-то думал, что буду всю жизнь колючкой-вонючкой.

Ворон смеется.

- Ты говоришь прям как я.

- Так это ты и сказал.

- Я?

- Да, когда мы только начали общаться и я ужасно себя вел. Говорил, что я скорее умру, чем с тобой подружусь.

Ворон встает с кровати, делает шаг вперед и обнимает Колина, обхватывая руками его за голову.

- Ты не колючка. Ты самый лучший.

***

Сонная Хэйден встречает их в шесть утра, когда на улице еще серо, бросается Ворону на шею.

- Радость моя, ты живой! Я так переживала! Мы уже не знали, что и думать...

- Ты получила мое сообщение? Я три дня назад отправлял из первого же мира, в котором была хоть какая-то связь...

- Получила. Но мы с Сиррой ничего не поняли, даже не знали, верить ли в то, что это на самом деле ты. Как ты? Что с тобой стряслось?

Все еще не заходя в квартиру, Ворон рассказывает о нападении МСБ и о том, как один человек оказался, к невероятному счастью, достаточно близко, чтобы помочь. Хэйден краем глаза замечает за спиной Ворона незнакомый силуэт, но пока не переспрашивает.

- Собственно, хотел его тебе представить, - Ворону почему-то становится радостно от того, что он вживую это говорит, как будто совершает отчаянную шалость, - знакомься, Хэйден, человек, который спас мне жизнь в одиночку и которого ты вряд ли ожидала здесь увидеть в такую рань, в общем... это Колин. Колин - это Хэйден.

Хэйден по мере диалога медленно отрывает доброжелательный "приветочереднойгость" взгляд от Колина и меняется в лице.

- Колин, - почти не вопросительно повторяет она.

Ворон делает шаг в сторону, чтобы позволить своему спутнику выйти из мрака подъезда в свет коридора.

- Очень приятно познакомиться, - улыбается Колин, и Ворон вдруг ловит сильнейшие флэшбеки с бала, где Колин был такой же красивый, вежливый и всем-всем нравился (только одет был не в дорожный комплект, а в роскошный костюм).

Хэйден слушает их историю, пока они, насмерть уставшие, жуют завтрак на кухне и греются. Качает головой, улыбается, удивленно ��здыхает. Ворон путается в словах-паразитах и любуется Колином, который даже после суток без сна в пути говорит совсем по-книжному, лишь иногда спотыкаясь о долгие паузы.

***

Сирры дома не оказывается - он 24/7 на работе, сходит с ума от волнения после того, как Ворон пропал, бегает по всем мирам без сна, отдыха и перерыва на обед, гоняя в хвост и гриву подчиненных магов. Перед сном Ворон отправляет в офис сообщение с домашнего устройства связи.

Колину решают постелить на полу - рядом с одноместной кроватью Ворона, на которой почетный гость спать отказался. Потом Ворон стаскивает на пол свой матрас и кладет его рядом - как в то время, когда они оба ночевали в крошечном домике в горах.

- А ты Сирре тоже будешь меня так представлять? - шепотом спрашивает Колин, когда они устраиваются в постели и затихают.

- Думал, что да. А что?

- А можешь меня представить по фамилии?

- В смысле?

- Ну, сказать: "Это Колин Ланиссер".

- Так Сирра же не знает твою фамилию.

- Не знает? - огорчается Колин. 

- Ну, может, я ему и говорил, но он вряд ли помнит. Хочешь, проверим?

- Нет, ты тогда кому-нибудь другому так представь, кто меня не знает.

- А почему именно так?

В ауре Колина чувствуется смущение.

- Ну просто... никогда так раньше не представлялся. Хочу взять фамилию настоящего отца, когда буду делать документы для работы.

- Очень красиво звучит, - искренне отвечает Ворон.

- Лучше, чем Колин Морвилл?

Ворон улыбается и догадывается, что Колин - тоже.

- Гораздо.

***

Сирру Ворон чувствует издалека, за несколько миров от себя. Из-за него просыпается в хмурое ноябрьское утро и тащит невыспавшегося Колина с собой на улицу - встречать. Сам не знает, как это сделал и откуда приходит понимание, где Сирра находится, но ни на секунду не сомневается в правильности этого чувства.

Они с Колином ковыляют до точки соприкосновения миров достаточно медленно, поэтому Сирра вываливается из пустоты в нескольких десятках метров от них. Даже издалека видно, какой он уставший, как давно не был в душе и сколько кофеина за последние пять дней потребил. Он видит Ворона не сразу, но когда замечает, то после секундной паузы с облегчением бросается навстречу, и по мере того, как он приближается, Колин ловит легкий шок. Сирра... огромный. Нет, изображения на плакатах вроде и подразумевали, что он не маленького роста, но Колин ожидал где-то... метр восемьдесят пять? В Сирре мало того что больше двух метров, он еще и в ширину примерно такой же, как в высоту.

Ворон ойкает, когда эта синяя ��ромадина подхватывает его на руки:

- Осторожно, я раненый!

- ТЫ ЖИВОЙ!!! - счастливо жмурится Сирра и стискивает его в объятиях, все еще держа над землей. - Ты еще раз так меня напугаешь - я тебя реально убью. Ты у меня будешь гулять на поводке. Видишь мои волосы? Они голубые лишь потому, что я поменял эликсир на закрашивающий седину. Я теперь весь седой, вообще весь. И у меня появилось тридцать новых морщин, но я сделал пластическую операцию, и мне натянули все лицо и завязали лишнюю кожу узелком на затылке. Клянусь.

Ворон фыркает.

- Врешь!

- Мамой клянусь.

- Да ты ей на всякий бред клянешься.

- Ну и не верь. Главное, чтобы не сдох.

- Вот пустишь меня, и не сдохну.

Сирра осторожно ставит его на землю. Колин терпеливо ждет, пока на него обратят хоть какое-то внимание, но на измученном лице Сирры, обращенном к Ворону, сияет такое счастье, что прервать диалог он не решается. Зато это пытается сделать Ворон.

- Сирра, я...

- Нет, ты мне расскажи, ГДЕ тебя черти носили? Ты не мог прибежать побыстрее?

- Ты идиота кусок, я же тебе сказал, что ранен. Слушай...

- В ту часть мозга, которая отвечает за восприятие времени?

- В НОГУ!

- А-а-а. Тогда ладно. Нет, но если серьезно, мы просто с ума все сошли! Мы искали этих гандоплясов везде, а они спустя пару дней как сквозь землю провалились, и Артур мне сказал...

- Я тебе как раз объяснить хотел...

- ...что их, видимо, кто-нибудь спугнул, будто бы объявился какой-то годный маг из тех, кого мы мониторили, ну, чтобы взять в отряд...

- Я тебе хотел показать этого мага!!!

- Да? - Сирра, наконец, приходит в себя, отрывает взгляд от Ворона и замечает Колина, стоящего поодаль. - О. Привет. Это ты?

- Да! - фыркает Ворон. - Доброе утро! Это он меня спас от МСБ.

Сирра делает шаг вперед и с излишним энтузиазмом пожимает протянутую Колином руку. Колину слышится хруст своих собственных пальцев, но даже это не стирает вежливую аристократическую полуулыбку с его лица. 

- Стой, а это случайно не ты? Тот чувак в красном, который в степном мире два месяца назад спас торговый караван вместе с тремя моими ребятами?

Колин забывает все речи, которые готовил к этому торжественному моменту.

- Да... вроде было такое.

- Сирра, - не прекращает попытки Ворон.

- Мне тогда рассказали - я офигел. Я им говорю - вы почему его к нам не притащили? Да надо было после этого боя по всем окружным мирам его искать, чтобы хотя бы поговорить с ним, не говоря уже о том, чтобы взять его на работу... Понабирают всяких... Вот скажи, ты бы за какие деньги пошел к нам работать? Тебя куда-то звали? Ты чем сейчас занимаешься? Нам сейчас жуть как нужны такие, как ты, я готов дать примерно...

- Я, вообще-то, и собирался присоединиться к твоему отряду, - совсем теряется Колин. Ему думается лишь о том, когда будет не слишком неловко все-таки освободить свою внезапно оказавшуюся тонкой и хрупкой ладонь из Сирриной (все еще крепко сжатой) лапищи.

- Правда??? - Сирра трясет рукой еще раз. - Боже, это день великого комбо. Мало того, что ты спас этого детсадовца, так еще и ты сам пришел к нам, это же просто...

- СИРРА!!! - не выдерживает Ворон, видя, что уши Колина краснеют сильнее, чем им положено от утреннего холода.

- Рот закрой, взрослые разговаривают, - улыбчиво отвечает Сирра, но затыкается и поворачивается, разъединяя рукопожатие. - Что?

- Пожалуйста, позволь мне тебе его представить.

- Я думал, он сам с этим отлично справится.

- Нет, позволь мне, - произносит Ворон с нажимом. - Сирра... дело в том, что это - Колин.

Сиррино лицо не сильно меняется внешне, но если бы Ворона попросили бы все происходящее с чем-нибудь сравнить, он сравнил бы это с огнем в конфорке, который ярко вспыхивал от сильного газа и колебался от дуновений ветра, а потом вдруг резко успокоился и стал светить ровно и спокойно. Как будто все встало на место. Вентиль повернут. Окно закрыто.

- Который Колин? - спрашивает Сирра. Ворон не чувствует никакой печали или сожаления с его стороны, скорее будто измученный выдох облегчения. Но стыдновато и виновато все равно становится.

- Да.

Сирра улыбается, чуть наклонив голову вперед и глядя вниз - раньше он делал так всегда, когда ему было ужасно грустно, но сейчас Ворон впервые чувствует в этой улыбке что-то по-настоящему хорошее. И ужасно грустное тоже.

- Значит, тот самый Колин... - он поворачивается обратно к новому знакомому и протягивает руку заново: - Это, пожалуй, даже круче, чем "тот маг, которого я хотел к себе в штат"! Добро пожаловать. Тебя здесь все ждали.

***

Колина забирают в ССВ сразу, потому что не в строю оказывается не только Ворон, но и еще несколько магов, пострадавших от активизировавшихся МСБшников за последний месяц, и пара умелых рук точно не окажется лишней. Колину жутко досадно, что приходится снова до изнеможения бегать по мирам и колдовать, а не лежать с только-только найденным Вороном под теплыми одеялами и вести стеснительные диалоги о любви, но жаловаться он не думает - понимает, зачем все и почему. К тому же, обещают, что с выздоровлением остальных магов и пополнением отряда график станет куда приятнее.

Сирра вызывает у Колина смешанные чувства: с одной стороны, его нельзя не зауважать как минимум потому, что выстроил эту систему сам и поддерживает ее тоже сам; к тому же, Колин ни разу не видел, чтобы Сирра чего-то боялся даже тогда, когда объективно стоило бы. С другой - Сирра буквально является самым ярким представителем общества, с которым Колину до шестнадцати лет было строго-настрого запрещено как-то взаимодействовать. Он громок, резок, ежеминутно отпускает сальные шутки, он рисует подводкой стрелки по утрам, забывает вовремя красить растрепанные выцветшие волосы, и от него за километр несет мужским дезодорантом, запахом которого можно убивать людей.

А еще при Сирре милый-нежный лапочка Ворон, вставший на путь исцеления, превращается в маленького беса. Спустя месяц после возвращения Колина эти двое, не поделив тосты за завтраком, неиронично дерутся на полу и расходятся с парой укусов и оторванными пуговицами на одежде каждый (тост делится пополам). Пока ошеломленный Колин пытается подобрать культурные слова для описания ситуации, Хэйден театрально вытирает уголок глаза и украдкой сообщает ему, как рада, что у ребят наконец-то все хорошо. Раньше, оказывается, она наблюдала такое укрепление братства каждые несколько дней, а за последние полтора года Сирра и Ворон не дрались ни разу и даже почти вежливо общались в знак траура. Колин некоторое время колеблется, но принимает это за проявление общей симпатии к себе и смиряется с правилами странного дома, в котором ему предстоит жить.

Сирра же от Колина в восторге. Как человека его узнать пока не очень получается из-за достаточно скрытного и построенного скорее на внешних манерах, а не на эмоциях, поведения при новых знакомых, но как работник он просто идеален: он скилловый, пока не разбирается в межмировых деньгах и поэтому не требует большего, чем ему дают, а также безропотно идет в любое месиво, в которое Сирра (не без укола совести, но что поделать) его шлет. При Колине, правда, всегда неловко, потому что практически на любую шутку или привычное действие он реагирует так, как будто увидел племя диких аборигенов. Подумаешь, Ворону рукав в драке оторвал, тот ��ообще в отпуске, пока люди работают и умирают с голоду. Мог бы и уступить!

Но если серьезно, Сирра просто рад, что Колин наконец-то нашелся, потому что теперь глаза Ворона хоть иногда, хоть слабо, но все-таки светятся от радости.

***

Сближает их совершенно неожиданный эпизод.

МСБ, наконец-то вышедшая из тени, направляет на движущуюся во главе с Сиррой на деловые переговоры делегацию свой огромный отряд, и отбиваются они еле-еле. Когда в Колина стреляют, он успевает молниеносно среагировать и утаскивает себя и оказавшегося рядом Сирру в соседний мир.

Они падают на землю в паре метров друг от друга, откашливаются от пыли. Колин кое-как поднимается (его, на самом деле, до сих пор немного тошнит от таких резких переходов) и замечает, что Сирра какими-то неловкими и дергаными движениями пытается прижать порвавшийся то ли от выстрела, то ли от падения напульсник обратно к запястью.

- Все в порядке? - спрашивает Колин. - Ты ранен?

- Нет, нет! - нервно улыбается Сирра и вскакивает, рефлекторным движением убирая руку за спину. - Ты сам как? Ударился?

Колин окидывает его скептическим взглядом. Сирра улыбается еще шире, потом, поняв, что отвлечь внимание не получилось, рвано вздыхает.

- Да ладно, мужик, ничего, правда. Ничего важного.

- Почему ты прячешь руку?

- Это личное. У тебя есть чем перевязать?

Колин достает из сумки бинт, протягивает ему.

- Мне не следует этого знать?

- Я не думаю, что хотел бы, чтобы ты знал. Поможешь?

Первую и самую очевидную догадку про "личное" он не отметает, но подвергает сомнению, потому что ему кажется, что проблема лежит глубже. Что-то в зажатой, как перевязанная пружина, Сирриной фигуре, в его бегающих глазах не дает покоя. И становится понятно, почему, когда Сирра протягивает руку вперед для перевязки. На коже его запястья виднеется широкий темный шрам, похожий на выцветшую татуировку. Будто разлапистая молния окольцевала руку браслетом.

Прежде, чем заговорить снова, Колин старательно закрепляет бинты.

- Я знаю, что это, - тихо говорит он и чувствует, как Сирра удерживает себя, чтобы не дернуться. - Это шрам неразрывной клятвы, так? И на второй руке такой же?

- Мужик, - осторожно начинает Сирра, - ничего такого, о чем следует беспокоиться. Раз ты такой умный, ты знаешь, что выцветший шрам означает, что условия клятвы давно выполнены.

- Меня волнует не клятва, а то, как ты на нее реагируешь. Ты по какой-то причине не хочешь, чтобы кто-либо догадался о ней. Я не против темных личных историй, но если ��то что-то, что касается не только тебя, но и других людей, я вынужден буду...

Сиррино лицо меняется, но, вопреки ожиданиям Колина, делается не агрессивным, а почти испуганным. Но не так, как у потерянного ребенка, а как у старого военного, которому объявляют, что его приговорили к расстрелу.

- Касалось. Но, Колин, уже не касается. И в этом нет ничего слишком плохого. Это никому не угрожает и не угрожало, кроме меня. И это давно в прошлом.

Колин все еще сомневается - а вдруг это какой-то заговор, а вдруг важная информация, которую обязательно нужно знать, а вдруг его водят за нос? Но впечатление достаточно искреннего и порядочного человека, которое Сирра на него произвел, берет верх, и он, наконец, вздыхает со смирением:

- Ворон... знает об этих шрамах?

- Нет. И я очень прошу, чтобы не узнал. Пожалуйста.

- Ладно. Я обещаю никому не говорить о том, что видел. Даже Ворону. Пусть и не уверен в том, что это правильное решение.

Колин отряхивает одежду и отворачивается, чтобы найти ближайший соседний мир и отправиться на поиски остатков отряда. Ему кажется, что разговор закончен, поэтому он сильно удивляется, когда слышит за плечом хрипловатое:

- Ты... знаешь про первое уничтожение мира инфинистами?

- Знаю.

- Мы с Вороном были там вместе... я не поверил в их болтовню о том, что они нас убьют, если мы не уйдем, и ему пришлось вытаскивать нас двоих оттуда.

- Он рассказывал. Он, кажется, тогда чуть не погиб.

Усевшийся на ближайший камень Сирра улыбается уголками рта, но это ничуть не делает веселее выражение его лица. Колин ощущает смутное волнение.

- Он тогда погиб.

- Прости?

- Он по моей вине погиб в этот день.

У Колина перехватывает дыхание, в горле становится горячо.

- Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

- В понимании обычных людей он был мертв в те часы, что я нес его до дома моего... знакомого. И это не такие штуки, которые можно исправить парой нажатий на грудь. Я пытался, конечно, но это магическая штука, он растерял почти все, что было - осталось лишь что-то призрачное, если можно так сказать, как в том поверье, когда люди думают, что тень усопшего еще сорок дней тусуется с ними. Я об этом не знал, но я не мог, понимаешь ли, хотя бы не попытаться сделать все, что в моих силах. Я принес его... и спросил, можно ли что-то сделать. А этот товарищ такой весь из себя деловой, говорит, можно, конечно, что-то сделать, но ты сам знаешь, на это уйдет все, что у меня есть, и даже больше, да и стоить это тебе будет примерно как твоя душонка, за которой ничего нет. Я возьми и спроси - а сколько стоит моя душа.

- Ты продал душу?

- Можно и так сказать.

- Не слышал ни об одном из таких случаев... думал, это миф.

- Я тоже никого, кроме себя, не знаю.

- Как это вообще работает?

- Он сказал, что душа - это, как раз-таки, очень мощная энергетическая субстанция. После моей смерти он имел право ей распоряжаться в своих магических целях. Рассчитывал, что я сдохну раньше него... неудивительно, учитывая мой образ жизни.

- А что ты при этом терял? Получается, есть настоящая жизнь после смерти?

- Есть шанс, что она есть, - хмыкает Сирра, глядя в пол. - Я терял лишь этот шанс. А может, он мне чего-то недоговорил. Может, меня ждали вечные посмертные муки и рабство... Но в любом случае, что мне было терять? Братишка, я смотрел на мертвого Ворона. Я, полный неудачник, кусок дерьма, безработный алкаш, пробовавший и штучки покрепче, неуч, доставляющий всем неприятности, ненавидящий всех и вся. И меня тоже все ненавидели, даже я сам. Все, кроме Ворона. Разве я мог жить вместо него?

Колин молчит.

- В общем... Мы подписали контракт. Он туда вписал страшную сумму, за которую я могу откупиться в течение жизни. Я таких цифр в школе-то не проходил... Он нахимичил мне эти клятвенные шрамы,  вылил на Ворона сотню баночек какой-то ерунды, потанцевал с бубном, посыпал какой-то пыльцой - и малой очнулся. Вполне живой. Такой же, как прежде, если не бодрее. Эта энергия нужна была ему лишь для физической жизни, а душа осталась, как я понял, с ним. Вот так вот.

- Этот мужчина умер раньше тебя?

Сирра неожиданно смеется.

- Ха! Живет и здравствует, сукин сын.  Я просто выплатил ему все, что он хотел. Я ведь из-за этого пошел в экспедицию за кристаллами... ну, отчасти. Я и просто денег хотел, и ССВ заняться, и все такое. Но вообще все завязано на этой истории. ССВ - потому что я не собирался больше терпеть это дерьмо и быть в нем виноватым. И как-то хотелось, ну... не быть продажной шлюхой, знаешь. В душевном плане. А, я вижу, тебе не смешно с этого кринжа. Тебе никогда не смешно. Прости, я просто несу бред, когда пытаюсь быть серье... зным?

Сирра резко замолкает, когда чувствует на своем плече ладонь Колина.

- Сирра, - тихо говорит Колин. - Ты замечательный человек. Даже лучше, чем Ворон о тебе думает. А ты для него буквально как треть вселенной - я чувствую его эмоции, когда он говорит о тебе... Я думаю, если бы он знал ��б этом, он бы ценил тебя еще больше, но если ты не хочешь, чтобы я ему говорил, я не буду. Я обещаю. И... я не думаю, что кто-либо это скажет тебе, но - спасибо за то, что ты сделал это. Я не знаю, у кого еще хватило бы смелости на такое.

Сирра корчит смешную добродушную гримасу, означающую "ну нифига себе", и неловко спрашивает:

- Ты... принимаешь объятия?

- Принимаю?

- Ну, как концепт вообще.

- Если ты хочешь обняться, я не против.

Сирра утыкается лицом ему в грудную клетку.

- Не знаю, как живут нетактильные люди, обниматься вообще супер круто от всего помогает. Я просто жестко передрейфил, а Ворона, которому я обычно ною, рядом нет. И я ему поныть об этом никак не смогу, понимаешь.

- Я, честно говоря, все еще не до конца понял, почему. Это ведь не плохая тайна. Это хороший поступок, который никого не разочарует.

- Не хотел, чтобы он когда-либо чувствовал себя обязанным мне, - говорит Сирра. - Попытался бы наделать глупостей. Он их и так все время делает. Как-то раз я ему вон палец сломал, когда он пытался сделать так, чтобы мне не сломали нос.

- Знаю.

- Он рассказывал?

- При всей его к тебе великой любви - да.

Сирра смеется.

- Я ради него умереть готов, а он позорит меня на людях. Но заслуженно, конечно... тем более что это не единственная глупость, - Колин слышит в его голосе заминку. - Он... рассказывал тебе, что мы в ноябре... ну?

- Что он предлагал тебе встречаться?

- Да.

- Рассказывал. Даже раньше, чем мы дошли до вашей квартиры.

Сирра шмыгает носом и чешет его кончик ногтем.

- Ну вот представь, что бы он наделал, если знал бы. Я не собираюсь дать ему возложить собственную жизнь на алтарь благодарности.

- Теперь понимаю, о чем ты, - задумчиво отзывается Колин.

- Ага. А тебе с этим всем... ну, между нами с тобой - нормально?

- Нормально, конечно. Более того, я не то что уважаю - я восхищаюсь твоим решением.

- А его?

- А его - принимаю без осуждения.

- Вот это ты даешь стране угля, дружок, - почтительно присвистывает Сирра. Колин вздыхает и улыбается.

- Я, признаться, порой ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.

- Ты на него посмотри: он из тебя сначала все тайны вытягивает, а потом еще предъявляет, что ты плохо ему рассказываешь.

- Я тебя не просил раскрывать тайну, между прочим. Я согласился на твое молчание, но ты сам рассказал.

- Не цепляйся к мелочам, мистер голубая кровь, - Сирра отстраняется и встает на ног��; его лицо выглядит гораздо более живым, чем до. - И вообще, нам пора искать наших коллег, а ты непонятно чем занимаешься, болтаешь со всякими пидорасами. Зарплату снизить?

Колин смеется.

- Повысить. За слушанье.

- Так и знал, что ты это не просто так.

Колин так и хранит эту тайну до конца жизни. В ближайшие же после происшествия месяцы просто наблюдает за тем, как Ворон все чаще бросает в сторону Сирры колкие фразы, неприлично рифмует окончания слов и отнимает еду, и эти непотребства ощущаются как самая добрая магия.

[margocooper]

Короставник полевой или власонос, Териак полевой (лат. Knáutia arvénsis). Октябрь 24. Knautia arvensis (Field Scabious). October 24.

[owlstennost]

1/1 || комфортное (? надеюсь, да) ау по сенгенам...

Кто сказал, что зеленый - лишь один цвет? Разный цвет - у каждой травинки, на каждом из листочков далеких деревьев.

Ген собирает высокие колосья и кладет их рядом, на теплое дерево скамейки.

Основа - без нее ничего не получится.

Рядом с зеленым - белый. Белые ромашка, белые шапки цветов полевых растений, белые одуванчики, белый тополиный пух витает в воздухе, точно хлопья летнего снега.

Ромашка - верность.

Желтые небольшие цветочки прячутся в густой траве.

- Это лютик едкий. К слову, ядовитое растение, будь осторожен.

- Спасибо, Сенку-чан, знаю.

Желтые искры вплетаются к другим цветам, маленькие солнца тепло светятся в руках.

Лютик - искренняя любовь.

Скамейк�� прячется в центре поля. Ее не видно с окрестных дорог, и всякий, кто сидит на ней, поневоле скрывается среди высокой травы.

- Красных хризантем бы сейчас, - бормочет под нос Ген.

- Еще скажи, роз - вот что не найду в поле, то не найду.

- Как жаль, Сенку-чан, как жаль.

Уютное место для двоих, желающих пусть ненадолго, но укрыться от мира - быстрого, шумного, необъятного. Тот обязательно дождется их, но пока...

Зеленый - к зеленому, белый - к белому, цветок - к цветку.

Чуть дальше от них в траве растут незабудки. Скромные, невзрачные цветы прячутся в тени, но тоже сорваны аккуратной рукой.

Незабудка - истинная любовь.

Ген срывает одуванчик и дует. Белые парашютики срываются под резким порывом, летят вверх. Часть запутывается в волосах Сенку, тот недовольно морщится.

- Прости, сейчас все соберу.

- Нашел повод притронуться к моим волосам?

- И не только, - он аккуратно, точно короной, венчает голову Сенку венком.

- Он как раз сочетает в себе все твои любимые цвета.

- Фиолетового не хватает.

Они легко улыбаются друг другу.

Зеленая трава, полевые цветы, летнее солнце.

Безоблачное небо, теплые лучи, падающие на лица, сплетенные вместе ладони.

- Почему-то именно сейчас мне хочется сказать, что я люблю тебя.

Незабудки в венке чуть вылезают из общего строя, немного покачиваясь после поворота головы.

- Знаешь... я тоже тебя люблю

[dimalink]

Маленький Червячок

Добрая игра про движение по экранам. Червячок ползет в гости к домику друга. На чай. Ты можешь зарываться в землю или вылазить на поверхность. Надо обходить препятствия. Сверху -деревья. Снизу камни. И двигаться вперед. Игра по экранам. Простая. Добрая. Быстрая. На тему добрых зверят.

Небольшая добрая игрушка про маленького червячка. Который двигается по игровым экранам. И идет к своему другу в гости. Добрый червячок. Ползет в гости к своему другу. Это основная идея для игры. Это очередная игра на добрую тематику. У червячка много друзей. Это разные добрые зверята. Крот, муравей, рыба, мышь, зеленый жук, пчела. Друзей много. Это еще не все друзьяшки у маленького червячка.

Итак, новый день. Прекрасный день. Солнце. Облака. Синее небо. Зеленая трава. И деревья. Прекрасная погода. Земля. Под землей камни. И маленький червячок, который ползет по игровым экранам.

В игре целых три уровня. Игра проходится очень быстро. И подойдет для отдыха и позитива. Такая как добрая игра. Три уровня. На первом уровне 1 игровой экран, на втором уровне – 2 экрана надо пройти, и на третьем уровне целых три игровых экрана надо проползти.  А потом червячок пойдет уже к себе домой. Находился к друзьям на чай.

Итак, червячок должен проползти игровой экран. Для этого он умеет двигаться вперед. И двигаться вверх и вниз. Закапываться в землю и выползать на поверхность. На поверхности препятствия — это деревья. А под землей препятствия — это камни. Через препятствия нельзя пройти. Придется поменять уровень нахождения. На поверхности или под землей. Где-то всегда есть проход.

Вот представь себе, ползешь ты по травке вперед. И тут перед тобой препятствие – в виде дерева. Что надо сделать? Правильно! Закопаться в землю. И ползешь себе дальше под землей. И вот препятствие перед тобой в виде – камня. Что надо сделать? Вылезти на поверхность! И двигаться уже сверху. Так построена вся игра.

Игра невероятно простая. И больше для позитива. Для положительных эмоций. И еще одна игра про добрых зверят. Вот маленький червячок ползет к своему другу. Он должен проползти по игровым экранам. И попасть в домик друга. На чай, например. Тут все добрые! И дружелюбные!

На поле всегда солнышко. Всегда все зеленое. Погода хорошая.

Маленький червячок проснулся утром. День был просто отличный. Только что, прошел дождик. И светит теплое солнышко. На небе немного белых облаков. Все они плывут по своим делам куда-то.

А маленький червячок начал с зарядки свой день. И потом пополз к своему другу в гости. Домик друга где-то на волшебном поле. Надо ползти вперед и обязательно приползешь!

Чтобы избегать деревьев на своем пути – надо зарыться в землю. А чтобы избегать камни под землей – надо выползти на поверхность.

Какой отличный день сегодня! Подумал червячок!

Ретро 99 набор - целый набор игр и программ, написанный на Визуал Бэйсике и Лазарус (Делфи). Это ретро. По каждой игре и программе есть страница на сайте автора. Там есть дополнительная информация, описания, картинки, арты.

Ретро 99: http://www.dimalink.tv-games.ru/packs/retro99/index_rus.html

[domknig]

‍ ()Не спорь с ослами Ослик сказал тигру: — Трава синяя. Тигр ответил: — Нет, трава зеленая! Вспыхнул спор, и они пошли ко льву – лесному царю, чтобы разрешить свои разногласия. Еще до того, как они добрались до места в лесу, где лев сидел на своем троне, ослик начал кричать: — Ваше Величество, а правда ли, что трава синяя? Лев ответил: — Да, правда, трава синяя. Осёл обрадовался и продолжил: — Тигр со мной не согласен, спорит и раздражает меня. Пожалуйста, накажите его. Царь зверей объявил: — Тигр будет наказан 5 годами молчания. Осёл радостно подпрыгнул и пошел дальше, довольно повторяя: — Трава синяя, трава синяя... Тигр, ��риняв свое наказание, спросил у льва: — Ваше Величество, за что вы меня наказали? Ведь трава зеленая? Лев ответил: — Действительно, трава зеленая. Удивленный тигр спросил: — Тогда почему же вы наказываете меня? Лев ответил: — Это не имеет никакого отношения к тому, какая трава - синяя или зеленая. Наказание ты получил из-за того, что такое храброе и умное животное как Тигр не может тратить свое время на спор с ослом. А потом еще и приходить ко мне с этим вопросом. Худшая трата времени - спорить с дураком и фанатиком, которого не волнует ни истина, ни реальность, а только победа его убеждений и иллюзий. Никогда не тратьте время на бессмысленные споры. Есть такие люди, которым сколько бы доказательств и фактов не предоставлять, они все равно не способны понять. Единственное, чего они хотят, — это быть правыми, хотя это далеко не так. Когда невежество кричит, интеллект молчит.

Источник: https://t.me/dom_kn/3147

[excerptfromthebook]

Шелихов посмотрел на выложенную серой плиткой дорожку. Уже почти два года за ней некому было ухаживать, и между плиток проросли гривки травы, сама дорожка местами скрывалась под слоем лесного опада. И под ногами, и впереди, в тех самых шести с половиной метрах, сталкер не увидел ничего необычного, странного или чуждого — просто дорожка, просто листья, даже трава явно живая, зеленая, ничем ее не пожгло и не высушило. Шелихов подумал, что будь он настоящим, «правильным» сталкером, то интуиция обязательно остановила бы его, пробив по спине холодным потом, как это всегда рассказывали бродяги в барах. «От, чуваки, топаю я через заводские ворота к гаражам, место чистое, что божья ладошка, замечательно все так на моей заветной тропке, не подводила она меня… и через пять шагов мне как по башке шарахнет — мол, стой, зараза, а то сдохнешь… и, поца, в реале задница впереди была. Пятнышко на асфальте бледненькое, хрен заметишь, но гайка за три секунды вся на окалину изошла…» Слушал такие рассказы неприметный Шелихов, сидя в своем неприметном уголке, и размышлял — вправду ли другие бродяги таким чутьем владеют, или же заливают безбожно, ибо слегка приврать про ходку чуть ли не хорошим тоном считается. Ну а как известно, где слегка позволяется, там и злоупотребить не грех.