#но почему-то резко менее страшно стало

[kassian-ff]

Ради интереса почитала о телефобии (я только что это название услышала). Задумалась о том, что разговоры по телефону и правда какая-то жесть. Стала бояться их меньше. Что-то пошло не так, но это даже хорошо.

[nkdiary]

Сон

Прошлой ночью мне приснился страшный сон. Самый страшный сон в моей жизни. Я уже рассказала его нескольким близким людям, но легче мне не стало. Мне редко снятся сны, очень редко. Каждый из них я помню. Их всего три. Три сна, которые со мной всю жизнь. ��еперь к ним присоединится ещё один.

Первый сон из детства. Помню как бегала по вагону поезда. Носилась по этим узким коридорам со страшным протертым бесконечным ковром. И помню, как в какой-то момент полезла на крышу вагона. Поезд нёсся с сумасшедшей скоростью, а я, маленькая девочка с белыми волосами, бегала по крыше железного коня, который мчался по рельсам вдаль. Помню ещё как ветер развивал мои волосы. Этот сон со времён детсада. Странные воспоминания, больше приятные. Сон легкий и быстрый, безболезненный. В детстве он мне часто снился. И только спустя много лет единожды повторился, как легкий ветер ностальгии.

Второй сон чуть старше, уже со школы. Снится он мне начал, когда меня отправили на лето к бабушкам в Донецк. Практически каждую ночь каждого лета мне снился один сон, который ещё много лет всплывал в моем подсознании. А снилось мне то, чего я боюсь до сих пор — змеи и пауки. В этих снах я спала в кровати кишащей змеями, они ползали по мне, а я лежала под ними, как под одеялом. Были ещё пауки, которые все время лезли мне на лицо. Этот сон задержался в моей жизни надолго. Как только я перестала ездить на летние каникулы в Донецк, он перестал мне снится. Возвращался временами, но не задерживался.

Третий сон не менее странный. Начал снится в юном возрасте — пора любви и разбитых сердец. Он являлся не так часто, как предыдущие, но повторялся несколько раз. А снилось мне вот что. Тёплый день, предположительно весна-лето. Я стою в наполненной мягким светом просторной комнате с большими окнами. Лёгкие, практически невесомые прозрачные шторы слегка шевелит ветер. Мне снится, что я стою перед зеркалом. Когда сон меняет ракурс, я уже смотрю на себя в зеркало и вижу в нем невесту в белоснежном платье. Этой невестой была я. В зеркале я смотрю на своё отражение — мои волосы аккуратно собраны, корсет затянут, а подол воздушного платья струится вниз к полу. В отражении все идеально. Но тут я наклоняю голову, перевожу взгляд на платье и вижу кровь. Все белоснежное платье окрашивается в красный цвет. Я поднимаю руки и на руки начинает капать кровь. И вот я стою перед зеркалом словно окровавленная невеста и смотрю, как мое платье покрывают пятна крови.

Все три сна странные, каждый по-своему. Но ни один не вызвал каких-то тревожащих эмоций, до сегодняшнего дня. Хоть эти сны и повторялись с некоторой регулярностью, они были всегда лишь снами. Ночь ушла и сон с ним. Но не сегодня.

А сегодня мне снился почти забытый Донецк. Я спала у бабушки дома в дальней спальне. Бабушка живет на первом этаже. Окна в этой спальне выходили на улицу, не во двор. От тротуара и дороги дом отделяет небольшая изгородь из кустарников. В доме раньше можно было услышать шорох листика. Но в этом сне я спала и ничего не слышала. Ночь была темна, свет луны заглядывал в комнату. Спальня, как сейчас помню, узковатая и вытянутая, сбоку от изголовья кровати находится окно. Во сне я крепко сплю, но тут в комнату забегает бабушка и говорит: «Настя, что за шум? Ты кашляешь? Ты так громко кашляешь?». Я просыпаюсь и не понимаю, что происходит. Бабушка стоит в длинной ночнушке и смотрит взволнованно на меня. Расслышав вопрос, я говорю, что не кашляла, а спала. И тут я поворачиваю вправо голову и вижу, что через окно в комнату свисает мужское тело. Голова мужчины пробила окно в спальню, на полу лежат осколки стекла, в которых поблескивает лунный свет. Мы с бабушкой переглядываемся друг на друга, только она почему-то спокойна. Вдруг тело просыпается и начинает пробираться через разбитое окно в спальню. Я вскакиваю и бегу через всю квартиру в бабушкину спальню. Запрыгиваю на кровать и вжимаюсь от страха в угол. Бабушка спокойно следует за мной, а мужское тело безумно пошатываясь и подпрыгивая бежит за мной. Бабушка зашла в комнату и стала простым зрителем, она спокойно наблюдала за происходящим. В это время тело, больше похожее на обезьяну, дико на меня смотрело. В этих бешеных глазах можно было увидеть смерть. Они были чёрными и горели от безумия. Тело стояло и покачивалось из стороны в сторону, готовясь к прыжку. И вот, раскачавшись, он прыгает и летит прямо на меня. Я зажмуриваю глаза, но он пролетает мимо меня, прямо в окно. Как зашёл, так и вышел — через разбитое стекло.

Я долго не могла проснуться, не могла различить где реальность, а где сон. Но проснувшись, я оказалась одна в постели, а рядом никого. Одна. Кое-как потом я доспала до утра. Проснувшись утром, я весь день вспоминала об этом сне. Он как будто преследовал меня. Ходил за мной тенью. Но только наступил поздний вечер, он меня догнал. Мне резко стало тяжело дышать и я вспомнила весь сон. Страх охватил лёгкие и я начала панически плакать от всепоглощающего страха. Руки тряслись, а рядом снова никого. Даже сейчас, когда пишу об этом сне, мне снова становится страшно и все сжимается внутри.

Сквозь ужас, нагнанный этим ночным кошмаром, я пытаюсь постичь его природу, чем он вызван. И поняла одно — это была встреча со страхом. С моим истинным страхом, которому я бросила вызов в этом году и пытаюсь побороть его. Мой самый большой страх — провести остаток жизни в одиночестве и нелюбимой, плечом к плечу он идёт со своим противоположным братом — страхом близости. Закрутила, да? Все могло бы быть проще, если не было бы так тяжело. Я боюсь впустить в свою жизнь кого-то и в то же время боюсь остаться таким же одиноким сердцем. В прошлом году я осознала, что все мои действия и неудачи на личном поприще вызваны тем, что мне проще самой себе причинить боль, чем позволить кому-то меня обидеть. Не подпуская никого близко  —  страдаю. А от самой только мысли, что надо кого-то впустить в свою жизнь мне становится страшно. Потому что весь опыт — это боль. Мне тяжело поверить, что в следующий раз будет что-то хорошее. 

Сама себе проблема. Но я стараюсь, я борюсь со своими демонами и страхами, по чуть-чуть впуская новых людей в свою жизнь. Душа боится, разум действует. Не надо только залезать через разбитые окна, входите через дверь.

[wedmax]

Затерянный в стенах

Молодой парень, где-то 21 год, арендовал маленькую квартирку.

Одними летними сумерками арендодатель приходит посмотреть, как там его квартира, стучит - никто не отвечает. Он решил воспользоваться ключом и посмотреть тайком, как там дела идут, всё ли в порядке. Заходит, интерьер ему нравится, везде приятные растения, которые он даже никогда не видел в своей жизни, много кристаллов, по всем стенам по несколько маленьких картин в рамках. Замечает, насколько по королевски парень сделал кровать: Комната сама по себе белая и тёмно синяя кровать выглядит прекрасно, даже балдахин имеется! Как он сам до этого не додумался? Видать парень то смышленный дизайнер судя по всему. Он замечает также множество висюлек над кроватью. Он долго смотрит на синий амулет от сглаза. Вот он собирается уходить, но замечает ещё одну комнату. Она запрета почему-то, и он решает и туда заглянуть, всё равно никто не узнает. Он включает свет и в эту же секунду замечает, что заменили лампочки на какие-то сине-фиолетоые. Но потом его глаза опускаются ниже. Он видит маленький столик, над которым висят множество тканей холодных оттенков. Вообще, по всей комнате развешаны, как лишние шторы, эти ткани, даже пол. Было бы страшно неприятно что-то опрокинуть на пол. Также везде стояли лампы, просто целая куча свеч и странные символы. Он медленно выходит из комнаты. Снова идёт в спальню, чтобы осознать, что за чертовщина там сейчас развешана. Неужели сатанисты в городе за��елись? Т неужели именно в его съёмной квартире?

Резко звонит телефон, отчего мужик даже пугает дёрнулся от неожиданности. - "Здравствуйте! Как вы там, как дела у вас?"

- "Всё хорошо, а вы то как?"

- "Неплохо так то, домой сейчас еду. Кстати, почему вы без стука?"

Прошла длинная как древняя змея тишина...

- "О чём вы?"

- "Ладно, не без стука, но тем не менее, я вам не разрешал входить! " Опять тишина. На секунду ему стало жутко, но он тут же блеснул улыбкой:

- "Ахаха, ну вы даёте, камеру чтоль поставили? Хаха, я же вроде говорил. Придётся вам квартплату повысить на это, хахах"

- " Встаньте с моей кровати, пожалуйста. Посмотрите на синюю штучку над кроватью." Мужик встал, повернулся лениво, улыбнулся и пялился на синий амулет в виде глаза.

- "Отлично. Вы знаете, я больше предпочитаю фиолетовый."

Улыбка постепенно меняется. Когда синяя висюлка стала совсем виноградного цвета, на лице остались лишь глаза. Ошеломленные глаза. - " Не люблю, когда кто-то нарушает личные границы другого и считаю абсолютно верным преподать вам урок. Вы скорее всего уже поняли, кто я. Я вас прокляну как полагается."

Звонок обрывается. Мужик сначала имел ошеломленный и испуганный вид, затем расхохотался и пошёл к выходу. И тут невероятное только начинается. Хозяин квартиры открывает дверь, выходит и замечает, что он вошёл в квартиру. "Но я же... Я ведь только что... Но как можно придти туда, откуда только что вышел??"

Он выходит из двери снова, и снова, и снова, пока не останавливается на пороге. Он стоит, между ним с обеих сторон его квартира. Два коридора. Дверь одна. Два коридора, дверь одна! Он впадает в ужас, настоящую истерику. Затем, опомнившись, звонить этому парню. "Будь он проклят! Чтоб оно всё горело! Чёрт!" Сквозь непонятные глюки в телефоне он набирает номер. "К сожалению, абонент находится вне зоны сети."

Он смотрит на телефон. Нет связи, совсем, ни одной палочки.

- "Господи, что за чертовщина тут творится?!"

Проходит много часов, как мужик пытается выбраться из своей съёмной квартиры. Его всё больше охватывает безумие и паника. Он смотрит на часы. 21:49. Ровно как и 3,5 часа назад. Его лицо и всё его тело обливалось холодным потом. До этого он щипал свою руку, чтобы проснуться, но ничего не выходило. Он видел только один выход из этого кошмара. 22:15. Молодой парень, 21 год, который снимает квартиру у арендодателя пытается добраться до подъезда. На его пути толпа полицейских, что-то расспрашивающих, медиков, соседей. В его маленьких округлых чёрных очках отражались мигалки скорой помощи и полиции. На асфальте лежит накрытое тело.

- "Какой ужас, батюшки, ой-ой-ой-ой..."

Парниша снимает свою черную шляпу и качает головой.

В рапорте было следующее:

"... мужчина средних лет выпал из окна, суицид. Внешне очень напоминает хозяина 201 квартиры, но не совсем. Выпрыгнул он из соседнего окна. Свидетелей не было. Был сначала подозреваемый как убийца парень, 20-ти лет предположительно, но доказательств не имеется. Хозяин соседней квартиры не понимает, как к нему ворвались в дом и зачем выпрыгнули из его окна. Скорее всего обознались."

Через пару дней в ту дверь стучится молодая девушка. Это дочь хозяина квартиры...

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ КОНЦОВКА

он так и бродит по квартире, пытаясь выбраться из неё, но из какой бы двери, щели, окна он не выбрался, он всегда внутри дома и в тоже время его нет нигде. Он бродит между стен, в подпространстве, словно Воланд.

Никто его не нашёл до сих пор.

(Да, это история о том, как человек дал свою квартиру в аренду, и был наказан за лишнюю любопытность. Его заперли в его же квартире, из которой он не может выбраться, потому что, выходя, попадал в ту же квартиру, только уже в другом мире. Он в нигде так сказать, как Воланд. А парниша продолжает там жить. Иногда он слышит глухой крик в стенах. Сначала он думал, что это соседи, а потом вспомнил, чей это голос. Под всякий крик он улыбается.)

[an-anchorite]

В итоге помогли чтение блога и послеработная прогулка. Кажется, дыра затянулась, по крайней мере, пока что утечка больше не ощущается. Погода в СПб вчера была трешовая, конечно - холодно, мокро, ветрено. Дождь зарядил такой, что по асфальту растекались не нашедшие приюта у переполненных луж потоки воды. Нужно было забрать в пункте выдачи заказ, поэтому по пути было время подумать, стоит ли идти на пробежку - меня, конечно, жутко ломало, но решила, что не стоит, всё-таки. И так в последнее время тяжко бегается, а если ещё и в такую погоду себя выгонять из дома без зонта, этак и вовсе желание себе можно отбить. Самое сложное в данном случае - разрешить себе нарушить расписание, поверить в то, что после этой поблажки не забьёшь совсем. Ладно бы только настроение и общая вялость - скорее всего, в процессе взбодрилась бы. И холод не так страшен - во время бега согрелась бы, ещё как. Да даже небольшой дождь не помеха - всё более менее waterproof у меня. Но вот ветер сильный охрененно усложняет всё (иногда буквально сдувает), а уж все вышеперчисленные причины вместе дают такое К-Комбо, что не учитытвать их становится неразумно. И для прогулки погода была не сказать что классная - периодически резко меняющий направление ветер пытался обезоружить несущую зонт руку, выворачивал её, сапоги не выдерживали напора воды, уступали неприятелю свою тёплую и сухую территорию, да ещё холодные капли с зонта иногда устраивали диверсию, десантируясь за широкие голенища. Но это был компромисс - раз уж не пробежка, то хотя бы десятитысячная норма шагов. Поэтому включила сначала гениальный первый альбом Scars On Broadway, а потом дискографию System Of A Down - давно их не слушала, так что успела безумно соскучиться и как следует кайфануть. 

Бодрая прогулка сделала своё дело - где-то в середине отпустило, мне стало восхитительно. Это вот как когда что-то болит сильно, а потом проходит, и своим обычным, так-то, состоянием без боли ты какое-то время прямо-таки наслаждаешься. Вот у меня вчера так же было. Вообще эти мои приступы я про себя начала называть инфантиловой ломкой. Хочется уже быть здоровой, по-хорошему независимой зрелой личностью, но пагубная привычка искать опоры и поддержки в других людях без боя не сдаётся. Для меня добрым предзнаменованием является уже то, что я больше не могу долго и упорно рассказывать о своих “страданиях” - в какой-то момент поднимает голову самоирония, выгибает бровь и вопрошает: “Серьёзно?? Пфф”. После этого как-то глупо начинаешь себя чувствовать, так что продолжать в том же духе уже не хочется. Прогресс!

Дома за ужином стала смотреть третий сезон сериала “Энн” - там как раз две новые серии успели выйти. Я обожаю главную героиню (моя родственная душа!), да и вообще там все такие пусюки, что меня вечно разрывает от нежности и умиления) Хотя эти две серии порвали меня совершенно иначе - слишком уж много боли. Зато проревелась. Видимо, всё-таки шатает меня не просто так, а из-за ПМС. Сначала пару дней over-реакции раздражения, потом подавленность и слезливость, под конец безудержное желание съесть даниссимо и целую шоколадку, с которым не стала (или не смогла) бороться. Компульсии мои меня беспокоят, конечно, но со временем, думаю, я найду способы и силы с ними справиться - в этом деле контрпродуктивно накручивать или гнобить себя (хотя когда эти стратегии продуктивны вообще?). Хм, а почему многих женщин перед месячными вообще так тянет что-нибудь захомячить? *пошла гуглить* “Все дело в том, что в этот период нервная система перенапрягается, и для ее успокоения ей особенно важно получать достаточное количество гормона серотонина. Связано это с работой нейромедиатороной системы: нервные клетки вкусового аппарата, воспринимая сладость или жир, дают сигнал к выработке опиоидов, в том числе и эндорфинов – химических соединений, которые вырабатываются в головном мозге и приносят удовольствие и успокоение. Помимо этого, они на время могут даже уменьшать боль и стресс – не зря для многих женщин еда является самым доступным источником приятных эмоций. Поэтому переедание во время ПМС для многих дам не редкость.” То есть тот факт, что у меня переедания чаще, чем раз в месяц, говорит о том, что моя нервная система перенапрягается чаще? Эх, тяжело быть невротиком :{ Но всё-таки я постепенно отучаюсь от привычки чрезмерно грузиться и сдаваться на милость хандры, а значит, со временем у меня хорошие шансы оставить в прошлом деструктивные способы борьбы со стрессом и не довести себя до депрессии.

Вчерашняя мысль про то, что гипотетический Спаситель спасать будет так, как он(а) считает нужным, а не так, как я, сегодня как-то по-новому зацепила моё внимание. Это ж, получается, надо подчиняться и довольствоваться тем, что дают. А я в покорность не умею, да и, вообще-то, не люблю совсем слушаться кого-то якобы авторитетного (скорее всего, у большинства так, если не у всех). Видимо, я и правда продвинулась на пути от инфантильности к зрелости, потому что сейчас мне гораздо более привлекательным кажется вариант “позаботиться о себе самой, но зато именно так, как мне нужно”. Наверно, для кого-то это совершенно очевиднейшая штука, но для меня (на уровне не идеи, но ощущений) это вполне себе инсайт. Вместо “как-то” и “кто-то” хочется конкретных “вот так” и “вот такой [человек]”. То есть дружить и строить романтические отношения уже тоже не “хоть с кем-то” тянет, а с адекватными и сознательными единомышленниками, которые в основном разделяют те же ценности, имеют схожие интересы, но могут и что-то своё привнести во взаимодействие, чем мне захочется украсить и обогатить собственную картину мира. Вот, например, И. Я не только не жалею о проведённом вместе времени [хотя иногда один из мерзких внутренних голосов пытается унизить меня, намекая, что меня всего-навсего грамотно развели на секс, а я-то, дура, поверила во всю эту его историю - тут я просто говорю себе, что я не могу залезть другому человеку в голову и проверить его искренность, поэтому приходится доверять той версии, которую мне предоставляют, а значит чужая честность - вне моей зоны ответственности, да и вообще, от меня не убыло, потому что моя сексуальность - не исчерпаемый ресурс {и вообще не ресурс}, а сама я не объект, а субъект, даже если из-за неспособности вот так сразу расслабиться была более пассивной, чем обычно], но и благодарна за него, потому что за эти неполные две недели в мою жизнь пришло или вернулось довольно много хорошего и действительно ценного. Он скинул несколько крутых песен (музыка охренеть какое важное место в моей жизни занимает); ещё в одну особенно прекрасную я влюбилась и сама добавила, когда мы слушали его рекомендации; я вспомнила, насколько свободной и счастливой себя чувствую, когда еду на велике (и преодолела страх, накопившийся за 4 года, что не каталась, наполнилась решимостью в следующий сезон брать в аренду и кататься одной, как и раньше); ещё он непроизвольно помог мне полюбить и ввести в рацион фрукты (любит завтракать ими - нарезает всякие яблоки, апельсины, нектарины, бан��ны etc. крупными кусками в тарелку; угощал меня после ночёвок, мне понравилось, теперь теперь беру с собой на работу на полдник - шикарный и полезный перекус получается); ну и накормил меня пару раз вкусным свежеприготовленным ужином - попробовала индейку, расширила, так сказать, гастрономические горизонты)

И вообще у меня сейчас какая-то очередная внутренняя трансформация, очень-очень важная. Поделюсь своими наблюдениями. Когда ты опираешься на себя, всё и все вокруг перестают казаться угрозой твоему равновесию и благополучию (т.е. снижается уровень тревоги). Когда начинаешь с интересом (а не с ожиданиями) смотреть на людей, получается и видеть их по-настоящему, понимать и узнавать гораздо лучше. Это естественно (хотя для меня это навык приобретённый), и в то же время удивительно. Я замечаю, как моя невротическая потребность быть увиденной, принятой, оценённой “по достоинству” слабеет, теряет позиции по мере того, как я учусь локус контроля удерживать внутри, а фокус внимания помещать снаружи (и снова спасибо блогу evo_lutio). Жить теперь не так страшно и больно, как раньше.

And that’s fucking amazing.

[naviletta]

С Днём Победы.

Вчера ходили вечером с мамой погулять и решили пойти в центр на салют. Там было очень много людей и даже больше, чем обычно. Нам нужно было попасть к парку и поэтому пришлось пролезать через весь народ. Кхм... И тут бац и я чуть не упала в обморок от того, что мне стало не хватать воздуха и при этом меня ещё настигла паника из-за такого количества людей. Мама шла рядом и то и дело, что пыталась меня успокоить, а я шла просто как да даже не знаю как. Это состояние было сложно запомнить. В итоге мама взяла меня за руку и начала стремительно быстро выводить меня из толпы. Я резко начала вдыхать воздух и мне стало лучше.

Мама- Чего же ты так?

Я - от количества дебилов. - посмотрев на своих дноклов.

Да. Мы с мамой посмеялись и пошли в парк. Я очень рада, что пробыла в толпе не долго и от этого больш��го количества людей мне не стало хуже.

Потом я сидела в парке и подул ветерок. Мы с мамой начали фоткаться. Сделали очень много фоток и пошли гулять.

Когда подошло время салюта мы снова пошли туда. Но в месте где людей меньше. Это наше секретное. И салют видно и все удобства. Как итог там было тоже много народу. Но не как в самом эпицентре. Уф.

Встав туда мы ждали салют и слушали музыку, смотря на людей. Мама пыталась развеселить меня, но я была в шоке с того, что моя социофобия набирает обороты.

Я засняла салют от начала и до конца для сестры, которая очень их обожает. А потом мы с мамой начали пробираться из этой дружины. Хах. Это был сложно, ведь все резко ломанулись идти. Но мы быстренько обошли некоторых и вышли из центра.

В магазине было людей не меньше и кассы все были забиты. Ну, мы решили пока тщательно повыбирать то, что нам нужно и когда касса стала менее заполненной, то мы уже стояли и ждали своей очереди. Я купила крекеры. Да. Радость.

Затем мы решили встретить сестру с работы и пойти вместе, но она сказала, что там на дороге страшная авария и никого не пускают проезжать. Мы пошли домой сами. Просто ей нужно было идти через парк и сами понимаете, пьяных очень много. Потом на половине пути она позвонила и сказала, что идёт на встречу. И встретившись мы пошли вместе. Так страшно. Люди ехали с салюта и вот авария. Зачем же так лететь? Зачем напиваться? Зачем?

А когда мы подходили к дому, то там шло несколько пацанов, которые сказали нам.

- Добрый вечер, барышни.

Может они и были пьяными и потом даже не вспомнят то, что говорили. Но приятно, Почему-то.

Я открывала дверь домой и наша кошка чуть не выбежала. Она так по нам соскучилась. Я начала отталкивать её от двери, но она не хотела отходить от нас, а когда мы вошли в квартиру, то она мырлыкала и тёрлась об нас. Как же это мило:)

Потом мы поели и немного поболтав, пошли спать.

Это был хороший вечер. Было очень красиво и фотки получились пре��расными. Сами поняли, что были неприятные моменты. Но нет лучше моментов, чем время проведённое с родными❤

Я подумала, что редко описываю здесь свои дни или вообще что-то про себя. Поэтому вот вам небольшой пост о вчерашнем празднике.

Ваша ~ рыбка🐠🐟🐡🐬🦈🐳🐋

И фото Луны.

[yananu]

«Шишка»

Я должна была вести мероприятие в одном ресторане ,но владелец почему-то кричала на всех, и я подумала что не хочу. Поэтому пошла с тобой гулять.

Не помню как,но я оказалась вся в манной ка��е. Так мы шли по универу. В месте, где концентрация людей превышала 50%, все кричали: «Фу,грязная» и тд. Ты развернулся и резко ответил: «Закрой свой рот!». Никто не замолчал, и тогда я подбежала к какой-то девчонке,она прям лезла на меня с кулаками.

P.S. Это не первая моя схватка с девочками.

Я подпрыгнула и заехала с ноги ей по лицу. Удар был как замедленное действие, дада как в матрице. Все это окончательно спровоцировало потасовку и тут уже вся моя банда ,которая неожиданно оказалась рядом,начала со всеми драться. Кипиш резко закончился, потому что вошел кто-то из деканата и я притворилась что не начинала драку, а на меня напали. Поэтому нас с тобой увели во что-то типо комнаты для допроса. Рядом со мной шла женщина из деканата и она взяла мою руку. Мне стало неудобно и я сказала что вся в манке,на что она по доброму ответила: «Ничего страшного».

После всех разбирательств,нас немного наказали, т.к. мы всё-таки участвовали,а не проигнорировали. Какие-то люди в чёрном проводили обоих в комнату,похожую на тюремную столовую. По середине там стояли столики, а в самом начале место раздачи еды. Забавно,что в универе оказалась частная тюрьма для нерадивых студентов.

Меня заставили есть какое-то блюдо с живыми осами, и я их ела. Это было не страшно, похоже на изюм в мюсли. Тем более прошло время, они склеились и умерли в тарелке. Тебе же дали что-то другое,но менее мерзкое. За столом со мной сидели одноклассник с одноклассницей и смотрели сериал. Парень сказал что уже завтра купит машину, чтоб доказать своей девушке небезразличие, а одноклассница сказала что хочет дачу. Они обсуждали это до мелочей. Такого нудного разговора я в жизни не слышала. Это было часть пытки для окружающих? Потом началось самое интересное:парень вкинул фразу,что в машину должна помещаться коляска,я спросила зачем. Оказалось, его девушка беременна,это меня оооочень удивило. На этом наше общение закончилось, и слава Богу. Дальше начался треш. 

Я пошла на улицу чтоб встретиться с каким-то слепым парнем,он все рассказывал про железную шишку,которая может взорваться на огромное расстояние и ее нужно прятать от хулиганов и бандитов. Он каждый день про это нам рассказывал и один раз мы увидели рядом с ним металлическую продол��оватую вещь,я пододвинула ногой к нему чтоб спросить что это, и тут открылась крышка,вылетела ракета и произошёл огромный взрыв.БАМ!

Я бежала изо всех сил и едва успела нагнуться от бомбы,летевшей надо мной. Это была подстава, все рассчитывалось на чьё-то любопытство. Из-за этого было много пострадавших. Я побежала в сторону корпуса чтоб найти свою банду и рассказать ей. Кто-то вызвал полицию и они допрашивали кто и что видел. Никто толком ничего не смог сказать. Тот слепой парень,который больше всех об этом знал,умер. 

Спустя некоторое время все успокоилось,солнце садилось и лучи очень ярко светили в глаза. Один был особенно ярким,как от вспышки и ослеплял меня. Я что-то почувствовала, разбежалась и взлетела. Мои друзья стояли внизу, удивленно смотрели и что-то кричали мне. Потом я спустилась и сказала: «Он выбрал меня». Мои крылья подняли меня вверх и я скрылась в лучах уходящего солнца. 

[e2blogengine]

Глава 3: Процесс отсутствия

Продолжаю публиковать романчик в процессе написания. Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.

Это казалось невозможным, но я заснул, не смотря на безумность ситуации и шум двигающегося контейнера. Это был глубокий, темный и пустынный сон, который бывает при полном физическом изнеможении. Такой, после которого просыпаешься и не знаешь — прошел час или десять часов.

Акс разбудил меня и сказал что-то, я не расслышал в полусне. Шум был уже другим и продолжал изменяться. Когда я окончательно пришел в себя, то понял — контейнер замедляется. В окне почти ничего не изменилось, такая же бесконечная плоскость, но почти на самом горизонте появилась чуть заметная темная полоска.

— Еще минуты три, — сказал Акс.

Похоже, все его вещи были аккуратно разложены по рюкзакам. Карманы комбинезона были набиты и смешно торчали во все стороны. Интересно, что у него там кроме еды. Оружие? Электроника? Фантастические устройства?

Перед тем, как я заснул, мы еще долго разговаривали. Знания множества деталей об этом мире никак не помогали мне ответить на вопрос «как попасть домой?». Моя Земля не подключена к Центрифуге и вообще не является частью цивилизации в широком смысле этого слова. Единственная зацепка — это Марсель, предполагаемый механик, занимающийся подключением новых миров к сети. Если эта теория верна, то нужно найти место, где он работает. Там, возможно, смогут мне помочь.

Но я понятия не имел, чего ожидать от других миров. Через каких-то двадцать минут я окажусь, о господи, в параллельном мире. Там все будет как на Земле, но с порталами вместо банкоматов? Или там живут монстры, не похожие на людей? Последнее менее вероятно, потому что пока я встретил двух представителей других миров, и оба были вполне себе обычными людьми. К тому же, говорили по-русски без какого-либо заметного акцента.

— Акс, ты можешь помочь мне?

Мне стоило сфокусировать все свое внимание на текущей ситуации и на реакции моего собеседника, но беспорядочный мозг, будучи типичной пьяной макакой, прыгал с мысли на мысль. Я думал про свою любимую научную фантастику: в книгах и фильмах про другие планеты или миры проблема языка решалась легко — они либо просто игнорировалась, и все существа говорили по-английски, или у всех была какая-то отмазка вроде вавилонской рыбки из «Автостопом по Галактике». В моей галлюцинации никакой рыбки, переводящей любые звуки на нужный язык, не было, так что оба «чужих» говорили по-русски.

Возможно, русский язык — это язык международного общения Вселенной? Не самый очевидный вариант. Возможно, оба пришельца просто из тех же областей параллельного мира?

Пожалуй, другие миры не сильно отличаются от моего.

Акс, кажется, понимал, как мне страшно, но помогать не хотел или не мог. У него был свой план, и после «приземления» мы должны были разбежаться, в прямом смысле, в разные стороны.

Темная полоска на горизонте была уже достаточно близка, чтобы понять: это громадная черная яма, такой же бесконечной ширины, как и наш контейнер.

— Очень важно успеть выпрыгнуть в первые девять секунд, Адам, очень важно. Иначе конец. Девять секунд. Девять.

Я внимательно слушал и кивал.

— Окно, — он кивнул в сторону дыры, — это зацепка для крана, который двигает контейнер. Когда контейнер войдет в шлюз, он будет опускаться девять секунд. Снаружи будет темно, и нам нужно выпрыгнуть в эту темноту. Долго объяснять, но таким образом мы попадем прямо на материк, в район порта. Другого шанса нет.

Вообще-то, это хороший момент для того, чтобы закончить галлюцинацию. От нового страха вернулась надежда на то, что это все неправда. Будет эффектно, правда? Выпрыгнуть в темноту и очнуться в своей квартире…

— … внутренности, и вообще, все снаружи оказалось, так что лучше заранее, чтобы не рис��овать. Понятно?

— Прости, я отвлекся. Мне страшно, Акс. Я не понимаю…

— Послушай, времени почти не осталось. Постарайся запомнить, что я говорю, а снаружи уже делай что хочешь, можешь бояться, плакать, это уже не мои проблемы. Я прыгну первым, ты прыгай сразу за мной, не жди ни секунды. Если не выпрыгнуть в течение первых девяти секунд после темноты, то в это отверстие, — он снова кивнул в сторону дыры, уже с раздражением, как будто объясняет очевидные вещи идиоту, — в это отверстие войдет крюк крана и заполнит тут все пространство чтобы крепко взяться за контейнер. Останешься тут — и тебя расплющит. Всего к чертям расплющит. Понял?

— Понял.

Простота и опасность немного освежили меня. Где-то в глубине гулко билось сердце, я смотрел на единственную каплю пота на лбу Акса. Она совсем не двигалась. Почему?.. Почему она не двигается… Капля…

— Снаружи будет скорее всего какая-нибудь дикость: лес или поле. Сразу беги в укрытие, желательно куда-нибудь под густое дерево или куст. Спрячься там и удостоверься, что никто не преследует тебя. Это маловероятно, но… бывает. Сейчас все стало проще, но еще недавно таких, как мы отслеживали и наказывали.

Это были плохие новости, но я их воспринял просто как сухую информацию, не относящуюся к своей реальности. Как новости про войну.

— А дальше? Что мне делать дальше? У меня даже денег с собой нет…

Я тут же понял, что сказал ерунду: даже если бы у меня были деньги, то какой от них толк в параллельном мире? С другой стороны, если на них написано что-то по-русски…

— Что за тенек?.. Не важно, нет времени. Дальше ищи город, он всегда неподалеку. А там действуй как мы обсуждали до этого.

За окном темная яма занимала уже половину всей плоскости и продолжала быстро приближаться. Гул контейнера ушел в гулкий бас, казалось, что заложило уши.

Мы сели по обе стороны от окна, спиной к стене. Акс смотрел вперед, в глубь темноты, а я смотрел на него. Идеально подготовленный к любым ситуациям, в педантично собранном комбинезоне и с рюкзаками, он стал для меня образом профессионального путешественника Центрифуги, серьезным и ответственным. После всех этих бесед я так и не выяснил ничего о нем самом. Каков его мир? Есть ли у него семья? Типично ли это для его народа — путешествовать тут?

Оставалось совсем немного. Любопытство — вот чувство, которое нужно питать и сохранять всеми силами. Только оно способно противостоять страху. Я не был уверен, что это странное желание прыгнуть в тьму питается именно любопытством, но решил не думать о таких сложных вещах.

Реальный мир намного проще: 9 секунд или смерть.

— Не двигайся, пока я не встану.

Двигаться было сложно — контейнер замедлялся, и инерция прижимала тело к стене. Акс начал ритмично дышать, я стал повторять за ним. Сначала давление напоминало детские горки, но с каждой секундой оно усиливалось, так, что вскоре стало мутнеть в глазах. Пилоты истребителей и космонавты… двигают… ощущают такие… такое… Глаза.

Стало отпускать. Я вспомнил, что у пилотов истребителей от частых посадок на авианосцы со временем отслаивается какая-то часть глаза. Страшно.

Акс встал перед окном, упираясь одной рукой и ногой о край стены. На меня он даже не посмотрел. Наклонил голову на плечо, второй рукой закрыл второе ухо. Издалека стал приближаться страшный, отвратительный скрежет, как будто вселенское зло писало огромным мелом по огромной доске. Я засунул пальцы в уши, там было мерзко и липко.

Скрежет усиливался еще несколько мгновений, потом резко прекратился и все заполнилось густой тишиной. Акс сделал шаг назад, сказал «сейчас!» и прыгнул в черное окно.

Я вскочил. В окне ничего не было. Та же тьма.

«Иду», подумал я.

И прыгнул.

Морозный воздух нерасторопно прошелся по лицу. Это было приятно и неожиданно, наверное. Глаза постепенно привыкали к темноте, вокруг меня проглядывался и выходил из тумана лес. Поднимаясь с колен, я оперся руками в острый снег. Кажется, я все детство провел с руками в снегу.

Кроме деревьев, снега и звездного неба ничего видно не было, но окружающий мир не был похож на другую планету. Это обычный, зимний лес. Тайга? Лапландия?

Снег был неглубоким, и я без труда осмотрелся. Где-то неподалеку должен быть город, но ничего, указывающее на цивилизацию, не проступало из тьмы. Ни света, ни звуков. Полярная звезда должна указывать на север, подумал я, но сразу понял, что север мне ничего не даст. Как и юг. В южном полушарии полярная звезда укажет… или ее там не видно?

В небе не нашлось знакомых форм. Никакого ковша, никакого креста.

И никакой луны.

Лес сгущался равномерно во все стороны, и горизонт был уныло-черным, поэтому я просто начал двигаться куда-то, стараясь не сбиваться с ровной линии. Мороз стал заметнее, наверное, я просто остыл после страшного прыжка в неизвестность, но теперь постепенно разогревал кровь ускоренным шаганием в тьму. По ощущениям было градусов пять ниже нуля, и долго продержаться я не смогу.

Через минут двадцать резкий порыв теплого ветра ворвался в до этого совершенно спокойный и безветренный лес. Как будто кто-то выстрелил из огромной тепловой пушки. Если бы такие ветра повторялись достаточно часто, то снега в лесу давно бы не осталось. Поток улетел так же быстро, я замер и повернул голову направо: где-то вдали у горизонта мерцал оранжевый огонек.

Еще минут через пятнадцать я был совсем рядом с источником света. Это должен быть обещанный город, но новых огней не появлялось, а этот, оранжевый шарик, дрожал как костер. Сквозь легкий хруст снега я уловил человеческое бормотание.

С таким же ощущением как в контейнере, когда я прятался в темноте чтобы подойти поближе к незнакомцу, я медленно двигался от дерева к дереву, стараясь скользить по снегу и не шуметь. Две или три крупные фигуры сидели вокруг костра, а их тени плавали по белой поверхности леса.

Сильно ближе подходить я боялся. Лица и руки пугали, а сами люди были крупнее обычного. Похожие на лесников в клетчатых рубашках, бородатые и сур��вые, они что-то энергично обсуждали, но я не мог разобрать ни слова. Это единственные признаки жизни, которые я смог найти, но подойти к ним, показать себя казалось самой плохой идеей на свете. Их медленные движения, тон бормотания и даже позы отталкивали, были жуткими и вызывающими отвращение.

Я просто стоял за деревом и смотрел на них, как какой-то испуганный, но любопытный зверь.

Разговор напоминал дружеские алкогольные посиделки. В какой-то момент ровное бормотание превратилось в звонкое бурчание, громкость нарастала, и вдруг один из гигантов выплюнул яркий и темный смешок из самых глубин живота. “Хха!” – и – клянусь! – бороды его собеседников натянулись от ветра, костер чуть не погас, и в лес улетел заметный теплый поток воздуха, жаркий шар.

Я сжался, наблюдая, как все захохотали в ответ, но уже не так глубоко. Не было сомнений, что каждый из них способен выплюнуть из себя ветер.

Минуту назад они казались мне жуткими. Теперь они кажутся мне монстрами. Пару мгновений я успел наблюдать за подступающей паникой, и почти сразу же потерял контроль. Сердце с заметной болью билось об стенки груди, ноги хотели ��ежать, бежать несколько дней, без остановки. Холодный воздух стал обжигающе горячим, я стал делать короткие, острые вдохи и выходы, и на пятый или шестой раз выдохнул так сильно, что казалось легкие сжались в маленький шарик. Я замер. Все замерло и стало… понятным и простым.

Я просто стал двигаться вперед. Не потому что хотел или не хотел, не потому что так нужно или полезно. Просто был процессом движения. Я осознавал движение, но только потому, что все вокруг двигалось назад. Возможно, я не был процессом движения, а был процессом наблюдения за движением всего остального. Но на самом деле это не играет никакой роли. Нет никакой разницы.

Я чувствовал, как прохожу сквозь частички воды в воздухе. Сквозь бороды странных существ. Сквозь кору деревьев и сухие ветки. Сквозь снег, и мороз, и небо, и страх, и смех, и пустоту. И растворяюсь в ней.

И просто перестаю быть процессом движения, и становлюсь процессом отсутствия. Любопытно — как я попал сюда? Из всех мест в бесконечном времени, я ощущал себя именно этой частью Вселенной.

Сидящие у костра резко вскочили и повернулись в мою сторону. Костер снова почти погас, одежда и бороды были плотно натянуты назад, а за их спинами ветер убегал в глубину леса, наклоняя ветки и поднимая снег с земли. Лес передо мной растаял, и от моих ног на десятки метров вперед вместо снега чернела влажная полоса земли и травы.

Я снова вернулся к панике и страху.

Бежать.

Казалось, что я бегу как спортсмен, как профессиональный бегун по снегу. Сзади слышались крики, но звуки не приближались, как будто преследователи поддерживали идеально ровное расстояние.

Убегать от людей оказалось очень легко, даже легче, чем от контейнера. Нужно просто ставить одну ногу вперед, а потом не забыть поставить другую ногу вперед.

Темный горизонт оказался сплошной темной стеной, и лес просто закончился в какой-то момент. Повернув направо, я побежал вдоль стены. Теперь крики приближались, и если стена не закончится, то меня точно настигнут.

Еще минута. В груди уже совсем плохо. Кого я обманываю, я не профессиональный бегун по снегу. Кроме криков теперь слышен хруст снега. Похоже, это не просто нетипично крупные люди, это настоящие гиганты, многотонные монстры. Поэтому мне удалось не привлекать внимания, наблюдая за их костровыми посиделками: я был маленьким, а они были дальше, чем я думал.

Стена не заканчивалась, но боковым зрением я заметил промелькнувшую неровность слева. Я затормозил, чуть не врезавшись в дерево, вернулся и увидел дверь. Простую железную дверь, в два-три раза выше моей головы, с красивой деревянной ручкой.

Я ме��ленно открыл дверь, вышел в небольшую металлическую комнату, освещенную мерзкими голубыми лампами, закрыл за собой дверь и перестал слышать что-то, кроме своего судорожного дыхания.

С другой стороны была еще одна дверь, чуть поменьше, и рядом с каждым из углов двери стояла цифра 6. Два шага вперед – ноги трясутся после неожиданной остановки. Замерзшая рука нажала на ручку, дверь снова оказалось незапертой. Приоткрыв ее, я выглянул наружу. Приятный теплый воздух, шум каких-то аппаратов… смех? Нормальный, не жуткий смех. Здесь, внутри, в металлической коробке все было максимально не таким нормальным, не таким… не жутким, как там. Снаружи была явь, а тут – кошмарный сон больного человека.

Я вышел и закрыл за собой дверь. По тротуару шли люди, кто-то разговаривал по телефону, два парня тащили какой-то тяжелый ящик, две машины стояли на перекрестке и ждали светофора. Где-то рядом кто-то громко отрыгнул.

Источник: Блог Рахима Давлеткалиева - Глава 3: Процесс отсутствия. Опубликовано с помощью IFTTT.

[i-happy2020]

New Post has been published on Сказка Каждому!

New Post has been published on https://myhappy2020.ru/?p=25298

#Сказка #Happy2020 #ДедМороз #Поздравления #Видеообращение

Тверская, 8. Рассказ Татьяны Устиновой

А вас испугали танки на Тверской в августе 91-го?

Россия 90-х – из окон книжного магазина «Москва»

Версия для печати

Татьяна Устиноваписательница, сценарист, телеведущая

Содержание:

История государства российского

Ничего нет и все можно

Привычное и постоянное всегда поддерживает

Вы на себя такую ответственность берете…

Страшнее танков и революций

(function(w, n) w[n] = w[n] )(window, 'adfoxAsyncParamsAdaptive');

Как вести себя в непонятные времена, когда все резко меняется, и неизвестно, что будет дальше? Придерживаться привычного? Или затевать новое? Стратегии выживания, которые помогли в 90-е и помогут в сегодняшний кризис, хорошо описаны в рассказе Татьяны Устиновой «Тверская, 8». Наверное, поэтому его недавно переиздали в новом сборнике. Предлагаем отрывок из рассказа.

— Девчонки, танки!..

— Какие танки, что ты врешь!

— Да говорю тебе, танки на улице Горького! Прямо у нас под окнами! Не веришь, выйди и глянь сама!

Вмиг всех, кто курил на лестнице, где всегда почему-то был сквозняк, будто сдуло этим самым сквозняком, только каблуки зацокали по истертым ступеням.

Что такое? Неужели все-таки… Нет, про это и думать как-то страшно. Но не��жели все-таки… переворот? Это значит… что? Это значит — гражданская война, что ли?! Вот тут, у нас, в Москве танки?!

Первой по лестнице скатилась товаровед Нина Иванушкина, навалилась на дверь, дергая кольцо кодового замка, который всегда почему-то заедало, и выскочила в торговый зал. Электричество горело тускло, и в помещении оказалось сумрачно, несмотря на то, что лето и середина дня. Непривычная для книжного магазина тишина была только внутри, а снаружи, наоборот, доносился странный гул, как будто поезд метро, набирая скорость, мчался на станцию «Пушкинская» не под землей, а прямо по улице!

— Ну что там?

Нина оглянулась. Желтая канцелярская дверь с кодовым замком, ведущая в святая святых магазина, в подсобные и складские помещения, — а там материальные ценности, между прочим! — была распахнута настежь. Елена Семеновна, Клара Францевна, Лиза, Ирина Федоровна из бухгалтерии, выскочившие следом за ней, толпились на пятачке между прилавками, вытягивали шеи, как гусыни.

Марины среди них не было. Нина оглянулась еще раз, чтобы удостовериться. Удостоверилась, что нет, и стала смотреть на улицу.

Покупатели тоже вытягивали шеи и медленно, как в кино, закрывали книги, которые листали, клали их на прилавки и шли к окнам. За полукруглыми окнами-витринами прямо по самой середине улицы, переименованной опять в Тверскую в прошлом году, деловито, страшно и шустро ползли танки.

— Господи Иисусе, — пробормотала за спиной у Нины старенькая Клара Францевна, — это что же такое будет, а? Война, что ли!

— Какая война, типун вам на язык!

— А у меня мальчишка один дома, как бы его не понесло куда-нибудь. Надо ехать. Девочки, как вы думаете, поезда еще ходят?

— Какие поезда?..

— Метро, какие же еще!

— Да туда сейчас и не пройдешь небось, к метро-то! Я с утра шла, там вовсю митинговали, а сейчас, наверное…

— Он ведь у меня такой, он ведь родину пойдет защищать! Нет, мне надо ехать, прямо сейчас.

— От кого защищать-то?

— Что?

— От кого родину защищать? Тут поди разберись, где свои, где чужие, от кого защищать, а кого…

(function(w, n) w[n] = w[n] )(window, 'adfoxAsyncParamsAdaptive');

(function(w, n) []; w[n].push([ ownerId: 210179, containerId: 'adfox_153744440355965888', params: pp: 'h', ps: 'bjcw', p2: 'fkpt', puid1: '7', puid2: '', puid3: '', puid4: '0', puid5: '', puid6: '', puid7: '', puid8: '', puid9: '2' , ['desktop'], tabletWidth: 768, phoneWidth: 320, isAutoReloads: false ]); )(window, 'adfoxAsyncParamsAdaptive');

История государства российского

— Что тут происходит?

Нина оглянулась и увидела директрису. Она стояла в некотором отдалении, и вид у нее был не слишком приветливый.

— Марина! Марина Николавна, танки!

— Я вижу. Почему дверь в подсобное помещение открыта, девушки? Танки танками, а материальные ценности никто не отменял. Во время инвентаризации недосчитаемся чего-нибудь, скажем — недоглядели, потому что на танки любовались?!.

Ирина Федоровна из бухгалтерии пожала плечами и с мстительным видом захлопнула желтую канцелярскую дверь.

Марина, назначенная директором без году неделя, никому не нравилась и всех раздражала.

— Марина Николаевна, как вы думаете, война будет?

Тут повернулись все разом — и сотрудники, и покупатели — и уставились ей в лицо, как будто она знала нечто такое, чего не знает никто, и немедленно должна произнести речь.

— Никакой войны не будет, — отчеканила Марина как ни в чем не бывало. — Ситуация в стране сложная, все об этом знают. Очевидно, танки вызвали, чтобы поддерживать порядок.

— А на Пушкинской сегодня с утра митинговали, не пройти было, — жалобно шмыгнув носом, сказала та самая сотрудница, у которой мальчишка был один дома. — А сейчас… что же? А если стрелять начнут?

— Не начнут, — так же уверенно сказала Марина, которая понятия не имела, начнут танки стрелять или нет.

— Марина Николавна, можно мне домой, а? У меня сын…

— Ни за что не отпустит, — шепнула Ирина Федоровна из бухгалтерии Нине Иванушкиной. — Что ей там какой-то сын! Ей главное план выполнить!.. Хоть тут революция, хоть боевые действия, хоть дети плачут!..

— Езжайте, — громко сказала директриса. — Всех остальных прошу не паниковать и не пугать наших покупателей. Что вам показать? — внезапно изменив тон, обратилась она к тишайшему старичку в длинном летнем пальто. Старичок давно порывался о чем-то спросить продавца и как будто не решался.

— «Историю государства Российского» Карамзина. У вас есть, деточка?

«Деточка» Марина уверенной рукой взяла старика под локоток и повлекла к дальнему прилавку.

— Все меняется, — бормотал себе под нос старичок, — все меняется, и только люди во все времена остаются одинаковыми! Люди, их стремления и амбиции. Вы не находите, деточка?

— Да-да, — рассеянно подтвердила Марина, прислушиваясь к гулу за окнами. Чего-чего, а танков никто не ожидал. Может, и впрямь нужно спасаться? Рас��ускать сотрудников, бежать по домам?.. Забаррикадировать окна и двери сваленными в кучу стульями и столами?.. Забить витрины фанерными щитами, как в войну? И самое главное — что дальше? Как узнать?

Ничего нет и все можно

Все получилось слишком быстро — Горбачев улетел в Форос, газеты писали нечто невразумительное, но тревожное, и с каждым днем это тревожное все нарастало, и каждый день казалось, что «вот-вот начнется», а что именно начнется, никто не знал.

В воздухе, как будто перегретом истерическими выкриками газетных и телевизионных журналистов, носилось предчувствие чего-то страшного, непоправимого, но тем не менее необходимого, без чего дальнейшая жизнь уж точно невозможна.

Так жить нельзя, повторяли все, а как можно и должно — никто не знал.

В магазинах не было еды.

На заправках висели объявления «Бензина нет совсем», потому что растерянные мужики, просительно нагибаясь к окошечкам и услыхав, что «бензина нет», неизменно спрашивали: «Совсем?!»

В программе «Время» объявили, что в Московской области хлеба осталось на три дня, а в Ленинградской на два.

Повсюду были угрюмые лица, горящие глаза, и все говорили — не только на кухнях и на работе, но и на митингах — только об одном: что дальше? Никто не знал. Голод? Революция? Гражданская война?

Митинги в последнее время стали таким же привычным и обыденным делом, как и очереди. Только на митинги бегали с гораздо большим энтузиазмом и рвением. Они проходили повсюду: на площадях, возле станций метро, в скверах и парках. Впрочем, очереди тоже напоминали митинги. Там волновались, шумели, выкрикивали лозунги, один нелепее другого. Деньги и в карманах, и в бюджете таяли, как сахар в чашке с чаем.

Книжный магазин «Москва», смотревший огромными окнами-витринами на улицу Горького, казался осколком «старого мира» — там все так же светили лампы дневного света, казавшиеся когда-то последним достижением дизайна, все так же поблескивали полированные темные прилавки, все так же было набрано золотыми буквами «Общественно-политический отдел», все так же пахло книжной пылью и слежавшейся бумагой.

Читателей, правда, стало маловато. Время такое, не до книг. Впрочем, и книг-то никаких не было. То, что читали раньше, во времена застоя, казалось до невозможности глупым и каким-то «нежизненным», и было даже стыдно немного, что еще недавно пьеса про то, как на заводе де��ят премиальные, считалась верхом фрондерства и гражданского мужества.

Коричневый томик Булгакова, тиснутый в Минске на заре перестройки, разлетелся за считаные часы. В томике было всего два произведения — «Мастер и Маргарита» и «Белая гвардия», — и ошалевшие от счастья читатели хватали книгу, как хлеб.

И, как в очереди за хлебом, пришлось установить порядок, давали по одной в руки. И все равно торговали только полдня, и книги кончились.

В издательствах не понимали, что происходит. Вроде бы все нынче должны работать «по-новому», но что это значит? Печатать и продавать то, что на самом деле нужно и интересно народу, и это вовсе не книги пролетарского писателя Горького на языке братского болгарского народа?! Но поверить в то, что на самом деле можно все, до конца еще никто не мог.

Что, и Довлатова можно?! И Веничку Ерофеева?! А Шаламова?! Шаламова-то уж наверняка нельзя!.. И Аксенова нельзя, он в Биаррице живет!

Самое ужасное, что и спросить-то было не у кого!.. Идеологический отдел КПСС находился в коме, а сама идеология вроде как умерла совсем…

«Иностранка» попробовала напечатать Борхеса отдельной книжечкой, на сером газетном срыве, и прошло!.. Ну, тогда — господи, твоя воля, — Кастанеду, и тоже прошло!.. Тут выяснилось, что иностранцев нужно переводить, многих заново, ибо права на переводы принадлежат государству, а государство в одночасье стало ни при чем, и дело застопорилось.

Издательство «Новости», состоявшее при АПН, зажмурившись и гикнув «была — не была!» — выпустило Дика Френсиса, который раньше выходил только в правильно подобранных сборниках — сто пятьдесят страниц детектива румынского, сто пятьдесят страниц детектива польского, а в середине семьдесят про жокеев, лошадей, загородные дома и пятичасовой чай.

Притихнув и заложив уши, издатели долго ждали разгона, и когда его не последовало, расхрабрились и бабахнули Т��ма Клэнси с его историями о бравых ребятах — церэушниках и их победах над коммунистическими режимами то ли Лаоса, то ли Вьетнама.

Тома Клэнси раскупили моментально, но продолжать в том же духе не получалось, потому что полиграфкомбинаты и типографии стояли — не было бумаги, краски, картона, и то, что вчера стоило сто рублей, сегодня продавалось уже за пятьсот, а завтра даже за тысячу!..

Книг почти не было, а те, что были, издатели норовили продать перекупщикам, лишь бы быстрее, лишь бы деньги не сожрала инфляция, какие уж тут книжные магазины!..

Всех колотило как в лихорадке, и только в книжном магазине «Москва» все так же горели лампы, сиял золотыми буквами «Общественно-политический отдел», и даже пятно на потолке казалось родным и привычным свидетельством прошлой «нормальной» жизни.

Привычное и постоянное всегда поддерживает

А магазин между тем тоже лихорадило, да еще как!..

Новая директриса, назначенная без году неделя, никому не нравилась — слишком молода, слишком требовательна, фамильярностей не терпит, не подступишься к ней!.. И хочет невозможного — чтобы план выполнялся, да еще в срок, а какой тут план, когда того и гляди все рухнет, покатится и не остановишь?! Деньги все считает — на западный манер, должно быть, — и понимать не хочет, что люди к этому непривычные, что все должно идти как заведено, что бухгалтер на любом предприятии если не первый человек, то уж точно второй, от него ох как много зависит!..

— Надо уходить, — внушали друг другу в курилке на лестнице «девочки» от двадцати пяти до пятидесяти восьми лет и со страху курили короткими нервными затяжками.

Только вот куда уходить-то?! Все рушится, рушится, да и работали здесь, в магазине «Москва», годами и десятилетиями и до тонкостей знали тот книжный мир, который был «до», и даже представить себе страшно, каким он будет «после»!..

И вот сегодня танки пошли мимо их магазина, и неизвестно, пускают ли еще в метро, и телевизор, кажется, больше не работает, а это может означать только одно — все, конец света! А директриса первым делом, конечно же, про материальные ценности вспомнила, и сама за чудным покупателем, не вовремя возжелавшим «Историю государства…», зачем-то взялась ухаживать, как будто ничего такого не происходит!..

— Света, — сказала директриса твердокаменным голосом, подводя старичка к прилавку, — Карамзин у нас точно должен быть. Покажите, пожалуйста.

Большеглазая, хрупкая и бледная Света как будто молилась, стиснув на груди худенькие ладошки. Когда подошла директриса, она, сделав над собой видимое усилие, оторвалась от танков за окном и прошептала с ужасом:

— Что будет? Что же это будет, Марина Николаевна?

— Все обойдется, — громко и уверенно сказала Марина. — Карамзина дайте, пожалуйста.

— Ка… Карамзина? — запнувшись, переспросила Света, словно первый раз в жизни услыхав такую диковинную фамилию. — Марина Николаевна, но… танки же!

— Танки — это не наше дело, — отрезала Марина. — По крайней мере, пока мы еще на работе. Наше дело как раз Карамзин. Света, вы меня слышите?

Новая директриса практически с первого дня запомнила всех многочисленных сотрудников по именам, даже грузчиков, даже уборщиц!.. Как ей это удалось, так и осталось загадкой. Старенькая и душевная Татьяна Викентьевна, чье место заняла молодая и твердокаменная Марина, все время путалась, хотя проработала в магазине без малого двадцать пять лет!..

— Карамзин, — повторила Света, как зомби. — Поняла.

И с тоской оглядела полки, словно не в силах вспомнить, где именно стоит этот самый неизвестно кому понадобившийся Карамзин.

— Да, деточка, — прошелестел старичок, обращаясь к Марине, — нелегко, нелегко, а что поделаешь? Никогда история государства Российского не была простой и приятной, и это надо понимать. Но ничего, ничего, и на этот раз обойдется, я уверен!

Марина, которая почти не слушала, бегло ему улыбнулась.

— Я вот с шестьдесят первого года живу здесь, и книжный этот, можно сказать, мой родной, и дети мои тут выросли, и буквари здесь покупали, и учебники, и по подписке Достоевского получали, все, все было!..

— Вы живете в этом доме?

— Да, деточка, я же и говорю! Жена давно умерла, дети… дети что же? У них свои дети уже взрослые, забот полно, не до стариков, и это понятно!

— Вот, — с тоской сказала продавщица и плюхнула на прилавок толстый томище. — Вот Карамзин! Марина Николаевна, что с нами будет, а?..

Марина оглянулась на сотрудников, которые так и не разошлись, только придвинулись ближе к окнам, за которыми все ползли и ползли танки, на немногочисленных покупателей и сказала очень решительно, на весь отдел:

— Магазин будет работать, как обычно. Ничего ужасного не происходит, по крайней мере здесь, у нас. Всеобщая мобилизация пока не объявлена, насколько я знаю. — Она еще раз окинула взглядом отдел и добавила погромче: — Но от окон все же лучше отойти!

Сотрудники, как перепуганные мыши, проворно побежали по своим местам, а старичок, листавший Карамзина, аккуратно закрыл книгу и проговорил тихонько:

— Шуйский являлся одним истинно великодушным в мятежной столице…

Марина посмотрела вопросительно. Она думала, что нужно бы собрание быстренько провести и всех, у кого дети, отпустить по домам, а тех, кто паникует, успокоить или, наоборот, приструнить.

— Что вы сказали?

— А это как раз вот… из Карамзина. Вам ведь, пожалуй, потруднее, чем нам, деточка. Вы за людей отвечаете и за книжный! Наш любимый книжный… — любовным взглядом он обвел глазами полки, застеснялся, вытащил огромный ��елоснежный носовой платок и деликатно высморкался.

— Вы Карамзина будете брать? — спросила Света. — Тогда в кассу…

— Нет, нет, — спохватился старичок, — благодарю вас! Конечно, у меня есть «История государства Российского», и даже в разных изданиях!.. Вы… простите великодушно, я ведь просто так зашел. Привычное и постоянное всегда поддерживает, во всех жизненных коллизиях, а нынче без поддержки трудно.

((__lxGc__=window.__lxGc__||'s':,'b':0)['s']['_218347']=__lxGc__['s']['_218347']||'b':)['b']['_662767']='i':__lxGc__.b++;

((__lxGc__=window.__lxGc__||'s':,'b':0)['s']['_218347']=__lxGc__['s']['_218347']||'b':)['b']['_662761']='i':__lxGc__.b++;

Вы на себя такую ответственность берете…

Под вечер стало еще… труднее.

Нина и Лиза из отдела политической литературы бегали на Пушкинскую, на площади шел митинг, волновалась многотысячная толпа, шумела угрожающе, и до «Известий» было не добраться, а именно там, в окнах, вывешивали самые свежие новости и можно было узнать, что происходит.

Танки стояли под окнами магазина, на броне сидели растерянные и в то же время любопытные мальчишки-танкисты, болтали ногами, и было непонятно, надо ли их бояться.

На собрании Марина объявила, что магазин не закроется.

Ирина Федоровна, главный бухгалтер, фыркнула и повела плечом, и следом за ней фыркнули и повели плечами все остальные сотрудницы бухгалтерии.

— А зачем это нужно? — громко спросила Ирина Федоровна. — Чтобы нас тут всех танками передавили?

Марина помолчала. Противостояние с бухгалтерией началось с первого дня ее работы в магазине и нынче только обострилось.

— Если мы сами не будем под танки кидаться, — сказала она неторопливо, — никто нас не передавит.

Впрочем, она все понимала. Такой уж понятливой уродилась.

Людям трудно принимать и понимать новое, каким бы оно ни было, особенно в этой стране, где с молоком матери всасывалось сознание того, что все перемены к худшему. Иначе и быть не может!..

Если денежная реформа, значит, все останутся нищими.

Если новая конституция, значит, отнимут все права.

Если новый уголовный кодекс, значит, опять начнут сажать.

Марина прекрасно помнила, как ее ленинградская бабушка, собирая отца-военного в очередную командировку, все приговаривала: «Ничего, Коленька, ничего, лишь бы не война!»

Войны боялись больше всего даже те, кто, как Марина, родился спустя десятилетия после ее окончания. По сравнению с войной все несчастья, все неудобства, вся подлость жизни казались сущей ерундой.

И вот танки за окнами. Это что ж такое? Все-таки война?!

Вирус истерии, носившийся в воздухе, отравлял всех — и бухгалтерию тоже! Все сопротивлялись неизвестно чему, просто потому, что сопротивлялись, всем казалось, что задуманные новым директором перемены — к худшему, что нужно спасаться самим и спасать старое и понятное, а не заводить ничего нового.

А Марина как раз собиралась «заводить»!..

(function(w, n) []; w[n].push( ownerId: 210179, containerId: 'adfox_15480704160145380', params: pp: 'egg', ps: 'bjcw', p2: 'fkpt', insertAfter: 'undefined', insertPosition: '0', stick: true, stickTo: 'bottom-right', stickyColorScheme: 'light', puid1: '7', puid2: '', puid3: '', puid4: '0', puid5: '', puid6: '', puid7: '', puid8: '', puid9: '2' ); )(window, 'adfoxAsyncParams');

— Мы будем работать, — твердо сказала Марина, — по крайней мере, пока есть такая возможность.

— А вы уверены, что такая возможность есть, Марина Николаевна? — язвительно спросила бухгалтерша, и все ее сотрудницы тут же скроили язвительные мины.

Марине, которая все замечала, стало смешно.

— Уверена.

Ни в чем она не была уверена, но знала совершенно точно — тот, кто стоит «у руля», не может быть растерянным и подавленным. Руль есть руль, это Марина усвоила еще со студенческих времен, когда лихо гоняла на «Яве». Мотоцикл у нее был старенький, заслуженный, и она его очень любила. Он научил ее простым правилам: всегда держаться за руль, всегда смотреть не только вперед, но и под колеса, никогда не снижать скорость — двухколесная машина держит равновесие только на скорости! — и сворачивать от препятствий куда угодно, только не на встречную полосу.

Выедешь на встречную, погибнешь. Собьют. А на своей мы еще посмотрим.

В данный момент Марина была на «своей полосе» — в своем магазине, среди своих сотрудников, среди своих книг!

Только беда в том, что здесь ее не считают своей!.. Она пришла извне, из всесильной «Москниги», она была просто «чиновник», а это слово было ненавистным всегда, еще со времен Николая Михайловича Карамзина!..

— Вот вы, Марина Николаевна, на себя такую ответственность берете, — продолжала боевая Ирина Федоровна, — магазин не закрываете, а у нас наличность, между прочим!.. Что будет, если инкассация не приедет? Выручку в сейфе оставим?

— А велика ли выручка? — осведомилась Марина.

Ирина Федоровна немного увяла.

— Да какая бы она ни была, есть правила…

— Сколько?

Сумма оказалась смехотворной, как и предполагала Марина. В стране революция, не до книг!.. Все, работавшие в магазине, прекрасно знали, сколько выручали раньше, до всех событий, и теперь смотрели на директора обиженно, будто заранее готовясь к упрекам, что так мало наторговали.

Марина не сказала ни слова.

— А если сюда ворвутся, что мы будем делать? На охрану надежды никакой нет, это не охрана, а полтора инвалида!.. И стрелять нам не из чего.

— Нам не придется стрелять, — Марина обвела глазами растерянных женщин, — это книжный магазин, а не склад оружия. Зачем к нам врываться? Пока нет никаких особых распоряжений, мы будем работать, а там посмотрим.

Страшнее танков и революций

Она с детства любила книжки. Это были ее главные сокровища, даже не куклы и не машинки, которые она тоже очень любила. И даже в эту минуту книжки ей помогли.

В конце концов, она точно знала — именно из книжки! — как поступил Черчилль, когда в Англии, измученной немецкими налетами, бомбежками и голодом, началась паника. Он произнес в парламенте речь, суть которой сводилась к тому, как именно должны блестеть пуговицы на мундирах королевских гвардейцев.

Нация, придя в себя от изумления, сообразила, что речь шла вовсе не о пуговицах. Все не так страшно — вот что сказал премьер. Раз мы можем толковать про пуговицы, значит, жизнь еще не кончилась. Значит, несмотря на бомбежки, карточки и комендантский час, рано сдаваться! У нас еще есть время поговорить о пуговицах, а там посмотрим!

Марина, хоть и не была Черчиллем, поступила точно так же.

— И вообще, — завершая собрание, сказала она, — нам предстоят большие перемены. У нас в потолке дыра, половина ламп не горит, а на складе, это все знают, стена в таком состоянии, что ее приходится доской подпирать, чтобы не упала. Впереди большой ремонт, и нужно подумать, как его провести без ущерба для магазина. Потому что закрываться на несколько месяцев мы не будем.

Сотрудники разом зашевелились, как в детской игре по команде «отомри». В слове «ремонт» было что-то привычное, знакомое, нестрашное — в общем, из той, прежней, нормальной жизни. Ремонт хоть и хуже пожара, но точно лучше танков!..

— Какой ремонт? — заговорили все хором. — И как это, магазин не закрывать?

— А как же? Частями, что ли, делать?!

— Да тут никакой ремонт не поможет, дому сто лет в обед, проводка вся наружу висит, как еще пожара ни разу не было, удивительно!..

— А на складе не только стена, там подмокает с левой стороны! Может, и стена пошла, потому что труба сифонит!..

— У нас и сметы нет на ремонт, — выдала Ирина Федоровна громко. — А в обход, противозаконно я ничего делать не буду!..

— Никто ничего не будет делать противозаконно, — возразила Марина, на самом деле чувствуя себя Черчиллем.

Прием сработал безотказно. Все, кто еще пять минут назад собирался воевать и боялся танков, увлеченно обсуждали ремонт. Разумеется, идея никому не нравилась, разумеется, все были против, но так или иначе говорили… о будущем.

Приготовления к преждевременной героической кончине как-то сами собой были отложены. Что и требовалось доказать.

Все августовские дни магазин действительно работал, и девочки от двадцати пяти до пятидесяти восьми лет каждый день исправно являлись на службу, и дежурили возле окон, и утешали немногочисленных растерянных покупателей, и грели в ведрах чай, потому что мальчишки-танкисты, все-таки оказавшиеся своими, очень хотели есть. Дать поесть им было нечего, а насчет чая директриса распорядилась, выдавали его без ограничений.

Революция в стране постепенно затихала, и никто не знал, когда именно она разгорится снова. Как раз когда внешняя революция приостановилась, в магазине случилась революция внутренняя. В конце августа вся бухгалтерия в полном составе подала заявления об уходе. Решительная Ирина Федоровна, ни в чем не согласная с директрисой и ее «новым подходом», принесла заявление первой, а за ней потянулись все остальные.

В темном коридорчике, за желтой полированной дверцей, Марина подписывала заявления одно за другим, никого не уговаривая.

Все понимали — это конец. Завтра магазин «Москва» придется закрыть, по крайней мере, до тех пор, пока не удастся уговорить Ирину Федоровну вернуться обратно — и подсчитать балансы, и свести дебет с кредитом, и дописать отчеты, и выдать зарплату, и сдать выручку, и принять инкассаторов. А может быть, даже придется закрыть магазин сегодня!..

Авторская статья

Заказать видеообращение Деда Мороза

ВКонтакте. Новогодняя сказка каждому

Источник

[marianhellequin]

День 3. История о спокойном месте

Сабина была готова расплакаться, и останавливало её только то, что это бы ни чуточки не помогло. На что она только надеялась!.. Конечно же, бесполезно было искать в субботу свободное местечко в дешёвых хостелах - всё было за��ито под завязку. Сущей глупостью было ехать погулять вот так наобум!

Она брела по улице и распинала себя за бестолковость, а тем временем стрелки наворачивали очередной круг по циферблату. Осенний вечер темнел рано, и Сабина подумала, что впереди целая ночь - и ей совершенно некуда идти. Было, конечно, тепло, но всё-таки страшновато. Может, стоило бы дойти до какого-нибудь вокзала?

Впереди замаячила шумная компания молодых людей. Они громко разговаривали, хохотали и размахивали руками, и вдруг Сабина поняла, что она на улице одна-одинёшенька прямо напротив них. Ей стало совсем не по себе, паранойя немедленно подала очень громкий голос и даже перебила грусть и волнение.

Решение пришло так же спонтанно, как сама мысль поехать на выходные в Париж. Накинув на голову капюшон толстовки, Сабина ускорила шаг - и за несколько метров от компании, уже заприметившей девушку, резко свернула и буквально проскользнула в приоткрытые ворота.

Компания не последовала. Они постояли немного напротив и как ни в чём не бывало двинулись дальше. Сабина же на всякий случай отступила вглубь, зашла за какое-то маленькое строение - и только сейчас поняла, что ворота вели прямиком на кладбище. А строением был небольшой семейный склеп.

- Так, ну ладно, - пробормотала она и вытащила мобильный, чтобы посмотреть, как дойти до ближайшего вокзала. Кладбищ Сабина не боялась, хотя в целом считала себя особой впечатлительной и несколько суеверной.

Карты высветили подходящий маршрут до Восточного вокзала. Сабина покивала сама себе и направилась было к воротам, но перед ними встала как вкопанная. Ворота были заперты.

Она машинально посмотрела на часы. Десять минут восьмого. Кладбище открыто для посещений до шести вечера каждый день. Но подождите, ведь ворота были открыты! Какая-то ошибка? И кто же запер их, если она не слышала ни шагов, ни звона ключей, ни чего-то ещё...

По спине пробежали мурашки, и Сабина вздрогнула.

- Ох, девочка моя. Я тебя не напугала? - прозвучал достаточно приятный женский голос в нескольких шагах от Сабины. Таким голосом могла бы говорить, например, пожилая бездетная тётушка, которая держит дома пару кошек и любит рассказывать соседской детворе истории из своей юности.

Сабина подняла голову и посмотрела на симпатичную пожилую даму в старомодном пальто и тёплой шали поверх. Дама чуть улыбалась.

- Н-нет, не напугали, - дрогнувшим голосом вежливо ответила Сабина. - А как я могу отсюда выйти? Ворота заперты.

- Утром, - развела руками женщина.

- Но они были открыты, когда я зашла! - забеспокоилась Сабина не на шутку. Ситуация начинала отдавать нездоровым абсурдом. - Я же не могу провести тут целую ночь!..

Дама показалась озадаченной.

- Иногда ворота открываются сами, если очень нужно, - загадочно сказала она и подошла поближе. - Не бойся, девочка, здесь ты в безопасности.

Сабина открыла было рот, чтобы соврать, что её будут искать, но вдруг поняла, что не может врать в лицо этой милой женщине.

- Я приехала погулять на выходные, а отель не забронировала, - пожаловалась она неожиданно даже для себя. - И я не смогла найти себе место, а денег на отель подороже нет.

- Ох! - всплеснула руками дама. - Как ужасно! Но мы обязательно что-нибудь придумаем!

А кто это - мы, хотела спросить Сабина, но вдруг отчётливо осознала одну маленькую, но важную деталь. Женщина была полупрозрачной. Поразмыслив, Сабина моргнула - и медленно осела в обморок.

Она очнулась от холодного прикосновения к своему лбу, открыла глаза и уставилась на хмурую и сосредоточенную молодую женщину. В руке у той была, кажется, мокрая тряпка - то самое холодное, что разбудило Сабину. Проморгавшись, Сабина разглядела, что женщина тоже полупрозрачная и одета в старинную форму медсестры.

Почему-то сейчас страха не было.

- Как себя чувствуете? - спросила медсестра.

- Лучше, спасибо, - вежливо ответила Сабина и зачем-то добавила: - Извините.

- Ничего страшного. Многие так, - успокаивающе сказала медсестра и улыбнулась.

Сабина села и обнаружила себя внутри тесного, богато украшенного и чистого склепа. У входа стоял солидный господин в старинном фраке и курил трубку. Разумеется, господин был не менее полупрозрачным - как и его трубка.

В голову пришла мысль, что это всё просто увлекательный сон.

- Меня зовут Сабина, - представилась она, - а вас?

Как выяснилось, любезную пожилую тётушку звали Жюстиной (разумеется, мадмуазель Жюстиной), медсестру звали Мари, а солидный господин - собственно хозяин этого склепа - позволил называть себя мсье Огюст.

В принципе, Сабина верила в загробную жизнь. Но не думала, что ей приснится такой реалистичный сон, долгий и поначалу казавшийся даже гиперреалистичным. Обитателям кладбища, кажется, было очень скучно, потому что к внезапной гостье все они отнеслись весьма благосклонно - без исключения. А мадмуазель Жюстина даже предложила устроить экскурсию и полюбоваться на самые красивые памятники.

Когда Сабина сказала, что в темноте не разглядит их, то странным образом выяснилось, что ночь сегодня очень лунная и ясная - и это окончательно убедило девушку, что она попросту спит.

Как выяснилось, по ночам кладбищ�� оживало. Местные выбирались на свежий воздух, прогуливались и кивали друг другу в знак приветствия, останавливались поболтать на перекрёстках и делились воспоминаниями.

Они с мадмуазель Жюстиной остановились напротив могилы Фредерика Шопена, и Сабина, рассматривая красивую печальную статую, спросила, здесь ли сам Шопен - вернее, его призрак.

- Ох, милая, таким людям не до нас, - посетовала мадмуазель Жюстина. - Все великие и знаменитые почти и не появляются тут. Это до нас дела никому нет.

- Жаль, - искренне сказала Сабина, а потом подняла голову и посмотрела вверх. - Никогда бы не подумала, что тут так оживлённо по ночам. И при этом так спокойно... И почему люди боятся кладбищ?

- Не знаю, милая. Как по мне, улицы куда опаснее, - разумно заметила мадмуазель Жюстина и повела Сабину к следующей могиле.

Потом, когда девушка утомилась и стала зевать, они вернулись к мсье Огюсту, и Сабина устроилась прямо на полу в его чистом склепе, подложив под голову рюкзак - почему-то каменные плиты вовсе не были холодными. И заснула, думая о том, что увидеть бы ей хоть одним глазком хоть одну-единственную знаменитость.

Джима Моррисона, например, чью могилу она навещала трижды. А сегодня, кстати, так и не дошла, а надо было бы...

Мысль не закончилась, и Сабина заснула, успев только удивиться тому, что умудряется лечь спать даже во сне.

Она проснулась очень рано. Вокруг никого не было - видимо, призраки ушли отдыхать после ночной прогулки. Собрав вещи, Сабина поднялась и вышла наружу, но потом обернулась и сказала:

- Большое спасибо, мсье Огюст, вы меня выручили! Здесь замечательно спалось, и я совсем не замёрзла.

- Что ж, это хорошо, - отозвалась пустота спокойным низким голосом мсье Огюста. - Доброго дня, Сабина.

- И вам того же, - она попыталась изобразить что-то вроде реверанса и посмотрела на часы. Было без пяти восемь утра - в девять кладбище откроется, и можно будет уйти. В принципе, ночь прошла неплохо - странный сон явно подзатянулся, ну да ладно. Оставался ещё час, и Сабина решила всё-таки навестить Джима.

На кладбище было невероятно тихо и спокойно. Сабина медленно брела, наслаждаясь этим безмятежным утром и слушая пение птиц, пока в эти звуки не вмешался чей-то едва слышный голос. Она замерла, подумав, что это кто-то из работников - не хотелось бы, чтобы её заметили.

Но потом ей показалось, что голос слишком знакомый.

Сабина осторожно, стараясь ступать неслышно, подошла ближе и ещё ближе, а затем выглянула из-за дерева, облепленного жвачками.

Король ящериц сидел на земле, оперевшись спиной о свою могилу, увлечённо что-то читал и мурлыкал себе под нос незнакомый мотив.

Сабина слушала его, и постепенно полупрозрачный силуэт растаял в воздухе, а голос пропал немного позже. Она совершенно потеряла счёт времени.

- ...And here you can see... - из мыслей её вырвал громкий, противный голос гида, вещавшего по-английски с сильным акцентом. К могиле приближалась компания туристов, половиной из которых были увешанные фотоаппаратами азиаты.

На часах было уже десять.

- Спасибо, Джим, это было очень здорово, - прошептала Сабина и поспешно направилась к ближайшему выходу. Удивительный всё-таки сон!.. Хоть и затянулся очень уж сильно.

Телефон ожил через полчаса и зазвонил аккордами бессмертной Light my fire.

- Да, мам?

- Всё в порядке? - без приветствия спросила мама. - Мне странный сон приснился.

- И ты решила позвонить мне? - уточнила Сабина.

- Так в порядке? Ты нашла, где переночевать?

- Да, всё хорошо. Была проблема с отелями, но меня выручили очень хорошие люди, я в порядке. Сейчас пойду дальше гулять, хочу где-нибудь позавтракать, - отчиталась Сабина и только сейчас поняла, какая же она голодная.

- Хорошо. Представляешь, мне кладбище снилось... ужас, - пожаловалась мама.

Сабина внезапно подумала, что вообще-то это уже перестаёт быть похожим на её сон.

- И я вроде как боялась за тебя, а потом кладбище это увидела, и мне как-то так спокойно стало. Во сне. А как проснулась, так места себе не находила, только тебе не хотела рано звонить.

- Мам, кладбище - это не страшно! - уверенно заявила Сабина. - И вообще, это к хорошему снится. Ну там, к новым знакомствам.

- Ты откуда знаешь? - хмыкнула мама.

- Знаю и всё тут.

Они распрощались, и Сабина остановилась, обернувшись и глядя назад. Кладбища уже не было видно отсюда, но она вдруг чётко поняла, что всё это ей не приснилось.

- И ведь если я попробую рассказать, мне не поверят, - прошептала Сабина, а потом неуверенно подняла голову к небу. - Ну... наверное, спасибо, да? Я поняла урок, правда. Я больше не буду куда-то ехать, не обеспечив себя ночлегом. Честное слово. Если это сон, можно я проснусь? Мне не по себе.

Разумеется, небо молчало. Сабина подождала ещё немного и добавила:

- А если это не сон, можно мне хоть какой-нибудь знак?

Стоило ей проговорить последнее слово, как кто-то сильно толкнул её в плечо, отчего Сабина отскочила в сторону.

- Спать дома будешь, - недружелюбно буркнул хмурый мужчина и только ускорил шаг.

- Я видела Джима Моррисона. И никому не могу об этом рассказать, - после долгой паузы пробормотала Сабина. - Вау.

Она твёрдо решила для себя, что когда-нибудь приедет ещё разок тайно переночевать на знаменитом Пер-Лашез. Тогда, когда ей остро потребуется побыть немного в самом спокойном месте на свете.

[sarlisa-blog1]

О моей реальности // Откровения Взрослые не верят в сказку потому что отлично знают, что ее не существует. Есть суровая реальность, в которой нет розовых пони, нет единорогов, добрый фей и сказочный принцев с их принцессами, зато в этой реальности имеется парочка ненужных работ, недосыпания, пятничный алкоголь и небольшой кредит на машину. Иногда есть ипотека на дом и материнский капитал, которого все так же не хватает не то что на сказку, а даже на то, чтобы чувствовать себя счастливым. Реальность иногда макает взрослых мордашкой в грязь, опускает на землю так резко, что не успеваешь понять куда пропал пони и почему принц все еще не приехал за тобой. Когда я была маленькая, я включала кассету с мультфильмом "Принцесса лебедь" и смотрела ее до дыр, знала все романтические песни, пыталась подражать платью Принцессы. Смеялась над лягушкой и переживала за принца и их любовь. Моменты с песнями пересматривались особенно часто: я вставала в центре комнаты, включала песню и представляла себе один из дней рождений... Я представляла, что пригласила к себе весь класс и мальчика, который мне нравился. Представляла, как стою в этой комнате, полной людей, и чувствую себя совершенно одинокой. Потому что тот самый мальчик не пришел. Я чувствовала эту точку так точно, чувствовала гнет комнаты и людей, которых в ней не было. А потом представляла, что начинаю петь эту песню из мультфильма, что закрываю глаза, на меня смотрят все мои гости и мой голос так хорош и звонок, как никогда раньше... А потом, когда на кассете вступает мужская партия, я представляла, что эту песню подхватывает он и я, радостная, счастливая, открываю глаза, поворачиваюсь к нему, стоящему в дверях и мы начинаем петь в унисон, подходя ближе и ближе и в конце песни, в центре комнаты, целуемся под аплодисменты моих детей-гостей. В реальности такого никогда не случалось. Да и тогда, в мои 12 лет, я понимала, что мальчики не смотрят девчачьи мультики и уж тем более не заучивают песни наизусть, как делала я. И тем более знала, что друзей у меня особо и нет, чтобы их приглашать. И петь на публике я не смогу, ибо голос мой все же не так звонок и чист, как рисует мое воображение. Но тогда верить в эту сказку, в эту "реальность" было намного проще, чем представь я что-то подобное сейчас, в почти-26 лет. С тем мальчиком мы не вместе, никогда и не были. Моя влюбленность в него прошла спустя три года, в мои 15 лет, когда я встретила другого человека и, как мне показалось тогда. влюбилась намного сильнее. Там я рисовала себе другую сказку, другие встречи и другие поцелуи. И реальность снова шибанула меня большой палкой по голове. Тогда я сделала много ошибок, много вещей, за которые мне сейчас безумно стыдно, о которых я думаю "Зачем ты это делала? Где была твоя голова?" Но это сейчас. А в те моменты, когда та-Я творила черт пойми что... я была пьяна, я думала о том, как сделать нам двоим лучше, хотела вернуть нас. Когда нас уже и не было. Понять это было больно и я чувствовала себя преданной, раздавленной и никому не нужной. Жила с чувством, что меня предпочли другому. С этими чувством я жила и боролась с 16 до 22 лет. Никаких парней, никаких свиданий. А те свидания, которые все-таки были... Это совсем нет то. Я отталкивала парней, я их боялась, я их не хотела. Но мне казалось, что так правильно будет, если я найду парня. Не нашла. Да и от мысли о свиданиях быстро отказалась, чувствуя себя отвратительно до, во время и после этих странных встреч. А ведь воображение рисовало мне куда более удачные свидания. Вспоминая весь этот опыт, я ��е могу сказать, что он был неудачным или бесполезным. Свои уроки он оставил, я разобралась со временем в себе, не полностью, но более или менее жить стало проще. Хотя до сих пор иногда жду того, что меня поменяют на кого-то другого, как это было тогда, в 16 лет. И может быть и надо пойти к психологу и заняться психикой, но это дорого и страшно. В первую очередь страшно, а уже потом дорого. Потому что неизвестно что профессионал из меня вытащит и как это отразиться на том, какой я стану дальше. Человека всегда пугает неизведанное. xxx

[novyepravila]

Из ИТ — в кофе-бизнес: Я был одним из многих заложников зарплаты с дёргающимся глазом

Пока все и вся подумывают о переквалификации в айтишники, пытаясь нащупать твёрдую почву под ногами в зыбкой белорусской реальности, находятся оригиналы, решившие выпутаться из «ловушки высокой зарплаты». Сергей Шамбер, бывший HR-директор компании Altoros, ушёл из ИТ-сферы, где проработал 10 лет (к слову, это чуть ли не первый в Беларуси эйчар, искавший первых белорусских рубистов), в кофейный гедонизм — открыл интернет-магазин свежеобжаренного кофе.

[[more]]

Сам себе программист, кофевар, продавец и курьер рассказал dev.by о том, каково это — бросить высокооплачиваемую работу в 40 лет, с «почти нулевым» стартовым капиталом, чтобы заняться делом, которое по душе. А ещё — о грузчиках с космическими амбициями (когда-то он начинал с рекрутинга в сфере торговли), способах вывести вора на чистую воду, простительных для программиста странностях, идейных рубистах и меркантильных дотнетчиках, «чёрных списках» и несчастных людях с большой зарплатой.

10 лет назад: из торговли в маленькую дизайн-студию с большими проблемами

— Родом я из Щучина. Там был военный аэродром, отец у меня бывший военный, мы жили в авиагородке. В 1993 году поступил в один из первых частных вузов в стране — Белорусский коммерческий университет управления в Гродно, на международные экономические отношения. Повезло, что в те годы с частным образованием связывали массу надежд, преподаватели были в какой-то эйфории: ух, сейчас развернёмся! Потом уже все такие вузы «усреднили». После окончания перебрался в Минск в аспирантуру, писал диссертацию по теме «Человеческие ресурсы», достаточно много преподавал. Но как-то даже стыдно стало: какой из меня преподаватель, когда реального опыта ноль. В 2002-м взял паузу на год — сходил в армию и подумал о смысле жизни.

В те времена у меня были полудетские представления о том, что должна быть какая-то особая белорусская модель менеджмента наравне с японской или американской. Поэтому я пошёл в HR, начав с рекрутёра.

Торговая компания, куда я подался ещё «нулевым пареньком», объединяла крупную сеть точек на рынках и магазинчиков. Подыскивал им торговый персонал — грузчиков, продавцов. А спустя пару лет, в 2005 году, полистал вакансии и ушёл в ИТ — тогда это даже не было мейнстримом.

... Это уже позже к нам на собеседование в Altoros придёт бывший рабочий МАЗа, хирург, педиатр и технолог лесного хозяйства...

Моё первое рабочее место в ИТ — маленькая дизайн-студия с большими проблемами. Незадолго до моего прихода оттуда ушли почти все продажники, директор даже продал автомобиль, чтобы расплатиться с людьми. Увы, компания так и не выкарабкалась и через полгода закрылась, но опыт работы в таких «экстремальных» условиях оказался суперинтересным.

Грузчику нельзя править галактикой, а айтишнику — можно?

Найти толкового грузчика — чтобы не пил, не воровал, да ещё и в Колодищах жил (там были склады) — это даже потрудней, чем топ-менеджера. По телефону обрубали самых отпетых. Один паренёк подходил по всем параметрам, пока не сообщил доверительно, что собирается завоёвывать чужие галактики и править мирами. Всерьёз. А на прощанье заговорщицким шёпотом добавил: «А ещё у меня есть организация». Какая организация? «Страшная». И ушёл.

Айтишнику можно простить такие штуки — может, троллит, а может, и правда Вселенную захватит. Кто его знает.

Грань дозволенного в случае с айтишником шире, чем в случае с грузчиком, и их странности — это разновидность нормы. В том же Altoros работали люди, о которых можно сказать: какой-то он немножко сумасшедший! При этом работник отличный.

Нестандартных кандидатур хватало. Но «нестандартность» служила поводом для отказа только в крайних случаях. По одному кандидату решение принимали очень долго – слишком нестандартный человек, было по-настоящему страшно читать его ЖЖ про месть соседке через прокручивание фекалий в одолженной у нее мясорубке (не говоря уж про эксперименты с электродами и отрубленной куриной головой). При этом — если не гений, то где-то рядом. Это трудное решение — нанять гения, который может оказаться сумасшедшим, или наоборот. Чем дело кончилось? То ли не взяли, то ли сам отказался, не помню.

Кстати, а почему люди воруют?

Это в каком-то смысле вопрос среды. В 70-х появилась «теория фильтра», согласно которой ценность диплома не в полученных знаниях, а в способности человека ставить цели и достигать их. Это как маркер, фильтр, который сортирует людей по их качествам. Кто-то проходит, а кто-то нет. В торговле высшее образование не особо нужно, а воровство — зачастую норма. Поэтому на собеседовании обязательно нужно было определить, склонен ли человек воровать. Напрямик же не спросишь, он скажет «не, ну что вы!». Тут хорошо работают проективные вопросы: «За что вы бы уволили человека сразу»? Допустим, человек отвечает: ну-у, за воровство. «Кстати, да, а почему люди воруют»? Ну-у, плохо лежит! Окей, скорей всего, такого человека даже можно брать на работу, но только в случае, если склады под наблюдением и всё лежит «хорошо».  

А в ИТ воровство не является больным вопросом.

Порванный шаблон: кнут лучше пряника?

Пока я был совсем зелёным, жёсткие меры управления меня бесили: это же люди, нужно с ними по-человечески, их нельзя кнутом! Но когда берёшь калькулятор, оказывается, кнут выгодней пряника. На тех же рыночных продавцов кнут действовал в разы лучше. Там экономически выгоднее вкладывать в найм новых людей, чем в удержание старых. Это порвало все мои юношеские шаблоны и звучит слегка кощунственно, но «это бизнес, детка».

В ИТ, опять-таки, всё наоборот.

Дотнетчики и рубисты: кто работает за деньги, а кто — за идею?

Допустим, у кандидата N1 — страсть к деньгам, а у кандидата N2 — страсть к работе. Кого выбрать? Наверняка кандидат N2 и специалист получше, и развивается семимильными шагами, и «поовертаймит», если нужно.

Помню, обсуждали это с владельцем Altoros. Тут штука в том, что деньги — самый лёгкий инструмент управления, особенно если они есть. С кандидатом N1 договориться проще всего. Кандидат N2 неудобен: не понятно, чего он захочет завтра. Вдруг плюнет и скажет «всё надоело, пойду продавать кофе». Вот как я. И ничем не удержишь. Чтобы договариваться с таким человеком, нужен правильный и глубокий менеджмент; многим не хватает для этого опыта или времени. А так — договорились о новой сумме и здорово.

А вот чисто по-человечески мне приятнее работать с теми, у кого страсть к работе. В книжке «От хорошего к великому» американец Джим Коллинз с командой проанализировал несколько десятков компаний из Fortune 500, разбив их попарно: компании из каждой пары стартовали примерно одинаково, но в течение 30 лет одна из них резко вырвалась вперёд, в разы увеличив стоимость акций. Исследователь выделил список общих принципов, позволивших совер��ить рывок. Среди них — люди со страстью к работе.

К слову, по моим наблюдениям, среди дотнетчиков больше людей, склонных работать только за деньги, чем среди рубистов. Рубисты — люди свободолюбивые, независимые, менее склонные к работе в системе. Вероятно, не столько технология влияет на характер, сколько характер — на выбор технологии.

Лучший рекрутёр — не психолог, а продавец

В минской тусовке рекрутёров многие не любят ИТ-эйчаров: мол, девушки идут в рекрутинг, чтобы найти себе мужа наконец-то! Отсюда проекция на всю отрасль – будто бы все приходят сюда ради денег или мужей. Тут важно всё-таки не обобщать.

В 2003 году, когда я пришёл в эйчары, профессия была новой, явных гендерных ассоциаций с «женской работой» не было. Почему же теперь туда идут в основном барышни? Не знаю. Для меня главный критерий профессионализма рекрутёра — не в половой принадлежности, а в отношении к работе.

Рекрутёр — это, по сути, продавец: он продаёт компанию. Поэтому лучшие тренинги для рекрутёра — это самые обычные тренинги по продажам.

Для меня лучший рекрутёр — это не психолог и не маркетолог, а продавец, закончивший БГУИР (пусть не по ИТ-специальности, а экономист), с успешным опытом работы в продажах. Даже не потому, что я сам экономист. Экономисты, как правило, ставят во главу угла принцип эффективности и выгоды для компании и сотрудника, а не копаются во внутреннем мире человека.

«Эйчары не нужны»?  

Спор на тему «эйчары не нужны» не имеет никакого смысла. Если бы Lead или PM сами лазили по доскам объявлений в поисках подчин��нных, они бы отлично справились, думаю, но их время стоит намного дороже. Недаром в базовом учебнике «Экономикс» Макконналл и Брю приводят пример про покраску дома: есть смысл вызвать маляра, а не делать эту работу самому, если твоё время стоит намного дороже, чем время рабочего. Даже если с работой ты справишься лучше.

Многие эйчары обижены, что их роль в компании не настолько велика, как они хотели бы, им почему-то им не дают бразды правления.

Я скажу так: если ты можешь выполнять больше, бери и выполняй. Чего жаловаться? Предлагай, пробуй, делай, если всё это принесёт результат, то ни один адекватный начальник тебя не отодвинет. В Altoros мы запускали очень сложные многоходовые программы найма на основе CRM-технологий, тогда как многие рекрутеры до сих пор ведут какие-то базы в Excel.

«Чёрный список» HR, или причём тут нудисты

Внутренний «чёрный список» есть у любой компании — иначе она была бы неэффективной. Например, в торговой компании у нас был список фирм, «выходцев» из которых не нанимали: там работа была построена так, что продавцам приходилось или ни фига не зарабатывать, или обманывать покупателей. Если человек не сбегал оттуда через пять дней, значит он, скорее всего, «испорчен», нам такой не нужен

В «чёрные списки» часто попадают люди с пристрастием к алкоголю. По-моему, алкоголь – это ещё не волчий билет: бывали случаи, когда таких людей брали на работу, и Altoros их нанимал, и другие компании после увольнения из Altoros. В ИТ люди довольно толерантны и могут дать человеку ещё один шанс, наступив себе на горло. Но, конечно, не в том случае, когда тот 5 лет пьёт и не смог вырваться.

Пример Altoros: в нашу CRM-систему вносилась вся история взаимоотношений с кандидатом. После интервью рекрутёр вписывал туда свои впечатления. Были случаи, когда один из рекрутеров писал негативный отзыв о человеке (читаешь и думаешь: упаси бог такого нанять!), а через какое-то время на новом собеседовании у другого или даже этого рекрутёра ни малейшего негатива не подтверждалось, кандидату делали предложение о работе.

И да: мы такую внутреннюю информацию ни с кем не «шарили».

Эта планета вообще держится на субъективных оценках, стереотипах и ценностях. Возьмём пляжных нудистов для наглядности — у многих африканских племён это общепринятая форма одежды; Минск спорит, натравливать ли на них ОМОН; а один мусульманский отец позволил дочери утонуть, лишь бы спасатели не осквернили её прикосновением. Этическая и ценностная сторона — вещь сложная и субъективная. Если у рекрутёра есть голова на плечах, он не будет принимать решение только на основе «чёрного списка».

Заложник зарплаты с дёргающимся глазом

В ИТ много несчастных людей — заложников высокой зарплаты. Человек мучается, страдает и работает, как с теми мышками, которые ели кактус сквозь слёзы. Правда, есть и плюс: можно наступить себе на горло, накопить небольшой капитал и заняться любимым делом.

Это было самое трудное решение в моей жизни — почти в 40 лет начать с нуля почти без капитала, который потратили на решение квартирного вопроса. Семья, ребёнок. И это в то время, когда все и вся кругом идут в ИТ! Куча людей покрутила пальцем у виска.

Интересный момент: несколько раз за свою карьеру я начинал сильно увлекаться методиками тайм-менеджмента. Например, каждые 10 минут записывал, чем занят, и успевал сделать вдвое больше. Правда, заработал при этом нервный тик. Впервые это случилось в той самой торговой компании. Поразмыслил — и с дёргающимся глазом занялся поисками новой работы. С тех пор, если вдруг меня заносит в повышение личной эффективности, я сразу понимаю: что-то идёт не так, пора что-то менять в жизни. Это и произошло пару лет назад в Altoros. Перестало «драйвить». По утрам не хотелось никуда идти.

Детские хобби: домашнее вино из яблок и «Юный техник»  

Пару лет я размышлял, зачем мы вообще живём, какой смысл? Вырисовалось четыре ключевых принципа: заниматься тем, к чему есть страсть; быть свободным; приносить пользу и удовольствие себе и людям; жить в достатке. И без дёргающегося глаза.

Хорошо, что гениальную идею можно проверить за 20 долларов при помощи контекстной рекламы и лэндинг-пэйджа, выяснив, что она провальная. Так я зарубил свою идею стартапа «удалённый секретарь» для руководителя, который ещё не заработал на секретаршу. Проверил — и оказалось, желающих завести электронного секретаря в 10 раз меньше, чем нужно для получения прибыли.

Перепробовал кучу методик, позволяющих найти своё предназначение. Одна из них — вспомнить, что нравилось в детстве, когда ты ещё не обременён внешними условностями. В ту пору меня очень интриговали напитки, своё первое яблочное вино я сделал ещё в 10-м классе, нежно любил пиво и кофе. А поскольку в интернете пиво и вино продавать не положено, остаётся кофе.

Сперва продавал «кофе по подписке»: покупаешь подписку на квартал и каждый месяц получаешь новый сорт кофе, причём каждый раз это отчасти сюрприз. Что-то вроде подписки в детстве на журналы вроде «Юного техника». Однако проект не взлетел. Такие стартапы уже были – подписка на мужские носки, например. Увы, белорусы больше привыкли к схеме «деньги-стулья», а платить вперёд непонятно за что не хотят.

Старый кофе, чёрствый хлеб, разогретый шашлык

Интернет-магазин свежеобжаренного кофе я задумал, когда приготовил дома свою первую чашку из такого зерна и офигел от вкуса напитка. Подумал: «Блин!». И это чувство продолжается до сих пор.

К сожалению, обжаренное кофейное зерно живёт месяц. Потом это уже как чёрствый хлеб или разогретый в микроволновке шашлык. Это простая химия: при обжарке в кофе происходит реакция между аминокислотами и сахарами, высвобождающая огромное количество ароматических веществ, но они быстро улетучиваются, а через месяц почти исч��зают. Через два месяца кофе уже старый — без нюансов, фруктовых и цветочных ноток, горчит. «Крепкий горький кофе» — это штамп из советской эпохи плохого кофе, а на самом деле кофе с черносмородиновой кислинкой или оттенками чернослива — это необыкновенно вкусно.

Сам себе программист, а также кофевар, продавец и курьер

Стартовый капитал был примерно полторы тысячи долларов. Первые 600 долларов почти спустил на ветер — нанял для кастомизации движка интернет-магазина фрилансера из Новосибирска. Его ещё на половине проекта пришлось разыскивать — ил�� запил, или загулял. Для следующего проекта на новой площадке я просто отдал 18 долларов за покупной шаблон. Это обычный одностраничный лэндинг-пэйдж с внешним модулем заказа, и пара месяцев доделок на коленке.

Страх и ужас на меня наводила мысль о том, что я буду ещё и курьером, придётся заходить в чужие подъезды. Аж мурашки по спине, какой кошмар! А сейчас это чуть ли не самая любимая часть работы — с огромным удовольствием общаюсь с людьми (без команды-то особо не с кем поговорить, а семью уже утомил). Иногда им, наверное, хочется выпинать меня ногами за дверь.

Треть моих заказчиков — айтишники, которые готовы купить кофе чуть дороже, чем средний по рынку. Но я бы не выделял их в отдельную категорию: айтишник с таким же успехом может заварить дома невкусный кофе, как и не айтишник. Много немолодых покупателей, много руководителей.

8 граммов на 120 мл

Тяжело конкурировать с масс-маркетом: из-за желания сэкономить и отсутствия знаний и альтернативного опыта людям всё равно, что пить. Кофейная культура — это как религия, где белорусы пока язычники.

То же самое с офисами: и в ИТ, и не в ИТ 95% людей в компании всё равно, какой кофе пить. Даже хороший напиток они любят подпортить, придя с огромной кружкой и пролив 250 мл воды через кофейную «таблетку» вместо того, чтобы приготовить классический американо. Сделать одинарный или двойной эспрессо на 35 или 60 мл, а потом просто разбавить его горячей водой. Или заварить хороший кофе в чашке: пропорция — 8 граммов на 120 мл, и заливать не кипятком, а водой 90-96 градусов, которая не успела вскипеть. Да что говорить, я и сам таким был, но всему можно научиться.

Рождённые в СССР: счастье и богатство — не наши это ценности?

За 10 лет в ИТ я удовлетворил все потребности, всю пирамиду Маслоу, после чего собрался с духом и выбрался из ловушки. А вот раздавать ненужные советы «людям в ловушке» я бы не стал.

Помню, в первые годы работы пытался что-то посоветовать кандидатам, которые на собеседовании говорят не то и не так. Просто для того, чтобы в следующий раз их взяли на работу. Не то что спасибо не сказали — посчитали, что их учит жизни какой-то сопляк.

Я воспитывался в СССР, нас учили, что эгоизм, своё личное счастье и богатство — это дурной тон, наш человек счастливым в булочную не ходит, не советские это ценности. И я долгие годы мучился: блин, а если я хочу быть богатым, плохо это или хорошо? А потом понял, что счастливый и довольный «эгоист» приносит куда больше пользы обществу и близким, он занят своим делом, а значит — эффективен. А не вкалывает с 8.00 до 17.00 на автопилоте от получки до получки.

Это как в случае с колхозом, который ничего не может поделать с белками, ворующими урожай: белка все 24 часа (не считая перерывов на сон) думает, как украсть, поэтому она сверхуспешна, а для колхозника важна только палочка-трудодень.