#потерянный мальчишка

[minniummm]

ПОТЕРЯННЫЙ МАЛЬЧИШКА подлинная история Капитана Крюка

Рейтинг: 18+

Издательство: АСТ

Кол-во стр.: 32х

Оценка: 8/10

Книга в цикле: одиночная (Злые Сказки Кристины Генри)

🌱Ретеллинг Питера Пэна

🌱Питер в этой книге представляется эгоистичным мальчиком, которому нравится, когда всё крутится вокруг него. Его не интересуют те, кто не может о себе позаботится, не заботится о ком-то, кроме себя. Совершил несколько поступков, из-за которых большая часть мальчишек погибла

🌱Метка 🔞 стоит из-за жестокости, крови и сцен насилия

🌱Мальчики переставали быть мальчиками, когда переставали хотеть оставаться детьми

🌱Главный герой и есть будущий Капитан Крюк. Он рассказывается нас свою историю от начала до конца. С того момента, как его забрал Питер на остров, как он забирал других потерянных мальчиков из Другого Мира, как стал замечать, что Питер совершает необдуманные поступки, и как в его сердце появилась ненависть к своему когда-то лучшему другу

Цитата книги

«Во всем виноват был Питер. Питер убил мою мать. Приведенные сюда мальчишки умирали из-за Питера, и мы их убивали из-за Питера. Чарли чуть не скормили Многоглазам из-за Питера. Всё было из-за Питера»

[evendash]

➤ 𝐁𝐥𝐚𝐜𝐤𝐭𝐡𝐨𝐫𝐧 𝐢𝐧 𝐨𝐮𝐫 𝐠𝐚𝐫𝐝𝐞𝐧☪

『𝘐 𝘸𝘪𝘭𝘭 𝘣𝘦𝘢𝘳 𝘪𝘵 𝘧𝘰𝘳 𝘠𝘰𝘶』

Тишина стояла между ними — густая, натянутая, как невидимая струна, готовая лопнуть от одного неосторожного вздоха.

Клэренс замер, боясь дышать слишком громко, чтобы не спугнуть этот крошечный шаг, этот хрупкий миг доверия.

Он медленно протянул руку — будто приближался к дикому, израненному зверю. Его голос дрожал, как тусклый огонёк на ветру.

— Грегори... п-пожалуйста... — прошептал он. — Отдай всю свою боль мне.

Мальчик вскинул на него взгляд.

В этих огромных, потухших глазах было столько всего — страх, горечь, беззвучная мольба о спасении.

Но ответа не последовало. Только молчание, тяжёлое, как камень на груди.

Грегори дрожал. Его руки слабо сжались в кулачки, будто он сражался сам с собой.

Такой маленький, потерянный, с заплаканными глазами, в которых отражалась целая жизнь боли, страха и одиночества.

И всё же он молчал.

Их взгляды встретились. Чисто. Без защиты. Без стен. Без лжи.

Всё внутри Клэренса кричало: «Не молчи. Не замыкайся. Пожалуйста, доверься мне».

Тогда он шагнул ближе. Сквозь свой собственный страх, сквозь свою вину за то, что не увидел раньше.

И шёпотом, будто клятву самому себе, добавил:

— Я всё выдержу.

Грегори застыл.

На его лице дрогнула крошечная, почти невидимая эмоция — смесь недоверия и безмерной усталости.

И в следующий миг, без предупреждения, по его щекам побежали слёзы.

Мальчик сделал шаг навстречу. Неровный, неуверенный.

Слёзы бесшумно стекали по их лицам, оставляя за собой тонкие прозрачные дорожки. Клэренс поднял голову, и они осторожно, как если бы боялись разрушить этот хрупкий момент, прислонились лбами друг к другу. Как самое священное прикосновение на свете.

Мир за их спинами исчез. Остались только они.

И тогда, на грани шёпота, словно каждое слово рвало его на части, Грегори прошептал:

— Я хочу навестить папу...

Он судорожно вздохнул, горло перехватило от рыданий.

Глотнул воздух. Зажмурился.

— Так сильно... скучаю по н-нему...

И в эту секунду перед глазами Клэренса пронеслись образы:

Мальчишка, один в тёмной комнате детдома, теребящий изношенного медвежонка.

Босые ноги, порезанные о битые тротуары.

Шёпот в темноте: «Я буду хорошим, только вернись.»

Клэренс закрыл глаза.

Сжимая ладонями хрупкие плечи мальчика, он мысленно молился только об одном: чтобы этот ребёнок наконец почувствовал, что он не один.

Он хотел сказать что-то ещё... Что папа любил его. Что любовь сильнее смерти. Что он сам здесь, чтобы стать его опорой.

Но слова застряли в горле.

Он не мог больше ничего сказать. Он не знал, что сказать, чтобы всё в этом хрупком и травмированном маленьком мире исцелилось и встало на свои места.

И тогда он просто остался рядом.

Дал Грегори рыдать. Дал выплакать то, что мальчик носил в себе слишком долго.

Потому что иногда самые сильные слова — это молчание.

Грегори всхлипывал у него на груди, сжимая руками его рубашку.

Словно в первый раз за долгие годы позволил себе быть слабым.

А мир вокруг них замирал — тихий, мокрый, небрежный, раненный, искалеч��нный.

И в этом хрупком молчании было всё: боль, прощение, принятие, искупление... и...

любовь?...

Да, любовь.

Любовь, которую нельзя разорвать.

Любовь, которую он заслуживал всегда.

❮= previous / next =➤ / ꧁beginning꧂

[mantikora09]

Чудеса

Часть 1

Они с братом всегда были такими. Совсем не людьми, слишком древними для этого мира, слишком беззащитными и живыми. За подобными охотятся жадные коллекционеры. Эти отвратительные люди хотят видеть их в клетках, на цепи или ме��твыми на стенах и полках, как "драгоценный" трофей.

Эндрю и Аарон родились 87 лет назад, в небольшом, укромном месте, они были детьми красивой кицунэ и их первые хвосты появились уже на 10 год жизни. Женщина искренне любила своих детей, учила остерегаться деревень и случайных путников, учила их охотиться и зимовать, вот только лес становился все меньше, жадные людишки вырезали стволы деревьев, гудящих от волшебства, пока, треща корнями, падали на землю. Невольно им пришлось адаптироваться, учиться жизни среди мерзких людей. Матери это далось хуже и к 40 годам парни остались од��и.

Братья долго скитались в мире, который им был не рад, пока не встретили других волшебных существ.

Наверное, было даже неким чудом, что они смогли прибиться к бродячему цирку и не просто цирку, а к месту, наполненному такими же необычными существами, как они. Опасными, хищными и такими уязвимыми.

Коронный номер близнецов, заключался в том, что один был в роли человека, а другой в роли лисы, которая выполняла все трюки и даже могла считать, пролаяв нужное число!

Чтобы не было обидно, они менялись в этой игре. То Эндрю выходил на сцену в красном фраке и клыкасто улыбался зрителям, то ему приходилось прыгать на мягких лапах и перепрыгивать горящее кольцо, ощущая пленительный жар подушечками лап.

Жили они в одном вагончике, любили дежурить по кухне, отдавая предпочтение острым блюдам и охотно доводили ворчащих гномов до бешенства.

На самом деле, это был поистине хороший период жизни, пока их однажды не выследили подлецы, именующие себя "ловцами чудес", гнилье в людском обличии. Именно после того, как на их след напали, к ним подселили охотников, те частенько помогали чудесам и теперь часть их взялась охранять лагерь цирка.

Одним из охотников был юный и какой-то потерянный на вид рыжий пацан. Эндрю всегда нравились рыжие и это чудо не прошло мимо него, вот только он считал его почти ребенком, пока мальчишка на его глазах не вспорол живот мужику, решившему, что он может украсть малышей эллилонов прямо из лагеря.

Именно тогда Миньярд решил познакомиться поближе с этим охотником.

Звали его Натаниэль Веснински, он был сыном жесткого коллекционера. Нат еще в юности проникся теплотой к запертым существам и решил их выпустить. Он сбежал из дома и прибился к охотникам. В 21 год убил своего отца, который так и не простил свое дитя за предательство. Теперь ему 26 и смысл его жизни — бороться за других.

Рассказывая все это рыжий улыбался, а Эндрю разглядывал темные шрамы на чужом лице, которые отнюдь его не портили, а виделись отпечатками борьбы и умения подниматься после ударов судьбы.

Когда остальные охотники веселились в кругу чудесных существ, Эндрю сцеловывал чужое ды��ание с губ Натаниэля, раздевал его торопливо и кусал за плечи, усыпанные веснушками. Он не просто хотел этого человека. Он жаждал его пометить, чтобы все в этом мире знало, кому принадлежит смертная душа.

Миньярд долго думал, как признаться близнецу в том, что не смог устоять перед человеком, ведь раньше они оба брезговали такими связями, вот только Аарон сам рассказывает, что испытывает симпатию к одному вампиру. Тут-то Эндрю понял, что не просто этот "представитель" клана так часто появляется в их доме.

Кажется, они с братом очень долго были продолжением друг друга и теперь им впервые придется впускать в свою жизнь кого-то еще.

Так Натаниэль не уходит с охотниками, когда цирку больше ничего не угрожает. Теперь он считает, что смысл его жизни, это защита данного места и Эндрю в частности. Кстати, вампир брата тоже решил оторваться от клана, благо он был достаточно стар, чтобы суметь попрощаться с мастером.

Больше близнецы не жили в одном вагончике, а расселились по разным, но все так же продолжали готовить острые восточные блюда и дразнить гномов. Эндрю лишь настораживало, что неделю назад Нату исполнилось 31, возможно, пришло время просить вампира близнеца о небольшой услуге, но сначала он конечно спросит Веснинсики, готов ли тот провести с ним вечность.

Да или нет?

[ugee]

Цикл стихотворений "Одинокие сердца". Стих 6. "Потерянный мальчишка" (Финал)

День шестой. Публикую финальный стих.

Основано на стихотворении "Потерянный мальчик" @alexgedcom

Потерянный мальчишка, несчастный человек! Открыл толпе ты раненную душу! Излил себя вперёд на сотню лет! Никто из них тебя не слушал! Увы, до тебя им дела нет; У каждого из них на плечах свой тяжкий груз. Но твоё сердце продолжает кричать им дальше, в след; Напрасно, ты для них всего лишь новая обуза. Возможно, твоё время просто не настало, А может ты родился не в свой век. Как главный герой не своего романа; Потерянный мальчишка, несчастный человек!

[goshminherz]

сказка для взрослых

Мишке пять. Он худой, и глазастый, как оленята.

На подоконнике фикус растут и мята,

Дремлют КАМАЗы в коробке с цветастой крышкой,

Спят на полатях полок мышки и мишки.

Мама работает сутками в горбольнице.

До неё бывает неделю не дозвониться.

Мишка живёт у бабушки в старом доме.

Сам стирает носки и чёрную кошку кормит.

Бабушка тоньше удочки, старше Google,

Плохо слышит, и часто под утро храпит так гулко,

Что будь в старом доме хоть крошечный самый призрак,

От такого храпа он был бы к побегу близок.

Бабушка кормит Мишку овсянкой с хлебом:

«Ешь, ¬¬- говорит, - в моё время досыта не было!»

Наверное, бабушка видела динозавров,

Но спрашивать Мишка об этом возьмется завтра,

А сегодня так хочется спать, что компот и в койку,

И даже мультфильмы не хочет смотреть нисколько.

Целует бабулю, влезает в тепло пижамы,

Шлёт смайлик по вайберу вечно усталой маме.

Ответного не дожидается, сон сильнее…

Но вот в темноте кто-то чёрным пятном темнеет.

«Какой странный сон!» - Мишка думает, повернувшись.

Но кто-то настойчиво будто бы смотрит в душу.

В мальчишечью душу, в лохматого воробьенка.

И близко до дрожи вдыхает в потемках звонко.

Мишке пять. У него есть медведь охранник.

Он с детства его откармливал сладкой манкой.

Кто б не пришел, он Мишку не даст в обиду.

Победит и того, кого в темноте не видно.

Мишка, обняв медведя, берёт фонарик,

Включает, готовый при надобности ударить.

Перед ним сидит монстр зубастый, как три акулы,

Оседлав по-хозяйски высокую спинку стула.

Смотрит пристально, жутко, но с некоторой опаской,

Будто вовсе не знает, что место для монстров в сказках,

А никак не в комнате домика на отшибе,

Где скрипят половицы, и в окна скребутся липы.

«Ты что, меня видишь, ушастый смешной мальчишка?»

…Говорящий монстр это для Мишки слишком.

Он хватает медведя, фонарик как шпагу тычет.

Монстр смеется и ловко свистит по-птичьи.

Говорит: « Пацан, ну не надо вот это ночью!

Там в буфете варенье осталось. Ты с булкой хочешь?

Я вот страсть как люблю абрикосовое покушать!»

Говорит, и словам его вторят, качаясь уши.

Большие такие уши - с листок капустный.

Наверно тепло в них закутаться, если грустно.

Мишка кладет медведя под одеяло

Только бы бабушка крепко спала, не встала.

Тихо идут на кухню шуршать пакетом-

Булка, варенье, фонарик с дрожащим светом.

Мишка жует, сидя боком к чужому боку,

И больше себя не чувствует одиноким.

Монстр ему рассказывает о монстрах.

Есть, как известно, на свете для монстров остров.

Там и живут и не тужат они веками

В горах, чьи вершины под самыми облаками.

Жил там и мишкин монстр аж три столетья,

Но потом ему стало скучно глядеть на ветер,

Растить секвойи, питаться китовым мясом,

И отправился монстр по миру один скитаться.

Невидимый людям, он заскучал, понятно.

И готов вернуться, но путь позабыл обратно.

Мишка слушал, ел булку с вареньем, смотрел на звезды

Было с монстром спокойно и радостно ночью поздней.

Так повелось - страшный монстр теперь приходит.

Когда Мишка болеет, а бабушка в огороде,

Он читает сказки, играет с мальчишкой в прятки,

По утрам чистит зубы и делает с ним зарядку…

_______________________________________

Двадцать лет спустя. Снова летнее воскресение.

Липы цветут, и в розетках стоит варенье.

Михаил качает растящую зубы дочку.

Когда еще лезут клыки у малявок? Конечно, ночью!

Приходит монстр, берет малышку из рук усталых,

Глядит, будто есть Маринку сейчас он станет.

И гладит и гладит и гладит большущей лапой,

Чем, хоть бы и должен, совсем не пугает папу.

И катится ночь. Спит ребенок у монстра тихо.

Михаил ест варенье из клюквы и облепихи,

Монстр тихо поет в старом доме про страшных монстров,

Про их дико-прекрасный, потерянный дивный остров.

И укрывает малышку в большие уши,

Чтобы ей было теплей его песни слушать.

Монстры - они так часто людей добрее.

Мишин, как солнце, всем светит и всех согреет

И хоть остров его потерянный и далекий, Монстр никогда не останется одиноким -)

~Елена Холодова

[storiestext]

Свадьбы не будет! — я услышала, что она сказала его отцу

Август прям изнывал от жары. Духотища — дышать нечем, воздух вязкий, как будто кисель варили. В такую погоду только на фазенде и хорошо, где вечером пахнет свежескошенной травкой и медовым ароматом от цветов.

Я торчала на крыльце, щурясь от солнца, которое просто убивало своими лучами. Предки свалили в город за продуктами, оставив меня караулить Кирилла с его родаками. Через месяц уже наша свадьба, и будущая свекровушка зазвала нас к себе на дачу — типа обсудить какие-то там детальки и заодно впихнуть знакомство с родственниками, которые припёрлись из Воронежа.

Гляжу — на горизонте показалась Киркина тачка, и я как дурочка замахала руками. Не видела его целую неделю — укатил в командировку, и мне до жути не хватало его звонков на ночь, дурацких шуточек и тёплых объятий.

— Верунь! — Кирилл выпрыгнул из машины и, перепрыгивая через ступеньки, как мальчишка, взлетел на крыльцо. — Ну чё, скучала?

Я молча повисла на нём и уткнулась носом в шею. От него пахло дорогой и чуть-чуть апельсинками — странно, он их терпеть не может.

— Верочка, здравствуй! — Елена Михайловна, его маман, поднялась следом. Высоченная, вечно при параде — даже на дачу припёрлась как на показ мод: платье модное, мордочка размалёванная, причёска уложенная. — Как ты тут, золотце? Родители скоро нарисуются?

— Здрасьте! Да, они за продуктами смотались, обещались к обеду вернуться.

— Чудненько, — она чмокнула меня в щёку и повернулась к мужу. — Игорь, чего встал как пень? Помоги мне сумки затащить.

Игорь Петрович, Киркин папаня, еле выполз из машины. Вид у него был — краше в гроб кладут: какой-то потухший и потерянный. На моё "здрасьте" только башкой мотнул и поплёлся разгребать багажник.

— Чё с твоим батей? — шепнула я Кириллу, пока мы шли в дом.

— Да фиг его знает, — он плечами пожал. — Последние дни какой-то как в воду опущенный. Молчит больше обычного, словно воды в рот набрал.

Я не стала дальше копать. Мало ли какие заморочки у человека — может на работе запара или со здоровьем траблы. Познакомится с моими родоками, пообедаем, глядишь, и разговорится.

Фазенда у нас так себе, но уютненькая. Предки прикупили её три года назад и с тех пор каждое лето убивались, чтобы участок в порядок привести. Мамка цветов натыкала — везде клумбы пёстрые, батя беседку сварганил, дикий виноград по ней пустил.

— Ах, как тут замечательно! — Елена Михайловна крутила башкой по сторонам, не скрывая своего любопытства. — А я всё талдычила Игорю, что надо было давно дачку прикупить, а не квартиру в центре. Правда, дорогой?

Игорь Петрович что-то буркнул себе под нос и поплёлся курить на крыльцо.

— Совсем задолбала его своими придирками, — вздохнула Елена Михайловна. — Ну да ладно. Верочка, а где у вас тут можно руки помыть?

Кирилл помог затащить шмотки в гостевую комнату, а я поскакала на кухню — проверить, всё ли на мази к обеду. Мамка с утра наготовила целую гору салатов, запихнула мясо в духовку, напекла пирогов с капустой. В холодильнике стояло домашнее вино — папкина гордость.

Вернувшись в комнату, я застукала Кирилла за перетиранием чего-то с мамашей.

— Да, наверно, так и правда будет лучше, — он кивнул на что-то, сказанное Еленой Михайловной. — Только Верке надо как-то объяснить.

— Чё объяснить? — я насторожилась.

— А, Верунчик! — Елена Михайловна улыбнулась, но как-то натянуто, словно судорога прихватила. — Мы тут с Кирюшей обсуждаем некоторые свадебные заморочки. Я вот думаю, может, ну её к лешему, эту тетю Галю с мужем? У них щас такой бардак в отношениях, ещё начнут собачиться прямо на торжестве.

Я кивнула, хотя эту тетю Галю и в глаза не видела. Что-то в голосе будущей свекрови мне не понравилось, но я отмахнулась от неприятного предчувствия. Просто дёргается перед знакомством с моими родаками, вот и всё тут.

Мои вернулись где-то через полчаса, обвешанные пакетами, как новогодние ёлки.

— А вот и мы! — мамка, вся красная и довольная, ввалилась в дом. — Здрасьте-здрасьте! Вы, стал быть, Елена и Игорь? А где Игорь-то?

— На крыльце торчит, — я забрала у неё сумки. — Смолит.

— Ну, познакомимся за столом, — мамка махнула рукой. — Помоги мне накрыть, Верунь.

Пока мы с мамкой суетились на кухне, батя познакомился с Еленой Михайловной и Кириллом. Из гостиной неслись оживлённые голоса — видать, нашли общий язык.

Стол накрыли в беседке — там хоть какая-то прохлада. Расселись, и понеслась вся эта предсвадебная муть. Сколько гостей пригласить, чё жрать будем, где расписываться. Елена Михайловна трещала без умолку, иногда даже слова не давала вставить. Мамка сначала пыталась что-то предлагать, но потом просто кивала, как китайский болванчик.

— А вы, Игорь, чё думаете? — спросил мой батя, когда Елена Михайловна заткнулась перевести дух.

Игорь Петрович вздрогнул, будто его током шарахнуло.

— Я? Да мне, честно говоря, по барабану. Как молодые решат.

— Игорь сроду не лезет в организационные вопросы, — фыркнула Елена Михайловна. — Считает это бабскими делами.

— Ну, свадьба дочурки — не совсем бабское дело, — мягко возразил батя.

— Или сына, — добавила Елена Михайловна с таким нажимом, что аж зубы заскрипели. — Мой сынок тоже женится, если вы не запамятовали.

За столом повисла тишина, как в склепе.

— Может, ещё винца? — выпалила я, чтобы разрядить обстановку.

После обеда Киркины родаки решили прошвырнуться по посёлку, а мы остались посудой греметь.

— Чё это было? — спросила я, когда мы остались вдвоём. — Твоя мамаша всегда такая... дерзкая?

Кирилл аж крякнул.

— Прости её, она просто на взводе. Свадьба — дело такое, хочется, чтоб всё было как в лучших домах Лондона.

— Но это и наша свадьба тоже, блин, — меня уже начало подрывать. — А такое ощущение, что это её праздник, а мы так, на подтанцовке.

— Верунь, не заводись, — Кирилл обнял меня. — Мамка немного властная, но она нам добра желает. Вот увидишь, после свадьбы всё устаканится.

Я кивнула, хотя внутри уже копошился противный червячок сомнения. Каким будет наш брак, если уже сейчас свекровь пытается всем заправлять?

Вечером, когда солнце начало сползать за горизонт, мы устроили пир на весь мир в саду. Батя жарил шашлындос, мамка строгала овощи, а мы с Кириллом накрывали на стол. Его родители сидели в сторонке. Елена Михайловна что-то шипела мужу, а тот только башкой мотал.

Я попёрлась в дом за салфетками и, возвращаясь через сад, случайно услыхала кусок их разговора.

— ...не хочу, чтобы мой сынок связывал свою жизнь с этой девахой, — донёсся до меня злой шёпот Елены Михайловны. — Ты видел их домишко? Эту дачку? Они обычные училки, Игорь! Кирилл достоин большего.

— Ленка, — голос Игоря Петровича звучал так, будто его по кругу замотали, — пацан её любит. Какая разница, кто её родаки?

— Огромная разница! Я не для того его растила и на образование деньжищи выкидывала, чтобы он женился на девчонке из простой семьи. У него будущее блестящее, карьера, перспективы!

— А как же его счастье?

— Будет он счастлив! Но не с ней. Помнишь Сонечку, дочурку Ривкиных? Вот это я понимаю партия! Папаша — главврач, мамаша — адвокатша, хата в центре...

— И чё ты предлагаешь? Свадьба через месяц, приглашения разослали, ресторан забили.

Елена Михайловна понизила голос, и я невольно шагнула ближе, чтобы расслышать.

— Свадьбы не будет, я тебе точно говорю. Я уже потолковала с Кириллом. Он согласен, что слишком торопится.

Сердце ухнуло куда-то в пятки. Ноги будто к земле приросли.

— Ты чё, умом тронулась? — Игорь Петрович повысил голос. — Когда ты успела ему мозги запудрить?

— Не ори! Я мать, я лучше знаю, что нужно моему сыночку. И поверь, эта девчушка — не то, что ему надо.

Я выронила салфетки. Они белым облаком осели на траву. В глазах аж потемнело.

— Вера! — Игорь Петрович заметил меня первым. — Ты... давно тут торчишь?

Елена Михайловна резко обернулась. На её морде промелькнуло что-то похожее на испуг, но быстро сменилось привычной натянутой улыбочкой.

— Верочка, ты чего-то хотела?

Я молча развернулась и попёрлась к дому. Ноги двигались словно сами по себе. За спиной раздались встревоженные голоса, но я даже не обернулась.

В доме я поднялась в свою комнату и захлопнула дверь. Бухнулась на кровать и уставилась в стенку. В башке крутились обрывки только что услышанного базара. «Свадьбы не будет... Я уже потолковала с Кириллом... Он согласен...»

Стук в дверь вывел меня из ступора.

— Вера, можно? — голос Кирилла звуч��л напряжённо.

— Ввались.

Он сел рядом, попытался взять ��еня за руку, но я отдёрнулась.

— Чё стряслось? Папка сказал, ты какая-то странная.

— Да ну? — я наконец зыркнула ему в глаза. — А ты не в курсе, чё могло стрястись?

Кирилл непонимающе насупился.

— Не-а. Чё-то с родаками? Они тебя обидели?

— Я слышала ваш с маман разговор, — сказала я прямо. — Точнее, разговор твоей маман с батей. О том, что свадьбы не будет. Что ты согласен, что слишком торопишься.

Кирилл побледнел так, что аж позеленел.

— Верунь, это не то, что ты думаешь...

— А чё я должна думать? — мой голос дрожал как осиновый лист. — Что ты за моей спиной перетираешь с маман отмену нашей свадьбы? Что ты «согласен, что торопишься»?

— Мать преувеличивает, — он провёл рукой по волосам. — Да, мы базарили с ней, но я ничего такого не говорил!

— И о чём же вы базарили?

Кирилл замялся, как пацан, пойманный за списыванием.

— Она считает, что мы могли бы малёк подождать. Что нам обоим надо сначала на ноги встать, карьеру сделать...

— И ты?

— Я сказал, что люблю тебя и хочу быть с тобой.

— И всё?

Он отвёл глаза, как побитая собака.

— Я сказал, что подумаю. Но это не значит, что я согласился свадьбу отменять!

Я встала и подошла к окну. Внизу, в саду, мой батя всё ещё жарил шашлыки, а мамка накрывала на стол. Они ни о чём не догадывались. Елена Михайловна сидела рядом с Игорем Петровичем, и по её размахиванию руками было видно, что она что-то ему горячо втирает.

— Знаешь, Кирилл, — я обернулась, — я не хочу быть там, где меня не ждут. Твоя мамаша ясно дала понять, что я для тебя не пара. А ты... ты даже не смог ей возразить.

— Вера, враньё это всё! Я люблю тебя!

— Любишь, но готов «подумать» об отмене свадьбы, потому что мамка так сказала? — я аж засмеялась от горечи. — Знаешь, о чём я думаю? О том, что это только начало. Сегодня она тебя уболтает отложить свадьбу, завтра — выбрать другую работёнку, потом — переехать поближе к ней... И ты всегда будешь «думать». Потому что ты не можешь ей отказать.

— Ты несправедлива, — Кирилл губы поджал. — Она моя мать, она мне добра желает.

— А я — твоя невеста. Или уже нет?

Мы пялились друг на друга, и я видела, как в его глазах борются разные чувства. Любовь ко мне и страх перед маман. И страх, кажись, побеждал.

— Вера, давай не будем рубить с плеча, — наконец выдавил он. — Поговорим завтра, на свежую голову.

— Не-а, Кирилл. Поговорим щас. Свадьба состоится или нет?

— Я не могу вот так сразу...

— Можешь, — я его перебила. — Это простой вопрос. Да или нет?

Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.

— Ясненько, — я сняла с пальца кольцо и шмякнула на стол. — Свадьбы не будет. И можешь не говорить маман, что это я всё отменила. Пусть думает, что это её заслуга.

— Вера, не надо так, — Кирилл сделал шаг ко мне. — Давай всё обсудим, найдём компромисс...

— Какой компромисс, Кирилл? В чём? В том, когда именно твоя мамка начнёт рулить нашей семьёй? Сразу после свадьбы или через месяц?

— Ты преувеличиваешь. Мать просто нервничает.

— Нет, Кирилл. Твоя мать не нервничает. Она контролирует. А ты ей это позволяешь. И знаешь, что самое печальное? Ты даже не втыкаешь, что с тобой происходит.

Я схватила сумку и начала швырять в неё вещи. Руки ходили ходуном, но я твёрдо знала, что поступаю правильно.

— Ты чё делаешь? — Кирилл растерянно пялился на меня.

— Сваливаю. Не могу тут больше находиться.

— А как же родаки? Ужин?

— Объясни им всё сам. Скажи, что свадьбы не будет, потому что я не катлую для блестящего будущего её сыночка. Или придумай чё-нибудь ещё. Это уже не мои проблемы.

Я закончила собирать шмотки и направилась к двери. Кирилл попытался встать на пути.

— Вера, плиз, давай всё обсудим. Я люблю тебя!

— А я тебя, видать, не так сильно, — я обошла его. — Бывай, Кирилл.

Спустившись вниз, я столкнулась с Игорем Петровичем. Он торчал в прихожей с бокалом вина и выглядел ещё более потерянным, чем днём.

— Вера, погоди, — он схватил меня за руку. — Не уходи так. Елена... она не со зла. Она просто слишком любит сына.

— Я знаю, — я криво улыбнулась. — И я тоже его люблю. Но, кажись, этого маловато будет.

— Куда ты щас?

— На станцию. Вызову тачку.

— Я отвезу тебя, — решительно заявил Игорь Петрович. — Только ключи возьму.

В машине мы молчали как партизаны. Он вёл аккуратно, слишком внимательно глядя на дорогу. Когда мы подкатили к моей хате в городе, Игорь Петрович вдруг повернулся ко мне.

— Знаешь, Вера, я всю жизнь так живу. Елена всё решает, а я... а я просто плыву по течению. И знаешь, что я тебе скажу? Это не жизнь. Это так, существование.

— Почему вы мне это говорите?

— Потому что ты правильно сделала. Щас больно, но потом отпустит. Поверь старому пню.

Я кивнула, не в силах что-то выдавить из себя. Горло сдавило, как тисками.

— Спасибо за поддержку. И за то, что подбросили.

— Прости нас, Вера. И прости Кирилла. Он хороший пацан, просто... слабак.

Я вылезла из тачки и, не оглядываясь, попёрлась к подъезду. Слёзы лились в три ручья, но я даже не пыталась их вытирать. Иногда нужно просто выреветься.

Дома я первым делом набрала родаков и на скорую руку объяснила ситуацию. Мамка ахала и причитала, батя молчал, но я знала, что он всё понимает.

— Мы щас примчимся, — сказала мамка. — Подожди нас.

— Не надо, мам. Побудьте там. Мне надо одной побыть.

Следующие дни пролетели как в дурмане. Я вырубила мобилу, взяла отгулы на работе и просто валялась на кровати, пялясь в потолок. Родаки вернулись, но тактично не доставали расспросами. Просто были рядом, и это реально помогало.

Через неделю нарисовался Кирилл. Я не взяла трубку. Он накатал сообщение — я не ответила. Потом прислал письмо на мыло.

«Вера, я всё обмозговал. Ты была права. Я не могу жить под маминым каблуком всю жизнь. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Давай начнём всё с нуля. Без свадьбы, без родаков, просто ты и я».

Я долго пялилась на эти строчки. Потом настрочила короткий ответ:

«Кирилл, я рада, что ты всё просёк. Но боюсь, что для нас уже поздняк метаться. Я не смогу быть с человеком, который не встал на мою сторону, когда это было реально важно. Извиняй. Желаю тебе счастья».

Тыкнув «отправить», я почувствовала, как отпустило. Будто камень с души свалился.

Вечером ко мне заявилась подружка Ирка, притащила бутылку винища и коробку конфет.

— Ну чё, подруга, будем заедать горе шоколадом? — она деловито расставляла бокалы.

— Знаешь, — я вдруг улыбнулась, — мне кажется, горе уже не надо заедать. Мне уже полегчало.

— Серьёзно? — Ирка недоверчиво покосилась на меня. — Прошла всего неделя!

— Ну и чё? Я вдруг допёрла, что избежала большой ошибки. Представь, каково было бы жить с человеком, который не может сам решения принимать? Который всегда будет на маман оглядываться?

— В этом что-то есть, — Ирка задумчиво кивнула. — Но всё равно больно, наверно?

— Больно, — согласилась я. — Но уже не так. Знаешь, я благодарна судьбе за то, что услыхала тот разговор. За то, что свадьбы не будет. Иначе я бы узнала правду слишком поздно.

Мы вылакали винишко, посмотрели дурацкую комедию и ржали как кони. А потом Ирка вдруг спросила:

— А ты знаешь, что Макс из бухгалтерии давно на тебя пялится?

— Макс? Тот самый, высокий и с бородищей?

— Он самый. Хочешь, познакомлю поближе?

Я мотнула башкой.

— Пока не хочу. Но потом — а почему бы и да?

Ирка удовлетворённо кивнула.

— Вот и правильно. Жизнь на этом не заканчивается.

И впервые за эту не��елю я почувствовала, что она права. Жизнь реально не заканчивается. Она просто поворачивает в другую сторону. И, может, именно там, за поворотом, меня ждёт настоящее счастье.

Через месяц, в тот самый день, когда должна была быть свадьба, я проснулась с удивительно лёгким сердцем. Набрала родаков, сходила в салон, прикупила себе новое платье. А вечером попёрлась с друзьями в кино.

И когда на обратном пути домой я случайно встретила Игоря Петровича — он выгуливал собаку в парке — мы просто поздоровались, как старые знакомые.

— Ты как? — спросил он с искренним участием.

— Нормально, — ответила я. И поняла, что это правда. — Реально нормально.

— �� рад, — он улыбнулся. — Знаешь, Кирилл съехал от нас. Снял хату, устроился на новую работу. Сказал, что хочет быть самостоятельным.

— Я рада за него, — и это тоже была правда.

— Елена, конечно, в шоке, — он усмехнулся. — Но я горжусь сыном. Жаль только, что он нашёл в себе силы слишком поздно.

Я кивнула. Мне тоже было жаль. Но уже не так сильно, как раньше.

Иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы врубиться в свою настоящую цену. Я узнала свою. И теперь была благодарна судьбе за то, что услышала тот разговор. За то, что свадьбы не было. За то, что жизнь повернула в другую сторону.

Благодарю за прочтение моего рассказа! Больше рассказов можно найти на моем Дзене(ТЫК)

[stolyasha]

Большое спасибо за эстафету @mir-and-estel 💚 Видела этот тэг на буктьюбе и это было очень интересно 😊 Погнали 📚

🔸Хотела подтянуть фото к каждому пункту, но нельзя. Максимум 10 изображений на пост. Поэтому после вопросов прикреплю коллажи со всеми книгами🔸

1) Есть ли у тебя книга с неровными краями или необычным оформлением?

Я точно знаю, что таких книг много у моих родителей, так как все детские книги пока что хранятся у них. Посмотрела у себя и могу только предложить "Язык шипов" Ли Бардуго. Это сказки. И пока вы читаете сказку, рамка с иллюстрациями все больше вырисовывается и появляются различные детали. По-моему это необычно 🤔

2) Есть ли у тебя книга, на обложке которой изображено три и более человек?

"Дикий остров" Брайони Пирс. Любителям королевской битвы зайдет 😉

3) Есть ли у тебя книга, сюжет которой основан на другом художественном произведении?

"Потерянный мальчишка" Кристина Генри. Подлинная история капитана Крюка 🏴‍☠️ Книга есть в электронном варианте.

4) Есть ли у тебя книга, в названии которой 10 букв?

"Мы в порядке" Нина Лакур

5) Есть ли у тебя книга название которой начинается и заканчивается на одну букву?

"Ослепительный цвет будущего" Эмили С.Р. Пэн

6) Есть ли у тебя книга в мягкой обложке?

Мягких обложек у меня много 😊

7) Есть ли у тебя книга автора, который использует/использовал псевдоним?

"Долгая прогулка" Стивен Кинг под псевдонимом Ричард Бахман. Книга сейчас у папы.

8) Есть ли у тебя книга, в названии которой есть имя главного персонажа?

Таких книг у меня много, как оказалось. Но пусть будет "Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной" Бенджамин Алире Саэнс

9) Есть ли у тебя книга, в которой напечатаны минимум две карты?

И таких книг у меня тоже много. Но вот вам Джей Кристофф и его "Неночь" 🌝

10) Есть ли у тебя книга, по которой сняли сериал?

Без лишних слов! "Игра престолов" Джорджа Мартина и "Ведьмак" Анджея Сапковского 🗡️

11) Есть ли у тебя книга, написанная человеком, который в первую очередь известен не как писатель? (Спортсмен, политик, селебрити, врач, актёр, музыкант и т.д.)

Нил Деграсс Тайсон - американский астрофизик ☄️

12) Есть ли у тебя книга с часами на обложке?

"Эверлесс" и "Эвермор" Сара Холланд. Песочные часы тоже считаются ⏳

13) Есть ли у тебя сборник поэзии?

Как таковых нет, но есть "Гринтаун. Мишурный город" Рэя Брэдбери, где представлены некоторые из его стихотворений 🌇

14) Есть ли у тебя книга, на которой указано, что она победитель какой-либо премии?

"Список Шиндлера" Томас Кенилли ✡️

15) Есть ли у тебя книга, инициалы автора которой полностью совпадают с твоими?

К сожалению, нет 😔

16) Есть ли у тебя сборник рассказов?

Есть несколько сборников. Но самый любимый "Кошкина пижама" Рэя Брэдбери 🐈

17) Есть ли у тебя книга, в которой строго от 500 до 510 страниц?

Этот пункт стал для меня проклятьем! Я пересмотрела все книги 🤯 Если смотреть информацию о количестве страниц, то везде 495 или 512! Но в многих книгах 2-4 страницы пустые и получается, что они подходят под этот пункт. Поэтому "Пока течет река" Дианы Сеттерфилд 🏞️

18) Есть ли у тебя книга по которой сняли художественный фильм?

Таких ооочень много, но вот вам самые любимые. "Гарри Поттер" Джоан Роулинг, "Сумерки" Стефани Майер и "Унесенные ветром" Маргарет Митчелл 💞

19) Есть ли у тебя графический роман?

"Ключи Локков" Джо Хилл. Любимый цикл🗝️ Кстати, Джо Хилл сына Стивена Кинга, если кто-то не знал 😊

20) Есть ли у тебя книга, которая написана двумя и более авторами?

Любимые "Благие знамения" Терри Пратчетт и Нил Гейман. Кстати, эта книга подходит под пункт 10, сериал вышел офигенный! 😇🌍😈

Передаю эстафету @elenamalenaesenina @bookraven08 @rudalisicya и всем книжным гусеничкам 🐛📖🧡

[iyuol]

Мы рисуем в цвете. #3. История одного накха. То, с чего она началась.

« Серым вот тоже бывает трудно, ты представляешь? Словно иголку в тумане искать, под ноги не смотря, потеряться, не уметь улыбаться и ходить без очков, когда зрение то в минус, то в плюс. Как в меланхолии утро и неопределенность в духе: «Когда-то в городе под названием N…». Дым сигарет, нет-времени-чтобы-согреться, строгая игра правил и извинения, которые совсем не трогают. Серый — острый металл, что ранит неосторожных, и немного совсем — то, что кладут в основу. Разочарование и грусть, приносящие опыт; почти перевалочный пункт, когда на плечах стало слишком много всего. Таким каждому по-хорошему время от времени положено быть, но удовольствие это, надо думать, весьма специфично. »

　— Я не могу.

　— Ты должна ему сказать. Рассказать обо всем. Объяснить, как старшая. Сколько уже тянешь с этим?

　Пепел летит мимо пепельницы и пухом оседает на лакированной поверхности темного деревянного стола. Глухой стук часов крадет время и учащенное биение отдельно взятого сердца. Дышать становилось все тяжелее. Чужие глаза как лезвие бритвы – оттенка дождливого, осеннего неба, только немного с зеленью, режут по живому, старательно расчищая путь к цели. Без капли сочувствия, жалости почти вспарывают замученную душу. Молодая темноволосая женщина прижимается плечом к прохладному пластику оконной рамы и устало закрывает лицо руками. На вид ей можно было дать около тридцати, только неприкрытые сейчас ничем мелкие морщинки да темные круги под глазами приоткрывали завесу тайны чисел в бесполезной корочке.

　На улице октябрь, и кажущиеся мутно-серыми капли дождя лениво скользят по стеклу, вторя монот��нным шумом свистящему по трубам ветру. В пятиэтажке напротив, несмотря на ранний час, не мелькало ни людей, ни света, словно погода отчаянно не хотела выпускать никого из постели.

　— Я не могу... — повторяет, а губы ломаются болезненной кривой. Голос практически не дрожит, только отдает непривычно-хриплыми нотками.

　— Сколько?

　Словно отрезвляющая пощечина, новый круг разрывающих мыслей. И снова пронизывающий взгляд прозрачно-зеленых глаз, почти таких же, как у нее самой, только намного тяжелее и, пожалуй, бесцветнее. Женщина тихо вздыхает, выпрямляясь, и подходит к ближайшему кухонному шкафчику, вытаскивая с верхней полки с десяток немного запылившихся, но прежнему пестрящих цветными страницами альбомов. Разворачивается и бросает их на стол рядом с морщинистой рукой сидящей на соседнем стуле старухи. Та только крепче сжимает меж пальцев длинную сигарету, вновь осыпавшуюся серебристым пеплом.

　— Три года назад он впервые подошел ко мне со всем этим, утром, сказал, что «нарисованные картинки оживают», и притащил откуда-то с десяток кривых ракушек. То есть... Не откуда-то, конечно, а из своего рисунка, воплотившегося во сне. Он просто бредит морем и видит его везде... А оно, кажется, начинает бредить им. У нас столько раз срывало краны, что соседи уже несколько раз бегали к участковому. Только вода почему-то всегда немного соленая. Я случайно это заметила...

　— Что еще?

　— Сторонится других детей. Говорит, что «рядом с ними слишком шумно внутри». А вчера, съев почти пол кастрюли супа, пряча лицо, признался, что совсем не наелся и хочет что-нибудь еще.

　Ненадолго повисло молчание. И без того тусклый огонек, ��ойдя до фильтра, окончательно потух и полетел в пепельницу, а его место заняла новая бумажная палочка. К потолку взвилась струйка полупрозрачного дыма.

　— Я не думаю, что моя дочь настолько глупа, чтобы не отличить накха от обычного ребенка, но все-таки... Он пробудился. И, вероятнее всего, голоден так, как не будет больше никогда в жизни.

　Сквозь дождевой гул начали прорезаться автомобильные гудки. Город постепенно просыпался, но все выше натягивал плотное одеяло туч на свои бетонные коробки. Старуха посмотрела в окно и скривилась, делая короткую затяжку.

　— Ты сбежала ради простого смертного, который не выдержал наших чудес, сюда, в этот чертов разваливающийся городишко, наивно полагая, что твой ребенок подальше от себе подобных будет «самым обычным»... Но это невозможно, Лиз. Невозможно, потому что его мать – ты. Да, иногда мы можем уговорить судьбу немного поиграть по нашим правилам, но некоторые вещи нельзя изменить. Например, свою суть. Ты не сможешь вечно защищать его от мира и себя самого. Рано или поздно он нырнет в этот омут сам. Нырнет и захлебнется, ибо ни черта не знает.

　Женщина зябко ежится и плотнее кутается в черный плед, отводя взгляд. Хмурится, поджимая губы, но молчит, изнутри чем-то самым мудрым и отдаленным от всего человеческого понимая, что мать действительно права. Возможно, не всегда, но именно сейчас — определенно. От этого настроение становилось еще более паршивым.

　— В свои четырнадцать ты уже имела за плечами несколько десятков лет чужих жизней, и тебя меньше всего заботили вопросы морали. Вспомни. А сейчас твой сын страдает от голода, потому что ты отказываешься отпускать его из-под своей юбки, научив этот голод утолять. Что, позволишь ему угаснуть только ради того, чтобы несколько сотен слабохарактерных идиотов, бестолково костерящих свою судьбу, порадовалось в будущем чуточку больше?

　— Хватит, мама, пожалуйста. Хватит.

　Лиза падает на стул и роняет голову на сложенные крестом руки. От безысходности и колючего понимания сводит внутренности и хочется в голос рыдать, но она лишь стискивает зубы и плавно выдыхает. Знает. Все, что сказано и еще можно было бы сказать. Очень хорошо знает. Однако легче от этого не становится, скорее наоборот.

　— Я поговорю с ним сегодня.

　— Так будет лучше для вас обоих.

　Последние слова звучат настолько тихо, что практически теряются за общим шумом с улицы, даже приглушенным. По небу катится раскат грома, заставляя вздрогнуть. Когда женщина поднимается, в комнате уже никого нет. Только поперек пепельницы лежит недокуренная сигарета. Лиза зачем-то хватает ее, как утопающий – круг, и сильно затягивается, с непривычки сразу закашлявшись.

　«Так будет лучше... ».

　Едва слышно скрипнула прикрытая дверь в кухню, пропуская коридорный свет и вынуждая поспешно прятать следы вредных привычек.

　— Мам? Ты чего не спишь в такую рань? – на пороге, держась за дверную ручку и сонно потирая глаза ребром ладони, стоял вихрастый темноволосый парнишка в домашних шортах. – И... Черт, с каких пор ты начала курить?

　Заспанное удивление во взгляде быстро сменилось настороженностью, словно внутри вдруг щелкнул неведомый переключатель. Он моментально просканировал комнату, будучи физически не способным не почувствовать висящее в ней напряжение.

　— Что-то случилось?

　Тяжело вздохнув, женщина пододвинула к себе второй стул и, мягко похлопав по потрепанной тканевой поверхности, натянуто улыбнулась. Всякий накх читает эмоции, как открытую книгу. Этого у него не отнять.

　— Милый, присядь, пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Давно надо было, конечно, но я, дура, надеялась, что не придется...

　Солнце так и не решилось показаться людям, будто бы стыдясь своих слишком неподходящих к всеобщему настроению оттенков. Тучи, казалось, путались в электропроводах, еще сильнее проливаясь дождем. Градиент от черного к серым тонам заполнил собой весь город, словно замедляя, приостанавливая все вокруг. Даже время. Подросток слушал внимательно и молча, растеряно смотря то на мать, то на свои руки, отстраненно отмечая, что внезапно перестал слышать часы. Не так давно проснувшийся разум воспринимал информацию неохотно, заторможено, но по какой-то непонятной причине в повисших в воздухе словах не ощущалось ни капли фальши. Ему казалось: все правильно. Не плохо, не хорошо, а именно правильно.

　Все мальчики в детстве мечтают стать супергероями. Обрести во��шебную силу, которой больше ни у кого нет и, возможно, спасать мир. Только редко кому из них показывают обратную сторону волшебства и объясняют, чем за него придется заплатить.

　« ...с помощью особого знака, который я тебе покажу, ты научишься проникать в сознание человека, проживая его жизнь. Яркую, полную самых разных впечатлений. Ты будешь забирать самые сливки чужих эмоций, и они будут насыщать тебя лучше любой пищи».

　« ...люди, что попадутся на твоем пути, будут разными. Хорошими и плохими. Злыми и добрыми. Но ты не должен вмешиваться в их будущее, каким бы оно ни было. Ведь для них оно еще не наступило. Ты охотишься, добываешь необходимое и уходишь».

　Снова пауза. Щетинистая и хмурая.

　— А что будет с ними? Ну... С этими людьми.

　— Ничего... Почти ничего. Они ничего не почувствуют. Не знают, что такие, как мы, вообще существуют. Но... Будущее, которое мы проживем за них, им самим уже не будет казаться таким... Полноценным.

　Скрестив руки на груди, сильно сжимая пальцами локти, парень смотрел на женщину почти с ужасом.

　— Почему? – лишь один вопрос крутился на языке. Вопрос, на который у Лизы не было ответа.

　— Ты научишься с этим справляться с возрастом, — новая попытка успокоить. Он трясет темными вихрами и, низко опустив голову, жмурится до пляшущих точек перед глазами. Нечто тяжелое, почти выворачивающее внутренности наизнанку последние дни, накрывало снова. Накатывало, точно приступ лихорадки. Во рту пересохло, заныло в груди. Мальчишка чувствует, как холодная рука матери ласково гладит его по голове – это ненадолго отвлекает от неприятных ощущений.

　— А нельзя как-нибудь?..

　— Нет. Прости.

　Спустя сутки он впервые попробует на вкус чужую радость и грусть.

　Спустя месяц научится обходиться без посторонней помощи, начав собирать свою собственную копилку воспоминаний.

　Спустя год в его глазах не останется детского блеска. Это будут глаза старца, за плечами которого не один век.

　И только через пять лет, когда число прожитых не_своих жизней перевалит за очередную сотню, он снова начнет улыбаться, как тот потерянный мальчик, бесконечно рисующий фломастерами море. Не то чтобы смирится совсем, но перестанет себя ненавидеть.

　«Многие разучились ценить то, что держат в своих руках. Не замечают маленьких радостей, теряют голову от грусти или одиночества. От ��ого, с чем вполне еще можно бороться. Опускают руки и теряют волю к жизни, веру в нее, едва споткнувшись. Проклинают ее, единственную свою возможность быть. Плывут по течению, не подозревая, что в любой момент могут утянуть себя в болото, из которого нет возврата, стоит лишь кому-то из нас появиться на их пути. Имеем ли мы право решать за других? Решать, кому дать второй шанс на полноту счастья, а кого обречь на почти монотонное существование, где нет ни сотрясающих потерь, ни звенящего полнотой своей счастья? Кто знает... Но, в отличие от них всех, мы по-настоящему хотим жить. Ведь иначе просто не способны».

[dowhile26]

Мне хочется быть шоколадной

Мне хочется быть горьким шоколадом и таять от прикосновений чужих рук. Хочется плавиться от невесомых поцелуев, оставленных, конечно же, не тобой. Быть коньячной, чтобы ты пьянела от одного лишь взгляда. И чтобы солнце непременно играло искорками в моих дождливых от природы глазах. Быть женственной, плавной, бархатной, и в то же время по-мужски уверенной и прямой. Облако сладкой ваты с терпким привкусом виски. Кружить тебе голову не хуже табака в крепких сигаретах. Я бы стала тёплой шалью, что заботливо укрывает твои плечи, только позволь. Мне хочется нежности, понимаешь? Ни пошлости, ни отношений, ни даже любви! Наивный ребёнок, потерянный мальчишка Питера Пена, за что такого любить?

Но мне хорошо. Хорошо от бабочек где-то под рёбрами, и радостно, и легко. Стараюсь лишь не разбиться, пока витаю высоко в облаках. Ни обязательств, ни пустых, никому ненужных, признаний.

До жути, до головокружений и до глухих ударов в грудной клетке глупо, как хочется мне быть шоколадной, коньячной, тебе подстать. Когда тебе до этого нет никакого дела, ты меня скоро забудешь, и я тебя тоже.

[airtton88]

у тебя отвратительный город. у тебя отвратительный дом, соседи одни наркоманы, а вокруг - ну вообще дурдом. из пятнадцатой дядя Дима - алкоголик, мужлан и хам, собирает бутылки вечно, побирается тут и там. и какое, пожалуй, дело, что вчера схоронил родню, что жена его заболела и оставила на краю. он обычный сосед ненужный, ему только лишь плюнуть вслед, обсуждая потом крикливо всю историю слёз и бед. из тринадцатой парень Лёша - наркоман, эгоист и вор, он не кормит подъездных кошек и шалав своих водит в дом, не здоровается с баб Нюрой, курит, гадит в подъезде вновь, и какое, пожалуй, дело то, что мальчишка ищет любовь. что его как всегда бросали, без родителей лет с пяти, что вокруг него не плясали, а просили всегда уйти; что устал, но пока не сдался, что живёт только верой в мир - ведь без такого соседства лучше, и плевать, что же будет с ним. а из первой - мажорный Костик, тачка клёвая и прикид, посещает бутики вечно, на деньгах он, наверное, спит. ну и что же вообще здесь скажешь? промотает деньги отца, так и хочется ему врезать, чтоб убрать усмешку с лица. ну, а Костик в свои «за тридцать» на работе почти живёт, позабыв вновь о личной жизни он карьеру свою куёт, вроде деньги есть, даже слава, но от этого лишь тоска, и квартира будто канава - заколочена в гроб доска. из четырнадцатой Анфиса - аферистка, шалава, дрянь, она волосы красит в рыжий и насилует свой рояль, не работает, курит травку, мужиков к себе водит в дом, рядом с ней находится - ужас, а в квартире её дурдом. наплевать, что Анфисе двадцать, а у неё уже месяц рак, и диагноз ты, к сожалению, не обманешь уже никак. а Анфиса так хочет счастья, а Анфиса так хочет быть, и желает в последний месяц в полной силе ещё пожить. из семнадцатой парень Миша - он пугает кругом детей, говоришь, только он не слышит, он в пучине своих идей. он не ест снова две недели, он потерянный и больной. и куда же опять глядели те, кому он ещё родной? Миша худ, очень слаб и болен, у него лишь потухший взгляд, глупый мальчик, забывший роли, променявший свой Рай на Ад. ну, а Миша лишь хмурит брови, наплевав на своих палачей, да, таких миллион историй, Миша ждёт диагноз врачей. только нам это ведь не важно, куда лучше опять судить, обсуждать поведение Наташки и над Пашей слегка шутить. ненавидеть Ирину снизу, обожать Илью со второй. у тебя отвратительный город, и ты сам, извини, такой.

[ugee]

Песни к циклу стихотворений "Одинокие сердца" (продолжение)