blogbabnika-blog

[blogbabnika-blog]

История #4: Что такое любовь?

Уже с юношеских лет я начал жить за счёт женщин.

Отец ушёл из семьи, когда нам с сестрой было 10 лет, поэтому меня обеспечивали мама и бабушка.

Говорят, что личность человека определяет первое воспоминание. Моим первым воспоминанием было то, как я листаю забытый отцом в туалете журнал «Плейбой». В этом что-то есть.

Я всегда был без ума от женщин, от их лиц, форм, запахов. Праздничные локоны, ободки с ушками, колготки, через которые просвечивают трусики, «Откройте кто-нибудь мне бутылочку», речь с придыханием, накрашенный ноготь на мизинце, когда во время секса они берут трубку от мамы, растяжки на попе, полотенце на голове, слёзки от того, что слишком глубоко взяла, вечно не допитый до конца чай, «я что-то пьяненькая». Оргазм ничто по сравнению с тем, что испытываешь от созерцания женщин. Хочется говорить об их красоте, ваять памятники, петь серенады, трогать и пробовать на вкус. Они произведение искусства. Каждую нужно сохранить, превознести, увековечить, выслушать.

С самого детства я был окружён женской любовью и заботой, и я не хочу, чтобы это прекращалось. Как сильно я люблю женщин, так же сильно моя сестра ненавидит мужчин.  Она словно мой злой двойник из параллельной вселенной. Или я её. Когда бабушка умерла, я почувствовал, что пов��рослел и попробовал взять ответственность за семью на себя. Но, так как я был сыном своего отца, у меня ничего не вышло. Моя сестра же была дочерью моей матери, поэтому у неё хоть ничего и не получилось, но она винила во всем этом моего отца.

И сегодня виновник всех наших психических травм проводил лекцию по журналистике. Сестра, естественно, не пришла.

- Сергей Валентинович Удалов – великий сын нашей земли! – представил отца декан. Все зааплодировали. Отец поклонился. – Для всех нас большая честь жить в одну эпоху с таким, не побоюсь этого слова, великим человеком, Сергей Валентинович! Все снова зааплодировали. Отец снова поклонился.

Как хорошо, что это не слышит сестра, – подумал я.

С 00-х годов у нас в городе производят только 2 вещи. Завод производит – фуры, и отец - стихи. В 1997 отец написал гимн города и мгновенно стал в нашем городе «священной коровой», получив карт-бланш на любые свои выходки. Он приходил на званые вечера в тапочках, курил везде, где ему хотелось, называл губернатора «Кум». Однажды отец запряг лошадей и ездил на них по центральной улице. Ему все прощалось. Более того, его дурачество никого не раздражало. Мне кажется, что он испытывает точку кипения людей, которая никогда не наступит.

- Скажите мне, бояре, - обратился отец к аудитории, - что такое любовь?

- Смысл жизни!

- Совокупность химических реакций!

- Мимолётное чувство!

- Влечение!

- Желание сделать человека счастливым!

- Нет, мои хорошие! – прервал он мысли аудитории. – любовь это…

Отец поднял глаза к небу, затем устремил туда указательный палец, потом другой. Дальше он начал топать ножкой и пританцовывать, подпевая музыке, которую слышал он один:

«Любовь это!...Любовь это!...Это любовь!...И я знаю о любви всё…  Любовь это!... Любовь это!... Любовь это – имя существительное!...В слове любовь…2 слога…лю…бовь….букв 6…а звуков 5…вот и вся любовь!»

Наступила тишина. Стало слышно, как от переглядываний поскрипывают мышцы глазных яблок. Я начал хлопать. Мысль и правда была гениальная. Меня поддержали первые ряды, и с каждым хлоп��ом залп ладоней усиливался. В конечном итоге аудиторию озарили овации. За время лекции отец ещё 7 раз срывал продолжительные аплодисменты.  Напоследок он завещал:

«Коллеги, будьте сами себе нравственным цензорами!». Все снова начали аплодировать, а отец, шаркая тапочками, побрёл к выходу. Подойдя к двери, он остановился, достал театральный бинокль и начал всматриваться в аудиторию. Найдя меня он подозвал рукой к себе. Я спустился и вышел с ним из аудитории.

- Как дела у Сашечки? – спросил он.

Вопрос был не про меня, а про сестру. Он всегда спрашивал про неё. И, да, это была его идея назвать близнецов одинаковыми именами.

– Всё так же, - честно ответил я.

- Давай, кулёма, придумай что-нибудь! Или может гешефт нужен?

Он засунул руку в карман широких брюк и достал оттуда мятые купюры различного номинала и эпох, начал отсчитывать, но через пару секунд, потеряв терпение, сунул мне в руку всю кучу.

Я одобрительно кивнул.

- Ну, сына, - отец протянул мне руку. Я крепко её пожал. За всю ��изнь я пожимал руки тысячам людей, но именно рукопожатие отца всегда вызывает особые чувства, - может пойдём почебарим?

- Я бросил!

- Ах, ты, скотиняка, ещё и курил? Щас как дам!

Отец замахнулся, а затем залился хохотом. Мы вышли на улицу, он затянулся красной «Оптимой»:

- А где твой друг, про которого ещё Шекспир писал?

- Сидор что ли?

- Ну, который: обличье глупца - вот мудрость мудреца.

- Значит Сидор. Не знаю. Второй день не вижу.

- Узнай, - он тыкнул мне в нос указательным пальцем, - Завтра жду вас у себя в редакции.

Отец аккуратно потушил сигарету об железный бочок и не попрощавшись направился в сторону горизонта. «Горизонт» - это бар, в котором мы любим сидеть. Я смотрел ему вслед и впервые задумался, о странной вещи, что создан из его спермы.

[blogbabnika-blog]

История #3: Любовь, ревность, багажник

Пару минут назад я занимался любовью с очаровательной блондинкой, и вот меня голого везут в багажнике в неизвестном направлении. На фоне множества минусов: тут темно, страшно, холодно и я не кончил, есть один несомненный плюс: жизнь не проносится перед глазами, а это значит - меня не убьют.

Странно, что в такой дорогой машине нет печки в багажнике. Если меня не убьют сегодня, то я наверняка умру от воспаления лёгких. Знал бы, не отказывал себе в удовольствии и  не бросал курить.

Закончив мысленный монолог, я пытаюсь отыскать, чем можно укрыться, параллельно рассуждая, будет ли хозяин ругаться, если я залезу под обивку. Некоторые люди в моменты сильного стресса замолкают и не могут произнести ни слова, меня же настигает словоблудие.

Огромный багажник оказывается абсолютно пустым  и я, свернувшись в позу эмбриона, пытаюсь не думать о холоде. В этот момент я чувствую некое единение себя и этой железной утробы.

Мне кажутся смешными мои похороны. Наконец-то пригодятся отсыревшие на балконе табуретки. На них будет стоять гроб. В нём я. Мертвый. Мертвее, чем тектоник. Вокруг меня сидят родственники, а вдоль стены теснятся десятки девушек.  Рус��кие, татарки, чувашки, мордовки, украинки, армянки, простите чеченки, две негритянки, еврейка Лея, блондинки, брюнетки, рыжие, смуглые, бледные, с каре, с дредами, с длинными ногами, с большими сиськами, жопастенькие, с накаченными губами, с тату на лице, у кого-то были кольца на безымянном пальце, у кого-то  пирсинг на сосках, близняшки, соседка по тамбуру, 20-летняя дочка и 40-летняя мать. Среди них нет только девственниц. Все неловко молчат. В дверь заходит заплаканная медсестра Екатерина Игоревна. Все оборачиваются в её сторону. Она вопросительно осматривает присутствующих, а затем подходит к моей маме.

- Я его девушка. У нас была любовь. Я так его любила,  - девушка срывается на вой. Мама понимающе кивает головой. Сестра приносит ей воды. Екатерина Игоревна встаёт в общий строй. Ситуация повторяется вновь. Все неловко молчат.

На этой мысли машина с ровной дороги свернула на ухабы. Меня начало сильно подкидывать в багажнике. Мы точно свернули в лес. Вот уже и жизнь пролетела перед глазами.

Сидор предупреждал меня, что не стоит связываться с дочерью местного бандита. Про его жену он, кстати, ничего не говорил. Я думал, что «девяностые» закончились, когда я проиграл свои последние кэпсы или  по крайней мере, когда местный «главшпан» подал заяву на Сидора, за то, что тот сломал ему челюсть. Надеюсь, что ничего не произойдет, и меня просто пожурят и выпустят. Неужели я зря периодически чистил карму и трахал толстушек? В голове не укладывается, что я могу умереть, в особенности так нелепо, как персонаж анекдота: Возвращается муж-амбал со стрелки, а там в его кровати лежит студент-филолог…

Если честно, то я возмущен! Что, в конце концов, он себе позволяет? Я, между прочим ,живой человек!

Бить по багажнику ногами я естественно не стал.

Ещё неожиданно осознал себя на пятой стадии принятия. Я почувствовал, что завтра не приду на пары, потом не выйду к отцу на работу, моя кровать будет пустовать, а договорённые свидания отменятся. Мы с Сидором не поедем в Питер,  а я не напишу произведение века. Но в сущности ничего не изменится. Моё бюджетное место займёт кто-то другой, отец возьмёт нормального журналиста на мою должность, кровать вместе с комнатой сдадут славянам. Сидор поедет в Питер со своей женщиной. А без моего произведения века мир не станет лучше или хуже, он лишь останется таким, какой он и должен быть.

Как только я об этом подумал, дверь багажника открылась, и я на некоторое время ослеп от солнца. Страшно не было. Сильная рука вытащила меня из багажника и повела по снегу, который неожиданно сменился кафельным полом. Я снова оказался в той квартире, из которой меня забрали. На неубранной кровати сидела Евангелина (жена бандита), а рядом стоял её муж, который указал мне головой сесть.

- В общем слушай, - начал он заметно волнуясь.

Я слушал.

Все молчали.

- В общем, Саш, - нарушила тишину Ева, - Гоша хочет, чтобы ты меня… ну, того… а он будет смотреть.

- Да. – робко подтвердил слова жены Гоша.

Я всё понял. Абсолютно. Всю идею. Но не смог не переспросить:

- Чего?

- В общем слушай, - попытался второй раз донести свою мысль Гоша, - ты спишь с моей женой. Я плачу. Нормально плачу. Ты молчишь соответственно. Вопросов не задавай. Да-да, нет-нет.

В общем. Расстреляли меня.

[blogbabnika-blog]

История #2: В провинции два развлечения

Вечер среды в провинциальном баре. Тихо. Даже слышно как бармен сливает себе дорогой ликёр. Официантки Юля и Лена бездельничают подсвеченные экранами телефонов. Лена меня ещё любит. Юля уже ненавидит. Из посетителей только мы с Сидором. Громоздкий Сидор ежесекундно проверяет в приложении счёт матча, а заодно и моё терпение. Я же жду пока в зале появятся жертвы, или счастливицы. Как хотите.

- Девчонки, пиво принесите, пожалуйста! - угрожающе приподнявшись кричит Сидор.

Юля даже не повернулась. Лена же, теряя на ходу балетки, полетела к бармену.

Затем Сидор надменно смотрит на меня и шёпотом добавляет: «Барса, сосать!», после отправляется поссать зачем-то предупредив об этом.

Официантка Лена несёт пиво, вместе с ней возвращается Сидор. Я показываю Лене язык, она улыбается и придвигается чуть ближе ко мне, за это я незаметно глажу её ножку. После чего Лена передаёт мне записку и уходит. Сидор объявляет, что сможет удвоить выигрыш. Благословив друга на идиотский поступок, я открываю записку:

«Жду в туалете».

Мне хочется Лену. Ещё больше хочется увидеть как Сидор облажается у меня на глазах. Да только Сидор лажает каждый день, а Лена первый раз предлагает мне уединиться в туалете. Я прохожу мимо зализывающей раны официантки Юлии, она исподлобья смотрит на меня, словно что-то знает.

Теперь осталось сделать самый важный выбор. В какой туалет заходить? Выбираю женский. Я несмело открываю дверь, словно ожидаю увидеть Нарнию и прохожу внутрь. Никого. Ни Лены, ни писсуаров. Я на всякий случай проверяю кабинки, а в это время дверь за моей спиной захлопывается. Я поворачиваюсь и вижу Юлю. В голове сразу пролетают несуществующие флешбеки со старшеклассниками и унитазом.

- Я буду кричать! - пытаюсь отшутиться я, но звучит очень убедительно и Юля включает воду.

- Меня будут искать!

- Кто? Этот? Сидор? - смеется она.

Я раскрываю перед ней записку и пытаюсь пройти, но Юля отталкивает меня обратно. Я чувствую, что начинаю возбуждаться.

- Это я написала вообще-т…

- Ты?

- У меня есть план…

Всю жизнь мечтал ощутить себя героем книги. Немного напрягает, что автор моей, видимо – Кинг.

- Какой план?

- Ты знаешь…

Юля указала носиком мне между ног. Я достал из заднего кармана резинку и быстро расстегнул ширинку. Юля убрав руки за спину начала расстегивать молнию на своей чёрной юбке. Я спустив штаны неуклюже двинулся к ней на помощь, вдруг обнаружил в руках девушки большие садовые ножницы.

- Эй? – единст��енный вопрос, который ко мне пришёл в голову.

Девушка снова указала носиком мне между ног.

Ножницы были по-смешному огромные и ржавые. После кастрации я бы умер от заражения крови, предварительно вдоволь насмеявшись над их нелепостью. В тот момент, когда Юля двинулась ко мне, я принял единственное мужское решение – забежал в кабинку. Следуя всем законам жанра, я встал на унитаз, чтобы не было моих ног. Мне всё ещё нравилось играть в эту игру, хотя уже чувствовал, что не до конца понимаю правила. На что мы играем? Я на раздевание.

- Зачем ты это делаешь? – закричал я из кабинки. И это был совершенно новый опыт для вселенной, обычно из кабинки не кричат ничего, кроме «занято». Мне не ответили.

- Юля?

Юля молчала. Я прислушался. Из крана бесцельно лилась вода, а из сортирных колонок едва слышно играла Нирвана. Ещё билось сердце. Ещё. Я взглянул вниз и только в тот момент оценил всю ситуацию. Женский туалет. Я сижу на унитазе со спущенными штанами, а за дверью ходит моя бывшая с ножницами и пытается отрезать мне яйца. Взаправду или нет, я не знаю. Одно я знаю точно - гигиена превыше всего. Стараясь ничего не коснуться , я пытаюсь аккуратно встать на пол. БАМ БАМ БАМ! Раздался стук в дверь кабинки. Я почувствовал во рту вкус прокушенной резинки, которую так и не вытащил изо рта.

- Зачем ты это делаешь? – спросил я. Получилось: зафем ты это фефаешь?

Никто не ответил. Стало немного жутко. Я снова уселся на унитаз и застегнул штаны, потом закурил. Я смотрел на тлеющий окурок, изучал грязные узоры на плитке и своё кислотное отражение в ручке кабинки. В общем делал всё, чтобы не выходить. Я оправдывал себя тем, что если я  вдруг выйду, то Юля сочтёт меня трусом, а значит, перестанет на меня смотреть пушистыми глазками. Сейчас же это всего лишь игра, в которую я отказался играть.

Вообще в провинциях мало развлечений, в основном потрахаться и влюбиться. Странно, что Юля восприняла это так серьезно. Может быть это потому, что я ей однажды подарил цветы? Она подумала, что это было искренне и я хотел порадовать её запахом весны. И вовсе не потому, что у неё есть вагина. Или может это оттого что, когда она зевала, я называл её моя киска и засовывал палец в рот? Мои размышления прервало сообщение от Сидора:

«У победы много отцов» многозначительно написал он, следом пришло второе: «Поражение всегда сирота». Сидор учился со мной в ЛИТе и эти сообщения могли значить только одно – он всё проиграл. Я живо спустился на пол и открыл дверь. В моей голове вдруг нарисовался план, если Юля будет продолжать, я скажу ей:

- Так, солнышко, успокойся. Тут не до шуток. Сидор проиграл все деньги и мне нужно заплатить за его выпивку.

Оправдываться было не перед кем. Туалет был пуст.

Я выключил воду и выкинул прокушенную резинку в мусорное ведро. Долго смотрел туда. Там лежали ножницы, а могли мои причиндалы. Я не заметил, как дверь туалета неуверенно открылась и выглянула Лена.

- Саша? – удивилась она.

- Лена? – удивился я.

Она посмотрела на меня. На надпись на двери. На мусорное ведро с презер��ативом. И сделал то, что должна была сделать любая девушка - сделала вывод. Покачала головой и побежала, прочь закрыв лицо руками. Я не побежал за ней, не стал кричать вслед, я даже не стал её останавливать фразой «Сейчас всё объясню».

- Сейчас всё объясню…В общем… Э-э-э…. С чего бы начать…

Я расплатился с барменом и направился к выходу, когда на меня из дальнего угла зала зыркнули пушистые глазки. Любопытства ради я направился к ней.

- В следующий раз получится, - погладил я её по чёрным волосам.

- У меня? – удивилась Юля.

- У меня! – ответил я и поцеловал её висок.

- Ты – смелый, - улыбнулась она. – Подошёл ко мне, не побоялся. Я думала ты поверил.

Я ухмыльнулся. Юля тоже. Видимо у неё был план.

Вечер четверга в провинциальном баре. Юля меня ещё любит. Лена уже ненавидит.

[blogbabnika-blog]

История #1: Женщины глубже, чем я думал

У Кати были огромные глаза и такого же размера рюкзак.

Она шла с репетиции. По крайней мере, так мне послышалось. Правда, когда я переспросил:

- Что репетируешь?

Она начала смеяться.

Я просто схватил её за руку и повёл за собой, сообщив, что я маньяк, который орудует в этой безлюдной лесополосе. Мои планы нарушила пробка на Гагарина. Пока мы стояли на пере��рёстке, Катя сказала:

- Какая удача, мне как раз этих двух вещей не хватает.

- Новых знакомств и острых ощущений? – предположил я.

- Потрахаться и сдохнуть, - грустно констатировала девушка.

После этой исповеди загорелся зеленый, и Катин язык воспринял это как сигнал, поэтому следующие десяток кварталов говорила только она.  В конце монолога Катя сказала, что я вхожу в редкий тип мужчин, которые умеют слушать. И что-то там ещё сказала.

Когда же говорил я, она всегда смеялась. Я даже ради эксперимента сказал, что честные давалки вымерли, потому что в мире пропала любовь. Ей тоже было смешно. Спустя пару часов Катя зашла домой, скинула рюкзак и переоделась в красную клетчатую рубашку, а я как был подонком, так и остался. Катя продолжала взахлеб рассказывать истории, а я наугад удивляться и говорить: этого не может быть! Ещё она спросила: был ли я в армии? Я сказал, что не был, но читал Ремарка.

- На западном фронте без перемен? - спросила она.

- Не знаю. Я же не был, - ответил я.

К счастью начал крапать дождь, и я предложил посидеть у меня. Катя категорично ответила: нет. Тогда я сказал, что мне обязательно нужно покормить кота и этот аргумент её убедил. Мой подъезд удивительно оказался как раз слева от нас.

В квартире девушка стала молчаливая и зажатая как вечно недочитанная «Тошнота» на моём столике. Чтобы ей стало комфортнее, я хотел принести ей кота, но про него я тоже соврал.

Поэтому я включил фильм, чтобы у неё не осталось сомнений, зачем мы здесь. Ещё мы негласно играли в «Поймай меня, если сможешь». Я убирал руку с тела девушки, аккурат за мгновение как это сделает она. Со временем мои прикосновения становились более затяжными. Как-то раз я провёл рукой от ключицы, прямиком к груди, на которой она меня поймала. Я сказал: ты торопишь события и убрал руку. Она недовольно фыркнула и укуталась в плед. Такой она мне нравилась гораздо больше. В фильме тем временем ловили серийного убийцу, а я отчаянно пытался вспомнить, как зовут мою гостью.

- Малышка, может быть, хочешь чего-нибудь к фильму? – спросил я в надежде, что она откажет. Она не отказала.

Я сходил на кухню, налил чай и достал из куртки презервативы. Если до утра не вспомню, то поведу её в «Старбакс», - придумал я. Потом вспомнил, что у нас в провинции нет «Старбакса».

Я принёс девушке чай, который она поставила остывать на стул. До утра. Она почти не ломалась. Разве что говорила: «Эй, руки!», «Так, всё, прекрати или я уеду домой», «Может быть не надо?». Я непременно соглашался с ней и продолжал раздевать. В процессе я отметил, что без одежды её грудь, кажется гораздо больше. За мою внимательность она засунула мне в рот свой горячий язык, а я в свою очередь стянул с неё джинсы вместе с трусиками. После этого шансов к отступлению у девушки не осталось.

Когда я проснулся девушка сидела на кровати и читала книгу триколорного цвета. Патриотичненько, - подумал я,  - «Нашистку» я ещё не трахал. Придётся провериться.

- Не читай, а то поумнеешь, - констатировал я и закурил в открытое окно.

Девушка засмеялась:

- У меня скоро экзамен.

- Экзамен?

Я взглянул на широкую обложку книги, на которой эпитафией была выбита аббревиатура ОГЭ. Меня окатил утренний освежающий душ из плохих новостей. Я потушил сигарету и по-отечески уселся рядом:

- Огэ? Это какой класс? Девятый?

- Ага.

Я снова отправился к окну и закурил. Не могу сказать, сколько длилось молчание. Примерно 3-4 сигареты. Я пришёл в себя, когда девушка, стоя передо мной, изображала пальцами зажигалку. Мне отчего-то захотелось провести воспитательную беседу о «Вреде курения».

- Девятый класс… это 15 или 16 лет, да? – фривольно, абсолютно невзначай, смотря при этом в окно спросил я.

- Ага, - неумело выдохнула дым девушка.

- А день рождения у тебя когда? – заискрила надежда.

- В мае.

- А сейчас чего?

- Середина апреля.

Я выбросил окурок в окно и лёг на кровать, закрыв глаза.

- Что-то случилось? – поинтересовалась девушка.

- Ага, я тебя трахнул, а тебе пятнадцать! – захотелось ответить мне.

Я помолчал и решил ещё раз уточнить:

- А тебе сколько лет?

- Я же тебе вчера говорила. Может быть, ты ещё и имя моё забыл?

Теперь она точно меня сдаст. Висящая на стуле клетчатая рубашка теперь выглядела как издёвка.

Я засмеялся.

- Так как меня зовут?

Не помогло.

Я встал с кровати, подошёл к окну и посмотрел вниз. На детской площадке под качелькой отдыхал потерянный для общества гражданин. Такой же, как и я. А за подъездным козырьком, на асфальте  стыдливо пряталась надпись «Катя, прости».

- Катя?

Неожиданно девушка крепко схватила мои яйца. От боли я снёс все, что стояло на подоконнике.

- Ну и сволочь ты! Мразь какая! – закричала она и уперлась свободной рукой в стену, высоко задрав задницу.

Обалдеть. Я в сексуальном рабстве у 15 летней «Нашистки». Звучит как ролевые игры Жириновского с женой.

- Слушай… - хриплым фальцетом выдавил я, - выходи за меня!

Ничего более гениального мне на тот момент в голову не пришло. Стокгольмский синдром в действии. Хватка мгновенно ослабла, яйца выбрались из клинча,  а на лице девушки застыло удивление:

- Чего?

- Выходи за меня замуж!

- Извини, но…

- Я люблю тебя и хочу быть с тобой!

- Извини, но…

- Немного потерпим и поженимся.

- Я замужем!

В тот момент мой мозг окончательно отказался воспринимать какую-либо информацию.

- Я же тебе вчера говорила. Не веришь?

Девушка взяла сумку и с первого улова достала паспорт. Раскрыла графу семейное положение, где стояла печать «Зарегистрирован брак». Я вырвал у неё паспорт и открыл первую страницу. И правда Катя. 1996 года рождения. Как я!

Найдя на полу приличного вида окурок, я с третьего раза подкурил его.

-  Слушай,  тебе бы витамины для памяти попить.

- А это чего? – я показал пальцем на  неприлично раскрытую методичку ОГЭ.

- Я подрабатываю репетитором. Вчера как раз шла от ученика, когда ты меня схватил.

Неожиданно для себя я почувствовал запах свободы. Табачно-глянцевый.

- Обойдёмся без влюблённостей, хорошо? Ты классный, но я люблю мужа и жду его из армии. Только без обид?

Я закивал. Освободившийся от обязанностей мозг перенаправил от себя всю кровь вниз. Спустя 10 минут все соседи узнали о том, что Катя кончила.