c-mbyn-blog - Tumblr blog

[c-mbyn-blog]

Как-то Станиславского попросили описать глаголом, что значит любить. К нему предлагались различные варианты: дарить подарки и цветы, жить интересами любимого, пожирать глазами, петь от счастья и пребывать в эйфории.

Станиславский ответил:

«Хотеть касаться»

[c-mbyn-blog]

Человек говорит человеку: "Какой в этом толк?

Я люблю тебя и потому я с тобой одинок".

Человек человеку не брат и тем паче не волк,

Человек человеку врождённый сердечный порок. Человек человеку панический страх темноты,

И внушительный список имён, и короткое "ты",

И Харибда со Сциллой, и вся королевская рать -

Что угодно, но только не то, чем хотел ему стать. Человек разжимает ладонь, говорит: "Уходи.

Ты свободен. Я верю, ты будешь счастливей один".

Человек улыбается, пряча тревожную дрожь:

"Я давно бы ушёл, только ты без меня пропадёшь".

[c-mbyn-blog]

#mint_leaf

     Тягуче-медленное утро сковывает прохладой, туманом забирается под кожу, заставляя передёрнуть плечами и поправить простынь, так и норовящую обнажить покрытую отчётливыми мурашками бледную кожу. Серость наступающего дня оседает на светлых волосах, всклоченных, когда-то нежно-розовых, сейчас порядком выцветших и уже не таких ярких. Среди всего этого отвратного, до скрипа зубов противного, бесцвеного месива вспыхивает огонёк зажигалки. Вспыхивает и тут же исчезает, оставляя после себя тлеющий конец зажатой между тонких пальцев сигареты. Дым, сорвавшийся с розоватых, чуть припухших, искусанных губ, вливается в туманную картину раннего утра, добавляя ещё больше серости и уныния. Они в западне.      - Останься, - изящные красивые пальцы удивительно крепко держат помятый рукав рубашки белоснежного цвета.      - Тебе стоило сказать это два года назад, - Чанёль даже не поворачивается, скользит взглядом по чужим пальцам.      - Я не хотел тогда... - и это самое откровенное, что Бён когда-либо говорил своему парню.      - Что изменилось? - резче чем стоило бы, с неприкрытым любопытством.      - Я не знаю, - снова обнажённая честность и как никогда открытый взгляд,.. полный недоумения. - Это минутное, не знаю, что на меня нашло, - пальцы предательски медленно разжимаются, отпуская ещё больше измятую ткань. - Не знаю...      - Зайди, там холодно, - голос Чанёля, ещё более хриплый ото сна, рассыпается на ледяной коже поверх оседающего на ней тумана и тяжёлых мыслей мурашками. - Бэк, зайди, - громче спустя несколько минут молчания.      - Я думал, ты уйдёшь, - приправленное ложью пасмурное утро, что ж, неплохое начало дня.      - Я тоже так думал, - яркие отметины на чужих плечах и шее греют самолюбие обещанием о том, что ещё долго не сойдут с прозрачно-бледной кожи. - Но ты проснулся раньше меня, и я даже подумал, что могу рассчитывать на завтрак...      - Можешь, - у Бэкхёна на губах ухмылка, взгляд изучающе скользит по сильным рукам вверх, цепляется за вызывающе-красные засосы на груди и ключицах Пака, за исцарапанные плечи и спотыкается о такую же наглую ухмылку. - Су, наверняка, уже заждался, - и ещё больше яда во взгляде, который прямо в родные чужие глаза.      - А тебе сегодня кто готовит? - чёртова паковская привычка склонять голову к правому плечу. - Мистер Ву или мистер Ким?                                                       1:1      - Дай-ка подумать, - закушенная губа и, действительно, внимательный взгляд в сторону настольного календаря, пара томительных секунд. - Удивительно, сегодня я кормлю себя сам, так что, увы и ах, Пак Чанёль, мы обойдёмся без самого вкусного в мире кофе и даже без наиполезнейшего веганского завтрака.      Утро не хочет выпускать их из своего капкана, оно словно замерло на месте, окутав квартиру вязкой тишиной. Или эти двое никак не желают расставаться? Все недосказанный слова комом застревают в горле, Бён щедро запивает свои просьбы мольбы, готовые вот-вот сорваться с губ, отвратительно горьким кофе; Чанёль отчаянно надеется на то, чего никогда не мог добиться от своего парня. 

Я запомню твой силуэт, облачённое в белоснежную простынь хрупкое тело, тонкие запястья и изящные пальцы, запутавшийся в растрёпанных волосах сигаретный дым и прячущийся честный взгляд. Я запомню, как искусно ты врал, что ничего больше быть не может, а глаза отчаянно просили остаться и больше никогда не уходить.

Бён Бэкхён, когда ты наконец-то наберёшься смелости, задавишь свою гордость и честно попросишь остаться, когда ты поймёшь, что ошибся дважды, возможно, будет поздно что-то менять.

[c-mbyn-blog]

exo aesthetic au! magic chenmin

[c-mbyn-blog]

花吐き病

hanahaki byou (花吐き病) — редкая человеческая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви.

вылечить заболевшего можно одним способом — любимый человек должен ответить ему взаимностью, иначе больной умрет от удушья или остановки сердца.

[c-mbyn-blog]

kum;

Вечерний гогот пятничного хаоса Бэкхён в очередной раз предпочитает методично топить в бокале чего-то отвратительно крепкого-горького – он никогда не был приверженцем бесчисленных ночных клубов, понатыканных на каждом сеульском углу, но сейчас сомнительный паб в окрестностях хондэ кажется ему куда более уютным, чем ожидалось.

Глубоко затягиваясь последней порцией согревающего дыма, Бэкхён накидывает фетровый капюшон чёрной разношенной пайты и ёжится при открывающихся дверях, тоскливо наблюдая, как холод гоняет по промокшему тротуару редких прохожих. Он царапает ногтем толстошкурые стенки шестигранного бокала и досадливо поджимает тонкие губы – погода сегодня явно не для пеших прогулок, и кеды на босую ногу (верный признак спешного побега из дома) явно не спасут заведомо проигрышное положение.

Расфокусированным взглядом мужчина сканирует поблескивающие кубики льда, пускающие крупную паутину ряби по мутной вязкости бессовестно дешёвого коктейля, и упорно делает вид, что всему виной громкая вибрация хриплых битов, извергаемых потрёпанным сабвуфером, а вовсе не его руки, всё ещё дрожащие после сегодняшней стычки с домочадцем.

– Семейные драмы быстрее тонут в виски.

Бэкхён непроизвольно выдыхает уставший хрип с намёком на усмешку – докатился, блять, бэк, от тебя уже заёбанностью тащит на весь зал – и вскидывает на бармена тяжёлый взгляд угольных радужек, затопленных предостерегающей дальнейшее красноречие колкостью.

– А по мне, значит, видно?

– Ну, довольные жизнью женатики обычно не закидываются таким пойлом, – безапелляционно скалится мальчишка и пожимает широкими плечами в оправданном безразличии, – да и атмосфера у нас, знаете ли, располагающая: сюда со всего хондэ стекаются либо горюющие домохозяйки, либо суицидально предрасположенные разведёнки.

– Тебе уже говорили, что ты нихера поддерживать не умеешь? – Бэкхён опрокидывает в себя перемешанный с соджу гадкий швепс и смотрит на юношу перед собой так кисло, что тот ра��думывает предлагать посетителю лимонные дольки в качестве закуски.

– Вы вот к какому типу относитесь? – вопрос он успешно пропускает мимо оттопыренных ушей и даже отвлекается от полировки деревянной глади столешницы, щурясь с долей некой заинтересованности. – О, давайте угадаю.

Бармен неторопливо ощупывает своего внезапного собеседника профессионально анализирующим взглядом (годы практики не пропьешь) и неопределенно хмыкает. Тусклый неон оседает тенью под острыми скулами и клубится свинцом усталости под опущенными глазами незнакомца – свет от переливов городской иллюминации уверенно, хоть и непроизвольно совсем, приписывает светловолосому мужчине пласт из десятка лишних лет к уже имеющимся. С видом заядлого математика мальчишка прибавляет к полученным условиям задачи тонкий обруч золота на безымянном пальце посетителя, умножает на безвкусную двухдневную щетину и, приравнивая увиденное к дохлому океану безнадежности в мутных зрачках, выдает:

– Исключительно унылая, депрессивно увязшая разведёнка.

__________________________________

– февраль 2017;

__________________________________

зачем писать новые тексты, если можно постить старые.

[c-mbyn-blog]

когда фикбук не актуален...

- Знаешь, вот я сегодня проснулся, как обычно, умылся, сварил себе кофе и сделал два тоста, на полчаса застыл у окна, глотал горечь, потому что уже третий день забываю купить сахар, жевал чуть подгоревший хлеб, смотрел за тем, как капли стекают с обратной стороны стекла, улыбнулся даже. Небо такое серое было, плакало, надрывно, выдавливало из себя остатки дождя, город уныло двигался под моими окнами, на девять этажей ниже, а я всё пил свой остывший кофе и никак не мог понять, что не так. Такое же, как и всегда, утро, тот же кофе, так же кружка с надколотой ручкой и выцветшим рисунком, тот же город за окном, а я другой, не такой как раньше. Чего-то не хватало, то ли во мне, то ли рядом…

Минсок отставил стаканчик с кофе и вернулся к своей работе. Такие вот монологи, тихие, порой даже жалобные, не были чем-то удивительным. Бэкхён давно привык, сначала пугался, ему казалось, что коллега разговаривает с воображаемым другом, а не с ним, но Ким каждый раз смотрел в глаза младшего, а тот не мог отвести взгляда. Они волшебные были, глаза цвета мокрого песка с тёмно-медовыми крапинками. И когда это он успел так рассмотреть их.

Минсок был загадкой, чем-то недосягаемым, но отчаянно близким, Бэкхён это понял не сразу, но, как оказалось, не слишком поздно, чтобы упустить важные детали. Он с жадностью ловил каждое слово старшего, готов был записывать в блокнот, чтобы не забыть, не дай боже. А Минсок всё никак не разгадывался, только сильнее путал, а вместе с тем притягивал, хотелось больше, этих монологов со стаканчиком кофе в руках, нечитаемых, порой, слишком пронзительных взглядов и загадочных тёплых улыбок, адресованных кому-то далекому.

- Эй, Ким Минсок, что в твоей голове?

В голове Минсока один единственный, в сердце чернота, а в ушах (наверно, так, действительно лучше) наушники. Бён выдыхает, запуская пальцы в спутанные волосы. Ему нужно пару минут, чтобы избавиться от наваждения, а после он возвращается к своим макетам и чертежам, старательно переключает внимание. Ким уже в который раз тянется пальцем к экрану телефона, чтобы наконец-таки включить музыку, но вспоминает, что там, в аудиозаписях, так много не удалённых голосовых от того единственного.

  - Любовь это страшно, - Ким комкает в руках неудавшийся набросок. – Ты не можешь предугадать, когда останешься один. Вот ты счастлив, потому что то, что так дорого, рядом, оно тёплое, обнимает, говорит о том, как сильно любит, своей нежностью иногда даже рвёт душу, а ты сам теряешься в этих лучистых глазах, в прикосновениях ласковых, подушечками пальцев по твоим губам, скулам, прикрытым глазам; тебе хорошо, ты счастлив, а реальность близко, - он замолкает, делает два больших глотка горького кофе, чтобы через несколько секунд снова найти взглядом жадные глаза Бэкхёна и продолжить. – И эта реальность не щадит, ты понимаешь, что всё обман, любовь, поцелуи, тепло, всё было наглой ложью, тобой воспользовались, вытерли ноги о твою любезно подставленную рожу, растоптали, сломали, ни одного живого места не оставили и ушли. А ты, как последний дурак, унижаешься, зачем-то просишь прощения и цепляешься, как котёнок, брошенный в воду, в голове какие-то безумные надежды, нежелание принимать действительность, - снова молчание, теперь дольше – Минсок скребёт карандашом по бумаге, оставляя неровные, резкие линии. – Столько драмы. А ведь ты раньше прекрасно жил без эт��й своей любви, так хорошо жил, проблем не знал, а теперь вот, посмотрите, что получилось. И не избавиться от этого, как бы ни хотелось тебе, не избавиться, потому что твоё личное безумие, когда уходило, забрало с собой всё хорошее.

- Как дементор…

У Бэкхёна это вырывается случайно, он даже не успевает подумать, а слова уже сорвались и достигли слуха собеседника. Минсок смеётся, но замолкает резко, смотрит пронзительно, так что младший ежится под этим взглядом, а потом тихо вторит как дементор.

У личного безумия Минсока глаза чёрные-чёрные, с морщинками-лучиками в уголках, на кончиках пальцев звёздная пыль, а в волосах красно-рыжие листья клёна. Мальчик-осень, звонкий смех и веснушки на щеках и кончике носа, вечно исцарапанные в кровь ладони и колени, потому что кататься на скейте это вроде как модно, а Лухань тоже хочет, но тратить деньги на экипировку слишком глупо. У него гитара за спиной и старая зеркалка в рюкзаке, много фотографий птиц, а в спальне на стене несколько рамочек, которые он быстро и небрежно прятал, когда Минсок первый раз зашёл в гости. У Ханя ветер в голове и разбитое сердце, незатянутые раны и незабытая чёртова несчастная любовь, навсегда в памяти оставшиеся обещания о Рождестве вместе, колючие, но любимые, когда-то чужие, свои теперь свитера, банка растворимого на полке и отчаянное желание быть кому-то нужным.

[c-mbyn-blog]

exo aesthetic au! rapunzel

chenmin