gadskipapa - Tumblr blog

gadskipapa · 5 days ago

Text

Чернобыль. Испытание

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/21/chernobyl-ispytanie/

Чернобыль. Испытание

Еще совсем недавно сюда так стремились киевляне, в в тот благословенный уголок тихого украинского Полесья, где грибы «косой косили», где рыбу ловили на «пустой крючок», где из-под ног брызгала красным земляника. Но кто знал тогда о Чернобыле? Киевляне, жители соседних районов, а в Москве – разве

Теперь о Чернобыле знают во всем мире. Чернобыль – это трагедия. По отношению к ней можно оценивать человека, ведь Чернобыль – это суровая проверка человечества на солидарность, на умение сочувствовать чужой беде, тем более что ядерная авария не считается с границами.

Очевидец многих послеаварийных событий, приехавший в зону в первой половине мая 1986 года, я многое из увиденного отобразил в своем романе «Мария с полынью в конце столетия», но сказать о Чернобыле все, наверное, не сможет никто и никогда.

Возвращусь к своим записям тех дней. Документальным, нервным, рваным, как кардиограмма человеческого сердца в стрессовой ситуации.

За плотностью всего увиденного, услышанного, пережитого, понятого (да и того, что еще предстоит осмыслить в новом измерении, на совершенно ином уровне) первые дни моего пребывания там, в зоне, эпицентр которой исчисляется от обезумевшего Четвертого, – кажутся далеким прошлым.

Летящие на Чернобыль колонны машин, под колесами которых плавился асфальт и прогибалась дорога, посты гаишников, прощающих мне очевидное превышение скорости и рискованные обгоны, одичавшие курицы, мечущиеся по пустым деревенским подворьям, забитые и обтянутые пленкой колодцы, угрюмая, обжигающая душу тишина оставленных деревень, полевые лагеря воинских и пожарных частей, пестрота вдруг потерявших смысл указателей сел на разъездах – сознание реагирует только на расстояние до Припяти. Драматизма происходящего на второй-третий день почти не замечаешь, удивляясь только собственной способности молниеносно адаптироваться, когда до предела напряжены чувства, когда после привычного желания увидеть приходит жгучая потребность понять. Почему взорвался реактор, как закрыть его ядерную пасть, почему произошло то, что, как утверждают физики-теоретики и физики-практики, не должно было произойти даже в случае самых невероятных вероятностей? Почему это произошло именно здесь, в Припяти, в молодом городе, где детишек рождалось в несколько раз больше, чем других городах Украины? На это со временем ответят члены правительственной комиссии. Их можно узнать сразу, хотя депутаты не носят депутатских значков, генералы – погон. Я готов утверждать, что огромная тяжесть ответственности, легшая на их плечи, уже почти материально ощутима даже для постороннего глаза. Они несут это бремя без суеты, как будто готовились к этому испытанию всю свою предыдущую жизнь.

Будем ждать, когда захлопнется крышка реакторного гроба в Припяти, – они переведут дух и расскажут, что произошло в ночь на двадцать шестое апреля.

Меня привело сюда другое: за эти две ночи и полтора дня Припять узнала каждого своего жителя. Сегодня Припять уже может сказать, что на десять тысяч ее людей приходилось по одному трусу и подонку. Этих, последних, она тоже узнала в эти дни не простит им.

Ситуация высветила каждого. Высветила бескомпромиссно и навсегда.

Еще не знаю, как буду писать обо всем этом, какую форму обретет то, что я узнал и еще узнаю о людях Припяти и Чернобыля в конце апреля и этого, порой даже кажется – просто бесконечного мая восемьдесят шестого. Сейчас не время думать об этом, пока еще память и сознание впитывают все происшедшее и происходящее на этой земле. Уезжают эвакуированные, осознав, наконец, что их вывезли из города не на три дня, как было объявлено. Теперь они знают, из какого пекла вышли живыми и вывели детей ивоих. Надо успеть выслушать их, понять, проникнуться их не остывшей еще болью, чтобы потом ответить – почему пятидесятитысячная Припять не поддалась тотальной панике (в субботу вечером еще игралась свадьба, а в школьных классах с закрытыми окнами шли уроки). Если бы это случилось, если бы Припять потеряла голову… Вот один только факт: каждый, кто убегал бы из города в киевском направлении, на мосту путепровода попадал бы в самую опасную зону радиации, последствия которой трудно предсказать. В объявленный день эвакуации каждому припятчанину надо было взять с собой лишь самое главное, что необходимо было спасти и уберечь. Этого уже не могли сделать только двое. Их уже не было на свете.

Валерий Ходемчук, чье сердце остановилось в то мгновенье, когда начала свое действие авария, ставшая предостережением всему человечеству. Валерка, который, уходя на смену, на реактор, попросил Наталку, чтобы собрала детишек – завтра поедут все вместе к матери сажать картошку.

Его друга и одногодка Володю Шашенка, тоже заступившего в ту ночь на смену, вынесут на руках обожженным и облученным врачи и пожарники. Он успеет простонать: «Там… Валера… и его покинет сознание, беспомощными окажутся врачи. Тело Володи Шашенка вывезут из зоны и похоронят на первом деревенском кладбище. Валерия не найдут. Похороненный реактор стал и его могилой. может, на той бетонной стене когда-то напишут его имя. Но разве этим успокоишь его мать?

Вчера утром я стоял у калитки старенького деревенского дома в селе Кропивня Иванковского района Киевской области. Боялся зайти. Что я скажу матери Валерия Ходемчука? Чем успокою ее? Может, только увеличу и без того безмерную ее материнскую боль? Ведь она, наверное, ждет его, Валерку, По ее деревенскому опыту-умерший только тот, кого похоронили.

Стоило мне приоткрыть калитку, как из дому, спотыкаясь, выбежала хрупкая, измученная горем женщина в черном платке. Она уже все знает, вчера услышала имя своего сына в выступлении С. Горбачева, а все-таки ждет…

Анна Исааковна в сорок пятом встретила своего Илью с фронта, без ноги, израненного. Вскоре он умер ее руках, но успел родиться Валерка («я вышла, а он, двух лет ему не было, взобрался к гробу отца и его: тату, тату, вставай, посмотри, сколько людей к тебе пришло…»). Разве могла онаозная звеньевая из деревни Крапивня, воспитавшая четырех детей-сирот, хотя бы предчувствовать, что ее тихий, застенчивый Валерка будет Первым, кто открыл трагический список героев Чернобыля. Он, старший оператор, несущий обычную свою вахту на четвертом блоке, ��ытался укротить выходившую из-под контроля Пытался. Взрыв не разбудил его детей – второклассника Олега и шестиклассницу Ларису. Но до утра могла уснуть его жена Наталка – стирала, готовила -коржики для Валеркиной матери, всю ночь искала работу, чтобы не думать о худшем – увидев, как полыхнуло небо над блоками.

Анна Исааковна рассказывает о сыне, и боль ее на мгновение отступает. Он трижды “повертався того свету”. Знал об этом. Секретов от матери не имел, да, трижды побывал на грани: лет шесть тому назад закрыть сорвавшуюся паровую заслонку; тонул, перевозя товарища через Припять на моторке, успел водою сбросить с себя сапоги и фуфайку; едва избежал автокатастрофы. И все отшучивался: в сорочке родили меня, мама, теперь смерть меня испытала, как могла, не скоро придет, лет этак через сто. Она, мама, смотрит на его свадебную фотографию под вышитым рушником, забывает о случившемся, словно разговаривает с сыном. И вдруг умолкает, боль наваливается на нее с неостывшей силой:

– В якому ж ты страшному вогни горiв, сыночку? Як же я попрощаются с тобою? Як бы выплакатися на могилы?! Дэ вона? Наверное, так же плакала и мать Юрия Гагарина, когда узнала о его смерти. Им, матерям, не облегчить горе тем, что о смерти их сыновей узнает все человечество. Но мы запоминаем имена их сыновей навсегда, без этой памяти теряется связь времен, без этой памяти и мы неотвратимо теряем самих себя.

Анна Исааковна ждала сына в субботу. Не приехал. Ждала все воскресенье. Вечером зашла во двор Наталка с детишками. Перед этим в маленькую Кропивню въехало два автобуса с эвакуированными. Мать почуяла беду и заголосила, но к ней бросился Олежка, который уже знал, что отца у него нет. Он, едва сдерживая слезы, убедил бабушку, что папа во время аварии ночевал дома, что его оставили дежурить на реакторе и он вскоре приедет. Украдкой плакали Наталья с Ларисой, но Олег так по-мужски убеждал бабушку, что и они вынуждены были умолкнуть. Утром Олег пошел в местную школу, и даже учительница не заподозрила, что в классе, среди эвакуированных детей сидит сирота и сын первого советского человека, погибшего двадцать шестого апреля этого года именно там смертью, которая может уничтожить все человечество. Когда-нибудь Олег поймет, что смерть отца стала предупреждением всем живущим на этой планете.

Случившееся расставило всех людей по своим местам. Дети стали на несколько лет взрослее, героями, бездушные – негодяями, трусы – дезертирами.

Я был на первом после аварии партийном собрании атомщиков. Протокол этого собрания – документ уникальный. Здесь ни разу не звучало слово «герой», но в устах людей, только что сменившихся с вахты, «мужчина» было даже емче. Зато понятие «дезертир» излучало убийственную дозу брезгливого презрения. Эти парни имели право назвать трусов поименно.

Почему городская связистка Надя Мисикевич работала на станций так напряженно и до тех пор, пока не потеряла сознание, пока ее не отвезли в больницу? Почему в то же самое время молодая пара не просто панически сбежала из города, но и оставила в квартире отца-инвалида, который получил эту квартиру для Отца эвакуировали посторонние люди милиционеры, увидевшие зажженный свет в окне, когда город был пуст.

Почему Валерий Белоконь – припятский педиатр, дежуривший в ту ночь на “скорой помощи”, приказал шоферу Анатолию Гумарову гнать машину на место услышанного им взрыва? Не домой, где спала его жена и только что родившийся сын, а на этажи горевшего блока. Они вдвоем вынесли четырех пострадавших, но возвращались и возвращались снова, уже отчетливо понимая, что именно произошло и чем это угрожает их собственной жизни. Когда Валерия Белоконя вместе с теми, кого он спас, отправляли в Москву-он сожалел только об одном: не смог обнять жену и поцеловать сынишку. Не мог, не имел права – теперь уже тело излучало опасность. Если Валерий будет читать эти строки, я хочу, чтобы он знал: десятки разных людей рассказывали мне о нем с такой необычной в это тревожное время нежностью, что я полюбил его тоже и обязательно напишу о нем в своей будущей книге.

Вот-вот должна была родить жена Сережи Филина, секретаря комитета комсомола припятского завода «Юпитер», а он занимался эвакуацией завода. Он был как будто стожильным, всегда именно там, где нужен эту минуту. Его жену вывезли товарищи, успев оставить записку в дверях: «Не беспокойся, Наташку отвезем к матери». Он уехал из города, когда ни одно окно в Припяти не светилось. Его отпустили к жене на месяц. Заставили поехать, но он вернулся в Полесье, в свой заводской штаб через четыре дня, извиняясь за задержку, врачи заставили сделать переливание крови. У него родилась дочь, но радость Сергея омрачена: до сих пор не уведомили о своем месте нахождения сорок семь его комсомольце��, как жаль, что не разглядел этих трусов раньше, сидят, как мыши, выжидают, когда все здесь успокоится.

Думаю о крестьянах, которым пришлось покидать свои дома, свою родную землю, свои колодцы. Стоит перед моими глазами Александра Сапура, баба Леся, как ее называют на новом месте, в селе Коленцы Иванковского района. Жила в своем Куповатом без детей и мужа. Корова была и подругой, и членом. семьи. Бабу Леську вывезли вместе с жителями, скот везли на следующий день, и ее корова выпала из машины. Не заметил шофер, уехал. И Александра Кузьминична решает искать корову, как своего близкого, попавшего в беду. Она преодолевает стокилометровый путь, правдами и неправдами уговаривает постовых, обходит их лесными тропами, пробирается в свое обезлюдевшие село, находит одичавшую корову, обнимает ее, раздаивает. Звякнув подойником, она выдала себя дежурившим в селе милиционерам. Бабу Лесю вывезли из деревни, и корова была с ней.

А сколько благородства обнаружилось у людей из тех деревень, которые принимали беженцев. У мастера телеателье из села Блидча Миколы Савченко жена с двумя ребятишками лежала в районной больнице. Когда он услышал о трагедии в Припяти и необходимости принять эвакуированных – первым прибежал в сельсовет и забрал в свой дом девять припятчан, накормил, уложил спать, успокоил. Так поступили почти все жители за зоной. Почти. Но были и такие, как Петро Артеменко той же Блидче. Большой дом, своя машина, живет – не тужит. Наотрез отказался принять кого-либо – полы в новом домище покрасил, испортят, грязи нанесут, украсть что-то могут в квартире.

Перечитываю телеграммы, идущие в адрес Припяти. Документы доброты человеческой, свидетельства сочувствия, рассказы о конкретных поступках. Из донецкой Горловки телеграфирует А. Косова: «У меня дом в Ивановке Киевская, 50, взломайте замок и поселяйте людей». Семья Гамарников из Краснокамска: «Усыновим несколько детей припятчан». Не могу перечислить тысячи приглашений: приезжайте, обеспечим всем, что имеем сами. Но вдруг обожгла руки телеграмма: «Потеряла колечко в сельсовете, срочно верните по адресу… Пищанская». Беда безжалостна, она бескомпромиссно не только ставит все на свои места, она, как рентген, просвечивает душу каждого, кто попадает в ее сети.

О заместителе председателя Припятского исполкома Саше Есаулове (жаль, что фоторепортеры не запечатл��ли его на своих снимках) я услышал чуточку раньше, чем с ним познакомился. Я сидел в Иванковском эвакоштабе, ждал очереди, чтобы поговорить с Есауловым, взять интервью для украинского телевидения. Передо мною было несколько десятков печальных, растерянных, а то и тихонечко плачущих людей, приехавших из отдаленных деревень района, куда их вывезли поздно ночью двадцать седьмого апреля. Одни разыскивали близких, потерявшихся в этой кутерьме, другие просили отправить их к родственникам в другую область или республику, кто-то просился «на одну только минуточку» в Припять, чтобы взять импортную детскую коляску для грудного ребенка… Сюда приезжали и первые добровольцы со всех концов страны, а Саша и сам не знал, куда их направлять, и объяснял подробно и честно: нужны только специалисты-атомщики.

Два водителя привезли из Брянска груз, но зону ехать отказываются: вы заварили кашу, вы и лезыте в котел, а мы рисковать не будем. Есаулов едва сдерживал гнев, пока вызывал водителей из зоны, груз-то срочно нужен на атомной. Жителей Чернобыльского района он имел право отправлять в Бородянке – туда эвакуирован райком и райисполком, но все, что в его силах, решал сам.

Я не отважился отрывать его от дел для съемки. Сделали это телевизионщики уже вечером, когда иссяк поток посетителей. Он говорил кратко, охрипшим от сигарет и крика в телефонную трубку голосом.

Телевизионщики уехали в Киев, а я оставался надолго. В перенаселенной комнатушке нашли место и для меня. В конце двора протекала речушка Тетерев. Каждый из нас едва превозмогал искушение сбросить пропотевшую, покрытую радиоактивной пылью одежду, искупаться в реке, но все знали: это опасно, дежуривший на берегу солдат сочувственно посматривал в нашу сторону.

Наш бивуачный быт, наши разговоры до глубокой ночи (ночью телефонистки переключали штабной телефон на “квартиру” Есаулова, и аппарат умолкал только под утро) – все это сблизило нас мгновенно.

Среди своих коллег Саша был самый везучий: за несколько дней до аварии он отправил жену с двумя детьми (один ребенок – грудной) к его родителям, в Винницу. О них он теперь думал редко, но знал, что они постоянно думают о нем, помня его отчаянный характер.

В то время, конечно же, было невозможно заставить Сашу по горячим следам записать хронометраж послеаварийных часов и суток, но я, улучив момент, все-таки попросил его: запиши, а то уйдет навсегда, ведь ты был в самом эпицентре событий.

Теперь этот редкостный документ находится у меня, и Саша, отработавший в зоне больше года и уехавший в Киев, звонит мне и просит: дай почитать, самому интересно…

Из воспоминаний Александра Есаулова:

«Что было в пятницу, 25 апреля, практически не помню. За исключением одного эпизода. Да и тот вспомнил не сразу. Пришел ко мне капитан, преподаватель военной подготовки из СПТУ № 8 и попросил подписать заявку на выделение автобусов. Вопрос был сложным, так как на эти выходные было очень много заявок. Но суть не в этом, главное – как была написана заявка? Текст ее был такой: просим выделить автобус для отправки на соревнования в Лютеж одного взвода в количестве 14 человек и 4 девочек. Я рассмеялся от души и дважды прочел текст вслух, но капитан так ничего и не понял, хотя лицо его было напряженным. Это единственное воспоминание, которое пробилось сквозь лавину событий.

Телефонный звонок поднял меня примерно в 3.30 или в 3.40. Точно не помню. Удивляюсь, что телефон меня и разбудил, сон у меня обычно могучий. Звонила секретарь исполкома М. Боярчук. «Бегом на работу! На атомной серьезная авария». Я второпях оделся и выскочил на улицу. У соседнего дома стояли милицейские «Жигули». За рулем был начальник городского ГАИ Иваницкий, который и подбросил меня к исполкому. По дороге он немного дополнил информацию, я впервые услышал, что произошло разрушение блока. Но действительных размерах аварии не подозревал. Без четверти четыре я уже стоял в кабинете председателя исполкома В. П. Волошко. Обстановка и для него была совершенно неясной. Ощущения большой беды еще не было. Теперь я понимаю, что дирекция атомной просто скрывала от нас истинную картину. Чувство беды появилось у меня только тогда, когда из окон своего кабинета я увидел проносившиеся РАФы «скорой помощи», летящие в сторону медсанчасти. Возили пострадавших. Я понял, что произошло что-то очень серьезное. Линии междугородной связи были уже отключены, хотя сюда, в город еще можно было звонить по автоматике.

В 5.07 председатель исполкома дал указание отменить все рейсы из города. Я бросился к телефону, но диспетчер автостанции не отвечала, а первый автобус Киев должен уйти в 5.10. По всей вероятности, диспетчер проверяла билеты и отправлял автобус. Наконец, она взяла трубку, но автобус уже ушел. Первый и – последний.

Через несколько минут я получил новое задание: организовать мойку автобусов и проконтролировать выполнение запрета на выпуск автобусов. В 5.25 я уже был на территории автопарка. Водители группами ходили по двору, перешептывались между собой. Неизвестность продолжалась…

Долго разыскивали мойщика. Наконец, нашли, но он не смог запустить насос. Уехал с кем-то консультироваться, приехал опять, и мы начали поливать дорогу. Именно поливать, а не мыть. В душе честил руководство Минэнерго, которое не обеспечило город достаточным количеством поливомоечной техники. Всего в городе было 4 поливочных машины и три или четыре трактора с прицепами-цистернами. это несмотря на наши многочисленные просьбы.

Наконец автобусы вымыли, дорогу полили.

Позвонили из исполкома и сказали, что в 10.00 будет совещание. В 9.30 я уже был в исполкоме, председатель успел предупредить меня, чтобы после совещания я отправлялся в медсанчасть и там занимался координацией работы медслужбы.

Совещание началось, по-моему, не в 10.00, а минут на пятнадцать позже. Присутствовал второй секретарь Киевского обкома партии В. Г. Маломуж. С сообщением выступил председатель исполкома товарищ Волошко. Оно было очень кратким: произошла авария, частично разрушен блок, все воде должно оставаться без изменений. Все мероприятия – проводить по утвержденным планам. Никаких отмен!

Я поймал секретаря парторганизации санчасти Кузнецова, и мы пошли вместе к больнице. С нами шел секретарь парткома Управления строительства Шевцов. Он был уже на месте аварии видел своими глазами куски уран-графита и бетона, разбросанные на большое расстояние вокруг реактора и атомной, сказал, что они излучают смертельную опасность и есть уже много потерпевших.

Погода стояла чудесная. Ни ветерка, абсолютный штиль. солнышко. Это было очень кстати. Если бы тот день было ветрено, последствия аварии были бы еще более страшными и трагичными…»

Надежда Макаренко, женщина лет сорока пяти, никакого отношения к атомной энергетике не имела. Она работала заведующей ателье индпошива. Знала, что живет в городе атомщиков, что рядом с городом работает станция. Чистая, мощная, дающая прибыли, дающая ордена и медали сотрудникам, дающая им чувство превосходства над другими. Там, на станции, зарабатывают хорошие деньги и могут пожить в свое удовольствие.

О четвертом реакторе только слышала. Сколько там их, этих реакторов, толком не ��нала. Зачем ей это? И не узнала бы никогда. Есть хорошая работа, есть двенадцатилетний сын Алешка, муж Федор, квартира, рядом Киев, есть дачный участок, где можно поковыряться в земле… Чего еще?

Конец апреля. Люди спешат на дачи, сажают огороды. Вечером, в пятницу, уговорила Федора: давай завтра поедем на участок, посадим картошку. Он согласился: поедем, подымемся часов в шесть – и на огород. Поужинали, легли спать.

Спали крепко, чтобы выспаться и хорошо поработать на огороде.

Утром Надежда весело приготовила завтрак, Алешка побежал в школу, а они с Федором, одевшись попроще, пошли на окраину города, а оттуда уже недалеко и до участка.

– Федор, что это за невидаль: с утра моют улицу из поливальной машины. До Первомая еще далеко… – Наверное, какое-то высокое начальство посетит нашу Припять – вот и стараются власти. Так как же они «пыль в глаза пускать будут», если вымоют город? – улыбнулась Надежда и тотчас же умолкла – увидела множество милиции на выезде из города, суетящихся шоферов, чьи машины задержали. Некоторые пешие дачники возвращались обратно. – Вора какого-то ищут, что ли? – спросила Надежда у незнакомого мужчины, шедшего им навстречу. – Черт их знает. Не говорят, но за город не выпускают. Ни людей, ни машины. «Нельзя!» – и все тут.

Только и удалось узнать: авария какая-то на станции. Ну, и что, починят, а при чем здесь жители города?

Позднее знакомая женщина (заказывала как-то платье, срочно надо было поши��ь) сказала, что авария серьезная, что людей не выпускают, чтобы не было паники, пока не отремонтируют реактор.

Надежда с Федором вернулись домой: ладно, завтра или в следующие выходные посадим картошку, в городской квартире тоже хлопот хватит.

По городу гуляли люди, в универмаге выбросили дефицитные товары (понятно: конец месяца, надо план выполнять торговле). Прямо на улице «давали» модные мужские рубашки, с погончиками, с коротким рукавом, со вкусом пошитые (Надежда понимала в этом толк). Она заняла очередь. Ожидая, люди говорили об аварии, судачили по-разному, но ни страха, ни паники не было. В основном сетовали на медлительного продавца, долго отсчитывающего сдачу, вступающего в долгие споры с покупателями. Кто-то сказал, что в больницу навезли много обожженных людей, но ему не очень поверили.

Наконец купила Федору рубашку, успела забежать в молочный магазин и к обеду пришла домой. По улицам мчались пожарные машины, но это не удивляло: сказано же – авария, загорелась крыша на атомной, раз так, много пожарных – быстро потушат и все станет на свои места.

Прибежал из школы Алешка. Принес четверку и какие-то бледно-коричневые таблетки: выдали ученикам, но не все отважились проглотить очень горькие, вот и он спрятал в карман, принес домой. В школе тоже говорили об аварии, старшеклассники не выпускали малышей гулять на улицу во время перерыва. Учителя суетились, часто прерывали урок, надолго уходили в учительскую.

Неясная, расплывчатая, как весенний туман, тревога омывала душу Надежды. Не страх, тревога. Радио передавало об успешном ходе посевной на юге Украины, о бригадном подряде в колхозах, выступил хор имени Веревки с концертом украинских народных песен – это немного успокаивало.

Убрала квартиру, вымыла окна, постирала мужу и Алешке рубашки к празднику. Все вместе посмотрели программу «Время» – об аварии не сказали ни слова – значит, маленькая, незначительная, местных, припятских масштабов.

В 21.30 в дверь позвонили.

– Мы из гражданской обороны города. Возьмите по таблетке на каждого члена семьи, выпейте обязательно. Это – против радиации. Ничего страшного не случилось, но на всякий случай надо выпить для профилактики, и не открывайте форточек, так будет лучше.

Надежда налила всем по стакану компота, заставила мужчин проглотить таблетку и запить.

Посмот��ели концерт по телевидению, выкупались и легли спать. Спали крепко, разбудил всех пронзительный гул, от которого дребезжали стекла в окнах, звенели хрустальные рюмки в серванте.

Федор выскочил на балкон: низко над домом кружил вертолет. На часах-5.30 утра. Разглядели: вертолетов несколько и летают они так низко, что лица летчиков можно рассмотреть – все они в марлевых повязках, словно боятся заразиться гриппом.

В 6.40 в дверь настойчиво позвонили и постучали кулаком. Пришла женщина из ЖЭКа. Не заходя в квартиру, сказала:

– Включите радиоточку на полную громкость! Не выходите из дома, не открывайте окна! – и ушла звонить соседям. – А может, это учения гражданской обороны? Всего лишь учения… сказал Федор, и Надежда снова немного успокоилась. Даже отпустила мужа в магазин за молоком.

Она варила обед, но не отходила от радиоточки на кухне.

В 13.10 в громкоговорителе что-то затрещало, передача из Москвы прервалась на полуслове, и в местный эфир вышла диктор Припятского радио Нина Мельник.

– Уважаемые припятчане! – голос Нины дрожал и срывался. Чувствовалось, что ей очень хочется быль спокойной, уверенной в себе, но не получалось. Очень чувствовалось, что не получается. – На нашей атомной станции произошла авария. Просим сохранять спокойствие. Соберите самые необходимые вещи, нужные вам всего на три дня: продукты и одежду. В четырнадцать ноль-ноль к подъезду вашего дома будет подан автобус и вас пригласят на посадку…

Диктор повторила сказанное еще раз, но Надежда уже не слышала ее: за пятьдесят минут надо собраться! Где Федор? А вдруг опоздает, да будь оно проклято, это молоко!

Что брать? Как оставить без присмотра квартиру? Три дня всего, значит, к майскому празднику будем дома. Куда повезут нас? В лес, станем лагерем на берегу реки, а спать? Ночи еще холодные, земля сырая… Где же Федор, посоветоваться не с кем. Она набивала сумку колбасой, тушенкой, вынимала из холодильника все, что приготовила к празднику.

Четырнадцать часов! Федора нет, ну и слава богу, не зовут спускаться к автобусу. Может, действительно это учения. Что же, это тоже надо, но зачем перед самым праздником?

В 14.50 – наконец! – прибежал муж. Без молока. Бледный, растерянный: значит, все это – правда.

– Собралась? Город вывозят! У многих подъездов уже стоят автобусы и милиционеры. Только что и наш автобус подошёл, «Икарус» с киевскими номерами. Значит, повезут в Киев…

На лестничной площадке уже слышались торопливые шаги. отрывистые разговоры соседей. Федор закрутил все краны, выдернул из розетки шнур телевизора, перекрыл газ, подхватил сумку с продуктами. Денег было немного, ведь в понедельник должны были дать зарплату. Нашли рублей тридцать – хватит на три дня. Надежда взяла для Федора купленную вчера рубашку-наденет в Киеве…

Закрыли квартиру. Работница ЖЭКа при них опечатала дверь, спустились к подъезду.

Заняли три места в автобусе, мест хватало всем, но было тесно – каждый с сумкой, кто-то держал собаку на руках, кто-то грудного ребенка.

Можно бы ехать, да случилась долгая заминка: девяностолетняя бабушка Агафья Костюченко, баба Агафья, которая похоронила этой зимой своего единственного сына и осталась одинокой, – наотрез отказалась ехать: «Мне уже все равно, детки, какая разница, где помирать. Не поеду. Без своего дома я уже три дня не проживу, а тут и стены помогают…» Закрылась в квартире и не откликается.

Мо��одой милиционер сказал:

– Ладно, езжайте. Я буду советоваться с начальством, как быть со старухой…

В 16.00 автобус выехал со двора. Выехал быстро, но потом влился в колонну и двигался мучительно медленно, где-то там, впереди, образовались пробки, автоинспекторы нервничали. В автобусе была жарища, кто-то пытался открыть окна, но его затюкали женщины с маленькими детьми.

Проехали село Копачи, а под Чернобылем опять застряли. Надолго. Многие выход из автобуса, гуляли, бегали по нужде в лесопосадку, мужчины курили, женщины с грудными детьми меняли пеленки, переговаривались: «Какая там у черта радиация, солнышко светит, сады цветут, птицы летают…»

И действительно: где она? Не видно, не печет, не кусается, не слепит. Только горло дерет, но это, наверное, выхлопных газов – сотни автобусов чадят вдоль трассы. У некоторых голова кружится и подташнивает, это от жары, от духоты в автобусе.

Поехали дальше. Медленно, с остановками двигались в сторону Киева.

Иванков шумел, как улей, навстречу шли бронемашины, колонны пожарных машин, бетоновозы, грузовики с милицией и солдатами. Здесь объявили: «Кто имеет родственников или надежных знакомых в Киеве – могут выйти. Кто не имеет – оставаться в автобусе!»

Несколько человек вышло и пересело в другой автобус. За Иванковым свернули направо. Наконец, дорога была свободной.

Остановились в селе Блидча, в центре, возле сельсовета, где собралось много людей, они уже давно ждали эвакуированных.

Начали быстро разбирать: кто семью, кто две сразу. Шутка ли: в Блидче 927 жителей, а вдруг приехало еще 900.

Семью Макаренко взял к себе Микола Савченко. Тот, у которого жена с двумя детьми находилась в больнице, но взял он к себе еще девять человек, приготовил для них ужин, нагрел воды, чтобы смыли с себя радиоактивную пыль. Разместил всех, успокоил. Господи, есть же такие люди на нашей земле, думала Надежда, уложив Алешку спать, а сама еще долго помогала хозяину на кухне. Легла последней, но до утра так и не сомкнула глаз: что будет? Чем все это кончится? Откуда эта беда на наши головы? Говорят, что мы не скоро вернемся в родные гнезда, что вот так и будем зимовать по деревням. А многие выехали без копейки в кармане. Кто-то пустил слух, что и Киев будут вывозить…

Из воспоминаний Александра Есаулова:

«… 27 и 28 апреля мы работали с Володей Печерицей – начмедом нашей санчасти. Где-то в 10.40 или в 11.00, точно не помню, приехали из Москвы, из шестой клин��ки врачи Е. Д. Селидовкин и В. В. Левицкий. Специалисты по “лучевке”. Особенно мне запомнился Селидовкин. Среднего роста, лицо в веснушках, с бородкой. Обаятельный, умеет пошутить даже в самой тяжелой ситуации, по всей вероятности, высококвалифицированный специалист. Печерица руководил всем твердо и уверенно. Возникло несколько организационных вопросов.

К моменту, когда я пришел в медсанчасть, было уже госпитализировано несколько десятков человек, но пораженные продолжали поступать. Для того, чтобы всех разместить, пришлось отправить по домам больных наркологического отделения, затем всех, кто мог идти. Это крайняя мера, но другого выхода не было.

Медики подсчитали, что наличие йодистых препаратов не обеспечивает проведения полной профилактики среди населения города. Надо было что-то срочно решать. В мирной ситуации я бы звонил своему начальству, советовался. Но сейчас времени было мало, надо действовать. К черту субординацию! Позвонил первому секретарю Чернобыльского и затем Полесского райкомов партии – Амелькину и Приймаченко. Чернобыль дал 25 кг нефасованного йодистого кальция, а Полесье – 900 готовых упаковок. Это позволило нам продержаться до прибытия транспорта из Киева. В дальнейшем прямое обращение к руководству любого ранга оправдало себя.

Но вернемся назад. Мы еще не до конца осознали опасность. Окна кабинета, где мы сидели, целый день были открыты, и сколько лишних миллирентген мы получили, сказать трудно. Пораженные продолжали поступать, хотя все места уже были заняты. Это и была моя работа – доставать в городе ложки, стоканы, тарелки, белье и многое другое. А медики занимались своим делом.

Где-то часов в 9 вечера позвонили из исполкома и приказали явиться к Маломужу (второму секретарю Киевского обкома КПСС). В кабинете были Маломуж, генерал со Звездой Героя- (Иванов. – В. Я), члены правительственной комиссии. Владимир Григорьевич сказал, что я должен организовать перевозку тяжело пораженных в Борисполь, в аэропорт. Генерал добавил, что отдает свой личный самолет, который находится на аэродроме, в Борисполе, чтобы отправить больных в Москву.

Печерица распорядился готовить на отобранных документы – выписки из истории болезни. Это для того, чтобы в Москве легче было определить полученную дозу радиации.

Я же занялся транспортом и милицейским сопровождением.

Готовились к вывозке 26 человек, самых тяжелых, в основном пожарники и работники смены ЧАЭС. Надо сказать, что наша медсанчасть-126 работала очень четко. Володя говорил, что на тренировках количество «пораженных» не выходило за пределы двадцати, а здесь – за сотню. В пакеты собирали рвотную массу, одежду – это тоже для анализов в Москву. Пораженных мыли, переодевали. Я наблюдал симптомы лучевой болезни: сначала головокружение, слабость, потом рвота. Если рвота наступает в первые полчаса – это свидетельство тяжелой степени заболевания. Потом, через 2-3 часа начинается период возбуждения. Человек невменяем. Водителя «скорой помощи» Гумарова, который вместе с врачом Белоконем первыми оказались на месте аварии, щуплого, худенького парня, едва удерживали на кровати четыре человека.

Среди этих 26 было двое лежачих, с большими ожогами. Их предполагалось вести в каретах «скорой», остальных – в автобусах.

Автобус подошел часов в 10 вечера. Началась погрузка больных. Но не было машин сопровождения, несмотря на договоренность с УВД и генерал-лейтенантом Бердовым, заместителем министра УВД Украины. На все звонки в райотдел следовал стереотипный ответ: ждите, машина на подходе к Припяти.

Мое терпение лопнуло. Распорядившись, чтобы колонна подъехала на центральную площадь, я побежал исполком. Рассказал председателю, в чем дело. Он позвонил дежурному, старшему лейтенанту Кубко, и выдал ему, что называется, по первое число. Выскакиваю на улицу. Колонна стоит исполкома, машин сопровождения нет. Это переполнило чашу моего терпения. От автобусов я отходить боялся: если подойдет машина, мы можем разминуться, ведь на площади – тьма машин. Я попросил сопровождающего врача снова сбегать к председателю. А сам мотался вокруг автобуса и ругался. Наконец, не выдержал и тоже побежал в исполком, уже созревший для того, чтобы любой ценой достать милицейскую машину. И вдруг возле комнаты Государственной комиссии встречаю своего врача, буквально придавившего к стенке какого-то полковника милиции. Он-то и дал команду дежурному по горотделу сдать дежурство и сопровождать колонну на Борисполь. Через несколько минут подъехали гаишные «Жигули» и колонна тронулась.

Так мы потеряли около часа. До сих пор, когда вспоминаю это, -во мне закипает гнев. В дороге выяснилось, что машина сопровождения стояла у горотдела, но кто-то приказал шоферу ждать начальника областного ГАИ. Зачем – неизвестно.

За Копачами мы встретили киевскую “Волгу” с мигалками, она возглавила колонну, и мы помчались в Киев.

Нас бережно передавали, как говорится, «из рук в руки», фиксировалось прохождение каждого села по рации. Под Киевом нас встретила машина городского ГАИ, и мы, проскочив сонный город на большой скорости, вылетели на Бориспольскую трассу. Вот и Борисполь. Аэродром. Выскакиваю – ворота на замке. Начал стучать кулаком в ворота. Минут через десять на дорожке появился вахтер. Ворота открылись – и колонна покатила на взлетное поле. Наша «Аннушка» стояла третьей с краю. Через несколько минут появился экипаж и началась погрузка. Ко мне подошел капитан, хорошо помню содержание нашего разговора, возмутившего меня до глубины души.

– Сколько получили эти ребята? – спросил он. – Порядочно, – ответил я.

И капитан начал возмущаться, что, дескать, – молодые, хотим жить, это вам, атомщикам, все равно…

Для спора времени не было, и я просто оборвал его: есть приказ и выполняйте его.

Люки закрылись, заревели моторы, и самолет ушел в ночь.

Было ровно 3 часа.

Подошел шофер «Икаруса» и попросил вымыть автобус. Вместе с местной милицией поехали на мойку Борисполь, но скоро возвратились: оказалось, что в Борисполе с часу до шести вода отключается. Тогда нас выручили местные пожарные.

Я доложил в обком о выполнении задания, в восемь часов утра мы снова были в Припяти. Вдоль всей трассы уже стояли автобусы в ожидании эвакуации. После всего пережитого и увиденного меня уже не поражало ничто. Действовать, действовать, действовать!»

(Позже я узнал, что врач и медсестра, сопровождавшие первую партию пораженных, были госпитализированы в Москве вместе со всеми больными)»,

Из официальной справки (середина мая 1986 года): «…Эвакуировано из зоны более 90 тыс. жителей… …Потеряно 48 тысяч гектаров земельных угодий… …Выведено из строя 14 промышленных предприятий, 15 строительных организаций… …Потеряно 900 тысяч квадратных метров жилья, 10 400 частных домов…

Выписка из протокола № 50: объединенного заседания администрации и профкома ЧАЭС от 11 мая 1986 г.

В связи с ситуацией на ЧАЭС – считать дезертирами и освободить от должностей в химическом цехе:

1. Коротущика Николая Дмитриевича, 2. Савенок Олега Петровича, 3. Зайцева Валерия Дмитриевича – по статье № 40, пункт 4.

Директор ЧАЭС B. П. Брюханов Председатель профкома B. А. Березовский

Приказ № 267 от 11.05.86 По Чернобыльской АЭС г.

За работы по определению активной зоны реактор�� блока № 4, произведению фотографирования, проведению дозиметрического контроля премировать по 150 руб:

1. Карпана Н. В. и. о. зам. начальника цеха 2. Крята А. В. 3. Перминова В. Г. 4. Гобова Л. П. 5. Сухецкого А. К. 6. Клейменова А. Н. 7. Колесова В. В. 8. Егорова А. К.

Директор ЧАЭС B. П. Брюханов

(Многие из ребят искренне обиделись: их мужество директор оценил в 150 рублей…)

В зоне, среди оставшегося персонала, упорно ходили слухи, что главный инженер ЧАЭС Н. Фомин и его заместитель по науке Лютов арестованы, увезены в Москву и против них началось следствие.

Брюханов еще возглавлял станцию. Я встречался с ним несколько раз в штабе, размещенном в бывшем пионерском лагере «Сказочный», возле деревни Иловница.

Освободившиеся от вахты атомщики жадно выхватывать у почтальона письма и телеграммы, летящие сюда изо всех уголков Советского Союза, с короткими сообщениями мужьям, братьям, отцам: находимся там-то, доехали благополучно, все живы-здоровы, береги себя, сообщи, когда возвращаться в родную Припять? Многие еще не получили такой весточки.

В середине мая начали выдавать государственную помощь всем эвакуированным из города и Чернобыльского района. Люди были без денег, для многих эта помощь – временное спасение. Вот тут-то, в Полесском, куда эвакуировалась вся городская власть Припяти, население выросло в несколько раз. Наконец, обнаружили себя даже те, кто отмалчивался все эти трудные дни, ничего не сообщая о себе, о своем месте пребывания.

Из отдаленной деревни приехала женщина с тремя детьми. Добиралась долго, на попутках с пустым кошельком, с маленькими, уставшими детьми, которых кормила все эти дни одинокая старушка-хозяйка.

Приехала, отыскала старое помещение школы, где выдавали по спискам помощь. Отстояла полдня в очереди, приблизилась к окошку, назвала фамилию. Кассирша долго листала ведомости, а потом удивленно сказала:

– Вы, милая, уже получили. Муж ваш расписался за всех, вот и доверенность есть, вами подписанная и заверенная печатью. Да-да, получил на себя, на вас, на троих детишек. Солидная сумма.

Мужа после аварии она не видела, в пятницу, двадцать пятого, он уехал с дружками на рыбалку. И не вернулся. Она собрала детей и выехала из Припяти вместе с жителями своего дома. Все ждала, что муж вот-вот отыщет ее в деревне. Деньги он получил еще позавчера, когда начали выдавать помощь, в пер��ый же день. Кассирша точно помнит: получила старушка на костылях, а потом мужчина… по доверенности, торопливо сгреб сотенные бумажки и, расталкивая локтями только у кассы, выскочил на улицу.

Я и сейчас вижу, как плачущая женщина идет улицами Полесского, позади бегут, сбивая песочною пылищу, ее дети:

– Мама! Мамочка! Купи нам сладенькой воды, вон тетя продает…

Через несколько дней я разговаривал со следователем, который приехал, чтобы заняться этим делам. Он, много повидавший в этой жизни, не мог скрыть своего гнева:

– Нет, я найду этого мерзавца! Суть не только в подделке доверенности… Такая мразь живет среди нас…

Не называю его фамилию – велика честь. Да и, пожалуй, кощунство: оставить ее на этих страницах о народном горе. Пусть останется безымянным подонком.

Припяти и в опустевших деревнях Чернобыльского района дежурили наряды милиции, прибывшие сюда из всех областей Украины вместо тех, первых, которым врачи предписали покинуть зону. Они обследовались в госпиталях Киева. Вновь прибывшие милиционеры, все, как один, добровольцы, несли дежурство круглосуточно.

В один из майских вечеров я выступил перед теми, кто освободился от дежурства, теперь узнавали меня на многих опустевших дорогах зоны (то ли знали в лицо, то ли потому, что машина с пропуском на лобовом стекле была здесь единственной частной и ее легко было приметить. ) Так или иначе меня пропускали, не проверяя документов. Маленькая радость тогдашнего зонного быта. Каждый сменившийся с дежурства обязан был написать рапорт о прошедших сутках.

Из донесений того времени:

“Нес дежурство в селе Рудня Ильинецкая Чернобыльского района. В одном из дворов во время обхода обнаружил в сарае корову. Корова ела свежее, недавно скошенное сено (трава и зеленый клевер). Осмотрел корову- ее недавно доили. Обошел все вокруг. Дом на замке. Следов жизни никаких. Долго вел наблюдение, но никто так и не появился. Наверное, хозяин или хозяйка, которые не эвакуировались, меня заметили и прячутся.

Сержант Горулько»

“…В деревне Опачичи Чернобыльского района, 24.05.86 г. я, старший лейтенант Мельник (из Ровенской области), при обходе домов обнаружил во дворе Шевченко Ивана 20 (двадцать) литров самогона, накрытого в сарае старой фуфайкой. Уничтожил самогон, вылив его на землю. Других событий за время дежурства не было…»

«…В деревне Осташево Чернобыльского района, в лесу обнаружил та��ун колхозных лошадей, всего 35 (тридцать пять). Лошади принадлежат колхозу имени «Перше Травня». Перегнал их за зону, передал по акту в колхоз имени Ленина.

Лейтенант Гусько»

«…В селе Корогод обнаружено много (посчитать невозможно) кур, коз, свиней, коров, собак, индюков, кошек. Все – одичавшие. В одном дворе собака на цепи. Хотел отвязать, но она не подпускает к себе. Возле нее – много костей, наверное, задрала козу. В деревне Разнежье обнаружил в усадьбе два бидона готовой закваски. Опрокинул их.

Мл. сержант Кудрявцев»

«…В деревне Страхолесье, возле самого КПП, обнаружил мину времен войны. Вызвали саперов, вывезли мину в лес и там взорвали…»

«…Во время объезда деревень в зоне задержали военнослужащего Зимина А. П. (51 г. рождения, уроженец Горьковской области), который приехал в деревню на БТРе и пытался проникнуть в один из домов в селе Куповатое. При задержании объяснил, что хотел раздобыть водки, ведь все равно пропадет. Задержанный передан в военную комендатуру».

“…В селе Толстый Лес обнаружил 22 человека (двадцать два) не эвакуированных. Список жителей прилагаю…

Лейтенант Андрусь (винницкий взвод)»

Володю Шевченко (Володю, но на «вы»!) я знал давно: он часто приходил к нам в редакцию, наш ответственный секретарь Игорь Малышевский был постоянным сценаристом его документальных и художественных фильмов. В прокуренной комнатушке ответсекретаря они ссорились и бурно обнимались, глушили кофе, шумно «проигрывали» между собой диалоги. За документальную трилогию о Великой Отечественной они получили Шевченковскую премию. Словом, черный беретик режиссера и седые, прокуренные усы были каким-то милым атрибутом нашей редакции. Сам Володя Шевченко излучал беззащитную доверчивость, мужскую надежность и нежную суровость. Да-да, нежную суровость.

Я уже несколько дней был в зоне, уже обжился здесь, преодолел скрываемый от других страх и растерянность, обзавелся знакомыми в Иванковском, Полесском районах, в Чернобыле. Уже писан первую статью для «Правды». Уже моя машина, выскочив на обочину, хватанула в правый задний подкрылок четыре миллирентгена и ее едва отмыли пожарные, стоявшие лагерем на берегу Тетерева.

И вдруг на площади, возле Дома культуры в Иванкове. промелькнули усы и черный берет. Шевченко! Он вскипал негодованием:

– Понимаешь, семнадцать дней угробил на то, чтобы пробить право снимать фильм в зоне. Давай им сценарий, они будут его по кабинетам утверждать. Какой сценарий! Он в двух словах: преступное головотяпство одних и героизм других. Вот это надо снимать, а сценарий я сделаю уже за монтажным столом. Две недели таких событий уже навсегда потеряны. Тебе хорошо: взял блокнот, магнитофон и поехал. Кстати, думай уже сейчас о сценарии художественного фильма. Думай, старик, а мне надо снимать хронику – это теперь главное.

В ту ночь мы приняли его в нашу тесную «рукавичку» и конечно же не спали до утра. Он был свежее нас, хотя многим годился в отцы, «провоцировал» на философские разговоры о смысле жизни, о тех процессах, которые начались в нашей стране, чистил своих кино-бюрократов, на борьбу с которыми ушло столько сил, эмоций, нервов. Он «вскипал» почти до утра, измотав нас и своими вопросами, и своими мыслями, и своей страстью. Ребята (партийные и комсомольские работники Припяти) потом еще долго поражались его открытости, полемической остроте его суждений, даже некой эмоциональной задиристости.

Шевченко уехал в глубину зоны со своей группой, куда отобрал надежных и терпеливых хлопцев, которых не надо было подгонять поближе к реактору, их надо было все время останавливать, по-отцовски беречь, особенно Витю Крипченка, который ради правдивого кадра готов был взобраться на стенку разрушенного блока, идти на прямую радиацию.

Мы мельком встречались то в Чернобыле, в прокуренных коридорах помещения правительственной комиссии, то в коридорах АЭС, то на улицах Припяти. Непривычной была только белая шапочка робы атомщика на его голове – вместо загрязненного радиоактивной пылью берета. Он все спешил куда-то, ругал какое-то начальство, не пускающее группу опасное место. Сигаретный дым вился над его головой, как седина.

Через месяц я уехал из зоны, а он со своими «казаками» остался.

В конце июля он разыскал меня в Киеве:

– Завтра после обеда едем в зону. Хочу снять для фильма эпизод с тобой. На четвертом блоке. За три минуты ты должен сказать перед камерой все, что думаешь о Чернобыле.

Мы приехали в Чернобыль поздно ночью. Киногруппа имела в бывшем общежитии медучилища свою комнатушку, где размещалось человек десять. Сразу легли спать, чтобы с утра ехать на блок.

Среди ночи я проснулся. Володя (его койка была рядом) страшно, непрерывно кашлял – казалось, что все переворачивается в его груди. ��ашель этот был каким-то бесконечным, истошным, от него дребезжали стекла в окне. Володя отрывался от подушки, хватался за грудь, опять падал навзничь. И – кашлял, кашлял, кашлял. Я в испуге подбежал к его кровати, тихо позвал, но он – спал. Спал и кашлял. Страшно, глубоко, надрывно. Я подал ему стакан воды, он отглотнул немножко, открыл глаза и уснул снова.

Я уже не мог успокоиться, тяжелое, мрачное предчувствие вошло в эту тесную комнату, за окнами которой был давно обезлюдевший Чернобыль.

С тех пор прошло всего два месяца. За это время он уже отснял рабочий материал своего фильма «Чернобыль: хроника трудных недель», он гордился уникальными кадрами, ради которых шел на прямую радиацию, сутками сидел на АЭС, выскакивал из бронетранспортера с камерой на плече.

В тот день он снимал роботов, запущенных на крышу, на обломки четвертого блока, где еще не ступала человеческая нога. Мы с группой пробрались на чердак третьего реактора к пролому, с которого можно было увидеть этого раненого зверя, излучающего смерть. Кадр не получался. Володя жадно курил, нервничал. Не потому, что не получается впечатляющий кинодокумент, а потому, что его ребята получают лишние миллирентгены, а он ничем помочь не может.

Он выхватывал камеру у Вити Крипченко:

– Спрячься! Тебе ж еще жить и жить, детишек иметь… Я сам сниму! – и еще раз бежал к пролому.

Он не пошел к врачам и тогда, когда весь материал был снят, хотя прекрасно понимал, что надо уехать. Знал, ибо часто повторял:

– Вот поставлю точку и мотану на Кавказ, выдышу всю эту, накопившуюся в груди и теле гадость.

Но не уехал, начал, сутками не выходя со студии, монтировать фильм. Он спешил, понимая, как ждут люди этой ленты, его киноправды о случившемся в Чернобыле. И этот фильм мог выйти на экраны первым, в октябре. Но Шевченко свалился.

Он поднялся с больничной койки только для того, чтобы записать интервью для телевидения.

А вскоре на его похороны собралась почти вся творческая интеллигенция Киева. Ветер, дувший в тот день со стороны Чернобыля, осторожно теребил его прокуренные усы.

А на экранах страны шел документальный фильм «Чернобыль: хр��ника трудных недель». Последний фильм Володи Шевченко.

Истошно орут лягушки в теплых разливах Припяти. Словно испугались тишины в этом всегда шумном городе.

На многих балконах висит пересохшее, полинявшее уже белье, детские штанишки, женский халат. Сквозь незакрытую форточку выдернулась штора и ветер хлестает ее концом по окну.

Брошенные в песочницах ��етские игрушки, трехколесные велосипеды. Очумевшие воробьи на детских качелях…

Размытая дождями, выгоревшая на солнце афиша – В городе начинаются областные соревнования по борьбе.

Дверь гостиницы закрыта на замок, опечатана. И рядом – привычная табличка: «Свободных мест нет».

«Жигули» на тротуаре. Водитель врезался в электрический столб и оставил здесь машину.

Жуткое ощущение: есть город, вот он перед глазами, можно выйти из бронемашины и прикоснуться к нему рукой. Есть в нем школы и детские ясли с кроватями и игрушками, гостиница, кафе и рестораны, есть магазины, с забитыми продуктами холодильниками, есть множество уютных, со вкусом обставленных квартир со всеми удобствами, есть телефонный узел, мастерские и ателье, заводы и фабрики, кинотеатры и общежития, парк с «чертовым колесом», железнодорожный вокзал (рельсы успели поржаветь, поезда уже объезжают зону), речная пристань, базар, Дом культуры, Доска почета… Все-все есть.

Но нет людей! Здесь живет только невидимый оккупант – радиация. Он ждет каждого, кто здесь появится. И не будет спрашивать удостоверения личности, кто ты по национальности, не обратит внимания на твой возраст, пол, не поинтересуется, какие идеи ты исповедуешь…

Между бетонными плитами выросла высокая трава, на которой лежат лепестки уже отцветших деревьев.

С городской Доски почета смотрят на тебя десятки человеческих глаз. Это взгляды еще оттуда, из доаварийного времени, из доаварийной жизни. Какие они эти глаза теперь. Узнал Валерку Ходемчука. Нет, взгляда его не выдержать…

По двору медсанчасти ветер носит чистые бланки «историй болезни» и рецептов…

Дежурящие в Припяти милиционеры рассказали:

B Припяти, во втором микрорайоне не выехал, не захотел эвакуироваться дед Семенов Степан Андреевич, 73-х лет. Есть в Киеве сын. Старик отказался к нему ехать. Наотрез отказался, хотя просили, уговаривали. Как-то ночью заметили: в его квартире зажегся и потух свет. Выследили, достучались. Открыл. У него был запас продуктов в холодильнике. Когда перекрыли водоснабжение, он размораживал холодильник и набирал в стакан питьевую воду. Попросил сигарет и хлеба. Уезжать отказался. Мол, я в сорок втором из-под Сталинграда не отступил, а вы хотите, чтобы я перед этой невидимой заразой спасовал? Никогда! Деда силой вывезли в Иванков, обследовали в районной больнице, ничего страшного, ведь он не выходил из квартиры, окна были закрыты. Говорят, дед будет жить.

В ресторане «Олимпия» выбитое стекло в окне: пацаны, шпана лазили за сигаретами. Здесь их и поймали. Как котят вывезли из зоны.

В городе обнаглели крысы. Они открыто хозяйничают в магазинах, на складах, бегают по улицам. Говорят, что их радиация не берет. Правда ли это?

В городском мясо в холодильнике начало портиться мясо. Проблема. Как его уничтожить?

Ветер все время хлопает незакрытыми дверьми подъездов. Словно невидимый Домовой города обходит свои владения, А на него, Домового, радиация влияет? Может, только он и останется, Домовой планеты, если произойдет самое страшное… Домовой и крысы. А что еще?

Из воспоминаний Александра Есаулова:

«За те два дня, в течение которых меня в исполкоме практически не было, здесь произошли большие изменения. Весь третий этаж, где размещался наш горком, был отдан в распоряжение правительственной комиссии и сопутствующих служб. Такого созвездия генералов, зам. министров и министров я в своей жизни не видел и, наверное, никогда больше не увижу.

Когда я пришел утром в исполком, диспетчер стройки Варивода, разместившийся в кабинете первого секретаря горкома комсомола, требовал по телефону: «Дайте автобус!» А их не было.

Я – искать начальника АТП Сапитона. Ни дома, ни на работе его нет. Нашел через райисполком в Чернобыле. Приказал срочно ехать в Припять, но Сапитон попросил разрешения на полдня уехать в Киев, отвезти больную жену. Я категорически запретил и еще раз повторил, чтобы он срочно ехал в Прилять.

Тут же ко мне зашел водитель передвижной АЗС и сказал, что его прислали заправлять машины, где ему стать и какой порядок заправки. Место стоянки определил заведующий отделом горкома А. Ф. Маренич. Решили поставить возле КП на выезде из города. По второму вопросу я принял решение сам: составил список, кого он должен заправлять (по организациям), остальных – по распоряжению работников горкома и горисполкома. Буквально через 15 минут после того, как заправщик уехал выдавзензин, позвонил Маренич и сказал, что отведенное для заправки место – очень опасное и надо немедленно оттуда уехать: высокая радиация.

Я помчался туда. Заправщик уже работал. Дал ему две минуты на сборы и сказал, куда перебазироваться. На следующий день пришел ко мне этот заправщик, отстоявший вместо 12 часов – целые сутки, с вопросом: как отчитываться за израсходованный бензин? Надо было что-то решить и ��тпустить этого человека. В исполкоме я остался один, ни печати, ни бланка – все эвакуировано. Прикинул ситуацию, взял ведомость и поперек написал: «Выдано по распоряжения Государственной комиссии. Подпись. Число».

Когда возвращался от заправщика, мы с исполкомовским шофером Толей Барановским обогнали автобус, который медленно катил по улице Спортивной. Обогнали. Остановили. Я подскочил к водителю:

– Ты откуда? Чей? – Капитановский. У нас десять резервных автобусов стоят у Комаровки, в дачном кооперативе… Меня чуть удар не хватил. Мы задыхаемся без транспорта, а на дачах стоит десять автобусов, о которых никто не знает.

Поспешил в Кошаровку. Автобусов было не десять, а шесть, но все равно радость была огромной.

А начальник АТП Солитон ни в воскресенье, ни в понедельник в Припяти так и не появился, дезертировав с опасного участка.

Два «кормильца народных» – начальник общепита Владимир Косяченко и директор ресторана «Полесье» Геннадий Василевский, которых мы до аварии вечно шпыняли и чистили по всем статьям – теперь стали поварами, официантами, посудомойками в импровизированной столовой для оставшихся и прибывших. Я и сейчас вижу их мокрые рубашки, прилипшие к спинам.

За обедом произошел курьезный случай.

Я заглянул в буфет, был ужасно голоден. Мне дали перекусить. И вдруг забегает в буфет бравый молодчик:

– Быстро, быстро исчезайте отсюда! Будет обедать начальство!

Это было обидно и унизительно для меня.

Не успел я отреагировать, как сюда зашли заместитель Председателя Совета Министров СССР т. Щербина и министр энергетики СССР т. Майорец. Кто-то из членов комиссии сказал:

– Да не мешайте человеку, пусть поест.

Во вторник, в 16.00 ко мне забежал заместитель директора ЧАЭС по кадрам и социальным вопросам Царенко. Прямо с порога: “Помогай!” (исполком был эвакуирован в Полесское). Оказалось, что надо организовать похороны Владимира Шашенка, умершего здесь, в больнице от ожогов и облучения. Его тело лежало в морге. Царенко сказал, что все приготовил к похоронам, но нет автобуса, чтобы вывезти Шашенка из Припяти и похоронить на ближайшем деревенском кладбище. Через полчаса вопрос решился. Я поймал в городе автобус и передал его Царенко, тот уехал организовывать похороны.

Позже заходит женщина: «У меня парализована мать. Надо вывезти».

Как? Чем? Почему не сделали этого раньше? Хотя – какая теперь разница?

Не успел разобраться, еще одна подобная просьба: «У меня парализованная соседка». И тут же звонок из городского узла связи: «У нас работница потеряла сознание. «Скорая» и больница не отвечают. Помогите!» Потом выяснилось – это была та самая Надя Мисикевич, которая двое суток «держала» городскую связь и упала без сознания.

Бросаюсь к телефонам. Безрезультатно. И вдруг подымают трубку в “02”, Чудо!

– Кто это? – Шофер. С автобусом. ЛАЗ переоборудовали под перевозку тяжелобольных. Не знаю, что мне делать…

Срочно послал его по адресам, где оставались тяжелобольные.

Около 20 часов, во вторник, в здании горкома и исполкома остались всего четыре человека: второй секретарь Веселовский, заведующий отделом горкома Антропов, заместитель секретаря парткома управления строительством ЧАЭС Куценко и я. Вот и вся власть. Часа через три-четыре мы сели в автобус и выехали из города по Чернобыльской трассе. Город был пуст.»

Из письма Валентины Федоровны Лопатюк:

«Уважаемый товарищ Яворивский!

Верю, что мое письмо Вас найдет и Вы поймете меня, мать, сын которой погиб, спасая жизни ругих.

Звали моего сына – Лопатюк Виктор Иванович. После учебы он три года работал электромонтером, старшим электромонтером.

Вот уже полтора месяца, как смерть забрала его. Не можем поверить в это. Кажется, вот он придет с работы, улыбнется, окинет глазом наш двор.

Он принадлежал к тем, кто до боли любил жизнь. Особенно – раннюю весну, именно то время, когда все это случилось. Не прошло и года, как он женился, так и не успев услышать плач и смех своего ребенка. Всего 18 дней не дожил до этого.

Родилась девочка, назвали ее Юлей, но он этого не узнает уже никогда.

3 часа работал он в смертельно опасной зоне вместе с Лелеченко, начальником смены, который все время повторял: «Держитесь, хлопчики, держитесь, мы спасаем не только третий блок, но и Припять, и Чернобыль, и Киев…» Спросите, откуда мы все это знаем?

7 мая меня, отца Виктора и его брата Игоря вызвали в Москву, в больницу, где он лежал.

9 мая нас пустили к нему. Он кое-что нам рассказал. И все время повторял: «Я выполнял свой долг. Там должен был кто-то работать.

15 мая он понял, что жизнь уходит. Попросил:

– Знаю, что помру, ничто меня уже не спасет, «Белая смерть» стоит за спиной. Но если у меня родится мальчик или девочка – расскажите, что я не был трусом, что я спасал вас и его или ее. Расскажите, что я не струсил и в момент смерти.

Он даже улыбался в тот день, пытался шутить.

17 мая ��го не стало.

Очевидцы рассказывали: когда он там, на блоке, потерял сознание, ему оказали первую помощь, Но вдруг он вспомнил, что не успел отключить еще один щит. Его не пускали, но он рвался повторял: «Если не пустите, я поползу. Я должен отключить электрощит!»

Спасибо, что рассказали по телевидению о Лелеченко. Ведь мой сын был рядом с ним.

С глубоким уважением и благодарностью – Валентина Федоровна Лопатюк.

Мой временный адрес: с. Загальцы Бородянский район Киевская область».

На днях я был в Славутиче – самом молодом городе нашей страны, городе поневоле, городе, построенном в результате случившегося. В нем еще нет ни одного человека с постоянной пропиской, в нем живут только строители, но вскоре здесь поселятся эксплуатационники двух действующих блоков теперь уже известной всему миру Чернобыльской АЭС.

Власти Славутича обещают: будут улицы имени Правика и Кибенка, Лелеченко и Ходемчука, Шашенка Сытникова…

И все же Чернобыль не уходит в прошлое, не отпускает сознания. Оно – облучено им. Впервые так близко, так реально и так жутко открылось нам лицо ядерного века.

Почему же все это случилось?

Почему именно у нас, когда атомные реакторы клокочут почти во всем мире?

Почему именно в Чернобыле, когда есть атомные станции «постарше»?

Почему столькими ошибками местных властей, от которых зависела эвакуация, защита людей, обозначены первые часы и сутки после аварии?

Почему некоторые должностные лица, проявившие тогда трусость, лицемерие, сеявшие преступную дезинформацию, и сегодня занимаются ложным бодрячеством, делая вид. что ничего особенного не произошло?

Целая цепь вопросов, где не может выпасть ни одно звено, ставит перед собой каждый человек, который хочет извлечь урок из случившегося. Нелегко ставить перед собой эти вопросы, но еще труднее отвечать на них, если отвечать честно.

Не берусь утверждать, что все увиденное мною, пережитое в майские и июньские дни, услышанное от других очевидцев – абсолютная истина, но поскольку был там длительное время, был когда все еще кровоточило, когда люди еще не опомнились и сгоряча говорили все, что думали – имею право на свой взгляд на Чернобыль – 86-го.

Когда-то мы суетливо приветствовали «лестницу» гидростанций на Днепре. Даже такой крупнейший художник, как Александр Довженко отдал свой голос за Каховское море, увидев в нем рождение новой эстетики и еще одну победу над норовист��й природой в «Поэме о море». Понадобилось одно только десятилетие, чтобы убедиться, что давшаяся огромной ценой победа, несет в себе горечь поражения. Ушли под воду не только тысячи сел, но и сотни тысяч гектаров благодатных украинских черноземов, пастбищ плантаций с ранними овощами, затянулся водорослями Днепр от Каховки до Днепрогэса, шло непрерывное размывание искусственных берегов, нарушался экологический баланс. Но мы строили дальше. Киевское… Каневское… Кременчугское… Стране нужна была энергия и – строили изо всех сил. робким возражениям ученых никто не прислушивался. Нужна энергия. Чем больше площадь моря – тем шире размах, тем звонче рапорты.

И вдруг – атомная энергетика! Реакторы-миллионники, “чистюли”, работающие на самом дешевом топливе, не нуждающиеся уже в этих гигантских морях. Конструкторы убеждали: ядерный реактор «безопаснее ночного горшка под кроватью». Вера в мирный атом быстро овладела общественным сознанием.

Нет, я не ставлю под сомнение дальнейшее развитие атомной энергетики, я о другом: почему сведущие во всех тонкостях этого дела люди (ученые, конструкторы, эксплуатационники, да и строители) поддались этой самоуспокоенности. Почему лгали не только нам, некомпетентным, но и себе? Речь не о том, что надо было кого-то запугивать, но ведь всей меры опасности не знали даже инженеры-эксплуатационники.

Теперь уже можно сказать, что, пожалуй, только один человек, которого едва не изгнали из Припяти, неуступчивая, острая в своих суждениях журналистка припятской газеты «Трибуна энергетика» Любовь Ковалевская предупредила общественность со страниц «Лiтературноi Украiни», что в процветающей Припяти есть едва уловимая горечь возможной беды. Хватило мужества на это только журналистке, которая едва не поплатилась за смелость своей судьбой. Ее спасла только… авария. Так вот Любовь Ковалевская недавно на страницах той самой «Лiтературной Украйни» откровенно рассказала о моральном климате, царившем на верхних этажах власти города и администрации станции, о “княжеских междоусобица административных амбициях директора АЭС, первого секретаря горкома партии и начальника строительства. Здесь боялись не возможной на одном из четырех блоков аварии, а малейшей критики в свой адрес.

Даже когда вырвался в небо над городом столб радиоактивного пара, когда разбросало куски уран-графита вокруг станции, и люди задевали ногами эти, излучающие сотни рентген обломки, когда полыхал блок – они и тогда верили, что «сверху» их прикроют, а «низы», как всегда, промолчат. На пятидесятитысячную Припять оседали опаснейшие радиоактивные нуклиды, дети и взрослые уже вдыхали радиоактивный йод, а они думали, как умолчать обо всем этом, как удержать в тайне. В пять часов утра, когда уже понятно было, что и в каких размерах случилось на четвертом блоке, Брюханов на запрос одного из руководителей гражданской обороны Киевской области ответил: всего лишь пожар на крыше, потушим!

Теперь они говорят, что боялись паники в городе, что скрывали правду ради блага жителей Припяти. А я вспоминаю самое первое партийное собрание атомщиков после аварии. Оно происходило в зоне, в бывшем пионерлагере «Сказочный», куда возвратились те, кому была не безразлична судьба станции. Потрясенные всем случившимся, эти люди, рвались туда, на еще полыхающий блок, жадно ждали весточки от эвакуированных жен и детей, уже зная, что те не скоро вернутся в родные места. Собрание шло под открытым небом. Говорили с хрипотцой (воздух еще был насыщен радиоактивным йодом, а во рту ощущался металлический привкус). В президиуме по старой, доаварийной традиции, сидели секретарь обкома партии Маломуж, первый секретарь Припятского горкома партии Гаманюк, директор станции Брюханов, секретарь парткома станции Парашин. Собрание началось как-то вяло, пока говорили «штатные» выступающие, но когда начали подниматься с мест те, кто раньше редко выхо��ил на трибуну, сценарий привычного собрания словно взорвался. Помню как, задыхаясь от нахлынувших чувств, говорил Трибушенко:

– Я буду на станции, даже если возьму двойную, а то и тройную дозу, я не уйду из зоны, пока смогу стоять на ногах… Но… Я хочу узнать: по чьему распоряжению наших детей, наших жен держали в зараженном городе? Почему нам боялись сказать правду? Почему нам в тот момент не доверяли?

В президиуме многие уныло опускали головы и прятали глаза. Выступающие называли фамилии дезертиров, которые еще вчера учили их, как жить, а сами отрывали от пирога жизни кусок побольше. Это был взрыв не гнева, а правды, которая нужна была этим людям, как воздух. Нет, город бы не поддался панике, если бы ему сказали правду. Возможно кто-то и побежал бы и начал бы спасать шмотки, но в целом не сомневаюсь – народ бы выстоял.

Я бывал в новых, за лето построенных для чернобыльцев селах в Барышевском районе на Киевщине. Все здесь «с иголочки»: дома, улицы, водопровод, школы, больницы, детские сади��и. По вечерам они собираются на чьей-то лавочке у забора и вспоминают ту, доаварийную жизнь. Может не идеальной была она, но ностальгия по родным местам-навсегда. Ведь они не только пережили драматическую неделю после аварии в своих селах, они навсегда оставили родные, священные для них места, кладбища предков. Слезы многих стариков и старушек – это продолжение Чернобыля, даже здесь, за сотни километров от мертвой зоны.

Снова вспоминаю бабку Лесю Сопуру из деревни Куповатое под Чернобылем, которую встретил среди эвакуированных в мае 1986 года. К прошлой осени ей выделили половину нового дома в Макаровском районе, сарай для коровы, но почти все это лето она прожила в родном Куповатом: «Сыночки, не трогайте мене, тут я проживу довше, чем там. Там нудьга гирша из-за радиации”.

А чем измерить стрессовое напряжение киевлян в первые послеаварийные дни и ночи? Да и нужна ли была первомайская демонстрация в Киеве, где в колоннах шли наши дети? Урезанная, половинчатая информация в газетах и по телевидению дала простор для самых невероятных домыслов и слухов. Впрочем, и репортажи о «соловьях над Припятью» вызывали реакцию прямо противоположную: раз откровенно лгут-значит, от нас что-то скрывают. Сколько народных денег в недалеком прошлом «проиграно» на гражданскую оборону в наших городах и весях, сколько звонких отчетов написано о проведенных учениях, а даже в Припяти, в городе атомщиков, многие не знали, как защититься от радиации (заведующий отделом горкома комсомола Юра Добренко, к примеру, весь первый послеаварийный день гулял маленьким сыном по городу). Да, бесстрашные медсестры разносили по квартирам порошки йодистого калия, но веды главврач санчасти Владимир Печерица принял это решение без согласия городских властей и его поначалу чуть ли не зачислили в паникеры.

Чернобыль обнажил многое, случившееся выжгло много лжи, высветил истину, высветил героизм народа, его стойкость, глубину морали и высокой гуманности, которая выдержала испытание Чернобылем.

Нет, нельзя списывать Чернобыль в прошлое. Да и все ли уроки мы извлекли из этой драмы?

Подумаем вместе: надо ли строить атомные станции родом с большими городами, в плотно населенных регионах нашей страны? Надо ли экономить на строительстве, нужны ли эти многотысячные города атомщиков, почти прилегающие своими микрорайонами к станциям? Какие люди должны управлять реакторами и какие должны руководить коллективо�� этих людей? Всегда ли мы готовы морально, нравственно к тому, чтобы пользоваться новейшими достижениями человеческого разума?

Эти вопросы поставил перед нами Чернобыль. Поставил бескомпромиссно, жестко своим охрипшим от радиации голосом. У этой земли пока нет будущего, есть только прошлое и суровое, морозящие душу название – Зона, где остались следы нашей цивилизации.

Для того, чтобы Чернобыль с его трагедией действительно навсегда остался бы в прошлом, есть один-единственный выход: помнить о нем постоянно.

Владимир Яворивский. Испытание (Май – октябрь 1986 года)

Взято из фотоальбома Чернобыльский репортаж

#авария на ЧАЭС #Чернобыль

0 notes

gadskipapa · 5 days ago

Text

Уроки Чернобыля

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/21/uroki-chernobylya/

Уроки Чернобыля

«Уроки Чернобыля» – это выражение до сих пор часто встречается в газетах. Все правильно: извлекать эти самые уроки нам всем не день и не год. Слишком серьезной катастрофой испытал нас мирный атом.

Да, достаточно времени прошло с той страшной ночи 26 апреля, Этот срок позволил глубже осознать то, что обнаружил чернобыльский взрыв в наших возможностях и недостатках – экономических, технических, организационных, наконец-человеческих. Пожалуй, не все из случившегося сегодня окончательно получило разъяснение, для многого требуется еще большая дистанция во времени. Что-то, казавшееся главным тогда, весной 1986 года, теперь утратило остроту, ушло в тень. Что-то осталось с нами навсегда.

Но главное, что будет важным для нас не только сегодня, но и всегда, – это человек, познавший себя еще полнее, мучительнее, острее. Человек, прошедший испытание самым страшным вариантом будущего, Чернобыль дал нам печальную возможность «примерить» на себя ядерную катастрофу.

Об этом – об уроках человечности и уроках для человечества – и хотелось бы вспомнить.

Итак, Чернобыль, весна восемьдесят шестого. Чернобыльская атомная расположена на востоке земли, именуемой белорусско-украинским Полесьем, на берегу Припяти, впадающей в Днепр. Вскоре после аварии география этого района стала хорошо нам известна. К известному добавлю, что средняя плотность населения до начала строительства Чернобыльской АЭС составляла в Полесье примерно 70 жителей на квадратный километр. К дню аварии в городе Припять, расположенном на западе от трехкилометровой санитарно-защитной зоны АЭС, проживало 49 тысяч человек. В районном центре Чернобыле, расположенном в 15 километрах по прямой к юго-востоку от АЭС, – 12,5 тысячи.

В ту ночь, когда случилась авария, жители, как и положено, спали. Немногих потревожил взрыв, немногих разбудил пожар. Не сразу поняли, что, собственно, случилось, и те, кто в поздний час работал в непосредственной близости от взорвавшегося реактора. 268 строителей и монтажников были заняты в ночной смене на строительной площадке третьей очереди станции -она расположена в полутора километрах к юго-востоку от аварийного блока. На самой станции в ночь с 25 на 26 апреля дежурили 176 человек. Но и из них далеко не все были осведомлены о том, что на 26 апреля была намечена «программа испытаний турбогенератора № 8 Чернобыльской АЭС».

О том, что программа эта не была должным образом подготовлена и согласована, знали вовсе считанные люди – руководство АЭС, для которого суетливая спешка (сдать, закончить, выполнить к сроку, а лучше хоть на день, хоть на час, да раньше), пренебрежение правилами безопасности, а стало быть, здоровьем и жизнью сотрудников вошли едва ли не в привычку, превратились в делобычное. Впрочем, руководство одной ли только этой АЭС было заражено трудно преодолимым вирусом «авось»? Увы, нет. Но именно здесь, именно на Чернобыльской обнаружилось, какие страшные и непоправимые последствия на пороге третьего тысячелетия несет за собой привычное «авось».

Именно здесь – не сошло…

Вот как характеризуется качество программы испытаний в выводах Правительственной комиссии. Оно «оказалось низким, предусмотренный в ней раздел по мере безопасности составлен чисто формально… В программе, по существу, не были определены дополнительные меры безопасности, ею предписывалось отключение системы аварийного охлаждения реактора. Последнее означало, что в течение всего периода испытаний, то есть около четырех часов, безопасность реактора окажется существенно сниженной.

А что же люди, специалисты? Вновь цитата: «…персонал к испытаниям готов не был, не знал о возможных опасностях. Кроме того, персонал допускал отклонения от выполнения программы, создавая тем самым условия для возникновения аварийной ситуации».

Из документа ясно, что в ходе испытаний возникали критические ситуации, которые должны были бы послужить сигналом: прекратить испытания! Однако такое, судя по всему, никому в голову просто не пришло. Потому среди причин катастрофы и указывается: «Основным мотивом в поведении персонала было стремление быстрее закончить испытания».

В это трудно поверить, но ставшее привычным «давай, давай сделай, сдай, успей – какой ценой, какого качества работу – дело десятое» – оказалось сильнее такого естественного, казалось бы, для сотрудников атомной станции чувства опасности. Кому, как не им понимать, с чем рядом они находятся, какую гигантскую и смертоносную силу приводят в движение нажатием кнопки на пульте. Но нет – притупилось это чувство.

В списке нарушений – шесть ошибок. И «запланированных» программой, и добавленных оператором. Такое сочетание ошибок, такое их нагромождение казалось невероятным, невозможным. Потому и не было предусмотрено системой безопасности конструкции реактора. Вот многие специалисты в первые часы и дни после аварии не могли взять в толк – что же, собственно, стало причиной аварии? Вывод Правительственной комиссии: «первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока» – говорит о том, что невозможное превратилось в реальное только благодаря фантастической безответственности и безобразному отношению к делу…

Это и есть ее первый урок.

Поэтому и не кажется странным, что главная причина аварии лежит не в области физики или техники, а в области психологии. В той сфере, которая сегодня очерчивается понятием – человеческий фактор.

Те, кто бывал на атомных станциях, знают, как сильно отличается обстановка на них от, скажем, заводской, с неутомимым конвейером. У атомного реактора – тишина. Следи лишь внимательно за показаниями приборов. «Убаюкивает» сама атмосфера.

Да, подготовка специалистов для АЭС требует особого внимания и ответственности. Послучившегося увеличена сеть тренажеров, при обучении будущих работников АЭС уделяется особое внимание выработке у них умения и готовности принимать решения в экстремальных ситуациях, когда на размышления остаются считанные минуты. Совершенно ясно: не только оборудование, но и психологическая готовность обслуживающих АЭС сотрудников должны быть в высшей степени надежными.

Блок, на котором произошел взрыв, был ввведен в строй в декабре 1983 года. Работал он все это время, как и другие, весьма удовлетворительно. Очень может быть, что бесперебойная, какой она выглядела на поверхностный взгляд, работа станции и привела к некой самоуспокоенности, к благодушию. Есть специальный термин, применяемый в современной техник��, «защита от дурака». Смысл этого выражения понятен: создать такую систему, которая сама ограждала бы себя от неправильного обращения.

До недавнего времени казалось, что существующие на АЭС многократные блокировки, суперсовременная техника и технология оградят от любых случайностей. И все-таки выяснилось, что создателям чернобыльского реактора не удалось предусмотреть эту самую защиту от дурака. Что чрезмерно длинная цепочка упорных нарушений правил при его эксплуатации закончилась неожиданно и для самих создателей и для тех, кто там экспериментировал.

Закончилась взрывом.

И теперь такой вопрос: не слишком ли велика плата за прогресс энергетики – опасность аварий на станциях, гибель людей, заражение окружающей среды?

Не станем спешить с окончательными выводами. Хотя, казалось бы, чего проще – не строить станции на таком коварном топливе. Но тогда не отказаться ли, скажем, от химического производства? Ведь в 1947 году в США, в Техас-сити произошел взрыв нитрата аммония. Погибло 576, ранено 2000 человек.

1979 году в Канаде, недалеко от Торонто произошло крушение поезда с жидким топливом, нефтехимическими продуктами и хлором. Из пораженной ядами зоны было эвакуировано 250 тысяч человек! Но даже такая страшная катастрофа не остановила движение поездов по железным дорогам.

А море – так ли оно безопасно? А космос? Да что говорить, сколько джиннов пришлось бы заталкивать в бутылки обратно, если бы мы стали следовать логике – опасно, значит, не дразнить судьбу.

И те аварии, о которых я упомянул, и те, что подскажет читателю его память, заставляют ученых сегодня прийти к самому, пожалуй, серьезному выводу.

Основная причина подобных катастроф – дефекты во взаимодействии человека с техникой. А чем сложней и мощней техника, тем дороже обходятся людям эти дефекты.

Если техника – просто автомобиль, а человек – просто пьяный водитель, трагедия коснется в худшем случае нескольких семей. В атомной энергетике техника стократ сложнее. Потому тут небрежность и легкомыслие оборачиваются горем тысяч и тысяч.

При этом, как бы многократно ни проигрывались варианты возможных неполадок, как бы многоступенчато ни блокировались все возможные и невозможные сценарии нарушений технологии, как бы суперсевременна ни была техника, уповать на то, что машина сама по себе защитит и спасет, – наивно.

Единственная, до конца надежная защита от дурака – человек.

…После Чернобыля мы с обостренным вниманием вчитывались, вслушивались в каждое сообщение об авариях. Они ��роисходили, увы, и на море, и на суше, и в небе. А потому не приходится удивляться, что в умах наших как бы сама собой «вязалась» цепочка страшных происшествий.

Трагические события, повлекшие гибель многих, имеют между собой нечто общее. В широком смысле причина тут одна – безответственность. Безответственность, парализовавшая волю, совесть, профессиональные навыки.

Единство слов и действий, принципиальность и ответственность и, конечно, полная гласность – залог того, что чрезвычайные происшествия в нашей жизни станут действительно чрезвычайными.

Но при всей видимой, а скорее логически прослеживаемой связи чернобыльской драмы с иными событиями авария на АЭС все же стоит особняком. Она как бы предупреждение из дня завтрашнего: человек, вооружая себя суперсовременной техникой, будь сам на ее уровне! Чудовищные по своей силе и необратимости последствия «возможности» атомной энергетики несовместимы с мышлением на уровне паровой машины. И речь идет не только о технических знаниях специалистов, эксплуатирующих конкретный энергоблок, отвечающих за конкретную работу. Весь механизм наших взаимоотношений – экономических, человеческих – требует обновления.

Вспоминая Чернобыль, нельзя без досады не вспомнить еще одного урока – урока, если можно его так назвать, безгласности. Задержка – пусть ненадолго, пусть по объективным или хотя бы просто по объяснимым причинам – информации послужила толчком для моментального распространения слухов и домыслов у нас. И породила просто потоки дезинформации на страницах западной печати. Те три дня, что отделили взрыв и первое сообщение о нем в наших газетах, дорого обошлись нам потом. И все же в чем причина молчания газет, радио и телевидения? Им просто нечего было сказать.

Академик В. Легасов, принимавший активное участие в ликвидации последствий аварии, так объяснял растерянность первых дней:

– С такого рода аварией мы имели дело впервые. Не скрою, я не предполагал, что масштабы случившегося именно таковы. Мы узнали об аварии сразу же, однако в сообщениях из Чернобыля было много противоречивого. Понять, что произошло, оценить масштабы сразу было просто невозможно.

Утром 26 апреля в Чернобыль вылетела первая группа специалистов и Правительственная комиссия, членом которой я был. Только подъезжая к Припяти и увидев зарево, я начал догадываться о масштабах аварии. Оценить произошедшее из Москвы как проработавший на ликвидации последствий этой аварии, утверждаю – было действительно невозможно. Как специалист и участник событий, могу подтвердить масштабы аварии, ее характер, развитие казались маловероятными, почти фантастическими. Злого умысла, попытки что-то скрыть не было.

К этим словам необходимо добавить: в Москве, среди ученых и энергетиков, вероятно, и в самом деле не было попыток что-то скрыть. Люди, понявшие смысл случившегося, осознавшие реальную опасность, все свои силы и знания обратили на скорейшую ликвидацию угрозы.

Но из Припяти, с самой станции наверх поступали не соответствовавшие истине сообщения – занижались уровни радиации, преуменьшалась серьезность катастрофы. Тот же самый принцип, приведший к взрыву «авось пронесет», – продолжал свою разрушительную работу и после. Теперь жертвами перестраховщиков могли стать жители ближайших к станции районов и другие, живущие вдали от нее, – все, кого коснулись панические пересуды об опасностях радиации. Все оказались в дураках. Даже те, кому пришлось потом долго и часто, увы, безрезультатно объяснять с пеной у рта реальное положение дел. А как вернуть людям утраченное доверие?… И всего этого можно было бы избежать, поступи правдивая информация вовремя!

После принятия по инициативе СССР международной конвенции о незамедлительном оповещении мирового сообщества о любых неполадках на атомных объектах, включая военные, возможность умолчания исключается. Такое положение принято для всех стран, имеющих на своих территориях подобные объекты.

…Безлюдные села Чернобыльского района, пустая Припять, по улицам которой лишь изредка проезжают патрульные машины с усиленной радиационной защитой, животноводческие фермы наглухо закрытыми воротами… А вдоль дорог, ведущих в Чернобыль, – притихшие поля, леса.

Внешняя спешка не рождала ощущения хаоса, хотя, конечно, проблем вокруг перемещения такого количества людей было немало. Ведь нужно было не только перевезти куда-нибудь, нет. Подготовить жилье, бани, провести медосмотры, завезти продукты, питание детям… Тысячи, сотни тысяч забот.

И все это гигантское перемещение людей не закончилось разом. В течение лета происходила, если так можно выразиться, своеобразная внутренняя миграция. Уже в новых районах «утрясалось» население. В зависимости от количества жилья, рабочих мест, свободных площадей для посевов (а их в обжитой зоне почти не было)… Словом, часть людей из 30-километровой зоны снималась с мест не один раз.

Далеко не все удавалось организовать так, как хотелось бы. Трудно было с питанием, со стиркой одежды, которая превратилась в особую меру предосторожности. Но с трудностями, хоть и было это нелегко, справлялись всем миром. Все понимали, что беда, постигшая чернобыльцев, – общая беда.

Одна тема бесед в те весенние дни меня, признаюсь, удивила. Это – серьезные разговоры о том, как переселенцы будут чувствовать себя осенью. И в связи с этим – о капитальном строительстве.

Какое строительство? Миллион куда более важных, на первый взгляд, проблем стоял тогда. Еще вовсю шла эвакуация людей из 30-километровой зоны. Еще не все были накормлены и обогреты. Главным казалось расселить, снять напряжение нелегкого переезда. Да и сами переселенцы, уехав из родных мест, никак не предполагали, что кого-то в эти страшные часы может занимать вопрос их нового, капитального жилья.

Но в Киеве уже считали тонны цемента, миллионы штук кирпича, кубометры леса для новых поселков. А из областей Украины, тех, которых впрямую беда не коснулась, собирались в дорогу строители. Многие из них сами просились на такую работу. Больно – бессонницей, тяжелым стрессовым ударом – легла эвакуация на людей. И как далеко во времени протянется эта боль, определить весной и летом не было никакой возможности. А чернобыльская беда подает сигналы и сегодня. Вот одно из писем от переселенцев.

«Помогите разобраться в том, что происходит с нами с 26 апреля 1986 года. Нас временно эвакуировали, запретив забрать необходимые вещи, кроме ценностей и документов. Я потерял дом, который построил в третий раз за свою жизнь: первый – сожгли немцы в войну, второй -снесли в связи с заполнением водохранилища Киевской ГЭС.

Прошло полтора года. Нам с женой оплатили тысяч рублей за ущерб имуществу, всем одинаково – и алкоголикам, у кого кроме пустых бутылок ничего не было, и мне – пенсионеру с женой, у которых кроме наших хранились вещи двух детей и четырех внуков. Сумма страховки не позволяет купить равноценный дом и принимать у себя, как прежде, своих детей и внуков, а новая квартира и подавно – 24 квадратных метра.

Все время меня не покидает надежда на возвращение в родной край. Но то, что вижу своими глазами – лишает меня этой надежды. При посещении Чернобыля в конце августа 1987 года я увидел следующее: входная дверь опломбирована, а с противоположной стороны дома выбиты стекла и внутри дома топором вырублены замки, выломаны двери… Разграблено почти все имущество, выпиты не только остатки одеколона, но и лекарств, которые имели запах спирта! Вырваны двери сарая и там пустота.

Мы пострадали от взрыва атомного реактора не столько от воздействия радиации, сколько морально и материально. Многие, в том числе и я, убеждены, что разграблен и уничтожен труд не только нашей жизни, но и жизни наших детей».

Жизнь и заботы на новом месте не «сладкий пирог». Это понятно. Не обошлось, конечно, в этом многотрудном деле без человеческой нечистоплотности, желания нагреть руки на чужой беде, корысти. Была и несправедливость, были и обиды. Есть они, как видим, и до сих пор. Но главным все-таки, и мне пришлось быть этому свидетелем, стало объединившее многих в те тревожные дни чувство человеческого братства, желание помочь ближнему всем, что в твоих силах.

И чувство этого братства было велико. Оно, образно говоря, не имело каких-то четко очерченных географических границ. Далеко от Киевской области, от тех мест, где еще только наспех устраивали свои дела вынужденные новоселы, откликались на их заботы и проблемы. Это, наверное, самое высокое человеческое качество – способность к состраданию. Она проявилась и в тысячах заявлений от добровольцев – с просьбой направить их на работу в Чернобыль, и во многих семьях, распахнувших двери своих домов для детей переселенцев.

Авария на Чернобыльской АЭС потрясла всю нашу страну.

Чернобыль – трагедия, потребовавшая на многое посмотреть по-новому. Самые высокие партийные и правительственные органы страны дали четкую оценку произошедшему, сурово посмотрели на все то, что волновало с весны 1986 года сотни миллионов людей.

За безответственность, халатность и недисциплинированность, приведшую к тяжелым последствиям: смертям и болезням одних и чудовищному риску для других, ликвидировавших в первую ночь пожар, разрушению реактора и радиоактивному загрязнению территории вокруг станции на площади около тысячи квадратных километров – сняты с занимаемых должностей и привлечены к строгой партийной ответственности ряд работников Минэнерго СССР, группа ученых и хозяйственников… Все, так илиначе виновные в ситуации, приведшей к катастрофе, получили оценку своей «деятельности».

Авария эта диктует новые подходы, особую бдительность всем, кто трудится в области атомной энергетики.

В кратчайшие сроки разрабатывались и осуществлялись дополнительные меры по обеспечению безопасной эксплуатации действующих атомных электростанций, укреплению технологической дисциплины, повышению требовательности за неукоснительное соблюдение регламентов работы реакторных установок и другого оборудования. Идет переподготовка и аттестация обслуживающего персонала, расширяется сеть учебно-тренировочных центров. Органам государственного надзора поручено строго контролировать работу всех атомных электростанций. Для повышения уровня руководства и ответственности за развитие отрасли, улучшения эксплуатации АЭС создано специальное министерство – атомной энергетики.

Использование энергии атома – реальность наших дней. Атомная энергия вошла, однако, в жизнь человечества не через созидание, а через гибель сотен тысяч людей. Между пуском первой установки Энрико Ферми и пуском первой промышленной атомной электростанции Игоря Курчатова пролегла зловещая тень трагедии Хиросимы и Нагасаки. Сейчас ядерные арсеналы достигли размеров, угрожающих уничтожением самой жизни на Земле. Пришла пора осознать, что сохранение человеческой цивилизации – дело всех государств, ибо ядерная война неизбежно коснется всех и каждого. Пока не поздно, необходимо положить конец самоубийственному наращиванию ядерных вооружений, отказаться от курса на катастрофическую конфронтацию, начать реальный процесс разоружения.

Осознанием реальности нависшей над человечеством угрозы продиктована выдвинутая Советским Союзом программа ликвидации ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения во всем мире. Двадцатое столетие должно завершиться полной ликвидацией ядерного оружия условиях мира и подлинной, равной безопасности для всех государств и народов.

Однако и мирный атом таит в себе немало опасности. Об этом свидетельствуют последствия аварий на ядерных объектах. Поэтому всем странам вместе надо добиваться того, чтобы возможность аварий в работе установок была сведена к нулю.

Обе задачи – и обеспечение безопасности мирного использования атомной энергии, и освобождение нашей планеты от ядерного оружия – требуют широкого международного взаимодействия, объединенных усилий всех государств, и в первую очередь ядерных, международных организаций и общественных сил, которые заинтересованы в создании всеобъемлющей и надежной системы международной безопасности.

Это дело как всех государств вместе, так и каждого в отдельности.

Будущее мировой экономики не представить без развития атомной энергетики. Мирный атом приносит немало пользы человечеству.

Предполагается, что к 2000 году ядерная энергетика будет обеспечивать более 20 процентов общей мировой выработки электроэнергии. В отдельных странах уже сейчас доля электроэнергии, вырабатываемой на атомных электростанциях, превышает 50 процентов. Более чем 30-летний опыт эксплуатации атомных электростанций убедительно доказал их жизнеспособность, экономичность и экологическую чистоту.

В последние годы значительно расширилась география ядерной энергетики. Строятся и эксплуатируются АЭС и исследовательские реакторы в развивающихся странах Азии, Латинской Америки и Африки. Последствия аварии, случись она в одной из таких стран, будут тем тяжелее, чем меньше в стране специалистов по радиационной защите, врачей и физиков. Пониманием этой опасности продиктовано еще одно принятое по предложению Советского Союза международное соглашение в рамках сотрудничества в МАГАТЭ – о взаимной помощи мирового сообщества в случае аварии на ядерном объекте в любой стране.

Атом позволит удовлетворять все возрастающие потребности человечества в области энергоснабжения промышленности, сельского хозяйства, научных исследований. Другой равноценной альтернативы в области энергоресурсов в наше время попросту нет.

Да, история «оседлания» атома, история того, как эту самую большую силу XX века «запрягали» для мирной работы, знает уже немало остановок. В мире уже зафиксированы десятки аварий на АЭС с утечкой радиоактивности. Некоторые из этих аварий – в США, ФРГ, Англии и, наконец, у нас в Чернобыле – привели к тяжким последствиям, нанесли значительный экономический и психологический урон. Планета Земля маленькая, это тоже истина, открытая в ХХ веке. И такого рода события могут затронуть и соседние государства. Но они, с другой стороны, показывают, насколько велика взаимозависимость государств. Реальности ядерно-космической эры требуют, чтобы народы осознали себя единой семьей планеты Земля.

“Наше поколение понимает, что не земной шар принадлежит нам, а мы принадлежим ему – сказал Генеральный директор МАГАТЭ Ханс Бликс. И нам надо передать будущим поколениям чистую планету. Поэтому усилия всех государств должны быть сосредоточены на уничтожении ядерного оружия, на том, чтобы свести к минимуму риск от использования ядерной энергетики”. Тому, чтобы этот вывод был навсегда усвоен всеми странами, и должен послужить урок Чернобыля.

Взято из фотоальбома Чернобыльский репортаж

#авария на ЧАЭС #уроки чернобыля #Чернобыль

0 notes

gadskipapa · 7 days ago

Text

Иран. Фордо - ядерная крепость

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/19/iran-fordo-yadernaya-krepost/

Иран. Фордо - ядерная крепость

В июне 2025 года израильские F-35 нанесли удары по ядерным объектам Ирана, но один из них остался практически неприкосновенным. Подземный комплекс Фордо, зарытый в горах под 90-метровой толщей скал, продолжил работать как ни в чем не бывало. Этот объект стал настоящей головной болью для израильских стратегов и символом того, как современные технологии могут сделать военные цели практически недостижимыми.

Фордо — это не просто ядерный объект. Это инженерный шедевр паранойи, созданный с единственной целью: производить высокообогащенный уран там, где его никто не сможет остановить. И судя по последним событиям, план сработал.

История создания ядерного бункера века

Строительство Фордо началось еще в 2002 году как часть секретной программы создания ядерного оружия под кодовым названием “Амад”. Иранцы выбрали для строительства бывшую базу Корпуса стражей исламской революции в 30 километрах от священного города Кум — место, где уже была налажена секретность и охрана.

Первоначально объект назывался проектом “Аль-Гадир” и предназначался для производства оружейного урана для 1-2 ядерных боеголовок в год. Западная разведка заподозрила неладное только в 2007-2009 годах, но Иран официально раскрыл существование объекта МАГАТЭ лишь в сентябре 2009 года — когда стало ясно, что тайну больше не сохранить.

Интересно, что когда Фордо был обнаружен, иранцы попытались представить его как обычное исследовательское учреждение. Но архитектура объекта — пять тоннелей, уходящих вглубь горы на 300 метров, — красноречиво говорила об истинных намерениях. Никто не строит исследовательские лаборатории в военных бункерах.

Техническое устройство подземной крепости

Фордо представляет собой уникальное инженерное сооружение, которое можно назвать ядерным бункером XXI века. Объект состоит из двух основных залов для центрифуг, соединенных системой тоннелей, которые прорублены в толще горы на глубине 80-90 метров от поверхности.

Конструкция объекта поражает своей продуманностью. Пять входных тоннелей обеспечивают не только доступ к основным производственным помещениям, но и создают систему дублирования — если один вход будет заблокирован, работа может продолжиться через другие. Вентиляционные шахты искусно замаскированы на поверхности горы, что делает их практически незаметными для спутниковой разведки.

Сегодня в Фордо установлено около 2700 центрифуг различных типов. Самые современные из них — IR-6 — в 3,6 раза эффективнее старых моделей IR-1. Это означает, что небольшой по площади объект может производить столько же обогащенного урана, сколько раньше требовало гораздо более крупных установок.

Производственные возможности объекта

По состоянию на 2025 год, Фордо способен на поистине впечатляющие вещи. С помощью установленных центрифуг объект может производить 92 килограмма оружейного урана всего за 10 дней, используя уже накопленные запасы 60%-но обогащенного урана. Этого количества достаточно для создания 3-9 ядерных боеголовок, в зависимости от конструкции.

Еще более тревожным фактом стало обнаружение МАГАТЭ в марте 2023 года частиц урана, обогащенного до 83,7% — это уже практически оружейный уран (90% считается стандартом для ядерного оружия). Иран утверждает, что это было “случайностью” в процессе производства, но эксперты скептически относятся к таким объяснениям.

Почему израильские бомбы бессильны против Фордо

Июньские удары 2025 года стали настоящим тестом на прочность иранской ядерной инфраструктуры. Израильтяне успешно разрушили наземные объекты в Натанзе, повредили здания в Исфахане, но Фордо остался практически неприкосновенным. И дело не в том, что израильские пилоты плохо стреляли.

Проблема в физике. Самые мощные бомбы израильских ВВС — это GBU-28 и GBU-72 весом до 5000 фунтов. Они способны пробить бетон и скальную породу, но не на глубину 80-90 метров. Для уничтожения таких объектов нужны американские “суперзамыкатели пещер” GBU-57 MOP весом 30 000 фунтов, которые может нести только стратегический бомбардировщик B-2.

Но даже если бы у Израиля были такие бомбы, доставка их к цели представляла бы огромную проблему. B-2 — это американский самолет, и его применение означало бы прямое вступление США в конфликт. Израиль же физически не может доставить такие боеприпасы своими силами — они слишком тяжелы для израильских самолетов.

Альтернативные способы воздействия

Теоретически существуют другие способы нейтрализации Фордо, но все они крайне сложны в реализации. Можно попытаться заблокировать входы в тоннели, но для этого потребуется множественные точные удары, а иранцы наверняка предусмотрели альтернативные пути доступа.

Спецоперации на земле также маловероятны. Объект находится в центре Ирана, охраняется элитными подразделениями КСИР, а окружающая местность контролируется на десятки километров. Даже если диверсантам удастся проникнуть внутрь, им потребуется огромное количество взрывчатки для разрушения подземных сооружений.

Геополитические последствия неуязвимости Фордо

Тот факт, что Фордо практически неуязвим для военного воздействия, кардинально меняет геополитический расклад на Ближнем Востоке. Иран получил козырь, который позволяет ему вести переговоры с позиции силы, зная, что его самый важный ядерный актив находится в безопасности.

Это создает парадоксальную ситуацию: чем больше Запад угрожает Ирану военными мерами, тем быстрее тот развивает свою ядерную программу именно в Фордо. За последние два года Иран утроил производство высокообогащенного урана, и большая часть этой деятельности сосредоточена именно в неуязвимом подземном комплексе.

Эффект на израильскую стратегию

Для Израиля неприступность Фордо стала стратегическим кошмаром. Доктрина Бегина, сформулированная после уничтожения иракского реактора Осирак в 1981 году, предполагает превентивные удары по ядерным объектам противника. Но что делать, если главный объект находится вне досягаемости?

Израильские официальные лица открыто заявляют, что операция против иранской ядерной программы будет считаться неполной без “ликвидации Фордо”. Но пока этот объект остается технически недостижимым, Израиль вынужден полагаться на дипломатическое давление и санкции — инструменты, которые до сих пор показывали ограниченную эффективность.

Международные санкции и инспекции МАГАТЭ

История отношений между МАГАТЭ и Фордо — это классический пример того, как международное право сталкивается с жесткими геополитическими реалиями. Впервые за 20 лет в июне 2025 года Совет управляющих МАГАТЭ официально признал Иран несоответствующим своим ядерным обязательствам.

Причины такого решения более чем весомы. По состоянию на май 2025 года Иран накопил 9247,6 кг обогащенного урана вместо разрешенных по ядерной сделке 300 кг. Это превышение в 30 с лишним раз! При этом 408,6 кг составляет уран, обогащенный до 60% — этого количества достаточно для производства девяти ядерных боеголовок.

Игра в кошки-мышки с инспекторами

Иран превратил взаимодействие с МАГАТЭ в настоящий квест. В конце 2023 года иранские власти отозвали аккредитацию нескольких опытных инспекторов МАГАТЭ, объявив их “нежелательными лицами”. По сути, это означает, что самые квалифицированные специалисты больше не могут контролировать наиболее чувствительные аспекты иранской ядерной программы.

Более того, с февраля 2021 года Иран прекратил выполнение Дополнительного протокола к соглашению о гарантиях и договоренностей по мониторингу СВПД. Это означает, что инспекторы МАГАТЭ не имеют доступа ко многим объектам и не могут в полной мере оценить масштабы иранской ядерной деятельности.

Санкционная война против Фордо

Западные страны ответили на иранскую непокорность традиционно — санкциями. США вернулись к политике “максимального давления”, введя всеобъемлющие санкции против иранской ядерной программы, нефтяных экспортов, банковского сектора и КСИР.

Европейский союз также ужесточил позицию, сохранив санкции, связанные с ядерной программой, которые должны были быть сняты согласно “Дню перехода” в октябре 2023 года. ЕС четко дал понять: облегчение санкций возможно только при полном соблюдении Ираном обязательств по ядерной сделке.

Но есть одна проблема: санкции плохо работают против подземных бункеров. Фордо продолжает работать, несмотря на все экономическое давление. Более того, иранцы используют изоляцию как оправдание для дальнейшего развития ядерной программы: “Раз нас санкционируют, то мы имеем право защищать себя любыми способами”.

Дипломатические усилия и их пределы

На фоне всех военных угроз и санкций продолжаются дипломатические попытки решить иранский ядерный кризис. Администрация Трампа с апреля 2025 года ведет переговоры с Ираном через посредников в Омане, но прогресс остается крайне ограниченным.

Основная проблема заключается в принципиально разных позициях сторон. США требуют полного прекращения обогащения урана как предварительного условия для снятия санкций. Иран настаивает на своем “праве на обогащение” и отказывается от полного демонтажа ядерной программы. Фордо стал символом этого тупика — Иран никогда не согласится на его ликвидацию, а Запад не может смириться с его существованием.

Региональное измерение проблемы

Интересно, что арабские союзники США в Персидском заливе — Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар — активно призывают Трампа к заключению дипломатической сделки с Ираном. Причина проста: они понимают, что военный конфликт в регионе будет иметь катастрофические последствия для всех.

Министр обороны Саудовской Аравии даже лично предупредил иранское руководство о необходимости серьезно отнестись к предложениям Трампа. Но Верховный лидер Ирана Хаменеи отверг американские предложения, заявив, что доверие к США было подорвано односторонним выходом из ядерной сделки в 2018 году.

Текущая ситуация и перспективы

По состоянию на июнь 2025 года ситуация вокруг Фордо достигла критической точки. Иран заявил о строительстве третьего объекта для обогащения урана (местоположение засекречено) в ответ на резолюцию МАГАТЭ о несоблюдении обязательств. Это означает, что даже в случае успешного удара по известным объектам, у Ирана будут резервные мощности.

Более того, иранцы ускорили темпы производства высокообогащенного урана. Если раньше они производили 4,7 кг 60%-но обогащенного урана в месяц, то теперь планируют увеличить этот показатель до 37 кг в месяц. При такой скорости Иран может произвести достаточно материала для 20+ ядерных боеголовок уже к концу 2025 года.

Временные рамки до “точки невозврата”

Эксперты сходятся во мнении, что время для дипломатического решения проблемы стремительно истекает. С текущими запасами и производственными мощностями Иран может произвести первые 25 кг оружейного урана всего за 2-3 дня. Это означает, что “время прорыва” к ядерному оружию сократилось с 12 месяцев (цель ядерной сделки) до нескольких дней.

Октябрь 2025 года может стать решающим моментом — именно тогда истекает срок действия механизма “возврата” санкций ООН. Если до этого времени не будет достигнуто дипломатическое решение, мир может столкнуться с новой ядерной державой или региональной войной невиданного масштаба.

Заключение

История Фордо — это рассказ о том, как инженерная изобретательность может изменить баланс сил в международных отношениях. Создав неприступную подземную крепость, Иран получил стратегическое преимущество, которое позволяет ему игнорировать военные угрозы и вести переговоры с позиции силы.

Парадокс ситуации заключается в том, что чем больше международное сообщество давит на Иран, тем быстрее тот развивает именно те аспекты ядерной программы, которые находятся в безопасности в подземных комплексах. Фордо стал не просто ядерным объектом, а символом иранского вызова мировому порядку.

Впереди у всех участников этой драмы критически важные месяцы. Либо дипломатия найдет способ разрешить кризис, либо мир столкнется с последствиями существования еще одного подземного ядерного бункера, который никто не может остановить. В любом случае, Фордо уже изменил правила игры — и это изменение, скорее всего, окажется необратимым.

www.securitylab.ru

Дополнение из этого-же источника

Конфликт между Ираном и Израилем продолжает набирать обороты. В последние дни обе стороны активно используют гиперзвуковые, крылатые и баллистические ракеты, беспилотники и авиацию, чтобы нанести удары друг по другу. Однако всё больше обсуждается возможность применения особого оружия — так называемых «противобункерных» бомб, которые способны поражать объекты, скрытые глубоко под землёй.

Наиболее защищённым объектом в Иране считается ядерный центр в Фордо , расположенный примерно в 80 метрах под землёй на склоне горы. Именно здесь, по мнению некоторых экспертов, может вестись обогащение урана для создания ядерного оружия. За этим объектом Израиль следит особенно пристально, и не исключено, что рано или поздно он станет целью для атаки.

В арсенале Израиля нет тяжёлых противобункерных бомб и не имеется стратегических бомбардировщиков B-2 Spirit, которые способны доставить такое оружие к цели. Такие возможности есть только у США. Американские ВВС располагают специальными бомбами Massive Ordnance Penetrator (MOP) весом около 13,5 тонн. Они предназначены для разрушения защищённых подземных сооружений и способны пробивать до 60 метров грунта перед детонацией.

Доставить такую бомбу к цели может только малозаметный бомбардировщик B-2 , которых у США всего двадцать. Основная часть этого флота базируется на авиабазе Уайтмен в штате Миссури, но часть самолетов периодически перебрасывается для проведения операций в другие регионы мира.

По данным Международного агентства по ��томной энергии, ранее израильские удары по другому ядерному объекту — в Натанзе — нанесли серьёзный ущерб центрифугам и некоторым постройкам. На объекте в Исфахане также отмечены повреждения. А вот Фордо остался практически невредимым. Этот конфликт демонстрирует уязвимость критической инфраструктуры к современным методам ведения войны.

В данный момент США не вмешиваются напрямую в конфликт между Израилем и Ираном, хотя отправили в регион второй авианосец, позиционируя это как превентивную меру. Белый дом не раскрывает, какие именно виды вооружений были переброшены ближе к зоне конфликта. Вопрос о возможном применении противобункерной бомбы остаётся открытым и вызывает оживлённые споры среди американских политиков и военных.

Не исключено, что если ситуация обострится, обсуждаться будут и другие способы атаки на защищённые подземные объекты — вплоть до применения наземных сил. Пока же остаётся только наблюдать, примут ли США решение о нанесении удара по Фордо с помощью самого мощного оружия в своём арсенале, или найдут иной путь. Стоит отметить, что этот конфликт разворачивается на фоне многолетних кибератак между странами , что делает ситуацию ещё более сложной и непредсказуемой.

И ещё из сети

Президент США Дональд Трамп хочет убедиться, что в случае возможного нанесения американцами ударов по Ирану, цель уничтожения иранской ядерной программы будет достигнута, пишет портал Axios.

“Трамп специально спрашивал своих военных советников, уничтожит ли Massive Ordnance Penetrator (MOP, американская корректируемая противобункерная бомба) Фордо”, – говорится в публикации.

Как отмечает издание, “чиновники Пентагона сказали Трампу, что уверены, что бомбы сработают, однако не ясно, смогли ли они убедить президента”.

Axios уточняет, что MOP никогда ранее не имели боевого применения, хотя прошли несколько испытаний во время их разработки.

The Wall Street Journal обращает внимание, что завод в Фордо может стать потенциальной целью США в случае решения о нанесении ударов по Ирану.

Издание сообщило, что Трамп, не афишируя это, одобрил план на случай нападения на Иран, однако пока не отдал приказ о выполнении такой операции.

Ранее Трамп заявил, что пока не принял окончательное решение о том, как он будет решать иранскую проблему. “У меня есть идеи на этот счет, но решения пока нет и, возможно, не будет до последних секунд”, – сказал он журналистам в Белом доме, не исключив возможности возобновления переговоров с Тегераном по атому.

“Такое может произойти, хотя для таких вещей уже довольно поздно”, – подчеркнул американский президент.

Между тем- Axios, ссылаясь на источники, отмечает, что в последние дни, “пока Трамп размышляет, стоит ли ему вмешиваться в конфликт Израиля и Ирана, его спецпосланник по Ближнему Востоку Стив Уиткофф продолжает напрямую общаться с министром иностранных дел Ирана Аббасом Аракчи”.

Фордо – завод по обогащению урана, расположенный рядом с городом Кум (150 км к югу от Тегерана). Он построен в гористой местности и находится под землей. По оценкам, производственные помещения находятся на глубине 80-100 м.

#Израиль #Иран #Фордо

0 notes

gadskipapa · 10 days ago

Text

Исследования. Представлены варианты ядерного удара

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/16/issledovaniya-predstavleny-varianty-yadernogo-udara/

Исследования. Представлены варианты ядерного удара

Принимая решение о нанесении ядерного удара, люди поразительно поддаются внушению. Исследования показывают, что то, как представлены варианты ядерного удара, сильно влияет на решение, которое может принять президент.

Никто не применял ядерное оружие в военных действиях с 1945 года, когда президент США Гарри С. Трумэн сбросил бомбы на Японию. Поддержка этого решения — единственного случая применения атомного оружия в конфликте — со временем снизилась. Но новое исследование, изучающее отношение американцев, показывает, что при правильном сценарии многие люди поддержали бы ещё одну атомную атаку.

Большинство жителей США не имеют влияния на такое судьбоносное решение. Но психологические факторы, влияющие на наш мозг, те же самые, что действуют на умы президентов и людей, принимающих решения, от которых зависит жизнь и смерть миллионов.

Изучая настроения населения, эти исследования проливают свет на факторы, которые могут повлиять на решение лидера нанести ядерный удар, а также на способы снизить вероятность такого выбора.

Наука о принятии решений

Новая работа основана на исследовании, опубликованном в 2017 году Скоттом Саганом из Стэнфордского университета и Бенджамином Валентино из Дартмутского колледжа. Исследователи представили участникам гипотетические сценарии: использовали бы они ядерное оружие в войне против Ирана, чтобы спасти 20 000 американских солдат, даже если бы это привело к гибели 100 000 или двух миллионов иранцев?

При меньшем количестве жертв около 56% людей одобрили бы авиаудар; при большем количестве жертв — около 48%. В обоих случаях около 59% людей поддержали бы решение президента нанести удар. Если разделить респондентов по демографическому признаку, то республиканцы, люди старше 60 лет и те, кто выступает за смертную казнь за убийство, с большей вероятностью поддержали бы ядерный удар.

Обеспокоенный полученными результатами, учёный Пол Словик из компании Decision Research и его коллеги решили воспроизвести и расширить это исследование. В первоначальном исследовании, опубликованном в Трудах Национальной академии наук США в 2020 году, они использовали ту же экспериментальную установку: чтобы спасти 20 000 американских солдат, поддержали бы участники бомбардировку 100 000 или двух миллионов мирных жителей? Но в ответах на этот вопрос они хотели больше узнать о демографических характеристиках и внутренних убеждениях респондентов.

Они интерпретировали тот факт, что сторонники смертной казни с большей вероятностью поддержали бы ядерную войну, как потенциальное свидетельство личностной черты: мстительности, или желания наказывать тех, кто каким-то образом им угрожает. Другими словами, мстительность приравнивается к «наказанию людей, которые, по вашему мнению, это заслужили», — объясняет Словик.

Словик и его соавторы хотели выяснить, как одобрение других карательных мер внутри страны соотносится с поддержкой ядерного оружия. В конечном итоге они изучили взгляды людей на аборты, оружие, иммиграцию и смертную казнь.

Они обнаружили линейную зависимость: чем больше человек поддерживал политику ограничения абортов, выступал против контроля над оружием, депортации иммигрантов и применения смертной казни, тем выше была вероятность того, что он поддержит ядерный удар.

Теперь в исследовании Словика, Дэниела Поста — постоянного военного профессора в Военно-морском колледже США и бывшего советника по ядерным ударам в Стратегическом командовании США — и трёх других соавторов — исследователи увеличили как количество участников опроса, так и количество переменных. В настоящее время исследование проходит рецензирование в научном журнале. Например, они изменили количество американских военнослужащих, которых можно было бы спасти с помощью ядерного удара, чтобы посмотреть, насколько низким может быть это число и при этом ядерная война всё равно будет оправдана в глазах респондентов. Как оказалось, очень небольшое количество американских жертв воспринималось как экзистенциальная угроза, достойная экзистенциального ответа. «Мы обнаружили, что даже при небольшом количестве жертв люди всё равно будут поддерживать ядерный вариант», — говорит Пост.

Когда команда полностью исключила данные о численности американских войск, заявив лишь, что война длилась какое-то время и что она вызывала как общественную оппозицию, так и политическую напряжённость, некоторые люди всё равно поддержали использование ядерного оружия для прекращения конфликта. Тем не менее, по мере увеличения числа американских военнослужащих, которых можно было бы спасти с помощью ядерного удара, росла и поддержка этой идеи.

Одобрение карательной внутренней политики по-прежнему напрямую коррелировало с поддержкой ядерного удара. И в любых условиях республиканцы снова были более склонны к ядерному удару.

Это актуально для нашего мира, потому что политическая партия президента может указывать на то, насколько вероятна его авторизация на ядерную атаку. «Я думаю, все согласятся, что вы хотите принять наилучшее возможное решение, — говорит Пост, — а не [то, которое] наиболее выгодно вашей политической партии, потому что это не имеет значения в ядерной обстановке. Это так плохо и так масштабно, верно? Это никому не выгодно».

Удивительно, но в первоначальном исследовании Сагана и Валентино также был сделан вывод, что женщины в целом чаще одобряют применение ядерного оружия, чем мужчины.

В комментариях, сделанных в рамках опроса, проведённого Словичем и Постом для нового исследования, женщины сказали, что чувствуют себя более ответственными за солдат — это ещё один фактор, помимо желания жестокого наказания. «Когда потери среди солдат увеличивались, даже женщины, которые не склонны к наказанию, чаще выбирали ядерную бомбу, чем мужчины, которые не склонны к наказанию», — говорит Слович.

Но независимо от пола, партийной принадлежности или склонности к наказанию, ответы людей на новый опрос сильно изменились в зависимости от того, как исследователи представили варианты. В первоначальном эксперименте нужно было выбрать, сколько американских солдат можно спасти, убив 100 000 или два миллиона иранцев. Когда учёные предложили участникам опроса три варианта: не наносить удар, использовать ядерное оружие, чтобы убить 100 000 мирных жителей, или использовать его, чтобы убить два миллиона мирных жителей, — больше людей выбрали вариант с 100 000: он казался менее ужасным, чем вариант с миллионами.

Люди, которые решили не наносить удар, имея только два варианта, часто меняли своё решение, выбирая «более мощную бомбу», если она была доступна. «Вы повышаете шансы на преодоление ядерного порога, применение ядерного оружия, провал сдерживания и т. д., просто перечисляя различные варианты, — говорит Пост. — Просто делая один вариант лучше другого».

Этот результат — хорошо известное в психологии явление, называемое эффектом приманки, которое часто используется в маркетинге. Когда вы идёте в кинотеатр, маленький попкорн может стоить 4 доллара, средний — 7,50 доллара, а большой — 8 долларов. Средний размер существует в основном для того, чтобы вы думали, что большой — это выгодная покупка (это не так). «На розничном рынке последствия незначительны, — говорит Пост. — Это то, какую бритву люди покупают или какой телевизор они приобрели. Но в контексте принятия решений по ядерным вопросам последствия абсолютно нетривиальны.

И хотя президенты занимают руководящие должности, у них всё тот же внушаемый человеческий мозг, что и у тех из нас, кто не занимает руководящих должностей и покупает бритвы, телевизоры и попкорн из-за тонких манипуляций. «В этом задействован ��азум», — говорит Пост.

Беспроигрышный ядерный вариант

Шэрон Вайнер, политолог из Американского университета, занималась исследованиями в области ядерного мышления и сотрудничала со Словиком в других проектах. Она выступает за то, чтобы при принятии решений в ядерной сфере учитывались особенности человеческого мозга, потому что люди никогда не бывают такими человечными, как во время сложных ситуаций. «Вы забываете всё, что, как вам кажется, вы должны помнить во время кризиса», — говорит она. А ядерный кризис, как можно себе представить, является одним из самых стрессовых в мире.

Как и Словик и Пост, Вайнер размышляла о том, как на ядерные решения президента влияет то, как его советники представляют возможные варианты. В частности, она задавалась вопросом, может ли повлиять на результат прямое указание президенту на то, что он может не начинать ядерную атаку.

Президент может всегда выбрать вариант «не начинать», но стратегические и военные советники могут не указывать на это напрямую. И в пылу момента, меняющего мир, лидер может об этом забыть, говорит она. «Вся литература по поведенческой психологии говорит о том, что они могут об этом не думать, — говорит Вайнер. — Поэтому мы подумали: давайте проверим это. Давайте посмотрим: если мы предложим людям вариант «не начинать», изменится ли соотношение тех, кто начнёт?»

Оказывается, ответ — «да»: в ходе экспериментального опроса, который Вайнер представил в рамках мероприятия с участием Словика и Роуз МакДермотт, которые сотрудничали со Словиком и Постом в работе над их новой статьей, больше людей решили не запускать ракету, когда им напрямую сообщили, что такой вариант возможен, чем когда им просто перечислили возможные последствия ядерной войны. «Часть людей, которые выбирают наименьшие потери, затем отказываются от запуска, когда у них появляется такая возможность», — говорит Вайнер. «Это говорит мне о том, что, если они хотели именно этого, у них не хватило ума во время кризиса сказать: «Подождите минутку. Я не беру ни одну из трёх вещей, которые вы мне ��редложили. Я хочу четвёртую».

В случае реального ядерного кризиса, заключает Вайнер, какие бы ядерные варианты ни предлагали советники президента на этой секретной и напряжённой встрече, «должен быть представлен вариант с такой же визуальной и аудиоподдержкой, который позволит не начинать ядерную войну».

«Нет ничего плохого в том, чтобы предложить такую возможность и потребовать, чтобы она была реализована», — добавляет она.

В совокупности эти недавние исследования указывают на то, что то, что инсайдеры называют «ядерным табу» — идея о том, что существует международная норма, запрещающая использование ядерного оружия, и что именно поэтому за 80 лет не было ни одного ядерного конфликта, — не так сильно, как мы думаем. По-видимому, многим людям достаточно небольшой провокации, чтобы одобрить гипотетический удар. Учитывая это, тот факт, что люди не использовали ядерное оружие в течение 80 лет, не означает, что существует какая-то магическая сила, которая не позволяет им этого сделать. «Если вы полагаетесь на ядерное табу, чтобы не использовать ядерное оружие, вам нужно переосмыслить ситуацию», — говорит Вайнер.

Исследование показывает, что решение нарушить это табу также непостоянно — тревожно похоже на более обыденные решения. «Один из выводов заключается в том, насколько нестабильна реакция и [насколько она зависит от] факторов, которые не должны влиять на решение», — говорит Словик. Пол, политическая партия, склонность к наказаниям, представление о выборе — «всё это сбивает людей с толку», — продолжает он.

И в зависимости от того, как этот отскок произойдёт, мир может не оправиться от этого удара.

Сара Скоулз — научный журналист из Колорадо, внештатный редактор Scientific American и Popular Science, а также старший автор Undark. Ее новая книга — «Обратный отсчёт: ослепительное будущее ядерного оружия» (Bold Type Books, 2024).

Взято с www.scientificamerican.com Фото: Термоядерный взрыв на Тихоокеанских полигонах в 1967 году. Фототри/ClassicStock/Источник научной информации

#ядерная война

0 notes

gadskipapa · 13 days ago

Text

В Чернобыльской Зоне повысился радиационный фон

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/13/v-chernobylskoj-zone-povysilsya-radiacionnyj-fon/

В Чернобыльской Зоне повысился радиационный фон

В Чернобыльской Зоне Отчуждения вдруг повысился радиационный фон. Судя по данным мониторинга сайта JOINT RESEARCH CENTRERadioactivity Environmental Monitoring Европейского Союза (remap.jrc.ec.europa.eu/Advanced.aspx), фон повышаться начал 9 июня 2025 года.

Что интересно, есть такие места, к примеру нефтебаза (Нефтебаза находится 1,2км от центра Припяти, в 400 метрах на востоке от ближайшего здания автовокзала), так вот там не чему так фонить. В самой Припяти поднялся фон и судя по данным поднялся в несколько раз.

Сам фон не особо опасен, но то, что он вдруг подскочил в 5-10 раз и выше, по сравнению с данными, недельной давности, заставляет задуматься – А что произошло? Даже после попадания БПЛА по “Укрытию”не было подобного. Не было подобного тогда, когда были пожары в Зоне.

Вот выдержка из тогдашнего заявления МАГАТЭ:

Причиной возгорания, которое произошло после удара беспилотника по Чернобыльской АЭС, стало наличие горючих материалов в обшивке крыши, говорится в пресс-релизе МАГАТЭ. « “Продолжающиеся усилия по тушению и предотвращению распространения оставшихся очагов возгорания, которое, по-видимому, было вызвано наличием горючих материалов в обшивке крыши, привели к задержке начала работ по устранению повреждений, нанесенных новому защитному сооружению, возведенному над саркофагом в 2019 году”

Сотрудники МАГАТЭ осмотрели место взрыва и установили, что дрон пробил отверстие размером около шести метров в крыше защитного сооружения, но не повредил конструкцию здания. Они также провели измерения, которые подтвердили, что уровень радиации не превышает норму.

Украинские паблики гнали волну, одна страшнее другой.

А что нынче? Украинские паблики молчат, МАГАТЭ молчит.

Похожее было, в 2020-ом году, тогда тоже скачёк был, но не длилось фиксирование фона несколько дней. Вот статья, описание почти в самом конце.

0 notes

gadskipapa · 15 days ago

Text

АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ. Часть 2

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/11/atomnyj-grib-nad-tockim-poligonom-chast-2/

АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ. Часть 2

Посвящается военнослужащим, принимавшим участие в войсковых тактических учениях с применением атомной бомбы на Тоцком полигоне, рисковавшим своим здоровьем и жизнью во имя могущества и независимости нашей Родины – СССР

ОРГАНИЗАЦИЯ ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ

Вся партийно-политическая работа в подразделениях и частях была направлена на мобилизацию личного состава для отличного выполнения поставленной задачи и надежной безопасности людей, не допустить на учении несчастных случаев, чрезвычайных происшествий и исключить поражения от поражающих факторов атомного оружия.

Для этой цели с офицерским составом проводились военно-теоретические и технические конференции, демонстрировались учебные кинофильмы по защите от поражения атомным оружием, читались лекции по сходной тематике. Для офицеров демонстрировались кинофильмы об испытаниях атомных бомб. Для всего личного состава читались лекции о международном положении, о бдительности и сохранении военной тайны.

Было организовано изучение опыта других военных округов по проведению войсковых тактических учений по сходным темам, но с имитацией взрывов атомных боеприпасов.

Проводились собрания партийного актива дивизии, партийные и комсомольские собрания в частях и подразделениях, на которых выступали командиры частей и подразделений. В докладах разъяснялись задачи подразделений и каждого военнослужащего на предстоящем учении и строжайшем соблюдении дисциплины в выполнении инструкций, памяток и правил по защите от атомного удара, ведущая роль коммунистов и комсомольцев в выполнении поставленных задач.

Вся политическая работа была направлена на разъяснение всему личному составу требований уставов, инструкций и памяток по действиям военнослужащих на учении. Доводились до людей установленные на период учения сигналы и порядок действий по этим сигналам. Обращалось внимание на недопустимость случаев воровства имущества у местного населения и потрав посевов на колхозных и совхозных полях, а также статьи Уголовного кодекса об ответственности за эти деяния.

Особое внимание уделялось подготовке дезиметристов.

Широко использовалась печать, газета Южно-Уральского военного округа «Сталинец» и газеты дивизий, участвовавших в учении. Статьи в этих газетах были направлены на подготовку личного состава частей и подразделений к предстоящим учениям и подробно излагались вопросы по защите от оружия массового поражения в условиях ведония боевых действий с применением этого оружия. Редакциями этих газет выпускались и распространялись в войсках листовки, печатались памятки для воинов всех специальностей, участников предстоящих учений.

Активно использовалась наглядная агитация, особенно плакаты по защите от атомного оружия, которые были вывешены в расположении всех подразделений в красных уголках полевого типа.

Командиры и политработники, коммунисты и комсомольцы добивались, чтобы каждый военнослужащий знал и выполнял инструкции и памятки, знал установленные сигналы и порядок действий по каждому сигналу. Проводилась кропотливая индивидуальная работа с каждым военнослужащим.

Накануне учения в подразделениях проводились митинги и официально было объявлено всем участникам учения, что на учении будет взорвана настоящая боевая атомная бомба. На митингах было также объявлено, что, если кто из военнослужащих опасается за свое здоровье, об этом необходимо доложить своему непосредственному командиру и он будет освобожден от участия в учении.

В нашей дивизии не изъявили желания участвовать в предстоящем учении четыре офицера, и они были исключены из учебного штата и освобождены. Они, кстати, все были из артиллерийских частей и из людей, большинство которых сейчас представляют «новых русских», т.е. тех, кто живет по принципу «своя рубашка ближе к телу» Случаев отказа солдат и сержантов от участия в учении я в дивизии не встречал. Фактически участники учения были добровольцами. Не знаю, как было в других дивизиях, но в нашей 270 сд было именно так. Но я полагаю, что это была общая установка руководства учениями.

Уделялось много внимания воспитанию водителей автомашин, механиков и мотористов специальных инженерных машин.

Большое внимание уделялось повышению бдительности всего личного состава, так как работники посольств некоторых государств, особенно США и Англии, проявляли большую активность с целью получения данных с предстоящих учений и даже после учений. Многим из них срочно потребовалось съездить на машинах и полететь на самолете из Москвы в Оренбург и обязательно рейсом, маршрут которого проходил вблизи Тоцкого полигона. Эта активность продолжалась еще почти год после учений.

В результате кропотливой, систематической партийно-политической работы командирами и политработниками всех степеней, политико-моральное состояние личного состава было высоким и здоровым, а 270 сд выполнила поставленную перед ней задачу на ��чении на «отлично».

РАБОТА ШТАБА ДИВИЗИИ ПО ПОДГОТОВКЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ И ЧАСТЕЙ К УЧЕНИЮ

С февраля 1954 года, как только поступили первые данные об участии дивизии в тактических учениях на Тоцком полигоне, штаб дивизии начал работу по подготовке подразделений и частей, а также штабов дивизии, артиллерии и штаба тыла к учениям. Официально до подразделений и частей дивизии не доводилось, что учения будут проводиться в условиях реального атомного взрыва, но командованию дивизии об этом было сообщено. Основная тяжесть работы по подготовке подразделений, частей и района учений легла, естественно, на оперативное отделение штаба дивизии.

В первую очередь необходимо было подзапастись необходимым количеством топографических карт крупного масштаба района Тоцкого полигона и его окрестностей, и заявка на карты была отправлена в штаб округа. За этим сразу всплыл вопрос: в каком составе дивизия будет участвовать в учении? Дивизия в значительной части была кадрированной и, естественно, что в таком составе она не могла выполнить поставленную перед ней задачу. Призыв в дивизию приписного состава не разрешался. Ставилась задача: укомплектовать части и подразделения личным составом из других частей и подразделений кадра. Следовательно, необходимо было составить временный учебный штат дивизии, исходя из предстоящей задачи.

Ставились цели, чтобы для безопасности людей избежать больших перемещений войск перед атомным ударом и после него, как наступающей, так и обороняющейся сторон. Чтобы избежать отвода войск наступающей стороны перед атомным ударом на безопасное удаление, а затем занятия ими исходного положения для наступления, атомный удар планировалось нанести не по первой, а по второй позиции полосы обороны, которая находилась на удалении 5 километров от переднего края обороны.

В этом случае для наступающей стороны не то что по небрежности, а даже физически невозможно было приблизить исходный рубеж для наступления или передовые позиции на меньшее расстояние к эпицентру атомного взрыва, а войска обороняющейся стороны выводились из полосы обороны на удаление 10 км. от эпицентра.

На этом учении ни «Восточные», ни «Западные» передовые позиции не готовили, в них по замыслу учения просто не было необходимости.

Исходя из этих исходных данных, командование и штаб дивизии приступили к формированию учебного штата. По замыслу учения первая и вторая позиции полосы обороны «Западных» войсками вообще не занимались, так как по ним наносились атомный удар, удары артиллерии и авиации боевыми снарядами и бомбами, а третья позиция занималась войсками только по прохождении ударной волны атомного удара через район сосредоточения дивизии. С учетом этих данных, к середине мая учебный штат дивизии был укомплектован.

Параллельно с работой по укомплектованию учебного штата составлялся план и графики боевой подготовки частей и подразделений, а также инженерного оборудования полосы обороны и, особенно, батальонного района обороны «Баня», по которому наносился атомный удар, и подготовка данных командиру дивизии для принятия решения на оборону. Штаб организовывал, а командир дивизии проводил тщательную рекогносцировку местности для построения обороны. После принятия решения на оборону готовились тщательные расчеты объема инженерных работ и давалось Представление заявок в штаб ЮжУрВО на эти средства.

Оформление решения до исполнителей являлось основной обязанностью штаба, и этим оформлением штаб занимался весь подготовительный период к учению, так как обстановка менялась буквально каждую неделю. С вышестоящих штаба округа и штаба руководства постооянно поступали уточнения и дополнения, а это вызывало коррективы в решении, которые необходимо было оформлять соответствующими документами и в первую очередь оформлять новую карту решения. За время подготовки к учению одно только оперативное отделение переоформило столько карт, что ими, наверное, можно было застлать добрую часть местности района учения. К концу учения их накопилось два больших сундука. На этом фоне выглядит большим лукавством утверждение многих СМИ, что эти учения были недостаточно подготовлены и продуманы.

Иногда штаб не успевал оформить одно уточнение, как тут же поступало новое.

Как-то раз командир дивизии генерал-майор Дударенко собрал командиров частей и спецподразделений и стал доводить до них поступившие из штаба руководства дополнения к решению на оборону дивизии. Когда он его изложил, поднялся командир 973 стрелкового полка полковник Сергеев и сообщил, что это дополнение устарело, что накануне приезжал на участок обороны полка генерал-лейтенант из штаба руководства и внес уточнения в это дополнение. Командир дивизии попросил у него карту с обстановкой и, убедившись, что уточнения значительные, передал эту карту мне и приказал подготовить для него новую карту решения. Полковник Сергеев предостерег командира дивизии: «Товарищ генерал, эта карта является совершенно секретной, я передаю ее Вам без росписи в присутствии сидящих здесь свидетелей». Генерал-майор Дударенко успокоил его, что ничего с картой не случится.

Оперативное отделение быстро оформило два новых экземпляра карты решения с уточнениями, и я к исходу дня один экземпляр этой карты отдал командиру дивизии под расписку, а карту командира полка вернул ему без расписки, так как он с меня за эту карту расписку не брал.

На следующий день, где-то к обеду, мне позвонил полковник Сергеев и попросил вернуть ему карту. Когда я ему сказал, что карту я отдал генерал-майору Дударенко, он мне ответил, что командиру дивизии он уже звонил и тот ответил, что карту ему еще не вернули.

Зная твердо, что карту я вернул генералу, на всякий случай я все тщательно проверил у себя и в штабе и, не найдя ее, пошел к командиру дивизии и сообщил, что карту я ему вернул вечером вместе с новой картой. Генерал категорически это отрицал.

Жара на улице была градусов под 40, но мне в палатке стало холодно. Я в уме стал прикидывать, сколько же времени я проведу в местах не столь отдаленных? Ведь на этой карте был оформлен полный план испытания атомной бомбы. Я вернулся к себе, еще раз все обыскал, всё везде проверил, но пропажу не обнаружил.

Безнадежно я позвонил полковнику Сергееву и попросил его, чтобы он у себя все проверил. Полковник Сергеев мне ответил, что он это уже сделал и карту нашел в своей секретной части. Эту карту генерал-майор Дударенко вернул заместителю командира полка, а тот ее сдал в секретную часть.

Я не преминул напомнить генерал-майору Дударенко, что карту я ему все-таки вернул, и рассказал, как все произошло, на что он не нашелся что ответить. С тех пор я для себя извлек на всю жизнь хороший урок по правилам обращения с секретными документами, которые нельзя нарушать в любых обстоятельствах, не глядя на чины и звания.

После этого небольшого отступления хочу продолжить, что все уточнения по строительству обороны тут же представлялись в штаб округа: сколько и каких инженерных сооружений построено и какие работы проделаны за прошедшие сутки.

Офицеры штаба ежедневно выезжали на местность в части и подразделнеия, проверяли подготовку их к учениям, выполненные работы, знание личным составом правил, инструкций и памяток по защите от атомного оружия, знание сигналов и порядка действий по ним, обеспеченность военнослужащих всеми видами довольствия и средствами противохимической защиты. Оказывали практическую помощь командирам подразделений своими советами и практическим показом.

Большое внимание обращалось на организацию скрытого управления войсками, для чего разрабатывались сигнальные и переговорные таблицы, кодированные карты местности, позывные должностных лиц и другие мероприятия.

Штаб постоянно заботился об организации охраны пунктов управления и комендантской службы при расположении войск в полевых условиях. Недостаточно продуманная комендантская служба в полевых условиях часто приводит к травмам и гибели людей. За время подготовки и в ходе тактического учения в дивизии и во всех войсках, участвовавших в учении, не было ни одного случая серьезных травм, поражения или гибели военнослужащих.

Весьма внимательно штаб дивизии относился к вопросам осуществления мероприятий по организации взаимодействия и поддержанию его, как при подготовке, так и в ходе тактического учения. Был разработан подробный план взаимодействия, установлены сигналы и отличительные обозначения войск сторон.

Разработка плана обеспечения безопасности военнослужащих и местного населения в пределах полосы обороны дивизии и с осуществления мероприятий по этому плану также возлагались на штаб дивизии и, в основном, на оперативное отделение штаба.

Оперативное отделение было укомплектовано высокообразованными в военном отношении офицерами, прошедшими науку Великой Отечественной войны, все фронтовики с большим практическим и боевым опытом, окончившими высшие военные учебные ��аведения. В Оперативном отделении работали: заместитель начальника отделения подполковник Гуревич Айзик Геннадьевич, старший помощник начальника отделения подполковник Стройнов Петр Александрович, помощники начальника отделения полковник Ступаков Николай Степанович, майор Нецмеха Афанасий Петрович, майор Василий Романов, начальник разведки подполковник Пипко Яков Моисеевич.

С этим дружным коллективом как работать, так и отдыхать было одно удовольствие. Эти офицеры работали до самозабвения, а отдыхали весело и дружно. Днем в полевых условиях, в прокаленных солнцем палатках работали, как говорится, на износ, а по вечерам смотрели кино или собирались вместе на полянке и дружно пели русские и часто украинские народные песни.

Никто не думал об опасностях, которые сейчас так красочно расписывают наши бойкие «демократические» СМИ. Все мы были фронтовики, знали цену жизни, но мы знали и цену любви к Родине, и во имя Родины мы готовы были на более опасные испытания. Об опасностях никто из нас даже разговора не заводил.

Да и сейчас, во имя могущества Родины, ее авторитета в мире, достоинства и гордости русского народа, я, да и не только я один, но множество советских людей готовы на подобные испытания.

Я горжусь, что мне посчастливилось работать с такими преданными Родине офицерами. Благодаря подавляющему большинству таких офицеров в Вооруженных Силах СССР, наша Родина была могучей сверхдержавой, а ее Вооруженные Силы были непобедимыми.

Мы, участники учения, знали, что это связано с некоторыми опасностями и шли на эти испытания добровольно, во имя могущества нашей Родины, защиты мирного труда нашего народа, мира на земле. Эхо атомного взрыва на Тоцком полигоне сыграло огромную роль в достижении относительного мира на Земле в течение пятидесяти лет.

ХОД УЧЕНИЯ

8 сентября 1954 года в дивизию поступил приказ руководителя учениями первого заместителя Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Жукова Г.К., в котором он требовал:

«…В день учения с 5.00 до 9.00 запретить движение одиночных лиц и автомашин. Передвижение разрешить только в составе команд с ответственными офицерами.

С 9.00 до 11.00 всякое движение запретить. Вывод войск за пределы запретной зоны закончить к исходу 9 сентября и письменно донести мне.

Все подготовленные укрытия и убежища, а также готовность средств связи к приему и передаче сигналов проверить специальными комиссиями и результаты проверки оформить актами».

Во всех документах по Тоцким учениям время дается местное, которое на один час раньше Московского, так как по этому времени жили войска.

К исходу дня 9 сентября 1954 года, войска, принимавшие участия в Тоцких войсковых тактических учениях с применением атомной бомбы, были отведены на безопасное удаление от эпицентра атомного взрыва и заняли исходное положение для учения. Наша 270 сд, из полигона была отведена в район сосредоточения находившемуся у пос. Ключевой в 10 км. от эпицентра взрыва.

Здесь, в оставшееся время до начала учения, части и подразделения дивизии готовили свои районы сосредоточения в инженерном отношении. Сначала для частей и подразделений были намечены маршруты выдвижения на свои позиции, и на этих маршрутах построены в походные колонны боевые машины, техника и транспортные средства. Для них укрытия не готовились. Вдоль этих маршрутов были вырыты траншеи и окопы полного профиля для укрытия личного состава. Каждое подразделение готовило укрытия вблизи колонны своих машин.

В течение оставшихся четырех суток личный состав и техника дивизии не направлялись для работы в полосе обороны дивизии и были заняты подготовкой района сосредоточения и техники.

В эпицентр взрыва никто из дивизии не допускался. Он охранялся специальными комендантскими подразделениями.

Специальные команды накануне учения вывели и расположили в заранее намеченных местах и подготовленных оборонительных сооружениях животных и секретную боевую технику.

В соответствии с требованиями приказа в районе сосредоточения дивизии были установлены машины с громкоговорящими приемопередающими установками, которые четко прослушивались во всех точках расположения личного состава.

14 сентября 1954 года до 5.00 весь личный состав позавтракал, залил фляги крепким горячим чаем, сдал курительные принадлежности, вставил в окуляры противогазов защитные темные пленки и занял свои места в открытых траншеях и окопах, а экипажи танков и бронетранспортеров в своих боевых машинах в готовности к учению. Командиры всех степеней проверяли готовность личного состава к учению.

К 8.00 14.09.1954 года жители населенных пунктов в зоне до 15 км, были выведены из домов в подготовленные места. В 6.00 было прекращено движение поездов по железной дороге через станцию Тоцкое.

В 6.00 по громкоговорящим установкам было сообщено, что самолет с атомной бомбой взлетел с аэродрома. Его маршрут проходил мимо крупных населенных пунктов. В дальнейшем через каждые полчаса сообщалось, сколько осталось времени до сброса атомной бомбы. За 10 минут был дан сигнал «атомная тревога», все в укрытия. Экипажи танков, самоходно-артиллерийских установок и бронетранспортеров занять места в машинах и закрыть люки. Начался поминутный отсчет времени до сброса атомной бомбы и в 9.33 было громко объявлено «СБРОС!!!»

В этот день была ясная сухая погода. Местность хорошо проходима для всех видов транспорта.

Самолет-носитель ТУ-4 сбросил атомную бомбу с высоты 8000 м. Взрыв произошел через 45 секунд на высоте 350 м. с отклонением от намеченного эпицентра на 280 метров. Мощность атомной бомбы 40—50 кт.

Мощность атомной бомбы определяется, в основном, по поражающим возможностям ударной волны. По возникающим пожарам ее мощность трудно определить, так как световой импульс у атомных боеприпасов в 40 и 100 кт. почти одинаковый.

Как ни странно, некоторые лихие корреспонденты ищут здесь какую-то тайну, загадочность. Вся эта загадочность станет понятной, если заглянуть в пособие: «Защита от оружия массового поражения». Издание второе, Москва, Воениздат, 1989 г. где ясно сказано, что ядерные боеприпасы распределяются на: сверхмалые (менее 1 тыс.т.), малые (1—10 тыс.т.), средние (10—100 тыс.т.), крупные (100—1000 тыс.т.) и сверхкрупные (более 1000 тыс.т.), следовательно, атомная бомба, сброшенная на Тоцких войсковых учениях относится к разряду боеприпасов среднего калибра и здесь нет никаких секретов.

В момент взрыва я находился в открытой траншее в противогазе с темными защитными пленками на окулярах. При вспышке я почувствовал, как качнулась земля, а в лицо как-будто горячей водой плеснули. Несмотря на темную пленку, яркость вспышки была ослепительной. Звук взрыва трудно описать. Был громкий и резкий треск, подобный удару молнии, но значительно громче, и адский грохот с затуханием и повторением два раза. Как только вспышка прошла, я сразу сбросил противогаз и наблюдал за облаком взрыва. Оно клубилось и гудело с ярко оранжевым пламенем и стремительно поднималось вверх все выше и выше и, потемнев, стало обволакиваться сверху вниз белыми наплывами пара. Снизу стал подниматься и конусом тянуться вверх темный столб пыли, поднятый с земли и засасываемый образовавшимся вакуумом взрыва. По небу стала быстро распространяться ударная волна в виде белого концентрического круга, подобно кругу на воде от брошенного камешка.

Распространение ударной волны по земле наблюдалось по фронту, поднимаемой пыли, вроде по земле тянут длинный трос с большой скоростью. Когда этот фронт пыли достигал какой-либо постройки, она разлеталась и рассыпалась, дерево ломалось, а подальше от эпицентра сильно нагибалось, окутываясь облачком сорванных листьев.

В некоторых оборонительных сооружениях по прохождении ударной волны от образовавшегося вакуума вылетали двери и створки, прикрывавшие амбразуры и смотровые щели.

Ударная волна догнала сбрасывавший бомбу самолет ТУ-4 и подбросила его вверх на 50—60 метров. Это я слышал на перерыве разбора учения, когда летчик, подполковник авиации, докладывал Министру Обороны СССР Маршалу Советского Союза Булганину Н.А. о выполненной задаче. На этом разборе Министр Обороны командиру ТУ-4 присвоил воинское звание «полковник».

Через ��ри секунды облако поднялось на высоту 700 метров, а через 7 минут оно поднялось уже на высоту 15000 метров. Поднявшийся с земли столб пыли не соединился с облаком взрыва. К району сосредоточения дивизии ударная волна подошла в виде урагана и с многих офицеров, не надевших каски, посбивала головные уборы.

Как только ударная волна прошла через район расположения дивизии, по громкоговорящим установкам был передан сигнал «порох», команда «по машинам!» По этому сигналу личный состав быстро занял свои места на боевой технике, транспортных средствах. Дивизия начала быстрое выдвижение в свою полосу обороны и через 40 минут заняла ее. Все автомашины и боевая техника сразу завелись и двинулись в путь. Утверждение В. Карпова в газете «Труд», что ходовая часть танков, находившихся в 12 километрах от эпицентра после взрыва, словно тисками, была сдавлена землей, танки не могли сдвинуться с места и их вытаскивали буксирами, мягко говоря, сильно преувеличенно. Ни атомный снег, ни ядерный пепел на головы участников учения и местного населения не выпадал. Это досужие выдумки продажных журналистов.

В 9.38 началась артиллерийская подготовка. В 9.59 86 самолетов ИЛ-28 под прикрытием 42 истребителей МиГ-17 с высоты 5000 м, нанесли бомбовый удар по г. Лысая (батальонный район обороны «Крыло»). Артиллерийская подготовка по батальонному району обороны «Ствол» продолжалась 25 минут. Батальонные районы обороны «Ствол» и «Крыло», по которым проводилась артиллерийская подготовка и наносились удары авиации, находились в 6—8 км. южнее от «маршрутов движения и эпицентра атомного удара, и траектория полета снарядов соответственно проходила южнее (см. схему), поэтому нейтральные дозиметрические дозоры в средствах защиты и закрытых бронетранспортерах не подвергались опасности попасть под огонь артиллерии, и удары авиации прибыли в район эпицентра через 40 минут после атомного взрыва. Через один час после взрыва в эпицентре был уровень радиации 50 р/ч, в радиусе до 300 м. — 25 р/ч, 500 м. — 0,5 р/ч, 850 м. — 0,1 р/ч. 39 самолетов ИЛ-28 и 6 самолетов МИГ через 22 минуты после взрыва прошли через ствол поднявшейся с земли пыли, который не соединился с облаком атомного взрыва.

Примерно в 10.00 – 10—10 20 подразделения и части дивизии заняли свои опорные пункты, районы и участки обороны и изготовились к отражению наступления «восточных». Батальонные районы обороны «Баня», «Ствол» и «Крыло» оборонявшимися подразделениями дивизии не занимались.

Когда командир дивизии с офицерами штаба, начальниками родов войск и служб, командирами приданных и поддерживающих частей и подразделений прибыли на наблюдательный пункт дивизии сев. г. Петровская Шишка, дозиметристы доложили, что уровень радиации на местности 0,5 р/ч. Все быстро надели противогазы и ушли в укрытия, а у генералов (командира 270 сд и командира поддерживающей авиационной дивизии) противогазов не оказалось. Я быстро у них осведомился, какие номера противогазов им необходимы.

Узнав, что им обоим нужны противогазы третьего размера, я снял с двух солдат противогазы такого размера и передал их генералам, а солдат на легковой машине быстро отправил в безопасный район. Как только солдаты уехали, от дозиметристов поступила другая команда: «оставить, уровень радиации ноль». Оказался неисправным радиометр. Это вызвало шутки, улыбки и розыгрыши.

С набюдательного пункта открылась необычная картина. Вся просматриваемая впереди местность была в дыму и как бы курилась. Деревни Маховка, Ивановка, Орловка, Елшанка- 2 и лесозаготовительный участок были охвачены пожарами. Эти населенные пункты находились в 5— 6, 5 км от эпицентра атомного взрыва. Местность между этими населенными пунктами стала открытой и трудно узнаваемой. Горела сухая трава на открытой местности и сухостой в сохранившихся рощах, так как кустарники были, в основном, лиственными.

На расстоянии 1 — 1,2 км от эпицентра взрыва лесной покров был полностью уничтожен и местность оголена, на местности были полностью разрушены открытые траншеи и ходы сообщения, открытые окопы, ячейки, огневые позиции. На ней ничего не осталось, ни пней, ни щепок, ни растительности, только ровный чистый песок. Что находилось в этих оборонительных сооружениях, было похоронено. До 500 м. земля была взрыхлена, вспучена, в 700—1000 м, были отдельные вспучивания. Перекрытые траншеи и ходы сообщения были разрушены в радиусе до500 м. В самом эпицентре в радиусе до 20—25 м. сохранились оголенные стволы елочек, с которых все боковые ветки были сбиты ударной волной. В радиусе 1500—2000 м. образовались лесные завалы.

В Тоцких лагерях, находившихся в 12,5 км. от эпицентра взрыва, ни одно строение не пострадало. Из лагерей на время учений все жители и военнослужащие были выселены. Оставался в деревянных бараках и функционировал только окружной госпиталь ЮжУрВО, медперсонал которого перед взрывом атомной бомбы выводился в заранее подготовленные укрытия.

Населенные пункты Тоцкое, Тоцкое Второе, Баклановка, Воробьевка, Нижняя Вязовка, находившиеся в 12—15 км. от эпицентра взрыва, совершенно не пострадали от ударной волны, так как были под прикрытием высот, а вот в г. Сорочинске, находившемся на открытой местности в 35 км. от эпицентра, во многих домах ударной волной были выбиты окна. Ударная волна прошла между горами Тоцкая и Круглая и устремилась к этому городу.

Уровни радиации в эпицентре атомного взрыва измерялись специально установленными автоматическими контрольно-измерительными приборами, установленными в специальных особо прочных металлических и бетонных тумбах. Дистационный гамма-рентгенометр, установленный на расстоянии 730 м. от эпицентра взрыва, зафиксировал следующие уровни радиации: через 2 минуты после взрыва — 65 р/ч, через 40 минут – 10 р/ч, через 25 минут – 2,4 р/ч, через 47 минут — 1,5 р/ч. Зараженность местности на удалении 400 м. от эпицентра через 2 часа 30 минут после взрыва не превышала 0,1 р/ч. Преодолевая зараженный участок местности со средней скоростью 4—5 км. в час, личный состав мог получить здесь дозу облучения около 0,02 — 0,03 рентгена, а в бронетранспортерах и танках в 4—8 раз меньше.

Нейтральные химические и дозиметрические дозоры на бронетранспортерах и танках, прибывшие в район эпицентра через 40 минут, могли получить дозу облучения около 0,04 рентгена.

Одна из неожиданностей заключалась в том, что приборы, регистрирующие степень радиоактивного заражения местности, давали показания значительно меньше, чем ожидалось. Потом выяснилось, что атомная бомба взорвалась на высоте несколько больше расчетной, и поднявшийся с земли столб пыли не соединился с облаком взрыва, поэтому в местах выпадения этой пыли продукты полураспада от ядерного взрыва вблизи эпицентра не выпадали, там была только наведенная радиация, уровни которой быстро снижаются.

Продукты полураспада начали выпадать по радиоактивному следу только на удалении 4—5 км. от эпицентра взрыва, а так, как они были ветром сильно рассеяны, то максимальный уровень радиации по оси следа составил 0,1 р/ч, который протянулся на северо-восток длиною до 210 км. и шириною до 28 км. Такой уровень радиации почти соответствует естественному фону и является безопасным для всего живого, а через непродолжительное время произошла естественная дезактивация местности.

Радиус зон полного разрушения оборонительных сооружений ударной волной в среднем составлял: — открытых траншей и ходов сообщения без одежды крутостей – 1200—1300 м., — перекрытых участков траншей — до 400 м., — подбрустверных блиндажей — 300—600 м., — убежищ легкого типа — 300—450 м., — котлованных укрытий для боевой техники — 600—800 м.,

В траншеях обмундирование на манекенах возгоралось на расстоянии в 2,5 раза меньше, чем на открытой местности.

Через 5 минут после взрыва атомной бомбы и прохождения ударной волны через огневые позиции началась артиллерийская подготовка «восточных» продолжительностью 25 минут с плотностью 150 стволов артиллерии и минометов на 1 км. фронта, с плотностью и интенсивностью огня в среднем, как в Великую Отечественную войну Артиллерийская подготовка велась по району «Ствол». Для увеличения плотности огня в артиллерийской подготовке использовались танки и самоходно-артиллерийские установки для стрельбы с закрытых огневых позиций. Стрельба велась через голову своих войск.

На артиллерийскую подготовку на Тоцких учениях нельзя никак сравнить с артиллерийской подготовкой в Орловско-Курской битве, в Белорусской и Берлинской операциях.

В ходе артиллерийской подготовки в батальонном районе обороны «Ствол» было разрушено и уничтожено 60—80% целей. В плане артиллерийской подготовки наступления «Восточных» предусматривалось, в случае значительного отклонения атомного удара, поражать батальонный район обороны «Баня» (отм. 195.1) огнем артиллерии.

В результате бомбового удара авиации по батальонному району обороны «��рыло» на г. Лысая было разрушено и уничтожено до 70% целей, предназначенных для удара авиации.

В 10.10 14.09.1954 года «Восточные» атаковали позиции «Западных».

Прежде, чем перейти к изложению дальнейшего хода учения, а также обосновать сравнительно низкие темпы наступления «Восточных» в условиях применения атомного оружия, хочу напомнить, что эти учения проводились как тактико-строевые, т.е. каждый этап учения проводился раздельно. Отрабатывался один этап, затем делалась кратковременная остановка, а затем отрабатывался очередной этап. Таких этапов было три: 1. Атака «Восточных» переднего края обороны «Западных» и стремительное развитие наступления в глубину обороны. 2. Отражение «Восточными» контратак дивизионных резервов «Западных». 3. Завершение прорыва «Восточными» главной полосы обороны и отражение контратаки корпусных резервов «Западных».

Кратковременные остановки войск были необходимыми для переезда руководства учениями и наблюдателей с одного пункта наблюдения на другой, и для увеличения времени на спад уровней радиации и повышения гарантии безопасности для войск. Темп наступления составлял в среднем 4—6 км. в час.

Первый пункт наблюдения для руководства учениями и наблюдателей находился на г. Медвежья в 10,5 км. от эпицентра взрыва атомной бомбы (см. схему). С горы Медвежья оборона «Западных» просматривалась на глубину до 7 км., т.е. две позиции главной полосы обороны, в т��м числе и эпицентр взрыва.

На г. Медвежья для руководства учениями и наблюдателей были построены открытая деревянная смотровая площадка на трибуне, открытые траншеи и бетонный бункер с амбразурами. Маршал Советского Союза Жуков Г.К. осмотрел все эти укрытия, и при подлете самолета к цели пошел на открытую деревянную площадку. Естественно, что вслед за ним последовали на площадку маршалы, генералы и приглашенные наблюдатели. На этой площадке были расставлены и табуретки для большинства наблюдающих. После взрыва атомной бомбы, дошедшая до г. Медвежья ударная волна сбила со многих фуражки, в том числе с Жукова Г.К., Конева И.С., и Рокоссовского К.К., но они даже не оглянулись, смела с площадки почти все табуретки. В догонку за фуражками маршалов устремились их адьютанты. Это подтверждают лично присутствовавшие на г. Медвежья генерал в отставке работавший в штабе руководства Н.Н. Остроумов, и дежурный офицер комендатуры при китайской делегации старший лейтенант ныне подполковник в отставке, Чекмарев И.С. Как видим, Жуков Г.К. не прятался даже под бережок. Как и в годы Великой Отечественной войны он не спасал, как говорят, свою шкуру, а шел опасности навстречу, а предки тех, кто пытается сейчас бросить на него тень и очернить, в то время отсиживались в Ташкенте.

Овладев опорными пунктами «Западных» на переднем крае обороны, «Восточные» от каждой дивизии выделяли передовые отряды в составе полка каждый. Через 2 часа 30 минут после взрыва атомной бомбы передовые отряды дивизий на БТР достигли эпицентра взрыва. В это время в эпицентре в радиусе до 400 м. уровень радиации составлял 0,1 р/ ч, который являлся совершенно безопасным для личного состава. Через эпицентр атомного взрыва подразделения следовали в танках и бронетранспортерах, а на удалении 400 м. от эпицентра в пешем порядке, без остановки, в положенных средствах защиты.

Через 10—15 минут, в таком же порядке, проследовали части первого эшелона наступающих дивизий. Без команды снимать средства защиты категорически запрещалось.

На рубеже реки Елшанка наступающие войска были остановлены в ожидании, пока руководство учениями и приглашенные наблюдатели переедут с г. Медвежья на г. Петровская Шишка, с которой хорошо просматривались рубежи развертывания второго эшелона и направление его контратаки, танкового и противотанкового резервов, отсечные позиции оборонявшейся стрелковой дивизии «Западных», куда выдвигались войска для их занятия и отражения наступления «Восточных». Здесь был разыгран второй этап учения.

На этом этапе скорость продвижения «Восточных» была значительно выше, чем на первом этапе.

Местность просматривалась очень хорошо и картина развертывания в боевые порядки и контратака танков, пехоты и бронетранспортеров «Западных» выглядела внушительно. Довольно интенсивное применение холостых боеприпасов создавало впечатление настоящего боя.

После отражения контратаки дивизионных резервов обороняющихся войск «Восточные» начали развивать наступление в глубину обороны «Западных».

Здесь боевые действия были остановлены и сделана пауза для переезда руководства и наблюдателей с. г. Петровская Шишка на выс. «Запятая». Как только руководство переместилось на эту высоту, началась отработка третьего этапа учения: выдвижение механизированной дивизии «Западных» из урочища «Бабья Каша» на рубеж развертывания и контратака прорвавшихся войск «Восточных». Все потонуло в пыли и дыму контратакующих танков, пехоты и бронетранспортеров, с ходу открывших интенсивный огонь из пушек, пулеметов и автоматов. «Восточные» отразили контратаку «Западных» огнем с места и, введя в бой вторые эшелоны дивизий, начали развивать наступление в глубине обороны.

На этом боевые действия были закончены и в 16.00 14.09.1954 года был дан «отбой» войсковым тактическим учениям с применением атомной бомбы на Тоцком полигоне. За 5 часов 50 минут «Восточные», наступая, продвинулись на 20—22 км. Дальше наступать было нецелесообразно, так как войска вышли на границу полигона и дальше начинались колхозные и совхозные поля, а потравы полей в ходе учения категорически запрещались.

Руководство учениями и наблюдатели перемещались с одного на другой пункты наблюдения на 40 автомашинах ЗИМ. Эта колонна г. Медвежья на г. Петровская Шишка проследовала по маршруту, проходившему в 400 метрах от эпицентра взрыва атомной бомбы. Естественно, что руководитель учениями Маршал Советского Союза Жуков Г.К. следовал на ЗИМе в голове этой колонны.

На второй день 15.09.1954 года он принимал участие в осмотре районов, которые поражались атомной бомбой («Баня»), артиллерией («Ствол») и авиацией («Крыло»). С ним принимал участие в осмотре и академик Курчатов И.В.

Наша 270 стрелковая дивизия свою полосу обороны строила и занимала в черте полигона, у нас не было посевов, бахчей и посадок. Но личный состав перед началом учений был строго предупрежден в приказах, инструкциях и в беседах о недопустимости употребления на учении продуктов, плодов и овощей без предварительной их проверки дозиметристами.

После отбоя учения весь личный состав, принимавший участие в учении, прошел дозиметрическую проверку.

Выше было сказано, что войскам, следовавшим через эпицентр атомного взрыва, были выданы камеры индивидуального контроля, по одной на отделение, расчет, экипаж и всем офицерам, а тем подразделениям, которые не следовали через эпицентр – по одной камере на роту, батарею.

В подразделениях, где камеры индивидуального контроля показали наличие радиоактивного заражения, проводилась санитарная обработка и дезактивация вооружения и боевой техники. Те, подразделения, в которых камеры индивидуального контроля остались на нуле, эту обработку не проходили.

Замена обмундирования, обуви, головных уборов не производилась по причине отсутствия на них радиоактивности. Дезактивация боевой техники, вооружения и транспортных средств производилась больше для тренировки, чем по необходимости, ибо радиоактивного зараженя установлено не было. Все эти мероприятия проводились на дивизионном пункте дезактивации в районе устья реки Вязовка около пос. Ключевой, где был район сосредоточения 270 стрелковой дивизии после учения.

Я лично, 15.09.1954 года, имея пропуск в эпицнетр атомного удара, ровно через 24 часа, на автомашине ГАЗ-67 проехал и осмотрел эпицентр, местность, траншеи, окопы, и другие инженерные сооружения, состояние боевой, транспортной и другой техники, а также посетил пункт сбора оставшихся в живых подопытных животных. Они к этому времени уже были собраны в одно место, а погибшие еще оставались на местах гибели.

Пробыв почти четыре года на фронте в период Великой Отечественной войны, я повидал много крови, смерти, и разного рода разрушений, но они не шли ни в какое сравнение с теми последствиями, которые оставила на местности после взрыва атомная бомба. Когда я с эпицентра огляделся вокруг, то местность было не узнать. Вместо бывшего леса, открылась панорама голой местности и высот. На удалении до 1200 м. местность была чистая, ни травы, ни пней, ни щепок, ни кочек. Все ровное, отливающее желтым песком. Далее белели изломы стволов и лежали поваленные деревья. До 600 м. местность была вспучена, на склонах высот, обращенных к эпицентру, во многих местах почва и грунт оборонительных сооружений оплавились. Танки, в том числе и тяжелые, оплавились и как бы провалились, просели в землю, некоторые из них перевернуты кверху гусеницами, а сорванные с них башни лежали в десятках метров от корпуса. Танки, находившиеся в окопах полного профиля (по башню), были полностью накрыты землей.

Взгляд останавливался и на отдельных, явно свежих и искусственных буграх, но невозможно было определить, что находится под этим бугром. Танки, находившиеся в окопах на глубину верхней части гусеницы, были так сжаты землей, что без ее расчистки их нельзя ��ыло использовать. Траншеи, ходы сообщения и окопы были засыпаны грунтом заподлицо с поверхностью земли. Выходы из убежищ и других прочных инженерных сооружений завалены грунтом.

Но самое угнетающее впечатление на меня произвели на сборном пункте оставшиеся в живых подопытные животные. Почти все они лежали, воткнувшись мордой в песок. Бока их сильно вздымались и опадали от глубокого дыхания. Чувствовалось, что им не хватает воздуха. Глаза или закрыты, или выбиты и остались одни глазницы. Уши опущены, никакой корм не принимают. Но я не слышал рева или других звуков от переносимых страданий.

Я обратил внимание на двух лошадей, которых за шею на веревках очень медленно водили солдаты. Одна лошадь была белая, а вторая черная. ��бе они находились в 2-х километрах от эпицентра в момент взрыва атомной бомбы. У обоих лошадей были выбиты глаза. Но белая лошадь чувствовала себя сравнительно лучше и поражений у нее было меньше, чем у черной. Двигалась она нормальным шагом. Ожогов у нее было мало. А вот черная лошадь превратилась почти в сплошной струп. Двигалась она мелкими шажками, а если она пыталась сделать шаг пошире, струпья лопались и из трещин хлестала кровь.

Сбор всех подопытных животных, как погибших, так и живых осуществлялся специальными подразделениями, прибывшими на эти учения. Личный состав соединений, участвовавших в учениях для расстановки и сбора подопытных животных не привлекался.

Через 2—3 дня после окончания учений все подопытные животные были собраны и вывезены в неизвестном для меня направлении. Во всяком случае, я их больше не видел ни в районе эпицентра, ни на сборном пункте.

Боевую технику, вооружение, средства связи, транспортные средства, самолеты и средства защиты, выставлявшиеся для испытаний, также собирали специальные команды. Но собиралась техника только та, которая нуждалась в более длительном и лабороторном обследовании и исследовании. Она увозилась на специальные предприятия, а техника, которую достаточно было осмотреть, проверить на радиоактивность и запротоколировать повреждения на месте, оставлялась и затем сдавалась в металлолом, а зараженная радиоактивными веществами увозилась в специальные захоронения.

Исходя из всего увиденного мною, я пришел к заключению, что рекомендации временных инструкций того времени о ведении боевых действий в условиях применения атомного оружия явно не оправдывали себя. Так, в этих документах рекомендовалось, в обороне, на направлениях и в районах, где противник может нанести атомные удары, готовить и оборудовать опорные пункты, но не занимать их войсками. После же нанесения по ним атомных ударов, быстро выдвигать туда подразделения и занимать оборонительные сооружения. Учения показали, что там заново надо строить все оборонительные сооружения, да еще во вспученном грунте с наведенной радиацией или выпавшими радиоактивными веществами. Учения очень сильно помогли внести обоснованные и целесообразные изменения в соответствующие Уставы Вооруженных Сил СССР.

Я привел только один из примеров, а таких недостатков учения выявили очень много.

Это еще раз подтверждает, что Тоцкие тактические учения с атомной бомбой были не преступлением, а большим героическим трудом военнослужащих того времени, отвадившим претендентов на мировое господство, от нападения на нашу Родину, и обеспечившим длительный мир после Великой Отечественной войны нашему народу. И мы, участники этих учений, убеждены, что не мы совершили преступление, его совершили те, кто развалил нашу Великую Родину СССР и ее Вооруженные Силы, сделал страну беззащитной, а его народ вымирающим, обездоленным и нищим.

РАЗБОР ПРОВЕДЕННОГО ВОЙСКОВОГО ТАКТИЧЕСКОГО УЧЕНИЯ С ПРИМЕНЕНИЕМ АТОМНОЙ БОМБЫ

В связи с тем, что прошло уже почти 43 года с того дня, как проводились учения, трудно вспомнить все, что говорилось на разборе, поэтому я остановлюсь только на запомнившихся мне отдельных высказываниях Министра Обороны СССР.

На разбор войскового учения с применением атомной бомбы на Тоцком полигоне по специальным пропускам были допущены офицеры и генералы от командиров полков, им равных и выше. На разборе присутствовали лица и в гражданской форме одежды, полагаю, что из научных учреждений, связанных с конструированием и производством атомного оружия.

На разборе присутствовал генеральный секретарь ЦКВКП(б) и председатель Совета Министров СССР Н.С. Хрущев (на самом учении он не присутствовал, все высшее руководство Министерства Обороны СССР, командующие военными округами, армиями, командиры отдельных корпусов, представители высших военно-учебных заведений СССР и Министры Обороны всех стран социализма.

Разбор проводился в специально для этого построенном павильоне в урочище Дурной Гай на правом берегу р. Самара. Разбор проводил Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Булганин Н.А.

Разбор начался около 11.00 16 сентября 1954 года и продолжался свыше 2-х часов.

Министр поздравил всех участников с успешным проведением этого очень ответственного учения. Поблагодарил своего заместителя Маршала Советского Союза Жукова Г.К., все руководство учением, командиров соединений частей и подразделений за высокую организацию, обеспечение, руководство войсками и четкое взаимодействие между подразделениями и частями всех родов войск и служб в ходе учения.

Он сказал, что в учении участвовали 44 тысячи личного состава, 500 орудий и минометов, до 500 танков, 600 бронетранспортеров, 320 самолетов, 6000 тягачей и автомашин. Это было, пожалуй, единственное из всех проводившихся в прошлом учений и маневров в Вооруженных Силах СССР, где не было ни одного случая чрезвычайных происшествий, гибели или травмирования личного состава, разрушения или повреждения боевой техники, вооружения и транспортных средств.

Сообщил, что на этом учении была взорвана атомная бомба мощностью 40—50 кт. на высоте 350 м., сброшенная с самолета- носителя ТУ-4 с высоты 8000 метров с отклонением от намеченного эпицентра на 280 метров. Поблагодарил экипаж самолета за высокое мастерство и отлично выполненную задачу.

Потребовал, чтобы приобретенный на этом учении опыт был доведен до всего личного состава Вооруженных Сил в части их касающейся и широко использовался в обучении войск. Опыт учений использовать при написании Уставов и других учебных пособий для всех видов Вооруженных Сил СССР. Всем соединениям, частям и подразделениям, принимавшим участие в учении по итогам боевой и политической подготовки за 1954 год поставить оценку ОТЛИЧНО.

Остановился на отдельных эпизодах отличного действия частей и подразделений. Отметил и имевшиеся недостатки.

Министр Обороны подчеркнул, что эти учения помогут охладить некоторые горячие головы, пытающиеся в отношении Советского Союза вести политику и строить взаимоотношения «с позиции силы». Тоцкие войсковые учения помогут организовать надежную оборону городов и других стратегических объектов от участи, постигшей японские города Хиросиму и Нагасаки.

Целью проведенного учения было: всеми средствами и способами добиваться максимальной защиты всего живого от поражающих факторов атомного оружия в разнообразных условиях местности. Мы полагаем, что эта цель, в основном, достигнута.

В заключение, для участников разбора учения был дан концерт по следующей программе:

1-е отделение:

Выступление ансамбля песни и пляски лагерного сбора.

«Партия — наш рулевой» — музыка В. Мурадели, слова С. Михалкова. Солист — В. Тимошин.

«Песня о Советской Армии» — музыка А.В. Александрова, слова О. Колычева. Исполняет ансамбль.

«Как пойду я на быструю речку» — русская народная песня. Обработка П. Акуленко. Солисты — А. Протопопов, В. Тимошин.

«Закувала та сива зазуля» — музыка П. Нищинского. Исполняет ансамбль.

«Ноченька» — хор из оперы «Демон» — музыка А. Рубинштейна. Исполняет ансамбль.

«Россия» — музыка А. Новикова, слова С. Алымова. Солист – заслуженный артист РСФСР Е. Кузнецов.

«Марш 8-й Народно-освободительной армии Китая» — музыка Чжан Ли Чан, слова Гун-My. Обработка А. Анисимова, русский текст С. Болотина. Исполняет ансамбль.

«Амурские волны» — старинный русский вальс. Исполняет ансамбль.

«Украинская пляска» — Исполняет хореографическая группа ансамбля. Художественный руководитель и главный дирижер заслуженный артист Узбекской ССР — А.П. Тимчинский. Дирижеры — В.М. Дорофеев, Б.И. Шишлов и В.С. Невский. Балетмейстер — Н.С. Смирнов. Хормейстеры — В.К. Гусев и А.Г. Калинин.

Программу ведет — ��. Трохин.

2-ое отделение:

Солистка Московской Государственной филармонии, лауреат международных конкурсов музыкантов-исполнителей — М.Л. Яшвили. — П. Чайковский, К. Сен-Санс. Мелодия — Эскиз в форме вальса.

Артист Государственного Академического Малого театра — лауреат Сталинской премии — Б.Ф. Горбатов — Русская народная сказка. В. Маяковский: «Шесть монахинь». О русском солдате и Петре.

Солистка Государственного Академического Большого театра Союза ССР — Е.И. Грибова — Русская народная песня «Пряха». Русская народная песня «Что ты жадно глядишь на дорогу», Ж. Бизе: Хабанера из оперы «Кармен».

Солисты балета Музыкального театра имени Народных артистов Союза ССР К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, заслуженная артистка РСФСР В.Т. Бовт и О.Н. Чичинадзе. — Ц. Пуни — Р. Глиер, С. Василенко: Адажио из балета «Эсмеральда».

Солист Государственного Академического Большого театра Союза ССР Народный артист СССР, лауреат Сталинской премии — М.Д. Михайлов — С. Чернецкий: «Славься советская наша страна»; А. Даргомыжский — ария мельника из оперы «Русалочка»; русская народная песня «Вдоль по Питерской».

Артисты Московской Государственной эстрады В.С. Аникин, В.С. Дашкевич — акробатический этюд.

Артистка Московской Государственной эстрады — М.А. Озолиня — А. Лепин: «Как в степи сожженной»; русская народная песня «Волга- реченька», румынская шуточная песня «Маринике».

Артист Московской Государственной эстрады — М.И. Мещеряков — жонглер.

Народный артист СССР, лауреат Сталинской премии — С.В. Образцов — пародии с куклами.

Конферансье — артист Гастрольбюро СССР Б.С. Брунов.

Концертмейстеры: О.А. Шагалова, В.А. Эдельман, З.П. Емельянова и Е. Лужницкая.

На перерывах в ходе разбора и концерта Министр Обороны СССР, высшее руководство из Министерства Обороны, сотрудники из группы академика Курчатова И.В., а также Министры Обороны стран социализма широко общались со всеми генералами и офицерами, присутствовавшими на разборе. Их интересовало все происходившее на учении, поведение и действие, как отдельного солдата, так и подразделений. Интересовались моральным состоянием и оптимизмом личного состава как до, так и после взрыва атомной бомбы.

На первом же перерыве при разборе учений Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Булганин Н.А. спустился в зрительный зал, подозвал к себе подполковника авиации командира самолета-носителя атомной бомбы ТУ-4, сбрасывавшего атомную бомбу, и спросил его, чувствовал ли он, какая огромная ответственность лежала на нем? Представлял ли он себе, что могло произойти в случае его ошибки при сбросе бомбы?

Летчик ответил утвердительно. Тогда Министр Обороны задал ему второй вопрос: «И Вы не поседели?»

Подполковник снял фуражку и ответил: «Вот смотрите, вроде не поседел, но когда ударная волна догнала самолет и ударила в него, у меня проскочила мысль, что это конец, потому что самолет на какой-то миг вышел из подчинения, его подбросило на 50 м. вверх, и я еле удержал штурвал и выправил самолет. Все закончилось благополучно, ни самолет, ни члены экипажа не пострадали».

«Сколько членов экипажа самолета?» — спросил Министр.

Летчик ответил, что 12 человек, из них 8 прапорщиков.

Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Булганин А.А. всех членов экипажа самолета пригласил к себе в вагон на вечер текущего дня, на ужин.

Офицеры и генералы разъезжались с разбора в приподнятом настроении с верой в хорошее мирное будущее, и это хорошее будущее для них закончилось с приходом к власти «демократов».

Сейчас самая непрестижная профессия — это офицер Вооруженных Сил России. Он унижен, обесчещен, ему не выплачивают по несколько месяцев денежное содержание, он превращен в нищего, удел которого не защита Родины, а охрана толстого мешка мафиозного банкира или коммерческого ларька торгаша, чтобы прокормить свою семью.

ОБСТАНОВКА НА ТОЦКОМ ПОЛИГОНЕ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ УЧЕНИИ И ВОЗВРАЩЕНИЯ ВОЙСК В МЕСТА ПОСТОЯННОЙ ДИСЛОКАЦИИ

Тоцкий полигон располагал штабом и подразделениями, подчиненными этому штабу. На полигоне также дислоцировались подразделения нашей дивизии и окружные подразделения, в том числе и госпиталь – На подразделения полигона возлагалось оцепление во время проведения стрельб, учений и охрана полигона.

После проведения Тоцких войсковых тактических учений с атомной бомбой возникли новые задачи: охрана эпицентра взрыва атомной бомбой возникли новые задачи: охрана эпицентра взрыва атомной бомбы от проникновения на него посторонних лиц, а также охрана сгоревших во время учений деревень Маховка, Ивановка, Орловка и Елшанка-2. от возвращения и поселения в них отселенных жителей.

Все эти населенные пункты и часть земель специальным Постановлением правительства СССР передавались Тоцкому военному полигону.

Все эти задачи подразделения полигона выполнить не могли, и в помощь им привлекались и другие подразделения, дислоцировавшиеся в Тоцких лагерях.

Больше всего хлопот доставляли жители сгоревших деревень, которые не хотели переселяться в отстраивавшиеся деревни в новых местах, и упорно возвращались в свои деревни. Их собирали, разъясняли им опасность проживания для их здоровья в этих местах, отвозили, но они тут же возвращались. И никакие уговоры и разъяснения об опасности проживания в этих местах не помогали. Им разъясняли, что такое радиоактивное заражение и как оно сказывается на здоровье людей, животных и растительности, но они ничему не хотели верить.

Жители этих деревень постоянно писали жалобы в разные правительственные инстанции о, якобы, незаконных действиях военных, и требовали разрешения вернуться на свои прежние места проживания. В конце концов, года через два. Правительство СССР отменило постановление о передаче этих деревень в черту полигона и разрешило их жителям вернуться на свои прежние места проживания.

Это наглядный пример того, что русский человек душой и телом прикипает к родным местам, и никакие опасности и обстоятельства не могут его заставить оставить их. Его туда тянет, он ими бредит, они для него святые, и он к ним возвращается.

Доставлял хлопоты, особенно до выпадания первого снега и эпицентр атомного взрыва, который привлекал к себе много посторонних любопытных глаз. Первым таким любопытным оказался сотрудник американского посольства. Ему срочно понадобилось проведать г. Оренбург (Чкалов). Он на машине приехал в Бузулук, объехал и снаружи осмотрел все военные городки, и переночевал в гостинице. На второй день он отправился в Оренбург по дороге, проходящей вблизи Тоцкого полигона, но военные посты направили его далеко в объезд полигона. Прибыв в Оренбург, он оставил там машину и взял билет на авиарейс Оренбург — Москва, маршрут которого в дневное время пролегал около Тоцкого полигона. По техническим причинам самолет задержался и вылетел в Москву в темное время. Таким образом любопытство этого сотрудника не было удовлетворено. Были случаи нелегального проникновения неизвестных лиц на полигон. Все они задерживались, проверялись и выдворялись.

На подразделения полигона и нашей дивизии возлагалась задача не допускать на полигон местных жителей без специальных разрешений для заготовки дров и выпаса скота. Вокруг эпицентра взрыва атомной бомбы на гарантированном безопасном удалении были расставлены щиты с предупредительными надписями об опасной зоне и запрещении ее посещения, заготовке дров, грибов, пастьбы скота, охоты на диких животных и птиц.

На железнодорожных станциях Погромное, Тоцкое, полустанке 1304 км. днем и ночью работали несколько специализированных саперных полков по распиловке леса и заготовке конструкций для строительства в новых местах деревень, сгоревших в ходе Тоцких войсковых учений. Делалось все, чтобы успеть отстроить эти деревни до наступления холодов и, в основном, они со своими задачами справились. В трех местах новые деревни были построены. По желанию жителей строились и отдельные дома в г. Бузулуке и г. Сорочинске.

Но беда заключалась в том, что многие жители сгоревших деревень, получив новый дом, продавали его или разбирали и перевозили в свою деревню. И было совершенно невозможно убедить их, что это рискованно и опасно.

На дивизию также возлагалась задача: вести постоянный контроль за состоянием уровня радиации в эпицентре атомного взрыва и в ближайших окрестностях. Этот контроль, как мне стало известно, периодически ��существляется до настоящего времени и подтверждает, что там радиоактивный фон не превышает естественного.

За время службы в дивизии после учений до 1960 года я ежегодно неоднократно посещал эпицентр взрыва атомной бомбы на Тоцком полигоне. Квадрат, крест и створы, засыпанные мелом, сохранялись 3—4 года. Растительность в эпицентре появилась на следующий год, и на вид была пороскошнее, чем в остальных местах. Значительно позже, на месте эпицентра взрыва атомной бомбы, был установлен памятный знак на Тоцком полигоне.

После проведенных тактических учений с применением атомной бомбы Тоцкий полигон закрывался с конца летнего периода 1954 года до начала зимнего периода обучения 1955 года. За это время полигон очищался от взрывоопасных предметов, откапывались, собирались и увозились образцы техники, выставлявшиеся для испытаний.

С начала зимнего периода обучения он продолжал функционировать, затем он был преобразован в Тоцкий учебный центр, на нем проводились стрельбы из всех видов оружия и тактические учения с войсками. Тоцкие лагеря получили наименование «Тоцкое Второе», и там выстроен благоустроенный военный городок с кирпичными и панельными домами.

До 1960 года, пока я служил в г. Бузулуке Приволжского военного округа, до меня не доходили слухи о некоторых негативных последствиях атомного взрыва на Тоцком полигоне для населения прилегающих населенных пунктов. Но это не значит, что эти последствия отсутствовали. Уже проходя службу на Высших офицерских курсах «Выстрел» в г. Солнечногорске, Московской области, куда прибывали на переподготовку офицеры запаса со всего Советского Союза, я в 1962 году об этом услышал.

В моей учебной группе оказалось несколько офицеров из Сорочинского района Оренбургской области, которые рассказывали, что имеются случаи заболеваний белокровием и увеличилось количество онкологических заболеваний в регионе Тоцкого полигона.

Я полагаю, что нет оснований не верить этим офицерам, и такая проблема существует поэтому государство должно проявлять всяческую заботу о пострадавших людях и оказывать им всемерную помощь.

Взято из книги – И.И. КРИВОЙ, АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ

АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ. Часть 1

#Тоцкие учения 1954 года #Тоцкий полигон

0 notes

gadskipapa · 15 days ago

Text

АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ. Часть 1

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/11/atomnyj-grib-nad-tockim-poligonom-chast-1/

АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ. Часть 1

ПОДГОТОВКА ТОЦКОГО ВОЙСКОВОГО УЧЕНИЯ

В феврале 1954 года в штабе дивизии распространился слух, что в Тоцкие лагеря приехала из Москвы из Министерства Обороны группа высокопоставленных генералов и офицеров. Их сопровождает командующий Южно-Уральским военным округом генерал-полковник Белов П.А. с группой генералов. Я в то время работал в должности начальника оперативного отделения—заместителя начальника штаба 270 сд. Естественно, что этот слух тут же стал мне известен, так как многие офицеры обращались ко мне с вопросами, а я сам еще ничего не знал.

Приезд такой большой группы московского большого начальства вызвал большую заинтересованность у офицеров штаба дивизии, и многие высказывали разного рода предположения.

Одни говорили, что будет проводиться генеральная проверка войск округа, другие доказывали, что готовятся большие учения, но никто толком ничего не знал. И, конечно, никто и предположить не мог, что это связано с рекогносцировкой местности для проведения больших тактических войсковых учений с применением реальной атомной бомбы, так как в войсках начали изучать боевые свойства атомного оружия и ведение боевых действий с применением этого оружия только с нового 1952—1953 учебного года.

Я закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе в 1952 году, но при мне там ядерное оружие и боевые действия с его применением еще не изучались. Дивизионное тактическое учение в конце сентября 1953 года проводилось уже в условиях применения атомного оружия с имитацией атомных ударов.

Генералы, офицеры и солдаты уже знали необходимые данные о боевых свойствах атомного оружия и способах защиты от него.

По роду моей службы мне были не безразличны разговоры и предположения вокруг непонятного посещения Тоцких лагерей и полигона высоким начальством в зимнее время, и я внимательно к ним прислушивался.

Уже в марте, апреле 1954 года до выезда в лагеря в ходе боевой подготовки стали много уделять внимания изучению личным составом поражающих факторов атомного оружия и способам защиты от него.

После праздников Первого Мая, части нашей дивизии выехали в Тоцкие лагеря. После обустройства в лагерях началась интенсивная подготовка частей и подразделений к учению. Началось укомплектование дивизии по учебному штату. Для этого формировались командование и штаб дивизии, один (973-й) стрелковый полк под командованием полковника Сергеева, танко-самоходный полк (тсп) под командованием полковника Гуденина, артиллерийский полк (ап), 221-й отдельный истребительный противотанковый дивизион (оиптд), саперный батальон (сапб), химическая рота, подразделения связи и тыла.

Офицеры и солдаты 975-й сп (командир полка полковник Панин) и 977-й сп (командир полка полковник Артамошин) частично вошли в учебный штат, а остальные предназначались для включения в формирования, обеспечивающие безопасность местного населения, комендантскую службу и др.

Примерно во второй половине мая 1954 года командиру дивизии полковнику Дударенко (в июле 1954 г. ему было присвоено воинское звание генерал-майор) была поставлена задача на переход дивизии к обороне в непосредственном соприкосновении с противником в условиях применения атомного оружия. Обороняющаяся сторона именовалась «Западные», наступающаят — «Восточные».

Упоминание в разговорах о применении реального атомного оружия запрещалось, но до командования дивизии это было доведено.

Передний край обороны дивизии определялся: отм. 97,0 по западному берегу р. Маховка. ур. Белая глина, Маховка, (иск.) Пронькино, тыльная граница – г. Кирмсцкая, пос. Ключевой.

Особенностью принятия командиром дивизии решения на оборону являлось то, что давалась конкретная точка нанесения противником ядерного удара и всю оборону надо было строить, танцуя, как говорится, от печки, от этой точки. А этой точкой являлась обозначенная на карте отм. 195.1 («баня») На этом месте при формировании Войска Польского во время Великой Отечественной войны действительно была построена баня.

Боевой порядок дивизии в обороне строился в два эшелона. В первом эшелоне дивизии находились два стрелковых полка (условно 975-й и 977-й сп), во втором эшелоне один стрелковый полк (973-й). Танкосамоходный полк (246-й) назначался в танковый резерв, выделяя часть сил и средств для усиления против��танковой обороны стрелковых частей. Артиллерийско-противотанковый резерв дивизии составлял 221-й оиптд и саперные подразделения.

Командный пункт дивизии был определен в 10—12 км. от переднего края обороны, наблюдательный пункт в 4 км. (8 км. в стороне от эпицентра атомного удара).

После принятия командиром дивизии решения на оборону и утверждения его вышестоящими инстанциями закипела работа по инженерному оборудованию после обороны дивизии и участков обороны полков.

Задача состояла в том, чтобы в инженерном отношении были полностью оборудованы все участки обороны полков, как первого, так и второго эшелона.

Дивизии был придан саперный батальон, укомплектованный средствами механизации инженерных работ, но количество их не должно было превышать наличие этих средств в стрелковой дивизии по штату военного времени.

В учении участвовали стрелковая и механизированная дивизии Белорусского военного округа в роли «восточных», стрелковая и механизированная дивизии Южно-Уральского военного округа в роли «западных» и целый ряд обеспечивающих и обслуживающих частей и подразделений, как этих, так и других военных округов.

Руководство подготовкой и проведением войсковых тактических учений с применением реальной атомной бомбы осуществлял заместитель Министра обороны СССР Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.

Для помощи ему в руководстве войсками был создан штаб руководства учениями, укомплектованный офицерами и генералами центральных управлений Министерства Обороны и штаба Сухопутных Войск. Штаб руководства возглавлял зам. Главкома СВ начальник управления боевой подготовки СВ генерал армии Петров И.Е.

Ответственность за расположение, обеспечение и безопасность войск, принимающих участие в учениях, а также безопасность местного населения возлагались на командующего ЮжУрВО генерал-полковника Белова П.А.

Командиром корпуса был назначен генерал Чиж.

Для поддержания уставного порядка среди войск, а также воспрещения проникновения посторонних лиц в их расположение, охраны определенных районов и пунктов, обеспечения безопасности местного населения была создана комендатура лагерного сбора во главе с первым заместителем командующего ЮжУрВО генерал-лейтенантом Журавлевым Е.П.

Штаб руководства и комендатура размещались в Тоцких лагерях.

Во второй половине мая—начале июня 1954 г. стали прибывать на Тоцкий полигон войска из Белорусского военного округа и из других округов. Они сразу направлялись в свои районы расположения в леса, как на полигоне, так и примыкающие к нему.

Всего в Тоцких войсковых тактических учениях с применением атомной бомбы участвовало 44 тысячи военнослужащих, 500 орудий и минометов, до 500 танков, 600 бронетранспортеров, 6000 тягачей и автомашин, 320 самолетов.

Примерный замысел тактических войсковых учений на Тоцком военном полигоне с применением атомной бомбы в 1954 году показан на схеме 2.

Учебный штат 270 стрелковой дивизии был выведен в лес на полигоне, находившийся в полосе обороны, а семьи офицеров остались в лагере. Личный состав с максимальным напряжением сил трудился на оборудовании ротных опорных пунктов, батальонных районов обороны, участков обороны полков, рубежей развертывания резервов, маршрутов передвижения войск, районов и пунктов развертывания подразделений тыла. Наряду с работами по инженерному оборудованию полосы обороны постоянно проводилась боевая и политическая подготовка личного состава. Все интенсивно трудились от темна и до темна, как в боевой обстановке. Очень много офицеров и генералов были участниками Великой Отечественной войны и знали, как это делается.

Наиболее напряженные работы велись в батальонном районе обороны «баня», который располагался в районе эпицентра реального атомного удара. Это было связано с тем, что в намеченный эпицентр для производства работ допускались подразделения только по специальным спискам, а офицеры по пропускам, и лишних людей для помощи туда нельзя было брать. Образцы этих пропусков у меня сохранились до сегодняшнего дня.

На второй позиции оборудовались два батальонных района обороны для испытания эффективности плотного огня артиллерии и ударов авиации по поражению живой силы и боевой техники. Эти районы готовились: для огня артиллерии на г. Каланчевая, под названием «Ствол» и для ударов авиации на г. Лысая под названием «Крыло». В этих районах в инженерных сооружениях были выставлены соответствующая боевая техника и манекены живой силы.

Поскольку «восточные» переходили в наступление из непосредственного соприкосновения с «западными», то атомный удар наносился по глубине обороны «западных», на удалении 5 км. от переднего края, что обеспечивало безопасность войск на переднем крае «восточных».

По позициям на переднем крае «западных» планировалось нанесение мощных ударов артиллерии и авиации.

Как уже говорилось, эпицентр атомного удара выбирался с таким расчетом, чтобы максимально использовать защитные свойства местности и местных предметов, а также изучить поражающие свойства атомного оружия на пересеченной, лесистой и открытой местности.

Он был намечен в верховье ручья Лиман. Вокруг него находились горы Длинная, Тоцкая и Круглая. В радиусе до 4—6 км. местность была покрыта лиственным кустарником и лесом, а за ними на удалении 8-9 км находился хвойный лес. Это обеспечивало безопасность населенных пунктов, примыкающих к району учений. Грунт в районе эпицентра и вообще на Тоцком полигоне, в основном, супесчаный.

Эпицентр атомного удара обозначался на местности квадратом. Сторона квадрата длиною до 150 м. В середине квадрата был крест. Ширина каймы квадрата и креста 20—25 м. Кроме этого с севера и юга были обозначены створы в виде угла на удалении от угла квадрата до 300 м. Ширина каймы этих створов такая же, как квадрата и креста. Кайма квадрата, креста и створов была засыпана белым мелом на всю их длину и ширину.

Кроме того, внутри квадрата, на случай облачной погоды и плохого визуального наблюдения, были установлены три больших металлических угловых отражателя для радиолокационного прицеливания (на схеме № 1 они показаны треугольниками).

Самолет ТУ-4, сбрасывавший атомную бомбу, должен лететь при подходе к цели строго с юга на север.

Обязательным условием было: сбрасывать атомную бомбу при визуальном наблюдении цели при соответствующем направлении ветра на заданных высотах, поэтому для начала учения выжидалась благоприятная погода.

Для создания плотностей артиллерии на 1 км. фронта, так как во время наступательных операций в конце Великой Отечественной войны, а также для изучения возможностей танков вести огонь с закрытых огневых позиций, в состав артиллерийских групп включались танковые подразделения.

Атомный удар «восточными» наносился до начала артиллерийской подготовки атаки, которая планировалась как мощный огневой налет продолжительностью до 30 минут. Стрельбу артиллерии предусматривалось вести через голову своих войск, поэтому снаряды были одних партий зарядов с одинаковым весом.

На стороне обороняющихся войск главное внимание уделялось маневру средствами заграждения, инженерному обеспечению контратак вторых эшелонов полков и дивизии и ликвидации последствий ядерного удара. Эти задачи возлагались на все части и подразделения дивизии. Химические подразделения использовались для радиационной и химической разведки, дезактивации боевой техники и транспортных средств, применения дымов и установок и фильтровентиляционных установок в оборонительных сооружениях.

Создавались и готовились нештатные химизированные отделения (расчеты, экипажи) в каждой роте (батарее). В ротах (батареях), батальонах (дивизионах) выставлялись наблюдатели из состава химизированных отделений (расчетов, экипажей), а на командных пунктах полков и дивизии — химические наблюдательные посты из подразделений химической защиты. Посты имели звуковые средства (сирена, гильза) для подачи сигнала химической тревоги. Все химизированные отделения (расчеты, экипажи) были обеспечены приборами химической и радиационной разведки. Химические дозоры действовали совместно с общевойсковой разведкой, следуя на бронетранспортерах.

Для управления химическими подразделениями в ходе боя и своевременного противохимического обеспечения войск для начальника химической службы дивизии создавалась отдельна�� радиосеть. Участки заражения с уровнями радиации от 0,1 р/ч до 25 р/ч преодолевались войсками, а участки с уровнем радиации свыше 25 р/ч должны были ограждаться указками и флажками — обязательно обходиться войсками.

Для дозиметрического контроля облучения личного состава, войска, следовавшие через эпицентр атомного удара, обеспечивались камерами индивидуального контроля облучения, по одной на отделение (расчет, экипаж). Остальным подразделениям камеры индивидуального контроля облучения выдавались по одной на роту (батарею), а также всем офицерам.

Контроль облучения предусматривалось проводить к концу дня учения. Войска были обеспечены химическими дегазационными комплектами. Развертывались обмывочные пункты и организовывался контроль облучения личного состава на этих пунктах. Частичную санитарную обработку предусматривалось проводить в ходе учения в боевых порядках, а полная санитарная обработка личного состава и дезактивация вооружения, боевой техники и транспортиных средств должна была проводиться на обмывочно-дезактивационных пунктах в конце учения.

Обмывочно-дезактивационные пункты были развернуты и обеспечены необходимой техникой и реактивами, а подразделения химической защиты были в готовности к проведению этих работ. Оборудование оборонительных сооружений в противоатомном отношении возлагалось на все роды войск. Химические войска устанавливали только специальную аппаратуру.

Весь личный состав был обеспечен противогазами, защитными накидками, защитными чулками и перчатками, а подразделения химической защиты — легкими защитными костюмами.

Для личного состава сооружались убежища с двойными дверями, для автомашин — аппарели, для медицинских палаток и кухонь — котлованы с укрепленными крутостями.

В дивизии создавались специальные пожарные отряды для тушения пожаров, они обеспечивались необходимой техникой и инструментом (пожарнные машины, бульдозеры, мотопомпы и др).

Авиация, принимавшая участие в учениях, обозначала себя красными ракетами.

Всем военнослужащим «западных» на касках наносилась широкая белая полоса от переносицы до затылка. На боевой технике и транспортных машинах тоже наносились белые полосы вдоль обоих бортов.

Для руководства учениями и наблюдателей (руководство центральных управлений МО, командующие военными округами, армиями, командиры отдельных корпусов, наблюдатели от высших военно-учебных заведений, Министры обороны стран содружества и др.) готовились пункты наблюдения на г. Медвежья, г. Петровская Шишка и г. Запятая/228).

Как «Восточные», так и «Западные» действовали по тактике советских Полевого и Боевого уставов.

ПОДГОТОВКА ВОЙСК

По прибытии на Тоцкий полигон соединений и частей из Белорусского военного округа началась интенсивная боевая подготовка войск по слаживанию подразделений, частей и соединений, на что отводилось до 2,5 месяцев. Большая часть времени отводилась на тактичеакую, инженерную подготовку, на подготовку по противоатомной и противохимической защиты. Основное внимание уделялось тренировкам.

Подготовка войск проводилась на командирских занятиях, командно-штабных и штабных учениях, тактико-строевых занятиях и тактических учениях.

Подготовка войск каждой дивизии, участвовавшей в Тоцких тактических учениях, начиналась с трехстепенного командно-штабного учения. На этих учениях во всех дивизиях обязательно лично присутствовал руководитель учения Маршал Советского Союза Жуков Г.К., а фактически он сам их проводил.

Подготовка нашей 270 сд началась в июне 1954 г. дивизионным трехстепенным командно-штабным учением (командо��ание и штабы батальонов, полков и дивизии). Как было принято, Маршал Советского Союза Жуков Г.К. заслушал всех начальников родов войск и служб по обеспечению боевых действий и предложил начальнику штаба дивизии полковнику Коненко доложить командиру дивизии свои предложения по решению. От природы или от последствий Великой Отечественной войны полковник Коненко немножко заикался, а здесь разволновался и стал излишне заикаться, хотя предложения давал вполне целесообразные.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков спокойно и культурно его остановил и предложил мне, как заместителю начальника штаба, доложить эти предложения. Я вышел к повешенной карте и тоже заволновался, но он меня успокоил и предложил чувствовать себя свободно. После этого я успокоился й доложил все, что в этих случаях положено. Ответил на его уточняющие вопросы.

Затем Г.К. Жуков осведомился у полковника Коненко, был ли он в отпуске и тот ответил отрицательно. После этого Маршал Советского Союза Жуков Г.К. предложил полковнику Коненко убыть в отпуск, а мне поручил на учениях исполнять обязанности начальника штаба 270 сд.

Буквально через 3—5 дней начались в полках батальонные учения, затем полковые и дивизионные. Этим занятиям предшествовали занятия с офицерами на картах, рельефных планах (ящики с песком) и на местности. Батальонные учения проводились на местности, сходной с местностью района учения. Дивизионные учения проводились на местности, намеченной для настоящего учения. Они начинались с занятия с одними офицерами, затем выдвигалась дивизия с ограниченным количеством материальной части, а затем проводилось зачетное учение дивизии со всей материальной частью. Естественно, что учение проводилось по теме: «Организация и ведение обороны стрелковой дивизией в непосредственном соприкосновении с противником в условиях применения атомного оружия».

После дивизионных учений проводились тренировки всех войск наступающей и обороняющейся сторон. Сначала эти тренировки проводились с ограниченным составом материальной части, а затем дивизии участвовали в генеральной репетиции в полном учебном штатном составе.

Учения (тренировки) всех войск с ограниченным составом материальной части проводились дважды. Эти учения проводились с элементами тактико-строевых занятий, чтобы каждое подразделение отработало реально на местности все боевые эпизоды и не отклонялось от своего направления наступления (контратаки), отрабатывались выдвижения и развертывания подразделений для проведения контратаки, развертывания противотанковых артиллерийских подразделений на рубежах для отражения атак танков «восточных», действия саперных подразделений на рубежах заграждений и т.д.

На одном из этих учений Маршал Советского Союза Жуков Г.К., находясь на г. Петровская Шишка (235), наблюдал за выдвижением и развертыванием 221 отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 270 сд на рубеж развертывания для отражения наступления танков «восточных», находившемся в 300 метрах восточнее от этой горы. Скорость выдвижения дивизиона маршалу не понравилась, и он приказал повторить его. При повторном выдвижении т. Жуков Г.К. опять остался недоволен скоростью выдвижения.

Дивизион возвратился в исходное положение и начал выдвижение с такой скоростью, что одна пушка, подскочив на кочке, перевернулась на крюке на 360°и опять приземлилась на колеса. После этого повтора т. Жуков Г.К, остался доволен действиями дивизиона и занятия продолжились.

На рубеже развертывания 221 оиптд были заранее подготовлены и тщательно замаскированы огневые позиции для каждой пушки на открытой местности, заросшей только ковылем.

Когда Маршал Советского Союза Г.К, уже на учении 14 сентября 1954 года предложил группе маршалов и генералов, находившихся на г. Петровская Шишка, показать, где находятся огневые позиции для пушек 221 оиптд, маршалы и генералы оказались в затруднительном положении.

И еще один эпизод, связанный с г. Петровская Шишка.

Для наблюдения за розыгрышем контратаки второго эшелона 270 сд на этой горе была построена большая вышка. Комендантом этой вышки, не исключено, что преднамеренно, был назначен полковник по фамилии Шишкин. На генеральной репетиции, когда маршал Жуков Г.К. подъехал к этой горе и вышел из машины, его встретил комендант и доложил: «Товарищ Маршал Советского Союза, комендант вышки Петровская Шишка полковник Шишкин!».

Маршал с ним поздоровался, пожал ему руку, затем засмеялся и сказал: «Я уже давно служу в армии, много раз принимал и заслушивал доклады, но сегодня первый раз за всю мою службу мне докладывают стихами», — поблагодарил полковника и пошел на вышку.

Когда тов. Жуков Г.К. поднялся на вышку, и все руководство приготовилось наблюдать выдвижение 221 оипд на рубеж развертывания, вдруг из дальнего леса на большой скорости выехала, неизвестно откуда взявшаяся, грузовая машина со страшно дымящей кухней на прицепе, и устремилась в направлении г. Петровская Шишка.

Чтобы ее задержать, с трех направлений к ней наперерез выскочили три легковых автомашины и остановили ее. Старшим в машине с кухней оказался молодой лейтенант, который заблудился и потерял ориентировку на местности.

Когда Маршалу Жукову Г.К. доложили, что произошло, он рассмеялся и велел отпустить лейтенанта, не наказывая его, и добавил: «Ни одно учение не обходится без приключений по вине или разгильдяев, или непредвиденных обстоятельств».

При подготовке войск широко практиковались тактико-строевые и показные занятия подразделений, частей и соединений. На специальных тренировочных занятиях отрабатывались отдельные элементы подготовки, обучение отделений, экипажей и расчетов использованию средств противохимической защиты, инженерному оборудованию местности, посадка и спешивание из бронетранспортеров, огневое взаимодействие, изучение новых образцов оружия и боевой техники.

В районе учения проводились большие работы по обеспечению безопасности войск и местного населения, соблюдению мер безопасности как в момент взрыва атомной бомбы, так и особенно при преодолении зараженных радиоактивными веществами участков местности. Обучался личный состав ориентированию на местности после атомного взрыва. Все занятия проводились под девизом: безопасность, безопасность и еще раз безопасность.

Главное внимание уделялось практическому оборудованию оборонительных позиций, организаций и ведению оборонительного боя, особенно, проведению контратак.

Подразделения и части дивизии обучались ведению упорной обороны. 973 сп., находившийся во втором эшелоне дивизии, обучался быстрому развертыванию на отсечных позициях, проведению стремительных контратак и упорной обороне как на основных, так и на отсечных позициях.

246 танко-самоходный полк, действовавший в качестве танкового резерва командира дивизии, тренировался в быстром занятии обороны на участке, подвергшемся атомному удару противника, в ведении встречного боя и в организации прочной обороны.

Наряду с проведением тактико-строевых занятий и тактических учений значительную часть времени подразделения и части дивизии затрачивали на оборудование района обороны, позиций и рубежей развертывания. Наша дивизия подготовкой и оборудованием обороны занималась все лето, с мая до сентября 1954 года. А подготовка офицерского состава началась с марта 1954 года.

Практическое бомбометание болванками бомб по реальному эпицентру взрыва проводилось не менее трех раз, а может, и больше, точно не помню. В дни и часы практического бомбометания в эпицентр взрыва никто не допускался, и только по истечению этого времени туда вывозился личный состав для производства инженерных работ и расстановки вооружения и боевой техники. Как уже говорилось, самолет-носитель атомной бомбы ТУ-4 сбрасывавший бомбу, летел строго с юга на север. На очень близком расстоянии от него по бокам летели два самолета истребителя ИЛ-28 и на расстоянии 2—4 км. сзади еще три таких истребителя. После сброса бомбы-болванки наши подразделения выезжали в эпицентр, разыскивали и обозначали место ее падения, а самолет ТУ-4 садился на ближайшем аэродроме, а летчик со штурманом на самолете легкого типа прилетали на полевой аэродром около Тоцких лагерей, и оттуда приезжали в эпицентр посмотреть точность попадания. Летчики были разные, поэтому можно сделать вывод, что был еще запасной самолет ТУ-4 с экипажем.

После очередного практического бомбометания мы задали летчику вопрос, что это за почетный экскорт из двух истребителей по бокам? Летчик ответил, что это не экскорт, а контролеры. Эти истребители ИЛ-28 с полным боекомплектом в случае отклонения самолета ТУ-4 от маршрута обязаны немедленно сбить его, если он быстро не исправит ошибку, а те, которые летят сзади, предназначены для охраны самолета ТУ-4 с атомной бомбой.

Подготовка подразделений химической защиты предусматривала обучение отделений, взводов и рот химической защиты ведению радиационной и химической разведки, санитарной обработке личного состава и дезактивации боевой техники, обмундирования и снаряжения на обмывочно-дезактивационных пунктах. Инженерные подразделения обучались сборке инженерных сооружений на специальных площадках из готовых элементов и изготовлению отдельных элементов конструкций инженерных сооружений.

Подготовка войск была завершена в первых числах сентября 1954 г. двухсторонним зачетным корпусным тактическим учением с полным выводом материальной части и мощной имитацией атомных ударов «восточных» и «западных». В эпицентре предстоящего реального атомного удара имитация на этих учениях была категорически запрещена. Этот атомный удар на тренировках имитировался в стороне.

На всех тренировках двухсторонних корпусных тактических учений и на зачетном учени�� Маршал Советского Союза Жуков Г.К. в конце учения проводил разбор на высоте с вышкой «Запятая». На разбор приглашались генералы и офицеры от командира полка и ему равных и выше.

Делая разбор второй тренировки (репетиции) на выс. «Запятая», тов. Жуков Г.К. выразил неудовольствие действием передового отряда (69 гв. тсп) 50-й гв. стрелковой дивизии, который, подойдя к выс. «Длинная», остановился и стоял там около двух с половиной часов, вместо того, чтобы стремительно развивать наступление в глубину обороны противника.

Он приказал полковнику, командиру 69 гв. танко-самоходного полка, выйти из строя и спросил его, почему передовой отряд так долго стоял перед выс. «Длинная». Полковник молчит. Жуков Г.К. повторил вопрос, но полковник опять молчит. На вопрос в третий раз он опять ничего не ответил.

Тогда Жуков Г.К. подошел к нему вплотную и, показав на значок на груди полковника, спросил его, что это за значок. Полковник ответил, что это значок мастера вождения танка. Маршал ему сказал: «Может быть, Вы и мастер вождения, но командир полка Вы никудышний».

Затем Жуков Г.К. молча походил перед строем, опять подошел к полковнику и спросил: «Вы воевали?». Полковник ответил утвердительно. Тогда Маршал задал ему вопрос: «А на фронте Вы тоже так бы действовали?», на что полковник громко ответил: «Никак нет, товарищ Маршал Советского Союза!». Жуков Г.К. прямо взорвался и спросил его: «Так почему же Вы здесь так действовали?!». Полковник уже спокойно ответил: «Мне приказали, я и стоял». — Кто приказал? — спросил Маршал. — Командир дивизии, товарищ Маршал, — ответил полковник. — Командир дивизии, почему Вы отдали такой приказ? — спросил Жуков Г.К. — Товарищ Маршал Советского Союза, я такой приказ получил от командира корпуса, — ответил генерал. — Генерал Чиж, почему Вы отдали такой приказ? — спросил Жуков Г.К. — Товарищ Маршал Советского Союза, я такой приказ получил со штаба руководства, — ответил генерал Чиж. — Опять этот штаб руководства. Товарищ Петров, Вы можете навести порядок в своем штабе руководства или я лично займусь наведением порядка в Вашем штабе! — сказал Жуков Г.К.

Начальник штаба руководства генерал армии Петров И.Е. заверил Жукова Г.К., что он наведет порядок в штабе.

В этом эпизоде меня поразило то, что генерал армии Петров И.Е., не терявший ничего, проявил малодушие и спрятался за спину невинного полковника, по его вине терявшего все. У меня от этого эпизода остался неприятный осадок до сегодняшнего дня и, я думаю, не один я потерял уважение к этому генералу. Ведь одно его слово о том, что это его ошибка, спасало полковника и повышало авторитет генерала армии в глазах не только присутствовавших на разборе генералов и офицеров, но и в Вооруженных Силах СССР. Полковника Маршал Жуков Г.К. не отстранил от должности и извинился перед ним.

ПОДГОТОВКА РАЙОНА УЧЕНИЙ

Для подготовки войск к учениям, необходимо было подготовить сам район учений. Ведь для того, чтобы начать проводить дивизионные учения, необходимо было в первую очередь обезопасить местность. А на этой местности, поскольку это полигон, постоянно проводились стрельбы из всех видов оружия, начиная со стрелкового и кончая артиллерией «крупных калибров, занятия с саперами и другими подразделениями по установке разного рода взрывных, огневых и химических заграждений.

Полигон очищался от взрывоопасных предметов методом сплошного разминирования, для чего использовались стрелковые подразделения и подразделения других родов войск и обязательно саперные подразделения. Солдаты подразделений следовали в цепи, друг от друга на расстоянии до 10 метров, за ними следовали командиры отделений (экипажей, расчетов) с комплектом красных флажков, а за этими командирами шли саперы. Солдаты, следуя в цепи, внимательно просматривают местность впереди и по сторонам от себя. Увидев подозрительный предмет, не трогая его, солдат подзывает командира и, показав ему предмет, следует дальше. Командир отделения (расчета, экипажа) обозначает этот предмет флажком и тоже уходит вслед за своим подразделением. Подозрительные предметы солдатам и командирам трогать или поднимать категорически запрещается. Следующие за подразделениями специалисты саперных подразделений обезвреживают обозначенные предметы на месте путем подрыва специальными зарядами.

Такие очистки полигона проводились после каждого тактического учения с использованием боеприпасов и взрывчатых веществ.

Я на этом способе очистки полигона остановился так подробно, чтобы читатель мог убедиться в его почти полной безопасности, гуманности, и показать труд солдата, затрачиваемое время и значение при этом жесткой воинской дисциплины. Нарушение дисциплины и порядка при этой работе приводит к печальным последствиям. Должен заметить, что при проведении неоднократной очистки Тоцкого полигона при подготовке к тактическим учениям, не было ни одного случая травм и гибели военнослужащих.

Исходя из мощности применяемой на учении атомной бомбы среднего калибра (40—50 кт), проводилось инженерное оборудование исходного района для наступления «Восточных» и полосы обороны «Западных».

В полосе обороны 270 сд оборудовалось: две позиции для обороны полков первого эшелона, одна позиция для обороны полка второго эшелона, позиции и районы сосредоточения резервов, отсечные позиции, рубежи развертывания танкового и противотанкового резервов для отражения атак танков «Восточных», основные и запасные позиции артиллерии, маршруты выдвижения подразделений полка второго эшелона на отсечные позиции, танкового и противотанкового резервов на рубежи развертывания. Кроме всего перечисленного, необходимо было подготовить котлованы и инженерные сооружения для подразделений тыла и обеспечения, а также инженерные сооружения вне тактической обстановки для испытания, построить много укрытий, окопов, котлованов, аппарелей, огневых позиций для испытываемого оружия и боевой техники. Очень большие инженерные работы проводились в районе эпицентра атомного удара «Баня», но не ближе 300 м. от отм. 195.1, а также в районах «Ствол» (г. «Каланчевая» и «Крыло» выс. «Лысая»), по которым планировался массированный удар артиллерии и авиации.

Осуществлялась подготовка площадок для имитации атомных ударов. Оборудовались пункты водоснабжения. Основной пункт водоснабжения оборудовался в п. Ключевом, где из-под крутого берега р. Самара вырывается из земли целая река. Такие пункты водоснабжения были оборудованы в лагере Тоцкое на роднике «святой» и на стороне «Восточных» на роднике «Золотой ключ». Кроме естественных ключей и родников специальные инженерные части бурили скважины для обеспечения войск водой. Основным пунктом водоснабжения являлся родник в п. Ключевой. Он обеспечивал родниковой водой почти все войска «Восточной» и «Западной» сторон. Естественно, что эти пункты водоснабжения строго охранялись.

Войска, и особенно инженерные части, изготавливали стандартные конструкции и элементы сертификационных сооружений. Строились и оборудовались пункты наблюдения для руководства и наблюдателей на г. «Медвежья», г. «Петровская Шишка» и выс. «Запятая», дороги для руководства и жилые помещения для размещения руководства учениями и наблюдателей, большой павильон для проведения разбора учений.

Для размещения приглашенных Военных Министров стран содружества и высшего руководства Министерства Обороны СССР в урочище «Дурной Гай», находящемся на правом берегу р. Самара, примерно против впадения в нее р. Сорочка, был построен жилой городок, отдельные коттеджи для Министров обороны стран социализма и гостиница для высшего руководства Министерства Обороны СССР. Министр Обороны СССР Булганин Н.А., руководители партии и правительства, Маршалы Советского Союза размещались в трех специальных железнодорожных пассажирских составах, стоящих на ст. Тоцкое.

Вагонов с гробами, о которых пишет «Российская газета» за 14.09.1994 года, я не то что видел, но и не слышал «передач» по солдатской «почте». Да и зачем они были нужны? Разве только для того, чтобы вносить сумятицу в души военнослужащих. На этом учении столько было новейшей техники и материалов, что в случае необходимости можно было сделать любое количество гробов из оцинкованного железа или из досок.

Там же был построен большой летний павильон, в котором Министр Обороны СССР Булганин Н.А. делал разбор проведенного учения. Впоследствии этот павильон был разобран, переевезен в Тоцкие лагеря и поставлен у дома офицеров, как летний театр, а коттеджи перевезены в лагеря и использованы для проживания офицерских семей Тоцкого гарнизона.

Очень большие инженерные работы проводились по строительству и оборудованию укрытий для реальной защиты личного состава. Такими укрытиями являлись: траншеи и ходы сообщения, с одеждой их крутостей, перекрытые участки траншей на каждое отделение (расчет), подбрустверные блиндажи на каждый взвод, убежище легкого типа, убежище тяжелого типа, окопы для артиллерии и минометов, окопы для танков и САУ, укрытия для бронетранспортеров и тягачей, закрытые и открытые наблюдательные пункты, проволочные заграждения, закрытые пулеметные сооружения, щели для личного состава, мосты через речки и переходы через траншеи и ходы сообщения и др. Проводились большие работы по противопожарной защите оборонительных и защитных сооружений. Строились и оборудовались пункты санитарной обработки личного состава и дезактивации боевой техники, вооружения и транспортных средств.

В полосе обороны 270 сд «Западных» были возведены следующие сооружения: — траншей и ходов сообщения — свыше 195 км., — одежда крутостей траншей и ходов сообщения — 3 км., — перекрытых участков траншей — свыше 500 м., — подбрустверных блиндажей — около 130 шт., — убежищ легкого типа — около 50 шт., — убежищ тяжелого типа — 3—5 шт., — окопы для артиллерии и минометов — около 240 шт., — окопы для танков и САУ — около 200 шт. — укрытия для бронетранспортеров и тягачей — около 100 шт. — закрытых наблюдательных пунктов — 10— 13 шт., — открытых наблюдательных пунктов — около 20 шт., — проволочных заграждений — около 12 км., — закрытых пулеметных сооружений — около 15—20 шт., — щелей — около 130 шт., — построено мостиков и переходов через траншеи и хода сообщения — около 300 шт.

В исходном районе для наступления «Восточных» было возведено: — траншей и ходов сообщения — около 188 км., — подбрустверных блиндажей — около 264 шт., — убежищ легкого типа — 85—90 шт., — окопов для артиллерии и минометов — около 385 шт., — окопов и укреплений для танков и САУ — более 420 шт.

Все эти работы на обороняющейся стороне были выполнены личным составом 270 сд и приданными дивизии подразделениями со средствами механизации инженерных работ.

В батальонном районе обороны «Баня» стрелковые подразделения углубляли траншеи и ходы сообщения, оборудовали их в боевом, санитарном и хозяйственном отношениях, строили проволочные заграждения, отрывали и оборудовали щели и котлованы для подбрустверных блиндажей, дооборудовали, после отрывки бульдозерами, окопы для танков и САУ и укрытия для бронетранспортеров. В батальонном районе обороны «Ствол» стрелковые подразделения привлекались также для строительства подбрустверных блиндажей, закрытых пулеметных и наблюдательных сооружений.

Поскольку батальонный район обороны «Баня» оборудовался в качестве цели для реальной атомной бомбы мощностью 40—50 кт, то инженерное оборудование его выполнялось с учетом противоатомной защиты войск на расстоянии 300 м. от эпицентра. Траншеи и ходы сообщения отрывались полного профиля с одеждой и без одежды крутостей.

В общей сложности в районе «Баня» было подготовлено: траншей, оборудованных одеждой крутостей около 10 км., перекрытых участков траншей и ходов сообщения — около 30, подбрустверных блиндажей свыше 50, закрытых пулеметных сооружений — около 10, наблюдательных пунктов закрытого типа — 7, окопов для противотанковой артиллерии — около 13, окопов для минометов — 9, окопов для танков и самоходно-артиллерийских установок — около 10, окопов зенитных средств — в пределах 6—7.

Траншеи и ходы сообщения оборудовались стрелковыми ячейками, пулеметными площадками, площадками для гранатометов, нишами для боеприпасов, подбрустверные блиндажи и перекрыт��я траншей делались из расчета по одному на отделение, а убежища легкого типа — по одному на взвод.

Одежду крутостей траншей и ходов сообщения делали из самых различных подручных средств, заранее заготовленных конструкций и промышленных материалов (жерди, плетни, хворост, камыш, доски бревна, гофрированное железо, бетонные плиты и специальные конструкции).

Убежища легкого типа строились на всех наблюдательных пунктах командиров рот, батальона и на батальонном медицинском пункте. Для строительства подбрустверных блиндажей и убежищ легкого типа были использованы как подручные материалы, так и заранее заготовленные стандартные элементы — деревянные, железобетонные и из гофрированной стали. Сооружения для наблюдения строились трех типов: стойчатой и венчатой конструкций и из железобетонных элементов. Пулеметные сооружения оборудовались: дерево-земляные, траншейные, пулеметные бронезакрытия и броневые стойкие огневые точки (СОТ).

Окопы для противотанковых орудий оборудовались укрытиями для материальной части, подбрустверными блиндажами для расчетов и нишами для боеприпасов. Подбрустверные блиндажи при артиллерийских окопах по своей конструкции не отличались от тех, которые оборудовались в траншеях. Укрытия для танков, бронетранспортеров и автомобилей представляли собой котлованы с аппарелями.

Для инженерного оборудования батальонного района обороны «Баня» широко использовались средства механизации работ и привлекались специализированные инженерные подразделения.

Все убежища были оборудованы фильтровентиляционными установками. Здесь же был оборудован командный пункт командира полка.

Кроме инженерных сооружений по оборудованию батальонного района обороны «Баня», в этом районе было построено много различного рода инженерных сооружений и площадок вне тактической обстановки по концентрическим кругам, которые были предназначены для испытаний многочисленного, нового по тому времени, вооружения, боевой техники и транспортных средств.

Прочность и надежность всех укрытий проверялась специальной комиссией.

Достаточно сказать, что в этом районе на различных расстояниях и в разнообразных укрытиях и вне укрытий были выставлены многие самолеты, начиная с новейшего истребителя и кончая пассажирским самолетом.

В батальонных районах обороны «Баня», «Ствол» и «Крыло» были выставлены чучела личного состава войск, обмундированных и вооруженных по действующему Внутреннему Уставу по штатам этих батальонов. Обмундирование и снаряжение были последних образцов по форме одежды. Кстати, весь личный состав войск, принимавших участие в Тоцких тактических учениях был также обеспечен и одет в новую форму одежды и обеспечен снаряжением вплоть до спальных мешков и плащ-накидок для офицерского состава. У меня до настоящего времени сохранился этот спальный мешок и фляга в чехле, радиацию в которых ни тогда, ни сейчас дозиметрические приборы не обнаруживают.

При подготовке района учения в инженерном отношении на Тоцкий полигон раза два приезжал академик Курчатов И.В. с группой ученых. Они тщательно осматривали построенные инженерные сооружения и консультировали командиров всех степеней по вопросам их совершенствования и повышения устойчивости от поражающих факторов атомного оружия. После учений была возможность убедиться в том. насколько эти консультации были полезны для безопасности личного состава. На учении не было ни одного случая гибели или травм личного состава, находившегося в этих сооружениях.

ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ ВОЙСК И МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ

Для обеспечения безопасности войск и населения, примыкающих к Тоцкому полигону населенных пунктов, штабом руководства учениями были тщательно разработаны: план обеспечения безопасности на учении, Инструкция по обеспечению безопасности войск и Памятка солдату и сержанту по безопасности на учении. Памятка местному населению.

Из солдат и офицеров частей и подразделений, не вошедший в учебный штат участников учения, а также специальных частей и подразделений Южно-Уральского и Приволжского военных округов были сформированы несколько эвакуационных отрядов, оснащенных несколькими сотнями военных автомашин для эвакуации местного населения и его имущества из опасных зон. В каждом населенном пункте дежурило необходимое количество автомашин и военных инструкторов со средствами радиосвязи. Инструкторы с автомашинами за 5 дней до начала учения заняли свои места в населенных пунктах, и все эти дни разъясняли местному населению установленные сигналы и порядок действий по этим сигналам. В двух эвакуационных отрядах были развернуты обмывочно-дегазационные пункты с большой пропускной способностью.

Район атомного взрыва по концентрическим кругам от эпицентра был разделен на 4 зоны безопасности при атомном взрыве.

В зоне № 1 радиусом до 8 км. все военнослужащие укрывались в подготовленных надежных убежищах и блиндажах, расположенных не ближе 5 км. от эпицентра, а местное население эвакуировалось в безопасные районы. Все подразделения 270 сд., оборонявшейся в первом эшелоне, отводились в район сосредоточения в окрестностях п. Ключевой, находившемся в 10 км. от эпицентра. Из населенных пунктов Маховка, Елшанка-2, Ивановка, Орловка, Лесозаготовительный участок, Тоцкое второе, население со всем необходимым имуществом вывозилось в безопасные районы. Скот отгонялся в безопасные места.

В зоне № 2, радиусов 8—12 км. военнослужащие располагались в подготовленных укрытиях открытого типа (траншеи, ходы сообщения, ячейки, щели), а техника располагалась на открытой местности. Местное население по установленному сигналу выводилось из домов в безопасные естественные укрытия (овраги, лощины, обрывы, крутые берега) и за 10 минут до взрыва по устной команде ложилось на землю лицом вниз. Общественный и личный скот отгонялся в безопасные районы. В домах выставлялись оконные рамы, а двери оставались открытыми. Я лично видел, как жители п. Ключевой выводились под высокий крутой правый берег р. Самара.

В зоне № 3, радиусом 12—15 км. военнослужащие располагались в укрытиях открытого типа, а техника на открытой местности. Местное население за один час до взрыва выводилось из домов на приусадебные участки на безопасное удаление от строений. За 10 минут до взрыва все ложились на землю, ногами в сторону взрыва. В домах выставлялись оконные рамы, а двери оставались открытыми.

В зоне № 4, радиусом 15—50 км местное население укрывалось в домах вдали от окон и эвакуировалось только в случае сильного радиоактивного заражения. Двери и окна плотно закрывались.

Для оказания медицинской помощи местному населению в зонах 2, 3 и 4 врачебные и фельдшерские участки были усилены гражданским и военным медицинским персоналом и развернуты дополнительные койки в стационарах.

Кроме автомашин были подготовлены и расположены на приспособленных для взлета площадках самолеты для быстрой эвакуации населения.

Памятки для местного населения доводились до людей одна за несколько дней до учения, а вторая накануне учения, в которых были предусмотрены все мероприятия и действия по соблюдению мер безопасности.

За 5—7 дней до начала учения в каждом населенном пункте, в радиусе до 50 км. от эпицентра атомного взрыва, состоялись собрания местного населения. До всех граждан было доведено содержание памятки населению. Выделялся личный состав для охраны имущества граждан в населенных пунктах, из которых временно отселялось население.

Руководство учениями и командиры частей и соединений поддерживали тесную связь с местными властями. Тесное взаимодействие руководства учениями с местными властями обеспечило проведение всех необходимых мероприятий в короткие сроки. В зоне возможного возникновения пожаров в радиусе до 6—7 км. от эпицентра находились населенные пункты: Маховка, Елшанка-2, Ивановка, Орловка, Лесозаготовительный участок, а местность в радиусе до 6 км. была покрыта лиственным кустарником и дубовым лесом, за которым дальше был хвойный лес. Для бор��бы с пожарами были сформированы специальные команды с необходимыми противопожарными средствами, техникой и запасами воды. Эти команды располагались в зоне № 2 (8—12) км) и, по прохождению через них ударной волмы, должны были быстро выдвинуться в намеченные для них очаги пожаров и приступить к их тушению. Во всех подразделениях, выполнявших боевую задачу, убирались все легковоспламеняющиеся предметы из боевых машин, транспортных средств, и оборонительных сооружений.

Горюче-смазочные материалы и боеприпасы надежно укрывались в земле.

Предусматривалось прекращение движения поездов по железной дороге через станцию Тоцкое продолжительностью до 6 часов.

Памятки солдату и сержанту по обеспечению безопасности на учении были написаны и отпечатаны для военнослужащих всех специальностей:

— Памятка солдату и сержанту стрелковых подразделений, — Памятка солдату и сержанту артиллеристу, — Памятка солдату и сержанту танкисту, — Памятка солдату и сержанту разведчику, — Памятка солдату и сержанту связисту, — Памятка солдату и сержанту саперу, — Памятка солдату и сержанту химической разведки, — Памятка экипажу танка и самоходной артиллерийской установки, — Памятка водителю автомашины и тягача, — Памятка санитарному инструктору и другие.

Все эти памятки выдавались на руки командирам отделений, экипажей, расчетов с предупреждением, что после учений они должны быть возвращены тем лицам, кто их выдавал.

Во всех памятках было строгое предупреждение, что в ходе учения категорически запрещается принимать пищу и курить, а воду пить можно из фляг только вне участков заражения.

Всему личному составу был выдан один комплект средств противохимической защиты и медицинские перевязочные пакеты. Офицерам, от командира части и выше, выдавались специальные секретные защитные очки с предупреждением, что при утере этих очков они получат взыскание и возместят стоимость этих очков в довольно значительной сумме.

Подразделения и части были полностью обеспечены дозиметрическими приборами и камерами индивидуального контроля. Защитные качества противогазов проверялись в камерах окуривания.

Весь личный состав неоднократно тщательно инструктировался. Проводились практические занятия по защите от светового излучения. Категорически запрещалось смотреть в сторону взрыва до прохождения ударной волны. Каждому военнослужащему было определено место нахождения в момент атомного взрыва.

МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

При подготовке и проведении Тоцких войсковых тактических учений с применением боевой атомной бомбы очень большое внимание уделялось материально-техническому обеспечению войск и мероприятиям по безопасности местного населения.

Кроме госпиталя Южно-Уральского военного округа, дислоцировавшегося в Тоцком гарнизоне было дополнительно развернуто еще два военных госпиталя центрального подчинения в лесах, примыкавших к Тоцкому полигону, с хорошо подготовленным медицинским персоналом, имеющим практику помощи пострадавшим от поражающих факторов атомного оружия.

Кстати, в одном из этих госпиталей оказалось определенное количество госпитализированных офицеров, прибывших из центральных управлений Министерства Обороны с диагнозом — дизентерия. В этот год в Оренбургской области лето было довольно жаркое. Температура в отдельные дни достигала 40 градусов тепла. В связи с большим скоплением войск вспыхнули отдельные очаги дизентерии, и военнослужащие, заболевшие этой болезнью, были быстро изолированы путем госпитализации. Мы, офицеры, и весь личный состав войск местного гарнизона без шума и результативно проходили профилактику в своих войсковых медицинских учреждениях и в госпитали не попали.

Маршал Советского Союза Жуков Г.К., проверяя готовность центральных госпиталей к оказанию медицинской помощи на учениях, увидел там госпитализированных офицеров и поинтересовался, с каким диагнозом они туда попали. Услышав, что они больны дизентерией, он возмутился, сделал разнос медицинскому начальству и распорядился: «Что это за безобразие! Прекратить с—ть!»

После этого посещения медицинская служба быстро ликвидировала очаги болезни, и госпитали освободились от инфицированных больных с этим диагнозом.

Все госпитали были развернуты на вполне безопасном удалении от эпицентра взрыва атомной бомбы, и медицинские работники были гарантированы от поражения этим оружием. В подразделениях и частях были развернуты батальонные и полковые медицинские пункты для раненых, и отдельно были подготовлены места для зараженных радиоактивными веществами.

Для оказания помощи войскам в ремонте танков, бронетранспортеров и автомобильного транспорта было развернуто несколько полевых ремонтных предприятий с достаточным количеством необходимых запасных частей. Войска оперативно использовали эти предприятия, чтобы привести в порядок боевую технику и транспортные средства к учениям.

Накануне учения всему личному составу выдали неприкосновенный запас продуктов, вмещавшихся в плотно закрываемый котелок, а фляги заполнили крепким горячим чаем. На каждой автомашине находился термос с питьевой водой. Папиросы, махорка и спички у личного состава были изъяты и отданы на хранение старшинам подразделений. Под продукты были также использованы специальные, плотно закрывающиеся ящики. Кузова машин закрывались брезентами. Кроме термосов в машинах, запасы питьевой воды находились в цистернах, следовавших за войсками, из расчета 1 литр воды на человека. Случаев заражения продовольствия и воды на учении при проверке не установлено. В День учения личный состав принимал пищу два раза, до начала и после учения, чтобы радиоактивные вещества не попали в пищу. В ходе учения разрешалось употреблять чай из заполненных фляг.

Южнее ст. Тоцкое был подготовлен полевой аэродром, на который садились соответствующие самолеты. На этот аэродром доставлялись по воздуху необходимые грузы и прибывали наблюдатели Тоцких учений из Москвы, стран содружества и из военных округов СССР. Прибывающих гостей встречали и доставляли их в места проживания специально выделенные группы офицеров на автомашинах ЗИМ.

При встрече Министра Обороны Китайской народной республики Пын-де-Хуая, встречавший его полковник доложил: «Товарищ Маршал Пын-де-Хуай! Группа офицеров прибыла для встречи Вас и сопровождения!». Маршал поздоровался с ним, пожал руку и, улыбнувшись, негромко по-русски сказал: «При докладе у Вас вкралась лишняя буква в моей фамилии». Об этом ходил разговор среди участников учения.

Взято из книги – И.И. КРИВОЙ, АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ

#Тоцкие учения 1954 года #Тоцкий полигон

0 notes

gadskipapa · 21 days ago

Text

МЧС РФ. К 40 летию в связи с катастрофой на ЧАЭС

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/05/mchs-rf-k-40-letiyu-v-svyazi-s-katastrofoj-na-chaes/

МЧС РФ. К 40 летию в связи с катастрофой на ЧАЭС

В МЧС РФ состоялось заседание рабочей группы по подготовке мероприятий в связи с 40 летием катастрофы на Чернобыльской АЭС. Обсудили и утвердили план по подготовке и проведению мероприятий.

#авария на ЧАЭС

0 notes

gadskipapa · 25 days ago

Text

Тоцкий полигон 1954 год. Мифы и факты

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/06/01/tockij-poligon-1954-god-mify-i-fakty/

Тоцкий полигон 1954 год. Мифы и факты

Если поискать в Сети «тоцкие учения», Тоцкий полигон, то откроются бездны ужаса: «СССР испытывал атомную бомбу на живых людях!», «на собственном народе», «хуже Хиросимы и Нагасаки!», «десятки тысяч облучены! Выжило меньше тысячи!» — и прочая, и прочая.

Реальность: 14 сентября 1954 года на войсковых учениях взорвали атомную бомбу. Документы, фото, воспоминания об этих учениях — доступны. Читаем.

Зачем взрывали?

Во-первых — проверить, как современная армия будет наступать и обороняться после атомного удара. Во-вторых — понять, как организовать противоатомную защиту войск и при обороне, и при наступлении. А также проверить связь, снабжение и прочее.

Общая схема и замысел Тоцкого общевойскового учения с применением атомной бомбы

Тогда вовсю шла холодная война. И вероятность, что СССР испытает на себе силу чужого атомного оружия не в теории, а на практике, была очень даже ненулевой. На памяти того поколения прошли две мировые войны, третью никто не отменял.

Атомное оружие уже есть, это факт. Надо понять, как с ним быть.

Сказано — сделано. На Южном Урале у села Тоцкое в Оренбургской области выбрали типичную равнинную местность СССР и Европы — невысокие холмы, леса, небольшие реки. Учиться ядерной войне решили «настоящим образом». Нарыли 380 километров траншей, поставили больше пятисот блиндажей и укрытий. Сотни танков, самоходок, орудий, самолётов, тысячи автомобилей, десятки тысяч солдат готовились к бою.

На острие удара шла 12-я гвардейская механизированная дивизия с усилением. Оружие — новейшее.

Всего на учениях хотели использовать три «бомбы»: одну настоящую и два имитатора — бочки с бензином. Атомную бомбу в 40 килотонн планировали сбросить с бомбардировщика Ту-4 на квадрат местности с белой каймой и белым крестом в центре. Если вдруг погода испортится — уголковые отражатели помогут отбомбиться по радиолокатору.

Точка прицеливания бомбометания

По плану падать она должна была на батальонный район обороны. Если его подавить — нарушится вся система обороны, включая группировку артиллерии. Первый имитатор «вынесет» опорный пункт на тыловой позиции обороны, у горы Петровская Шишка. Второй — корпусные резервы.

Перед учением два экипажа Ту-4 тренировались, бросая обычные 250-кг бомбы по белому кресту. Точность была невероятная, с отклонением от цели всего в 50-60 метров.

Как в реальном бою, войска (кроме высших офицеров, которые знали заранее) узнавали о грядущем атомном ударе лишь за сутки. До того их долго и поэтапно готовили прятаться. Солдаты получили камеры индивидуального дозиметрического контроля. Части, наступающие через район атомного взрыва, имели по камере на отделение или расчёт. Остальные — по камере на роту или батарею. Плюс дозиметры в батальонах и на наблюдательных пунктах.

И вот настало утро 14 сентября. Оба самолёта полностью готовы, с подвешенной атомной бомбой, двигатели запущены. Команду на взлёт получил экипаж майора Василия Кутырчева, который уже сбрасывал атомную бомбу на Семипалатинском полигоне. «Западные» — в 10-12 километрах от точки будущего взрыва. «Восточные», которым предстоит наступать — за рекой, в пяти километрах.

9 часов 20 минут. Руководство учений решило сбросить атомную бомбу. Решение запротоколировано и утверждено.

Руководство и постановка лётных задач

За десять минут до взрыва — «атомная тревога», войска отведены в укрытия, люки на танках и самоходках закрыты, экипажи внутри.

9 часов 34 минуты. Сброс бомбы с восьми километров.

За триста метров от эпицентра не осталось ни одного столетнего дуба. Открытую траншею обуглило и буквально раскатало — глубина траншеи в результате уменьшилась с 80 см до семи-восьми см. Расставленную технику за километр от эпицентра вдавило в землю и оплавило. Животных в радиусе полкилометра обожгло, километр — «имели вид получше, могли двигаться». Два километра — никаких внешних следов.

Все деревни в радиусе пяти — семи км уцелели полностью. Причём один дом, который обмазали раствором суперфосфата, не сгорел и в 3,7 км от эпицентра. Обмазать остальные жители просто поленились.

Через пять минут началась артподготовка и бомбардировка. В СССР жили реалисты и понимали, что даже немирный атом вряд ли подавит вражью оборону насовсем. «А потом пошли танки».

Простите, дальше будет много скучных цифр. Но без них — никак.

Через сорок минут после взрыва дозоры радиационной разведки на БТР достигли района эпицентра. Фон через час после взрыва — 50 рентген в час. В радиусе до 300 метров — уже 25 рентген, полкилометра — 0,5 рентгена, 850 метров — 0,1 рентгена.

Радиационная разведка

А дистанционный гамма-рентгенометр в 730 метрах от взрыва спустя две минуты после «большого бабаха» выдал фон в 65 рентген в час. И через 47 минут — лишь полтора рентгена.

Границы зон заражения закончили обозначать через полтора часа после взрыва — то есть задолго до того, как подошли «свои».

Схема перемещения войск

Только около полудня передовой отряд наступающих вышел в район атомного взрыва. Через 10-15 минут севернее эпицентра на безопасном удалении пошла пехота, южнее — мехполк. Цель — пройти сквозь брешь в обороне, лезть в эпицентр было просто незачем. Когда пошли колонны, фон уже не превышал 0,1 рентгена в 400 метрах.

Пехота в защите (противогазы, бумажные накидки, чулки и перчатки), проходя в полукилометре, могла получить около 0,02-0,03 рентген, а экипажи танков и БТР — в четыре-восемь раз меньше.

Таблица мощности доз излучения

Несколько самолётов при ударе по наземным целям на 21-22 минуте пересекли ножку атомного гриба. Фон в кабинах после приземления — 0,02-03 рентгена в час.

Солдаты в укрытиях даже не видели реальный атомный взрыв — только имитаторы. Взрыв — воздушный, поэтому радиоактивные осадки выпадали гораздо дальше по ветру. Всего в районе бомбардировки было около 3000 человек — то есть не более 5-7% войск от общего числа, и 10% — от участников. При этом в эпицентре, на бронетехнике, было около 500 человек.

Населённые пункты

А что же местные жители? И это учли! В зоне до восьми км вывезли всех, вместе со скотом. На дальности от восьми до 12 км — заставили лечь лицом вниз за десять минут до взрыва. В зоне от 15 до 50 км — укрыли в домах.

Хотя предусмотрели не все. 216 жителей в этой зоне оказались ранены битым стеклом, из них 15 человек увезли в госпитали. Но даже самых незначительных радиационных поражений — не было.

Позже на месте сгоревших домов построили новые.

Сергей Александрович Зеленцов, кандидат технических наук, вспоминал:

«Было пусто и тихо. Лишь радиометры пощёлкивали, отмечая повышенный уровень радиации. Войска прошли мимо эпицентра вне зоны заражения, не оставив следов на покрытой пылью местности.

Непосредственно в зоне, примыкающей к эпицентру взрыва, земля была покрыта тонкой стекловидной коркой расплавленного песка. Корка хрустела и ломалась под ногами, как тонкий ледок на весенних лужах после ночного заморозка. И на ней не было никаких следов, кроме моих.

Радиометр регистрировал радиоактивность, не превышающую 1 Р/ч, поэтому я спокойно ходил по этой корке шлака».

На другой день солдаты набрали в карманы этот шлак — на память. Тогда Зеленцов собрал их, поднёс кусок шлака к щелкающему радиометру и «со значением» сказал, что ходить-то по шлаку можно. Но кто положит его в карман — может остаться без потомства. Карманы опустели мгновенно. А Зеленцов потом умер. В 2017 году.

https://yastalker.site/wp-content/uploads/2025/06/snezhok.mp4

Интересно, что за учениями наблюдал лично Хрущёв, плюс Булганин, Курчатов и делегации всех соцстран — это к вопросу о бесчеловечном режиме. Перед взрывом Хрущёв прошёл по переднему краю и представил солдатам Курчатова — который гарантировал безопасность.

Мер по безопасности здесь просто не хватит места перечислять. Потом ещё много лет проверяли — нет превышения общего фона. Нет повышенной смертности.

Ирония судьбы — злобные военные кучу страниц исписали, чтобы максимально защитить солдат и мирных людей, а у добрых гражданских много лет спустя случился Чернобыль. Итог — СССР получил опыт действий при настоящем атомном взрыве.

А реальная атомная война стала чуточку дальше. Благодаря «кровожадным» советским ��оенным.

БОЛЕЕ ПОДРОБНЕЕ, ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ – И.И. КРИВОЙ – АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ – по ссылке – Газеты. Тоцкий полигон 1954 год. Правда и ложь.

#Тоцкие учения 1954 года #Тоцкий полигон

0 notes

gadskipapa · 25 days ago

Text

Газеты. Тоцкий полигон 1954 год. Правда и ложь.

New Post has been published on https://yastalker.site/gazety-tockij-poligon-1954-god-pravda-i-lozh/

Газеты. Тоцкий полигон 1954 год. Правда и ложь.

В газете «Известия» № 288 1989 года появилась статья под заголовком «Сентябрь 1954-го» учения под атомным грибом», в № 5 1990 года в этой же газете была статья «Он тоже был под «атомным снегом», и в газете «Правда» № 249 от 24.10.1991 г. «Атомные солдаты».

Пожалуй, самые хлесткие и лживые статьи появились в газетах «Труд» от 3 января 1991 г. за подписью В.Карпова «Уральская Хиросима» и в правительственной «Российской газете» за 14 сентября 1994 года корреспондента Татьяны Смольяковой под названием «Преступление, названное подвигом», очевидно приуроченная к 40-ка летнему юбилею Тоцких войсковых тактических учений с атомной бомбой.

Чувствуется, что все эти статьи написаны по специальному заказу, под какими-то тенденционными названиями с негативным подтекстом, настраивающим читателя на что-то плохое, недозволенное преступление, направленными на дискредитацию этих учений.

Статья в газете «Труд» ставит знак равенства между варварскими ядерными ударами Вооруженных Сил США по ничего не подозревающим и беззащитным от них японским городам Хиросима и Нагасаки в августе 1945 года и войсковыми тактическими учениями на Тоцком полигоне с применением реальной атомной бомбы среднего калибра. Это кощунственное сравнение вынудило меня взяться за перо и по мере моих способностей, имеющихся материалов, лично виденного и пережитого, написать правду об этих учениях.

Цели американских ядерных ударов по японским городам во время войны, когда японская армия фактически была разгромлена, и ядерного удара на тактических учениях Советских войск на Тоцком военном полигоне являются антиподами с совершенно противоположными знаками и никакому сравнению не подлежат.

Их сравнение может допускать только полный профан в этих вопросах, или умышленно извращающий действительность человек, продавшийся за иудины серебренники.

Для своих ядерных ударов по Японии американцы подыскивали города, расположенные на открытой, высоко поражаемой местности, построенные из легких конструкций, чтобы можно было достигнуть максимального разрушения построек и поражения живой силы, запугать своей военной мощью весь мир, и в первую очередь Советский Союз.

Для ядерного удара на Тоцком полигоне, расположенном в междуречье рек Самары, Ток и Мал. Уран в Оренбургской области, выбиралась точка на местности с высокими защитными свойствами, окружающих высот и растительного покрова, обеспечивающих минимальное разрушение местных предметов и поражение живой силы. Уже по выбору характера цели видно, что ставить знак равенства между ними по меньшей мере безграмотно, это попытка ввести в заблуждение неискушенного читателя и общественное мнение, дискредитировать Вооруженные Силы СССР, вбить клин между руководством Вооруженных Сил и солдатскими массами СССР, да и России.

Советские испытатели по научной терминологии искали пути максимальной защиты всего живого от поражающих факторов ядерного оружия в разнообразных условиях местности, а следовательно, Тоцкие учения послужили щитом от любых потенциальных Хиросим. Камни, песок и землю Тоцкого полигона могучий ядерный взрыв опалил, взрыхлил и разбросал ради будущих творений человека, ради мира и жизни на земле, ради мирного труда Советских людей.

В упомянутых статьях поставлен ряд вопросов с попыткой дать на них «обоснованный» ответ: в газете «Труд» В.Карпов и «Российской газете» Т.Смольякова допускают ряд, мягко говоря, неточностей, а проще говоря, ложь и грубую дезинформацию. Эмоции у них хлещут через край.

В «Российской газете» Т.Смольякова заключает, что прошло 40 лет со времени Тоцких войсковых учений, но до сих пор мы имеем больше вопросов, чем ответов. Если пользоваться стилем и манерой вести полемику с Татьяной Смольяковой, то можно на ее заключение сказать, что это вполне закономерно, ибо, как гласит народная мудрость: – Один… может задать столько вопросов, что десять умных на них не ответят, тем более, если задающий вопросы в данной отрасли науки профан, а еще хуже, когда задающий вопросы все ответы сведующих людей и документы берет под сомнение.

Мои попытки, как участника этих учений, дать через эти газеты объективную информацию, остались без ответа. Да это и естественно. Не будут же они сами себя опровергать.

Мне, участнику Великой Отечественной войны, прошедшему через горнило многих суровых испытаний, огонь, смерть и разруху, шесть раз раненому (цену жизни знаю), были ведомы некоторые опасности, связанные с этим учением, но я решил принять в них участие и об этом не жалею.

Современной молодежи после идеологической ее обработки трудно меня понять, но пройдет немного времени, молодежь пресытится демократией, поймет, что такое достоинство и истинная свобода, у нее выработается чувство собственного достоинства, любовь к Родине, и она будет относиться к Соединенным Штатам Америки так, как относились русские люди к Франции после разгрома войск Наполеона в 1812 году. Патриотизм возобладает над желтым дьяволом и тогда они нас, фронтовиков, поймут.

Чтобы перейти к дальнейшему изложению хода подготовки и проведения учения и в целях более доходчивого понимания содержания излагаемого материала, я хочу предварить его ознакомлением читателей с двумя заслуживающими внимания критическими статьями по поводу этих учений как с одной, так и с другой точек зрения.

Не помню, какой писатель сказал, что одно и то же событие, явление, образ можно описать по-разному, и оно по-разному будет восприниматься людьми, будет вызывать противоположные чувства и эмоции. И привел такой пример. Если я прочитаю фразу: «Златокудрая девушка трепетала», то у меня сразу возникает чувство и порыв успокоить и приласкать эту испугавшуюся или кем-то обиженную девушку. А если эта фраза будет написана словами: «Рыжая девка тряслась», то восприятие этой фразы будет совершенно другим и эмоции будут негативные, хотя речь идет об одном и том же человеке, об одном и том же поведении.

Статьи из газет, которые я привожу ниже, тоже вызывают примерно такие же противоположные чувства, и моя задача заключается в том, чтобы привести их к общему знаменателю.

Газета «Правда» от 24 октября 1991 года.

Почти сорок лет назад в небе Южного Урала взорвалась бомба. Сквозь атомное пекло в атаку снова пошли солдаты.

ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

В истории создания ядерного щита нашей страны есть особая страница, которая долгое время оставалась кристально чистой. Про себя я ее называю «человеческой». О крупных ученых, инженерах» руководителях, работающих над ответственными атомными проектами писалось немало. Внимание к ним понятно. А что мы знаем о тех сотнях тысяч простых тружеников, которые своими руками собирали, взрывали, проходили сквозь ядерный пламень? Незадолго до своей смерти мой отец признался, что он тоже был участником испытаний атомной бомбы.

Сегодня они известны, как Тоцкие учения.

«Что ж ты так долго молчал?»,— удивился я. «Подписку да��ал на двадцать пять лет,— ответил он. — Все сроки уже вышли. Самое время посмотреть в глаза атомным солдатам и спросить: как же оно все было на самом деле?».

17 сентября 1954 года «Правда» сообщила: «В соответствии с планом научно-исследовательских работ в Советском Союзе проведено испытание одного из видов атомного оружия. Получены ценные результаты, которые помогут успешно решать задачи по защите от атомного нападения».

Я иногда думаю, кто знает, как сложилась бы наша история, не будь этого взрыва. Американцы уже продемонстрировали свои атомные мускулы над Хиросимой и Нагасаки. Все явственнее в их политике проявлялось желание строить взаимоотношения с позиции силы. Большой это соблазн — иметь в руках такой аргумент, как атомное оружие.

Думаю, у многих, как и у меня, где-то в подсознании живет уверенность, что, несмотря на все наши несклады и прорехи, ядерный щит Отечества у нас все же надежный. В силу своей профессии мне довелось прикоснуться к ядерному комплексу страны. После увиденного уверенность окрепла. Это надежная система. Может быть, одно из того немногого, что у нас еще осталось. И разве люди, сумевшие в послевоенной, разоренной стране в кратчайшие сроки выковать мощный ядерный щит, не достойны самого глубокого уважения и признательности? Не благодаря ли им мы сегодня спим спокойно?

Как же начиналась наша атомная история? Я разговаривал с десятками солдат, офицеров, принимавших участие в испытаниях первой бомбы. Из мозаики воспоминаний сложилась общая картина.

Говорит участник Тоцких учений, с��годня старший референт Совета Министров РСФСР В. Трофимов:

«Наша рота состояла в основном из подмосковных ребят. Мы не знали, что нас ждет. Задачу поставили такую: обеспечить устойчивую связь для генерального штаба. Когда приехали на место, особенно запомнились бескрайние поля арбузов и помидоров.

В конце августа прошла генеральная репетиция. Взорвали специальные взрывчатые вещества, а затем отрабатывали всю схему. Во время самого взрыва помню вспышку, которая больно ударила по глазам. Не представлял себе, что такое землетрясение, а здесь впервые сам почувствовал колебания почвы. Около нашего укрытия стояла крепкая, из дуба рубленая сторожка бахчевода. Помню, пошла ударная волна и бревна сторожки стали, как пылинки, в воздух друг за другом подниматься. Незабываемое зрелище».

Войска, которые должны были принять участие в испытаниях, начали стягиваться к маленькой станции Тоцкая на Южном Урале за несколько месяцев. Им предстояло обустроить район учения: вырыть блиндажи, траншеи, протянуть дороги. Расставить на местности новенькую с иголочки технику: самолеты, танки, орудия, машины, подопытных животных. Даже бывалые фронтовики были удивлены столь масштабными приготовлениями. Помимо работ — постоянные учения, марш-броски. Причем, все старались проводить в противогазах.

А лето в том году выдалось очень жаркое: 30—40 градусов — норма. Из ближайших населенных пунктов эвакуировали население.

Архивная справка:

«В исходном районе для наступления было возведено 188 км. траншей и ходов сообщения, 264 подбрустверных блиндажа, 91 убежище легкого типа, 385 окопов для артиллерии и минометов, более 420 окопов и укреплений для танков и самоходно-артиллерийских установок. Значительные инженерные работы были произведены и в других районах: в районе обороняющихся было оборудовано 195 км. траншей и ходов сообщения».

Предполагаемый эпицентр взрыва, чтобы лучше было целиться летчикам, был выложен огромным белым крестом из отражателей. К нему со всех сторон протянулись нитки дорог. Накануне испытаний район учений посетили тогдашний Министр Обороны Н.А. Булганин, руководитель атомного проекта И.В. Курчатов. Они внимательно осмотрели все укрепления и, по-видимому, остались довольны.

Говорит участник Тоцких учений Э. Канн, пенсионер.

«Я попал на учения перед самой своей демобилизацией. Трех месяцев не хватило. Служил на станции орудийной наводки «Гром – I». В эпицентре был через час после взрыва. Никаких защитных средств у нас не было. Двигались вслед за танками. Запомнилось странное розовое небо с фиолетовыми облаками. После учений сменили обмундирование, приняли душ и отправились в Брест к месту постоянной дислокации части. Никаких измерений на радиоактивность, медицинского контроля у нас не было».

Из приказа Маршала Советского Союза, руководителя Тоцких учений Г. Жукова:

«…В день учения с 5.00 до 9.00 запретить движение одиночных лиц и автомашин. Передвижение разрешить только в составе команд с ответственными офицерами. С 9.00 и до 11.00 всякое движение запретить. Вывод войск за пределы запретной зоны закончить к исходу 9 сентября и письменно донести мне. Все подготовленные укрытия и убежища, а также готовность средств связи к приему и передаче сигналов проверить специальными комиссиями и результаты проверки оформить актами».

14 сентября 1954 года в небе появились, три самолета. Один из них нес атомную бомбу. Прозвучала сирена тревоги, все бросились в укрытия, заняли позиции. В 9.33 на высоте 350 м. была взорвана атомная бомба. Все до одного очевидца говорят, что в этот момент земля как бы качнулась, ушла из-под ног. Затем раздался адский грохот, треск, прошла взрывная волна, в воздухе вырос ослепительно яркий ядерный гриб.

Техника, траншеи, окопы были засыпаны землей. Сразу же после прохода взрывной волны прозвучала команда «к бою», и солдаты начали приводить в порядок позиции, откапывать технику, оружие. Одновременно началась мощная артиллерийская обработка условного противника. Участники штурма Берлина вспоминали, что при его взятии не было столь мощной артподготовки, как на Тоцких учениях.

Войска были поделены на «красных» и «синих». Одни наступали, другие отступали. Предстояло отработать военную тактику в условиях атомного поражения. Сам эпицентр взрыва артиллерией не затрагивался. Били по квадратам вокруг. Огонь был настолько силен, что солнце скрывалось в пыли. После артподготовки, воздушной бомбежки войска получили приказ двигаться вперед, к эпицентру взрыва. Земля вокруг напоминала шлак, вместо деревьев торчали обугленные колышки, танки были оплавлены и вдавлены в землю.

Кое-где торчали какие-то бесформенные бугры железа и нельзя было определить по этим останкам их назначение. Подопытные животные превратились в обугленные тушки.

Одна из неожиданностей. Приборы, регистрирующие степень радиоактивного заражения местности, почти не реагировали на излучение. Вскоре выяснилось: бомба взорвалась где-то в границах 300— 500 метров от земли и заражение местности было меньше, чем ожидалось.

Рассказывает бывший майор медслужбы, доктор медицинских наук И. Бухоновский:

«На Тоцких учениях я оказался в зоне испытаний уже через тридцать минут после взрыва. Земля превратилась в шлак и была как бы взбита. Везде пожары, взлетали птицы с обожженными крыльями. Многие подопытные животные просто сгорели, немало было раненых коров, овец, лошадей. Как специалист-медик, я имел возможность детально изучить воздействие атомного оружия на живые организмы.

Конечно, это антигуманное, античеловеческое оружие. Оно может вообще погубить саму жизнь на планете. По своим поражающим факторам оно носит разнообразный характер. Способно привести к самым неожиданным заболеваниям. У одного из моих пациентов, подвергшихся облучению, было зарегистрировано 100 язв в желудке.

Учения продолжались целый день. К вечеру прозвучал сигнал отбоя. Сменили одежду на людях. Кто-то помылся, а кто-то нет. Просто не оказалось воды. Сапоги, оружие и ремни остались старые. Такая деталь: ремни у солдат в то время были брезентовые, а участникам испытаний выдали кожаные. И, конечно, никто из молодых солдат не захотел расстаться с такой ценностью. Так они и разъехались по своим частям с радиоактивным оружием, сапогами, пижонскими ремнями. Дезактивацию техники, оружия, обмундирования не проводили. Сколько еще призывов после них пользовались этим оружием»?

Слово еще одному участнику Тоцких учений — В. Грекову:

«Наш полк связи обслуживал генштаб — маршалов Жукова, Пересыпкина, генерала Лебедева. Мы с утра подъезжали к генштабу. В специально оборудованную «Победу» с уплотненными стеклами садился кто-то из начальства, и мы вместе объезжали район будущих испытаний. Руководство проверяло готовность войск к учению. Наша задача состояла в том, чтобы в любой момент соединить генерала с кем ему необходимо. Во время самих учений, кстати, мы тоже работали без противогазов. Как радисту работать в противогазе?».

— Что ты почувствовал, когда увидел последствия атомного взрыва?».— спросил я своего отца, как участника Тоцких учений. — Ты же знаешь, я минером служил, — ответил он. Но это было какое-то другое оружие, качественно иного уровня. Земля после него вся спеклась. Я тогда подумал: не дай Бог, если по нам такой бомбочкой шандарахнут. Ничего не поможет. — А как насчет радиации? — Да, кто думал в то время о таких вещах? Перед началом учений нательное белье выдали, видимо, для защиты, хотя и жара стояла. А после взрыва помылись в бане, обмундирование сменили и все. На каких машинах приехали, на тех и уехали. Даже полевые кухни с собой увезли. Вот и вся защита… В эпицентр взрыва ехали без противогазов. Пылища стояла страшная. Можно представить, что там было. Потом дали подписку, что 25 лет молчать будем и по частям дальше служить разъехались. Понимаешь, наше поколение не о себе тогда думало — о деле. Так были воспитаны, что ли. Гордились, что именно нас привлекли к испытанию атомной бомбы. Кстати, когда отбирали, кто поедет на учения, физически не очень крепких ребят не брали. Лестно было, что тебя выбрали».

Вот так это было. Как сложилась дальше судьба атомных солдат? Увы… В Тоцких учениях, как и во всей нашей российской истории, героическое намертво спаяно и переплетено с трагическим. Как всегда, среди главных действующих лиц — простые солдаты, кладущие душу и тело на алтарь Отечества, суровое время, требующее жертв и почему-то как всегда безнравственное государство. Я понимаю, что у каждого времени своя правда. Тогда подобные учения на солдатах можно было, видимо, как-то объяснить. Но меня мучит вопрос: почему люди, верой и правдой послужившие государству, сегодня вынуждены терпеть от него незаслуженные обиды, унижения?

До наших дней дожило не так много участников Тоцких учений. Оставшиеся объединились в Комитет ветеранов подразделений особого риска. Для чего им это нужно?

— Поймите правильно, — сказал мне бывший сержант, участник испытаний атомной бомбы. С. Ипатов, — дело ведь по большому счету не в каких-то шкурных интересах. Сорок лет без помощи государства обходились, обойдемся и дальше. Но сегодня в обществе такие настроения, что вроде наше поколение зря жизнь прожило. Зря строили, работали, защищали Родину. Разве мы можем с этим согласиться? Атомные испытания — наш кирпичик в фундамент могущества государства. Люди должны это понимать. Вот почему мы говорим, пишем, доказываем.

— В Тоцких учениях,— говорит председатель комитета атомных солдат В.Бенцианов, — участвовало 44 тысячи человек. После испытаний они замолчали на долгие годы, связанные подпиской о неразглашении военной тайны. О них все забыли, как будто их никогда и не существовало. А ведь они были, работали, растили детей, словом, жили. Но при этом прошли сквозь атомные испытания. Начали развиваться болезни, но говорить о них было нельзя — та же подписка мешала.

И они молчали. Никаких специальных обследований, никакого наблюдения, хотя бы чисто из научных целей не проводилось. Словно ничего не было.

Из архивов. О радиационной обстановке в районе Тоцких учений после взрыва атомной бомбы:

«Зараженность местности на удалении 400 метров от эпицентра через 2 часа 30 минут после взрыва не превышала 0.1 рентгена в час. Преодолевая зараженный участок местности со средней скоростью 4—5 километров в час, солдаты и офицеры могли получить тут дозу облучения около 0,02— 0,03 рентгена, а в бронетранспортерах и танках в 4—8 раз меньше.

Уровни радиации в районе атомного взрыва измерялись специально установленными дистанционными контрольно-измерительными приборами. Дистанционный гамма-рентгенометр, установленный на расстоянии 730 метров от эпицентра, зафиксировал следующие величины: через 2 минуты после взрыва — 65 р/час, через 10 минут — 10 р/час, через 25 минут — 2,4 р/час, через 47 минут — 1,5 р/час».

— Мы лучше, чем кто-либо, знаем, — продолжает Бенцианов, — что такое ядерное оружие. Мы хотели бы, чтобы люди узнали имена тех, кто был засекречен. Хотим поднять престиж атомных солдат, а в их лице всех защитаиков государства. Хотим помочь своим товарищам, которые испытывают сегодня трудности — защитить их социально, материально.

Думаю, они того заслужили.

Я тоже так думаю. Только вот с защитой атомных солдат не все ладно. Больше двухсот кабинетов прошел почти слепой председатель комитета тот же В. Бенцианов, убеждая, доказывая право бывших солдат на специальное медицинское обслуживание, лечение, какую-то элементарную материальную помощь. В КГБ СССР, Минобороны СССР, Совете Министров СССР — словом, в самых высоких инстанциях, от которых зависит решение практических вопросов, внимательно слушали, обещали помочь, подписывали бумаги и ничего не делали. К сожалению, наша бюрократическая машина лишена нравственности. Я с ужасом думаю, сколько же еще начальников, больших и малых,— а они сегодня так быстро меняются — предстоит пройти председателю комитета. Ведь у него за плечами тоже не одна операция.

— Я выдержу, — говорит он.— Лишь бы хватило сил и времени.

На грустные размышления наталкивает судьба атомных солдат.

Понимаю: в 1954 году главное для государства было — создать атомную бомбу. Военным — посмотреть на что она способна и как ее применять, ученым — на практике проверить свои расчеты, политикам — получить весомый аргумент в дипломатических баталиях. В те дни о людях, которые пропустили бомбу через себя, никто не думал.

Что ж, у каждого времени своя правда. Судить о нем с высоты нынешних представлений сложно. Но сегодня – то почему мы так равнодушно относимся к атомным солдатам? Есть же какой – то нравственный долг и у страты перед своими гражданами? Без взаимного уважения и доверия невозможно существование нравственно здорового, крепкого государства.

В голове возникает подленькая мыслишка: может, этих участников атомных испытаний такое множество, что государству просто не под силу как – то им помочь? Судите сами: в картотеке комитета из 44 тысяч участников Тоцких учений сегодня значится 40 человек. И с каждым днем их становится все меньше и меньше.

Но самое нестерпимо больное в истории атомных солдат, что они вынуждены ходить и просить то, что должно быть им представлено страной со словами глубочайшей признательности и благодарности. Иногда закрадывается страшная мысль: а может, раз к ним так относятся, в самом деле жизнь была прожита зря? Неужели мой отец, хлебнувший военного лиха, прошедший сквозь атомное пламя, а потом всю жизнь мотавшийся по самым дальним гарнизонам, прожил зря? А ведь его судьба — судьба всей послевоенной страны.

Это миллионы таких, как он. Вдохновленных победой, гордящихся страной. Неужели зря шли сквозь атомное пекло солдаты, только сегодня заговорившие в полный голос?

Не могу с этим согласиться. Системы могут меняться, вожди приходить и уходить, но при любых государственных устройствах, партиях и правительствах надо сеять хлеб и варить сталь, защищать государство и писать книги, делать открытия и создавать новые машины. Настоящий гражданин служит не системам и правителям, а родному Отечеству. И выше нет авторитета. У каждого человека есть в душе безошибочный камертон, который зовется совестью. И если гражданин даже в самые застойные годы жил по совести, честно делая свое дело, не подличая и пресмыкаясь, значит, ему жалеть нечего. Жизнь прожита не зря. А таких людей — большинство, на них держится государство. Что касается остальных, нынешних и прошлых оракулов нашей жизни, Бог им судья. ��рислушивайтесь к своему камертону.

… Перед самой публикацией статьи в очередной раз позвонил В. Бенцианов и радостно пророкотал в трубку:

— Знаете, жизнь не так уж плоха. Новые власти как будто идут нам навстречу.

Что ж, может, и в самом деле атомные солдаты прорвутся на сей раз сквозь бюрократическое пекло.

Игорь Мосин ( спец. корр. « Правды»).

Российская газета» 14 сентября 1994 года.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ, НАЗВАННОЕ ПОДВИГОМ

18 марта 1954 года Советский Союз ратифицировал Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.

14 сентября того же года в густонаселенном районе Оренбургской области на Тоцком артиллерийском полигоне был произведен воздушный взрыв атомной бомбы среднего калибра в присутствии «живой силы». Прошло 40 лет, но до сих пор мы имеем больше вопросов, чем ответов.

Бей своих, чтоб чужие боялись.

Итак, что же произошло в сентябре 54-го на Тоцком полигоне?

Почти все лето, с мая до августа, на станцию Тоцкое шли воинские эшелоны. Сюда со всех концов страны было переброшено 45 тысяч (?) солдат и офицеров.

Руководителем учения назначен Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, начальником штаба — генерал армии И.Е. Петров. На учении присутствовали Н.С. Хрущев, академик И.В. Курчатов с группой ученых, все высшие советские военачальники, министры обороны дружественных стран.

14 сентября в 9 часов 33 минуты по московскому времени самолет – носитель «ТУ-4» с высоты 8 тысяч метров сбросил атомную бомбу, которая через 45 секунд взорвалась на высоте 350 метров от поверхности Земли. Мощность бомбы — 40 (?) килотонн тротилового эквивалента.

Вот как представляет дальнейшее развитие событий начальник бывшего управления Генерального штаба ВС СССР генерал-полковник В.В. Коробушин:

«Через 5 минут после атомного взрыва началась артподготовка, затем авиационная бомбардировка «противника».

«Восточные» (наступающие) располагались в пяти километрах от эпицентра, «западные»— в 10—12 км. В 10 часов 10 минут «восточные» атаковали позиции условного противника и двинулись в сторону эпицентра.

Около 12 часов дня передовой отряд вошел в район взрыва. Через 10—15 минут подразделения первого эшелона «восточных» выдвинулись севернее и южнее эпицентра на 500—600 метров.., В 16.00 атака закончилась полной победой «наших».

Вот только те, кто наступал, категорически не согласны, что находились в пяти километрах от эпицентра. По крайней мере передовые позиции были в трех километрах.

Не совпадают и показатели уровня радиации. Там, где по версии Минобороны было 0,5 р/ч через час после взрыва, радиометры взвода разведки через два с половиной часа показывали 1,5 р/ч. Хотя, возможно, и это не последняя истина. В комитете ветеранов подразделений особого риска поговаривают о некоем указании академика Бурназяна изменить градуировку приборов, через 10 минут после взрыва».

Любопытны воспоминания одного из руководителей учения генерал-лейтенанта С.А. Зеленцова:

«По окончании артподготовки в направлении эпицентра взрыва атомной бомбы были высланы дозоры радиационной разведки, прибывшие в район эпицентра через 10 минут после взрыва».

При этом генерал подтверждает, что артподготовка началась через 5 минут после взрыва. Сколько же она в таком случае длилась? (По разным оценкам от 20 до 30 минут). Как успели дозоры столь быстро прибыть в эпицентр? Разве что их послали в пекло буквально через несколько секунд после взрыва, и они находились там под обстрелом артиллерии. Если так, что стало с этими людьми?

К сожалению, подобных недоразумений в воспоминаниях генералов не мало. Самое забавное находим у подполковника Н.В. Даниленко, который получил сигнал атаки «примерно через три часа после взрыва». В то время как все (наступающие уже прошли через район взрыва и начали теснить «противника», офицер все еще ждал сигнала атаки.

Что это — типографские опечатки, сбои памяти или неумелая попытка скрыть истинную картину событий?

Что мы должны думать, если один «компетентный источник» (генерал Зеленцов) называет испытанную бомбу бомбой среднего калибра, а другой (полковник Петрушенко) объяоняет, что средний калибр — это 50—150 килотонн? Почему же тоцкая бомба оказалась 40-килотонной? Известно, что радиус пожара до 7 км дает взрыв ядерного устройства до 100 кт, Известно также, что три сгоревших села находились в 5—7 километрах от эпицентра, Так какой же мощности была на самом деле эта загадочная тоцкая бомба?

Ни одно военное учение не обходится без жертв. Их даже планируют. Сколько же было жертв на этот раз, если известно, что на станции было приготовлено несколько вагонов с гробами? Об этом военачальники вообще не упоминают.

По версии военных, взорванная над Тоцком бомба не представляла никакой опасности ни для участников учения, ни для местного населения. Личный состав проинструктировали, выдали индивидуальные средства защиты, запретили заходить на участки с уровнем радиации свыше 25 рентген в час. После учения провели дезактивацию техники и санитарную обработку личного состава.

А как было на самом деле?

Рассказывает В.М. Алешин:

«Выдали обычные средства химзащиты: чулки, накидки, противогазы. Спецсредств от радиации не дали. Отобрали табак, воду, сухой паек. Потом, после боя, мы ели арбузы и дыни с соседних полей, так как очень хотелось пить».

Ю.Д. Сорокин, командир взвода разведки:

«Перед учением получили новую форму, обычную. Противогазом разрешили пользоваться только в случае, если уровень радиации будет больше 5 рентген. Так как он был меньше, противогазы мы не надевали. Вечером километрах в четырех от эпицентра, но уже с другой стороны повесили веревки и начали выбивать пыль из формы. Ходим все голые. Подходишь к радиометру — трещит, надеваешь выбитое — трещит. В бане не мылись».

К тому же, военные не отличались осторожностью. Сразу после взрыва выскакивали из укрытий, чтобы полюбоваться зрелищем, во время наступления снимали противогазы и головные уборы. То ли бравировали друг перед другом, то ли плохо представляли себе, чем это грозит. Скорее, и то, и другое.

Беспокойство, конечно, было, но его подавляли соленым солдатским юмором. Жена одного из ветеранов рассказывала: когда муж поинтересовался у офицера, будут ли их проверять, тот расхохотался и посоветовал сбегать, к медсестрам. Если…, то все в порядке, здоров. Однако, ведь действительно, никто по окончании операции не был обследован. Некоторых, вопреки правилам, увольняли в запас без медицинского освидетельствования. Даже подопытными кроликами их нельзя назвать, потому что подопытных, по крайней мере, до конца отслеживают. Эти же — просто отработанный материал.

Сегодня из 45 тысяч участников учения найдено живыми менее тысячи. Почти все они инвалиды. Теперь говорят: они уже в таком возрасте, что их болезни от старости. Но позвольте, когда мужчине только 60, пусть чуть больше, а он уже перенес 3—4 операции, пару инфарктов и имеет 30—40 хронических заболеваний — это не естественная старость.

Большинство начали болеть сразу, в тот же год. Но сказать врачам, через что прошел, никто не смел — дали подписку о неразглашении военной тайны в течение 25 лет. Поэтому, лечение либо не помогало, либо еще больше калечило. Мне приводили десятки примеров того, как мучительно, как страшно умирали ветераны Тоцкого учения, но так и не выдали тайну, которая нашим противникам давно была известна.

Даже от офицерского состава до последнего дня скрывали дату взрыва. Им говорили: ждем погоды, западного ветра. А вот Би-би-си в ночь с 12 на 13 сентября передало сообщение о том, что 14 сентября Советский Союз проведет в густонаселенном районе России испытание атомной бомбы, не считаясь с возможными последствиями.

Многие военные еще тогда удивлялись: что же это за тайна, если на виду у всех идут нескончаемым потоком эшелоны, часть техники расчехлена, от железной дороги Тоцкие лагеря просматриваются, как на ладони до самого эпицентра. Один из участников в то время оперуполномоченный особого отдела Куйбышевского гарнизона, Н.М. Морозкин считает: «Когда такая ��асса народа, тайна невозможна. Все было напоказ, как будто специально привлекали внимание иностранных разведок».

Ну и что, скажут иные. Ведь политическая обстановка была тогда, действительно, сложной, набирала обороты «холодная» война, и надо было показать американцам, что мы тоже не лыком шиты. Возможно, но стоит ли для этого испытывать сметрь на собственном народе? Проведя 8 подобных испытаний, американцы до такого не додумались. И, кстати, солдаты, участвовавшие в них, в отличие от наших, были добровольцами.

Люди, которых не существует

Как бы ни было тяжело солдатам атомного фронта, их по крайней мере вспомнили. В декабре 1991 года вышло постановление Верховного Совета РФ о распространении действия чернобыльского закона на граждан из подразделений особого риска. В октябре 92-го правительство издает постановление о Комитете ветеранов подразделений особого риска. И хотя еще не все ветераны получают установленные льготы и компенсации, тем не менее лед тронулся. А вот о гражданских жертвах испытания забыли напрочь, будто их вообще не было. Но на их долю выпало тоже немало.

Рассказывает вдова бывшего командира взвода отдельного саперного батальона А. С. Залавина — Ираида Викторовна:

— Наша семья прожила в Тоцких лагерях с 1953 по 1959 год. Месяца за полтора до взрыва членов семей военных и гражданских наш замполит Пойлин и какой-то московский полковник собрали на полянке. Полковник сообщил, что за нашим селом будут взрывать атомную бомбу среднего калибра. В какой день, незнаем, ждем погоды. В день взрыва будет сигнал. Приготовьте коврики, расстелите их под берегом реки, ложитесь лицом вниз, ногами к реке, откройте рот, зажмурьте глаза и ждите взрыва. Насчет радиации не волнуйтесь, успокоил полковник: Земля крутится, воздух перемешивается… Ну полежите минут 10— 15, и все.

Одна женщина, Елизавета Антоновна, и говорит ему: «У меня одному ребенку три года, второму полтора, а третьего, как видите, под сердцем ношу. Как я двоими руками закрою шесть глаз? От взрыва вашего может стать и восемь глаз. Вы что детей наших ослепить, оглушить хотите? Вывозите детей!». И она животом вперед на полковника. Тут и другие за ней.

В день взрыва нашлись все-таки дырявые колхозные полуторки, детей с матерями и беременных вывезли в Сорочинск за 30 километров.

… Что характерно, когда нам сообщили про атомную бомбу, из библиотек и магазинов исчезла вся литература и периодика о Хиросиме и Нагасаки. Я даже в Бузулук ездила — ничего.

… Рано утром в день взрыва выехали в Сорочинск. Разместили нас в какой-то школе или техникуме. Запретили общаться с местным населением. Они ничего не знали и потом выбегали смотреть.

Мы с сыном были на улице, покупали арбузы. И вдруг осветило. Разлилось. На какую-то секунду затмило солнце. Серо-голубой цвет. Это была красота неописуемая, неземная красота. Показалось, звезды видно. Сын мне: «Ой, мама, как красиво! А еще так будет?». Я ответила: «Не дай Бог, сыночек, еще раз увидеть такую красоту». И тут же потащила его в помещение. Просчитала: 30 километров, значит, через 1—2 минуты дойдет взрыв.

И только мы вбежали, я усадила сына на стул спиной к окнам и с силой прижала к себе, раздался взрыв… Я слышала многие звуки. В войну слышала звуки авиационных бомб в Новгороде. Но это не то. Когда бомбили в войну, ощущение — меня убьют, но кто-то останется. А здесь ощущение такое: убьют не только меня, убьют всех. Есть разница?

И тут бабий вой со всех сторон. У Антоновой кровь по лицу течет и она орет в выбитое окно: «Миша, Мишенька! На кого ж ты меня с троими оставил?!» Ужас. Я говорю: «Перестань орать, оглашенная. Ты же детей перепугаешь. Я тебя сейчас ударю».

Ох… Стекла повылетали, штукатурка обвалилась. Но никого из детей не поранили.

Когда все утихло, кто-то говорит: «Ну что, женщины, если наши мужчины живы, давайте пойдем за водкой. А если нет… поминать будем». И женщины бросились за водкой.

Дрова горели голубым

Руководители учения утверждают, что для обеспечения безопасности населения район учения в радиусе 50 км. от места взрыва был разбит на пять зон. Зона № 1 – до 8 км. — полностью освобождалась от населения. Жители, скот, фураж и все движимое имущество выводились в другие населенные пункты, не ближе 15 км. Для эвакуированных было построено новое жилье. В зоне № 2 — до 12 км. — население отводилось в естественные укрытия (овраги, балки) вблизи населенных пунктов. Все это гарантировало полную безопасность.

Вот что рассказала жительница села Маховка, расположенного в 6 километрах от эпицентра, Р. В. Леонова:

— Нас вывезли в Ивановку. Сказали, на день два, самое большое — на четыре. Взяли с собой постель, один стол и стулья, чтоб было где сидеть. Остальное в погребе оставили — нам не говорили, что сгорим. Да еще скотину взяли, кроме кур и кошек. Вечером в тот же день муж поехал в Маховку смотреть. Никакого оцепления не было, мужа военные подвезли в деревню.

Дом наш сгорел. Да и почти вся деревня. До взрыва был здесь 161 двор. Несгоревших домов осталось штук пятнадцать, но в них все равно жить было невозможно: где крышу снесло, где еще что – то нарушено.

Нас в поселок Каганович перевезли, там военные для нас дома поставили, а про печки забыли. Ни голландок, ни дров — как хочешь, так и живи. В одеждах, в валенках спали. Получили компенсацию за имущество — 300 рублей.

На следующую весну в Маховке несколько семей огороды сажали. Тогда, в 50-е годы, на огородах все хорошо росло. Мы потом тоже вернулись в Маховку. Сейчас живу одна. Муж умер — опухоль в голове была.

В.А. Трунов, учитель, село Пронькино:

— На будущий год земляника выросла вот такая. Мы ели — нам же сказали, что радиоактивность в пределах допустимого. А через неделю из эпицентра стали для школы дрова возить — дубы поваленные. И местные жители себе брали с разрешения военного лесничества. Пять лет разрабатывали — там сплошной повал был. И дрова эти горели каким – то необычным голубоватым огнем.

Последние лет 20 в 400 метрах от эпицентра наши дойные гурты держатся. Фон, говорят, нормальный. Но лейкозов много.

Е.С. Землянская живет сегодня в Самаре, родом из Маховки, в 54-м было ей 14 лет. Вместе с другими односельчанами в момент взрыва была в Ивановке. «В этой деревне несколько детей остались слепыми, — говорит Елена Семеновна. — Фамилий уже не помню. Помню, что в семье Матвеевых погиб мальчик.

Рассказывали еще, что двое пастухов сгорели, когда пасли скот. Через три дня мы с учительницей ходили в эпицентр на экскурсию».

Для людей, живших поблизости от Тоцких лагерей, до взрыва устроили «коммунизм». Понаставили палаток, ларьков. Навезли продуктов, которых никто здесь отродясь не видывал: виноград, копчености, колбасы всех сортов, цитрусовые, прохладительные напитки… И всего вволю, и все по дешевке.

После взрыва в одночасье все исчезло. Стало не просто плохо, стало голодно. Исчерпали годовой лимит. В Тоцких лагерях выдавали по 200 граммов хлеба в день на ребенка. Зато остались неубранные колхозные поля с печеной картошкой, тыквой, редькой. И местные жители потом все это собирали и ели. Кое-кто использовал блиндажи для постройки домов.

Откуда такая беспечность, если население проинструктировали? Оказывается, население информировали выборочно. В одних селах предупредили, в других — ни слова. А если что-то и говорили, то успокаивающе — паника была ни к чему. Поэтому многие махнули рукой на «всякие глупости»: лечь в лощинке, прикрыться одеялам. Забирались на крыши, любовались взрывом. В итоге: кого-то придавило, кто-то ослеп.

Нина Званова из села Сарапкино и полюбоваться не успела. Малышке было 6 лет, она спала. От взрыва проснулась и заплакала: «Ой, глаза». Сейчас Нина Васильевна живет в Оренбурге, сорок лет ничего не видит».

Куда нести печаль свою?

Сколько их было, гражданских жертв, в нешуточной игре в войну? Никто не считал. И не считался. Когда я спросила жителей села Пронькино, много ли умерло народу в первые годы после взрыва, оказалось, почти в каждой семье есть такие. Дежурные, которых военные оставили в селе в специальных ямах, сгинули быстрее всех. Многие умирали молодыми. Каждый второй — от рака. И дети—уроды рождались. И телята двухголовые.

А в Самаре я встретилась с группой женщин, которые в 54-м жили неподалеку от Тоцкого фамилии просили не называть».

Л. С.: «Первой умерла моя племянница в 16 лет — белокровие, потом мой отец, его мать, дядя — у всех рак или белокровие. В 33 года умер от рака муж. В 69 м году родилась дочь — по три пальца не хватает на руках и ногах. Когда я сказала врачу о бомбе, меня посчитали сумасшедшей».

Л. Е.: «Муж умер в 69-м году от рака. У дочери, рожденной после взрыва, все время признавали желтуху. У нее двое детей — оба родились желтыми и желтые до сих пор (9 и 11 лет). Дочери удалили селезенку, внукам хотят сделать то же».

Этот печальный список можно продолжать долго. У каждого своя беда и общая для всех. Кому ее нести? У кого просить милости, хотя бы для детей? Не у кого. И вот недавно они решили объединиться — вместе легче достучаться.

Собрала их Ираида Викторовна Залавина. Создали комитет ветеранов Тоцкого ядерного испытания. Его цель — привлечь внимание государства к гражданским жертвам и побудить его компенсировать физический и моральный ущерб.

Наш будущий интеллект

К 1991 году администрация Оренбургской области созрела, наконец, для того, чтобы поворошить события давно минувших дней. Однако, первые разультаты озадачили. НПО «Тайфун», проведя наземную гамма-съемку местности, сделав изотопный анализ проб почвы и другие исследования, выдал заключение: районы с неблагополучной радиационной обстановкой не обнаружены. А повышенное содержание в почве цезия 137, выявленное в нескольких пунктах, «не может представлять опасности для населения». Правда, нам намекнули на возможное существование далеко от эпицентра радиоактивного следа.

Но где искать этот след? Лишь в 1993 году Оренбург получил архивные материалы Министерства обороны, в том числе характеристику ядерного взрыва, схемы ближнего и дальнего следа.

В результате воздушного ядерного взрыва на территории области сформировались две основные зоны остаточного гамма-излучения: эпицентральная и ближайший радиоактивный след пылевого столба, протянувшийся узкой полосой на северо – восток до расстояния 210 км. от эпицентра.

Радиоактивное загрязнение в этих зонах произошло за счет продуктов нейтронной активации почвы в районе испытания. Продуктов деления ядерного горючего, частиц из конструкционных материалов бомбы на территории области не обнаружено. Осколки улетели за сотни километров и выпали севернее Омска. Новосибирска, Красноярска.

Расчеты показывают, что максимальная эквивалентная доза облучения населения области не превышает 1.3 бэра. Официально считается, что о такой дозе даже говорить не стоит — слишком мала. Но вот у медиков иное мнение: нижнего порога дозы нет. Даже самая малая доза излучения не является абсолютно безвредной, она может вызывать отдельные последствия.

Поэтому, параллельно с радиоэкологическими исследованиями начались медицинские. Выяснилось, что на территориях, расположенных близко к эпицентру, не только онкозаболеваемость и смертность выше среднеобластной, но и патология щитовидной железы, беременности, вегето-сосудистые дистонии, врожденные аномалии.

В волосах некоторых детей Тоцкого района обнаружено марганца в 7 раз больше нормы, меди — в 3 раза, а цинка больше, чем в волосах работников цинкового производства. Мышьяка — в 3—20 раз больше нормы. Волосы многих ребятишек содержат цветные и тяжелые металлы.

Проводившие обследование специалисты НПО «Ускорение», предостерегают: «Клинико-лабораторные находки у детей Тоцкого района не исключают возможности мутационных процессов». Что же касается причин такого положения, то по мнению ученых, они неоднозначны: «Проживание в зоне геохимической аномалии усугубляется промышленными, сельскохозяйственными токсикантами, что, вероятно, накладывается на генофонд, деформированный последствиями ядерной катастрофы и многолетними испытаниями термоядерного оружия в прилегающем регионе».

Добавим еще, что кроме влияния Семипалатинского полигона, было и другое: с 1970 по 1984 год на территории Оренбургской области и вблизи ее границ проведено 13 подземных ядерных взрывов суммарной мощностью около 180 килотонн.

По другому маршруту пошли специалисты Оренбургского мединститута. Они решили посмотреть те районы, на которые упал ближайший радиоакивный след. В прошлом году взяли четыре села Красногвардейского района в пределах следа и одно контрольное — за пределами.

Рассказывает руководитель экспедиции зав. кафедрой гигиены и экологии ОГМИ профессор В.М. Боев:

— Я много видел, но то, что увидел здесь. Мне стало страшно за нашу нацию. Сравните: в Оренбурге 5 процентов детей имеют гиперплазию щитовидной железы, в Тоцком районе — 19, а в этих четырех селах — 59 процентов детей. Что такое гиперплазия? Это умственная отсталость, психическое недоразвитие и т.п. А у 14 детей зоб уже переродился в опухоль. О чем дальше говорить? Вот наш будущий интеллект

В этих селах практически здоровых детей 6—7 процентов, в контрольном — 15. Здесь 20—30 процентов детей страдают иммунодефицитом, в контрорьном — 7—8. 52 процента (!) имеют отклонения в сердечно-сосудистой системе. И это не разовое что-то.

Очень много заболеваний нервной системы, анемия — само собой. В волосах, в ногтях — тяжелые металлы.

Есть ли здесь связь со взрывом 1954 года — не знаю. Мы только начали. На первый взгляд, условия жизни в опытных селах и контрольном не отличаются, но это нужно еще очень тщательно проверять. Возможно, мы исключим все факторы, в том числе и фактор взрыва, но тогда пусть мне объяснят, почему в селах в пределах следа одно положение, а за пределами — другое.

Не судите строго, говорят мне. Тогда ведь никто не знал обо всех возможных последствиях. Конечно, даже сейчас обо всех не знают. Но уже тогда были Хиросима и Нагасаки, пять лет существовал Семипалатинский полигон. Высшие руководители наблюдали за учением из надежного бункера. Зачем такая осторожность? Легли бы под бережок, как другим советывали. Нет, себя поберечь на всякий случай надо, а солдаты, жители — это всего лишь средство для достижения великих целей великих людей.

Татьяна Смольякова:

— Я полагаю, что для прочитавшего эти две статьи, не составит труда определить, какая из них написана с позиции «Златокудрявая девушка трепетала», а какая с позиции «Рыжая девка тряслась», какие мысли и чувства водили рукой авторов этих статей.

А как же все происходило реально, что было на самом деле, если отбросить в сторону предвзятость и негативную зацикленность?

В 1954 году я служил в 270 стрелковой дивизии, части и подразделения которой дислоцировались �� трех республиках: штаб дивизии, 975 и 977 стрелковые полки в г. Бузулук, саперный батальон и другие подразделения в Тоцких лагерях Оренбургской области, РСФСР, 973 стрелковый, 246 танко-самоходный полки и автошкола в г. Уральске, Казасхской ССР, вся артиллерия дивизии — г. Белебей, Башкирской АССР. Расстояние между частями дивизии составляло по прямой от 45 до 200 км., а по железной дороге — от 60 до 600 км. Такие расстояния затрудняли управление частями дивизии в зимнее время.

На летний период все части дивизии после первомайских праздников выезжали в Тоцкие лагеря, где располагались в лагерных палатках. Туда выезжали и другие соединения и части Южно-Уральского военного округа.

В Тоцких лагерях проводилась боевая подготовка частей и подразделений дивизии по программам летнего периода обучения.

В конце лагерного сбора, как правило, на завершающей стадии летнего периода обучения, проводилось дивизионное тактическое учение с боевой стрельбой. Через 2—3 года, за полтора месяца до окончания лагерного сбора, дивизия развертывалась до штата военного времени с призывом контингента из запаса. Призывники в течение месяца совершенствовали свою военную подготовку, затем участвовали в дивизионном тактическом учении с боевой стрельбой.

Такая система подготовки позволяла поддерживать высокую боевую готовность частей и подразделений дивизии.

Кадровые и призванные на сборы офицеры запаса, а также солдаты и сержанты срочной службы и запаса, уделяли большое внимание боевой подготовке, проявляли старание и энтузиазм в учебе. Дисциплина в войсках была высокая, и о таком позорном явлении, как «дедовщина», в те годы в армии и не слышали.

В конце сентября, иногда в первых числах октября, части дивизии возвращались на зимние квартиры. Высокое военное начальство из Министерства Обороны и штаба Сухопутных войск не часто посещало дивизию.

В самом начале описания Тоцких войсковых тактических учений с применением атомной бомбы я коротко изложил отношение к ним средств массовой информации России, и для примера привел без сокращений две статьи: одну из газеты «Правда», а другую из «Российской газеты». Наиболее реалистично освещали эти учения газеты «Правда» и «Красная Звезда». Остальные СМИ освещали учения в извращенном, негативном изложении событий.

Так «Российская газета» от 14.09.1994 года утверждает, что передний край исходного района для наступления «Восточных» находился значительно ближе, чем 5 км., а передовые позиции были в трех километрах от эпицентра взрыва. Это говорит о том, что автор совершенно не разбирается в вопросах тактики, иначе он бы знал, что передовые позиции наступающих невозможно готовить в расположении обороны противника. Противник этого не допустит.

В этой же газете Татьяна Смольякова в своей юбилейной статье утверждает, что американцы, проведя 8 подобных испытаний, не додумались испытывать смерть на собственном народе. Да, они додумались испытать эту смерть на беззащитном, ничего не подозревающем японском народе в Хиросиме и Нагасаки, где погибло пятьсот тысяч человек, женщин, стариков и детей, а мы предпочли испытать эту смерть на максимально защищенных животных и технике, производя взрыв на высоте, гарантирующей минимальное радиоактивное заражение местности, на безопасном удалении от войск.

Американцы в 1955 году додумались провести аналогичные учения в Юка-ФЛЭТ, штат Невада, под наименованием «Дезерт-Рок VI». Там смешанная американская бронетанковая группа, находившаяся в 3000 метров от центра взрыва, испытала наземный взрыв атомного устройства мощностью 30 килотонн. Войска открыли огонь через 30 минут после взрыва, двинулись вперед через 8 минут и манервировали, приблизившись на 900 метров к центру взрыва.

Мы на Тоцких учениях атомную бомбу мощностью 40 кт. взорвали на безопасной высоте в 350 м., где облако взрыва не соединилось со столбом пыли, поднятым с земли, а американцы произвели наземный взрыв атомного заряда мощностью 30 кт., создающий высокое радиоактивное заражение окружающей местности.

Наши войска следовали на расстоянии 400—600 м. от эпицентра и оказались там через 2 часа 30 минут после взрыва, когда, в эпицентре уровень радиации не превышал 0,1 рентгена в час.

Американские войска приблизились к центру (поскольку взрыв наземный, то он является центром) атомного взрыва на расстояние 900 м. через 40 минут после взрыва, но какой там был уровень радиации в это время, не указывают.

Вот об этом «демократические» средства массовой информации почему-то умалчивают.

Эта критикеса где-то почерпнула «данные», что ни одно учение с войсками не обходится без жертв и их, якобы, даже планируют, а организаторы учения на Тоцком полигоне о жертвах вообще не упоминают. А не упоминают потому, что их не было, об этом свидетельствуют многие участники учения.

Большая ответственность за жизни людей и четкая организация учения руководителями и командирами всех степеней, а также высокая дисциплина всех их участников, позволили избежать на учении всякого рода происшествий.

Я даже не могу себе представить в то время положение руководителя любого учения, который бы в плане учения записал предполагаемое количество жертв. Это просто немыслимо. Он был бы немедленно отстранен от подготовки учения как ненормальный человек.

Не отстает от печатных официальных органов телевидение России. Так, 8 октября 1996 года по второму каналу «телевидения России» в 18.55 под названием в программе «Чрезвычайный канал» демонстрировался фильм о Тоцких учениях, проводившихся 14 сентября 1954 года. Я, к сожалению, успел посмотреть только его вторую половину. Все действие происходит в Самарской области, ближайший населенный пункт которой находится в 72-х километрах от эпицентра взрыва атомной бомбы.

«Живые свидетели» тех событий говорят, очевидно, по заранее заготовленному и оплаченному тексту, так как используют термины и слова, которые знает не каждый офицер. Свидетельства явно лживые.

Выступавшая женщина, которая отрекомендовалась, что она на Тоцком войсковом тактическом учении в 1954 году работала медицинской сестрой военного госпиталя, заявила, что примерно через час после взрыва атомной бомбы в госпиталь стали поступать погибшие, раненые, обожженные и пораженные радиацией военнослужащие. Что у нее после этих учений стали выпадать волосы на голове. Другие свидетели из числа местных жителей заявляли, что мощность атомной бомбы, которую сообщают военные, явно занижена, так как пожары и разрушения от нее возникли на расстояниях, явно превышающих боевые возможности атомной бомбы мощностью 40—50 кт.

В течение всего интервью со «свидетелями», видеокамера показывала какой-то развалившийся сарай.

Возражать этим «свидетелям» нет необходимости, так как об этом все сказано в описании подготовки и проведения учения.

Летом 1955 года на Тоцком полигоне, по свежим следам, был снят документальный кинофильм о Тоцких войсковых учениях с применением атомной бомбы. В нем половина ленты — это документальные съемки во время учений 1954 года. Фильм тогда был секретный, но сейчас то ведь у нас «нет» врагов и прятаться нечего. Вот бы телевидение его и показало, зачем было тратиться на съемку фальшивки? Везде шумим, что денег нет, а на фальшивку деньги нашлись.

«Российская газета» в статье «Преступление, названное подвигом», начинает вступлением: «18 марта 1954 года Советский Союз ратифицировал Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. 14 сентября того же года в густонаселенном районе Оренбургской области на Тоцком артиллерийском полигоне был произведен воздушный взрыв атомной бомбы среднего калибра в присутствии «живой силы». Прошло 40 лет, но до сих пор мы имеем больше вопросов, чем ответов».

Сразу читатель настраивается на геноцид и на покойников, так как слова «живая сила» взяты в кавычки. Но против кого Советское руководство проводило геноцид, четко не определено.

Военный энциклопедический словарь издания 1984 года дает разъяснение, что ««Геноцид» — это тягчайшее преступление против человечества, заключающееся в истреблении отдельных групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным мотивам, а также умышленное создание жизненных условий, расчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этих групп, равно как и меры по предотвращению деторождения в их среде (биологических группах). Сюда же можно отнести: развал экономики страны, искусственно созданный голод (путем невыплаты заработной платы), лишение людей медикаментов, провоцирование и ведение гражданскей войны.

Сразу скажу, что корреспондент путает божий дар с яичницей ибо 44 тысячи участников учения не представляли собой отдельную группу по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам. Это было многонациональное, с разными верованиями, объединение людей, с одной целью — надежная защита своей Родины. Так что слово «геноцид» сюда не подходит. Тут, как говорится, ум за разум зашел.

К классическим образцам геноцида относятся:

– США против индейского народа, где североамериканские поселенцы сократили численность индейцев на материке с 15 до 1 миллиона; – в Турции против армянского народа; – гитлеровцами во время второй мировой войны против народов оккупированных стран; – в ��зраиле против палестинского народа, а в данное время в России против русского народа.

Некоторые масоно-сионистские активисты утверждают, что в России 100 миллионов человек лишние, что природные ресурсы не выдержат такой нагрузки, хотя казалось бы, не им судить, кто на российской земле является лишним.

Приравнивать к геноциду Тоцкие войсковые тактические учения — это явная необъективная натяжка и злобная клевета, а сравнивать их с Чернобыльской катастрофой и Отечественной войной — это кощунство.

А что стоит утверждение этой газеты, что там, где версии Минобороны было 0,5 р/ч, через час после взрыва, радиометры взвода разведки через два с половиной часа показывали 1,5 р/ч. Хотя, возможно, и это не последняя истина. В комитете ветеранов подразделений особого риска поговаривают о некоем указании академика Бурназяна А.И., изменить градиуровку приборов, используемых в Тоцком учении.

Сразу возникают вопросы: где производился замер? Как можно обыкновенные сплетни выносить на страницы проправительственной печати?

Всем военнослужащим того времени было известно, что при всех дозиметрических приборах имеется эталон, дающий строго фиксированное излучение радиоактивного элемента. По этому эталону каждый дозиметрист проверял свой прибор. Эталоны централизованно изготовлялись на заводе и вносились в паспорт каждого прибора и строго проверялись, особенно при подготовке к учениям. При всем своем желании академик Бурназян не мог заменить эти эталоны в приборах войсковых частей и подразделений, положенных им по штату.

В газете журналистка обыгрывает «ошибку» подполковника И.В. Даниленко, который получил сигнал атаки, как он утверждает, «примерно через три часа после взрыва». И сразу же ищет криминал. «Что это — типографские опечатки, сбой памяти или неумелая попытка скрыть истинную картину событий?».

Если бы жарналистка разбиралась в военных вопросах, особенно в тактике сухопутных войск, она бы сразу поинтересовалась: в каком эшелоне, первом или втором дивизии или полка находилось его подразделение во время выступления? И если оно было во втором эшелоне даже полка, то раньше, чем через три часа подполковник Н.В. Даниленко получить боевую задачу не мог. Вот и вся картина событий.

Делается также упрек, что на Тоцких войсковых учениях не выдавали спецсредства от радиации. А не выдавали их потому, что в то время их еще не существовало не только в СССР, но и в США.

Литература по Хиросиме и Нагасаки в то время также отсутствовала. Все, связанное с Хиросимой и Нагасаки, Америкой хранилось в секрете, а наших специалистов в эти города не допускали.

Утверждение Е.С. Землянской, проживающей в то время в д.Маховка, что для людей, живших поблизости от Тоцких лагерей, до взрыва устроили «коммунизм», не совсем соответствует действительности. Этот, как она выражается, «коммунизм», был устроен не для людей, живших поблизости от лагерей, а для войск, участвующих в учении. В местах расположения войск действительно были развернуты палатки и ларьки военторга, и в них было все, о чем вспоминает Е.С. Землянская. Но жителям расположенных рядом деревень, особенно детям, не запрещалось посещать эти торговые точки и покупать что им хотелось. Все необходимое военторг доставлял даже из Москвы и самолетами с бывших южных республик СССР. И естественно, что после ухода войск эти торговые точки были закрыты.

Е.С. Землянская, ссылаясь на каких-то анонимных рассказчиков, утверждает, что в момент взрыва атомной бомбы на полигоне сгорели два пастуха, когда пасли скот. Эта байка вообще не логична. Во-первых, скот из близлежащих деревень был отогнан на 12—15 км. от эпицентра, а во-вторых, охрана не допустила бы скот на полигон.

Самарские женщины, скрывшие свои фамилии под инициалами Л.С. и Л.Е., рассказывают страсти, за которые государство обязано им оказывать помощь, как пострадавшим, и вдруг анонимность.

Тут автор статьи или клюнул на мякину, или умышленно сгущает краски.

А то, что после учений в Тоцких лагерях выдавали по 200 гр. хлеба в день на ребенка, является преувеличением. По своему опыту знаю, что такого положения не было. Продажа хлеба в магазине военторга не лимитировалась. Несколько подразделений нашей дивизии до 1959 года дислоцировались в Тоцких лагерях, и жалоб на недостачу хлеба от наших военнослужащих не поступало.

Местный лимит на продукты питания не мог быть исчерпан, так как Тоцкие войсковые учения проводились за счет дополнительного выделенного лимита.

Полемизировать с «Российской газетой» от 14.09.54 года по разделам статьи «Куда нести печаль свою?» и «Наш будущий интеллект», не считаю нужным, так как я не располагаю соответствующими данными.

Судя по содержанию предыдущих разделов, есть основания полагать, что и здесь не все соответствует действительности.

В «Российской газете» от 30 марта 1995 года говорится, что среди 44 тысяч участников Тоцких учений нет человека, чья жизнь потом беспечно и радостно катилась бы по намеченному курсу. Кто-то (опять же не считано) погиб сразу, другие чуть погодя, а третьи до сих пор зализывают раны.

Журналистка с упорством, достойным лучшего применения, проводит мысль, что на Тоцком учении были погибшие военнослужащие. Еще раз заверяю, что таковых не было. Во-вторых, обычно зализывают раны только собаки, кошки и другие животные, а мы хотя и в военной форме, а все-таки люди. Но «Российская газета» очевидно нас за людей не считает. И в третьих, у очень многих участников Тоцких учений, в том числе и у меня, жизнь полная наилучших надежд, катилась радосто и беспечно вплоть до государственного переворота 1991 года и захвата власти «демократами». После этих событий жизнь стала хмурой, неприветливой, безнадежной. Наблюдая все происходящее в нашей стране: геноцид русских, разорение и разворовывание всего, что мы строили и защищали в Великой Отечественной войне, и после этого настроение опустилось ниже уровня осени 1941 года, когда немецко фашистские войска были под Москвой, а это способствует возникновению болезней и преждевременному уходу из жизни ветеранов, что является составной частью геноцида.

Эта газета обвиняет военных ветеранов даже в том, что мы воспринимали свою службу на ядерных полигонах, участие в испытаниях, как особое доверие Родины, гордились своей причастностью к великим делам. И в глубине души надеялись, что когда нибудь им все зачтется. И газета подводит итог: «Святая простота!», что на простом языке означает — идиоты. Таким образом, проправительственная «Российская газета» военных ветеранов иносказательно охарактеризовала как животных и идиотов и полемизировать с ней— пустая трата времени.

Хочу только подчеркнуть, что никто из нас в то время не думал об извлечении какой-то выгоды за службу Родине.

Насколько тенденциозно СМИ освещают Тоцкие войсковые тактические учения с применением атомной бомбы, говорят и свидетельства участников и очевидцев этих учений.

СВИДЕТЕЛЬСТВА УЧАСТНИКОВ ТОЦКИХ УЧЕНИЙ

Майор медицинской службы в отставке, доктор медицинских наук — С. Бухоновский:

В газете «Правда» за 24.10.1991 года С. Бухоновский совершенно правильно говорит о состоянии подопытных животных после атомного удара на учениях, но, к сожалению, не уточняет, кто был одиним из его пациентов, подвергшийся облучению, у которого зарегистрировано 100 язв в желудке — животное или человек, и где пациент подвергся облучению, на Тоцких тактических учениях или в другом месте. Это вызывает у осведомленных читателей недоумение, а у неосведомленных — неверные представления.

В этой же газете утверждается, что в Тоцких учениях участвовало 44 тысячи человек, а в картотеке Комитета ветеранов подразделений особого риска России на 24.10.1992 года значится 40 человек. И с каждым днем их становится все меньше и меньше. Я абсолютно уверен, что это преувеличение. Куда же делись 43960 человек? Читателю предоставляется право самому сделать вывод, который сам напрашивается — они уже погибли. А так ли это? Сразу возникает вопрос, а кто их считал? А сколько этих участников осталось за пределами России после развала СССР? А сколько их не оказалось в документах учета Центрального Архива Министерства Обороны России?

«Российская газета» за 30.03.1995 года утверждает, что из 45 тысяч военнослужащих, принимавших участие в Тоцких учениях, найдено живыми менее тысячи. Это очень смелые утверждения.

Во-первых, до 1995 года о существовании Комитета ветеранов ПОР мало кто знал из участников Тоцких войсковых учений, а во-вторых, если кто и знал, то вызывало большие затруднения, особенно в сельской местности, оформление множества документов на право получения удостоверения ветерана ПОР. Это связано с большим временем на их оформление и затруднениями с транспортом, чтобы добраться до соответствующих учреждений, и пожилые ветераны отказываются от этой процедуры.

Только вот когда пошли массовые заявления участников Тоцкого учения о выдаче им удостоверения ветерана подразделений особого риска Комитет ВПОР не нашел ничего лучшего, как годами не ��твечать на их заявления.

Пенсионер Э. Канн в газете «Правда» от 24.10.1991 года свидетельствует, что он попал на учения перед самой демобилизацией. Трех месяцев не хватало. Служил на станции орудийной наводки (СОН) «Гром- 1». В эпицентре был через час после взрыва. Никаких защитных средств у него не было. Двигались вслед за танками. Запомнилось странное розовое небо с фиолетовыми облаками. После учений сменили обмундирование, приняли душ и отправились в Брест к месту постоянной дислокации. Никаких измерений на радиоактивность, медицинского контроля у нас не было.

Здесь чувствуется, что человеку изменяет память. Через один час после взрыва атомной бомбы в эпицентре был уровень радиации 50 р/ч. И если бы тов. Канн в это время там оказался без средств защиты, то вряд ли он мог бы сейчас делиться своими воспоминаниями. Во-вторых, СОН «Гром- 1» обслуживает орудия на огневых позициях и перемещается вместе с артиллерией, поэтому она не могла оказаться в эпицентре раньше передового отряда наступающих, а последний туда вышел только через 2 часа 30 минут.

Генерал-лейтенант Журавлев Е.П. — заместитель командующего войсками ЮжУрВО, комендант лагерного сбора на Тоцких войсковых учениях. Газета «Красная звезда» 23.09.1989 года,

Генерал-лейтенант Журавлев Е.П. много сделал для обустройства войск в лагере. Он говорит, что в первой декаде сентября 1954 года все было готово для проведения учения. Ждали только, когда ветер подует в нужном направлении, чтобы не допустить выпадения радиоактивных осадков вблизи населенных пунктов.

При взрыве атомной бомбы, первое, что бросилось в глаза — это огромное, в полнеба облако, его снизу как бы подталкивало вверх гудящее багровое пламя. Оно менялось в цвете, становилось малиновым, менее ярким и все клубилось и поднималось выше, увлекая за собой, засасывая с земли столб пыли и всего, что там еще было. Изменилась до неузнаваемости впереди лежащая местность. Ну совсем другой ландшафт.

Земля была ровная, усыпанная камешками, будто вспаханная. Кое-где оплавления. Местами курились. Никакой растительности или чего-либо другого. Только в эпицентре видны были стоящие вертикально голые колышки — остатки деревьев.

Все внимание на приборы, регистрирующие степень радиоактивного заражения местности. И вот неожиданность, рентгенометр почти не реагирует на излучение. Так реагировали все приборы. Некоторые танки поближе к эпицентру, среди которых были тяжелые, оплавились, как бы просели в землю, другие, отброшенные на десятки метров, лежали вверх гусеницами. Попадались просто бугры, что под ними похоронено — нельзя было догадаться. Животные невдалеке в окопе остались живы.

Все участники учения не видели и не слышали о пострадавших людях.

Генерал в отставке Остроумов Н.Н. «Красная звезда» 16.11.1989 г.

За несколько дней до учения в штаб руководства прибыл академик Игорь Васильевич Курчатов. Он говорил: «Нам нужно знать каждую минуту состояние изделия, ведь атомная бомба — это такое существо, которое требует определенных условий – температура, влажность воздуха в бомбоотсеке и др». И летчики, используя таблицу, подготовленную авиаторами и И.В. Курчатовым, должны были во время всего полета передавать на пункт управления необходимые данные.

Девизом подготовительных работ было – надежность, обеспечение безопасности людей. Прочность и надежность укрытий проверялись специальной комиссией.

На удалении до 5—7,5 км. личный состав должен был находиться в прочных надежных укрытиях от ударной волны. Весь личный состав неоднократно и тщательно инструктировался. Проводились практические занятия по защите от светового излучения. Запрещалось смотреть в сторону взрыва до прохождения ударной (звуковой) волны и были выданы специальные пленки к противогазам.

Все были обеспечены средствами противохимической защиты, а офицеры, кроме того, индивидуальными радиационными дозиметрами. Каждому было определено место нахождения в момент атомного взрыва.

Генерал Остроумов Н.Н. вспоминает, что в момент взрыва он находился на наблюдательном пункте руководства учением. Он говорит, что были подготовлены укрытия со щелями для наблюдения. Однако, во время взрыва руководство Министерства Обороны, а также министры обороны стран народной демократии (тогда еще не было Варшавского Договора) и другие гости находились на открытой смотровой площадке наблюдательного пункта.

В момент взрыва яркая вспышка как бы обожгла лица… Затем последовательно прошли два мощных звука — один от взрыва бомбы в воздухе и второй — отражение от земли. Было видно, как по земле шла ударная волна — по движению ковыля. С приходом волны у многих были сорваны фуражки. Но ни Жуков, ни Конев даже не оглянулись. За фуражками бросились в погоню адъютанты.

В небо уходило золотистое облако, и за ним вверх тянулся черный ствол пыли и земли. Поднялся сильный ветер.

Ядерная бомба среднего калибра была сброшена с самолета-бомбардировщика ТУ-4 в 8.34 по Московскому времени. Взрыв произошел на высоте 300—400 метров.

До взрыва местность на расстояние 4—6 км. от эпицентра была покрыта лесом и кустарником. После взрыва внешний вид местности совершенно изменился. На расстояаии 1— 1.2 км. от эпицентра лесной покров был полностью уничтожен, и местность оголена. Далее лес был повален и возникли очаги пожаров.

Специальные химические дозоры прибыли в эпицентр через 40 минут после взрыва. Зараженность местности на удалении 400 м от эпицентра не превышала 0,1 р/ч.

Принятые меры безопасности позволили провести учение без каких-либо « ЧП».

Подполковник в отставке Чекмарев И.С.

На учении ст. лейтенант, дежурный офицер комендатуры при Китайской делегации.

Более 40 лет минуло с того дня, 14 сентября 1954 года, когда на Тоцком военном полигоне в Оренбургской области поднялся атомный гриб над районом учений. Ныне эти учения подвергаются резкой критике «демократических» СМИ, а также руководитель учений Маршал Советского Союза Жуков Г.К., руководство страны и академик Академии Наук СССР И. В. Курчатов.

Но я, как и все участники учений, сознавал, что это для страны необходимо и честно выполнял свой воинский долг перед Родиной.

Как и в прошлые годы, весной 1954 года наша дивизия вышла в Тоцкие военные лагеря. Началась напряженная военная учеба. Но стало известно, что на полигоне будут проводиться большие войсковые учения. На ст. Тоцкое ежедневно прибывали воинские эшелоны и разгружались войска.

Наш учебный батальон был привлечен для несения гарнизонной службы, поддержания порядка и дисциплины в Тоцком гарнизоне и прилегающих населенных пунктах.

В первых числах сентября 1954 года я был направлен в распоряжение члена военного совета ЮжУРВО. Когда я к нему прибыл, он со мной поздоровался, осведомился о состоянии моего здоровья, уточнил мою партийную принадлежность и потребовал партийный билет, который оставил у себя, сказав при этом: «Получишь после выполнения задания, а сейчас поедешь в «Рощу» (так именовался штаб руководства) и там поступишь в распоряжение коменданта. Шофер дорогу знает, пропуск получишь в комендатуре».

В комендатуре я был проинструктирован полковником из Москвы и назначен дежурным офицером комендатуры при Китайской делегации.

В мои обязанности входило: через переводчика выполнять просьбы делегации, предварительно доложив коменданту, постоянно сопровождать делегацию в ходе учения, обеспечивать ее почтой, деликатно узнавать не надо ли что, точно выполнять все указания коменданта, постоянно находиться в своем служебном помещении у телефонов, чередуясь с другим дежурным офицером при Польской делегации.

Нам запрещалось говорить об учениях, как о большой государственной тайне и хранить тайну 25 лет, о чем мы дали подписку.

До 8 сентября с офицерами комендатуры проводились занятия по изучению местности на полигоне, маршрутов движения с одного пункта наблюдения на другой. Особое внимание обращалось на меры безопасности делегаций, на умение пользоваться средствами защиты, на строжайшее выполнение указаний вышестоящих инстанций.

В эти дни в «Роще» мне посчастливилось видеть руководителей учений и прибывшие зарубежные делегации.

К 9 сентября была усилена комендантская служба, были выставлены дополнительные посты вокруг пункта управления «Роща», стали прибывать делегации из стран содружества. Прибыла Китайская делегация во главе сМаршалом Пын-Де-Хуаем. В составе делегации был и командующий Военно-Морскими Силами Китая и переводчик, которые были размещены в двух финских домиках. 10 и 11 сентября члены делегации отдыхали, гуляли вблизи своих домиков, а мы несли комендантскую службу.

12 сентября все делегации выезжали к смотровой трибуне. Делегации поднимались на смотровую площадку, где представители штаба руководства учениями ввели их в курс предстоящего учения. От Министерства Обороны СССР присутствовал Маршал Советского Союза Соколовский В. Д.

Сопровождающие делегации офицеры оставались внизу около трибуны. На местности просматривались некоторые образцы вооружения, боевой техники и подопытные животные. Все было готово к учению.

14 сентября 1954 года была объявлена боевая готовность. Все делегации из района «Роща» на машинах ЗИМ, а я на машине радиационной и химической разведки (РХР), легавой вариант, с экипажем из слушателей Военной Академии химической защиты, прибыл к смотровой трибуне, на которой уже находились: на правом крыле представители руководства страны, ученые, люди в гражданском, в центре руководитель учения Маршал Советского Союза Жуков Г.К., Маршал Советского Союза Булганин Н.А., Главный Маршал авиации Вершинин К.А. и много других военных начальников, на левом крыле — делегации из армий стран содружества. Особое впечатление производил Министр национальной обороны Маршал Польши Рокоссовский К.К. В глубине трибуны было много аппаратуры средств связи, в том числе и громкоговорящей.

Я и другие офицеры комендатуры находились внизу слева от трибуны и хорошо слышали команды и доклады по громкоговорящей связи. Полигон замер, над ним светило солнце, над полями висела тишина, Затем послышался доклад: «Лег на курс!». Через несколько минут послышался гул самолетов, и в небе появились самолет-бомбардировщик и по бокам его два истребителя сопровождения. Опять доклад «Объект вижу!», затем команда: «Выполняйте задачу!». Доклад: «Накрываю!» и команда: «Сброс!»

Несколько секунд показались вечностью и вдруг вижу огненный шар. Кстати, все, или почти все на трибуне и рядом с ней находились в средствах химической защиты. Затем раздался громкоподобный раскат звука и упругая волна воздуха, как при урагане, ударила по трибуне. С трибуны полетели вниз генеральские, маршальские и другие фуражки, в том числе конфедератка Mapшала Польши Рокоссовского К.К. Затем стал подниматься в небо гудящий огнем гриб, а к нему с земли потянулся темный столб пыли.

В это время началась артиллерийская подготовка и бомбовые удары авиации продолжительностью 20—30 минут (точно не помню). Послышался мощный рев танковых моторов и бтр — началась атака наступающей стороны. Над полигоном слышался гул моторов, на земле и в воздухе раскаты взрывов, в воздухе чувствовался специфический запах горелого, над полигоном висела сплошная пелена дыма, местами просматривались языки пламени — горели населенные пункты Маховка и другие, из которых население было заранее отселено, горел лес, боевая техника, вооружение и выставленные манекены.

За ходом учений с трибуны наблюдал и руководил ими Маршал Советского Союза Жуков Г.К.

Через некоторое время от смотровой площадки двинулись дорожно-восстановительная техника (бульдозеры, грейдеры, БТУ, большегрузые автомобили) по дороге руководства, а вскоре и мы стали перемещаться на другую смотровую площадку. Дорога руководства проходила недалеко от эпицентра взрыва атомной бомбы. Все руководство учениями и члены делегаций следовали на легковых и специальных автомашинах.

Во время передвижения я наблюдал удручающую картину: земля была словно вспахана огромным плугом, дымилась, вместо леса — черные обгоревшие отдельные деревья, расщипленные по длине, напоминали что-то страшное из сказок, догорала боевая техника, выставленная в эпицентре, но нигде не видел травмированных, погибших, обожженных военнослужащих или брошенного оружия.

Через эпицентр следовали впереди танки, за ними пехота на БТР и автомобилях, а затем артиллерия.

Члены иностранных делегаций выражали восхищение происходящим на полигоне, а я испытывал чувство гордости за нашу Родину.

На второй смотровой трибуне все руководство учениями и делегации уже в повседневной форме без средств защиты, наблюдали за контратакой второго эшелона обороняющейся дивизии.

Нам же, офицерам комендатуры, была дана команда выходить на пункт санитарной обработки. После дозиметрического контроля вернулись в район «Роща», где помылись, привели себя в порядок, приняли пищу и отдохнули. Затем состоялся разбор учений. Я принимал участие в охране и проводе иностранных делегаций на полевой аэродром «Тоцкое».

Партийный билет мне возвратил заместитель командира батальона по политической части, когда я прибыл в свой полк.

Подполковник медицинской службы в отставке, на учении командир медико-санитарного батальона 270 сд — майор медицинской службы Друян Давид Моисеевич.

Для усиления медсанбата 270 сд были прикомандированы хирурги из 359 окружного военного госпиталя, а также средний медицинский персонал из запаса.

Лазарет располагался в палатках на удалении 8—10 км. от эпицентра. Между палатками были вырыты ходы сообщения, щели, укрытия. В момент взрыва я хорошо видел яркую вспышку, а затем большое грибовидное облако, которое поднималось все выше и выше. Ощутил какойто толчок воздушной волны. Мы все наблюдали за грибовидным облаком, опасаясь, что оно нас накроет. Погода стояла тихая, солнечная, безветренная, и наши опасения не оправдались.

Мы знали, что, если облако двинется в нашу сторону, наготове были автомобильные батальоны для вывоза личного состава из угрожаемого района.

По рассказам очевидцев, Маршал Советского Союза Жуков Г.К. и Булганин Н.А., все генералы и представители стран социализма находились на открытом наблюдательном пункте, и с Маршала Жукова Г.К. воздушной волной сбило фуражку. В ходе учения и последующие два дня наш лазарет стоял на том же месте. Ни раненых, ни обожженных, ни травмированных военнослужащих в день учений и последующие дни в наш лазарет и в окружной госпиталь в Тоцких лагерях не поступало.

Что касается гражданского населения близлежащих деревень Маховка, Березовка, Орловка и других, то они все были выселены в безопасные места. Правда, после учений они, вскоре вернулись на свои прежние места.

В последующем после учений до 1959 года я не припомню ни одного случая, чтобы хоть один военнослужащий или гражданское лицо обратились к нам с заболеванием, связанным с радиоактивным облучением.

Через 1—2 дня после учения я с группой врачей поехал на санитарной автомашине в эпицентр взрыва. По дороге, начиная с 5—6 км. от эпицентра, я видел молодой лес, придавленный к земле взрывной волной, множество обгоревшей техники, а подъехав к эпицентру, я это место сразу и не узнал. Леса вокруг не стало, весь сгорел – Земля, как будто перевернута наизнанку. Впечатление было потрясающим.

Подполковник в отставке, на учении командир роты крупнокалиберных пулеметов 270 стрелковой диви��ии Самарский Федор Васильевич.

14 сентября 1954 года рота находилась в районе сосредоточения дивизии у пос. Ключевой в 10 км. от эпицентра взрыва.

В момент взрыва я лежал на дне вырытой щели с закрытыми глазами в противогазе и ощутил вспышку и взрыв, как вдали раскаты грома. Почувствовал колебания почвы.

В ходе учения следовал со своей ротой на грузовой автомашине ГАЗ-66, объезжая стороной эпицентр. В ходе перемещения наблюдал имитацию двух наземных «атомных» взрывов. На учении и в последующие дни никаких пораженных, травмированных, обожженных и других пострадавших от атомного взрыва среди военнослужащих или лиц из местного населения не видел и даже не слышал об этом от сослуживцев.

Через сутки после взрыва вместе с заместителем командира дивизии полковником Шестак я посетил район эпицентра. Весь молодой лес вблизи эпицентра лежал в наклонном положении.

С 14 сентября по 20 октября 1954 года в эпицентре взрыва я испытывал крупнокалиберные пулеметы с целью решения вопроса о принятии их на вооружение.

Полковник в отставке Суздальцев Анатолий Васильевич, на учении командующий артиллерией 270 стрелковой дивизии.

В день учения он вместе с автором данных воспоминаний находился в районе сосредоточения у пос. Ключевой и на наблюдательном пункте 270 стрелковой дивизии. В момент взрыва ощутил те же явления, что и автор. Дополнительно сообщил, что в день учений он на легковой автомашине ГАЗ-69 проследовал через эпицентр взрыва. По пути он нигде не видел погибших, пораженных или травмированных военнослужащих. Ничего об этом не слышал, как в день учений, так и в последующем.

Сейчас ему 83 года и чувствует он себя удовлетворительно.

Все изложенное в настоящих воспоминаниях участников учений касалось, в основном, обороняющейся стороны. В подтверждение объективности всего сказанного, привожу в полном объеме воспоминания генерал-полковника Б.П. Иванова, изложенные им в «Военно-историческом журнале» № 12 за 1991 год. Он на учении находился на наступающей стороне.

Приблизительно с октября 1989 года в нашей печати неоднократно появлялись статьи, воспоминания участников событий 37-летней давности войскового учения с реальным применением атомной бомбы.

В этом номере мы публикуем воспоминания генерал-полковника Б.П. Иванова, участника учения, занимавшего в то время должность заместителя командира 12-й механизированной дивизии. По плану учения дивизия действовала на главном направлении, в одной из ее задач было преодоление эпицентра ядерного взрыва.

АТОМНЫЙ ВЗРЫВ У ПОСЕЛКА ТОЦКОЕ

Два с половиной месяца я принимал участие в подготовке механизированной дивизии к учению и почти месяц после его окончания находился в районе атомного взрыва и действий войск.

Вначале остановлюсь на фактах, приводимых участниками учений и очевидцами, которые, считаю, сильно искажены или вообще не имели места.

Возьмем статьи в «Известиях» за 14 октября 1989 года «Сентябрь 1954-го – учения под атомным грибом» и в газете «Труд» за 6 января 1990 года «Жаркий сентябрь» 1954-го», где приводятся воспоминания В.Я. Бенцианова.

«Неожиданно… нам всем, солдатам и офицерам, приказали сбрить волосы на голове».

В те годы солдату срочной службы не разрешалось иметь длинные волосы, обязательной в соответствии с уставом была стрижка «под машинку». Поэтому необходимости брить голову за несколько месяцев до учения не возникало.

Забегая вперед, отмечу, что Маршал Жуков Г.К. в первый приезд после проверки готовности войск на разборе сделал замечание: «Вы слишком запугали людей мерами безопасности. Придется теперь Вам их «отпугивать».

Цитирую дальше из указанных статей «По окопам, вырытым в двух с половиной километрах от эпицентра, прошел академик И.В. Курчатов, посоветовал солдатам замазать все деревянное глиной». В такой близости от эпицентра будущего взрыва солдат в окопах не было. Окопы (траншеи) для наступающих войск отрывались не ближе 5 км. от предполагаемого эпицентра взрыва и то на небольшом участке, а в основном — 6—7 км. Кроме того, перед взрывом весь личный состав из првой траншеи был отведен во вторую и размещен в укрытиях. Обороняющиеся же отрывали траншеи не ближе 10 км. от эпицентра.

Далее «13 сентября. 20.00. Только легли отдыхать, боевая тревога. Надели поверх маек и трусов кальсоны и рубашки — это в 30 градусов жары. Отбой, 22.00,» Это вечером 30 градусов жары?

На следующий день, 14 сентября, как описывает В.Бенцианов, вечером где-то в 22.10— 22.15, ему приказали бежать на передовой пост: «Тяжело. Жара под 40 градусов». В июне—июле, пожалуй, могло быть и под сорок, и не один день. Но 13 и 14 сентября такой жары не было, тем более вечером, Я специально привел эти факты, чтобы показать, как автор, мягко говоря, преувеличивает, драматизирует события.

А вот впечатления от взрыва атомной бомбы: «Вдруг — удар. Как сваю в землю вбили. Только со страшной силой. И сразу — звук. Ни на что не похожий. Страшный. Ни в одном наставлении о таком — ни слова. Треск, скрежет».

В этой связи хотелось бы поделиться, так сказать, своим впечатлением.

Во времена взрыва я был в семи километрах от его эпицентра. Чтобы быстрее выскочить и увидеть ядерный «гриб»» перед взрывом я вышел из блиндажа и встал между внутренней и наружной выходными дверями. Толщина последней была 15 см.

Взрыв ощутил легкой подвижкой земли, как будто под ногами она дернулась в сторону и сразу встала на место. В тоже мгновение раздался свист — это воздух сквозь щели в двери ворвался в тамбур. Сразу открыл дверь (специально держал руку на запорной ручке) и выскочил в траншею. В этот момент услышал звук, похожий на раскаты далекого грома — глухой и какой то растянутый.

В. Бенцианов уделяет много внимания эпицентру атомного взрыва, связывая с ним свои действия: «Мне приказали бежать на передовой пост, что недалеко от эпицентра… Помочь ребятам смотать кабели на катушку. Побежал, В полной выкладке», А вот из статьи в газете «Труд»: «… дали команду на боевое построение и каждому поставили боевую задачу: кому связь смотать, что почти от самого эпицентра тянется, кому приборы с постов вынести.. Над нами — снаряды, ракеты несутся, а где-то совсем недалеко впереди все это разрывается» А ты бегом к эпицентру.

Должен сказать, что никакой связи у действующих войск, «что тянулась почти от самого эпицентра», не было и быть не могло». Более чем за пять суток до начала учения в запретную зону, которая со стороны войск ограничивалась первой траншеей, вход был запрещен, что обеспечивалось специальной охраной, Никакой связи, а тем более постов, действующие войска вблизи эпицентра не имели и не могли иметь, так как дальше первой траншеи в сторону эпицентра никого не было и быть не могло. Тем более, он не мог бежать к эпицентру, когда над ним «снаряды, ракеты несутся», потому что атака началась только после окончания артиллерийской подготовки. Вот тогда войска пошли к эпицентру. Кстати, в эпицентр из войск никто не попал. Это подтверждают люди из состава спецподразделения, работавшие после взрыва в районе эпицентра до прибытия войск.

Я встречался с одним из руководителей специальной группы, которая обеспечивала работу в районе цели и первой до прихода войск была в районе эпицентра и в нем самом сразу после взрыва. Так вот, одним из первых из спецгруппы в этом районе был полковник Куптиль Алексей Владимирович, который наблюдал подход войск. Он мне сказал, что ближе, чем на 500—600 м. от эпицентра никто не проходил. Да и вообще, в этом районе заблудился мотострелковый батальон. Куптиль помог командиру батальона разобраться, куда идти. А заблудиться было нетрудно, так как местность в районе эпицентра резко изменилась. Если раньше здесь рос дубовый лес, деревья достигали высоты 15—20 м., то после взрыва в радиусе более 1 км. от него ничего не осталось, а поверхность земли покрылась затвердевшей песчаной корочкой толщиной 1— 1,5 см.

Командир дивизии приказал мне найти танковый полк, который используя результаты атомного удара, должен был развивать наступление в глубину обороны в соответствии с требованиями действовавшего тогда Полевого устава.

В этом полку (командир полковник Суздалов) находился и представитель руководства от Генштаба генерал-майор Шапошников. Но когда я прибыл в район эпицентра, то установил, что полк здесь не проходил, видимо, тоже заблудился по причине изменений на местности, так как до этого на тренировках он проходил точно через намеченный эпицентр.

Попутно скажу, что, если в радиусе 1— 1,5 км. от эпицентра ничего не осталось от леса, то непосредственно в эпицентре сохранились обугленные стволы деревьев толщиной 2—3 см., образовавшие конус диаметром 15—20 м. и высотой 6—7 м.

В заключение по статьям в «Труде» и «Известиях» хотелось бы сказать следующее. Авторы попытались показать, насколько ужасны последствия атомного взрыва да и самого этого учения. Чего стоят только слова Бенциамова: «Все эти 35 лет я боролся и за здоровье, и за достоинство. Вместе с немногими, кто остался в живых».

Или: «Первые необычные ощущения начались уже через год после взрыва. Головные боли, ломота в позвоночнике, боли в суставах, в костях, нелады со зрением».

Выходит, что из участников учения и в живых-то осталось немного. Откуда такие данные? И надо полагать, причина многочисленных смертей — радиация. От взрыва атомной бомбы, так, во всяком случае, получается.

Лишь немногие пораженные во время аварии на Чернобыльской АЭС ощутили симптомы, приводимые Бенциановым. Ярко выраженная лучевая болезнь проявилась в первую очередь у тех, кто получил не десятки, а, по крайней мере, сотни рентген гамма- облучения. В конце статьи я приведу мощности и динамику роста и спада радиации на земле и в атмосфере, замеренные после атомного взрыва в ходе учения. Они не идут ни в какое сравнение с тем, что было на Чернобыльской АЭС, и по мощности, и по продолжительности воздействия.

Что же касается высказывания «Бывалые офицеры, участвовавшие в штурме Берлина, потом говорили, что такого не видывали…»,— отмечу следующее. Мне довелось быть на войне с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945-го. Могу сказать, что Курскую битву на белгородском направлении по воздействии на психику человека даже сравнить нельзя с учением в районе Тоцкого, хотя там и была взорвана атомная бомба. Мне пришлось пройти всю войну в должности командира танковой роты и танкового батальона. Я видел ее своими глазами и ощущалсвоим телом, трижды был ранен.

Много мне пришлось повидать и пережить страшного, и каждому человеку присуще чувство страха, что, в общем-то, нормально, но не все это чувство могут в себе подавить. Не хвалюсь, но скажу, что на учении никаких ужасов не испытывал, да и на лицах солдат и офицеров не видел какого-то ос��бого страха. И ни перед учением, ни в ходе его, ни после. По дороге вблизи эпицентра в первый день проезжал дважды, а это в 30 м., не больше. На второй день ездил еще раз и наблюдал, как в эпицентре делали замеры уровней радиации.

Ну а, насчет «немногих оставшихся в живых» из тех людей, у кого такой же год рождения, как у меня» и кто был на фронте, то надо сказать: их осталось в живых по три человека из ста. И этот факт отмечен в нашей печати.

Считаю необходимым отдельно остановиться на статье в «Комсомольской правде» за 14 сентября 1990 года «Репетиция апокалипсиса». Заголовок бьет не в бровь, а в глаз. Апокалипсис — если не конец света, то смерть всеобъемлющая, всеохватывающая, если не сейчас, то потом. Даже из воздушного взрыва сделали «надземный ядерный взрыв» (очевидно, имея в виду наземный). Спасибо, хоть мощность взрыва уменьшили до 10 кг., так сказать спасибо «неофициальным данным», как говорится в статье.

«Очевидцы утверждают, что после взрыва прошло года четыре, прежде чем природа стала залечивать страшную язву на своем теле — нанесло ветром семян, затянуло травкой», — говорится в статье. А до меня доходили данные очевидцев, побывавших через год – два в районе эпицентра, что там буйно разрослась растительность, причем в увеличенных размерах.

Говорится в статье и о «строгой секретности». Людей отселили, составили опись недвижимого имущества у каждой семьи для возмещения ущерба. Значит, масштабы последствий не скрывали. А что касается того, «можно ли жить в селах, над которыми проплыло радиоактивное облако? Почему стали болеть и умирать от неизвестных болезней жители?», то этого никто не знал, была уверенность, что опасности нет, потому и «секретить» было нечего. Ну, и откуда взято утверждение, что чаще стали болеть и умирать от неизвестных болезней люди, автор не сообщает.

Правда, автор предполагает, что секретность нужна для людей, оказавшихся в непосредственной близости к эпицентру, чтобы у них не возникло потом лишних вопросов. Как же они могли оказаться в непосредственной близости?! Автор противоречит себе сам, несколькими абзацами ниже говоря об эвакуации жителей даже из близлежащих деревень задолго до начала учения, В словаре у С.И, Ожегова четко прослеживается разница между « непосредственной близостью» и «близлежащим».

Интересны с точки зрения реальности воспоминания Ф.И. Колесова, который во время учений был председателем Тоцкого райисполкома: «…видим — огненный столб стоит огромный, страшный. По нему били из орудий, летали в него тройками самолеты, бросали бомбы — желательно было его разорвать. Ныряли в него и вылетали черные.

Что можно сказать об этом? Артиллерия вела огонь только по наземным целям. Вести огонь по «столбу» ядерного гриба и по целям, предназначенным для поражения атомной бомбой, запрещалось. Ведь в противном случае невозможно было бы разобраться, что сделал атомный взрыв, а что — снаряды артиллерии.

Относительно полетов самолетов в «столб». Авиация начала работу после окончания артиллерийской подготовки, т.е. через 25—30 минут после взрыва. «Столба» уже не было» и радиоактивное облако было абсолютно белым, неотличимым от других облаков ни по цвету, ни по размеру.

Летчики имели задачу ни в коем случае не залетать в радиоактивное облако в целях безопасности, и они старались ее выполнять. Доказательством последнего, по моему мнению, служит ошибка командира эскадрильи МИГ-15, который, боясь попасть в радиоактивное облако, стараясь уклониться от всех встречаемых облаков, потерял ориентировку по наземным целям и, вместо удара по назначенной цели, нанес удар по похожему району около 10 км. в сторону, по расположению второго эшелона дивизии — полку (командир полковник Плеходанов). Командир дивизии генерал-майop М.И. Лященко приказал мне выехать туда. По прибытии обнаружил, что, к счастью, никто и ничто не пострадало: ни люди, ни техника.

Вот так разрывали «столб» от ядерного гриба и даже «черные» вылетали». Да и зачем, собственно, разрывать «столб»?

Описание взрыва, сделанное другим очевидцем — Н.В. Кураповым, участником войны, офицером, «скрупулезнее», как говорит автор, чем остальными.

«В ушах свист, звук со скрежетом… Гриб был — ножка черная, а шляпка красная. Как из трубы в морозный день — все перемешалось в ней — клубы дыма, пыли, обломки. Температура была огромная».

Хочу теперь рассказать, каким увидел гриб я. Когда выскочил из тамбура (об этом я писал выше), то увидел на высоте около 300—400 м. облако, которое какое-то время, не более полминуты, пронизывали языки желтого пламени. Облако имело форму выпуклой шляпки гриба, а снизу в направлении к земле вытягивалась ножка чисто белого цвета. Навстречу ножке от гриба с земли поднимался светло-серый выгнутый конус, похожий на перевернутый на 180 градусов смерч. Через некоторое время образовался столб.

Нижняя половина его серого цвета, а верхняя белого, Общая форма точь-в-точь как на рисунках с изображением ядерного гриба.

Во время артподготовки поднялась сильная пыль, и как ликвидировался столб, увидеть не удалось. Через 25 минут после взрыва, когда кончилась артподготовка, ядерное облако уже не отличалось практически от других, только форма оставалась еще похожей на шляпку гриба.

Далее Н. Б. Курапов говорит: «Взрыв был надземный, с поверхности поднялась радиоактивная пыль и из образовавшегося облака по его ходу выпадала на села, поля, леса, Никто до сих пор точно не знает, каким путем шло облако и до какой точки…».

Поскольку взрыв был воздушный, а не «надземный», то с поверхности земли поднялись радиоактивные частицы в результате наведенной активности на земле потоками нейтронов в момент атомного взрыва. Основными продуктами активации почвы в этом случае были натрий—24 с периодом полураспада 14,9 часа, кремний—34 с периодом полураспада 2,62 часа, марганец—56 с периодом полураспада 2,6 часа, остальные продукты распадаются в течение минут. Причем, мощности их излучений весьма невелики. Поэтому то, что поднялось с земли, можно вообще не учитывать, как фактор загрязнения земли по следу облака.

Теперь об утверждении, что никто не знает до сих пор, как двигалось облако. Могу заверить, что контроль за движением велся и войсками, и специалистами подразделениями, по ходу движения облака делались замеры радиоактивности на земле и в воздухе. О результатах замеров до 200 км. дальности движения облака скажу ниже.

Затем, по Н.Б. Курапову: «Жители близлежащих сел в радиусе 20 км. заблаговременно были эвакуированы.». Это абсолютно неправильно — эвакуация людей, скота и фуража производилась из зоны до 8 км. от эпицентра в районы не ближе 15 км., а в зоне 8—12 км. население оставалось на месте. Оно было проинструктировано, и весьма тщательно, с выдачей письменных инструкций о порядке поведения во время взрыва.

Далее в статье утверждается, что «люди с разрешения военного начальства вернулись в свои зараженные радиацией дома, вдыхали радиоактивную пыль, ели «грязные» овощи со своих огородов, пили молоко коров, поедавших «грязную траву».

Во-первых, отселенные размещались во вновь отстроенных домах. Поэтому никто никуда не возвращался, никуда не эвакуировался. Во-вторых, вся территория, где жили люди, была проверена, противопоказаний для жизни обнаружено не было.

А картина загрязнения в статье описана, по всей видимости, с зоны загрязнения в районе Чернобыльской АЭС. Но изотопы, осевшие в результате взрыва реактора на АЭС, не идут ни в какое сравнение ни по количеству, ни по длительности и мощности воздействия с продуктами атомного взрыва.

Расчеты показывают, что даже после наземного взрыва ядерного устройства такой мощности, как на учении под Тоцким, через две-три недели от следа облака практически ничего не остается. А если сравнивать с загрязнением Чернобыльской аварии, это совсем другие осколки, другие изотопы.

Хочется высказаться и еще по одному факту, приведенному в статье: «Подробности о тоцком взрыве я услышал впервые от нашего учителя начальной военной подготовки Николая Ивановича Пастухова. В 54-м он был еще молодым офицером. Его подразделение накануне 14 сентября получило задачу выдвинуться к эпицентру и занять позицию километрах в 15—17 от него. После взрыва наш будущий учитель и его солдаты проследовали через зараженную местность».

И дальше следует вопрос автора: «Кому и зачем это было нужно?»

Действительно, зачем надо было искажать реальность, приводить «факт» о выдвижении на 15—17 км. к эпицентру? Вся дивизия, а это больше десяти тысяч человек, находились в районе 5— 12 км. от эпицентра, не дальше. Возникает вопрос: а что делал. Пастухов с солдатами на расстоянии 15—17 км? Да еще после проследовал с солдатами через эпицентр.

Вообще, у авторов всех статей какая-то тяга к эпицентру, все шли туда и все через него проходили. Если бы это было так, то, очевидно, там все было бы вытоптано, перепахано гусеницами танков и колесами машин и уж, наверное, кто-нибудь и автограф свой не преминул бы оставить в таком уникальном месте.

Поверьте, дорогой читатель, я уже говорил, что был там и на второй день, когда проезд в зону взрыва был закрыт, но эпицентр и местность вокруг него не имели никаких следов массовых посещений, ни пешком, ни на каких-либо видах техники.

И совсем уж фантастически, по-моему, выглядит следующий эпизод: «Об одной из первых жертв бомбы рассказал мне И.Е. Кутайков:

— Сосед наш, 14 лет ему было, на крыше сидел во время взрыва, одеялом накрылся. А после вылез из-под одеяла: «Ой, голова! Не вижу ничего!— шумит! Вяжите меня, голова рассыпается!» Брали длинное полотенце, обматывали ему вокруг головы и закручивали палкой. Через три месяца умер…».

Думаю, если голову обернуть полотенцем и затягивать его, закручивая палкой, то вряд ли кто это выдержит. Видимо, бедный парень лишь по молодости продержался три месяца. Однако, остается вопрос: отчего он все-таки умер? От радиации или от усердия «лекарей»?

Даже дрова, по свидетельству очевидцев, были «атомными» и горели каким-то неестественным светом. По этому поводу могу сказать следующее: при таком атомном взрыве по дальности тепловое воздействие значительно превышает радиоактивное воздействие взрыва. Мы уже отметили, что на расстоянии около 1200 м. от леса не осталось никаких следов, на месте бывшей дубовой рощи на поверхности земли — лишь песчаная корка. Вот результат высокой температуры — все испарилось или сгорело. Только по этому можно сделать вывод, что никаких дров в радиусе 1200 м. от эпицентра остаться не могло, за исключением головешек в эпицентре на площади радиусом 15—20 м. Таким образом, все возможные « атомные» дрова, если бы они и были, сгорели.

Что касается радиоактивности, то через час после взрыва на расстоянии 850 м. от эпицентра было только 0,1 рентгена, а через 9 часов 0,1 рентгена было на расстоянии 600 м. Отсюда видно, что радиоактивных дров далее 1200 м. быть не могло, так как там, к моменту прибытия заготовителей «нашармачка», как пишется в статье, был нормальный радиоактивный фон.

А теперь о горении «атомных» дров неестественным светом. Наша часть располагалась недалеко от предприятия «Маяк» на Южном Урале, где большой район местности был загрязнен отходами ядерного производства, и уровни радиоактивного загрязнения местных предметов в десятки и сотни раз превышали уровни под Тоцким. Отопление в части было печное, и никто не отмечал при горении неестественного света. Я четырежды побывал в этой части на загрязненных территориях и два раза был на «Маяке». Довелось слышать многое: и о реальных фактах, и о фантазиях, ничто, как говорится, не чуждо человеку, но вот о горении «атомных» дров неестественным светом, увы, не слышал.

Позвольте поделиться и теми записями, которые я вел во время учения. Считаю, что их достоверность выше того, что написано по памяти.

Основное внимание уделяю безопасности на учении, так как думаю, это и будет ответом на изложенное в газетных статьях.

МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ:

— выбор направления ветра, обеспечивающий наиболее оптимальный вариант времени сброса и взрыва бомбы с целью абсолютной безопасности людей (гражданских и военных); — сброс планировался со второго захода (проверка всех расчетов в реальных условиях); — маршрут полета проходил вне крупных населенных пунктов в удалении от войск не менее 5 км.; — сопровождали два самолета-бомбардировщика ИЛ-28 для контроля расчетов носителя; — по маршруту полета зажигались дымовые шашки оранжевого цвета для визуального контроля полета; — точкой прицеливания для сброса являлся квадрат с крестом в центре стороны квадрата и полосы креста были высыпаны белым мелом; — видимость по высоте — 900 м. и 50—60 км.— по дальности; менее 7,5 км. от эпицентра личный состав размещался в долговременных укрытиях, а далее 7,5 км. — в траншеях на дне, лежа или сидя; — нормы допустимого загрязнения местности для действия войск предусматривались в четыре раза меньше, чем в наставлении ПЗВ (противоатомной защиты войск), — участки в случае загрязненности свыше 25 р/ч были запретными, в ходе наступления их предписывалось обходить; — территория учения была разбита на зоны, в каждой зоне назначен ответственный командир; — зона делилась на районы, в которых назначались коменданты из числа командиров частей, расположенных в них; — на старшего в зоне возлагалось обеспечение знания людьми мер безопасности, сигналов атомной тревоги личным составом и контроль за исполнением мер безопасности; — к моменту взрыва личный состав находился только со своими командирами и в одном месте; — запретная зона, где никто не имел право находиться, была в 8 км. от центра цели, а для наступающей стороны — в 5 км; — на границе зоны за несколько суток до начала учений была выставлена специальная охрана, с выходом войск накануне дня учения охрана усиливалась, каждый пост охраны имел дозиметрические приборы; — не принимавшие участия в учениях до взрыва выводились из зданий и размещались в щелях и укрытиях, им были выданы противогазы и защитные очки; — здания военных городков были специально подготовлены, двери сняты с петель, оконные рамы выставлены. Кроме того, были предусмотрены меры на случай наземного взрыва — учение отменялось, население с возможного следа выпадения радиоактивных осадков планировалось эвакуировать. Из зоны радиусом 8 км. от центра цели все население, скот и движимое имущество вывозилось в населенные пункты не ближе 15 км. от центра.

По рассчитанному направлению движения радиоактивного облака в секторе шириной от 10 до 20 км. и на глубину 50 км. за двое суток были выставлены дозиметрические офицерские посты для замера радиоактивных осадков, которые могли выпасть из облака атомного взрыва.

Были созданы эвакуационные отряды, обмывочные пункты, усилены врачебные и фельдшерские участки для обеспечения гражданского населения. Ограждением зоны опасного загряз��ения и определением эпицентра взрыва занималось специальное подразделение. Выполнение задачи планировалось не позднее, чем через час после взрыва.

Оповещение до командира взвода по радио.

Питание: усиление мясом — 50 гр. на человека, два раза в день — завтрак перед учением, обед после учения. Во фляги — крепкий чай, в подразделениях — термосы с водой.

Папиросы, махорка, спички были изъяты — курение во-время учения запрещалось.

После взрыва было запрещено принимать пищу до разрешения. Под хлеб, мясо и другие продукты были изготовлены специальные ящики, кузова машин тщательно закрывались брезентом, запасы воды находились только в закрытых емкостях.

Случаев загрязаения продуктов и воды радиоактивными веществами не было.

Для питания населения в случае необходимости были предусмотрены запас продуктов и походные кухни. Всем выдавались индивидуальные противохимические и перевязочные пакеты. Предусмотрены запасы верхней одежды для населения.

Кроме того, были развернуты два военных госпиталя.

Весь личный состав обеспечен накидками, чулками, перчатками, защитной одеждой. На очки противогазов выдавалась защитная пленка

Наступающая сторона — личный состав из первой траншеи был отведен во вторую и размещен в убежищах и укрытиях.

14 сентября 9.33 — взрыв на высоте 285 м. Специальная группа была в эпицентре через 40 минут.

Через час в эпицентре было 50 р/ч; в 300 м — 25 р/ч, в 500 м. — 0,5 р/ч; в 850 м.— 0,1 р/ч.

Граница зоны была обозначена через 1,5 часа, т.е. до выхода войск.

Около 12.00 в район взрыва вышел первый эшелон 41 мп. Командир полка полковник Федчик с одной из рот 1 мсб прошел вблизи эпицентра.

Личный состав роты после прохождения эпицентра был проверен специальными подразделениями, следов загрязнения радиоактивными веществами не обнаружено. Да и не могло быть обнаружено, так как они прошли по местности, где было всего 0,1 р/ч, или 100 миллирентген в час.

39 тп (командир полковник Суздалов, в полку также на��одился представитель Генштаба генерал-майор Шапошников) должен был пройти через эпицентр, но фактически прошел стороной.

Зафиксированы данные войсковой разведки на удалении около 400 м. от эпицентра через 1,5 часа после взрыва не более 0,1 р/ ч.

Продуктов деления атомной бомбы на местности не обнаружено, воздух не загрязнен, радиоактивность воды значительно меньше допустимой нормы.

ЭПИЦЕНТР

В первые 15—20 минут— 100 р/ч, через час — 50 р/ч, через 6 часов — 26 р/ч, через 21 час — 10 р/ч, через 33 часа — 6 р/ч, через двое суток — 3/рч, через трое суток — 0,85 р/ч.

Радиоактивная пыль. Проверялись атмосфера и местность в секторе от эпицентра шириной 10 км и далее на глубину 200 км., шириной 28 км. Результаты: 0,02 млр/ч, или 20 мкр/ч на местности. В 4—5 км. от района взрыва загрязненности атмосферы не было. Радиоактивная пыль была поднята на большую высоту раскаленной массой воздуха при сильном ветре.

На расстоянии 10 км через 30 минут было 0.005 р/ч, через 50 минут на расстоянии 25 км. было 0,1 рентгена, а через 1,5 часа на удалении 70 км. было тоже 0,1 р/ч, а через два часа (после взрыва) на расстоянии 120—130 км. стало 0,05 р/ ч.

Уровень загрязнения местности в этом секторе не требовал защиты. Для индивидуального контроля облучения на отдаление, расчет, экипаж полков первого эшелона выдавалась одна, а остальным — камера 2 на роту.

За два часа до взрыва все люди были размещены в укрытиях, наличие проверено по спискам, Всякое движение было прекращено за 10 минут по сигналу «Молния», укрытия закрыты. Часовые находились в щелях, а те, кто был вне укрытий» легли на землю лицом вниз Экипажи — в машинах, в прицелы смотреть не разрешалось.

НАСТУПЛЕНИЕ

Впереди химдозоры, уровни с 0,1 р/ч обозначаются указками. При подходе к местности, где до 25 р/ч. надеваются средства защиты. Свыше 25 р/ч местность обходится. Было запрещено садиться, ложиться без небоходимости, пить, курить, есть.

Если личный состав загрязнен, то прием пищи разрешается только после санобработки. Продукты подлежали проверке.

Вот такая обстановка в радиационном отношении сложилась в районе Тоцкого после атомного взрыва,

В статье «Репетиция Апокалипсиса» предполагается, что «день 14 сентября 1954 года рано или поздно будет вписан в историю в одном ряду с 6 и 9 августа 1945 года, 26 апреля 1986 года — датами атомных трагедий Хиросимы, Нагасаки, Чернобыля».

Как уже сказано выше, я был участником учения в Тоцком, свидетелем трагедии в Чернобыле, Видел все своими глазами и почувствовал физически. Получил в Чернобыле дозу гамма-облучения не менее 60 рентген, дышал и цезием—137, и изотопами циркония. И рубидий, и еще кое-что в щитовидку «набрал», правда, немного — всего 30 бэр.

Но, по-моему, ставить в один ряд учение в Тоцком и трагедию в Чернобыле безнравственно, более того, это кощунство по отношению к жертвам Хиросимы. Нагасаки. Чернобыля.

1. Восходящие потоки воздуха поднимают столб пыли, который может соединяться с радиоактивным облаком. В течение нескольких минут облако взрыва, видоизменяясь, превращается в своеобразное кучевое облако, достигая высоты 10—20 км., а в последующем рассеивается. Однако и к этому времени оно остается еще сильно насыщенным радиоактивными веществами. Излучения, испускаемые из облака, не оказывают поражающего действия на объекты (Защита от ядерного оружия. М. Воениздат, 1964 г. С. 21 — 22).

2. Камера – прибор радиационной разведки.

Генерал- полковник Б.П. ИВАНОВ. Герой Советского Союза.

Утверждение Б.П. Иванова, что обороняющиеся отрывали траншеи не ближе 10 км. от эпицентра, ошибочно. Вся сеть траншей, ходов сообщения и позиций были отрыты полностью согласно уставу, но не ближе 300 м. от намеченного эпицентра, а войска в них располагались после взрыва, не ближе 8—10 км. от эпицентра.

И.И. КРИВОЙ – АТОМНЫЙ ГРИБ НАД ТОЦКИМ ПОЛИГОНОМ

#Тоцкие учения 1954 года #Тоцкий полигон

0 notes

gadskipapa · 1 month ago

Text

S.T.A.L.K.E.R.: Legends of the Zone. Провал?

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/05/23/s-t-a-l-k-e-r-legends-of-the-zone/

S.T.A.L.K.E.R.: Legends of the Zone. Провал?

S.T.A.L.K.E.R.: Legends of the Zone Trilogy Enhanced Edition вышло и игру захлестнула волна негатива в Steam из-за удаления русской озвучки и советской символики.

Их борьба: GSC Game World ущемил Кот Леопольд и Лев с черепашкой и так далее. Раз на то пошло, то что-же вообще всё это вышло, если это декоммунизация и так далее? Ведь всё, что есть в игре (объекты и даже оружие, как – АК и Винторез) построено и сделано во времена СССР и в большей мере русскими, приехавшими со всего Союза на, Всесоюзную стройку. Основную массу горожан составили комсомольцы со всего СССР, которые приехали работать на стройку по путёвкам партии. Так-же и на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС, ехали со всего СССР.

Было

Стало

Хотя в трилогии всё ещё есть русский интерфейс и субтитры, разработчики удалили знаменитые русские голоса, как они поясняют, «по политическим причинам». Кроме того, были вырезаны абсолютно все советские намёки на прошлое Украины, включая знаменитую каменную плиту с названием ЧАЭС, — остались лишь два бетонных блока, на которых она стояла. Фактически, Enhanced Edition удаляет все части и фрагменты советской иконографии, которые всё ещё присутствуют в оригинальных играх.

Было

Стло

Комьюнити-менеджер GSC Game World под ником McCulkin обратился к журналистам и авторам контента, освещающим релиз S.T.A.L.K.E.R.: Legends of the Zone Trilogy Enhanced Edition. В своём обращении он отметил, что переиздание столкнулось с волной критики в Steam, что уже негативно повлияло на рейтинг игры. По словам представителя студии, если игра попадёт в категорию «в основном отрицательные», вернуть репутацию будет крайне сложно.

McCulkin предложил обозревателям ненавязчиво напоминать зрителям и читателям, что положительный отзыв в Steam может реально повлиять на будущее проекта. По его словам, в данный момент любая поддержка от комьюнити крайне важна для GSC, поскольку студия старается сохранить баланс между историческим наследием оригинала и требованиями текущего времени.

Пользователи жалуются, что системные требования значительно выросли, а картинка изменилась несильно. Кроме того, многие говорят о том, что она «мыльная» даже на максимальных настройках. Старые ошибки не исправили, как было заявлено, а к тому же ещё и добавили новые: вылеты на рабочий стол, нерабочие модификации оружия, странные анимации, отсутствие синхронизации сохранений между разными устройствами. Кроме того, озвучка в игре теперь представлена на трёх разных языках: персонажи то говорят на русском, то на украинском, то на английском (иногда таким полиглотом может стать один и тот же герой).

Любопытно, что даже западные издания осудили разработчиков за халтурный ремастер. К примеру, издание Dualshockers раскритиковало “агрессивное использование ИИ, из-за которого картинка стала мыльной”, а в выводе указало, что “обвиняя во всех проблемах ревью-бомбинг российских игроков и закрывая глаза на настоящее недовольство геймеров, GSC выставляет себя в невыгодном свете”. (www.dualshockers.com/stalker-enhanced-edition-angers-community-devs-blame-russian-users/)

К слову, если вы собираетесь сыграть в пиратку (а покупать эту игру нельзя ни в коем случае!), то русский дубляж мододел вернул через 30 минут после ее релиза.

А теперь из истории некоторых из этой компании.Скрины из 2022 года.

Аполитичная компания с аполитичными разработчиками. Рокфор – ранее КМ, ныне, если не ошибаюсь, нарративный сценарист S.T.A.L.K.E.R. 2. Его патриотичная позиция заканчивается кружкой с надписью и фоточкой в инстаграмме. Конечно, такой омежка смазливый ни за что не возьмет в руки оружие. Такой патриотизм не в его системе ценностей.

Позже эти фото были удалены и профиль был закрыт.

ВИДЕО

#GSC Game World #Legends of the Zone #S.T.A.L.K.E.R.

0 notes

gadskipapa · 1 month ago

Text

Чернобыльская Зона. Малые модульные реакторы

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/05/20/chernobylskaya-zona-malye-modulnye-reaktory/

Чернобыльская Зона. Малые модульные реакторы

Киев после неудачи с покупкой у Болгарии реакторов российского производства для Хмельницкой АЭС решил вложить деньги в развитие системы малых модульных реакторов в Чернобыльской зоне отчуждения. Об этом сообщает ТАСС со ссылкой на заявление депутата Верховной рады Ярослава Железняка.

По его словам, после того как попытка закупить реакторы у болгар окончательно провалилась, “у “Энергоатома” было два варианта: отдать накопленные деньги в бюджет и начать строить малые модульные ядерные реакторы”. “Выбор очевиден!” – написал Железняк в своем телеграм-канале, комментируя опубликованное в одном из украинских изданий сообщение председателя Госагентства Украины по управлению зоной отчуждения Григория Ищенко о планах выделить земельные участки для размещения малых модульных реакторов.

Глава Госагентства Украины по управлению зоной отчуждения Григорий Ищенко сообщил, что в Чернобыльской зоне планируется выделение земельных участков для установки малых модульных реакторов (ММР).

«В ближайшее время ожидается подписание соглашения или меморандума о начале работ. Это часть программы, которая, надеюсь, будет реализована», — обещает Ищенко.

Из статьи 2022 года:

Вашингтон решил поставить Киеву свои современные ядерные установки. Пока они нигде не применялись — ни в самих Соединенных Штатах, ни за их пределами.

Ещё при президенте Трампе (до Байдена) американские дипломаты проехали по всей Восточной Европе — от Польши до балканских стран. Подписали множество соглашений о развитии малой модульной энергетики. Но в США пока нет реализованного «в железе» проекта MMP. Есть только единственный реальный заказчик — энергетическая ассоциации штата Юта UAMPS уже готова приобрести шесть модулей. Но ввод первого из них намечен лишь на 2029 год. Заказчика за пределами США, готового реально платить деньги, сегодня нет.

Американцы, продвигая малые реакторы, громко не говорят об их минусах. Например, о цене за киловатт-час. У энергетиков есть такое понятие, как «проклятие масштаба» — чем меньше мощность атомного реактора, тем дороже его электричество, причем намного: речь идёт ещё об одном нолике за киловатт-час. Но есть и плюсы. Если на строительство обычной АЭС уходит примерно лет десять, то тут речь идёт о том, что за два-три года «на заводе все модули склепать» и доставить на место назначения. Так что, установка MMP выгодна тем, кто берёт на проект кредит, — он начнёт окупаться гораздо быстрее, чем при строительстве большой АЭС. Да и затраты на последнюю обойдутся примерно в $10 млрд, тогда как на ММР хватит несколько сотен миллионов.

Малые модульные реакторы (SMR), хотя и пользуются большой популярностью среди инвесторов и потенциальных клиентов, в коммерческом исполнении пока не существуют.

Из статьи 2024 года:

Регуляторы США продолжают рассмотрение заявки на сертифицирование проекта компании NuScale Power под названием NuScale US460 – станции, состоящей из шести малых модульных реакторов мощностью по 77 МВт(э) каждый.

В сентябре 2024 года регуляторы затребовали у компании дополнительную информацию, касающуюся системы аварийного охлаждения активной зоны.

Вновь, как и при рассмотрении предыдущего проекта компании NuScale, сомнения регуляторов вызывает вопрос, на сей раз пассивная подсистема добавки бора в систему ECCS аварийного охлаждения активной зоны (ECCS supplemental boron, ESB).

В подсистеме ESB имеются гранулы оксида бора, которые при работе системы ECCS растворяются и попадают в активную зону для обеспечения должной подкритичности в течение 72 часов после начала нештатной ситуации.

В компании NuScale считают, что для обоснования подсистемы ESB достаточно изучения эффектов растворимости бора в теплоносителе активной зоны, предусмотренных в проекте технических спецификаций и требований по эксплуатации, а также заложенного в проект консерватизма.

Регуляторы, со своей стороны, предпочитают видеть результаты испытаний подсистемы ESB в целом, так как на её работу в реальных условиях будет влиять множество факторов, включая неопределённости, связанные со сложными теплогидравлическими процессами.

В этой связи регуляторы предлагают компании NuScale внести изменения в программу пусковых испытаний с целью подтвердить эффективность подсистемы ESB как подсистемы, обеспечивающей подкритичность реактора.

Регуляторы согласны с тем, что подобные изменения достаточно внести только для первого модуля – конечно, в том случае, если результаты испытаний окажутся положительными.

Также регуляторы считают, что в проекте не проработаны вопросы, связанные с требованиями к гранулам бора, их загрузкой в ёмкости подсистемы ESB, подсистемами контроля за перемещением гранул к узлу-растворителю, и так далее.

Ещё одно требование регуляторов о предоставлении дополнительной информации связано с возможностью персонала задержать срабатывание системы ECCS в целом.

Система ECCS имеет двойное назначение – обеспечивать отвод тепла от активной зоны и должную подкритичность реактора.

Для отвода тепла в проекте имеется также штатная система отвода остаточного энерговыделения DHRS (decay heat removal system). Для обеспечения подкритичности имеются также стержни аварийной защиты.

Оператор может вручную отключить автоматическое срабатывание системы ECCS с её подсистемой ESB – например, в том случае, если он будет уверен в обеспечении подкритичности установки стержнями СУЗ и удержании концентрации водорода ниже заданного предела за счёт работы системы DHRS.

В проекте указано, что длительность задержки срабатывания системы ECCS может составлять до восьми часов.

Однако из проектной документации неясно, на основании каких критериев оператор может отложить срабатывание ECCS.

Среди других вопросов, возникших у регуляторов, можно отметить отсутствие в проектной документации указаний по требованиям к качеству изготовления оборудования подсистемы ESB.

В NuScale Power считают, что так как в данной подсистеме нет давления, то к её оборудованию не должны выдвигаться требования по стандарту для котлового оборудования (ASME BPV Code). У регуляторов есть возражения, так как подсистема ESB относится к важным для безопасности системам.

Ещё по теме

Для начала, вы знаете, кто проектировщиком данных реакторов выступает? Компания Holtec International. Да-да, компания, которая специализируется на производстве оборудования и систем для энергетической промышленности и не имеет ни малейшего опыта в проектировании реакторов. Подробнее по ссылке – Украина полигон?

И здесь может возникнуть проблема. Дело в том, что группа экспертов в консультативном совете по реакторной безопасности при Комиссии по ядерному регулированию США обнаружила потенциальную проблему в реакторах NuScale Power. Для охлаждения в воду добавляют бор, который поглощает нейтроны. Однако при переходе в парообразное состояние концентрация вещества существенно снижается. Когда бедный бором конденсат поступит в активную зону, то он может спровоцировать ускорение ядерной реакции. Кроме того, эксперты посчитали слабым звеном парогенератор, находящийся внутри корпуса реактора. По словам ученых, механизм может подвергаться опасным вибрациям, способным разрушить конструкцию парогенератора.

Тем не менее, эти вопросы решаемы, а у NuScale Power уже есть первый коммерческий заказчик. Компания Utah Associated Municipal Power System готова построить АЭС с реакторами от NuScale Power в национальной лаборатории Айдахо. Проект с бюджетом в $6,1 миллиарда насчитывает 12 малых модульных реакторов и должен завершиться в 2030 году. Под строительство подготовили площадку в 13 га. Подробнее по ссылке – NuScale Power

Компания “NuScale Power Corporation” и ассоциация муниципальных энергетических компаний UAMPS объявили 8 ноября 2023 года о совместном решении прекратить реализацию проекта CFPP по строительству в США малых модульных реакторов “NuScale”. Подробнее по ссылке – “NuScale Power Corporation” сдулась…

Украина превращается в ядерный полигон. Какие-то обязательства британской стороны будут зафиксированы расплывчато. Однако Rolls-Royce получит удобную площадку, на которой можно делать практически все что угодно. Об этом газете ВЗГЛЯД сказал эксперт в области ядерной энергетики Алексей Анпилогов. Ранее стало известно, что украинская энергетическая компания ДТЭК обсуждает с фирмой Rolls-Royce вопрос строительства атомных мини-станций на Украине. Подробнее по ссылке: Реакторы Rolls-Royce

Проект Natrium стал одним из двух SMR (вместе с X-Energy, о котором ниже), выбранных и поддерживаемых Министерством энергетики США (DOE) в рамках Advanced Reactor Demonstration Program (ARDP) для частичного финансирования испытаний, лицензирования и строительства прототипа. Проект уже получил 80 млн$, а всего в рамках программы ARDP планируют вложить в разные проекты около 3,2 млрд $. В качестве топлива в Natrium будет уже упоминавшийся HALEU, т.е. обогащенный до 20% уран в металлической форме. Для обогащения урана и фабрикации этого топлива TerraPower совместно с компанией Centrus при поддержке DOE собирается организовать в штате Огайо новое производство.

В конце 2021 года была определена площадка для первого Natrium в штате Вайоминг, недалеко от закрывающейся угольной станции. Лицензию на строительство планируют получить в середине 2023 года, и затем в течение 7 лет построить и запустить энергоблок. Подробнее по ссылке – Малые АЭС

#SMR #малые АЭС #малый модульный реактор

0 notes

gadskipapa · 1 month ago

Text

Январь-март 1987 год. Оперативная группа инженерных войск

New Post has been published on https://yastalker.site/2025/05/17/yanvar-mart-1987-god-operativnaya-gruppa-inzhenernyh-vojsk/

Январь-март 1987 год. Оперативная группа инженерных войск

Январь 1987 года на Европейской части СССР и в Москве выдался сравнительно теплым, с обильными снегопадами. Были солнечные и морозные дни, но были и оттепели, с сопровождавшими их грязными лужами и слякотью на дорогах. Так называемая “крещенская неделя” была морозной, с солнечными днями, что, по приметам народного календаря, предвещает раннюю весну, а обилие снега, высокий паводок и повышенную опасность загрязнения радиоактивными осадками воды в реках, прудах и водохранилищах на территории 30-км зоны Чернобыльской АЭС.

Для обеспечения плановой замены руководства действующей ОГ инженерных войск была назначена новая оперативная группа в составе: начальник ОГ ИВ — начальник факультета ВИА им. Куйбышева, доктор технических наук, профессор генерал-майор Цивилев М.П., начальник штаба ОГ ИВ — научный сотрудник ВИА, кандидат технических наук, подполковник Шеремет Ю.К., офицер по ремонту техники — сотрудник в/ч 12093, подполковник Пиясюк А.Н.

На традиционном инструктаже нового состава ОГ ИВ Маршал инженерных войск Аганов С.Х. подчеркнул важность выполнения задач, связанных с подготовкой к весеннему паводку и завершению, строительства дамб и других защитных сооружений, а также дезактивацией территории АЭС, где широко использовалась инженерная техника с защищенными кабинами.

Было указано на необходимость тесной и дружной работы с Правительственной комиссией (ПК), руководством оперативной группы гражданской обороны (ОГ ГО) и оперативных групп военных округов по секторам и особой зоне, а также Министерствами водного хозяйства Украины и Белоруссии и производственным объединением “Комбинат” (ПО “Комбинат”).

Особое внимание было обращено на обеспечение сохранности специальной техники инженерных войск, ее дезактивацию и ремонт, а также соблюдение мер безопасности при работе личного состава войсковых частей в особой зоне.

С этими напутствиями 25 января 1987 года наша группа отбыла в Чернобыль.

Киев встретил нас легким морозом и обильным мокрым снегом. К полудню потеплело и даже показалось солнце, хотя и в легкой дымке. УАЗ-69 по так называемой “чистой зоне” доставил нас до населенного пункта Оранное — места дислокации отдельного ремонтно-восстановительного батальона инженерных войск. Оттуда на другом, “грязном” УАЗ-69, мы прибыли в Чернобыль, где встретились с начальником ОГ ИВ генерал-майором Жирновым Б.А. и его офицерами. В Чернобыле было пасмурно, хотя и сравнительно тепло. Необычными показались пустые дома местных жителей и спелые яблоки и сливы, висевшие на деревьях в некоторых садах, хрипло лающие собаки и необычно каркающие вороны.

26 и 27 января ушли на размещение, принятие дел и объектов работ, знакомство с руководством ПК и ОГ ГО СССР, а также на получение и подгонку спецодежды в виде бушлата, кителя, брюк и обуви, специально используемых на территории особой зоны всеми участниками ликвидации последствий катастрофы.

Состоялось знакомство с командирами всех четырех воинских частей: ИДМП (Прикарпатский ВО), ИДБ (Прибалтийский ВО), ОБСР (Киевский ВО) и ОРВБ (Киевский ВО). Были заслушаны доклады командиров о состоянии выполняемых частями задач, условиями размещения и обеспечения: ИДМП — подполковник Брушнивский Михаил Иванович, ИДБ — майор Тиморенко Анатолий Ефимович, ОБСР — подполковник Егоров Алексей Евгеньевич, ОРВБ — капитан Фример Игорь Борисович.

28 января мы проводили старый состав ОГ ИВ в Москву и приступили к выполнению поставленных перед нашей группой задач.

Основными и наиболее важными задачами в предстоящий период были определены следующие:

1. Подготовка к сохранению водоохранных сооружений и предотвращению возможности загрязнения рек и водоемов, и прежде всего Киевского водохранилища и р. Днепр в период весеннего паводка.

2. Осуществление мероприятий по захоронению “Рыжего леса”, дезактивации территории АЭС и захоронению в специальных могильниках (Буряковка) зараженного грунта, снега, обломков конструкции и техники.

3. Содержание дорог и ледовой переправы через р. Припять.

4. Работа в войсках.

5. Дезактивация и ремонт инженерной техники. Выполнялись и другие задачи, возникавшие в процессе ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС.

I. Подготовка к паводку и предотвращение загрязнения рек и водоемов стоками талых вод

Общий замысел предотвращения загрязнения рек и водоемов дождевыми и талыми водами был разработан Гидропроектом в мае-июле месяцах 1986 года, т.е. в первые месяцы после катастрофы.

Предусматривалось перекрытие рек и каналов в бассейне Припяти и Днепра фильтрующими дамбами или плотинами, устройство донных ловушек для нуклидов в устье р. Припять и в ложе Киевского водохранилища.

С мая 1986 года до конца января 1987 года силами и средствами инженерных войск в поймах рек Уж, Сахан, Ильча, Нивичь, Желонь, Брагинка и на многочисленных каналах и в глубоких оврагах было возведено более 130 плотин и дамб, общей длиной около 40 км. В них уложено свыше 900 тысяч кубических метров грунта, камня, а в фильтрующие плотины — циолита.

Не были закончены 2 фильтрующие плотины на канале в северной части пруда-охладителя и на реке Глиница — в южной части пруда- охладителя, а также глухая плотина, отсекающая Припятский затон от реки (вблизи города Припять).

При подготовке к весеннему паводку 1987 года необходимо было кроме завершения возведения этих плотин обеспечить сохранность ранее построенных сооружений, создать запасы материалов и аварийных средств на случай их повреждения или разрушения, построить или реконструировать дороги, подготовить аварийные бригады (команды) и отряды с соответствующей техникой и поддерживать их в готовности к ликвидации возможных аварий, обеспечить надежную связь с участниками Минводхоза УССР и БССР, паводковыми комиссиями этих республик, оперативными группами секторов и ОГ ГО.

С учетом этих задач на территории Киевской области было создано 22 вахтовых бригады, а на территории Гомельской и Могилевской областей БССР — 12.

В каждую бригаду включалось по 15-20 человек, экскаватор, бульдозер или погрузчик, 3-5 самосвалов, запасы фашин и земленосных мешков, радиостанции и другие средства связи. Для размещения вахтовых бригад подвезены домики, организованы пункты питания и обогрева. С 10 февраля приказами Минводхозов УССР и БССР на большинстве участков водоохранных сооружений были установлены круглосуточные дежурства, велись замеры уровней воды и степени загрязненности с соответствующими записями в специальном журнале.

На случай возможных аварий по нашему предложению, поддержанному ПК, руководством ОГ ГО и секторов, были созданы 4 мобильных аварийно-спасательных отряда (по одному на каждый сектор) и отряд центрального подчинения ОГ ГО. Силы и средства отрядов определялись из расчета одновременного выполнения работ отрядами секторов не менее чем на двух аварийных участках, а отрядом ОГ ГО — на четырех.

В состав аварийных отрядов секторов включалось до 180 человек военнослужащих и около 50 единиц различной техники: бульдозеры, экскаваторы, самосвалы, плавающий транспортер, катера и моторные лодки, инструменты, запасы фашин и земленосных мешков, а также разработанные нами приспособления для набивки мешков грунтом. Состав оснащения отряда центрального подчинения примерно в два раза больше.

Отряды секторов были сформированы на базе отдельных механизированных полков гражданской обороны. Отряд центрального подчинения сформирован на базе дорожного полка инженерных войск.

В порядке подготовки этих отрядов к выполнению работ приказом ОГ ГО всем отрядам была поручена расчистка подъездов к плотинам и дамбам, а также осуществление мероприятий по снегозадержанию с устройством снежных валов на полях и просек в лесах с расчисткой снега до грунта.

Мингео УССР совместно с Гидрометом провели расчеты и эксперименты по оценке степени фильтрации талых вод в грунт. Было установлено, что за счет мероприятий по снегозадержанию можно растянуть сроки таяния снега на 7-10 дней и снизить максимальный уровень паводковых вод в ручьях, реках и каналах, а следовательно, и перед плотинами на 8-12%. Кроме того силами инженерных частей и районных производственных управлений Минводхозов УССР и БССР были развернуты работы по снегозадержанию практически на всей территории 30-км зоны. Предусматривалось разрушение ледового покрова на реках Припять, Днепр и в Киевском водохранилище с целью обеспечения сброса воды и снижения общего уровня паводковых вод. К началу паводка должны быть понижены уровни воды перед водоохранными сооружениями, чтобы создать резерв емкостей на период паводка и увеличить скорость выпадания радиоактивных осадков в иловые отложения на дне водохранилищ и прудов.

Особое внимание уделялось очистке территории АЭС от снега с вывозом его в пруд-охладитель.

11 февраля общий план мероприятий, разработанных нами, был обсужден на расширенном заседании Правительственной комиссии. Заместитель председателя Правительственной комиссии Василий Яковлевич Возник подписал все документы и распоряжения, а также утвердил инструкцию по технике безопасности при работах по ликвидации аварий на водоохранных сооружениях.

С 20 февраля началась подготовка отрядов к действиям с выездом отдельных подразделений в районы работ, закрепленных за отрядами секторов. Заместитель председателя Правительственной комиссии В.Я. Возняк 20 февраля осуществил контрольный облет территории Киевской и Гомельской областей с целью проверки состояния водоохранных сооружений и полноты осуществления мероприятий по снегозадержанию. Вместе с ним на вертолете находились: начальник ОГ ГО генерал-лейтенант Дук Ю.И., начальник ОГ ИВ генерал-майор Цивилев М.П., начальник специализированного участка Иванковского управления мелиоративных систем Минводхоза УССР Титаренко И.П., от Гидропроекта — Витенко В.А.

Заместитель председателя ПК и начальник ОГ ГО в целом одобрили ход работ по снегозадержанию и обеспечению сохранности плотин и дамб. В.Я. Возняк подчеркнул необходимость быстрейшего завершения сооружения плотины на реке Глиница и сообщил, что, по сведениям, полученным из Гидромета, малые реки могут вскрыться к 1 марта, а Днепр — к 1 мая. Ожидается высокий паводок, на 10% выше нормы, растянутый на две волны. Промежуток времени между этими волнами может быть увеличен главным образом благодаря проводимым мероприятиям по снегозадержанию.

Он подчеркнул, что эти данные примерно недельной давности и могут измениться, однако подготовку всех противопаводковых мероприятий необходимо продолжать и наращивать. Затем вертолет был посажен вблизи Припятского затона для оценки условий возведения глухой плотины, отделяющей затон от реки Припять.

Вместе с представителем Гидропроекта Витенко В.А. мы провели необходимые замеры глубины воды, длины плотины, объемов песка и уточнили другие данные, которые нужны для разработки проектов плотины и организации работ по ее отсыпке.

К числу основных мероприятий, направленных на завершение подготовки к весеннему паводку 1987 года, относится ц завершение строительства Южной дамбы с перекрытием фильтрующей плотиной реки Глиницы. Отсыпка и намыв дамбы были начаты раньше. Практически дамба подошла к левому берегу реки. Оставалось с левого берега завезти камень и щебень для перекрытия русла.

Из-за того, что берег реки в населенном пункте Лелев возвышается на 15-20 м над уровнем воды с правой стороны реки работы не выполнялись,

.Кроме того от уреза воды до начала возвышенной части простиралась заросшая лесом и кустарником заболоченная пойма. Подойти к правой части берега можно было только через мост с левого берега Либо построить дорогу в объезд от Лелева по заросшему и заболоченному участку берега длиной не менее 2 км.

По этой причине работы по перекрытию реки были приостановлены. Для того, чтобы снизить уровень воды в реке и обеспечить безопасные условия для укладки камня и щебня в 500 метрах от будущей плотины, был предусмотрен монтаж и возведена мощная насосная станция, которая способна была перекачать приток талой воды в пруд-охладитель.

В середине февраля заместитель председателя ПК В.Я. Возняк пригласил меня и Витенко В.А. (от Гидропроекта) и поставил задачу: в срок до 5 марта завершить подготовку к перекрытию реки. Для этого необходимо было завезти около 1000 м3 камня и щебня на оба берега и подготовить площадки для их складирования и установки экскаваторов или для работы бульдозеров.

21 и 24 февраля 1987 года была произведена тщательная разведка местности, выполнены расчеты и проектные проработки разных вариантов организации работ.

Оценив все варианты и возможность их реализации в установленный срок, мы предложили остановиться на варианте устройства съезда на правом берегу реки Глиницы путем отрывки широкого спуска в высоком береге с нормальным уклоном. Срезанный грунт сдвинуть в пойму реки и сформировать на правом берегу дамбу и площадку для отсыпки резерва камня и щебня.

Русловую часть реки, шириной около 10-12 м, пока не перекрывать фильтрующей плотиной до момента максимального подъема воды. Тогда по сигналу включить насосы на откачку воды в пруд- охладитель и, снизив таким способом скорость потока воды, сбросить в проран заранее заготовленные камень и щебень. Это позволит предотвратить попадание талой воды, загрязненной радионуклидами, в р. Припять.

-Во время разведки левого берега запомнилась интересная картина. Почти у уреза воды, в месте впадения р. Глиницы в Припять, на отмели мы увидели несколько сонных судаков, длиной около 0,5 м. Осторожно подойдя к одному из них, нашему водителю удалось руками выбросить его на снег и не дать вырваться в воду. Мы с генералом Дук Ю.И. с удовольствием сфотографировались с этим трофеем. Местные рыбаки рассказали, что они успешно ловят в реке Глиница рыбу и употребляют в пищу, отбросив головы и кости. Экспертиза медиков подтвердила, что мясо рыбы вполне пригодно к употреблению (радионуклидами не заражено).

А в населенном пункте Лелев мы встретили трех довольно упитанных лошадей, которые остались без хозяев и спокойно прожили зиму, находясь либо на улице, либо в заброшенном сарае с небольшим количеством сена. Поведение лошадей не отличалось от обычного. Они были бодрые, быстро бегали, хотя заметно было необычно хриплое ржание.

Наше предложение о перекрытии реки Глиница было поддержано заместителем председателя Правительственной комиссии С.Н. Дороховым. Кроме того, появилась идея со временем построить мост через реку Глиница в населенном пункте Лелев и организовать въезд на территорию АЭС по дамбе пруда-охладителя, разгрузив таким образом основную магистраль Чернобыль — Припять, на которой проводятся работы по реконструкции. Для выполнения работ по устройству спуска к реке со стороны Лелева по нашей просьбе главный инженер ПО “Комбинат” Комаров В.И. дал указание выделить мощный бульдозер на тракторе ДЭТ-250. Бульдозер был выделен на следующий день, и с его помощью практически за 4 смены устройство спуска и отСыпка дамбы в пойменной части правого берега реки Глиница были закончены. К 4 марта все подготовительные работы к перекрытию реки, включая подвоз камня и щебня, были завершены и сданы по акту ПО “Комбинат”.

II. Подготовка и осуществление мероприятий по дезактивации территории АЭС и захоронению “Рыжего леса”

Как известно, дезактивация территории АЭС велась постоянно. Летом были забетонированы грунтовые участки территории и большая часть площади поливалась водой или специальными растворами. В зимнее время систематически проводились уборка снега и захоронение его либо в могильники, либо в пруд-охладитель. Все работы осуществлялись под контролем СП “Комплекс”, специально созданного для этой цели.

Нам было поручено провести дезактивацию участка оврага, примыкающего к северной части пруда-охладителя. Летом и осенью в этот овраг были сброшены радиоактивно загрязненный грунт, мусор, обломки железобетонных и деревянных конструкций и труб. В середину оврага были поставлены радиоактивно загрязненный и полуразобранный автобус и прицепной деревянный домик (кунг).

Необходимо было очистить овраг от мусора, захоронив его в могильник, провести планировочные работы и засыпать чистым грунтом, восстановить канал, проложенный по дну оврага.

Совместно со специа��истами СП “Комплекс” и химиками-дозиметристами было проведено обследование территории, определена степень загрязнения. Составлены карта уровней радиоактивного загрязнения и проект организации работ по очистке и дезактивации территории.

Очистка и планировка откосов, а также погрузка мусора в самосвалы выполнялись двумя ИМР с повышенной противорадиационной защитой, т.к. уровни радиации достигали в отдельных местах 1-2 рентген в час, а иногда и более. После очистки от мусора и вывоза его в могильник, расположенный вблизи с. Буряковка, откосы оврага были засыпаны чистым грунтом, толщиной 0,5-0,7 м.

Радиационный контроль, проведенный после завершения работ, показал, что уровни загрязнения не превышают общего фона. После этого работа была принята заместителем главного инженера СП “Комплекс” Мацкевичем Г.В. по акту.

Кроме этого части инженерных войск выполняли задачи по очистке от снега и дезактивации полосы отвода вновь строящейся железнодорожной ветки для обеспечения достройки 5 и 6 блоков Чернобыльской АЭС. Площадка, на которой продолжались работы по строительству новых блоков, находилась юго-восточнее действующих блоков, на удалении 500-600 м. В середине февраля возводились реакторные корпуса, градирни, коммуникации и некоторые вспомогательные сооружения.

Наиболее сложными и трудоемкими оказались работы, связанные с дезактивацией территории “Рыжего леса”. Экспериментально было подтверждено, что общая загрязненность площади леса изменяется от 10 до 75 тыс. Кюри на 1 кв.км. При этом активность веток достигала 10-4 Ки/кг, коры 10-6 Ки/кг, а древесины 10-7 — 10-8 Ки/кг. Иными словами, не только площадь леса, но и сами деревья представляли опасный источник радиации.

В результате обсуждения было принята решение засыпать лес грунтом на площади 20 га, т.е. наиболее зараженную его часть.

Наше предложение заключалось в том, чтобы спилить деревья (или свалить, используя инженерную технику), очистить их от веток и засыпать чистым грунтом.

Это привлекло внимание ПК, которая поручила “начальнику ОГ ИВ тов. Цивилеву М.П. провести необходимые эксперименты по оценке производственных возможностей выполнения работ по захоронению “Рыжего леса” и обеспечению пожарной безопасности в летнее время на всей площади леса вблизи АЭС”.

Экспериментально была отработана следующая технология выполнения работ. Определялись уровни загрязнения участков работ и устанавливалась необходимая толщина насыпки грунта для снижения опасности поражения личного состава (в среднем 0,5-0,7 м). Затем производилась засыпка слоем грунта, от 0,5 до 1 м выше стволов и веток, его разравнивали и уплотняли бульдозером с защищенной кабиной. Проверялись уровни радиации. При необходимости подсыпка увеличивалась, чтобы излучения не превышали общего фона. 22 и 26 февраля 1987 года с этими экспериментами детально познакомились В.Я. Возняк и генерал Дук Ю.И.

Засыпка леса на опытном участке показала, что таким способом возможно завершить работу на площади около 20 га в течение 3-4 месяцев.

Оформили необходимую документацию, которую на очередном заседании ПК, доложили (28.02.87) комиссии ГШ ВС СССР, возглавляемой генерал-полковником Лобовым, и направлена в Генеральный штаб и Совет Министров СССР. Проект консервации “Рыжего леса” утвержден решением ПК за подписью тов. Щербины Б.Е. 09.03.87 г.

Для обеспечения пожарной безопасности площадь леса была разделена просеками и грунтовыми полосами на отдельные участки. С целью исключения попадания талых вод с территории “Рыжего леса” вокруг него была устроена грунтовая дамба, высотой 0,7-1 м, путем сдвигания в сторону леса грунта, срезаемого на его опушке. На этих работах использовались в основном БАТ-5, с защищенными кабинами, а на наиболее опасных участках — ИМРы.

Каждая смена механиков-водителей и обслуживающего состава работала на участках “Рыжего леса” не более 4-х часов.

Для работы по захоронению леса создавались, как минимум, две команды на каждый участок. В каждую команду включалось 2 ИМР (с К 3=80), бульдозер с защищенной кабиной, 2-3 мотопилы , от 20 до 30 автосамосвалов (для подвоза грунта) и 2 экскаватора. Общая численность личного состава одной команды составляла 60-70 чел. Грунт подвозился из карьера с плечом подвоза около 5 км.

Опыт работ показал, что объем грунта для засыпки 20 га составил около 200-250 тыс. куб. метров.

III. Содержание дорог и ледовой переправы

В период январь-март 1987 г. содержание дорог заключалось в расчистке от снежных заносов магистральных и полевых дорог, улиц и площадей города Чернобыля и территории АЭС в особой зоне. Использовались в основном грейдеры и бульдозеры, снегопогрузчики и автотранспорт. Некоторые участки магистралей и полевых дорог прикрывались от заносов дорожными щитами, а расчистка велась плуговыми снегоочистителями.

При расчистке от снега территории АЭС постоянно велась радиационная разведка степени загрязненности снега. В зависимости от этого снег вывозился либо в пруд-охладитель, либо в специальные могильники.

На участках, покрытых ледяной коркой, разбрасывался песок, смешанный с солями хлористого кальция или натрия. Большая наледь на дорогах и улицах снималась грейдерами или бульдозерами с гидравлическим приводом.

В мае 1986 года через р. Припять в г. Чернобыль был наведен понтонный мост. В тот период это был единственный путь сообщения с левым берегом, где проводились работы по строительству водоохранных сооружений и дезактивация населенных пунктов и территории БССР (ОГ 1 сектора).

В декабре была открыта ледовая переправа. Для усиления льда и повышения грузоподъемности переправы была уложена и крепко вморожена в лед бревенчатая колея. Толщина намороженного льда составляла 50-60 см. Ширина ледяной полосы, намороженной за пределами колеи, достигала 10-12 м. Грузоподъемность переправы была установлена в пределах 10-12 т.

Переправа была передана местным властям и охранялась силами милиции и ГАИ.

В связи с оттепелью в феврале выше и ниже переправы образовались полыньи. Потребовалось провести замеры толщины льда. В частности, к 18.02.87 г. толщина льда снизилась до 40 см. Часть намороженного слоя стала рыхлой. В полыньях толщина льда снизилась до 20 см. Было принято решение пропускать по льду только легковой транспорт, машины скорой помощи и людей поодиночке.

2 марта движение через ледовую переправу было прекращено, а 7 марта деревянная колея была разобрана и вывезена.

IV. Работа в войсках

Постоянная работа проводилась на местах выполнения задач. Она заключалась в обеспечении выполнения требований уставов и соблюдения установленных режимов работы, включая продолжительность смены, организацию условий для отдыха в защищенных местах (зданиях, машинах, домиках), работы в рукавицах, специальной одежде и обуви и т.п.

Второе направление работы в войсках — ознакомление на местах размещения с бытовыми условиями, питанием, культурно-массовыми мероприятиями и оказание помощи в наведении уставного порядка в казармах и на территории городков.

Третье направление — беседы с личным составом частей по вопросам текущей политики, об особенностях и задачах ликвидации последствий, о льготах участникам ликвидации последствий, перспективах развития атомной энергетики у нас и за рубежом, о путях совершенствования инженерной техники для работы на РЗМ и по другим вопросам.

08.02.87 г. личному составу были вручены грамоты и ценные подарки за успешное завершение работ по строительству дамбы на р. Нижняя Брагинка.

Четвертое направление — организация повышения квалификации механиков-водителей и операторов ИМР, т.к. часто на эти должности военкоматы призывали водителей танков. Поэтому призывники практически не знали особенностей работы на ИМР. В ОБСР такие курсы или школы молодого бойца были организованы и позволили более успешно и грамотно решать задачи по использованию ИМР при выполнении различных видов работ на РЗМ.

V. Ремонт и дезактивация инженерной техники

Подъезжая к Чернобылю со стороны Киева, можно было увидеть площадки отстоя зараженной техники. Там были автобусы, автомобили, краны, ПТС, ИМР, БАТ и другие машины, получившие предельные уровни загрязнения или вышедшие из строя.

Выполняя указания Маршала инженерных войск Аганова С.Х. о сбережении техники, наша ОГ с первых дней занялась решением этой задачи. Ремонтно-восстановительный бата��ьон часто простаивал из- за отсутствия запасных частей. В конце января — начале февраля нам удалось совместно с командиром ОРБ закупить в областных Агропромах запасные части. Затем было разрешено использовать для ремонта агрегаты и запчасти списанных машин.

Все текущие ремонты проводились, как правило, непосредственно в частях. Средние и капитальные ремонты — в ОРВБ и практически только агрегатным способом. Для ремонта техники, работающей на объектах и в особой зоне, привлекались военные бригады из состава ремонтного батальона.

Передвижные ремонтные мастерские позволяли в более короткие сроки и с достаточным качеством восстанавливать технику. Эти ремонты могли бы осуществляться более эффективно при наличии достаточного количества запасных частей.

Дезактивация загрязненной техники проводилась на ПУСО при уровне загрязнения больше 1 миллирентгена в час. Для инженерной техники, работающей в особой зоне, был создан специальный пункт дезактивации на территории бывшего автобусного парка г. Припяти. На этом пункте для дезактивации техники использовались различные средства и способы, от воды и пара до пескоструйных аппаратов. Используя различные способы, удавалось снизить уровни загрязнения в несколько десятков раз и вернуть технику в строй, а не отправлять на площадку отстоя.

В заключение хочется с удовлетворением отметить, что солдаты, офицеры и генералы, участвовавшие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, каждый на своем посту, самоотверженно трудился, отдавая все силы, опыт и знания для успешного решения поставленных задач. Благодаря этому в период январь-март удалось обеспечить сохранность техники и безопасность личного состава инженерных войск.

М.П. Цивилев, профессор, доктор технических наук, генерал-майор, (январь — март 1987 года)

#авария ЧАЭС #Инженерные войска #ликвидация последствий аварии

0 notes