librosdemicorazon - Tumblr blog

[librosdemicorazon]

Эмоции и язык в образовании и политике, Умберто Матурана

Совершенно случайным образом начала знакомство с увлекательным миром выдающегося чилийского биолога Умберто Матураны. Спасибо спонтанностям и случайностям! Данная книга представляет собой запись двух лекций профессора, продиктованных им в 1988 году.

Мне понравилось: Крайне интересная книга!

О чем: Согласно Матуране, фундаментом гармоничных человеческих отношений является любовь, то есть принятие ближнего своего как правомерного участника в условиях сосуществования. Только через такой подход возможно создать демократическое общество без дискриминации, насилия и произвола. Также в книге большое внимание уделяется эмоциональной и не рациональной составляющей человека и восприятию реальности с точки зрения той или другой эмоции.  Помимо прочего, профессор объясняет разницу между такими понятиями как “объективность без скобок” и “объективность в скобках”, затрагиваются такие важные темы как этика, образование, политика.  В общем, читать такую книгу одно удовольствие!

Любимые цитаты: Переведены на русский язык не все. 

“Si me encuentro con el otro desde una posición en la que pretendo tener un acceso privilegiado a la realidad, el otro debe hacer lo que yo digo o está en contra mía. En cambio, si me encuentro con el otro, consciente de que no tengo ni puedo tener acceso a una realidad trascendental independiente de mi observar, el otro es tan legítimo como yo, y su realidad es tan legítima como la mía, aunque no me guste y me parezca amenazante para mi existencia y la de mis hijos”.

“Если вступить в контакт с другим человеком с позиции, что я обладаю привилегированным доступом к реальности, то мой собеседник вынужден согласиться со мной, иначе он выступает против меня. С другой стороны, если это взаимодействие происходит, когда я отдаю себе отчет в том, что у меня нет и я не могу иметь доступ к независимой от моего наблюдения трансцендентальной реальности, мой оппонент так же правомерен, как и я, и его реальность так же подлинна, как и моя, даже если мне это не нравится или кажется опасным для моего существования и существования моих детей”.

“La tolerancia es una negación postergada. Tolerar es decir que el otro está equivocado, dejándole estar por un tiempo”.

“Толерантность - это отсроченное во времени отрицание. Быть толерантным - это признать, что другой ошибается, но позволить ему пребывать в своем заблуждении какое-то время”.  

"El poder no es algo que uno tiene, es una relación en la que se concede algo a alguien a través de la obediencia, y la obediencia se constituye cuando uno hace algo que no quiere hacer cumpliendo una petición. El que obedece se niega a sí mismo, porque por salvar u obtener algo hace lo que no quiere a petición del otro. El que obedece actúa con enojo, y en el enojo niega al otro porque lo rechaza y no lo acepta como un legítimo otro en la convivencia. Al mismo tiempo, el que obedece se niega a sí mismo al obedecer y decirse: "no quiero hacer esto, pero si no obedezco me expulsan o me castigan, y no quiero que me expulsen o castiguen". Pero, el que manda también niega al otro y se niega a sí mismo al no encontrarse con el otro como un legítimo otro en la convivencia. Se niega a sí mismo porque justifica la legitimidad de la obediencia el otro en su sobrevaloración, y niega al otro porque justifica la legitimidad de la obediencia en la inferioridad del otro".

“La competencia no es ni puede ser sana porque se constituye en la negación del otro.

La sana competencia no existe. La competencia es un fenómeno cultural humano y no constitutivo de lo biológico. Como fenómeno humano la competencia se constituye en la negación del otro. Observen las emociones involucradas en las competencias deportivas. En ellas no existe la sana convivencia porque la victoria de uno surge de la derrota del otro, y lo grave es que, bajo el discurso que valora la competencia como un bien social, uno no ve la emoción que constituye la praxis de competir, y que es la que constituye las acciones que niegan al otro”.

“Recuerdo haber asistido a un curso de economía dictado en la Universidad Católica por un economista de la escuela de Chicago, pues quería entender a los economistas. El centró su discurso en las leyes de la oferta y la demanda. Nos habló de los reemplazos de importaciones por producciones locales y de las exportaciones en el libre mercado, destacando las bondades de la sana competencia, etcétera. Yo le pregunté si en el encuentro mercantil hay alguna diferencia cuando los que participan en él son amigos y se respetan, con respecto a cuando no lo son, no se conocen y no se respetan. El no supo qué contestar. Por lo menos eso me reveló que era una pregunta que jamás se había hecho, porque quien se haga esa pregunta no puede sino trabajar para obtener una respuesta, pues se trata de una pregunta fundamental. No es lo mismo un encuentro con alguien que pertenece al mundo de uno y a quien uno respeta, que un encuentro con alguien que no pertenece al mundo de uno y que es para uno indiferente, aunque esto sea en la simple transacción mercantil que nos parece tan obvia y tan clara. No es lo mismo porque las emociones involucradas son distintas”.

“Todos los conceptos y afirmaciones sobre los que no hemos reflexionado, y que aceptamos como si significasen algo, simplemente porque parece que todo el mundo los entiende, son anteojeras. Decir que la razón caracteriza a lo humano es una anteojera, y lo es porque nos deja ciegos frente a la emoción que queda desvalorizada como algo animal o como algo que niega lo racional. Es decir, al declararnos seres racionales vivimos una cultura que desvaloriza las emociones, y no vemos el entrelazamiento  cotidiano entre razón y emoción que constituye nuestro vivir humano, y no nos damos cuenta de que todo sistema racional tiene un fundamento emocional”.

“Las premisas fundamentales de una ideología o de una religión se aceptan a priori y, por lo tanto, no tienen fundamento racional”.

“La manera como uno escucha una proposición explicativa determina que uno acepte o no tal proposición como una explicación.

Nosotros no podemos distinguir en la experiencia entre ilusión y percepción. Ilusión y error son calificativos que desvalorizan una experiencia posteriori con referencia a otra experiencia que se acepta como válida: uno no se equivoca cuando se equivoca”.

Как эта книга появилась в моей жизни: Мой преподаватель по фортепиано дал мне ее почитать. Ему показалось, что она точно мне понравится. Что ж, он не ошибся.

Эта книга для: К сожалению, эта книга не переведена на русский язык, поэтому прочесть ее смогут только владеющие испанским языком.

[librosdemicorazon]

Официальная версия, 1985 год, Луис Пуэнсо

В прошлое воскресенье было очень холодно и шел дождь. Выбираться из-под одеяла желания особенного не было, поэтому я решила устроить себе киномарафон. 

Пересмотрено было большое количество разных кинолент, среди которых хотелось бы написать о нескольких. Например, эта. Приятно пополнить свой дневник важными воспоминаниями, поскольку даже самое важное я постоянно забываю. И как же хорошо, что есть что-то важное, о чем хотелось бы не забывать.

О чем: Фильм повествует о социальной несправедливости, волнах репрессий во времена военно-политического режима конца 70-х, начала 80-х годов в Аргентине. Отсюда, конечно, возникает риторический вопрос: возможна ли справедливость при тоталитарном режиме?

Итак, 1980 год, Буэнос-��йрес. Алисия и Роберто не могут иметь детей, поэтому решают удочерить крохотную Габи. Алисия - преподаватель истории в частной школе для мальчиков, а Роберто - успешный бизнесмен. Вполне счастливая, состоятельная семья. Однако Алисия все чаще и чаще задумывается о судьбе настоящих родителей девочки, поскольку ничего об этом не знает. Она спрашивает о них у мужа, ведь тот взял на себя все юридические заботы, но тот увиливает от ответа, повторяет одну и ту же историю. Тогда Алисия решает сама во всем разобраться и начинает искать сведения о девочке и ее родителях в разных инстанциях. Тут-то и раскрывается страшная правда.

Самая запоминающаяся сцена: Безусловно, финальная.

Любопытно: Очень интересно наблюдать как раскрывается персонаж Алисии по мере развития сюжета.

[librosdemicorazon]

Сэмюэль Беккет “Мёрфи” (1938)

Один из лучших, почти идеальных романов, который мне довелось прочесть за последнее время.

Написанный с юмором, не осуждающий, полный чудаков - все, что нужно в данный момент. Именно то, что так давно искала.

Мне понравилось: Очень!

О чем: Роман повествует об одном весьма эксцентричном персонаже по фамилии Мёрфи, существующем отдельно от реального мира в своем кресле-качалке, запертом в темной комнате и постепенно растворяющемся в бессознательном, что мы и имеем счастье наблюдать на протяжении развития истории. 

У этого крайне нелюдимого персонажа в один прекрасный момент появляется спутница жизни Селия Келли, проститутка, которая, в буквальном смысле кружась, возникает из ниоткуда и остается в его жизни. С ней они перебираются из полуразрушенного гнездышка Мёрфи в другую комнату, где, согласно желанию Селии, им предстоит начать новую жизнь, но для этого необходимо, чтобы Мёрфи нашел работу (чему он противится всем своим существом). Не возвращаться же Селии к старому ремеслу? По крайней мере, ей бы этого не хотелось.

После долгой борьбы, уговоров и бессмысленных уличных скитаний Мёрфи удается пристроиться санитаром в психлечебницу Милосердное Заведение Св. Магдалины (М.З.М.), куда он и сбегает от внешнего мира безвозвратно, в то время как ещё одна честная компания (помимо Селии) активно занимается его поиском (Ниери, Вайли, Кунихен и Купер).

Как появился в моей жизни: Совершенно неожиданно наткнулась на эту книгу во время скитаний по страницам социальной сети vk.

Любимые цитаты:

Конечно же, они, если бы постарались, могли бы вдвоем заработать достаточно, чтобы сводить концы с концами. Мерфи тоже так считал, но при высказывании этого соображения у него было такое гадкое выражение на лице, что Силию брала оторопь, ей хотелось бежать куда подальше, но она чувствовала, что жить без него пока не может.

Его постоянно огорчали замечания Силии насчет того, что ему неплохо бы заняться чем-то более прибыльным, чем размышления о посмертной славе или созерцание небесной тверди, усыпанной звездами.

– Конечно, теперь путь открыт. В первое же четвертое число, которое в 1936 году выпадет на воскресенье, я украшусь предписанными мне камнями и отправлюсь попечительствовать, искать преступников, открывать неведомые земли, заниматься предпринимательством, сутенерством – смотря по обстоятельствам. – А пока не выпадет это счастливое число, чем ты будешь заниматься? – спросила Силия. – А пока я буду следить за тем, чтобы не случилось беды при припадках, при общении с издателями, четвероногими, буду беречься от анурии, брайтовой бо…  Силия издала вопль отчаяния, долгий и громкий, а потом резко оборвала его, как это иногда бывает у совсем малых детей. – Как ты можешь… как ты можешь быть таким… таким дураком… и такой гадкой тварью!? – вскричала Силия. – Какой ты… – но не завершила какой.

Хорошо, я скажу тебе, что еще ты можешь сделать, – проговорила Силия. – Ты можешь вылезти из этой своей постели, привести себя в порядок, одеться поприличнее и побродить по улицам в поисках работы. А ведь была же когда-то нежная страсть! Обычный для Мерфи желтый цвет опять схлынул с его лица. – По улицам?! – пробормотал Мерфи. – Да простит Господь эту женщину!

   – Да, принесите-ка мне чашечку чайку и пакетик печенья «ассорти». Вполне калорийно сбалансированный обед и как раз по его средствам.  

А вот Мерфи был неутешен – эта поганая Нелли затушила свечу, которую на алтаре скромных желаний зажгло предвкушение поедания печенья… остался лишь вонючий огарок… 

Да, Мерфи внутренне раздвоен, одна часть его никогда не покидала его внутренний мир, представлявший собой сферу, наполненную светом, который в нижней части угасал и переходил во тьму, потому что выхода из сферы не было. Но движение в том внутреннем мире зависело от покоя в мире внешнем. Вообразим: некто лежит на кровати, ему хочется спать. Где-то рядом, за стеной, находится крыса, ей хочется двигаться. Человек слышит, как скребется крыса, и заснуть не может, крыса слышит, как ворочается в кровати человек, пугается и дальше двигаться не рискует. И человек, и крыса крайне недовольны – человеку не спится, он ворочается, крысе приходится выжидать, а ведь можно помыслить и благоприятную для обоих ситуацию: человек спокойно спит, крыса бежит, куда ей хочется.

По мере того как это телесное все более увядало, все живее функционировала его духовно-интеллектуальная сфера, все более высвобождалась она и все более наслаждалась своими богатствами. Тело – это склад всякой рухляди, дух – сокровищница.

Ты нужна мне как личность, а я тебе нужен только для постели, а постель заставит мужчину сделать все, что хочешь, постель – мощнейшее погоняло, поэтому ты всегда выигрываешь!

Ему не хотелось, чтобы она почувствовала – по крайней мере, ему не хотелось присутствовать в тот момент, когда она почувствует, – сколь далеко и совсем не в ту сторону, в которую ей хотелось, завело ее постоянное пиление – хотя делала она это, конечно, из любви, – направленное на то, чтобы отправить Мерфи на поиски работы; ему не хотелось видеть, как она осознает, что это пиление все более укрепляло его в том состоянии, в котором она когда-то «нашла» его, а потом своевременно не ушла от него; ему не хотелось видеть, как она постигнет наконец, что все ее попытки «сделать из него мужчину» все больше делали из него не мужчину, а «Мерфи», со всеми его особенностями; ему не хотелось быть свидетелем осознания ею того, что ее настойчивое стремление изменить его привели лишь к окончательной потере его – о чем он неоднократно предупреждал ее.«Из вас всех – тебя, моего тела, моего духа и разума – кто-то должен уйти…» – говаривал он.

Мерфи с горечью и весьма непродолжительно развлекал себя обдумыванием того, какой ответ он мог бы дать человеку, родственному ему по духу, действительно жаждущему понять и желающему быть понятым, например, такому, как Эндон, и пусть это понимание находилось бы на самых первичных стадиях.Но прежде чем так и не сформировавшийся ответ начал находить выражение в словах и озвучиваться, сама необходимость в нахождении ответа отпала, отсохла по причине нелепости желания давать ответ тому, кто одолеваем зудом рационализма, скептику, глубоко увязшему в болоте своего скептицизма, сводящему свое любопытство до уровня плоской похабщины.И в нежелании давать ответ проявлялось не суетное стремление показать свое оригинальное отличие от других, а стремление найти себе подобных и быть с ними.Не для того ныне вымершая большая бескрылая гагарка когда-то ныряла под лед, чтобы удовлетворить извращенное желание увидеть нижнюю поверхность льда из-под толщи воды, а для того, чтобы ее вообще не было видно…

Когда Ниери не спалось, он обычно скрещивал ноги, надеясь, что это поможет ему заснуть; делал он это в подражание древнегреческому богу Сна, который, как и брат его, часто изображался на вазах со скрещенными ногами.

– Садитесь, не стойте так предо мною, садитесь прямо напротив меня, – попросил Ниери, – и не впадайте в отчаянье.Напоминаю вам, что не существует треугольника, даже самого тупоугольного, вокруг которого нельзя было бы описать окружность таким образом, чтобы она касалась всех его гаденьких вершин.И помните – один из разбойников спасся.

Пройдя несколько кварталов, Вайли спросил:– Ну а сейчас как ты себя чувствуешь?– Благодаря тебе – пробормотал Ниери, – жизнь уже не кажется мне такой уж ценной…

Когда к уже дряхлеющему Гайдну обратились с просьбой высказать свое мнение о сожительстве, он высказался туманно, сравнив его с параллельными терциями.

Поцелуй Вайли можно было бы сравнить с бревисом, стоящим в длинной медленной музыкальной фразе любви, над тактами, соответствующими ему в полушестнадцатой ноте.

Ее охватило ощущение, которое столь часто охватывало, когда она общалась с Мерфи, что она словно заплевана словами, умирающими в тот самый момент, когда они срывались с его губ; каждое следующее слово отменяло смысл – так и не успевший проявиться – слова предыдущего, и под конец она совсем уж не понимала, что он, собственно, хотел сказать. Слушать Мерфи было все равно, что слушать исключительно сложное музыкальное произведение в первый раз.

Через несколько часов Купер, обнаружив перед собой какой-то пакет, запустил им сердито в кого-то, кто его чем-то обидел. Промахнулся. Ударившись об стену, пакет лопнул и упал на пол. Его, как мяч, пинали ногами, перепассовывали друг другу, по нему наносили прямые и резанные удары и с его помощью демонстрировали искусство дриблинга. Кое-кто даже пытался ударом ноги послать его в воздух на высоту, достаточную, чтобы его можно было переправить дальше головой. А некоторые явно намеревались применить пакет совсем уж для непотребных целей. Так или иначе, к моменту закрытия заведения тело, разум и душа Мерфи оказались рассыпанными по полу, а еще до того, как рассвет начал окрашивать землю в серый цвет, Мерфи был выметен вон вместе с опилками, мокрыми от разлитого пива, ��левков и блевотины, вместе с грязью, отставшей от подошв, и вместе с окурками, обгорелыми спичками и осколками стекла.

Эта книга для: Людей, близких по духу Мёрфи, стремящихся окунуться в свои миры, а не во внешние. Возможно, просто одиноким чудакам она придется по вкусу.

Эта книга не для: Обывателей.

[librosdemicorazon]

Я бы не назвала февраль продуктивным на книги и фильмы, но все же кое-что очень увлекательное и интересное прочитать удалось. Более того, это был не только процесс чтения, но и обучения.

Теория музыки для “чайников” - Майкл Пилхофер, Холли Дей

Мне понравилось: Очень-очень.

О чем: Что ж, это ясно среди бела дня без фонаря: книга повествует понятным языком об основах теории музыки.

Любопытный факт: Книга эта многие годы пылилась у меня на книжной полке в России, но руки до неё как-то не доходили. В конечном счете прочесть ее мне довелось в электронном варианте. Раньше, открывая ее дома, я сразу же закрывала ее, потому что казалось, что освоить это все просто невозможно: было слишком непонятно. Сейчас же прочла ее на одном дыхании. Во-первых, понятней и быть не может, во-вторых, очень увлекательное путешествие по миру теории музыки.

Как она появилась в моей жизни: Купила её сама, когда ещё училась в школе. Если честно, мне всегда было понятно, что теория музыки - необходимая вещь, но всегда было так трудно в ней разобраться. После прочтения этой книги сейчас в голове немного улеглись основы и логика, но тем не менее от идеала я еще далека.

Любимые места в книге:

"Целая пауза напоминает перевернутую шляпу с полями".

Эта книга для: Жаждущих окунуться в мир теории музыки, начать всё с нуля и при этом отлично провести время.

[librosdemicorazon]

Легенда о Каспаре Хаузере (1 час 35 минут) - Davide Manuli 

Долго мне было не собраться с мыслями, чтобы оставить тут отпечаток об этом фильме. Кстати, советую смотреть его после ознакомления с легендой о Каспаре Хаузере, ибо такой человек действительно существовал. Как вы теперь знаете, фильм повествует о реальных событиях в своей футуристическо-психоделической манере.

О чем: Действие фильма разворачивается на пустынном острове, где полусонные немногочисленные жители подчинены абсолютной власти Герцогини, и только Шериф мечтает свергнуть ее, изменив окружающий мир. Поэтому появление из ниоткуда Каспара Хаузера трактуется как особое предзнаменование: волшебный мальчик, способный изменить ход событий, асболютный идеал человека на Земле.  Шериф берет его под свою опеку и учит его прибыльному и достойному искусству диджейства, чтобы тот смог честно зарабатывать себе на жизнь. Каспар Хаузер становится популярен, что не очень-то приходится по вкусу Герцогине и ее верноподанным.  Сами понимаете, что происходит потом. Нет? Ну, тогда можете посмотреть данную киноленту.

Самая запоминающаяся сцена: В этот раз хотелось бы даже прикрепить сюда любимый кадр. 

Как появился в моей жизни: Евгений Савин посоветовал. Один из любимых его кинолент (чтобы запомнить).

Этот фильм для: Для тех, кто любит Винсента Галло, отличную электронную музыку и полнейшее сумасшествие. 

Этот фильм не для: Не для тех, кто не толерантен к сумасшествию и к медленной динамике.

[librosdemicorazon]

Shame (1 час 41 минута) - Steve McQueen

Мне было довольно трудно собраться и начать писать об этом фильме. После его просмотра, признаюсь, в голове мелькали вопросы без ответов или сомнения в том, действительно я почувствовала то, что хотел сказать режиссер, или напридумывала свои интерпретации. 

О чем: О том, как человек страдает от собственной пустоты, заполняя её зависимостью (в данном случае - это секс). Боязнь заглянуть в себя, боязнь раскрыться и высвободить накопившуюся боль, боязнь душевного сближения и обязательств. Большая нужда в любви и чувство стыда. Сестра - как собственное отражение в зеркале без натянутой привычной маски. Сестра - это искра, жизнь и движение в фильме.

Самая запоминающаяся сцена: Гениально снятая сцена, в которой Сиси поет, а Брэндон еле сдерживает слезы. 

Как появился в моей жизни: Евгений Савин присоветовал.

Этот фильм для: Для тех, кто хочет глубоко задуматься о содержании фильма и поразмышлять над затронутыми в нем темами.

Этот фильм не для: Для тех, кто не видит выход.

[librosdemicorazon]

Богемская рапсодия (2 ч. 13 мин.)

О чем: Сплошная завораживающая история легендарной группы.

Самая запоминающаяся сцена: Одинокая фигура Фредди Меркури под дождем, наблюдающая за уезжающей бывшей женой в Мюнхене. Если честно, то не только эта, но полюбилась мне именно она из-за яркого переворота героя впоседствии. 

Как появился в моей жизни: Посмотрела этот фильм субботним жарким вечером в самом красивом доме Сантьяго.

Этот фильм для: Любителей гениев и гениальной музыки.

Этот фильм не для: Гомофобов с кирпичной мордой.

[librosdemicorazon]

107 págs.

La novela de Hernán Rivera Letelier que descrbe el norte de Chile desde el punto de vista de la infancia.

¿Me gustó? Bastante.

De qué se trata: Se trata de la infancia del protagonista del libro quien vive en la oficina salitrera de Buenaventura. Él se da cuenta de que en su casa habita un duende, amante del vino y jarabe contra tos. De repente el niño lo ve y hasta conversa con él hasta que se convierta en el adulto y deja de notar su presencia. Sin embargo, a finales de la historia pasa algo curioso.

Dato curioso: En este libro te encuentras con algunas frases y hasta personajes de otras novelas de Letelier. Es curioso para mí porque es mi cuarta novela de él.

¿Cómo apareció en mi vida? Compré este libro por una página de internet.

Partes favoritas:

Canción del desierto

Yo no canto al desierto dibujado en los mapas, coloreado en café y surcado de rayas, el que el dedo recorre sin bajar sus quebradas, sin oír sus silencios, sin otear sus distancias. Yo no canto al desierto dibujado en los mapas.            El desierto al que canto es el desierto del alma, ese cartografiado en la piel de la cara, el que habita conmigo, el que tengo por casa —mi altar es una piedra y mi patio es la pampa—. El desierto al que canto es el desierto del alma.            Yo no canto al desierto descubierto en postales, ese coleccionado en recuerdos de viajes, donde el sol es un globo y los cielos vitrales, y todo tiene un dejo de idílico paisaje. Yo no canto al desierto descubierto en postales.El desierto al que canto es el desierto de sangre, el de gestas heroicas, el de atroces masacres, el de días ardientes, el de noches glaciales, el de vientos que hieren con esquirlas de sales. El desierto al que canto es el desierto de sangre.            Yo no canto al desierto que cuentan los turistas —entrevisto de lejos y bajo una sombrilla—, el de piedras guardadas como cosas bonitas, el de cerros en poses para fotografías. Yo no canto al desierto que cuentan los turistas.            El desierto al que canto es el de toda una vida en busca de una huella o una veta perdida, el de piedras que estallan en su sed infinita, el de espejismos azules y soledades sin orillas. El desierto al que canto es el de toda una vida.            Yo no canto al desierto de los que un día se fueran sin sentir que morían —como irse de una fiesta—, y no dejaron nada, ni siquiera una huella; su paso fue una nube que ninguno recuerda. Yo no canto al desierto de los que un día se fueran.            El desierto al que canto es el de los que se quedan. Y si un día se van, su recuerdo es estrella, pues al volver la cabeza su alma se les queda como un cráneo de vaca condecorando la arena. El desierto al que canto es el de los que se quedan.            Yo no canto al desierto con la voz del poeta; cuando yo canto al desierto, las que cantan son las piedras.

Este libro es para: Los amantes obsesionados de Letelier como yo.

Este libro no es para: Los que no creen en la existencia de duendes.

[librosdemicorazon]

«Лобстер» Йоргос Лантимос (1 час 59 минут)

О чем: В ближайшем будущем в мире нет места одиноким людям. Они обречены быть схвачены и отправлены в Отель, где в течение 45 дней обязаны найти себе пару и влюбиться на всю жизнь. Если за этот срок любовь найти не удаётся, тебя превращают в животное, в облике которого ты продолжаешь жить. Благо животное существование позволяют выбрать тебе. Конечно, продлить срок пребывания в Отеле и отдалить от себя животную жизнь тоже можно, если постараться, хоть и стоить это тебе будет дорого.

Дэвида постигает та же участь. Его запирают в Отеле. С ним - его брат в облике собаки. Так и начинается история.

Любопытный факт: Многие хотят превратиться в собак, если терпят неудачу в любви. Как предполагает администратор Отеля, наверное, поэтому в мире их так много.

Интересна и интерпретация любви: чтобы она состоялась, необходимо найти нечто общее между двумя людьми. Это могут быть совершенно сумасшедшие детали, например, зрение.

Как появился в моей жизни: Если честно, у меня довольно большой список насоветованных фильмов, которые ждут свою очередь и не числятся на Netflix. Вчера захотелось быть бунтарём и спискам не следовать. Случайно найденный на Netflix фильм - “Лобстер”.

Понравился ли: Даже очень. Скорее, заставил задуматься. Далеко в будущее ходить не надо: пусть не Город, но общество очень успешно убеждает тебя, что быть в паре - это необходимость. Дабы не быть изгоем, идёшь даже на обман, притворяешься, только бы не быть отвергнутым и выброшенным. 

Вообще, отношения - довольно иррациональное и непредсказуемое нечто. Подтверждает это и финал фильма, от которого я в восторге. Наверное, именно её я и могу назвать любимой или самой запоминающейся сценой.

Этот фильм для: Не могу определить аудиторию для фильма. Думаю, любой может рискнуть и попробовать его посмотреть.

[librosdemicorazon]

“Гибель богов” Лукино Висконти (2 часа 47 минут)

О чем: Становление нацизма и его истоков в Германии, закат аристократии в Европе на примере семейства, владеющего крупным сталелитейным заводом.  Множество интересных тем: педофилия, инцест, месть и просто извращённые больные умы.

Самая запоминающаяся сцена: Гомосексуальная оргия нацистов.

Как появился в моей жизни: Мой виртуальный друг присоветовал. 

Этот фильм для: Истинных любителей авторского кино несмотря ни на что. Конечно, для общего разв��тия полезно взглянуть.

Этот фильм не для: Утонченных, хрупких натур.

[librosdemicorazon]

158 págs.

Otra novela más de Hernán Rivera Letelier y esta vez desde la perspectiva del bailarín Fernando Noble el Feo.

¿Me gustó? Sí, mucho.

De qué se trata: Fernando Noble llega a Coya con su esposa Ana Santa Fe a buscar trabajo. Ella es muñeca de porcelana, princesa transparente. Él, al contrario, es feo, pero hay una cosa que lo transforma de manera mágica: su amor devoto y apasionado hacia el baile. Tiene un sueño frustrado: ser bailarín como Ana Pavlova. El baile del Feo pasará por distintas etapas hasta que termine devorado por el otro amor destructivo. 

Dato curioso: Me pareció fascinante la palabra “sinanestesiamente”. Por ejemplo, podría utilizarla dentro del contexto de “decir la verdad sinanestesiamente”.

¿Cómo apareció en mi vida? Después de devorar mis regalos de Navidad, decidí seguir explorando el mundo de Letelier y compré este libro por una página de internet. 

Partes favoritas:

“-Tengo novio -dijo la Flaca-. Es estudiante de Medicina igual que yo y se va a pasar las vacaciones a la capital. Ya debe de haber regresado. 

Se lo dijo así, de sopetón y sin anestesia.

Sinanestesiamente”.

“El duelo comenzaba.

A los primeros pasos de los bailarines, a las primeras poses, a los movimientos iniciales del ritmo, nos dimos cuenta altiro de sus diferencias y contrastes. El Peineta era pura técnica; el Feo le agregaba sentimiento. Los movimientos del Peineta eran todo floritura; los del Feo también, pero no se notaba. El baile del Peineta irradiaba excelencia; el del Feo, belleza y espiritualidad. Esa noche nos dimos cuenta de que el baile, como todo arte, más allá de su virtuosismo, debía tener naturalidad expresiva, y eso lo demostraba el Feo en cada uno de sus pasos: él transformaba el movimiento en comunicación, la técnica en expresión.

El Peineta era un ejecutante; el Feo, un creador.

El Peineta seguía el ritmo; el ritmo parecío seguir al Feo”.

“Al Feo se lepreguntó -así como al descuido- si alguna vez había participado en un concurso de baile. Dijo que nunca. Se le preguntó si participaría. Dijo que no. Que por qué no, se le insistió.

Respondió lacónico:

-Yo bailo por amor.

Por eso en la oficina se prefirió no decirle nada sobre el duelo del que sería protagonista”.

“Es el primer aniversario de su muerte. Acto seguido se apagan las luces, un silencio respetuoso crece en el recinto (las parejas se toman blandamente de la mano). Un foco se enciende en la pista de baile. Cuando al conteo de tres, la Sonora rompe con un mambo de Pérez Prado, el Nº 8, el preferido del homenajeado, la luz del reflector comienza a recorrer la pista vacía como siguiendo los pasos y poses del más grande bailarín que se recuerda por estas latitudes. 

Ninguno de los presentes sabe (yo lo leí en una antigua revista Ecrán que tenía el Feo y que conservé para mí cuando los del Departamento de Bienestar se llevaron sus pertenencias) que este homenaje es similar al que años antes, al morir Ana Pavlova, se le rindió en la ciudad de Londres: mientras la orquesta interpretaba La muerte del cisne, un solo foco iluminaba el escenario oscuro y vacío”.

Este libro es para: Los amantes de los personajes sencillos, personas románticas y poetas.

Este libro no es para: Difícil de responder.

[librosdemicorazon]

217 págs.

Elije cualquier libro de Hernán Rivera Letelier y siempre va a ser el indicado, el libro. Al menos a mí me pasa.

¿Me gustó? Sí, mucho.

De qué se trata: Este libro, como la mayoría de los libros de Letelier, nos narra sobre una de las oficinas salitreras del norte llamada Desolación, triste y abandonada por todos, hasta por pájaros, pero a través de la mirada femenina. Son 5 mujeres protagonistas: Señorita Belinda, profesora de piano, Esther, costurera, Jordania, sirvienta de la casa del administrador, Rosaura, boletera del biógrafo, y Lucila, profesora de primaria. Estas mujeres desean cambiar el mundo machista de la oficina y quieren crear el Centro de Mujeres Librepensadoras Belén de Sárraga, y el vendedor de pájaros es su cómplice.

Dato curioso: Otro protagonista de la novela es el tren Longitudinal Norte que desempeña cierto papel en el destino de cada mujer: nada en particular hacia los trenes, recuerdos del padre, esperanza y posibilidad de huir del infierno, evocación de escenas épicas levantiscas, etc.

¿Cómo apareció en mi vida? Apareció en mi vida como regalo de Navidad de Javi.

Partes favoritas: 

“A veces me sofoco en casa y me da loca de huir, desaparecer, volar como un pájaro. Ya lo dijo el pajarero: vivir aquí es como vivir en una jaula. Una jaula dentro de otra jaula dentro de otra jaula. La casa, el campamento, la pampa. El único cambio que siento al salir a la calle es pasar de la sombra al sol, lo demás es lo mismo, en la casa, en la calle, en la pampa toda. El mismo silencio, la misma soledad, el mismo sentimiento de angustia vaciándose viscoso por el agujero de mi pecho. Cada vez que a la hora de la siesta —cuando mis hermanos no están y mi madre es una animita en su silla de mimbre— me despego de mi máquina de Singer y salgo a entregar alguna costura y no hay un alma en la calle, siento como si fuera un espectro, y este el último pueblo de un mundo abandonado. El único instante en que me siento viva y humana, y mujer, es cuando paso frente a la casa donde vive él, mi amor secreto, el único motivo por el que no me he tirado a un pozo o no me he hecho volar con un tiro de dinamita, como hacen los mineros. Su casa es lo único que alegra este paisaje y, aunque es igual a las otras, cada día me parece verla por primera vez. Lo demás -la calle, el horizonte, el cielo siempre azul- se me ha grabado a perpetuidad en las pupilas. Puedo cerrar los ojos y los sigo viendo. Siempre lo mismo. Es como un sueño inmóvil, un sueño tan triste como el que de un tiempo a esta parte me viene siguiendo como una mala sombra, un sueño en donde la oficina, de un día para otro, sin previo aviso, paraliza sus faenas y la gente se tiene que ir y se va, se va con sus perros, con sus gatos, con el recuerdo de sus muertos dejados en estos cementerios que son como corrales. Entonces, Desolación se convierte en otro caserío fantasma como las decenas que ya pueblan las peladeras sulfúricas de este desierto del diantre, y se oye al viento aullar por los agujeros de puertas y ventanas como un perro de otro mundo, y yo, junto a mi madre y mis hermanos, sin tener donde ir, nos quedamos aquí, solos, como ánimas en pena, solos, sin tener con quien hablar, con quien llorar, a quien coserle ropa, porque ya no hay obreros a quienes zurcirles camisas ni hay niños a quienes remendarles mamelucos ni hay novias a quienes coserles el vestido de novia, y, luego, lo más terrible de todo, como un sueño dentro de ese mal sueño, comienzan a desarmar las casas, a desmantelarlas una a una, a vender los materiales como chatarra, a tanto el kilo de lata, el kilo de palo, el kilo de fierro oxidado, y yo, mi madre y mis hermanos nos quedamos a la intemperie en mitad de la pampa, en medio de la nada, a merced del sol, a merced del viento que comienza a azotarnos, a castigarnos con esquirlas de arena, a cubrirnos lentamente, inexorablemente, verticalmente, hasta dejarnos convertidos en dolientes figuras de salitre”.

“Dice el pajarero que nosotros somos pájaros enjaulados, que la oficina es la jaula y el desierto los barrotes; una jaula hasta donde nos trajeron con engaños y falsas promesas. Y aunque cantamos todo el santo día, el dueño de la jaula no se conforma y nos rapiña el alpiste y no mantiene la limpieza y no se preocupa de nuestra salud. Una jaula que se precie, dice el pajarero, debe tener espacio suficiente para que el ave pueda extender las alas y aletear sin que las plumas golpeen contra los barrotes; la distancia entre barrote y barrote debe tener la suficiente amplitud como para evitar el aprisionamiento del pico o de las garras. La estructura de la jaula debe ser siempre cuadrada o rectangular, nunca circular, pues en una jaula cuadrada o rectangular el ave tiene “un lado de seguridad”, el más cercano a la pared. El pájaro sabe que por ahí no se le va a acercar nadie de forma inesperada. En cambio, en una jaula redonda como la nuestra -el horizonte es una redondela monda y lironda- carece de este punto de referencia y eso es causal de excitación y nerviosismo en las aves”.

Este libro es para: Las mujeres enjauladas en búsqueda de cambios. Tampoco solo para ellas. Creo que no hay límites.

Este libro no es para: Hombres machistas quizás.

[librosdemicorazon]

208 págs.

Un libro que camina por el norte de Chile reflejando la realidad a través de los ojos de 3 amigos hippies tan parecidos  distintos: Brando Taberna, un esctiror soñador y poeta, Cristo Pérez, un filósofo profeta bíblico, y Jerónima Monroe, una chica de la familia de bien, fanática de Marylin Monroe, “puta gorda” llamativa y explosiva a la que acompaña un ratón artista Joe Dimaggio.  Cada uno tiene su pasado y sus secretos, cada uno está fascinado con la idea de vivir a lo hippie descubriendo los rincones más perdidos y abandonados del país, durmiendo en la calle, fumando mariguana y pasando hambre. Sin embargo, en el aire se percibe amenaza del Golpe Militar y el viaje se acaba cuando los amigos entran en Santiago.

¿Me gustó? Sí, mucho.

De qué se trata: Se trata sobre el camino como objetivo en sí sin importar el punto de destino. 

¿Cómo apareció en mi vida? Este libro en concreto me lo regaló Javi, pero mi descubrimiento de Letelier había empezado en Rusia gracias a “Fatamorgana de amor con banda de música” traducido al ruso por mi querida profesora de la universidad. Quedé fascinada en aquel entonces y sigo enamorada de este escritor. Amo la manera de cómo escribe, amo a sus personajes y metáforas. Una vez aparecido, no desaparecerá.

Debo añadir también que lo estaba leyendo en San Pedro de Atacama, en el avión, o sea, en el camino.

Partes favoritas: 

La Fiesta de los signos de puntuación

“La noche de la fiesta de los signos de puntuación dos cosas preocupaban a los organizadores: una, que el fuerte viento que soplaba en la ciudad amilanara el ánimo de los invitados y, dos, que se fuera a presentar demasiado temprano el Punto Final, ese aguafiestas infaltable a toda reunión de camaradería. Pero la cosa estaba funcionando. El malón se había iniciado a la hora y los invitados trataban de entretenerse lo mejor que podían. Ahí estaban los tildes saltando como niños sobre los muebles; ahí los puntos y seguido y los puntos y aparte mirándose desde lejos, hoscamente; ahí los puntos suspensivos, con su gesto siempre enigmático, conversando bajito entre ellos, dejando todo a medio decir; ahí los dos puntos metiéndole conversa a medio mundo y dando la impresión de ser los que más se divertían en la velada. Los puntos y comas, únicas parejas casadas entre los invitados, bailaban mejilla a mejilla en medio de la pista, mientras sus hijas gemelas, las comillas, sentadas modositamente en el suelo leían las carátulas de los discos o miraban los álbumes fotográficos de los dueños de casa. Sin embargo, cada timbrazo en la puerta hacia estremecer de susto a los fiesteros. Mirándose entre ellos, le bajaban el volumen a la música y se quedaban un rato silenciosos y expectantes, pensando en que podía ser el Punto Final. Cuando el invitado más cercano a la puerta, luego de mirar por el ojo mágico, abría y el que entraba era un signo de interrogación preguntando si acaso estaban todos sordos que no oían el timbre; o se trataba de un alharaco signo de exclamación que llegaba gritando que afuera el viento era un verdadero vendaval, carajo, que vengo más helado que callo de pingüino, entonces todos respiraban tranquilos, subían de nuevo la música y continuaban el bailongo. En un momento dado, cuando la fiesta estaba en su apogeo y no faltaba casi nadie, para evitar más sobresaltos, y a iniciativa de dos guiones de aspecto categórico, se acordó no abrir la puerta a ningún invitado más. No fuera a ser cosa que en una de esas apareciera el Punto Final. Y ahí estaban, divirtiéndose y pasándola a todo trapo, cuando a eso de la medianoche el ¡ring! del timbre dejó a todos nuevamente paralizados. Un acento gráfico que se acercó a mirar por el ojo mágico dijo en tono tranquilizador que no se preocuparan, que era sólo el asterisco. -Debe venir borracho como siempre –opinaron roncamente unos corchetes, que por no encajar en ninguna conversación eran los que menos se divertían.

Se armó entonces una ácida discusión sobre si era conveniente o no dejarlo entrar. Algunos opinaban que de ninguna manera, que el asterisco no era más que un paracaidista desvergonzado, que no tenía nada que hacer ahí. Otros, en cambio, decían que en verdad el asterisco era un punto con sus facultades mentales perturbadas, pero punto al fin y al cabo. "Se cree un león melenudo", dijeron graciosamente una comillas. Desde su rincón en penumbras, un punto y aparte de expresión amilicada dijo que el asterisco no era loco ni cosa parecida, sino un intelectual demasiado fino. O sea un maricón redomado. Y que si de él dependiera lo dejaría helar de frío allá afuera sin ninguna contemplación. Entonces, una liberal coma de poema erótico terció para decir que si se había dejado entrar a las cremillas, que eran unas lesbianas declaradas, no veía por qué no iba a entrar el asterisco. Que si era por discriminación sexual entonces tampoco debían de haber dejado a ese par de viejos verdes, dijo, apuntando con su copa a unos paréntesis que en un ángulo de la sala le habían hecho una encerrona a unas comas livianas de cascos ( de esas de enumeración caótica) que se morían de la risa. Cuando al final se decidieron a abrir, el fiasco fue mayúsculo. El Punto Final irrumpió ordenándose el pelo y rezongando que el viento de mierda lo había despeinado todo, que con esa chasca debía parecer un puto asterisco. Y, acto seguido, cuadrándose ruidosamente en medio de la pista, rugió asnal y asmático que hasta allí llegaba el sarao. -¡Se acabó la farra, señores!"

Este libro es para: Los que buscan inspiración, quieren mochilear  y disfrutan del camino.

Este libro no es para: Resulta difícil de responder. A lo mejor, no es para los que se sienten incómodos ante este estilo de vida, vagabundos y mariguana.

[librosdemicorazon]

304 págs.

Debo confesar que soy más partidaria de la literatura de ficción con sus personajes irreales, descritos con detalles, locos o normales, simpáticos o antipáticos, que de los estudios sociológicos o cosas por el estilo. Es que los personajes ficticios en algún momento se pueden convertir en tus amigos, enemigos o familia, lo que no sucede con los artículos o investigaciones sobre un tema concreto. Pues, resulta que este libro es una expcepción. Sus personajes son reales y se hicieron parte de mi vida.  

¿Me gustó? Difícil de decir debido a que me enfrenté con las verdades dolorosas sobre la sociedad chlena desde su formación hasta el día de hoy.

De qué se trata: Es un estudio sociológico sobre la vida social chilena, retratos de sus representantes con un poco de historia y lingüística.

¿Cómo apareció en mi vida? Un amigo me lo prestó para que conociera mejor a los chilenos. Lo he intentado empezar a leer varias veces y al principio era complicado. Hace 2 semanas me conccentré y viajé a través de cada página hasta que lo terminé ayer. El libro va a permanecer conmigo al menos 1 año ya que mi amigo se va de Chile este fin de semana.

Partes favoritas: La verdad es que son varias. Las dejo todas anotadas aquí.

“El siútico es al snob lo que el yeso es al mármol, y al parvenu lo que el Louvre al Palacio Cousiño. Un sucedáneo, una imitación, una criatura dañada y asfixiada, a merced de la burla crónica en un país con una clase alta igualmente imitativa, y un amplio estado llano. El arribista en el lugar equivocado, que soporta el menosprecio de un salón en el que la obediencia es más importante que el talento, y donde la imaginación puede llegar a ser causal de exilio. Porque “roto“ podía ser un insulto pero al mismo tiempo tenía -y tiene- una acepción amable y hasta patriótica, pero “siútico“ será siempre un arma de ataque y un signo de vergüenza”.

“La cercanía física no afecta la distancia simbólica“.

“Conocer a alguien, o decir que se le conoce comentándolo al pasar, sin necesidad ninguna, cuando nadie ha preguntado, es el primer paso. Una estrategia universal que en inglés tiene nombre -dropping names-, y que alude a la fascinación de arribar dejando un reguero de apellidos  en la conversación, como las migas de Hansel y Gretel, que le indican al interlocutor la senda que lo llevará al éxito. La meta será que toda esa gente de apellidos elegantes reconozca al siútico como uno de ellos”. 

“Lo que parecía estar sucediendo era una transformación social, en que por primera vez un numeroso grupo de personas, disconforme con su posición relativa en la sociedad, veía posible mejorar su condición con un método que guarda ciertas similitudes con el síndrome de Estocolmo, aquel cuadro de alteración sicológica en que el secuestrado se identifica con el secuestrador y lo defiende, buscando refugio y protección en su victimario. Un esnob sería algo así, una víctima que en lugar de rebelarse, criticar o desentenderse de su lugar en el orden social, pasa a ser un vigilante estricto de ese mismo orden, encarnando de manera rigurosa sus valores y pautas de discriminación”.

“En Chile siempre ha habido pobres. Como ya se ha dicho, son una porción importante de la población chilena y, hasta hace pocos años, la pobreza se transmitía con un voluntarismo casi genético. Hay gente que hereda propiedades y gente que hereda pobreza; hay linajes de pobres, generaciones con su propia y lastimosa historia, su particular cultura de fatalidad y supervivencia. En estos dos siglos de convivencia como nación, los chilenos no pobres -que en ningún caso quiere decir ricos- han elaborado distintas miradas sobre sus compatriotas menos afortunados. Para ellos, el pobre puede ser flojo, o comunista, o una especie de hermano menor con retardo, o un ser infinitamente bueno solo por el hecho de ser pobre, como el buen salvaje. El pobre obediente, aquel que “conoce su lugar”, puede ser diligente, servicial, amoroso y leal. Pero, en caso de ejercitar su capacidad de crítica, también puede ser chusco, mal agradecido y resentido. Su cercanía engendra culpa, miedo, lástima o conmiseración; un carnaval de lecturas que a veces corren en paralelo y a veces se confunden”.

Este libro es para: Las personas que están igual de sorprendidas y hasta chocadas dentro de las realidades de Chile y que buscan las respuestas a muchas preguntas acerca de la sociedad chilena.

Este libro no es para: Ciertos respresentantes de la sociedad chilena quienes no creen en la existencia de estos abismos y rupturas o simplemente no están dispuestos a mirarse en el espejo.