storiestext

[storiestext]

Свадьбы не будет! — я услышала, что она сказала его отцу

Август прям изнывал от жары. Духотища — дышать нечем, воздух вязкий, как будто кисель варили. В такую погоду только на фазенде и хорошо, где вечером пахнет свежескошенной травкой и медовым ароматом от цветов.

Я торчала на крыльце, щурясь от солнца, которое просто убивало своими лучами. Предки свалили в город за продуктами, оставив меня караулить Кирилла с его родаками. Через месяц уже наша свадьба, и будущая свекровушка зазвала нас к себе на дачу — типа обсудить какие-то там детальки и заодно впихнуть знакомство с родственниками, которые припёрлись из Воронежа.

Гляжу — на горизонте показалась Киркина тачка, и я как дурочка замахала руками. Не видела его целую неделю — укатил в командировку, и мне до жути не хватало его звонков на ночь, дурацких шуточек и тёплых объятий.

— Верунь! — Кирилл выпрыгнул из машины и, перепрыгивая через ступеньки, как мальчишка, взлетел на крыльцо. — Ну чё, скучала?

Я молча повисла на нём и уткнулась носом в шею. От него пахло дорогой и чуть-чуть апельсинками — странно, он их терпеть не может.

— Верочка, здравствуй! — Елена Михайловна, его маман, поднялась следом. Высоченная, вечно при параде — даже на дачу припёрлась как на показ мод: платье модное, мордочка размалёванная, причёска уложенная. — Как ты тут, золотце? Родители скоро нарисуются?

— Здрасьте! Да, они за продуктами смотались, обещались к обеду вернуться.

— Чудненько, — она чмокнула меня в щёку и повернулась к мужу. — Игорь, чего встал как пень? Помоги мне сумки затащить.

Игорь Петрович, Киркин папаня, еле выполз из машины. Вид у него был — краше в гроб кладут: какой-то потухший и потерянный. На моё "здрасьте" только башкой мотнул и поплёлся разгребать багажник.

— Чё с твоим батей? — шепнула я Кириллу, пока мы шли в дом.

— Да фиг его знает, — он плечами пожал. — Последние дни какой-то как в воду опущенный. Молчит больше обычного, словно воды в рот набрал.

Я не стала дальше копать. Мало ли какие заморочки у человека — может на работе запара или со здоровьем траблы. Познакомится с моими родоками, пообедаем, глядишь, и разговорится.

Фазенда у нас так себе, но уютненькая. Предки прикупили её три года назад и с тех пор каждое лето убивались, чтобы участок в порядок привести. Мамка цветов натыкала — везде клумбы пёстрые, батя беседку сварганил, дикий виноград по ней пустил.

— Ах, как тут замечательно! — Елена Михайловна крутила башкой по сторонам, не скрывая своего любопытства. — А я всё талдычила Игорю, что надо было давно дачку прикупить, а не квартиру в центре. Правда, дорогой?

Игорь Петрович что-то буркнул себе под нос и поплёлся курить на крыльцо.

— Совсем задолбала его своими придирками, — вздохнула Елена Михайловна. — Ну да ладно. Верочка, а где у вас тут можно руки помыть?

Кирилл помог затащить шмотки в гостевую комнату, а я поскакала на кухню — проверить, всё ли на мази к обеду. Мамка с утра наготовила целую гору салатов, запихнула мясо в духовку, напекла пирогов с капустой. В холодильнике стояло домашнее вино — папкина гордость.

Вернувшись в комнату, я застукала Кирилла за перетиранием чего-то с мамашей.

— Да, наверно, так и правда будет лучше, — он кивнул на что-то, сказанное Еленой Михайловной. — Только Верке надо как-то объяснить.

— Чё объяснить? — я насторожилась.

— А, Верунчик! — Елена Михайловна улыбнулась, но как-то натянуто, словно судорога прихватила. — Мы тут с Кирюшей обсуждаем некоторые свадебные заморочки. Я вот думаю, может, ну её к лешему, эту тетю Галю с мужем? У них щас такой бардак в отношениях, ещё начнут собачиться прямо на торжестве.

Я кивнула, хотя эту тетю Галю и в глаза не видела. Что-то в голосе будущей свекрови мне не понравилось, но я отмахнулась от неприятного предчувствия. Просто дёргается перед знакомством с моими родаками, вот и всё тут.

Мои вернулись где-то через полчаса, обвешанные пакетами, как новогодние ёлки.

— А вот и мы! — мамка, вся красная и довольная, ввалилась в дом. — Здрасьте-здрасьте! Вы, стал быть, Елена и Игорь? А где Игорь-то?

— На крыльце торчит, — я забрала у неё сумки. — Смолит.

— Ну, познакомимся за столом, — мамка махнула рукой. — Помоги мне накрыть, Верунь.

Пока мы с мамкой суетились на кухне, батя познакомился с Еленой Михайловной и Кириллом. Из гостиной неслись оживлённые голоса — видать, нашли общий язык.

Стол накрыли в беседке — там хоть какая-то прохлада. Расселись, и понеслась вся эта предсвадебная муть. Сколько гостей пригласить, чё жрать будем, где расписываться. Елена Михайловна трещала без умолку, иногда даже слова не давала вставить. Мамка сначала пыталась что-то предлагать, но потом просто кивала, как китайский болванчик.

— А вы, Игорь, чё думаете? — спросил мой батя, когда Елена Михайловна заткнулась перевести дух.

Игорь Петрович вздрогнул, будто его током шарахнуло.

— Я? Да мне, честно говоря, по барабану. Как молодые решат.

— Игорь сроду не лезет в организационные вопросы, — фыркнула Елена Михайловна. — Считает это бабскими делами.

— Ну, свадьба дочурки — не совсем бабское дело, — мягко возразил батя.

— Или сына, — добавила Елена Михайловна с таким нажимо��, что аж зубы заскрипели. — Мой сынок тоже женится, если вы не запамятовали.

За столом повисла тишина, как в склепе.

— Может, ещё винца? — выпалила я, чтобы разрядить обстановку.

После обеда Киркины родаки решили прошвырнуться по посёлку, а мы остались посудой греметь.

— Чё это было? — спросила я, когда мы остались вдвоём. — Твоя мамаша всегда такая... дерзкая?

Кирилл аж крякнул.

— Прости её, она просто на взводе. Свадьба — дело такое, хочется, чтоб всё было как в лучших домах Лондона.

— Но это и наша свадьба тоже, блин, — меня уже начало подрывать. — А такое ощущение, что это её праздник, а мы так, на подтанцовке.

— Верунь, не заводись, — Кирилл обнял меня. — Мамка немного властная, но она нам добра желает. Вот увидишь, после свадьбы всё устаканится.

Я кивнула, хотя внутри уже копошился противный червячок сомнения. Каким будет наш брак, если уже сейчас свекровь пытается всем заправлять?

Вечером, когда солнце начало сползать за горизонт, мы устроили пир на весь мир в саду. Батя жарил шашлындос, мамка строгала овощи, а мы с Кириллом накрывали на стол. Его родители сидели в сторонке. Елена Михайловна что-то шипела мужу, а тот только башкой мотал.

Я попёрлась в дом за салфетками и, возвращаясь через сад, случайно услыхала кусок их разговора.

— ...не хочу, чтобы мой сынок связывал свою жизнь с этой девахой, — донёсся до меня злой шёпот Елены Михайловны. — Ты видел их домишко? Эту дачку? Они обычные училки, Игорь! Кирилл достоин большего.

— Ленка, — голос Игоря Петровича звучал так, будто его по кругу замотали, — пацан её любит. Какая разница, кто её родаки?

— Огромная разница! Я не для того его растила и на образование деньжищи выкидывала, чтобы он женился на девчонке из простой семьи. У него будущее блестящее, карьера, перспективы!

— А как же его счастье?

— Будет он счастлив! Но не с ней. Помнишь Сонечку, дочурку Ривкиных? Вот это я понимаю партия! Папаша — главврач, мамаша — адвокатша, хата в центре...

— И чё ты предлагаешь? Свадьба через месяц, приглашения разослали, ресторан забили.

Елена Михайловна понизила голос, и я невольно шагнула ближе, чтобы расслышать.

— Свадьбы не будет, я тебе точно говорю. Я уже потолковала с Кириллом. Он согласен, что слишком торопится.

Сердце ухнуло куда-то в пятки. Ноги будто �� земле приросли.

— Ты чё, умом тронулась? — Игорь Петрович повысил голос. — Когда ты успела ему мозги запудрить?

— Не ори! Я мать, я лучше знаю, что нужно моему сыночку. И поверь, эта девчушка — не то, что ему надо.

Я выронила салфетки. Они белым облаком осели на траву. В глазах аж потемнело.

— Вера! — Игорь Петрович заметил меня первым. — Ты... давно тут торчишь?

Елена Михайловна резко обернулась. На её морде промелькнуло что-то похожее на испуг, но быстро сменилось привычной натянутой улыбочкой.

— Верочка, ты чего-то хотела?

Я молча развернулась и попёрлась к дому. Ноги двигались словно сами по себе. За спиной раздались встревоженные голоса, но я даже не обернулась.

В доме я поднялась в свою комнату и захлопнула дверь. Бухнулась на кровать и уставилась в стенку. В башке крутились обрывки только что услышанного базара. «Свадьбы не будет... Я уже потолковала с Кириллом... Он согласен...»

Стук в дверь вывел меня из ступора.

— Вера, можно? — голос Кирилла звучал напряжённо.

— Ввались.

Он сел рядом, попытался взять меня за руку, но я отдёрнулась.

— Чё стряслось? Папка сказал, ты какая-то странная.

— Да ну? — я наконец зыркнула ему в глаза. — А ты не в курсе, чё могло стрястись?

Кирилл непонимающе насупился.

— Не-а. Чё-то с родаками? Они тебя обидели?

— Я слышала ваш с маман разговор, — сказала я прямо. — Точнее, разговор твоей маман с батей. О том, что свадьбы не будет. Что ты согласен, что слишком торопишься.

Кирилл побледнел так, что аж позеленел.

— Верунь, это не то, что ты думаешь...

— А чё я должна думать? — мой голос дрожал как осиновый лист. — Что ты за моей спиной перетираешь с маман отмену нашей свадьбы? Что ты «согласен, что торопишься»?

— Мать преувеличивает, — он провёл рукой по волосам. — Да, мы базарили с ней, но я ничего такого не говорил!

— И о чём же вы базарили?

Кирилл замялся, как пацан, пойманный за списыванием.

— Она считает, что мы могли бы малёк подождать. Что нам обоим надо сначала на ноги встать, карьеру сделать...

— И ты?

— Я сказал, что люблю тебя и хочу быть с тобой.

— И всё?

Он отвёл глаза, как побитая собака.

— Я сказал, что подумаю. Но это не значит, что я согласился свадьбу отменять!

Я встала и подошла к окну. Внизу, в саду, мой батя всё ещё жарил шашлыки, а мамка накрывала на стол. Они ни о чём не догадывались. Елена Михайловна сидела рядом с Игорем Петровичем, и по её размахиванию руками было видно, что она что-то ему горячо втирает.

— Знаешь, Кирилл, — я обернулась, — я не хочу быть там, где меня не жду��. Твоя мамаша ясно дала понять, что я для тебя не пара. А ты... ты даже не смог ей возразить.

— Вера, враньё это всё! Я люблю тебя!

— Любишь, но готов «подумать» об отмене свадьбы, потому что мамка так сказала? — я аж засмеялась от горечи. — Знаешь, о чём я думаю? О том, что это только начало. Сегодня она тебя уболтает отложить свадьбу, завтра — выбрать другую работёнку, потом — переехать поближе к ней... И ты всегда будешь «думать». Потому что ты не можешь ей отказать.

— Ты несправедлива, — Кирилл губы поджал. — Она моя мать, она мне добра желает.

— А я — твоя невеста. Или уже нет?

Мы пялились друг на друга, и я видела, как в его глазах борются разные чувства. Любовь ко мне и страх перед маман. И страх, кажись, побеждал.

— Вера, давай не будем рубить с плеча, — наконец выдавил он. — Поговорим завтра, на свежую голову.

— Не-а, Кирилл. Поговорим щас. Свадьба состоится или нет?

— Я не могу вот так сразу...

— Можешь, — я его перебила. — Это простой вопрос. Да или нет?

Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.

— Ясненько, — я сняла с пальца кольцо и шмякнула на стол. — Свадьбы не будет. И можешь не говорить маман, что это я всё отменила. Пусть думает, что это её заслуга.

— Вера, не надо так, — Кирилл сделал шаг ко мне. — Давай всё обсудим, найдём компромисс...

— Какой компромисс, Кирилл? В чём? В том, когда именно твоя мамка начнёт рулить нашей семьёй? Сразу после свадьбы или через месяц?

— Ты преувеличиваешь. Мать просто нервничает.

— Нет, Кирилл. Твоя мать не нервничает. Она контролирует. А ты ей это позволяешь. И знаешь, что самое печальное? Ты даже не втыкаешь, что с тобой происходит.

Я схватила сумку и начала швырять в неё вещи. Руки ходили ходуном, но я твёрдо знала, что поступаю правильно.

— Ты чё делаешь? — Кирилл растерянно пялился на меня.

— Сваливаю. Не могу тут больше находиться.

— А как же родаки? Ужин?

— Объясни им всё сам. Скажи, что свадьбы не будет, потому что я не катлую для блестящего будущего её сыночка. Или придумай чё-нибудь ещё. Это уже не мои проблемы.

Я закончила собирать шмотки и направилась к двери. Кирилл попытался встать на пути.

— Вера, плиз, давай всё обсудим. Я люблю тебя!

— А я тебя, видать, не так сильно, — я обошла его. — Бывай, Кирилл.

Спустившись вниз, я столкнулась с Игорем Петровичем. Он торчал в прихожей с бокалом вина и выглядел ещё более потерянным, чем днём.

— Вера, погоди, — он схватил меня за руку. — Не уходи так. Елена... она не со зла. Она просто слишком любит сына.

— Я знаю, — я криво улыбнулась. — И я тоже его люблю. Но, кажись, этого маловато будет.

— Куда ты щас?

— На станцию. Вызову тачку.

— Я отвезу тебя, — решительно заявил Игорь Петрович. — Только ключи возьму.

В машине мы молчали как партизаны. Он вёл аккуратно, слишком внимательно глядя на дорогу. Когда мы подкатили к моей хате в городе, Игорь Петрович вдруг повернулся ко мне.

— Знаешь, Вера, я всю жизнь так живу. Елена всё решает, а я... а я просто плыву по течению. И знаешь, что я тебе скажу? Это не жизнь. Это так, существование.

— Почему вы мне это говорите?

— Потому что ты правильно сделала. Щас больно, но потом отпустит. Поверь старому пню.

Я кивнула, не в силах что-то выдавить из себя. Горло сдавило, как тисками.

— Спасибо за поддержку. И за то, что подбросили.

— Прости нас, Вера. И прости Кирилла. Он хороший пацан, просто... слабак.

Я вылезла из тачки и, не оглядываясь, попёрлась к подъезду. Слёзы лились в три ручья, но я даже не пыталась их вытирать. Иногда нужно просто выреветься.

Дома я первым делом набрала родаков и на скорую руку объяснила ситуацию. Мамка ахала и причитала, батя молчал, но я знала, что он всё понимает.

— Мы щас примчимся, — сказала мамка. — Подожди нас.

— Не надо, мам. Побудьте там. Мне надо одной побыть.

Следующие дни пролетели как в дурмане. Я вырубила мобилу, взяла отгулы на работе и просто валялась на кровати, пялясь в потолок. Родаки вернулись, но тактично не доставали расспросами. Просто были рядом, и это реально помогало.

Через неделю нарисовался Кирилл. Я не взяла трубку. Он накатал сообщение — я не ответила. Потом прислал письмо на мыло.

«Вера, я всё обмозговал. Ты была права. Я не могу жить под маминым каблуком всю жизнь. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Давай начнём всё с нуля. Без свадьбы, без родаков, просто ты и я».

Я долго пялилась на эти строчки. Потом настрочила короткий ответ:

«Кирилл, я рада, что ты всё просёк. Но боюсь, что для нас уже поздняк метаться. Я не смогу быть с человеком, который не встал на мою сторону, когда это было реально важно. Извиняй. Желаю тебе счастья».

Тыкнув «отправить», я почувствовала, как отпустило. Будто камень с души свалился.

Вечером ко мне заявилась подружка Ирка, притащила бутылку винища и коробку конфет.

— Ну чё, подруга, будем заедать горе шоколадом? — она деловито расставляла бокалы.

— Знаешь, — я вдруг улыбнулась, — мне кажется, горе уже не надо заедать. Мне уже полегчало.

— Серьёзно? — Ирка недоверчиво покосилась на меня. — Прошла всего неделя!

— Ну и чё? Я вдруг допёрла, что избежала большой ошибки. Представь, каково было бы жить с человеком, который не может сам решения принимать? Который всегда будет на маман оглядываться?

— В этом что-то есть, — Ирка задумчиво кивнула. — Но всё равно больно, наверно?

— Больно, — согласилась я. — Но уже не так. Знаешь, я благодарна судьбе за то, что услыхала тот разговор. За то, что свадьбы не будет. Иначе я бы узнала правду слишком поздно.

Мы вылакали винишко, посмотрели дурацкую комедию и ржали как кони. А потом Ирка вдруг спросила:

— А ты знаешь, что Макс из бухгалтерии давно на тебя пялится?

— Макс? Тот самый, высокий и с бородищей?

— Он самый. Хочешь, познакомлю поближе?

Я мотнула башкой.

— Пока не хочу. Но потом — а почему бы и да?

Ирка удовлетворённо кивнула.

— Вот и правильно. Жизнь на этом не заканчивается.

И впервые за эту неделю я почувствовала, что она права. Жизнь реально не заканчивается. Она просто поворачивает в другую сторону. И, может, именно там, за поворотом, меня ждёт настоящее счастье.

Через месяц, в тот самый день, когда должна была быть свадьба, я проснулась с удивительно лёгким сердцем. Набрала родаков, сходила в салон, прикупила себе новое платье. А вечером попёрлась с друзьями в кино.

И когда на обратном пути домой я случайно встретила Игоря Петровича — он выгуливал собаку в парке — мы просто поздоровались, как старые знакомые.

— Ты как? — спросил он с искренним участием.

— Нормально, — ответила я. И поняла, что это правда. — Реально нормально.

— Я рад, — он улыбнулся. — Знаешь, Кирилл съехал от нас. Снял хату, устроился на новую работу. Сказал, что хочет быть самостоятельным.

— Я рада за него, — и это тоже была правда.

— Елена, конечно, в шоке, — он усмехнулся. — Но я горжусь сыном. Жаль только, что он нашёл в себе силы слишком поздно.

Я кивнула. Мне тоже было жаль. Но уже не так сильно, как раньше.

Иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы врубиться в свою настоящую цену. Я узнала свою. И теперь была благодарна судьбе за то, что услышала тот разговор. За то, что свадьбы не было. За то, что жизнь повернула в другую сторону.

Благодарю за прочтение моего рассказа! Больше рассказов можно найти на моем Дзене(ТЫК)