wheremin

[wheremin]

here we go!

WILL draw:

· any kind of characters, anthro and mecha included

· any kind of sfw/nsfw works

· even if you think your idea is weird, i'm in

WON'T draw:

· anything current politics themed (just no)

[wheremin]

морти снова во что-то вляпался (как обычно)

рик геройствует (как обычно)

[wheremin]

[12]

———

[wheremin]

ملكة سبأ

[wheremin]

"apologies"; mini, nc-21 (minors STRICTLY dni)

———

TW: некрофилия, ебля в неподходящие для этого места, гадко и стыдно, джимми больной мудила

———

джимми уже не впервые доделывает за аней перевязки — она больше не выдерживает.

———

очень кроваво и дрянно, вы предупреждены

я очень люблю кёрли, но тут плохо всем

———

[БЕЗОПАСНОСТЬ]

— джимми, я больше не могу. меня вы- вывернет сейчас.

аня держится за стену, вцепившись в ржавую обшивку корабля из последних сил, стараясь дышать ртом и вообще не смотреть в сторону кёрли. рвотные позывы обрывают слова на середине, истощённое тело подрагивает.

смрад в медотсеке и в самом деле стоит такой, что впору если не запереть его насовсем, нарочно заделав дверь аварийной пеной, то хотя бы уйти подальше.

— аня, мне это уже надоело. каждый раз, когда приходит пора его перематывать, ты мне жалуешься.

джимми ворчит, но, оттолкнув девушку, пробирается к кушетке обездвиженного капитана.

перевяжет он, конечно, не так хорошо — но его хотя бы не вырвет. меньше грязи, меньше проблем.

выпихнув аню и затворив входную дверь, он подходит ближе, склоняясь над обезображенным телом, и деланно ухмыляется.

— ну как ты, дружище?

кёрли выдаёт череду нечленораздельных звуков — значит, в сознании. значит, можно начинать, не боясь потревожить его и без того ужасно плохой сон.

[УБ��ВАЕТ 99,9% БАКТЕРИЙ]

дрожащими от напряжения руками джимми сдирает бинты с головы кёрли — небрежно, будто пытаясь сделать ещё больнее. и если так, то у него отлично получается: ошмётки обожжённой кожи, прилипшие намертво к пропитавшейся кровью марле, отходят вместе с ней — очень легко, почти без усилий.

ему, честно говоря, всё равно — быстрее начать, быстрее сделать, быстрее закончить. так всем меньше страдать: кёрли — от очередного приступа обжигающей боли, следующей вместе с каждым прикосновением, а джиму — от его вида, беспомощных стонов и непреходящего ощущения, что это с ним должно было случиться такое.

за неимением лучшего, он смачивает ополаскивателем край какой-то скомканной ветоши, валявшейся в углу стола; прозрачная, бледно-бирюзовая жидкость расползается по мятому сероватому полотну в кирпично-коричневых разводах, делая их ещё темнее — и добавляя в мешанину омерзительных запахов ещё один, мятный и тошнотворно-сладкий.

теперь джимми хотя бы пытается действовать аккуратно, прижимая ткань с раствором к выглядывающим из-под бинтов блестящим красным участкам лица, где кожи нет совсем.

в памяти крайне некстати всплывает когда-то давным-давно прочитанная статья о методах аборта.

[при солевом аборте используют гипертонический солевой раствор. вначале из плодного пузыря длинной иглой откачивают двести миллилитров амниотической жидкости. затем солевой раствор вводится вместо неё. после процедуры при помощи простагландинов вызываются роды. плод, абортированный таким образом, порой остаётся жизнеспособен, что служит причиной редкого использования данного метода. нередко обожжённая и обезвоженная кожа плода при извлечении выглядит, будто полупрозрачная красная корка карамели — поэтому иногда в разговорном обозначении абортированных таким способом плодов фигурирует словосочетание "леденцовые дети".]

кёрли хрипит, скулит и хнычет, в полной мере ощущая, как напрягается то, что осталось после катастрофы от голосовых связок,

как бинты тянут за собой корку засохшей крови и лимфы, едва начавшую закрывать постоянно болевшее от любого движения лицо,

как спиртовой раствор обжигает измученные нервные окончания жидким огнём,

как узловатые шершавые пальцы нетерпеливо обшаривают лоб, щеки, пустую глазницу, выстеленную мягким, тонким слоем обнажённой плоти,

как большой палец соскальзывает и упирается прямо в её центр.

зрительное отверстие не защищено почти ничем.

[ОТВЕТСТВЕННОСТЬ]

джимми захлёбывается диким гулким хохотом — и почему-то кёрли кажется, что этот звук ничуть не менее противен, чем давящие на уши сигналы тревоги, до сих пор будто звучащие где-то на задворках воспалённого сознания.

[СТОЛКНОВЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО]

виски сдавливает так, будто на голову надели огромную струбцину, стягиваемую всё сильнее с каждой секундой.

[СТОЛКНОВЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО]

[СТОЛКНОВЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО]

он чертыхается себе под нос, встряхивая взлохмаченной немытой головой, и поднимает глаза;

все залито кровью.

снова, снова.

каждый раз ему безумно хочется проверить реальность на прочность — и сейчас он не в силах этому противиться.

голова раскалывается от кошмарной пульсирующей боли, а по телу разливается гадливый липкий жар, концентрируясь на кончика�� пальцев, на щеках и в районе паха.

джим обманчиво ласково касается влажной плоти, в следующую секунду впиваясь в неё грязными ногтями, держит так, будто хочет голову оторвать. под внезапно напрягшимся большим пальцем ломается костная пластина, ставшая до невозможности тонкой и хрупкой; осколки проталкиваются вверх, разрывая ткани острыми краями.

— ты ведь тут лежишь, потому что тебя, сука, жалко. знаешь, где, говорят, это ссаное жалко? бедный-несчастный, мать твою. если бы кому-то из экипажа понадобились лекарства, что бы нам пришлось делать? всё спустили на блядский шмат бесполезного мяса. а то, капитан, видите ли! — почти орёт, мечась трясущимися руками по чужому обгоревшему лицу, джимми, после чего озлобленно хмурится, обеими руками зацепляется за карманы собственных форменных штанов и стаскивает их вместе с бельём. ткань трещит, н��дрываясь под излишним усилием, а нестриженые ногти задевают бледные бёдра. немного жжёт. на коже потом обязательно останутся красные полосы — прямо как на многочисленных стыках идущих внахлёст бинтов, обнимающих тело кёрли, когда сквозь них просачивается розоватая сукровица.

— может, хоть так пользу принесёшь напоследок, ёб твою.

несколько быстрых, все в такой же мере рвано-резких движений руки по стволу напряжённого члена; несколько вдохов и выдохов, перемежающихся тихой бранью; несколько секунд — и, криво улыбаясь, джимми подходит немножко ближе, как раз так, чтобы можно было без проблем добраться до глазницы, и чтобы осталось немного места для движений.

теплая плоть податливо проминается под головкой члена. обломки глазничных костей, растревоженные посторонними движениями, царапают нежную кожу органа, но джимми, обезумевший от болезненности и абсурда происходящего джимми, одним резким толчком вбивается внутрь, совсем не чувствуя боли.

кёрли же, в свою очередь, от этой боли вопит, пока его мозг превращается в бесформенную массу; после же — хрипит. правда, уже не по собственной воле, а лишь из-за того, что с каждым движением джим слегка надавливает на его грудь, опираясь на неё для удобства.

после нескольких резких рывков бёдер его начинает потряхивать в предоргазменной дрожи, и хлюпанье крови вперемешку с мозговым веществом внутри уже остывающей головы соединяется с тяжёлым возбуждённым дыханием в мерзопакостной симфонии бесконечной беспомощности и животного ужаса.

когда обмякший член выходит из развороченного отверстия, с его кончика тянется тонкая, вязкая нитка спермы вперемешку с кровью, а у головки остаются мелкие розоватые ошмётки того, что раньше было мозгом капитана.

[БЕРЁТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ]

зрачки джима сужаются до размеров крохотных точек, едва различимых в крапчатых ореховых радужках.

руки сами по себе движутся, касания исполнены судорожной нежности; он смотрит на сотворённое затравленным зверем и хочет выдрать себе глаза, чтобы не видеть. хочет вышибить себе мозги к чертям, чтобы не помнить того, с каким страхом выл и ворочался в последние моменты и без того кошмарного существования его, блядь, лучший — единственный — друг.

"я всё исправлю?"

истерический смех и резкий поверхностный выдох смешиваются в единую массу, встревая в горле вязким комом и заставляя джимми закашляться. его тошнит; тошнит так, что кажется, будто стоит наклониться — и вместе с остатками еды выйдут все органы разом.

— прости меня, кёрли.

тело его безвольно обмякает; он беспорядочно шарит руками по чужому недвижимому, перебинтованному туловищу.

гладит так, будто надеется что-то изменить.

— прости, родной.

он плачет, оседая на колени перед кушеткой, и, опуская на её край голову, теперь словно налитую свинцом, закрывает горящие от слёз глаза.

[СТОЛКНОВЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО]

джимми видит мерцание алой надписи, кажется, намертво отпечатавшейся на сетчатке;

джимми слышит отчаянный механический крик системы аварийного оповещения, становящийся громче с каждой секундой;

джимми и сам кричит в своём беспокойном сне.

минуты слабости ещё не делают из нас чудовищ.