#размытое движение

[ghostmoonbutterfly]

Захотелось сделать лёгкий, творческий набросок:

Никогда прежде я не сталкивался с подобным явлением. В тот летний, знойный день я проходил мимо озера, где обычно не было ни души. Но сегодня мне захотелось взглянуть на него с безлюдной стороны берега.

Умиротворение и безмятежность этого места словно окутывали меня, как мягкое одеяло. Я почти засыпал на ходу, спотыкаясь о неровности земли. Стараясь идти как можно тише, я добрался до старой плакучей ивы. Ветерок тихо шелестел листвой, и я прислушался к шепоту природы.

Покачиваясь от лёгкого дуновения, я словно стал частью этого дерева, ощущая его тепло и лёгкую шероховатость коры. Интересно, каково это — стоять многие годы на одном месте, не имея возможности размяться? Мне стало немного грустно, и я похлопал по стволу, который был тёплым и прогретым на солнце.

Моё внимание привлекла большая яркая бабочка, неподвижно сидящая на травинке. Это было настоящее чудо природы! Но прежде чем я успел подойти ближе, она улетела. Пройдя ещё несколько деревьев, я вышел к озеру, и перед моими глазами открылся живописный пейзаж. Здесь практически никто не ходил, всё заросло травой, и царила дикая природа во всей своей красе и величии.

Подойдя к самому краю, я заметил пару белых лебедей, неспешно плывущих рядом друг с другом, и вдалеке — пару уток.

Думая, что здесь больше никого нет, я решил остановиться. Но тут я заметил движение слева. Девушка в тёмно-синем платье задумчиво смотрела на воду, периодически бросая взгляды на открытую перед ней книгу. По её синей коже стекала вода.

Синяя кожа? Я присмотрелся внимательнее и закрыл глаза, а когда открыл их, никакой девушки с книгой уже не было. На том месте сидела синяя бабочка и, увидев меня, снова улетела.

Не понимая, что произошло, я подошёл к тому месту и нагнулся, чтобы подобрать блестящую цепочку с медальоном. На нём была гравировка — красивая вещица. Я хотел положить его в карман, но случайно нажал и открыл крышку.

На старинном, почти выжженном от солнца портрете была изображена девушка в тёмно-синем платье. Она держала в руках книгу и улыбалась. Судя по изображению, ей сейчас должно быть уже глубоко за 70. Удивляясь тому, что медальон выглядит как новый, а портрету много лет, я собрался уходить из этого места, но меня остановил женский голос.

Я прислушался, но вокруг стояла тишина. Через пару шагов я снова обернулся, и из-под воды рядом с берегом появился силуэт. Нечёткие очертания, размытое лицо. Ко мне протянулась рука, и я понял, что должен отдать медальон. Спокойно вложил его в прозрачную белую ладонь, всё исчезло.

Очнулся я уже лёжа под тем же деревом и понял, что, скорее всего, мне это всё приснилось. Однако следы женских ног, ведущие к воде, и кусок тёмно-синей ткани говорили об обратном. Вернувшись домой, я погрузился в свои дела и постарался забыть о странном происшествии, но периодически мне снился медальон со старым фото, тёмно-синее платье, размытый силуэт и протянутая белая рука.

[veselyye-fotosy]

большие собаки смотреть рыбы в воде

[lywerinn]

Дэвид Брин, "Почтальон"

Во-первых, мне чертовски импонирует идея, что основа цивилизации - знания, письменность, культура. Тем нелепее смотрятся последователи Натана Холна. Ну вот кончатся у них патроны - производить-то их некому - и кем эти Рэмбо будут? Такими же дикарями, только более ловкими и сильными. Дети техногенного мира, по доброй воле желающие от него уйти, но сохранить цивилизационные плюшки вроде огнестрела или консервов.

Во-вторых, я всегда считала, что воин должен уметь не только воевать, он должен быть прежде всего защитником, помнить, за что сражается. Отсюда можно сделать логичный вывод: армия без идеологии, без того, что ей следует защищать - всего лишь банда головорезов. И эту тему на протяжении романа Брин не раз поднимет. В-третьих, "Почтальон" - постапокалипсис, в котором вину за конец света не получается свалить на правительство. Третья Мировая длилась всего неделю, обе стороны просто не успели добраться до основных запасов ядерного оружия. Прямой угрозы жизни населения не было - страну погубила паника и те самые мастера выживания (”Ура! Шарахнуло! Где там мой автомат?”). Неплохое напоминание о том, что размытое понятие “страна” - это прежде всего мы, её жители, каждый из нас. И все мы в равной степени ответственны за происходящее. Картину гибели цивилизации автор рисует так, что действительно слёзы на глаза наворачиваются. Гордон с грустью вспоминает о самолётах, о суперкомпьютерах - и оплакивает технику точно доверчивого ребёнка, которого не сберегли беспечные родители. И против разрухи, против огромной страны, потихоньку проваливающейся в феодализм - один человек. Не гений (с первого курса забрали в армию), не герой (слишком мал боевой опыт), да и мир менять он не слишком хотел. Предел мечтаний - найти место, где ещё сохранилась цивилизация, и попытаться там прижиться. Всё. Но - “ты впереди, потому что позади больше никого не осталось” (с) Профессор. Сложно упрекать нашедшего тёплую почтальонскую куртку бродягу за маленькую ложь. Гордона в моих глазах возвышает то, что, когда его ложь стала для многих надеждой, мечтой, в которую можно поверить и подчинить ей свою жизнь - он не отступился. Раз мечта так важна для стольких людей, значит, надо сделать её правдой, только и всего. Конечно, не в одиночку. Но, раз взялся за гуж - не говори, что не дюж. Хотя он потом и будет сотни раз проклинать себя за это решение. Момент, когда Гордон говорит с жителями селения о величии былой Америки, поначалу кажется квасно-патриотическим, но потом понимаешь: Гордон рассказывает не про настоящую страну, он творит миф, сказку. Ведёт пропагандистскую работу, если угодно. Разумеется, прежняя Америка не была идеальной - уже хотя бы потому, что породила движение последователей Натана Холна. Но Гордону хочется, чтобы в великих и мудрых жителях сказочной страны его слушатели увидели своё будущее, он ставит им планку, к которой предстоит тянуться. Если честно, я даже не знаю, что мне больше нравится, книга или фильм, который я смотрела в детстве. Книга поднимает больше тем, фильм более цельный. В фильме есть хэппи-энд - мы видим возрождённую страну и повзрослевшую дочь Гордона. В книге - открытый финал; главные сражения ещё впереди, но костяк будущего государства уже создан. В книге царапнула тема создания суперсолдат, я её, честно говоря, не очень люблю, да и лишним она выглядит в постапокалипсисе. Но в книге Гордон больше терзается: слишком много молодых, сильных духом, честных отдают жизни за подаренную им мечту - и это делает его выбор тяжелее, а сам образ героя - интереснее.

[tusiboi-blog]

камбэк

это фото полностью передает мое сейчас состояние, может-быть это по осени крыша едет, но именно сейчас у меня все темное, размытое... но где то в дали видны светлые нотки. как же я устал от всей этой движухи. ребята если вы видите в движение какую-либо муть... бегите, очень трудно это все выдержать. кто-нибудь объясните мне как тут что делать, мне есть что сказать и я думаю это будет интересно.

[apacheforest]

Глава IV В погоне за дезертиром.

— Как бы не так. Мы сами с ним расквитаемся, — мрачно отозвался дядя Джон. — Ты говоришь «мы» — значит, мне можно пойти с тобой? — спросил я. — Конечно. Возможно, мне понадобится твоя помощь, когда надо будет загнать его в угол. А Ханна последит за пожарами, пока тебя не будет, — ответил он. — О нет! Ни за что! Ни за какие коврижки не останусь тут одна! — вскричала моя сестра. — В таком случае пойдёшь с нами. Телефон не работает, так что даже ��сли останешься на вышке и увидишь пожар, всё равно не сможешь никому сообщить. Итак, пообедаем — и в путь, — обратился к ней дядя Джон. Ханна не ответила. Отвернувшись, она направилась к плите, чтобы развести огонь, и я увидел страх в её глазах. Разумеется, я расспросил дядю Джона о поджигателях, но он знал не больше моего, и, по его мнению, попытки их изловить едва ли могли увенчаться успехом. Затем я рассказал ему о найденной пещере и о старине Двойной порции. После обеда мы принялись обсуждать план поимки дезертира. Нам предстояло пройти сквозь чащу и спуститься в каньон чуть ниже того места, где я видел костёр, а затем очень осторожно подняться и схватить преступника. — Страшно? — обратился к Ханне дядя Джон, пока она мыла посуду. — Может, и страшно, но я всё равно пойду с вами! — ответила она. Мы оседлали наших скакунов, Ханна пристегнула револьвер, и мы начали спускаться по тропинке к нашей хижине. Здесь нас ждала лошадь дяди Джона, которую тот оставил на привязи; она беспокойно топтала землю. После четырёх-пяти сотен ярдов пути по краю разлома начался спуск в каньон. С лёгкостью пройдя ельник, мы с большой осторожностью пробирались по тропе, усеянной небольшими каменными уступами. Одно неверное движение — и скатившийся камень сообщит преступнику о наших намерениях. Дно каньона оказалось очень узким, покрытым множеством валунов — некоторые из них были величиной с дом, — лишь кое-где по берегу ручья росли ивовые деревца. Наш путь к поляне лежал на юг, поэтому мы перешли ручей и направились к цели. Почти сразу нам попалась хорошо утоптанная звериная тропа, идущая вдоль ручья на высоте пятидесяти ярдов. Не успели мы далеко продвинуться по ней, как дядя Джон, шедший впереди, указал на размытое в грязи место: там виднелись наполовину скрытые отпечатками копыт оленя человеческие следы, ведущие вверх по тропе. — Прошёл тут несколько дней назад. В армейских широких ботинках, — шёпотом обернулся он к нам. — Полагаю, скоро господин Дезертир будет в наших руках, poco pronto*! — Но он будет драться! — произнесла Ханна. — Тот, кто поднимает руку на жену, не воин. Впрочем, теперь тебе лучше держаться от нас на приличном расстоянии, — отвечал дядя Джон. Ханна не произнесла ��и слова. Мы продолжили путь, но, вместо того чтобы отстать, она старалась держаться ещё ближе ко мне. Дядя Джон, обернувшись, жестом попросил её сбавить шаг. В ответ она так решительно мотнула головой, что косички взметнулись, описав полукруг. Щёки раскраснелись, глазёнки бегают — мы едва сдерживали смех, зажав рот ладонями. Однако на самом деле было совсем не до смеха. Что может заставить дезертира оставить попытки сопротивления, когда перед ним открывается перспектива провести за решёткой не один год? Я был готов к любому исходу событий, но, положа руку на сердце, страстно желал, чтобы Генри Кинг никогда не появлялся в наших горах. Мы постепенно замедляли шаг, следуя по проторённой тропе, и наконец нашему взору предстала открытая поляна, покрытая густой травой. Здесь мы остановились и продолжили поиски в окружавшем её лесу. Справа было обнаружено несколько поваленных стволов, а у одной молодой ёлочки были полностью обрублены ветви — конечно, для мягкой постели, — но никаких следов дезертира не было и в помине. «Стойте тут, пока я осмотрюсь», — велел нам дядя Джон, повернул налево и вскоре исчез. Ханна встала у меня за спиной, положив руку на рукоять револьвера, и мы остались ждать, едва дыша от страха. Казалось, прошло несколько часов, пока до нас не донёсся голос дяди Джона: «Идём! Вперёд, ребятки! Птичка улетела!» Я поставил курок на предохранитель, а Ханна убрала револьвер в кобуру. Напряжение сразу же спало, и я почувствовал смертельную усталость. Добравшись до края поляны, мы обнаружили дядю Джона, внимательно изучавшего что-то под старой елью с размашистыми ветвями. — Вот спаленка этого воришки, — сказал он, указывая на толстый настил из лапника. — У него и одеяло было — вон клочки ваты разбросаны, — а там, у ручья, он разводил огонь. Подойдя поближе, мы обнаружили кость от окорока, несколько пустых консервных банок и пару рваных носков в нескольких футах от ручья. Куча золы и полуобгоревших прутьев была залита водой. — Да, птичка определённо улетела! — повторил дядя Джон. — Так это он напугал оленей и индюшек! Он направляется на запад! Туда, за холм! Но мы не видели, чтобы он переходил по голому склону! — О чём это ты говоришь? Объясни-ка, — перебил меня дядя Джон. И, выслушав мой рассказ, заявил: — Конечно, это был он. Но он не стал бы переходить кряж в этом месте, здесь всё открыто для обзора — он прошёл южнее, через лес. Идём, мы наверняка сможем отыскать там его следы. И мы действительно их нашли, почти сразу — от противоположного края поляны они вели вверх по каньону. Почему этот человек покинул безопасное место, где он мог спокойно жить за счёт мелкого воровства, и куда мог направляться? — С этим-то всё понятно, — сказала Ханна. — Прошлой ночью он поднялся на вершину и увидел, что мы перенесли провизию на вышку, понял, что его кража была обнаружена и пора умывать руки. — С голоду он не умрёт — будет промышлять воровством в поселении скотоводов, в резервации — там найдёт чем прокормиться. Как только линия заработает, нужно будет сообщить об этом. Что ж, возвращаемся! Тьфу! Злости не хватает! Твой дядя Клив и другие солдаты сражаются с этими гуннами, не жалея живота своего, а этот жалкий трус прячется в нашем лесу, поддерживая свою никчёмную жизнь нашими запасами. Ну, может, ещё поймаем его! — в сердцах выпалил дядя Джон. Едва мы добрались до хижины и перевели дыхание после долгого подъёма, как на тропе показались служащие телефонной линии. Я попросил дядю не говорить им и вообще никому о найденной мной пещере — хотел разведать всё сам. — Ну вот, дружище, — сказал один из них, слезая с лошади, — теперь можешь звонить в управление — линия в порядке. Обрыв был ниже, совсем недалеко, не более чем в трёх сотнях ярдов отсюда. Хотя какой уж там обрыв — провод был просто-напросто перерезан! Как будто острым камнем. Кто, чёрт возьми, мог такое натворить?! — Генри Кинг! Проклятый дезертир и воришка, что украл продукты! — вскричали мы. Дядя Джон принялся пересказывать уже знакомую нам историю, а я пошёл к телефону и передал всё главному лесничему в Спрингервилле. Он обещал попросить индейского агента из резервации, чтобы тот дал задание апачской полиции изловить Кинга. Тем временем ни полиции, ни людям шерифа не удалось поймать поджигателей, и все надеялись, что те уже покинули наши места. Тем не менее я должен был по-прежнему оставаться на вышке с рассвета и до заката, пока не будет новых приказов. Дядя Джон торопился домой и настоял, чтобы Ханна вернулась с ним. Однако сначала с помощью служащих телефонной станции он помог перенести мои вещи с вершины обратно в хижину, погрузив их на лошадей, что позволило спуститься всего лишь раз. Ханна оставила свёрток со своим постельным бельём, сказав, что скоро вернётся и будет вместе со мной исследовать пещеру. Итак, около четырёх часов пополудни я вновь остался на вершине Маунт Томас совсем один. И тиски одиночества сжимались всё сильнее, когда в сумерках я спустился в хижину, на скорую руку приготовил ужин, так же быстро проглотил его и завалился в постель. И думал о Генри Кинге. Зачем ему понадобилось перерезать телефонный провод? Быть может, он намеревался основательно пройтись по нашим припасам, а заодно лишить возможности сообщить в полицию о происшедшем, пока он не покинет Маунт Томас? Да, пожалуй, это самое разумное объяснение. А ещё нужно было замазать оставшиеся трещины в стенах хижины — вот только когда? На следующий день я поднялся в половину четвёртого утра, позавтракал и развёл снаружи небольшой костёр, при свете которого намесил ещё грязи, заполнил ею все просветы и разровнял куском картона. Таким образом, вскоре после рассвета работа была окончена. Я вымыл руки, помыл посуду, состряпал обед, прихватил винтовку и, заперев дверь хижины, поспешил на вершину. Солнце только начинало подниматься. Низкая гряда облаков тянулась с юга. Окинув взглядом бесконечные лесные просторы, я не увидел ни малейших признаков пожара. Пять чернохвостых оленей мирно паслись на водоразделе Уайт-Ривер. Я наблюдал за ними в бинокль, пока они не скрылись в густом лесу, покрывающем хребет почти до самой вершины. У этих юнцов на голове торчали смешные отростки будущих рогов; к сентябрю они превратятся в роскошную ветвистую корону. Вереница чёрных туч продолжила наступление с юга, и в восемь часов разразилась первая летняя гроза. С первым же раскатом грома я покинул вышку и устремился вниз, к хижине. Оглушительные раскаты эхом прокатились по глубоким каньонам, а вершина была объята ослепляющим пламенем — зигзаги молний, похожие на огромные огненные стрелы, градом сыпались на камни, будто раскалывая их на части. Я уже не сомневался, что вышка будет разрушена, несмотря на установленный на её крыше громоотвод. Буря принесла с собой лишь небольшой дождь, но я дрожал от холода и, добравшись до хижины, сразу развёл огонь. В девять вечера я позвонил в управление и сообщил о налетевшей буре; мне было велено возвращаться на вышку, как только ветер стихнет, — ��полне вероятно, что от молний в лесу разгорелись пожары. Крытая железом крыша хижины то и дело сотрясалась от барабанивших капель, однако, открыв дверь, я увидел, что дождь едва капает, а земля даже толком не намокла. Как только морось полностью прекратилась, гром утих и молнии перестали сверкать, я отправился на вершину и уже с тропы увидел возвышавшуюся над елями уцелевшую вышку. Семь лет она выстояла тут, и каждую зиму суровые северные ветра бились о её стены, каждое лето бушевали грозы, молнии не единожды подбирались к ней по телефонным проводам, обрывая связь, но ни разу не ударили в саму башню. Я быстро вошёл внутрь, осмотрелся по сторонам — север, юг, запад, восток — и обнаружил три очага пожара: один в направлении Блю Рэндж и два в индейской резервации, возле Форта Апачи. Я сразу сообщил о них в управление. Восемь дней от рассвета и до заката я провёл на вершине Маунт Томас, и за это время не было ни новых пожаров, ни новых посетителей. День за днём я продолжал собирать бусины и наконечники стрел вокруг вышки, но в пещеру ни разу не забирался. Мама и сестра звонили мне со станции Риверсайд, которая всё ещё пустовала, и я рассказывал им, как провожу эти долгие одинокие дни и ночи. Я часто слушал телефонную линию, и до меня доходили обрывки новостей о войне, проделках уоббли в Глоб и других лагерях старателей, а также о положении дел в Лесной службе. По окончании работы многие из них звонили своим девушкам из окрестных горных поселений. Какую же чепуху они мололи! Просто уши вяли. — Алло, Лора, это ты? Это ты? — говорит Билл. — Да, это я. Как ты, Билл? — Ничего. Как ты? — Ничего. Молчание. Билл лихорадочно придумывает, что сказать. А затем: — Лора, а что ты делаешь, скажем, в воскресенье? — Ничего, а ты что собираешься делать? — Ничего. Обоюдное хихиканье, но вот скажите на милость, над чем тут смеяться-то? Снова молчание, и вот Билл говорит: — Ты ничем не занята в воскресенье, Лора? — Нет. Не хотелось бы. — И мне не хотелось бы. И оба снова прыскают со смеху. — Что ж, мне пора заняться своей лошадью. До свидания! — До свидания, Билл. А потом кто-то из подслушивающих добавляет: «О, прощай, Билл, милый, хороший Билл!» На девятый день моих шестнадцатичасовых вахт, пришедшийся на субботу, главный лесничий позвонил мне по телефону и сообщил, что поджигатели уоббли, по всей вероятности, покинули лес, и я могу вернуться к своему обычному рабочему распор��дку. Это означало, что теперь можно будет уходить с вышки в четыре часа дня, за четыре часа до наступления сумерек, и посвятить это время исследованию моей пещеры. Я набрал номер станции Риверсайд в надежде, что кто-нибудь поднимет трубку и сможет передать сестре, чтобы она приходила, но на мой звонок так никто и не ответил. Однако на следующее утро мама сама пришла на станцию и позвонила мне, чтобы убедиться, что я жив и здоров. После долгих уговоров мне удалось убедить её отпустить Ханну ко мне на несколько дней. Чуть позже в этот же день позвонила сама Ханна и первым же делом спросила, спускался ли я уже в пещеру. — Даже близко не подходил с тех пор, как ты ушла, — ответил я. — Отлично! Обещай, что не пойдёшь туда без меня. Даёшь слово? Я приду завтра днём. В моей хижине, вмещавшей огромный сундук с провизией, стол, стулья и плиту, не осталось ни клочка свободного пространства, где можно было бы разместить ещё одну постель, даже прямо на полу, поэтому после окончания дежурства я устроил себе спальное место у южной стены хижины: настил из пружинящих еловых ветвей и навес из брезентового мешка. Теперь по ночам Ханна будет полноправной хозяйкой хижины. Но мысль о Двойной порции, бродящем где-то поблизости, — а, возможно, и ком-то пострашнее — не давала мне покоя. Когда пришло время ложиться спать, и я напоследок окинул взглядом окрестности, одна только мысль о сне под открытым небом, за пределами заботливо замазанных мною стен, заставила меня содрогнуться. Впрочем, я быстро взял себя в руки, и стыд обжёг мне нутро. Ведь дядя Джон и другие горцы часто спали прямо на земле, не страшась подстерегающих их опасностей. Так что же я? Я принёс постельное бельё, расстелил его на куче лапника и забрался под одеяло, не выпуская из рук винтовку. Оказалось, что брезентовая крыша нависает слишком низко, скрывая из вида всё, что находится дальше десяти футов. Я встал, поднял её повыше и улёгся снова. Теперь у меня был хороший обзор — поляна просматривалась со всех сторон, кроме, конечно, северной, где стояла хижина. Полная луна освещала всё вокруг, и можно было различить даже причудливые очертания теней, отбрасываемых елями. Я взял на мушку пень, торчащий на восточном краю поляны, и с уверенностью ощутил, что смогу выстрелить безошибочно. В конце концов, спать на свежем воздухе вовсе не так уж плохо. Я опустил голову на подушку, намереваясь ещё некоторое время понаблюдать за полян��й, не будет ли незваных ночных гостей, и тут внезапно наступило утро! Спалось мне очень хорошо — лучше, чем в хижине. Я подскочил с постели и принялся за привычные дела, в душе радуясь тому, что скоро придёт Ханна и мы вместе сможем исследовать мою пещеру. Быстро позавтракав и прибрав в хижине, я направился к вышке. На полпути я заметил на тропе следы крупного медведя — не такого, как старина Двойная порция, конечно, — но оставшиеся этой ночью на мягкой земле отпечатки длинных когтей, несомненно, принадлежали гризли. Глядя на них, я невольно содрогнулся. А если бы нюх привёл его прямо к моей постели под открытым небом? Как я ни старался отделаться от этой мысли, ничего не получалось, и она преследовала меня, витая где-то поблизости весь день. С вышки не было видно пожаров, но вскоре после моего девятичасового отчёта я услышал сообщение с Гринс Пик о двух очагах пожара к западу от наблюдательного поста, а через полчаса оттуда же пришла весть ещё об одном пожаре — дальше к западу. Я внимательно прислушивался к переговорам, и главный лесничий с дозорным пришли к выводу, что, вероятнее всего, это дело рук поджигателей уоббли. Тут мне позвонили с просьбой внимательно осмотреть окрестности на предмет очагов пожара и сообщить точное направление; я ответил, что не вижу ничего в заданном направлении, Гринс Пик и высокий кряж к югу были пределом видимости с моей вышки. Я продолжил прослушивать телефонную линию и узнал, что главный лесничий отдал приказы патрулирующим подразделениям заняться тушением пожара, добавив, что выделенный шерифом отряд займётся поиском поджигателей. От этих разговоров мне стало очень тяжело на душе. Как люди могут поступать так подло! Днём я спустился в хижину и обнаружил там Ханну, которую привёл старый мистер Эймс, направлявшийся к своему летнему пастбищу вниз по Блю-Ривер. Он остался с нами на обед и был крайне возмущён последними новостями о новых пожарах, которые я ему сообщил. «Наши предки отдавали жизнь за эту великую страну, и борьба продолжается. Но рано или поздно мы должны все вместе освободить нашу родную землю от уоббли и других сообщников этих гуннов!» Мы с Ханной помогли ему вывести вьючных лошадей на дорогу, и он направился обратно, к подножию горы, всё ещё рассуждая о поджигателях. Мы же взяли с собой свечу, верёвку и стали взбираться на вершину. По пути я срезал несколько крепких еловых ветвей до двух футов в длину и шест длиной в шесть футов. Днём я соорудил из них верёвочную лестницу, ��азделив верёвку на две равные части и перевязав ею ветви на расстоянии около фута. Наконец настало пять часов — четыре по солнечному времени**. Осмотрев напоследок окрестности, мы стали спускаться по хребту к пещере, радуясь отсутствию новых пожаров. Я полностью продумал только план самого спуска в пещеру и подъёма из неё: опускал лестницу, пока не почувствовал, как она коснулась выступа скалы. Свободный её конец около шести футов в длину я привязал к шесту, который положил сверху у края спуска, прижав грудой камней из окружавшего вход полукруга. Основной вес приходился на самый конец шеста. Я был совершенно уверен, что под таким давлением лестница не сдвинется с места даже под тяжестью нас обоих. Ханна спустилась первой, и вскоре я очутился рядом с ней на каменном уступе, который обрывался прямо перед нами, — под ним зияла чёрная бездна, внизу сгущалась тьма, ведущая, должно быть, к самому сердцу огромной горы; кое-где лежали каменные глыбы, упавшие сверху или, что казалось мне более вероятным, принесённые в давние времена людьми для того, чтобы скрыть пещеру. В конце выступа справа от нас виднелся проход — он был намного шире, чем казалось сверху, и туда вполне можно было проползти друг за другом. Перед тем как залезть в него, мы сбросили вниз несколько крупных камней — один за другим они долго грохотали, поглощаемые тьмой, из чего можно было сделать вывод, что глубина ущелья крайне велика. Интересно, спускался ли кто-нибудь туда, в эту чёрную пропасть? Сумел ли он выжить в этом мраке и вернуться на поверхность? Я направился к отверстию первым, Ханна следовала за мной по пятам. Опустившись на колени, я зажёг свечу и заглянул внутрь. Проход постепенно уходил вниз под углом в приблизительно двадцать градусов; он был усеян мелкими камнями и землёй, каменные стены были гладкими, без острых углов, и сформированы слоями разной толщины — до восьми дюймов; потолок был бугристым. — Сможешь пробраться внутрь? — раздался у меня за спиной голос Ханны. — Да, похоже, мы сумеем здесь пролезть, — ответил я. — Тогда иди же вперёд! Так хочется скорее узнать, что там внутри! — воскликнула она. Мы пробрались в глубину примерно на десять футов, далее путь был перекрыт огромным пирамидообразным камнем, который, обрушившись, застрял между стен. Я отдал Ханне свечу, ухватился за него руками и изо всех сил попытался сдвинуть камень с места, но тот и не думал поддаваться. Падая, он застрял между выступами в об��их стенах, и чтобы расшатать и вытащить его, потребовались бы лом и канатная верёвка. Ханна чуть не расплакалась, когда я сказал ей об этом. Я взял у неё свечу, посветил над камнем и увидел, что буквально в нескольких футов от него коридор переходит в просторную нишу. Но различить что-либо далее десяти футов было невозможно — всё терялось в кромешной тьме. На полу неясно вырисовывались очертания какого-то крупного предмета, похожего на покрытый густым слоем пыли глиняный кувшин с узким горлышком. Да, определённо, это кувшин — в этом я был совершенно уверен. Я рассказал об увиденном Ханне; мы оба были крайне взволнованы. Конечно, там ещё найдутся кувшины, говорили мы. И многое другое — например, золото. Оружие и инструменты людей, живших тут давным-давно. Убирая свечу, я взглянул наверх и приметил пирамидообразное углубление, откуда и сорвалась перегородившая наш путь глыба. Очевидно, это произошло совсем недавно — образовавшаяся ниша выделялась необычайной белизной на фоне почерневшего от времени потолка. Впрочем, что такое недавно для этого подземного мира, подумал я про себя. Может быть, пройдёт ещё не одна тысяча лет, прежде чем это белое пятно сольётся с цветом стен! ___ * Поживее! (исп.) ** Чтобы узнать среднее солнечное время, нужно перевести географическую долготу места в часовые единицы

[vitaliy0320]

Вся правда о блогерских тест-драйвах

Оригинал взят у ottenki_serogo в Вся правда о блогерских тест-драйвах- Развелось халявщиков! - воскликнет читатель, проматывая френдленту, - Куда ни плюнь - везде тест-драйвщики. Катаются на крутых тачках, красуются, хорошо устроились! Я так же хочу! Редакция НедоСМИ, обратив внимание на популярный в ЖЖ формат постов, решила разобраться как же устроен тест-драйв. И провела несколько дней в компании двух фотоблогеров. Со стороны все казалось простым… 1. Выбор автомобиля Конечно, тестировать автомобиль, который не нравится, никто не станет. Как и не будет гореть большим желанием поездить на старой модели - читателям интересны новинки. Но в этой области блогер конкурирует с известными автомобильными СМИ, включая телевидение. И даже среди них существует очередь, автомобиль нужно ждать, написать о нем первыми хотят все издания. Естественно, новую модель сначала отдадут им, а блогер получит ее только после того, как первичный интерес спадет. Не забывайте, автомобили должны быть показаны на выставках и мероприятиях, стоять во всех салонах марки, они расписаны на месяц вперед и взять тачку на тест в любой момент не получится. Действительно интересные авто дают редко, их нужно "заслужить" хорошими обзорами до этого и подружиться с представительствами. Артему artuom и Ирине logra повезло, в их руках оказалась диковинка - тайваньский автомобиль Luxgen7 SUV (Лаксджин). Читатель не упустит возможности обсудить его в комментариях, а это значит, что у их постов половина успеха уже есть. Вторая же половина зависит только от их работы. Читатель избалован тест-драйвами. Стандартные фразы "боковая поддержка стала еще лучше, а материал торпеды еще дороже" никому не интересны. Как и посты с рассказами о поездке на дачу или в супермаркет ("объемный багажник"). Перед тем, как взять автомобиль, они заранее продумали сценарий и основную идею будущей съемки. Не надейтесь, что автомобиль дадут на месяц. Три-пять дней, ну неделя. Не больше. При этом у блогеров есть еще основная работа, дела и естественно форс-мажор. Самая большая проблема - погода. Необходимо постоянно следить за прогнозом и согласовывать даты с пресс-парком. Иначе может оказаться, что во все дни теста будет идти ливень. Такое часто случается при нашем климате, всегда нужно иметь план Б - например, съемку под м��стом. Или же действовать по погоде - использовать каждый солнечный час. А, может, выбрать снегопад основной идеей - ночью поставить автомобиль под фонарем. Падающие в его свете снежинки сделают фотографии волшебными. Обычно блогерам деньги за тест не платят. Здесь работает принцип "пост в обмен на впечатления". Блогеры снимают тачки потому, что им это по-кайфу и они проводят тесты не по заданию, а потому, что им это нравится. Фотоблогерам важен цвет машины - в некоторых из них модели смотрятся наиболее удачно. К сожалению, возможности выбора у вас скорее всего не будет. Но, даже если вам достался белоснежный автомобиль зимой, то правильно выбрав место и время съемки, выставив свет и обыграв тени, можно получить замечательные снимки. 2. Подготовка к тест-драйву Сейчас будет самый неожиданный для читателя момент. Чтобы снять машину, нужны несколько человек. Конечно, можно выкрутиться и одному, но тогда это будут фотографии только стоящей машины. Пустой стоящей машины. Эмоций водителя вы так не передадите и авто в движении не покажете. Чтобы сделать снимок выше, Артему пришлось лечь на снег, а мне попросить водителя Газели встать на другое место. Скалывающего ��ед таджика, решили не беспокоить, но на одной из фотографий его синяя куртка все же появилась в окне. Ее убрали фотошопом. Когда блогеру достается интересный автомобиль, он бросает клич, собирая таких же как он фотографов. Плюсы от этого получат все - один возможность снять авто, которое давно хотел, другой научится чему-нибудь у гуру, третий захватит свет и все потом классно потусят. Даже автопроизводитель не будет обижен - вместо одного обязательного материала, выйдут несколько. Правда, рассчитывать на то, что "сторонние" блогеры сделают его быстро, не приходится. В нашем случае в тесте участвовала еще и профессиональная модель Катя Ускова. Смотрите с каким интересом она листает меню на тачскриновском экране! На самом деле там сейчас ничего нет - в комплектации, котрая нам досталась за крышкой была пустота. Если желающих посниматься подруг у блогеров не найдется, можно пригласить модель на условии TFP - Time for Print. Работа в обмен на фотографии. Не забудьте сделать доверенности на участников теста. Все-таки это тест-драйв и писать не покатавшись, было бы неправильно. У всех должны быть собственные впечатления. Обычно машины пресс-парка застрахованы, но иногда встречаются компании, которые этого не делают. Помните, почти все представительства штрафы за парковку и превышения теперь не оплачивают. Когда к ним придет квитанция, деньги попросят с вас. Когда будете получать ключи и бумаги, обязательно отметьте все царапины и вмятины. Иначе при приемке автомобиля они окажутся вашими. Обратите внимание на номерные знаки, у вас есть шанс их потерять. Обычно журналисты меняют их на таблички своих изданий и постоянные снятия-установки не лучшим образом сказываются на креплении. Будьте готовы к тому, что мойка представительского автомобиля будет намного дороже привычной вам суммы. Вместо трехсот рублей "снаружи и коврики", вам придется выложить рублей пятьсот. Вообще, мойки - самая частая статья расходов. Доехать почти до места - помыть. Приехать на точку - домыть руками. Потом следующая локация и снова мойка. И так далее... Может оказаться, что рядом моек просто не будет. Для этого необходимо заранее позаботиться о таком наборе. 3. Съемка Один их хороших приемов - показать машину в необычном или красивом месте, подходящим для модели. Внедорожник отвезти в карьер к БелАЗам или шагающим экскаваторам. Седан бизнесс-класса загнать ��а крышу парковки с красивым видом на центр или к мосту у Москва-Сити. Юркому городскому авто прекрасно подойдет Живописный мост или стены с граффити. Все эти локации хорошо известны и давно прослыли "баянами". Фотографам приходится постоянно искать новые точки. Однажды мне удалось найти зеркальные окна бизнесс-центра к которым можно было подъехать вплотную, чтобы сфотографировать зеркальный же автомобиль. Еще лучше, если у вас получится договориться с каким-нибудь коттеджным поселком. На закрытой территории всегда чисто и мало машин. Красивые дорожки и дорогие дома добавят фотографиям авто нужного антуража. Но и тут не обойтись без особенностей. Там вам позволят снять далеко не каждую машину. Отказ может получить даже очень известная марка, если пресс-служба застройщика посчитает бренд недостаточно солидным для их целевой аудитории. Условно съемку машины можно разделить на три основные части: интерьер, экстерьер и движение. Для фотографий внутри, сидения максимально отодвигаются и откидываются. Теперь можно начинать съемку деталей. Не забываем повернуть зеркало так, чтобы в отражение не попало ничего лишнего. Тест-драйв это не только вождение и фотки, но и рассказ о различных "няшках" автомобиля. Прежде чем начать съемку, нужно изучить все функции, иначе при написании текста может оказаться, то так необходимая фотография режима Eagle View+ не была сделана, а авто уже вернули. Восемь видеокамер Luxgen позволяют видеть машину машину как бы сверху. Очень приятный момент - помимо уже привычного в автомобилях USB, в Luxgen есть розетка на 220 вольт. В нее мы воткнули телефонную зарядку. Классический журнальный вид переднего ряда с приборной панелью Ирина снимает с помощью штатива через заднюю дверь. При этом одна его ножка ставится на сидение. Машину перед этим нужно поставить в подходящее место, чтобы яркость салона машины была сравнима с яркостью объектов в окне. Или же вести съемку в "режимное время"  - на рассвете или закате. Вот как он получился у Артема. Правда на этом снимке он забыл закрыть дверь. Ирина обратила внимание на большой логотип Luxgen и посчитала его очень удачным - написание L похоже на логотип Lada и как бы напоминает о Lexus Убрать грязь в Фотошопе намного сложнее, чем протереть ее салфеткой. Все, что упростит обработку фотографий, должно быть сделано. Без последствий фотграфы даже не могут погреться в снимаемом авто. Для этого есть вторая машина. Еще один момент на который нужно постоянно ��бращать внимание и который очень сложно исправить на компьютере - отражения. Были случаи с рекламными фотографиями, когда в летящем в небе самолете отражался перрон аэропорта. Внимательный зритель даже тут заметит сделавшего снимок фотографа. Название Лаксджин произошло от сочетания двух английских слов Luxury (престижный) и Genius (гениальный). Премиальность и навороченность и стала основной идеей фотосессии Ирины и Артема: бизнес-вумен, удобно устроившись на огромном заднем сидении, работает, отдыхает и готовится к деловой встрече. Съемка авто в движении - самая сложная и веселая часть тест-драйва. Для нее вам потребуются два автомобиля и три человека. Размытое полотно дороги прекрасно показывает стремительность Luxgen7 SUV, силуэт Москва-Сити намекает на то, откуда едет люксовое авто, а от лучиков  фар просто невозможно оторвать взгляд. На задем плане плетется какой-то автомобиль - Лаксджин - первый. Правила съемки все те же - время и место. Необходимо выбрать малозагруженную трассу с подходящим видом и возможностью разворотов. Кругов придется сделать очень много. Камера держится максимально низко к дороге на длинной выдержке и зажатой диафрагме, скорость - 60 км/ч. Сделать это можно только лежа в универсале с открытым багажником.  И в заключение напомню, что возвращать машину нужно чистой и с полным баком. Редакция НедоСМИ благодарит Артема Богданова artuom, Ирину Василевицкую logra и Екатерину Ускову за помощь в подготовке материала и замечательные фотографии. Удачных тест-драйвов, блогеры! Чтобы поделиться, нажмите одну из кнопочек Знаете о чем-нибудь интересном или важном? Звоните, пишите - контакты в профайле. С удовольствием сделаю репортаж. Я на Facebook и Google+ . Традиционно все происходящее со мной в первую очередь и в ярких красках описывается в Twitter и Instagram http://dlvr.it/PMSLCf

[lampcatru]

Туман

New Post has been published on http://lampcat.ru/2017/04/01/%d1%82%d1%83%d0%bc%d0%b0%d0%bd/

Туман

Около двенадцати часов дня мы выехали по направлению в город Орбита. Отправились мы туда по одной простой причине: покупка автомобиля для моего старого друга Игоря. К тому времени я уже давно занимался покупкой и перепродажей автомобилей и хорошо разбирался на вторичном рынке. Он попросил моей помощи, и я с радостью согласился. Казалось, вариантов было очень много, но когда ты начинаешь копаться во всей этой куче, пытаясь найти действительно хороший автомобиль, то выбор сводится к минимуму, а то и вовсе пропадает. Мы излазили вдоль и поперек весь наш город и близлежащие окрестности в поисках подходящего автомобиля, но ничего стоящего не нашли. Было очень много битых машин, со скрученными пробегами, а ещё больше гнилых, из-за постоянной посыпки дорог реагентами. Насмотревшись на такие плачевные экземпляры, я предложил Игорю выбрать день и съездить в другой город, а конкретно в Орбиту, где машины были всегда на порядок лучше, хоть и цена на них была выше. Тем не менее они того стоили, особенно если берёшь машину для себя. Рассмотрев несколько вариантов в объявлениях и предварительно созвонившись с продавцами, мы выдвинулись в путь. Изначально планировалась выехать пораньше, но в выходные хотелось поспать чуть подольше, и, если рассчитывать время, учитывая тот факт, что у меня стояла почти что «лысая» резина, в Орбиту мы должны были приехать около шести или семи часов вечера.

Дело было в середине декабря, когда погода вовсю безумствовала на северных широтах. Казалось, чем ближе мы подъезжали к Орбите, тем становилось холоднее. Печка моей машины работала на максимум и еле как справлялась с запотевающим лобовым стеклом. Температура за «бортом» опустилась до -21 градуса и, судя по всему, это был еще не предел. Спустя три часа в пути дорогу стал покрывать плотный густой туман, от чего мне пришлось снизить скорость до семидесяти километров в час. Ехать было чрезвычайно трудно: скользкая колеистая дорога ни на секунду не позволяла мне расслабиться, а стелющийся и уходивший в бесконечность молочный туман снижал видимость. Казалось, само небо опустилось на землю, и мы пробирались сквозь облака. Верхушки деревьев полностью скрывались в их белизне. Я много раз ездил по этой трассе, но никогда не попадал в такой туман. Да и вообще в своей жизни я не видел ничего подобного. Дальний свет и противотуманные фары были бесполезны. Они, казалось, делали только хуже, отражаясь от кучного снега, которого со страшной силой гонял ветер, и слепили меня. Странным было еще то, что около часа нам не встретилась ни одна попутная машина, словно люди заранее знали, какая будет погода и остались дома. Потом в дороге начало барахлить радио: сначала были просто помехи, а затем только шум. Сколько я не крутил и не настраивал разные радиостанции, ничего не выходило. Оставшуюся дорогу пришлось ехать в тишине. Вскоре туман стал таким плотным и непроницаемым, что он буквально сомкнул вокруг нас свои челюсти, и мне пришлось остановиться на обочине, включить аварийку, чтобы какой-нибудь идиот не въехал в мою машину, и переждать непогоду. Ехать дальше было бы полным безумием. Тяжело было разобрать, где проходила дорога, а где была обочина. Снег валил, не переставая. Игорь взял с собой термос, и мы сидели, пили горячий чай, вглядываясь в беспросветную белизну и ожидая, когда погода хоть немного наладится и можно б��дет двинуться дальше. По моим подсчётам ехать надо было примерно ещё пару часов. Но точно сказать я не мог, так как в такую погоду не понимал, где именно мы находились.

Не прекращая свою работу, дворники ходили из стороны в сторону. Я поставил их в обычный режим и перед тем, как они совершали очередное движение, на лобовом стекле скапливался огромный слой снега, из-за которого не было видно даже капота машины. На тот момент температура воздуха была уже -25 градусов. Я периодически выключал двигатель, хоть и бензина было ещё предостаточно, было не лишним перестраховаться. Когда я глушил мотор, на улице было отчетливо слышно, как страшно завывал ветер, чувствовалось, как он толкал машину то в борта, то в капот, словно намереваясь перевернуть её. Где-то в глубине леса под атакой сильнейшего ветра с треском повалилось дерево. Я с опаской посмотрел в боковое стекло. — Главное, чтобы дерево не рухнуло нам на дорогу, когда мы будет ехать, — сказал я. Игорь улыбнулся и глотнул чай. — Смотри-ка, — сказал он вдруг и указал куда-то вперёд. – Что это? Я приподнялся на сидении и посмотрел. Ничего. Передо мной простиралась огромная белая пустыня тумана, в которой ничего не двигалось, кроме летящего по ветру снега. — Где? — Да вот же, ты слепой, что ли! — он ткнул пальцем в стекло. – Какая-то тень. И действительно, там, куда указывал мой друг, появилось какое-то черное, размытое, еле заметное пятно, словно облако едкого дыма. Оно приближалось и с каждой минутой приобретало всё более чёткие очертания. Мы смотрели на него и никак не могли понять, что это такое. Несколько минут спустя сгусток черноты окончательно обрёл свой облик: это был человек. Он еле волочил ноги, пробираясь сквозь туман и чудовищную вьюгу, которая разгулялась к тому моменту на полную катушку. Когда незнакомец подошёл уже на такое расстояние, чтобы можно было разглядеть его лицо, я надел шапку с перчатками и, борясь с сильнейшим ветром, открыл дверь. Я тут же почувствовал страшный холод, как будто нырнул в ледяную воду. Пальцы мороза начали забираться под мою тонкую, не по погоде одетую одежду. — Эй! — крикнул я ему, — ты куда это собрался? Человек ничего не ответил. Казалось, в шуме ветра он попросту не услышал моего вопроса. Он подошёл ещё ближе, и тут я с ужасом понял, что если этот парень ещё полчаса пробудет на таком морозе, то попросту умрёт от холода. Никогда я не видел такого замерзшего человека. Он ��рожал и выглядел весьма скверно: весь покрытый снегом в кожаной куртке и без шапки. Лицо было красным, а кожа на ушах была синюшной – верный признак того, что он их попросту отморозил, и в будущем, скорее всего, их лишится. — Помогите… — прохрипел он и повалился на снег. Я тут же бросился к нему, и Игорь тоже выскочил из машины. Вдвоём мы подняли его и затащили в салон на заднее сидение автомобиля. — Он что, окочурился? — поинтересовался у меня Игорь. — Нет, живой, — ответил я, нащупав на его шее пульс. – Просто отключился. Налей-ка мне немного горячего чая. Игорь сел на переднее пассажирское сидение, открутил крышку термоса и налил чай в чашку, от которой сразу поднялся густой пар. Он протянул её мне. Я сначала стоял в нерешительности и не знал, для чего попросил чашку чая. Но тут человек открыл глаза и зашёлся страшным кашлем. От неожиданности я отпрянул назад и чуть не вылил горячий напиток на себя. — Чёрт возьми! — выругался я. – На, держи, выпей это и согрейся. – Я протянул ему кружку. Парень лет двадцати пяти неуверенно сел на сидении и протянул дрожащую руку. Она была мертвенно бледной, почти что белой. Он поднёс чашку к потрескавшимся на морозе губам и жадно сделал первый глоток. Тут от кипятка лицо его покраснело, и он чуть не выплюнул содержимое на пол. — Аккуратнее, чай горячий, пей не спеша. Я захлопнул заднюю дверь и сел на водительское сидение. Парень принялся осторожно, маленькими глотками пить чай. Здесь, сидя вблизи, я смог приглядеться к нему лучше. Лицо его было так искажено холодом, что казалось чудовищной маской. Оно было испещрено синими, словно синяками, пятнами. В каких-то местах кожа была треснута то ли от мороза, то ли от чего-то ещё, и в этих разрывах виднелась засохшая кровь. Вероятнее всего он ехал на машине, потому что одежда на нем была не зимняя. Тонкая кожаная куртка, синие джинсы, кроссовки, и не было ни шапки, ни перчаток. Пальцы, которые сжимали чашку, были синими, и я подумал, что он может лишиться не только ушей, но и пальцев. Мне показалось, что он попал в аварию. Может быть, его машина перевернулась, и он побрёл по дороге, чтобы найти помощь. — Ну, как? — спросил его Игорь. — Стало полегче? Согрелся? Человек оторвал взгляд от чая и посмотрел на Игоря. — Д-д-д-а, с-с-с-п-п-асибо, — задрожал его голос. — Вот и хорошо, — кивнул ему Игорь. – Может быть, сядешь на моё место? Тут всё-таки теплее, и печка дует. — Нет, всё н-н-н-ормально, тут тоже тепло. Но его зубы говорили об обратном, выбивая непрекращающуюся невнятную чечетку. Меня пробивал холод от вида этого человека. Было в нём что-то отталкивающее и настораживающее. — Мне кажется, тебе нужно в больницу, — вновь заговорил Игорь, внимательно осматривая его. – Посмотри на свои пальцы – они синие. Ты их наверно отморозил. И уши тоже. Что с тобой вообще случилось? Незнакомец посмотрел на свои руки, потом поднял взгляд на нас и проговорил уже не таким дрожащим голосом: — Нет, все нормально. Это пройдет. Я просто ехал из города домой и сел не ��а тот автобус. Я случайно уснул в салоне, а проснувшись, понял, что уехал не туда, поскольку увидел незнакомые места. Я решил доехать до конца, но потом они сказали, что назад не едут, так как у них это был последний рейс. – Он поднёс чашку к губам и сделал глоток. — Кондуктор потом сказал, чтобы я подождал на остановке, так как должен был приехать другой автобус. Я вышел и стал ждать. Прошло больше тридцати минут, но автобус так и не подъезжал. Потом я решил вызвать такси, так как погода испортилась и становилось холоднее, но сеть почему-то не ловило. Он аккуратно положил кружку на сидение и достал из нагрудного кармана телефон. — Вот, — показал он нам дисплей телефона, – сейчас тоже не ловит. Наверное, это из-за погоды. Может быть, где-то повредилась вышка, и из-за этого нет сигнала. Я поёрзал на сидении, доставая свой мобильник из карманов джинс и обнаружил, что и у меня не было сети. Я покосился на Игоря, который тоже достал телефон, потом на незнакомца, потом снова на Игоря. — И у меня нет, — отозвался Игорь, — странно. — А ты сам где живешь? — обратился я к незнакомцу. — Я, — начал нерешительно парень и вытер тыльной стороной ладони текущие из носа сопли, — я живу недалеко от Орбиты. — Ну, я понял, что недалеко. Где конкретно-то? Может, мы тебя подкинем? Мне кажется, что тебе нужно срочно в больницу. — Было бы отлично, — уже более уверенно отозвался он. Его синие губы растянулись в неком подобии улыбки, и его худое лицо приобрело хищное выражение. – Я покажу дорогу. На машине это совсем недалеко и по пути в Орбиту.

Несмотря на погоду, нужно было ехать. Я посмотрел в зеркало заднего вида, и мне показалось, что я увидел насмешку на лице незнакомца. От этого по моей спине пробежал неприятный холодок. Я включил ближний свет фар и плавно тронулся с места, переключив дворники с медленного режима на быстрый. Пока мы стояли на месте, на дороге намело много снега, сантиметров пять. Простояв мы тут чуть больше ��ремени, мы могли бы тут попросту застрять, пока до нас не добрались бы снегоуборочные машины. Сначала мы ехали со скоростью пешехода, но затем я позволил себе несколько добавить газу, и стрелка спидометра плавно доползла до отметки 40 км/ч. Казалось, туман немного расползался, улучшая видимость. Но только не ветер: тот ещё с большей яростью швырял снег в лобовое стекло. Ещё час назад было трудно представить, что погода могла настолько сильно испортиться. Примерно через минут двадцать, парень, указывая рукой по правую от меня сторону, сказал: — Вот тут, вот этот поворот. Его голос с заднего сиденья заскрипел, как ржавые петли. Я был так погружён в дорогу, что даже вздрогнул от неожиданности. Мы с Игорем смотрели вперёд, но ничего не видели. Только через метров сто показался запорошенный снегом, едва видимый резкий поворот направо. — Здесь поворачивать? — Да, да, — вновь подал голос парень. Я крутанул руль, и задние колёса пошли юзом, но скорость была не такой большой, чтобы не вписаться в поворот, и я благополучно выровнял машину. Дорога уходила куда-то в лес. Через мгновенье показался указатель, торчащий из снега, походивший скорее на могильный крест. С дороги в такую погоду его невозможно было увидеть. Он был перекошен, и выцветшая, еле заметная на нем надпись гласила: «Выльдоръ». — Что-то я никогда не видел этого поселка, хоть и езжу очень часто. Это ведь село? Или что это? — Что-то вроде того, — отозвался с заднего сидения голос. Глаза незнакомца блеснули какой-то враждебностью. Или мне это только показалось? Но я стал буквально физически ощущать взгляд пассажира сзади сквозь сиденье, как если бы он дотронулся до моего тела своими холодными руками. — Тут у вас есть какая-то больница? — Да, конечно есть. Езжайте пока прямо.

Следующие минут десять мы ехали в молчании. Покрытые снегом хвойные деревья стояли плечом к плечу с обеих сторон дороги. Зима вырастила на них длинные ледяные клыки, которые ниспадали с оголённых черных веток. Я слышал, как под сильными порывами ветра деревья издавали странные звуки: словно это были вздохи, как будто они шептались друг с другом на непонятном человеку языке. Деревья, казалось, были в движении, подползали к машине, словно морской прилив. Вскоре они стали редеть и расступаться. В тумане начали вырисовываться тёмные точки, мелькающие в кружащем белом снеге. Затем они стали обретать более четкие контуры и очертания, плавно превращаясь в деревянные дома. Хоть туман и ��крывал большую часть того, что мог охватить мой взгляд, этого было достаточно, чтобы оценить старость и запущенность этих домов. К тому времени на улице уже стемнело, и я удивился тому, что в домах не горел свет. Конечно, из-за такого ветра могли повредиться провода и отключиться электричество, но чтобы в домах не было свеч, или другого источника света – такого просто не могло быть. Создавалась ощущение, что посёлок этот полностью вымер, и здесь не было ни души. Теперь табличка, что стояла при въезде с надписью «Выльдоръ», уже не казалась мне могильным крестом, а была им на самом деле. Я всё чаще начинал чувствовать неприятные уколы, вызванные присутствием чего-то враждебного, потустороннего. Ощущения эти били холодными волнами страха. И чем дальше мы углублялись, тем больше эти волны накатывали на меня, и от этого я крепче сжимал руль. Впереди в тумане показался перекрёсток. — Куда дальше? — спросил я, немного сбрасывая скорость. Ответа не было. Я посмотрел в стекло заднего вида и удивился: сзади никого не было. Я обернулся и увидел, что парень лежал на диване лицом вниз. Я дал по тормозам. Игорь тоже обернулся и, просунув руку между нашими сидениями, стал шевелить безжизненное тело. — Эй, ты! — воскликнул Игорь. — Ты что, спишь, что ли? Незнакомец не отвечал. Никакой реакции. — Он что, — повернувшись ко мне, сказал Игорь, — помер? Я, холодея всем телом, пожал плечами. На потемневшем лице Игоря читался тот же испуг.

Мы выбежали из машины, и безжалостный ветер тут же накинулся на нас с ещё большой злобой, забираясь под одежду и грызя изнутри ледяными зубами. Под его порывами моя незастёгнутая куртка надувалась словно парус, и прежде, чем открыть заднюю дверь, я застегнул замок. Мы распахнули двери и перевернули тело парня. На лице его застыла насмешливая смертельная маска. Я пытался нащупать пульс, но то ли мои замёрзшие дрожащие пальцы не могли прощупать его, то ли парень действительно был мёртв. Но я всё равно не отпускал руку, в надежде, что он жив. — Ну, что, есть? – спросил меня Игорь. Я отрицательно покачал головой, сосредоточившись, чтобы не пропустить хотя бы слабой пульсации. — Ну-ка, дай я. Игорь резким движением расстегнул куртку и прижался ухом к груди парня. С минуту Игорь лежал неподвижно, потом встал и тоже покачал головой. Парень был мёртв. Я оглянулся по сторонам. Улица была безлюдна. По сторонам от дороги стояли деревянные дома, верхние этажи которых скрывались в тумане. Их чёрные слепые окна, как глаза, уставились на нас. Поперёк домов тянулись ��акутанные в стекловату трубы. И тут на одной из них я увидел такое, что заставило меня внутренне окаменеть и забыть о незнакомце в машине. Игорь, борясь с ветром, захлопнул заднюю дверь и прокричал мне: — Надо найти больницу, его нужно скорее туда отвезти. Но все эти слова прошли мимо моих ушей, и я не обратил на них никакого внимания. Меня полностью загипнотизировал нечёткий силуэт, который, казалось, раскачивался в такт ветру. — Эй! — вновь прокричал Игорь. — Ты слышишь меня? Нужно вызвать скорую! Я оглянулся. Игорь стоял на месте. Я достал телефон. Сеть не ловила. — Телефон не ловит, как ты собираешься вызвать скорую? — Блин, я не знаю! Поехали дальше, может быть, встретим кого-нибудь и узнаем. Не стоять же здесь! — Ты посмотри вокруг, — прокричал я, пытаясь перекричать ветер. — На улице нет ни одного человека! Все по домам засели! И это действительно было так: никого, кроме нас, тут не было, но я чувствовал на себе враждебные взгляды, устремлённые с черных окон. — Тогда нужно зайти к кому-нибудь! — Зайди, — согласился я с ним. — Сходи пока, а я побуду здесь. Я не пошел с ним по одной простой причине: сама мысль о том, что мне придется зайти в какой-нибудь из этих холодных пустых домов, постучать в дверь и встретиться там с кем-либо внушала мне ужас.

Игорь развернулся, и мне на мгновенье показалось, что туман будто поглотил его. Уж больно быстро он исчез из виду. Меня пробрал страх. Я почувствовал себя одиноким, словно теперь я находился здесь один. Казалось, если бы я закричал или позвал кого-нибудь, то ответил бы мне только ветер, беспристрастно вздыхающий меж покинутых людьми домов и завывающий в некоторых разбитых окнах. Я задался вопросом: что будет, если такое произойдёт на самом деле, что будет, если я останусь в этом странном месте один с мертвецом на заднем сидении моей машины и с туманом, который скрывает в себе затаившуюся опасную неизвестность? Это был не тот вопрос, на который я хотел бы узнать ответ из личного опыта. Я вновь повернулся и стал приближаться к закованной льдом трубе, чтобы получше ��азглядеть непонятное качающееся на ветру тёмное пятно, потому что ветер швырял снег мне в лицо, слепя глаза. Когда я подошёл ближе, то чуть не закричал от ужаса. Меня пронзила дрожь страха, холодного как лёд. На трубе висел труп человека. Лицо трупа было синим. Его пустые черные глазницы были, по всей видимости, съедены птицами, а ноги, которые чуть-чуть не доставали до земли, были обглоданы до колен, и ниже были лишь белые кости в лохмотьях штанин. Рот трупа был неестественно широко раскрыт, а меж ��го губ кто-то запихнул деревянное распятие. Не помню, сколько я так простоял. На тот момент мне казалось, что целую вечность, и когда я развернулся и хотел закричать, позвать Игоря назад, чтобы мы убирались прочь из этого проклятого места, передо мной возник тот странный парень, которого мы подобрали, и который несколько минут назад лежал мёртвый в моей машине, а теперь находился передо мной. В его глазах стоял синий блеск. Сосуды, пронизывающие эти глаза напоминали треснутый лёд. Лицо его было другим: потрескавшаяся кожа теперь клочьями свисала со лба, со щёк, с подбородка. Сквозь обрывки плоти проглядывалась черепная кость. Он не был живым. Это был не человек. Я чувствовал, как от него несло мертвецким могильным холодом. Он ухмыльнулся мне и обнажил невероятно длинные нечеловеческие кривые зубы. Облако пара сопровождало каждый мой судорожный прерывистый выдох на морозе, но только не у него. Он не дышал. Меня охватило ощущение нереальности происходящего. Неугомонный ветер своими призрачными руками пытался повалить меня с ног. Нарастающая паника, грозящая закружить меня в своём смерче, подкрадывалась уже совсем близко. Я попятился назад, и мертвец в то же мгновенье бросился вперёд со скоростью хищника, сбив меня с ног и повалив на спину. Я тут же ударил ему в лицо, по глазам, но это, казалось, было бесполезным, и я чувствовал, как бью кусок льда. В ответ моим ударам существо злобно зашипело. Я попытался большими пальцами выдавить ему горящие синие глаза, но уже не мог дотянуться, его холодные руки сдавили моё горло, и я судорожно стал пытаться втягивать в себя морозный воздух. Я хотел закричать, но руки его задушили мой крик в горле. Я попробовал столкнуть мертвеца, но он был тяжелым, как прижимающая тебя штанга, когда ты не можешь ее выжать на последнем повторении. Хватка его только усилилась, но потом он отпустил моё горло и ударил в лицо. Что-то хрустнуло, и меня ослепила невероятная пронзающая боль. Не обращая на неё внимания, я снова попытался ударить его в лицо, но он перехватил мою правую руку и, сдавливая всем весом, прижал её коленом к земле. Я почувствовал во рту вкус собственной крови. В тот момент мне казалось, что мир перестал для меня существовать. Не было тумана, не было бури, ничего не существовало кроме мертвецких рук и его исказившегося потусторонней ненавистью лица. И я не знал, что сейчас звучит громче: ужасный ветер или пульсирующая кровь в моей голове. Он опустил голову, и я почувствовал, как из его рта смердит вонь, как от тухлого мяса. Пасть мертвеца раскрылась до н��вероятных размеров, и мне на лицо закапали его слюни. Они обжигали мою кожу. Потом изо рта показался длинный красный змеевидный язык. Он выползал всё дальше и дальше. Мне показалось, что он сейчас оближет меня точно собака, но произошло совсем другое: острые зубы приблизились к моему лицу и впились в мою щёку. Я почувствовал адскую невыносимую боль и громко закричал. Мои руки непроизвольно стали колотить воздух, пытаясь выбраться из смертельной хватки, ноги задёргались во все стороны в каком-то диком танце. Мертвец поднял голову, и я увидел в его пасти окровавленный кусок своей плоти. Я почувствовал, что сейчас меня стошнит, и я потеряю сознание, что закрою глаза и больше никогда их не открою. Впервые в жизни я ощутил смерть в клубах холодного тумана, в обжигающем жаре своей раны, кровь из которой хлестала, как лава из вулкана. Меня бил озноб, пробирающий всё тело до костей. Существо, по-прежнему прижимая меня к земле, подняло голову вверх и полностью заглотило кусок моей щеки. Оно начало жевать его, чавкая и упиваясь свежим вкусом. Сквозь его зубы текла кровь, капая на моё изуродованное лицо. Часть капель падали на другую щеку и текли по ней, как слёзы. Я чувствовал, как они тут же замерзают. Когда мир начал ускользать от меня, и я начал проваливаться во тьму, я увидел, как жующий мою плоть мертвец, отлетел от меня. Кто-то тут же схватил меня за руку и принялся поднимать. Перед глазами всё плыло, но мир вокруг начал обретать очертания, и я услышал перепуганный голос Игоря: — В машину! Скорее, чёрт возьми! Моё лицо и всё тело горели, словно изнутри их подогревало огнём. Ноги были ватными и постоянно заплетались друг о друга, но меня поддерживал Игорь, и мы медленно двигались к машине. Я чувствовал сильное головокружение, и мне казалось, что мы не идем, а плывём по дороге. Пронизывающий резкий ветер всё пытался сбить нас с ног. Его звук напоминал вой огромной стаи голодных волков. Пустой заброшенный посёлок больше не был пустым. В тумане вырисовывались уродливые тени со сверкающими синими и красными, словно огоньки, глазами. Они казались дырами в ткани тумана. Тени приближались к нам со всех сторон, словно черви, почувствовавшие запах плоти. До нас стали доноситься трепещущие, гнетущие и высокие вопли. Существо в черной кожаной куртке встало. Лицо его искажала злобная гримаса. Оно скалило окровавленные зубы и рычало. Рычание это не принадлежало зверю, но и не было человеческим, оно было мёртвым. Существо кидалось на нас и тут же отступало. Игорь что-то держал на вытянутой руке. Это был серебряный крестик на цепочке. — Я не смогу вести машину, — прошептал я. Голос мой был слабым, казалось, что я говорил с набитым ртом. Но Игорь услышал меня и молча кивнул, не теряя мертвеца из поля зрения. Он помог мне забраться на пассажирское сидение, а сам метнулся к водительскому, обежав машину спереди. Он сел на сидении и заблокировал двери. Я дал ему ключ, он вставил его в замок зажигания. У него так тряслись руки, что я думал, он уронит ключ, и на этом наше путешествие закончится. Двигатель завелся с первого раза. Машина не подвела нас. Что-то ударило в водительское стекло, и Игорь вдавил в пол педаль газа, выкрутив руль до упора влево. Машина развернулась, и прежде чем она бросилась вперёд, я увидел позади нас выплывающий, как призрак из тумана, автобус. Табличка на его лобовом стекле гласила: «Выльдоръ – Центральная». Мне показалось, что автобус кинется за нами в погоню, но он стоял на месте, словно ожидая отправки своего рейса. Машина быстро набирала скорость, и автобус в мгновенье растворился в тумане.

Мы выехали на трассу, и я не знаю, сколько мы ехали, но туман становился все тоньше и вскоре вовсе исчез, как будто бы его и не было. Тут я буквально начал ощущать, как застывшее время потекло вперёд. Теперь стали видны увенчанные снегом вершины деревьев, которые мелькали за окном неровными рядами зубов. Навстречу стали проноситься автомобили, словно так оно всегда и было. Только после этого мы позволили себе остановиться и обработать мою рану. Иногда мне кажется, что всё это было кошмарным сном, в который я провалился как в старый тёмный колодец. Однако на память о той ночи у меня остался ужасный шрам. Каждый раз, глядя на себя в зеркало, он говорит мне о том, что всё это было на самом деле, и тень той страшной ночи теперь не уйдёт никогда, она всегда будет следовать за мной. Но сколько я не лазил в Интернете, сколько не исследовал маршрутов и карт, я не видел посёлка с названием «Выльдоръ». Но я читал, что есть много нераскрытых дел об исчезновении людей в тех местах. Иногда они пропадали целыми семьями, и от них оставались только припаркованные автомобили на обочинах дорог. Мне приходилось ещё не раз ездить в Орбиту, но выбирал я уже другую дорогу, пусть она и занимала больше времени. Если Вы вдруг по какой-то причине окажетесь в тех краях, поедете в Орбиту и попадете в туман, то даже не вздумайте останавливаться. Езжайте как можно быстрее и как можно дальше. Потому что я знаю, что где-то там, в тумане, ночью скитается неупокоенный парень, который хочет попасть домой. И упаси Вас Бог, если Вы вздумаете остановиться и помочь ему.

[veselyye-fotosy]

много времени вошли в эту шалость высокий угол зрения лодок в воде

[veselyye-fotosy]

рыбачил поймал оленей высокий угол зрения группы людей

[veselyye-fotosy]

принимая некоторые фотографии выпускного вечера отражение людей в бассейне

[veselyye-fotosy]

джордж кошка стоит на 2-х ногах стопка книг в магазине

[veselyye-fotosy]

как быстро была эта утка собирается ... 2 размыта движение кошки бега

[veselyye-fotosy]

Что вы там делали размытое движение поезда в городе

[veselyye-fotosy]

Funniest-Daily-Scramble-Ever-781-13 вода, текущая на плотину против деревьев

[veselyye-fotosy]

Стоило того стулья и столы в кафе

[veselyye-fotosy]

Безопасный велопробег Полная длина человека верхом на велосипеде по улице