No title
Почему Буковски так хорош? Да потому, что гениальным мудаком-алкоголиком его сделали отвратительные жизненные реалии и отцовский гнет. И, будучи среднестатистическим сотрудником почты на протяжении n-дцати лет, свою Синюю птицу он голодом не заморил, время от времени подкидывая ей крошки зачерствевшей, но все же души.
1 note
·
View note
На протяжении 15-ти лет я восторгалась достижениями рурэп-прома.
Михей и Джуманджи, Рабы Лампы, Krec, Ассаи, Фьюз, Маэстро A-Sid, ЛВС, Lissen2, вся шваль ЦАО, ЮВАО, андер, Соколиная гора, Стороны RA, Лочи неширпотребных времен, Тони VA, Саша Slide, Just Jazz, Артур Скотт, Чаяны, 25/17, ATL и Ацтеки, Ка-тет, Чемодан клан, киевский прод от Мостов-Грибов-Стольного, Ай-q aka q-fast, Луперкаль ака Horus, Макфлай, Бамбл Бизи, Томас Mrvz, Скриптонит и далее по списку.
И ничего в этом выдающегося нет. Жаль тех самых 15-ти лет.
О, минуса dark faders и a-sid'a. O, 5шлюх. О, тончайшие тексты Фьюза и Грязного. Я слушала бит и кайфовала от речитативов, разбивающих пространство, от панчей, флоу, острого слова и очередной зарифмованной больки. Сама я в те годы делала соуло-джаз напополам с недорэперами. Я знала всю кухню изнутри, посему так легче было переваривать продукт на выходе. Наклепать куплет, скинуть текст, скататься на студию, записать свой парт, ждать сведения, а на выходе получить коктейль подач, в котором от тебя - лишь капля осмысленного меда в бочке бездумного дегтя. Полагаю, та же схема имела место у процентов 80-ти наших рэперят и реперятышей, за исключением все той же Кухни старого выпуска и новосибирской группы Lissen2.
А потом… Будто бы пленку в хип-хоперских головах заело. Будто бы темы и панчи закончились, будто кто-то перекрыл рэп-артерии. И остался лишь синтезированный электро-рэп, отавтотюненный рэпопоп, паразитирующие на своем монетизированном успехе прошлого отбросы рэп-индустрии в лице всяких птахогуфослимов и иже с ними. Вся эта соплежуйная масса, все эти темы за сансару, космос, вечеринки, все это погрузилось как-то очень глубоко. И остановилось. Как сердце. А остановка сердца - симптом клинической смерти жанра, как минимум.
И, конечно, стоит упомянуть, что оксимироновский “Горгород” стал для меня своего рода откровением. До момента осознания того, что эта диковинная аудио-рэп-книга - всего лишь калька с оруэлловского “1984” и “Дивного нового мира” Хаксли. Антиутопичные идеи, утромбованные в довольно неплохую читку-фантик с брейгелевским кавером. Не могу сказать, что Мирона я совсем не котирую. Скажем так, его извечные спутники - хроническое начетничество и чисто еврейская претенциозность. Я люблю евреев, но такая претенциозность должна подкрепляться… гением. А в Оксимироне я гения не вижу. Я вижу в его руках чужого, скоммунизженного Гения.
И теперь мне стыдно, искренне стыдно за то, что я имею отношение к этому полуискусству.
Фактически, тонко чувствовать мир, как тот же Леша Ассаи, можно и после одной тяги. Ладно, двух. Галлюцинации, яркие цвета и подмигивающие тебе персонажи картин Караваджо в тенебросо, словесное недержание и вот ты уже в незримом гамаке, сжавшись в позе эмбриона, а узоры на занавесках пляшут и вьются напротив; незримый кукловод дергает за нити, а твой плечевой пояс им подчиняется. И на утро, если ты, конечно, не сиганул с балкона в попытке полетать или не утопился в чашке зеленого чая, ты выдаешь что-нибудь из серии “однажды люди придумали черный ветер, им интересен был облик смерти. Линии, вибрации струн - все изящное стало грубым”.
На протяжении 15-ти лет я ошибочно восторгалась достижениями рурэп-прома. Стыдно и грустно.
2 notes
·
View notes
Только пепел знает, что значит сгореть дотла. Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед: не все уносимо ветром, не все метла, широко забирая по двору, подберет. Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст. И слежимся в обнимку с грязью, считая дни, в перегной, в осадок, в культурный пласт. Замаравши совок, археолог разинет пасть отрыгнуть; но его открытие прогремит на весь мир, как зарытая в землю страсть, как обратная версия пирамид. "Падаль!" выдохнет он, обхватив живот, но окажется дальше от нас, чем земля от птиц, потому что падаль -- свобода от клеток, свобода от целого: апофеоз частиц.
1986
50 notes
·
View notes
О если бы птицы пели и облака скучали,
и око могло различать, становясь синей,
звонкую трель преследуя, дверь с ключами
и тех, кого больше нету нигде, за ней.
А так — меняются комнаты, кресла, стулья.
И всюду по стенам то в рамке, то так — цветы.
И если бывает на свете пчела без улья
с лишней пыльцой на лапках, то это ты.
О если б прозрачные вещи в густой лазури
умели свою незримость держать в узде
и скопом однажды сгуститься — в звезду, в слезу ли —
в другом конце стратосферы, потом — везде.
Но, видимо, воздух — только сырье для кружев,
распятых на пяльцах в парке, где пасся царь.
И статуи стынут, хотя на дворе — бесстужев,
казненный потом декабрист, и настал январь.
1994
33 notes
·
View notes
«Заморозки на почве и облысенье леса…»
Заморозки на почве и облысенье леса,
небо серого цвета кровельного железа.
Выходя во двор нечётного октября,
ёжась, число округляешь до «ох ты бля».
Ты не птица, чтоб улететь отсюда,
потому что как в поисках милой всю-то
ты проехал вселенную, дальше вроде
нет страницы податься в живой природе.
Зазимуем же тут, с чёрной обложкой рядом,
проницаемой стужей снаружи, отсюда — взглядом,
за бугром в чистом поле на штабель слов
пером кириллицы наколов.
1976
46 notes
·
View notes