Episode 85 - The April Monologues | Эпизод 85 - Апрельские монологи
Сесил: И вот опять – смена времен года. У нас она почти не заметна, ведь жара в пустыне становится лишь немного прохладнее. Но мы чувствуем изменения в гудении наших тел, в текстуре песка под ногами.
Иногда идет дождь. Если не здесь, то где-нибудь в другом месте он точно идет.
Бурная весна сменила свою унылую сестрицу зиму. Наступил апрель, и что-то изменилось. Наступил апрель, и дни стали дольше и ярче.
Наступил апрель.
А значит, дорогие слушатели, Общественное радио Найт-Вейла с радостью представляет вам Апрельские монологи.
Пожилая Женщина Без Лица: Чед. О, Чед. Я начинаю понимать и… лучше бы я этого не делала.
Раньше ты носил милые рубашки. Регулярно подстригался. Иногда, когда ты спал, я подходила к тебе и поправляла твою прическу, чтобы наутро она была ухоженной и приличной. Ты принимал душ, брился и одевался для стажировки. Ты был таким обычным, аккуратным и прекрасным, даже не подозревал, что в твоём доме тайно живёт Пожилая Женщина Без Лица.
Но однажды ты не вернулся домой.
Ты любишь свой дом. Почти не выходишь, даже чтобы встретиться с людьми. Ты играешь в видеоигры, смотришь сериалы про полицейских и читаешь книги разных комедиантов. Ты всегда любил это уединение, и казался мне совершенно уникальным в своей ординарности. Лишь немногие молодые люди настолько типичны будучи молодыми людьми. А ты был именно таким, Чед. И я всегда присматривала за тобой.
Помнишь, как мучился с теми тараканами? Перепробовал все яды и ловушки, но ничего не помогало? Но когда ты однажды вернулся домой, то обнаружил на полу тысячи мёртвых тараканов? Со связанными ногами, оторванными головами и запиской «Больше они тебя не потревожат»?
Это была я. Это сделала я.
Ну, тараканов убила не я, это были тот дезинсектор, которого ты вызвал. В своей работе он был лучшим. Но записку написала я, Чед. Она была моей.
Нам было хорошо вместе. Я тайно и безлично жила в твоём доме, а ты... ну, ты на самом деле делал то же. Метафорически.
Но однажды ночью ты не вернулся домой.
Из твоих электронных писем (обожала читать твои переписки, Чед, они такие принудительно-вежливые) я узнала, что ты должен был сходить и проверить магазин спортивных товаров. Дела по работе. Но магазин оказался вовсе не тем, чем казался, и ты несколько месяцев не возвращался домой. Пока тебя не было, приходила домовладелица, но я спугнула ее ужасным звуком, который обычно издаю кожаным ремнем и птицей.
Тебя не было дома, и я защищала его для тебя.
Но когда ты вернулся, все изменилось. Так изменилось! Твои выглаженные до хруста рубашки теперь стали мятыми, пуговицы оторвались, они висели на крючках, как шкуры животных, убитых на неудачной охоте.
Отныне ты перестал замечать все те мелочи, которые я делала для тебя. Например, то, что я выкрасила твою ванну в чёрный цвет или что я положила фото пауков на дно твоей кружки. Ты даже в видеоигры перестал играть. Начал носить толстовки и зажигать свечи. Ты нарисовал на полу звезду, которую... хотя ладно, это я могу понять.
Твои переписки когда-то были невероятно спокойными, состоящими из списков адресатов, приглашений, отклонений приглашений и кулинарных рецептов. Это была история застойной жизни человека, обожавшего свое бездействие… а теперь твои сообщения лаконичны и закодированы. Они предназначены девушке, которую ты, кажется, уничтожаешь.
«Отыщи дверь. Заходи», - говорится в одном.
«Он здесь, и он прекрасен», - в другом
«Свечи снова увеличиваются», - в третьем.
Мне не нравятся эти твои свечи, которые увеличиваются, когда горят и тают, когда они не зажжены. И он мне тоже не нравится.
То, что ты привел в наш маленький город, в мой город, в город, где я тайно живу, то, что ты вызвал… Я перестала тайно жить в твоем доме из-за страха перед ним. Но теперь я вернулась, потому что почувствовала (что весьма необычно для меня), что обязана что-нибудь сделать, обязана предотвратить надвигающуюся катастрофу.
Послушай. Сейчас пять утра, и ты спишь, но я склонилась над тобой и шепчу тебе на ухо. Я прошу тебя, говорю тебе, умоляю тебя, Чед. Ты когда-нибудь мог представить, что я буду умолять тебя? Что я вообще буду кого-то умолять? Я никого не умоляла ни о чем с тех самых пор, когда была ребенком на том чертовом корабле. Те люди не стали слушать меня, Чед, поэтому я и провела столько лет на дне океана, прежде чем попала в это место, в эту пустыню, в этот город, эту квартиру…
Чед, что случилось в том магазине, который не был магазином? Во что ты превратился? Что ты привел в нашу реальность? Ты знаешь о том, какая разруха ждет наш город? А, может, и не только город, а весь мир? Ты открыл не ту дверь, Чед.
Когда дверь – это не просто дверь?
Когда это разрыв.
Я знаю, что ты не видишь и не слышишь меня, я ведь живу у тебя тайно, но я умоляю тебя. Если каким-нибудь образом мой голос сможет достигнуть твоих снов и остаться в твоей память, запомни, ты должен исправить все то, что натворил, пока еще не слишком поздно. Ты должен…
Чед? Это существо, этот монстр, которого ты призвал. Он уставился на меня нечеловеческим взглядом. Он приближается ко мне. Как он может видеть меня, Чед? Никто меня не видит!
Чед?!? Он лижет мою руку! Прекрати! Он приносит мне теннисный мячик! Щенок приносит мне мячик! Я не стану кидать его тебе, собака!
Как ты можешь видеть меня, монстр?
Чед? Мы должны испра…
ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ!
Ты должен исправить то, что натворил. Оно принесет лишь зло нашему городу, миру и, что самое важное лично для меня, Женщине Без Лица, Которая Тайно Живет в Твоем Доме.
Прекрати пялиться на меня, ты, дьявольское создание! На, бигль, лови свой дурацкий мячик!
[Электронные помехи, еле слышно играет Disparition – «Song for the Other Side»]
Сесил: С возрастом мы начинаем мыслить хуже. Каждый новый росток привносит в наш разум тот прах, из которого вырос. Все ведет к своим противоположностям. Каждое мгновение содержит в себе бесчисленное множество других мгновений. Каждая секунда – это история Вселенной, если рассматривать ее как составную часть.
Взглянем, к примеру, на это мгновение и его составные части. Разобьем этот день на мысли отдельных людей. Вернемся к Апрельским Монологам.
Мишель Нгуен: В последнее время я часто думаю об одиночестве, и вовсе не потому, что я одинока. Мне просто нравится быть на шаг впереди, когда дело касается размышлений над всяким. Пфф, да разумеется я не одинока. Я – Мишель Нгуен, владелица самого крутого (и единственного) магазина пластинок в городе, и я не одинока! Это просто что-то вроде перформанса, в котором мое окружение – одиночество.
Теперь я часто слушаю прыгкор. Это мой новый любимый жанр. Прыгкор – это звуки прыгающих людей.
*Прыг* *Прыг* *Прыг*
…но тихие.
*прыг* *прыг* *прыг*
Абсолютно шикарно. Вы о таком еще не слышали. Потому ч��о я сама это придумала и никому не рассказывала. Это звуки моих прыжков. Я их записала и слушаю. Совсем новая штука.
Приходила Морин. Она вся была нервная: зубы были стиснуты, волосы разделены пробором, ее руки дрожали. Морин останавливалась, возобновляла шаг, затем вздыхала. Искала что-нибудь новенькое, чтобы послушать, сказала, что на ее новой стажировке один сплошной стресс. Ей приходится командовать армией, или… что-то типа того? И ей было нужно что-то для расслабления.
Я предложила ей какую-нибудь легкую музыку вроде группы Slayer или же тишину. Но она ответила, что устала от того, что на всех 40 радиостанциях не слышно ни звука. Тишина стала мейнстримом, а она хотела чего-нибудь нового.
Честно говоря, мне нравится тишина. Не должна, да, понимаю, она же настолько популярна, но моя любимая тишина – это гул сушилки этажом ниже. Мне еще очень нравится звук автомагистрали, которая, вроде, бы довольно далеко, но услышать далекий и неясный шум все равно можно. Как будто шипение пены на волне.
Я дала Морин новый альбом Леонарда Коэна: тот, где он мрачно что-то говорит, а на заднем плане поют женщины. Она закатила глаза и вышла. Думаю, ей понравилось.
Погодите минутку.
Добро пожаловать в «Dark Owl Records». Хей, Лэрри! О, тебе нужен новый альбом The Beatles? Как оригинально. Ну, весь дабстеп у нас наверху.
Это как та старая шутка: Я часто слушаю Баха, но the Beatles – никогда.
*прыг* *прыг* *прыг*
Обожаю эти записи прыжков! Я прыгала на старом бежевом ковре в подсобке магазина. В носках, чтобы вышло максимально тихо. Пришлось быть бесшумной, даже дыхание задерживала, чтобы его не было слышно. Но у меня все получилось.
*прыг* *прыг*
Чтобы заметить меня на записях, вам реально придется постараться, но я там есть.
И на самом деле я не часто слушаю Баха. Он продался! Видели его спешл на HBO? Тьфу! Я не видела, но он точно был ужасен.
Сейчас мертвый час для продаж. Обычно тут очень людно, и меня это раздражает. Ненавижу, когда покупатели такие типа: «Прошу, я отдам тебе любые деньги за материальные альбомы!». Ну и встаньте в очередь тогда, верно я говорю? Встаньте вон в ту очередь. Ту, которая ведет к кассе. Я вас вызову, когда будет нужно.
Но наши временные сотрудники превратились в грязь, и мне не придется бормотать заклинания, чтобы снова оживить их на месяц или два.
За стойкой теперь только я одна. Как обычно.
Мне нужна лишь я сама. Я – идеальная андеграундная песня. Никто обо мне не слышал. Никто меня и не слушает. Мне нравится.
Да, я знаю, что в этом здании всего один этаж, Лэрри! Я говорила метафорически. У нас вообще нет альбомов The Beatles. Это как та старая шутка: Я часто слушаю Баха, но…
Он ушел. Ему же хуже.
Приходила Морин. Она вся была спокойная, зубы были сжаты, волосы распущены, а руками она размахивала туда-сюда. Морин шаркала ногами, возобновляла шаг, затем вздыхала. Сказала, что альбом Леонарда Коэна ей понравился, но сейчас он ей уже наскучил. Что еще у меня есть?
Никогда не думала, что сделаю такое, но я дала ей несколько своих любимых записей пчел. Обожаю эти записи! Но я уже слушала их слишком много, так что теперь больше никогда не буду. Это словно звук стал частью меня, и я уже знаю его лучше, чем он есть на записи, понимаете?
Хмм, нет, наверное, не понимаете. Вряд ли. Вы, небось, до сих пор слушаете на повторе ту песню Вуди Гатри. Вы ведь слушаете все то, что вам говорят.
О, это моя любимая часть прыгкора. Здесь звуки моих прыжков становятся настолько тихими, что в итоге не слышно ничего. Это тишина. И если бы вы не знали, что я там есть, вы бы ни за что не поняли, что я все еще прыгаю, пусть вы меня и не уловите на записях. Прислушайтесь.
[Тишина, на заднем плане играет Disparition и, видимо, бесшумно прыгает Мишель]
Да, это я там, где не слышно ни звука. Говорят, музыка – это пространство между нотами, жизнь – это все те мгновения, которые пролетают мимо, пока вы моргаете. А книги – это пустые страницы, глядя в которые все притворяются, что там есть слова, чтобы казаться умнее. Я – пустота. И пространство. Я – пауза. Я – зазор.
Погодите-ка, у меня тут покупатель.
На самом деле нет никакого покупателя; я просто хочу побыть одной. Вот я приветствую кого-то. А вот этот кто-то думает, что раз он пришел в магазин пластинок, то имеет право любить музыку.
Брр, он омерзителен. Так, погодите, сейчас на самом деле кто-то пришел.
О! Это… я… я вернусь позже.
Приходила Морин. Она вся была довольная, зубы не были сжаты, волосы были забраны, а руки просто свободно висели. Морин шла огромными шагами, останавливалась, возобновляла ход, затем вздыхала. Сказала, что записи пчел ей понравились. Ей нужно было что-то похожее, но лучше. Сходное, но настолько другое, чтобы она испугалась, послушав это.
Я абсолютно точно поняла, что она имела в виду, говоря об этой жажде, но не знала, как удовлетворить ее. На свете столько музыки. И столько человеческих желаний.
И, вы не поверите. Возможно, вы даже не поймете. Я дала ей записи моих прыжков. Я в курсе, что это вроде как все испортит, потому что их послушает кто-то еще, но почему-то мне было плевать! Морин послушает их! Кажется, мне это даже нравится. Надеюсь, она скоро вернется.
Не поймите меня неправильно. Я просто обожаю, когда в магазине ни души, когда здесь нет всех этих надоедливых покупателей, требующих музыку, которую слушают. Быть одной – это лучшее, что может быть.
Но мне вроде как нравится, когда приходит Морин. И даже когда она здесь подолгу – это тоже как-то круто.
Только что поняла, какой альбом дам ей послушать в следующий раз. На свете ведь столько хорошей музыки, не правда ли?
[Электронные помехи, еле слышно играет Disparition – «Book of Arrows»]
Сесил: Каждая вещь ведет к следующей. Времена года – это коридор, по которому мы идем, а дверь в его конце черна и бездонна. Цените тепло этого узкого коридора.
Как мал этот мир! И как малы мы – живущие в нем. И как радостна это малость.
Так давайте в последний раз, в самый последний малый раз, вернемся к Апрельским Монологам.
Стив Карлсберг: Я пытаюсь помогать. Я понимаю, что не могу всегда все исправлять. У меня есть мои пределы возможностей (и их много), но я все равно… пытаюсь помогать.
И когда парень пришел ко мне, я старался как мог.
Он был напуган, очень, потому что тоже мог видеть их. Стрелки, которые сияют в небе. Пунктирные линии, стрелки и круги… ведь небо - это диаграмма, объясняющая весь мир. И он мог видеть их! И это очень сильно пугает, если ты не был к такому готов.
О, он весь трясся. Он натянул свою бейсболку на лицо.
«Стив! – сказал он, - Стив Карлсберг! Я знаю, что ты тоже их видишь. Так помоги мне!»
И я пытался, я… я… я пытался помочь.
Я люблю тихие вечера. В остальном мире, в больших городах, мало что меняется, когда за утром приходит день, а за днем вечер. Тот же свет, те же спешащие куда-то люди. Но тут у каждого времени суток свой тон и своя тень.
По утрам, когда люди еще спят, пустыня отливает золотом, а огни горизонта освещают каждую деталь западных гор.
Мне жаль тех, кто не верит в горы, тех, кто не может увидеть их, даже когда они рядом.
Затем прилетают птицы, прыгают туда-сюда за кухонным окном. Ох, я люблю наблюдать за ними, пока варю кофе. Мой шурин - он никогда не видит птиц, потому что любит молотить кофе вручную, и звук его молотка отпугивает всех птичек. А я? Меня устраивает и молотый кофе. Я уступаю птичкам.
Потом наступает день, и свет усиливается и распространяется, горы становятся лишь синим контуром на голубом небе!
Затем – закат, яркий и восхитительный, как и положено закату.
А пот��м приходит вечер – безграничный и тихий вечер. Лишь я, Эбби и Дженис, безумно счастливые на нашем островке семьи в глубокой тьме бесконечности этой пустыни.
Парень был так напуган! Ох, бедняга. Но в нем было что-то эдакое. Он тоже пытался помочь, точно вам говорю! Ему было недостаточно просто узнать правду. Он хотел сделать с ней что-нибудь.
Парень рассказал, что его послали в магазин спортивных товаров, потому что это могло быть прикрытием для Мирового Правительства. Я знаю это место, и Мировое Правительство по сравнению с ним – ерунда! Зайди в магазин спортивных товаров и нарвешься на настоящую рэкетку.
Ахахахахах! Люблю игру слов!
Но да, это место – сосредоточие всего такого. И этот парень просто идет туда и видит все. А раз увидев, раз узнав, вы никогда не сможете забыть. Вы не сможете стать такими, как прежде, если станете тем, кто вы есть сейчас.
Стрелки, которые сияют в небе. Пунктирные линии. Он понял, так же, как понял я.
Те, кто управляют Найт-Вейлом, думают, что контролируют все. Но невозможно держать под контролем то, что человек узнал. И пока вы думаете, что удерживаете все в тайне, оно ускользает наружу. Вы бы с тем же успехом попытались погодой управлять.
[Резкая нестройная музыка]
А ведь они пытаются! Используют засев облаков, дронов и лазеры. Но у них никогда ничего не идет по плану.
«Но что нам с этим делать?» - продолжал спрашивать парень. Бедный мальчик.
Хотел бы я, чтобы мой шурин лучше заботится о стажерах на радиостанции. Не посылал бы их в те места, куда вход запрещен (например, в магазин спортивных товаров, управляемый Мировым Правительством). Но не мне решать. Сесил может делать все, что захочет, а я не скажу ему ни слова. А вот он мне, кажется, наоборот.
Этот мальчик понял, как устроен этот мир. Он смог увидеть его сущность и, благослови его Бог, захотел ее исправить! Снова сделать мир правильным. И он ждал от меня, что я скажу ему, как.
«Лучшее, что мы можем – это понять, - ответил я ему. Лучшее, что мы можем – это знать».
Но он не принял этого. Ему хотелось проследовать туда, куда указывали сияющие стрелки в небе, словно они были картой куда-то, а вовсе не лабиринтом, в котором обитает монстр.
«Послушай, - сказал я. - Послушай, Чед, со временем тебе станет лучше. Хм, а заведи-ка щенка! Пару лет назад тут было засилье щенков, от которых пострадала изоляция проводки и некоторые несущие балки, но какими же милыми были эти щеночки!»
«Да, - ответил он, - призвать щенка!»
«Ну, сказал я, - или просто найти щенка. Лучшее слово для этого, наверное, «завести». Да, заведи себе щенка. Они улыбаются, виляют хвостами и катаются по полу, очень милые!»
«Вот так мы все и изменим, - сказал он, - призовем щенка. Мировое Правительство от нас такого точно не ожидает!»
Он поблагодарил меня и ушел.
Ну и ну. Но он теперь хотя бы больше не стажер на радио. Он будет в порядке. Разве может быть что-то хуже? Хаха.
Весь остаток дня я в размышлении просидел на крыльце, любуясь тем, как свет дня сужается на закате. Я почувствовал запах заката и вошел в дом. Была очередь Эбби готовить ужин, и пахло просто потрясающе! Охохо!
Может, мне тоже стоит завести щенка. Добавить на наш семейный островок еще одного члена. Щенок – то, что нам нужно. Дженис была бы в восторге!
Но точно не такого щенка, как у этого парня. Я подозреваю, что это вообще не щенок. Быть может, я зря разговаривал с ним. Но что я мог сказать? Я пытался помочь.
Сесил: И вот мы достигли конца Апрельских монологов. Можно было бы сказать еще многое. Но я не скажу ничего.
Пословица дня:
[помехи], ноги шире, [помехи], наклоняемся, ускоряемся, сменим [помехи] позицию, [помехи]!
10 notes
·
View notes