mrsjupiter - Tumblr blog

[mrsjupiter]

Коляда-plays*17.2/2

Коляда-plays*17.1/2

Главный театральный фестиваль спустя 5 дней все еще бурлит внутри, несмотря на попытки максимально трезво оценить ворох великолепных (и просто хороших, разных) спектаклей. 

А тут еще и записи этих самых спектаклей подоспели... Пусть это будет не пост, а красивое воспоминание. Вроде театрального альманаха. Только с видео.

ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Белградский драматический театр (Сербия) и Николай Коляда “Ключи от Лёрраха”

Главный вопрос спектакля: “Где этот Лёррах?” Он тут. Покровитель граждан мира. Свободных, гордых, но бесконечно одиноких. И каждое слово в пьесе твердит об этом. И не стирает этого ни перевод на сербский, ни сокращение текста до особого режиссерского видения. И актеры будто играют знакомцев из какой-то другой жизни, из прошлой, покрывшейся нафталином. 

Сербы говорят, что сейчас этот спектакль зеркален их обществу. Екатеринбургской публике, живущей сегодня в провокационном снобизме, перемешанном с внутренним террором, он не до конца понятен. Тем не менее, декорации этого спектакля превратили сцену в этакий “Скотный двор”, в котором люди - уже не люди, а натуральные животные, движимые инстинктами. И во всей их кромешной тьме единственный свет - не свет внутри героя, а свет от огня, в котором этот “Скотный двор” в итоге сгорает. 

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Public P (Бачка-Паланка, Сербия) и Николай Коляда “Рогатка”

Для меня ранний Николай Владимирович - это пьесы про одиночество и поиск ответов на это одиночество. Сейчас, если попытаться посмотреть взглядом из 90-х, и “Рогатка”, и “Мурлин Мурло”, и “Ключи от Лёрраха”, и “Землемер” выглядят как своеобразное письмо в будущее. Нам, потому что мы уже можем ответить хотя бы на половину острых вопросов. 

Сербская “Рогатка” - это очень серьезный спектакль. Он пронизан безысходностью.  Здесь внутренняя пустота и горечь всегда перетекает в шабаш на костях чьей-то жизни. Это очень сильная актерская и режиссерская работа, очень глубокая и интуитивно понятная. 

Центр “Новая драма” (Иркутск) и Василий Сигарев “Детектор лжи”

Давным-давно, еще до “Пластилина”, Вася Сигарев написал эту комедию. Ироничную, жизненную, понятную всем, кто в жил в уральской провинции конца 90-х. Сама пьеса пропитана ностальгией, которая все же теребит осадок, которые этот нелегкий период оставил внутри. 

Режиссерское решение спектакля выглядит неубедительно: действие переносится в советскую эпоху, а актерские костюмы венчают пионерские галстуки. Из-за этого зрителя все время сопровождает ощущение абсурда, которое не может быть оправдано внутри.

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Центр драматургии и режиссуры Республики Башкортастан (Уфа), Ангиза Ишбулдина, Марат Мухлисов, Анна Ерошина и Зухра Буракаева “Песнь о Трое. Здесь и сейчас”

По-моему, перенести историю в пластическую плоскость - лучшее решение для Иллиады. Ни Иллиада, ни любое другое классическое произведение, в 2017 году не нуждаются в классическом воплощении. Даже если актеры будут голыми, а на сцене не будет декораций и выстроенного света, зритель все правильно представит и поймет. 

Здесь на первом месте стоит пластика, символы и движения в которые режиссер умело перенес всю троянскую историю. При этом часто спектакль базируется на обратном процессе узнавания: мы знаем мифологию, понимаем, что происходит на сцене, а затем переносим свое знание на пластику актеров, формируя образы. 

Этот спектакль - эксперимент, и он полностью погружает зрителя в свой мир. Браво, Уфа!

ВОСЬМОЙ ДЕНЬ

A&A Production (Сегед, Венгрия) и Николай Коляда “Баба Шанель”

Это было нечто! Фактурные актеры почти на чистом русском поют “Вот это жизнь, вот это песня” и “Подмосковные вечера”! Это яркий, красивый, смешной спектакль для души. И посмеяться, и всплакнуть. 

Меня всегда радует, когда иностранный театр, проникнувшись русской душой и хорошей пьесой, создает на сцене что-то, что приятно играть актерам и смотреть зрителям. Это нарядный спектакль, жизненная комедия, которая в Венгерской интерпретации почти не оставила шанса трагедии. 

Другой вопрос, готовы ли мы после “Бабы Шанель” Коляда-театра не плакать там, где привыкли плакать. Наверное, в этом случае знание пьесы и спектакля играет злую шутку со зрителем, но венгерский спектакль хуже точно не делает. 

Общедоступный театр “Периферия” (Астрахань) и Ирина Васьковская “Русская смерть” 

Этот спектакль особенный. В нем прекрасные декорации, всего три актера (зато каких!) и беспросветная русская глубинка. У этой глубинки, почти чеховской дачи с мезонином, кажется, главная роль в спектакле. Это она играет с героями, дает им надежду, ломает судьбы. 

И нам жалко до боли и сестер, которые, кажется не могут ухватиться за цель в жизни, и мужчину, который лишь на минуту ощущает себя здесь и сейчас. И даже жить становится как-то неудобно.

Другое дело, что дача - это недвижимый герой и она довольно скучна в главной роли. Поэтому и сам спектакль, хоть и прекрасен, но затянут и малословен. Мимика актеров, их действия и жесты, конечно, восстанавливают равновесие, но темпоритм спектакля от этого все же страдает. 

ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Association Art Teater (Бухарест, Румыния) и Василий Сигарев “Фантомные боли” 

“Фантомные боли” - это манифест архитектора жизней. Не случайно главный герой учится на архитектора. Естественно, что попав на пепелище жизни сломленной женщины, главный герой подчиняется внутреннему желанию все исправить. 

Румынские актеры в спектакле не допускают фальши. Они не играют, они живут. Они говорят как обычные люди, они буквально вживаются в дерьмо окружающей жизни и позволяют себе максимально в нее погрузиться. 

Это спектакль гениально вымерен, он абсолютно европейский и в нем нет ничего лишнего. И да, это действительно лучший спектакль на минувшем фестивале.

Топ-театр (Омск) и Светлана Баженова “Госпиталь”

Этот спектакль - своеобразный женский взгляд в мир мужчин. С одной стороны - он похож по эмоциям на “9 роту”, и от этого общения сложно отделаться. С другой стороны, великолепный Ефим Деменьшин не позволяет мне сказать, что этот спектакль плохой. 

На самом деле, есть миллион реальных острых историй про Афган, Чечню, Сирию,... И мне как зрителю не понятно, почему для постановки нужно брать традиционный, хорошо читаемый сюжет про дедовщину конца Афганской экспансии. 

В спектакле многое держит в напряжении, но внутренне не связывается, все время упирается в какое-то внутреннее противоречие. Мир этого театра изначально принадлежит альфа-самцам и он не переламывается, не рвется, все происходит как должно. 

[mrsjupiter]

Коляда-plays*17. 1/2

Вторая часть

Все-таки, Екатеринбург - место уникальное. Не только потому, что у нас Аймакс в 10 утра субботы забит под завязку, а каждый человек в нем по уникальным признакам культурен. Екатеринбург - театральный. Поэтому в последние 1,5 недели июня (на фестивале Коляда-plays) яблоку негде упасть. 

Писать про фестиваль я сама себе обещала, но делать это ежедневно - графомания (и прочее дерьмо), делю свои впечатления 1:1 и успеваю осмыслить каждый спектакль.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Les Partisans (Ижевск) и Валера Шергин “Шлюхи - не огонь”

Яркий. Провокационный. Маркетинговый. Такой, каким должен быть театр в 2017 году: с органичным матом из уст молодых актрис, с маппингом и саундтреком от Plastiscines. 

В этом спектакле акцент грамотно сдвинут к шуму на сцене и к дикой энергии молодых актрис. Не важно, что актриса сделает. Важно, что она при этом скажет. Поэтому режиссер Павел Зорин сознательно уходит от интеграции текста в действие и обыгрывает этот сторителлинг минимализмом медиа-пространства.  

У этого спектакля внутри стихия, хотя при тщательном рассмотрении его message не до конца понятен. С другой стороны, этого и не требуется, поэтому что спектакль будоражит базовые чувства зрителя, он ассоциативен, понятен и для зрителя, не всегда готового к экспериментам и провокациям, находится на допустимой грани. 

ВТОРОЙ ДЕНЬ

Воронежский государственный академический театр драмы им. А.Кольцова и Василий Сигарев “Метель” (инсценировка по мотивам повести А.С. Пушкина)

В этом спектакле играют 3 Заслуженных артиста России и многоликая Метель. В труппе воронежского театра все актеры владеют своим голосом достаточно, чтобы обыграть спектакль на уровне интонаций. Тем более, новых смыслов в историю не добавил ни Василий Сигарев, ни режиссер Никита Рак.

Юмор тонкий. Грим плотный. Проделки Метели жутковатые. “Евгений Онегин” присутствует. Саунд от Маши Чайковской и Гуши Катушкина идеально вписывается в историю.

У спектакля есть одна проблема. И она часто возникает, когда труппа играет не дома, - малая сцена в Драмтеатре не совсем для него подходит. По задумке режиссера, часть зрительских мест расположена на сцене, а актеры играют “Метель” между ними. В случае с Драмтеатром это было тесно, а спектакль при этом в каждом таком проходе терял динамику. 

ТРЕТИЙ ДЕНЬ

Teatar Anton Panov (Струмица, Македония) и Николай Коляда “Мурлин Мурло” 

У Николая Владимировича есть такие пьесы, которые нельзя сыграть по-разному и нельзя сыграть плохо. “Мерлин Мурло” - такая. Это история без героя и именно поэтому она будет актуальна всегда.

Вероятно, македонцы сделали максимум возможного для оригинальности: российская действительность в спектакле обрамлена в балканский колорит. Будто старому комоду подарили жизнь, сделав из него Red Special. 

Цвет спектакля - беспросветный серый. Воздух пропитан неизбежностью, которая пылью опускается на все провинциальные поселки по всей Земле. Актеры играют натурально и, с точки зрения психологизма, сливаются со своими героями. Если вы видели этот спектакль у “Современника”, без труда узнаете в Анкице Бениновой (Мурлин Мурло) Елену Яковлеву, а в Василе Михаиле (Михаил) Сергея Гармаша.

С другой стороны, сегодня с этим спектаклем очень сложно себя ассоциировать: душа зрителя прячется за железной маской, а она часто не дает шанса носителю на признание в том, что “Мерлин Мурло” - реальная проблема. Внутри которой есть каждый.

ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ

Nottara Theatre (Бухарест, Румыния) и Ярослава Пулинович “Сомнамбулизм”

Румынский режиссер Александру Мызгэряну создал очень глубокий и объемный спектакль. Он рождает много смыслов и вопросов. На некоторые мы находим ответы, другие становятся философскими. 

Мир этой пьесы сократился до двух поколений - отцы и дети, а в его центре сомнамбула, которую разбудили. Главный герой - 39-летний мужчина со стальным стержнем внутри. И каждый в зале знает, что этот стержень скоро загнется в бараний рог, а затем лопнет. 

Человек, который остался наедине со своей жизнью и не знает (не хочет/не понимает), что с ней делать. Очень жизненная, между прочим, ситуация.

Спектакль пытается дать ответ на этот вопрос (это не точно), но преподносит зрителю фатальный финал, заставляя серьезно задуматься о концепции судьбы во всей истории ��т начала до конца.

“Сомнамбулизм” угнетающе и брутально красивый. Он подчиняется законам рандомной логики, он не по зубам рядовому зрителю, но с ним срастаешься намертво. 

Румыны крутые! 

Городской драматический театр (Нижневартовск) и Алексей Житковский “Посадить дерево”

Спектакль-шутка на пустом месте по пьесе-шутке на пустом месте. Это когда ты добро улыбаешься, готовый хихикать первую половину спектакля и, наконец, хихикаешь  к концу пьесы, потому что устал ждать. 

“Посадить дерево” - история странная и при этом неоправданная. По сути, в ней все завязано на фантазии зрителя, который должен верить всему, что ему покажут. Лично мне кажется, это запрещенный прием, возможно, поэтому я не смогла поверить этой истории.

Но актеры в труппе Нижневартовского театра хорошие! Могут и подраться, и жути натуральной нагнать, и заплакать. Приятно на них смотреть.

ПЯТЫЙ ДЕНЬ

Театр драмы имени В. Ф. Комиссаржевской Уссурийского городского округа (Уссурийск) и Ярослава Пулинович “Земля Эльзы”

“Землю Эльзы” я видела год назад в постановке ТЮЗа. И этот спектакль стал большой проблемой для любого следующего спектакля по этой пьесе - у ТЮЗа проработаны все мелочи, все характеры. Это просто неприлично органично.

И вроде бы это тот случай, когда чем дальше от столицы театр, тем лучше он эту пьесу сыграет, но вот нет. У уссурийцев есть доброе сердце, есть свое видение, переживание и режиссерский подход совсем иной. Но не ёкает почему-то сердце, нет сопереживания героям. Хотя спектакль хорошо сделан, он действительно красивый. 

А еще очень круто, что актеры из Уссурийска проделали такой большой путь, чтобы показать нам эту красоту. 

[mrsjupiter]

Рецензия на T2: Trainspotting

У меня есть любимое определение весны, и оно очень героиновое: "Весна пахнет, как только что сваренный джанк". Ностальгия пахнет точно так же. А если речь заходит о Денни Бойле и новом "T2: Trainspotting", то джанк благоухает и смердит одновременно. 

T2 снят крупным помолом, но его главная мысль застряла между 1996-м и 2016-м. 

Немного лирики.

Британцы умеют снимать сиквелы. У меня есть яркий пример - Шэйн Медоуз, который снял 4 фильма с одними героями (полнометражку "This is England" и 3 одноименных мини-сериала). И это сработало отлично - на передний план каждый раз выходили разные персонажи, а истории вплетались друг в друга. Ну и после "This is England'90" даже слепому понятно, откуда растут ноги у "Trainspotting".

Ирвин Уэлш страдает той же самой писательской болезнью, что и Паланик, Коупленд, Хэлл, ... - калькированием и копированием самого себя. Это главная проблема T2. Писатель решил не париться и переписал "На игле" с небольшой поправкой на настоящее время, назвал все это дело “Порно” и теперь ждет триумфа, потирая ручками яйца. 

На самом деле Уэлш просто исписался. Денни Бойл. У него не закончились деньги, он просто захотел переснять "Trainspotting" на цифру с бюджетом побольше. Ностальгия, мать его. И упрекать Бойла в этом не стоит: T2 - не провальный фильм с точки зрения картинки, режиссуры и монтажа. Со сборами тоже все идет нормально, отвращения ни у кого нет. 

Герои.

Рентон. Все тот же урод и козлина. Желание исправиться есть, но в него не получается верить. Желание снова пасть на дно есть, но в него не веришь. Новый Рентон аморфный, у него нет внутреннего конфликта и из-за этого не обострен конфликт с реальностью. Макгрегор слабовато играет, поэтому в новый характер не вписывается переосмысленный спич “Chose life..” (а это один из трех самых крутых спичей фильма). 

Саймон. С Джонни Ли Миллером Бойл работает часто, поэтому я подозреваю между ними понимание с полуслова. Саймон все еще торчок, все еще не понял, что такое любовь, и все еще на странной движухе. В Т2 ему хватает экранного времени, чтобы полностью раскрыться, чтобы отфигачить Рентона и понять, что все херня, когда есть пара граммов хмурого и доза кокса.

Кочерыжка. После выхода “Trainspotting” стало очевидно, что Кочерыжка со своим очарованием и юмором - это сердце истории. В T2 у него потрясный спич про летнее время и куча крутых историй. Он - ностальгия фильма, его главный герой и рассказчик. Мы все хотим, чтобы у Кочерыги все было круто. <3

Бэгби. Фрэнко - это Фрэнко. Это единственный герой, который в 47 ведет себя как зрелый мужик. Он тут - самый положительный герой, но мотивация у него не всегда понятная и местами какая-то фантастическая. Бэгби живет прошлым и в прошлом, только вот смекалку растерял.

Фильм.

Мог бы получиться лучше, если бы история была другой. 

Я привыкла, что британский режиссер, снимая продолжение, всегда развивает новую истину и говорит про новую мораль. Уэлш не дал Бойлу новых смыслов, поэтому смотреть фильм приятно, но пересматривать его никто не будет.

Можно было снять короткометражку вместо сиквела, и ничего не изменилось бы. Градус ностальгии у нового “Trainspotting” комфортный, мурашки по телу не бегают. Ожидаешь какой-нибудь культовой жести, а на выходе получаешь вылизанный коммерческий фильм. Видно, что историю частично переосмыслили, но суть притянута за уши.

Допустим, 7/10. Потому что все здесь хорошо, но сценария нет.

[mrsjupiter]

Taganay National Park 11/06/2016

[mrsjupiter]

deep inside .

Больше времени на тишину, больше пространства в метаформу. 

[mrsjupiter]

Героини, которые прячутся в героях, имя которых мы пишем на катере Cigarette 32 прежде, чем он разобьется.

11:11. D.Bowie - Space Oddity 

“Ground Control to Major Tom                           Ground Control to Major Tom                                          Take your protein pills and put your helmet on”

Когда очень-очень захотелось, чтобы у тебя появился свой собственный самый настоящий американский триллер. Потому что нашел идеальную среду для Элли Кларк. 

Электричество в пухе обесцвеченных волос - хорошо знакомый мне знак пережитого не мной времени. Конечно, родители рассказывали мне про них. Про эти волосы, про невинные лица и откровенные платья. Про ужасные порезы на щеках этих девственно чистых мордашек и про запекшуюся кровь в идеальных ушных раковинах. Конечно, я был в курсе всего. Думал ли я, что найду свои собственные 80-е в богом забытом, будто выплюнутом самым дьяволом, месте? Нет. Но я надеялся, что вместе с моей милой спутницей мы вернем в эту тихую округу их восьмидесятые тоже. Их собственные восьмидесятые, от которых под ногами старого шерифа Аткинсона все еще горит земля. Да, да, эти восьмидесятые, которые противятся сегодняшнему, совершенно консервативному, нетерпимому пуританскому обществу, раскрашенному в радужный флаг.  Здесь, а богом забытом местечке, я планировал воплотить в жизнь свой план.

I

Девочка с аккуратными химическими локонами цвета орлиных крыльев, в перламутровых губах стоит у маленького запачканного зеркала и щурится. Отражение делает ее прозрачной, еще по-детскому насмешливый взгляд тает в этом бытовом налете хлорки и паутины. Перламутровые губы напевают что-то из Боуи. Безмятежно. Воздушно. Медленно-медленно... 

С пальцев правой руки капают красные капли и тут же смешиваются с грязью на потертом кафеле.

За стеной - белый шум кафе на заправке.Бородатые обрюзглые мужики-дальнобойщики щипают худощавую официантку с ярким макияжем за ляжки. Когда открывается дверь в душную кухню, слышно, как шкворчит бекон на сковороде. 

Бесконечное утро в Новой Англии. Для кого-то оно растянется еще на 25 мучительных сырых лет в грязи на холодном полу. Вон для той птички за стойкой это утро...

- Еще кофе?

- Что...А...Да, пожалуй. Из холодильника. И это подогрей! - небрежно подает ей тарелку с яичницей и беконом. На вид тошнотворную.

Нам пора познакомиться. Меня зовут Джейдан. Джейдан Саммерсмит. Я родился в Бринктауне, Миссури без 26 часов 22 года назад. Та рыжая девочка с перламутровыми губами и упругой задницей немного чокнутая. Поэтому она теперь со мной. По крайней мере, на ближайшие 26 часов моей никчемной свободной жизни. 

Я всегда знал, что в 80х живут девочки с чужой культурой внутри их очаровательного розоватого эпителия. Девочки за 25 или за 30. Почти Milf, когда еще только-только попали в категорию teen. Те, которые очень тонко ощущают резь в левой кисти, если с острого языка хронопа, слетают проклятия. Думаю, ей около 15. Не больше 16 точно. Она не напрягает и нам вместе очень интересно.

Я записываю ее на 35mm. В приглушенной туманной дымке на заброшенной парковке, в лесных сумерках на трассе 44, теперь здесь, в холоде туалетных стен. Я знаю, что будет дальше: ее ключицы трепещут, потому что она не знает. Кажется, ее зовут Элли, но я зову ее Тиффани. Или Мэри Линн. Я зову ее так, потому что она уже не маленькая девочка. Я зову ее так, чтобы забыть насовсем, кто она на сомом деле, потому что знаю, что будет дальше. Я знаю, знаю, знаю, что скоро нас поймают.

[mrsjupiter]

Техас. Корпус Кристи. Графитовые дали. 

Все, что нужно, чтобы осень стала слегка контрастной.

[mrsjupiter]

LUCERNE FESTIVAL - Eine Sinfonie für Luzern

Люблю свою работу за то, что она дает мне шанс исследовать и познавать.

Кто бы мог подумать, что дирижером этого дня станет профессор Маковер из Массачусетского Технологического!? 

Автор говорит, что эти 32 минуты - про город, его дыхание, суматоху и глубокие сны. Атмосферой тут правят гиперинструменты - усовершенствованные для более глубокого и тонкого звучания. 

И перфоманс, конечно. 

[mrsjupiter]

Queen Elizabeth and her amazing dogs. 

**Want to be a big friend for big animal dinasty.

[mrsjupiter]

Про лунное венецианское зеркало

...Стог сена возле дороги принесет вас сон с довольно сложный значением. Каждое падение в сон продолжается несколько сотен лет. Ведь человек гораздо старше, чем он умеет считать...

Из реконструированной версии пистика для лиц, родившихся под знаком Овна / Милорад Павич, “Звездная мантия”, астрологический справочник для непосвященных.

                                                     ***

До сегодняшнего дня я без конца и края искала один из признаков чистейшей простоты и марианской глубины сознания - умение определять точный возраст души или, хотя бы одного из ее воплощений. Дело тут даже не в том, что мне не давала покоя призрак девушки на Фиоленте. Мне нужно было знать, сможет ли кто-нибудь разгадать меня. В узком кругу шептунов на разных языках считается, что, например, креольские шаманы, vaudau, могли возраст души не то, что увидеть через зеленоватый туман своих каменных пупырчатых трубок, но и учуять его на плечах у призрачного ветра с бескрайнего океана за 13 дней до прибытия самих путников.

Однажды мы с Рассказчиком плыли из Испании в Каштелу-Бранку и на корабле, в котором народу было столько, что судно готово было зачерпнуть кормой Атлантический океан, нам случилось обнаружить записи о некой креольской vaudau и собрать свидетельства этого редкого умения.

Рассказчика на этот корабль привела моя безысходность. Наша странная компания уже четвертый месяц искала кусок венецианского лунного зеркала и, как оказалось, все эти четыре месяца мы искали не в тех местах. Этот осколок мог стать самым важным компонентом в зеркальной структуре Рассказчика, но он также был настолько потерянным в веках и людской молве, что найти его могла разве что старая душа, прожившая с этим осколком несколько десятков разных жизней.  Все, кто искал венецианское лунное зеркало, непременно приходили к выводу, что он растворилось в одной из улиц Венеции. По нашему же открытию, осколок не опустился на дно одного из каналов рио, а был украден неизвестным подмастерьем одного скульптора-маньериста, чтобы тот мог видеть, насколько ровно его поры впитывают бронзовую пыль.

Я вынуждена рассказать вам все, что известно мне и Рассказчику по-женски, потому что смысл нашего длинного путешествия на переполненном корабле непонятен без тех подробностей и догадок, которые свойственный только дамскому эмоциональному сознанию. 

Получив множество свидетельств из забытых языков, мы пришли к выводу, что зеркало силой удара метеорита о камень создала лунная дриада, когда прогневалась на земных шаманов за их мольбы за спасение земных душ. Дриада использовала это зеркало как портал. Она разбила его на восемь частей и в ночь, когда полная Луна последний раз взошла над Родонией, кинула осколки в руки восьмерым великим колдунам, на которых стояла вся земная вера. Порталы в ту же секунду забрали семь душ и тут же исчезли, слившись с бесконечностью. Только молодой шаман Кошаниш не притронулся к зеркалу, спрятав его во времени, в том месте скалы, которая раскололась на Антарктику и Лауренцию.

Шаманы видели в зеркале ровно то, что видела в них дриада: омерзительные кривые души, черствые, словно апрельский хлеб. Обычных людей дриада видела не так глубоко, так она защищала порталы от посторонних глаз и неугодных душ, однако детали их конституции и несколько верхних слоев их строения обычные люди в осколке все же видели. 

Если бы в зеркало заглянула молодая, смешливая испанка, она бы увидела глубоко под кожей первые морщинки и смогла бы сосчитать, сколько дней ей осталось быть молодой. Но лунный осколок до сих пор обладал силой, затягивающей в себя душу любого земного шамана, потому что разгневанная дриада обожгла его космическим холодом до марианской темноты. 

В новое время, когда шаманы давно забыли про дриад, лунных жен Юпитера и даже космических рыб, зеркало путешествовало по нечистым рукам. Слух о том, что оно буквально предсказывает фазы жизни и по нему будто можно рассчитать оставшиеся тебе дни, бродил по бывшей Атлантике столетия. В конце концов, оно снова оказалось в руках старого шамана Кошаниша. Зеркало не узнало его душу, потому что она была заключена в новое дряхлое тело и сама сильно истрепалась. Восьмой шаман, посмотрев в зеркало, посчитал, что ему осталось жить 13 дней, и записал в книге, обернутой в шкуру ископаемой рыбы, все, что ему удалось узнать про осколок. На 13й день Кошканиш бросил осколок в лодку и отправил ее в океан, а книгу подложил под дверь тайного алхимического общества старой Атлантики. Затем местонахождение последнего осколка исчезло в тайнах, что хранят корни отрезанных языков атлантических алхимиков. 

Авантюристы и историки, в том числе, такие, как мы с Рассказчиком, изучали тайны алхимиков старой Атлантики в поисках доказательств того, что лодку, в которой Кошканиш отправил осколок зеркала в океан, нашли. Мы нашли дневник странника, который утверждает, что осколок не просто нашли, но и в течении десятков лет подвергали различным опытам. В дневнике также говорится, что лунное зеркало исчезло вместе со смертью седьмого по счету верховного алхимика и, как бы ни старались последователи, осколок так и не нашли. В книге, обитой кожей акулы, по виду более древнего вида, чем записи на страницах, мы нашли свидетельство, которое подтверждало нашу неожиданную догадку: осколок перевоплотился вместе с душой верховного шамана. Маленькая Санти Пьесанидалия, дочь потрошителя рыбы и прислужницы венецианских куртизанок, воплощение души верховного щамана тайного алхимического общества старой Атлантики, утопила зеркало в рио, увидев в нем свое отражение с падающим с лица носом. Говорили, что девочка была больна сифилисом и от испуга умерла на месте. Один венецианский поэт Рикьярдо Пронсо, ставший, как он утверждает, свидетелем такого зрелища, пишет в бытие своей жизни, что “мистическое лунное зеркало мистическим же образом коснулось воды и тут же растворилось в сомнительных нечистотах рио”.

Последняя история озадачила нас с Рассказчиком. Мы твердо знали, что никакого зеркала на дне любого венецианского канала не может быть. В городе, где на метр суши приходится восемь нищих, со дна каналов все сметают еще до того, как потерянный в омуте предмет пройдет середину пути. Таким образом, нам оставалось найти те проворные руки, в которые упал осколок зеркала. 

В том же архиве, в котором мы обнаружили книгу из акульей кожи, внимание Рассказчика привлекла рукопись. Я думаю читателю не нужно рассказывать, что венецианские архивы, особенно, если это хранилище алхимического толка, - это то место, которое, как и весь город несколько раз в год заливает водой. Отличие от других городских мест у архива одно - бумаги здесь никто не приводит в порядок. Вы без труда можете представить себе кусок дряхлой бумаги, который пожирает плесень и морской мох. Но именно этот кусок бумаги, напоминающий по запаху выгребную яму, сыграл в наших поисках ключевую роль. 

Его написал некий подмастерье, имя которого, увы, к моменту нашего знакомства с его жизнью съела плеснь. В записке странным почерком уже стареющий и никуда не годный прислужник (он так и не стал художником, вероятно, в силу описанных ниже событий) сознавался в своих многочисленных грехах, венцом которых считал кражу лунного зеркала.

Оказалось, что маньерист, толкнувший подмастерье к воровству осколка у маленькой Санти Пьесанидалия, был одержим желанием бронзировать себя заживо, а с помощью украденного зеркала он мог видеть, какой стороной к ветру ему ваять скульптуру, чтобы слой бронзы покрыл его равномерно и забился в четыре слоя кожи, что было важно для того, чтобы стать настоящей скульптурой. Как-то раз маньерист увидел зеркало у Санти и случайно взглянул в него. Там он будто в срезе видел все свое лицо и с того момента он каждый день готовил подмастерье к краже. Когда осколок попал в руки мастера, тот спрятал его в сундуке, далеко от посторонних глаз, а подмастерью отрезал язык и указательные пальцы на руках.

Для того, чтобы закончить шедевр раньше, чем за ним придут демоны Антилии, маньерист работал только ночью, когда пот не проступает сквозь бронзу; спал стоя, лицом к рассвету, чтобы тонкие лучи приклеили к коже новый слой пыльцы; ел, втягивая еду ртом через трубочку, похожую на аргентинскую бомбилью без дна. В тот момент подмастерье все еще был верен мастеру, но прислуживал уже нехотя и корыстно. Его влекла собственная душа, уверенная, что у мастера можно своровать его искусство, выменяв на него у демонов новое тело.

В одну ночь, когда мастер работал над скульптурой левой стороной, а бронзовая пыльца падала на кожу справа, одна из атлантических бурь, принесла в мастерскую андалузский песок, который известен своим любопытством ко всякого рода пыльце. Песок вмиг очаровал бронзовую пыль, смешался с ней в воздухе и, когда остатки бури ринулись обратно в океан, вся бронза с кожи мастера опала. В ужасе маньерист побежал за зеркалом и при в свете луны увидел свою душу черной, а сквозь нее разглядел глаз, которым на него смотрела лунная дриада. Мастера охватил ужас потраченной впустую жизни, и он упал замертво. 

Луна напоследок сыграла в серебряных висках маньериста космическую мелодию, на звук которой прибежал подмастерье. Он забрал с груди мастера зеркало и, прыгнув в рио, уплыл вслед за андалузским песком.

Судя по записям, последнее пристанище подмастерье нашел в Каштелу-Бранку, где начал учиться грамоте способом, который похож на восточную каллиграфию (без двух пальцев научиться писать европейским манером не представлялось ему возможным):  он сделал инструмент из весла и выводил этим огромным, но очень тонким на конце предметом, буквы обычного размера. 

Что случилось с зеркалом, в старинном документе нет ни единого знака. Кажется, подмастерье решил, что осколок, который на его глазах не пожалел ни ребенка, ни талантливейшего мастера, страшнее самого дьявола. Мы полагаем, что осколок все еще находится в Каштелу-Бранку, и не имея ни единого запасного варианта, мы сели на переполненный старый корабль.  

_______________________________________________________________________ 

Продолжению быть...

[mrsjupiter]

Peter Ferguson and his monsters

Это голова Питера Фергюсона. 

И немножко Босха.

И совсем чуть-чуть моя.

[mrsjupiter]

Третий день “Коляда-Plays” равен постоянным беседам о природе театра, происходящих переменах в восприятии и языке, молодых ребятах, приехавших со всех концов географии, и, что много важнее, том - отчего что-то звучит, а что-то - разбивается, не зацепляясь за души людей, отчего кто-то читает текст, а кто-то - впускает в себя роль и живёт ею, и отчего поколение старой закалки видит одно, а наши ровесники - нечто совершенно противоположное. Голова гудит, состояние чуть взвинченное, но предельно приятное. Всё к месту. Всё вовремя.

“Откуда столь юные девушки столько знают о жизни?” - задаются вопросом зрелые критикессы, ввергая меня в ступор. Казалось бы, тюменские барышни, играющие в “Победила я” - мои ровесницы, и кто-кто, а я точно должна понимать их куда больше, нежели они, люди зрелые и взрослеющие в совершенно иное время. Но то, как они рассказывали историю взросления героини (честно признаюсь, мне и пьеса не импонирует совершенно, и относится в моей голове скорее к разряду коэльевщины от театра; и от того работу Кравцовой я оцениваю весьма высоко, так как Алиса умудряется на этом банальном, вылизанном тексте (не знаю, где Ярослава девушку, беседующую языком десятилетки, нашла, и почему именно такую её она решила вывести в главную героиню; ну не разговаривают так люди, даже школьники, даже с внутренним надломом и страданиями; абсолютно мёртвые, сухие, не от России современной диалоги, скорее схожие с советски-пропагандистскими фильмами о пионерах на новый лад; от того и экранизация, и куча постановок имеется - это просто играть, в это не надо вникать, натяни лицо, возьми текст, выучи, больше пафоса - и читай-читай-читай; так большинство с подобным материалом делают) не играть, а жить этой смешной девочкой, не существующей ни в одном из миров, и зал держать, и отклик всё же как-то в зрителях пробуждать - не текстом, и даже не подачей, а собой, своим опытом, вложенным в этот деревянный текст), совершенно не вызывает во мне, такой же девочке, которая росла не менее жёстко и куда большими рывками, никакого отклика.

Просто текст, отчитанный благо хоть без бумажки жутким, пищащим, визгливым голосом, от которого спустя десять минут хотелось прятаться куда подальше. Куча реквизита, никоим образом не задействованного, на сцене - от ненужности выглядящего как хлам. Однако же даже плюшевый медведь больше внимания на себя обращал, нежели эти девочки. Драки, которые должны были показывать внутренние терзания, но более похожие на совместную пляску святого Витта, стоя на пьедестале. Даже “Курара” тут не сработала, хотя многие молодые театры её используют в качестве звукового саппорта - но органично она звучит далеко не всегда. Лучше б уж “Meds” Placebo взяли, и гонялись друг за дружкой, поколачивая друг друга эти самыми медведями и запинаясь о коробки. Хоть какая-то динамика.

Нет, ничего этого нет. И моноспектакля тоже нет - перегруз сцены уже не даёт этого ощущения погружённости в мир героини. Героини нет - существуют лишь только вещи, и голос, звенящий по перепонкам.

Отчего так? Тут недавно мне взрослый дядя сказал - “Актёр должен хорошо читать текст”. Вот эти девочки - они его и читали. Хорошо. С выражением. Будучи “напитанными пафосом”, по выражению ещё одной барышни, судя по всему, со сходным мышлением. Так начитались - что ползала спустя сорок минут спектакля покачивались в такт, как совы на ветках. И никто ни черта не понял - ни о чём оно было, ни для чего.

А это всё от того, что актёр не пустил свою роль в себя жить, не отдал ей своё тело и душу на эти два часа; его этому научить никогда не удастся, потому как внутри него даже самого этого желания нет, лишь желание уметь хорошо артикулировать, плавно двигаться, интонировать, когда должно… Всё по указке. Всё как положено. А то, что искусство этим мерилом положенности не измеряется, а живёт лишь талантом - об этом этим детям никто не рассказал.

И эти старенькие критикессы - их тоже можно понять. Иная закалка, иное время. Цензура, история партии, не дай б-г, вы помянете бога или повесите что-то алое на сцене - не пропустим. Вот так оно у них в голове до сих пор. И в их головах тоже долбится эта “положенность” и “какнадобность”, пляшет и поддакивает - да, они молодцы, они всё правильно делают. А то, что от этого по всем догматам “правильного” ни пользы, ни отдохновения для зрителя нет - это уже совершенно иная история.

И, с иной абсолютно стороны - читки победителей “Евразии”, занявшие большую часть нашего второго дня. Ребята читают абсурдную по тексту и абсолютно плоскую по смысловой нагрузке “Я, мой муж, любовник и труп”. Ну что там полезного? Пустая мораль - люби жену, не ходи налево; да более глубокосмысленное - все мы хотим знать чуть больше, чем нам показывают, и для того, кроме веры в то, что всё получится, и глубинного желания ничего и не нужно. То есть, казалось бы, ничего совершенно уж, радикально нового текст собой не несёт, да и персонажи абсолютно типичные, но… как же они их играли. Ира Плесняева в роли экстрасенса - это моё личное счастье на полтора часа. Все эти тягучие, истерично-рваные интонации, сочные, яркие, мимика, доведённая до гипергротеска, глаза чуть ли не вращающиеся… И это ведь не работа внутренним опытом, не работа своей душой, эмпатией и сопроживанием, скорее, напротив, отторжение себя и принятие того, чего от тебя требует текст, пропускание его в себя в предельной форме, замещение себя ею, ролью.

Вторая по счёту детская сказочка о девочке Юле, которой срочно затребовался совершенно синий апельсин. И тут уже Бутаков разыгрался в полную силу. Такой молодой гриф! А Вахов со своим койотом - это ж безумие какое-то! И зал хохочет в голос, и сами актёры пытаются держаться из последних сил, да не выходит, и весь зал спустя двадцать минут - одна большая семья, и сыгранность сцены и помоста зашкаливает, и выныриваешь на аплодисментах, а потом уже, постфактум, понимаешь, что улыбался ты и смеялся так, будто не актёры на сцене работают, а вот они, твои, родные, и они глазами оттуда своих ищут, кто с ними сейчас заодно и на том же уровне восприятия. Это и отличает работу на детского зрителя - умение включить их в происходящий процесс, не просто увлечь, но и вовлечь. И здесь наши малыши сработали на ура, наравне со взрослыми.

И третья читка пьесы о луноходе, сложная в силу текста абсолютно невозможного ни к прочтению, ни уж, тем более, к игре (там просто фарш какой-то из букв, пять-шесть листов монолога, и ладно б то монолог был, а то же текст романа одного из героев, и его нужно читать, весь, целиком, неизвестно зачем) - но даже с ней малыши без взрослой части труппы старались справляться. И как же Даричев сработал. Тяжелейшая роль, второй раз малыш меня радует, прям до гордости за него - его герой, Петрович, перенимающий на себя абсолютно фантастическую роль водителя лунохода и безоговорочно в неё верящий, начинает обучать тому, во что он верит подрастающее поколение. На самом деле история его проста - водитель автобуса, отсидевший за непреднамеренное убийство (в аварию попал), пожилой и одинокий. Но учит он доброму, светлому и, как все воины, вере. В себя и в мир. И, как верно замечает автор - не важно ведь, как он умер, важно, как жил. А жил он по совести, несмотря на воображаемую биографию - пользовался он ею другим на пользу.

Это попросту дико играть молодому человеку. Но Влад смог - и это безмерно греет. Не знаю, как у этого мальчика всё внутри обстоит, и сколько его самого после такой работы внутри него остаётся (дай бог, чтоб ему того хватало с лихвой) - но он такая умница, что вот на него бы этим тюменским девочкам равняться, смотреть, учиться и головой думать хоть немного. Что если уж их практически ровесник спокойно может впустить в себя и донести до зрителя такое, а они даже то, что у них на глазах несколько лет назад происходило (если уж не в их душах) сыграть не могут так, чтоб верилось - значит, в них проблема. И проблема большая. И либо из профессии уходить, либо мозги перелопачивать от и до, либо оставаться на уровне любительского театра - и никуда носа дальше того, что ты правда можешь, не высовывать.

И я так думаю не от излишней требовательности. Просто привозят театр молодой из Тюмени к нам, хвалят работу девочек маленьких, которые не сработали совершенно, дескать, они маленькие, они старались, тема сложная, и так молодцы, а сработавших идеально, но наших, местных, родных, не хвалят вслух, громко и много, потому как они и так у зрителя нашего постоянно перед глазами мельтешат, хотя работа у них была в разы сложнее и жёстче - и те, кто только собирается идти в театральное ремесло, на кого равняться начинают? Разумеется, на первых. И топорного, кустарного, на уровне дешёвой школьной самодеятельности, театра таким макаром через десятилетку станет в разы больше. А того, что мозги людям чистит, души и сердца… Да задавится оно всё, за “ненадобностью“ и, видимо, “неположенностью”. А этого ох как не хочется.

Если бы не было тех у нас в городе, кто может не “играть”, а играть - я бы и не говорила ничего. Если бы глаза мои хорошей игры не видели - да, наверное, тоже. Но она же, да вот она, под самым носом - а у нас то Ягодина с Беловым с молоденьким поляком сравнят, и сравнение будет в пользу второго, то похвалят кустарщину. И ладно бы люди несведущие - а то ведь свои, изнутри этот мир видящие. Вроде взрослые дяди-тёти - а на десять лет вперёд и на то, к чему подобное привести может, посмотреть не хотят.

И Дима меня сегодня (третий человек за неделю, кто одно и то же мне говорит, видно, стоит прислушаться) ткнул носом - дескать, ну что ты сделать можешь - иди в критики, и критики самые злые и требовательные, да так, чтоб репутация у тебя была самой что ни на есть церберши. И как бы я не выплясывала - а другого выхода и я не вижу. И таких надо на город хотя бы человек двадцать, но с трезвыми глазами - а то частенько ведь и обратная ситуация бывает: актера ругают за громкость, тихость, особенности интонирования, и он начинает обращать внимание на это, теряя погружённость в роль, чего можно было легко избежать, если б мозги у ругающих и терпимость имелась.

Но где вот эти люди водятся - этого я пока не разумею. Надеюсь, проявятся - куда они денутся. Иначе покатимся мы туда, где напитанные пафосом люди читают тексты. Громко. Зычно. С выражением.

​

[mrsjupiter]

Больше всех на свете. Дороже каждого. Глубже любого. И мой мир таким огромным стал только с его появлением. Главное - удержать эту необъятность. Главное, чтобы он был рядом.

[mrsjupiter]

Вот так в маленькой мне появляется ностальгия размером с Юпитер.

[mrsjupiter]

Данила Ткаченко крутой! 

Для тех, кто как я пропустил проект ESCAPE , в котором Данила искал отшельников в течении трех лет (кстати, за эту серию он получил несколько престижных европейских призов), повторяю: Данила крутой, а мы все пропустили! 

Сегодня Ткаченко поразил меня новым, идеально вписывающимся в канву Екатеринбургской осени, проектом Restricted areas. 

Автор путешествовал по России в поисках мест некогда живых стратегических объектов, которые заброшены в современном мире:  "Секретные города без маячков на картах, забытые научные победы, заброшенные сооружения почти нечеловечной сложности. Идеальное будущее, которое так и не смогло наступить. Мечты и надежды поколений энергичных претендентов. Этот кусок занимает большую часть нашего коммунального исторического воспоминания".

[mrsjupiter]

Iceland

Думала, что не отзеркалило. Ннооо)

I.- за несколько месяцев до 19/10/2012

Там сбываются все морские мечты.

Там моряки пропадают не от того, что их захватила морская пучина, но потому, что безмятежность сладким сахаром в горле стоит.

И корабли в карамельный горизонт уносит нежный закат.

И если ты все-таки видишь негу сквозь веки слегка приоткрытых глаз - нет шанса быть кем-то еще, кроме того, кто ты все это время был.

___________________________________________________________________

___________________________________________________________________

II.-за несколько недель до 19/10/2012

Я замерзала зимой. Без тебя и с тобой я все равно трясла душу, словно закаляя холодом.

Было действительно промлзгло и голодно...  Но теперь мое сердце томится в васильковом чае. 

Я рисую дымные коралловые карты на ладонях и взрослею, отпуская осколки вулканов над Рейкьявиком

[mrsjupiter]

Зеркала Рассказчика

МОЯ Прокрастинация проходит внутри зеркал (1st)

I

Можно ли назвать прокрастинацией то, что каждую секунду заставляет спотыкаться о собственные копии и призраки людей, которых я когда-либо встречала? Мое затухающее прошлое запечатано в чужие судьбы, остывает на кончике острого, обожженного Солнцем языка Рассказчика. Вселенная, проходящая через мою душу, отражаясь на коже мягких родных ладоней тысячи других людей. Теперь это больше не нужно, прошлое пылится в мягких верблюжьих одеялах. И лишь изредка заскучавший Рассказчик все же достает пару-тройку запыленных зеркал, чтоб развлечь героев их собственных рассказов.

Зеркала дают шанс изучить и запомнить себя, наблюдая извне. Изредка меняя свет и ракурс, сознание, охваченное слежкой за мимикой, паузами между выдохом и вздохом, ловит недосказанные и потерянные истины; ловить собственными глазами удивление в собственных глазах, видеть напряжение на кончике носа и в улитках ушей, ощущать, как тело покрывается мурашками и слегка подергивается в волненительной секунде мышца левой щеки; находиться в бессмысленном зеркальном лабиринте. Я вижу, как на самом деле велик и безграничен мой мир.

II Другим морским летом чайки потеряли синее небо. И каждый день этого лета небо белело к рассвету, покрываясь облаками, словно Лондон первым снегом, и увядало пряной охрой на закате, обнимая бризы. А бризы теряли сознание на раскаленных от солнца камнях и не долетали до Еë сухих соленых губ. Она встала на террасе за несколько метров от пирса два месяца назад, вместе с началом первого летнего дня, и теперь, терпеливо вглядываясь вдаль, хватала губами соленый морской воздух, что-то нашептывая себе под нос. Её руки теребили складки шелковых карманов платья, а меня не покидало ощущение, что эти тонкие пальцы пытаются достать из кармана Вечность еще более грустную и бесконечную, чем ее ожидание.

И мой мир дрогнул. В нем больше не было иного смысла, кроме того, чтобы найти внутри ее глаз смысл этого вселенского ожидания и понять, зачем она с таким усердием заговаривает море. Все иные обременяющие нашу жизнь вещи превратились в обычный насморк.

*** То лето сыпалось с серого неба хлоркой на зеленую траву моего сада. Я по обычаю вспоминала детство, когда в этих краях было всего поровну: снег ложился ровным покровом, достаточным для того, чтобы прогреть корни к весеннему цветению; дождь лил достаточно, чтобы все растения вырастали до натурального размера; Солнце лишь изредка обжигало их нежные листья, пытаясь отогреть зелень от холодной ночи (у нас всегда были холодные ночи, поэтому спали мы на трех перинах, заткнув под бока пару верблюжьих оеял).

Под проливными дождями все становилось бóльшим; больше, чем казалось мне в детстве. Листья крапивы враждебно тянули ко мне свои гигантские листья, пионы извивали свои стебли змеиным телом и сгибали их под тяжестью соцветий. Весь сад, что был снаружи дома стал пугающим фейерверком зеленых теней; он будто питался невероятной серостью проклятого летнего неба.

К тому моменту уже две недели Рассказчик гостил в моих прохладных комнатах, наполняя дом ароматом теплой арники и свежескошенного луга. Рассказчик знал, что такие как я, рыбы, не могут жить в тине тенистых садов, но ни он, ни я никак не могли стереть с моего лица матовую серость падающего уже который день неба.

Мы добавляли абсент в подливку и тушили в ней голубей. Мы пытались найти хоть одну звезду в плотном слое воды через телескоп. Однажды Рассказчик перетянул сад по периметру красной лакричной веревкой так, что с чердака можно было различить знак ∞. Он пытался действовать на грани рамок, в их сердце и даже оказавшись в окружающей эти рамки воронке. Но серо-зеленое пространство пожирало нас, и однажды мы почти захлебнулись в дожде. Думаю, в тот момент оба мы с Рассказчиком стали чуть-чуть толстокожими, а все иные обременяющие нашу жизнь вещи превратились в обычный насморк. И теперь нам надо было делать что-то ради, как-то жить и искать потерянный Свет.

III Зеркала, которые Рассказчик принес на этот раз, казались знакомыми. Я знала, что магические сочетания зеркал друг с другом имеют бесчисленное число эффектов, а число заключенных между серебряной пыльцой и металлом историй равно количеству песчинок, которые понадобились, чтобы сварить из них защитное стекло. Я знала и не боялась вновь выставить свои удивленные глаза на одобрение Рассказчика: - Тебя так легко удивить. Ты так прекрасно удивляешься. Силы одного твоего внутреннего света хватило бы на поиски Света! - Мне бы хотелось чаще путешествовать внутри зеркал, мой милый Рассказчик. В этих серых садах внутри меня задыхается жизнь. Кажется, я сама у себя ворую свободу.

Все эти истории внутри зеркал были моими по праву. И одновременно они принадлежали не только мне. Жизнь постоянно путается в своих циклах и, сами того не подозревая, мы теряем свои воспоминания, утрачивая их без остатка, стирая и путая свое сознание. Рассказчик бережно хранил все истории. Мне нравилось говорить о нем как об архивариусе воспоминаний, но, кажется, это словосочетание было некорректным и вызывало в нем еле заметную дрожь. Мне нравилось выуживать из него секреты про себя за чашкой эрл грэя с абрикосовым тостом. Но больше всего меня манили его большие, превосходно сложенные руки, которыми он запускал зеркала. Невозможно было уловить в движении его пальцев жесты, а ветер на их кончиках быдто шептал что-то сокральное и древнее.

___________________________________________________________________

Продолжению быть.