#Новелла | Explore Tumblr Posts and Blogs

konditer-slov · 1 year

Text

Новелла. Очарование слетает с петель

Описанные персонажи не существуют.

Любые совпадения с реальностью –

лишь проекции вашего подсознания.

Мне так хочется сказать тебе пару слов, но даже мои самые виртуозные обороты, как кони перед волками, вскакивают на дыбы, чтобы затоптать попытки.

Открывает дверь машины, усаживает меня, участливо спрашивает о делах и настроении, о состоянии души, о мечтах. Я уже знаю, что такие вопросы и нежная забота – признак большого опыта. Когда мужчина очень вежлив и галантен – он натренирован. У него много женщин. – Голодная? Киваю. Отвозит в ресторан. Я расстегиваю пуговицы пальто, а он тянет:

– Дорогая, я сам тебя раздену.

Я замираю. Он снимает с меня пальто, отодвигает стул. Я сажусь. Полчаса не могу выбрать еду. Выбираю. Официант уходит. Я понимаю, что не хочу есть то, что выбрала. Поднимаюсь к бару, отменяю заказ. Выбираю новое блюдо. Ему приносят вареники. Я ем из его тарелки. Он кормит меня моей вилкой. Улыбается. Сияет глазами. Я пью чай и заманчиво играю ресницами. Он делает комплименты официанткам и обвивает благодарностью администраторов. Одевает меня, застегивает мою сумку, которую я из лени всегда ношу открытой. Ему нравится порядок и законченность во всем, он закрывает даже мои карманы. Мы выходим на улицу. Он улыбается: – Теперь кофе? – Уже вечер. – Чай? – Чай. Переулками проходим к его дому. Он открывает дверь своей квартиры, пропускает меня вперед. Я снимаю пальто и обувь раньше, чем он успевает помочь мне. – Ты даже не даешь мне шанса. – Я могу сама. – Ты слишком самостоятельна. Мы идем на кухню, он начинает варить кофе. – Чай. – Да, точно, чай. Он заваривает китайский чай и добавляет мед и корицу. – Обожаю корицу. Но у меня аллергия. И на мед тоже.

Он матерится, запрокидывает голову к потолку и начинает смеяться.

– Ты удивительная женщина. – Сделай кофе. Он варит кофе, отдает мне чашку и зовет в комнату. Я сажусь в кресло, он раскидывается на кровати. – Нам необходимо переспать. – Что, прости? Я не расслышала. – Я говорю, мы созданы для того, чтобы заняться сексом. – Вообще, да, мы разного пола. – Твоя энергия нужна мне, а тебе нужна моя. – Да ну? – Тебе не хватает мужчины. – Ты так говоришь, словно это часть одежды. – Это часть того, что под одеждой. – Как ты философски подходишь к сексу. – Да, дорогая. – Интересно. Аргументы, зачем ты хочешь со мной переспать. Ты говоришь мне это с таким великомыслием, я бы даже поверила. – Так это правда. – Ты же взрослый мальчик. – А ты невзрослая девочка. Но пора. Тебе нужны перемены. – А тебе надо на психфак. – С тобой мне прямая дорога в психлечебницу. Тишина. – Дорогая. Ты ведь исключительная. – Все исключительные. Мне надо домой. – Не надо тебе никуда. – Я хочу домой.

Он молча довел меня до метро.

– Мне есть, что рассказать. На твою любимую тему. Я нашел для себя смысл жизни. Все-таки он есть. Я долго спорил сам с собой, чтобы найти изъяны этого ответа, но пока так и не нашел аргументов против. Поэтому я хочу поделиться с тобой. Твоё альтернативное сознание наверняка разнесет мои идеи в пыль.

– Мы же говорили, что никакого смысла жизни нет.

– Да, но хотя бы послушай. Он есть.

– И что же это?

– Саморазвитие.

– Так-так-так! Зачем?

– Чтобы расти духовно.

– Отлично! Зачем? Ты все равно умрешь.

– Чтобы стать духом после.

– И?

– И потом стать Богом!

– А зачем?

– Чтобы создавать мир!

– Зачем тебе это?

– Чтобы все было так, как мне нравится.

– Все-таки смысл в удовольствии, а не в развитии?

– Твои зачем меня убивают.

– Можно так говорить до бесконечности. Но ведь в бесконечности есть какая-то конечность, как думаешь? На нашем уровне этого постичь не дано. Нам нельзя этого знать. Но пока я не знаю, зачем, никакого смысла нет.

– Мне нравится, что с тобой можно говорить обо всем. Я никогда не встречал даже гранью похожих на тебя людей.

– Может быть, было бы лучше, если бы я находила смысл.

– В простых вещах.

– Кстати, здесь я учусь. – Я показала рукой на здание своего Университета.

– Серьезно? – Он показал на асфальт. – Прямо здесь?

– Да, – я подпрыгнула на месте, – прямо здесь. – Я сделала шаг вперед. – И здесь. И здесь. Каждый шаг я учусь. И ты, кстати, тоже. Прямо сейчас, здесь, со мной – ты учишься.

– Я обожаю тебя.

Он философствовал. Мы пили чай на его кухне. Пили кофе. Пили глинтвейн. Он кормил меня в ресторане, в кафе, в булочной. Готовил мне еду на своей кухне. Носил меня на руках. Писал мне. Не писал мне. Мы смотрели фильмы на проекторе, гуляли по набережной, ели печенье на крыше, подолгу обнимались. Говорили. Молчали. Жгли свечи. *** – Ты позволяешь себя трогать. – Да. – Но ты никогда не трогаешь. – Да. – Понимаешь, тело не терпит стагнации, ему нужно движение. И энергия. Отношения тоже не терпят. – Все же, с каким изяществом ты предлагаешь мне остаться. – Это не просто так. – Конечно, не просто. – Не делай из меня маньяка, у меня есть секс. Ты – это совершенно другое. Ты ни на кого не похожа. С тобой можно целоваться, плакать, говорить о теории большого взрыва и окситоцине, петь песни, с тобой удивительно и возможно все. – Не все... – Да, не все. Пока. – Я не хочу. – Ты думаешь, я не сделаю так, чтобы ты захотела? – Я не хочу эмоционально, психологически, энергетически. Ты несешь всех своих женщин ко мне в постель. Мне это не нужно. – Ты не права. – Ты веришь в троллейбус? Это не влияет на существование троллейбуса, разве нет? Я говорю тебе, что ты не снимаешь привязки. А потом передаешь их дальше. – Я наполню тебя смыслом. – Я тебя опустошу. – Ты уже опустошаешь меня. – Хорошо тогда объясни мне. – Давай.

– Ты трогаешь меня. Я прихожу к тебе домой, сижу на твоей кровати, ты готовишь мне еду, кормишь меня. Ты целуешь мою грудь. Хочешь целовать меня всю, но я не позволяю, и ты воешь и воешь. Но потом... Когда я прихожу на мероприятие и вижу тебя, а на твоих коленях сидит женщина. И мне все равно, что она там сидит. И мне все равно, что у тебя с ней. Меня интересует только один вопрос: это сверхпонимание, или я дура? Почему она легитимна, а я нет? Почему я не устраиваю скандалы, не сношу тебя со сцены, когда ты рассказываешь о женской груди? И почему она изничтожает пространство вокруг, когда ты подходишь поздороваться со мной? Она уводит тебя, пощипывает за бицепс, когда ты вполуразвороте ко мне. И говоришь мне, что я твой абсолют, но публично ты признаешь ее, а не меня. Хотя ты был бы горд, что я твоя женщина. Ты знаешь, что мне не нужно признание, мне не нужен ты, и место с тобой. Но скажи мне, почему мужчины выбирают женщин, которые вгрызаются им в глотку, а не тех, которые способны понять? – Они не выбирают. Вот почему. Их берут в свои руки, ими управляют. Мужчине нужно быть во власти. Он хочет, чтобы им управляли. – Дураки. – Да, ты другая. Ты понимаешь. Ты вселенская. Но тебя невозможно поймать. Ты, как снитч. Ты всегда убегаешь, ты уходишь внезапно, оставляя меня в непонимании и пустоте. Я заполняю эту пустоту всем, что попадается под руку. Тебя невозможно заполучить. Вот почему. Вот почему. А она – это всего лишь очередная девица, которое после семи оргазмов считает, что мужчина теперь ее навеки, что он ей принадлежит, что у нас отношения. Но отношение – это совсем другое. – Мерзость. – А я не вижу ничего дурного в этих словах. Я люблю всех женщин, с которыми сплю. Я не называю ни одну из них подругой, пока не почувствую ее целиком. Пока не узнаю ее во всех смыслах. – Каждый раз я благодарю себя.

Я начинаю собираться. – В следующий раз ты придешь ко мне? Посмотрим фильм. – Да, мы посмотрим фильм. И ничего, кроме фильма. Проводи меня. – Ты мне очень дорога. Ты в других категориях, детка. Только я не как не могу понять, зачем тебе это нужно. – Есть что-то, что зачем?

***

– Хорошо. Не терпит стагнации. Хорошо. Но это ничего не даст. Он зажал мои руки, опустил на кровать, перевернул на живот и лег сверху. – Ну что? Теперь скажешь что-нибудь? – Я пропустила три сцены фильма. – Детка, прекрати. – Ничего не выйдет. – Почему? Он начал целовать меня в шею, гладя волосы. Мурашки побежали по телу. – Так почему же? – Потому что есть тело. А есть что-то над телом. Ты – не только плотно-проявленная оболочка. Ты – это намного тоньше, чем тело. И намного больше. Я – это не только мое тело. И мои другие тела, они этого не позволят, просто не дадут. Там все говорят, что нет. Там все говорят, что нельзя. – Там поймут. Он не мог остановиться. Все его тело было готово разорваться. – Хорошо. Хорошо. Я убрала руку с его запястья. Он начал растягивать мое платье. Телефон. Резкий пронзительный звонок. Я не беру. Звук не останавливается. Моя любимая песня наполняет всю комнату. "You said me not to worry, because you my boss." Наконец телефон замолкает. – Смешно.

Он продолжает снимать с меня одежду. Звонит его телефон. Он одной рукой вышныривает вон батарейку. И через пару секунд на его компьютере выпрыгивает звонок скайпа. – Вот черт. Будьте все прокляты. Он выключил компьютер и начал ходить по комнате взад и вперед, громко смеясь и закидывая голову назад.

– Я сделаю кофе. – Чай.

*** Перед отъездом в командировку, он объявил, что это время размышлений, и отключил телефон и интернет. На пять дней он исчез. Потом я узнала, что он был на севере. Он видел северное сияние. Моя мечта. Через неделю он уже оказался по работе в Тайланде. Еще одна моя мечта. Он спал на земле, кланялся Будде и нарисовал себе хной вселенское ОМ прямо на холке. – Ты зачем себе нарисовал символ Вселенной на шее сзади? Там место для вишудхи. Ты забиваешь нужную чакру символом, который должен быть над головой. Ты снижаешь частотность. Не надо так делать. – Мне нравится, что с тобой можно это знать. Я приеду сегодня в город на шесть часов. Я не могу спать, все время думаю о тебе. Пожалуйста, давай увидимся. – Во сколько? – В три, днем. – Я работаю. – Уйди с работы, детка. Я лечу через всю страну. – Я не могу. – Дай мне увидеть тебя. Я хочу прижать тебя с себе. – Возьми себя в руки. – Намекаешь на рукоблудство? – Прекрати! – Как скажешь. Прекращаю. – Я сообщу, если будет время. Я не сообщила. Он никогда не звонил. Звонить немодно. Можно еще нечаянно сказать что-то лишнее, или голос дрогнет. Он и не писал. Вообще привлекать к себе лишнее внимание – это как-то не по-мужски. Он пропадал. Но это не значило, что он не думал. Думал он круглыми сутками, квадратными сутками, в любой день недели, в любой галактике и вне зависимости от магнитных полей. В три часа ночи писал мне душераздирающие сообщения. Три ночи – время, когда ты еще не успел уснуть и не успел собрать себя в тетрис. И ты срываешься на звонки, на письма, на признания. Ночной оборотень. Днем, конечно, ты волевой царь. Ночи походят на зимний авитаминоз. И восполнит их только лето. Мне было приятно. Мне было все равно.

Но однажды привыкаешь. Однажды понимаешь, что человек нужен. Когда его мыслеформы нежно ложатся в твои, это подкупает. Купает в благости. Когда он ведет себя так, как тебе нравится, когда он словно породистый конь – ты сидишь верхом, но он ведет тебя, он в несколько раз мощнее, ты выбираешь путь, но без него туда не прийти. И он очень горд, очень силен. Он мощный и бравый. И тогда ты понимаешь, что, пожалуй, он единственный, кого хочется слышать. Потому что его слова просто идеальны для книг. Его слова – шепот Вселенной. Его сознание словно спроецировано твоим. Но одно «но». У него много женщин. Никогда не забывай: у него много женщин. И каждая - исключительна. *** – Я готова, хорошо, пусть это будет эксперимент. – Мои депрессии топили меня в океане, надо было выбираться. Иногда электрошок – это то, что возвращает сердце к жизни. – Я приеду. – Я тебя жду. У меня есть одно дело. Я готов разделить его с тобой. Я встречу тебя. – Там дождь. – У меня есть зонт. Ты же знаешь, я не дам тебе намокнуть. – А ноги? – Я тебя донесу. И то была правда. Он обожал носить меня на руках. Я приехала к нему на белом BMW. Друг предложил довести меня, я согласилась. Мы встретились на улице, и он повел меня "делать его дела". Это была квартира дел, и она была великолепна. Я снова сама сняла верхнюю одежду, пока он снимал обувь. Квартира принадлежала неведомому господину. Что творилось у господина в душе, было известно одному богу – и бог этот был Будда. Мандалы всех видов, свечи, ароматические палочки, статуэтки, изображение глаз, магниты, камни – все это рассредоточено в коридоре и огромной кухне. Все это наполняло меня гармонией. Вдохновляло, дарило силы. Намека на длительное присутствие человека в этом доме не было. Переливающееся освещение комнаты делало безупречно белое пространство сценой перфоманса. Белая мебель, белые стены, белый пол. Ноль предметов вокруг – здесь точно никто не жил. Никто – только пышный зеленый сад. Зеленый сад прямо в квартире. За ним необходимо было ухаживать, и мой спутник переключил все свое внимание на этот сад с экзотическими цветами. Он долго разводил удобрение, а потом внимательно и нежно поливал каждый сантиметр, разглядывал листья и цветки, направлял ультрафиолет, регулировал кондиционер. На эту заботу он потратил минут сорок, не меньше. Я молча наблюдала за ним, не задавая вопросов. Пыталась понять, что за волшебник изумрудного города не живет здесь. – Готово. Прошу тебя: ты ничего не видела и ничего не знаешь. Я пригласил тебя, потому что тебе доверяю. – Хорошо. Здесь красивые потолки и подоконники, – Лепнина, оставшаяся квартире с момента постройки дома, потолки под четыре метра и высокие окна. Даже не знаю, что бы я делала, если бы мне захотелось сменить шторы, – домашняя стремянка мне бы не помогла. – А еще восхитительный вид из окна.

На улице светились янтарные фонари. Я смотрела в окно. Он подошел сзади, обнял меня:

– Наконец-то. Он развернул меня к себе лицом, и поднял так, чтобы я уселась на подоконник. А потом белый кожаный диван. А потом тишина, словно внутри него оказался вакуум. Мы пили чай с имбирем и пряностями. Точнее я пила, а он сидел неподвижно, но не как Будда, а истукан как будто.

Через час он заговорил.

Браслет был красивый. Я сидела поперек стула и рассматривала его на запястье. Изучала каждое звено. Все, как один – идеальное дублирование звеньев. Он подошел сзади и начал выпрямлять мне плечи. Когда лопатки оказались в одной плоскости, он нежно взял мои запястья и, убирая из виду браслет, сложил кисти к пояснице, так что грудь величественно выступила вперед. Идеально ровная спина, идеально красивая грудь. Поскольку руки вместе с браслетом оказались за спиной, а рассматривать стену было неинтересно, я закрыла глаза. Он спросил: – Может быть, что-нибудь озвучишь? Или так и будешь изучать свои руки? Тишина. Тишина, и это прекрасно. Я сижу с закрытыми глазами, он стоит сзади и держит мои расправленные плечи. Он не видит моего лица, но я не знаю, куда он смотрит. Она молчит и не двигается. Такое эстетство. Настоящая драма. Он перебирает в голове все мои возможные ответы, логика предложила ему самые вероятные варианты. А я просто молчу. Безо всякого смысла. Мне нечего сказать, и правда состоит в том, что никакого ответа нет. И мне не хочется придумывать смысл. Не хочется нарушать тишину. Но он ждет, и теперь осталось сформулировать что-нибудь изящное, чтобы потом написать об этом красивые диалоги. – Я еще не научился читать мысли, а уж особенно твои. – Я не понимаю, почему я должна синхронизироваться с тобой по ощущениям и притворяться, что все плохо, если все нормально. – Серьезно? Конечно, серьезно. Все обычно, как тетрадь в клетку, буднично, бытно. А он любит философствовать и создавать смыслы, делать паузы и выворачиваться наизнанку. – Зачем тебе это? «А зачем тебе жить?» – я хочу взвыть, но так можно отвечать на любое зачем. Ни зачем, разумеется, все бессмысленно, даже самое осмысленное. Рано или поздно все теряет цели и суть. Все это простое расходование времени, трата энергии, немые телодвижения. Я могла бы быть здесь или где угодно еще, совершенно неважно, чем я могла сегодня заниматься и с кем, абсолютно без разницы, кто бы задавал мне вопросы, но я бы предпочла того, кто бы просто молчал и пил чай. Я люблю чай. Я не люблю воображать драму. Я не ответила. – Ты делаешь мне больно. Так высокопарно. Он словно намеренно впечатывает себя в мои новые новеллы. Больно! И я вспоминаю, как учила себя: если убрать эмоции, не больно никогда. Боль в голове, ее не существует, боль – фантазия. И тут я хочу сложиться напополам лицом в колени, но он держит мои плечи. Я опускаю голову и начинаю рассказывать ему: – Знаешь, люди, которых я люблю… – Я не хочу знать, кого ты любишь. И я понимаю, что меня снова уберегли открыться настежь. Я выдыхаю: – Потому все и так.

#новелла #новелла кондитер слов

5 notes · View notes