Статья об осах - часть 4
Путешествовать оказывается не так легко, как Колин ожидал. Сложно сказать, правда, что он вообще чего-то ожидал, когда он, разбежавшись, прыгнул со скалы. Но, к счастью, он после крепкого удара головой о землю после бала напрочь забыл о том, что когда-то до дрожи в коленочках планировал каждое действие и его последст��ия - а значит, может без убийственной самокритики слоняться по вселенной.
Сначала он разбирается с тем, как путешествовать нужно в принципе: с этим ему помогает группа странников, на которую он натыкается в первом же мире. Поскольку не везде народ в принципе знает о межпространственных переходах и часто обнаруживает эту возможность случайно, люди прошаренные привыкли к самым тупым вопросам от потерянных незнакомцев, поэтому Колину объясняют все: физику миров, варианты перехода (приборы на кристаллах или внутренняя магия), то, что лучше бы ему прикупить маску (если он не пользуется картами, где отмечены обитаемые миры), а то не везде воздух для дыхания пригоден, и то, что лучше избегать людей в форме - они таких бродяг очень не любят. Колин - мальчик умный, быстро бегает, хорош в боевых искусствах (спасибо монастырю!), да еще и владеет магией, в которой нуждается каждый встречный-поперечный: можно переводить людей в соседний мир за деньги, можно помогать по хозяйству или просто делиться энергией... поэтому выживать он научается очень скоро, и ему удается почти всегда избегать таких прелестей, как сон на голой земле под дождем или снегом, случайное попадание в мир без атмосферы или полная нищета и голод. Повезло. А Сирра с Вороном несколько лет назад этого нахлебались.
Из-за частичной потери памяти Колин обретает большую свободу в выборе и действиях: теперь над ним больше не властны стереотипы британской аристократии и детские травмы. Он покупает себе модный дорожный аутфит за первые заработанные копеечки, обзаводится маской, некоторыми приборами и картами - на всякий случай. Но, как говорится, были и минусы. Он в упор не помнит, кто такой Некто и где его вообще можно искать. Он регулярно спрашивает своих случайных попутчиков, знают ли они такого вот мальчика, темные волосы, улыбка прелестная, маг, был на каком-то балу, как зовут - не помню? Люди пожимают плечами - конечно, знаем, человек двести примерно!
Спустя несколько месяцев он забредает в лавку на ярмарке в поисках зимних сапог, заколдованной сумки большого объема (ну, те самые, которые внутри больше, чем снаружи) и еще всякой всячины. Торговка уходит за товаром куда-то далеко за ширму и зовет с собой - мол, иди, мерить будешь. Колин заходит, оглядывается по сторонам и замирает в шоке: Некто смотрит на него прямо с картинки на стене. И внизу - какие-то координаты.
- Извините, а это... кто? На изображении?
- Это? - отвлекается от полок торговка. - А, это Ворон из ССВ. Ну, отряда, который тот голубой паренек основал. Но это старый агитационный плакат, он уже не при делах, хотя он вообще почти не поработал.
- Да, я... вроде что-то слышал о нем, - имя "Ворон" вспыхивает в голове неоновой надписью - как же раньше не догадался! "Рэймонд" - нет, блин, "Ривер"! - А почему не при делах?
- Да с ним что-то случилось после того бала. Слышал, да, теракт МСБ на балу влюбленных? Ну, они там его сильно напугали, а дальше неизвестно что. Кто-то говорит, что они у него как-то забрали магию, кто-то - что он просто испугался и не хочет светиться перед ними. Но на самом деле, сдается мне, у него просто с головой нехорошо.
- То есть?
- Ну, очень мучается, поэтому больше не может колдовать. Сломали его. Так часто бывает. Жалко, такой перспективный мальчик...
- А ССВ - это?..
- Стражи свободной вселенной, типа анти-МСБ, если хочешь. Хорошие ребята. Говорят, у них сейчас много вакансий, и платят тоже неплохо, чуть побольше среднего, - она протягивает Колину сапоги. - Тридцать девятый, вот. Нашла. А ты что так заинтересовался, работу ищешь?
- Да, - медленно отвечает Колин, - ищу.
Он забирает плакат с собой и отправляется по полученным координатам искать этого голубого-из-ССВ. И движет им теперь не только влюбленность, лишь усиливающаяся после регулярных флэшбеков, но и желание помочь. Он знает, что такое мучиться и не иметь сил на волшебство. Он помнит слова, которые Некто (то есть, Ворон, да) говорил ему, помогая отпустить чувство вины за чужую смерть. Даже если Ворону он даром не нужен со своей любовью, он сможет хотя бы помочь - и тогда отпустит сам. Тогда это путешествие будет не ради "свадьба+дом+читать вместе книги по субботам", но ради личностного роста и поиска себя, потому что Колин получает вторую в жизни возможность выбрать свой путь и понять, что нравится именно ему, а не злому отчиму, не попытке сбежать от реальности и прочему-прочему.
Осталось только дойти до штаба ССВ. На это уйдут месяцы - далеко его, однако, забросило это путешествие, да еще и попал не в самые удачные циклы движения миров. Но Колин готов ждать сколько угодно, если есть хоть слабая надежда, что с той стороны его тоже ждут.
***
А вот Ворон переживает разлуку далеко не так просто, потому что считает, что Колин мертв. Торговка права - он горюет и не может больше колдовать так, как раньше, и горе свое он проживает вполне обычно, по-человечески. Сначала не хочет верить в произошедшее и впадает в рандомные дереализации, потом, по мере осознания, его начинает эмоционально штормить, и он выкидывает то одну странность, то другую. Плачет за завтраком, жуя хлопья, а потом с безразличием слушает на фоне радиопередачу про очередной теракт МСБ с жертвами. Засыпает в семь вечера или три утра. То ничего не ест, то ест все подряд в необъятных количествах. Однажды является домой с короткими (убрал сантиметров пятнадцать длины, сделав обычную стрижку "под мальчика" вместо привычных патл) волосами и ничего не объясняет - потом ночью его, рыдающего "я уродливый!!!", достригает до человеческого состояния Хэйден.
Сирра и Хэйден осторожно наблюдают со стороны, не читают лишних нотаций (а-ля "чего не спишь опять так поздно?"), молчаливо заботятся. К каждому из них можно прийти и улечься на полу или под боком, если приснился кошмар. С каждым из них (уже потом, по прошествии недель и месяцев) можно говорить. И Ворон за это безмерно благодарен, хотя чувствует ужасную вину. Особенно перед Сиррой, который незаметной тенью маячит около него и следит, как бы что ни случилось. Ворону мучительно смотреть, как веселый шутник Сирра смотрит на него этими грустными щенячьими глазами и таскает ему маленькие подарки. И еще грызет противная мысль: это не потому ему грустно, что его лучший друг по частям морально разваливается, а потому, что он в тебя влюблен, а ты его отверг, и вот он за тобой ходит как напоминание о том, что ты ему разбил сердце!
Ворон делится с Сиррой своими переживаниями, но тот фыркает и затыкает ему рот ладонью.
- Будешь говорить глупости - заклею тебе рот.
Ворон секунду думает, а потом облизывает Сиррину ладонь. Сирра от неожиданности смеется:
- ФУ! Дурак!
Ворон впервые после трагедии улыбается не через слезы.
Да, он оказывается очень не готов к потере магии и любви всея своей девятнадцатилетней жизни. Но у него хотя бы есть Сирра и Хэйден.
***
Он считает недели со дня бала, надеясь, что что-нибудь изменится. Но проходит месяц за месяцем, а изменения происходят очень медленно. Проходит тяжелая, полная дерьма и кошмаров холодная осень с Сирриным признанием, проходит зима (еще хуже), проходит весна - Ворон хочет задушить себя, чтобы не чувствовать запаха цветов, потому что так же пахло на лугах, где они с Колином тренировались.
Весной ему снится сон: белая пустота, звенящая тишина и Колин где-то вдалеке. Ворон стоит на месте - он видел такие сотню раз, привык к ним. Это похоже на то, что было в детстве, когда можно было взаимодействовать с мамой, и мир сновидений казался реальнее реальности.
Колин замечает его, бежит навстречу.
- Ворон! - кричит он издали. - Ворон, я... привет! У меня получилось!
Ворон молчит.
- Ты слышишь меня? - с наивной радостью спрашивает Колин, останавливаясь. - Ты меня видишь? Привет?
- Привет, - говорит Ворон. Грубить даже вымышленному Колину не получается - сердце сжимается от одной только мысли. - Вижу. Но не переживай, ты не настоящий.
Колин в недоумении всматривается в его лицо.
- Почему?
- Я тебя придумал. Ты уже спрашивал в прошлый раз.
- А, - Колин делает шаг вперед, но замирает и теребит пальцы - думает, как сформулировать мысль, - нет... Слушай, нет. Я знаю, это прозвучит странно, но ты меня не придумал... я на самом деле очень долго пытался преуспеть этом виде магии, я даже книгу специальную купил... прости, что путаюсь, не знаю, что сказать... В общем - раз уж я здесь, я тебе хотел сказать, что я, ну, все еще очень тебя люблю. Ты как... с этим?
Ворон вздыхает. Он слышал это столько раз, что ему даже не плачется.
- Я тебя тоже очень люблю, Колин. Прости меня.
- Все нормально, - взволнованно улыбается Колин. - Я не обижаюсь. В смысле, немного расстроился, что так вышло, но я справляюсь. Я хотел спросить... как тебя найти? В реальности? Я могу к тебе попасть или надо как-то через ССВ?
Ворон слышит, как что-то жужжит над ухом. ССВ? Колин в прошлые разы не говорил про ССВ. Надо же, как придумалось...
- Ворон? - спрашивает Колин с надеждой и тает в пустоте.
- Сука, да завалишь ты табло свое обоссаное или нет, - доносится до Ворона перед тем, как Сиррина рука тяжело ложится на орущий будильник. - Прошу прощения. Разбудил?
- С чего такие выводы, - мрачно отвечает Ворон.
- Я в ванную первый. Будешь яичницу? Или еще поспишь?
- Не буду, - некоторое время он лежит, фокусируя сонный взгляд на потолке. - Но я пойду с тобой.
- ...В смысле? - растрепанный и мятый, Сирра застывает уже в дверном проеме. - На работу?
- Не работать. Мне просто по пути кое-куда надо.
- Это очень интересно, куда тебе там надо в такую рань.
Через несколько часов Ворон, позаимствовав у Сирры аппарат для перехода, оказывается на одной из бесчисленного количества ярмарок и быстро находит там то, что ему нужно. В шатре с надписью "гадания, расклады, порча, общее волшебство" его ожидает дряхлая старушка.
- Здравствуйте, - Ворон усаживается на ковер. - Вы разбираетесь в магии снов?
Старушка улыбается.
- Здравствуй. А в чем у тебя вопрос?
- Мне снится один и тот же человек. Он погиб в прошлом году. То есть, я уверен, что он погиб, и я вижу его, потому что очень по нему скучаю. Но сегодня он мне приснился опять, и во сне он сказал, что обучился сонной магии и нашел меня, и сказал штуку, про которую он до своей, эм... смерти... не знал, и я вроде бы понимаю, что я это сам выдумал, и это все очень глупо, но... могли бы вы... как-то проверить, значит ли это, что он может быть жив?
- Так, так, - бабулька протягивает ему худые морщинистые ладони. - Поняла тебя. Разлука, смерть, сны - это все по нашей части... Сейчас будем смотреть, но ты сам должен будешь интерпретировать то, что увидишь. Понял?
- Понял, - выпаливает Ворон. Он на девяносто девять процентов уверен, что затея - полная дурь и очередная попытка обрести надежду на то, что Колин появится из-под земли живой и невредимый, но, господи, как ему хочется в это поверить.
- Хорошо. Закрывай глаза. Расслабься. Дыши медленно. Отпусти напряжение в руках... отпусти...
Под ее певучий говор Ворон медленно, через силу расслабляет одеревеневшее от мандража тело, переводит дыхание после торопливого шага. По ладоням течет тепло. Магия гадалки представляется ему оранжевой. Не как у Колина (у него была бы светло-оранжевая), а насыщенного цвета, как высохшая мандариновая шкурка.
- Вернись туда, где вы были во сне.
Ворон легко возвращается в белую пустоту, оглядывается - поблизости никого нет. Но как будто бы повторяется сюжет сна, потому что он снова слышит какой-то шум, который, кажется, совсем не отсюда. И как он ни расслабляется, отвлечься от этого шума не удается.
- Ты готов увидеть знак?
- Готов.
- То, что ты увидишь, даст ответ на твой вопрос. Задай его мысленно и сконцентрируйся на нем.
Ворон мучительно сглатывает, но заставляет себя продумать это отчетливо, по слогам: "Мертв ли Колин?". И в момент, когда он беззвучно шепчет последний слог, текущая через ладони энергия прерывается, как будто что-то острое рассекает ее. Ворон в ужасе вскидывает голову и видит, как старушка падает на спину, чувствует, как ее руки выскальзывают из его ладоней, а в тканевой двери шатра зияет дыра. А за ней - давно знакомые товарищи в форме и с огнестрельным оружием.
Это слишком буквальный знак, думает Ворон, отбивая атаку МСБшника и даже не находя в себе эмоциональных сил, чтобы огорчиться, испугаться или что-либо еще. Можно было дать какой-то более туманный. Пусть бы какая-нибудь птичка умерла или в воздухе повис бы белесый знак черепа. А так-то зачем? В голове пусто. В груди пусто. В белой бездне - пусто. Колин мертв.
- ГОСПОДИ, ЕЩЕ И ТЫ ЗДЕСЬ? - орет Сирра, пока ССВшники за его спиной разноцветной шайкой высыпаются из портала. - Скажи мне одну вещь: тебя есть мозги??? Куда ты поперся в людное место?
Ворон, к счастью, сейчас уже колдует пусть и на самую малость, но лучше, чем полгода назад, поэтому присоединяется к отряду и идет отбивать людей у отряда МСБ, который стоит в центре рынка. Механически вливается в общий ритм атак, ставит защиты, чувствует, как к спине от пота липнет рубашка и накинутая на нее серая кофта. Холодноватая весна. Рано теплую куртку убрал в кладовку.
МСБ сдаются, уходят - не ожидали, что отряд сопротивления окажется так близко в неудачный момент. ССВ окружает толпа народа. Ворона благодарит какая-то рыдающая мать, прижимая к груди ничего не успевшую понять перепуганную девочку лет пяти.
- Спасибо вам большое, - тяжело дыша, бормочет она. - Спасибо вам, у вас золотое сердце... Если бы не вы... я так рад вас снова видеть в отряде... Со стражами свободной вселенной у мира есть надежда...
- У меня дома плакатик с тобой, - наконец, обретает дар речи деловитая девочка. - Я тоже буду магичкой.
- Здорово, - говорит Ворон и проверяет еще раз: чувствует ли он что-то? Радость, облегчение? Сочувствие? Взаимную благодарность, тепло за то, что в него кто-то верит? Боль? Нет, пусто. Кажется, что все живое, что в нем было, осталось на том плакатике где-то в тесной чужой квартире. Лежит, сложенное вчетверо, в ящике, и больше никогда оттуда не выберется.
- Нет, ты мне скажи, ты что там делал? - ворчит запыхавшийся Сирра, подходя к нему. - Воду будешь?
Ворон принимает из его рук бутылку и вдруг понимает, что очень голоден. Надо было соглашаться на яичницу, но тогда она что-то совсем не лезла в рот.
- Сказал же - с тобой пойду, вот, держу слово. С тебя оплата одного рабочего часа.
- Мальчик, - качает головой Сирра, - ты с ума сошел. Ладно мои ребята, мы вообще по своим делам шли, в этом мире оказались по чистой случайности. Но ты - на ярмарке? В такое время? Они же щас кидаются на всех мирных, кого видят. Они нас боятся, поэтому хотят запугать в ответ. Ты бы лучше вообще дома сидел...
- Знаешь что? - вдруг говорит Ворон. - Возьми меня снова в штат.
Сирра пытается сделать вид, что кашляет не от удивления, а просто так. Потом осторожно отводит глаза, якобы изучая небо.
- Чего это ты вдруг?
- Я уже немного могу колдовать все-таки, - Ворон пожимает плечами. - Когда мы тренировались с Колином, он работал через контроль эмоций и движений, а я - через свободу. Поэтому моя магия была сильнее. Но теперь я понял, как у него это получалось через контроль. Не так здорово, конечно, как раньше, но я думаю, я научусь. К тому же, мне кажется, вам любые рабочие руки дороги.
- Это да, - опасливо отвечает Сирра - как всегда, когда в разговоре звучит слово "Колин". Будто неопытный сапер идет по минному полю: лишь бы не триггернуть. - Там это, я, кстати, кандидатов смотрел... Ну, тех, кого позвать можно... посмотришь список со мной вечером? Может, подскажешь...
- Посмотрю. Ты сейчас в офис?
- Ага. На встречу, на которую мы шли, мы все равно уже опоздали триста раз.
- Вечером мне сделай свою яичницу, пожалуйста. Я утром погорячился.
- Ладно, - Сиррины интонации оттаивают. - Ты только до этих пор поешь.
- Я поем.
Сирру не получается убедить, что поест, поэтому перед возвращением в офис он торжественно вручает Ворону миску рамена из ближайшей закусочной, в которой официанты и повара остались в живых и не сбежали в соседние миры.
- Ешь. У нас дома такие продавались. Я их каждый день замучился жрать, это у нас была еда бедных типа - лапша, яйцо, травки-приправки. А тут вон втридорога продают, мол, эстетика. Эстетика бомжей и нелегальных мигрантов.
Ворон хмыкает.
- Вкусно.
- Ну вот и ешь, раз вкусно, бомжонок.
Через неделю Колин снится ему снова - опять счастливый, что вымышленная сонная магия ему поддалась.
- Ворон! Я так рад тебя видеть! В прошлый раз я хотел тебя спросить... извини, у тебя что-то случилось? Ты очень...
- Случилось, - отвечает Ворон сдавленно, - ты умер.
Колин неловко поджимает губы, будто услышал самую нелепую вещь в мире и теперь не знает, как правильно подобрать слова, чтобы развеять эту возникшую на пустом месте грусть.
- Это недоразумение, - мягко возражает он. - Я не знаю, почему ты так уверен в этом, но я клянусь, я жив, и я очень тебя люблю, просто я не знаю, как...
- Уходи! - вскрикивает Ворон и заходится слезами. Колин вздрагивает и делает шаг назад, смотрит удивленными медово-карими глазами - за что его прогоняют? почему? - Уходи, уходи, ты умер! Я знаю, что ты умер! Я знаю, что я в этом виноват, но я ничего не могу сделать, я ничего уже не исправлю, как бы ни хотел! Зачем ты меня так мучаешь? Я больше не могу, уходи, умоляю тебя, либо убей меня, либо уходи... Если тебе хоть на капельку меня жалко...
Проснувшемуся от шума Сирре не получается объяснить, почему он сидит на краю кровати и рыдает в три ручья. Но Сирра и не спрашивает - обнимает молча и сидит так, пока за окном не забрезжит рассвет.
Колин действительно больше почти не снится.
***
Лето проходит в суете, и это неплохо, потому что в суете совсем нет времени думать и чувствовать. Ворон медленно вливается в ряды ССВ заново, маячит на фоне как слабенький, но в целом небесполезный маг, получает свои кровные (Сирра отчаянно пытается выделить ему побольше денег, но Ворон возражает - никакой коррупции, даже в размере одной кружки кофе на обеде). В выходные по пятисотому кругу смотрит любимые кассеты с мультиками (больше всего ему нравится про русалочку), помогает Хэйден на кухне или по дому, возвращается к щадящим физическим тренировкам, чтобы не отставать от коллег.
Он не сказал бы, что жизнь становится прямо-таки лучше, но она становится хотя бы более терпимой. Кошмары снятся реже. Вина насчет того, что он не вносит вклад в общую дружескую казну, утихает - теперь у него есть какие-никакие деньги. Уже почти не приходится часами сидеть и мучительно смотреть в стену или потолок. Непристойные шутки Сирры будто бы снова становятся немного смешными. Образ Колина никуда не девается, не стирается, тихонько существует себе на задворках памяти, но о нем получается не думать.
- Так странно, - признается он однажды, когда помогает Хэйден убирать со стола посуду, - я думал, я никогда не оправлюсь и умру. Но мне теперь кажется, что я буду жить дальше, пусть и не так, как раньше.
- Я рада это слышать, - задумчиво отвечает она. - Знаешь, я где-то читала, что человеку на то, чтобы оправиться от смерти близкого, нужен ровно год. Не чтобы перестать грустить, а чтобы в некоторой мере вернуться к обычной жизни.
Ворон затаивает дыхание. Целый год прошел... В сентябре ему казалось, что завтрашний день никогда не наступит, а теперь на улице снова холодает, близится новая осень, и жизнь продолжается.
Где-то на стыке октября и ноября они с Сиррой возвращаются домой с работы по пустырям незнакомого мира, и пальцы мерзнут без перчаток, и хочется скорее в теплый дом, поесть ужин, залезть в кровать, пересмотреть какую-нибудь короткометражку и спать до полудня - на носу долгожданные выходные. И еще чего-то хочется...
Они останавливаются у локации, где в скором времени другой мирок должен соприкоснуться с нынешним. Сирра без умолку болтает, будто сам себе пересказывает какие-то истории, жалуется на погоду, сыплет шутками и риторическими вопросами (ну и артист, а).
- Сир, - вдруг говорит Ворон, - знаешь что я думал...?
- А? - отвлекается Сирра.
- Наклонись - скажу.
Доверчиво наклоняется - а Ворон целует его.
Сирра (на вкус, на ощупь, на запах совсем не похожий на Колина - там были закатный свет, древесина, мягкий ворс ковра, здесь - снег, металл, ночные костры, смешная колючая щетина на подбородке) замирает, не выпрямляется, не сопротивляется. Жмурит глаза, а когда Ворон отстраняется, тихо говорит:
- Это... не очень правильно.
- Я знаю, - слова выходят какие-то корявые и неловкие. - Но... мне кое-кто однажды сказал, что иногда, чтобы жить, нужно делать неправильные вещи.
- Кто?
- Ты. Когда мы в самом начале ели какую-то перегнившую гадость, а я капризничал, и ты рассказывал про то, что у вас это вообще национальное блюдо.
Сирра смеется.
- Вспомнил же... Но тогда у нас правда не было выбора. Там либо съешь, либо умрешь с голоду.
- Да, - соглашается Ворон очень серьезно. - А сейчас он у меня есть, и я его делаю добровольно. И тут уже совсем не про невкусную еду.
Сирра хмыкает, глядя куда-то себе под ноги, и молчит несколько секунд. А потом улыбка медленно сползает с его лица, и он негромко произносит:
- Спасибо. Но, знаешь, я все-таки тебе откажу.
Ворону требуется некоторое время, чтобы до него дошел смысл сказанного; а когда доходит, никак не получается сформулировать вопрос - а почему? Я тебя неправильно понял? Или чувства уже в прошлом? Или разница в возрасте великовата, или какой-то мой поступок тебя разочаровал, или...
Сирра разбивает тишину первым:
- Я по-прежнему тебя очень люблю. Очень банально прозвучит, да, но вообще-то так, как никого не любил и вряд ли когда-либо смогу полюбить. И да, я бы за тебя что угодно сделал, отдал бы все, что у меня есть, хоть умер бы, если нужно. Но согласиться на отношения с тобой я не могу.
От того, что очевидные вещи он называет своими именами, Ворону становится еще тяжелее.
- Почему? - сипло спрашивает он.
- Потому что ты не любишь меня.
- Я тебя очень люблю.
- Но ты понимаешь, что я имею в виду.
- Сирра, но я...
- Ты мне слишком небезразличен, чтобы я разрешил тебе встречаться с кем-то из жалости, малыш, - Ворон заставляет себя поднять голову и встретиться глазами с Сиррой, и через миг думает: "господи, лучше бы не смотрел". - И... прости, но пока у меня есть выбор - я и сам тоже не хотел бы, чтобы со мной встречались из жалости. Я знаю, что ты хочешь помочь, я знаю, что ты переживаешь. Но поверь: я справляюсь с этим. Вот жить, зная, что с тобой обречен быть рядом тот, кто любит другого человека, гораздо труднее. А я знаю, что ты его любишь.
- Ты же говорил, что я наконец-то принял его смерть, - Ворон переходит на шепот, потому что голос отказывается служить вообще.
- Говорил, - отвечает Сирра. - Я и правда считаю, что ты принял. Но то, что ты смирился со смертью Колина, совсем не означает, что ты его разлюбил. Правда?
Ворон не находится, что ответить. Хочется провалиться сквозь землю. Хочется вернуться во времени и умереть где-то год назад. Нет, десять лет. Хочется, чтобы Сирра никогда не спасал его из клетки МСБ, а убежал как-нибудь сам и жил без него, и с Хэйден дружил без него, и боже, какая мучительная, глупая жизнь, какой глупый он сам, зачем он это затеял?
- Вот теперь, - неожиданно для себя самого улыбается он (не плакать не плакать не плакать), разглядывая листву под ногами, - будет реально неловко.
- Проходили, - пожимает плечами Сирра. - Уже знаем. Но... мы же все равно, ну...?
- Ты навсегда мой самый близкий друг во всей вселенной.
Сиррина зябкая, тяжелая, едва уловимая аура немножко рассеивается и светлеет, становится снова озорной. Посмотреть на него Ворон не решается - залипает на опавшую листву.
- Ты мой тоже.
- Я тут немного побуду, ладно? - и поспешно, почувствовав тревогу в незаданном вопросе: - Просто погулять. Полчаса или там... не знаю. Мне нужно подумать.
- Ладно, - смягчается Сирра. - Не задерживайся сильно, а то я все съем, а ты умрешь голодным.
- Я постараюсь недолго.
Не сумев заставить себя ни секунды больше стоять на месте, Ворон разворачивается и, нарочно замедляя шаг, отправляется неизвестно куда по лесной опушке. Слезы капают на шарф, и тот противно мокнет, липнет к замерзшей шее. Хочется пнуть камни, хочется броситься на землю, вырвать гниющую траву руками, покричать куда-то в небо - но нужный мир пока еще не приехал, и Сирра все еще ждет за спиной и смотрит вслед, значит, нельзя. А Ворон совершенно не ��нает, как объяснить, почему он злится, почему плачет, откуда в нем столько живого, почти детского отчаяния и обиды. За что Сирра так его ценит, если он делает все только хуже и хуже каждым своим действием? Зачем Сирра вообще сказал про Колина? Зачем он такой умный и проницательный, разве не мог просто сказать "ты мне больше не нравишься"? Как просто бы было... Так нет же, залез в самую суть, под самую кожу - ты его все еще любишь! Конечно, любит! Конечно, Колин, даже оставив Ворона во снах, из сердца, из головы никуда не пропал, но сколько можно! Сколько можно!!!
Ворон слишком поздно замечает, что что-то не так. Даже комично - он останавливается лишь тогда, когда слышит щелчок какого-то механизма прямо перед собой.
- Вы приговорены к ликвидации за многочисленные вооруженные нападения на сотрудников Межпространственной Службы Безопасности.
Время замедляется. МСБшников очень, очень много - почти столько же, сколько они едва смогли одолеть целым отрядом на этой неделе. Только вот Ворон теперь один. И не такой сильный, как раньше. И в аппарате заканчиваются кристаллы.
- Сирра, - голос никак не слушается, глаза тупо уставились в направленные дула и никак от них не оторвутся. - Сирра, помоги мне... СИРРА, ПОМОГИ!
Крик застывает в осенней тишине. Когда Сирра, задыхаясь, добегает до нужного места, на траве остаются лишь отпечатки ботинок и следы не поразивших цель выстрелов.
6 notes
·
View notes