kuro-sempai - Tumblr blog

[kuro-sempai]

Белый мустанг мокнет под проливным, виляя по лобовому дворниками. Куроо открывает дверцу заднего, взглядом натыкаясь на едва заметную улыбку. — Соскучился? Кенма медленно ведет языком по губам. Акааши заводит мотор.

https://ficbook.net/readfic/5746729

[kuro-sempai]

фэнтези!au, о таинственном лесе, в котором все сказки перестают быть вымыслом.

В богатом и процветающем государстве Шираторизаве, что граничит на востоке с Таинственным лесом, а с запада омывается тёплыми водами Серебряного моря, жил доблестный и прославленный рыцарь – Иваизуми Хаджиме. Он смог одолеть дракона, уничтожающего посевы; справился с гоблинами, орудовавшими на берегах реки, разделяющей лес и деревни, а во всех боях отличался смелостью и решимостью. Однажды Шираторизаву настигли тяжёлые времена. Из-за долгой засухи многие посевы завяли и сгнили, а зиму предрекали долгую и холодную. В городе шептались, что виной этому колдун, поселившийся в Таинственном лесу. Жители опасались Таинственного леса, считая, что там водится только нечисть. В него не решались заходить даже бывалые охотники, а рыбаки никогда не плавали по той стороне реки. Главный Епископ правящей церкви Шираторизавы – Ушиджима Вакатоши – отправляет Иваизуми в лес, чтобы тот схватил колдуна и привел его на казнь. Иваизуми отправляется в лес на поиски колдуна, не зная, что на том лежит проклятие: если взглянешь на него хоть раз – влюбишься без памяти и погибнешь за свою любовь. Ойкава живет в старой хижине в самой глуши леса за Туманными лугами. Он сторонится людей, стараясь не попадаться им на глаза, чтобы не навлечь на путников свое проклятие. Единственный друг Ойкавы – Куроо, оборотень, живущий в скалистом ущелье у границ леса и моря. Из-за того, что Куроо оборотень, проклятие Ойкавы на него не действует. Свое проклятие Ойкава получил от матери, за то, что отрекся от черной магии. Осознав в полной мере его губительную силу, он как можно дальше ушел от людей, не желая быть причиной их страдания и гибели, и жил себе спокойно в лесу который год, пока в один из дней не наткнулся в лесу на всадника. Проклятие срабатывает, как по щелчку пальцев: Иваизуми влюбляется в Ойкаву. Вот он просто рысцой трусит сквозь плотный туман, вот резко тянет за поводья, увидев мелькнувшую тень, а через секунду, стоит только увидеть чужие глаза, Иваизуми готов пасть к ногам колдуна и обнажить перед ним свое сердце. Ойкава пытается скрыться в тумане, но Иваизуми следует за ним, будто кто-то связал из красной нитью. Если бы Куроо не повалил Иваизуми с лошади, он бы наверняка нашел Ойкаву в этом тумане. Иваизуми очнулся ближе к утру, аккуратно прислоненный к дереву. Рана, полученная при падении с лошади, была обработанная сладко-пахнущей мазью, а рядом с собой он нашел небольшое лукошко фруктов и хлеба. Но вокруг не было ни души, даже лошадь куда-то ускакала или ее увели. Воспоминания о парне, которого он вчера встретил в тумане, полоснули по сердцу кинжалами. Каждая частичка его тела буквально требовала вновь увидеть те глаза, сверкающие в вечернем тумане ярче любого магического камня. Иваизуми отправился бродить по лесу, в поисках своей проклятой любви. В это же время, ранним утром на самой заре, ученик лекаря впервые отправился в Таинственный лес за особыми травами, которые можно собрать только на Туманных лугах. Лекарь много рассказывал Кенме о своем путешествии в лес, говорил даже, что видел как-то единорогов, и что в этом лесу страшного ничего нет, а все сказки – выдумки старух. Неотступно следуя наставлениям лекаря, Кенма к полудню уже добрался к Туманным лугам. К своему сожалению, ни единорогов, ни гоблинов он не встретил. Но ощущение, что за ним кто-то постоянно следит никак не хотело его оставлять, сколько бы он себя не убеждал, что он здесь один. Куроо еще не спал. Он всегда ложился на заре, просыпаясь ближе к вечеру, потому что не любил разгуливать по лесу при свете дня. Он торчал на берегу реки, надеясь наловить рыбы на ужин, пока не заметил маленькую лодочку, подплывающую к берегу. В лодочке был только один человек, укутанный в серый льняной плащ. Поддавшись любопытству, Куроо решил проследить за человеком, так смело разгуливающим по лесу. Прыгая с ветки на ветку, он бесшумно наблюдал за парнем, скрывая свое присутствие за листвой. Парень уверенно шел в сторону Туманных лугов. Парень, как оказалось, пришел на луг за прозрачными ландышами, помогающими при лихорадке. Откинувшись на ствол дерева и поудобнее закинув ноги на ветку, Куроо наблюдал, как умело парень срезает стебельки, чтобы не сильно навредить растению, и при этом не потерять полезные свойства цветков. Куроо довольно быстро смекнул, что паренек – лекарь или ученик. К тому же, от чуткого нюха не укрылся тонкий запах лечебных смесей и трав, исходивший от неожиданного гостя. Куроо проводил Кенму обратно до лодки, и очень удивился, когда тот оставил на берегу реки кусочек хлеба. Кенма думал, что все это время за ним наблюдал Дух Леса, и решил отблагодарить его хлебом за то, что тот позволил ему вернуться с ландышами. Пока Куроо следил за Кенмой, он не заметил, что рыцаря, которого он вчера повалил с лошади, уже не было на месте. Иваизуми вышел к лугу только ближе к вечеру, окончательно проголодавшись и обессилив. Вечером Туманный луг становится очень опасным. Белый туман, которой кружит на землей, на самом деле никакой не туман, а особый нектар, который выделяют прозрачные ландыши. Воздух пропитывается этим нектаром, превращаясь в пар, который действует на людей, как наркотик. Надышавшись этим паром, Иваизуми валится с ног, засыпая блаженным сном, который мог стать для него вечным. Он просыпается в старой хижине, укутанный тяжелым одеялом. Голова болела так, будто он вчера перебрал пиратского рому, а штормило, будто спал на шхуне. В углу у огромного котла сидел тот самый парень из тумана, в глаза которого Иваизуми влюбился. – Ты спас меня? – Не я. Тебя Куроо приволок. Ты надышался паром ландышей. Раз очнулся – уходи. Тебе здесь не место. – Я искал тебя не для того, чтобы уйти. – Вот же... Я знаю, что ты скажешь, мол, если я уйди – мое сердце разобьется. Оно не разобьется. Проклятие спадет дней через десять, и ты забудешь обо мне. Но, чем чаще и дольше ты будешь меня видеть – тем дольше будет длиться действие проклятия, и тем больше у тебя будут шансы погибнуть. А я не хочу носить на своих плечах еще одну смерть. – Что за проклятие? – Просто уйди. Иваизуми не ушел. Торчал возле хижины, полируя меч и доспехи. Рубил дрова для костра, пару раз даже сходил на охоту и притащил перепелов. Ойкава каждый день напоминал ему о проклятии, но тот лишь отмахивался, рассказывая, что убил дракона и перебил десяток гоблинов, и что никакое проклятие его не пугает, а убить его не так уж и просто. В какой-то момент Ойкава даже привык, что этот рыцарь крутится рядом с ним, а Куроо лишь пожимал плечами, приговаривая: – Любовь зла – полюбишь и рыцаря. Он ведь сам, кажется, влюбился в ученика лекаря, который после каждого своего похода в лес оставлял "Духу" ягоды, фрукты и хлеб. Только вот Куроо ел исключительно мясо. Однажды Кенма заплутал. На этот раз он шел к скалистому ущелью за волчьей ягодой. Куроо не знал, что Кенма в лесу. Сегодня ночью был первый день полнолуния. В такие ночи Куроо не может контролировать своего волка, и тот вырывается на свободу, опустошая лес. Заблудись человек в такую ночь в лесу – беды не миновать. И Кенму тоже не миновала. Ощетинившись и дико зарычав, Куроо бросился на Кенму, вгрызаясь длинными клыками в плечо. Человеческая кровь приносила больше удовлетворения, чем любая другая. Она вязкая и горячая, течет по пасти и горлу. Острые когти впиваются в кожу, оставляя глубокие раны. Серый льняной плащ окрашивается в красный. Куроо чувствует сладковатый запах трав на чужой коже, в миг отскакивая от окровавленного тела. В зверином сознании мелькает человеческая мысль: он сделал ужасную ошибку. Капюшон сползает с головы, и Куроо видит бледное лицо Кенмы. В полнолуние почти невоз��ожно вернуться в тело человека, но Куроо буквально сам ломает себе кости, чтобы перевоплотиться. Он бежит к хижине Ойкавы с Кенмой на руках, моля��ь, чтобы тот продержался еще чуть-чуть. Потому что залечить раны – возможно. Вернуть к жизни – нет. Куроо перестает чувствовать пульс Кенмы у самого порога хижины. Ойкава говорит, что слишком поздно. Кенма почти мертв, а чтобы залечить такие раны и восстановить органы, нужно прибегнуть к черной магии. Куроо почти набрасывается на Ойкаву, едва сдерживая волка внутри, но тому на помощь приходит Иваизуми. – Я был твоим единственным другом все эти годы. Сколько раз я уводил от твоего дома охотников, чтобы они не навредили тебе? Сколько раз мне приходилось зализывать раны от их стрел? И чем ты мне платишь сейчас? Ойкава прибегает к черной магии, возвращая жизнь Кенме. Вместе с этим спадает проклятие его матери. Иваизуми смотрит на Ойкаву и видит перед собой обычного колдуна. Куроо уносит спящего Кенму из леса, оставляя в лодке на берегу реки. Иваизуми уходит из леса вместе с ними, оставляя Ойкаву одного в хижине.

Ойкава убедил себя в том, что так даже лучше. И проклятие снял, и от рыцаря избавился, но его чувства говорили об обратном – Иваизуми не хватало. За последние десять лет он был первым, к кому Ойкава действительно успел привязаться, не считая Куроо. Куроо, кстати, тоже было не видно. Ойкава даже ходил к нему в ущелье, но не нашел его там. Либо Куроо пересек черту и ушел в город, чтобы узнать о состоянии Кенмы, либо, съедаемый чувством вины, вовсе ушел из леса. Но Куроо сам объявился через пару дней. Ойкава был прав, он торчал в городе, пока Кенма совсем не поправился. – Иваизуми ничего о тебе не рассказал. Просто сказал, что никого так и не нашел. – И на том спасибо. – Но, я слышал, в лес собираются отправить охотников. Нужно быть осторожнее. – Чего им неймется? Мы же им никак не мешаем. – Это ты так думаешь. Местные винят колдуна из леса в засухе. – Да сдалась мне эта засуха, я даже не знаю, как ее призвать. – Ты это им докажи. – А Кенма что? – В порядке. Раны совсем затянулись. – Ты его видел? – Краем глаза. Не хотел, чтобы он меня заметил. В Таинственном лесу все вернулось на свои места. Он снова застыл без незваных гостей, убаюкивая берега рек своим тихим шуршанием. Только вот у Ойкавы все валилось из рук, а простейшее заклинание по разжигаю огня срабатывало только с третьего раза. А Куроо готов был волком выть, чем и занимался в полнолуние, забравшись повыше на скалу. Он был уверен: Кенма больше не появится. Но его интуиция его подвела. Спустя месяц он снова учуял знакомый запах, и рванул со своих скал, почти равняясь с ветром. Он застал Кенму на лугу. Только он не собирал травы, а ходил кругом, постоянно оглядываясь по сторонам. Так и не найдя того, что искал, Кенма замер посреди луга, едва слышно прошептав: – Дух леса, спасибо, что помог мне в тот раз. Я не знаю, что ты любишь, поэтому решил оставить тебе свои любимые яблоки. Надеюсь, они тебе понравятся. Куроо едва ли не скулил, забившись поглубже в крону дерева. Кенма не спешил возвращаться назад, продолжая свой путь через луг. Это было довольно опасной затеей, ведь впереди была хижина Ойкавы, а о ней итак уже знает один человек. Куроо решил немного пошуметь, чтобы отвлечь Кенму, и увести подальше от хижины. Только он не подумал о том, что Кенма не так хорошо знает дорогу назад. Кенма снова заблудился. Ближе к вечеру он вышел на южную окраину леса, где наткнулся на свору бандитов. Только вот бандиты не знали, что за парнем присматривает кое-кто пострашнее любого головореза. Куроо волком выпрыгнул из кустов, раскидав обступивших Кенму бандитов. Пока те приходили в себя, он толкнул Кенму мордой в спину, показывая нужное направление, а сам погнался за удирающими головорезами. В городе все больше расходились слухи о колдуне и оборотне, живущих в Таинственном лесу. Иваизуми отрицал все, рассказывая, что обошел весь лес, но никого так и не нашел. Кто-то решил, что колдун его околдовал и стер всю память, и теперь этот слух выдавался за чистую монету. Иваизуми не хотел, чтобы Ойкаве или Куроо навредили. Пусть он больше не испытывал ничего к колдуну, Ойкава ни сделал ничего плохого, чтобы казнить его. По указу епископа, в лес отправили наемных охотников за нечистью. Об этом указе Иваизуми узнает слишком поздно. Куроо получил с десяток стрел с серебряными наконечниками, убегая от преследования. Он едва перебрался через реку, тенью проскочив в город. Он шел к дому Кенмы, надеясь, что тот не прогонит его, и поможет хотя бы вытащить стрелы. Из-за серебра Куроо не мог обратится в человека. Он скулил под окнами до тех пор, пока на крыльце не появился Кенма. Волк был слишком большим, поэтому в сарае его запереть не получилось. Кенма взял все необходимые мази, и повел Куроо за собой в старые конюшни. Волк боязливо трусил рядом, иногда упираясь горячим носом в ладонь Кенмы и тихо поскуливая. Каждый раз, когда Кенма вынимал стрелу, Куроо заходился диким лаем и рычанием, едва сдерживаясь, чтобы не укусить Кенму. А нанесенная мазь жутко щипала в открытых ранах. Кенма притащил соломы, обложив ею Куроо и попросил не шуметь, чтобы его не нашли. На утро, вместо огромного черного волка, Кенма обнаружил голого парня, прячущегося за соломой. – Так ты правда... оборотень? – Нет, я просто решил прогнать того огромного волка, что здесь был, и занять его место. – Почему ты... ну... перевоплотился? – Я не могу быть долго в шкуре волка, иначе потом не смогу стать человеком. – Ладно. Позволь мне сейчас обработать твои раны, а потом я попробую найти тебе одежду. Кенма опасливо приблизился к Куроо, недоверчиво оглядывая. – Да не укушу, не бойся. Сладкая мазь приятно холодила кожу, снимая боль от ран. Кенма медленно водил пальцами по спине, прислушиваясь, как учащенно дышит Куроо. – Ты знаешь... хотя нет, ничего. – Говори, что хотел. – Ну, я может скажу глупость, но у леса есть свой Дух? Вроде, защитника? – Нет. Лес как лес. Кроме меня там нет ничего необычного. – А гоблины? – Ушли. – А колдун? Я помню колдуна, что вылечил меня. – Как ты можешь его помнить, ты был почти мертв? – Откуда ты знаешь? Куроо прикусил язык. Кенма не догадывался, что волк, который на него набросился и волк, который спас его от бандитов – мог быть один и тот же. – Так это тоже был ты? Сначала пытаешься убить, потом спасаешь? – Это все из-за полнолуния. В такие ночи я не могу себя контролировать. – Было больно. – Мне тоже. – Я вернусь с одеждой. Кенмы не было несколько часов. Все это время Куроо убивался вновь нахлынувшим чувством вины, скитаясь по конюшне туда-сюда, так и не решившись сбежать. – Твоего размера ничего не было. Пришлось идти на рынок. – Я чем-нибудь тебе отплачу. Хочешь, принесу волчьей ягоды со скал? – На рынке шептались, что колдуна из леса поймали и завтра его ждет казнь на площади. Колдун ведь твой друг? – Черт! Слушай, ты знаешь рыцаря? Иваизуми? – Конечно, его все знают. – Можешь показать, где он живет? Куроо находит Хаджиме и просит у того помощи, чтобы вытащить Ойкаву из темницы, обещая взамен навсегда убраться из леса. Иваизуми говорит, что и сам собирался помочь Ойкаве, но не знал, как это сделать, потому что одному отвлекать охрану и выводить Ойкаву из темницы невозможно. Они договорились встретиться вечером у темницы. Куроо возвращается к Кенме и рассказывает их план. – Вы правда уйдете из леса? – Слишком опасно в нем оставаться. Уйдем в соседнее королевство Карасуно. – Тогда... удачи вам. Кенма протягивает небольшую кожаную сумку Куроо. – Я собрал немного мазей и еще... я думал, что Духу леса нравятся фрукты и ягоды, поэтому оставлял их. Если бы я знал, что ты предпочитаешь мясо, пришлось бы воровать кур. Здесь мои любимые яблоки, но ты можешь отдать их колдуну. – Как тебя зовут? – Кенма. Ученик лекаря. – Кенма, я... Ты можешь уйти со мной, если хочешь. Не знаю, зачем тебе это делать. Ты и не доверяешь мне, скорее всего. Но, если хочешь, мы можем убежать вместе. Жди меня у хижины колдуна в лесу. Ты выйдешь на нее, пройдя через Туманный луг, только... – Только не ходи вечером, потому что их пар опасен. Я знаю. – Верно, ты же ученик лекаря. Если не пойдешь – ничего. Я все пойму. Куроо убегает обратно в город дожидаться вечера. Как только сходят первые сумерки, Иваизуми по сигналу отвлекает охрану, давая Куроо возможность проскользнуть внутрь. Ойкава на самом нижнем уровне темницы. Куроо находит его только благодаря острому зрению и запаху. – Волком прокрался ко мне в покои? Ойкава выглядит изможденным. Куроо видит пульсирующие ушибы и раны на теле друга, и злобно скалится. – Не рычи на меня. Я три дня скрывался от них в лесу, потратил почти все силы. Ойкава часто видел, как перевоплощается Куроо, и каждый раз он задавался вопрос: неужели ему не больно? Выглядело, по крайней мере, это жутко. – Хреново скрывался, раз тебя все равно нашли. – В капкан попал. А сил уже не было его сломать. У тебя-то сил хватит раздвинуть железные прутья? – Обижаешь. Куроо упирается руками в прутья решетки, и с на тугом раздвигает их, создавая небольшую, но вполне приемлемую щель, чтобы в нее пролезть. – Твой рыцарь отвлекает охрану... – Иваизуми? Он что, помогает мне бежать? – Может, проклятие не до конца спало? – А может, он просто влюблен в меня? Я все-таки хорош. – Давай без этого. Куроо перевоплощается обратно в волка, выводя Ойкаву за собой из темницы. На выходе он воет, оповещая Иваизуми, что они вышли и бегут в лес. На той стороне реки Куроо вылазит из шкуры волка, переодеваясь в приготовленную одежду, ту, что раздобыл ему Кенма. – Он сказал ждать его полчаса и уходить. – Зачем нам его ждать? – Сам у него спросишь, я не понимаю, что у него в голове творится. Иваизуми действительно появился через некоторое время с мешком вещей на спиной. – Ты все-такие жив. Это радует. – Ива-чан, ты объяснишь, что это все значит? – Давай потом. Нужно уйти подальше в лес. – Давай сейчас. Зачем рыцарю предавать государство и сбегать с колдуном? – Потому что я в тебя влюблен, и дело тут не в проклятье, ясно? А теперь пошевеливайся. Сможешь что-нибудь там наколдовать, чтобы след сбить? – Ива-чан... – Заткнись и действуй. По возвращению в хижину их ждал второй сюрприз. – Кенма? – Ты не назвал мне своего имени, и я подумал, что будет невежливо так и не узнать его. – И поэтому ты притащился с этим мешком? – Я не знал, когда вы вернетесь. На второй день скитаний по лесу, колдун, рыцарь, оборотень и ученик лекаря покинули границы королевства Шираторизава, открывая для себя новый лес, раскинувшийся на владениях королевства Карасуно.

[kuro-sempai]

au, в котором Кенма – хакер, а Куроо – его телохранитель. [часть вторая.]

За несоблюдение правил контракта Кенма не разговаривал с Куроо два дня. Как бы Тетсуро не пытался его разговорить, Кенма молчал, хотя Куроо больше не собирался заходить в соседнюю комнату. Пожалуй, в его практике это был первый раз, когда он действительно сожалел о самовольной выходке. На вторые сутки он уже был уверен, что Кенма больше не произнесет ни слова, но: – Куроо, ты можешь собрать два ноутбука в разные портфели, и связку проводов, которые лежат в дальнем углу? – Чего? – Мне нужно собрать все необходимые для работы вещи, но сам я этого сейчас не могу сделать. – Мы куда-то уходим? – Мою сеть взломали, пока я задремал. У них получилось узнать мой адрес. Я вожу их за нос, чтобы хоть немного сбить след, но нам пора выдвигаться отсюда. - Понял. Я соберу вещи и выгоню машину, буду ждать тебя на улице. Каждый раз, когда Куроо покидал убежище, без него становилось пусто. Даже когда они находились в полном молчании, Кенма все равно чувствовал присутствие Тетсуро за спиной, и от этого почему-то становилось спокойнее, но как только Куроо переступал порог, на Кенму обрушивалось чувства беспокойства, граничащее почти с паникой. За его спиной нет никого, только темнота. Пальцы бесконечно стучали по клавиатуре, выводя на экране сложные коды и установки, рассылая адреса-приманки и сбивая хакеров с нужной точки. Голос Куроо из наушника заставил вздрогнуть и невольно оглядеться по сторонам. – Все готово, можешь выбираться из своей норы, только солнечные очки надень, а то ослепнешь. На улице сегодня с��лнечно. – Сейчас выйду. Кенма запускает программу, уничтожающую файлы на всех источниках. Перед самым выходом он бегло оглядывает рабочее место: мониторы гаснут один за другим. Четыре года работы коту под хвост. Кенма только и успевает, что захлопнуть дверцу машины. Куроо тут же дает по газам, поднимая за собой облако пыли. – Есть варианты, где мы можем остановиться? – На такой случай я откладывал деньги. Мне нужно уехать, чем дальше, тем лучше. Австралия, Индия, может, Россия, а еще лучше – Исландия. – Если мой голос учитывается, то я за Индию. – Ты со мной не поедешь. – Расторгаешь со мной контракт? – Как только довезешь меня в аэропорт. А еще мне нужна будет твоя карточка. – Хочешь и без денег меня оставить? – Все свои средства я перевел на твой счет. Как только я сделаю новую карточку, я верну деньги. – Значит, в аэропорт. Они едут привычно молча. Кенма достал один из ноутбуков, снова погрузившись во что-то слишком замысловатое и нудное, по мнению Куроо. Сам же он пристально следил за дорогой, периодически вглядываясь в боковые зеркала. – Кажется, аэропорт откладывается. – Почему? – За нами уже минут десять следят. И очень профессионально, и я сам не сразу заметил. – Сможем оторваться? – Это план номер один. Если не получится, будем следовать плану номер два. – И что это за план? – Вот если не получится, узнаешь. Пристегнись. Куроо сходу накидывает скорость, переваливая за сотку. Кенма убирает ноутбук обратно в портфель, крепче хватаясь за ручку дверцы. Следом за ними другая машина прибавляет ходу, почти подпирая бампер. Куроо выскакивает на встречку, проносясь мимо гудящих авто. Машина на соседней полосе ровняется с ними бок о бок. - Ладно, слушай план Б. Накинь капюшон на голову, возьми один рюкзак. Скоро будет туннель, я нырну в него и сброшу скорость, чтобы ты смог выпрыгнуть. Прижмись к стене так, чтобы слиться с темнотой и не высовывайся. Связь держи по наушнику. Как только я избавлюсь от хвоста, скажу, где мы встретимся. – А ты уверен, что справишься? – Ты же видел мою характеристику, сам скажи. В ответ Кенма уверенно кивает. Куроо резко проскакивает три полосы, сворачивая в туннель, и сбрасывает скорость, давая Кенме возможность выпрыгнуть безопасно. Кенма следует указаниям, находя почти на ощупь какой-то выступ в стене и прячась за него. Куроо покидает туннель, в тот момент когда другая машина на полной скорости въезжает в него, проносясь мимо. Кенма снова остается один в темноте. Спустя почти час погони, Куроо удается сбросить хвост. Он оставляет машину на какой-то парковке возле супермаркета, уходя с улиц в подворотни. По наушнику он оповещает Кенму, что он избавился от погони и что будет ждать его в лав-отеле. – Найди более менее оживленную точку и поймай такси, только не заказывай, и никакого общественного транспорта. – Понял. Кенме удается приехать только через два часа. Ему крайне неловко находится в таком месте, учитывая, что в номере его ждет Куроо. А интерьеры так и располагают к интимности. Кенма уверен, что не нравится Куроо, но не уверен, что Куроо не нравится ему. Куроо валялся на кровати, попивая шампанское, оставленное в номере для гостей. – Шампанское у них, конечно, дрянное. Не удивительно, что они его бесплатно раздают. Мне должны были еще доплатить, чтобы я его выпил. – Хорошо устроился. – Признаюсь честно, за сегодня я немного устал, так что требую законный отдых. – Как мне добраться до аэропорта? – Это будет проблемно. Скорее всего, все службы охраны уже осведомлены о тебе, единственный плюс – они не знаю, как ты выглядишь. Так что официально ты вряд ли сможешь вылететь из Токио. – Официально? – Если раскошелишься на двойную стоимость за билет, могу попросить своего хорошего друга вывести тебя на частом самолете. – Идет. – И еще одно условие. – Какое? – Я лечу с тобой. По прибытию мы закроем контракт, и я растворюсь. – Почему ты так хочешь уехать? – Скорее всего, я теперь тоже в Японии персона нон-грата, учитывая, что помогу тебе бежать. – Договорились. А теперь я хочу поспать. Я толком не спал последние две недели. – Здесь только одна кровать. Ложись. Куроо откидывает цветастый плед, приглашая Кенму прилечь рядом. Кенма замирает на месте, не сводя глаз с ухмылки Тетсуро. – Да ладно тебе, мы жили почти две недели вместе, не уж то не сможешь спать со мной в одной кровати? – Нет, все нормально. Кенма скидывает тапочки, заползая под плед и укутываясь им почти с головой. Куроо щелчком пальцев тушит верхний свет, оставляя только красные лавовые лампы. – А я, пожалуй, допью шампанское, после второго бокала оно не кажется таким уж плохим. На утро Кенма проснулся в пустой кровати. Наушник Куроо висел на фаллоиметаторе, стоящем на тумбочке у кровати. На нем же была приклеена записка. "Ушел договариваться о перелете. Буду поздно". Кенма остался в номере один. Если в своей крохотной комнате в убежище он хоть немного чувствовал себя защищенным, то в номере его почти накрывала паника. Он здесь один. В отеле, посреди оживленной улицы. Возможно, его уже вычислили. Возможно, кто-то уже идет по коридору, чтобы его убить. Возможно, этот кто-то уже за дверью. Прошла минута, две, три, а дверь номера так никто и не пытался выломать. На столе стояла недопитая бутылка шампанского. Кенма подумал, что, если он сегодня умрет, то выпить не помешало бы. Когда Куроо вернулся в номер, на столике уже стояло три опустошенных бутылки, а в руках у Кенмы почти добитый бокал. – Развлекаешься? – Не могу выйти в сеть, она общая. А из фильмов здесь только порнуха. – Меня не было весь день, неужели ни один не посмотрел? – Фу. – Зря. Скинул бы лишний стресс, помогает лучше, чем алкоголь. Куроо забрал бокал из пальцев Кенмы, осушая его одним глотком. – Я договорился о перелете. Через три дня мы летим в Санкт-Петербург. – Все-таки Россия? – Это не от меня зависело. Бокуто туда летит по делам. – Бокуто? – Тебе не стоит о нем знать. – Он крупный поставщик оружия, а еще у него две нефтяные вышки и роман с моделью Акааши Кейджи. – Вы знакомы? – В моих заказах часто мелькала его фамилия. – Не говори ему об этом, иначе мы никуда не полетим. В ответ Кенма икнул, сильнее заползая под плед. Голова кружилась, и все плыло перед глазами. – Я пил, потому что мне было страшно. Тебя не было весь день... – Кенма, не будь таким милым, иначе я от тебя и в России не отстану. – Не отставай. – Последнее, что сказал Кенма, прежде чем уснуть. Они не могли оставаться в лав-отеле несколько дней, да и Куроо чувствовал себя тут, как на иголках. Видеть Кенму в таких интерьерах почему-то было невыносимо тяжело. Любой предмет, который только попадался на глаза Куроо подогревал его фантазию, красочно обрисовывая ситуации и позы. Стояло Кенме только проснуться, Куроо тут же настоял на том, что этот отель стоит покинуть, а оставшиеся три дня проторчать в каком-нибудь дешевом мотеле поближе к Бокуто, так как тот должен заехать за ними на личном авто. Кенма без возможности заниматься любимым делом выглядел еще более замкнутым и подавленным. Сидя в номере мотеля он только делал, что листал каналы на ящике, изредка таская из соседнего автомата газировку и холодный кофе. – Кенма, прогуляться не хочешь? – Шутишь? – Серьезно. Сейчас ночь, мы на окраине спального района, вряд ли нас здесь найдут, а если и найдут, – на улице всегда проще затеряться, чем в номере. – Тогда купим куриных крылышек. – Наркоман. Они выбираются на улицу, к свежему воздуху и тишине ночи. Спальные районы всегда глухие, мерцает только свет в окнах и редкие лампы подземных переходов. Они забираются на крышу какой-то многоэтажки, хрустят поджаренной корочкой и пьют пиво. На улице темно, но Кенме не страшно. Он льнет к плечу Куроо, слышит, как скрипит его кожанка, и это успокаивает лучше алкоголя. – Куда ты подашься после России? – Из языков я знаю только английский, скорее всего в Штаты. А ты? – Я немного практиковал русский, когда учился в университете. Мы часто работали с программистами из России. Наверно, там и останусь. – Холодно. – Зато огромные возможности спрятаться. – Хочешь, я попрошу Бокуто куда-нибудь тебя пристроить? Ему нужны толковые люди. – Он и так многое для меня сделает. К тому же, я не привык работать на кого-то. – Вернемся? – Дай еще пару минут. Здесь и правда спокойнее, чем в номере. И намного теплее, потому что Куроо совсем рядом.

В номере их ждали перевернутые кровати и полный обыск, но взломщики ушли с пустыми руками, потому что оба ноутбука и все документы были в портфелях. – Я как чувствовал. Давай, пойдем отсюда. Оставшуюся ночь они провели, разъезжая на такси по городу, из одного района в другой, чтобы наверняка сбить след и затеряться в огромной префектуре. Они не спали вторые сутки, перебиваясь фаст-фудом на ходу и запивая его кофе и энергетиками. Кенма был уверен, что они давно оторвались, и что можно хоть пару часов передохнуть, просто перевести в дух после затяжной спешки и вечных оглядываний назад. Но Куроо считал иначе, то ли чувствуя нутром, то ли замечая чуть больше, чем Кенма. Ближе к ночи они снова устроились на крыше высотки, прикупив пару пледов и стаканчиков кофе. Ночевать под открытым небом для Кенмы было впервые, и он всегда представлял себе это немного иначе. Он думал, что останется на улице, если не сможет заработать за жилье, а оказывается можно и с миллионами на карточке находить убежище под звездами, которых в городе совсем не видно. – Это похоже на один длинный день, который никак не закончится. – Нам нужно продержаться еще одни сутки, и мы сможем отоспаться в самолете. – Я никогда не летал. – Ну, это тоже самое, что ехать в автобусе, только за окном вместо асфальта облака. Кенма допивает кофе, кутается глубже в плед и прижимается спиной к бетонной стене. Глаза слипаются, а голова совсем ватная. Он проваливается в сон, забывая про все погони, преследования, не чувствуя даже холодного бетона за спиной. Кенма просыпается с первыми лучами, бьющими в глаза утренними бликами от оконных стекол. По носу отчетливо бьет запах кожи и чужого тела. Даже не открывая глаз, он понимает, что упирается лицом в куртку Куроо, а все тело ноет от неудобной позы, в которой его буквально заперли. Тетсуро сопит в макушку, прижимая Кенму к себе, и закинув сверху ногу. Наверняка, так спать очень удобно, но Кенме роль подушки не особо нравилась. Но высвободится, не разбудив Куроо, оказалось невозможно. – Значит, ночью ты весь трясся от холода, а сейчас отталкиваешь меня. Мог бы хоть спасибо сказать, что я не дал тебе окочуриться. – А ты можешь сказать спасибо за предоставленные услуги подушки. – Жестковатая подушка. – Болтливый обогреватель. День начинался спокойно, с приличным завтраком и тонной кофе, напоминая мнимую передышку, будто кто-то крикнул "мы в домике" или поставил игру на паузу. Тетсуро жаловался на затекшую шею и плечи, Кенма молчал, не зная что отвечать на причитания Куроо, и чувствуя себя немного виноватым, за то, что Тетсуро пришлось согревать его во сне, а он этого даже не помнил. – Знаешь, что удивительно? – М? – Мы обкатали почти четыре округа, и сменили еще больше районов, а нам все равно стабильно садятся на хвост, будто на нас маячок. Или кто-то все-таки знает, как ты выглядишь. – Невозможно. – Сам подумай, нас находят, стоит только выбраться на оживленные улицы. А знаешь, чем они отличаются от спальных районов? – Куроо понимает голову, смотря куда-то вверх. – Здесь повсюду камеры. Вывод: либо они знают, как выглядишь ты. Либо они знают, что я твой телохранитель и ориентируются по мне. – Как только мы заключили договор, я полностью удалил нашу переписку и все следы своего пребывания. – Но ты же сам сказал, что перевел все свои деньги на мою карту. – Я оформил это, как твою оплату от другого клиента. – Тогда они знают тебя. Советую помахать ручкой в камеру и убираться отсюда. – Нас опять нашли? – А ты уже расслабился? Первый переулок встречает их десятком людей, у которых явно не было дружеских намерений проводить до ближайшего такси. Кенма впервые видит, как дерется Куроо, и он солжет, если скажет, что в этот момент Тетсуро его не пугал. Отточенные движения и профессиональные захваты, выбитые из рук ножи летели почти к ногам Кенмы. Сам он пятился назад, прижимаясь к стенам. Глухие удары и редкие крики пугали, охватывая тело паникой, вместо с которой приходил полный паралич. Смазав кровь с губы, Куроо хватает Кенму за руку, выбегая из переулка в толпу улиц. Сердце бешено бьется в висках, а горло дерет от одышки. Кенма не оборачивается назад, ему страшно увидеть преследование, страшно чувствовать себя зверем, загнанным охотниками. Она отрываются, или только кажется, спустя минут пятнадцать бега, будучи пару раз чуть не сбитыми машиной. Кенма сползает по стене, пытаясь отдышаться, но это выходит плохо. Легкие дерет, будто по ним кто-то прошелся наждачкой. – У тебя две минуты, чтобы придти в себя. Нужно поймать такси и уехать в другой район, ближе к Бокуто. – Я умру сейчас, кажется. – Не заставляй меня делать тебе искусственное дыхание, я хочу, чтобы наш первый поцелуй был романтичным. – Что? – Поднимайся. Снова забег на десять минут и короткая передышка в такси, которое они меняют спустя пять минут поездки. В нужный район они добираются, сменив три такси и пробежав почти пять километров. Очередной номер в лав-отеле, запертая дверь и никакого освещения. В номере слышно только их учащенное дыхание после бега. – В шесть утра нам нужно быть у Бокуто. Чтобы избежать слежки, выйдем ночью, а пока можешь поспать. Камеры нас не должны были засечь. – Могу я попросить тебя кое о чем? – Только если это не энергозатратно, я на нуле. – Можешь меня обнять? – Опа. – Не придавай этому никакого значения, просто... мне очень страшно сейчас. Вместо ответа Кенму притягивают к себе. Куроо утыкается носом в чужую макушку, прижимая Кенму как можно ближе. – Это ничего не значит. Сделаем вид, что мне просто холодно. Как на крыше. – Как на крыше. Просыпаться в чужих объятиях еще не стало нормой, но обещает стать привычкой. – Уже три ночи, нужно выдвигаться. Куроо сонно бурчит в макушку. Кенма чувствует, как его губы прикасаются к волосам, и от этого пробирает мурашками по спине. Кенма знает, что нужно уходить, но двигаться очень не хочется. Избегать камер довольно сложно, приходится обходить подворотнями, наматывая лишние круги. Поймать такси в такое время нереально, а заказывать – нельзя. Пришлось бродить почти два часа по ночным закоулкам, перекусывать в полуночных забегаловках, и выбирать пути, которые вряд ли есть на картах. Дома у Бокуто было шумно, то ли сказывался характер хозяина, то ли предстоящая поездка, но суматоха бодрила, в отличие от мирного ночного спокойствия города. – У нас могут возникнуть проблемы. – Что случилось? – Кажется, они узнали внешность Кенмы, или, что я работаю на него. Выслеживали нас через камеры и гоняли по округам три дня. Охрана может быть осведомлена о нас в аэропорту. – У нас есть паранджа, замотаем в нее Кенму. А тебе найдем форму пилота. Нас не будут досматривать, главное пройти зал вылета. – Бо, не то чтобы мне интересно, но откуда у тебя такая одежда? Она ведь не из секс-шопа? – Бро, нет. Акааши на такое не соглашается. – Мне тебя даже жаль. Взлет прошел без ��роблем. Кенма завалился на одно из широких кресел, укутываясь шерстяным пледом, и смотря на проплывающие мимо иллюминатора облака. Пилот оповестил, что в небе они проведут семь часов и пожелал приятного полета. Куроо и Бокуто на соседнем диванчике принялись опустошать бутылку вина, а Акааши, кажется, уже успел уснуть в дальнем кресле, предусмотрительно надев маску для сна. Кенма никак не мог заснуть, хотя утро выдалось насыщенным. При входе в аэропорт им с Куроо пришлось разделиться, а без него, даже с Бокуто под боком, было не по себе, а от взглядов проходящих мимо людей пробирало ознобом. Сейчас все это было позади, но Кенму все еще знобило, а вместе со взлетом еще и начало тошнить. – Извини, где здесь туалет? – Прямо и направо. – С тобой все в порядке? – Тошнит немного. – Возьми у стюардессы леденцы, должно стать легче. Хочешь, я пойду с тобой? – Все в порядке. – Пойдем. От леденцов немного полегчало, но на всякий случай Кенма заперся в туалете, решив провести здесь пару минут. Куроо стоял рядом с кабинкой, постоянно спрашивая все ли в порядке. – Открой дверь. – Зачем? – Хочу узнать, как ты. – Это необязательно. – Наш контракт все еще в силе. Кенма едва приоткрывает дверцу, но этого хватило, чтобы Куроо просунул руку и через секунду полностью оказался в тесной кабинке туалета. – Ты чего? – Тебе было без меня страшно? – Не комфортно. – Настолько привык ко мне? Что же ты будешь делать, когда я уйду? – Переживу. – Уверен? Куроо зажимает Кенму между собой и умывальником. В кабинке и без того тесно, а теперь и вовсе кажется, что не хватает воздуха. – Разорвешь контракт прямо сейчас, и я просто уйду. – Не хочу. – Сам напросился. Поцелуй в туалете самолета был чем-то новым. На высоте полета мозг всегда немного ощущает кислородное голодание, но Кенме казалось, что кислорода здесь нет совсем. Кенма заводит пальцы в чужие волосы, и глубже хватает воздух ртом, стоит Куроо только отстраниться. – Стоило сделать это раньше. – Если я разорву контракт, ты уйдешь? – Только если не попросишь остаться. – Ты же говорил, что в России холодно. – Мы найдем местечко потеплее.

[kuro-sempai]

                                          aesthetics: soukoku

                                       [Jen Titus - Oh, Death]  

[kuro-sempai]

au, в котором Кенма – хакер, а Куроо – его телохранитель. 

[часть первая]

Кенма зарабатывает на жизнь предоставлением хакерских услуг. Для него не играет никакой роли, что именно хочет от него заказчик и кто он сам, будь то частое лицо, представитель огромного конгломерата или политическая партия.Единственные его условия: деньги вперед и полная анонимность. Никто не знает, кто скрывается под забавным ником "applepie", но заказ он выполняет в полном объеме и в срок. На одно из рядовых простеньких заданий, где Кенме нужно было всего-то взломать переписку, он натыкается на информацию, знание которой может угрожать не только его делу, но и жизни. В переписке были данные на заказное убийство одного из иностранных политиков. Кенма не успевает даже почистить все свои данные, прежде чем на его сеть накидывается масштабная атака, цель которой выяснить его местоположение. Ему удается отбить атаку, но Кенма понимает, что это только начало. Теперь за его голову наверняка назначат неплохую сумму, а Кенма не особо горит желанием попрощаться с жизнью. Он взламывает сайт одного из лучших охранных агентств, добираясь до личных данных каждого телохранителя, выбирая из сотен представителей одного. У Куроо Тетсуро внушительный список способностей и достижений. До начала работы на компанию несколько лет провел в "горячих точках" на Ближнем Востоке, затем пару лет был личным телохранителем одного из членов императорской семьи (правда, мало кто знает, что этим "членом" была молоденькая девушка, с которой у Куроо завязались весьма неформальные отношения, за что тот и был отстранен от службы); последние несколько лет работал телохранителем разных политиков, как японских, так и иностранных. В его досье Кенму привлекли два пункта: готовность находиться с клиентом круглосуточно и предоставление полной анонимности от заказчика. Т.е. кроме них двоих никто не будет знать, на кого работает Куроо и где он находится. Кенма связывается с Куроо по личной электронной почте, избегая связей с компанией. В его письме всего две пометки: "нужна полная анонимность" и сумма, которую Кенма готов предоставить за свою защиту. Куроо отвечает на письмо коротким: "договорились". Через пару секунд на телефон Тетсуро приходит смс с неизвестного номера с местом нахождения клиента. Куроо много чего повидал в жизни, но такую сложную систему входов в здание встретил впервые. Маячок на карте навигатора показывал на старый заброшенный склад за городом, а, как только Тетсуро оказался в нужной точке, – маячок пропал, будто его и не было. Сеть тоже пропала, кто-то мастерски ее глушил, но на телефон продолжали приходить четкие указания с тем, куда двигаться дальше. Куроо это забавляло и подогревало интерес с клиенту. Значит, о нем могут знать все, а Тетсуро не должен знать ничего. Не тень же ему защищать? Пройдя бесконечное число лабиринтов склада, Куроо натыкается на открытую хиленькую деревянную дверь, замечая мелькнувшую за ней тень. Значит, все-таки тень. Комната, в которой он оказывается, совсем небольшая и едва освещена красными диодными лентами, ползущими по стенам. Есть все, что необходимо для жизни, и, несмотря на размеры, выглядит весьма комфортно, не считая склада из пустых банок с энергетиками и пустых упаковок от жареных крылышек. Соседняя комната скрывается за плотными шторами, так, что ничего не видно, разве что едва различимо гудит процессор. Куроо быстро смекает, что имеет дело с хакером, который вляпался в какое-то дерьмо. – Располагайся в комнате, в эту не заходи. Дверь справа ведет в туалет и душевую. – И кого мне защищать? Твой голос? Может, хоть раз покажешься, чтобы я примерно представлял твой рост и телосложение? Одна из диодных лент гаснет, образуя в комнату еще больший полумрак, в котором едва различимо открывается штора. Перед Куроо вырисовывается невысокий силуэт, но ему хватает и этих данных, чтобы запомнить своего "клиента". В таком полумраке и запертой комнате, находясь с кем-то на расстоянии менее двух метров, Кенме становится трудно дышать. В этой инфернальной темноте Куроо выглядит пугающе и внушительно одновременно. – Если я доплачу тебе, сможешь выезжать в город и покупать еду? Доставщики сильно накручивают цену, когда приходится ехать за город. – Я к тебе в домработницы нанимался? – И загони машину под навесы. Будет слишком заметно, если она остается стоять у входа. – Кто тебе угрожает? – Я заплатил тебе в два раза больше твоей ставки не для того, чтобы ты задавал мне вопросы. Силуэт ускользает обратно за непроницаемые шторы. Первые пару дней в комнатах стоит тишина, слышен только быстрый стук пальцев по клавиатуре, но иногда и он прекращается. В такие моменты Куроо предполагает, что его клиент спит. Он видел его всего пару раз и то мельком. Одни раз, когда выходил из душа: паренек-хакер стащил со стола привезенную коробку куриных крылышек и банку энергетика; второй раз Куроо разбудил шум около матрасов, на которых он спал, – парень прошмыгнул мимо него в туалет. Оба раза одна из светящихся лент была выключена. Этот парень умел скрываться. Удивительно, что с такой способностью ему вообще нужен телохранитель. На третий день Куроо чуть не взвыл от скуки: он прошел все игры на телефоне, перечитал все журналы, которые были в комнате, и готов был самовольно выбраться за куриными крылышками в город, лишь бы хоть немного увидеть свет. – Тебе... не скучно? – Спрашиваешь еще? Разговаривать с тобой запрещаешь, в интернете не посидишь из-за твоих заглушек, а больше развлечений я тут не вижу. – Я... могу дать тебе ноутбук. Он с моей защищенной сетью. Если обещаешь не смотреть порно. – Я что, похож на человека, способного дрочить при ком-то постороннем? – Зайди ко мне, я не могу сейчас отойти. Куроо едва сдержался, чтобы не присвистнуть и не ляпнуть что-нибудь из разряда: "а не ослепну ли я, если хоть краем глаза увижу твое лицо?". Темноту каморки резал электрический свет пяти мониторов. По стенам, как змеи, плелись провода. Хакер не отводил взгляда от мониторов, бесконечно быстро щелкая клавишами. Но капюшон предусмотрительно накинул на голову. Куроо заметил лишь пряди светлых волос, закрывающие лицо. – Там справа в углу лежит три ноутбука, возьми белый. – Слушай, сколько ты зарабатываешь? – Не то, чтобы очень много. Я просто почти не трачу. – "Не то, чтобы очень много" – зарабатываю я. А ты оплатил мою двойную ставку. – У меня нет фиксированной цены. Кто-то может заплатить десять тысяч йен, кто-то – десять тысяч долларов, все зависит от заказа. – Чего это ты разболтался? – Могу снова замолчать. – Не надо. Я тут в тишине с ума схожу. – Расскажи о своей работе. Она явно интереснее моей. – Как посмотреть. С этого ниочемного разговора ��ачалось общение. Кенма почти ничего не рассказывал о себе, да и Куроо и не спрашивал, зная, что наводящие вопросы будут проигнорированы. Единственное, Кенма рассказал, что нанял Куроо, потому что увидел информацию, о которой явно не должен был знать, и что из-за этого уже который день подряд отбивает вражеские хакерские атаки, которые пытаются вычислить его местоположение. – У тебя есть девушка? Или жена? В этот раз, почти после двухчасового молчания, Кенма первым начал разговор. – Почему ты об этом спрашиваешь? – Ты пропал со всех радаров видимости на неделю. Кто-то может начать волноваться. – Постоянной – нет. А родители привыкли, что я не выхожу на связь месяцами. – То есть, если ты умрешь, никто не кинется тебя искать как минимум пару месяцев? – Ну, типа того. – А компания? – Я сказал, что работаю с анонимным клиентом. При таком договоре сроки не учитываются, пока не откажется сам клиент. – Мм. – А если умрешь ты, об этом тоже никто не узнает? – Нет. Об этом некому узнавать. – Вот как. Кенма? – Что? – Тебе удобно спать в кресле? – Я привык. – Зачем тебе тогда матрасы? – Я сплю на них... иногда, когда нет работы. – Я хочу увидеть твое лицо. – Зачем? – Мне нравится твой голос. Хочу узнать, насколько он соответствует твоей внешности. – Хочешь нарушить один из пунктов договора? – А разве ты не заметил, когда изучал мое досье, что я часто нарушаю условия договоров? – Ты про свою связь с племянницей императора? – Она первая начала. Кенма не слышит, как тихо расходятся шторы за спиной, не чувствует чужого близкого присутствия, продолжая взламывать чужие личные данные, не замечая, как его личное пространство резко сокращается. – Я не покажу тебе лицо, и ты не узнаешь ничего, кроме моего имени. – Да неужели. Кенма вздрагивает, медленно оборачиваясь за спину. Куроо нависает над его креслом, довольно ухмыляясь, внимательным взглядом изучая испуганное лицо. – Соответствует. Констатирует окончательной точкой, улыбаясь еще шире.

[kuro-sempai]

                                              aesthetics:iwaoi ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠобійми мене, так лагідно і не пускай

                                  [Океан Ельзы - обійми мене]

[kuro-sempai]

                                         aesthetics: bokuaka ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠNorth star I need you to guide me home

                                           [IAMX - North Star] 

[kuro-sempai]

                                      aesthetics: kuroken ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠso save me, I don't wanna be alone.

                                [ xxxtentacion - save me ]

[kuro-sempai]

Первая съемочная неделя тянулась совершенно обыденно: четкий график сцен, короткие обеденные перерывы, неразбериха с костюмами, – привычная суета. Только вот труп одного из статистов не вписывается в будничную рутину. Камера. Мотор. Начали! (Кино!АУ, в котором кровь настоящая, а второй дубль уже вряд ли понадобится). https://ficbook.net/readfic/6570590

[kuro-sempai]

     развороты модных журналов с Куроо и Бокуто

                              Ведь я любимец твоих дьяволов

[kuro-sempai]

история Куроо-наемника (до начала работы на Акааши).

пули отливают серебром на солнце и скачут в умелых пальцах, прячась поочередно в обойму. полная обойма уходит в рукоять с характерным щелчком. “клэц-клац” – это соло, с которым патрон входит в ствол, принимая свою боевую готовность. 

заказ у Куроо стоит недешево, но находятся и постоянные клиенты. он мог зарабатывать и по-другому, но непередаваемые ощущения от владения, хоть и секундного, чужой жизнью, сносят голову сильнее, чем лучшая кокаиновая дорожка.

 проверенный ни одним делом хеклер уходит в оперативку под пиджак, напоминая о своем присутствии даже при малейшем движении. упирается особенным теплом в ребра, от которого мурашки бегут по спине. 

любая сложность. успешность выполнения заказа: девять из десяти. иногда бывают осечки, но Тетсуро быстро с ними разбирается. он предпочитает огнестрел, но в арсенале есть целый набор ножей и пара мечей для особо искушенных. 

охранникам на входе нет никого дела. если на твоем пиджаке болтается бэйдж с пропуском – ты свой. даже если это пропуск на имя девушки, у которой ты его только что украл.

 Куроо не любит работать ночью. свое мастерство не хочется прятать в глухих тупиках, провонявших мусором. он работает в открытую, но ни одна камера не запомнит его лица. 

каблуки режут острым стуком по кафелю, дополняя незамысловатую мелодию свиста. кажется, что-то из Тарантино? почему нет, у Квентина хороший вкус. 

если бы Куроо попросили придумать слоган, он бы не задумываясь ответил: Даже сама смерть не справится лучше. 

двери лифта медленно едут в стороны. свист на секунду прекращается, а вместо него звучит глухой выстрел. двери закрываются. высокая фигура удаляется вглубь коридора, сворачивая на лестничный проем. 

ваш заказ готов. приятного аппетита.

[kuro-sempai]

мы пришли сюда, чтобы посмотреть матч Карасуно и украсть твое сердце. как видишь, матч Карасуно уже закончился.

[kuro-sempai]

ау, в котором Бокуто и Куроо телохранители Акааши.

Котаро стал работать на Кейджи, чтобы помочь больной матери. До этого он работал тренером но боксу, но это почти не приносило заработка. Как-то в баре, выпив лишнего, он рассказал о матери хорошему другу – Конохе, и тот пообещал помочь Бокуто с работой. 

Коноха рассказал лишь, что одному человеку требуется телохранитель, но Бокуто и не догадывался, что этот человек – Акааши Кейджи – наследник крупнейшего клана Якудза в Токио.

 Тетсуро работает на Кейджи, потому что… потому что считает его незаконно сексуальным. Куроо многие пытались перекупить (послужной список у Тетсу большой), до работы на Акааши, Куроо считался самым опытным наемником (выполнение задания любой сложности 9 из 10).

 Куроо работает телохранителем Кейджи больше двух лет. Бокуто сначала не понимал, почему непосредственный начальник пропускает мимо ушей все похабные шуточки своего подчиненного (а Куроо был на них горазд), пока не застукивает их прямо в кабинете. Прямо на рабочем столе. Но больше всего его удивило, что Тетсуро предложил присоединиться, а Кейджи ничего не имел против.

 Через пару недель он все-таки присоединился. Акааши действительно был незаконно сексуальным.

[kuro-sempai]

ᅠᅠᅠᅠᅠᅠточки пересечения

ау, в котором Куроо - пилот на международных рейсах, а Акааши - модель

если сложить все дни, когда они бывают вместе, то за год наберется не больше двух месяцев. у них есть скайп, десятки сообщений за день, и звонки перед сном, даже если у кого-то сейчас только раннее утро. 

пока Куроо встречает взлетная полоса Мадрида, Акааши отрабатывает вторую фотосессию за день в Сеуле, и разницу между ними проще измерить не в милях, а в часовых поясах. 

самолет идет на посадку в Лондоне. сегодня туманность выше нормы, но Тетсуро уверенно выпускает шасси. сегодня четырнадцатое. февраль. Англию штормит от циклонов, а Куроо от близкой возможности прикоснуться к идеальной коже Акааши.

 номер в отеле заказан заранее. фотосессия у Кейджи заканчивается только в три. надо же, у Тетсуро будет время даже захватить по дороге цветы или еще какую-нибудь чушь, которую привычно дарят на день влюбленных. 

Кейджи не может сосредоточиться на камере. вспышки привычно мелькают в глазах, но он не думает о них. не думает о том, что это фото для обложки журнала, не думает о днях, к черту их. в его телефоне сообщение, прибывшее пять минут назад. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ

"я приземлился. уже в пути"

[kuro-sempai]

                               |au!street gangs| /|ау!уличные банды|

ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ

                                 префектура Мияги

Банды Карасуно и Аоба Джосай, в народе больше известная, как Сейджо, никогда не имели общих точек пересечения, не считая того, что находились в одной префектуре. Территории их влияния располагались довольно далеко друг от друга, а других поводов устраивать беспорядки и войны у банд не было. 

Пока один из новичков Сэйджо не перешел в банду Карасуно. Казалось бы, банальная мелочь, кому какое дело до этого Кагеямы Тобио, но проблема была в главаре банды – Ойкаве Тоору, который давно присматривался к способному пареньку. Отдавать в чужие руки такой “талант” Ойкава не хотел, а потому на территориях Карасуно все чаще стали появляться люди в синих бомберах с вышивками гуманоидов на спинах, а позже главный символ Сейджо стал появляться и на стенах зданий. Для уличных банд это значило только одно: объявление войны.

 Главарь Карасуно – Савамура Дайчи принял эту нахальную выходку на свой счет и ответил Сэйджо в их же манере, закрасив синих гуманоидов черными воронами. На одной из сходок Дайчи в открытую объявил о противостоянии Аоба Джосай, и велел быть начеку всем, кто на своей одежде носит нашивки черных воронов. На этой же сходе Кагеяма сознался во всем:

 – На самом деле, Сэйджо присматривается ни к новым территориям, а мстят за то, что вы приняли меня, – Тобио прерывает речь Савамуры почти на полуслове.

 – Кагеяма, о чем ты? – Суга жестом успокаивает поднявшийся гомон.

 – Перебежчик решил сознаться, какому король он служил раньше? – В пальцах Тсукишимы привычно скачет нож-бабочка, шустро уходя под рукава толстовки.

 – Эй, Кагеяма, о чем этот придурок говорит? – Хината выглядит встревоженно, замирая на месте, что самом по себе – невиданная редкость.

 – Раньше я был членом банды Аоба Джосай, и был чем-то вроде ставленника Ойкавы. Он сам меня нашел и выдал бомбер с пришельцами. – И почему ты ушел? – У Дайчи серьезный взгляд и ладони сжаты в кулаки. Это не к добру. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ

                                ***

– Тобио-чан так наивен и глуп, раз решил, что воронья стая так просто примет его к себе. – Ойкава тянет фраппе через трубочку, наблюдая через окно за суетливым городом.

 – Просто напоминаю, что, не будь ты таким отпетым засранцем, он бы от нас не сбежал, – Иваизуми не разделяет пристрастий Тоору в напитках, заказывая себе привычный эспрессо и чего-нибудь перекусить. 

– Я просто ввел его в курс наших дел, – Ойкава пожимает плечами, крутит черную трубочку в пальцах, и все также смотрит в окно, кажется, успев сосчитать все дождевые капли на стекле. 

– Ты показал ему то, от чего даже у многих проверенных временем ребят волосы дыбом встанут. 

– Я показал ему улицы, Ива-чан, – у Ойкавы тот самый взгляд, после которого даже у Иваизуми до сих пор холодеют ладони, – от них он не спрячется даже у Карасуно.

[kuro-sempai]

                    |au!street gangs|  / |ау!уличные банды|

                                                      Токио

Среди множества токийских уличных банд Фукуродани, Некома и Нохеби выделяются больше остальных. По влиянию, территориям и количеству участников. 

Банды живут довольно мирно, пока кто-то не суется на их территорию и не пытается распространить там свое влияние. Между Фукуродани и Некома давние приятельские отношения и свой особый свод правил, а их нынешние главари в весьма дружеских отношениях. Правда, это не мешает им периодически разбивать кулаки о лица друг друга. С Нохеби дела обстоят иначе. В основном из-за личной неприязни между главарями. Куроо и Дайшо настолько не ладят, что проще примирить кошку с собакой, чем этих двоих. Чаще всего их стычки происходят на границах территорий обеих банд, которая проходит в одной из лапшичных. Некома считает эту лапшичную своей, Нохеби абсолютно с этим не согласны. В один из вечеров, проводимых с Бокуто за стаканчиком пива и тарелкой вкусной лапши, в лапшичную, которую Куроо искренне считает своей, заваливается Дайшо со своей девушкой. – Что-то змеи зачастили в мой район. – Аппетит у Тетсуро окончательно испорчен, а работники лапшичной уже готовятся к очередной драке. – Ах, это твой район? Прости, мне казалось, что мы давно его забрали себе. – Дайшо присаживается за столик напротив, улыбаясь так, что у Куроо трещит за ушами. – Ты вместо лапши хочешь попробовать на вкус собственную кровь? – Бро, не заводись, он же с девушкой, – но сам Бокуто разминает под столом кулаки, готовясь разнимать этих двух непримиримых. – Такой милой девушке не пристало водиться с такими земноводными. Дайшо бьет первым. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ*** – Бокуто-сан, наши говорят, что уже не в первый раз натыкаются на людей Итачиямы на нашей территории, – Акааши в вечных бумагах, цифрах и данных. Он руководит деньгами банды, потому что у Бокуто на это – ни сил, ни желания. – Сакуса, видимо, давно не получал хорошо. Стоит ему напомнить, – Бокуто уже в кровати, и ему далеко не до разборок с соседней бандой. – Мне послать кого-нибудь с весточкой? – Кейджи снимает очки, устало массируя переносицу. – Сам разберусь. Иди спать. До утра еще каких-то жалких пять часов. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ*** – Опять Дайшо? – Кенма вяло массирует плечи Куроо, пока тот клеит пластырь на разбитую щеку. – Что б его... Снова приперся в лапшичную, будто она его, – Тетсуро расслабляет плечи под ладонями Кенмы, чтобы тому было проще. – Ты можешь не ввязываться так часто в драки? Ты же главарь... – Именно поэтому, Кен! Кто будет уважать главаря, который не может ответить на удар? – А если скажу, что я волнуюсь за тебя, меньше будешь драться? – Кенма целует Тетсу между лопаток, скользя пальцами по старым шрамам. – Я постараюсь. – В ответ Куроо улыбается, но разбитые костяшки ноют, предчувствуя скорую драку. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ*** – Сугуру, почему вы постоянно цапаетесь с главарем Некома? – Мика сидит на коленях Дайшо, обрабатывая мазью ссадины. – Не порти мне вечер разговорами про Куроо, умоляю, – в ответ он почти шипит. Мазь болезненно щиплет в ранах. – Долгая история, в общем. – Расскажешь ее мне как-нибудь? – Хорошо. Только не сегодня. Экран телефона мигает новым сообщением. "Дайшо-сан, только что видели ребят из Некома на нашей территории". Дайшо вздыхает. Не сегодня, и, желательно, ни в ближайшую тысячу лет.

[kuro-sempai]

                        ᅠ           |au!zombie-apocalypse|

ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠпоследняя часть ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ ᅠ Ушиджима и Тендо

Ушиджиму Вакатоши, как гос.служащего, эвакуировали в безопасную зону в первую очередь. Все как и полагается при ЧС: личная охрана, сопроводительный кортеж, бронежилет и глок на перевес под пиджаком. Это не помогло. На дорогах творится хаос и никто уже не обращает внимание на сирены скорых/пожарных, все пытаются унести свои ноги, пока целы, подальше от города, в котором с каждым часом мертвецов больше, чем живых. Кортеж Ушиджимы попадает в пробку, а спустя пару минут джип Вакатоши сносит огромным многотонным грузовиком. Машину сносит в сторону и переворачивает несколько раз. Ушиджима отключается. Когда сознание возвращается, Вакатоши понимает, что его спас ремень и подушка безопасности, сработавшая как нельзя вовремя. Водителю повезло меньше, и он уже какое-то время пытается откусить лакомый кусочек от лица бывшего начальника, преобразившись в неособо привлекательного вида тварь. Спасло Ушиджиму от неминуемой участи быть съеденным лишь то, что бывший охранник тоже был пристегнут и ремни безопасности не давали ему добраться до Вакатоши. Не особо раздумывая, он всадил пулю в лоб мертвяку. Попытка выбраться из искореженной машины удалась ни с первого раза. Да и выбраться из машины, не привлекая внимания мертвецов не вышло, поэтому, выбравшись, Ушиджима оказался посреди оживленной улицы, заполненной ходячими. А в обойме глока теперь осталось шесть патронов. Помощь пришла откуда не ждали. Какой-то парень, высунувшись из окна чуть ли не всем торсом отстреливал из ружья мертвяков, прокладывая Вакатоши спасительный путь к двери. Добравшись до нужной квартиры, из окна которой стрелял его спаситель, дверь ему открыл парень с совершенно безумной прической и катаной за спиной. – У тебя есть разрешение на хранение оружия? – Ты сейчас серьезно? Тендо Сатори – психопат, как по мнению большинства, так и по мнению собственного психотерапевта. Не сказать, что зомби-апокалипсис он воспринял на ура, но, частично, против него ничего не имел. Понятие частично включает в себя два пункта. Первый: сохранить собственную жизнь в этом вымирающем мире. Второе: найти хорошую компанию, с которой можно и апокалипсис встречать грудью вперёд. Если с первым у Тендо проблем не возникало (семь лет детства, убитых не изучение кендо и собственная (не совсем) катана за спиной), то с компанией не ладилось. Первого товарища Тендо по апокалипсису убили через пару часов. Сатори жизненно необходим был напарник. Одному умирать скучно. Вакатоши он решил помочь спонтанно. Просто тот выглядел среди ходячих трупов таким потерянным, что Тендо расчувствовался (на самом деле, просто проверял, работает ли найденное ружье, только не рассказывайте Ушиджиме). Но выбора у Тендо особого не было. Нынче было сложно отыскать человека, который не испытывает жгучего желания испробовать тебя на вкус, и в этой фразе нет никакого эротического подтекста. – Я – Тендо Сатори. – Хорошо. Что-то подсказывало Тендо, что будет нелегко. Тендо думал, что стоит выдвигаться прямо сейчас и выжидать какого-то чуда смысла нет, но Ушиджима предложил переждать пару дней в квартире, пока стаи зомби чуть сдвинуться с главных улиц или уйдут в глубь кварталов, чтобы путь был немного легче. У них все еще на двоих только двустволка и катана, и пробираться через центр с таким арсеналом будет не легко. Два дня в квартире прошли за размышлением над философскими вопросами о том, что же это: кара божья или неудавшийся химический эксперимент. Вакатоши удивляли размышления Сатори. Он впервые встретил человека со столь интересным и необычным углом зрения на мир. Тендо не был похож на ученого или доктора наук, но мыслил куда шире, чем большинство многих умов. Это стало первым, что зацепило Ушиджиму в его напарнике по выживанию. Стратегические размышления Ушидшимы оказались верными. Мертвяки расползались в разные стороны, привлеченные сторонними шумами. – Теперь нам нужно достать машину. За городом есть завод по изготовлению боеприпасов. Незадолго до начала всего этого я там был с проверкой. Там мы достанем оружие. – Чур машину выбираю я! К тому же, что-то мне подсказывает, что ты в жизни не взламывал тачку, Вакатоши-кун. – Не приходилось. Выбери что-нибудь по-массивнее. Не прошло получаса, как Тендо подогнал машину к дверям. – В каком месте красный кабриолет выглядит массивным? – Но согласись, он впечатляет! К тому же, возиться с ним не пришлось: вверх был откинут, а ключи в зажигании. Из города они выезжали под орущие из колонок хиты AC/DC. Завод оказался почти разграбленным, но никто не смог бы увести оттуда все оружие, если только не имел пару собственных грузовиков. Поэтому найти десяток разнокалиберных пушок и несколько пачек патронов им все же удалось. Через пару недель кабриолет пришлось сменить на джип, а магазинов с припасами становилось все меньше. Каждый в этом мире искал новое пристанище, ночлег, дом, в котором можно было засыпать без страха быть съеденным заживо или застреленным такими же выжившими, которые, как падальщики, бросаются на любую добычу. Тендо хоть и казался сумасбродным малым, выкидывающим иногда такие трюки, что Ушиджима потом находил у себя на голове седые волосы, но парнем был весьма надежным. И это было второе качество, которое нравилось Ушиджиме. На одной из вылазок в разграбленный торговый цент, в надежде найти хоть немного припасов, Тендо не появился в назначенное время в машине. Вакатоши пришлось выйти на поиски этого неугомонного. Он был уверен, что Сатори обносит очередной нетронутый автомат с газировкой. Но обнаружил Тендо в компании неизвестных людей, один из которых перевязывал предплечье Сатори. По умелым движениям парня, Ушиджима быстро смекнул, что тот хирург, но его предложение присоединиться к их с Тендо группе было дерзко отвергнуто. Уже в машине между ними завязался разговор: – Может нам стоит прибиться к какой-нибудь группе? Ведь можно было не звать Ойкаву с нами, а попроситься к ним. – Мне нужна сильная команда, способная выжить в этих условиях. Лишний груз ни к чему. – Но они же выживали все это время. За то время, пока я провел с ними, они показались мне весьма надежными ребятами. – Я подумаю об этом позже. Ушиджима действительно считал, что каждый член их команды должен приносить пользу, а не быть обузой. Чтобы выжить – нужны сила, стойкость и умения. На своем пути они встречали разных людей, и пока никто не подходил требованиям Вакатоши. Этот хирург, Ойкава, был первым, кто смог доказать ему свою значимость. Однажды они снова наткнулись на группу Ойкавы. Те вели перестрелку с какой-то другой группой, одновременно отбиваясь от стаи мертвецов. Они смогли выжить, но потеряли свой пикап с припасами. Тендо порывался им помочь, но Вакатоши сказал, что от этого не будет толку, к тому же Сатори только подставит самого себя. Но за группой Ойкавы они продолжили наблюдать издалека, пока те не присоединились к отряду Курасуно, и не уехали с ними в горы. – Вакатоши-кун? – Тендо удивленно наблюдал, как Ушиджима собирает все припасы из их временного пристанища, – мы куда-то уезжаем? – С тех пор как Ойкава со своей группой уехали в горы, мы так ни разу с ними и не пересеклись, хотя в этом районе уже давно. Хочу проверить, что там случилось. После нескольких дней скитания в горах, почти не встречая на своем пути мертвяков, Ушиджима и Тендо выходят на отель, обнесенный высоким забором и колючей проволокой. Небольшой отряд под командованием Дайчи обнаруживает их на своей территории и предлагает обычную сделку: ваши припасы и содействие в обмен на места в нашем убежище. – Нам нужно время, чтобы подумать. – Вы хотели сказать: "время, чтобы нас проверить"? – Суга протягивает небольшой сверток с припасами Тендо. – Мы это понимаем, но куда удобнее присматриваться к нам будет в стенах, не так ли? – Мы подумаем здесь. Тендо вздыхает. Они наблюдают почти неделю за жизнью лагеря, пока в один из дней не пропадает Тендо. Ушиджиме приходится обратиться за помощью к жителям убежища, потому что он совершенно не знает леса и местности. Сопровождать его вызывается Акааши, как знаток территории, прилегающей к отелю. – Здесь есть один склон, который уводит к реке. Его легко не заметить в темноте. Может, он случайно провалился туда. – Тогда может понадобиться моя помощь. Вдруг он сломал что-нибудь, – Ойкава, под злым взглядом Иваизуми, вызывается идти с ними. – Это моя обязанность, как врача. Тендо действительно находят внизу склона, только лишняя помощь ему уже не нужна. – Да выдержит тебя эта веревка, хватит причитать. Не заткнешься, я тебя здесь оставлю, придурок! Кенма, подай мне перчатки! Ушиджима и Ойкава не понимают, от чего Акааши падает в обморок. – Эй, вы! Вы часом ни этого идиота ищите? Помогите его вытащить, что-ли! Пока Ушиджима помогает Куроо вытаскивать Тендо, Ойкава приводит в норму обморочного Кейджи. Он приходит в себя довольно быстро, слета поднимаясь на ноги, и подбегает к Куроо, ударяя того под колени. – Мы тебя похоронили, мудак хренов! Где ты пропадал все это время, раз живее всех живых?! – Акааши, блять, разве так встречают мертвых друзей? – Тетсу смеется, лежа на земле, запутавшись в своей же веревке. – Появишься в лагере, Бокуто тебя прикончит! Ушиджима и Ойкава не понимают, что происходит, но все еще пытаются вытащить Тендо. – Че ты прицепился? Я искал свою любовь. Как видишь – нашел, – Куроо кивает на Кенму, который слишком устал, чтобы пытаться разобраться в ситуации. Возвращение в лагерь было слишком эмоциональным. Бокуто, например, действительно пытался убить Куроо, гоняя того по коридорам отеля, размахивая битой. Ушиджима принял решение присоединиться к лагерю, хотя бы потому что Тендо все же сломал руку, упав со склона, и ему нужен был временный покой. Акааши выпивал, кажется, вторую бутылку вина подряд, вытаскивая из Кенмы его историю и знакомство с Куроо. Часть отряда Карасуно, вместе с Макки и Маттсуном была на вылазке, вторая патрулировала окрестности, еще не зная о случившемся. ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠ*** Вечер кутался в тени и сумрачные краски заката, укрывая отель инфернальными потемками, в которых не видно ничего, стоит только сделать шаг за пределы костра. Откупоренные бутылки вина и пива выдыхались на воздухе, замершие в руках слушателей. – Вам ведь интересно, как я смог спастись от той толпы мертвецов, затянувших меня в свою кучу? – Куроо оглядывает собравшихся у костра. В его глазах, затянутых легкой дымкой алкоголя и расслабленности, плещется золото языков костра. Он улыбается шире, – все просто – меня спасла кожаная куртка. Бокуто запускает в Тетсуро допитую банку пива: – Какая нахрен куртка, Бро?! Хватит прикалываться! – Бо, да я серьезно. Эти мертвяки не могут прокусить натуральную кожу, по крайней мере, не с первого раза, а потом мне удалось быстро заползти под мусорные баки и проторчать там почти сутки, пока эти уроды не рассосались. – Я ожидал чего-нибудь более эпичного, – Кенма, устроившись на коленях Тетсуро, тихо посапывал под треск костра, иногда вставляя свои замечания в рассказы Куроо. – Думаешь, зачем я вытаскивал тебе с того магазина, кишащего этими тварями, куртку? – Чтобы помодничать. – Ты не исправим, – вздыхает Акааши, закуривая сигареты, привезенные специально для него Куроо. Еще при первой встрече Тетсуро запомнил его любимую марку, из-за которой, кстати, он чуть и не погиб. Как тут не запомнишь?