Good Morning Night Vale, Эпизод 6: "Доброе утро, Разводной мост"
Сифони: Кролики –
Мэг: не то, чем они кажутся.
Хэл: Доброе утро, Найт-Вейл.
Мэг: Всем привет добро пожаловать на «Доброе Утро, Найт-Вейл». Сегодня мы будем много разговаривать с вами, и конкретно сейчас с вами говорю я, человек по имени Мэг Бэшвинер.
Симфони: А я Симфони Сэндерс.
Хэл: А я – Хэл Лаблин. Подмигнул.
Мэг: Я тоже подмигиваю! Вы настроились на волну… на частоту шоу «Доброе Утро, Найт-Вейл», в котором мы обсуждаем популярный культовый подкаст «Добро пожаловать в Найт-Вейл». И на этой неделе мы поговорим о шестом эпизоде, про разводноооой мооооост.
Симфони: Описание к этому эпизоду гласит: "Город сталкивается с длительными задержками восстановления разводного моста в Старом городе. А также: Самое время для ежегодной недели пожертвований! «Night Vale Daily Journal» ожидают некоторые изменения. Хорошие новости для любителей радиоуправляемых самолетов".
Мэг: Думаю, самая крутая штука в этом эпизоде - это то, что в нем появляется наш любимый персонаж Стив Карлсберг!
Симфони: О да, наш любимчик.
Хэл: Думаю, что не преувеличу, если скажу, что этот эпизод, наверное, самый важный из первых десяти – это такой, знаковый момент… Это круто. Круто, что Стив с нами. Я очень этого ждал. Я даже и не помнил, в каком эпизоде он появился. Неожиданная находка.
Мэг: Да, это всем эпизодам эпизод. Много классных вещей в нем происходит. Лично от себя добавлю: когда я переслушивала этот эпизод, который начинается с отключений электричества, за окном бушевала страшнейшая гроза, у меня аж свет мигал в квартире, я думала, что у меня тоже вылетят пробки. Но нет, электричество мужественно перенесло это явление, и с помощью магии подкастов мне все же удалось дослушать этот эпизод. Но атмосфера была очень подходящей.
Симфони: Отключение электричества – это вообще страшная вещь. Вы когда-нибудь сидели без электричества дольше чем пару часов? Типа, несколько дней?
Мэг: Да. Это произошло во время… Это был ураган «Сэнди» или… Какой-то из таких серьезных штормов, у нас тогда дней пять не было света. Было даже не особо холодно, но ночью температура опускалась до +4, и мы разводили костер. А потом еще и еда в холодильнике начинает портиться, и ты ешь все подряд, чтобы не испортилось, просто поглощаешь очень много странной еды, типа…
Симфони: Даааа.
Мэг: Типа съедаешь ОЧЕНЬ много сыра.
Симфони: И сначала всегда достаешь еду из морозилки. Из-за того, что я живу в Чикаго, я отлично знакома с ужасной погодой. Однажды, когда я была маленькой, город накрыла снежная буря - такая, что даже на деревьях появились сосульки и свет отключили. Никто не знал, когда электричество снова включат, поэтому нам пришлось начать есть мороженое из холодильника. Я тогда очень обрадовалась. Отличный день.
Хэл: Когда я учился в колледже, по Сиракьюс прошелся сильный ураган, и электричества не было недели две.
Симфони: О господи.
Хэл: Больше недели точно.
Мэг: Сильный, наверное, был ураган.
Хэл: Да… Мы часто пытались согреться в душе, а еще у нас между стенами застряла птица, так что мы постоянно слышали какую-то возню и скрежет. А в темноте это все еще ужаснее. Особенно когда стоишь в душе в комнате с подвесным потолком и думаешь: «Ну все, сейчас то, что скребется между стенами, убьет меня в темноте. А я просто пытался помыться». У меня вообще один из главных страхов - это если мне станет плохо в душе и нужно будет вызвать скорую, и мне придется заставлять Дженнифер одевать меня в пять слоев одежды. Даже если им потом придется ее разрезать. Я просто не хочу умереть или как-либо пострадать в душе. Разве я так много прошу?
Мэг: Но все-таки есть шанс, что такое произойдет.
Хэл: Ну да. Просто приму это.
Симфони: О да, травмы в ванной это довольно распространенная штука. Лично я боюсь умереть конкретно на унитазе.
Хэл: О, как Элвис?
Симфони: Ага. Это вообще правда?
Хэл: Ага.
Мэг: Да.
Симфони: [смеется] Вы прям так уверенно это сказали. «Да, Симфони, это всем известный факт».
Мэг: Именно.
Хэл: Да.
Мэг: Но вообще есть и более неприятные способы отойти в мир иной.
Симфони: Есть, но вот особенно если решил сходить по-большому и вдруг… Это, наверное, самая странная смерть. Не знаю. А еще это невероятно стыдно. Типа, вдруг ты прям РЕАЛЬНО испортил воздух и умер. Ты даже смыть не сможешь. Хотя из вежливости стоило бы.
Мэг: Да, было бы неудобно оставлять после себя такое… Хотя мне кажется, что когда умираешь, в любом случае не оставляешь после себя ничего приятного.
Симфони: Вот в этом-то и моя главная проблема – я не хочу оставлять после себя какое-нибудь месиво. Я хочу умереть миленько, чисто и компактно. Просто засуньте меня в пакет… чтобы я, ну… не разложилась повсюду.
Хэл: [смеется] В пакет! Так вот зачем мы накапливаем дома пластиковые пакеты!
Мэг: Предупреждение о содержании: Смерть.
Симфони: [смеется]
Мэг: Сегодня в нашем легком разговорном шоу: СМЕРТЬ.
Симфони: Ну, просто чтоб вы знали, я бы хотела, чтобы меня запустили на Солнце.
Мэг: Я знаю. Я прекрасно знаю. Это прописано в твоем контракте.
Симфони: Это мой райдер.
Хэл: Это ужасная тема для дня рождения Стива Карлсберга, который мы сейчас вообще-то должны отмечать.
Симфони: Приносим свои извинения. Да, давайте обратим внимание на Стива. Он появляется после объявления о неделе пожертвований. Мне нравится, что сразу можно понять, как сильно он раздражает Сесила. Но лично мне нравится, например, что он ездит на бежевой «Королле». И сразу думаешь: «О, знаю таких». Понимаете?
Хэл: Да.
Симфони: И еще это частично из-за того, что ты там критикуешь разводной мост. Говоришь, что в городе нет ни реки, ни залива. И потом Сесил такой: «Заткнись, тупица!».
Хэл: Да, он просто обожает портить всем настроение. Очень сложно объективно слушать это все. И из-за того, что я все-таки играю персонажа Стива Карлсберга уже пять лет и знаю, как они прописывали отношения между ними, я сейчас возвращаюсь, переслушиваю эпизод и слышу только какие-то контекстные актерские штуки. Я вижу это вообще с другой стороны.
Я вижу, что менять покрышки на своей машине – это не такая уж и важная для Стива вещь, если он знает правду. Для него гораздо важнее его семья и выпекание булочек, которыми он гордится. И, конечно же, правда. Он из тех, кто не станет молчать. Он из тех, кого обязательно изобьет Тайная Полиция и сдаст ведущий местного радио. Но Сесил все равно его любит. И сейчас очень интересно переслушивать старые эпизоды и видеть, как история их взаимоотношений развивается в этих редких упоминаниях Стива еще до того, как его голос появляется в шоу.
Мэг: В этой ситуации я на стороне Стива. Строительство разводного моста в этом эпизоде сильно напоминает мне о множестве масштабных строительных проектов, которые мы, жители восточного побережья, вынуждены постоянно терпеть.
Хэл: Да.
Мэг: Там же вообще ничего не происходит. Я недавно проезжала между городами, когда ехала из Нью-Йорка в Джерси, и они перекрыли одну полосу Тоннеля Холланда, а в нем всего две полосы.
Хэл: Оу.
Мэг: Да. То есть осталась одна полоса. Пришлось стоять там почти час. А было вообще-то 12 часов ночи, так что в это время перекрывать дорогу было совершенно бессмысленно. Написали: «Закрыто из-за дорожных работ». А потом ты заезжаешь в тоннель, смотришь – везде стоят дорожные конусы, свет включен, но там нет ни единого человека и никто там ничего не делает. То есть они просто перекрыли одну полосу тоннеля безо всякой причины. Так что я понимаю Стива. Нам это не нужно.
Хэл: А если вы не живете на восточном побережье, то… А, вроде, в Чикаго так же. Короче…
Симфони: А, да.
Хэл: Весной и летом ты ездишь по разбитым дырявым дорогам, а потом их вроде как ремонтируют, но при этом они перекрывают большую часть дороги, так что там вообще невозможно ездить, и к осени они практически заканчивают ремонт. А потом приходит зима, УНИЧТОЖАЕТ дорогу снова, там опять появляются трещины и ямы…
Симфони: [смеется]
Хэл: Дороги просто постоянно находятся в этом замкнутом круге «ремонт, уничтожение, ремонт…», если вы живете где-то, где идет снег или вообще есть какая-то неприятная погода.
Мэг: Да. Они же постоянно делают все не так, как надо. В этом же и прикол разводного моста – они просто не знают, как его надо строить, и из чего вообще строятся мосты. И с постоянным ремонтом дорог то же самое. Должны же появляться какие-то новые технологии. У нас у всех в кармане лежит суперкомпьютер, мы запускали человека на Луну, но мы не можем понять, как сделать так, чтобы дороги не крошились каждый год из-за того, что на улице холодно.
Симфони: Предположительно.
Хэл: [смеется]
Симфони: Мы предположительно запускали человека на Луну. Это лишь догадки. [смеется]
Хэл: А, я думал, ты имеешь в виду, «предположительно на улице становится холодно».
Симфони: Нет.
Мэг: Оба этих явления – теории заговора.
Симфони: Да!
Мэг: Глобальное потепление, высадка на Луну.
Симфони: Да, я живу в Чикаго, и у нас тут говорят «сейчас либо зима, либо сезон ремонта дорог». К счастью, там, где я сейчас нахожусь, уже ночь, поэтому вы не слышите звуки с ремонтируемого участка дороги прямо у меня под окном. А это всегда очень весело. Слышать эти звуки на записи. А еще я всегда думаю… Мэг, ты же из Нью-Джерси? У вас же там есть мост в никуда?
Мэг: Я о таком мосте не слышала… Наверное есть. Вообще, звучит очень правдоподобно. Помните историю с Крисом Кристи? Когда у него появились политические враги и он просто перекрыл мост Джорджа Вашингтона в час пик в сентябре, в первый день учебы? И потом этот случай назвали «Бриджгейт».
Хэл: Да.
Мэг: И в целом дороги в Нью-Джерси и Нью-Йорке очень плохие. Делать из Нью-Йорка город вообще было ужасной идеей, которая каким-то образом растянулась на 300 лет. Кошмар. И никто ни разу не возразил: «Слушайте, да тут берег затопило водой, давайте немного сэкономим, это же просто крошечный затонувший в океане остров. Да, конечно, тут у нас будет отличный порт, но, может, просто используем нормальную землю, а не этот странный остров?». Нет, вместо этого они построили один из самых населенных городов в мире на маленьком острове, до которого сложно добраться и с которого сложно уехать.
Хэл: Но зато можно заказать пад-тай в 3 часта утра! Это того стоит.
Симфони: Ну, от такого у тебя точно будет несварение.
Хэл: Возможно.
Симфони: Как думаете, могут ли некоторые мосты в Нью-Йорке и Нью-Джерси тоже быть построены из гофрированного картона и керамических мисок?
Мэг: Мост Пуласки точно может. Сейчас там как раз ведутся работы. Пару лет назад мосты оценивали по шкале от 0 до 100, где 100 – это полностью безопасный и правильный мост с точки зрения конструкции, а 0 – это очень небезопасный мост, по которому нельзя ездить. И Пуласки в лучшем своем состоянии дотягивал, наверное, максимум до 2.
Симфони: Вооооооууу.
Мэг: И миллионы машин проезжали по нему два раза в день.
Хэл: Это просто очень масштабный пранк, маскирующийся под мост.
Мэг: Да. Нью-Йорк был очень плохой идеей.
Симфони: Это напоминает мне те старые видео… Тот видос, где мост изгибается и трясется, знаете?
Хэл: Да. Это еще было во время землетрясения, да.
Симфони: Ага. Вот, думаю, такие мосты и стояли бы в Найт-Вейле. Только им даже землетрясение не нужно. Просто пытаешься по нему проехать, и он начинает наклоняться в разные стороны. Ужас.
Мэг: Еще немного информации о мостах. Не помню, это либо Мост Уильямспарка, либо Бруклинский мост, но один из них не доходит до коренной породы. Ну то есть одна сторона моста доходит, а другая нет. Потому что когда они его строили, они не смогли спуститься до нужной глубины, и они продолжали копать, а потом там начали умирать люди и они решили, что мост все равно надо достроить, поэтому одна сторона моста установлена глубже другой. И вся конструкция из-за этого немного шатается.
Симфони: Да нет, я уверена, что так и должно быть.
Хэл: Жду не дождусь, когда ты выпустишь TED-монолог про то, что Нью-Йорка не должно было существовать. Мне, конечно, нравится монолог Дилана, но этот я тоже хочу увидеть.
Мэг: Ну, я очень долго стояла на этих мостах, чувствовала, как они раскачиваются и думала: «Интересно, я умру сегодня?». Думаю, сотни часов в пробках на мосте заставляют тебя задуматься, как ты попал в такую ситуацию. �� хочется кого-то в этом обвинить.
Симфони: [смеется] В начале твоего рассказа я подумала, что… Ты сказала, что несколько сотен часов простояла на этих мостах, и я подумала: «Зачем? Ты там плату за проезд собирала?».
Мэг: Нет, я ехала на репетицию и оказалась в ловушке. Думаю, я могла бы поменьше ругаться на мосты и тоннели, но это уже совсем другая история.
Симфони: Это был твой личный выбор! Кстати о добровольных выборах… О, неплохой переход. Вы когда-нибудь принимали участие в пожертвованиях?
Мэг: Да.
Симфони: На общественном радио?
Мэг: Да. Для WNYC.
Хэл: Да, для KPCC.
Мэг: Потому что я слушаю WNYC, когда стою в пробке перед Тоннелем Холланда и думаю: «Да за что мне все это?». Так хоть кто-то со мной разговаривает. Они делают неплохой контент.
Симфони: А вы когда-нибудь получали подарки от них? Потому что я слышала, что они выдают подарки за пожертвования.
Мэг: Да.
Симфони: Назовите самый крутой подарок, который вы получали.
Мэг: Шоппер.
Хэл: Шоппер.
Симфони: Что? Сколько шопперов нужно среднестатистическому человеку?
Хэл: А сколько у тебя есть? Я все заберу.
Мэг: Я бы сказала, что каждому человеку необходимо примерно восемь. У тебя должны быть шопперы для продуктов, где-то штук пять, и еще шопперы для всякой всячины, типа если пойдешь в книжный…
Симфони: Безусловно.
Хэл: Или на пляж.
Мэг: Да. На пляж. Но лично про себя скажу, что у меня дома этих шопперов уже штук 109 накопилось. И из всех этих шопперов мне нужно всего восемь.
Симфони: Ну это потому что у тебя дома лежат остатки нашего мерча.
Мэг: Нет, вот шопперов Найт-Вейла у меня, кстати, нет. Их же украли, помнишь?
Хэл: Что?
Симфони: [смеется] Точно, совсем забыла.
Мэг: Их украл канадский рэпер. Случайно.
Симфони: А тебе их так и не вернули?
Хэл: Наши шопперы украл Дрейк?????
Симфони: [смеется] Распускаем новые слухи!
Мэг: Если бы. Да, да, определенно, это был Дрейк.
Симфони: Итак, у нас в Найт-Вейле проходит неделя пожертвований. Сесил говорит про то, что в Найт-Вейле существует множество общественных радиостанций, которые спонсируются слушателями. И тут он впервые упоминает номерную станцию WZZZ, о которой мы потом не раз еще услышим. И мне кажется, она очень понравилась нашим слушателям.
Мэг: Да, номерная станция. Это, кстати, реальное явление, такие существуют и в нашем мире, и никто не знает зачем и почему.
Симфони: Это террористические группировки под прикрытием!
Мэг: Нет, кто-то, конечно же, знает. Но в целом для широкой публики это загадка. И люди строят конспирологические теории по этому поводу. И это круто. Мне нравится, когда мы вбрасываем реальную теорию заговора в мир Найт-Вейла и смотрим, как они на нее реагируют и потом начинают воспринимать это как что-то совершенно нормальное.
Хэл: Да, сто процентов. *Эмоджи 100 процентов*. Это напомнило мне о Молли Куинн.
Мэг: Да, она прекрасно сыграла голос номерной станции. Этот эпизод разбивает мне сердце. Мы еще поговорим об этом. Может, даже пригласим сюда Молли.
Симфони: Мне показалось очень забавным то, что пожертвования просто снимаются с твоего счета. То есть ты даже не выбираешь сумму. Нет, они просто снимают деньги с твоей карты. Нужно просто прошептать «Покинутая Алгонкиния» в телефонную трубку.
Хэл: Еще одна отличная Найт-Вейловская система. Хорошая шутка. Мне такое нравится. И в этом эпизоде отличное сообщение от спонсора! Просто долгий стон.
Симфони: Даааа!!!
Хэл: И можно было конечн�� перед этим сказать: «Наш сегодняшний спонсор – компания Sprite!». И мне так нравится, что они этого не сделали. Это там даже и не нужно. Все и так прекрасно получилось. Вышло очень абсурдно. И Сесил никак это не комментирует - для них это нормально, так что он просто переходит к следующей новости.
Симфони: Да, это забавно, когда они даже не придают этому значения. И Сесилу дали поиграться с голосом! Он прямо весь свой вокальный диапазон в этом выпуске использует.
Мэг: О, это прекрасно. Это было так смешно.
Симфони: Мне нравится, как его голос становится выше под конец. Он как скрипящая дверь.
Хэл: Представляю, как он сидит, читает сценарий и видит там надпись: «Издать протяжный стон».
Симфони: И вот что получилось.
Хэл: Да! Классно, когда они доверяют такие вещи актерам. Потому что когда начинаешь писать сценарии для кого-то, очень хочется прописывать детальные указания, хочется контролировать все, потому что в голове у тебя уже сформировалась какое-то свое виденье. Но когда ты становишься опытнее, ты учишься доверять своим актерам и можешь отдать им сценарий, который они либо исполнят так, как ты хотел, что тоже хорошо, либо выдадут что-нибудь совершенно другое, что может быть в сто раз лучше, либо так же круто, как то, что ты изначально задумывал.
Мэг: Это всегда круто. Так, у нас тут есть еще один интересный персонаж в этом выпуске. Памела Уинчелл!
Симфони: Даааа.
Мэг: Бывший мэр, Памела Уинчелл.
Симфони: В этом эпизоде она все еще мэр города. Да? Или там она уже бывший?
Мэг: Нет, в этом эпизоде она все еще мэр.
Симфони: Мне нравится, что там не было никакого грандиозного представления, Сесил просто начинает о ней говорить, как будто все просто обязаны знать, кто она такая. И так много с кем происходит. Они просто называют имена персонажей, говорят кто они такие, и все. И создается ощущение, что у персонажа должна была быть какая-то предыстория, но ее нет. А еще мне нравится, что ее сразу же показывают как какую-то сумасшедшую женщину.
Мэг: Я хочу вернуться к строительству разводного моста. Там есть момент, где они говорят, сколько это будет стоить, и какой будет стоимость проезда по мосту. И я думаю, это еще один камень в огород Нью-Йорка. Потому что они говорят, что проехать по мосту можно будет за 276 долларов, но эту стоимость можно будет сократить до 249 долларов с помощью системы пропусков E-Z Pass.
Вроде как сейчас проезд по Холланд Тоннелю стоит примерно 18 долларов.
Симфони: ЧТО?
Мэг: И с пропуском E-Z Pass можно проехать за 16 долларов.
Симфони: Ты буквально платишь чтобы постоять в пробке 2 часа.
Мэг: И, кажется, на Мосту Веррацано проезд стоит 24 доллара.
Хэл: Для этого нужно ОЧЕНЬ сильно захотеть в Нью-Йорк.
Симфони: Звучит как отвратительная платная поездка. Что-то типа худших американских горок в мире.
Хэл: Это как если бы ты купил билет в Дисней-Лэнд и тебе бы сказали: «Ну, у нас есть стулья, на которых Вы можете посидеть. Микки ушел несколько часов назад. Наслаждайтесь!!».
Мэг: Так что я думаю, что это отсылка на Нью-Йорк.
Симфони: В этом эпизоде происходит еще много всего. Сесил говорит о противоборстве между софтбольными командами Управления пожарной охраны и Тайной полиции шерифа. И звучит это довольно опасно. Но вся выручка от игры уходит в фонд «Осуществи мечту» и на финансирование программы по созданию ядерного оружия для Индонезийской армии.
Мэг: Выбирайте, что больше нравится.
Симфони: Ага. Одно из двух.
Мэг: Каждому свое.
Хэл: Вполне логично.
Симфони: А вы бы пошли? Первые 500 человек получают бесплатную пересадку жабр. Вы бы хотели себе жабры?
Мэг: Да, я бы согласилась. Хочу жабры.
Хэл: Конечно. Я люблю плавать.
Симфони: Да, а я не очень хорошо плаваю, поэтому они бы мне точно не помешали. Думаю, моя главная проблема это дыхание. А ты, Мэг, почти как рыба в воде.
Мэг: Ага. Я довольно хорошо плаваю, так что, думаю, что с жабрами я была бы на высоте. Ну или, скорее, под водой.
Хэл: Под высотой.
Мэг: Да, я была бы под высотой. Симфони, ты хорошо плаваешь! Ты не боишься воды.
Симфони: Говорю как темнокожая женщина. Я не научилась плавать в детстве. Сейчас это распространенная практика, но у меня такого не было. Я научилась только лет в 27. Пришлось самой учиться. Я могу очень долго плавать по-собачьи и не тонуть, но я не люблю, когда в нос попадает вода, или когда она в глаза затекает. Поэтому я не так уж и сильно люблю плавать. Но за последние несколько лет я начала привыкать. Когда мы были в Перте, я плавала в океане.
Мэг: Да! А западные австралийские океаны это не шутка. Ты отлично справилась.
Симфони: Да. Главное, что меня не унесло.
Хэл: Ну да, ты же сейчас с нами.
Симфони: Уверен в этом?
Хэл: Я ЗНАЛ, что ты приведение! Это была моя ловушка! Я хотел чтобы ты призналась в этом на подкасте!
Симфони: «Чувствую паранормальное присутствие!»
Хэл: [смеется]
Симфони: А можно вообще сделать подкаст про охоту за привидениями? Потому что призраков же надо видеть, а на подкасте будет слышно только испуганные вздохи и фразы типа «Вы это слышали?».
Хэл: Просто полчаса слушать это: «[дышит в микрофон] Тут кто-то есть! [дышит в микрофон]».
Мэг: Думаю, что мир подкастов довольно инклюзивен и, как говорится, найдется стул для каждой жопы. Так что, может, нам на самом деле стоит сделать такой подкаст про призраков. А может мы прямо сейчас его записываем. Добро пожаловать на «Доброе Утро, Найт-Вейл»: шоу, в котором мы обсуждаем Найт-Вейл и охотимся за призраками.
Хэл: Уже бегу за спектрометром!
Симфони: Мы же постоянно ходим в населенные призраками театры. Было бы круто это задокументировать. Но это надо искать истории и готовиться, а мне не очень нравится много работать.
Мэг: Да, обычно мы приходим в театры, и нам говорят: «Здесь обитают призраки», и мы весь вечер сидим и боимся каждого шороха. Просто, почему? «Добро пожаловать в наш театральный зал, сегодня вы будете выступать здесь со своим лайв-шоу, а еще, кстати, здесь умер маленький мальчик». Зачем вы мне это говорите? Это прям первое, что нам говорят.
Симфони: И они такие: «Один мужчина умер прямо на том месте, где вы сейчас стоите». И мы такие: «Господи!».
Мэг: Да, камон, мне сейчас нужно собраться с духом и начать говорить с кучей людей, а вы зачем-то пытаетесь меня напугать!
Хэл: Вообще, мне кажется, что во всех театрах обитают призраки. Всегда есть какая-то история типа «Женщину раздавило мешком полным песка во время постановки пьесы «С собой не унесешь». И нам по сей день приходится держать эту лампочку зажженной, иначе она порвет наш занавес». Что вообще могут сделать призраки театра? Испортить выступление?
Симфони: Ну, иногда они могут испортить освещение или звук. И работники иногда говорят: «О, в пульт управления вселились призраки!», а я думаю: «Нет. У тебя просто дерьмовое оборудование».
Мэг: Ну, в театре в Альбукерке у меня перестал работать компьютер, и у них в театре стоит алтарь, потому что там умер маленький мальчик, и нужно было сделать подношение, чтобы он тебя не трогал. И когда у меня вырубился компьютер, мы с Сесилом принесли пожертвования к алтарю и мой компьютер снова заработал. Так что это определенно был призрак. И дело было совсем не в устаревшем программном обеспечении.
Хэл: Что вы туда положили?
Мэг: У нас была маленькая скаутская нашивка с черепашкой.
Хэл: И призрак мальчика теперь носит эту нашивку? Типа «Смотрите, че у меня теперь есть. А мне всего лишь нужно было вырубить им компьютер». Но большинство театральных призраков же умерло до изобретения компьютеров! Откуда они вообще знают, как их выключать?
Симфони: Ну, наверное, они могут этому научиться. Они же ходят, смотрят на все это. Вряд ли очень древние призраки сейчас удивляются лампочкам, потому что привыкли к обычным свечкам.
Хэл: Мы не знаем, как работают призраки. Мы не знаем, могут ли они усваивать новую информацию. Нам неизвестны правила призрачного мира.
Симфони: Так давайте придумаем.
Хэл: Окей, вот вам правило: Они ничего не знают. Они как дети. Они ничего не запоминают и им известно только то, что они знали при жизни. То есть вы можете вытащить телефон, и они закричат: «Что это за чертовщина????». А потом можете выйти из комнаты на 30 секунд, снова вернуться, провернуть тот же трюк, и все призраки снова такие: «О господи, что это????».
Симфони: То есть призраки это почти золотые рыбки?
Хэл: Да.
Симфони: Или все печальнее – у всех призраков Альцгеймер.
Мэг: Оу.
Хэл: Это грустно.
Симфони: Да. Это же, наверное, самое грустное, что может случиться с призраком. Когда ты ничего не запоминаешь и вынужден вечно находиться в состоянии «О БОЖЕ ЧТО ПРОИСХОДИТ НИКТО НЕ ЗАМЕЧАЕТ ЧТО Я ЗДЕСЬ». И почему мы все думаем, что у всех призраков одинаковый голос?
Хэл: Это как в том фильме с Джулианной Мур, где у ее персонажа Альцгеймер.
Симфони: Это грустно.
Мэг: Да. Это один из фильмов, которые я смотрела в самолете и безудержно рыдала во весь голос.
Хэл: Еще одно правило призрачного мира: Им нравится, когда их ловят.
Мэг: Я призраков не боюсь.
Хэл: Верно. Это третье правило.
Мэг: Как же круто, что мы придумали правила призрачного мира для нашего подкаста про призраков.
Симфони: Кстати о вещах, в которые мы можем верить или не верить. Давайте обсудим гороскопы!
Мэг: Да, это же наш первый шаг в мире гороскопии!
Симфони: Гороскопии? Неплохо. Вообще я вслушивалась только в свой прогноз и еще парочку других. Я весы, и там было сказано, что у меня будут пророческие сны. Все-таки надеюсь на то, что приснятся лотерейные номера. Было бы неплохо. Но я бы попросила, чтобы выигрыш мне начисляли частями, а не весь сразу.
Хэл: Ежегодными выплатами?
Симфони: Да. Потому что мне кажется, что если тебе выдают сразу все, то ты очень быстро все тратишь.
Хэл: Если у тебя проблемы с распределением финансов.
Мэг: Я бы взяла все сразу.
Хэл: Тебе же там выдают примерно 70% денег, а остальное забирают как комиссию. Тебя это устраивает?
Мэг: Устраивает. Я думаю, что чем больше у тебя денег, тем эффективнее ты можешь их преумножить. Если ты хочешь, например, чтобы твои инвестиции окупились, - добро пожаловать на финансовый подкаст, - то если ты вкладываешь 50 миллионов долларов, то дело пойдет гораздо быстрее, чем если бы ты вложил 700 тысяч долларов за год.
Хэл: Раньше я тоже так думал. Но вот почему мое мнение изменилось. Я придумал идеальную схему.
Симфони: Расскажи.
Хэл: Допустим, у вас есть выигрыш в 300 тысяч миллионов долларов. Не будем скромничать. Забыл, сколько лет они могут выплачивать выигрыш, где-то лет 30 наверное. Но это не на всю оставшуюся жизнь. Это определенное количество денег, которое увеличивается со временем. То есть в начале получаешь немного меньше.
Так вот, моя идея. В первый год вы берете эти деньги и живете на них два года. Во второй год вы их зачисляете на какой-нибудь счет с низкими процентами. На деньги с третьего года вы снова живете следующие два года. Деньги с четвертого снова кидаете на этот счет.
И так вы постоянно зарабатываете проценты со счета, что уже неплохо, и при этом каждый второй год получаете кучу денег и живете роскошную жизнь! Нужно просто быть немного умнее. Не стоит сразу спускать всю сумму на какого-нибудь… слона. Я не знаю, какое животное самое дорогое, просто на ходу придумал.
Мэг: А как насчет моей франшизы с покеболами? Я собираюсь зарабатывать на этом деньги.
Хэл: Это может быть твое первое вложение. Ты сама выбираешь, как использовать первый платеж. Просто нужно растянуть его на два года.
Мэг: Может, я куплю автосалон KIA. Кто знает.
Симфони: Да ну, и ты не побежишь сразу же покупать лошадей?
Мэг: Этим бы я тоже занялась. Зарабатывала бы на скачках.
Симфони: Жанель Понэээээээ!
Мэг: Жанель Понэ!!! Жанель Понэ это имя моей воображаемой пони.
Хэл: Все, я так больше не могу. Жанель Понэ?
Мэг: Раньше моего воображаемого пони звали Понье Уэст, но потом он сделал кое-что очень нехорошее и его заменили.
Хэл: Жанель Понэ намного лучше. Я бы скорее с ней затусил, чем с Понье Уэстом.
Мэг: А теперь давайте поговорим с композитором Найт-Вейла, Джоном Бёрнстином, также известным как Disparition, но сначала поговорим о… погоде. Погодой в этом эпизоде была песня Dio!
Симфони: Ураааааа!
Мэг: Урааа! Она на нидерландском языке.
Симфони: Знаете, как долго я не понимала, что она не на английском…
Хэл: Я понял это только сейчас.
Симфони: Ты никогда не понимал слова в рэп-треках.
Хэл: Я просто наслаждаюсь звучанием! Я включил его так громко, что все знали, что я крутой.
Симфони: Крутой хип-хопер.
Хэл: Да. Классная песня.
Симфони: Она мне нравится. Под нее можно танцевать. И неважно, что ты не понимаешь слова. Я тоже не понимаю. Самое главное это чувствовать ритм. Ритм это чувство.
Хэл: Ритм это танцор.
Мэг: Да, ритм это танцор. Да, эту песню прикольно слушать. Я тоже не понимаю, что там за слова, хотя мне, наверное, стоило хотя бы посмотреть на перевод.
Симфони: Да ну.
Мэг: Вдруг там что-то плохое. Вдруг они говорят, что сыр – это ужасно. Хотя это же голландцы. Вряд ли они такое скажут.
Симфони: Голландцы закрывайте ушки.
Мэг: Ах да, наш менеджер по продаже мерча родом из Нидерландов. И мы постоянно просим ее научить нас парочке матерных слов на голландском.
Хэл: Этот трек вообще никак ��е вяжется с этим эпизодом, и это неожиданное решение. Он не сочетается с выпуском, как трек из пятого эпизода. И это не отвлекает, это просто… интересно.
Симфони: Весь эпизод в целом перескакивает с одной темы на другую, так что в каком-то смысле он сюда даже вписывается конкретно с точки зрения динамики.
Мэг: А теперь поговорим с Disparition. Сегодня у нас в гостях Джон Бернстин!
Симфони: Итак, Джон, ты музыкальный гений этого подкаста. Ты написал музыку для заставки и много всего другого. Расскажи немного об этом.
Джон: Ага. Заставку и некоторые другие треки я написал еще задолго до Найт-Вейла, и когда Джозеф придумал подкаст, он спросил, может ли он использовать треки из альбомов, которые я выпускал уже несколько лет подряд. Вообще на написание заставки меня вдохновила книга «Шпион, пришедший с холода». Я пытался представить, как будет звучать вступление этого романа. Там такая драматичная сцена в начале. Думаю, именно поэтому она так хорошо подошла в качестве заставки Найт-Вейла.
Симфони: Уверена, что слушатели сейчас напевают заставку.
Джон: Мы пару раз меняли ее, и мне тогда пришло много гневных писем. Мы пытались вставлять версию с мандолиной и басом, и в другой версии я немного поменял бит. Возможно, это произойдет снова.
Мэг: И к этому подкасту, «Доброе Утро, Найт-Вейл», заставку тоже писал ты. Спасибо.
Джон: Нутелла-Вейл.
Симфони: Мне нравится это название. Кому вообще не нравится нутелла?
Хэл: Сатане?
Джон: Я бы не стал ассоциировать себя с таким человеком.
Хэл: У меня вопрос. Как ты готовишься к нашим живым выступлениям? И как ты вообще решаешь, какие треки ты оставишь?
Джон: Обычно перед выступлениями мне дают сценарий, и я пытаюсь разделить его на сегменты. Вообще для лайв-шоу я люблю писать новую музыку. Читаю сценарий и представляю, как Сесил будет его исполнять. Я так долго с ним работаю, что хорошо могу представить, как он читает текст. Потом приношу написанный материал на репетиции и ранние шоу. И некоторые части я оставляю пустыми. Например, у нас в каждом лайв-шоу есть Общественный Календарь, и в этой части мы всегда импровизируем. Я там обычно играю на пианино или мандолине.
В лайв-шоу есть юмористические вставки и основная история, поэтому я пишу для основной истории какую-то мелодию и придумываю несколько ее вариаций, а для более коротких вставок пишу что-то отдельное. В последнем туре мы с Сесилом, кстати, работали вместе, нам нужно было изменять его голос для отыгрыша другого персонажа.
Симфони: Круто. Мне всегда нравится смотреть, как ты играешь во время шоу. Джон обычно сидит где-нибудь сбоку, но он всегда на одной сцене с нами. Ты смотришь в толпу когда играешь?
Джон: Зависит от выступления. И от того, вижу ли я людей. Мне проще выступать в огромном темном зале, когда люди далеко, никто не смотрит мне в глаза и я могу уйти в себя и раствориться в музыке. В маленьких хорошо освещенных залах не так комфортно.
Мэг: Моя любимая история про лайв-выступление с тобой это когда… Это было в Буффало? Когда у тебя сломался стул?
Симфони: Он буквально пытался собрать его заново.
Джон: Там еще зал был такой, что люди сидели на балконах, сверху, сбоку и немного за сценой, и они видели сцену со всех сторон.
Мэг: Поэтому твой разваливающийся стул они сфоткали со всех ракурсов.
Симфони: И он ни разу не перестал играть. Одной рукой играл на пианино, другой держал стул, чтобы не упасть.
Джон: А еще в этом зале Эрин постоянно било током от микрофона.
М��г: И еще ее усилитель постоянно ловил радио. Вечер и правда был странный. Помню, как мы сидели в фургоне перед началом шоу, потому что до нас там шла какая-то постановка, и мы, в фургоне, под проливным дождем, ждали, пока мне напишут, что можно заходить.
Джон: Местечко так себе. За два года до начала наших туров у Дессы там машина сломалась. На той же самой парковке.
Симфони: Так, Джон, а на скольких инструментах ты умеешь играть? Только не скромничай.
Джон: Вообще, на четырех. В основном на пианино и мандолине, и еще пишу музыку в программах - не знаю, считается ли это.
Симфони: Думаю, да.
Джон: И еще немного играю на басу и на гитаре. И чуть-чуть ручной перкуссии. Но гитару я использую чисто для текстуры, если мне нужна по-настоящему хорошая игра на гитаре, я обращаюсь к профессионалу.
Мэг: Ну по приборной панели ты отлично стучишь.
Джон: Извини.
Мэг: Нет, мне нравится. Отлично играешь на бардачке.
Джон: На приборной панели я играю дольше всего.
Симфони: Это всегда весело. И еще ты отлично даешь указания.
Мэг: Да, ты хороший навигатор. И включаешь хорошую музыку. Ты редко пропускаешь повороты.
Джон: Да мы все хорошие навигаторы.
Хэл: Плохих мы оставили в Буффало.
Мэг: Мне нравится, как это делает Симфони. «Мне нужно, чтобы ты сейчас слушал слова, которые выходят из моего рта. Я рядом».
Симфони: Я пытаюсь подбодрить водителя! Но иногда меня одолевает командный дух.
Хэл: Джон, у меня вопрос. Как изменилась твоя жизнь, когда твою музыку начали использовать в Найт-Вейле? И изменились ли после этого твои песни?
Джон: Думаю, да. Когда Найт-Вейл начал использовать мою музыку, я работал в издательстве маркетологом. И немного занимался звукорежиссурой в театре в центре города. Когда Джозеф и Джеффри начали делать подкаст, я не думал, что все будет настолько серьезно. А потом я ушел из издательства. Решил делать что-то другое. И через пару недель Найт-Вейл стал набирать обороты и мы начали делать лайв-выступления и так далее.
И музыку я теперь часто пишу в отелях и в дороге. И еще часто пишу прямо во время выступления, просто импровизирую.
Мэг: Ты переслушивал эпизод про разводной мост перед подкастом? Готовился?
Джон: Да.
Мэг: Какие были впечатления?
Джон: Я несколько лет не слушал старые выпуски. Только недавно послушал трилогию про Дану, потому что продюсировал третий выпуск. Заметил, что сейчас в выпусках больше сюжета, а не коротких случайных историй. Больше музыки, больше драматичности.
Мэг: Как тебе Стив Карлсберг? Он появляется как раз в этом эпизоде.
Джон: И еще в нем в первый раз говорят про «гнусных, мерзких Скорпионов» в гороскопе. Стив тогда еще не стал полноценным персонажем, Сесил просто выражал открытую неприязнь к нему, и там еще не понятно почему. Его раздражали вполне обычные вещи. Но было видно, что есть какая-то причина. Фраза про мерзких Скорпионов очень понравилась фанатам. Она такая внезапная, и Сесил очень агрессивно ее читает.
Мэг: А, ты же уехал из Нью-Йорка. Как тебе строительство моста? Мне кажется, очень похоже на Нью-Йорк. Я еще сказала, что делать из Нью-Йорка город вообще не стоило.
Джон: Да, я тоже помню скандал с мостом в Нью-Джерси. Не знаю, был ли Нью-Йорк в целом неудачным решением, но вот что точно было, так это назначать Роберта Мозеса на руководящую должность.
Мэг: Но теперь ты свободен от Нью-Йорка.
Джон: Да. Но я пока еще не чувствую, что я не вернусь обратно.
Симфони: Кстати о строительстве. Если вы следите за Джоном в соцсетях, вы могли заметить, что он часто фотографирует архитектуру и пейзажи. Что тебя в них привлекает?
Джон: В каком-то смысле это связано с музыкой, которую я пишу или слушаю. Мне просто нравится смотреть на красивые вещи. Вы, наверное, заметили, что я часто фотографирую всякое, когда я в туре, но когда я дома, я этим не особо занимаюсь. Это просто еще один способ заниматься искусством. Думаю, за это отвечает творческая часть моего мозга. Когда я в дороге, мне нужно чем-то ее занимать.
Хэл: Последний вопрос. Иногда в туре нам выделяют отдельные комнаты, а иногда приходится жить с кем-то. Кто твой любимый сосед?
Джон: Не скажу.
Симфони: Воуууу.
Джон: У меня никогда не было плохих соседей. Я жил с Хэлом, Сесилом, Диланом и Джейсоном Вебли. А, и с Адамом Сесилом. Все они хорошие соседи.
Симфони: Хороший наборчик.
Мэг: Это точно.
Джон: С ними несложно.
Мэг: Нельзя четыре года подряд ездить в тур с неидеальными людьми.
Хэл: А еще нам не по 20 лет. «Аааа, я никогда не был в туре и не жил в отеле, я не буду спать до пяти утра». Нет, когда шоу закончилось, мы иногда идем есть, если проголодались, но в основном все такие «Ох, блять, как же я щас высплюсь! Всю дурь высплю из этой кровати!».
Мэг: Получай, кровать! Ну, самым молодым в туре был Адам Сесил, ему было 18.
Хэл: Но он уже взрослый.
Мэг: Да, он довольно взрослый для своих лет.
Хэл: И ему очень нравилось в туре.
Симфони: Ему было меньше, чем Молли Куинн?
Мэг: А, точно, Молли. Когда она начала с нами работать, ей было около 20. Когда мы поехали в тур, ей был 21 год. Но Молли тогда тоже уже повзрослела.
Симфони: Она очень взрослая. Передаем привет Молли Куинн!
Мэг: Привет!
Хэл: Привет Молли!
Мэг: Ждем тебя на нашем подкасте! Я постоянно забываю, что она такая молодая. Потому что она профи.
Симфони: Знаете, кто еще крутой? Джон Бернстин! Пыталась сделать нормальный переход.
Мэг: Да, Джон, спасибо, что пришел. Спасибо за тебя и за твою работу.
Джон: Спасибо. Мне нравится с вами работать. Скоро встретимся с вами вживую.
Мэг: В августе. Да. Но Хэла ты, наверное, увидишь раньше, вы живете в одном городе.
Джон: Да, мы теперь соседи.
Хэл: Можем устроить. Тук-тук. А вот и я. Представьте, если бы у Джона за спиной щас открылась дверь, и я бы зашел к нему в комнату с несколькими микрофонами в руках? Чтоб вы понимали, мы сейчас сидим на видеоконференции с включенными камерами, и если бы я сейчас зашел…
Симфони: Ты бы здорово его напугал.
Джон: Это точно.
Мэг: Спасибо, что послушали этот выпуск. В следующем выпуске мы обсудим Эпизод 7 – «Неделя истории» и поговорим про фанатские теории и вопросы. Продолжайте нам писать. Химфони и Сэл, хотела только что так вас назвать.
Хэл: [смеется]
Симфони: От всех нас,
Доброе утро, Найт-Вейл. Доброе утро.
Наречие дня: Юридически.
Открытия ученого были юридически рассмотрены. Выяснилось, что ученый на самом деле – стая бродячих волков, а судьи – воображаемые.
2 notes
·
View notes
Part 3, Chapter 10: An Ending | Часть 3, Глава 10: Конец
Кейша: Счастливых концов не бывает. Концов вообще не бывает — что-то всегда продолжается, просто без нашего участия.
Элис: Сколько же погибших. И это мы повели их на войну и на смерть. Мы виноваты? Но оно ведь того стоило, правда? Нужно было покончить с этим, ведь так?
Кейша: История не кончается. Но кончается часть истории, рассказанная нами. Кажется, пришло время закончить рассказ.
Элис: После битвы мы похоронили погибших и покинули поле боя. Сильвия исчезла — вернее, теперь она будет везде и всегда, но это уже не Сильвия. Я не понимала, что чувствую по этому поводу. Я вообще не понимала, что это значит.
Кейша: Сильвия выбрала этот путь. Она хотела, чтобы я знала, что это её выбор. Так что я выбрала быть счастливой за неё.
Элис: Мы ехали сквозь ночь.
Кейша: Не говоря ни слова.
Элис: Рассвело.
Кейша: Мы увидели знакомые улицы в утреннем свете.
Элис: Кейша остановила грузовик.
Кейша: Мы открыли входную дверь.
Элис: И вместе…
Кейша: Вместе…
Элис: Наконец-то…
Кейша: Мы вернулись домой.
[звук поворачивающегося в замке ключа]
Кейша: Мы так давно здесь не были.
Элис: Я не узнала запах нашего дома. Когда я жила здесь, мой мозг не воспринимал его как отдельный запах. Теперь я вдруг его ощутила: не неприятный, но незнакомый. Это место принадлежало другим людям. Тем, которыми мы были и которыми больше не являемся.
Кейша: Вечером мы приготовили пиццу. Всё казалось таким естественным, будто мы уезжали всего на пару дней. Мука на ладонях, соус на ладонях, ладонь в ладони. Что-то фоном по телевизору. Нога, закинута�� на ногу. Это жизнь, Элис, и вот из чего она состоит: ладонь в ладони, ладонь на колене, сердце к сердцу, мы на диване — как в тот день, когда мы вместе пекли хлеб.
Элис: Кейша обожает готовить. Для неё это сродни медитации. А для меня медитация – её наслаждение готовкой. Я люблю её удовольствие. Мы включили телевизор, шли новости: пожар под Такомой, оползень в Таузенд-Окс, захват заложников в Сент-Джозефе. Я переключила канал. Мы можем позволить себе не думать об этом. На время.
Кейша: Жизнь вернулась в привычную колею намного быстрее, чем я ожидала. Не прошло и пары недель, и наша кровать снова стала нашей. Вот я снова варю кофе по утрам, а Элис делает смузи. Мы ничего не планируем наперёд. Мы заслужили право просто существовать. Хотя бы немного — просто существовать друг для друга и для самих себя. Касаться друг друга, любить друг друга прикосновениями.
Сбой происходит лишь однажды: как-то в субботу Элис предлагает приготовить омлет, и мне резко плохеет. Я говорю, что больше никогда не притронусь к омлету, и прошу её не спрашивать, почему.
Все выходные после этого я думаю об Эрле и его смерти. Жизнь. Просто жить простую жизнь. Мы и забыли, что так можно.
Элис: А потом проходит месяц. Проходит год. Никаких новостей ни о Чертополохах, ни о Праксисе. У меня новая работа. У Элис новая работа. Мы снова общаемся с друзьями. И у нас получается — не знаю, что именно, но получается.
Любовь — это взгляд Элис, когда мы обе устали после работы, но нам надо решить, что приготовить на ужин, и мы вместе идём на кухню, упираем руки в бока, хмуримся на содержимое холодильника. Любовь — это ходить в душ перед сном, сначала она, потом я. Мы не можем принимать душ вместе, потому что нам нравится разная температура воды — и это тоже любовь. Я чищу зубы, она идёт в туалет. Пар на зеркале исчезает, и мы видим портрет нас, готовящихся ко сну. Это портрет любви, и мы смотрим на него каждый вечер.
Кейша: Любовь — это запах её шеи. Именно там он чувствуется лучше всего, в изгибе её шеи. Я наклоняюсь к ней и вдыхаю её запах, и вспоминаю, каково это — делить дом с другим человеком.
Любовь — это часы, которые мы проводим под пледом на диване. Любовь — это и те часы, которые мы проводим порознь, зарабатывая деньги, чтобы потом вернуться на наш диван, снова лечь вместе. Любовь — это сердцебиение, это движение воздуха, циркуляция жидкостей, равновесие всех систем, поддерживающих нашу жизнь.
Элис: Любовь — это невысказанные слова Кейши. Любовь — это знать о присутствии боли, но не давать ей нас захлестнуть. Это выбор — не единовременный и надёжно закреплённый, а ежедневный. Каждое утро мы просыпаемся, Кейша держит знание о моём предательстве в ладонях, а потом бережно откладывает его в сторону. И мы продолжаем жить.
Любовь — это не свобода. Свобода не хороша сама по себе: бывает ужасная свобода и сладостный плен. Любовь — сладостный плен. Это узы, в которых хочется остаться навсегда.
Кейша: Любовь утром — это чашка кофе, сваренного именно так, как любит Элис. Любовь в полдень — это то, как солнце играет прядями её волос, и я забываю, как дышать. Любовь днём — это когда я дремлю одна, но при этом знаю, что она тоже дома и чем-то занята. Это её движение рядом с моей неподвижностью. Любовь вечером — это расслабленные руки, потягивающееся тело. Любовь в самый тихий ночной час — это мгновение бодрствования между часами сна, когда я слышу мягкое посвистывание её дыхания и чувствую то, что чувствуют птицы в своём гнезде.
Какие же мы смешные и крошечные.
Элис: Любовь — это действие и чувство, функция тела и череда решений. Это ужин, который мы готовим вместе в нашем общем доме.
Кейша: Любовь — это женщина, которая вернулась ко мне и осталась навсегда.
Элис: Я осталась навсегда.
Кейша: Прошло два года. Мы вместе смотрим телевизор, и я ловлю себя на мысли: теперь всё так, будто ничего не произошло. Но это неправда. И никогда не будет правдой. Мы никогда не станем теми, кем были до. Но мы так похожи на себя прежних. Так похожи, что почти можно обмануться и забыть о боли и потерях.
И на мгновение я позволяю себе обмануться. Я оставляю воспоминания в прошлом, я чувствую её тепло у себя под боком и позволяю этому теплу заполнить пустоту всех наших непрожитых жизней. Наша жизнь сложилась совсем по-другому, правда?
Сложилась так, как сложилась. И если я попробую вернуться назад и что-то исправить, наверняка всё испорчу. И тогда не будет этого момента. Этого тихого, ничем не примечательного момента, когда не происходит совершенно ничего необычного. Кроме того, что у меня есть моя жизнь и я люблю эту жизнь.
Меня резко захлёстывают эмоции, и я плачу, а Элис спит. Она спит крепко, потому что в этой нашей жизни мы можем вместе уснуть на диване у телевизора. [вздыхает] Такой наплыв эмоций, а ведь я даже не знала, что наши надежды наконец сбылись, что я была беременна.
Элис: Семь лет спустя наша дочка устраивает сцену, потому что не хочет идти в школу. Она еле волочит ноги, и в этот раз очередь Кейши её убеждать. Нам необязательно чередоваться, и, видит Бог, я задолжала Кейше несколько жизней сплошных извинений — но Кейша взялась за дело прощения серьёзно. Она не разрешает мне винить себя или пытаться загладить вину поступками, не позволяет делать больше моей честной половины домашних дел.
«Я простила тебя. Всё. Больше ни слова об этом», — сказала она однажды, и мы действительно больше не обмолвились об этом ни словом. Удивительно, да? Столько всего случилось, а мы больше ни разу об этом не говорили. Но это был единственный способ жить дальше. Нужно было отвернуться от всего, что осталось позади.
Дочку мы назвали Сильвией. Мы не рассказали ей, что случилось с Сильвией, в честь которой она названа. Не в шесть лет, Боже упаси — но и потом тоже нет. Как мы могли начать, где взять нужные слова? Сомневаюсь, что такие слова ��ообще существуют. Но мы рассказали ей, что она названа в честь очень смелой женщины, которая отдала свою жизнь, чтобы сделать мир лучше. И сделала. Ещё как сделала, чёрт возьми! Мир стал лучше благодаря ей. А детали не так уж важны.
Сильвия — наша Сильвия — спрашивает, можно ли ей два печенья в пакет с ланчем, и Кейша отвечает, что ни в коем случае. И нам наконец-то удаётся выпроводить её в школу.
Кейша: Прошло двенадцать лет, и мы как наседки без птенчика. Это мы-то! [смешок] Мы сражались с настоящими чудовищами, а теперь печально бродим по дому, ставшему совсем тихим без смеха или воплей (в зависимости от настроения) нашей Сильвии.
Мне кажется, мы хорошо её вырастили. Мы старались, как могли. Две сломанные женщины, которые себя-то еле смогли собрать — не то что выстроить жизнь другого человека. Теперь она во взрослом мире, начинается взрослая жизнь, и ей придётся разбираться во многом самой.
Глядя в окно, я вижу человека в капюшоне на другой стороне дороги. Я не узнаю его, лица не видно. Наверное, местный подросток бродит туда-сюда от нечего делать. Но я всё равно приветственно поднимаю ладонь. И улыбаюсь. Когда я снова поворачиваюсь к окну, человека в капюшоне уже нет.
Элис: Закончив университет, Сильвия переезжает в Портленд, потом в Чикаго. Работает графическим дизайнером, заключает помолвку, разрывает помолвку, заключает ещё одну, на этот раз удачно. Я увлекаюсь историческими книгами. Кейша, только представьте себе, начинает играть в гольф. [смеётся] Кейша, подумать только! Говорит, что ей нравится гулять по ухоженной траве в красивой местности, и что гольф — только предлог. Один раз я иду на гольф с ней за компанию, а потом мы начинаем ходить вместе. Почему нет? Гулять и вправду неплохо.
Мне почти каждую ночь снятся кошмары из нашего прошлого. Но на следующее утро — каждое утро — я просыпаюсь рядом с моей женой. Я вижу её и сразу забываю о страшных снах, и мы вместе начинаем новый день.
Кейша: Прошли годы. Мы состарились. Я и не ожидала, что с нами это случится. Я не замечала перемен в зеркале. Там всегда отражались мы, одни и те же день за днём. Старость наступила задним числом, когда мы листали старые фотоальбомы и вдруг поняли: о, а ведь теперь я выгляжу совсем иначе. В моей голове я всё ещё прежняя, но на самом деле я старый человек.
Сильвия часто звонит, иногда приезжает. Хотелось бы, чтобы она навещала нас чаще, но трудно ехать через всю страну, да и ��азве не ради этого мы сражались — чтобы теперь она могла жить своей собственной жизнью, в безопасности?
Кажется, тут и кончается наше путешествие. Мы вдвоём в нашей гостиной в какой-то день — в любой из дней. Никаких происшествий. Никаких больше поводов для открытий и изумлений, кроме тихих откровений сердца. Они случаются, когда одна из нас поднимает голову, а другая думает «Господи, как я её люблю». Каждый раз этот секрет открывается нам заново.
Мы, конечно, прожили ещё много таких дней. Мы прожили годы. А потом умерли. Что тут сказать? Это должно было когда-то произойти. Но я ничего не забыла. Ни дня, ни часа, ни минуты. Я не забыла, как мне повезло прожить эту жизнь. И я бы ни за что не выбрала другую.
Наблюдательница: Раньше я как-то не задумывалась о Луне. А потом невольно засмотрелась. Луна красивая. Какое сочетание маловероятных событий привело к образованию этого круглого сгустка бело-серого сияния? Я могла бы смотреть на неё часами. Может, так и поступлю. Время есть.
Извини. Ты думала, я мертва. Наверное, так и было — не знаю точно, как так получается, но очнулась я в кустах у автострады. Я всегда просыпаюсь у дороги. Дорога — мой дом. Основа того, что я делаю. Будь у меня имя, я бы назвалась Чертополохом. Но имени у меня нет.
Позже мне предстояло взять машину у человека, который наивно думал дожить до завтра. Времени было предостаточно, так что я прогулялась вдоль автострады, наслаждаясь ночным холодом — а потом впервые как следует посмотрела на Луну. Красота. Затем я разыскала машину и кров. Можно получить что угодно, если избавиться от прежнего хозяина. Устроившись, я как следует отдохнула. Не знаю, сколько времени у меня это обычно занимает, наверное, годы. По крайней мере, когда я наконец чувствую себя обновлённой, мир сильно меняется. Это наитие. Никаких календарей, только пульсация силы в моём нутре, и я знаю: скоро я снова выйду в мир, и всё начнётся сначала. Я начинаю с парковок грузовиков и придорожных баров. Я встречаю мужчину, чьи взгляды близки моим, и нашёптываю пару идей ему в ухо. И пошло-поехало. Скоро он найдёт меня, с отпечатками его чудовищной половины на изменившемся лице. Но выбор он сделает сам — как всегда.
Чёрт возьми, какая же всё-таки Луна. Мне нравится, что она пустая и мёртвая. У неё даже нет собственного света, это просто камень. Просто большой камень, совершенно случайно оказавшийся в этом участке космоса, но он висит над нами и пылает так, что невольно пересмотришь все наивные мысли о том, что живо, а что мертво.
Бывают взлёты и падения. Скоро настанет взлёт. Я не против падений, но взлёты, конечно, просто волшебны. Я чувствую зуд в ладонях, пульсацию в веках.
Взлёт уже совсем скоро. И после него не так обидно будет падать. Я не сетую на естественный круговорот — он не более живой, чем Луна, или чем я – зависит от определения слова «живой», конечно. Люди так категоричны в этих вопросах.
Иногда я вижу Оракулов в их идиотских капюшонах. Они наблюдают за мной. Праксис.
Мы встречались раньше и встретимся снова. И снова. Я — волна, прилив и отлив, движение воды. Я есть всегда. Один из Оракулов бросается в глаза. Я даже слегка волнуюсь. Он очень могущественный. У Оракулов нет имён, но имя этого я знаю. Ещё как знаю. И мы встретимся снова. И снова.
Но Луна! [смешок] Ох, что за штука! Может, я туда отправлюсь. Посижу там лет триста, глазея на Землю, становясь всё голоднее и голоднее. А потом вернусь. Потому что мёртвые возвращаются. Потому что мёртвые. Возвращаются.
Кейша и Элис больше меня не видели. Один цикл моего существования намного длиннее, чем жизнь любого человека. Кейша и Элис умерли, получив свой счастливый конец. Для них — неизменный. Неизменный, как Земля. Неизменный, как Луна.
Ох, Элис. Хочу начать с того, что… [злобный смешок] [злобный смех] Чёрт.
Джозеф Финк: Напоминаю, не отписывайтесь от ленты подкаста. До выхода книги здесь ещё появится кое-что классное, и здесь я буду объявлять о своих новых проектах. Учитывая, как много у меня проектов, ждать долго не придётся. На сайте aliceisntdead.com вы найдёте информацию о подкасте, а также наш мерч, например, карту Америки по мотивам «Элис не мертва» с рисунками по следам трёх сезонов путешествий Элис. Карта доступна в трёх размерах, а также вы можете приобрести незабываемый логотип «Элис не мертва» на футболке или значке. Всё это на aliceisntdead.com.
Этого шоу бы не существовало без наших подписчиков на Patreon. Вас так много, а эпизод последний, так что перечислю побольше: Steven Smith, Ann Dean, Mark Standbrook, Kate Tierney, Liz Chrissy, Kellen Moira Connor, Daniel Levin, Brad (Jigair), Emily (Chinewsky), Eva Sun, Courtney (Tayborn), Sarah Furlong, Jacob Barr. Спасибо каждому из вас и всем, кого я не назвал — извините, эпизоды кончились.
Сегодняшняя цитата: «Каждый предел — это не только конец, но и начало». «Миддлмарч». Джордж Элиот
Спасибо за прослушивание. До скорого.
6 notes
·
View notes