#интерсекциональность | Explore Tumblr Posts and Blogs

helpfromcuso4ll · 8 years

Text

FEMINIST & PROUD.

“Сегодня, 8 марта, мы все празднуем международный женский день. Праздник, который у большинства ассоциируется только с еще одним выходным и обязательными подарками для женщин в виде цветочков и шоколадок. Праздник, вывернутый наизнанку нашей страной, которая окончательно стерла его изначальное социальное и политическое содержание. Давайте же вспомним, что в этот день мы должны бороться, требовать равных прав и бастовать! Преследуя эту цель, я решил собрать всех нас вместе, таких разных людей, со своими жизнями, наполненными разного рода проблемами, переживаниями и опытом. Ниже вы увидите фото каждого участника кампании в нашей футболке и его/её краткий рассказ о том, почему он_а феминист_ка. Да, в чем-то наши взгляды и идеи могут расходиться, но нас объединяет общая вера в равенство и справедливость.”

— Меня зовут Егор, мне 19 лет, держу свой магазин. Я феминист, потому что с самого детства мне было очень сложно понять, почему общество, семья и друзья навязывают нам всем гендерные роли и модели поведения в зависимости от биологического пола. Каждый день я сталкивался с унижениями и прессованием в школе и на улицах из-за того, что "странно" выгляжу и веду себя. Феминизм — это то, что помогло не сойти мне с ума в подростковом возрасте, не возненавидеть себя из-за толпы, каждый день скандирующей о том, какой я неправильный. Феминизм заставил меня полюбить себя, и найти силы бороться. Бороться за гендерное равенство, за независимость: свою, всех и каждого. Потому что никто, мать твою, не смеет говорить нам, что делать.

— Я Соня, мне 23 года, я продавец-консультант, периодически участвую в акциях. Для меня 8 марта - это день солидарности женщин в борьбе за эмансипацию и равенство прав, день, в который мы, женщины, должны выходить на улицы и отстаивать свою активную жизненную позицию. То, что значение этого праздника вывернуто наизнанку, что в этом году правительство отказало нам в проведении митинга на Марсовом поле, говорит о том, что наша борьба не закончена. Я феминистка, потому что я женщина, и мне есть, за что бороться.

— Я Медь, мне 23, pаботаю специалистом телемаpкетинга, веду блог психологической поддеpжки и я феминистка. Феминистка — потому, что пpежде всего, я девушка. Девушка, котоpая, как и абсолютно все люди, независимо от биологического и социального пола, цвета кожи, оpиентации и pелигиозных убеждений, заслуживаю pавные социальные, экономические и политические права. Для меня феминизм — это не только pавнопpавие, но и отсутствие любых иеpаpхий, взаимопомощь и солидаpность, котоpые наступают на гоpло безpазличию и пpедвзятости. Я за свободу от оценочных суждений и всеобщей объективации, за пpаво pаспоpяжаться своим телом и своей сексуальностью. Мне важно жить, твоpить и любить в здоpовом обществе, где каждый имеет возможность самоpеализоваться без пpитеснений. В обществе, в котоpом цаpят взаимопонимание и взаимоуважение. Именно поэтому Феминизм — мой выбоp.

— Меня зовут Маша, 24 года, менеджер. Я здесь, потому что наше убогое, погрязшее в двойных стандартах общество раз за разом, день за днём вынуждает и прямо таки требует внимания. Я здесь, потому что слишком многие думают, что имеют право судить и называть таких как я -- шлюхой. Я здесь, потому что когда я рассказываю другим про совершённое надо мною сексуальное насилие -- я оказываюсь сама виновата. Я здесь, потому что хочется напомнить себе и окружающим, в чем смысловая нагрузка праздника 8 марта. Мне грустно и противно видеть тысячи женщин в этот день с тюльпанчиками и другими вениками. Потому что грустно. Потому что кто нас ещё защитит, если не мы сами?

— Я Саша и мне 19, получаю высшее и все еще не работаю (сливаюсь с вариантов с жестким стабильным дресс-кодом). Феминизм начался для меня с отказа от собственных гендерных рамок и расширения многих прочих. Попросту в голове не укладывается, каким образом я могу соответствовать огромному количеству конченых правил, если даже не хочу впускать подобную чухню в свою жизнь. И пока некоторые люди с пеной у рта считают адекватным выяснять, что там у меня в трусах, с кем и как я сплю, мне определенно нужен феминизм.

— Меня зовут Дарья, 17 лет, учусь в хим-био лицее. Для меня феминизм — это в первую очередь интерсекциональность как возможность пересмотра своих привилегий для последующей адаптации своей социальной репрезентации под своего рода политический активизм. Потому что идти в науку, где способности женщин активно принижаются до сих пор, — это феминизм. Потому что самостоятельно распоряжаться своим телом, нося облегающие топы и короткие юбки и брея ноги, — это феминизм. Потому что феминизм повсюду: от работы со своими эмоциями до смелости совершить каминг-аут, от масштабных акций до разговоров с друзьями за чашкой чая. Для женщины быть сильной — стыдно. быть слабой — тоже. Я— сильная и я — слабая. И я горжусь этим.

— Я Кристина, мне 19 лет, учусь в университете. Я феминистка, потому что сексизм воспринимается в нашем обществе как норма, а быть "как девчонка" считается чем-то постыдным. Мне надоело молчать, FIGHT LIKE A GIRL!

— Я Алена, мне 20 лет. Временно нигде не работаю. Я феминистка потому что не хочу жить по правилам, установленными патриархальным обществом, потому что все заслуживают равных прав, потому что в современном обществе не место мифу о красоте. И нам всем есть за что бороться.

— Меня зовут Ксюша, мне 23, я студентка архитектурного факультета. Наши преподаватели говорят нам, что женщина не может в архитектуру. Да и зачем? Ведь нам всё равно рожать, а единственный наш шанс - выйти замуж за архитектора. Я феминистка, потому что ИДИТЕ В ЖОПУ!

— Я Здеся, 22 года, координаторка дома культуры современного искусства. В юности мне говорили что главное -- это быть красивой, быть лучше других девочек и всем нравиться. Я не думала о своих желаниях, во всем соглашалась с мальчишками, даже если они говорили полную чушь вроде "все девчонки должны сидеть дома и варить борщи", и думала что мое будущее -- это шесть детей и плита. Потом я столкнулась с тем, что так же думали и мои преподаватели в ВУЗе, и работодатели, и государство. И я поняла, что на самом деле меня серьезно ограничивают, и что это уже не шутки и не глупости отдельных людей: это решения людей, от которых будет зависеть моя жизнь. Феминистский активизм дал мне возможность найти подруг, объединяться и сопротивляться, защищать свои права и находить общий язык с другими женщинами.

______ https://vk.com/wall-132148704_523

#8 марта #феминизм #сульфат меди #русский блог

41 notes · View notes

georgeorwell55-blog · 6 years

Photo

После вчерашнего поста о компании Theranos появились вопросы: что такого дурного в концепции “атлантов”? Разве нет гениальных предпринимателей, которые двигают прогресс? Так вот, предприниматели есть, а атлантов - нет. Авторство термина принадлежит Айн Рэнд, написавшей когда-то комплект детско-юношеской литературы, через которую самые маленькие жители стран третьего мира познают понятие “рынок”. Это не шутка - продажи книги “Атлант расправил плечи” зашкаливают в Индии. Сюжет Рэнд - типичное the best and the rest. Герои (предприниматели, изобретатели и т.д.) умны и красивы, одарены примерно во всем. Злодеи (социалисты, бюрократы и т.д.) - уродливы и наделены всеми пороками сразу. Когда герои уходят в ущелье Голта - в обществе наступает коллапс, ведь ушли лучшие! По сути это идея фундаментальной социальной иерархии. Но в действительности все устроено иначе (лучше всего об этом писал Фридрих Хайек). Рынок - это перманентный процесс открытия. Особенно заметно это на примере инноваций: венчурный инвестор или стартапер заранее не знают выстрелит ли проект, ведь они пытаются угадать потребности людей, о которых сами люди еще не знают. Гейтс, Джобс или Цукерберг сделали ставку и выиграли. Но значит ли это, что они фундаментально лучше конкурентов, прогоревших на буме доткомов (если не брать откровенное жулье)? Важный элемент рыночного успеха - это удача. В погоне за прибылью люди ищут новые продукты, технологии и решения и, если повезет, натыкаются на них. Затем эти новые технологии копируют другие. И цикл повторяется вновь - экономист Йозеф Шумпетер назвал это “созидательным разрушением”. Отбор здесь и впрямь происходит - только это не отбор “лучших людей”, а отбор лучших идей, практик, технологий. Это отличает рынок от иерархических систем, где всегда есть выигравшие и проигравшие люди. Рынок может отбраковать идею, но он не ставит клеймо на человеке. За каждой историей предпринимательского успеха стоят еще более длинные истории факапов. Почему рэндовские представления популярны в Индии понятно - тысячелетия кастовой культуры даром мне проходят. Но и в России та же история. Российская образованная публика зачастую убеждена, что народ - немытое быдло (всех мытых то ли выкосили в ВОВ, то ли выслали еще на философском пароходе). Поэтому всякая идеология здесь - хоть “социализм”, хоть “капитализм” - обречена покоиться на идее священной иерархии. Социализм непременно будет государственным и номенклатурным, с капитализмом сложнее - ведь он предполагает равноправие. Здесь-то на помощь и приходят истории про могучих атлантов, возвышающихся на фоне безликой серой массы. Не даром такие воззрения особенно популярны среди постсоветского олигархического жулья. Правительство нынче повысило пенсионный возраст, до 65 лет для мужчин и до 63 для женщин (на 5 и 8 лет соответственно). Провластные подпевалы пишут, что это, дескать, правильно, как во всем цивилизованном мире. Мол, старение населения - на одного пенсионера приходится все меньше работающих - приходится повышать. Хорошо, давайте посмотрим, как оно в цивилизованном мире. Есть такое понятие “морбидность” - подверженность популяции заболеваниям. Так вот по этой морбидности РФ уступает не только Европе, но и половине Африки - смотрите карты ВОЗ (особенно вот эта хороша). Это следствие лучшей в мире бесплатной медицины, национальных особенностей отношения к алкоголю и других факторов. Поэтому неверно сравнивать российских пенсионеров с европейскими и японскими живчиками, на которых до 100 лет можно землю пахать. 60-летний в России - это, как правило, глубоко больной человек. У него давление, атеросклероз, диабет и суставы. Еще повезло, если деменции нет. Исключения встречаются, но чаще среди обеспеченной и образованной публики. В общем, работать они может и хотят, но не могут. Что же делает наше мудрое правительство, когда повышает пенсионный возраст? Оно попросту переносит бремя социальной помощи с государства на работодателя. Если раньше 60-летнего носителя десятка патологий содержало государство, то теперь его будет содержать работодатель, еще и отстегивая за него налоги в казну. Взамен получать “работу”: сегодня давление, завтра в поликлинику, послезавтра на больничный. А когда работник все-таки выйдет на пенсию - ему уже недолго осталось (средняя продолжительность жизни в РФ - 70 лет). Проще говоря, это такой хитрый план по “приватизации социалки” - сэкономленные средства можно будет пустить на танки, ракеты, самолеты и что и нас там для государства по-настоящему важно. Возможность вести активную жизнь и работать лет до 100 - это очень круто. Только начинать здесь вообще-то следует с физической возможности. А когда расходы на медицину сокращают, одновременно выдворяя на работу толпы чахоточных стариков - это просто бессовестный обман. Да, 65 лет - пенсионный возраст России и Японии. Только есть нюанс: в России мы живем на 15 лет меньше и болеем в 10 раз больше. Последнее видео на известном канале Kurzgesagt посвящено декриминализации марихуаны. Самое интересное наблюдение: именно запреты приводят к появлению концентрированных продуктов. Есть такое дурацкое деление: легкие и тяжелые наркотики. Чем они отличаются? Легкие достать легко, а тяжелые тяжело? На самом деле наоборот - рынок переполнен метамфетамином и героином, но попробуйте достать эфедрин или опиум (то есть более слабые варианты того же самого). В условиях запрета торговать слабым продуктом - невыгодно. Что продавали американские бутлегеры во времена Сухого закона? Отнюдь не пиво, а самогон градусов в 60-70. Что пьют в российских тюрьмах, где алкоголь, само собой, запрещен? Тот же самогон в 60-70 градусов. В условиях запрета продукт стоит втридорога, а потому потребитель предпочтет самый забористый вариант. Продавцу тоже выгодно: сколько в пересчете на чистый алкоголь уместится на складе, если взять самогон и сравнить с вином? С запрещенной марихуаной происходило то же самое: продавцы выводили сорта с наибольшим содержанием ТГК. Но здесь есть чисто природные ограничения. Зато с появлением синтетических аналогов (спайс) процесс развернулся на полную. После запрета спайса, популярность быстро набирали самые ядреные разновидности. А вот в Нидерландах после легалайза, напротив, многие предпочитают потреблять “слабые” варианта каннабиса: в пирожных, печенье и т.д. Феномен популярности “тяжелых наркотиков” - порождение политики запретов, дефицита и дороговизны. В условиях доступности алкоголя многие предпочитают пиво, вино и коктейли, а фанатичных любителей глушить даже 40-градусное не так уж много от общей массы. Аналогичного можно ожидать и после декриминализации наркотиков. Полицейские месяц держали человека без предъявления обвинения и заставили подписать признание в убийстве, которое он не совершал. Суд счел подписанное признание достаточным доказательством (несмотря на то, что обвиняемый был неграмотным) и отмел алиби (на основании того, что его обеспечивали “заинтересованные” родственники). Откуда эта история? Из пригородов Челябинска, куда с трудом добрался корреспондент “Медиазоны”? Нет, из одной из самых благополучных стран мира - Японии. Человека по имени Казуо Исикава осудили в 1964-ом году, он отсидел 30 лет. Из них 10 провел в одиночной камере для смертников, каждое утро ожидая казни (о дате казни в Японии не сообщают заранее). На апелляции смертный приговор ему заменили заключением и в 1994-ом году выпустили. На момент выхода видео The Economist Исикава пикетировал суд, требуя признать его невиновным. Однако реабилитации он не добился до сих пор. С тех времени японская правоохранительная система не сильно изменилась: 99% обвинительных вердиктов, суд присяжных отсутствует в принципе, 89% обвинений строится на признательных показаниях. Держать человека под стражей без предъявления обвинения официально можно 23 дня (для сравнения: в РФ - 48 часов), допуск защитника при этом ограничен. Натурально полицейское государство. При этом пикетирующий суд Исикава выглядит как городской сумасшедший - прохожим на него насрать. Почему? Потому, то в Японии малое количество заключенных - 48 на 100 тыс. против американских 698 (на 2015-ый год). Высокий уровень жизни, низкий уровень уличной преступности (полиция, впрочем, часто предпочитает просто не регистрировать убийства - о чем я писал ранее). Это горькая правда о людской природе: если среда предоставляет благополучие многим - они легко закроют глаза на несправедливость, что творится в отношении немногих. Таких, как Исикава. Просто потому, что вероятность оказаться на его месте для них ускользающе мала. Известный на американских ютубах иудейский консерватор Бен Шапиро поясняет за "интерсекциональную теорию", с которой нынче носятся левые. Суть в том, что это попытка расположить "угнетенных" в иерархическую лестницу, а заодно найти общую платформу. Последнее - это, конечно, образ врага-угнетателя. Белого гетеросексуального мужчины. Против этого врага феминистки могут объединяться исламистами, несмотря на множество различий. Интерсекциональность и “политика идентичности” - это способ лишения людей индивидуальности. Ведь ваша личность в рамках такой картины мира значения не имеет - важны лишь характеристики той группы, к которой вы принадлежите (раса, пол, гендер, религия и т.д. и т.п.). В конце Шапиро заявляет: "я белый гетеросексуальный мужчина". Сразу хочется напомнить ему, что в Третьем Рейхе с ним бы не согласились. Однако левой публикой этот религиозный еврей действительно воспринимается как враг-угнетатель (т.е. белый гетеросексуальный мужчина), а его еврейство является отягчающим (небось, еще и “фашистское государство” Израиль поддерживает!). Но если бы Шапиро не был религиозным консерватором, а был бы левым - его еврейство имело бы иной смысл. Он мог бы бесконечно жаловаться на Холокост и pogrom, что поднимало бы его на дополнительную ступеньку на лестнице интерсекциональной иерархии жертв. Хорошая иллюстрация к тому, что даже такие, казалось бы, фундаментальные вещи, как этническая принадлежность не имеют смысла сами по себе, а наполняются содержанием в зависимости от нарратива, в который они вписаны. Понятие “еврей”, исторически обозначавшее гонимое меньшинство, может быть наделено противоположным смыслом, если соседствует с понятиями “консерватор” и “республиканец”. Поэтому важна индивидуальная картина, а попытки расфасовать живых людей по коробочкам “интерсекциональных идентичностей” - тщетны. https://youtu.be/rc7VUoytoU4 Блокчейн - убийца корпораций Недавняя статья на сайте Aeon рассказывает о том, как блокчейн и децентрализованные системы положат конец эре корпораций. Когда-то экономистов волновал вопрос: если рынок настолько эффективен, то почему же тогда на рынке действуют иерархически организованные фирмы? Ответ на этот вопрос дал нобелевский лауреат Рональд Коуз в статье “Природа фирмы” 1937-го года, давно ставшей классикой. Дело в том, что любые сделки на рынке сулят транзакционные издержки. Проще говоря, фрилансера еще нужно найти, заключить с ним контракт и т.д. Во многих случаях оказывается выгоднее держать сотрудников в штате, чем нанимать по новой для каждого задания. Поэтому в море свободных рыночных отношений плавают фирмы-островки, организованные по командно-административному принципу (размер зависит от отрасли). Однако развитие новых технологий снижает эти транзакционные издержки. Чтобы найти фрилансера ныне достаточно зайти на биржу - она возьмет на себя львиную долю переговорных расходов. Поэтому иерархические корпорации все больше заменяют “платформы”, к которым может подключиться любой желающий. Это Гугл, Фейсбук, Эппл, Амазон, Убер и прочие известные гиганты. Они попросту максимально снижают издержки по поиску исполнителя на вашу работу. Например, Убер находит ближайшего водителя и отдает ему ваш заказ. Но остается проблема - эти платформы централизованны. А это значит, что все решения принимают те же корпоративные боссы, прибыли получают они же. Ни водители, ни клиенты Убера не имеют голоса в принятии корпоративных решений. Пользователи централизованных платформ могут создавать контент, как на том же ФБ, вносить свой вклад в систему, но не получать взамен ничего. Более того, для владельцев централизованных платформ сами пользовали - товар. В лучшем случае их личные данные продают рекламодателям. Какой выход из этой ситуации? Можно создавать такие же платформы - только децентрализованные, на блокчейне. Почему бы водителям и не сделать собственный Убер, где каждый водитель будет иметь долю (в виде токенов)? Примерно так устроена райдшэринг-платформа LaZooz - каждый присоединившийся к системе может начать получать токены, олицетворяющие его долю (каждый раз, когда проезжает с приложением больше 20 км или участвует в разработке). На сегодняшний день децентрализованные платформы еще технически несовершенны, но очень вероятно, что в будущем блокчейн и токенизация помогут создать множество видов бизнеса - от аренды до медицины - где сами участники будут являться владельцами. Что положит конец недолгой эре гигантских централизованных платформ. #токенизация #блокчейн Отрадно видеть, что грядущая реформа по повышению пенсионного возраста (до 65 и 63 для мужчин и женщин соответственно) никак не коснется самых важных людей в нашем замечательном государстве: ментов, военных и пожарников (МЧС). Власти поспешили заверить, что не коснется, а если и коснется, то за жирные добавки. Для выхода на пенсию силовикам и МЧС нынче требуется выслуга лет в количестве 20 и не менее 25 лет трудового стажа. При этом вовсе необязательно всю жизнь работать на государство - лишь бы трудовой стаж был не меньше этой цифры. То есть можно проработать 12.5 лет в полиции, 12.5 еще где-то. И спокойно выйти на пенсию в 50 (иногда и в 45), пока остальные будут ишачить до 65. А учитывая всякие хитрые коэффициенты за работу на Крайнем Севере и тому подобное, у нас в РФ легко можно наблюдать 30-летних прокуроров-пенсионеров. Разумеется, силовики находят себе моральное оправдание в опасности своей работы. Дескать, мы жизнью рискуем, боремся с террористами и тушим пожары. На практике с террористами борются пытая молодежь из несуществующей “Сети” или “Нового величия”, а как у нас тушат пожары показало Кемерово. Однако даже без учета отечественной специфики - в армии США нынче на одного комбатанта приходится 11 человек, которые занимаются обеспечением, логистикой и всем прочим, что не требует присутствия на передовой. Силовики во всем мире - это давным-давно не “воины”, а “бюрократия с оружием”. Даже те, кто непосредственно ловит преступников и воюет, 90% времени тратят на заполнение бумажек. А подавляющее большинство приписанных к “силовикам” на бумажки тратит 100% времени. То есть выполняет работу обычных офисных клерков. Только на пенсию они хотят не в 65, как клерки, а в 45, призывая на помощь романтический ореол представителей “опасных профессий”. Отлично устроились, да. Но в России дело, разумеется, не в этом. А в том, что у “служилых корпораций” есть возможности лоббировать свои интересы, а у широких слоев общества такой возможности нет. Все институты гражданского общества - от профсоюзов до правозащиты - у нас выхолощены или уничтожены. А если общество не может лоббировать свои интересы - их лоббируют государство. Поэтому список привилегий “служилых корпораций” будет лишь шириться и шириться. В новом тексте на сайте Quillette автор, преподаватель computer science, пытается ответить на вопрос: почему так мало женщин-программистов? И что нужно делать, чтобы это исправить: нужно больше квот, позитивной дискриминации, кружков борьбы с микроагрессией и показательных увольнений мужских шовинистических свиней? Первоначально женщин программистов было примерно столько же, сколько и мужчин - еще в те времена, когда ковыряние в компьютерах считалось не престижной профессией, а странным занятием для задротов. Но в 1985-ом произошел перелом - количество женщин-программистов начало резко сокращаться. В статье When women stopped coding винят в этом культуру: растущие прибыли в IT-сфере привлекли больше мужчин, маркетологи стали позиционировать компьютеры как “игрушки для мальчиков”, в кино укоренился образ гика-мужчины. Но здесь автор дает другое объяснение. Компьютерная отрасль прошла через два цикла падений и подъемов за последние 40 лет. На графиках видно, что мужчины сильнее реагировали на подъемы, а женщины на спады. С каждым подъемом в отрасль приходило больше мужчин, а с каждым спадом уходило больше женщин (предположительно, женщины более чувствительны к риску). Далее автор ссылается на данные: в сферы STEM (точные и инженерные науки) чаще идут люди с высокими математическими скиллами и низкими вербальными. Большинство таких - мужчины (вспомните типичного айтишника). Женщины с высокими математическими скиллами, как правило, обладают аналогичными вербальными. Поэтому у них больший выбор: можно в STEM, можно в социальные науки, вообще куда угодно. Вот они и выбирают - не в пользу STEM. В заключение автор говорит, что вряд ли получится добиться количества женщин в computer science выше 20% - оно примерно одинаково как для “гендерно продвинутой” Северной Европы, так и для “шовинистических” США. И дело здесь не в “бро культуре” или “токсичной маскулинности” гиков. Просто женщины, когда у них есть выбор, не хотят массово идти в эту сферу. Так что ярым борцам за "равноправие" не обойтись без концлагерей для перевоспитания самих женщин. Ведь чего не сделаешь ради светлой прогрессивной цели: “чтобы всех и всюду было поровну”. P.S. Все это, конечно, "менсплейнинг". Как раз недавно писал о том, что повышение пенсионного возраста - не просто очередной кидок россиян на бабки, но и хитрый план, как повесить социальное обеспечение на шею бизнесу. Уровень здоровья в РФ нынче таков, что 60-летние больше времени будут проводить в больницах и поликлиниках. А работодатель должен будет им за это платить зарплату. Вместо пенсии, которую им должно государство. Но бизнес может начать брыкаться - увольнять по формальным предлогам. Поэтому нужно что? Правильно, запретить. Похоже, что это нынче обсуждают едросы с Медведевым - “гарантии трудоустройства людей старше 50 лет” (человеческим языком: как максимально затруднить увольнение). Разводка красивая: нам рассказывают, что у нас “старение населения”, и повышение пенсионного возраста нужно, чтобы молодым не приходилось кормить стариков. А на деле все будет наоборот: бизнес будет вынужден меньше платить молодым сотрудникам, чтобы иметь возможность оплачивать бессмысленный труд стариков. Старые будут поедать молодых, пока государство тратит их пенсии на содержание Чечни, Крыма и Ротенбергов. Впрочем, бизнес - он на то и бизнес, чтобы находить выход из положения, в котором государство выкручивает ему яйца. Реакцией здесь может стать нежелание нанимать людей приближающихся к опасной планке в 50 лет. Вам 45 лет и вас никуда не берут? Скажите спасибо Путину и едросам. Впечатляющее видео: заместитель главного редактора "Медузы" рассказывает о том, что нужно повышать налоги. Первым делом, конечно, думаешь: разве в Латвии такие низкие налоги, что их нужно повышать? Ведь редакция "Медузы" живет в Риге. Но потом вдруг понимаешь, что речь-то идет о России. И челюсть постепенно начинает опускаться вниз - ото всех этих местоимений "мы", "нас" и "нам", которые лохматый чувак из Риги использует, объясняя, какие налоги должны быть здесь в РФ. Главный аргумент: бюджет РФ на 50% формируется из нефти, поэтому нам сложно требовать от государства подотчетности - ведь не на наши налоги они живут. Вы только представьте: как только наверху осознают, что живут они теперь не на прибыль с Urals, а на средства, которые дизайнер Вася честно заплатил в казну, тот час же все изменится! Чайки перестанут пилить мусорный бизнес, Шувалов отдаст народу все самолеты вместе с корги внутри, а Слуцкий извинится перед каждой журналисткой, которую жамкал за задницу. Заживем. Похоже, чувак просто где-то слышал, что у всех развитых демократических стран диверсифицированная налоговая база. И сделал вывод, будто, разнообразив поступления в бюджет, можно превратить страну в развитую и демократическую. Это, ясное дело, так не работает. В курсе Democratic development стэнфордского политолога и специалиста по "демократизации" Ларри Даймонда разбирается этот вопрос. Кратко: все процветающие (это подушевой доход и т.п.) страны, кроме т.н. "нефтегосударств", являются демократиями. Но важно не путать причину и следствие: Нидерланды богаты потому, что они - либеральная демократия (т.е. обладают набором эффективных социальных институтов). Не наоборот! Нефтегосударства - феномен шальных денег. Но, помимо богатых демократий и нефтегосударств, есть еще много нищих авторитарных стран, которым, в отсутствии ресурсов, приходится драть по три шкуры с подданных. И эти страны не становятся ни богаче, ни свободнее. Медузник говорит нам: сделаем налоги как в Швеции - станем Швецией. Это такое "магическое мышление" или "культ карго" - попытка имитировать конечный результат, без понимания процесса. Построим самолет и он полетит - даром, что из соломы. Фантазии о соломенных самолетах, видимо, единственное, чем можно занять долгие вечера в Риге. Откройте уже там "Жан-Жак" наконец - хоть журналисты при деле будут. Недавно прикрыли Европейский Университет (лишили лицензии), а теперь очередь дошла до “Московской высшей школы социальных и экономических наук”, она же “Шанинка” - отказ в аккредитации. Что, впрочем, не означает закрытия т.к. они еще выдают дипломы университа Манчестера, но тенденция понятная. Лишнее свидетельство, что не получится отсидеться в “образовании”, “просвещении” и прочих формах благородного эскапизма. Даже если вы не выступаете активно против нынешней политической ситуации, эта ситуация рано или поздно придет к вам. Просто такова ее логика - она стремится к постоянному расширению, давит все автономное и независимое. Скоро в РФ можно будет изучать социальные науки только в МГУ и МГИМО, под надзором товарища политрука. Приказ - http://obrnadzor.gov.ru/common/upload/doc_list/Prikaz_842_1.pdf Видео о том, как устроена система социального кредита в Китае. Если кто не в курсе - там нынче тестируют систему “цифровой репутации”. Дескать, если вы вовремя платите по счетам, снимаете котят с деревьев, любите партию и правительство - вам начисляются баллы, в результате чего кредиты вам дают дешевле и продают козырные места в поездах, рядом с такими же добропорядочными гражданами. А если не отдаете долги, мусорите на улицах, ругаете режим - ваш рейтинг падает. В рассрочку вам не продадут даже чайник, а кататься будете в товарных вагонах с бомжами. Пока что, разные компании и города тестируют свои версии системы, но можно ожидать, что после обкатки это превратится в единую китайскую цифровую антиутопию. Наводит на мысли: общество базируется на неформальных и формальных институтах. Репутация - институт неформальный и он плохо работает в больших группах. В маленькой тусовочке все знают, кто чем знаменит. Но, как только она разрастается, информация начинает распространяться с опозданием, а люди делятся на фракции - дурная репутация в одной может не быть таковой в другой (“кто обманул соседа, которого я ненавижу, тот не обманщик, а молодец”). Поэтому общество не может жить одной репутацией - нужны законы, суды и прочие формальные механизмы. Но, если вдуматься, эти свойства репутации - не баг, а фича. Они благоволят не только мошенникам, но также тем, кто хотел бы начать жизнь с чистого листа. Серьезные проступки кодифицированы в законах, но общество в целом выигрывает от того, что недостатки института репутации позволяют “забывать” мелкие прегрешения, тем самым оставляя людям шанс. Китайская поделка - это попытка “формализовать репутацию”, сделать так, чтобы ЛЮБОЕ ваше действие неизбежно имело последствия для вашего облика в глазах других. Это выглядит жуткой антиутопией даже в проекте - несложно заметить, что система формирует спираль, уносящую человека вниз. Чем хуже ваш рейтинг - тем сложнее вам реабилитироваться. А все потому, что возможности “забывать” и “прощать”, столь важные для общества, здесь не прописаны в алгоритме.

0 notes

journal318 · 8 years

Text

Деколонизация сознания

Прежде чем начинать разговор о деколонизации, для начала нужно разобраться о чем вообще идет речь. Важно понимать, что деколонизация как таковая может начаться только с деколонизации сознания.

Определения колонизации и деколонизации

Источник: https://unsettlingamerica.wordpress.com/2013/05/08/decolonizing-our-minds-and-actions/

Колонизация это фаза после вторжения колонистов. Она характерна тотальной властью над коренным народом в экономической, социальной и политической сферах. Цели колонизации: эксплуатация природных ресурсов, земли, тел и духа захваченных народов и обогащение за их счет. Последствиями колонизации считается потерю прав, бедность, алкоголизм и другие зависимости, домашнее насилие, плохое здоровье и даже суицид. В том числе и из-за этого, у местных жителей нет сил на восстание против колониальных структур. Люди скорее заняты личными проблемами. Тем временем, колонизация завершена лишь когда колонизируемые начинают положительно отзываться о захватчиках и считать происходящее справедливым, честным и легитимным. Стоит оговориться,что колонизация - самая агрессивная и деструктивная форма угнетения.

Под деколонизацией понимается инициативное сопротивление против эксплуатации земли, тела и духа местных жителей. Цели деколонизации - свержение властных колониальных структур и освобождение. Но прежде чем обращаться к колониальным системам власти, вам придется деколонизировать сознание. Ментальная деколонизация это процесс сомнения во всем, это деконструкции привычного поведения и мышления. Только после того как вы поймете несправедливость и глубину корней колонизации, вы сможете по-настоящему предпринимать какие-либо действия для борьбы с угнетением.

Мы должны осознать, что коренное население угнеталось на протяжении веков, власть использовалась для психологического подавления людей. Все системы и иерархии созданы посредством социальных структур и языка/ терминологии, что упрощает контроль. Религия тоже использовалась для этих целей. Также стоит задуматься о степени нашей независимости и непричастности к происходящему. Осознаем ли мы с чем имеем дело? Зачастую, даже самые сознательные иногда ужасаются периметру воздействия колонизации на человека. Чтобы деколонизировать и остановить влияние колонизации, вам потребуется выжечь в себе все то, чему вас учили.

Так ли просто убедить угнетенных в справедливости происходящего с ними? Чтобы достигнуть этого, (в данном случае) белые европейцы создали разные социальные структуры и язык для поддержания иерархии и подавления людей, находящихся на ее дне. Таким образом коренное население было лишено своей идентичности и доколонизационной социальной структуры.

Колонисты пользовались расистской терминологией - “негр", “узкоглазый", "blank", и, впоследствии, они стали в ходу у тех, кто выше в иерархии, чем другие. Согласно этой иерархии “негр” был на дне, а “белый” наверху. Эти понятия проговорены в движении за права человека, и мы их не употребляем. На наш взгляд, если небелый человек использует язык ненависти - его сознание недеколонизированно. Ведь эти понятия изобретены колонистом для насаждения иерархии и подавления местных жителей.

Деколонизация сознания направлена так же на деконструкцию эйблистского и гомофобного языков ненависти и прочих систематических угнетений, которые создал капитализм / белое превосходство. Все систематические угнетения построены по тому же принципу, что и колонизация. Деколонизация сознания должна произойти на всех уровнях повседневной жизни. Не только сумашедший, идиот, дебил, урод, но и пидор, ссыкло, слабак, сука - это все уничижительные названия людей, которые итак являются жертвами систематических угнетений. Дурак, идиот, глупый - выражения из старых медицинских диагнозов для людей с ментальными или физическими особенностями. Даже примененные в другом контексте, эти болезненные слова все равно стигматизируют низшие слои иерархической структуры.

И не важно имеете ли ввиду нечто плохое или нет, не важно значение слова в прошлом. Угнетенные могут найти эти выражения оскорбительными и опрессивными и человек без ментальных особенностей никак не в праве решать что опрессивно, а что нет. Существует следующая парадигма - многие антирасисты, протестующие против блэкфэйса, отстаивают точку зрения, что только небелый человек, т.е непосредственно угнетенный может решать что расизм, а что нет. Однако же когда речь идет о других структурах власти, в которых они занимают верх иерархии - они претендуют на экспертное мнение.

Типичный расистский ход - попытки преуменьшить болезненность языка ненависти утверждая, что то же слово, но в другом контексте лишено негативного смысла. Некоторые даже пытаются оправдать слово “нигер” из-за наличия в португальском слова ´negro´ в значении “черный”. Якобы слово заимствованно, и потому ничего плохого в нем нет. Другие же пытаются вернуть в употребление слово сумашедший подобными же методами. Нижеследующее объяснение слова whitewashing (отбеливание) в белом европейском словаре включает в себя понятие расизма.

http://www.diversityinc.com/ask-the-white-guy/ask-the-white-guy-is-the-oxford-dictionary-definition-of-racism-too-white-for-you/

За последние два года в ответ на наш интерсекциональный подход мы получали угрозы смерти и обвинения в экстремизме, сектанстве, и даже в нарциссизме, “подкрепленные” длинными статьями о том, “как распознать нарцисса". Последнее является эйблизмом, ибо это попытки свести на нет значение наших действий наличием у нас якобы какого-то диагноза. Наши единомышленники же - последователи “культа”, неспособные думать самостоятельно. Такие люди не понимают, что быть белым антирасистом значит полностью поддерживать наши интересы, забыв о своем белом стандарте.

Мы так грубо отзываемся о не единожды замеченных за употреблением опрессивного языка, потому что мы отказываемся приукрашивать что-либо ради комфорта белых людей. Они взывают к пониманию белой хрупкости и тем нивелируют нашу борьбу. Потому что прежде чем что-либо делать, ты должен убедиться, что все белые люди вокруг довольны. Это все “отбеливание” расизма, а мы таким не занимаемся.

Если не хочешь бороться согласно белым стандартам - тебя назовут экстремистом. Если отказываешься вступать в переговоры и идти на уступки - экстремист. Если белые спасатели и люди, использующие расистские слова, отказываются осознать свою роль в системе - они деструктивны для антирасизма. Эти люди и есть пример белого превосходства. Когда в процессе деколонизации мы хотим избавиться от тех аспектов колонизации, которые сводят наши действия на нет - нам вдруг больше нет месте в антирасистском движении и белый господин снова лженаучно примеряет к нам обвинения в нарциссизме. Пытаясь атаковать расизм, они почему-то всегда атакуют нас. Но я не позволю белым людям учить меня.

Я советую своим товарищам не тратить слишком много времени и энергии на этих людей. Пускай продолжают лгать и строить границы. Не они - так кто-нибудь другой. Тем временем я считаю, что стоит делать сказанное и сделанное достоянием общественности. Сделайте это публичным. Можно услышать аргумент, что не стоит публично спорить между собой о языке ненависти, потому что расисты увидят и обрадуются. Но правда в том, что если они присмотрятся, то поймут, что мы боремся против белого превосходства и людей, которые находятся у власти в этой белой структуре власти. К тому же, волноваться о том, что про тебя подумает белый человек - признак недеколонизированного сознания. Что касается небелых активистов, я надеюсь, что их деколонизация пройдет быстро и они перестанут волноваться о мнении нацистов.

Также, я хочу обратить внимание на следующую закономерность. ККК называли Черных Пантер экстремистами. Израиль называет палестинцев экстремистами. ПВВ называет всех мусульман, беженцев и небелых людей экстремистами. А тех, небелых, кто активно борется - они называют экстремистами против белого превосходства. И все только для того, чтобы лишить нас поддержки, и таким образом уничтожить нас полностью. Но мы в хорошей компании.

Но настоящие экстремисты - это люди, которые сомневаются в существовании расизма. Те, кто скидывает бомбы. Все остальное - ответ на угнетение и отчаяние. Наша борьба считается плохой потому что мы можем нарушить законы этой страны. Страны, которая систематически эксклюзивна, и дает разные сроки белым и небелым и расиализированным людям за одни и те же преступления. Без обид, но если вы рассчитываете, что мы продолжим следовать правилам, держащих нас в далеко невыгодных условиях, то вы расист, который не хочет позволить нам деколонизироваться.

Оригинал

#деколонизация #колонизация #расизм #антирасизм #интерсекциональность

1 note · View note

opportunistish-accion · 9 years

Text

Check your privilege: как интерсекциональность превратилась в доминантный дискурс

За последние 10 лет "интерсекциональность" стала вездесущим концептом в гендерных и феминистских теориях и исследованиях. При этом она все более и более институциализировалась как в академических кругах, так и среди активисток и политиков, приобретая статус универсально значимой теории, способной объять и объяснить практически все. Интерсекциональность продолжала свою экспансию и институциализацию даже несмотря на то, что такие важные вопросы, как, например, вопрос о том, является ли она теорией, парадигмой или политическим проектом, остаются так и не проясненным. При этом признаков сколь-нибудь значительных внутренних конфликтов или противоречий внутри поля интерсекциональных исследований и подходов практически невозможно обнаружить.

Чтобы понять, в чем заключается рецепт столь головокружительного успеха интерсекциональности и каковы его политические и теоретические/идеологические эффекты, Мариа Карбин и Сара Эденхейм в статье The intersectional turn in feminist theory: A dream of a common language? анализируют историю возникновения и распространения этого термина, а также его современное употребление.

Начало интерсекциональности Согласно общему мнению, термин интерсекциональность впервые был введен в феминистские социальные исследования Кимберли Креншоу в 1989 году. Главной целью Креншоу было показать, как белые феминистки, преследующие повестку, релевантную для среднего класса, исключают афро-американских феминисток из феминистского движения, и почему, с другой стороны, женщины не получают должного признания в анти-расистском движении вследствие гендерных стереотипов. При этом Креншоу, и Патриша Хилл-Колинс, включившая интерсекциональность в поле правовых исследований, опирались, прежде всего, на традицию радикального афро-американского феминизма, а так же на теории, разработанные внутри стуктуралистского анализа, и "использовали интерсекциональность как метафору для различных измерений властных структур, что вполне совпадало с общей теоретической рамкой структуралистской онтологии" (235).

Таким образом, с самого начала интерсекциональность основывалась на структуралистском феминизме и была привязана к конкретным проблемам афро-американских феминисток, а идея ее распространения и применения/привития к другим феминистским позициям появилась позднее.

Распространение интерсекциональности Начиная с 2000-х годов интерсекциональная теория транслируется в европейский гендерные и феминистские исследования, где она довольно быстро теряет свою специфичность и превращается в общий, все-в-себя-включающий теоретический подход. Так, например Nina Lykke вводит понятие общего "интерсекционального мышления", которое уже не привязано с какой-то конкретной теорией или феминистской политикой, но обозначает любой анализ, признающий более одного измерения угнетения. Исходя из такого представления Nina Lykke критикует, в частности, белл хукс, которая, по ее мнению, несправедливо не включила европейских феминисток, использовавших в 1970-х категории и класса, и гендера, в свою генеалогию интерсекциональности. Очевидная ирония ситуации заключается в том, что интерсекциональность, призванная изначально критиковать белых феминисток, в руках последних становится оружием критики первых. К тому же, как отмечают Карбин и Эденхейм, в этом случае "трудно не заметить, что такое продление интерсекциональности в глубины прошлого белого феминизма, является своеобразной попыткой очистить этот феминизм от компрометирующей истории" (236).

Однако расширение значения и утрата специфичности этого концепта, которые привели к тому, что интерсекциональность преврат��лась в довольно пустое и крайне абстрактное понятие, как раз и поспособствовали ее популярности. Ведь теперь она могла обозначать практически все и применяться практически для всего. Именно поэтому интерсекциональность (как это не парадоксально с учетом ее истории) была призвана укрепить и сплотить феминистское движение, став его основанием и исполнив несколько обещаний, первым из которых было

Обещание комплексности Интерсекциональность начала изображаться как лучший способ схватывания и репрезентации комплексности реального мира. Ведь она учитывает и класс, и гендер, и расу, и дисабилити, и религию, и образование и все-что-угодно. В то время, как различные измерения накладываются и трансформируют друг друга, классификации и идентичности угнетенных групп множатся, исследовательницы и активистки проводят исследования, пишут статьи, ведут споры. Однако, как отмечает, Gressgård такое выявление и отображение комплексности реального мира оказывается очень близко к позитивистскому подходу, стремящемуся точно описать мир и игнорирующему предположение о том, что "мы не можем обладать полным знанием о комплексных системах; мы можем обладать только тем знанием, которое соответствует нашим [исследовательским] рамкам" (238-239). Стремление к полным и завершенным описаниям комплексного мира привело интерсекциональных исследователей лишь к размножению угнетенных идентичностей, что транслировалось в область к политики как призыв к учету новых “групп интересов”, потребности которых должны быть учтены внутри существующей модели. Поэтому интерсекциональность оказывалась вполне совместимой с современной либеральной идеологией, требующей не более чем признания разнообразия. Таким образом, обещанный комплексный подход свелся к всего лишь усложненности, к постоянному прибавлению новых линий угнетения, производящихся внутри неизменных моделей субъективности, онтологии и власти.

Обещание критичности Изначально интерсекциональный проект преподносился в качестве критической модели мышления и анализа. Собственно говоря таким он изначально и был: интерсекциональный подход, как уже было сказано, позволял афро-американским феминисткам критиковать как белых феминисток, так и анти-расистское движение, в котором доминировали мужчины. Однако, после того, как понятие начало свою экспансию и утратило привязку к локальному контексту (включив при этом в себя и большую часть белого феминизма и анти-расистской мысли), его объекты критики стали такими же абстрактными, как и оно само.

По сути, единственным врагом интерсекциональности стали те феминистки, которые для своего анализа используют только категорию гендера. То есть устаревший и покрывшийся паутиной радфем старого закала (который нужно отличать от нового радфема, который готов использовать интерсекциональность до тех пор, пока вне опасности представления о гендере как о стабильном и универсальном измерении угнетения). Однако для того, чтобы одолеть такого врага, было достаточно и пост-структурализма, и пост-колониальной теории, и афро-американского феминизма, так что объяснения успеха интерсекциональности нужно искать в другом направлении.

Обещание преодоления разделения Как предполагают Карбин и Эденхейм, причиной этого успеха стало то, что интерсекциональность была пересобрана в качестве общего языка, объединяющего самых разнообразных феминисток, даже тех из них, кто относился к ней с подозрением или открыто критиковал (240). Таким образом, апроприированная мейнстримными феминистками в США и Европе, интерсекциональность использовалась не для анализа различий внутри феминистского движения (как то предполагали Крешноу и Хилл-Коллинс), а начала играть роль теории, объединяющей всех поверх существующих различий. Благодаря такому ходу, в частности, оказалось возможным переописать значимые конфликты внутри феминистского движения на этом новом общем языке, и представить их как всего лишь незначительные различия внутри общей рамки. Конфликты схлопываются - единство феминистского движения возрождается - те, кто остался за рамками консенсуса, исключаются.

Функция универсального языка превратила интересекциональность в доминантный дискурс, которому принадлежит власть переописывать и переопределять отношения различных направлений феминистской теории. Примером подобной операции ре-артикуляции и снятия конфликта являются отношения интерсекциональности и пост-структуралистского феминизма.

Призрак пост-структуралистского феминизма Пост-структуралистский феминизм не имеет ничего общего с представлениями о женской субъективности или универсальности женского (как и любого другого) опыта угнетения, поэтому его невозможно разместить внутри рамки, предполагающей тождество субъекта (или даже какого-то его измерения) самому себе. Пост-структурализм - это феминизм не-идентичности. Более того, пост-структуралистский феминизм (и его разные представительницы) включал в себя определенные представления о субъективности, онтологии и отношениях власти, которые были нацелены как раз на критику структуралистского, либерального, радикального или социалистического феминизмов. Тем не менее, все это не помешало объединить пост-структурализм вместе с объектами его в качестве просто разных элементов обще-объединительного интерсекционального подхода. При этом в категорию интерсекциональных мыслительниц попали даже те, кто напрямую критиковал это течение. Так, например, к ним была причислена Венди Браун, писавшая:

"Поскольку субъект не конструируется вдоль дискретных линий национальности, сексуальности, расы, гендера, касты, класса и так далее, то эти линии власти неразделимы в самом субъекте. Эти линии власти не составляют ни звенья в цепи, ни взаимоналагающиеся области угнетений; они не "пересекаются" при своем формировании (they are not 'intersectional' in their formation) (Кимберли Креншоу)... Как отметила Джудит Батлер, ситуация не такова, что сначала идет гендер, а потом регулирующие его аппараты; гендера не существует без его регулирования"

Более того, при включении пост-структурализма в интерсекциональность, было потеряно одно из важнейших положений первого: о фундаментальной невозможности точной репрезентации/описания мира. Как пишут Карбин и Эденхейм, все обстоит таким образом, как будто самые важные концепции пост-структуралистского феминизма были отброшены за борт, а сам он был включен лишь в качестве пустого означающего, лишенного собственного содержания. А все то, что было отброшено интерсекциональным феминизмом, должно, по-видимому, вести существование забытого, бесполезного призрака, не имеющего возможности напрямую обратиться к апроприировавшему его дискурсу.

Но, пожалуй, самое интересное предположение Карбин и Эденхейм делают относительно контекста поглощения пост-структурализма интерсекциональностью. По их мнению, развитие пост-структуралистского феминизма угрожало традиционным формам феминистской политики идентичности и тем самым ставило под угрозу само существование феминистского проекта как единого целого. Появление же интерсекциональной теории (точнее ее апроприация и пересборка) позволило абсорбировать определенные представления о различии (как о неконфликтном многообразии), инкорпорировать их в дискурсы и политики, и при этом сохранить универсальность и единство феминистского движения под сенью стабильных, хоть и пересекающихся с другими, категорий гендера и сексуальности.

Призрак афро-американского феминизма Однако опасность для единства феминистского проекта представляли не только пост-структуралистки. Не-белый и пост-колониальный феминизмы также ставили под вопрос существование феминистской теории и политики как автономного проекта, основанного на допущении о существовании некоторого универсального женского гендера. И интерсекциональность, в частности, в работах уже упоминавшейся Lykke, была введена как раз в качестве моста, устанавливаемого между этими двумя различными проектами (пост-колониализмом и феминизмом идентичности).

Но включение пост-колониализма и не-белого феминизма в универсальный феминистский проект означало изменение их значения практически на противоположное: теперь белые феминистки, с помощью интерсекционального (sic!) моста, спасали не-белых от страшного не-белого феминизма, грозящего потопить общий корабль феминизма-как-такового, который, якобы, только и может дать надежду на спасение кого бы то ни было. Стоит отметить, что на борт этого корабля действительно попадало все больше и больше разных идентичностей и субъективностей, но, тем не менее, этот корабль все еще плыл под флагом универсальности, репрезентации и идентичности.

Сам же вклад не-белых феминисток в интерсекциональность зачастую сводится до "теоретизации отношений между гендером, классом и расой", что, очевидно, полностью деполитизирует изначальную критику афро-американского феминизма, направленную на своих белых "сестер".

Заключение: интерсекциональность как означающее для создания консенсуса Сегодня интерсекциональность перестала быть просто метафорой отношений власти внутри парадигмы афро-американского структуралистского феминизма. Скорее, она ��тала синонимом феминизма как такового. Интерсекциональность обрела популярность как раз благодаря тому, что она практически перестала означать что-либо, поэтому все могут думать, что она "подходит к их исследованию/случаю/ситуации". К тому же, каждый и каждая могут распознать себя в одной из категорий, предлагаемых интерсекциональным феминизмом, остающимся феминизмом идентичности и само-тождественности, стоящим (в качестве доминантного феминистского дискурса) на пути у тех проектов, которые отвергают политики идентичности. Точно также, как либерализм предупреждает напряжение и критику, подписываясь под ценностями, которые настолько широки и абстрактны, что никто не может быть против них (демократия, свобода, равенство), все феминистки сейчас соглашаются с положениями наподобие "отношения власти комплексны", "угнетения пересекаются" и т.д. Однако кажущаяся очевидность таких высказываний скрывает более важные вопросы (и потенциальные конфликты) относительно того, что такое угнетение, что такое отношения власти, как они разыгрываются, складываются и функционируют и, в конечном счете, что мы можем (если это нужно) всему этому противопоставить.

-------------------------------------------------------------------------------------------------

Данный пост основан на статье The intersectional turn in feminist theory: A dream of a common languagе?

Несмотря на то, что статья Карбин и Эденхейм написана на основании анализа тенденций, характерных для Западной Европы и США, ее содержание будет актуальным и для российского контекста, в котором интерсекциональность также начинает все больше играть роль универсального подхода и правильного феминистского метода, маркирующего разделение на хороших и плохих феминисток, а также способа контроля и выстраивания иерархий внутри фем-сообществ.

#интерсекциональность #феминизм #пост-структурализм #пост-колониализм

5 notes · View notes

nihilist-li-blog · 9 years

Text

Восстания на пересечении: феминизм, интерсекциональность и анархизм на Нігіліст

http://www.nihilist.li/2015/08/28/vosstaniya-na-peresechenii-feminizm-intersektsional-nost-i-anarhizm/

#Статьи, #Теория #Статьи, #Теория

Восстания на пересечении: феминизм, интерсекциональность и анархизм

Нам нужно понимать тело не как нечто привязанное к личному или к самости – западная идея автономного индивида – а в интегральной привязке к материальным выражениям сообщества и публичного пространства. В этом смысле не существует чёткого разделения между телесным и общественным; вместо этого есть то, что назвали “общественной плотью”. Венди Харкорт и Артуро Эскобар 1

Рождение интерсекциональности В ответ на существование разных американских феминизмов и на феминистскую организаторскую работу в коллективе Комбахи-ривер2 организация чернокожих лесбийских социалисток-феминисток3 составила заявление, ставшее повивальной бабкой интерсекциональности. Интерсекциональность выросла из чёрной феминистской политики в конце 1970-х – в начале 1980-х, и её часто понимают как ответ на конструкции мейнстримного феминизма вокруг ошибочной идеи “универсальной женщины” или “сестринства”.4 В основе интерсекциональности лежит желание осветить те мириады способов, которыми пересекаются, взаимодействуют и перехлёстываются такие категории, как раса, гендер и класс, производя системные социальные неравенства; учитывая эту реальность, разговоры об универсальном женском опыте очевидно основывались на ложных предпосылках (и обычно отражали опыт наиболее привилегированных категорий женщин – т.е. белых, без инвалидности, представительниц “среднего класса”, гетеросексуальных и т.д.). Зародившись изначально вокруг триады “раса-класс-гендер”, позже в работах Патрисии Хилл Коллинз интерсекциональность была распространена на социальные локации, такие как нация, инвалидность, сексуальность, возраст и этничность.5 Интерсекциональность – это не столько модель, сколько линза, через которую следует рассматривать расу, класс, гендер, сексуальность и т.д. как взаимно конституирующие процессы (т.е., эти категории не существуют независимо друг от друга; они друг друга укрепляют) и общественные отношения, которые по-разному материально проявляются в будничной жизни. Социальные позиции для теории интерсекциональности – не отдельные категории, а перехлёстывающиеся, сложные, взаимодействующие, пересекающиеся и часто противоречивые конфигурации. К анархистской критике либеральной интерсекциональности Интерсекциональность была, а часто и до сих пор остаётся сосредоточена на идентичности. Хотя эта теория предполагает, что иерархии и системы угнетения сцепляются, конституируют друг друга и часто противоречат друг другу, интерсекциональность часто используют, уравнивая структурные иерархии и угнетения. Например, “раса, класс и гендер” часто рассматриваются как угнетения, которые разными способами и в разной степени испытывают все – в том смысле, что никто не свободен от принудительного приписывания идентичности. Эта концепция может быть полезна, особенно когда дело доходит до борьбы, но эти три “категории” часто трактуют лишь как идентичности, к тому же одинаковые, поскольку все они являются “угнетениями”. Например, утверждается, что у всех нас есть раса, гендер и класс. Поскольку все проживают эти идентичности по-разному, многие теоретики, пишущие об интерсекциональности, дополняют расизм и сексизм эдаким термином “классизм”. Это может привести к глубоко ошибочному выводу, что классовое угнетение исправляется “лучшим отношением” богатых к бедным при сохранении классового общества. Этот анализ относится к классовым различиям как к обычным культурным. В свою очередь, это приводит к ограниченной стратегии “уважения различий” вместо обращения к корням проблемы. Этот аргумент делает невозможным анализ классовой борьбы, рассматривающий капитализм и классовое общество как институты и как врагов свободы. Мы не желаем “уживаться” при капитализме, упраздняя снобизм и классовый элитизм. Мы хотим низвергнуть капитализм и покончить с классовым обществом в принципе. Мы признаём, что люди, говорящие о классизме, поднимают некоторые актуальные темы – мы не намерены обходить молчанием стратификацию доходов внутри рабочего класса. Организаторская работа в среде крайне разнообразного рабочего класса США требует от нас признания и учёта этого разнообразия. Однако мы считаем, что некорректно приравнивать это к обладанию системной властью над другими: многие представитель_ницы так называемого среднего класса могут иметь относительное финансовое преимущество над своими хуже оплачиваемыми товарищ_ками, но это не то же самое, что эксплуатировать их или обладать властью над ними. Этот социологистский классовый анализ ещё больше запутывает людей, приводя их к ошибочному убеждению, что их “идентичность” как представитель_ниц “среднего класса” (огромное количество определений этого термина делает его нерелевантным) объединяет их в одной лиге с правящим классом/угнетателями, усугубляя проблему отсутствия классового сознания в США. Капитализм – это система эксплуатации, при которой подавляющее большинство добывает средства пропитания при помощи работы, а незначительное меньшинство – при помощи обладания собственностью (т.е. грабежа). Термин “классизм” не объясняет эксплуатацию, в этом его изъян. Мы хотим покончить с классовым обществом, а не построить общество, в котором классы будут друг друга “уважать”. Невозможно искоренить эксплуатацию, покуда существует классовое общество. Для того, чтобы покончить с эксплуатацией, мы должны покончить с классовым обществом (и всеми другими институционализированными иерархиями). Этот критически важный пункт часто игнорируют теоретики, использующие интерсекциональность для призывов к борьбе с “классизмом”. Мы же, как анархист_ки, призываем к борьбе со всей эксплуатацией и угнетением, и это означает борьбу с классовым обществом. Либеральные интерпретации интерсекциональности не замечают уникальности класса, рассматривая его как идентичность и относясь к нему как к аналогу расизма или сексизма, прицепляя суффикс “-изм”. Искоренение капитализма означает конец классового общества; оно означает классовую войну. Аналогично, раса, гендер, сексуальность, инвалидность, возраст – гамма иерархически выстроенных общественных отношений – тоже уникальны каждая по-своему. Как анархист_ки, мы могли бы указывать на эти уникальные характеристики вместо того, чтобы уравнивать все эти общественные отношения в единых рамках. Рассматривая класс как “просто ещё одну идентичность”, которую следует учитывать при попытках понять чужие (и свои) “идентичности”, традиционные концепции интерсекциональности оказывают медвежью услугу освободительным процессам и борьбе. Интерсекциональность иллюстрирует, как отношения господства взаимодействуют и поддерживают друг друга, но это не значит, что эти системы идентичны или могут быть объединены. Они уникальны и функционируют по-разному. Эти системы также воспроизводят друг друга. Белый расизм сексуализируется и гендеризируется, гетеронормативность расиализируется и классизируется. Угнетающие и эксплуатирующие институты и структуры тесно переплетены и поддерживают друг друга. Освещение их пересечений – их швов – даёт нам полезные точки опоры, чтобы опрокинуть их и построить более освобождающие, более желаемые и более стабильные отношения, при помощи которых начать моделировать наше будущее. Своя анархистская интерсекциональность Несмотря на указанную нами очень распространённую ошибку, допускаемую теоретиками и активист_ками, пишущими под маркой интерсекциональности, эта теория действительно может предложить многое, что нельзя игнорировать. Например, интерсекциональность отрицает идею центрального или главного угнетения. Все угнетения перехлёстываются и часто конституируют друг друга. На структурном и институциональном уровнях это означает, что борьба против капитализма должна быть также борьбой против гетеросексизма, патриархии, белого супремасизма и т.д. Слишком часто интерсекциональность используется исключительно как инструмент понимания того, как эти угнетения пересекаются в будничной жизни человека и производят идентичность, уникальную по составу и проп��рциям. Для нас как анархист_ок полезнее использовать интерсекциональность для понимания того, как будничная жизнь человека может использоваться для разговора о пересечении и взаимодействии структур и институтов. Этот проект может дополнять наш анализ, наши стратегии и нашу борьбу против всех форм господства. То есть, анархист_ки могли бы использовать проживаемую реальность для демонстрации связей с институциональными процессами, создающими, воспроизводящими и поддерживающими общественные отношения господства. К сожалению, либеральная интерпретация интерсекциональности делает невозможным институциональный анализ такого рода, поэтому, заимствуя из теории интерсекциональности, мы также должны критиковать её с анархистской перспективы. Стоит отметить, что общепринятой интерпретации интерсекциональности не существует. Как и феминизм, это понятие требует прилагательного, чтобы быть по-настоящему содержательным, поэтому в этом тексте мы будем использовать термин “анархистская интерсекциональность” для описания нашей перспективы. Мы считаем, что антиэтатистская и антикапиталистическая перспектива (как и революционная позиция в отношении белого расизма и гетеропатриархата) является логическим выводом из теории интерсекциональности. Однако многие люди, исходя из интерсекциональности, исповедуют более либеральный подход. Опять-таки, это можно увидеть в критике “классизма” вместо капитализма и классового общества, а также зачастую в отсутствии анализа государства.6 К тому же, часто встречается тенденция сосредоточиваться почти исключительно на индивидуальном опыте вместо систем и институтов. Все эти точки борьбы актуальны, но люди, выросшие в США, социализированные в глубоко эгоцентричной культуре, имеют тенденцию фокусироваться на угнетении и репрессировании индивидов, часто в ущерб более широкой, системной перспективе. Нас интересует, как функционируют институты и как они воспроизводятся в нашей будничной жизни и в паттернах общественных отношений. Как мы можем проследить наш “индивидуальный опыт” в (вос)производящих его системах (и наоборот)? Как мы можем проследить способы, которыми эти системы (вос)производят друг друга? Как мы можем их уничтожить и создать новые общественные отношения, пестующие свободу? Институциональный и системный анализ интерсекциональности даёт анархист_кам возможность осветить социальную плоть, о которой говорилось в эпиграфе. И если мы хотим полностью описать эту социальную плоть – то, как иерархии и неравенства вплетены в её нашу общественную ткань – будет упущением не осветить вопиющее тёмное пятно практически во всех текстах, посвящённых теориям интерсекциональности: государство. Мы живём не в обществе политически равных, а в сложной системе господства, где людьми управляют, повелевают и распоряжаются в рамках институциональных процессов, которые анархисты называют государством. Густав Ландауэр, обсуждавший это иерархическое устройство человечества, в котором одни управляют другими в политическом органе, находящемся вне контроля народа и над ним, видел государство как общественное отношение.7 Мы не просто тела, существующие в рамках приписанных идентичностей, таких как раса, класс, гендер, инвалидность и далее по списку. Мы также политические субъекты в обществе, управляемом политиками, судьями, полицией и всевозможными бюрократами. Интерсекциональный анализ, описывающий социальную плоть, таким образом, может быть расширен анархист_ками в революционных целях, поскольку наши бедствия вписаны в такие институты, как капитализм и государство, производящие и (вос)производимые сетью идентичностей, используемых для упорядочивания общества на чёткие группы угнетателей и угнетённых. Как анархист_ки мы нашли интерсекциональность полезной в той степени, в которой она может наполнять нашу борьбу. Интерсекциональность помогла понять, как угнетения пересекаются и проявляются в будничной жизни людей. Однако, будучи интерпретируем в либеральных рамках, типичный интерсекциональный анализ обычно полагает, что мириады угнетений функционируют идентично, а это может закрывать дорогу классовому анализу, анализу государства и анализу наших правящих институтов. Мы стоим на том, что повседневный опыт угнетения и эксплуатации важен и полезен для борьбы, если использовать интерсекциональность так, чтобы охватывать разные способы, через которые белый расизм, гетеронормативность, патриархат, классовое общество и т.д. функционируют в жизни людей, а не просто перечислять их так, как будто они все действуют одинаково. Дело в том, что истории гетеронормативности, белого расизма, классового общества нужно понимать в их сходстве и различиях. Более того, надо понимать, как они все функционировали, (вос)создавая друг друга. Этот уровень анализа приспосабливается к более целостному взгляду на то, как функционируют наши правящие институты и как это влияет на повс��дневную жизнь людей. Было бы упущением не использовать интерсекциональность таким образом. От абстракции к организации: репродуктивная свобода и анархистская интерсекциональность То, как капитализм, белый супремасизм и гетеропатриархат – и в целом дисциплинарное общество – нуждаются в контроле над нашими телами, в подробностях было описано в других местах8, но мы бы хотели немного проговорить эту историю для аргументации того, что анархистский интерсекциональный анализ пойдёт на пользу органайзингу во имя репродуктивной свободы. Репродуктивная свобода, которая для нас является открыто антиэтатистской, антикапиталистической интерпретацией репродуктивной справедливости, утверждает, что простая позиция “за свободу выбора” недостаточна для революционного подхода к репродуктивным “правам”. Для того, чтобы проследить, как раса, класс, сексуальность, национальность и инвалидность пересекаются и формируют доступ женщины к репродуктивному здоровью, необходимо более глубокое понимание систем угнетения, которые Андреа Смит описывает в своей книге Conquest9. История колониализма в Америке помогает нам понять сложности репродуктивной свободы в нынешнем контексте. Государство как институт всегда было заинтересовано в контроле над социальным воспроизводством и, в частности, над тем, как воспроизводились или нет колонизированные народы. Зная историю принудительной стерилизации коренных американцев, а также афроамериканцев, латиноамериканцев и даже бедных белых женщин10, мы видим, что один только доступ к абортам не решает полностью вопроса репродуктивной свободы11. Для построения всеохватывающего, революционного движения мы должны учитывать все аспекты этой темы: способность заводить и воспитывать детей, доступ к здравоохранению, жилью, образованию и транспорту, усыновление и удочерение, нетрадиционные семьи и т.д. Чтобы быть поистине революционным, движение должно быть инклюзивным; движение за свободу выбора часто игнорировало нужды тех, кто находится на маргинесе. Учитывает ли дело “Роу против Уэйда”12 сложности жизни женщин и матерей в тюрьме? Как насчёт опыта незадокументированных людей? Транс* люди давно борются за инклюзивное здравоохранение. Простая защита права на легальный аборт не объединяет всех, кого затрагивает гетеропатриархат. Аналогично, легальный “выбор”, при котором аборт это дорогая процедура, ничем не помогает бедным женщинам и подчёркивает необходимость свержения капитализма для завоевания позитивных свобод. Сторонни_цы репродуктивной справедливости выступают за интерсекциональный подход к этим вопросам, и анархистский феминистский анализ репродуктивной свободы мог бы с пользой для себя использовать анархистский интерсекциональный анализ. Анархистский интерсекциональный анализ репродуктивной свободы показывает нам, что когда сообщество начинает совместную борьбу, ему нужно понимание того, как отношения господства оперируют вместе, чтобы иметь целостное представление того, за что идёт борьба. Если мы можем прояснить, как угнетающие и эксплуатирующие общественные отношения работают вместе – и формируют орнамент нашей повседневной жизни – мы лучше подготовлены к тому, чтобы свергнуть их. Например, для анализа того, каким образом цветные женщины исторически стали особой мишенью принудительных стерилизаций, необходимо понимание того, как гетеропатриархат, капитализм, государство и белый супремасизм работали вместе над созданием такого положения, где тела цветных женщин стали мишенью социальных программ – социальной помощи, медицинских экспериментов и евгеники. Как расизм и идеология превосходства белой расы работали на гетеропатриархат? Как сексуальность была расиализирована, чтобы избавить колонизаторов от вины за изнасилования, геноцид и рабство, исторически и сейчас? Как белый расизм был гендеризирован образами вроде Мамми и Джезебел?13 Как социальное государство было расиализировано и гендерировано с повесткой убийства чёрного тела?14 Системные угнетения, такие как белый супремасизм, нельзя понять без анализа того, как эти системы гендеризируются, сексуализируются, классизируются и т.д. Аналогично, такой анализ можно распространить на понимание того, как функционируют гетеропатриархат, гетеронормативность, капитализм, государство – все человеческие отношения господства. В этом важность анархистского интерсекционального анализа. Анархистский интерсекциональный анализ, по крайней мере с нашей точки зрения, не ставит никакую структуру или институт в центральное положение по отношению к другим, разве что в определённом контексте. Эти структуры и институты работают на (вос)производство друг друга. Они являются друг другом. В этом смысле центральная или первичная угнетающая или эксплуатирующая структура просто не имеет смысла. Эти общественные отношения невозможно разделить и объявить одно из них “центральным”, а остальные “периферийными”. И они интерсекциональны. В конце концов, какой смысл в восстании, если кто-то из нас остаётся за его рамками? Источник 1. Harcourt, Wendy, and Arturo Escobar. 2002. “Women and the politics of place.” Development 45 (1): 7-14. 2. Combahee River Collective Statement. 1977. In Anzalduza, Gloria, and Cherrie Moraga (Eds). 1981. This Bridge Called My Back: Writings by Radical Women of Color. Watertown, Mass: Persephone Press. http://circuitous.org/scraps/combahee.html 3. “Refusing to Wait: Anarchism and Intersectionality.”http://libcom.org/library/refusing-wait-anarchism-intersectionality 4. Например: Crenshaw, Kimberlé W. 1991. “Mapping the Margins: Intersectionality, Identity Politics, and Violence against Women of Color.” Stanford Law Review, 43 (6): 1241–1299 5. См. Purkayastha, Bandana. 2012. “Intersectionality in a Transnational World.” Gender & Society 26: 55-66. 6. “Refusing to Wait: Anarchism and Intersectionality.” 7. Landauer, Gustav. 2010. Revolution and Other Writings, translated by Gabriel Kuhn. Oakland: PM Press. 8. Анализ того, как раса, гендер и сексуальность сформировали капитализм и колониализм в США, см. Smith, Andrea. 2005. Conquest: Sexual Violence and American Indian Genocide. Cambridge, MA: South End Press. 9. Smith, Andrea. 2005. Conquest: Sexual Violence and American Indian Genocide. Cambridge, MA: South End Press. 10. Например: http://rockcenter.msnbc.msn.com/_news/2011/11/07/8640744-victims-speak-out-about-north-carolina-sterilization-pro- gram-which-targeted-women-young-girls-and-blacks?lite 11. Хорошая книга, показывающая примеры и историю репродуктивной справедливости: Silliman, Jael M. 2004. Undivided Rights: Women of Color Organize for Reproductive Justice. Cambridge, Mass: South End Press. 12. Решение Верховного суда США, легитимизировавшее аборты в 1973 г. – Прим. перев. 13. Hill Collins, Patricia. 1991. Black Feminist Thought: Knowledge, Consciousness, and the Politics of Empowerment. New York: Routledge. Мамми – образ чернокожей рабыни, верной семье хозяев и посвящённой во все домашние дела; Джезебел – образ развратной чернокожей женщины. – Прим. перев. 14. Roberts, Dorothy E. 1999. Killing the Black Body: Race, Reproduction, and the Meaning of Liberty. New York: Vintage.

#анархизм #гендер #интерсекционализм #интерсекциональность #классовая борьба #Статьи #Теория

1 note · View note

rfo-ona · 3 years

Text

Книга Кэтрин МакКиннон «Политика бабочки»

Авторка: Анастасия Васильева (Москва)

---------

Сама по себе эта книга, вышедшая в 2017-м, — компиляция статей Кэтрин МакКиннон разных лет. Её название напрямую отсылает нас к «эффекту бабочки». Термин «эффект бабочки» был введён в 1972 году Конрадом Лоренцем в докладе под названием «Вызывает ли взмах крыльев бабочки в Бразилии торнадо в Техасе?». Он очаровательно математически моделирует, как некоторые чрезвычайно маленькие, простые действия, правильно направленные, могут иметь очень сложные и большие эффекты в определённых контекстах. Да, бабочка, открывающая и закрывающая крылья в Бразилии, согласно пониманию теорией хаоса сложной причинности в динамических нестабильных системах, может в итоге вызвать торнадо в Техасе.

«Политика бабочки» означает то, что правильное мелкое человеческое вмешательство в нестабильную политическую систему рано или поздно может иметь большие и сложные отголоски. Как организующая метафора для этой книги она объединяет сорок лет полётов активизма, которые через рекурсию в коллективном контексте произошли или происходят в штормах, иногда торнадо, в гендерных отношениях через закон.

Под «Политикой бабочки» МакКиннон понимает весь процесс феминистского движения. Хоть феминистки и продвинулись достаточно далеко в женском вопросе, и в некоторых аспектах действительно стало лучше, но на эти действия появились новые системы противодействия. Если раньше порнография была в основном подпольной и управлялась организованной преступностью, то сейчас это многомиллиардный преуспевающий бизнес.

Авторка также критикует то, что сейчас понимают под «свободным выбором». «Женщины должны оставаться бедными, чтобы они были вынуждены оставаться доступными за деньги любому мужчине, который хочет купить их для секса. Эта доступность, эта необходимость выживания называется «согласием».

МакКиннон вполне справедливо замечает, что из всего гендерного дискурса исчезает сексуальность и сексуальное неравенство. Она считает, что сексуальное неравенство является определяющим гендер, гендерные отношения и соответствующее неравенство. В этом плане она выступает в некоторой оппозиции по отношению к Джудит Батлер. Хотя мне, например, очень нравятся некоторые тезисы из творчества Батлер о власти и гендере.

МакКиннон критикует изменение законодательства в сторону гендера в вопросах сексуальности. Сексуальные домогательства (харассмент) она считает атрибутом гендера, а перевод законодательства в область гендера скрывает истинную природу и переносит обсуждения в сферу, где происходит само насилие. В данном случае она считает, что гендер и является проблемой. Это в целом говорит о её «гендерно-критической» позиции, но в её старом понимании, а не том, что подразумевается в наше время.

Что ещё интересного? Она включает в свои новые работы понятие «интерсекциональность». Пишет о том, как занималась изучением неравенства в странах «третьего мира», о том, что много ездила, общалась с женщинами. Есть в этом сборнике даже история одной русской женщины, которая уехала на заработки и попала в сексуальное рабство.

Таким образом, Кэтрин МакКиннон достойно продолжает свою работу в рамках радикального феминизма. Книга мне действительно интересна, но, к сожалению, я пока ещё не закончила её читать.

#рецензии #рецензии на книги #статьи

1 note · View note

cyp-ru · 10 years

Text

Лайфхак: родись белым здоровым цис-гетеро-сексуальным мальчиком в обеспеченной семье.

* * * Комментировать

#привилегии #интерсекциональность

1 note · View note

aloevrukava-blog · 11 years

Text

про вежливость и дегуманизацию

Когда я последний раз пыталась поговорить с радикальными феминистками про интерсекциональность и объяснить, как интерсекциональность выглядит на практике, мне несколько человек сказали, что не понимают, зачем для этого специальные слова и теории придумывать, это же просто вежливость.

Нет, это не просто вежливость.

"Просто вежливость" - это вежливость, направленная на строго определенную группу людей. На ту группу, к которой принадлежите вы сами. Когда нас с детства учат вежливости, нас всегда, неизменно и обязательно учат невежливости и презрению к "другим". Поскольку открыто учить презрению многие люди не любят (потому что это не входит в их представление о себе как хороших людях), это делается скрыто.

Если у нас "интеллигентные родители", которые нас учат быть "интеллигентными детьми", то они учат не играть с дворовыми детьми, ну или дают понять, что это для нас "плохая компания". Когда нас учат быть мальчиками и девочками - в соответствии с приписанным при рождении полом - нас учат, что быть "ни то ни се" - это смешно и стыдно. Мальчиков заодно учат, что быть девочкой - это тоже смешно и стыдно. И так далее. Плюс, конечно, очень многое нам не говорят прямо, а дают понять через собственное поведение. Нас учат быть "приличными" - а значит презирать "неприличных". Ну или смотреть на них свысока. Снисходительно.

Это значит, что в "обычную вежливость" прочно встроена дегуманизация "других" - то есть не-считание "других" за людей.

И это очень прочный социальный рефлекс.

Поэтому, да, если вы специально не задумывались о своем личном усвоенном сексизме, классизме, трансфобии, гомофобии и т.д. - это значит, что они у вас есть и вы их транслируете.

#интерсекциональность #феминизм #привилегии #check your privilege #дегуманизация #классизм #трансфобия #сексизм #ru

5 notes · View notes

rfo-ona · 6 years

Text

Краткий неприятный гид по привилегиям

Авторка: Шан Фергюсон (Everyday Feminism) Исправленный и дополненный перевод сделан нами (Дарья Большакова, Калининград) на основе перевода журнала Update (Ольга Владимирова)

«Привилегия» — слово, которое часто можно услышать в дискуссиях о социальной справедливости, как в реале, так и в Сети. Одни легко вникают в эту концепцию. Другие — и я была одной из них — находят её довольно запутанной и нуждаются в дополнительных объяснениях. Если вы хотите понять идею привилегий, но не знаете, с чего начать, вы пришли по адресу!

Прежде чем мы начнём, я хочу прояснить одну вещь: эта статья вовсе не является исчерпывающей. Здесь не сказано о привилегиях всё, что только можно. Но она даст вам надёжную информационную базу. Концепцию привилегий не понять за один урок — это целое поле для изучения. Чтобы по-настоящему вникнуть в неё, мы должны продолжать читать, учиться и мыслить критически.

Определение термина

Истоки термина «привилегия» можно проследить до 30-х годов XX века, когда Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа писал о «психологической ставке», которая позволяла белым чувствовать себя выше чёрных. В 1988 году Пегги Макинтош сформулировала идею привилегии в своей статье под названием «Привилегия белых и привилегия мужчин: личный отчёт о наблюдаемых сходствах через призму женских исследований».

В целом мы можем определить привилегию как набор незаслуженных благ и преимуществ, присваиваемых людям, которые отвечают требованиям определённой социальной группы. Общество наделяет привилегиями людей в зависимости от определённых аспектов их идентичности, к которым можно отнести расу, класс, пол, сексуальную ориентацию, язык, географическое положение, физические возможности, религию и прочие.

Но такие обширные концепции есть нечто гораздо большее, нежели просто базовые определения. Многих подобное объяснение термина может лишь ещё больше озадачить вопросами, нежели ответить на них. Так что вот несколько важных моментов о привилегиях, которые следует знать каждой и каждому.

1. Привилегия — оборотная сторона угнетения

Часто угнетение заметить легче, чем привилегию. Определённо, куда сильней в глаза бросается притеснение, с которым вы лично сталкиваетесь, чем привилегии, которыми вы наделены, поскольку мы скорее обратим внимание на несправедливое обращение, чем на должное.

Так подумайте, в чём вас притесняют: чем вы обделены из-за того, как общество относится к аспектам вашей идентичности? Вы женщина? У вас ограничены возможности здоровья? Ваша сексуальная идентичность находится в квир-спектре? Возможно, вы бедны? Страдаете психическими заболеваниями или нетрудоспособны? Ваш цвет кожи не белый? Вы гендерно-неконформны? Всё вышеперечисленное может усложнять жизнь, потому что общество ущемляет в правах людей, которые относятся к этим социальным группам. Это и есть угнетение.

Но как насчёт людей, права которых общество охотно признаёт? Что насчёт людей, которых общество превозносит за наш счёт? Мы называем это привилегиями.

Привилегии есть не что иное, как противоположность угнетению.

2. Привилегии необходимо понимать в контексте общей системы власти

Общество подвержено влиянию самых разных систем власти: патриархата, превосходства белых, гетеросексизма, циссексизма, классовости и многих других. Все они взаимодействуют в одной гигантской системе, называемой кириархией.

Привилегированные группы обладают властью над угнетёнными. Привилегированные люди чаще занимают властные позиции — например, у них гораздо больше шансов доминировать на политической арене, они часто экономически обеспечены, имеют влияние на СМИ и занимают руководящие должности в компаниях. Привилегированные люди могут использовать свои позиции в интересах других — таких же привилегированных — людей, как они.

Источник иллюстрации «В чём дело? Это же одинаковая дистанция!»

В патриархальном обществе женщины не имеют институциональной власти (по крайней мере, не на основе своего пола). В обществе превосходства белых люди с кожей другого цвета лишены власти из-за своей расы. И так далее. Это важно помнить, потому что привилегия не работает в обе стороны. Не существует женской привилегии, потому что у женщин нет институциональной власти. Как не существует привилегий чёрных, транспривилегий или привилегии бедных — потому что эти группы не имеют власти.

Это важный момент, о котором не следует забывать, так как люди часто рассматривают вопрос о привилегиях, обращая своё внимание на частные случаи, а не на систему в целом. Хотя индивидуальный опыт важен, мы должны попытаться понять привилегию с то��ки зрения систем и социальных моделей. Мы рассматриваем правило, а не исключения из правила.

3. Привилегии и притеснения могут взаимодействовать, но не отменять друг друга

Я воспринимаю мою квир-идентичность по отношению к своей женственности. Эти аспекты своей личности я понимаю относительно своего опыта как психически нездорового человека, как белой, как южноафриканки, как трудоспособной и цисгендерной личности.

Все аспекты нашей идентичности — независимо от того, притесняются они обществом или превозносятся, — взаимодействуют друг с другом. Мы живём в совокупной единовременной идентичности, а не проживаем каждую её сторону по отдельности. Взаимодействие между различными аспектами нашей идентичности часто называют пересечением (интерсекциональностью).

Термин «интерсекциональность» впервые был использован Кимберли Креншоу для описания трудностей, с которыми сталкивается темнокожая женщина: сексизм и расизм. В то время как все женщины испытывают на себе сексизм — тот, что испытывают чёрные женщины, уникален, поскольку опирается на расизм. Для примера из другой области возьмём психические заболевания, которые часто стигматизируются. Как психически нездоровая женщина я часто слышу, что моё посттравматическое стрессовое расстройство — это «просто ПМС» и, следовательно, что я «чересчур чувствительная женщина». Это пример интерсекциональности, охватывающий эйблизм и мизогинию.

Источник иллюстрации

Аспекты наших личностей, которые являются привилегированными, также влияют на те, которые подвергаются угнетению. Да, привилегия и угнетение пересекаются — но они не отрицают друг друга.

Часто люди считают, что у них нет никаких привилегий, потому что они подвергаются угнетению. Распространена идея о том, что бедные белые люди лишены привилегий белых, потому что они бедны. Но это не так. К примеру, бедность никак не отменяет того, что, будучи белым, вы с меньшей вероятностью станете жертвой полицейского беспредела в большинстве стран мира. Бедность — угнетённое положение, да, но это не отменяет того факта, что вы по-прежнему пользуетесь привилегиями белых.

Как говорит Феникс Кэлида:

«Привилегия просто означает, что при тех же обстоятельствах, в которых вы находитесь, жизнь была бы ещё тяжелее без вашей привилегии. Быть бедным тяжко. Быть бедным инвалидом ещё тяжелей. Быть женщиной сложно. Быть трансженщиной сложнее. Быть белой женщиной тяжело, быть женщиной с другим цветом кожи — тяжелее. Быть чернокожим тяжело, быть чернокожим геем ещё тяжелей».

Возьмём для примера людей бедных и белых. Поскольку вы белый, вам доступны ресурсы, которые могут помочь вам выжить. Вы, скорее всего, пользуетесь поддержкой сравнительно обеспеченных людей. Вы можете использовать свои связи, чтобы найти работу. И на собеседование вы наверняка попадёте к такому же белому, так как белые люди чаще занимают руководящие должности. А люди одной с вами расы, имеющие власть, если и будут предвзяты, то скорее всего в вашу пользу. В то же время темнокожий бедный человек не будет иметь такого преимущества, во власти вряд ли окажутся люди одной с ним расы, и он, скорее всего, пострадает от предрассудков.

Итак, ещё раз: быть белым и бедным тяжело, но быть чернокожим бедным сложнее.

4. Привилегия — это то, что должно быть у всех

Когда мы используем слово «привилегия» в контексте рассуждений о социальной справедливости, его значение немного отличается от того, что имеют в виду большинство людей в повседневной жизни. Часто мы считаем привилегию «особыми преимуществами». Часто приходится слышать, что нечто — «это привилегия, а не право», при этом подразумевается, что это самое нечто — особенное, и его не следует ожидать как само собой разумеющегося.

От того, как мы употребляем «привилегию» в повседневной жизни, люди часто расстраиваются, когда другие указывают на некоторые их привилегии. Один мой знакомый всё никак не мог понять концепцию привилегий. Однажды он сказал мне: «Мужчины нечасто сталкиваются с домогательствами на улице, но это не привилегия. Просто так и должно быть». Верно. Каждый должен ожидать, что с ним будут обращаться так же. У каждого есть право этого ожидать. Но дело в том, что далеко не с каждым обходятся именно так.

Для примера: нельзя считать человека ненадёжным и недостойным доверия только из-за его расовой принадлежности. Но часто людям с другим цветом кожи — особенно чёрным — не доверяют именно из-за предрассудков об их расе. Однако белые люди, в свою очередь, не испытывают на себе этой системной расовой предосудительности. Мы называем это «белыми привилегиями», потому что белые люди свободны от расового притеснения.

Мы не используем термин «привилегия», полагая, будто все заслуживают определённого обращения. Мы называем привилегию «привилегией», потому что признаём, что она есть далеко не у всех.

5. Привилегия не значит, что вы не прилагали усилий

Люди часто уходят в оборону, когда кто-то указывает им на их привилегии. И я прекрасно понимаю почему. Прежде чем я полностью поняла эту концепцию, я поступала так же.

Многие люди думают, что имей они привилегии, у них была бы не жизнь, а сахар. Именно поэтому они чувствуют себя лично оскорблёнными, когда им говорят об их привилегиях. Им кажется, будто им заявляют, что они недостаточно усердно работали и вообще жили припеваючи безо всяких забот. Но привилегии заключаются не в этом. Вы можете быть привилегированным и жить при этом очень непросто. Привилегия не означает, что ваша жизнь легка, — это значит только то, что она легче, чем у других.

Я наткнулась на вот эту блестящую аналогию, где сравнивается привилегия белых людей и поездка на велосипеде по городу, полному автомобилей, и это подтолкнуло меня продолжить аналогию привилегий.

Источник иллюстрации

Скажем, вы с подругой решили поехать кататься на велосипеде. Вы уговорились проехать одинаковое расстояние, но по разным маршрутам. Ваш маршрут оказался немного ухабистым. Чаще всего вам попадаются спуски. Очень жарко, но ветер всё время дует в спину. В конце концов, вы добрались до нужного места, но при этом сго��ели, у вас болят ноги, вы запыхались и словили судорогу.

Когда вы, в конце концов, встречаетесь с подругой, она рассказывает, что её поездка была ужасной. Дорога тоже была ухабистой и всё время шла под уклон. Она обгорела ещё больше, чем вы, потому что у неё не было никакого солнцезащитного средства. В какой-то момент её сбил сильный порыв ветра, и она повредила ногу. Вода у неё закончилась на полпути. Услышав о вашей поездке, она отмечает, что вам пришлось намного легче.

Значит ли это, что вы не выложились на полную? Значит ли это, что вы не столкнулись с препятствиями? Значит ли это, что вы не приложили все усилия? Нет. Это просто значит, что вы не столкнулись с теми трудностями, с которыми пришлось столкнуться ей.

Привилегия не означает, что ваша жизнь проста или что вы недостаточно усердно работаете. Это просто означает, что вам несколько легче, чем другим. Это означает, что тем, у кого нет ваших привилегий, жить намного труднее.

И что теперь?

Часто люди думают, что феминистки и борцы за социальную справедливость указывают людям на их привилегии, чтобы заставить их чувствовать себя виноватыми. Это совсем не так! Мы не хотим заставить вас чувствовать себя виноватыми. Мы хотим, чтобы вы присоединились к нам в борьбе с системой, которая превозносит одних людей и угнетает других.

Вина — это бесполезное чувство: оно заставляет нас ощущать стыд, который мешает нам высказываться и стараться что-то менять. Как отмечает Джейми Ютт: «Если чувство вины из-за моих привилегий мешает мне бороться против угнетения, значит оно — ещё один инструмент угнетения». Вы не должны чувствовать себя виноватыми за свои привилегии — вы их не выбирали. Что вы можете выбрать, так это отказаться от своих привилегий, использовать их, чтобы бросить вызов системам угнетения, а не поддерживать их.

Так что же вы можете сделать как человек, обладающий привилегиями? Осознание привилегий — это начало, и вы уже сделали первый шаг! Отлично! В Интернете ещё много информации, поэтому я рекомендую вам сперва побольше узнать о понятиях угнетения и привилегий, чтобы расширить своё представление о них. Начать можно со ссылок, приведённых в этой статье.

Но одного понимания привилегий недостаточно. Мы должны действовать! Прислушивайтесь к людям, которые находятся в угнетённом положении. Узнайте, как вы можете объединиться с ними. Присоединяйтесь к феминистским и активистским сообществам, чтобы поддержать тех, у кого нет ваших привилегий. Помогите другим привилегированным людям осознать их привилегии.

Прежде всего, помните, что ваши привилегии реальны.

Первоисточник на английском

#ликбез #статьи #пересечение дискриминаций

1 note · View note

rfo-ona · 5 years

Text

Пикеты 6 июля. Интервью с Валентиной Лузановой

В прошлую субботу в Москве у скульптуры «Дети — жертвы пороков взрослых» проходили пикеты в поддержку сестёр Хачатурян и против домашнего насилия. Одну из участниц акции, феминистку Валентину Лузанову, после провокации представителей так называемого «Мужского государства» задержала полиция. В итоге на девушку составили протокол об административном правонарушении. Журналистка нашего объединения Эвелина поговорила с ней о случившемся и не только.

Вы можете рассказать о том, что Вас мотивировало к участию в данном пикете? Насколько я знаю, среди феминисток и профеминистски настроенных людей достаточно много тех, кто или пережили различные формы насилия, или же становились свидетелями того, как их близкие переживали насилие. Вы поддерживаете девушек исключительно в контексте прецедента или для того, чтобы попытаться пе��еломить ситуацию в России, связанную с молчанием в случаях инцеста, домашнего насилия и бездействия полиции?

Лично я не сталкивалась с насилием в свой адрес, но бывала свидетельницей грубого обращения внутри семьи. Тем не менее не обязательно быть жертвой насилия, чтобы понимать, насколько серьёзна проблема домашнего насилия и полного бесправия жертв насилия (их не поддерживает ни окружение, ни государство ни на каком уровне). Поэтому я поддерживаю не только сестёр Хачатурян, но и всех жертв домашнего насилия, в том числе преследуемых за самооборону (Кристина Шидукова, Дарья Агений). Кроме того, мой плакат требовал закона о домашнем насилии, потому что без него все эти убийства, избиения и уголовные преследования жертв ��родолжат происходить.

Сейчас мы наблюдаем такую ситуацию, что вопрос о домашнем насилии набирает актуальность в России. Как Вы считаете, связано ли это с реакцией на политику государства или же исключительно с тем, что в результате таких акций феминистского движения, как «Чёрный протест» в Польше, #ЯНеБоюсьСказать и #ЭтоНеПоводУбить в России, а также #MeToo во всём мире, стали больше обращать внимания на женскую повестку?

Я думаю, что это комплексное воздействие всех факторов: попытки повернуться к патриархальным ценностям на фоне нашей унылой российской политики, заранее обречённые на провал, потому что общество уже готово к позитивным изменением и требует их. Кроме того, огромный вклад вносит деятельность феминистских организаций и отдельных активисток. Люди, которые ещё пару лет назад смеялись над жертвами насилия, сейчас делают серьёзные большие статьи и репортажи об этой проблеме.

Закон против домашнего насилия — одна из главных позиций по женскому вопросу в настоящее время? Есть ещё жизненно важные пункты феминистской повестки в России? Солидарна ли она с мировой или она — особенная, характерная только для России?

Закон против домашнего насилия — одна из главных позиций фемповестки в России. В других странах с этим дела могут обстоять лучше, где-то — ещё хуже, чем у нас. Для меня важна интерсекциональность, пересечение разных видов угнетения, поэтому не думаю, что есть какая-то единая и всеобщая фемповестка, женский опыт очень отличается даже внутри одной страны. Разумеется, есть общие пункты для всех нас: право на своё тело, право на безопасность, право на самоопределение, право на равную оплату труда. Право вообще быть не «вторым полом», а самоценным человеком, базовое право просто быть.

В России нужно уделять внимание вопросам сексуальной безопасности женщин — у нас полная катастрофа с делами по изнасилованиям, виктимблеймингом и реабилитацией жертв насилия. Катастрофа с экономической безопасностью женщин, особенно матерей и особенно тех, кто воспитывает ребёнка без второго родителя. Не исключено, что нам опять придётся отстаивать право на аборт. Надо бороться со списком запрещённых профессий, особенно с нашим уровнем бедности и безработицы в регионах. У нас зашкаливающий уровень мизогинии, в том числе на официальном уровне, который делает хуже жизнь каждой женщины, даже самой обеспеченной и успешной.

Вопрос относительно «МГ». Я, вбив во «ВКонтакте» слово «мужское», увидела группы «Мужское движение», «Мужское государство». Вы знаете об этих группах? Можно ли их назвать женоненавистническими и антифеминистскими?

Я думаю, достаточно увидеть несколько постов и пару комментариев, и сразу станет понятно. А лучше не смотреть — только если у вас антропологический интерес. Эти группы не только женоненавистнические, там также процветает расизм, гомофобия и в принципе горячая ненависть ко всем, кто не является белым цисгендерным мужчиной.

Вы можете рассказать подробнее о ситуации, связанной с Вашим задержанием?

Ничего неожиданного, на самом деле. Несколько девушек пришли на пикет заранее, чтобы успеть занять очередь (Эмилия, Мария, моя подруга Соня и ещё несколько человек), МГшники уже были на месте, фотографировались на детской площадке. То есть даже придя на место, которое мы выбрали для пикетов, они умудрились пропустить начало пикетов. Первой стояла моя подруга, потом она пошла купить мне воды, на её место встала я.

В этот момент МГшники опомнились и решили сорвать нашу акцию: сначала несколько человек подошли ко мне, встали рядом и подняли плакаты. Я предупредила их, что они нарушают мои права и общественный порядок, но их это мало волновало — они фоткались с плакатами (документируя тем самым своё же противоправное поведение). В этот момент я свернула плакат, стала просить вызвать полицию. Затем они ушли, и я опять развернула плакат. Ко мне вновь подошёл МГшник, на этот раз один, и встал рядом со мной со своим плакатом. Я опять сказала ему, что он нарушает закон. Он утверждал, что нет. Ну то есть даже после предыдущих задержаний у Басманного суда они не смогли выучить несложные в общем-то правила. Я просила вызвать полицию. В этот момент полиция уже шла к нам, посчитав нас обоих правонарушителями. МГшник попытался сбежать (что либо трусливо, либо глупо, потому что его уже видели с плакатом, и какой тогда был смысл в этом нарушении, если ты не собираешься стоять о конца).

youtube

Я подумала, что убегать не буду, во-первых, потому что это мои права были нарушены, я соблюдала все правила, во-вторых, было очевидно, что если я сейчас попытаюсь уйти, то уступлю место МГшникам, и те, кто придут к оговоренному времени (участницы, участники, СМИ), будут видеть эти рожи, занятое место, и акция пойдёт не так, как задумывали организаторки. Ну и в-третьих, не факт, что меня бы не задержали, даже если бы я им и уступила — вы же знаете нашу полицию. А если я останусь, то у нас будет возможность продолжить акцию, потому что МГшников было очень мало, полиция уже была на месте и могла видеть, кто на самом деле нарушает закон. Кроме того, был большой шанс, что видео и объяснения помогут, и задержания в итоге не будет. Проблем с законом у меня не было никогда, и задержание меня не пугало.

Так в итоге и получилось: полиция забрала у МГшников почти все плакаты, они как стадо побежали за задержанным товарищем (но до ОВД они с ним не поехали — такая вот крепкая мужская дружба). В это время уже подошла моя подруга Соня, тут же сообщила в «ОВД-Инфо», пошла со мной до автозака. Эмилия тут же встала с пикетом, и победа в итоге была за нами.

Всё это время с полицией был человек в штатском, который отказывался представляться, давал распоряжения полиции (именно по его поручению нас повезли в ОВД, до этого полиция склонялась к тому, чтобы отпустить по крайней мере меня), хотя сотрудники не очень умело делали вид, что он просто прохожий. Ага, прохожий, который заходит в автозак и отдаёт распоряжения полиции! :) Когда моя подруга сфотографировала его, он стал орать, что если его фото попадут в Сеть, он её засудит.

В это время со мной связалась ещё одна из организаторок, Анастасия, которая сообщила, что ко мне уже едет адвокат из «Апологии протеста», звонили из «ОВД-Инфо», давали инструкции, звонила подруга, муж, ещё одна подруга (они втроём всё время задержания дежурили у ОВД, люблю их!). Писали девочки, которые остались в пикетной очереди, просто знакомые. Это было так здорово и приятно! В итоге мы поехали в ОВД «Якиманка», долго ждали оформления.

Несмотря на все мои объяснения и подтверждения, решено было составить на меня протокол об административном правонарушении по ч. 5 ст. 20.2 КоАП, такой же, как и на МГшника. В ОВД всё было более-менее неплохо, полиция даже стала заводить со мной беседы на разные отвлечённые темы, рассказывать о своей тяжёлой доле. Было немного сюрреалистично! :) Они допустили ряд нарушений (например, взяли у меня отпечатки пальцев без моего согласия, неверно оформили протокол и т.д.), но в целом вели себя абсолютно адекватно.

Всё это время мне звонили и писали активистки, близкие люди, я была на связи буквально каждую минуту, чувствовала постоянную поддержку и помощь. В итоге приехал адвокат, помог мне с оформлением протокола и с ответным заявлением с моей стороны о нарушении моих прав — в общем взял ситуацию под полный контроль, и ��сё пошло намного живее. Под конец я увидела, что ещё нескольких МГшников задержали. Я сказала полиции, что это те самые ребята, с которых начались нарушения, которые они видели на видео. Одного из них уже задерживали ранее у Басманного суда за нарушение правил проведения одиночных пикетов. Я вышла, меня ждали мои подруги, Соня и Настя, мой муж Андрей, и много-много помощи и поддержки от активисток (Мария Серебрякова, Эмилия Григорян, Дарья Шипачёва), журналиста Сергея Лютых и просто знакомых, которые узнали о задержаниях из СМИ. А МГшник растворился в тумане совершенно один.

На следующий день я передала адвокату все материалы, которые могут пригодиться в суде (скриншоты, подтвержающие умысел МГшников, и их угрозы в наш адрес), записи, которые говорят о том, что нарушение у многих из них повторное, записи, подтверждающие мою невиновность. Вот ждём суда. :)

Все даже готовы скидываться на штраф, это прям очень приятно, хотя у меня уже заложен бюджет на случай штрафа. Но я не собираюсь получать никакой штраф, потому что нарушений с моей стороны не было, а было, напротив, нарушение наших прав.

Спасибо. И последние вопросы. Имеет ли отношение «ВКонтакте»-группа «Сёстры Хачатурян. Поддержка» к организации данного мероприятия?

Нет, не имеет. :)

Я заметила, что их посты какие-то «шизофренические». То они против пикетной очереди, то они публикуют фотографии с этой пикетной очереди. То они за митинг, то против митинга, то вновь за. Мне кажется, что данная группа немного паразитирует на организаторках. Это так?

Я не знаю ничего об их целях, видела только, что они публикуют материалы, сделанные нашими организаторками на наших акциях. Зачем они это делают и почему не идут на контакт, не понимаю. В любом случае очень жаль, что не получилось объединиться, но причина эта не в наших организаторках — они сделали максимум возможного.

Самый последний вопрос. Многие девушки, как считают некоторые «достаточно популярные люди», якобы просто «ловят хайп» на феминизме. Как Вы считаете, соответствует ли это действительности?

Я думаю, есть как те, для кого феминизм стал действительно важной темой, так и те, кто под брендом феминизма хочет что-то продать или заработать дополнительную аудиторию. Тут довольно просто проверить: если человек нарушает базовые принципы нашего движения или пользуется феминизмом исключительно для повышения продаж (а не помогает своим ресурсом женщинам), то да, это просто хайп. Ну как масс-маркет бренды, которые пишут фемлозунги на одежде, а одежду им шьют нищие женщины, которым платят копейки.

Огромное Вам спасибо. Желаю удачной борьбы!

Первоисточник фотографии-обложки

#интервью

0 notes