#блюдечко

[top100k]

Какие продукты нужно есть чтобы быстро похудеть ⏩⏩⏩ https://kahgo.ru/AaD4tfM

⚠ KETO LIGHT РАСТОПИТ ДО 10 КИЛОГРАММ ЖИРА ЗА 2 НЕДЕЛИ

Избавьтесь от полноты и сократите опасность инфаркта, диабета и гипертонии на 89%.

- Действенно расщепляет ЖИР за счет фруктовых альфа-кислот опунции инжирной.

- Уменьшает риск прогресса диабета, гипертонии, инфаркта вплоть до минимального.

- Предотвращает рискованное для жизни ожирение органов человека.

Вам лично это знакомо?

- Ощущаю одышку при ходьбе по лестнице.

- Сильно потею, по преимуществу в летний сезон.

- Сменяется настроение много раз в день.

- Плохо дремлю в ночь, а в течении дня апатичная.

- Переживаю тянущую боль в суставах, пояснице.

- К завершению дня здорово устают, отекают ноги.

- Давление повышается и ноет голова.

- Мне лично больше 38 лет.

В том случае, если вы ответили ДА на 1 или же несколько вопросов - риск ожирения и его жутких последствий довольно большой.

14 Миллионов девушек с ожирением 1, 2, 3 уровня уже больны.

Если вес превысил норму на 10%, вероятность инфаркта, коронарной недостаточности повышается в 7 раз.

Болезнь называют тихим убийцей. Какие порции должны быть чтобы похудеть. Опасность захворать повышается при излишнем весе в 40 раз. Какие порции должны быть чтобы похудеть.

Вы хотя бы раз наблюдали жителя Стран Азии, мучащегося лишним весом?

Знаете в чем реально хитрость их стройности и долгого срока жизни? ОПУНЦИЯ Инжирная входят в нормальный рацион жителей Стран Азии. Низкокалорийное питание меню на неделю.

Ваш организм перерабатывает жир самопроизвольно. Супер диета 5 2.Сдерживает процесс формирования клеток жира (адипоцитов), содействует уменьшению размера отложений жира. Как убрать живот видео ютуб.

Отзыв профессионалов

К сожалению в нашей державе сбрасывают вес исключительно для привлекательности, забывая о том, что лишний вес - это угроза жизни. Низкокалорийное питание меню на неделю. Женская смертность по причине проблем с весом тела повысилась на 27% по сравнению с прошлым десятилетием. Можно ли чай с медом при похудении. Диабет, гипертония, инсульты, инфаркты, тромбы, гепатозы печени. Самые эффективные таблетки для снижения веса.

На прошлой неделе стартовала федерационная программа по борьбе с излишним весом "Женское Здоровье", и нашему центру посчастливилось уговорить госслужащих добавить "KETO LIGHT" в данную программу. Как принимать тайские таблетки для похудения. Что это значит? Пока имеется программа, курс KETO LIGHT можно приобрести на представленном официальном ресурсе. Как похудеть лежа на кровати.

В дополнение, наш центр здоровья женщин проводит промо-акцию для жителей Российской федерации и стран снг. Как убрать живот за 10 мин. В масштабах нашей акции можно обрести "KETO LIGHT" абсолютно без оплаты впредь до обозначенной даты. Похудеть в животе за 5 дней.

Рeклaма - Инфоpмация o рекламoдатeле по cсылкам в oписании

Какие продукты нужно есть чтобы быстро похудеть #Какие #продукты #нужно #есть #чтобы #быстро #похудеть

[russian-dark-academia]

эстетики разных академий в России:

dark academia: курить дешёвый, крепкий табак; носить плотное чёрное пальто на протяжении почти всего года, и снимать только на лето; сплин и электрофорез; потратить последние деньги на кофе; да, ты сдал все экзамены на сто баллов, но, оказывается, после поступления это уже не важно; темные дворы; черный кот, спящий на подоконнике; ассоциировать себя с Базаровым; бессоница, во время которой перечитываешь Достоевского; собрать свою компанию для совместной оппозиционной деятельности; тварь ли я дрожащая или право имею?

light academia: курить и готовить кофе в турке на залитой солнцем кухне в коммунальной квартире; знать язык цветов и использовать его для писем; единственная улыбка в толпе; любить поэтов и художников, сюжеты которых касаются русской природы и крестьянства; солнечный блик на стене; верить в будущее; ковры на стенах; вафли из старой тяжёлой вафельницы; ты никогда не искал своего дома, потому что всегда знал, где он; танцевать под OQJAV; ходить в детстве в музыкальную школу.

chaotic academia: русскую классику ты, может, и читал, но постоянно путаешь, в какой книге какой был персонаж; сидеть и курить прямо на поребриках; книга, волнистая от пролитого на него чая; с собой всегда миллион документов, �� они вечно путаются: студак нужен в академии или в библиотеке? это карта или проездной? что значит – я забыл паспорт?; читать одновременно сразу несколько книг, из которых часть проглатывается за двое суток, а другая часть – растягивается на полгода; найти дома ценный предмет антиквариата и использовать его, как любую другую вещь; сам не понял, как вышел на красный диплом; абсолютно хаотичные заметки в книгах; с ужасом осознать, что ты случайно сделал эти заметки не в своей книге, а в библиотечной; навсегда заблудиться в проклятых переходах на сенной.

punk academia: тебе абсолютно плевать на то, какие предметы, по мнению системы образования, тебе необходимы – ты просто ходишь вместе с другими курсами на то, что тебе интересно; в школе тебя так и не смогли заставить читать произведения школьной программы, хотя читал ты всегда очень много; никогда не боялся поправлять преподавателя; никто до конца не в курсе, как ты успешно закрываешь экзамены; ездить зайцем; тот самый чел, который однажды ска��дировал что-то классу, встав на парту; пара недель тяжёлой беспрерывной учебы, потом – пара недель абсолютного лентяйства; сдаешь экзамен по истории, ни разу не посетив непосредственно пары по истории, потому что у тебя в голове есть четкая система после изучения смежных предметов; подбиваешь одногруппников устроить университетский бунт, как в европе; подружился с работницей столовой, и получаешь обед бесплатно.

cottage academia: маленькая деревня; вставать засветло, отправляться топить печку; книжный шкаф полон старых, потрёпанных книжек, доставшихся ещё от бабушки; мыться в бане; высокие деревянные заборы, от которых после дождя пахнет мокрой древесиной; читать книжки о славянской мифологии, и потом бояться темноты; бабушка заставляет ходить в местную маленькую, но красивую церковь; гадания с тонкой свечой перед старым пыльным зеркалом; блюдечко с молочком для домового.

[angel-withonewing]

Пельмени! Мы слепили пельмени! Это был мой первый раз в жизни и это было здорово. Я вообще без понятия, как лепить тесто, поэтому пошли в магаз за готовым, а из него уже лепили кругляшки.

Кошка все пыталась отвлечь наше внимание на себя, даже шарик свой принесла к кухне и ждала нас.

Май не любит специи, поэтому мы обычно делим фарш на две части - Майе без всего, а мне с кучей различных специй, мне так вкуснее. Было довольно занятно лепить их, у меня получалось похоже на стандартные пельмени, а у Майи - творческое безумие. Но в вареном виде они выглядели уже не так привлекательно, зато на вкус оказались превосходными. И нет, это не огромные пельмени, это просто маленькое блюдечко.

Фарша оказалось гораздо больше, чем теста, поэтому половину остатков мы просто пожарили, а из второй половины слепили котлеты. Вот такая вот кулинарная ночь у нас выдалась.

[lina-vas-dom]

Художник Виктор Низовцев

И снова ангел мой на дудочке Сыграл и подал мне на блюдечке, На блюдце с голубой каёмочкой Мой новый день с небесной кромочкой: Мол, положи в него, что нравится. А я стою, боюсь не справиться, Гляжу на блюдечко растерянно. Желаний вроде бы немеряно.

Но день с вкраплением небесного Чего-то требует чудесного - Узора, кружева ль с мережкою... Стою в лучах его и мешкаю.

/Лариса Миллер

[rizhiy-lis-neputioviy]

The word in sock’s honour (hope, that the language’s thing wouldnt become an obstacle for you)

— Какого хрена?! Брови Сун Ланя сведены к переносице, желваки ходят ходуном, а венка у виска пульсирует. Сюэ Ян удовлетворенно улыбается, хоть и понятия не имеет, чем заслужил такую честь, и широким мазком языка проходится по рожку просто-таки необъятного по своим размерам мороженного, полученного в честь окончания праздника. — А что такого? — он беспечно пожимает плечами, шагая чуть впереди. — Ты просил надеть костюм, я надел. Сун Лань потирает переносицу пальцами, чтобы усмирить свой гнев, и обращает страждущий взор в сторону Синчэня: — У тебя была одна задача. Одна! Проследить, чтоб он оделся, как следует! Я же просил, Синчэнь. Синчэнь виновато улыбается, поправляя очки, и честно пытается защититься: — Ну, по крайней мере он пришел в обычном пиджаке и брюках, а не, как собирался изначально, в образе Нандора Безжалостного, костюм которого, кстати, уже успел подготовить к Хэллоуину. — А в чем ты будешь на Хэллоуин, даочжан? — тут же ухватывается за новую тему для разговоров Сюэ Ян, потому что, несмотря на чистейший восторг от собственной способности вывести из себя эту ледяную скалу Цзычэня одним только своим существованием, зудение по поводу и без уже начинает надоедать: Сун Лань сверлил его взглядом на празднике, сурово сопел в машине и вот теперь, когда до дома осталось всего ничего, наконец, взорвался. Вообще-то все не так уж и плохо, вопреки ожиданиям Сюэ Яна: праздник закончился быстро, Сун Лань все еще пускает пар из ушей, а мороженное, которым его угостил даочжан, оказалось самым большим – и самым вкусным – в его жизни. Ну разве не замечательно, а? — Не пытайся сменить тему, засранец! — возмущенно рявкает Сун Лань, яростно бросая ключи в блюдечко для всяких мелочей на комоде у входной двери и стягивая с себя дорогущие туфли самым бесцеремонным образом: пяткой. — А ты? Синчэнь, ты купил ему мороженное! Он не… — Да ладно тебе, — хмурится Сюэ Ян, засовывая в рот остатки вафельного рожка. — Харэ бубнить, зануда. Я же пришел в костюме, чего тебе еще не так? Он падает на диван в гостиной, аккурат под воздействие лучей кондиционера и, запрокинув ноги на журнальный столик, принимается облизывать липкие пальцы, за что тут же получает по рукам от проходящего мимо Синчэня. — Помой сначала, ковид на дворе. Сюэ Ян проводит его взглядом и непроизвольно улыбается, потому что еще года четыре назад никого не ебало, что он ест, где он ест и как он ест: сдохнет ли он от пневмонии под мостом из-за отсутствия страховки и прописки, или выживет, но как-то не весь. Дома хорошо: дома работает старенький кондиционер, сладковато пахнет примесью пломбира и цукатов, а еще каким-то элитным, благородным ароматом (Сюэ Ян, конечно же, уже совал нос в этот роскошный пузырек с духами, и потом получал не менее роскошную пиздюлину – вербальную, конечно же – по поводу личного пространства и нарушения оного без спросу) — Это! — задыхается от негодования Сун Лань, указывая на журнальный столик словно в дурацком меме (только прикол в том, что Сун Лань не знает о существовании этого мема, ведь он слишком серьезный для такого дерьма). — ЭТО! Сюэ Ян отводит в стороны ладони с растопыренными, липкими пальцами и, прожевывая остатки мороженного, невинно скашивает взгляд вниз, пытаясь понять, что же там не так. Ноги как ноги. Можно было бы, конечно, предположить, что он злится из-за того, что Сюэ Ян снова уложил их поверх его папочек с документами, но…с чего бы тогда беситься на самом празднике? Не мог же он…предугадать? (хотя, мог бы конечно – Сюэ Ян же всегда так делает – но все равно что-то не вяжется) Сюэ Ян хмурится, двигая стопами туда-сюда в разные стороны, держа пятки вместе, и усердно пытается вспомнить, не удосужился ли на автомате сунуть ноги куда-нибудь не туда непосредственно в процессе церемонии. — Почему розовый? — взрывается Сун Лань. — Почему блядские пенисы, Сюэ Ян?! А. Вот она, причина. Сюэ Ян хмыкает, затем хмыкает еще раз и затем, словно взяв разгон, начинает хихикать, задрав ногу с ярким носком. — Но ладно это, почему они разные? Ты что, решил озаботиться правами потерянных носков?Почему на втором…что это? Это что, из мультика? — Дай-ка глянуть, — Сяо Синчэнь уже успевает не только помыть руки и обработать их антисептиком, но и сменить суровый костюм на домашние брюки и растянутую, уютную футболку светло-серого цвета. Сюэ Ян любит эту футболку: она пахнет жаренным беконом и соленой карамелью. — Похоже на Патрика из Спанч Боба…Да. Это определенно Патрик. — Какого хрена, Сюэ Ян?! Какого хрена они разные, почему один короче другого, почему ты позволил госпоже Ву их разглядывать? — Но она была гр��стной! Я пытался ее утешить! — он искренне не понимает, в чем дело: носки старушке вроде как вкатили, а этот увалень все равно ругается. Какого хрена, а? — Боже! — взвывает Сун Лань, не сдержавшись, но тут же снова жмет парой пальцев на переносицу, чтоб хоть как-то усмирить свой гнев и продолжить более-менее ровным тоном. — Сюэ Ян, скорбящих принято утешать не так, а она скорбела, потому что мы, блять, были на прощальной церемонии ее супруга! Это были гребанные похороны моего наставника! Я ведь говорил тебе. Синчэнь, я говорил ему или не говорил? Я точно говорил. Какой позор…Там был сам мэр со своей свитой, не говоря уже про других высокопоставленных лиц. Сюэ Ян тут же скрещивает руки на груди и, сощурив глаза, сверлит Сун Ланя обиженным взглядом, потому что это уже слишком: чего завелся-то из-за такой ерунды. — Ты просил ебаный костюм! Я нацепил ебаный костюм! Про носки уговора не было! Сун Лань рычит от бессилия и поворачивается к Сяо Синчэню, мол, видишь? Он специально меня бесит, сделай что-нибудь! — На меня не смотри, — поднимает руки Синчэнь. — Осознанно или нет, но А-Ян всегда находит способ проявить бунт против социально-принятых норм и навязанной ему системы. Это вполне нормально, учитывая пережитые им травматические события в процессе стычек с государственной машиной социального обеспечения. Скажи спасибо, что это носки, а не Си-4 по периметру здания. Сюэ Ян красноречиво кивает, потому что знай он, что там будет мэр и его свита, носками бы точно не обошлось: он бы про детей-сирот и соцобеспечение малоимущих семей такую речь заготовил – да еще бы фейерверком бахнул в конце. Для большего эффекта. Сун Лань, видимо, придя к такому же выводу, переводит беспомощный взгляд с одного на другого, пытаясь выровнять дыхание, но выходит часто и поверхностно, хотя, надо признать, напоминание о прошлом значительно остужает его гнев. — А-Ян, дорогой, ты вымыл руки, как я тебя просил несколько минут назад? — уточняет буднично Синчэнь на ходу методично завязывая передник. — Очевидно, что нет, потому что я был в ванной и тебя там не видел. Давай, вперед. И будем ужинать, а то эти церемонии у меня почему-то всегда вызывают такой голод… Сюэ Ян соглашается, хоть вставать из-под ласковых объятий кондиционера ему вовсе не хочется: на улице плюс двадцать семь, а он в дурацком черном костюме, да еще и с галстуком! И все равно ему все не так…. Он медленно перекатывается на бок, чтобы встать с дивана и сбросить с себя е*аный пиджак, а за ним и дурацкую рубашку – ну вот, так куда лучше. — Ладно, — вымучено соглашается Сун Лань, бубня себе под нос. — Ладно. Допустим, эти носки…они… они…не так уж плохи. Все равно под брюками… — Конечно они не плохи! — радостно замечает Сюэ Ян, проходя мимо нарочито небрежной походкой. — А видел бы ты трусы…Заместитель сенатора хохотал до усрачки! Он заливисто смеется и, не останавливаясь на то, чтоб полюбоваться перекосившимся лицом Сун Ланя, несется прочь — и даже почти успевает избежать подзатыльника декоративной подушечкой, в сердцах брошенной ему вслед.

[casualbos-bir]

Блюдечко (сегодня вечер сказок)

— Вот и пробил твой смертный час, — Богатырь поднял меч, — Пришёл я, чтобы тебя, супостата и людоеда, жизни лишить. Слезай со столба.

— Мяу, — ответил Баюн.

— Много добрых людей ты погубил, ирод проклятый, — продолжал Богатырь, — Но сегодня положу я конец твоим злодеяниям. Спускайся и прими смерть от моего меча.

— Мяу, — повторил Баюн и принялся умываться.

Богатырь попробовал было повалить столб, но тот стоял крепко. Богатырь вздохнул, поднял с земли камень и бросил в Кота.

— Сволота! — ощетинился Баюн, увернувшись от камня, — Ты что себе позволяешь, а?

— Спускайся, — повторил Богатырь.

— Не хочу, — сказал Баюн, — Ты почему не уснул, а?

— Сегодня ты падёшь от моего меча.

Баюн расхохотался.

— Неужели вату в уши засунул?

Богатырь с недоумением смотрел на Кота. Баюн указал лапами на уши. Тот кивнул.

— Умён, — восторженно похвалил его Баюн, — Сколько лет тут сижу, никто такого не делал.

Баюн вынул лист бумаги, крупно вывел «Жрать не стану» и бросил его Богатырю. Тот поднял, прочитал и с сомнением посмотрел на Кота.

— Вот те крест! — побожился Баюн и перекрестился.

Пока Богатырь снимал шлем, Кот незаметно потушил загоревшуюся лапу.

— Ты как до этого додумался? — поинтересовался Баюн, когда Богатырь достал вату из ушей.

А чего тут думать? — искренне удивился тот, — Людей послушал, говорят, сказками усыпляешь. Значит, надобно тебя не слышать.

— Ну ты голова! — восхитился Кот, — Так зачем, говоришь, пожаловал?

— Извести тебя хочу, — ответил Богатырь, — Тебя, и всех остальных Злодеев.

— Ух ты. А как ты меня достанешь?

— А зачем тебя доставать? Обожду внизу. Уснёшь да сам свалишься.

Баюн восторженно смотрел на Богатыря.

— Хитёр! — вновь восхитился он, — А дальше что делать будешь? К кому пойдёшь?

— В замок Кощея, — отвечал Богатырь.

— А его как одолеть собираешься? Смерть-то у него в игле.

— Брешет, собака. Будь она в игле, стал бы он об этом всем подряд рассказывать? Воды ему пить не дам, разговоров говорить не стану.

— А потом? — спросил Баюн.

— Потом к Змею Горынычу наведаюсь, — серьёзно ответил Богатырь, — Выманю его к реке сражаться. Там его пламя мне не страшно́ будет.

— А как всех изведёшь, что делать будешь?

— В заморские страны отправлюсь. Там, поговаривают, тоже нечисти много.

— Здорово ты всё придумал, — Баюн вздохнул, — А можно меня из списка в самый конец перенести, а?

Думаешь, победят меня, и ты смерти избежишь? — усмехнулся Богатырь.

Не совсем, — Кот махнул лапой, — Дела надо в порядок привести, попрощаться там со всеми, да к последней битве с тобой подготовиться.

Богатырь задумался на время и кивнул.

— Хорошо, — сказал он, надевая шлем, — Как всех изведу, ворочусь. Прятаться не моги — всё одно найду.

— Ни в коем случае, — отвечал Баюн.

Богатырь кивнул и отправился в путь. Кот проводил его взглядом и, когда тот скрылся за деревьями, вынул серебряное блюдечко и наливное яблочко.

— Алё, Кощей? — заговорил Баюн, — К тебе Богатырь идёт. Про иглу знает, хоче�� воды лишить и разговоров не разговаривать. Нет, не Яга научила, умный оказался. Горынычу позвони, пусть к тебе летит, да огнём его, без разговоров. Да не за что. Тебе спасибо, что всем по такому блюдечку с яблочком подарил. Никто нас теперь не одолеет!

Из сети

[april-blog-love]

Слепила своё первое блюдечко-сердечко для колечек. Получилось оно немного кривеньким, но я всё равно им довольна. Когда высохнет надо будет его пошкурить, расписать и покрыть лаком.

[life-around-me-yura15cbx]

Cellana radians, common name the radiate limpet, Ngakihi, is a species of true limpet, a marine gastropod mollusc, Морское блюдечко.

Class:Gastropoda

Subclass:Patellogastropoda

Family:Nacellidae

Genus:Cellana

The most common, but most variable of NZ limpets. Grazes on algae on the rocks.

Thorne Bay, Auckland 0622

6QFG+PHV Auckland

-36.7756440, 174.7764250

морские беспозвоночные моллюски гастроподы

[unabashedwitchnut]

Потерянная душа.

Светлана Максимовна Николова, во время спиритического сеанса вызвала саму себя. Всё началось с шутки во время спиритического сеанса. Сама я ни во что сверхъестественное тогда не верила, да и мои подруги тоже. Но бес нас дёрнул субботним вечером попробовать “покрутить блюдечко”. Нарисовали на ватмане круг, расчертили алфавит, зажгли свечку… Хотя никто из нас до того ни разу не пробовал вызывать…

[vykhodovroman]

Улыбательные стихи для детей и взрослых

Друзья, добрейшего дня вам!

Сегодня расскажу про книжку Маши Рупасовой «С неба падали старушки». Это замечательный сборник стихов, который подарит вам много улыбок и зарядит солнечным настроением. Озорные стихотворения понравятся, как малышам, так и взрослым. Они легко запоминаются, и их хочется цитировать. 🤓 Вас ждет прекрасная игра слов, смыслов и шуток!

В книге есть несколько чудесных стихов про бабушек: «Оладушки», «Прабабушка». А одно из моих любимых называется «Варенье»:

Если варится варенье,

Значит, в мире всё в порядке:

Небо,

Няня,

Настроенье,

Огород

И самокат.

Тихо булькает варенье,

Значит, в мире будет сладко,

Значит, в блюдечко

С вареньем

Будем

Корочку

Макать.

Это стихотворение вызывает у меня очень приятные воспоминания. В детстве мы с братом жили у бабушки. Она варила нам клубничное, смородиновое, малиновое варенье. Но самое-самое было - земляничное. 😍 Какой аромат, вкус! М-м-м-м! Тортики и пирожные были по особенным дням - по праздникам. А вот варенье было всегда. Мы толстым слоем намазывали его на булку и наслаждались, запивая чаем. А иногда, если чай был горячим, то мы пили его из блюдечка. В этом было что-то необычное! Сейчас понял, что давно не пил так чай. А вы?

Друзья, поделитесь, пожалуйста, своими счастливыми воспоминаниями, связанными с бабушкой.

И пусть в мире будет все в порядке! И пусть в мире будет сладко!

Издательство «АСТ», 6+

#ДругДетскихКниг

[bakhriev-dzhamshed]

​Притча "Деревянная кормушка" Когда-то жил очень старый человек. Глаза его ослепли, слух притупился, колени дрожали. Он почти не мог держать в руках ложку и во время еды часто проливал на скатерть суп, а иногда кое-что из пищи выпадало у него изо рта. Сын и его жена с отвращением смотрели на старика и стали во время еды сажать его в угол за печку, а еду подавали ему в старом блюдечке. Оттуда он печально смотрел на стол, и глаза его становились влажными. Однажды руки его так тряслись, что он не смог удержать блюдечко с едой. Оно упало на пол и разбилось. Молодая хозяйка стала ругать старика, но он не сказал ни слова, а только тяжело вздохнул. Тогда ему купили деревянную миску. Теперь он должен был есть из неё. Как-то раз, когда родители сидели за столом, в комнату вошёл их четырёхлетний сын с куском дерева в руках. — Что ты хочешь сделать? — спросил отец. — Деревянную кормушку, — ответил малыш. — Из неё папа с мамой будут кушать, когда я вырасту. https://www.instagram.com/p/CizNudvL3Ie/?igshid=NGJjMDIxMWI=

[brazautov]

#БЛЮДЕЧКО ✔️В данный момент у нас постсоветский период якобы развития НО нашим правителям не до народа – у них свои интересы.😁 ✔️Время бежит, и пока существующая власть повернётся лицом к народу, быстро утечёт большая часть нашего жизненного периода, а хорошо жить хочется, пока ты не стар и полон сил. ✔️Думаю, незачем ждать, когда народу ПРАВИТЕЛЬ преподнесёт деньги на блюдечке, где золотая каёмочка давно уже стёрлась и растащилась власть имущими. ✔️Выход всегда есть – надо самому создать это блюдечко с золотой каёмочкой и при этом делать полезное, благое дело для людей. ✔️На данный момент в онлайне буквально каждый при желании способен найти то дело, которое будет приносить ему доход и радость. Но это не просто, страшно, да и лень заниматься и действовать. ✔️Тем более, на данный момент в интернете пруд пруди всевозможных аферистов и мошенников. Но, зная свой путь следования и выбрав правильное направление, можно не потерять ни копейки, а наоборот - аккумулировать свой доход. ✔️Есть путь, который решит все ваши проблемы и наладит ваше финансовое благополучие. Можно с лёгкостью приобрести недвижимость, при этом не влезая в ипотеку на двадцать и более лет, отдавая банку большие проценты. 🎯Есть другая альтернатива ипотеке, причём выплата взносов погашения производиться под НОЛЬ ПРОЦЕНТОВ годовых до полного выкупа квартиры. ✔️Воспользовавшись открывшейся вам возможностью, вы наверняка начнёте жить проще и счастливее. Не ждите, что кто-то сделает шаги за вас, берите инициативу в свои руки. ✔️Каждый человек с момента рождения имеет право на счастье и благосостояние, чтобы жить полной жизнью и ни в чём не нуждаться. 🏆Но жизненный успех зависит от собственного решения, стремления, действия и цели. ✔️Включайте свой соображёметр и займитесь своей финансовой грамотностью. ✔️Хотите узнать, как купить квартиру, минуя ипотеки, и при этом производить выплату под 0% годовых и ещё много выгодных для вас моментов? ✔️ Обращайтесь в личку «хочу узнать». https://www.instagram.com/p/CK8XxdFj_Wm/?igshid=ehlir00rtpwd

[tekunad]

и снова Ангел мой на дудочке…

сыграл и подал мне на блюдечке…

на блюдце с золотой каемочкой…

мой новый день с небесной кромочкой…

мол, положи в него, что нравится…

а я стою, боюсь не справится…

гляжу на блюдечко растерянно…

желаний вроде бы немеряно…

но день с вкраплением небесного…

чего-то требует чудесного…

узора, кружева ль мережкою…

стою в лучах его и мешкаю…

© Лариса Емельяновна Миллер

[grishavoronin]

Общественное мнение

Сегодня я бы хотел затронуть тему, волнующую многих. Общественное мнение. Многие, не зная сами почему, его боятся, считают, если они чем-то выделяются, то непременно их осудят. Но так ли это на самом деле?

Я считаю, что не стоит париться о том, что о тебе подумают другие. Многих людей считали сумасшедшими, которые стали великими. Например, Леонардо да Винчи, Ван Гога, того же Моцарта (возможно путаю с Бахом или Бетховеном, я не сильно в этом разбираюсь, но помню, что кого-то из этих классиков считали ненормальным) и многих других. Этих людей не волновало мнение других о себе, и они достигли вершины.

Так почему же не стоит волноваться по этому поводу? Во-первых, общественное тебя не вырастило, не воспитало, не накормило, не приласкало. Это уже хороший аргумент перестать ставить общественное мнение выше своих желаний. Во-вторых, людям вообще нет дела до тебя. Я недавно попробовал эксперимент, вышел на улицу с мягкими игрушками в руках. 99% людей просто проходили мимо и не замечали этого. Редко кто обращал внимания. Кто-то посмотрел с удивлением, кто-то с улыбкой. Но в основном, все просто не замечали. И в-третьих, всем людям просто не угодить. Да и смысла в этом нет. Кому-то блюдечко не того цвета, кому-то каёмочка тонкая.

К сожалению, почти все боятся общественного мнения. Где-то в глубине сознания люди понимают, что социум пытается по��авить тех, кто не похож на него. Люди вечно говорят, что так не делают, туда никто не ходит, так никто не одевается и т.п. Социум навязывает свои правила и убивает в ярких людях весь энтузиазм. Сколько было подавлено интересных идей, которые люди могли бы воплотить в жизнь, задумайтесь?! И кто тогда прав: чудоковатый парень, мечтающий жить у моря и бороздить волны доской, или социум, он же мнение большинства, что так делать непринято, а значит нехорошо?

Так что, ребята, не парьтесь о том, что о вас подумают другие. Почти всем людям просто нет дела до этого. Да и к тому же, не все люди осуждают. Я например, не осуждаю. И вы тоже, если увидите причудливого паренька или девушку, не спешите назвать его чудаком, он просто делает то, что ему нравится. И вы тоже делайте то, что хотите (но конечно же, в рамках закона)! Жизнь у нас одна, и её надо прожить так, чтобы не жалеть в старости о том, почему я не сделал этого и того! Если вы хотите ходить в костюме ёлки — ходите! Никто вас за это не расстреляет, общественное мнение может давить только морально, и если поработать над этим у себя в голове, то вас уже ничто не сможет остановить!

С прошедшим Новым годом!

[amatue2121]

Синего озера хозяйка

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, но встать сразу нет сил, я долго лежу, смотрю, как комната наполняется светом.

Солнце проходит сквозь цветастый ситец занавесок, как сыворотка сквозь сито, когда творог откидываешь, в комнате одна лишь водянистая муть, а все остальное солнечное - запах реки, радость цветов и листьев, бриллиантовый блеск бесчисленных капель росы - все остается снаружи, не доходит до меня.

Я поднимаюсь с трудом, ковыляю по крохотной комнатке полусогнутая, пытаюсь размять поясницу. Дом спит, я слышу храп мужчин, да и невестка, Параша, последние пару лет не хуже заливается. Стареет красавица, раздалась сильно, характер у нее испортился, уж как Петеньке нашему с женой повезло, а все Параше не по нраву. Аглая старается-старается, а никак свекрови не угодит.

Маленькие спят на чердаке, прямо над моей каморкой, я слышу, как они начинают вертеться на своих лежанках, еще крепко спящие, но уже плывущие к поверхности сна. Свет солнечный ведь первыми будит старых да малых, тянет из сна золотым неводом, зовет "открой глаза, посмотри на меня, впусти меня в себя". Старым добавляет "сколько уж их осталось-то тебе, этих рассветов, вставай, не пропускай, скоро отоспишься". Малым смеется "сколько их у тебя ни будет, а и меня не пропусти, торопись, беги, все впитывай, ничего не отпускай".

Я открываю деревянную дверь, стараясь, чтобы не скрипнула, иду мимо кухни, где Параша вчера с вечера ставила сдобное, пряно и широко пахнущее тесто, мимо стола, сколоченного еще моим Семёном, выглаженного до блеска телами всех, кто долгие годы за ним ел и пил. Бывали и скудные годы, когда одну кашу неделями да щи пустые, а бывали и довольные, сытые, с курицей, маслом да салом. От работы мы никогда не бегали, даст бог урожай хороший, так и мы расстараемся.

Старое потемневшее зеркало отражает меня - тоже старую, потемневшую, с трудом ковыляющую там, где раньше проходила быстро, красиво, заглядывая в блестящее серебро на миг - косу поправить или хитро подмигнуть сама себе. Веселая я была, радостная, очень счастливая почти всегда.

В сенях ждет кошка, маленькие подобрали, выкормили, хорошая выросла, ласковая. Работы ей у нас немного - у нас в дому ни мышей, ни крыс никогда не водилось из-за меня. Кошка мяукает приветственно, хвост трубой, но близко не подходит, тоже не любит. Мы ведь с Семёном моим даже коровы не держали, пока Василёк не женился и не привел в дом Парашу. Семёну когда было заниматься, и так все хозяйство на нем, а от меня вся скотина всегда шарахалась. Зато Параша сразу хлев собрала - свиней, двух телок, овечек с десяток, работящая она была молодуха, а уж красавица - мне молодой ровня.

- Не ровня, - говорил Семён, опрокидывая меня на перину и щекоча своими усами, длинными и пушистыми, как у бравого кавалериста, хотя и почти уже седыми. - Не было тебе ровни ни тогда, ни сейчас.

Я запрокидывала голову, смеялась, а сама вспоминала, каким его впервые увидела у озера - худеньким и хрупким черноволосым мальчиком с дудочкой. Как полюбила его с первого взгляда, как будто расцвела душа в одно мгновение. Вот еще только что не было ничего, а один взгляд в его лицо - и я совсем иная, и мир иной, и обратно не повернуть.

Мой Семён целовал меня, я летела в небесах, счастливая, и всё мне казалось, будто я...

...бессмертна, во веки веков", - говорит отец Григорий. Я чуть качаюсь от усталости - давно не была у заутрени, забыла, как ее тяжело выстаивать, да после долгой дороги, да после девяноста семи лет.

Церквей много позакрывала Советская власть, приходится теперь добираться за тридевять земель. Я давно не была, меня не сильно и тянет, да сегодня Василёк настоял, езжай, говорит, мама, постой службу, вот, Аглаю с собой возьми и девочек, я телегу заложу.

Лошадь была новая, норовистая, Аглая едва справлялась, пока доехали, я видела, у нее уже руки тряслись. А может, тоже чувствовала, что неспроста нас сегодня со двора сбагрили, что затеяли что-то делать без наших лишних глаз. Опасное, наверное. Время сейчас такое - много опасного, чуть не так ступил - и провалишься в беду, как в болото.

Девочки сидели, хихикали, им-то, маленьким, что - солома на телеге щекочется, да букашка проползла, да мама сказала, что пряник заветный уже можно разворачивать и ломать. Славные удались маленькие, умные да ловкие, любопытные, резвые, а уж хорошенькие, как с открытки. Аглая-то мне мила, но далеко она не красавица - бесцветная, тонкая, конопатая, да и Петенька, мой внучок любимый, тоже собой нехорош. Стёпа вот был лицом и статью весь в Семёна моего, красавец писаный.

Девочкам скучна длинная служба, они толкают друг друга локтями, показывают на попа, на строгие темные лица святых мучеников, на блюдечко с молоком для кошки на полу у амвона. Глядя на них и я блуждаю мыслями, пока кланяюсь и крещусь, не думая, на каждом "господи помилуй".

Думаю - что же там Василёк с Парашей затеяли сегодня, уж не собрались ли зерно прятать от продразвёрстки, а если собрались, то куда. Опасно, но если Параша решила, то сделает.

Четыре раза рожала моя невестка, всё мальчиков. Первенец родами умер, второй маленький от скарлатины за ночь сгорел, года два ему было. Параша потом долго не рожала, потемнела вся, красоту растеряла. А потом двоих, одного за другим, Степан да Петя, и все легко, без единого крика, здоровеньких, расцвела краше прежнего, а потом больше и не тяжелела. Вышло ей за страдания такое женское послабление.

Аглая вот девочек трудно рожала, мучилась, смерть звала. Разрешилась к утру, а на следующий день война началась. Двое у нас в призывном возрасте были - Степан да Петя. Петя прихрамывал с детства, его не тронули, а Степана сразу забрали, да и убили почти сразу. Вот он прыгает на телегу ехать на станцию, в глазах веселье над страхом плещется, а усы бравые топорщатся, как у Семёна моего. А вот уже и похоронку несут, и Параша воет, и Василёк темнеет лицом, а я оседаю на кровать, рук поднять не могу, смотрю на липу за окном и не вижу ни липы ни света белого, только пелену слез.

Таким, как я, плакать очень больно - слезы льются горячие, едкие, глаза разъедают, потом долго взгляд не свести. Всего трижды я и плакала за эту свою долгую-долгую жизнь - раз после той скарлатины, забравшей внучка моего маленького, имени уже не упомню. Когда Семёна моего схоронила, неделю слезы сами текли, все глаза выжгли, почти год потом читать не могла, Парашенька мне читала, хорошо, я ее выучила. И вот тогда, в пятнадцатом году, когда Стёпин полк бросили через заснеженное поле на немецкие пулеметы.

Служба кончается, народ начинает расходиться. Аглая подходит ко мне, поддерживает за локоть.

- Устали вы, наверное, бабушка. Присядьте на лавку тут, отдохните. Маша, Варя, посидите с бабушкой. Я пойду свечки поставлю - маме с папой, дедушке Семёну, дяде Степану.

Маленькие садятся рядом, крутятся беспокойно, вот уже тянут меня за рукав.

- Бабушка, бабушка, а сколько тебе лет? А ты правда Пушкина видела? А правда у него была нянька, а у няньки - ученая белка с хвостом, как у черта? А кто такой был дядя Степан? А еще ты кого видела? А царя? А Ленина? А жирафу?

- Отстаньте от бабушки, - говорит Аглая, но улыбается. Любит она сильно маленьких, потакает им, да и Петя их баловать горазд. Светлые они девочки, как удержаться, даже строгая Параша нет-нет, да и порадует внучек лакомством или сказкой.

- Пора домой возвращаться, - говорит Аглая, а у самой беспокойство в глазах неприкрытое. - Чую беду, бабушка, неспокойно на сердце. Думала, помолюсь, развеется, но не уходит, не отпускает.

Она кусает губы, очень бледная, конопушки кажутся темнее, чем обычно. Придерживает маленьких за плечи, сжимает пальцы, никак не справится с волнением.

- Лишь бы все обошлось, зачем они все это задумали, господи, с голоду бы чай не померли, да пропади бы оно пропадом это...

...зерно!" - крики и ругань такие громкие, что мы их слышим, еще не доехав до двора. Потом выстрелы - раз, другой, третий. Крик Параши - дикий, нутряной. Кровь стынет в жилах, сердце подступает к горлу. Аглая что-то кричит маленьким, прыгает с телеги, мчится к дому. Я слезаю неловко, трудно, долго, слишком долго. Падаю, с трудом поднимаюсь, ковыляю быстро, как могу - сквозь боль в коленях, негнущуюся спину, слабость в ногах и страх, черный страх.

Звук удара, крик Аглаи. Корявым колобком вкатываюсь в ворота, в свой двор, знакомый до кочки, до листочка. У хлева кучей свалены мешки с зерном - собирались, видно, под соломой прятать. Посреди двора лежит мой Василёк с дырой во лбу, возле мертвой руки выпавший топор. Он на спине, совсем седой, совсем уже старый. Рядом еще мертвец, этот лежит лицом вниз, на нем серая рубаха, по спине расплывается бурое пятно. Нет, не Петенька, не может быть Петенька, так почему же Аглая смотрит на него, закусив руку и глаза у нее не синие, а черные от страха и горя?

- О, вот и бабка Черногорова подоспела!

Красноармейцев пятеро, двое стоят с оружием наизготовке, один с винтовкой, другой с наганом. Еще один, помоложе, держит за плечо Аглаю, очень крепко, ей должно быть больно.

Она поворачивается к нему, говорит, как во сне: "Федя, это ты что ли?"

Он резко дергает ее за руку.

- Нету тут для тебя Феди. Есть товарищ Кренов. Ты знала, что они собираются зерно прятать? Отвечай, знала?

Аглая молчит.

- Ууу, контра! - цедит красномордый толстяк, здоровый, как бык. - Знала она, как не знать. Не понимают, твари жадные, что для них же стараемся, себя не жалеем, новое общество строим.

Он машет наганом. Он пьян. Я верчу головой. Парашенька, где девочка моя? Фёдор, товарищ Кренов, опять дергает Аглаю.

- Очень ты мне девкой нравилась, помнишь? Не сговорили бы тебя за Черногорова, я б тебя взял. Ждала б меня сейчас дома, была бы женой, а не врагом республики. Пойдем-ка, - он тянет ее к двери. Она внезапно понимает, вырывается, кричит. Он бьет ее по лицу, хватает косу из-под платка, наматывает на кулак.

- Пойдем, говорю!

Рысью из-за угла на него бросается Параша, седые волосы растрепаны, рот перекошен.

- Оставь дочку, гад!

Она в ярости, она пытается вцепиться ему в лицо, но он слишком высок и силен, он легко уворачивается от нее, толкает ее с крыльца.

- Вот она где, - смеются остальные бойцы. - Ух и боевитая баба!

Тот, что с винтовкой, подходит и бьет Парашу прикладом по голове раз, другой, третий. Она издает какой-то странный хрюкающий звук, простирается в пыли.

Красномордый оборачивается ко мне.

- Ну вот, бабка, и разобрались мы с вашим гнездом аспидов. И молву разнесем , чтоб больше никому неповадно было. Тебя не тронем, не бойся. Ты тут начинай прибираться, сколько силенок хватит. У нас в избе дело есть, важное.

Он хохочет, все они идут вслед за Фёдором, уже уволокшим Аглаю внутрь. Дверь захлопывается. Изнутри слышен надсадный крик Аглаи, гогот, удар, треск рвущейся ткани.

Я дохожу до Параши, падаю на колени рядом. Она еще жива, еще дышит, хотя глаза уже закатываются.

- Мама, - шепчет она хрипло. - Простите, мама. Я как лучше хотела.

- Ничего, доченька, - говорю я медленно. - Ничего. Все уже случилось. Отпускай. Отдыхай, Парашенька, девочка моя любимая, спасибо тебе за всё.

- Вася... - говорит она, трясется мелко, выгибается дугой, потом тело расслабляется, мертвеет. Я закрываю ей глаза. Смотрю вокруг, медленно переводя взгляд с одного на другое. Один мешок зерна лопнул, пшеница подсыпается в пыль, желтая в серое. На лицо моего мертвого сына садится муха, начинает умывать лапки. Из головы Параши подтекает липкая черная кровь. Красное пятно на спине Петеньки расползлось до подмышек.

Я стою на коленях в пыли среди мертвецов, которых так любила - старая, дряхлая, немощная, слишком ничтожная, чтобы меня убивать или принимать во внимание. Слез нет, ничто не печет огнем моих сухих глаз.

Я жду не шевелясь и даже не моргая.

Ненависть раскаляется сначала докрасна, потом добела. Она поднимается из древнего устья мощным потоком, сметающим все на своем пути, она выжигает мою изношенную, морщинистую, слабую плоть, взятую восемьдесят лет назад. Больше нет тела, которое так любил мой Семён, которое родило и вскормило Василька. Нет рук с ловкими пальцами, нет быстрых ног, полных грудей, густых волос.

Да и давно их нет, давно надо было плоть сбросить, вернуться к себе в бездонную синеву, уснуть в студеной тиши, глубоко, глубже корней земли, у жерла древнего вулкана. Да все было, ради кого оставаться, кому каждый день радоваться, за кем смотреть, кого любить из этого стареющего тела.

Я ставлю в пыль тяжелую чешуйчатую лапу. Солнце блестит на металле когтей. Скотина в хлеву ревет, ополоумев от страха - теперь они чувствуют меня всю, не скрытую слоями человеческой плоти. Сильный хвост расправляется по земле, бьет из стороны в сторону резко, почти весело. Я поднимаюсь на крыльцо, доски прогибаются под моим весом. Я слышу в доме, в котором прожила столько счастливых лет, тяжелый, пьяный хохот незнакомцев, только что убивших мою семью. Я толкаю дверь, ощериваясь. Сейчас я буду убив...

...ать твою, стреляй, Васька, стреляй же!"

Двоих в сенях я убиваю слишком быстро, быстрее, чем мне хотелось бы. Но я тороплюсь найти Аглаю, мне не до них, вот так им повезло.

Серая кошка, отчаянно мяукнув, перепрыгивает через лужу крови, исчезает в дверях. Я скольжу дальше, черной тенью, сырой мощью, чистой ненавистью. Зеркало даже не успевает толком поймать моего отражения - лишь свирепую, стремительную темноту.

Они насилуют ее на столе в кухне, в лице Аглаи - ни кровинки, голова запрокинута, она выглядит неживой. Двое смотрят от печки, а над нею пыхтит тот самый, красномордый.

Я бью его лапой с выпущенными когтями, полосуя ему спину. Он ревет, как раненый хряк, отлетает к окну, глаза выпучены, рот раззявлен, как у лягушки, штаны спущены, мокрый срам свисает между ног. Я отрываю его первым, потом голову, кровь ударяет в потолок. Эти, у печки, выдернули свои наганы и палят, я поворачиваюсь к ним, пули скользят по моей чешуйчатой броне, высекая искры. Еще несколько ударов когтистых лап и мощных челюстей, и все стихает.

Я пожираю свою добычу - высоко поднимая узкую голову и вытягивая длинную шею, чтобы легче проглатывалось. Ибо испокон веку такие, как я, пожирают сердца злодеев, поглощая их силу и стирая из бытия их души.

Позади меня вздыхает Аглая. Я оборачиваюсь к ней - она лежит на столе, нарядное церковное платье задрано до пупа, на губах надуваются и лопаются красные пузыри, в груди красная дыра. Одна из пуль срикошетила от меня или от печки, вошла ей в бок, из груди вышла.

Я наклоняюсь над ней, змеиная голова покачивается на длинной шее, с клыков капает кровь, глаза жжет горячими, ядовитыми слезами виверны - не смогла, не успела, не уберегла.

Аглая смотрит мне в рыжие глаза своими синими, смотрит без страха, с предсмертным принятием, и вдруг узнаёт, вопреки разуму и здравому смыслу, узнаёт меня в кровавом чудовище. Рот у нее распух, пара зубов выбита, да и дышать ей тяжело, трудно говорить.

- Аушка, - говорит она разбитым ртом. - Аушка, ети. Ети, леге. Паси ашу, аю. Паси.

Дыхание все труднее.

- Аушка. Жаста. Паси ачек. Мих ачек. Жаста.

Я киваю, что поняла. Наклоняю длинную шею, шиплю, она уже не слышит. Челюсть у Аглаи отваливается, изо рта подтекает кровь со слизью.

Дети в телеге. Спаси Машу и Варю, бабушка. Пожалуйста, спаси моих девочек.

Всей своей сутью я хочу одного - выскользнуть отсюда, из этого дома, полного смерти, из моей ненависти, оставить их позади, сбросить, как сбросила плоть.

Мой древний разум кричит мне, что я уже заплатила полной мерой за свою любовь к мальчику с дудочкой, что восемьдесят лет человеческой жизни и человеческой плоти - этого хватит, что моя Синяя Бездонка, мое ледяное озеро, ждет меня и сладок будет сон в его глубинах.

Но человеческая жизнь зацепила меня глубоко, замотала тонкими шелковыми путами любви, чуть из них дернешься - режут наживую.

Я помню, как впервые легла с моим Семёном, как мне на живот положили Василька, красного, сморщенного, смешного, как учила его плавать и читать, как плясали с Семёном на его свадьбе. Помню первые роды Парашеньки и первые шаги моего первого внука - Ваня, вот как его звали, маленького моего, Ванечка! Кровь и любовь держат меня крепко, не убежать, не раствориться в синей воде, не уснуть, как бы ни хотелось.

Виверна вздыхает, тяжелые чешуйчатые веки опускаются на рыжие глаза с вертикальными зрачками.

Я смиряюсь. Надо остаться. Надо спасти. Надо снова взять плоть.

Стол, впитывающий кровь Аглаи, помнит руки и пот моего Семёна, срубившего дерево, располосовавшего его на доски, сбившего их в эту форму. На этом столе я годами месила тесто, рубила капусту, разделывала мясо. Я прижимаюсь к Аглаиной стынущей щеке своей холодной, ложусь с ней прямо на столе, как с возлюбленной, обвиваю ее тугими кольцами, забираю, перетягиваю на себя.

Так я брала плоть восемьдесят лет назад, когда в моем озере утопилась молоденькая крестьянка, жестоко обманутая заезжим студентом, так обвивала ее холодное тело в синей воде, чтобы выйти летней ночью к моему Семёну, качнуть крутым бедром, рассмеяться звонким смехом. Чтобы дотронуться, познать, полюбить.

Если бы в доме билось хоть одно сердце, оно бы успело ударить пару сотен раз. Потом оно начинает биться - мое, новое. Я встаю со стола Аглаей, молодой, крепкой, простоволосой, голой. Прохожу по дому, стараясь не наступать в кровь.

Серебряное поведенное зеркало опять отражает меня - уже в третьей личине с тех пор, как взошло солнце. Светлые волосы, белая кожа в крапинку, высокие острые груди, синие глаза в белесых ресницах. Я иду в комнату Аглаи, переворачиваю сундук, выбираю теплое и немаркое. Отрываю половицу - вот кубышка с золотыми десятками, надо еще Парашину не забыть. Выкидываю белье из двух плетеных ларей, небольших, но глубоких. Сила пяти здоровых мужиков бьется в моей груди, я пальцами рву крепкие веревки, обвязываю лари, сплетаю петли.

Лесами пойдем, болотами, дорогами нехожеными, что же маленьким мучиться, ноги сбивать, когда у матери силы немерено. В кладовой насыпаю сумку сушеными яблоками, солеными баранками Парашиными, беру головку овечьего сыра, нож, бутыль молока, крепкой бечевы силки ставить.

На лавке в кухне стоит бутыль самогона ржаного, Петенька его любил иногда с устатку. Красноармейцы-то его первым делом разыскали и в дело пустили. Я разбиваю бутыль о стол, лью на пол, на скамьи, на стены. Пусть тут начнётся.

Затаскиваю со двора и усаживаю рядком в коридоре сына своего, Василька, любимого седого мальчика, всегда серьезного, всегда в раздумьях. Рядом - Парашу, доченьку мою золотую, свекровь мою суровую. Последним - Петеньку, внучка моего последнего, мужа моего любимого. Прощайте, дважды любимые, я чиркаю спичкой, роняю огонек, белое пламя спешит по луже самогона, мчится безудержное, дикое, как виверна сквозь воду.

На крыльце я прикрываю дверь осторожно, медленно, тихо, как будто боюсь разбудить тех, кто спит в доме. Снимаю со стены короткое крепкое коромысло, подвешиваю лари. Ухожу со двора, не оглядываясь.

Тяжело будет девочкам, не объяснить ведь, но главное, что есть у них...

...мама, мамочка моя! - маленькие кидаются ко мне из телеги, едва завидев.

Рты перекошены, мордочки распухли от слез, в волосах солома - Аглая им велела под рогожей укрыться, они и сидели, тряслись.

Варя сразу на шею кидается, принимается горячим тельцем, плачет от облегчения. А Маша смотрит строго, будто чувствует что-то чужое, неправильное. Они совсем одинаковые, худенькие, светловолосые, синеглазые. Только если на Машу долго смотреть пристально, начинает казаться, что левый глаз у нее рыжиной отливает. Я смотрю ей прямо в глаза, не моргая. Наконец она решается, подходит, тоже обнимает.

- А нам можно уже домой идти? - говорит она.

Я мотаю головой. Мы уйдем далеко, туда, где безопасно, там будет нам новый дом. Сажаю их в лари, там на дне одежда, постель, куклы, что Параша им шила - у Вари царевна, у Маши зайчиха.

Маленькие плачут, сердятся, не понимают. А папа, бабушка с дедушкой, прабабушка? А лежанки на чердаке, цветное стеклышко, зарытое под смородиной, бусики в шкатулке, потрепанные сказки Пушкина, кошка Мурка?

Кошка выходит из-за телеги, мяучит пронзительно, смотрит на меня вызывающе, потом прыгает в ларь к Варе, поди-ка, выброси.

- Книжка у тебя в корзине, под одеждой, - говорю Маше. - Вечером остановимся, костер разведем, орехов накалим, почитаю вам про Петушка Золотого.

- А ты разве умеешь? - удивляется Маша, опять смотрит с сомнением.

- Бабушка научила, - киваю я важно.

Оглядываюсь на дом за деревьями - над крышей начинает собираться черный дым. Лошадь беспокоится в упряжи телеги, прядет ушами. Я рву на ней уздечку, разрываю вожжи, ломаю упряжь - беги. Шлепок по крупу, только ее и видели.

Поднимаю коромысло, корзины качаются, маленькие хохочут, визжат, потом успокаиваются.

- Спой нам, мамочка, - просит Варя. Я запеваю, отчего бы не спеть. У Аглаи приятный голос.

Ивушки, вы, ивушки,

Деревца зелёные,

Что же вы наделали,

На любовь ответили.

Без дороги пересекаю поле, без тропинки вхожу в лес. Такие, как я, всегда путь чувствуют, не заблудимся. Далеко уйдем, но сперва пройдем мимо моего озера, пусть Маша с Варей посмотрят в бездонную синеву да воды напьются.

Силы мне хватит надолго, еще лет на пятьдесят. Унесу, охраню, сберегу, костьми лягу, а не дам беде к маленьким моим подступиться.

Над деревьями парит небольшой сокол, где-то кричит кукушка, пахнет солнцем, мхом, грибами, зверобоем.

Я иду, смотрю прямо на солнце, не щурясь, и пою.

У крыльца высокого

Встретила я сокола,

Встретила, поверила,

На любовь ответила...

[casualbos-bir]

"Гости"

— Ты гляди-ка, едут, что ли?!

Баба-Яга выскочила на крыльцо и, приложив ладонь ко лбу, принялась вглядываться в даль.

— Эй, старый, посмотри, может, ты разглядишь.

Из домика, покряхтывая, вышел Кощей Бессмертный, оперся о перила прищурился.

— Хде?

— Нет, не они, — Баба-Яга со зла пнула резную балясину, — это в Красные Горки почта едет. Тьфу ты.

— Да, — с разочарованием вздохнул Кощей, — жаль. А то поглодали бы белые косточки, поели бы мясца свежего…

Тяжёлая клюка Бабы-Яги без замаха шваркнула старого злодея по голове.

— Ты дурак, Коша?

И старуха ещё раз приложила Кощея с костяным стуком.

— Ты дурак, да? Вот так и скажи — я, Яга, дураком жил, дураком и помру. Давай скажи!

Третий удар заставил его рухнуть на пол.

— Я сколько сил убила, сколько ворожила, сколько ночей не спала. Почти три года им доказывала, что мы их родня. Они же сироты, детдомовские, а тут я влезаю, как родственница. Мол, не знала и не ведала. И тут нашлась внезапно.

— А-у-эуэу-э, — бессвязно бормоча, Кощей пытался подняться.

— Вот только-только уговорила приехать. А он глодать собрался!

И клюка снова тюкнула старика.

— Ох, — Яга опустила палку и схватилась за сердце, — ох-ох!

Кощей, больше притворявшийся, вскочил, подхватил старуху под руку и усадил на скамейку. Достал из воздуха стакан с водой, накапал туда из пузырька двадцать капель и заставил Ягу выпить.

— Надоело! Устала я в одиночестве. Нет больше сил в одиночестве вековать.

— Да пошутил я...

— А они к нам приезжать будут. Потом её замуж выдадим, его женим. Они внуков нам привозить будут на лето.

— Ты же не любишь детей. Всю жизнь их ела.

— А вот и люблю! — Голос Яги сорвался на ультразвук, — И не ела никого! Один раз Ивашку пыталась в печь посадить, так теперь всю жизнь мне вспоминают.

— Они баловаться будут. Горшки тебе побьют.

— Пусть бьют! Им сто лет в обед, я новые куплю, — Яга сердито посмотрела на Кощея, — шутит он. Дошутишься, старый. Превращу в лягушку, будешь знать. Глянь, не едут там?

Отставной злодей долго всматривался, но ничего не увидел и покачал головой.

— Может, позвонить им?

— Да куда там. Блюдечко только с эмтээсом соединяется, а он тут не берёт.

— А ты пчелу на каёмочку клади, и по билайну звони.

— Где я тебе пчелу сейчас поймаю? Давай подождём, может, задержались где.

Два бывших злодея, Баба-Яга и Кощей, сидели на лавочке и ждали. Не сказочные персонажи, а просто два старика, ждущие детей в гости.

Александр Котобус Горбов

Гнездо Дядюшки Котобуса .