#Ангст

[soulsunsh]

Зло

Сообщение. Все началось с немного странного сообщения от неизвестного отправителя, чей номер был скрыт. Кажется, это было утро середины недели, уют и тишину которой прервало уведомление о новом сообщении.

«Сяньлэ, как твое самочувствие?»

Ему казалось, что кто-то просто ошибся номер. Правда, такое часто бывает, а потому игнорировать такие сообщения было лучшим решением. Но так казалось лишь вначале.

Фото. Именно они стали ключевым моментом, благодаря которому Се Лянь осознал, что отправитель не ошибся случайно номером, а намеренно ему писал и спрашивал о самочувствии каждый день. Фото были сделаны в самых разных местах: университет, в котором он работал преподавателем, любимое кафе, где он был частым гостем, один из немногочисленных парков города, ночной темный переулок, его квартира. Они были слегка размыты, сделаны в спешке, а на некоторых едва ли не половину закрывали случайные прохожие, но была в них общая деталь: везде виднелась слегка смазанная фигура Се Ляня.

Он начал отвечать на эти странные сообщения. Просил перестать следить за ним, умолял, в ответ лишь получая ненавязчивые угрозы, а также напоминания о не самых приятных эпизодах в его жизни.

Было очень неприятно и боязно выходить на улицу, зная, что в толпе случайных прохожих с ухмылкой на него глядит пугающий незнакомец с телефоном в руках. Блокировка неизвестного отправителя не помогала: тот писал с новых номеров, насмехаясь над попытками избавиться от него.

«Сяньлэ».

Это имя странное.

Кто его так называет?

Кто же?..

В голове крутилось бесчисленное количество вопросов, не давая покоя ни на секунду и порождая ещё больше мрачных мыслей. А может это кто-то из его студентов, что так часто сталкиваются случайно с ним на улице? Или же нет?

В сообщениях проявлялась странная забота, которая могла бы подкупить кого-то другого, но не Се Ляня. Паника нарастала с каждым новым сообщением, не давая вздохнуть полной грудью. Собственная квартира не казалась ему безопасным местом, любой мимолётный шорох заставлял вздрагиваться и озираться с широко раскрытыми глазами, а свет в ночное время стал обыденностью и не раздражал его как прежде.

Больше всего писали в дни болезни. Он даже начал немного привыкать к неожиданным звонкам в дверь, за которой пугающий незнакомец оставлял коробки с едой или лекарствами и небольшими записками. Он так и ни разу не притронулся к тем продуктам, что ему с такой невиданной пугающей заботой и щедростью оставили перед квартирой, о чем, естественно, удивительным образом узнавал сам отправитель.

«Ой, кто-то плачет за стеной».

Тщательный обыск квартиры на предмет скрытых видеокамер и(или?) подслушек ничего не дал, что не надолго дало крохотную надежду на надёжность собственной квартиры и безопасность в её стенах. Не надолго, потому что пугающий неизвестный, который узнав о такой проделке, посмеялся над наивностью Се Ляня и дал слово, что тот не сможет ничего найти. Это лишь посеяло ещё большую тревогу в сердце.

Идти в полицию не было смысла. Это он осознал ещё в первый день, когда его фото с улицы засветилось в чате. На предупреждение о том, что он напишет заявление, если это не прекратится, ему любезно сообщили о адресах близких друзей, а также предоставили варианты того, что можно будет сделать с их телами. О полиции с того момента он не пытался и заикнуться.

«Белый цвет тебе идёт».

Се Лянь старался меньше носить белой одежды, смешиваясь с толпой, натягивая капюшон как можно больше.

Это паранойя или он действительно чувствовал долгий взгляд, направлений на его спину?

Чёрт, он сходил с ума. О его состоянии уже начали волноваться коллеги, что говорить о студентах, видящие лучше всего как их любимый преподаватель меняется на глазах.

— Гэгэ, с тобой все хорошо?

Нет, с ним не все в порядке. Правда, об этом он никому не собирается говорить.

Соблазн рассказать Фэн Синю или Му Цину был и очень велик. Желание рассказать Хуа Чэну было ещё больше. Но он может и сам справиться, правда? Он же может?

(Нет, не может)

Его трясло. Панические атаки стали частыми гостями в его жизни, он не мог успокоиться, не мог перестать плакать и умолять оставить его в покое.

На душе было неспокойно.

Их становилось все больше. Каждый шаг сопровождался звуком уведомления о новом сообщении, а каждый выход на улицу — новой серией фото с его участием. Каждый взгляд случайных (или может не случайных?) давил, всё расплывалось перед глазами. Он не мог дышать. Становилось дурно от каждого движения.

О нем беспокоились, да. Каждый день друзья, коллеги и даже студенты писали ему, спрашивали о самочувствии, только он уже давно перестал отвечать на эти сообщения. Он отвечал на сообщение только от одного человека. Он ненавидит этого человека больше жизни.

Кошмар раз за разом снился ему, не давая и избежать реальности во сне. Слезы уже давно не текли, а еда давно перестала приносить удовольствие. Он тускнел и слабел на глазах, перестал быть собой. Оболочка — вот что от осталось от прежнего Се Ляня.

Стоило бы попросить помощи.

Лунный свет не мог проникнуть сквозь плотно закрытые шторы, а дверь была закрыта на семь замков. Се Ляню казалось, что никто не сможет пробраться в дом, если он повесит как можно больше замков. Теплилась надежда где-то глубоко в душе на это.

Света в комнате не было. Нужно было давно заменить лампочку, но выходить за пределы квартиры лишний раз желания не было, а заказать доставку у курьера был не вариант: мало ли кто мог оказаться на месте курьера.

Глаза слипались и Се Лянь с удовольствием провалился в объятия Морфея, но лишь сомкнув на миг глаза перед ним представала картина из далёкого прошлого. Картина из прошлого, о которой в особенно плохие дни ему напоминал человек за телефоном.

Скрип.

Сердце забилось сильнее, а зрачки расширились. Он медленно повернул голову в сторону шума и замер.

Показалось?

Звук уведомления о новом сообщении на телефоне.

«Выходи, Сяньлэ».

Ещё один скрип.

Паника. Се Лянь (или Сяньлэ?) чувствовал нарастающий ужас внутри себя и не мог пошевелить даже кончиками пальцев.

Тело сковал страх.

Ему хотелось сбежать сию же секунду через окно и не важно, что прыжок с шестого этажа будет смертельным для него. Нет, лучше умереть так, чем встретиться со своим страхом в лицо. Через дверь он не сможет пробраться, там наверняка его словят.

В голове возникла мысль написать кому-то о том, что его мучило все это время. Он отмахивается от этой мысли сразу. Слишком поздно.

Тихо встать с насиженного места едва ли удается: все тело ломит, а ноги слушаются его. Ненавистный незнакомец точно услышал как босые ноги стали ��а пол, но не спешит его сразу. Даёт шанс сбежать? Или хочет поиздеваться?

Новое сообщение.

«Я тебя слышу».

Ещё одно.

«Не пытайся спрятаться от меня».

Хочется провалиться на месте. Возможно, это единственный способ избежать смерти.

Бежать не было смысла.

Слезы невольно катятся по щеке.

Не спастись. Не спастись.

Слышно шаги сзади и шорох одежды. Он дрожит, содрогаясь в своих слезах и не в сила это терпеть.

— Вот мы и встретились, Сяньлэ.

Спасите.

Он не может ничего сказать. Будто в один момент его лишили дара речи. Впрочем, человек, стоящий позади него, наверняка и на такое способен.

Он надеется, что это лишь кошмар.

Холодные руки касаются его талии, прижимая к себе и самовольно шастая по всему телу, изучая его.

Он дрожит то ли от холода чужих ладоней, то ли от страха, не дающего осознать, что сейчас происходит. Он действительно не знает.

— Даже не сопротивляешься? — в голосе слышатся нескрываемая насмешка над ним, а одна из мерзких рук сдала его плечо. — Прелестно.

Спасите.

Страх окутывает его с ног до головы, а касания аккуратных пальцев порождает очередную волну вздрагивания. Холод проходится по его тощим рукам, по выпирающим ключицам и останавливается на шее, сжимая её плотным кольцом.

— Повернись же ко мне, Сяньлэ.

Ненавистный незнакомец словно и не ждал ответа от него: аккуратно и с какой-то странной нежностью (ему ведь точно это не снится?) обняв за талию одной рукой развернул его к себе лицом.

Се Лянь застыл в ужасе.

На улице человека, что так долго выслеживал его, была маскарадная маска с одновременно плачущим и смеющимся лицом, которая навевала ещё больший ужас. Длинные пальцы коснулись его подбородка, приподнимая вверх. Он вздрогнул от одного лишь касания, но не смог оторваться, продолжая безмолвно глотать слёзы. Лунный свет освещает нависающую над ним фигуру в белых одеяниях. Даже сквозь маску он чувствует холодную ухмылку и самодовольный взгляд.

— Слезы тебе к лицу.

Большим пальцем правой руки проводят по его щеке, а левая прижимает ещё ближе.

Это конец.

Ему не сбежать.

(Спасите)

[lunacom2020]

«Я стану твоими глазами»

Пэйринг и персонажи: Мин Юнги/Чон Хосок, все мальчишки БТС

Фэндом: Bangtan Boys (BTS)

Размер: планируется Макси, (главы довольно большие, поэтому пока не знаю как буду теснить их здесь).

Рейтинг: PG-13

Направленность: Слэш

Статус работы: в процессе

Описание:

Тот, на кого с детства повесили ярлык «ненужный», в конце сможет быть счастливым? Если только на пути луны появится солнце.

ⵈ━◊══════════◊═════╗◊╔═════◊═══════════◊━ⵈ

Фанфик моего авторства. Да!

Присутствуют ошибки, мат и местами неудачный юмор, но работа совсем иная. Не судите строго, прошу. Я здесь человек новый, но пришла с миром. Надеюсь найти читателей и просто классных людей.

Если понравилось, я буду благодарна за проявленное внимание. Не понравилось ‒ не беда! Пролистайте дальше. Только пожалуйста без негатива, его в жизни и так по горло. Спасибо!

ⵈ━◊══════════◊═════╗◊╔═════◊═══════════◊━ⵈ

Глава 2

― О-о-о, кого я вижу? Вы только посмотрите, это же сам Мин Юнги — известный трус и сирота! Эй, сиротка, скучал по мне? ― ухмыляясь спросил тот самый Эджун, а вместе с ним последовал громкий и противный смех его друзей.

Юнги не намерен. Он не будет слушать этого Эджуна и его так называемых друзей. Смерив толпу обидчиков презрительным взглядом, брюнет обернулся, затянувшись во все легкие. Плевать…

― Слышь, уродец, как посмел ко мне оборачиваться своей грязной задницей? Или ты хочешь, чтобы я тебе вставил? ― закричал белявый, ― не боишься? У меня член большой!

― Ты слишком… ― Юнги притих, будто бы искал в голове что-то обидное, что-то, что зацепит этого самоуверенного блондина, ― …уверен в себе, Эджун… Ты, и твои друзья… Вы… так ничтожны, ― не поворачиваясь, выдал парень, надев маску безразличия.

― Да как ты смеешь, мусор?! ― выкрикнул один из толпы, замахиваясь кулаком.

― Мингю, ― остановил его руку Эджун, ― мой дорогой друг, не спеши, есть и другие действенные способы чтобы приструнить этого оборванца, да, Мин Юнги?

― …

― Блять! Ну ты и сука! Ладно, что насчёт твоей грязной семейки? Я думаю, тебе, как и всем нам, ― властно окинув взглядом всех присутствующих, ― будет очень интересно обсудить её во всех ракурсах, ― грязно ухмыляясь, закончил белокурый.

Услышав слово «семья» Юнги на секунду задумался, а те люди дома точно его семья? Они ведь никогда не интересовались его оценками. Им было плевать, что их сын начал увлекаться сигаретами и алкоголем. И вообще, всегда было плевать, есть он или нет, однако его отсутствия они и не заметили бы. Им было всё равно и когда в четвёртом классе Юнги пришел в грязной, порванной рубашке с оторванными пуговицами. Всё равно, когда у него полброви было рассечено. Всё равно, когда пришел в одном только ботинке морозной зимой. После всего этого «плевать» и «всё равно» … он может называть их семьей? Разве это семья? Юнги и сам не знает. Но он хочет верить, что его любят и в нем нуждаются, но это только его детская наивность и глупые мечты. Он слеп, если не замечает безразличие родителей в свою сторону. Слеп и наивен. Или, возможно, пытается надеяться, что, может, станет лучше? Нет, не с этими людьми…

Легкое дуновение холодного ветра приводит парня в чувства, и упомянутое ранее слово «семья» из грязного рта блондина вызывает у него злость. Это не остаётся незамеченным.

― О-о-о, вы только посмотрите, оказывается, что наш трус Мин Юнги умеет злится, ― подметил Сухо.

― Давай, детка, покричи своим сладким голосочком для нас! Ну же! Покажи, на что способен! ― высказывается рыжий парень, на что его поддерживают остальные собравшиеся, заливаясь громким смехом.

На Юнги это действует как-то отрезвляюще, и он, выкинув окурок, поворачивается к своим обидчикам. Плевать на всех, его глаза прожигают Эджуна. Венки на шее вздулись, словно ядовитые змеи. Всегда черные и притягательные глаза вдруг стали наполнены яростью, а руки невольно сложились в кулаки. Только волосы легко перекидывались из стороны в сторону. Ветер играл с ними.

Такой Юнги только раззадорил Эджуна, и он твёрдо решил вывести наружу того зверя, что скрывается глубоко в душе парня.

― Эй, Мин Юнги, ты слишком напряжен, расслабься, куколка, ― где-то сбоку раздался чей-то противный голос. ― Хочешь показаться сильным, да? Так вот, куколка, ты слабый и всегда будешь таким. Запомни одну истину, малыш, в этом гребаном мире ты либо ложишься на кого-то сверху, либо под кого-то. Так вот, в нашей с тобой истории ты как раз таки лежишь подо мной. Ты, Мин Юнги, никчёмная подстилка! ― закончил светловолосый.

Юнги стоял молча. Казалось, что он даже не дышит. Глядя в глаза Эджуна, он будто бы пытался предвидеть его следующий шаг. Блондин непредсказуем и страшен в гневе. Даже его верные пешки на побегушках не знают, чего ожидать от этого парня.

― Почему молчишь? ― продолжил блондин, ― тебе нечего выдвинуть против нас, да? Правильно, и не надо. Слабая овечка никогда не одолеет льва. Скорее, лев скрутит ей шею, так что, не тягайся со мной. Тебе никогда не победить. Ты с головы до пят погряз в дерьме, вместе со своими родителями, которым ты… ой, не нужен… ― жалостливо подметил белобрысый. ― Извини, я такой дурак, опять тебе напомнил, что ты никому ненужный.

― НИ-КО-МУ НЕ-НУ-ЖНЫЙ! НИ-КО-МУ НЕ-НУ-ЖНЫЙ! НИ-КО-МУ НЕ-НУ-ЖНЫЙ! ― закричали все присутствующие.

― Помнишь тот случай, когда мы после школы прижгли тебе плечо раскаленной линейкой? Ты тогда так сладко стонал от боли. Мм-м, это было возбуждающе, и даже не заплакал, а жаль, я так надеялся и ждал увидеть твои слезы, куколка. Но увы… Ты меня расстроил, ― закончил Эджун.

Юнги рефлекторно потянулся к плечу, сжимая. Он помнит… Очень хорошо и в подробностях помнит тот ужасный день…

продолжение следует...

[helenwithnocompany]

Триггер х Топи АУ, часть 1 - ?

[imperium-xxxy]

Переводы по другим фэндомам:

Stray Kids. Хван Хенджин/Ли Феликс: Experimental Equations - NC-17.

Они говорят, что поездка в чужую страну может изменить вас. Хенджин и Феликс начинают понимать, что это значит.

Благословение Небожителей. Хуа Чэн/Се Лянь: you, my destiny - NC-17.

Через год после падения Цзюнь У Хуа Чэн возвращается. Се Лянь приветствует его возвращение с распростертыми объятиями и непоколебимой убежденностью в том, что, что бы ни ждало их в будущем, с этого дня они встретят это вместе.

[karen-chan-nya]

Візерунок моїх сліз

Ви знали, що вода відчуває емоції? Якщо заморозити краплину у сніжинку, то її візерунок зобразить які емоції оточували цю краплинку перед цим. Якщо сказати їй щось погане — візерунок буде нечіткий і негарний, якщо сказати щось приємне — сніжинка матиме чарівні візерунки. Вода пам'ятає емоції.

Мені завжди було цікаво: який візерунок у моїх сліз?

Який він, коли я плачу від смутку, який — коли від втоми, а який у тих сліз, що з'являються під час сміху? Як виглядають мої емоції? Який у них візерунок?

Не те, як я виглядаю, проявляючи їх, а як виглядають самі е��оції. Як виглядає мій сум за домом, який виглядає мій гнів, яка виглядає моя радість?

Вода не лише в сльозах, вода — це 70% нашого тіла. І вона відчуває емоції. Вона пам'ятає емоції. Вона показує емоції. Мабуть, саме тому, коли нас погано на душі, тіло теж слабшає. Бо це не лише в нашій голові. Наші емоції, вони у всьому тілі. Коли ми щось відчуваємо, мільярди часточок води відчувають це разом з нами. Фізично реагують на це.

Емоції прямо впливають на фізичний світ, це нероздільні поняття. Наші думки, наші емоції, наші почуття — вони всі існують не лише в нашій голові, вони матеріальні. 

[larisrenard]

«Кто у меня дома?»

0. Интро

Особые метки: упоминание физического насилия.

Данный отрывок является вступлением к текстовому квесту, посвященному произведению Мариам Петросян «Дом, в котором…».

– Ну как там? В-видно чего-нибудь? – Руслан вытер пот со лба и облокотился на черенок лопаты, переводя дух. Я ответил, что ни хрена не вижу, да и вообще уже не уверен, что мы копаем в нужном месте. Он сочувственно вздохнул, и через пару минут с его стороны снова послышалось мерное сопение – раскопки продолжались.

– Гиблое дело, Игорёня…– пробормотал Митра, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет. Он сидел на земле, прислонившись к облупившейся стене интерната, запрокинув голову к небу.

– Всё, что попадает под ЕГО влияние уходит с НИМ, – губы Митры расплылись в кривой усмешке – Мы с вами, вообще-то, те еще счастливчики…

Конечно, мы были теми еще счастливчиками, и я бы первым бросил камень в того, кто попробовал бы поспорить. Но это вовсе не означало, что я соглашался отдавать ЕМУ все то, что мне так дорого… Наш Дом можно было когда-то назвать крепостью, и от того, какой стороной он к тебе поворачивался ты в равной степени оказывался либо под защитой, либо в опасности. Не всем удавалось увидеть эту крепость, но те, кого Он подпускал, сторону, как правило, не выбирали. Мы были вхожи в круг Его любимцев – кто-то в большей степени, кто-то в меньшей – но, когда настало время делать выбор, сами и повернулись спиной к своему покровителю. Я любил Его, но боялся, стыдясь своего побега, ненавидел, не в силах простить ушедших с Ним, но приезжал каждое лето взглянуть в мутные стекла глаз, обращенных на дорогу.

От всех этих мыслей становится тошно. Разбереженные воспоминания с новой силой начинают заполнять мое сознание, и я с остервенением наваливаюсь на лопату и швыряю комки земли в стену, готовый завыть раненым зверем. Да провались ты наконец! Чтоб тебе пусто было!

– Сука! – руку пронизывает резкая боль, я роняю отпрыгнувшую лопату.

– Что за звук? – Митра с интересом поворачивается на меня, явно имея в виду не мое ругательство –Ну-ка… Сделай так еще раз?

–Ага, уже бегу… – сажусь на корточки, потирая руку и осматриваю яму, на дне в самом деле проглядывается металлический отблеск –Вот ведь…

Подоспевший Руслан без лишних слов одним легким движением поддевает лопатой металлический кейс. Мгновение и он уже на коленях Митры, оглаживающего защелки, еще одно и я судорожно выхватываю одну из капсул времени – литой тубус с примотанным скотчем клетчатым листком, гласящий «И. Г.». Руки дрожат, не то от волнения, ни то от усталости, я с трудом отвинчиваю крышку и выковыриваю измятую тетрадь – послание желторотым потомкам.

«Ad discendum, non ad docendum

Нашедшему салютует Змей из Шестой!

Тебе досталось самое ценное, что у меня есть – опыт. Не совершай чужих ошибок и береги эту историю.

На окраине города, рядом с зубчатыми рядами длинных многоэтажек стоял, хотя, в прочем, может еще и стоит, одинокий Серый Дом, смотрящий на трассу…»

___

На окраине города, рядом с зубчатыми рядами длинных многоэтажек стоял, хотя, в прочем, может еще и стоит, одинокий Серый Дом, смотрящий на трассу. У него всего три этажа и длинный прямоугольный двор, обнесенный сеткой. Это был второй раз, когда мы с Ним виделись, и пусть с первой встречи прошло не больше двух недель, меня не отпускало стойкое ощущение перемен. Дом словно измен��лся, хотя я не смог уличить Его в чем-то конкретном, как бы ни таращился из-за плеча рыдающей матери. Я решил пересчитать окна, надеясь, оправдать свои подозрения хотя бы их количеством, но уже на пятом мое лицо сильно сжали, заставляя упереться взглядом в два голубых блюдца переполненных слезами.

– Игорёшенька, ты только не злись на нас! Не злись, мы ведь любим тебя, Игорь… Правда любим! – мать не унималась, словно желая предать веса своим словам, она принялась трясти меня –Ты же взрослый мальчик, ты все понимаешь, да, милый? Понимаешь же?

Мать не выдерживает, и мою правую щеку обжигает.

– Игорь! Отвечай, когда с тобой разговаривают! – еще две звонких пощечины, приходится на левую. Я вдруг представляю, как от ее стараний выскакивает и катится по асфальту прямо за ворота интерната мой глаз, и мне становится ужасно смешно. Силясь сдержаться, я прыскаю, а мать замирает с поднятой рукой, так и не решаясь опустить ее. На нее находит осознание, она плотно сжимает дрожащие губы, готовясь разрыдаться с новой силой. Я не выдерживаю и меня разбирает смех, хихиканье стремительно сменяется неудержимым гоготом, и согнувшись пополам я уже думаю о том, как бы глаз не вывалился теперь из-за этого.

– Игорёша… Игорёшенька, прости меня, сыночек, – мать снова обретает речь сквозь град слез и пытается прижать меня к себе, но ей мешает уже довольно приличных размеров живот – Прости меня, прости!

Тут уже не выдерживает отец, нервно куривший все это время у машины. Он терпел все выходки матери до последнего, но, когда терпение все же кончалось, предпочитал действовать жестко и радикально.

– Да заткнись ты, Марина, хватит! – отец с силой дергает мать на себя, заставляя расцепить вялые объятия и отвлечься на время, в поиске равновесия. Она послушно падает ватной куклой, не утруждаясь даже попытаться устоять. Дело доходит наконец и до меня, хороший подзатыльник, перед которым я едва успел предусмотрительно зажмуриться, приводит меня в чувства – смеяться как-то в момент расхотелось.

– Не бей, Митенька! Митенька, не бей! ­ – словно заведенная мать надрывает глотку, обхватив отцовские колени.

Погружаясь в свою идиллию, переругиваясь и перекрикивая друг друга, они совсем забывают обо мне. Ничего не остается кроме как подхватить чемодан и, махнув для приличия на прощание, шагнуть за ворота. Спохватившись, мать орет мне вдогонку, что любит меня. Истеричка… Не удивлюсь, если мой потенциальный брат повесится на пуповине или вовсе решит рассосаться. Но если и нет, то пускай дождется моего возвращения. Вдвоем будет не так обидно терпеть наших отчаянно любящих родителей.

Дом вырастает передо мной с каждым шагом – когда я оказываюсь у лестницы, Он опасно нависает, желая казаться еще больше. Вот только мне будто все меньше хочется его бояться. Интересно, много ли Дом повидал таких сцен за все свое время? Пожалуй, даже не сосчитать. Задрав голову, я улыбаюсь Его окнам, отражающим еще по-летнему теплое солнце. Ты немного узнал обо мне, теперь покажи себя. Когда я пересекаю порог, от моего страха уже ничего не осталось.

[liticia09]

Отрывок нового ещё не опубликованного фанфика!

Фандом: «Гарри Поттер»

Пейринг: Драко Малфой /Гермиона Грейнджер

Рейтинг: NC-17

Размер: макси

Он замер, вскарабкавшись наверх. Тео стоял перед зеркалом. Только он был не один. Услышав шорох за спиной, оба обернулись, и Драко увидел девушку. Вживую она выглядела лучше, чем на фотографиях, которые ему показывал Нотт.

— Она-то что здесь делает? — Драко едва не задохнулся от возмущения. — Ты совсем спятил?

— Гермиона, — Тео проигнорировал его слова и взял её за руку, — это мой друг. Драко.

— Тебе всё ещё мало? — рыкнул Малфой, делая шаг вперёд. — Ты так и не понял, куда попал? Отправь её обратно!

Она была напугана, но всеми силами храбрилась, стараясь казаться невозмутимой. Она была напугана буквально всем: этим местом, развалинами, видом Тео.

А ещё она боится тебя, Драко. Похоже, она не верила, что ты действительно существуешь. Лучший друг Тео. Столь же нереальный, как и всё в этом мире.

[block-writer-divorce-rus]

Никто не запомнил это как "двойную победу". И не потому, что не осталось никого, кто даже мог бы запомнить, а потому, что никто не выиграл ту дуэль. Да, Гриан забил Скара насмерть, но Гриан забил своего ближайшего соратника, друга, любовника, партнера, как бы вы их ни называли, до его отвратительной и мучительной смерти. И что он получил за свою "победу"? Ничего, кроме ощущения всепоглощающей пустоты в груди, непролитых слез в остекленевших после всего случившегося глазах и вымышленной светящейся пурпурной короны от наблюдателей, и нет даже никаких доказательств того, что это не галлюцинации уставшего, перегретого из-за солнца пустыни мозга Гриана. Все, что у него есть, - это одиночество и способность стоять на руинах однажды прекрасного места, на руинах его жизни и его любви, его судьбы, его планов и морали, и смотреть, как все это превращается в пепел, просто чтобы расцвести зеленью весной и снова умереть осенью, без него или кого-либо, кого он знал.

А Скар? Он умер, полный сожаления и чувства своей неспособности наладить сломанные отношения с самым близким человеком в этой крошечной и полной опасности коробке, созданной какими-то извращенными богами. Не было ни одного момента, когда Шрам чувствовал бы "победу", лежа на окровавленном песке, глядя на пылающий шар света в небе и слыша сдавленные хрипы, напоминающие ему о громком и искаженном варианте плача, который он слышал поздными ночами. И, может быть, всего на секунду ему показалось, что он принял правильное решение для них обоих, сдавшись. В любом случае, у него было не так уж много времени, чтобы подумать об этом.

Со всем, что случилось, счастливому концу никогда не суждено было случиться. Победе - тоже.

-феникс

[kotryubolov]

Ангел-хранитель ( 7 часть)

Пэйринг и персонажи: Снайпер/fem!Разведчик, fem!Разведчик/Снайпер, Снайпер, fem!Разведчик, Поджигатель, Инженер, Шпион, Пулемётчик, Солдат, Подрывник, Медик, Миссис Манди, Мистер Манди, Мать Разведчика

Красная команда наемников, нетрудно понять, чем они занимаются, бесконечные задания, вечное противостояние с синими, убийства, потери. Они очень разные. У кого-то есть разногласия между собой, кто-то с кем-то подружился, но когда дело доходит до боя, они все работают слаженно, как единый организм, именно это и делает их командой. Однако все это не мешает скауту Саре и снайперу Манди иметь одну общую тайну, которую они тсчательно скрывают от всех остальных.

-«А теперь его нет. Манди нет. У него же были шпионские часы. Если бы только он умел их включать. Это все моя вина, надо было самой разобраться в этой чертовой хрени, тогда бы я все объяснила, дура, дура, дура, что же я наделала».

Думала, про себя девушка.

По всхлипываниям можно было догадаться, что скаут плакала, просто не хотела, чтоб все это видели. Настроение в команде было хуже некуда, конечно, теперь всем было все ясно на счет Сары и Манди, но сейчас это было уже неважно.

-Неужели ты никак не можешь помочь ей, доктор.

Спросил пулеметчик. 

Медик снял очки и потер пальцами свои брови.

-Я могу  сделать ей укол, она уснет на какое-то время, но потом проснется и все начнется по-новой.

Ответил врач и развернулся к пулеметчику.

-Я могу вылечить практически любые ранения, но я не умею лечить душевные раны.

 Тихо сказал он.

-Очень плохо.

 С грустью  ответил ему гигант.

Инженер молча покачал головой, шпион выкуривал, Бог знает, какую по счету сигарету. Солдат  сидел уставившись в пустоту , держа свою гранату в руках и теребя чеку от нее большим пальцем.   Поджигатель что-то грустно бормотал. 

-Подрывник, ты ��лачешь?

Спросил его шпион, ��аметив, как из его единственного глаза вот-вот была готова упасть слеза.

-Не, что- то в глаз попало.

Ответил тот и  быстро отвернулся от агента.

-Надо признать: было намного лучше, когда она подкалывала нас, джентльмены.

 Тихо сказал шпион.

- Дааа….

 Протянул солдат.

Раздался стук в дверь. Солдат вскочил и быстро пошел к входу. Он взял дверную ручку и обернулся на команду. Пулеметчик взял свое оружие, раскрутил стволы и направил в сторону двери, шпион направил свой револьвер туда же, поджигатель свою ракетницу, а инженер свой пистолет. Доктор приготовился прикрывать гиганта, взял лечащую пушку и молча кивнул солдату. Вояка открыл дверь.

Что же… у пулеметчика широко открылись глаза,  с удивленным лицом шпион вытащил изо рта сигарету  и бросил ее на пол, потушив ботинком, поджигатель молча показал пальцем в сторону двери, подрывник в это время пил, но когда посмотрел на дверь – выплюнул все, что успел залить в себя, врач удивленно прищурился и  одел очки , солдат сдвинул каску вверх  со своих круглых от удивления глаз.

-Теперь я видел все.

Произнес инженер.

Перед ними стоял Манди, держась за свою окровавленную перевязанную правую руку, от него пахло дымом, а рубашка в том месте, где было ранение, была подпалена.

-Снайпер мертв, ты не сможешь задурить нам башку, синий шпион.

Произнес солдат.

Вся команда насторожилась, напряжение росло . Тут красный агент вспомнил: Несколько дней назад, когда они захватывали разведданные, скаут  держала в руках какой-то предмет, похожий на шпионские часы «Звон смерти» и выводила  на них фразу что- то типа: «От Сары», а когда он спросил разведчицу что это у нее, то она резко вскочила и спрятала предмет за спину сказав, что так, ерунда, не обращай внимания … если между ними есть  чувства, то… выходит подарок… значит  он и сейчас  у него?.... Размышлял француз .

-Покажи мне те часы, снайпер.

Начал шпион.

Манди показал подарок скаута.  Все резко наставили на него оружие.

-Стойте, нет, нет!

Крикнул шпион и заслонил собой  охотника. 

-Он свой.

 Повернувшись лицом к команде и вскинув руки перед собой, продолжил агент.

-Почему ты так решил.

 Спросил его пулеметчик.

-Да, этот ублюдок чертов  шпион, откуда у него эти часы.

 Подхватил его инженер. 

-Вот, смотрите, додуматься разукрасить их мог только один человек.

 Агент забрал часы у снайпера и указал на надпись «От Сары» .Так замешательство в команде пошло на убыль. 

-Где она?

Спросил Манди, окинув помещение взглядом и не найдя разведчицу. Солдат молча указал на ее комнату. Охотник забрал часы у шпиона, прошел мимо не успевшей опомниться команды и открыл дверь. Сара лежала на кровати, свернувшись калачиком лицом к стене, и не отреагировала на скрип двери и на свет, который частично залил помещение. 

-Это я, Бельчонок.

Услышала вдруг знакомый голос скаут. У Сары округлились глаза,  остановилось  дыхание, и открылся рот от удивления. Она резко обернулась, подскочила и, спустя пару секунд, вскрикнув, подлетела к снайперу и, поравнявшись с Манди, повисла на нем.

-Но как?! Ведь я видела, как тебя взорвал солдат, и шпион видел, а потом там все, стало взрываться, загорелось, и…и… 

Говорила она через слезы. Вдруг Саре в голову начали закрадываться подозрения, неужели синий шпион.  Но снайпер улыбнувшись показал ей ее подарок , часы с той самой красной надписью: «От Сары».

-Когда солдат выстрелил в меня, судя по всему, я потерял сознание. Но, похоже, я успел активировать часы. Я более- менее, успел разобраться, как они работают, наверное, поэтому,  он решил, что я умер и не стал меня добивать. Когда я очнулся, кругом были одни руины и пепел.

Снайпер поморщился от боли, положил здоровую руку на свое ранение и продолжал.

- Вас не было, рация не работала, но я знал, куда вы направитесь, перевязался и отправился за вами. На машине, сюда добираться, куда быстрее, чем пешком.

Добавил охотник.

Разведчица была в замешательстве, все еще не до конца веря, что перед ней действительно Манди.   Снайпер  это понял, прикоснулся своей здоровой рукой к щеке девушки  и добавил:

-Послушай, мы, еще с тобой съездим в Австралию, поохотимся, и не раз, мы же теперь напарники в этом деле, я обязательно  пробегу с тобой этот чертов кросс, до самого финиша, чего бы мне это не стоило, обещаю. И еще…

 Манди наклонился к самому уху Сары.

-Только я знаю, что кое-кто боится щекотки, но не волнуйся, это всегда будет нашим с тобой секретом.

Прошептал он.

Так скаут растаяла окончательно. У нее развеялись последние сомнения. Это не был синий шпион, это правда, был Манди, тот самый, деревенщина.

-Смотри, чувак, ты пообещал.

Дрожащим голосом сказала Сара, ее щеки покраснели.

-Святая дева, мать Иосифа.

Широко улыбнувшись, сказал солдат подрывнику и пихнул его в плечо, на что тот лишь молча открыл рот.

-Во дела.

 Процедил техасец пулеметчику через слабо контролируемый приступ смеха.

Едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться на все помещение, русский гигант зажал ладонью свой рот и нос. Что- то радостно пробурчав, поджигатель сел и подпер свою голову руками.

 - «Как трогательно».

Умилившись, подумал про себя медик и только шпион ничему не удивился, ведь все знать – это было его профессией, однако и на лице у агента появилась едва заметная улыбка.

Доктор с облегчением вздохнул и  включил свою лечащую пушку, направив ее на охотника. Все ранения Манди стали затягиваться, однако  снайпер и скаут уже не обращали внимания ни на это, ни на присутствие команды, ни на их, еле слышные, хихиканья. Прижавшись, друг к другу, они оба, смотрели на часы шпиона.

-А помнишь, как ты называла меня ангелом хранителем.

 Вдруг полушепотом спросил охотник.

-Угу.

 Еле слышно ответила скаут. 

Их взгляды встретились.

-Думаю, теперь мне следует называть так тебя.

Подытожил снайпер.

Манди аккуратно смахнул большим пальцем слезу радости со щеки Сары, и они  крепко обняли друг друга, совершенно забыв про все и про всех...

[wintersmitth]

Страшно, хоч кричи. by @wintersmitth

Chapters: 1/1 Fandom: Our Flag Means Death (TV) Rating: Teen And Up Audiences Warnings: Graphic Depictions Of Violence Relationships: Blackbeard | Edward Teach/Stede Bonnet Characters: Blackbeard | Edward Teach, Stede Bonnet, mentions of Izzy Hands Additional Tags: Canon-Typical Violence, Solitary Confinement, Self-Hatred, Self-Harm, Touch-Starved, Angst with a Happy Ending, Hurt/Comfort, нікому не подобається сидіти в темряві, а надто якщо ти Ед Тіч і не можеш бути зі своїми думками, Alternative Universe - non season 2 compliant Summary:

Ед Тіч не знав достеменно, що сталось, тільки те, що коли він вперше за багато місяців ступив на землю, його схопили. Зате він точно знав, що його ніхто не прийде рятувать.

****

АУ-шка до другого сезону.

[vorbarrsultana]

оказывается двадцать три не отличается от двадцати двух 😔

[lunacom2020]

«Я стану твоими глазами»

Пэйринг и персонажи: Мин Юнги/Чон Хосок, все мальчишки БТС

Фэндом: Bangtan Boys (BTS)

Размер: планируется Макси, (главы довольно большие, поэтому пока не знаю как буду теснить их здесь).

Рейтинг: PG-13

Направленность: Слэш

Статус работы: в процессе

Описание:

Тот, на кого с детства повесили ярлык «ненужный», в конце сможет быть счастливым? Если только на пути луны появится солнце.

ⵈ━◊══════════◊═════╗◊╔═════◊═══════════◊━ⵈ

Фанфик моего авторства. Да!

Присутствуют ошибки, мат и местами неудачный юмор, но работа совсем иная. Не судите строго, прошу. Я здесь человек новый, но пришла с миром. Надеюсь найти читателей и просто классных людей.

Если понравилось, я буду благодарна за проявленное внимание. Не понравилось ‒ не беда! Пролистайте дальше. Только пожалуйста без негатива, его в жизни и так по горло. Спасибо!

ⵈ━◊══════════◊═════╗◊╔═════◊═══════════◊━ⵈ

Глава I

С детства он не получал любви от родителей. Был нежеланным, не планированным ребенком. Таких детей, увы, не любят и не ждут. Их чаще всего называют самой огромной ошибкой молодости. Юнги был такой. Нежеланный ребенок, которого не ждали совсем, а он родился. Он никогда не слышал от родителей того, что они его любят, или что счастливы, что он у них есть. Никогда не получал от родителей слова поддержки — всё было наоборот, его все больше и больше обвиняли во всех семейных проблемах, хотя как маленький ребенок мог быть к ним причастен? Мальчику еще с пеленок вбили в голову толстым ржавым гвоздем то, что он никому не нужен и никогда не был. Родители постоянно напоминали ему о его бесполезности, и тогда ночью Юнги, зарывшись в плед, давал волю чувствам.

Он завидовал, белой завистью завидовал тем детям, которых родители любили и оберегали. И с завистью наблюдал, как родитель бережно вел за руку маленького сына, плавно подхватывая малыша около очередной лужи. Как мама по истине заботливо поправляла шапочку на голове своего ребенка, чтобы он не простудился. Как просто искренне улыбались своему чаду и крепко обнимали. Юнги стоял за забором, смотрел на эту по-настоящему счастливую семью и плакал, потому что понимал, что у него так не будет, да и не было никогда. Пока никто не видел, поздно ночью зажигал свечу и молился. Он просил Всевышнего такой же судьбы. Плакал и молился о счастье и любви от родных людей. Но его не слышали. Его мольбы оставались пустым звуком для кого-то сверху. Он понимал, что его не услышат, не помогут, не изменят судьбу, потому что она уже давно была написана кем-то свыше, но надеялся… на лучшее. Он жил надеждой, что нужен хоть кому-то, что его где-то ждут, что кто-то его любит.

Юнги часто задавался вопросом: «Почему, его ненавидят его же родители?».

Почему мама никогда не поправит шапку, которая была великоватой и постоянно сползала на глаза. Почему отец никогда не обойдет грязную противную лужу, а умудрится впихнуть в неё сына, вместо того, чтобы уберечь от неё. Они никогда долго не гуляли, потому что было много осуждающих взглядов чужих людей, хотя мальчику они казались роднее. После прогулки отец обычно ловил Юнги за шкирку, как котенка, и жестоко закидывал в самый дальний угол комнаты, чтобы не видеть и не слышать. Мальчика ругали обидными словами и даже поднимали руку. За пустяки. За то, что не доел кашу или не убрал за собой тарелку. В школе ситуация повторялась. Дети из богатеньких и любящих семей постоянно высмеивали Юнги, из-за его бедности, нелюбви родителей и внешности. Брюнет был худощавого телосложения, с бледной кожей и в очках. Дети нынче жестоки и холодны, как камни. Уже в юном возрасте они бесчеловечны наравне со взрослыми, если не хуже. Для них ничего не значат чувства человека, но очень важен новый телефон, одежда. В столовой высыпали обед на пол, а иногда даже на голову, размазывая по лицу. В игровой комнате никто не принимал в свое окружение бедного мальчика, все только гнали прочь, как поганую собаку, не забыв напомнить ему, что он «сирота» или «беспризорник». При живых родителях Юнги и вправду был сиротой. Он ненавидел таких детей. Ненавидел и не понимал, откуда у них столько яда и желчи в душе?.. Неужели дорогие шмотки способны так повлиять на них? Действительно ли такая забота на самом деле медленно, но верно отравляет душу и сердце человека, превращая его в камень? Юнги не знал ответов на эти вопросы, да и не хотел. Он вообще старался не обращать внимание на всё это, часто убегая на крышу. В одном он был уверен точно. Он никогда не станет такой же холодной и кровожадной змеёй, как его одноклассники…

Слишком… самоуверенный и отчаявшийся мальчик, если бы он только знал, как жестока может быть судьба. Если бы он знал…

В один злополучный день брюнет в очередной раз прятался на крыше. Не один, в тонких, длинных пальцах тлела сигарета. Неприятная, но успокаивающая горечь медленной волной заполняла всё внутри. Он грустными, пустыми глазами смотрел в небо, которое постепенно покрывалось тучами, будто бы искал там ответы на свои вопросы… Холодный осенний ветер приятно взлохмачивал черные, смоляные пряди, а кожа ощущала на себе сотни мурашек… Только на крыше Юнги чувствовал себя спокойно и уверенно. Только здесь. Ему казалось, что ветер способен забрать и унести далеко-далеко его проблемы и печали, которые вгрызались в душу и сердце, оставляя там кровоточащую рану. Крыша была его спасением и свободой. Сладкая свобода без глупых высокомерных детей, без мерзких насмешек или избиений, которым парень подвергался каждый день. Здесь мальчик мог плакать навзрыд из-за несправедливости мира по отношению к себе, или кричать от злости, отравляющей его. Здесь… он был настоящим. Внезапно тихую, спокойную атмосферу словно молния, прорезал писклявый и такой знакомый голос…

― «Эджун», ― пронеслось в голове у парня, прежде чем он обернулся к своим обидчикам.

продолжение следует...

[helenwithnocompany]

прикинь, как я могу жизнь человека перелопатить, если он мне окажет услугу

Топи х Триггер + Петровы в гриппе АУ. История любви в городе богов смерти.

[imperium-xxxy]

Мои переводы:

Ким/Порче, Вегас/Пит, Кинн/Порш: the instinctual gravitation toward warmth - NC-17.

Сердце Кима колотится в груди. Такое знакомое чувство, как момент свободного падения перед ударом. Через мгновение будет больно. Через мгновение дыхание будет выбито из его легких, а грудная клетка разлетится вдребезги, и... Че в ожидании наблюдает за ним со стула, на который он разместился за стеклом студии звукозаписи, нервная улыбка на его губах становится все меньше и меньше, слабее и слабее. ——— Вот все части Кима, на которые он никому не ��озволяет смотреть.

Вегас/Пит: Do You Know How Sexy You Are? - R.

Недостающая история о том, как Пит вернулся в цепи в конспиративном доме.

Байбл/Билд: Geisha and the Fox - R.

Почему босс вызывает Билда в свой офис для тривиальных задач? И кто был тот незнакомец, который трахнул Билда в уборной компании?

Ким/Порче: Older Brother's Horrifying Discovery - R.

Порш случайно подслушивает то, как Порче занимается сексом с кем-то на территории комплекса, и пребывает в шоке. Он даже не знал, что его младший брат с кем-то встречается. Еще более шокирующим является раскрытие личности бойфренда его младшего брата.

Джефф/Баркод: squeeze my shoulders (tell me we’re okay) - PG-13.

Джефф не может не задаться вопросом, по правде ли между ними все в порядке. Баркод помогает ему успокоиться.

[borshewnyan]

люблю ангст эддтордов 💔

[hoteldreamss]

Aegon || imagine

Метки: ангст; измена не Эйгона; грусть

Слов: 469

Ты чувствуешь себя одинокой и беззащитной. Слухи доходят до тебя медленно, учитывая кем ты была в Красном замке. Жена второго сына Визериса. Жена брата Короля. Они знали, что ты не подходишь для брака с Таргариеном, дело было даже не в Эймонде, ты просто не подходила.

Твоя душа слишком изнежена, твои глаза всегда передают все чувства, которые ты пыталась бы скрыть в глубине своего сердца. Твоя улыбка нежная, а каждая твоя озвученная мысль переполнена оптимизмом и надеждой. Поэтому они все смотрят на тебя с жалостью, которая совершенно не раздражает тебя.

Тебе не нужно даже думать, почему Эймонд никогда не мог полюбить тебя, почему никогда не видел в тебе жену.

Ты и без этого знаешь, почему он выбрал Элис. Бастардка-ведьма. Немного, иногда в тайне ото всех тебе нравится допускать мысль, что она приворожила его, но реальность всегда была разрушительной и жестокой.

Сидя с кроватью короля ты предполагаешь, что медики скоро появятся. Они дадут ему ещё немного макового молока, когда он придёт в себя.

Твои пальцы ловко справляются с иглой и ниткой, пока другой рукой ты держишь пяльцы.

— Зачем ты это делаешь? — интересуется Эйгон, открыв глаза.

Ожоги на его лице стали меньше, и может он потерял былую миловидность, но его черты лица сохранились. Мейстеры говорили, что его тело пострадало больше, чем лицо. Ты никогда не видела этого, тебя просили покинуть покои короля, каждый раз, когда требовалось сменить повязки или нанести мазь.

— Вышиваю? — ты уточняешь поднимая свой взгляд на короля.

Одеяло на нём тёплое, хотя в замке не так холодно. Изуродованная грудь скрыта рубахой. Насколько ты могла знать, ему иногда требовалось больше тепла или прохлады. Температура его тела теперь была нестабильна.

— Да. Зачем вы это делаете? Моя мать это делала, пока ещё была... в своём уме, Хелейна делала это, когда была жива, и ты тоже это делаешь.

Тишина после давит на твоё сердце. Его мать заперта в собственной комнате, кричит по ночам, плачет и просит прийти своих детей. Хелейны уже давно нет, как и детей Эйгона. Война принесла не только смерть, но и страдания, последствия, не подлежащие восстановлению.

— Это успокаивает... к тому же помогает держать ум чистым. Даже если это странно.

Ты поднимаешь взгляд на Эйгона, отвлекаясь от вышивания.

— Как ты себя чувствуешь, мой король?

— Как обычно, хреново. Это хуже, чем самое сильное похмелье.

Он старается пошутить, но это не сильно веселит ни его, ни тебя. Только вызывая слегка неловкую улыбку на твоём лице.

— Приносили какие-нибудь вести? — интересуется Эйгон, переведя на тебя взгляд.

— Нет. Всё по-прежнему.

Он не был уверен, что твой муж выживет. Война забирала каждого, кто был хотя бы косвенно с ней связан. Если бы Эймонд вернулся, он был бы героем, всё ещё принц-регент, со своей милой, мягкосердечной женой.

Может все обстоятельства так повлияли на Эйгона, а может он просто становился старше и его ценности менялись. Он не знает почему уже ни один день идея взять тебя в жёны преследует его.